Гвоздецкий В. Л.

"У вас есть много хороших инженеров, но Винтер – фигура совершенно исключительная. Таких, как он, мало на свете. Их можно перечислить по пальцам. Это полководец" – так отозвался в 1932 году о крупнейшем отечественном энергетике известный американский гидростроитель, ведущий консультант Днепростроя Х. Томсон. Глубокие технические знания, инженерный талант, профессиональная карьера Винтера уходят корнями в его детские и отроческие годы.

Александр Васильевич Винтер родился в поселке Старосельцы Гродненской области в семье разнорабочего. Отец, будучи по профессии кузнецом, слесарем, железнодорожным машинистом, с ранних лет развил в сыне любовь и интерес к технике. Пройдя курс обучения в реальном училище, юноша поступает на механическое отделение Киевского политехнического института. Однако в 1900 г. за участие в студенческих волнениях и распространение нелегальной литературы он был отчислен из института, арестован и в 1901 г. выслан в Баку под надзор полиции. Он мог разделить судьбу тех своих сверстников, которые вместо учебы, профессионального становления и работы на благо Отечества выбрали пагубный путь революционного расшатывания России. Для энергетической среды, в которую предстояло влиться Винтеру, такая возможность, к сожалению, была вполне реальной.

Особенностью российского энергетического сообщества начала XX века было наличие трех социальных категорий: профессионалов-революционеров с техническим образованием, считавших своей главной задачей ниспровержение царского режима и радикальное переустройство страны (Г. М. Кржижановский, Л. Б. Красин, В. В. Старков, П. Г. Смидович и др.), технократов, стоявших в стороне от революционных баталий и занимавшихся исключительно инженерным делом (Г. О. Графтио, К. В. Кирш, К. А. Круг, Л. К. Рамзин и др.) и, наконец, тех специалистов, которые в студенческие годы в силу юношеского фрондерства и ложно понимаемой героики подполья случайно втянулись в противостояние режиму, как следствие были исключены из учебных заведений (наиболее активных – сослали), спохватились, одумались, стали искать пути возобновления учебы и уже более никогда не впадали в соблазн "поиграть в революцию". К числу последних относился и Винтер. Прибыв в Баку, он навсегда расстался с политическими шалостями и полностью погрузился в близкий и понятный ему мир техники и инженерного дела.

Работая стажером Акционерного общества "Электрическая сила", Винтер прошел хорошую практическую школу по эксплуатации, ремонту и монтажу энергетического оборудования. Он занимается наладкой электродвигателей и паровых машин на нефтяных промыслах, а чуть позже под руководством известных инженеров Р. Э. Классона, Л. и А. Красиных участвует в строительстве электростанции в Белом городе. Благодаря трудолюбию и хорошим практическим знаниям, Винтер назначается помощником заведующего, а позже заведующим бакинскими электростанциями на Биби-Эйбате и в Белом городе. Имелся производственный опыт, но сказывалось отсутствие инженерного образования, и в 1907 году он поступает в Петербургский политехнический институт на электромеханическое отделение.

По окончании института в 1912 году молодой инженер получает приглашение возглавить строительство крупнейшей и первой в России районной электростанции "Электропередача", работающей на торфе (ныне ГРЭС им. Р. Э. Классона). В крайне трудных условиях, в 70 километрах от Москвы в глуши лесов, болот и озер, строились дороги, мосты, дома, возводились основные и вспомогательные инженерно-технические сооружения. Строительство продолжалось три года. В 1914 году станция была сдана в эксплуатацию. Москва, а также текстильные фабрики Орехова, Павлова, Богородска получили первую электроэнергию.

Сооружение "Электропередачи" имело большое значение. Во-первых, было положено начало строительству районных электростанций, когда один источник энергии обеспечивает целую сеть потребителей. Во-вторых, впервые в мире был осуществлен опыт широкого промышленного использования местного топлива – торфа, что при его огромных запасах было для России исключительно важным. В-третьих, в процессе строительства и эксплуатации станции впервые в отечественной энергетике заявило о себе такое явление, как возникновение команды единомышленников-профессионалов, объединенных общими идеями и усилиями в реализации одной большой задачи. А. В. Винтер, Р. Э. Классон, Г. М. Кржижановский, И. И. Радченко… Именно на "Электропередаче" будущие "полководцы" отрасли обрели опыт сотрудничества и понимания друг друга с полуслова; в дальнейшем это постоянно и очень помогало их деятельности на ниве электрификации.

