Ю.В. Гафанова

Маргинальность, маргинализация, маргинальный… В ХХ веке эти понятия, становясь все более популярными, приобретают четкую терминологическую определенность, детально разрабатываются, но, как ни странно, теряют свою суть. Латинский корень margo означает «граница, межа». Итак, этимологически маргинальный значит пограничный или находящийся по ту сторону границы. В гуманитарных науках маргинальным называют то, что не вписывается в общепринятые правила и концепции, это нечто дополнительное или даже противоположное. В философии так называют ряд направлений, развившихся вне или в противовес доминирующим в ту или иную эпоху правилам господствующей философской традиции. Значит, маргинализм появился тогда же, когда была определена «магистральная линия» и появилась, следовательно, возможность сформулировать дополнительные, противоположные, то есть маргинальные пути развития мысли.

Можно заметить, что мыслительные конструкции основного течения всегда дополнялись и корректировались маргинальными. А это означает, что в западной философии явление маргинализма существовало с момента ее возникновения как оборотная сторона традиции, как ее граница, предел. Но только в середине ХХ в. разрушается единая, центральная, магистральная линия философствования и, более того, размывается понимание направления, в котором идет развитие культуры. Маргинализм становится главной, доминирующей чертой, оказывается «по эту сторону» традиции, становится частью общепринятых правил. Но так он перестает быть «маргинальным».

ХХ в. знает два крупных перелома в мироощущении, когда маргиналии начинают играть особую роль в развитии культуры. Речь идет о рубеже XIX-ХХ столетий и об эпохе после Второй мировой войны. Рубеж веков принес ослабление религиозного сознания, отход от старых этических и эстетических норм, неверие во всесилие человеческого Разума и неприятие всего предыдущего опыта. При этом новая целостность не была создана, а это дало ощущение общей дисгармонии современного мира, отчуждения людей, даже безнадежности.

В середине века ужасы только что отгремевшей войны вызывают желание выстроить на основе новых отношений совершенно другой мир. Люди стремятся стать другими, найти новые пути не только постижения окружающей реальности, но и построения этой реальности, многие путаются решать эту проблему политическими средствами, растет популярность коммунистических идей, выступавших для интеллектуалов символом надежды на перемены. В духе общих веяний времени оказывается и Мишель Поль Фуко. Как и многие его современники, Фуко вступает во французскую компартию. Но и он сам, и многие окружающие воспринимали его пребывание в партии как маргинальное, потому что он не распространял листовки, не участвовал в собраниях и демонстрациях и даже позволял себе издевательские комментарии к статьям о Советском Союзе, который тогда для многих выступал символом надежды на новую, лучшую жизнь. Спустя два года Фуко выходит из партии.

С ранней молодости Мишель Фуко выделялся из окружения сверстников. Во время учебы в Высшей нормальной школе он конфликтовал с другими учащимися, насмехался над ними, открыто демонстрируя свое превосходство. За многочисленные ссоры его ненавидят и считают чуть ли не сумасшедшим. Затем, после совершения нескольких попыток и инсценировок самоубийства, Фуко впервые сталкивается с психиатрической институцией. Но Фуко самостоятельно справился с кризисом. Позже он работает стажером в клинике Святой Анны, где занимается психологией и психопатологией. И опять он занимает маргинальное положение: как у стажера, у него не официальных обязанностей и зарплаты, он находится как бы на границе между больными и врачами.

На протяжении всей своей жизни этот мыслитель осознавал свою тесную связь и с предыдущей традицией, и с ситуацией времени, но при этом он стоял особняком, проверяя общепринятые каноны на основании своего опыта. Это делает его знаковой фигурой философии прошлого века и это же позволяет говорить о нем как о маргинале в том амбивалентном смысле маргинализма, который был оговорен ранее: Мишель Фуко и своим творчеством, и своей жизнью опрокидывал традиционные представления, но в этом он был не одинок — в ту эпоху появилось большое количество мыслителей,

порывавших с опытом предыдущих поколений. Поэтому, будучи маргиналом, он был и классиком — классиком маргинальной постмодернистской эпохи.

Первоначальная творческая интенция Фуко восходит к предыдущему «маргинальному» периоду в развитии культуры ХХ в., а, точнее говоря, к философии Фридриха Ницше, который вводит новый принцип философствования — неоднозначность, принципиальную антисистематичность. Его способ доказательства — метафоры, а не четкие логические построения. Философия жизни, основоположником которой выступил Ницше, вводит принципиально новое понимание опыта как личностного переживания, предельного состояния. Это в корне отличается от тенденции предыдущей эпохи видеть в опыте совокупность действий, результаты которых должны быть объективно значимы и одинаково воспринимаемы всеми. К введенным философами жизни понятиям воления, жизненного порыва, интуиции, страха и трепета в середине ХХ в. добавляется опыт-предел. «Идея некоторого опыта-предела, функцией которого является вырвать субъекта у него самого, — именно это и было для меня самым важным в чтении Ницше, Батая и Бланшо; и именно это привело к тому, что какими бы академичными, учеными и скучными ни были книги, которые я написал, я всегда писал их как своего рода прямые опыты, опыты, функция которых — вырвать меня у меня самого и не позволять мне быть тем же самым, что я есть», — писал Фуко. Батай и Бланшо, не будучи философами по профессии, выходили за рамки философской традиции и видели ценность именно в том, что связано с личным опытом. Фуко и его предшественники стремятся пережить такой опыт, который дает возможность вырвать субъекта из его субъектности, в пределе это опыт, близкий к тому, что пережить нельзя.

