Владимир Иванович Истомин - контр-адмирал (1809 – 1855)

Владимир Иванович Истомин, русский контр-адмирал, герой Севастопольской обороны 1854 -- 1855 гг., родился в 1809 году в Пензенской губернии в дворянской семье.

В 1823 году В.~И.~Истомин поступил на учебу в морской кадетский корпус, а в 1827 году закончил его. Морская профессия стала для него самым главным делом жизни.

Еще во времена императора Александра I (прав. 1810 -- 1825 гг.) греки начали войну с турками за свое освобождение. Европейские правительства, в том числе и русское, сочувствовали грекам и осуждали зверства турок, однако под влиянием тенденций “Священного союза”. “Священный союз” был заключен в Париже в 1814 г. по инициативе российского императора Александра~I между монархами практически всех европейских государств (не примкнули лишь турецкий султан и папа римский); основными его положениями были следующие: внести в политическую жизнь умиротворенной после наполеоновских войн Европы стабильность, взаимные обязательства постоянно пребывать в мире, оказывать друг другу помощь и поддержку.} долго не решались вступиться за мятежных греков против их правителя --- турецкого султана. Император Николай~I (прав. 1825 -- 1855 гг.), вступая на престол, застал отношения России с Турцией очень недружелюбными, но все-таки он не видел необходимости воевать с турками. Он согласился лишь на то, чтобы совместно с Англией и Францией принять дипломатические меры против турецких зверств и постараться примирить султана с греками. И только к 1827 году стало ясно, что дипломатия здесь бессильна.

В состав эскадры под командованием контр-адмирала Гейдена, которая отправилась в Cредиземное море на помощь грекам в борь-бе с турками, входили линейные семидесятичетырехпушечные корабли “Азов”$!$, “Гангут”$!$, “Александр Невский” и “Иезекииль” и четыре фрегата: “Константин”$!$, “Елена”$!$, “Проворный” и “Кастор”$!$, а также корвет “Гремящий”. Они представляли собой внушительную силу.

Линейные семидесятичетырехпушечные корабли “Азов” и “Иезекииль” были построены в начале 1820-х годов на Архангельской верфи. “Азов” строился по плану и чертежам прославленного знаменитого инженера Курочкина. Чтобы закончить корабли как можно быстрее, в Архангельск командировали пославленного русского флотоводца Михаила Петровича Лазарева (1788 -- 1851) . Лазарев немало потрудился, вводя разные усовершенствования в конструкцию “Азова”. Он придавал особое значение боевой мощи корабля и наиболее удобной и рациональной планировке внутренних помещений. Таким образом, “Азов” стал наиболее совершенным по своим мореходным качествам, мощи и внутреннему устройству кораблем русского военного флота. Лазарев был очень доволен “Азовом”$!$, командиром которого он был назначен. Очень тщательно он подбирал себе помошников из лично известных ему моряков. В числе их оказались прославленные впоследствии лейтенант П.~С.~Нахимов, мичман В.~А.~Корнилов и гардемарин В.~И.~Истомин. Все они в совершенстве усвоили школу Лазарева, его военно-морскую тактику.

Второго октября 1827 года русской эскадре удалось соединиться у греческих берегов (близ острова Занте) с англичанами и французами. Командование объединенным флотом трех держав принял на себя старший в чине командующий английской эскадрой адмирал Эдуард Кодрингтон, ученик знаменитого адмирала Нельсона. Общее число пушек в союзной эскадре достигало 1300.

Турки сосредоточили в Наваринской бухте, вдающейся в западное побережье Мореи, громадный соединенный турецко-еги-пет-ский флот в составе трех кораблей, двадцати трех фрегатов, двух корветов, пятнадцати бригов и восьми брандеров с общим количеством пушек до 2300. Кроме того, турки имели сильную артиллерию в Наваринской крепости и на острове Сфактерия.

Соединенные эскадры Англии, Франции и России заперли турецкий флот в Наваринской бухте. Восьмого октября 1827 года произошло знаменитое Наваринское сражение. Корабли союзников, не отвечая врагу, вошли в бухту, занимая назначенные позиции. Турки встретили противников обстрелом с берега и с кораблей. Сокрушительные залпы “Азова” послужили примером для остальных кораблей. От непрерывной канонады пороховой дым густым туманом застлал всю Наваринскую бухту. Артиллеристы-наводчики оказались в крайне тяжелом положении: видимость ослабела, прицел был затруднен. Чтобы еще более осложнить положение союзников и гуще окутать дымом бухту, турки сожгли свои транспортные корабли.

