Лингвориторические средства выражения антропоцентризма в русском и переводном эзотерическом дискурсе

Сунгуртян Карина Кеворковна

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Краснодар – 2007

Общая характеристика работы

Актуальность проблемы исследования определяется утверждением в современной лингвистике антропоцентрического подхода как научной мегапрадигмы, по отношению к которой остальные языковедческие парадигмы объективно выступают в качестве более частных. С точки зрения изучаемого языкового материала научная актуальность диссертации обусловлена исследованием эзотерического дискурса, представленного обширным пластом текстов – как классических, переживших на рубеже ХХ–ХХI вв. взрыв читательского интереса, так и современных авторов. Эзотерический дискурс выражает особое мировосприятие личности, ставящей на первый план духовную суть жизни и подчиняющей все материальные проявления человеческого существования невидимым явлениям «тонкого мира». Указанная проблематика на протяжении тысячелетий волнует человечество, различные ее интерпретации имеются во всех национальных культурах, отражены в текстах на разных языках. Объективно созрели научные предпосылки для формирования общей теории эзотерического дискурса, некоторые аспекты которой только начинают разрабатываться, причем на данный момент эзотерическая проблематика активно изучается в основном в рамках философско-культурологической области знания.

Принципиально важное значение для данной работы имеет выбор конкретного материала исследования. Если тексты популярных эзотерических серий современных российских авторов уже изучались с точки зрения лингвориторических параметров (Н.Ю. Хачатурова), то мы избрали в качестве эмпирической основы дискурс Е.И. Рерих и Дж. Голдсмита. Время по праву перевело тексты Рерих в разряд классических: в сопоставлении с книгами новых авторов они носят действительно глубокий философский характер. Представляют особый интерес и переводные тексты[1] американца Голдсмита, которые только сейчас доступны русскоязычному читателю, однако были созданы в середине ХХ в. и по глубине разработки философских вопросов устройства мироздания также могут быть причислены к прецедентным для новейших образцов – в качестве «дискурсивно обусловленных фактов, имевших ранее место в лингвокогнитивной деятельности членов определенного культурно-языкового сообщества и служащих образцом для последующих подобных фактов» (Н.Ф. Алефиренко).

Таким образом, актуальность и значимость темы диссертационного исследования продиктованы возможностью более детально, с опорой на интегративный лингвориторический подход рассмотреть средства выражения антропоцентризма в русском и переводном эзотерическом дискурсе на материале текстов, которые являются классическими образцами данного жанра, находятся в широкой продаже и востребованы значительной частью читательской аудитории. Они не только репродуцируются и обсуждаются на встречах сторонников эзотерического мировосприятия, но и берутся на вооружение в качестве ориентиров и инструкций для практической жизнедеятельности, а значит – оказывают массированное воздействие на все подструктуры (вербально-семантический, лингвокогнитивный и мотивационный уровни) воспринимающей языковой личности, в масштабах страны – коллективной российской языковой личности. В связи с этим актуализируется прикладной, социокультурно-образовательный аспект нашего исследования, который, будучи пропущен сквозь призму языковых реалий, традиционно входит в сферу общего языкознания.

Объект исследования – русские и переведенные на русский язык тексты авторитетных авторов-эзотериков, поднимающие фундаментальные вопросы человеческого бытия, прошедшие испытание временем и востребованные сегодняшним российским читателем, а также тексты современных эзотериков, имеющие эксплицитную педагогическую направленность.

Предмет исследования – лингвориторические средства выражения антропоцентризма в эзотерическом дискурсе.

Материалом исследования послужили книга «Листы сада Мории» из учения «Живой Этики» Е.И. Рерих (СПб., 1994), а также переводы книг Дж. Голдсмита – «Духовная интерпретация Священного писания» (СПб., 2000) и «Сознание – это и есть Я» (СПб., 1999). Проанализировано около 1000 контекстов, в основном равных строфе (в текстах Е.И. Рерих) или абзацу. В прикладном аспекте изучены лингвориторические особенности текстов педагогической эзотерики, адресованных учителям и подрастающему поколению.

Цель исследования – выявить лингвистические и риторические носители, маркеры феномена антропоцентризма в эзотерических русских и переводных американских текстах, внести вклад в теорию эзотерического дискурса и антропоцентрической лингвистики, сделать выводы прикладного характера. Данная цель обусловила следующие задачи:

1) проанализировать лингвофилософскую сущность антропоцентризма, особенности подхода к изучению языка в рамках антропоцентрической мегапарадигмы, детерминирующей исследовательские акценты во всех направлениях современной лингвистики;

2) проанализировать базовые понятия исследования – «текст», «дискурс», «эзотерический дискурс» – в их соотношении;

3) выявить специфику лингвистической и риторической организации эзотерического дискурса как средства объективации сознания языковой личности особого типа – эзотерической;

4) исследовать лингвориторические средства, выступающие «носителями» антропоцентризма, в текстах Е.И. Рерих и переводных текстах Дж. Голдсмита – признанных авторов, классиков данного жанра;

5) рассмотреть прикладной аспект эзотерического мировосприятия, реализуемый в текстах подобного типа, и сделать выводы социокультурно-образовательного характера.

Гипотеза исследования: эзотерический дискурс как философско-мировоззренческий по своему содержанию, воспитательный по коммуникативной направленности является принципиально антропоцентричным в силу того, что его референтом выступает прежде всего внутренний мир, сознание субъекта, который познал невидимую, сокровенную суть феноменов объективной действительности и стремится донести это знание до своих сограждан. Соответствующие тексты, видимо, должны быть гипернасыщены языковыми средствами, маркирующими данный антропоцентрический ракурс представления референта во всем спектре речевых реализаций. Лингвориторический подход позволит выявить различные типы средств выражения антропоцентризма и, вероятно, поможет сделать выводы как о сходстве, так и об определенных этнокультурных различиях русского и переводного эзотерического дискурса.

Теоретико-методологической основой исследования явились диалектическая логика как основа научного познания, системный и синергетический подходы, достижения антропоцентрической лингвистики (Г.И. Богин, Ю.Н. Караулов, И.Я. Чернухина, Н.А. Алефиренко и др.), психолингвистики (Л.С. Выготский, А.А. Залевская, А.А. Леонтьев и др.), суггестивной лингвистики (Л.Н. Мурзин, И.Ю. Черепанова и др.), лингвопрагматики (Н.Д. Арутюнова и др.), теории коммуникации (Г.Г. Почепцов и др.), классической риторики и неориторики (С.С. Аверинцев, А.А. Волков, М.Л. Гаспаров, О.И. Марченко, А.К. Михальская, Т.Г. Хазагеров, Л.С. Ширина и др.), лингвориторики (А.А. Ворожбитова).

Конкретными методами исследования послужили общенаучные методы системного анализа, моделирования, категоризации понятий, интегративный лингвориторический подход; описательный, стилистический, сопоставительный методы, метод количественного анализа, методы интерпретации, интроспекции, элементов психолингвистического эксперимента, контекстного анализа, интертекстуального сопоставления; использовались методики наблюдения, описания, речевой и языковой дистрибуции, языкового и внеязыкового соотнесения.

Научная новизна исследования заключается во вкладе в теорию эзотерического дискурса, во введении в научный оборот нового текстового массива. Впервые с опорой на лингвориторическую концепцию анализа дискурса изучены тексты русской и переводной американской эзотерической классики, а также – в социокультурно-образовательном аспекте – тексты современных авторов. Разработана категория эзотерическая языковая личность, предложено ее определение и выявлены сущностные признаки; введен термин коммуникативно-грамматическая асимметрия и обосновано соответствующее понятие, отражающее рецепцию на уровне индивидуального восприятия обобщенно-личных глагольных форм в эзотерическом дискурсе в качестве определенно-личных; выявлены определенные черты этнокультурной специфики русского и переводного эзотерического дискурса.

Теоретическая значимость диссертации обусловлена исследованием с новых позиций и на новом текстовом материале феномена «человеческого фактора в языке», выявлением специфических способов реализации антропоцентризма – с одной стороны, как организующей доминанты речемыслительной деятельности продуцента эзотерического дискурса, с другой – как канала активизации речемыслительной деятельности его реципиента. Сформулировано определение антропоцентризма как языковедческой категории, выявлены дискурсивные уровни выражения антропоцентризма, определена антропоцентрическая стратегия эзотерического дискурса.

Практическая значимость исследования заключается в возможности использовать его результаты в процессе преподавания курсов теории языка, филологического анализа текста, риторики и культуры речи, философии, психологии, в спецкурсах и спецсеминарах, обеспечивающих исследовательскую направленность образовательного процесса в вузе.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Эзотерическая языковая личность есть субъект речемыслительной деятельности по восприятию, переработке и производству духовно-сокровенной информации о мире и человеке в форме дискурса / текстов эзотерической проблематики. Специфика организации уровней структуры эзотерической языковой личности выражается в том, что на мотивационном уровне (прагматикон) доминируют деятельностно-коммуникативные потребности подключения посредством ментально-языковых каналов к своему Высшему Я, освоения тонкоматериального уровня жизнедеятельности, участия в реализации Плана космической Иерархии Учителей по наступлению Новой эры на Земле и т.п. На лингвокогнитивном уровне (тезаурус) функционируют соответствующие понятия, концепты, идеи, мировоззренческие стереотипы эзотерического учения, которые образуют специфическую концептуальную и языковую картину мира человека, «трансмутирующего» в 4-е измерение и стремящегося реализовать в повседневной жизни «Сознание Христа». На вербально-семантическом уровне частотны лексико-грамматические средства, репрезентирующие данное мировидение как альтернативное традиционному материалистическому мировоззрению.

2. Теоретическое осмысление антропоцентризма как универсальной филологической категории, опоры для разработки инструментария анализа эзотерического дискурса позволило определить антропоцентризм в языковой репрезентации действительности как систему языковых и, шире, лингвориторических средств, с помощью которых в центр картины мира, репрезентируемой в текстовом массиве, помещается личность – продуцента дискурса, его реципиента, человека как предмета речи, а также выделить три дискурсивных уровня выражения антропоцентризма (абсолютный, относительный, условный) и сформулировать следующее определение антропоцентрической стратегии эзотерического дискурса: иерархически организованная совокупность частотных лингвориторических средств, программирующих ярко выраженную направленность дискурса на личность реципиента, образ которого эксплицитно формируется как объект внушающего воздействия со стороны автора-эзотерика, принимающего на себя роль транслятора сокровенного духовного знания, передаваемого некими высшими инстанциями. Антропоцентризм как принцип языковедческой науки определяется как установка на анализ эмпирического материала в аспекте представленности «человеческого фактора в языке», сквозь призму теории языковой личности.

3. Личные местоименные и глагольные формы (прежде всего – 2-го лица, т.е. непосредственно активизирующие языковую личность реципиента) в рамках риторических микроструктур и текста в целом как макроструктуры образуют специфический элокутивный «наполнитель», детерминированный данным типом дискурса, и обеспечивают некритическое восприятие текста в целом. Эзотерическая информация, организуемая формами 2-го лица ед. ч., маркирующими собеседника, транслируется как бы «на острие» этих средств, которые точечными суггестивными воздействиями внедряются в сознание воспринимающей языковой личности. В силу их высокой частотности, а в анализируемых текстах это каждый микроконтекст и почти каждое предложение, высок и процент потенциальных попаданий в цель – «зацепок» и внедрений данных импульсов через активизированную соответствующим образом ассоциативно-вербальную сеть реципиента в его тезаурус и прагматикон.

4. Анализ эзотерического дискурса демонстрирует феномен «коммуникативно-грамматической асимметрии»: частотны синтаксические конструкции, которые объективно являются обобщенно-личными, т.к. обращены к необозримому количеству потенциальных адресатов, однако в рецептивном дискурсе-интерпретанте каждого конкретного читателя они декодируются (без лингвистической рефлексии, однако по существу оказываемого воздействия) в качестве определенно-личных, обращенных непосредственно к нему, и заставляют в психофизиологическом плане «вибрировать» индивидуальные мотивационные структуры воспринимающей языковой личности. Если в научной литературе в функции сказуемого обобщенно-личного предложения зафиксирована форма 2 лица только единственного числа, то в эзотерическом типе дискурса активно используется также форма множественного числа, что способствует обогащению его грамматической семантики.

5. Риторической доминантой эзотерического дискурса является антитетеза мира повседневной реальности и стези Духа, которая генерирует соответствующую парадигматику: лексемы с отрицательными коннотациями (характеристика сознания 3-го измерения) и с положительными (4-е измерение). В целом лингвориторическая стратегия переводного дискурса Дж. Голдсмита заключается в резком противопоставлении двух ментальных пространств, демонстрации двух типов сознания и в вооружении читателя инструкциями, рекомендациями, предостережениями, советами по трансформированию его сознания. В переводах книг Дж. Голдсмита, как и в текстах книги «Листы сада Мории» Е.И. Рерих, высокая степень воздейственности эзотерического дискурса обусловлена прежде всего частотностью «антропоцентрированных» языковых средств. Массированный удар личных местоименных и глагольных форм запускает рефлексивный процесс «самосканирования»: авторские мировоззренческие схемы, системы оценочных координат становятся тем духовно-нравственным лекалом, созданным из лингвориторических элементов, по которому языковая личность эзотерика-реципиента выверяет наличный уровень собственного развития – как на лингвокогнитивном, так и на мотивационном уровнях.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертационного исследования и полученные результаты обсуждались на научных семинарах кафедры русского языка Социально-педагогического института

СГУТиКД, отражены в докладах на ежегодных Международных научно-методических конференциях «Проектирование инновационных процессов в социокультурной и образовательной сферах» (Сочи, 2003, 2004, 2005), на Всероссийских научно-методических конференциях «Гуманитарные науки: исследования и методика преподавания в высшей школе» (Сочи, 2005, 2006), на конференции по проблемам филологии и методики преподавания «Лингвофевраль» (Сочи, 2005), на Всероссийской научно-практической конференции «Учебник – Ученик – Учитель» (Москва, МГУ, 2005), в сборниках научных трудов.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, библиографии и приложения.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

В первой главе – «Теоретические основы анализа антропоцентризма эзотерического дискурса» – исследованы философские и собственно языковедческие подходы к феномену антропоцентризма. В философских трудах антропоцентризм определяется в мировоззренческом плане – как сугубо европейский гуманистический ракурс восприятия и осмысления мира, выступающий необходимым атрибутом и сущностным признаком культуры и противопоставленный теоцентризму. Акцентированный Декартом, антропоцентризм утвердил культ разума и ориентацию на манипулирование окружающей реальностью, что и стало одной из базовых концепций эпохи модерна, т.е. Нового Времени. При этом в современных естественных науках утвердился антропный принцип, обосновывающий центрирующую роль человека как «наблюдателя» и тем самым неотъемлемого компонента Вселенной. Нами рассмотрены философские аспекты проблематики, связанной с употреблением сложных терминов, имеющих в качестве первой части «антропо…», т.е. «человеческий, относящийся к человеку»; с целью выявить сущность антропоцентризма как теоретической основы для анализа языкового материала проанализировано употребление терминов, связанных с антропоцентрической направленностью исследований, в современной лингвистической литературе; охарактеризованы ориентиры исследования текстового материала с позиций теории языковой личности в разработке Г.И. Богина, Ю.Н. Караулова, И.Я. Чернухиной, А.А. Ворожбитовой, Н.Ф. Алефиренко, В.В. Зеленской и др. ученых.

Как показали результаты исследования, антропоцентрический подход в современном языкознания доминирует в методологическом плане и является весьма перспективным с исследовательской точки зрения благодаря тому, что в центре внимания антропоцентрической мегапардигмы – языковая личность, субъект речемыслительной деятельности, создающий или воспринимающий дискурсы различных типов, запечатленные в текстовых массивах. Однако анализ функционирования терминов, связанных с антропоцентрической направленностью исследований, в лингвистической литературе привел к заключению о том, что понятие «антропоцентризм» употребляется без эксплицитных определений. Этим обусловлена исследовательская потребность в разработке данной категории в теоретическом плане и ее применении в качестве инструмента исследования конкретного типа дискурса, в нашем случае – эзотерического.

Проект «лингвистического Манифеста» рубежа ХХ–ХХI вв. В.Ф. Нечипоренко вписывает «человека говорящего» в глобальный вселенский контекст. Основная мысль автора, сквозь призму которой анализируются идеи В. Гумбольдта, А.А. Потебни, И.А. Бодуэна де Куртенэ, Ф. де Соссюра, Г. Гийома, – «человек есть космическое существо, и Язык, Речь, Мышление – подсистемы этого микрокосма, при помощи которых мы познаем Вселенную, а она познает нас». На основе анализа «возвращенной лингвистики» – трудов русских религиозных философов «Школы всеединства» – В.И. Постовалова выделяет «три ступеньки в рамках лингвистического синтеза». Общенаучный внитрилингвистический синтез представлен в пределах имманентно-семиологической парадигмы. Синтез трех аспектов знания – научного, философского, богословского – становится возможным в антропологической парадигме (= антропоцентрической), включающей в себя как частный случай первую. Наконец, «вселенский синтез общечеловеческих жизней» достигается в масштабах теоантропокосмической парадигмы, поглощающей антропологическую. Правомерно сделать вывод о том, что эзотерический дискурс объективно выступает наиболее адекватным эмпирическим материалом для интегративной разработки теоретических проблем лингвистики во всех трех аспектах: имманентно-семиологичес-ком, антропологическом, теоантропокосмическом. Тем самым для антропоцентрической мегапарадигмы в языкознании открывается, по сути, бесконечная исследовательская перспектива.

В антропоцентрическом ракурсе в работе проанализированы понятия «текст», «дискурс», «эзотерический дискурс». Эзотерический дискурс определяется как материализованный в текстовом массиве процесс речемыслительной деятельности, сфокусированный вокруг духовно-нравственной, этической проблематики (вечные философские проблемы жизни и смерти, добра и зла, любви во всех ее проявлениях, чувства долга по отношению к себе и другим, назначения человека и перспектив человечества и др.) и имеющий в качестве коммуникативной сверхзадачи воспитательное воздействие на реципиента, расширение и трансформирование его сознания, задавание новых критериев оптимальной жизнедеятельности на уровне сознания 4-го измерения, или Сознания Христа, духовных ценностей невидимой реальности «тонкого мира» (Н.Ю. Хачатурова, А.А. Ворожбитова). Эзотерический дискурс проявляет ярко выраженную специфику во всех параметрах универсального идеоречевого цикла «от мысли к слову» (изобретение, расположение, выражение). В области инвентивно-диспозитивного каркаса, организующего мыслительное содержание, его отличает фокусировка вокруг духовно-нравственной, этической проблематики; программируемый продуцентом данного типа дискурса коммуникативный эффект соответствует ведущей социокультурной фунцкии эзотерического дискурса – проективно-мировоззренческой. В аспекте «элокутивного наполнителя» данной речемыслительной сетки на уровне вербализации для языковой личности эзотерического типа характерны соответствующие фонетические (в случае звукописи), лексико-грамматические и стилистические репрезентации различных аспектов концептуального поля тайного знания о невидимой, «тонкой» реальности, противопоставляемой миру «плотной материи».

В главе анализируется специфика эзотерической культуры и языковой личности, для которой когнитивной доминантой является такой специфический дискурс-универсум, как эзотерический. По утверждению Ю.Н. Караулова, мировоззрение формируется на пересечении вербально-семантического и лингвокогнитивного уровней языковой личности, при этом внутренний «язык мысли» он уподобляет склеенной ленте, на одной стороне которой находится слово, а на другой – понятие как когнитивная операциональная единица мозга. Соответственно у языковой личности эзотерика данные уровни, как и мотивационный, не могут не обладать определенной спецификой. Как пишет В.М. Розин, рассуждая об эзотерике как личности особого типа, эзотеризм – «это мироощущение, позволяющее открыть новый мир, опираясь на самого себя. Мироощущение, постулирующее идею двух миров (обычного и подлинного), включающее установку на переделку себя и идею пути». С учетом параметров языковой личности, выделяемых учеными, вводится определение эзотерической языковой личности, характеризуются ее сущностные признаки.

В результате теоретического анализа проблемы исследования, проведенного в первой главе, антропоцентризм в филологии рассматривается как универсальная категория интегративного лингвориторического характера. Сформулировано определение антропоцентризма в языковой репрезентации действительности и антропоцентризма как принципа языковедческой науки. Предложенная нами классификация, апробированная в качестве инструмента анализа эмпирического материала, включает следующие уровни выражения антропоцентризма в дискурсе и тексте как его результирующем продукте:

1 уровень – абсолютный: выражается личными местоименными и глагольными формами, обращениями, именами, непосредственно направляющими восприятие реципиента на моделирование того или иного человеческого образа, прежде всего самого реципиента, а также продуцента дискурса или третье лицо, к опыту которого последний апеллирует в целях убеждения реципиента;

2 уровень – относительный: выражается другими частями речи, в семантике которых имеется указание на принадлежность к человеку; кроме названных лиц, это может быть любой человек, а также обобщенное указание на человеческую природу вообще.

