1. «Просвещённый царевич»

Фёдор родился в Москве, сын Бориса Фёдоровича Годунова и его жены Марии Григорьевны, дочери Малюты Скуратова. Незадолго до рождения Фёдора его отец стал фактическим единовластным правителем государства. Очень рано, начиная с 1594—95 годов, почести, равные царским, стали оказываться и малолетнему Фёдору Борисовичу (он «писался» в грамотах рядом с отцом, его имя указывалось в церемониалах приёма послов, от его имени отправлялись дипломатические подарки). С. Ф. Платонов считает, что это возвышение было связано с кончиной малолетней царевны Феодосии Фёдоровны в 1594 году, после чего пресечение московских Рюриковичей стало делом решённым, и Борис стал готовить свою династию в преемники Фёдору Иоанновичу^[2].

После вступления отца на престол (1598) Фёдор стал царевичем и наследником, принимал участие в торжественном вступлении отца в столицу 30 апреля^[3]. В 1599 году 10-летний царевич собственноручным письмом известил монахов Троице-Сергиева монастыря о болезни отца, который не смог к ним приехать^[4]. Привлекался к государственным обязанностям (уже в 9-летнем возрасте имел собственную государственную печать), регулярно заседал в Боярской думе, принимал послов, в том числе женихов сестры Ксении — Густава Шведского и Иоанна Датского, участвовал в судебной и благотворительной деятельности отца (в частности, во время голода в 1601—03 годов).

Воспитанием царевича руководил «дядька» Иван Чемоданов^[3]. Получил прекрасное образование, готовился отцом в «просвещённые государи»; сам Борис был грамотен, но никакого книжного образования не получил^[5]. Н. М. Карамзин называет его «первым плодом Европейского воспитания в России». Несмотря на это, оппозиция распускала в России и за рубежом слухи о болезненности и слабоумии наследника^[6].

2. Невесты Фёдора

Известно, что в 1603 году английская королева Елизавета I предлагала Фёдору руку 11-летней знатной англичанки^[3], но дело расстроилось из-за скорой смерти Елизаветы. После этого и по мере приближения совершеннолетия Фёдора Борис начал искать для сына невесту (и заодно очередного жениха для дочери) в православной Грузии, в царстве Картли. Дворянин Ближней Думы Михайло Татищев, отбывший из Москвы в мае 1604 года и прибывший в Грузию в августе того же года, имел поручение привезти в Москву дочь карталинского царя Георгия X (у Карамзина, «князь Юрий») и его жены Мариам (урожд. Дадиани) царевну Елену или Гульчар, а также убедить Георгия X перейти в подданство России. Сохранилось оставленное Татищевым описание царевны, приводимое в XI томе «Истории Государства Российского» Н. М. Карамзина:

Георгий X дал присягу, однако царевну оставил у себя до следующего российского посольства.

Дальнейшая судьба самой царевны не известна^[7]

3. Карта России

Царевич Фёдор вошёл в историю русской картографии: им или под его руководством была составлена одна из первых собственно русских карт России (карты, подготовленные иностранными специалистами, появились ещё в XVI веке). Она была издана в Амстердаме по рукописям в 1613 году видным картографом того времени Гесселем Герритсом. Издание 1613 года — библиографическая редкость; в 1614 году было выпущено второе издание, с поправками и дополнениями. Лист, отпечатанный Герритсом, включает также врезку с планом Москвы; относительно того, приписывать ли царевичу также и план столицы, мнения историков картографии расходятся.

Карта Фёдора Годунова составлена не по геодезическим данным и содержит искажения расстояний (например, участок течения Волги от Нижнего Новгорода до Казани растянут вдвое, а участок Киев — Путивль дан в полуторном масштабе; это, по-видимому, было связано с различной трактовкой в разных регионах единиц измерения, таких как верста, или, в случае с Волгой, просто малой известностью этого региона в то время). Тем не менее карта явилась большим вкладом в картографию России того времени.