Энтузиазм энергетического сообщества в вопросах развития отрасли резко контрастировал с пассивностью и медлительностью официальных властей. Большие затруднения приносила стихийность рыночных отношений и особенно частная собственность на землю. "Сколько пришлось затратить времени и средств,– вспоминал А. В. Винтер,– для того, чтобы насытить волчьи аппетиты многих фирм! И когда электростанция была построена, мы не могли вывести из нее, как из заколдованного круга, электроэнергию. Трасса в Москву проходила по более чем 200 участкам частных земель. Владельцы требовали денег. Мы должны были месяцами уговаривать тех, кто ничего не хотел и капризничал или предъявлял нам фантастические и глупые требования".

Намерения пришедших в октябре 1917 года к власти большевиков скорейшим образом электрифицировать страну, естественно, вызвали положительный отклик в энергетических кругах. Ленин сразу же после революции ввел в практику регулярное проведение встреч с ведущими специалистами отрасли. Одним из первых приглашенных в Смольный был Винтер. На встрече с Лениным он рассказал о трудностях в снабжении топливом, целесообразности использования местных энергоресурсов, и в первую очередь торфа, нехватке энергетических мощностей. Итогом встречи стало постановление СНК о строительстве Шатурской ГРЭС. По предложению главы государства руководителем строительства назначили А. В. Винтера.

В процессе возведения станции были решены такие инженерно-технические проблемы, как разработка технологии заготовки торфа и строительство подсобных сооружений на болотных топях, возведение для энергообеспечения стройки временной линии от "Электропередачи", создание экспериментальной вспомогательной электростанции для опытной отработки процесса сжигания торфа и т. д. Строительство станции было завершено в 1925 году. Дальнейшее решение получила проблема использования торфа в качестве топлива ТЭС. В результате проведения опытов по сжиганию кускового торфа, отличавшегося высокой влажностью, на движущихся механических решетках была разработана схема предварительной подсушки топлива с последующим его сжиганием в шахтно-цепных топках. Метод стал впоследствии применяться во всем мире, а Россия вышла на первое место по использованию торфа в качестве энергетического сырья.

"Электропередача" и Шатурская ГРЭС были важными вехами на пути к Днепрогэсу – творческой вершине Винтера, принесшей ему славу крупнейшего энергостроителя XX столетия. Вопрос о возведении мощнейшей гидроэлектростанции решался непросто. Дело заключалось в следующем: или Советский Союз отдает полностью на откуп иностранцам строительство флагмана индустриализации, что неизбежно грозило не только финансовыми, но и пропагандистско-идеологическими потерями, или он возводит станцию своими силами, ограничивая иностранную помощь лишь поставками оборудования и их консультационным обеспечением. Но такого опыта у отечественных энергостроителей еще не было.

Вопрос был поставлен на специально созванном зимой 1927 года заседании Политбюро ВКП(б). В совещании, которое проводил И. В. Сталин, принимали участие политическое руководство и ведущие энергетики страны – Н. И. Бухарин, К. Е. Ворошилов, М. И. Калинин, В. В. Куйбышев, В. М. Молотов, Г. К. Орджоникидзе, А. И. Рыков, Б. Е. Веденеев, А. В. Винтер, Г. М. Кржижановский и другие. Дискуссия длилась несколько часов, высказывались различные точки зрения. В решающий момент, когда Сталин, повернувшись к энергетикам и пристально глядя на них, вкрадчиво спросил: "Может быть, послушаем строителей. Какое ваше мнение, товарищи?", воцарилась томительная тишина. "Нужно строить своими силами",– произнес, наконец, Винтер, беря на себя всю тяжесть ответственности. "Хорошо, будем строить сами",– подвел черту под обсуждением Сталин.

Все инженерно-техническое руководство развернувшимися в 1927 году работами было возложено на Винтера. Через 5 лет – 10 октября 1932 года – состоялся пуск Днепрогэса. На станции было установлено 9 турбоагрегатов мощностью 62 тыс. кВт каждый. Мощность одной турбины превосходила всю установленную мощность Волховской ГЭС. Бетонная плотина длиной 780 метров создавала напор воды около 38 метров. Вырабатывавшаяся электроэнергия питала специально построенные индустриальные объекты, составлявшие единый Днепровский промышленный комплекс. Глава группы американских советников Х. Купер на торжественном открытии Днепрогэса сказал: "С точки зрения достижений инженерного искусства днепровские сооружения являются самыми значительными из подобного рода сооружений, когда-либо выполненных человеком. Трудности, которые здесь преодолены с большим успехом, были также исключительные. Следует отметить, что русские рабочие-строители проявили себя с самой лучшей стороны, и их работу я оцениваю как особенно успешную. Днепрострой выполнил то, что мне казалось невозможным".

Вся атмосфера пуска станции была окрашена радостью и ликованием. Много лет спустя упоминавшийся выше Х. Томсон рассказывал о героической эпопее: "Я никогда не забуду минуты, когда монтаж машин Днепрогэса был закончен и Винтер взял рубильник, чтобы своей рукой включить первый ток. Я сказал ему: "Мистер Винтер, суп готов". На глазах у Винтера были слезы. Мы расцеловались по русскому обычаю".