Звенит воздух от оглушительного хаоса звуков, шипят падающие в воду ядра. Море огня выбрасывается с обоих бортов. Более всего досталось “Азову”. Убедившись, что корень зла в нем, турки поставили себе целью уничтожить русского флагмана во что бы то ни стало. “Азову” пришлось драться одновременно с пятью наседающими на него турецкими кораблями. Положение его становилось все более тяжелым: борта его были изломаны, палуба залита кровью, разбросанные по всей палубе вперемешку с трупами убитых. от нескольких раскаленных ядер загорелся борт. Корабль имел множество подводных пробоин, через которые хлестала вода. , весь бак разворочен. А тем временем внутри корабля десятки топоров работали над заделкой подводных пробоин.

“Азов” занимал центральное место в бою, но зато он и пострадал больше всех судов соединенной эскадры. Мачты у него были перебиты, а в корпусе насчиывалось 153 пробоины, среди них семь на уровне ватерлинии. Несмотря на тяжелые пробоины, корабль не только продолжал вести бой, но и топил неприятельские корабли.

Не ослабивая ни на минуту, продолжается сражение. В подпалубное помещение сносят убитыхч трупы забивают помещение почти до подволока. Когда окончится бой, их отпоют и предадут морскому погребению, то есть, привязав к ногам трупа балласт, сбросят в море.

Ровно в шесть часов дня на “Азове” пробили отбой. Сражение было вуиграно.

Врага постиг невиданный в истории флота при подобном соотношении сил разгром.

Турецко-египетский флот, превосходивший флот союзников более чем в три раза, был уничтожен. Уцелело лишь восемь корветов, шестнадцать бригов и двадцать три транспортных судна. Было взорвано и пущено ко дну семьдесят боевых и восемь транспортных судов. Исходно турецкие корабли были вооружены 2106 орудиями, а численность личного состава достигала 21960 человек, из которых убито и утонуло свыше 8 тысяч. На русских судах выбыло из строя около трехсот человек.

“В честь достохвальных деяний начальников, мужества и неустрашимости офицеров и храбрых нижних чинов” израненный, обожженный “Азов” был удостоен высшей морской воинской награды—он получил кормовой Георгиевский флаг. Ни один парусный корабль российского флота до этого еще не получал его. Гардемарин Истомин, служивший на “Азове”$!$, за доблесть в сражении был произведен в мичманы и награжден знаком отличия военного ордена. В течение последующих нескольких лет “Азов” принимал участие в операциях против турецкого флота в Средиземном море, в том числе и в блокаде Дарданелл.

После Наваринской битвы Турция стала готовиться к войне с Россией, которая началась в 1828 г. и закончилась решительной победой русских в 1829 г. Был подписан Адрианопольский мир, согласно которому, помимо всех прочих условий footnote{Согласно Адрианопольскому миру, к России отходил левый берег нижнего Дуная и восточный берег Черного моря; Молдавия, Валахия и Сербия, ранее зависившие от Турции, получали внутреннюю автономию; турецкое правительство давало свободу торговли русским в Турции и открывало свободный проход через Босфор и Дарданеллы кораблям всех дружественных государств; кроме того, турками была признана независимость греческих земель на юге Балканского полуострова (из этих земель в 1830 г. было образовано королевство Греция).} Россия получила право вмешиваться во внутренние дела Турции footnote{В 1833 г.турецкий султан даже прибег к помощи России во время восстания против него египетского паши. В благодарность за помощь и защиту султан заключил с Россией особый договор, согласно которому обязался запереть Босфор и Дарданеллы для военных судов всех иностранных держав.}.

Возрастание влияния России на Балканском полуострове, вмешательство ее в дела ослабевшей Турецкой империи и политика императора Николая I, который считал себя покровителем балканских славян и греков, начали сильно беспокоить европейские правительства. В 1840 г. в Лондоне была созвана общеевропейская конференция, которая установила протекторат над Турцией пяти держав: Англии, Франции, России, Австрии и Пруссии, после чего влияние России на Балканском полуострове стало быстро падать. Турция охотно уходила под влияние Англии и Франции.

medskip

В 1832 году В.~И.~Истомин был переведен на Балтийский флот на фрегат “Мария”. Но три года спустя он вернулся на Черноморский флот. В 1834 году его наставник М.~П.~Лазарев был назначен главным командиром Черноморского флота и портов и перевел к себе выдающихся офицеров -- Нахимова, Шестакова, Корнилова и других.

