Djordg Sharl Dantes ( 05.02.1812 года ) Франция

Словарь убийц

Жорж-Карл Дантес родился в Комор-Эльзасе в небогатой дворянской семье в 1812 году. Получив первоначальное образование в Эльзасе, Дантес учился затем в Бурбонском лицее в Париже. Школяр он был посредственный, науки изучал плохо, а литературой совершенно не интересовался. Следующая ступень образования Дантеса - Королевское военное училище Сент-Сир. Училища, правда, он не кончил, проучившись лишь 9 месяцев. После июльской революции 1830 года Дантес, не желая служить новому королю Людовику-Филиппу, примкнул к легитимистам (сторонники законного короля, свергнутого Карла X), группировавшимся в Вандее вокруг герцогини Беррийской. Но легитимисты проиграли, и Дантес вернулся в имение отца в Эльзасе, а потом поехал искать счастья в чужой стороне. Поначалу он намеревался поступить на военную службу в Пруссии, но там ему пришлось бы начинать с незначительной должности унтер-офицера, что амбициозного юношу не устраивало. Тогда Дантес взял рекомендательное письмо у принца Вильгельма Прусского, с которым был знаком лично, и отправился в Россию.

Дантес прибыл в Петербург 8 сентября 1833 года. Статный молодой человек высокого роста, он был неглуп и имел врожденную способность нравиться людям с первого взгляда.

Через графиню Фикельмон Дантес познакомился с императрицей Александрой Федоровной, а через художника-баталиста Ладюрнера - с императором Николаем I. Встреча эта произошла в мастерской живописца (многие пушкинисты, правда, сомневаются в этой исторической встрече). Пользуясь случаем, Дантес попросил позволения вступить в русскую армию. Тогда это было в порядке вещей. Многие дворяне искали удачи на военной службе в чужих странах. Государь милостиво согласился, а поскольку к молодому французу благоволила императрица, то он был принят в ее Кавалергардский полк - прямо офицером (корнетом). Принимая во внимание бедность Дантеса, государь (вероятно, опять же по протекции государыни) назначил ему ежегодное негласное пособие.

26 января 1934 года Александр Пушкин записал в дневнике: "Барон д'Антес и маркиз де Пина, два шуана (участники контрреволюционного восстания в Вандее в 1793 г.; позднее так нарицательно называли сторонников монархии Бурбонов во Франции), будут приняты в гвардию прямо офицерами. Гвардия ропщет".

Гвардия пороптала и перестала. Дантес, по привычкам и стилю поведения мало отличавшийся от большинства российских офицеров, легко вошел и в гвардейскую среду, и в петербургское великосветское общество. Незнание русского языка не мешало ему - родным языком российской аристократии был тогда французский.

Познакомившись с нидерландским посланником в Петербурге, бездетным бароном Луи Геккерном, Дантес так очаровал его, что посланник усыновил корнета. Единственным официальным условием усыновления было принятие Дантесом фамилии посланника. Злые языки поговаривали, что любовь богатого старика-барона к юному офицеру была отнюдь не платонической.

В формулярном (послужном) списке Дантеса указано, что он католик, из наук знает географию и математику, владеет немецким и французским языками, за участие в смотрах и учениях получил несколько Высочайших благоволений, к повышению чином и награждению знаком отличия беспорочной службы аттестовался достойным, в слабом отправлении обязанностей по службе не замечен, способностей ума хороших, в нравственности аттестовался хорошим, в хозяйстве тоже хорош.

Со второй половины 1835 года Дантес открыто стал ухаживать за женой Пушкина Натальей Николаевной. Он танцевал с ней на балах, присылал ей книги, театральные билеты с щекотливыми записками. В обществе пошли сплетни. В ноябре 1836 года семь или восемь человек получили анонимные пасквильные письма, оскорбительные для чести Пушкина и его жены. Пушкин вызвал на дуэль Дантеса. К поэту приехал Луи Геккерн и от имени сына принял вызов, однако попросил двухнедельной отсрочки.

Эти две недели напряжение росло чрезвычайно, когда вдруг стало известно о том, что Дантес сделал предложение свояченице Пушкина, сестре Натальи Николаевны - Екатерине Гончаровой. В связи с этим Пушкин отозвал свой вызов на дуэль, но светских отношений с Дантесом не возобновил и вообще отнесся к намерению барона со скепсисом. Тем не менее 10 января 1938 года свадьба Дантеса и Екатерины Гончаровой состоялась.

Почти сразу после женитьбы Дантес возобновил свои настойчивые ухаживания за Натальей Николаевной. При этом они отличались наглостью и пошлостью совершенно в армейском духе, что потом и отметил Пушкин в своем письме-вызове на дуэль. Поведение Дантеса было демонстративным, вероятно, еще и потому, что он хотел отвести от себя подозрения в трусости: дескать, он женился на Екатерине Гончаровой, потому что испугался дуэли с Пушкиным.

Светское общество фактически было на стороне Дантеса: во-первых, он все время поставлял обильную пищу для сплетен и пересудов, что крайне немаловажно при отсутствии радио и телевидения, а, во-вторых, его женитьбу рассматривали как рыцарский поступок влюбленного по отношению к Наталье Николаевне. Однако Дантес вовсе не был романтиком; многие, знавшие его, отмечают, что юный барон отличался прагматизмом. Вероятнее всего, ему было известно, что сам император Николай I в связи с возникшей ситуацией взял с Пушкина слово не драться на дуэли ни под каким предлогом. Это порождало у Дантеса чувство безнаказанности и толкало на еще большую браваду.

Дарья Фикельмон в своем дневнике записала: "...на одном балу он так скомпрометировал госпожу Пушкину своими взглядами и намеками, что все ужаснулись, а решение Пушкина было с тех пор принято окончательно".

Бал, о котором идет речь, состоялся 23 января, а 25-го выведенный из себя Пушкин посылает письмо приемному отцу Дантеса. Резкий и оскорбительный характер письма делал потенциальную дуэль неизбежной. Пушкин, в частности, писал:

"Господин Барон.

Позвольте мне изложить вкратце все случившееся: поведение Вашего сына мне давно известно, и я не мог остаться равнодушным.

Я довольствовался ролью наблюдателя, готовый взяться за дело, когда почту за нужное. Случай, который во всякую другую минуту был бы мне очень неприятным, представился весьма счастливым, чтоб мне разделаться: я получил безымянные письма; я увидел, что настала минута, и я ею воспользовался, остальное Вы знаете: я заставил Вашего сына играть столь жалкую роль, что моя жена, удивленная такою низостью и плоскостью его, не могла воздержаться от смеха, и ощущения, которые она могла бы иметь к этой сильной и высокой страсти, погасли в самом холодном презрении и заслуженном отвращении. Я должен признаться, господин Барон, что поведение Ваше было не совершенно прилично. Вы, представитель Коронованной главы, Вы родительски сводничали Вашему сыну, кажется, что все поведение его (довольно неловкое, впрочем) было Вами руководимо. Это Вы сторожили мою жену во всех углах, чтобы говорить ей о любви Вашего незаконнорожденного или так называемого сына, и, когда больной венерической болезнью он оставался дома, Вы говорили, что он умирал от любви к ней; Вы ей бормотали возвратить мне сына.

Вы согласитесь, Г. Барон, что после всего этого я не могу сносить, чтобы мое семейство имело малейшее сношение с Вашим. Не могу позволить, чтобы сын Ваш после своего отвратительного поведения осмелился бы обращаться к моей жене и, еще менее того, говорил ей казарменные каламбуры и играл роль преданности и несчастной страсти, тогда как он подлец и негодяй.

Я вынужден Вас просить окончить все сии проделки, если Вы хотите избежать новой огласки, пред которой я верно не отступлюсь.

Имею честь быть, Господин Барон, Ваш покорный и послушный слуга

А. Пушкин".

(Письмо приводится в переводе, сделанном для следственной комиссии по делу о дуэли; оригинал написан по-французски)

Во время дуэли, обстоятельства которой широко известны, Пушкин получил тяжелое ранение в брюшную полость и через несколько дней скончался. Дантес же был легко ранен в правую руку ниже локтя и быстро выздоровел.

Согласно законам Российской империи он был судим и разжалован в солдаты. Николай I, однако, порешил, что Дантеса надо просто выслать из России как иностранного подданного. Этим дело и кончилось. Вслед за приемным сыном уехал и Луи Геккерн.

