"Мыслящая история" С.П. Шевырева

Ширинянц А. А.

Если бы, можно было всю современную науку назвать одним именем, то прилично бы ей было, как мне кажется, наименование мыслящей истории.

С. П. Шевырев. История поэзии

Степан Петрович Шевырев (18.10.1806, Саратов — 08.05.1864, Париж) — выдающийся русский мыслитель, политический публицист традиционалистского толка, поэт «тютчевской плеяды» и литературный критик, ученый-историк литературы и искусства, христианский педагог и организатор университетского образования. Вся его жизнь связана с Россией, Москвой и Московским университетом. Связь эта выразилась в том, что четыре десятилетия, начиная с учебы в Благородном пансионе при Московском университете и посещения лекций в самом университете до увольнения со службы в 1857 г. и последних лет жизни, проведенных за границей, Шевырев добросовестно работал на благо России, твердо и резко защищая все русское и московское от нападок недоброжелателей, пропагандируя синтез общечеловеческих ценностей и русской духовной культуры в характерном для себя методологическом ключе «мыслящей истории». Такая «история» вполне адекватно объясняла идеальный мир человека, который, как доказывал Шевырев, не есть мир отвлеченной фантазии, а «творится из материалов человеческой же действительности» (1).

В конце 1827 — начале 1828 гг. Шевырев получил предложение стать наставником семнадцатилетнего князя А. Н. Волконского и сопровождать его в поездке заграницу. В Италии они провели почти три года в интенсивных научных трудах, изучая историю литературы, искусства и архитектуры (исключая лекционную сессию в Женевском университете в ноябре 1831 — апреле 1832 гг.), и вернулись в Россию в 1832 г. (2)

По совету М. П. Погодина Шевырев решил стать преподавателем Московского университета, дабы, как он сам писал, «связать свою участь с судьбой этого великого образовательного учреждения в России» (3). По протекции С. С. Уварова, ему разрешено было претендовать на место адъюнкта (т. е. помощника профессора) по кафедре русской словесности, которую после смерти А. Ф. Мерзлякова с 1831 г. возглавил И. И. Давыдов. Чтобы занять эту должность, Шевырев, не имевший ученой степени, должен был написать диссертацию на свободную тему и прочесть пробную лекцию, тему которой — «Изящные искусства в XVI веке» — задал университетский Совет. Как вспоминал Погодин: «Шевырев избрал Данта, заперся в своей комнате…, месяцев шесть не выходил никуда со двора, перечитал все источники, уже ему знакомые, и написал классическое рассуждение о Данте, какому не было подобного в русской литературе» (4).

Погодин в своей высокой оценке сочинения Шевырева оказался абсолютно прав. Выбрав предметом диссертационного рассуждения творчество Данте и обратившись к тщательному анализу «Божественной Комедии» (5), С. П. Шевырев в своем диссертационном труде демонстрирует незаурядные способности вдумчивого и умного исследователя, знатока не только культуры и истории Италии, но и всего Запада (включая античный период). Его наблюдения подчас поражают глубиной проникновения в суть вещей и экспрессией (6).

Так, например, рассуждая о культурно-исторических предпосылках появления феноменального по своей энциклопедичности (и по своему масштабу) произведения, созданного гением Данте (7), Шевырев указывает на два существенных обстоятельства. Первое касается того, что в XIII веке направление ума во всех сферах жизни было богословским, все науки того времени считались лишь приготовлением к богословию как вершине человеческого знания. Второе — того, что богословие было тесно связано с политикой и народной жизнью.

Действительно, богословие того времени существенно отличалось от современного С. П. Шевыреву. В силу переплетенности науки и религии, политики и религии — оно (богословие) носило характер, с одной стороны, схоластического, рационального, догматического теоретизирования ученых (8), с другой, активно вмешиваясь в мирскую жизнь, борясь за «миродержавную» роль католической религии (в лице папы римского) с властью императорской, неизбежно принимало публичный характер, а апеллируя в этой борьбе к религиозному чувству народа, пытаясь воздействовать на народное воображение близкими и понятными ему образами из области языческих верований, поэзии, мифологии древнего мира (9), неизбежно принимало черты иррациональные, символические, становилось частью народного самосознания.