Все эти офицеры были его любимыми учениками, и они задавали тон остальным морякам. Таким образом сложилась та блестящая школа черноморских моряков, которые так отличились впоследствии в многочисленных морских сражениях и во время знаменитой обороны Севастополя.

На Черном море Истомин плавал на различных кораблях: люгере “Глубокий”$!$, яхтах “Резвая” и “Память Евстафия”$!$, линейном корабле “Варшава”. В 1837 году Истомин был произведен в лейтенанты и назначен командиром парохода “Северная звезда”. Затем он командовал шхуной “Ласточка”$!$, корветом “Андромаха” и фрегатом “Кагул”. В 1840 году он помогал капитану второго ранга Корнилову в операции высадки десанта при Туапсе. С 1845 по 1850 год В.~И.~Истомин находился в распоряжении российского наместника на Кавказе. С 1850 года Истомин в чине капитана первого ранга был назначен командиром стодвадцатипушечного линейного корабля “Париж” под флагом контр-адмирала Новосильского в составе эскадры вице-адмирала П.~С.~Нахимова.

medskip

Осенью 1853 года, вскоре после Венской конференции, Турция объявила войну России, а флоты Англии и Франции появились в Босфоре, как бы угрожая России. В начале ноября 1853 года турецкий флагман расположился в Синопской бухте, напротив Феодосийской бухты. Синопская бухта— прекрасная якорная стоянка, защищенная от северных ветров гористым полуостровом, имеющая значительный размер и глубину, снабженная молом и верфями, прикрытая береговыми батареями.

Русское командование понимало, какое важное стратегическое место занимает Синоп. Это был турецкий перевалочный пункт, транзитный порт, опорная база. Корнилов, фактически бывший командующим Черноморским флотом после смерти в 1851 году М.~П.~Лазарева, приказал двинуть туда корабли. Командовать операцией назначили Нахимова.

Нахимов в ожидании подкрепления с несколькими судами блокировал Синоп. Турецкое командование совершило большую ошиб-ку, заключавшуюся в том, что при явном превосходстве в численности и вооружении не попыталось прорвать блокаду и нанести удар немногочисленному противнику. Когда к Нахимову пришла помощь, соотншение сил было следующим: пятьсот двадцать стволов, включая береговые батареи, у турков и семьсот двадцать стволов у русской эскадры; у Нахимова шесть с половиной тысяч людей против четырех с половиной тысяч турков.

18 ноября 1853 года произошло Синопское сражение. Двумя колоннами (левую вел на “Париже” Новосильский, правую—Нахимов) эскадра вошла в бухту. Тактика Нахимова заключалась в том, чтобы вести бой с максимально близкой дистанции. Русским кораблям была дана команда не открывать огонь до полного сближения с противником. Сражение началось в первой половине дня.

Корабль “Париж”, которым командовал капитан первого ранга В.~И.~Истомин под флагом контр-адмирала Новосильского при наступлении на неприятеля шел рядом с кораблем “Императрица Мария” и вслед за ним занял место по диспозиции. Открыв страшный огонь по турецкой батарее, по двадцатидвухпушечному корвету “Поло-Сефид” и по пятидесятишестипушечному фрегату “Дамиад”, он взорвал корвет.

в один час пять минут пополудни.

В то время мимо него дрейфовал адмиральский фрегат “Ауни-Аллах”. “Поразив его продольными выстрелами и отбросив на берег “Дамиад”$!$, корабль “Париж” потравил цепь, вытянул шпринт и стал бить по двухполосному шестидесятичетырехпушечному фрегату “Низамие”. В два часа фок и бизань-мачты “Низамие” были сбиты, а фрегат сдрейфовало к берегу, где он вскоре загорелся. Тогда “Париж” открыл огонь по турецкой батарее~cite[стр.~323]{[Nakhimov]}”.

Пользуясь численным перевесом и умелым командованием, русские суда громили турецкие. Цвет турецких фрегатов и корветов (семь фрегатов и три корвета), а также пароход на Синпоском рейде были сожжены дотла. Последним и до последнего дрался “Диамад”. Неподвижный, лежащий на мели, придавленный другим, уже мертвым, фрегатом, пятидесятишестипушечный “Диамад” сопротивлялся, пока его не заставили умолкнуть стодвадцатипушечные “Париж” и “Три Святителя”. Городок Синоп был наполовину разрушен—береговые турецкие батареи (всего их было четыре) стояли прямо в городе. Победа стоила русским силам 37 убитых и 230 раненных. Многие офицеры получили повышения. Так, Истомин получил после Синпоской~битвы~звание~контр-адмирала.

После Синопской битвы английская и французская эскадры вышли из Босфора в Черное море, уже не скрывая, что намерены помогать туркам. Следствием этого был открытый разрыв России с Англией и Францией. Император Николай I (1825 -- 1855) увидал, что за Турцией стоят более грозные враги, и стал готовиться к защите на всех русских границах. К довершению зла, даже и те державы, которые не объявили прямой войны императору Николаю, именно Австрия и Пруссия, обнаруживали неблагоприятное для Росии настроение. Таким образом, Россия оказалась одна, без союзников, против могущественной коалиции. возбуждая к себе сочувствия ни европейских правительств, ни европейского общества.

К осени 1854 года главным театром военных действий оказался Крым и, в частности, Севастополь. В этом городе находилась главная стоянка российского черноморского флота; союзники рассчитывали, взяв Севастополь, уничтожить русский флот и все военно-морские силы России на Черном море. В сентябре 1854 года на западном берегу Крыма близ города Евпатория высадилось значительное количество французских, английских и турецких войск (более 60 тысяч), под прикрытием огромного флота (89 боевых кораблей и 300 транспортных судов).

Русские войска в Крыму насчитывали всего 33 тысячи солдат (под командованием князя Меншикова, а затем князя Горчакова). Перед высадкой союзников стоявший на севастопольском рейде флот состоял из четырнадцати кораблей, семи фрегатов, одного корвета и двух бригов, а кроме всех этих парусных судов было еще одиннадцать пароходов. Русский флот обладал хорошей артиллерией, которая оказала бы жестокое сопротивление всякому нападению на Севастополь с моря. Однако флот неприятеля включал много паровых судов и потому был совершеннее и сильнее русского, состоявшего в основном из парусных кораблей. Поэтому, ввиду явного перевеса неприятельских сил, русским судам нельзя было отважиться на бой в открытом море. Пришлось защищаться в Севастополе.

Так началась знаменитая Крымская кампания.

В Севастополе было всего шестнадцать тысяч матросов и солдат --- на каждого из них приходилось четыре неприятельских солдата. Кроме того, Севастополь был военно-морской, а не сухопутной крепостью. Тяжелые пушки его береговых батарей (всего насчитывалось тринадцать батарей, на которых находилось 611 орудий) смотрели в море, а со стороны суши город не был укреплен. На северной стороне была лишь выстроенная в свое время “тоненькая стенка в три обтесанных кирпичика”$!$, как ее ядовито называли моряки. Орудий, предназначенных защищать северную сторону, было всего 198, причем сколько-нибудь крупных было очень мало. На Малаховом кургане, в центре позиции, находилось всего пять орудий, все среднего калибра (восемнадцатифунтовые). Военные инженеры Тотлебен, Ползиков, Мельников спроектировали ряд земляных сооружений (бастионов и батарей), которые заменили собой сплошную крепостную стену. Эти бастионы были сооружены усилиями матросов и солдат, которым помогали жители города.

Оборона Севастополя была поручена морякам под командованием адмиралов Корнилова, Нахимова и Истомина. Они решили затопить несколько боевых кораблей при входе в Севастопольскую бухту, чтобы сделать невозможным вторжение в нее с моря. Из донесения Корнилова: “По приказанию его светлости князя Александра Сергеевича Меньшикова, корабли: “Три святителя”, “Уриил”, “Селафил”, “Варна”, “Силистрия” и фрегаты: “Флора” и “Сизополь” затоплены в здешнем фарватере [том 2, стр. 137]{[Tarle]}. Потопление судов началось на рассвете одиннадцатого сентября.

Пушки и прочее вооружение с кораблей были перенесены на береговые укрепления. Русские моряки топили свои суда с тяжелым сердцем, они понимали, что это вынужденная мера. Они старались делать это медленно, чтобы иметь возможность в любой момент остановить затопление кораблей, если появится хотя бы небольшая надежда, что русская армия на суше отбросит неприятеля от Севастополя. Однако главнококмандующий князь Меньшиков (не имевший даже военного образования), с первых же дней считавший оборону Севастополя безнадежной, командовал немногочисленной русской армией которая, к тому же, была плохо подготовлена к войне: у наших солдат были гладкоствольные ружья старого образца, из которых наверняка можно было попасть в цель с расстояния не более ста двадцати метров, тогда как войска союзников были вооружены нарезным оружием, стрелявшим в пять—шесть раз дальше.} так, что союзники продолжали наступать, а российская армия терпела поражение за поражением (Альма, Инкерманн) и отступала все дальше от Севастополя. В городе был оставлен совсем слабый гарнизон (восемь резевных батальонов и небольшое количество матросов).