Смерть Пушкина мало что изменила в репутации Дантеса. На его стороне был бомонд, но многие офицеры посчитали, что "французишка" осрамил собой гвардию в целом и полк, к которому был приписан.

Гвардейский офицер Афанасий Синицын вспоминал: "...Я насмотрелся на этого Дантесишку во время военного суда. Страшная французская бульварная сволочь с смазливой только рожицей и с бойким говором. На первый раз он не знал, какой результат будет иметь суд над ним, думал, что его, без церемонии, расстреляют или в тайном каземате засекут казацкими нагайками. Дрянь! Растерялся, бледнел, дрожал. А как проведал через своих друзей, в чем вся суть-то, - о! - тогда поднялся на дыбы, захорохорился, черт был ему не брат, и осмелился даже сказать, что таких версификаторов, каким был Пушкин, в его Париже десятки".

По весьма авторитетному свидетельству, Дантес спустя почти сорок лет после дуэли самодовольно представлялся русским во Франции: "Барон Геккерн (Дантес), который убил вашего поэта Пушкина".

В 1887 году посетивший барона парижский коллекционер-пушкинист А.Ф. Онегин не смог удержаться и спросил Дантеса о дуэли с гением:

- Но как же вы решились? Неужели вы не знали?

Ничуть не смутившись, Дантес вызывающе ответил:

- А я-то? Он мог меня убить. Ведь я потом был сенатором!

Судя по всему, Дантес и впрямь до конца не понимал, кого он убил. Мало того, он даже был удовлетворен последствиями поединка.

Внук Дантеса Леон Метман вспоминает: "Дед был вполне доволен своей судьбой и впоследствии не раз говорил, что только вынужденному из-за дуэли отъезду из России он обязан своей блестящей политической карьерой, что, не будь этого несчастного поединка, его ждало бы незавидное будущее командира полка где-нибудь в русской провинции с большой семьей и недостаточными средствами".

А карьеру Дантес-Геккерн и впрямь сделал неплохую. Поначалу, в 1845 году, он стал членом Генерального совета департамента Верхнего Рейна, а через три года - депутатом Учредительного собрания Франции по округу Верхний Рейн - Кольмар. Депутатство потребовало переезда в Париж, где барон приобрел особнячок на улице Сен-Жорж.

В столице Дантес быстро "нарабатывает" связи среди влиятельных политиков. В частности, он был секундантом лидера монархистов Тьера на его дуэли с депутатом Биксио. Особняк Дантеса превратился в политический и даже отчасти литературный салон. Политические взгляды барона постепенно стали корректироваться в прагматическую сторону. С угасанием надежды на восстановление монархии Бурбонов Дантес-Геккерн примкнул к сторонникам Луи Бонапарта, внучатого племянника Наполеона I, который 10 декабря 1848 года был избран президентом Франции.

2 декабря 1851 года в стране произошел очередной государственный переворот. Принц-президент Луи Бонапарт (будущий Наполеон III), распустив Законодательное собрание, практически отменил республику. В мае 1852 года, готовя провозглашение империи, президент вспомнил о бароне Дантесе-Геккерне и дал ему деликатное поручение - ознакомить со своими намерениями прусского короля, австрийского императора и... императора России Николая I (!), дабы прозондировать их реакцию. Видимо, будущий император Франции принимал во внимание личное знакомство Дантеса с русским самодержцем.

Николай I согласился принять Дантеса, но только в качестве частного лица, а не официального представителя Луи Бонапарта (поскольку барон был выслан из России как person non grata). Эта встреча состоялась в Потсдаме 10 мая 1852 года.

Русский монарх благосклонно поддержал намерения Луи Бонапарта тоже стать монархом. Вряд ли эта поддержка была следствием красноречия Дантеса, но, поскольку результат был достигнут, принц-президент в награду назначил барона сенатором. Звание сенатора было пожизненным и давало право на весьма приличное содержание из казны - 30 тысяч франков в год (сумму позднее увеличили до 60 тысяч) . Новоиспеченному сенатору исполнилось в тот год всего лишь 40 лет.

На этом Дантес-Геккерн в целом и успокоился. В большую политику больше не лез, видных должностей не получал. Но в общественной жизни все же участвовал, любил выступать в сенате с речами по внешнеполитическим вопросам. Сохранилось свидетельство Проспера Мериме об одном из таких выступлений:

"На трибуну взошел г. Геккерн, тот самый, который убил Пушкина. Это человек атлетического сложения с германским произношением, с видом суровым, но тонким, а в общем, субъект чрезвычайно хитрый. Я не знаю, приготовил ли он свою речь, но он ее превосходно произнес с тем сдержанным возмущением, которое производит впечатление".

В 1860-1880-х годах барон, устав от политики, занялся предпринимательством и достиг неплохих финансовых успехов.

Жена Дантеса-Геккерна, Екатерина Гончарова, умерла в 1848 году, оставив трех дочерей и сына, и барон еще много лет судился с Гончаровыми из-за небольшого ее наследства (что говорит-таки о мелочности "французишки").

Сам Дантес скончался 2 ноября 1895 года, окруженный многочисленными детьми, внуками и правнуками. Среди них не было только одной из дочерей барона - Леонии-Шарлотты. Она умерла раньше отца - в 1888 году. На ее судьбу наложила трагический отпечаток дуэль отца с Пушкиным. Изучив в совершенстве русский язык, Леония-Шарлотта влюбилась в творчество Пушкина, после чего возненавидела отца и, мучимая этой ненавистью, сошла с ума.

И еще одна деталь.

Известно, что после смерти Пушкина Наталья Николаевна дважды выезжала за границу, как тогда было принято, "на воды". В первый из этих выездов ей довелось увидеть убийцу своего мужа. По воспоминаниям сына Дантеса, племянника Натальи Николаевны, это случилось так: "Один раз, здесь, в Париже, мне было 12 лет, я шел с отцом по улице Мира. Вдруг я заметил, что он сильно побледнел, отшатнулся назад и глаза его остановились. Навстречу нам шла стройная блондинка, с начесами a la vierge (как мадонна - франц.). Заметив нас, она тоже на мгновение остановилась, сделала шаг в нашу сторону, но потом обогнула нас и прошла мимо, не взглянув. Отец мой все стоял как вкопанный. Не отдавая себе отчета, с кем он говорит, он обратился ко мне:

- Знаешь кто это? Это - Наташа.

- Кто такая Наташа? - спросил я.

Но он уже опомнился и пошел вперед.

- Твоя тетка, Пушкина, сестра твоей матери..."

До и после дуэли

30 октября 1833, село Болдино

* * *

ОНИ встретились на балу в самом начале 1835 года. Это был один из тех придворных балов в Аничковом дворце, которые терпеть не мог Пушкин. Но деваться ему было некуда: Наталья Николаевна, Мадонна-поэтша, по праву считалась первой красавицей, и, чтобы обеспечить ее постоянное присутствие при дворе, Пушкина спешно пожаловали в камер-юнкеры — низший придворный чин, что в его 35 лет было весьма унизительно. Чувствовал он себя на этих балах прескверно: пышный придворный мундир и нелепая круглая шляпа, а рядом — красавица-жена, выше его на голову…

Гораздо хуже ему пришлось, когда Наталью Николаевну повадился раз за разом ангажировать на танец высоченный красавец-кавалергард в великолепном мундире, с лихо закрученными усами и светлыми, слегка навыкате, глазами. Если бы просто танцевал! Он увивался вокруг Натальи Николаевны, как назойливый комар, то и дело склонялся к ней и что-то шептал, щекоча завитым усом нежную щечку, и заставлял свою даму опускать глаза и краснеть. Почтенные матроны, охочие до сплетен, шушукались, прикрываясь веерами и бросая на Пушкина оскорбительно сочувственные взгляды… Пушкин знал Дантеса как одного из французов-карьеристов, который благодаря поддержке двора, или, точнее сказать, личной симпатии императрицы, попал в гвардию. Хотя, впрочем, Пушкин знал кое-что еще…

Жорж Шарль Дантес, или д’Антес, был старше Натальи Николаевны всего на полгода. Он родился в Эльзасе в небогатой дворянской семье. Учился всегда неважно, но благодаря семейным связям сумел поступить в Королевское военное училище Сен-Сир. Доучиться ему, впрочем, не удалось. Его отец был роялистом, приверженцем Шарля Бурбона, и после переворота 1830 года, когда Бурбона свергли, оказался не у дел. Дантес-младший отправился искать счастья в Россию.