У Фуко все теоретические исследования тесно связаны с его жизненным опытом: темы для философского осмысления он берет из своей жизни и, наоборот, его труды становятся элементами его «автобиографии», то есть изменяют его реальную жизнь, входят в его опыт, ибо опыт для Фуко — это «то, из чего ты сам выходишь измененным» [1]. Фуко критикует именно те теории, которые ему близки или интересовали его ранее: феноменологию, психоанализ, марксизм и структурализм. Он стремился преодолеть ограниченность

этих исследовательских парадигм, посредством которых западный человек конституировал себя в качестве объекта науки посредством языка и дал себе через него некоторое дискурсивное существование лишь в соотнесении со своей деструкцией: из опыта неразумия родились психология и сама возможность психологии; из исследования смерти родилась медицина, которая выдает себя за науку об индивиде.

Фуко показывал, что опыт безумия оказывается напрямую связан с судьбами разума. Безумие несет в себе важные догадки для уразумения природы человека и его культуры. Автор предлагает попытаться проделать анализ безумия как глобальной структуры, безумия, освобожденного и восстановленного в правах, безумия, возвращенного к своему первоначальному языку. В работах «Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы» и «Воля к знанию» Фуко исследует «генеалогию власти», которая описывает современную власть — скрытую и противоречивую, которая реализуется неразрывно со знанием, организует социальное пространство по принципу «всеподнадзорности» — каждый потенциально/реально под наблюдением, должен постоянно следить за собой. Так власть дисциплинирует индивидуальное поведение. Власть реализуется во всем пространстве социума, в любом учреждении, но идеальным ее пространством, по мысли Фуко, остается тюрьма.

Фуко предлагает взамен предыдущих философских систем, классических сюжетов, рассматривавшихся под традиционным углом зрения, философию трансгрессии — выхода за и сквозь предел, тот предел, за которым теряют смысл базовые оппозиции, ценности и смыслы западного культурного мира. Трансгрессией открывается «опыт невозможного», который не связан и не ограничен внешним и возможным бытием. Фуко полагает, что невозможно рассуждать о подлинной маргинальности в терминах бинарной оппозиции, потому что маргинальность появляется лишь в отсутствии всякой нормы и авторитарного образца.

Фуко считал инструментом, посредством которого трансгрессия реализуется в современной культуре, сексуальность. Но сексуальность в современной культуре не соответствует своей «природной истине», а находится под властью различных дискурсов. Сексуальность сама по себе не существует и не противостоит как «биологическое» культурному; это — опыт, возможность которого задается

обществом, в том числе и через институт семьи. По мнению Фуко, последние два века не язык эротизируется, а сексуальность поглощается языком. Сегодня статус сексуальности может быть определен не в контексте понятия «свобода», а через понятие «опыт-предел» — предел сознания, предел закона и предел языка. И, обретая свое бытие «на пределе» бытия, сексуальность вплотную подходит к трансгрессивному переходу за этот предел.

Итак, Мишель Фуко предлагал не только новые, маргинальные темы, которые обходила вниманием предыдущая философская традиция, не только разрабатывал особые методы исследования этих тем, но, черпая их из своего опыта, нераздельно соединял «жизнь» и «творчество». Он предлагал писать историю субъективности не посредством бинарных оппозиций сумасшедшие и не-сумасшедшие, больные и не-больные, преступники и не-преступники, не через конституирование поля научной объективности, создающего субъекта как такового, а через установление в нашей культуре некоторых «отношений к себе». Нераздельность жизненного опыта и теоретических построений Мишеля Фуко очевидна, но ее сложно помыслить и выразить. Говоря о маргинальной фигуре, необходимо не забывать о тонкой грани, границе, пределе, «чтобы держаться ясной и простой, но все время ускользающей мысли: сумасшедших и гомосексуалистов много, а Ницше и Фуко при этом — по одному» [2].

Список литературы

 [1] Foucault M. Dits et ecrits. 1954-1988 en 4 volumes. P., 1994. T.4. P.41. Цит. по: Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. Работы разных лет. М., 1996. С.410.

[2] Табачникова С. Мишель Фуко: историк настоящего // Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. Работы разных лет. М., 1996. С.405.