Однако важно было не только укрепить город, но и поддержать в его защитниках волю к победе. Обращаясь к матросам и солдатам, адмирал Корнилов говорил: “На нас лежит честь защиты Севастополя, защиты родного нам флота. Будем драться до последнего! Если кто из начальников прикажет бить отбой, заколите такого начальника... Если б я приказал ударить отбой, не слушайте, и тот подлец будет, кто не убьет меня”. В отличие от главнокомандующего князя Меншикова или тогдашнего военного министра князя Долглрукого, Корнилов, Нахимов, Истомин, Тотлебен считали оборону Севастополя делом личной чести.

Среди солдат и матросов они пользовались большой любовью и уважением. Деятельность этих замечательных людей после ухода от Севастополя Меньшикова с армией была самой активной. Неизвестно, когда они ели и спали. Их можно было видеть повсюду—на строительстве укреплений, на бастионах, в лазаретах, в солдатских казармах (Истомин, в частности, возглавлял комиссию. проверявшую, в каких условиях живут матросы и привлеченные для строительства укреплений люди). Работать им приходилось в чрезвычайно тяжелых условиях.

Не хватало самого необходимого, даже лопат для рытья окопов.

Седьмого сентября 1854 года высшую власть по обороне города было решено ({it не по приказу главнокомандующего Меншикова, бросившего Севастополь на произвол судьбы,а самими адмиралами}) вручить генерал-адъютанту В~.А.~Корнилову, который назначил П.~С.~Нахимова главноначальствующим над флотом и морскими батальонами в случае своего отсутствия в Севастополе, а на случай тревоги на Северной стороне командующим назначался контр-адмирал Истомин.

Неприятель начал наступление, осажденный Севастополь отчаянно защищался. На бомбардировку неприятеля русские отвечали такой же бомбардировкой из сотен орудий.

Подойдя к Севастополю, неприятель начал усиленно обстреливать город и укрепления, чтобы потом броситься на штурм. Но севастопольские артиллеристы отвечали метким огнем из сотен орудий и наносили противнику такой урон, что он не отваживался штурмовать бастионы. Первое испытание было выдержано с честью. Правда, радость севастопольцев была омрачена гибелью адмирала Корнилова.

Он был смертельно ранен 5 октября 1854 года, когда верхом объезжал бастионы Малахова кургана. Истомин, командовавший там и сам весь день находившийся под страшным огнем, просил Корнилова не приезжать к нему на бастион, но тот не послушался.

Последние слова Корнилова, обращенные к защитникам города, были: “Отстаивайте же Севастополь!”

Штурмы отбивались с отчаянным мужеством. Направив свои силы против самого южного

(“четвертого”) бастиона, неприятель не имел никакого успеха; тогда союзники перенесли свои атаки на восточную часть укреплений, на Малахов курган.

Осада Севастополя продолжалась 350 дней. Город был сильно разрушен бомбардировками.

Русским не удавалось стянуть к Севастополю большие силы и выбить неприятеля из его укрепленного лагеря. Поддерживать далекий Севастополь и снабжать его боеприпасами и продовольствием без хороших дорог и морского пути было очень трудно. Пороху и снарядов не хватало, в бастионах царил полуголодный режим. В военном интендантстве процветало воровство. Военный министр Долгорукий проявлял по отношению к осажденному Севастополю полную безучастность и бездействие. Но гарнизон Севастополя не падал духом и действовал с необыкновенным мужеством footnote{Император Николай за мужество и стойкость приказал считать каждый месяц службы в Севастополе за год. Из шестнадцати тысяч моряков, бывших в Севастополе в начале осады, осталось в живых всего восемьсот человек }. Силы защитников Севастополя таяли. Каждый день вражеский огонь выводил из строя до 1000 человек.

С начала обороны Севастополя в 1854 году контр-адмирал Истомин командовал четвертой оборонительной дистанцией Малахова кургана (Корниловский бастион) -- одним из самых сильных укрепленных пунктов. Он выдерживал ураганный огонь и неоднократные штурмы противника. Малахов курган являлся ключем к Севастополю, его необходимо было удерживать во что бы то ни стало, так как с высоты кургана враг мог бы видеть весь город, легко мог бы войти в него и с тыла взять все остальные его укрепления.

Несмотря на то, что адмирал был ранен и контужен, он продолжал руководить боями. За отвагу и самоотверженность, проявленые при обороне Малахова кургана, В.~И.~Истомин был награжден орденом Святого Георгия третьей степени.

7 марта 1855 года, когда адмирал Истомин возвращался со вновь воздвигнутого напротив Корниловского бастиона Камчатского люнета к себе на курган, неприятельским ядром ему оторвало голову. П.~С.~Нахимов, считавший эту потерю, как и потерю Корнилова, незаменимой, приказал означить то место на бастионах, где был убит Истомин. Высоко оценивая ту роль, которую Истомин играл при обороне Севастополя, Нахимов уступил ему место в склепе Владимирского собора в Севастополе радом со священными для российского флота прахами адмиралов М.~П.~Лазарева и В.~А.~Корнилова, которое он берег для себя.

Контр-адмирал Истомин убит неприятельским ядром на вновь воздвигнутом Камчатском люнете. Хладнокровная обдуманность при неутомимой деятельности и отеческом попечении, соедененная с блистательной храбростью и благородным возвышенным характером, -- вот черты, отличавшие покойного. Вот новая жертва, принесенная искуплению Севастополя. Качества эти, взлелеянные в нем бессмертным нашим учителем адмиралом Лазаревым, доставили ему особенное исключительное доверие и падшего героя Севастополя вице-адмирала Корнилова. Духовная связь этих трех лиц дала нам смелость, не ожидая вашего разрешения, действовать по единодушному желанию всех нас, товарищей и подчиненных убитого адмирала: обезглавленный прах его удостоен чести помещения в одном склепе с ними.

Принимая живое, горячее участие во всем, касающемся Черноморского флота, и зная лично Истомина, вы поверите скор-би, удручающей Севастополь с минуты его смерти, и разрешите согласием это распоряжение.

Любезный друг Константин Иванович!

Общий наш друг Владимир Иванович убит неприятельским ядром. Вы знали наши с ним дружеские отношения, и потому я не стану говорить о своих чувствах и своей глубокой скорби при вести о его смерти. Спешу вам только передать об общем участии, которое возбудила во всех гибель товарища и начальника, всеми любимого. Оборона Севастополя потеряла в нем одного из своих главных деятелей, воодушевленного постоянно благородною энергией и геройскою решительностью даже враги наши удивляются грозным сооружениям Корнилова бастиона и всей четвертой дистанции, на которую был избрам покойный, как на пост самый важный и вначале самый слабый.

По единодушному желанию всех нас, бывших его сослуживцев, мы погребли тело его в почетной и священной могиле для черноморских моряков, в том склепе, где лежит прах незабвенного адмирала Михаила Петровича и первая, вместе высокая жертва защиты Севастополя, покойный Владимир Алексеевич. Я берег это место для себя, но решился уступить ему. Извещая вас, любезный друг, об этом горестном для всех нас событии, я надеюсь, что вам будет отрадною мыслью знать наше участие и любовь к покойному Владимиру Ивановичу, который жил и умер завидною смретью героя. Три праха в склепе Владимирского собора будут служить святынею для всех настоящих и будущих моряков Черноморского флота.

Посылаю вам кусок георгиевской ленты, бывшей на шее у покойного в день смерти, самый же крест разбит на мелкие части. Подробный отчет о его деньгах и вещах я не замедлю переслать к вам. Прощайте и не забывайте преданного и уважающего друга.

В июле 1855 г. пал на бастионе адмирал Нахимов, душа Севастопольской обороны.

27 августа 1855 г. союзники начали общий штурм Севастополя. Им удалось овладеть Малаховым курганом, после чего главнокомандующий князь Горчаков, назначенный вместо Меньшикова, отдал приказ взорвать уцелевшие укрепления и оставить Севастополь. Через бухту навели плавучий мост, по которому защитники Севастополя перешли с южного на северный ее берег. Противнику достались дымящиеся развалины города.

Так закончилась героическая оборона Севастополя во время Крымской войны 18853 --1855 гг.

Именем замечательного русского адмирала Владимира Ивановича Истомина названа бухта у полуострова Корея в Японском море.