К этому времени в его активе значились: честолюбивые замыслы, привлекательная внешность, умение нравиться людям с первого взгляда и рекомендательное письмо от принца Вильгельма Прусского. В Германии он сильно простудился и слег в маленькой гостинице захолустного немецкого городка. И тут ему страшно повезло: в этом самом городке из-за поломки экипажа остановился обоз барона Геккерна, назначенного посланником Нидерландов в Россию. Прослышав о лежащем в беспамятстве молодом офицере, Геккерн из любопытства заглянул к нему и был буквально сражен красотой несчастного юноши. Он принялся ухаживать за больным, а когда Дантес выздоровел, предложил ему продолжить путь в Россию вместе.

11 октября 1833 года Жорж Шарль Дантес прибыл в Петербург в составе свиты королевского нидерландского посланника барона Луи Геккерна де Беверваард. Геккерн немедленно нанял для своего протеже лучших учителей, ввел его в высший свет и стал хлопотать о назначении Дантеса в гвардию. Вскоре он отправился в Эльзас специально для того, чтобы получить разрешение отца Дантеса на усыновление им, Геккерном, юного Жоржа. Разрешение это он получил, и отныне Дантес официально становился приемным сыном барона, получив право на титул и огромное наследство. Это необходимо было, чтобы соблюсти приличия в свете, где, впрочем, многие знали, что Дантес был любовником и, если можно так выразиться, содержаном Геккерна.

Князь Трубецкой писал: За Дантесом водились шалости, но совершенно невинные и свойственные молодежи, кроме одной, о которой мы, впрочем, узнали гораздо позже. Не знаю, как сказать: он ли жил с Геккерном или Геккерн жил с ним… Судя по всему… в сношениях с Геккерном он играл только пассивную роль. Но вот откуда эти самые сношения, тщательно скрываемые Геккерном, стали известны обществу? Похоже, ответ — в дневниках Пушкина: О том, что Дантес предается содомскому греху, стало известно мне первому, и я с радостью сделал эту новость достоянием общества. Узнал я об этом от девок из борделя, в который он захаживал…

* * *

ПУШКИН первым пустил слух о том, что только что зачисленный в гвардию блестящий француз, уже ставший весьма популярным в высшем свете, — гей, живущий на содержании стареющего дипломата. Знал ли об этом сам Дантес? Несомненно, не мог не знать. Не в этом ли причина той настойчивости, с которой он месяц за месяцем пытался скомпрометировать жену Пушкина? Возможно, Дантес хотел таким образом отомстить. И, надо признать, у него это отменно получилось. Как утверждают современники, Дантес действительно был влюблен в Наталью Николаевну. К тому же ухаживать за ней было модно: первая красавица, за которой даже слегка волочился сам император Николай I. Впрочем, Наталья Николаевна принимала его знаки внимания, но и только. Свет был заинтригован, все столичные сплетники с замиранием сердца наблюдали за развитием скандального романа и даже делали ставки: когда же наконец мадам Пушкина уступит Дантесу? Ну а сам Пушкин стал объектом насмешек.

Дантес всячески стремился скомпрометировать Наталью Николаевну. Он делал вид, что все уже произошло. По его просьбе Луи Геккерн, засунув подальше свою ревность, попытался подтолкнуть Наталью Николаевну в объятия своего сына. Встречая ее на светских приемах, он рассказывал ей, что несчастный Дантес совершенно безутешен, и присовокуплял железный, с его точки зрения, аргумент: слухи о романе уже все равно поползли, терять нечего, что ей стоит осчастливить юношу?

Уговоры не принесли результата. И Дантес пошел другим путем. 4 ноября 1836 года городская почта доставила Пушкину и нескольким его друзьям анонимный пасквиль, который присваивал Пушкину«диплом рогоносца. Александр Сергеевич немедленно послал Дантесу вызов на дуэль. Дантес сильно испугался и бросился за помощью к папочке. Луи Геккерн принял вызов вместо сына, но попросил отсрочки, сперва на день, потом на две недели. Через неделю после вызова Жорж Дантес сделал предложение Екатерине Гончаровой — сестре Натальи Николаевны и соответственно свояченице Пушкина. Екатерина давно была влюблена в Дантеса — настолько, что не останавливалась ни перед чем, чтобы быть рядом с ним. Это о ней Андрей Карамзин осторожно и деликатно скажет в письме: Она из сводни превратилась в возлюбленную, а потом и в супругу. Как бы то ни было, коль скоро Дантес стал женихом Екатерины, Пушкин был вынужден отозвать свой вызов. Но, разумеется, он категорически отказался принимать у себя «родственничка».