Замечателен один из многих конкретных примеров придания символического, мистического значения событиям прошлого в контексте политической ситуации в современной Данте Италии, раздираемой междоусобицами, на который обращает внимание С. П. Шевырев: «В Раю, устами Юстиниана, рассказывается история Римского орла или Императорской власти (10): из сего рассказа мы видим, что начало сей власти вели от приезда Энея в Италию; что Эней перенес орла, символ сей власти, от востока к западу, по законному вращению самого неба; что Константин, против сего закона, обратил орла от запада на восток, что крылья сего же орла Энеева, в лице Карла Великого, защитили Христианскую церковь от Лонгобардов. На сей родословной орла, символа Цесарской власти, к коей прицепляет Поэт всю историю Рима, начиная от баснословного сказания об Энее до Карла Великого, основывает Дант право сего орла на защиту церкви, несправедливость Гвельфов, которые сему знаку дерзают противопоставлять желтые линии, т. е. Францию, и порицание Гибеллинов, которые разделяют сей знак от правосудия и ратуют под ним за свои частные выгоды (Замечательно, что орел именуется птицею бога (т. е. Юпитера) и говорится, что на востоке от времен Константина; он правил миром под тенью священных крыл своих. Е прим. С. П. Шевырева). Мы видим ясно во всем этом сочетание идей миродержавного символа власти Римской, власти Императорской и правосудия всемирного. На сем основании утверждалось мнимо-ученым образом мнение партии Гибеллинов, которые во власти Императора видели олицетворение правосудия божественного на земле и начала сей власти искали в самых баснословных временах древнего Рима, видя, как и Гвельфы, в Энее предначертание Божие, и о том символе, который блистал на их знаменах» (11).

В третьем отделении диссертации, озаглавленном «Дант — философ. Учение Данте, извлеченное из Божественной комедии» характеризуется мироучение Данте, которое, как доказывает С. П. Шевырев, основывалось на достижениях науки того времени (12). По сути это мироучение было не чем иным, как геоцентрической системой мироздания, освященной христианской идеей (13). Оно, по мнению С. П. Шевырева, обуславливало все философское и нравственное учение Данте — его идеи Бога, мира, человека, и, в конечном счете, его политические предпочтения сторонника гибеллинов — политической партии, защищавшей императорскую власть против папской в Италии.

В социально-политическом отношении характерен логический строй рассуждений Данте-гибеллина, который реконструирует С. П. Шевырев: «Дант допускает влияние неба на движения человеческие, но не на все. Он вооружается против мнения фаталистов и утверждает свободный произвол в человеке. С таким только понятием совместна мысль о божественном правосудии, которое награждает за благо и казнит за зло. Потому вина всех пороков человеческих и всего зла, покрывающего мир, находится в людях (Чистилища П. XVI. — прим. С. П. Шевырева)» (14). И далее: «Как в одном человеке причина зла зависит от злоупотребления воли: так и во всем современном человечестве причина всех пороков в дурном управлении мира. Против злоупотребления воли узда есть закон. Человек принадлежит миру духовному и земному. Страж закона духовного должен быть Папа; страж закона земного есть Император. Посему он и олицетворяет Правосудие. Сии два солнца должны бы были показывать человеку путь Бога и путь мира. Но Папа жаждет земной власти, пастырской посох соединился с мечем; духовная власть наместника Петрова оскверняется прикосновением светской стихии, — и вот причина дурному управлению мира (Чистилища П. XVI. — прим. С. П. Шевырева)» (15).

Изложив взгляды итальянского мыслителя, Шевырев формулирует основной вывод: учение Данте есть плод, результат многовекового развития науки; Данте, собрав в стройную и правильную систему различные мнения предшественников — ученых и богословов, перевел их с мертвой латыни на общепонятный, живой итальянский язык, тем самым «воплотив науку в поэзию» и сделав ее достоянием народа. В этом главная заслуга итальянского мыслителя.