Б. А. Рыбаков в своей книге «Русские карты Московии» предполагает, что при составлении своей карты Фёдор Борисович переработал и дополнил ранний русский чертёж, датированный ориентировочно 1523 годом. Историк картографии Лео Багров считает, что карта была выполнена царевичем в качестве учебного задания и могла попасть на Запад после разгрома дома Годуновых в 1605 году^[8], по-видимому, её привёз в Голландию Исаак Масса. По Багрову, в этой карте мало использовались, «кроме нескольких названий», русские источники^[9] (например, конфигурация Дона, Днепра и Десны указывает на то, что царевичу был недоступен составлявшийся в то же время Большой чертёж), а в основе её лежит карта России Герхарда Меркатора. Кроме того, карта, изданная Герритсом, не воспроизводит в точности чертёж Годунова, а дополнительно привлекает ряд западных источников начала 1610-х годов^[10]. По мнению Багрова, первоначальная карта Фёдора была ограничена на севере Волгой от Мологи до Нижнего, на западе — меридианом Новгорода и Смоленска, на юге — Диким Полем к югу от Засечной черты до слияния Оскола и Донца, на востоке — меридианом Пронска, а остальные регионы были добавлены на карту Массой и Герритсом по другим источникам^[11].

«Карта Годунова» получила популярность в Европе; с 1632 года гравёрная доска карты Герритса перешла к Виллему Блау, и в дальнейшем карта неоднократно переиздавалась с его подписью^[12] без каких-либо изменений вплоть до 1665 года, а также включалась в несколько изданий «Путешествия» Адама Олеария^[13].

4. Царствование

Обстоятельства, при которых Фёдор Борисович вступил на московский престол, оказались слишком неблагоприятны для того, чтоб его царствование было долгим и счастливым. Его отец внезапно скончался в разгар войны с двинувшимся на Москву Лжедмитрием I. Присяга, принесённая царю, включала также имена его матери Марии и сестры Ксении Борисовны^[14], а также клятву «не хотеть на царство» Симеона Бекбулатовича и «злодея, именующего себя Дмитрием»^[15]. Такая формулировка (где не упоминалось имени Григория Отрепьева) дало основания народу считать, что Годуновы отказались от версии, согласно которой самозванец — это Отрепьев, и подозревать, что он — настоящий царевич Дмитрий^[15].

16-летний Фёдор не имел, разумеется, никакого опыта командования войсками и был вынужден положиться на семейство Басмановых, которые уже нанесли Лжедмитрию первые серьёзные поражения. В войсках под крепостью Кромы, где засели союзные Лжедмитрию казаки во главе с атаманом Корелой, остались также Василий и Иван Голицыны, Михаил Глебович Салтыков и Иван Иванович Годунов. В правительство вошли князья Фёдор Иванович Мстиславский, Василий и Дмитрий Ивановичи Шуйские, которых новый царь вызвал обратно из действующей армии в Москву^[14]; сыскными делами, как и при Борисе, ведал Семён Годунов. С целью обеспечить лояльность населения правительство Фёдора раздавало огромные подарки «на помин души» царя Бориса, а также объявило амнистию сосланным при Борисе; среди вернувшихся в Москву был двоюродный дядя Фёдора Богдан Бельский^[16], впоследствии сыгравший решающую роль при его аресте.

Предпринятые меры не дали желанных результатов, в частности, опытный старейшина Боярской думы Ф. И. Мстиславский с самого начала вёл двойную игру, в результате чего Семён Годунов распорядился даже тайно умертвить его^[16], но это не было осуществлено из-за быстрого краха династии.

Во время семи недель царствования Фёдора была предпринята одна важная внутригосударственная мера: учреждён Каменный приказ^[17] (аналог министерства строительства), ведавший каменным строительством Московского государства. Ему подчинялись все мастера каменных дел, известковые и кирпичные заводы в Москве. Учреждение контролировало бюджет городов, где «белый камень добывался».

Нет точных данных о том, успел ли начать Фёдор II, несмотря на краткость правления, чеканку собственной монеты. По одной из версий, для его монеты использовалось уникальное сочетание аверса чекана начала правления Фёдора Иоанновича, где было указано только имя («Царь и великий князь Фёдор всея Руси») и реверса чекана времён Бориса Годунова^[18]. Если это так, то он стал единственным царём, для монет которого не было изготовлено специального штемпеля. Однако полной уверенности в том, что это монеты именно Фёдора Годунова и относятся к 1605 году, нет; в частности, на ряде монет с реверсом времён Бориса Годунова на аверсе указано имя «Фёдор Иванович»^[19]. По другой версии, новоделы с именем покойного Фёдора I (по крайней мере те, где указано отчество «Иванович») чеканились в эпоху Смутного времени политическими силами, не признававшими Годуновых, самозванцев, Шуйского или поляков, а выступавших от имени последнего законного царя^[20], в частности, «Советом всей земли» Минина и Пожарского в Ярославле^[21].