* * *

ДАНТЕС счел, что этот брак полностью его обезопасил, и возобновил настойчивые ухаживания за Натальей Николаевной. Ухаживал он откровенно напоказ, с казарменными комплиментами и какой-то нарочитой наглостью. Ему наверняка было известно, что сам Николай I категорически запретил Пушкину под каким бы то ни было предлогом драться на дуэли. Так что император вовсе не подталкивал поэта к смертельному поединку, как это принято считать, — совсем наоборот. По-видимому, его самого крайне раздражала создавшаяся некрасивая ситуация. Но Дантес, самоуверенный как всегда, продолжал нарываться на неприятности.

Графиня Фикельмон писала в дневнике: …на одном балу он так скомпрометировал госпожу Пушкину своими взглядами и намеками, что все ужаснулись, а решение Пушкина с тех пор было принято окончательно… Прибавим к этому еще кое-что: накануне Идалия Полетика, подруга Натальи Николаевны, пригласила ее в гости. Однако вместо Идалии та обнаружила в гостиной Дантеса, настроенного весьма решительно. Наталья Николаевна прибежала домой в слезах и в истерике рассказала все мужу. Ну а на пресловутом балу 23 января 1837 года Пушкин получил официальный повод вызвать оскорбителя на дуэль. Чтобы Геккерн на этот раз не смог вмешаться, Пушкин послал ему оскорбительное письмо: Вы, представитель Коронованной главы, Вы родительски сводничали Вашему сыну . Это Вы сторожили мою жену во всех углах, чтобы говорить ей о любви Вашего незаконнорожденного или так называемого сына, и, когда, больной венерической болезнью, он оставался дома, Вы говорили, что он умирал от любви к ней… Не могу позволить, чтобы Ваш сын осмелился бы обращаться к моей жене и, еще менее того, говорил ей казарменные каламбуры и играл роль преданности и несчастной страсти, тогда как он подлец и негодяй.

* * *

ПОСЛЕ дуэли Дантес был немедленно уволен из гвардии, разжалован в рядовые и выслан из России. Он был страшно напуган — не ждал, что так легко отделается, и отправился за границу так поспешно, что за 4 дня умудрился проделать 800 верст пути. Несколько лет он тихо сидел в своем имении в Эльзасе. Верная Екатерина отправилась в изгнание вместе с мужем. Она родила ему четверых детей и умерла после родов в 1843 году, на седьмом году замужества. А барон Геккерн-Дантес, весьма обеспеченный человек, еще долго потом судился с Гончаровыми из-за ее мизерного наследства… Убедившись, что ему ничего не грозит, Дантес потихоньку занялся политикой, используя связи своего приемного отца. Став депутатом Учредительного собрания, он поставил на партию Луи-Наполеона Бонапарта, внучатого племянника императора Наполеона I, — и выиграл.

В 1848 году Луи Бонапарт стал президентом Франции, а через три года совершил переворот — распустил Законодательное собрание, отменил республику и стал императором Наполеоном III. Своих верных сторонников император наградил — 40-летний Дантес, например, получил звание сенатора, которое давало, ко всему прочему, пожизненное содержание в 30 тысяч франков в год.

Одно время Дантес занимался предпринимательством, причем весьма успешно. Однажды его посетил известный парижский коллекционер-пушкинист, не смог удержаться и спросил: Но дуэль с гением… Как же вы решились? Неужели вы не знали? Дантес искренне возмутился: А я-то? Он мог меня убить! Ведь я потом стал сенатором! Жорж Шарль Дантес умер 2 ноября 1895 года, в возрасте 83 лет, окруженный детьми, внуками и правнуками. Один из внуков Дантеса, Леон Метман, вспоминал: Дед был вполне доволен своей судьбой и впоследствии не раз говорил, что только вынужденному из-за дуэли отъезду из России он обязан своей блестящей политической карьерой, что, не будь этого несчастного поединка, его ждало бы незавидное будущее командира полка где-нибудь в русской провинции с большой семьей и недостаточными средствами.