Диссертация и пробная лекция (16) были признаны удачными и Шевырев с 15 января 1834 г. приступил к чтению курса по истории всеобщей словесности в Московском университете. Что же касается научной значимости усилий самого Шевырева, то он сумел доказать, что поэма Данте есть «слияние учености века с народностью» (17), поэзии и религии (18), показал связь символического, мифотворческого начала как образной формы мировоззрения и актуальной политики (19). Все это, по мнению современного авторитетного исследователя, позволяет причислить имя Шевырева к Олимпу европейских дантологов (20).

Список литературы

1. Шевырев С. П. История поэзии. // Шевырев С. П. Об отечественной словесности / Сост., вступ.ст., комм. Марковича В. М. М.: Высшая школа, 2004. С. 110.

2. О разносторонности интересов и занятий Шевырева в это время свидетельствует его дневник, в котором заметки о России, русском языке, буквах ять и е, русском стихосложении чередуются с мыслями об октаве, стихотворным переводом отрывка из «Освобожденного Иерусалима», заметками о прочитанных древних и новых авторах, о различии между трагедией древней и новой, краткими, довольно меткими характеристиками современных ему русских писателей и ученых, замечаниями о представительном сенате, французской конституции и т. д. См.: Шевырев С. П. Итальянские впечатления / Вступительная статья, подготовка текста, составление и примечания Медового М. И. — СПб: Академический проект, 2006. — 645 с.

3. Цит. по: Воспоминание о Степане Петровиче Шевыреве. М. Погодина. СПб., 1869. С. 20.

4. Воспоминание о Степане Петровиче Шевыреве. М. Погодина. СПб., 1869. С. 20.

5. Дант, Данте (Dante) Алигьери (1265–1321), итальянский поэт, гуманист, политический деятель. Европейскую известность принесла ему поэма «Комедия» («Commedia», соч. 1300–1318, первые печатные издания восходят к 1472 г.) в 3 ч. («Ад», «Чистилище», «Рай»), описывающая путешествие автора по загробному миру. На протяжении XIV–XVI вв. «Комедия» пользовалась большой популярностью в Италии, ее читали и комментировали наравне со Священным Писанием; с венецианского издания 1555 г. в ее заглавии появился и утвердился в дальнейшей традиции эпитет «Божественная» («La Divina Commedia»).

6. Чего стоит, например, его экспрессивный образ дрожащей руки природы-художника: «Так как материя мешает совершенству; то природа никогда уже не выдает произведения в том идеале, какой сначала печатлеет Бог; природа действует, подобно художнику, опытному в искусстве, но у которого рука дрожит». (Дант и его век. Исследование о Божественной Комедии. Адъюнкт-Профессора С. Шевырева // Ученые записки императорского Московского университета. М.: Университетская типография. 1834. Ж 7. С. 159–160).

7. То, что Данте — гений, у С. П. Шевырева не вызывало сомнений. В начале своей диссертации он прямо заявляет: «Дант принадлежит к числу тех немногих избранных небом гениев, которые олицетворяют в себе самопознание своего века, служа полным ему отражением. Сии гении суть как бы огромные зеркала, которые Провидение по временам наводит на разные эпохи человечества и на которых вечен остается отпечаток сих эпох, в урок и завет грядущему… Гений внезапен, как свет во вселенной, как человек между тварями, как все божественное в земном. Рождение его объясняется одним безусловным: да будет!». Понимая непредсказуемость появления гениев, Шевырев подчеркивает связь, обусловленность творчества любого выдающегося мыслителя (гения) временем, в котором он живет: «Гений есть олицетворенный ответ на современный ему вопрос человечества». (Дант и его век. Исследование о Божественной Комедии. Адъюнкт-Профессора С. Шевырева // Ученые записки императорского Московского университета. М.: Университетская типография, 1833. Ж 5. С. 306–307).

8. «Скажу мимоходом, что, может быть, в сем излишнем подчинении Религии сухим формам науки, в сем смешении оной с стихиями разума и заключался зародыш будущего ее потрясения на Западе». (Дант и его век. Исследование о Божественной Комедии. Адъюнкт-Профессора С. Шевырева // Ученые записки императорского Московского университета. М.: Университетская типография. 1834. Ж 7. С. 127).