3 уровень – условный, или косвенный: все остальные языковые средства, репрезентирующие те или иные объекты, признаки, действия, явления окружающей действительности. Косвенно они также служат для выражения антропоцентризма, т.к. наша Вселенная принципиально антропоцентрична: любое восприятие того или иного явления, его осмысление, вербализация во внутренней и внешней речи, транслирование результирующей интерпретации действительности адресату и т.д., все шаги «коммуникативного круга» осуществляются сквозь призму человеческого сознания, языковой личности.

При анализе антропоцентрической стратегии эзотерического дискурса в центре нашего внимания в большей степени находились примеры 1-го уровня выражения антропоцентризма (преимущественно грамматические), в силу того, что они оказались чрезвычайно частотными в исследуемых текстах.

Во второй главе – «Лингвориторические аспекты русского и переводного эзотерического дискурса» – вначале анализируются типичные примеры контекстов, выступающие носителями антропоцентрического начала, выделенные из текстового массива «Листов сада Мории» Е.И. Рерих. В первую очередь в процессе наблюдения выявляется такая особенность инвентивно-диспозитив-ного каркаса текста, как дневниковая форма (указаны даты). На уровне графических операций особенностью является строфическая подача прозаического текста в форме белого стиха. Последняя также имеет специфику: абзацные отступы используются не в начале предложения, как обычно, а во вторых строчках, заключающих предложения, перед маленькой буквой. В рамках одного контекста может быть отделено большим пробелом заключительное предложение, что подчеркивает его особую значимость. Приведем в качестве примера специфики работы акционального механизма реализации ЛР-компетенции автора в письменной форме целостный микроконтекст (далее в качестве иллюстраций предложены в основном отдельные предложения и словосочетания):

1921 г. Октябрь 26

Явлен счастливый благий Руководитель каждому.

Умей обратиться всею силою духа только к Нему,

иначе дверь останется открытой и токи

смешаются.

Призывайте Благого Руководителя не вопросом,

но утверждением.

Если Я пошлю весть через вашего Руководителя –

ток будет прям.

Не слушайте тех, которые приходят во время

безразличия вашего.

Окно, во тьму открытое, приносит ночные голоса,

но зов любви принесет ответ Возлюбленного.

Любите избравших вас.

Явите сознание связи с Руководителем, и ничто

несовершенное не проникнет.

Любите, и внимайте, и разите все злое.

Благовесть шлю.

В качестве графической особенности отметим частотность типичного для текстов эзотерической проблематики употребления заглавных букв при номинации высших сущностей тонкого мира: местоимения Я, атрибутов говорящего и всех форм личного и притяжательного местоимений 1-го лица, как ед., так и мн. числа (Мое дело, Нашего участья, Имя Мое, моя Любовь, снова Повторяю); номинации Бога как верховного существа и относящихся к нему явлений (Творец, Песня Господня); номинации других существ и объектов горнего мира (Благой Руководитель, к Нему, Учитель, Святая Гора) и т.д.

Каждую строфу отличает особая внутренняя организация – «грамматическая партитурность, которая при первом восприятии производит впечатление дисгармонии и невольно фокусирует на себе внимание реципиента. Это обусловлено сменой фактически в каждом предложении видо-временных форм глаголов, типа грамматической основы предложений. Большинство их односоставные, определенно-личные и обобщенно-личные (1-я степень выражения антропоцентризма в нашей терминологии), которые чередуются с односоставными других типов, а также двусоставными (2-й степени антропоцентризма, т.е. говорящими о человеке и его атрибутах). Так, в приведенной выше строфе «грамматическую партитуру» образует следующая динамика типов оформления предикативности, которая отражает смену соответствующих «кадров» и психоэнергетических импульсов в воспринимающем языковом сознании:

1. Простое двусоставное предл., тип сказуемого – составное именное (нулевая связка + кр. страд. прич. прош. вр.); подлежащее обозначает одного из представителей тонкого мира: Явлен Руководитель.

2. Гл. часть сложного предложения – обобщенно-личное предложение, сказуемое в форме пов. наклонения, ед. числа: Умей обратиться.

3. Пр. предложение, обобщенно-личное, сказуемое в форме пов. наклонения, мн. числа: Призывайте.

4. Сл. предложение, придаточное условия – двусоставное предложение с мест. 1 л., ед. ч.: (Если) Я пошлю.

5. Сложноподч. предложение, гл. предложение вновь обобщенно-личное, сказуемое в форме пов. наклонения, мн. числа: Не слушайте тех.

6. Сложносоч. предложение, обе части – двусоставные предложения, подлежащие отражают объективные явления: Окно приносит, но зов принесет.

7. Пр. предложение, обобщенно-личное, сказуемое в форме пов. наклонения, мн. числа: Любите избравших вас.

8. Сложносоч. предложение, первая часть – аналог предыдущего: Явите сознание связи с Руководителем…, вторая часть – двусоставное предложение: и ничто несовершенное не проникнет.

9. Пр. предложение, обобщенно-личное, однородные сказуемые в форме пов. наклонения, мн. числа: Любите, и внимайте, и разите все злое.

Заключает контекст определенно-личное предложение, сказуемое в форме 1 л. ед. ч.: 10. Благовесть шлю».

Если выписать только сказуемые, то более наглядна смена ракурсов представления квантов информации с точки зрения субъекта восприятия. «Кадры», относительно нейтральные по отношению к языковой личности реципиента (двусоставные предложения), сменяются квантами информации, подаваемыми от первого лица и формами повелительного наклонения, то единственного, то множественного числа, – самыми целенаправленными по суггестирующему воздействию на реципиента: Явлен – умей – призывайте – пошлю – не слушайте – приносит, принесет – любите – явите – не проникнет – любите, и внимайте, и разите – шлю.

Особо подчеркнем частотность использования в дискурсе Е.И. Рерих спрягаемых форм 1–2 л. глаголов ед. и мн. числа, форм повел. наклонения. Они квалифицируются в качестве обобщенно-личных с учетом того, что в ситуации опосредованной коммуникации продуцента и потенциального – неопределенного – реципиента дискурса их нельзя считать определенно-личными. В то же время нельзя не отметить, во-первых, что в научной литературе для сказуемого в обобщенно-личном предложении указывается только форма ед. числа; в анализируемом же типе дискурса в такой функции активно используется также форма мн. числа, что способствует обогащению грамматической семантики эзотеризма. Во-вторых, правомерно говорить о своего рода «коммуникативно-грамматической асимметрии»: в продуктивном аспекте дискурсивного процесса, с позиции адресата конструкции умей обратиться, призывайте и подобные являются обобщенно-личными, в рецептивном же аспекте они воспринимаются адресатом как обращенные непосредственно к нему, т.е. как определенно-личные.

Выделим грамматические основы в следующей строфе – «Октябрь 27». 11 предложений легко распределяются в 3 группы на следующих основаниях:

1. Наличие побудительных по цели высказывания предложений, в которых в основном использованы глагольные формы 2-го лица как языковые единицы 1-й степени выражения антропоцентризма, сфокусированные на реципиенте:

А. Пов. наклонение:

Улыбайся, когда можешь дать тем, с кем встречался

раньше.

Остри стрелы.

См. также косвенную форму выражения приказа через глагольную форму долженствования:

Как в электричестве, должен собрать энергию на острие.

Следующее побудительное предложение в качестве конечного объекта воздействия имеет адресата (местоимение в форме 2 л., мн. ч.):

Будь светло вам.

Б. Форма наст. вр.:

Если не любишь символ стрелы, то избери символ

посланца – голубя.

Можешь взять образ электрической искры.

2. 2-я степень выражения антропоцентризма: предметом речи являются непосредственные атрибуты человека:

Счастье придет, когда кончатся старые счета.

Стрела – не мысль, но энергия.

Наиболее легок опыт представления устремляемого

предмета.

Все в мире тени Божьи, и в пятнах света играет

Божественная энергия.

Субъектно-предикатные синтагмы являются регистраторами всплесков сознания, фиксирующего явления объективной действительности (Б.Н. Головин), соответственно их анализ позволяет вскрыть некоторые нюансы осуществления речемыслительного процесса, который объективируется в идеоречевом цикле «от мысли к слову» языковой личности, в данном случае – некой сверхъестественной сущности.

С точки зрения организации инвентивно-диспозитивного каркаса 1-й книги «Листов сада Мории» необходимо отметить интригующую читателя асимметричность в количественном объеме текстов, относящихся к разным датам. Наряду с развернутыми микроконтекстами, которые насчитывают 10 и более предложений, встречаются 2–3 предложения, иногда – даже одно, например:

Ноябрь 10

Чудо совершается в жизни, откройте глаза –

увидите.

Ноябрь 12

Уйдут негодные – мудро решается план развития

Новой Расы.

Ноябрь 21

Явленную суровую школу с улыбкою примите.

Характерны перерывы в записях – от одного дня и более. Например, за декабрь 1921 г. зафиксированы тексты от 1–2, 6–9, 23–27, 29 и 31 числа. На основании этих фактов можно сделать вывод о специфике речемыслительной деятельности в условиях «ченнелинга» (т.е. контакта с высшими силами в целях транслирования их информации человечеству). Она осуществляется неравномерно, с перебоями, требует соответствия внутреннего состояния и условий жизнедеятельности контактера условиям подключения к коммуникативному кругу «физический мир 3-го измерения – тонкий мир 4-го измерения).

Далее приведем примеры характерных типов фрагментов дневниковых микроконтекстов, наглядно реализующих, на наш взгляд, целенаправленную антропоцентрическую стратегию продуцента текста (как первичного – учителя Мории, так и вторичного – Е.И. Рерих), которая, как показали результаты анализа, принципиальна для эзотерического дискурсивного процесса:

Взаимодействие глагольных и местоименных форм 1-го и 2-го лица (примеры приведены из разных строф):

Считаю – можете учить читать книгу мудрости,

разлитой в явлениях жизни.

Чудо Нашего участья в явлениях жизни не

ускользнет от вас.

Я вас призвал на великое дело.

Нужные силы последовать за Мною даны вам:

Стрелы, щиты, мечи у вас, и главу покрою Моим

Убором.

Сражайтесь во Имя Мое, любовь да пребудет с вами.

Держите светильники зажженными.

Я учу.

Улыбнитесь трудности пути вашего.

Ручаюсь – победите. И т.п.

Самохарактеристики первичного продуцента дискурса – учителя Мории, имя которого обозначено первой буквой М и треугольником из точек, в неразрывной слитности с образом адресата, например:

М . . привык сражаться, и дети Мои должны быть

мудрыми в битве.

Объединение народов придет в битве.

Я люблю явления мощи духа.

Теперь бейтесь мудро, враги Наши – ваши враги.

Шлю любовь и силы.

Самохарактеристики первичного продуцента дискурса через типичный маркер эзотерической проблематики – местоимение Я (с заглавной буквы) – как правило, в обрамлении побудительных или других конструкций, формирующих образ реципиента и направляющих в его сознание мощные психоэнергетические импульсы. Например:

Не бойтесь копий и не страшитесь скорпионов –

яд не войдет в тела ваши.

Я – флейта, зовущая утреннее стадо.

Я – родник, орошающий губы скорби.

Я – мощь столба Храма.

Придите, бодрствующие!

Сочетание знака имени Мории и местоимения Я в контекстах-самохарактеристиках:

Страна М . . найдет лучших каменщиков.

Я, Я, Я принял.

Я, Я, Я щит утвержу, и стрелы врагов оперят щит

победы.

Я с вами и охраню.

Каждый сам кует путь свой.

Частотной является лексема Учитель (с заглавной буквы), которая соотносится в предложениях с обобщенным образом адресата через местоименные формы 2 лица мн. числа и выступает тем самым важным средство реализации антропоцентрической стратегии в силу важности роли Учителя в человеческой жизни:

Учитель близок вам в каждую минуту вашего

творчества.

Учитель с вами радуется счастью действия в жизни,

когда оно направлено ко благу.

Учитель счастье доверил вам.

Дни ваши Учитель украсит зеленеющим лавром и

явит Учителя целебные ароматы.

Прямым обращением автора к реципиенту является стимулирующее внутренний диалог личное местоимение 2-го лица ед. числа, его внушающее воздействие часто усиливается фигурой повтора. Приведем целостный контекст:

1921 г. Июль 31

Чей стук слышу Я?

Это ты, беглец!

Вот Я скажу тебе:

Ты бежал от Меня так заботливо.

Как строил прежде Мои дома.

Ты пытался скрыться в святилищах храмов,

Ты прятался за ступенями тронов,

Ты, изменив лик, укрывался завесою шатров.

Ты хотел раствориться в звуках флейты и струн.

Куда же убежал ты?

Вот стоишь передо Мною,

Но Я говорю: ты пришел ко Мне.

Ты нашел двери Мои.

Ты познал, как бессветен стал ум и как ушла

твоя радость.

Ты познал, как стучащийся будет допущен и

допущенный будет оправдан.

И ты нашел лучшие двери и воззвал, не видя конца

бегства.

И приму я стучащегося и скажу ему:

Я сохранил твою радость,

Бери свой сосуд и трудись.

В данном и подобных примерах вновь акцентируем феномен «коммуникативно-грамматической асимметрии» синтаксических конструкций типа Вот стоишь передо Мною; Бери свой сосуд и трудись и др.: рецепцию обобщенно-личных глагольных форм в качестве определенно-личных на уровне индивидуального восприятия эзотерического дискурса.

Анализ элокутивной специфики дискурса Е.И. Рерих показал, что все интересующие нас частотные языковые единицы, выступающие носителями антропоцентризма, включены в риторические структуры – тропы и фигуры разных видов, придающие чеканную афористичность выражаемой мысли. Примеры:

Антитеза:

Люди будут являть упорство на пути к Свету,

Тьма любезнее глазу кротов.

Сравнение:

Дух ваш пойдет высоко, и непонимания мелькнут,

как столбы телеграфные.