Фёдор Борисович был единственным московским царём (не считая фактически не правившего Владислава Сигизмундовича), над которым не был совершён обряд венчания на царство.

5. Измена и битва при Кромах

Получивший фактически верховное командование воевода Пётр Фёдорович Басманов прибыл в ставку под осаждёнными Кромами 17 апреля вместе с митрополитом Новгородским Исидором с целью привести войска к присяге новому царю^[22]. Поскольку Басманов не был родовым боярином, формальным главным воеводой по правилам местничества был назначен князь Михаил Катырев-Ростовский^[23]. Фёдор Годунов обещал войскам щедрое вознаграждение по истечении, как записал иностранец, «шестинедельного траура» (то есть сороковин) по отцу^[24].

В ставке произошёл раскол: не всё войско приняло присягу, и часть в первые же дни перешла к самозванцу^[25][26]; начались внутренние стычки в лагере, стороны использовали боевые кличи «Дмитрий» и «Фёдор» соответственно^[27]. Сторону самозванца взяли рязанские, тульские, каширские, алексинские и севские дворяне, прежде всего рязанцы Прокопий и Захарий Ляпуновы, впоследствии известные деятели Смуты^[28]. 7 мая Басманов изменил царю Фёдору. Среди его поводов была тяжба с родичем царя Семёном Годуновым из-за местничества^[29]: Годунов поставил его в подчинение своему зятю князю А. А. Телятевскому, хотя дед Телятевского был в подчинении у отца Басманова Фёдора, знаменитого фаворита Ивана Грозного, и Пётр Басманов заявил, что предпочитает смерть такому позору^[30]. На сторону Лжедмитрия вместе с ним перешли также Голицыны и Михаил Салтыков; по другим данным, Салтыков был пленником^[31]; Василий Голицын приказал связать себя, делая вид, что его берут в плен^[15]. Остаток войск, оставшийся верный Годуновым, был разбит изменниками в союзе с казаками Корелы (битва при Кромах), Иван Иванович Годунов был взят в плен и отправлен в ставку самозванца в Путивль, а Михаил Катырев-Ростовский, Андрей Телятевский и Семён Чемоданов, оставив войско, бежали к Москве. Конрад Буссов в «Московской хронике» представляет ситуацию так, что верными Фёдору остались только наёмники-немцы, которых он по возвращении в Москву якобы щедро одарил за верность и публично объявил «самыми верными и постоянными»^[32].

В направленном в Москву после этого события «прелестном письме» Лжедмитрий, титулуя себя уже не царевичем, а царём^[33], называл Фёдора своим «изменником». Годуновы распорядились предавать распространителей послания самозванца пыткам и казни^[34]. По свидетельству голландца Исаака Массы, семейство Годуновых после поражения при Кромах затворилось в Кремле, опасаясь москвичей больше, «нежели неприятеля или сторонников Дмитрия»^[35].

6. Низложение и гибель

В подмосковное Красное село из Тулы прибыли Никита Плещеев и Гаврила Пушкин, сторонники приближавшегося Лжедмитрия; при поддержке красносельцев, восстание которых перекинулось на Москву^[36], они приехали в столицу и огласили послание самозванца с Лобного места^[37] 1 июня. В тот же день москвичи, при попустительстве боярского правительства, арестовали Фёдора II, его мать и сестру Ксению в Кремле, причём они содержались не в царских палатах, а «на собственном дворе Бориса»^[38]; новым царём был провозглашён Лжедмитрий под именем Дмитрия Ивановича. Вместе с царской семьёй были арестованы и другие Годуновы, а также их родственники Сабуровы и Вельяминовы^[39]. Москву в это время, воспользовавшись ситуацией, фактически контролировал от имени «Дмитрия Ивановича» Богдан Бельский, двоюродный брат Марии Годуновой. Бельский всенародно поклялся москвичам, что именно он спас царевича Дмитрия в Угличе. Самозванец не мог ему доверять, как родственнику Годуновых, и вскоре заменил на присланного из Тулы Василия Васильевича Голицына^[36].