9. «Надо было новому Христианскому чувству или поссориться с ним; но, по старой любви и доверенности к нему, это было невозможно; или найти в нем отголосок своему чувству и освятить его символическим значением. Так Парнасс соединен был мысленно с Эдемом; райская вода с нектаром языческим…»; «Мифология решительно противилась чувству религиозному; но нельзя не признать, что она приняла характер Истории. В нее верили, как в историческое предание, основанное на событии… Мифология, если и отвержена была как Религия, то существовала во всей силе как История и в виде предания возбуждала к себе веру ученую и народную.» (Дант и его век. Исследование о Божественной Комедии. Адъюнкт-Профессора С. Шевырева // Ученые записки императорского Московского университета. М.: Университетская типография. 1834. Ж 7. С. 131–132; 134–135).

10. См.: Божественная комедия. Рай. Песнь VI. 1–8 и др. Константин Великий перенес (в 330 г.) столицу из Рима в Византию, причем орел, символ римской империи, совершил полет с запада на восток, против видимого движения звезд, тогда как встарь он летел вслед звездам, с востока на запад, когда, после падения Трои, сопровождал родоначальника римлян Энея, который, прибыв в Италию, взял в жены Лавину, дочь латинского царя Латина. После этого римский орел (господня птица) двести с лишним лет пребывал на рубеже Европы, на берегу Босфора, близ гор Троады, с которых он впервые взлетел с Энеем, и здесь, в Византии, переходя от одного императора к другому, достался наконец Юстиниану (Прим. М. Л. Лозинского к «Божественной комедии» http://lib.ru/POEZIQ/DANTE/comedy.txt).

11. Дант и его век. Исследование о Божественной Комедии. Адъюнкт-Профессора С. Шевырева // Ученые записки императорского Московского университета. М.: Университетская типография. 1834. Ж 7. С. 138–139.

12. «Мысли его о земле и небе не суть ни создания его собственного воображения, ни поверья простого народа, а знания, принятые учеными века…она (поэма. — Авт.), под поэтическим покровом, представляла полную Энциклопедию наук … в комментарии к сей Поэме можно было заключить все учение века со всеми его подробностями». (Дант и его век. Исследование о Божественной Комедии. Адъюнкт-Профессора С. Шевырева // Ученые записки императорского Московского университета. М.: Университетская типография. 1834. Ж 7. С. 142).

13. «Система мира у Данта есть система Птоломеева, но освященная идеею Христианскою». (Дант и его век. Исследование о Божественной Комедии. Адъюнкт-Профессора С. Шевырева // Ученые записки императорского Московского университета. М.: Университетская типография. 1834. Ж 7. С. 154)

14. Дант и его век. Исследование о Божественной Комедии. Адъюнкт-Профессора С. Шевырева // Ученые записки императорского Московского университета. М.: Университетская типография. 1834. Ж 7. С. 169.

15. Дант и его век. Исследование о Божественной Комедии. Адъюнкт-Профессора С. Шевырева // Ученые записки императорского Московского университета. М.: Университетская типография. 1834. Ж 7. С. 172

16. Изящные искусства в XVI веке. Лекция, читанная на предложенную тему в университетском Совете ищущим степени адъюнкта в Московском университете С. Шевыревым // Ученые записки Императорского Московского Университета. 1833. Ж 4. С. 77–133.

17. Дант и его век. Исследование о Божественной Комедии. Адъюнкт-Профессора С. Шевырева // Ученые записки императорского Московского университета. М.: Университетская типография. 1834. Ж 7. С. 134.

18. Дант и его век. Исследование о Божественной Комедии. Адъюнкт-Профессора С. Шевырева // Ученые записки императорского Московского университета. М.: Университетская типография. 1834. Ж 8. С. 372–373.

19. Дант и его век. Исследование о Божественной Комедии. Адъюнкт-Профессора С. Шевырева // Ученые записки императорского Московского университета. М.: Университетская типография, 1834. Ж 7. С. 122–123, 138 и др.

20. См.: Асоян А. А. «Почтите высочайшего поэта…» Судьба «Божественной комедии» Данте в России. М.: Книга, 1990. Е С. 192.