К началу 1930-х годов обострилось развивавшееся уже несколько лет противостояние И. В. Сталина и Г. М. Кржижановского. В своей кадровой стратегии диктатор стремился освободиться от ярких и значимых фигур на политическом и хозяйственном Олимпе страны. Председатель Госплана и первый энергетик России являлся живым воплощением эпохи революционного ленинского романтизма 1920-х годов и психологически осложнял становление сталинского авторитаризма. Поводом для смещения Кржижановского стала его полемика с Молотовым, считавшим, что доминирующим началом в хозяйственном строительстве после выполнения плана ГОЭЛРО должно стать вместо энергетики машиностроение. В 1930 году Кржижановского назначают директором Энергоцентра (впоследствии Главэнерго), а через два года убирают и оттуда. Новым руководителем главной энергетической структуры страны назначается Винтер. Это была дань за триумф Днепрогэса. В том же, 1932 году, Винтер вместе с группой крупных хозяйственников, минуя все промежуточные ученые степени, избирается действительным членом Академии наук. Герой Днепростроя и Шатуры не был ученым в его классическом понимании: он руководитель промышленности, организатор производства, талантливый строитель. В обязательном, согласно Уставу АН СССР, отзыве о трудах Винтера, а вместе с ним действительными членами избирались также И. Г. Александров, Б. Е. Веденеев, Г. О. Графтио и И. П. Бардин, академики Г. М. Кржижановский и А. Н. Крылов писали: "Достаточно привести изображения Днепростроя, Волховстроя, Свирьстроя и Кузбасского комбината и сделать надпись: "Вот их труды"". Так зарождалось признание объективного процесса сращивания производства, прикладных знаний и фундаментальной науки.

На посту руководителя Главэнерго Винтер проработал два года. В 1934 году его понизили в должности и назначили начальником Главгидроэнерго НКТП. В годы войны А. В. Винтер по заданию правительства возглавил важнейшую работу по созданию энергетической базы для эвакуированных на Урал и в Сибирь оборонных заводов и промышленных предприятий. С 1946 года, работая в Энергетическом институте АН СССР, инженер и ученый отдавал все силы, опыт и знания разработке программ развития энергетики Сибири, в частности проектированию Ангарского каскада гидроэлектростанций. За заслуги перед Родиной выдающийся энергетик был награжден многими орденами и медалями.

Об А. В. Винтере сохранилось немало воспоминаний и рассказов. Крупнейший энергетик России был личностью яркой, самобытной, во многом противоречивой, но вызывавшей неизменно всегда и у всех чувство глубокого уважения. Он не отличался изысканностью манер, был в общении прямолинеен и резок, мог вспылить и нагрубить, в критических ситуациях его лексикон расцвечивался образцами невоспроизводимой народно-дворовой речи. Но при всем этом он был энергичен, талантлив, бесхитростен и добросердечен.

Выходец из народа, он всегда заботился о людях труда. Всякое строительство, которым он руководил, начиналось с сооружения объектов соцкультбыта. Инженерно-технические работы на Днепрострое развернулись лишь после того, как там возвели жилые дома, фабрику-кухню, хлебозавод, детский сад, столовую, баню, больницу, школу, проложили водопровод и канализацию. На часто раздававшуюся критику в популизме руководитель стройки внимания не обращал.

Одним из качеств Винтера было стремление к сбережению и рачительному использованию государственного имущества, экономии народных средств, минимизации при решении производственных вопросов материальных и финансовых затрат. При этом он никогда не просчитывал личные трудности и потери, которыми оборачивалось его бережливое отношение к народному рублю. В конце 1920-х годов руководитель Днепростроя проигнорировал рекомендации высокопоставленных чиновников, не советовавших ему ехать в Германию и Чехословакию и ввязываться в спорное и политически щекотливое дело о нарушении западными партнерами договоров на поставку оборудования. Он поехал и в результате уберег казну от крупных валютных потерь; вместе с тем зарубежные коллеги, понесшие убытки, сочли за лучшее сократить контакты с излишне честным "оберстроителем плотины". В начале 1930-х годов Винтер заблокировал крупный проект по Свирьстрою из-за чрезмерного завышения сметных расходов. В результате навсегда испортились его отношения с Г. О. Графтио, но зато была предотвращено немотивированное расходование средств.

По мнению Кржижановского, "Винтер был крупнейшим организатором производства, руководителем государственного масштаба, человеком большой воли и смелости, стремившимся всегда брать на себя ответственность во всем и за всех". Он был действительно "полководцем", но в то же время и простым рабочим, "одним из тысяч прорабов социализма", как он себя называл, безотказно служивших интересам энергетики России.