Антитеза и сравнение:

Тело боится духа, раб боится хозяина.

Пример развернутой антитезы, усиленной фигурой повтора, которая завершается нейтрализацией противоречия:

О, Владыко, нареченный Состраданием!

Узри своих сынов во тьме людской.

Тьма, тьма, тьма.

Свет, Свет, Свет.

Без тьмы не было бы сияния Света,

Ибо только во тьме Свет виден.

Где находится Он, Владыко,– нет ни Света, ни

тьмы – все Едино.

Метафоры:

Пучина жизни; ликующие краски; волны духа пенятся; жизнь раскрывает пасть, но дух несокрушим; Когда сквозь лохмотья ваших случайных оболочек сверкают формы духа; И тогда ваше ухо чует шелест шагов Моих; Когда волшебный цветок ласки на земле расцветает.

Параллелизм конструкций, отражающий взаимообусловленность «дольнего» и «горнего» миров:

Ваша радость – Наша радость.

Когда волшебный цветок ласки на земле расцветает,

Тогда новая звезда зажигается в Беспредельности.

Анафора:

Иные живут в подвалах,

Иные теснятся на чердаках,

Иные довольствуются комнатою в чужом помещении…

Эпифора:

Снова Повторяю – не бойтесь.

Снова опять укус – но не бойтесь.

Комплексы риторических вопросов и восклицаний:

Зачем страдать в умерщвлении плоти?

Зачем уничтожать данное вам Создателем?

Ищите Новых путей!

Некоторые строфы оформлены как диалоги иносказательного содержания, включающие обращения и вопросно-ответные ходы, например:

Июль 3

– Владыко, почему не доверишь мне собрать все

плоды сада Твоего?

– Но где же корзины твои?

– Владыко, почему не прольешь на меня ручьи

Благодати Твоей?

– Но где же кувшины твои? И.т.д.

Результаты исследования данных текстов позволили заключить, что именно личные местоименные и глагольные формы (прежде всего – 2-го лица, т.е. непосредственно активизирующие языковую личность читателя в рецептивном регистре речемыслительного процесса), будучи включены в риторические структуры – тропы и фигуры разных видов – обеспечивают непосредственное воздействие на реципиента и, вследствие этого, определяют специфику анализируемых произведений как лингвориторических конструктов, моделирующих своеобразное ментальное «эзотерическое пространство», к которому подключается читатель. Текст книги «Листы сада Мории» Е.И. Рерих в целом гипернасыщен изобразительно-выразительными лингвориторическими средствами, что дает основания условно квалифицировать его как «орнаментальную прозу эзотерического типа».

Как показали результаты анализа переводных текстов двух книг Дж. Голдсмита, типологическая общность русского и переводного дискурсов эзотерической проблематики проявляется прежде всего в частотности личных глагольных и местоименных форм, моделирующих образы 2-х типов эзотерической языковой личности – с одной стороны, продуцента (лингвосоцикультурная функция «Учитель жизни»), с другой – реципиента (функция ученика, ищущего Путь).

Так, подзаголовки 1-й главы книги «Сознание – это и есть Я» – побудительные предложения обобщенного характера:

Откройте сознание Богу, чтобы Он освятил его; Вверяйте себя Божественности; Осознайте безграничность своих способностей; Найдите бесконечность внутри себя; Откройте эту дверь.

Во 2-й главе встречаем подзаголовки:

Осознавайте Бога как индивидуальное бытие; Устремляйтесь к самому Богу.

В 9-й главе:

Не считайте следствие – причиной.

Весьма частотно в тексте местоимение Я (заглавная буква, жирный курсив) как выражение высшего духовного начала Вселенной (Бог), самого автора и читателя как частиц Творца, например:

Но духовное прозрение дало нам возможность понять, что божественное Я «стучит в дверь» нашего ума… Его цели – цели божественного Я (а не цели нашей погони за удовольствиями, как это было прежде).

Специфику инвентивно-диспозитивного каркаса текста образуют, в частности, фрагменты, выделенные курсивом (как указано в примечании, это – спонтанные «медитации», возникающие у автора в периоды подъема сознания):

Господь, я знаю, что Ты стучишь в дверь моего сознания, и я открываю Тебе свое сознание. Владей моим умом и телом. Будь моей душой. Будь моей жизнью.

Их сопровождает «инструкция реципиенту», которая регулирует характер рецептивно-аналитической деятельности адресата вплоть до программирования дальнейших фаз его психического состояния:

Эти медитации ни в коем случае не предназначены для использования их в качестве утверждений, отрицаний или словесных формул. Тексты этих медитаций вставлены в повествование как пример свободного излияния Духа. По мере того как читатель будет «практиковать» Присутствие, он также начнет воспринимать в себе излияние Духа в постоянно обновляющихся формах вдохновения.

Усиливающим графическим моментом является выделение медитативных пассажей жирным курсивом, например:

И в течение нескольких часов после такого прозрения наша жизнь будет хранима, ведома и благословляема Богом. Но через некоторое время должен последовать еще один период такого обновления себя (далее в тексте жирный курсив. – К.С.):

«Я стою у дверей и стучусь». Бог, Бесконечность, Вечность, Бессмертие, Высшая Сила заполняет все пространство и является Самой Вездесущностью. Когда я открываю свое сознание для восприятия Бога, – божественное Сознание пронизывает меня. И тогда мой ум посвящен Ему. Мое тело, дом, работа, талант и все то, что я считаю принадлежащим себе, – вверяется и посвящается Богу. И Бог использует это для Своей цели, средством для осуществления которой являюсь я.

Приведем несколько примеров средств выражения антропоцентризма 2-го уровня – относительного, согласно нашей классификации.

Лексемы человек / люди являются эксплицитным и «синтезирующим» средством выражения антропоцентризма как стратегии восприятия окружающего мира. Первое предложение перевода первой главы книги Дж. Голдсмита «Сознание – это и есть Я» служит интригующей завязкой, т.к. имплицитно содержит обещание открыть читателю, к какому типу людей он относится и помочь перейти в случае необходимости в более предпочтительный тип:

Два типа людей существует на земле: просветленные и непросветленные, или, если сказать проще, – «живые» и «ходячие мертвые». (…) Поэтому никто не может считаться «живым», пока не откроет для себя нечто более важное, чем он сам, – нечто такое, чему он может полностью посвятить свою жизнь.

Концепт сознание выступает главным атрибутом человека, тем более что традиционно именно последний выступает носителем сознания и мышления во Вселенной. Только в последние годы физика начинает доказывать, что Вселенной в целом свойственно сознание как субстанция, пронизываюшая все сущее. Соответственно лексема сознание чрезвычайно частотна в книге. Она является ключевым словом, во-первых, в названиях книги и глав, например:

сознание – это и есть Я; сознание преданности; сознание; развитие состояний сознания; обретение духовного сознания; все аспекты жизни содержатся в сознании; сознание истины является исцеляющим; сознание четвертого измерения; Христос как сознание человечества.

Во-вторых, в качестве ключевого слова сознание с различными семантическими конкретизаторами организует саму текстовую ткань:

Но если это так, то почему же очень немногие обладают сознанием преданности, то есть сознанием жертвенности, посвященности себя чему-то? Потому что такое состояние сознания приходит Благодатью. … Благодать приходит только тогда, когда сознание человека уже о-дух-отворено…

В текстах часто используются инструктирующие конструкции (модель надо + инфинитив) на фоне конкретных житейских реалий, что призвано помочь вписать трансцендентный смысл книги в повседневную реальность:

Поэтому надо научиться, как открывать свое сознание потоку Духа, и тому, как это делать не переставая – «молиться непрестанно», чтобы акт открытия сознания был не каким-то единичным действием (например, по утрам, до ухода на работу), а непрерывным актом преданности, актом посвящению себя духовному осмыслению жизни.

Эзотерическая языковая личность стремится объединить себя с читателем, оперируя категорией глобального субъекта:

В жизни каждого из нас наступает такой момент, когда мы оказываемся перед выбором – продолжать начатый нами духовный поиск или отказаться от него. И если мы решаемся продолжать… Однако вскоре мы заметим … ибо поймем, что если мы не предназначены… И если мы исполнены решимости применять эти принципы…

Каждый раз, когда мы не поддаемся искушению поверить в существование двух сил, а вспоминаем, что существует одна единственная сила (сила Духа внутри нас), – мы поднимаемся к осознанию реальности. Каждый раз, когда мы не поддаемся искушению поверить в существование зла, а вспоминаем, что… мы раскрываем в себе сознание четвертого измерения.

Понятно, что в данном дискурсе, который по своей стратегической цели является разъясняющим и убеждающим, также частотны риторические конструкции – тропы и фигуры. Доминантой при этом является антитетеза мира повседневной реальности и стези Духа. В переводах книг Голдсмита ярко выражены два альтернативных дискурс-универсума, два ментальных пространства – сознание третьего измерения и сознание четвертого изменения, образующих центральную антитезу, так что остальные носят более частный, детализирующий характер. В тексте широко представлены лексемы, характеризующие данные измерения, первое – с отрицательными коннотациями, второе – с положительными. На ассоциативно-вербальную сеть реципиента оказывается воздействие – она переструктурируется путем группировки известных слов, репрезентирующих важнейшие для человеческого существования концепты по двум полюсам. Соответственно формируются новообразования на лингвокогнитивном и мотивационном уровнях воспринимающей языковой личности.

В обобщенном виде инвентивная стратегия реализуется в переводном эзотерическом дискурсе в два этапа: 1) противопоставить два ментальных пространства, два типа сознания, показав, что их граница проходит в глубинах повседневного сознания каждого человека; 2) вооружить читателя инструкциями, рекомендациями, советами, предостережениями по трансформированию своего сознания, перемежая их эмоциональными пассажами, воздействующими на мотивационный уровень языковой личности реципиента. Например:

Каждый человек навлекает на себя результат своего собственного мышления. Сегодняшний день, настоящее время является той пограничной чертой, в рамках которой на наших глазах происходит вся совокупность ментальных трансформаций сознания низшего порядка в сознание Христа.

В результате обобщения мы выделили в исследованных текстах следующие группы лингвориторических средств выражения антропоцентризма на уровне микроконтекстов с точки зрения выполняемых функций в рамках общей коммуникативной сверхзадачи продуцента подобного дискурса – моделирование адекватного мировоззренческого универсума реципиента как потенциально эзотерической языковой личности: 1. Моделирование образов высших сил, пространства четвертого измерения как того невидимого слоя объективной реальности, который детерминирует продуцирование данного дискурса. 2. Моделирование образа реципиента: личные глагольные и местоименные формы; обращения; идеальный образ читателя, каковым он может стать благодаря следованию указаниям автора. 3. Моделирование образа продуцента: кроме перечисленных форм – имена; апелляция к личному опыту, полезному для читателя; внушение нужного психоэмоционального состояния через вставки-медитации, созданные в состоянии транса. 4. Моделирование образа 3-го лица, к опыту которого автор апеллирует в целях убеждения реципиента. 5. Моделирование жизненных коллизий (притчи, сценки, диалоги), которые иллюстрируют пропагандируемые положения и создают впечатление констатации объективных фактов, из которых читатель должен самостоятельно сделать выводы.

Таким образом, установка на лингвориторический подход позволила выявить в исследуемых текстах различные типы средств выражения антропоцентризма. Образы продуцента и реципиента эзотерического дискурса, моделируемые рассмотренными лингвориторическими средствами, отличает ярко выраженная взаимодополнительность и взаимообусловленность (Я – Ты, Мы – вы, Мои – ваши и т.д.). Это в определенной мере иллюстрирует известный закон духовного роста: «Если ученик готов, то Учитель придет». Неготовый к положительному восприятию эзотерического дискурса читатель просто не возьмет в руки подобную книгу или отложит ее после беглого просмотра, готовый же вступит в сгармонизированный диалог с языковой личностью автора.

Как показали результаты анализа, в переводах книг Дж. Голдсмита, как и в текстах книги «Листы сада Мории» Е.И. Рерих, высокая степень воздейственности эзотерического дискурса обусловлена прежде всего частотностью «антропоцентрированных» языковых средств, которые как бы стучатся в сознание реципиента и не позволяют ему остаться равнодушным, вызывая или полное приятие, или абсолютное неприятие текста, если данный человек заведомо придерживается противоположных идейных позиций. Именно они служат носителями перлокутивного эффекта, поскольку как бы взламывают защитные барьеры аналитического восприятия, заставляют некритически «проглатывать» всю сопутствующую информацию.

Элементы этнокультурной специфики классического русского и переводного эзотерического дискурса выражаются в том, что «Листы сада Мории» Е.И. Рерих – в полной мере «тайное знание», ее тексты представляют собой своего рода «орнаментальную эзотерическую прозу», строфически организованную, продуцируемую «контактером» от лица свехъестественной сущности, Учителя Мории. Тексты Е.И. Рерих насыщены художественной образностью, полны иносказаний, и читатель для реализации предложенного спектра идей в своей повседневной жизни нуждается в их расшифровке с помощью герменевтических процедур под руководством сведущего лица. Американский прагматизм переводного дискурса Дж. Голдсмита проявился в конкретных рекомендациях и инструкциях реципиенту, которому предлагаются также «готовые к употреблению» медитации, созданные автором книг в состоянии транса.

В прикладном аспекте эзотерический дискурс рассмотрен с точки зрения его социокультурно-образовательного потенциала, в аспекте конечной практической цели антропоцентрической лингвистики: «вооружить каждого носителя языка пониманием того, … от чего зависит состояние его индивидуальной ассоциативно-вербальной сети. Человек, оснащенный такими представлениями и знаниями, … способен сам решить… от каких воздействий на свою ассоциативно-вербальную сеть, личностный тезаурус и собственный прагматикон он должен защищаться, чему сопротивляться, а какие тексты принимать и любить» (Ю.Н. Караулов). Изучена аргументация ученых, полагающих, что для выхода человечества и планеты из кризисного состояния эзотерические идеи в адаптированном виде должны быть привнесены в массовый образовательный процесс. Концептуальное поле идеологии Новой Эры, репрезентируемой эзотерическим дискурсом, базируется на коренном изменении мировосприятия и мировоззрения, переоценке всех ценностей с позиций вселенской, космической духовности, на основе любви и гармонии как базового принципа устройства и функционирования мироздания. С точки зрения лингвориторической организации проанализированы тексты, адресованные непосредственно подрастающему поколению, предложены рекомендации для учителя-словесника. При выборе эзотерических текстов (как классических, так и современных), в качестве материала для обсуждения, в центр внимания языковой личности помещается духовно-нравственная, этическая проблематика. Ее анализ, наряду с большим воспитательным эффектом, может стать действенным стимулом для формирования у старшеклассников культуры убеждающей ораторской речи, навыков дискуссии и полемики. Ознакомление с лингвориторическими особенностями эзотерического дискурса не только повысит их филологическую культуру, но и станет противоядием манипулирующих воздействий, в том числе рекламного и политического дискурса.

В Заключении подведены основные итоги исследования и намечены пути его продолжения. Перспективы видятся в более углубленном применении лингвориторического подхода к системному исследованию разноуровневых репрезентаций антропоцентризма в большем количестве текстов разных авторов-эзотериков, в привлечении к анализу оригинальных текстов иностранных авторов и изучении их влияния на англо-, франко-, немецкоязычную и т.д. языковую личность. Это позволит сделать более существенные выводы как о сходстве, так и об определенных этнокультурных различиях русских и переводных/оригинальных текстов в данном аспекте. Несомненный интерес для языковедческой науки в плане выявления типологических черт «сверхъестественной» речемыслительной деятельности и соответствующих особенностей дискурсивного процесса (в частности, возможности/невозможности говорить в данном случае об «антропоцентризме») представляет исследование обширного пласта переводных текстов англоязычных авторов, изданных в серии «Ченнелинг» («Контакт»). Они представляют собой дискурс различных сущностей космического масштаба, того или иного ранга в Духовной Иерархии Вселенной, репродуцируемый контактерами (языковыми личностями – субъектами трансперсональной коммуникации), и пользуются большим успехом у российских приверженцев эзотерического мировоззрения.

В Приложении представлен перечень вариантов русского перевода английских слов в текстах Дж. Голдсмита, позволяющих реципиенту более углубленно воспринять смысл его дискурса на русском языке. Их анализ демонстрирует, в частности, что в русском языке в лексическом значении значительно ярче выражен коннотативный компонент (экспрессивность, эмоциональность, образность, оценочность), выступающий носителем «человеческого фактора в языке», ярко выраженного антропоцентрического начала.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях, общим объемом 5,0 п.л.:

1. Антропоцентризм как социокультурная стратегия текстов эзотерической литературы // Проектирование инновационных процессов в социокультурной и образовательной сферах: Матер. 6-й Междунар. науч.-метод. конф., г. Сочи, 18–20 сент. 2003 г.: В 2 ч. Ч. 2. – Сочи: РИО СГУТиКД, 2003. – С. 184–187.

2. Педагогические аспекты русского и переводного эзотерического дискурса // Там же. – С. 220–223.

3. Антропоцентризм русского и переводного эзотерического дискурса: лингвориторический аспект // Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты: Межвуз. сб. науч. тр. Вып. 3 / Под ред. проф. А.А. Ворожбитовой. – Сочи: СГУТиКД, 2003. – С. 13–23 (в соавт.).

4. Проблематика речевого воздействия в профессиональной подготовке преподавателя-филолога // Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты: Межвуз. сб. науч. тр. Вып. 5 / Под ред. проф. А.А. Ворожбитовой. – Сочи: СГУТиКД, 2004. – С. 189–197 (в соавт.).

5. Антропоцентризм русского и переводного эзотерического дискурса // Проектирование инновационных процессов в социокультурной и образовательной сферах: Матер. 7-й Междунар. науч.-метод. конф., г. Сочи, 16–18 сент. 2004 г.: В 2 ч. Ч. 2. – Сочи: РИО СГУТиКД, 2004. – С. 185–188.

6. Опыт лингвориторического анализа классического эзотерического дискурса // Гуманитарные науки: исследования и методика преподавания в высшей школе: Матер. III Всерос. науч.-метод. конф., г. Сочи, 13–14 мая 2005 г. / Отв. ред. А.А. Черкасов. – Сочи: РИО СГУТиКД, 2005. – С. 225–228.

7. Теоретические основы анализа антропоцентризма эзотерического дискурса // Там же. – С. 228–232.

8. Эзотерические идеи и массовый образовательный процесс: мнения ученых // Всерос. науч.-практ. конф. «Учебник – Ученик – Учитель» и Ломоносовские чтения, посвященные 250-летию МГУ им. Ломоносова. – М.: Национальное общество прикладной лингвистики, 2005. – С. 195–203.

9. Антропоцентрическая парадигма и языковая личность в прозаическом тексте // Материалы конференции по проблемам филологии и методики преподавания «Лингвофевраль». – Сочи: СГУТиКД, 2005. – С. 39–40.

10. Эзотерическая языковая личность как субъект инновационного мировоззрения // Проектирование инновационных процессов в социокультурной и образовательной сферах: Матер. 8-й Междунар. науч.-метод. конф., г. Сочи, 20–22 сент. 2005 г.: В 2 ч. Ч. 2. – Сочи: РИО СГУТиКД, 2005. – С. 157–159.

11. Антропоцентрическое направление в языкознании: актуализация философско-лингвистического наследия // Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты: Межвуз. сб. науч. тр. Вып. 6 / Под ред. проф. А.А. Ворожбитовой. – Сочи: СГУТиКД, 2005. – С. 15–21 (в соавт.).

12. Прикладные аспекты анализа эзотерического дискурса: социокультурно-образовательный потенциал // Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты: Межвуз. сб. науч. тр. Вып. 7 / Под ред. проф. А.А. Ворожбитовой. – Сочи: СГУТиКД, 2005. – С. 162–171.

13. Понятия «текст», «дискурс», «эзотерический дискурс»: сопоставительный анализ // Гуманитарные науки: исследования и методика преподавания в высшей школе: Матер. IV Всерос. науч.-метод. конф., г. Сочи, 19–20 мая 2006 г. / Отв. ред. А.А. Черкасов. – Сочи: РИО СГУТиКД, 2006. – С. 182–185.

14. Лингвориторика антропоцентрической стратегии переводного эзотерического дискурса (Дж. Голдсмит) // Язык. Текст. Дискурс: Межвузовский научный альманах / Под ред. Г.Н. Манаенко. Выпуск 4. – Ставрополь – Пятигорск: Пятигорский государственный лингвистический университет, 2006. – С. 101–110.

15. Лингвориторические средства выражения духовности в эзотерическом дискурсе Елены Рерих // Там же. – С. 135–145.

16. Эзотерический дискурс Елены Рерих как лингвориторический конструкт («Листы сада Мории») // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Серия «Общественные науки». Теоретическая и прикладная семантика. Парадигматика и синтагматика языковых единиц. – 2006. Спецвыпуск. – С. 96–100.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.kubsu.ru

---