Незадолго до вступления Лжедмитрия в Москву низложенный царь и его мать были задушены в своём кремлёвском доме. Согласно «Московской хронике» Конрада Буссова, находившийся в Серпухове Самозванец ставил ликвидацию Годуновых условием, при котором он соглашался прибыть в столицу^[40]; причём это распоряжение было не секретным, а передано москвичам в открытом послании. После ареста патриарха Иова на подворье Годуновых явился со стрельцами Василий Голицын и приказал убить Фёдора^[41]; при этом с ним были князь Мосальский, дьяки Молчанов и Шерефединов^[15]. Однако, по словам бывшего в то время в Москве шведа Пера Эрлесунда (Петра Петрея), непосредственным исполнителем убийства был подьячий Иван Богданов, якобы тайно присланный для этого в Москву^[42]. Крепкий и сильный юноша, Фёдор оказал сопротивление убийцам, которые вчетвером едва справились с ним. Официально было объявлено, что Фёдор и его мать отравились; однако их тела, выставленные на всеобщее обозрение, имели следы борьбы и насильственной смерти, как свидетельствует Петрей: «и следы от верёвки, которой они были задушены, я видел собственными глазами вместе со многими тысячами людей»^[42]. Царевну Ксению, ставшую помимо воли наложницей Лжедмитрия, отправили в монастырь.

Тела Фёдора и Марии Годуновых, вместе с извлечённым из гробницы в Архангельском соборе телом умершего 13 апреля Бориса Годунова, были захоронены по приказу Лжедмитрия безо всяких почестей во второстепенном московском женском Варсонофьевском монастыре. В 1606 году по распоряжению царя Василия Шуйского останки семьи Годуновых торжественно перенесли в Троице-Сергиев монастырь (гроб Фёдора Борисовича несли 20 бояр^[43]), где в особой усыпальнице (возведённой в 1783 году) они покоятся и сейчас ^[44].

7. Оценка

Современники (русские и иностранные), а также многие историки расценивали Фёдора, его мать и сестру как невинных жертв преступного властолюбия Бориса Годунова, покаранного Богом за убийство царевича Дмитрия (такая точка зрения выражена уже в анонимном «Ином сказании» времён Василия Шуйского: «О, ослепление, о его неистовства, о многие окаянства… Где его супруга и любимые чада? Кто может его жену и чад отнять у палача?»^[45]). Афористичная формулировка такого подхода принадлежит Н. М. Карамзину:

В наше время, когда царь Борис в значительной степени исторически «реабилитирован», такой взгляд кажется упрощённым, однако то, что Фёдор, всесторонне подготовленный к престолу талантливый и образованный юноша, заслуживал лучшей участи и мог стать одним из выдающихся русских государей, едва ли ставится под сомнение. Политический хаос Смутного времени поглотил многие прогрессивные начинания Бориса Годунова вместе с его наследником, который, возможно, был бы достойным продолжателем отцовской политики.

8. В литературе

Фёдор является одним из центральных персонажей в пьесе А. С. Пушкина «Борис Годунов», где изображён за созданием географической карты:

В финале пьесы изображено убийство Фёдора и его матери — именно в ответ на известие о том, что они «отравили себя ядом», следует восходящая к Карамзину знаменитая ремарка, завершающая пьесу — «Народ безмолвствует». В первоначальной редакции народ отвечал: «Да здравствует царь Дмитрий Иванович». В изображении фактической стороны дела Пушкин следует за Карамзиным.

В пьесе А. К. Толстого «Царь Борис» царевич Фёдор впервые появляется в общении с сестрой Ксенией и женихом сестры — Иоанном Датским (который в пьесе называется «Христианом» и выведен со значительной долей вымысла), причём они обсуждают историю России и излагают излюбленные идеи А. К. Толстого об изначальном «европеизме» древней России и наносных татарских обычаях. В предсмертном бреду Христиан обвиняет Бориса в преступлении, чем зароняет в душу царевича сомнения. Фёдор в пьесе постоянно мечтает о военных подвигах. В другой вымышленной сцене Борис, уже в разгар войны с Лжедмитрием незадолго до смерти, предлагает Фёдору венчать его на царство, тот отказывается, после чего Борис почти признаётся сыну в убийстве царевича.

Также Фёдор Годунов является главным героем трилогии в жанре альтернативной истории "Царь Фёдор", которую написал Роман Злотников

Литература

• Смута в Московском государстве. Россия начала XVII столетия в записках современников. М., Современник, 1989.

• С. Ф. Платонов. Борис Годунов (1921) // С. Ф. Платонов. Москва и Запад. Борис Годунов. М., Богородский печатник, 1999.

• Р. Г. Скрынников. Борис Годунов. Москва: Наука, 1978.

другое издание: Москва: Наука, 1983.другое издание: Москва: АСТ, 2002. ISBN 5-17-010892-3188.

• Л. Багров. История русской картографии. Москва: Центрполиграф, 2005. ISBN 5-9524-1676-4.

Список литературы: