_{A.M. Ждан}

ИСТОРИЯ ПСИХОЛОГИИ

ОТ АНТИЧНОСТИ

ДО НАШИХ

_ДНЕЙ

Допущено Государственным комитетом СССР по народному образованию в качестве учебника для студентов высших учебных заведений, обу­чающихся по специальности «Психология»

_{Издательство}

^{Московского}

^{университета}

₁₉₉₀

ББК 88 Ж42

Печатается по постановлению Редакционно-издательского совета Московского университета

^{Рецензенты:}

кафедра психологии Московского государст­венного педагогического института им. В. И. Ленина;

доктор психологических наук М Г. Яро-шевскнй

Ждан А. Н.

История психологии: Учебник. — М.: Изд-во МГУ, 1990.—367 с. ISBN 5—211—01027—2

Учебник представляет собой систематическое изложение курса истории психологии (отечественной и зарубежной) от античности до настоящего времени; дается определение предмета истории психологии, ее основных методологиче­ских проблем, излагаются психологические идеи в рамках философских учений о душе и сознании, история психологии-

как самостоятельной науки.

Для студентов-психологов, преподавателей, всех интере­сующихся развитием психологических знаний.

0303000000 (43090000)-006 _g8

^Л 077(02)-90

_{ISBN 5—211— 01027-2 © Ждан А. Н., 1990.}

Мы должны рассматривать себя в связи и в отношении с прежним; даже отрицая его, мы опираемся на него.

Л. С. Выготский

Специфика научного труда предпола­гает необходимость иметь информацию о прошлом. Соб­ственное исследование должно быть органически связа­но с историей изучаемого вопроса, ибо нет такой пробле­мы в современной науке, которая могла бы решаться без учета предшествующей истории. «История вопроса непосредственно переходит в постановку проблемы ис­следования. Последняя должна органически вытекать из первой. Глубина, фундаментальность этой части иссле­дования является в настоящее время в психологической науке одним из необходимейших условий, определяющих научную ценность данной работы»,— писал Б. М. Теп-лов ¹. Ближайшая история, охватывающая наше столе­тие, органически входит в современность: учение о це­лостности в гештальтпсихологии, о бессознательном в глубинной психологии, понимание мышления в Вюрц-бургской школе и др. составляют основу современных исследований, но материал более отдаленной и даже со­всем далекой истории «не отрицается полностью, пони­мание его ограниченности не препятствует частичному включению его в более широкую систему знаний»².

Владение историей, конечно, не ограничивается вос­произведением воззрений прошлого. В полной мере ис­торическое прошлое может служить настоящему только в том случае, если оно используется в целях решения актуальных проблем. К. Левин в статье «Конфликт меж­ду аристотелевским и галилеевским способами мышле­ния в современной психологии», сопоставляя теоретиче-

¹ Теплое Б. М. О культуре научного исследования//Иэбранные
труды. М., 1985. Т. II. С. 313.

² Эйнштейн А., Инфельд Л. Эволюция физики. JVL 1965.
С. 125.

ские конструкции Аристотеля и Галилея в контексте на­сущных проблем современной экспериментальной и тео­ретической психологии, писал: «Моя цель — не истори* ческая, скорее, я считаю, что некоторые вопросы, име­ющие огромное значение для перестройки теорий совре­менной психологии, могут быть разрешены и более точ­но сформулированы с помощью такого сравнения, кото­рое обеспечит взгляд, выходящий за рамки трудностей сегодняшнего дня»³.

Обращение к истории в связи с разработкой новых путей психологического исследования характерно для всего творчества Л. С. Выготского⁴.

В постоянном споре с основными психологическим» направлениями создавал свою теорию установки Д. Н. Узнадзе. С. Л. Рубинштейн, А. Н. Леонтьев,. Б. Г. Ананьев, Б. М. Теплов, П. Я. Гальперин много вни­мания уделяли истории психологии, хотя ни для одного из них она не была областью специального исследова­ния. Рассматривая проблему значения истории психоло­гии, М. Г. Ярошевский называет такое обращение к ис­тории «творческим диалогом с прошлым»⁵.

Конечно, для того чтобы говорить об аристотелев­ском способе мышления, необходимо хорошо знать труд» Аристотеля. Подобно тому как исполнение музыкально­го произведения может стать выразительным только по­сле освоения его технической стороны, так и использо­вание истории в современном исследовании становится возможным только на основе знания всего конкретного» материала, накопленного наукой. Отсюда возникает не­обходимость истории психологии как специальной обла­сти исследования, изучающей достижения психологии на протяжении всего пути ее исторического развития.

Знание истории психологии необходимо для понима­ния различных теорий и направлений современной пси­хологии, путей и тенденций ее развития. Только вклю­чение в исторический контекст позволяет понять их сущность, выявить их исходные позиции, оценить под­линную новизну и осознать их исторический смысл.

* Lewin К. A dynamic Theory of Personality. N. Y., 1965. P. Г,

⁴ См., например, его «Исторический смысл психологического
кризиса»; «Учение об эмоциях. Историко-психологическое исследог-
вание» и др.

⁵ Ярошевский М. Г. История психологии. 3-е изд. М.„ 1985..
С. 6—9.

4

Изучение истории психологии имеет большое обра­зовательно-нравственное значение. «История более по­лезна, она полна мудрости»,— писал итальянский фило­соф-гуманист XV в. Лоренцо Валла. Она знакомит нас с жизнью людей науки, раскрывает полную драматизма борьбу во имя истины, вызывает разнообразные чувства: от почтительного восхищения до разочарования и недо­умения.

Предмет истории
психологии

В отличие от предмета и методов пси­хологии, в истории психологии изучается не сама пси­хическая реальность, но представления о ней, какими они были на разных этапах поступательного развития науки.

Сама историческая мысль также имеет историю. История ис­торической науки есть историография. Ее предмет — характери­стика историков, историографических концепций.

Задачей истории психологии является анализ воз­никновения и дальнейшего развития научных знаний о психике. Знания, полученные в ходе обыденной практи­ческой деятельности, религиозные представления о пси­хике, результаты ненаучных способов умственной дея­тельности при этом не рассматриваются.

За всю историю развития психологических знаний известны три определения предмета психологии: как на­уки о душе, о сознании, о поведении. Новая постановка проблемы предмета психологии была намечена К. Марк­сом и развита в основанной на марксистской философии советской психологии. Маркс писал: «История промыш­ленности и возникшее предметное бытие промышленно­сти является раскрытой книгой человеческих сущност­ных сил, чувственно представшей перед нами человече­ской психологией. Поэтому такая психология, для кото­рой эта книга закрыта, не может стать действительно содержательной и реальной наукой»^в.

В связи с историческим фактом изменчивости взгля­дов на предмет психологии возникает проблема преем­ственности, т. е. поступательного развития знания и про-

^{Маркс К, Энгельс Ф. Соч. Т. 42. С. 123.}

₅

тресса в психологической науке. В целом развитие пси­хологии от науки о душе к науке о деятельностном про­исхождении психики и сознания свидетельствует о про­грессе психологических знаний, если критерием про-тресса считать степень приближенности к познанию изу­чаемого объекта — психического. В рамках науки о ду­ше психология была скована понятием души как объ­яснительным принципом. Отказ от него и переход к изу­чению сознания связаны с выделением психики (прав­да, лишь сознаваемой психики) в качестве объекта ис­следования. При этом сознание выступало одновремен­но и как предмет изучения, и как объяснительный прин­цип. Психология как наука о поведении была направ-.лена на преодоление субъективизма психологии созна­ния и вышла на пути объективного исследования. Но этот прогрессивный шаг был сделан за счет утраты са­мого объекта изучения — психики и сознания. На по­следнем к настоящему моменту этапе развития психо­логической мысли восстанавливается единство истори­чески разорванных сознания и поведения (деятельности) за счет реального осуществления объективного подхода к психологическому познанию.

Если в целом история свидетельствует о неуклонном прогрессе психологических знаний, то на отдельных от­резках пути ее развития положение является более слож­ным. Не всегда то знание, которое появилось позже, ока­зывалось одновременно и более содержательным, про­грессивным во всех своих аспектах; нередко в новой концепции отбрасывалось то положительное, что было в старой. Так, гештальтпсихология, выступившая против -ассоцианизма, в глобальной критике этого направления утратила проблему развития и превратилась в антиге­нетическую теорию, что существенно ограничило ее объ­яснительные возможности.

Развитие науки, в том числе и психологии, не линей­ный, а очень сложный процесс, на пути которого воз­можны зигзаги, неузнавание открытий, возвраты к уже пройденным решениям, «топтание на месте». В целом прослеживание процесса роста психологических знаний в хронологической последовательности их появления при постоянном внимании к оценке достижений — и потерь — на каждом временном этапе раскрывает все новые и но­вые стороны психической реальности и все полнее объ­ясняет их.

Периодизация истории психологии

■

Психология имеет многовековую исто­рию: первые научные представления возникли в VI в. до н. э. Поэтому встает вопрос о периодизации истории психологии, задачей которой является расчленение это­го процесса, выделение этапов, определение содержа­ния каждого из них.

В истории психологии различаются два больших пе­риода: первый, когда психологические знания развива­лись в недрах философии, а также других наук, преж­де всего естествознания; второй — когда психология: развивалась как самостоятельная наука. Они несоизме­римы по времени: первый период (VI в. до н. э.— сере­дина XIX в.) охватывает около 2,5 тысячи лет, второй — чуть больше столетия (середина XIX в.— настоящее вре­мя). По словам Г. Эббингауза, психология имеет долгое-прошлое, но очень краткую историю⁷. Выделение этих: двух периодов не требует специальных обоснований, так как его критерии очевидны, но поскольку каждый и& них растягивается на столетия, необходима более дроб-ная периодизация. Ее можно проводить по чисто фор­мальным признакам — хронологическому (можно разли­чать историю психологии XVII в., историю психологии; XVIII в. и т. п.), пространственно-территориальному (ис­тория психологии в Мексике, история психологии в Ан« глии и т. п.), можно различать периодизацию мировой-и отечественной психологии⁸. Учитывая условность. всякой периодизации и принимая во внимание неразра­ботанность этой проблемы, следует рассматривать пред­лагаемую далее периодизацию истории психологии лишь как один из возможных ее вариантов. В ней истории отечественной психологической мысли включена состав­ной частью в историю развития мировой науки. В каче­стве основания для разделения этого процесса на этапы-были выбраны содержательные критерии, определявшие-смену взглядов на природу психического и отличающие-каждый из этапов (см. схему).

⁷ Цит. по: Boring E. A History of Experimental Psychology.
N. Y., 1929. P. 385.

⁸ Будилова £. А. О периодизации истории психологии в СССР//
//Актуальные проблемы истории и теории психологии. Материалы
конференции. Ереван, 1976.

_7!

Развитие психологии в рамках философии

Хронология	Содержание атапа	Итоги
VI в. до	Возникновение пер-	Выделение науки о душе и фор-
н. э. —	вых научных представ-	мирование двух направлений мате-
V в.	лений о психике н их	риализма и идеализма; формирова-
	п е р во на чал ьное ра эви -	ние первых эмпирических знаний о
	тие	психических процессах — ощущении (восприятии), памяти» воображении, мышлении, аффектах, воле; выделе­ние проблемы соотношения души и тела; указание на внутреннее чувст­во как способ познания
V- ^— W -^ п V	Развитие учения о	* Формирование томистской психо-
VIII, вв.	душе в рамках фило-	логии; начало опытной методологии
	софских учений и на	исследования
	базе медицинских зна-
	ний

XIV—	Дальнейшее развитие	Отказ от понимания души как
XVI вв.	учения о душе в кон-	объекта исследования и объяснитель-
	тексте развития анато-	ного принципа телесных и психичес-
	мо-физиологических	ких явлений; введение термина «пси-
	знаний и великих от-	хология»
	крытий XIV—XVI вв.
XVII-	Выделение сознания	Формирование эмпирической интро-
середина XIX вв.	в качестве предмета ис-	спективной и ассоцианистской пси-
	следования и (формиро-	хологии; возникновение психофизи-
	вание теоретических ос-	ческой и психофизиологической про-
	нов психологии	блем; понятие о бессознательной психике

Развитие психологии

как самостоятельной науки

Начало	Формирование естест-	Экспериментальные методы иссле-
XIX —	веннонаучных предпо-	дования деятельности нервной си-
60-е гг.	сылок психологии как	стемы и органов чувств; формиро-
XIX в.	самостоятельной науки	вание психофизики; формирование
		психометрии; теории ощущений я восприятия
60-е гг.	Возникновение и пер-	Проникновение экспериментальных
XIX —	воначальное развитие	методов в психологию; формирова-
конец	психологии как само-	ние теоретических программ психо-
XIX в.	стоятельной науки	логии; возникновение прикладных исследований в психологии; возник*
		новение новых областей психология

Хронология	Содержание этапа	Итоги
10-е —	Открытый кризис в	Возникновение школ в зарубежной
середина	психологии	психологии: бихевиоризма, психоана-
30-х гг.		лиза, гештальтпсихологин, француз-
XX в.		ской социологической школы, пони­мающей психологии, индивидуальной психологии, аналитической психо­логии и др. Возникновение советской психо­логии
20-е —	Становление совет-	Создание теоретических основ пси-
30-е гг.	ской психологии	хологии на основах марксистской философии: теории установки, куль­турно-исторической теории, теории деятельности и др.; развитие при­кладных областей в отечественной психологии — психотехники и педо­логии; развитие естественнонаучных представлений о физиологических механизмах психической деятельнос­ти и двигательных актов
Конец	Затухание кризиса в	Эволюция научных школ периода
30-х —	зарубежной психоло-	открытого кризиса. Необихевиоризм»
50-е гг.	гии.	неофрейдизм. Возникновение новых
	Развитие советской	отраслей и направлений: генетичес-
	психологии в области	кая психология, персоналистические
	теории	концепции личности и др. Дискуссии в советской психоло­гии (о перестройке науки на основе
	.	павловского учения, о теории уста-
		новки). Развитие теории деятельнос­ти в советской психологии. Возник-
■		новение теории поэтапного формиро-
	■ ™	вания умственных действий и поня­тий П. Я- Гальперина
60-е гг.—	Поиски новых теоре-	Возникновение новых направлений
настоящее	тических подходов в	в зарубежной психологии: гумани-
время	современной зарубеж-	стическая психология, логотерапия,
	ной и советской психо-	когнитивная психология, марксист-
	логии	ски-ориентированные теории. Дискуссии в советской психоло­гии о предмете психологии, по про­блемам бессознательного, общения и др.

₉

^{Закономерности историко- •}

^{психологического процесса}

Общей и основной закономерностью развития психологических научных знаний является борьба идей, прежде всего между материалистическим и идеалистическим пониманием психики. В разнообраз­ных формах домарксистского материализма (механисти­ческого, вульгарного, естественнонаучного) выражается стремление понять психику и сознание как естественный процесс, как проявление жизни, ее материальных¹ про­цессов. Материалистический подход направлен на при­чинное объяснение психики. В русле этого подхода уже в античности возникли и развивались во все последу­ющие времена представления об обусловленности пси­хических явлений материальными процессами мозга. Развитие материалистических представлений тесно свя­зано с успехами в естествознании. Наивысшей формы они достигают в психологии, базирующейся на филосо­фии диалектического и исторического материализма.

В различных формах идеализма психика и сознание отделялись от процессов материального мира, обособля­лись от него, превращались в особую — духовную — суб­станцию, которая и по своему происхождению, и по сво­им свойствам, и по методам познания противопоставля­лись материальному миру и практике. В идеализме пси­хика предстает как особая духовная деятельность, отре­шенная от всяких материальных связей, изучаемая абс­трактно, «...так как идеализм, конечно, не знает дейст­вительной, чувственной деятельности как таковой»⁹.

Разделение психологии на материалистическую и идеалистическую проходит через всю историю развития епсихологии вплоть до настоящего времени. При этом каждое из направлений вносит свой вклад в познание психического. Так, идеалистические концепции заостря­ют внимание на проблеме качественного своеобразия психики в отличие от материальных процессов, проводят :идею активной деятельной природы духа. Внимание к этим сторонам психической реальности — факт прогрес­сивный. Поэтому изучение идеалистических психологи­ческих концепций, хотя в них и не открываются реаль­ные пути познания выявляемых закономерностей, со-

^{• Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 3. С. 1.}

_ао

^{ставляет неотъемлемую часть курса истории психологии.}

Важной закономерностью развития психологической науки является ее направленность на выработку едино* теории. Особенно остро эта тенденция выступила в пе­риод открытого кризиса в психологии в начале XX в.,. когда «психология осознала, что для нее вопрос жизнет и смерти найти общий объяснительный принцип...»'¹⁰. Возникшие тогда новые направления (психоанализ, би­хевиоризм, гештальтпсихология и др.) претендовали* именно на такую теорию. Анализируя их судьбу, Выгот­ский выявил закономерную общую линию в их развитии:: от частных открытий в конкретной области к возникно­вению общих принципов и распространению их на всю психологию и, наконец, превращение в философскую си­стему и даже в мировоззрение, показав, что ни один иа-этих принципов не удовлетворяет статусу единственной теории в психологии. Однако объективная потребность-в ней остается важной движущей силой исторического процесса.

Предпринимаются попытки применить к истории пси­хологии концепцию развития науки Т. Куна, использо­вать другие достижения в области философии науки.

Движущие силы и причины
исторического развития •

_{психологических идей}

Можно ли считать развитие психологи­ческих знаний процессом, определяемым лишь собствен­ной логикой познания в соответствии с природой изуча­емого объекта —психики? Как и всякая другая наука,.

психология обладает лишь относительной самостоятель­ностью, а психологи как ученые «находятся под господ­ствующим влиянием экономического развития» ¹¹. Слож­ные отношения науки и общества охарактеризовал-Л. С. Выготский: «Закономерность в смене и развитии: идей, возникновение и гибель понятий, даже смена клас­сификаций и т. п.— может быть объяснено на почве свя­зи данной науки с общей социально-культурной подпоч­вой данной эпохи, с общими условиями и законами на­учного познания, с теми объективными требованиями,.

¹⁰ Выготский Л. С. Собр. соч.: В 6 т. Т. I. M, 1982. С. 309, ¹¹ Маркс К, Энгельс Ф. Соч. Т. 34. С. 419.

_1В

которые предъявляет к научному познанию природа изу­чаемых явлений на данной стадии их исследования» ¹².

В связи с вопросом о детерминации научного знания в современной философии науки ведутся оживленные дискуссии. И. Лакатос ввел понятия «внутренняя» и «внешняя» история науки, понимая под внутренней ис­торией ту ее часть, которая вычленяется, опираясь на собственные критерии научности, стандарты рациональ­ности. Признавая невозможность отделения научного знания от культуры в целом, Лакатос считал, что детер­минирующее воздействие на его развитие оказывают только когнитивные факторы, наука обладает своей внут­ренней историей. Интерналистский подход к проблеме факторов развития научного знания критикуется сторон­никами другого — экстерналистского — подхода, в соот­ветствии с которым историю науки нельзя объяснить без обращения к социальным факторам, поэтому они долж­ны быть использованы при теоретической реконструкции исторического процесса развития науки. В связи с этим невозможно провести жесткую границу между внутрен­ней и внешней историей науки (Т. Кун, С Тулмин, М. Полани).

Поскольку признание воздействия социокультурного окружения на развитие науки является практически об­щепринятым, необходимо уточнить характер его влия­ния на развитие психологии.

Анализ развития психологических знаний требует изучения исторического фона. Однако простой синхро­низации их с показателями уровня социально-экономи­ческого развития недостаточно: социальные условия в значительной степени влияют на выбор проблемы, а также на характер ее решения. Так, анализируя твор­чество 3. Фрейда, К. Нири пришел к выводу: «Толкова­ние сновидений» является главным источником сведений о тех социальных и политических впечатлениях, которые с раннего возраста формировали мышление и мировоз­зрение создателя психоанализа» ³.

История психологии должна также учитывать особую ситуацию в науке в изучаемый период. Факт взаимосвя­зи психологии с другими науками характеризует ее раз-

_{« Выготский Л. С. Собр. соч. Т. 1. С. 302.}

^{18 Нири К. Философская мысль в Австро-Венгрии. М., 1987.}

_{С. 111—113.}

₁₂

витие на всех этапах истории. Влияния математики, фи­зики, астрономии, языкознания, физиологии, биологии, этнографии, логики и др. наук на психологию разно­образны. Во-первых, в рамках этих наук накапливались знания о психических явлениях (например, изучение проблемы связи языка и мышления в трудах лингвистов А. Потебни, В. Гумбольдта и др., изучение времени ре­акции астрономами и др.)- Во-вторых, в психологии ис­пользовались методы этих наук, в частности, экспери­мент был заимствован В. Вундтом из физиологии орга­нов чувств, психофизики и психометрии. В-третьих, про­исходило использование научной методологии. Так, раз­витие механики в XVII и XVIII вв. обусловило возник­новение механистической модели поведения животных (и частично человека) Р. Декарта, механистической кон­цепции ассоциаций Д. Гартли, «ментальной физики» Дж. Милля. Взаимодействие психологии с другими на­уками продолжается и в наши дни. Ж. Пиаже считал междисциплинарные связи особенностью как современ­ного этапа в развитии психологии, так и ее будущего. В то же время он говорил, что «будущее психологии — это прежде всего ее собственное развитие» ^н. Здесь нет противоречия: связь с другими науками не должна пре­вратиться в редукционизм, т. е. сведение психологиче­ских закономерностей к закономерностям других наук. Такое сведение угрожает психологии утратой собствен­ного предмета. История психологии богата примерами, когда такая опасность превращалась в реальность. В частности, в рефлексологии В. М. Бехтерева психика сводилась к сочетательным рефлексам. Но еще Ф. Эн­гельс писал: «Мы несомненно «сведем» когда-нибудь экс­периментальным путем мышление к молекулярным и химическим движениям в мозгу; но разве этим исчерпы­вается сущность мышления?» ¹⁵

Учитывая связи психологии с другими науками и «обусловленность ее развития социокультурными факто­рами, необходимо раскрыть собственную логику разви­тия ее идей как объективный процесс. В. И. Ленин под­черкивал, что прогресс науки подчинен общим диалек­тическим закономерностям, так что «из суммы относи-

¹⁴ Пиаже Ж. Психология, междисциплинарные связи и система
«аук. М., 1966. С. 1.

¹⁵ Маркс К.. Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 563..

тельных истин в их развитии складывается абсолютная истина»¹⁶. «В теории познания, как и во всех других областях науки, следует рассуждать диалектически, т.е. не предполагать готовым и неизменным наше знание, а разбирать, каким образом из незнания является знание,. каким образом неполное» неточное знание становится более полным и более точным» ¹⁷. М. Г. Ярошевским разработан категориальный подход как историко-психо-логический метод, позволяющий осуществить это требо­вание. Различая в науке три ряда концептуальных еди­ниц— эмпирические данные (факты), теории и катего­рии, М. Г. Ярошевский выделяет специфические кон­кретно-научные категории, воспроизводящие различные ' стороны психологической реальности: образ» действие» мотив, психосоциальные отношения, личность. Транс­формация их содержания в ходе исторического разви­тия психологических знаний путем включения в них все новых данных позволяет рассматривать категории как стадии последовательно развертывающегося знания о психической реальности. С помощью категориального анализа за сменой научных теорий» многообразием новых фактов становится возможным выделение существенных постоянных компонентов знаний, их инвариантного ядра.

Принципы историка-психологического анализа

Методология историко-психологическо-го исследования основывается на марксистско-ленинской философии в целом, открытых ею законах развития об­щества и человеческого познания и» в частности, ее принципах анализа истории науки.

Важнейшим из них является принцип историзма. Он требует «не забывать основной исторической связи» смотреть на каждый вопрос с точки зрения того, как из­вестное явление в истории возникло, какие главные эта­пы в своем развитии это явление проходило, и с точки зрения этого его развития смотреть, чем данная вещь стала теперь» ¹⁸.

^1в Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 18. С. 328. ¹⁷ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 18. С. 102. ^1в Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 30. С. 351.

₁₄

В историческом исследовании этот принцип стано­вится основополагающим. Он требует от историка рас­смотрения того или иного отрезка прошлого во всей пол­ноте его конкретного содержания, в системе соответст­вующих социокультурных условий, как детерминиру­емый общей ситуацией в науке и рассматриваемый в со­поставлении с предшествующими знаниями. Это позво­ляет показать неповторимость и уникальность изуча­емого явления. При этом необходимо «брать не отдель­ные факты, а всю совокупность относящихся к рассмат­риваемому вопросу фактов, без единого исключения, ибо иначе неизбежно возникает подозрение и вполне за­конное подозрение, в том, что факты были выбраны или подобраны произвольно, что вместо объективной связи и взаимозависимости исторических явлений в их целом, преподносится субъективная стряпня»¹⁹. В истории не должно быть белых пятен, забвения тех или иных исто­рических событий или лиц.

В соответствии с принципом историзма производится и оценка прошлого. В ней выявляется то новое, что со­держит в себе рассматриваемое знание по сравнению с предшествующим этапом, ибо, как писал В. И. Ленин, «исторические заслуги судятся не по тому, чего не дали исторические деятели по сравнению с современными тре­бованиями, а по тому, что они дали нового по сравне­нию со своими предшественниками*²⁰. Одновременно должна быть раскрыта неизбежная ограниченность лю­бого этапа в развитии знания в сравнении с более позд­ними его этапами. Именно так оценивали своих предше­ственников выдающиеся представители науки (см. на­пример, оценки И. П. Павлова учения Гиппократа о темпераментах, понятия о рефлексе Р. Декарта и др.). Нарушением принципа историзма в понимании про­шлого являются презентизм и антикваризм. Презентизм' ограничивает историческое исследование лишь тем, что обладает значимостью для настоящего этапа разви­тия науки и вместо изучения исторического процесса развития науки во всей его полноте ориентируется на выделение лишь таких фрагментов его содержания, ко­торые наиболее соответствуют современным взглядам. Конечно, такой подход правомерен для решения опре-

w Ленин В. И. Поля. собр. соч. Т. 39. С. 67. ²⁰ Ленин Я. И. Поли. собр. соч. Т. 2. С. 166,

деленных исследовательских задач, предполагающих обязательную опору на достижения прошлого. Однако выборочный подход не может быть взят на вооружение, когда целью становится воссоздание истории науки в целом. Презентизм приводит к модернизации историче­ского процесса и противоречит принципу историзма.

Противоречит ему и антикваризм, т. е. такой подход, который рассматривает прошлую историю безотноси­тельно к задачам современности, как нечто застывшее, окаменевшее. Такая «чистая история» превращается в простую регистрацию событий в их временной последо­вательности и не вписывается в практику современного научного исследования.

Отступлением от принципа историзма являются од­носторонность и схематизм изображения событий про­шлой истории. В то же время требование целостности и конкретности, предъявляемое к исторической мысли, не только не исключает, но обязательно предполагает выявление в изучаемом явлении общей закономерности. Выполнение этого требования обеспечивается опорой на принцип единства логического и исторического, соглас­но которому историк должен не просто описать тот или иной этап исторически развивающегося знания, но пред­ставить его теоретически и, значит, выявить в нем не­что постоянное. Например, за исторически ограниченным эмпирическим материалом конкретных знаний о психике в античности выявляются скрывающиеся в нем (едва ли не все) важнейшие проблемы психологии. С другой сто­роны, следование принципу единства логического и ис­торического предостерегает от абсолютизации историче­ски ограниченных истин и позволяет оценивать их дей­ствительное значение. Так, представление о наследуемо­сти интеллектуальных способностей, выдаваемое в на­туралистических концепциях человека за естественное единственно возможное, т. е. закономерное и обязатель­ное, в действительности должно быть оценено лишь как одно из объяснений, ограниченных рамками именно этой концепции и эмпирическим фактом интеллектуальных различий между людьми. Любое обобщение истории на­уки начинает пониматься не как застывшая структура, а исторически, т. е. в своем подлинном значении, как этап на бесконечном пути научного познания.

Историко-психологическое познание требует выявле­ния социально-политической направленности, идеологи-

₁₆

ческой сущности психологических идей, что позволяет оценить их более адекватно. Например, анализируя ло­гику развития фрейдизма, Выготский писал: «...доведен­ная до философской формы, казалось бы затуманенная многими наслоениями и очень далекая от непосредствен­ных корней и породивших ее социальных причин, идея на самом деле только теперь открывает, чего она хочет,. что она есть, из каких социальных тенденций она воз­никла, каким классовым интересам служит. Только раз­вившись в мировоззрение или приобретя связь с ним,. частная идея из научного факта опять, становится фак­том социальной жизни, т. е. возвращается в то лоно, иа которого она возникла»²¹. Внимание к идеологической стороне психологических знаний способствует углубле­нию понимания их собственно научного содержания: включение психологических концепций в контекст со­циальной жизни означает в то же время и проверку их истинности критерием социальной практики. Выявление идеологической сущности психологических концепций лишний раз указывает на ответственность ученого в свя­зи с ролью, которую выполняет психологическая наука в жизни общества.

Такой подход противостоит как объективизму, рас­сматривающему научные концепции вне их реальной со­циальной роли в жизни общества, так и субъективизму в исторической науке. Проявляясь в оценках прошлого, в одностороннем подходе к отбору материала, в умалчи­вании каких-то фактов или деятелей и т. п., субъекти­визм приводит к одностороннему и, следовательно, ис­каженному представлению о пути развития науки.

Как показали исследования М. Г. Ярошевского, в становлении научной картины психической жизни клю­чевая роль принадлежит принципу детерминизма²². Принцип детерминизма требует от историка умения рас­крыть способ причинного объяснения психического как обусловленного порождающими его факторами. Со­гласно Ярошевскому, в истории представлены разные типы детерминизма: предмеханический, механический, биодетерминизм, психодетерминизм, социодетерминизм. Каждый из них противостоит индетерминизму в трактов-

²¹ _{Выготский Л. С. Собр. соч. Т. 1. С. 302.}

²² Брошевский М, Г. История психологин. М., 1985

ке психических явлений как якобы возникающих спон­танно.

Принципы историко-психологического исследования в совокупности с конкретными методами составляют ос­нову научного анализа исторического пути развития психологии.

Методы истории психологии

Большой реальной опасностью в ис­тории психологии является эмпиризм, т. е. описатель-ность в представлении исторического материала. Опас­ность заключается, конечно, не в самом обращении к эмпирии, в качестве которой здесь выступают представ­ления о психике в прошлом. «Эмпиризм в истории про­является не в том, что обращаются к фактам, а в том, как обращаются с ними, в беспомощности перед лицом фактов. Работа, содержащая лишь нагромождение фак­тических данных, непроверенных, несистематизированных, необъясненных, теряет качество научного исследования и примыкает к разряду источников, нуждающихся в об­работке»²³.

Основной задачей методов и методик исторического исследования является изыскание источников, а затем внутренняя организация, систематизация исследуемого материала, который включает факты, теории, законы, (понятия. Вместе эти компоненты составляют эмпирию сторико-психологического исследования. Работа исто­рика требует синтеза эмпирического и теоретического подходов к предмету исследования. Она предполагает как знание конкретного материала, так и владение ме­тодологией исторического исследования, принципами ма­териалистической диалектики и исторического исследо­вания, понятийным аппаратом историка, открывающи­ми возможности для ориентировки в материале. Связь с современностью — одно из важных требований, предъ­являемых к профессиональной деятельности историка, Ее необходимыми компонентами являются интуиция, -личностное отношение к событиям прошлого²⁴.

²³ Гулыга А. Н. О характере исторического знания//Вопр. фи­
лософии. 1962. № 9. С. 35.

²⁴ Полани М. Личностное знание. М., 1985.

38

Некоторые из методов и методик историко-психоло-гического исследования заимствованы из гражданской истории, науковедения, философии науки. В связи с этим история психологии приобретает междисциплинар­ный характер.

Основным методом истории психологии является тео­ретическая реконструкция, описание и критический ана­лиз научных систем прошлого. Такой анализ опирается* на методологические принципы исторического исследо­вания и производится с позиции и по отношению к до­стижениям и проблемам современной психологии. Его результатом является ретроспективное воспроизведение' научных концепций, проблем, исследовательских методов-и т. п. в их исторической последовательности в соответ­ствии с логикой предмета.

Одним из направлений исторического исследования? может быть научная школа: «Историко-научная рекон­струкция деятельности продуктивных научных школ по­зволяет приблизиться к пониманию детерминант и зако­номерностей генезиса развития новых концепций, мето­дов исследовательских программ и целых направленийг в науке»²⁵. Изучение научных школ является важными источником понимания механизма развития науки, по­скольку позволяет раскрыть самую деятельность по про­изводству знаний в контексте межличностных отноше­ний, увидеть научное общение внутри коллектива шко­лы, включая и такие формы взаимодействия между ее-членами в процессе совместного труда, как столкнове­ние различных мнений, взаимная критика и т. п.

Специальных процедур требует изучение архивных: материалов. Это поиск, комментирование, снабжение-сносками, примечаниями и т. п.

В истории психологии применяется метод интервью­ирования. Он представляет собой беседу по заранее со­ставленному исследователем перечню вопросов, направ­ленных на получение материалов в соответствии с кон­кретной задачей исследования. Примерами использова­ния этого метода в истории психологии являются бесе­ды Р. Ивенса, американского психолога, с К. Юнгом». Э. Джонесом, Э. Фроммом и др. Из советских исследо-

²⁵ Умрихин В. В. Развитие советской школы дифференциальной; психофизиологии. М., 1987. С. 8.

₁₉

вателей этим методом пользовались В. В. Умрихин» Й. А. Даниличева.

Биографический и автобиографический методы вос­создают атмосферу реальной жизни, являются источни­ком знаний о духовном развитии ученого, этапах его научного труда. Метод играет огромную роль в пропа­ганде науки, дает уникальный материал о жизни людей науки, научном творчестве. В зарубежной науке наи­более интересной из работ такого рода является серия «История психологии в автобиографиях»—ред. К. Мэр-«чисон (1930—1967, т. 1—4) и Э. Боринг (1967—1974, т. 5, 6), в советской психологии — книга А. Р. Лурии «Этапы пройденного пути. Научная автобиография» (М., 1982).

Анализ научных ссылок, т. е. установление частоты ^.цитирования научных трудов, производится с целью по­лучения сведений о связях между научными направле­ниями, о переднем крае науки и тенденциях ее разви­тия. Значимость этого приема для изучения состояния и динамики научных иследовании ограничена, поскольку частота цитирования определяется не только объектив­ной ценностью научного труда, но и другими фактора­ми, влияющими на степень его известности в научном сообществе²⁶. Так, из-за языковых барьеров отечествен-.ная психология недостаточно известна за рубежом. На­званный прием может использоваться в историческом исследовании только в совокупности с другими мето­дами.

Источники истории психологии

Ими являются все материалы, которые -отражают исторический процесс накопления психологи­ческих знаний, и прежде всего труды психологов прош­лого, а также философов, в которых исследуются пси­хологические проблемы.

Важным источником развития психологических зна­ний является общественная практика—-медицина, обу­чение и воспитание, юридическая практика, материаль­ное производство и т. п. К настоящему времени наибо-

²⁸ См.: Ярошевский М. Г., Марку сова В. А, Компьютер и эти­ка цитирования// Природа. 1987. № 9. С. 100—107.

₂₀

лее освоенной психологами областью оказалась медици­на, особенно психиатрия. Е. А. Будилова²⁷ проанализи­ровала материалы суда присяжных, труды религиозных деятелей, юристов, военных теоретиков, Русского геогра­фического общества, этнографические сборники, труды психиатров, журналы и другие источники и показала становление социально-психологических проблем в рус­ской науке XIX в. Интересные результаты по изысканию и анализу источников, содержащих психологические зна­ния о труде и субъекте труда, получила О. Г. Носкова²⁸. В трудах А. А. Никольской раскрываются истоки дет­ской и педагогической психологии в дореволюционной России.

Источником психологических знаний являются также другие науки — естествознание (включая физику, химию, астрономию), языкознание, этнография, антропология и др. Этим определяется необходимость обращения ис­торика психологии к истории других наук.

²⁷ Будилова Е. А. Социально-психологические проблемы в рус­ской науке. М., 1983.

28 См.: Носкова О. Г. Психологические знания о труде и тру­дящемся в России конца XIX — начала XX вв.: Канд. дисс. М., 1986.

^{Раздел первый}

РАЗВИТИЕ "

ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ ЗНАНИЙ В РАМКАХ УЧЕНИЯ О ДУШЕ

_{Глава I}

АНТИЧНАЯ ПСИХОЛОГИЯ

Представления о душе существовали уже в древнейшие времена и предшествовали первым научным взглядам на ее природу. Они возникали в си­стеме первобытных верований людей, в мифологии. Ху­дожественное народное творчество — поэзия, сказки, а также религия проявляют большой интерес к душе. Эти донаучные и вненаучные представления очень своеоб­разны и отличаются от знаний о душе, которые разви­ваются в науке и философии, по способу их получения,. по форме их воплощения, по своему назначению. Душа рассматривается здесь как нечто сверхъестественное,. как «зверек в животном, человек внутри человека. Дея­тельность животного или человека объясняется присут­ствием этой души, а его успокоение во сне или в смерти объясняется ее отсутствием; сон или транс представля­ют собой временное, а смерть — постоянное отсутствие души. Так как смерть является постоянным отсутствием души, предохраниться от нее можно, либо закрыв душе выход из тела, либо, если она его покинула, добившись ее возвращения. Меры предосторожности, принимаемые дикарями для достижения одной из этих целей, высту­пают в виде запретов или табу, являющихся не чем иным, как правилами, предназначенными достигнуть по­стоянного присутствия или возвращения души»¹.

В отличие от этого уже самые первые научные пред­ставления о душе направлены на объяснение души и ее функций. Они возникли в древней философии и состави­ли учение о душе. Учение о душе является первой фор­мой знаний, в системе которых начали развиваться пси­хологические представления: «...психология как наука

^{1 Фрэзер Дж. Золотая ветвь. М., 1980. С. 205.}

₂₂

должна была начаться с идеи души»,— писал Л. С. Вы­готский. Она явилась «первой научной гипотезой древ­него человека, огромным завоеванием мысли, которому мы сейчас обязаны существованием нашей науки»².

Философия возникла в эпоху смены первобытно-об­щинного строя классовым рабовладельческим общест­вом почти одновременно как на Востоке — в Древней Индии, Древнем Китае, так и на Западе — в Древней Греции и Древнем Риме. Психологические проблемы явились частью философии, они возникали неизбежно, так как предметом философских размышлений, направ­ленных на рациональное объяснение, был мир в целом, включая вопросы о человеке, его душе и т. п. В связи с этим встает проблема преемственности в развитии пси­хологических знаний в странах Востока и Запада, проб­лема взаимовлияния психологической и философской мысли между Востоком и Западом. Контакты между народами, взаимодействие культур — постоянный фактор исторического развития народов. Известно, что Древняя Греция имела богатые связи со странами Ближнего Во­стока— Сирией, Вавилонией, Египтом. Однако в силу исторических условий развития к VI в. до н. э., когда в Древней Греции возникла философия, в Вавилонии и Древнем Египте она не сложилась: здесь продолжала свое существование религиозно-мифологическая идеоло­гия. В отношении научных знаний ряд народов Африки и Передней Азии опередили греков: у них раньше по­явилась письменность; у египетских и вавилонских жре­цов развивались астрономические и математические зна­ния. Эти знания активно усваивались древними грека­ми. Ряд представлений о природе и психике созвучны в философских школах Древней Греции и Древней Ин­дии и Китая. Например, поиск первоначал, первооснов природных явлений, понимание души как источника дви­жения и приписывание психического всей физической природе, идея о переселении душ характерны для древ­неиндийских, древнекитайских и древнегреческих мысли­телей. Однако это созвучие идей еще не доказывает их проникновения в Древнюю Грецию из Индии и Китая. Исследования показали, что древнеиндийская филосо­фия явилась источником философской мысли всего Вос-

^{2 Выготский Л. С. Собр. соч. Т. 1. М., 1982. С. 429.}

₂₃

тока³. Определяющее влияние на последующее разви­тие европейской культуры оказала философия Древней Греции. Ф. Энгельс отмечал: «В многообразных формах греческой философии уже имеются в зародыше, в про­цессе возникновения почти все позднейшие типы миро­воззрений»⁴. В античности сложились классические формы философии, в которых гармонично сочетались мировоззренческие этические и онтологические и гносео­логические аспекты, они были связаны с науками и на­правлены на познание мира, утверждали роль опыта и разума. Психологические представления западноевро­пейской мысли берут свое начало от античности.

В то же время ученых Запада (философов и психо­логов, когда психология выделилась в самостоятельную область научного знания) привлекали восточная мысль, ее глубина, духовность, представления о человеке и пу­тях его совершенствования, сила ее воздействия на лю­дей. Большие различия между философией Востока и Запада, определяемые особенностями социально-эконо­мического развития стран Запада и Востока, традиция­ми их духовной жизни, затрудняют обобщение представ­лений о человеке в этих двух направлениях. Особенно большой интерес к Востоку замечается в психологии в XIX—XX вв. (например, в психоаналитической концеп­ции К. Юнга, у Э. Фромма) в связи с обострившейся в условиях кризиса буржуазного общества потребностью в уяснении истинной сущности человека, духовности его устремлений и т. п.

Учитывая сказанное и принимая во внимание крайне недостаточную изученность древнеиндийской и древне­китайской психологии, начнем изложение процесса фор­мирования психологических знаний с античности. Антич­ная психология возникла и развивалась в условиях ан­тичного рабовладельческого общества как отражение за­просов социальной практики и в тесной связи с наукой своего времени. Изменения, которые претерпевали ра­бовладельческая общественно-экономическая формация и положение личности в обществе на разных этапах ее истории, объясняют специфику в трактовке человека, в том числе учения о душе, смену аспектов и направлений

3 См.: Щербатской Ф, И. Избранные труды по буддизму. М^ 1988.

^{4 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 5.}

₂₄

в подходах к проблемам, касающимся души. Античную психологию питал гуманизм греческой культуры с ее идеей полноты жизни как гармонии телесной и духов­ной сторон, культом живого, здорового прекрасного те­ла, любви к земной жизни. Ее отличают тонкий интел­лектуализм, высокое отношение к разуму.

Велико значение античной психологии. Здесь начало всей научной психологии, всех ее основных проблем.

Основные положения материалистического учения о душе в античной психологии

Материалистическое учение о душе сложилось и развивалось как часть материалистической философии, которая возникла в VI в. до н. э. и явилась исторически первой формой древнегреческой философии. Вершиной античного материализма был атомистический материализм, родоначальниками которого являются Де­мокрит и его учитель Левкипп (V в. до н. э.). Демокрит действовал в период восходящего развития рабовладель­ческого строя, который сопровождался величайшим подъемом древнегреческой науки, искусства (архитек­туры, скульптуры) и литературы. В эллинистический лериод учение Демокрита было развито Эпикуром (IV—III в. до н. э.) и его школой, известной в истории под названием «Сад». Последователем Эпикура в Риме в I в. до н. э. был Лукреций. Систему атомистического .материализма развивали стоики в первый материали­стический период своего развития (III в. до н. э., осно­ватели—Хризипп и Зенон). Далее будут рассмотрены лсихологические идеи античного атомистического мате­риализма⁵.

Основой психологических воззрений этих философов был античный атомистический материализм. Согласно этой теории, все существующее состоит из двух начал — бытие (неделимые атомы) и небытие (пустота). Атомы — мельчайшие субстанции, неделимые и недоступные чувст­вам, различающиеся по форме, величине и подвижно­сти. Все вещи образуются из составляющих их атомов. Так называемые чувственные качества — цвет, вкус

⁵ См.: Материалисты Древней Греции/Под ред. М. А. Дынника. М„ 1955.

₂₅

и т. п.— Демокрит не приписывал атомам. «Лишь в об­щем мнении существует цвет, в мнении — сладкое, в мнении — горькое, в действительности же существуют только атомы и пустота»⁶. Эти качества возникают в-человеческом восприятии и являются продуктом соеди­нения атомов. На противоречивый характер этих поло­жений обращали внимание уже античные комментато­ры Демокрита. «Сводя чувственные качества к формам атомов, он в то же время говорит, что одно и то же од­ним кажется горьким, другим — сладким, третьим — еще иначе»⁷. Эпикур, следовавший Демокриту и принимав­ший его систему за ее естественность, считал, что и чув­ственные качества также существуют объективно. Он приписывал атомам вес, ибо необходимо, говорил он, чтобы тела двигались в силу тяжести. Эпикур внес в атомное учение идею самопроизвольного отклонения атомов, благодаря чему реально их движение происхо­дит по кривым. Опираясь на это положение, Эпикур объясняет происхождение мира как результат столк­новения атомов. Диалектический смысл идеи спонтан­ного отклонения атомов впервые раскрыл К. Маркс в своей докторской диссертации «Различие между натур­философией Демокрита и натурфилософией Эпикура», оценив эту идею как указание на наличие в самой ма­терии источника движения,— вопрос, который был наи­более трудным для всего механистического материа­лизма.

Новые моменты в античный атомистический материа­лизм внесли стоики. Они разработали учение о ста­диях эволюции мира. На первоначальной стадии существуют только тончайшие частицы — атомы огня. Вселенная представляет сплошной разум. Потом начи­нается движение к отяжелению. Образование мира сто­ики рассматривали как превращение первоначального огня в парообразную массу, из которой затем образу­ются сначала неживая природа, затем растения, живот­ные и, наконец, человек. Через некоторое время начина­ется обратный процесс, когда все возвращается к нача­лу, снова превращается в огненный пар. Мировой цикл завершается. Потом следует новое образование мира, и в нем все будет происходить по тем же законам, пока все

^{6 См.: Материалисты Древней Греции... С. 61.}

⁷ Там же. С. 81.

₂₆

снова не будет уничтожено. Жизнь мира состоит из ми­ровых циклов, которые бесконечно повторяются. Таким образом, над миром властвуют два начала; закономер­ность, с которой следуют возникновение и уничтожение, и рок или судьба как их проявление в единичной чело­веческой жизни.

На основе физических представлений разрабатыва­лось психологическое учение о душе, познании, чувст­вах, воле, а также ставились и решались практические вопросы в области человеческого поведения.

^{Учение о душе}

^{в античном материализме}

Демокрит понимал душу как причину движения тела. Душа материальна и состоит из самых мелких круглых, гладких, необыкновенно подвижных атомов, рассеянных по всему организму. Душа, как и огонь, состоит из этих атомов: она — это атомы огня по своей форме и активности. Когда мелкие частицы про­никают в тяжелые, они вследствие того, что по своей природе никогда не бывают в покое, двигаясь, приводят тело в движение, становясь душой этих тяжелых тел. Таким образом, душа понимается как продукт распре­деления атомов в теле. Демокрит приписывал душе дви­жения в материальном смысле как пространственное перемещение. Когда сложные тела распадаются, тогда маленькие выходят из них, рассеиваются в пространст­ве и пропадают. Значит, душа смертна и уничтожается вместе с телом. Когда мы дышим, мы втягиваем в себя частицы, составляющие душу, которые находятся в боль­шом числе в воздухе; выдыхая, мы выбрасываем какую-то часть нашей души. Таким образом, душа непрерыв­но материально обновляется с каждым дыханием. Демо­крит считал, что душа принадлежит всем, даже мерт­вому телу, но только у него очень мало души. Так Де­мокрит приходит к панпсихизму: все—и растения, и камни — имеет душу.

Болезнь — это изменение пропорции атомов. В ста­рости число подвижных атомов уменьшается. В органах чувств мелкие атомы ближе всего к внешнему Миру, поэтому они приспособлены для внешнего восприятия. Особенно благоприятное соотношение легких и тяжелых

₂₇

атомов в мозгу: он —место высших душевных функций, способности к познанию. Органом благородных стра­стей является сердце, чувственных желаний и вожделе­ний— печень. Таким образом, Демокрит дает естествен­ное понимание души. Душа выступает продуктом орга­низации тела, а не является изначальным принципом. Она не существует вне тела. Ограниченностью взглядов Демокрита является количественный принцип, не по­зволяющий отличить психические процессы от матери­альных. Характерно, что, отличая душу от тела, Демо­крит считает ее телом, хотя и особым телом. Антично­му материализму свойственна материализация душиз душа не только рассматривается в единстве с телом — в этом состоит признак всякого материалистического уче­ния о душе, но сама является телом. При этом аргумен­том в пользу материальности души служит следующее рассуждение: если душа движет телом, значит, она са­ма телесна, поскольку механизм действия души на те­ло мыслился как материальный процесс по типу толчка. Доводы в пользу телесности души подробно развивает Лукреций.

Эпикур, Лукреций, а также стоики продолжили раз­работку представлений Демокрита о душе. По Эпикуру, душу имеют только те существа, которые могут ощу­щать. Стоики выделяли восемь частей души: управля­ющее начало (разум у человека или инстинкт у живот­ных), от нее «происходит семь других частей души,. распространяющихся по телу наподобие щупалец осьми­нога. Пять из этих семи частей души составляют чувст­ва: зрение, обоняние, слух, вкус, осязание. Зрение — это пневма, распространяющаяся от управляющей части до глаз; слух — это пневма, распространяющаяся от уп­равляющей части до ушей; обоняние — это пневма, рас­пространяющаяся от управляющей части до носа; вкус — это пневма, распространяющаяся от управляющей час­ти до языка; осязание — это пневма, распространяющая­ся от управляющей части до поверхности вещей, кото­рых можно коснуться чувствами. Из остальных частей одна называется воспроизводящей; она пневма, распро­страняющаяся от управляющей части до детородных ор­ганов. Другая часть — это то, что Зенон называл голо­сом; она пневма, распространяющаяся от управляющей части до горла, языка и других органов речи. Управ­ляющая часть помещается, словно в мироздании в на-

₂₈

шей шарообразной голове»⁸. В учении стоиков о душе-проявляется рационализм, свойственный их мировоззре­нию в целом: разум является ведущей высшей частые* души. Лукреций различает дух и душу: дух называете» еще умом, он — душа души.

Учение о познании

В античном атомистическом материа­лизме различаются два вида познания — ощущение (или восприятие) и мышление. Началом и источником позна­ния являются ощущения и восприятия. Они дают зна­ния о вещах: ощущение не может возникнуть от несу­ществующего. Это верные знания, ощущения нас не об­манывают. Самое надежное, говорит Эпикур, — обра­щаться к чувствам внешним и внутренним. Ошибки воз­никают от вмешательства разума. Демокрит называет чув­ственное познание темным родом познания. Оно огра­ничено в своих возможностях, так как не может про­никнуть до слишком малого, до атома, до сокровенного^. по Эпикуру. В материалистическом учении Демокрита об ощущении содержится непоследовательность, связан­ная с различением качеств, которые существуют «поис­тине» (т. е. объективно) и лишь «в общем», лишь «в об­щем мнении» (чувственные качества). Оно породило^ большую философскую проблему первичных и вторич­ных качеств, развитую в Новое время (Дж. Локк_г XVII в.). Восприятие рассматривалось как естественный* физический процесс. От вещей отделяются — истекают — тончайшие пленочки, копии, образы, идолы (эйдолы), по внешнему виду подобные самому предмету. Они суть формы или виды вещей. Они летают в пространстве » попадают в органы чувств, например в глаз. При этом и& глаза направляется встречный поток атомов души, ко­торые улавливают образы. Большой образ ужимаете» до размеров, позволяющих войти в глаз. Когда поток образов изнутри сливается с потоком, идущим извне,. воздух, находящийся между глазом и предметом, полу­чает отпечаток, который отражается во влажной части. глаза. Так, образ возникает без участия субъекта и: лишь улавливается им. «Видим же мы вследствие вхож-

⁸ Цит. по: Антология мировой философии/Под ред. В. В. Со­колова. В 4 т. Т. 1. Ч. I. M., 1969. С. 491—492.

_2£

дения в нас идолов (образов)»⁹. Образы могут воспри­ниматься любыми частями тела, только в этом случае восприятие будет хуже, чем через органы чувств'¹⁰.

Теория Демокрита — наивный способ решения проб­лемы процесса восприятия, но важно, что им сделана по­пытка объяснить процесс восприятия материалистически вполне естественным путем. Представление Демокрита о чувственном познании получило развитие у Эпикура, Лукреция и стоиков. Эпикур защищает теорию истече­ний, объясняет, как происходит видение, слышание, ощущение запаха и др. Он указывает на целостную при­роду восприятия: все чувственные качества улавлива­ются не по отдельности, а в сопровождении с целым.

Лукреций останавливается на некоторых вопросах восприятия: о силе воздействия, способной производить ощущение, о восприятии расстояния и др. «Чувств опро­вергнуть ничем невозможно»'¹¹, они дают истинное по­знание.

Стоики внесли ряд новых моментов в учение об ощущении. «Стоики говорили: когда человек рождается, •его управляющая часть души подобна листу папируса, готовому воспринять надписи. Именно на душе человек записывает каждую свою мысль, и его первая запись производится чувствами»^!2. Постигающие представле- ния, т. е. представления, «которые у них считаются кри­терием всякого предмета» ¹³, являются продуктом особо­го процесса — каталепсии, предполагающего участие

^{разума.}

Продолжением ощущения является мышление. Демо­крит называет его светлым родом познания, истинным, законным познанием. Оно более тонкий познавательный орган и схватывает атом, недоступный ощущению, скрытый от него. По Эпикуру, в отличие от ощущения мышление дает знание общего в виде понятий или об­щих представлений, позволяет охватить большее коли­чество частных явлений — в этом его преимущество по сравнению с ощущением, которое дает единичное пред­ставление.

^{9 См.: Материалисты Древней Греции... С. 89.}

¹⁰ _{Там же. С. 96.}

¹¹ Лукреций. О природе вещей. М., 1946. Кн. IV.
ⁱ² Антология... С. 492.

^1а Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаме­нитых философов. М.₍ 1979. С. 283.

₃₀

Для Демокрита, а также Эпикура, Лукреция и стои­ков характерно такое понимание процесса познания, приг котором его чувственная ступень не отрывается от мыш­ления, хотя они, безусловно, различаются. Мышление-сходно с ощущением по своим механизмам: в основе-того и другого лежит истечение образов от предметов. «...Ощущение и мышление возникают вследствие того, что приходят извне образы. Ибо никому не приходиг ни одно ощущение или мысль без попадающего в него образа» 14.

Стоики различали внешнее и внутреннее мышление. Внутренний разум — это способность следить за соотно­шением вещей в ситуации и умение правильно намечать-соответствующее поведение. Образуется на основе вос­приятия. Внешнее мышление, или внешняя речь,—это ре­чевое мышление, превращение внутренних мыслей во-внешнее рассуждение. В связи с выделением речевого-мышления стоики начали анализ слова как явления: языка. Хризипп производил различение обозначаемого,. обозначающего и объекта; положил начало учению о слове и его происхождении (этимология). Этим была* поставлена проблема значения слова.

Проблема чувств

Чувства рассматривались в системе атомистического материализма в связи с этическими проблемами как основание для этики. Демокрит разли­чал удовольствие и неудовольствие как показатели по­лезного и вредного. «Удовольствие... есть состояние, со­ответствующее природе живого организма, а страда­ние— состояние, чуждое этой природе. Удовольствие и страдание служат критериями решений, относительно-того, к чему следует стремиться и чего избегать»¹⁵. Целью жизни Демокрит считал «хорошее спокойное рас­положение духа (эвтюмия), которое не тождественно с удовольствием, как некоторые, не поняв как следует, ис­толковали, но такое состояние, при котором душа жи­вет безмятежно и спокойно, не возмущаемая никаким страхом, ни боязнью демонов, ни какой-либо другой страстью» ¹⁶. Это состояние достигается, если сделать свои?

¹⁴ Материалисты... С. 89.

¹⁵ Там же. С. 85.
^ie Там же. С. 154.

₃₁

удовольствия не зависимыми от преходящих вещей, во­обще «от умеренности в наслаждении и гармонической жизни» ¹⁷.

По Эпикуру, чувства есть некоторая помеха, и для удовлетворенного состояния необходимо избегать душев­ных тревог. В то же время Эпикур утверждал, что целью жизни является удовольствие. Между этими вы­сказываниями нет противоречия. Под удовольствием как щелью жизни Эпикур понимал «не удовольствия распут­ников и не удовольствия, заключающиеся в чувственном наслаждении ... но ... свободу от телесных страданий и душевных тревог»¹⁸. Главными чувствами, нарушающи­ми спокойствие духа, являются страх смерти и страх пе­ред богами, от которых, якобы, зависит судьба челове­ка. «Приучай себя к мысли, что смерть не имеет к нам отношения. Ведь все хорошее и дурное заключается в ощущении, а смерть есть лишение ощущения»¹⁹. Надо освободиться и от страха перед богами. Будучи атеистом, Зпикур, как и другие античные мыслители, не отрицал существования богов, но призывал к правильному пред­ставлению о них. Оно достигается теоретическим позна-иием. «...Если мы будем относиться ко всему со внима­вшем, то будем правильно определять причины, вызыва­ющие смятение и страх, и определяя причины небесных ■явлений и остальных спорадически случающихся фактов, злы устраняем все, что крайне страшит отдельных лю­дей» ²⁰.

По Лукрецию, чувства целиком зависят от разума. Б противном случае, они вводят нас в заблуждения. Стоики смешивали стремления и чувствования в поня­тии аффекта и внесли большой вклад в учение об аф­фектах.

Аффекты — это чрезмерные противоразумные и про­тивоестественные движения души, связанные с непра­вильными представлениями о вещах. К отдельным аф­фектам они также применяли определение «неразум-гное», например, желание — неразумное возбуждение, на­слаждение — неразумное возбуждение, скорбь—неразум­ное душевное сжатие и др. Всего стоики насчитывали

¹⁷ Материалисты... С. 160. *⁸ Там же. С. 212. ¹⁹ Там же. С. 209. » Там же. С. 196.

₃₂

26 аффектов и в зависимости от времени и объектов, к которым они относятся, распределяли их по классам: удовольствие (радость, наслаждения, веселость); неудо­вольствие (печаль, страдание) и его разновидности — сострадание, зависть, соревнование, горе, смущение, обида, печаль, уныние; желание (его разновидности — потребность, ненависть, гнев, любовь, злоба, досада); страх (боязнь, нерешительность, стыд, испуг, потрясе­ние, беспокойство).

Стоики различали три стадии нарастания аффектив­ного состояния. 1. Под влиянием внешних воздействий наступают физиологические изменения в организме: аф­фекты, как и любое другое проявление души, телесны, без телесных изменений нет аффектов; 2. Непроизволь­но наступает мнение о том, что произошло и как нуж­но реагировать. Это психический, но непроизвольный компонент; 3. Должен вмешаться разум. Возможны два случая: а) разум не дает влечению сделаться аффек­том, составляя' суждение о ценности происходящего с точки зрения блага или зла (благо, зло и безразлич­ное— основные понятия этической части философии сто­иков); б) если же разум слаб или отягчен обычными предрассудками, он увлекается к неправильному суж­дению, и тогда возникает аффект. Таким образом, хо­тя аффект противоразумен, ибо находится в противоре­чии с правильными суждениями разума, свое основание он имеет в разуме, а именно в неправильном суждении. Поэтому стоики и называют страсть суждением. Быть или не быть аффекту также зависит от разума. Поэтому, где нет разума, там нет аффектов: у детей, животных, слабоумных, хотя у них есть естественные влечения. Эти влечения нельзя считать аффектами, поскольку нет их осознания и оценки. Следовательно, дает ли человек распорядиться собою разуму или аффектам, зависит от него самого, а не определяется извне. Поскольку аффект основывается на неправильном суждении, Хризипп на­зывает его ошибкой разума. Надо не допускать этой ошибки, и моральная задача, проповедуемая стоиками, сводилась не к смягчению аффектов, а к безусловному их искоренению²¹.

Абсолютно отрицательное отношение к аффектам с моральной точки зрения сочетается у стоиков с положе-

_{Антология... С. 511.}

^{2 А. Я. Ждан}

₃₃

нием о наличии добрых страстей. Их три: радость, ос­торожность и воля. Радость противоположна наслаж­дению и представляет собой разумное возбуждение; ос­торожность противоположна страху и представляет со­бой разумное уклонение (так, мудрец не пуглив, но» осторожен); воля противоположна желанию и пред­ставляет собой разумное возбуждение.

Для случаев, когда аффект все же становится неиз­бежным, была разработана «рецептура» по борьбе с аффектами. Вот некоторые из рекомендаций стоиков:

1. не дать аффекту принять внешнее выражение:, внеш­
   нее выражение укрепляет аффект. Поэтому чрезвычай­
   но важно бороться с внешними проявлениями страстей;

2. не преувеличивать аффект воображением; 3) не спе­
   шить с одобрением аффекта, «оттянуть» последний этан
   нарастания аффективного состояния (например, сосчи­
   тать до 10) и этим создать расстояние между аффектом
   и деятельностью в направлении аффекта; 4) отвлечься
   на воспоминание другого рода, например при страхе
   вспоминать примеры мужества, выдержки; 5) разобла­
   чить действия, на которые толкает аффект, и др.

Учение стоиков об аффектах и рекомендации па борьбе с ними занимают важное место в истории психо­логии. Особо следует отметить его воспитательное зна­чение.

Проблема воли и характера

Проблема воли разрешается Демо­критом на основе учения о необходимости и случайности. Органической частью материализма Демокрита явля­ется жесткий детерминизм: «Ничто не происходит слу­чайно, но есть некоторая определенная причина для всего, о чем мы говорим, что оно произошло спонтанно' и случайно»²². Все существующее в мире подчинено не­обходимости. Мир возник в результате вихреобразнога движения атомов, в процессе которого атомы сталкива­ются, кружатся, склеиваются и образуют небесные све­тила и др. сложные тела. Демокрит отвергает идеали­стическое учение о целесообразности в природе. Подоб­но сквозной необходимости в природе и: движения ду-

^{22 Лурье С. Я. Демокрит. Л., 1970. С. 213.}

₃₄

ши всецело обусловливаются извне. Но так механисти­чески понимаемая детерминированность всего снимает всякую свободу. Уже античные комментаторы Демо­крита видели противоречие его учения фактам. «От нас не ускользает, как велика разница между тем, когда человек ходит сам, и когда его ведут, между свободным выбором и действием по принуждению...»²³. В другом месте: «...тем самым способом, каким мы непосредствен­но воспринимаем самих себя, мы непосредственно же постигаем, что в нас происходит по свободному выбору, а что в силу внешнего воздействия»²⁴. На материале учения Демокрита становится очевидной невозможность решить проблему свободы человеческой воли на основе жесткого детерминизма. Эпикур, распространив учение о самопроизвольном отклонении атомов на природу че­ловеческого поведения, считал, что каждый человек на­делен элементом свободы воли. Он не только находится под воздействием внешних сил, но является и активным действующим субъектом, смеющимся над судьбой, ис­полняющим намерения и достигающим блага при жизни. Диалектическую концепцию соотношения свободы во­ли и необходимости продолжил Лукреций. Своеобразно понимание свободы у стоиков. Поскольку все в дейст­вительности подчиняется закономерности, постольку все происходящее в мире и с отдельным человеком разум воспринимает как необходимое и естественное неумоли­мое действие объективных обстоятельств. Человеку ос­тается добровольно принять предписания рока. В этом добровольном следовании необходимости и заключает­ся свобода. Так покорность и подчинение осознанной •необходимости соединяются с утверждением в себе чув­ства внутренней свободы, которое и делает человека способным отстаивать себя даже вопреки неблагопри­ятному естественному ходу исторического процесса. Идеология покорности, подчинения судьбе была вос­принята и развита христианством. Энгельс назвал Се­неку, сторонника философии стоицизма, «дядюшкой хри­стианства». Социальной базой стоицизма были истори­ческие условия рабовладельческого общества того пе­риода как времени «всеобщего экономического, поли­тического, интеллектуального и морального разложе-

²³ Там же. С. 218. " Там же. С. 222.

_2*

₃₅

ния, когда настоящее невыносимо, будущее, пожалуй; еще более грозно»²⁵. В этих условиях покорность яви­лась одним из путей личного самоопределения и пове­дения. Вера стоиков в силу души перед судьбой воспи­тывала уважение к сильному характеру, укрепляла мо­ральный дух человека²⁶. По учению стоиков, характер — это определенность, печать своеобразия, которая отли­чает поступки одного человека от другого и выражает специфическое отношение человека к миру, к себе и к другим людям. «Великое дело играть всегда одну и ту же роль ... Потребуй от себя одного — каким ты был вначале, таким оставайся до конца. Сделай так, чтобы тебя хвалили, а не сможешь — так хоть чтобы узнава­ли»,— писал Сенека. К наиболее существенным чертам характера стоики относили мужество, самообладание, спокойствие духа, справедливость.

Характер основывается на мировоззрении, опирает­ся на представления о благе, зле и безразличном. Жиз­ненные трудности, с которыми встречается человек, при­обретают значение технических помех. «В недосягаемом месте та душа, что покинула все внешнее и отстаивает свою свободу в собственной крепости: никакое копье до нее не долетит»,— писал Сенека. Это высказывание не следует понимать как призыв к уходу от жизненных дел и обязанностей; стоики требовали от человека испол­нения его гражданских, семейных и др. обязанностей. Мудрец может отдать свою жизнь за отечество и за своих друзей. Главная роль в формировании характера принадлежит закаливанию духа долгими упражнениями,. путем совершения поступков, а также с помощью на­блюдения за поступками героев, размышления над ни­ми. Каждый может и должен воспитывать в себе силь­ный характер. «Если что-нибудь тебе не по силам, то не решай, что оно вообще невозможно для человека. Но ес­ли что-нибудь возможно для человека и свойственно ему, то считай, что оно доступно и тебе»²⁷.

²⁵ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 312.

²⁶ См.: Сенека Л. А. Нравственные письма к Луцилию. М.„
1977.

²⁷ Аврелий Марк. Наедине с собой. Размышления, М, 1914.
Книга шестая. С, 77—78.

₃₆

Идеалистическая психология Платона

По замечанию Энгельса, «при всем на­ивно-материалистическом характере мировоззрения в целом, уже у древнейших греков имеется зерно поздней­шего раскола. Уже у Фалеса душа есть нечто особое» отличное от тела (он и магниту приписывает душу), у Анаксимена она — воздух (как в Книге бытия), у пифа­горейцев она уже бессмертна и переселяется, а тело яв­ляется для нее чем-то чисто случайным. И у пифагорей­цев душа есть «отщепившаяся частица эфира»²⁸. Имен­но в трактовке особенностей души в их отличии от те­ла постепенно нарастают идеалистические тенденции. Пифагореец Филолай впервые обозначил тело тюрьмой для души. Анаксагор выдвинул учение об уме «нус» как причине всего, как принципе космоса, движения, целе­сообразности, признавая в то же время и причины эм­пирического естественнонаучного характера. Против этой непоследовательности Анаксагора выступил Сократ. Бо­жественный разум, по Сократу/ является единственной причиной всех явлений. В учении о душе Сократ впер­вые указал на разграничение между телом и душой и провозгласил нематериальность и невещественность ду­ши. Он определил душу отрицательно — как нечто, от­личное от тела. Душа невидима в отличие от видимого тела. Она — разум, который является началом божест­венным. Он защищал бессмертие души.

Так постепенно наметилось движение античной мыс­ли в направлении идеалистического понимания души. Своего наивысшего развития идеализм достигает у уче­ника Сократа — Платона (427—347 гг. до н. э.), став­шего основоположником объективного идеализма. Наи­большее место психологическим проблемам отводится в его сочинениях — диалогах «Федон», «Федр», «Пир»,. «Государство», «Филеб».

Центральной философской проблемой Платона яв­ляется учение об идеях. Идеи — это истинно сущее бы-* тие, неизменяемое, вечное, не имеющее возникновения^ не осуществленное в какой-либо субстанции. Они без­видны и незримы, существуют самостоятельно незави­симо от чувственных вещей. В отличие от идей мате-

²⁸ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 504.

_37!

*рия — это небытие, бесформенное незримое. Это ничто, :которое может стать любой вещью, т. е. всем при со­единении с определенной идеей. Наконец, чувственный мир, т. е. материальные вещи, предметы, естественные и •сделанные человеком. Этот мир возникает и гибнет, но никогда не существует на самом деле. Соотношение идей и вещей таково, что в нем миру идей принадлежит неоспоримое первенство. Идеи и вещи не равноправны: идеи суть образцы, вещи — их подобия. Идея выступа­ет как цель, к которой, как к верховному благу, стре­мится все сущее. Учение Платона об идеях есть объек­тивный идеализм. Его гносеологические и классовые корни имеют ту же природу, что и идеализм вообще²⁹. Составной частью идеалистической философии Плато­на является учение о душе. Душа выступает в качестве начала, посредствующего между миром идей и чувст­венных вещей.

Душа существует прежде, чем она вступает в соеди­нение с каким бы то ни было телом. В своем первобыт­ном состоянии она составляет часть мирового духа, .пребывает в премирном пространстве, в царстве вечных и неизменных идей, где истина и бытие совпадают, и занимается созерцанием сущего. Поэтому природа ду­ши сродни природе идей. «Божественному, бессмертно­му, умопостигаемому, единообразному, неразложимому, постоянному и неизменному в самом себе в высшей сте­пени подобна наша душа»³⁰. В отличие от души тело подобно «человеческому, смертному, непостижимому для ума, многообразному, разложимому и тленному, непо­стоянному и несходному с самим собою»³¹.

Индивидуальная душа есть не что иное, как образ и 'истечение универсальной мировой души. Ее соединение с телом Платон объясняет отпадением от истины к то­му, что от нее имеет бытие. Душа по своей природе бес­конечно выше тленного тела и потому может властвовать над ним, а оно должно повиноваться ее движениям. Те­лесное, материальное пассивно само по себе и получает всю свою действительность только от духовного нача-.ла. В то же время Платон учит о связи души и тела: •они должны соответствовать друг другу. Платон разли-

²⁹ Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 29. С. 322. »• Платон. Соч.: В 3 т. Т. 2. М., 1970. С. 45. « Платон... Т. 2. С. 45.

₃₈

чает 9 разрядов душ, каждая из которых соответствует определенному человеку. Он указывает на необходи­мость развивать душу и тело в равновесии, так, чтобы между ними была соразмерность. Платон решает во­прос и о локализации души в теле. В целом Платон учит о «двухчастном соединении, которое мы именуем живым-существом»³², при руководящей роли в этом союзе ду­ши. Платон дает метафорические образные определе­ния души. В «Государстве» он использует сравнение со стадом, пастухом и псом, помогающем ему. В «Федре» душа уподобляется крылатой упряжке из двух коней и: возничего. «Уподобим душу соединенной крылатой пар­ной упряжке и возничему... две части мы уподобим ко-ням ... третью — возничему...»³³. В этих определениях в: образной форме выражено положение о тройственном: составе души. По Платону, есть три начала человече­ской души. Первое и низшее общо ему вместе с живот­ными и растениями. Это вожделеющее неразумное на­чало. Обладая им, всякое живое существо стремится удовлетворять свои телесные потребности: оно чувству­ет удовольствие, достигая этой цели, и страдание — в= противном случае. Именно этой частью души человек «влюбляется, испытывает голод, жажду и бывает охва­чен другими вожделениями»³⁴. Она составляет большую часть души каждого человека. Другое — разумное — на­чало противодействует или противоборствует стремлени­ям вожделеющего начала. Третье начало — яростные дух. Этой частью человек «вскипает, раздражается, ста­новится союзником того, что ему представляется спра­ведливым, и ради этого он готов переносить голод, сту­жу, и все подобные им муки, лишь бы победить; он не откажется от своих благородных стремлений — либо до­биться своего, либо умереть; разве что его смирят дово­ды собственного рассудка, который отзовет его наподо­бие того, как пастух отзывает свою собаку»³⁵.

Все стороны души должны находиться в гармонич­ном отношении друг к другу при господстве разумного начала. Его же функцией является «попечение обо всей-душе в целом... начало же яростное должно ей подчи-

32 Платон... Т. 3 (I). М., 1971. С. 535.

³³ _{Там же. Т. 2. С. 190.}

⁸< Там же. Т. 3 (I). С. 233. ³⁵ Там же. С. 234.

мяться и быть ее союзником»³⁶. Объединение всех на­чал сообщает целостность душевной жизни человека. Т1о Платону, «человек обладает силой подлинно внут­реннего воздействия на самого себя и на свои способ­ности» ³⁷.

Реальное соотношение частей души далеко от иде­ала, каким является гармония между ними, в душе про­исходит настоящая распря между вожделеющим и ра­зумным началами. Эта борьба обнаруживается в снови­дениях человека, раскрывая за внешностью вполне уме­ренного на вид человека «какой-то страшный беззакон­ный и дикий вид желаний»³⁸. Нарушение гармонии при­водит к страданию, ее восстановление — к удовольствию. Так, в описание жизни души с необходимостью вводит­ся чувство.

Учение Платона о судьбе души после смерти тела •облечено в форму мифа и преследует этические, госу­дарственно-педагогические цели: «Если душа бессмерт­на, она требует заботы не только на нынешнее время, которое мы называем жизнью, но на все времена и ес­ли кто не заботится о своей душе, впредь мы будем считать это грозной опасностью...»³⁹. Живя, люди дол­жны верить, что после смерти душа ответственна за все действия тела. Эта вера заставит каждого бояться воз­мездия в будущей жизни, чтобы не впасть в отрицание всякой морали и долга. Миф о бессмертии души изо­бражает перевоплощение душ — то ниспадающих с не­ба на землю, то восходящих с земли на небо, как цик­лический процесс. Идея бессмертия души скрывает еще один смысл: духовный опыт не умирает со смертью че­ловека, он вечен.

В описании проявлений души Платон уделяет особое внимание познанию и неотделимому от него удовольст­вию и страданию. Платон различает мнение, рассудок и разум в зависимости от объекта познания: направле­но ли оно на идеи или на чувственный мир. Разобщен­ность этих объектов в бытии, составляющая сущность платоновского идеализма, изображается в форме мифа в VII книге «Государства». Жизнь человека в мире чув-

³⁶ _{Платон... С. 236.}

³⁷ Там же. Т. 3 (I). С. 239.

³⁸ _{Там же. С. 391.}

³⁹ _{Там же. Т. 2. С. 81.}

₄₀

ственных вещей уподобляется жизни узников, прикован­ных на дне темницы — пещеры, из глубины которой они-могут видеть через широкий просвет лишь то, что на­ходится у них прямо перед глазами; они видят лишь те­ни от самих себя и от людей и предметов, которые на­верху, а не сами эти предметы и слышат только отзву­ки голосов сверху. Философский смысл этого мифа та­ков: созерцание чувственного мира изменяющихся яв­лений не дает знания, но только мнение. В мнении душа обращается к вещам и их отображениям, к бытному,. вечно возникающему, но никогда не сущему (слушать* смотреть, любить прекрасные звуки, цвета, образы). Мнение это нечто промежуточное между знанием и не­знанием. Оно есть ни незнание, ни знание: мнение тем­нее знания и яснее незнания. Мнение — это чувственное познание, низший вид знания.

Познание, направленное на бытие (идеи), т. е. на мир умопостигаемый, дает подлинное знание. Это интел.-лектуальное знание, высший вид знания, существует в; двух видах. Во-первых, рассудок. Рассудок относится к области идей, но при этом душа пользуется образами-* которые почитает изображающими. Например, геометр* занимается видимыми формами и рассуждает о них, но-мыслит не о них, а о тех, которые этим уподобляются: о четырехугольнике и его диагонали самих в себе, а не о тех, которые изображены. Таким же образом и про­чее. Пользуясь ими, люди стараются усмотреть те, koj-торые можно видеть не иначе, как мыслью.

Разум или ум — это постижение идей, отрешенных от всякой чувственности. Здесь душа направлена на сую­щее без образов, под руководством одних идей самих по себе к безусловному началу, к сущности любого пред­мета, силой одной диалектики. Термином «диалектика» называется познание посредством понятий. Это умение' возводить единичное и частное к общей идее путем со­поставления мнений и отыскания противоречий в них дает знание. Этот процесс Платон называет рассужде­нием и описывает его как некий внутренний диалог с-незримым собеседником. «Мысля, она (душа) делаег не что иное, как рассуждает, сама себя спрашивая и от­вечая, утверждая и отрицая»⁴⁰.

^w Платон... Т. 2. С. 289.

₄₁

Поскольку идей в воспринимаемых объектах нет — мир идей и мир вещей разобщены — вещи не содержат идеи, они только копии идей, постольку ощущения, чув­ства не могут быть источником истинного знания. По­нятия не могут образовываться из впечатлений чувствен­ного опыта. По Платону, образы нужны как поводы, «ак внешние побудители, способствующие тому, что мышлением мы схватываем отличающуюся от них и по­хожую на них идею: зрительность позволяет максималь­но охватывать являющееся идеальное. Образы могут ■быть поводом лля схватывания идеи, потому что идеи — и наши души — существовали до нашего рождения. Од­нако процесс падения души с небес на землю сопровож­дается забыванием душой всего того, что она ранее ви­дела на небесах. В то же время она может вспомнить об утраченных идеях. Средством этого восстановления является припоминание: «...искать и познавать — это как раз и значит припоминать»⁴'¹. Провес познания, по Пла­тону, есть припоминание — анамнезис. Процесс этот — чисто рационалистический, логический. В нем чувствен­ный опыт служит только толчком, поводом вспоминать об идеях, дремлющих в нашей душе: «Припоминать под­линно сущее, глядя на то, что есть здесь»⁴². Термин «припоминание» имеет у Платона и другой смысл — как процесс памяти. В его описании угадывается механизм ассоциаций. «Всякий раз, когда вид одной вещи вызы­вает у тебя мысль о другой, либо сходной с первой, ли* бо несходной,— это припоминание»⁴³. Поскольку чувст­венные впечатления земной жизни не дают материала для истинного знания, надо изучать не внешний мир, а свою душу как вместилище идей, но под влиянием и с помощью внешних впечатлений. Платон высоко оцени­вает созерцание прекрасных вещей — красок, форм, зву­ков. Любовь к прекрасному выступает необходимым средством становления души. В то же время чувствен­ное познание отрывается от познания в идеях. Чувства мешают подлинному знанию: «...достигнуть чистого зна­ния чего бы то ни было мы не можем иначе, как отре­шившись от тела и созерцая вещи сами по себе самою по себе душой. Тогда у нас будет то, к чему мы стремимся

« Платон... Т. 1.С. 385. « Там же. Т. 2. С. 37. *³ Там же. С. 186.

₄₂

с пылом влюбленных, а именно разум»⁴⁴. Теория позна* ния Платона является рационалистической и идеалисти­ческой.

Составной частью учения Платона о душе является* учение о чувствах. Платон опровергает представление о том, что высшее благо заключается в удовольствии. «Первое же место способности удовольствия не принад­лежит, хотя бы это и утверждали все быки, лошади и: прочие животные на том основании, что сами они гонят­ся за удовольствиями»⁴⁵,— писал Платон в диалоге «Фи-леб» в связи с обсуждением вопроса о моральном здо­ровье человека. И в другом месте; «...удовольствию не­принадлежит ни первое, ни даже второе место; оно да­леко и от третьего...»⁴⁶. Но благо не заключается ис­ключительно и только в разумении, так что не кажется: достойной выбора жизнь, не причастная ни удоволь­ствию, ни печали.

Удовольствие, страдание и отсутствие того и друго­го рассматриваются как три состояния души и соответг ствующие им три рода жизни. Платон дает перечень чувств: гнев, страх, желание, печаль, любовь, ревность,. зависть. В них, как и в жизни в целом, чаще всего удо­вольствия смешаны со страданием. Диалектика их свя­зей такова, что «удовольствия кажутся большими и бо­лее сильными по сравнению с печалью, а печали ПО' сравнению с удовольствиями усиливаются в противопо­ложном смысле»⁴⁷.

Различаются низшие и высшие удовольствия (пер­вые связаны с физическими потребностями, вторые —с эстетическими и умственными занятиями); удовольствия, свойственные трем началам души; сильные (большие) и малые (в сильных отсутствует мера, а несильным свойственна соразмерность); душевные удовольствия-предваряют телесные.

По Платону, в государстве люди должны зани­мать место в соответствии со своими природными за­датками: «для того, кто по своим природным задаткам-годится в сапожники, будет правильным только сапож­ничать и не заниматься ничем иным, а кто годится в.

⁴⁴ Платон... С. 25.

« Там же. Т. 3 (I). С. 87.

⁴⁶ Там же. С. 25.

⁴⁷ Там же. С. 53; В. Вундт рассмотрел эту закономерность
чувств в законе психических контрастов.

_4$

плотники — пусть будет плотничать. То же самое и в остальных случаях»⁴⁸.

Вершиной античной психологии является учение о душе Аристотеля (384—322 гг. до н. э.). По словам Ге­геля, «самое лучшее, что мы имеем в психологии, вплоть до новейших времен, это то, что мы получили от Ари­стотеля». Аристотель — автор трактата «О душе», пер­вого в мировой литературе систематического исследо­вания по проблеме души.

Будучи учеником Платона, он расходился с ним в понимании природы идей, отвергая положение об отде-ленности идей от вещей: «...покажется, пожалуй, невоз­можным, чтобы врозь находились сущность и то, чего она есть сущность; поэтому, как могут идеи, будучи сущ­ностями вещей, существовать отдельно от них?»⁴⁹. По Аристотелю, каждая вещь есть единство материи и фор­мы. Вся природа — это совокупность форм, связанных с материей. Например, применительно к дому материей являются кирпичи, бревна, из которых он сделан, а формой — назначение дома — быть укрытием от дождя л жары. Впрочем, Аристотель допускает существование форм без материи — это нематериальный энергийный ум, верховный разум. Он — это форма форм. Системе Аристотеля свойственна двойственность: в учении о фор­ме он остается на позициях объективного идеализма, но в целом идеализм Аристотеля «отдаленнее, общее, чем .идеализм Платона, а потому в натурфилософии чаще = материализму»⁶⁰.

Понятие души у Аристотеля

Душа, по Аристотелю, есть форма жи­вого органического тела. Это положение разъясняется ^следующими метафорами. «Подобно тому, как если бы естественным телом было какое-нибудь орудие, напри­мер, топор, а именно сущностью его было бы бытие то­пором, и оно было бы его душой. И если ее отделить, то топор уже перестал бы быть топором..'. Сказанное нуж­но рассмотреть и в отношении частей тела. Если бы

_{" Платон.,. Т. 3 (I). С. 238.}

« Аристотель. Соч.: В 4 т. Т. 1. М., 1975. С. 330.

^{50 Ленин В. Я. Поли. собр. соч. Т. 29. С. 255.}

₄₄

глаз был живым существом, то душой его было бы зре­ние. Ведь зрение и есть сущность глаза как его форма; с утратой зрения глаз уже не глаз, разве только по имени, так же как глаз из камня или нарисованный. Ска­занное же о части тела нужно приложить ко всему жи­вому телу... но живое в возможности — это не то,, что лишено души, л то, что ею обладает»⁵¹. Душа делает тело живым. Без души оно было бы трупом. В душе при­чина— основа — всех проявлений живого тела; рост, ды­хание, а также чувствование, мышление обусловлены •ею. В душе заложена цель активности живого тела, ■всех его согласно работающих жизненных сил. Душа етод воздействием внешней причины властно заставляет тело осуществлять деятельность определенного типа, за­ложенную в организме как цель его развития: растение «стремится быть растением, животное — быть животным. Тело и все его органы и части являются инструментом на службе у души. «Ведь все естественные тела суть орудия души — как у животных, так и у растений, и су­ществуют они ради души»⁵².

Учение Аристотеля о душе как цели проникнуто те-леологизмам, следовательно, идеализмом. Его гносеоло­гическими корнями является перенесение специфических особенностей человеческой деятельности и сознания, ко­торые носят целенаправленный характер, на низшие уровни психической организации и вообще на природу. «Как ум действует ради чего-нибудь, так и природа, а то, ради чего она действует, есть ее цель»⁵³.

Таким образом, душа как форма тела означает, что она есть суть тела, причина и цель всех его действий. Все эти характеристики души Аристотель объединяет и обобщает в специальном понятии «энтелехия», которым обозначает полную действительность тела, то, что дела­ет его живым, постоянную возможность его жизненных ♦функций, т. е. существующую и тогда, когда душа не 'Проявляет себя активно (например, во время сна). Ду­ша неразрывно связана с телом: ведь она есть состоя­ние активности тела. Действует не душа, а соответству­ющее тело, но тело одушевленное. По Аристотелю, не душа, а «человек благодаря душе сочувствует, учнт-

» Аристотель... Т. 1. С. 395.

⁵² Там же. С. 402.

⁵³ Там же.

₄₅

ся или размышляет»⁵⁴. Все душевные состояния сопро­вождаются телесными проявлениями. Поэтому изуче­ние души есть дело двух исследователей — естествоиспы­тателя и диалектика. Например, «диалектик определил

бы гнев как стремление отомстить за оскорбление или что-нибудь в этом роде, рассуждающий же о природе — как кипение крови или жара около сердца»⁵⁵. Хотя ду­ша бестелесна, ее носителем является особое органиче­ское вещество —пневма, которое у животных вырабаты­вается в крови. Орган души — сердце. Мозг выполняет вспомогательную функцию, в нем кровь охлаждается до нужной нормы. Аристотель критиковал Платона за де­ление души на части, раздельные по их локализации в геле, и, доказывая единство души, говорил не о частях,. а об отдельных способностях, силах (дюнамис) души_г которые только в переносном смысле называл частями. В то же время Аристотель признавал самостоятельность и раздельность по крайней мере двух начал — души как энтелехии тела, уничтожающейся при его разрушении,. и души как проявления божественной сущности, прихо^ дящей в тело и выходящей из него в момент смерти: «...каждая из частей обладает ощущением и способ­ностью двигаться в пространстве, а если есть ощущение,. то имеется и стремление. Ведь где есть ощущение, там есть печаль и радость, а где они, там необходимо есть я желание. Относительно же ума и способности к умо­зрению еще нет очевидности, но кажется, что они — иной род души и что только эти способности могут существо­вать отдельно, как вечное отдельно от преходящего. А относительно прочих частей души из сказанного оче­видно, что их нельзя отделить друг от друга вопреки ут­верждению некоторых»⁵⁶. У Аристотеля встречаются разноречивые указания относительно частей души. В ос­нове его классификации лежит выделение трех ступе­ней жизни: растительной, животной, человеческой, при этом способности высшей ступени включают способности предыдущих и не могут существовать без них. «И у фи­гур и у одушевленных существ в последующем всегда содержится в возможности предшествующее, например,. в четырехугольнике — треугольник, в способности ощу-

⁵⁴ Аристотель... С. 386.

⁵⁵ Там же. С. 374.

⁶⁶ Там же. С. 397—398.

₄₆

«ценил — растительная способность»⁵⁷. Растительная и животная душа понимались материалистически. «Ясно, что наиболее важные психические способности, психи­ческие факты, -будут ли они принадлежать всем живот-дым или будут представлять собою специальное досто­яние только некоторых, принадлежат у этих животных как душе, так и телу — таковы, HanpHMepj способность чувственного познания, память, стремления, влечение и вообще воля, желание, сюда же можно отнести еще удо­вольствие и страдание, почти всем животным присущи эти способности»⁵⁸. Разумная душа, по Аристотелю, иде­альна, отделима от тела, ее сущность божественна. По­сле смерти тела она не уничтожается, а возвращается а бестелесный эфир воздушного пространства. Аристо­тель, верно чувствуя качественное отличие человека от животных и тем более от растений, идеалистически объ­ясняет его источник.

_Учение

^{о процессах познания}

Начало познания образует способ­ность ощущения. Познавательные способности «...ведут «свое начало от чувственного восприятия»⁵⁹. Ощущение вызывается воздействием извне и поэтому является со­стоянием страдательным. «Сила производящая его (ощу­щение.— А. Ж.)» идет извне от видимого, от слышимо-то и др. ощущаемого»⁶⁰. Уподобление ощущения вос­принимаемому объекту происходит через посредство пя­ти внешних чувств и осуществляется как душой, так и телом. «А что чувственное познание бывает для души, по через тело — это ясно и по рассуждении, и без рас­суждения, на первый взгляд»⁶¹. Орган чувств может от­ражать воздействие потому^ что обладает ощущающей способностью в возможности. В акте ощущения эта возможность превращается в действительность. -«... Ощущающая способность в потенции такова, како­во ощущение в действительности ... но только испытав

⁵⁷ _{Аристотель... С. 400.}

⁶⁸ Цят. но: Казанский А. Учение Аристотеля о значении опыта. Одесса, 1891. С. 30-31.

*⁹ Аристотель... Т. 2. С. 346. ' ~

⁶⁰ Там же. Т. I. С. 407. * • *

⁶¹ .Казанский... С. 3L

₄₁

воздействие, она уподобляется ощущаемому и становит­ся такой же, как оно»⁶². Процесс ощущения есть про­цесс уподобления воспринимаемому объекту. «Ощуще­ние есть то, что способно воспринимать формы ощуща­емого без его материи, подобно тому, как воск воспри­нимает оттиск печати без железа или золота»⁶³. Упо­добление, по Аристотелю, как н познание в целом, включает активность познающего субъекта. В разумном познании действительным деятелем является только разум.

На примере ощущения цвета Аристотель описывает процесс ощущения. Цвет приводит в движение прозрач­ную промежуточную среду (воздух), а под действием этого непрерывного движения приходит в состояние движения и ощущающий орган. Промежуточной средой для слуха, зрения и обоняния являются воздух и вода, для осязания — язык и тело. Органом осязания являет­ся сама душа. Единые по механизму, ощущения разли­чаются по биологической значимости: ощущение при со­прикосновении абсолютно необходимо для жизни (что­бы питаться, надо прикоснуться). Поэтому осязание яв­ляется главнейшим ощущением, ощущения на расстоя­нии нужны для удобства.

Кроме пяти ощущений, соответствующих разным ор­ганам чувств, Аристотель выделял общее чувство и при­писывал ему ряд функций; восприятие общих качеств (движение, фигура, покой, число, величина, единство), сознание того, что мы имеем ощущение, восприятие, сравнение и объединение ощущений в образ предмета. Для общего чувства нет соответствующего органа, им является сама душа.

Ощущение обладает непосредственной истинностью. Сохранение и воспроизведение ощущений дает память. Различается три вида памяти: низшая — заключается в сохранении полученных ощущений в виде представле­ний как копий предметов, ею обладают все животные; память в собственном смысле — отличается тем, что к образу присоединяется временная характеристика, т. е. отношение к нему как к чему-то бывшему в прошлом,. она есть не у всех, а только у животных, обладающих способностью восприятия времени; высшая память как

« Аристотель... Т. 1. С. 407. «³ Там же. С. 421.

₄₈

процесс воспоминания, в котором участвует суждение-Последняя есть только у человека. Причина этого вл том, что воспоминание есть некоторый силлогизм: если/ кто-либо вспоминает что-нибудь или виденное, или слы­шанное, или испытанное прежде, тот умозаключает—и это есть некоторого рода познание. Эта способность есть только у тех, кому присуща способность произвольного* хотения, ибо хотение (свободный выбор) есть некоторо­го рода умозаключение. Воспоминание есть активный; поиск прошлого и происходит путем установления ка­ких-либо отношений (по сходству, по контрасту и др.) настоящего с искомым прошлым. По существу, речь идет* о механизме ассоциаций, хотя Аристотель не дает это­го термина.

Из воспоминаний складывается опыт, из опытности. же берут начало искусства и наука. Но сама опытность еще не выходит за пределы единичного. Следующая: познавательная способность — воображение или фанта­зия— заключается в образовании представления. Пред­ставление— это анергия чувственного органа без соот­ветствующего воздействия извне. Воображение берег начало в ощущении, но оно не есть ощущение: в пред­ставлении содержания первоначальных, обусловлива­ющих их впечатлений обобщаются. Аристотель прида­вал воображению чрезвычайное значение: животным оно заменяет мышление; люди также во многих случаях: действуют на основе этих образов вследствие того, что* их, ум как бы затемняется иногда страстью, или болез­нями, или сном. В связи с воображением Аристотель-развивает учение о сновидениях, объясняя их материа­листически. Обобщенный образ воображения составля­ет фундамент мышления. «Без воображения невозмож­но никакое составление суждений»⁶⁴.

Мышление характеризуется составлением суждений. Протекает в понятиях, постигает общее. «Посредством? ощущающей способности судят о теплом и холодном и о том, сочетанием чего является плоть; а посредством иной способности, которая либо отделена от первой, ли­бо относится к ней так, как ломаная линия относится к: прямой, судят о том, что есть сущность мяса (плоти)»⁶⁵. Посредством ощущения воспринимается «нечто где-то №

» Аристотель... Т. 1. С. 430. ⁶⁵ Там же. С. 434.

_49>

теперь». Понятие дает знание об общем, «общее же воспринимать чувствами невозможно, ибо оно не опре­деленное нечто и существует не только теперь, иначе юно не было бы общим. А общим мы называем то, что •есть всегда и везде»⁶⁶.

Органом мышления является нус — часть души, свой­ственная только человеку и не прикрепленная ни к ка­кому телесному органу.

Аристотель различает низшее и высшее мышление. Низшее мышление — это мнение или предположение; не •содержит категорического утверждения о чем-то, ничего не исследует; в нем нет внутренней необходимости, не "отвечает на вопрос «почему?» Однако в определенных ситуациях оно необходимо. В отличие от низшего выс­шее мышление всегда содержит в себе необходимость, т. е. открытие последнего основания истины. Его объ­ектом являются основы вещей, высшие принципы науки. Существуют три вида высшего мышления: рассужда­ющее, логическое, дискурсивное мышление, т. е. умение делать заключение из имеющихся посылок; интуитив­ное— умение находить основания (посылки) и муд­рость, наивысший тип наивысшего мышления.

В зависимости от того, на что направляется мышле­ние, различаются два вида ума: теоретический и прак­тический. Теоретический разум познает сущее как оно ■есть. Это наука. Ее предмет — необходимое. Здесь не ставятся практические вопросы — для чего, с какой целью. Его задача — создание истины о вещах. Прак­тический ум направлен на деятельность. С его помощью познаются нормы и принципы действия, а также сред­ства их осуществления. Практический ум обусловлива­ет принятие решения, на основе которого совершаются поступки. В разграничении двух типов мышления — теоретического и практического — проявляется противо­поставление теоретического знания — практической ак­тивное! и.

Познавательные способности не существуют отдель­но друг от друга и не обусловлены какими-либо высши­ми способностями: свое начало они ведут от ощущения: «... существо, не имеющее ощущений, ничему не науча­ется и ничего не поймет... душа новорожденного пред­ставляет чистую дощечку, на которой еще ничего не

^{w Аристотель... Т. 2. С. 309.}

_SO

написано»⁶⁷. Все учение Аристотеля о познании прони­зано верой в возможности познания человеком приро­ды. Идея Аристотеля об уподоблении и др. относится* к тем немногим приобретениям человеческого разума,. которые современны и сегодня.

Учение о чувствах

Аристотель описывает чувства удо­вольствия* и неудовольствия как показатели процвета­ния или задержки в функциях душевных или телесных*/ . удовольствие означает беспрепятственное их протека­ние, неудовольствие — их нарушение. Чувства рассмат­риваются в тесной связи с деятельностью: они сопро­вождают деятельность и являются источником деятель­ности ^w. Несмотря на сдержанную оценку телесных удовольствии, Аристотель не призывал ограничиваться: удовольствиями только высшего порядка и в целом вы­соко оценивал роль чувства в жизни человека. «Удо­вольствие придает совершенство и полноту деятельно­сти, а значит — и самой жизни»⁶⁹.

Подробнее Аристотель останавливается на аффек­тах. Он называет аффектами влечения, гнев, страх, от­вагу, злобу, радость, любовь, ненависть, тоску, зависть,-жалость — вообще все, чему сопутствует удовольствие- ' или страдание. Аффект — это страдательное состояние,. вызванное в человеке каким-то воздействием, возникает*^! без намерения и обдумывания, под его влиянием он ме­няет свои прежние решения. Аффект сопровождается телесными изменениями. Психологическая характери­стика выявляет, в каком состоянии возникает данный* аффект, на кого он направляется, за что.

Аристотель составил проницательные описания отдельных аф­фектов. Например, страх описывается так. «Страх (fobos) — не­которого рода неприятное ощущение или смущение, возникающее-из представления о предстоящем зле, которое может погубить нас или причинить нам неприятность: люди ведь не боятся всех зол; например, не боятся быть несправедливыми или ленивыми, не*

⁸⁷ _{Аристотель... Т. 1. С. 440.}

*⁸ Размышления Аристотеля о деятельности затрагивают такие-вопросы, как виды деятельности, ее движущие силы и др., которые сохраняют значение и для современной психологии;

•• Аристотель... Т. 4. С. 275.

_5U

.лишь тех, которые могут причинить страдание, сильно огорчить .или погубить, и притом в тех случаях, когда эти бедствия не угрожают издали, а находятся так близко, что кажутся неизбеж-

шыми»⁷⁰.

В описании составляющих психологических аспек­тов аффектов выступает рационализм Аристотеля: его решающим компонентом является представление.

Аффекты, по Аристотелю, сами по себе не суть ни добродетели, ни пороки. О человеке судят по его делам, а в аффекте оценивают манеру поведения: «... и ведь нас «е хвалят и не порицают за наши аффекты; ведь не хвалят же человека, испытывающего страх и не безус--ловно порицают гневающегося, а лишь известным об­разом гневающегося, а за добродетели нас хвалят или порицают»⁷¹. Аристотель не считал ни возможным, ни .нормальным, ни желательным с точки зрения нравствен--ности подавление аффектов. Без них невозможны геро­ические поступки, наслаждение искусством. В низших ■телесных удовольствиях нужно соблюдать умеренность, середину. Во всех остальных случаях должна быть со­размерность аффекта своей причине.

Составной частью учения об аффектах является по­нятие о катарзисе, т. е. об очищении аффектов.

Это понятие было заимствовано Аристотелем из медицины. ;Его ввел Гиппократ: болезнь понималась им как накопление вредных соков, а лечение — как доведение их до умеренного количества, .допустимого для здорового — очищение, катарзис — путем их вы­пускания.

Применительно к аффектам катарзис означает сущ­ность эмоционально окрашенного эстетического пере­живания под влиянием искусства. «Трагедия при помо­щи сострадания и страха достигает очищение аффек­тов»⁷². Вызываемые у зрителей при восприятии тра­гедии аффекты страха и сострадания в отличие от та­ковых в обычной жизни освобождаются — очища­ются от всего тяжелого, давящего, смутного, че­ловеку раскрывается логика событий и действий в оп­ределенных обстоятельствах, какая-то мудрость жизни. Аристотель подходит к проблеме общественной роли ис-

⁷⁰ Цит. по: Античные риторики. М., 1978. С. 81.

⁷¹ Аристотель... Т. 4. С. 84.

⁷² Там же. С. 651.

₅₂

^{кусства, его нравственного воздействия на человека.}

Современные авторы называют это воздействие театра

на зрителя социальной терапией⁷³.

Проблема воли

Учение о воле развивается Аристоте­лем в связи с характеристикой действия.

«Все люди делают одно непроизвольно, другое произвольно, а из того, что они делают непроизвольно, одно они делают слу­чайно, другое — по необходимости; из того же, что они делают ло необходимости, одно они делают по принуждению, другое — согласно требованиям природы. Таким образом, все, что совер­шается ими непроизвольно, совершается или случайно, или в силу требований природы, или по принуждению. А то, что делается -людьми произвольно и причина чего лежит в них самих, делается ими одно по привычке, другое под влиянием стремления, и при этом одно под влиянием стремления разумного, другое — нера­зумного»⁷⁴.

Все действия человека делятся на непроизвольные и произвольные в зависимости от того, где находится •основание действия: вне субъекта или в нем самом. Действия произвольные и действия волевые — понятия не тождественные. Волевыми являются только действия ло разумному стремлению. Оно называется намерением и является результатом тщательного взвешивания мо­тивов— делиберации. Волевые действия направлены на будущее. В них есть разумный расчет. Поэтому Аристо­тель говорит: «Движут по крайней мере две способно­сти— стремление и ум»⁷⁵. Ум размышляет о цели — до­стижима она для человека или нет, и о последствиях в -случае осуществления действия. Поэтому, где нет разу­ма, там нет воли (у животных, малых детей, умалишен­ных). Волевое действие, столь тщательно рассчитанное, является свободным и ответственным. Поэтому в нашей власти как прекрасные действия, так и постыдные: по­рок и добродетель одинаково свободны, их психологиче­ский механизм одинаков.

⁷³ Современный философ Г. X. Шингаров рассматривает учение
Аристотеля о катарзисе как одно из первых указаний на бессозна­
тельные душевные состояния и метод сопереживания как способ
их осознания, результатом которого является очищение/Бессозна­
тельное/Под ред. А. С. Прангишвили и др. Тбилиси, 1978. Т. 1.
С. 207.

⁷⁴ Античные риторики... С. 49.

^{75 Аристотель... Т. 1. С. 441.}

₅₃

По существу, воля характеризуется Аристотелем как процесс, имеющий общественную природу: принятие ре­шения связано с пониманием человеком своих общест­венных обязанностей.

О характере

Страстям (аффектам) как сильным; движениям души Аристотель противопоставляет устой­чивость характера. Характер выражает сущность чело­века. Аристотель дал описание душевных качеств — нравов — людей в соответствии с их возрастом, социаль­ным положением, профессией. Характер не является природным свойством, его черты складываются как ре­зультат опытности. Описываются с присущей Аристоте­лю конкретностью характерные черты, свойственные лю­дям благородного происхождения, а также юности, ста­рости, зрелому возрасту. Это учение было развито уче­ником Аристотеля Теофрастом (370—288 гг. до н. э.). В своем трактате «Характеристики» он выделил 30 ха­рактеров

(лицемер, льстец, болтун, деревенщина, низкопоклонный, нравст­венный урод, говорун, разносчик новостей, нахал, скупой, наглец* святая простота, навязчивый, нелюдим, суеверный, брюзга, недо­верчивый, неряха, надоедала, тщеславный, сутяга, хвастун, гордец* тр£с, аристократ, молодой старик, злоречивый, алтынник)

и дал их описание, основанное на наблюдении за поступками людей. Эти описания отличаются прони­цательностью и тонкостью наблюдений. Начатая им традиция получила развитие в эпоху Возрождения и Нового времени (Монтень, Лабрюйер, Ларошфуко).

Учение Аристотеля о душе, основанное на анализе огромного эмпирического материала, характеристика ощущения, мышления, чувств, аффектов, воли указыва­ли на качественное отличие человека от животных — человека Аристотель определял как «существо общест­венное»⁷⁶. Это учение преодолевало ограниченность де-мокритовской трактовки души как пространственной ве­личины, которая движет телом, и выдвинуло новое по­нимание, согласно которому «...душа ... движет живое существо не так, а некоторым решением и мыслью»⁷⁷".

⁷⁶ _{Аристотель... Т. 4. С. 379.}

⁷⁷ Там же. Т. 1. С. 381.

₅₄

С некоторыми изменениями учение Аристотеля о душе господствовало до XVII в.

Учение античных врачей

Позиции материализма в античной психологии были укреплены успехами античных врачей в анатомии и медицине.

Врач и философ Алкмеон Кротонский (VI в. до н.э.) впервые в истории знания выдвинул положение о лока­лизации мыслей в головном мозгу.

Гиппократ (ок.460—ок.377 до н.э.)—«отец медици­ны», в философии придерживался линии Демокрита и вы­ступал как представитель материализма в медицине. Как и Алкмеон, Гиппократ считал, что органом мышления и ощущения является мозг. «И этой именно частью (мозгом) мы мыслим и разумеем, видим, слышим и рас­познаем постыдное и честное, худое и доброе, а также все приятное и неприятное ... удовольствия и тягость ... От этой же самой части нашего тела мы и безумствуем, и являются нам страхи и ужасы ... а также сновидения. И все это случается у нас от мозга, когда он нездоров и окажется теплее или холоднее, влажнее. или суше своей природы или вообще когда он почувствует другое какое-либо страдание, несообразное со своей природой и обычным состоянием ... А когда мозг находится в спо­койном состоянии — тогда человекг здраво мыслит»⁷⁸.

Наибольшую известность получило учение о темпе­раментах. По Гиппократу, основу человеческого орга­низма составляют четыре сока: слизь (вырабатывается в мозгу), кровь (вырабатывается в сердце), желтая желчь (из печени), черная желчь (из селезенки). Раз­личия в соках у разных людей объясняют и различия в нравах, а преобладание одного из них определяет тем­перамент человека. Преобладание крови — основа санг­винического темперамента (от лат. sanquis — кровь), слизи — флегматического (от греч. phlegma — слизь), желтой желчи — холерического (от греч. chole — желчь), черной желчи — меланхолического (от греч. melaina chole — черная желчь). Гиппократ производит класси­фикацию человеческих типов на соматической основе. И. П. Павлов отмечал, что Гиппократ «уловил в массе

^{78 Гиппократ. Избранные книги. М., 1936. С. 509.}

₅₅

бесчисленных вариантов человеческого поведения ка­питальные черты»⁷⁹, и ссылался на него в своем уче­нии о типах высшей нервной деятельности.

Античная медицина получила особенно интенсивное развитие в Александрии. По оценке Энгельса, «начатки точного исследования природы стали развиваться впер­вые лишь у греков александрийского периода»⁸⁰. В Александрии некоторое время было разрешено вскры­тие трупов «безродных» людей. Это способствовала важным открытиям, связанным с именами двух алексан­дрийских ученых-врачей — Герофила и Эразистрата. Ге-рофил, комментатор Гиппократа, врач Птолемея II,, впервые установил разницу между нервами, сухожилия­ми и связками. Он описал мозговые оболочки, желудоч­ки мозга, которым придавал главное значение. Он же дал описание устройства глаза, описал его оболочки_г хрусталик. Эразистрат, выходец из Книдской школы,. подробно описал разные части головного мозга. Обра­тил внимание на извилины, связал богатство извилин; мозговых полушарий у человека с его умственным пре­восходством над животными.

Все эти анатомо-физиологические сведения периода эллинизма объединил и дополнил римский врач Галев (II в. до н. э.), автор сводного сочинения по медицине,. анатомии и физиологии, которое было настольной кни­гой врачей вплоть до XVII в. Галену принадлежат от­крытия, связанные с выяснением строения и функций головного и спинного мозга. Предприняв серию опытов с перерезкой нервов, снабжающих различные муску­лы, Гален пришел к выводу: «...врачами точно установ­лено, что без нерва нет ни одной части тела, ни одного* движения, называемого произвольным, и ни единого чувства»⁸¹. Также экспериментально Гален установил функции спинного мозга. При поперечной перерезке спинного мозга уничтожалась произвольная подвиж­ность и чувствительность всех частей тела, лежащих ни­же перерезки, при этом паралич наступал от наруше­ния передних корешков, потеря чувствительности — зад-

⁷⁹ Павлов И. Я. Поли. собр. трудов: В 5 т. М.; Л., 1949. Т. III.
С. 525.

⁸⁰ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 20.

⁸¹ Цит. по: Лднкевич В, В. От Гераклита до Дарвина. Очерки
по истории биологии: В 3 т. Т. 1. М.; Л., 1936. С. 168.

56

них. Таким образом, Гален различал по функции перед­ние и задние корешки спинного мозга.

Ряд сочинений Гален посвятил головному мозгу. Критиковал аристотелевское понимание: мозг не явля­ется холодильником сердца, как думал Аристотель: он — седалище интеллекта и чувств. Гален развил учение о темпераментах Гиппократа. Он выделял четыре начала всех вещей — теплое, холодное, сухое, влажное и четы­ре сока как строительный материал организма живот­ных и человека. От комбинаций соков и начал зависят психические свойства и даже пол человека. Всего он выделял 13 темпераментов, из которых лишь один нор­мальный, а 12 — некоторое отклонение от нормы. Рим­ский врач Аэций (V в. н. э.) описал четыре темперамен­та, которые традиционно называют гиппократовскими.

К разделу естественнонаучных относятся также зна­ния о зрительном восприятии. Их сводку дал Александр Афродисийский (198—211), перипатетик, преподаватель философии в Афинах.

Дальнейшее развитие и итоги психологии в античности

В поздней античности психологические знания развивались в рамках различных течений идеа­листической философии (гностицизма, иудейско-алек-сандрийской философии, неоплатонизма, патристики и др.). Их социальной базой был кризис рабовладель­ческого способа производства, который обусловил и но­вую концепцию человека в христианском мировоззре­нии.

В психологических системах античности душа отож­дествлялась с жизненным началом: в сферу душевных феноменов включались все процессы, обеспечивающие слаженную работу всех систем организма, в том числе пищеварение, дыхание и т. п. Внутренний мир еще не выделялся в качестве самостоятельного предмета ис­следования. Об этом писал Н. Н. Ланге: «в исследова­нии души те психические состояния, которые теснее свя­заны с окружающим миром, т. е. явления познания, стали раньше предметом рефлексии, чем те, которые оп­ределяются природой самого субъекта. Греческие мыс­лители много рассуждали о видах познания соответст-

₅₇

венно объектам его, но понятие сознания почти игнори­ровалось ими»⁸².

В то же время в описании познавательных процессов встречаются указания на внутреннюю жизнь как тако­вую. Уже Демокрит отмечал: «Тем самым способом, ка­ким мы непосредственно воспринимаем самих себя, мы непосредственно же постигаем, что в нас происходит по свободному выбору, а что — в силу внешнего воздейст­вия»⁸³. Платон в диалоге «Пир» в идеалистическом духе и в отвлеченной форме описывает переживание, которое испытывает душа в процессе познания. В диалоге «Теэ-тет» при обсуждении вопроса о чувственном познании Платон обращает внимание на деятельность души с идеями, полученными ею с помощью органов чувств. В мыслях Платона о диалогической форме мышления также выступает активная жизнь души. Аристотель в учении об общем чувстве отмечает, что с его помощью мы не только знаем что-либо об объектах, но и знаем* что мы ощущаем, мыслим и т. п., т. е. сознаем себя зна­ющими. Особенно повышается интерес к внутреннему миру в идеалистических системах поздней античности — в неоплатонизме и патристике. В неоплатонизме у его основателя Плотина (205—270) развивается учение о происхождении души от мировой в процессе эмана­ции (от лат.— истечение, исхождение) излучений твор­ческой деятельности бога, которые образуют видимый мир с его последовательной — нисходящей — лестницей ступеней совершенства. Одной из ступеней на этой лест­нице является душа как посредствующее начало между сверхъестественным миром и материальными явления­ми, которые являются последней ступенью эманации. Плотин указывает на своеобразную природу души, ко­торая проявляется в знании о себе самой. В этом при­знак человеческого духа. Аврелий Августин (354—430) вводит положение «я мыслю, следовательно, я есть», из которого выводится тезис о достоверности нашего суще­ства. Августин погружается во внутреннюю жизнь, го­ворит о глубине и богатстве сознания; «Люди.отправля­ются в странствования, чтобы насладиться горными вы­сотами и морскими волнами; они восхищаются широким

⁸² Ланге Н. Я. Психологические исследования. Одесса, 1893.
С. 84.

⁸³ Лурье С. Я- Демокрит. Л., 1970. С. 222.

₅₈

потоком рек, широтой и простором океана и звездными путями, себя же самих они забывают и не останавли­ваются в удивлении перед собственной внутренней жизнью»⁸⁴. Существенно, что и у Плотина, и у Августи­на вывод о своеобразии сознания и о наличии особой внутренней жизни следует из разрешения задач рели­гиозного характера. «Погружаясь в глубины своего внутреннего мира, августиновский субъект познания ищет там не оригинальные неповторимые черты и сто­роны своей личности, но следы объективной истины. По­гружаясь в себя, он должен преодолеть все индивиду­альное, относящееся к его личной неповторимости; в са­мопогружении он должен «превзойти самого себя» и выйти к абсолютной «трансцендентной» истине. Августи­новский призыв: «Превзойди самого себя!» становится лейтмотивом его концепции самопознания»⁸⁵. Поэтому, когда Декарту, впервые осуществившему выделение осо­бой духовной субстанции, признаком (атрибутом) ко­торой является сознание, и выразившему эту идею в по­ложении «cogito ergo sum» (мыслю, следовательно, су­ществую), указывали, что оно встречается у Августина, он возражал: «Действительно, святой Августин пользу­ется им, чтобы доказать достоверность нашего сущест­ва и потом, чтобы доказать, что в нас есть некоторое подобие св. Троицы, ибо мы существуем, знаем, что су­ществуем, и любим это бытие или знание. Я же поль­зуюсь им, чтобы показать, что Я, который мыслю, есть нематериальная субстанция, не имеющая ничего телес­ного, а это две совсем разные вещи»⁸⁶.

Интерес к воле, характерный для античной мысли в связи с этическими проблемами, особенно усиливает­ся в поздней античности. В частности, в полемике между Августином и монахом Пелагием по проблеме челове­ческой свободы, инициативы среди душевных состояний Августин выделяет волю, которой приписывает реша­ющую побудительную силу. Он различал две воли — плотскую и духовную. Действие плотской воли распро­страняется лишь на утилитарную деятельность в эмпи­рическом мире, она — причина греховных морально по-

⁸⁴ _{Цит. по: Дессуар М. Очерк истории психологии. Спб., 1912.}

_{С. 49.}

⁸⁵ Бычков В. В. Эстетика Аврелия Августина. М., 1984. С. 57.
^8в Цит. по: Любимов Н. А. Философия Декарта. Спб., 1886.

С. 148.

₅₉

рочных действий. Другая — духовная — воля устремле­на на жизнь в духе. «И две мои воли ... одна плотская, другая духовная боролись во мне, и в этом раздоре раз­рывалась душа моя»⁸⁷. И только бог без всякого уси­лия со стороны самого человека может превратить его в высокоморальное существо. Пелагий учил о безгра­ничной возможности человеческой воли. «Только то и есть благо, что мы никогда не находим и не теряем без нашей собственной на то воли»⁸⁸. Для Августина «во­ля становится в конце концов решающим ядром челове­ческого существа; в основе своей ... все роды деятель­ности внешних чувств и мышление суть волевые акты. Этот поворот в истории психологии охарактеризовали так: господствовавший раньше примат представлений вытеснен у Августина приматом воли»⁸⁹. Августин так­же уделял большое внимание жизни чувств и сердца как в философском познании, так и в нравственно-практиче­ской жизни, особенно в деле религиозного служения. Сведения о душе и ее процессах, накопленные антич­ными мыслителями, послужили «отправным пунктом и предпосылкой последующей эмпирической работы»⁹⁰.

^{Глава II}

ПРОБЛЕМЫ ПСИХОЛОГИИ

В СРЕДНИЕ ВЕКА

И ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ

История средних веков охватывает длительный период: с V в. по XVI в. и первую поло­вину XVII в. В марксистско-ленинской исторической на­уке он определяется как эпоха возникновения, развития и упадка феодальной социально-экономической форма­ции. Рубежом между средними веками и Новым вре­менем в советской историографии считается первая буржуазная революция, имевшая общеевропейское зна­чение и положившая начало господству капиталистиче-

⁸⁷ Бычков В. В. ... С. 20.

⁸⁸ Пелагий. Послание к Деметриаде//Эразм Роттердамский. Фи­
лософские произведения. М., 1986. С. 610.

⁸⁹ Дессуар М. Очерк истории... С. 49.

^{90 Ярошевский М. Г. История психологии. М., 1985. С. 87.}

₆₀

ского строя в Западной Европе,—английская револю­ция 1640—1660 гг.

Общая направленность исторического процесса за­рождения, развития и упадка феодализма своеобразно осуществлялась в истории разных народов. Так в сред­ние века произошел процесс выхода различных арабских племен на арену всемирной истории и их распростране­ния по огромной части Старого Света — от Аравийского^ полуострова до берегов Атлантики, с одной стороны, и до Индонезии — с другой; образовался ряд арабских народностей, создавших свои государства. В истории русского народа средние века были временем сплочения и объединения ряда восточнославянских племен и об­разования восточнославянского государства, которое в. XVI в. становится могучей державой, перешагнувшей че­рез Урал и положившей начало многонациональному объединению.

В средние века в рамках общей истории Восток дол­гое время играл передовую роль. На Востоке феодализм: начал складываться раньше, чем на Западе. Китайская,. индийская, арабская, иранская, среднеазиатская культу­ры в этот период развились раньше, чем на Западе. Од­нако на Востоке возникли и развились такие условия, которые стали постепенно задерживать исторический процесс, замедлять развитие капиталистических элемен­тов. В результате в определенный момент средних ве­ков центр тяжести в поступательном развитии человече­ства в Старом Свете стал перемещаться с Востока на Запад. Изучение истории средних веков в мировом мас­штабе позволяет объяснить ход исторического процесса-и в Новое время.

В истории средние века получили крайне противо­речивую характеристику. Так, гуманисты видели в сред­них веках (они и дали этот термин «средние века») время темноты и невежества, из которого, как им каза­лось, человечество могло вывести обращение к лучезар­ной древности. От такой односторонней оценки предос­терегал Ф. Энгельс: «... на средние века смотрели как на простой перерыв в ходе истории, вызванный тысяче­летним всеобщим варварством. Никто не обращал вни­мания на большие успехи, сделанные в течение средних веков: расширение культурной области Европы, образо­вание там в соседстве друг с другом великих жизнеспо­собных наций, наконец, огромные технические успехи

_№

IXIV и XV веков»¹. Действительно, эпоха средневековья выдвинула плеяду великих людей, которыми гордится человечество- Это первые провозвестники еще смутных коммунистических идей (Томас Мюнцер), вожди на­родных масс (Уот Тайлер, крестьянское восстание XIV в. в Англии), родоначальники утопического социа­лизма (Томас Мор и Томмазо Кампанелла), великие мыслители и философы (Пьер Абеляр, Роджер Бэкон,

Авиценна, Аверроэс, Ян Гус, Николай Коперник, Джор-.дано Бруно, Галилео Галилей), глава реформации в Германии, реформатор образования, языка М. Лютер, гениальные поэты и писатели (Омар Хайям, Низами, Данте, Петрарка, Боккаччо, Рабле, Шекспир, Серван­тес) , выдающиеся художники (Джотто, Рафаэль, Ми-келанджело, Леонардо да Винчи, Андрей Рублев, Дю­рер, Рубенс, Рембрандт). «Можно вспомнить также готическую архитектуру, зодчество и скульптуру буд­дийских храмов, мавританские дворцы и сады. Можно подумать и о лучезарной поэзии трубадуров миннезин­геров, о рыцарском эпосе и романе, о жизнерадостных, брызжущих юмором народных фарсах, о захватыва­ющих массовых зрелищах — мистериях, мираклях и о многом другом, представленном в культуре и Запада, и Востока»². Анализируя разнообразный материал, в том числе произведения искусства и литературы сред­невековья, А. Я- Гуревич сделал вывод о том, что в эту эпоху складывается понятие о личности (Боэций—VI в., Ф. Аквинский — XIII в., Дуне Скот — XIII в., Данте — XIII—XIV вв.). Оно раскрывается исходя из условий бытия средневекового человека, выявляется специфика «го личности в отличие от личности человека Нового времени не только в плане отсутствия каких-то черт, но и положительном смысле как обладающей такими чер­тами, которые позже были утрачены³.

Вначале связь с античным миром была сильна. Об­разование строилось на основе изучения античных ав­торов-философов, а также естественнонаучных данных Гиппократа, Аристотеля, Галена. Затем знание прихо­дит в полный упадок, над умами царит авторитет церк­ви. Перестает существовать природоведение, ибо все ес-

* Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 287—288.

2 Конрад Н. И. Запад и Восток. М., 1972. С. 256.

³ Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. М., 1984.

_«62

тественное предается анафеме. Появляются профессорам мистики и каббалистики, процветают алхимия, астроло­гия. В силу этого время с V в. по XIII в. называют «темными» годами. В средние века сложились мировые' религии: буддизм — в Восточной, Центральной и отча­сти Средней Азии, ислам — в Средней и Передней Азии и Северной Африке, христианство — в Европе и отчасти^г в Передней и Средней Азии. Конечно, буддизм и хри­стианство зародились и получили свое развитие еще в. древнем мире, но только в период средневековья они превратились в религии мирового масштаба. Оказалось,. что именно феодализм обусловил возможность приоб­ретения религией такого исключительного положения. Новый базис в первое время нуждался в такой над­стройке, которая помогла бы ему укрепиться: буддизм,. христианство и ислам составили тогда именно такую-надстройку, и притом всеобъемлющего характера: «Ми­ровоззрение средних веков было по преимуществу тео­логическим. Духовенство было к тому же единствен­ным образованным классом. Отсюда само собой выте­кало, что церковная догма являлась исходным пунктом-и основой всякого мышления. Юриспруденция, естество­знание, философия — все содержание этих наук приво­дилось в соответствие с учением церкви»⁴.

Важнейшим институтом религии была церковь. Сред­невековье вошло в историю как время безоговорочного' подчинения авторитету церкви, удушения мысли, мрач­ного аскетизма наряду с безудержным мистицизмом, го­нений, пыток, костров инквизиции.

Специфический характер религии в средние века и ее особая роль являются общим фактором истории сред­них веков всех стран Старого Света. Но при всей общ­ности этого явления нельзя упускать значительные раз­личия в сферах и степени влияния религии на идеоло­гию и общественную жизнь в разных странах. Так, в Китае буддизм даже во времена своего могущества не' играл такой роли в общественной и государственной жизни, какую имело католичество в западноевропейских странах. Просвещение и образование в Китае находились в руках конфуцианцев, т. е. представителей светского просвещения. Буддийские трактаты не были учебника^ ми в этих школах.

^{4 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 495.}

_6$

В XI—XIII вв. происходит развитие городов и на­хождение буржуазии. Возникают университеты, которые, -однако, в это время являются опорой схоластов и духо­венства. В результате образование, как и духовная .жизнь, вылилось в схоластические словопрения. Вместо .природы занимались изучением церковной литературы и некоторых произведений античности, особенно «Орга­нона» Аристотеля — для оттачивания логического аппа­рата в целях доказательства верований религии. Это продолжалось до конца XIV в., пока дух Возрождения не положил конец всяким схоластическим абстракциям, а церковь должна была пойти на уступки и объединить этические религиозные идеалы с усиливающимися есте­ственнонаучными установками общества.

С XIII в. начинает развиваться научная деятельность во всех областях знания, происходит процесс отделения -области веры и знания и рождения светской опытной науки. Первыми на этом пути были науки о природе — -естествознание, астрономия и математика. Именно по­этому их развитие имело поистине революционное зна­чение, поскольку было признаком начала освобождения из-под власти религии.

Психология в средние века приобретает этико-теоло-гический мистический характер. Развитие положитель­ных знаний о психике резко замедлилось. Изучение ду­шевной жизни подчиняется задачам богословия: пока­зать, как дух человека понемногу возвышается до цар­ства благодати. «Работа под знаком такого определе­ния цели совершалась в долгий промежуток времени между наивысшими стадиями развития патристики и схоластики (400—1250), отчасти в направлении, наме­ченном Августином и мистическими течениями, отчасти в связи с исследованием познавательных процессов»⁵. Вместе с тем накапливается некоторый конкретный материал об анатомо-физиологических особенностях че­ловеческого организма как основах душевной жизни. Особенно следует отметить деятельность арабов и мыс­лителей, писавших на арабском языке (IX—XIII вв.). Крупнейшими представителями здесь являются Авицен­на (Ибн-Сина), Альгазен, Аверроэс (Ибн-Рушд). Исто­рическая заслуга прогрессивной арабоязычной культу­ры состоит также в том, что она вернула народам Евро-

⁶ Дессуар М. Очерк истории психологии. Спб., 1912. С. 51. i64

пы греческую философию и развила ее дальше, подго­товив материализм XVIII в.⁶ В трудах этих ученых про­водится мысль об обусловленности психических качеств естественными причинами, о зависимости психики от ус­ловий жизни, воспитания. Отвергается бессмертие ин­дивидуальной души. Авиценна дал более точное, чем Гален, описание связи процессов ощущения и мышле­ния с мозгом, наблюдая за нарушениями при ранениях мозга. Духовные силы не существуют сами по себе, а нуждаются в органе, в телесном субстрате. Им являет­ся мозг. Альгазен в «Оптике» развивает учение об ощу­щении. Впервые обращает внимание на длительность психических актов, указывает на то, что между раздра­жением чувствующего аппарата и самим ощущением должен пройти известный промежуток времени, необ­ходимый для передачи возбуждения по нервным провод­никам. Аверроэс «не остановился перед объявлением теснейшей связи между состояниями сознания и физио­логическими явлениями; некоторые силы души он пря­мо называл продуктами телесных органов»⁷. Он развил учение Аристотеля о пассивном и активном разуме. В целом арабоязычные мыслители «способствовали вос­становлению психобиологии, отчасти утверждению гос­подства аристотелевской психологии, ставшего с XIII в. абсолютным»⁸.

В духовной жизни европейского феодализма важ­ным направлением, с которым также было связано раз­витие психологических знаний, был номинализм. Это учение развивалось в обстановке борьбы с другим фи­лософским течением — реализмом. Оба течения сущест­вовали в рамках схоластики. Между ними возникает спор по вопросу о реальности общего и об отношении общего к единичному. Спор шел о том, самостоятельно ли существует общее, обладает ли отдельным бытием или существует в единичных чувственных вещах, обла­дает ли оно телесной природой или бестелесно.

В форме якобы логического спора об универсалиях ставились коренные вопросы философии и психологии познания; что чему предшествует — объективные, чувст­венно воспринимаемые вещи общим идеям или, наобо-

⁶ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 346.

⁷ Двссуар М. Очерк истории... С. 57.

⁸ _{Там же. С. 55.}

^{3 А, Н. Ждан}

₆₅

рот, идеи — вещам; идет ли человеческое познание от ощущений, отражающих вещи, к понятиям или от по­нятий— к вещам. Господствующей в средние века была позиция объективного идеализма. В этих условиях но­минализм явился «...первым выражением материализ­ма»⁹.

Из растущего влияния исследований природы, мате­матических, астрономических исследований выделился вопрос; вера или знание? В эти бурные прения вмеша­лась церковь в лице крупнейших служителей — Альбер­та Великого и Фомы Аквинского.

Фома Аквинский (1226—1274)—самый видный схо­ласт, система которого стала ведущим направ­лением католицизма. Современные последователи этого-учения — неотомисты — представляют одно из самых влиятельных течений буржуазной философии наших дней. Фома Аквинский решал задачу поддержания ре­лигиозного мировоззрения в условиях зарождающейся тяги к объяснению природы и ее опытному изучению. В психологии папский престол поручил Фоме борьбу против восстановленного аверроистами учения Аристо­теля за Аристотеля в его христианской интерпретации. Фома Аквинский учил, что душа одна. Она обладает бытием, отдельным от тела (хотя и помещается в те­ле), нематериальным и индивидуальным. Душа высту­пает источником движения тела. Различаются способно­сти, свойственные душе как таковой (разум (нус), во­ля), а также растительные (вегетативные) и животные функции. Растительная и животные функции нуждают­ся в теле для деятельности в земной жизни. Соотноше­ние между душой и телом рассматривается как соотно­шение формы и материи. Но учение о материи и фор­ме изменяется. Различаются чистые формы в бестелес­ном мире и формы, осуществляющиеся лишь в материи. Человеческая душа — низшая из тех чистых форм (по­этому она бессмертна) и высшая из форм второго рода (поэтому она — принцип всей органической жизни).. Благодаря такому расчленению понятий душа получа­ет значение узлового пункта в мироздании, а человеку выпадает на долю почетное призвание — соединить в себе оба круга бытия. Душа, которая причисляется к чистой форме, замкнута в себе, ее не касается разруше-

⁹ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 3. С. 142. 66

ние тела. Она бессмертна. Но природа ее не вполне бо­жественна. Об этом свидетельствует процесс познания, который не есть чисто духовный процесс (как у Пла­тона).

В учении о познании различаются человеческое «ес­тественное» познание и «сверхъестественное», основа для

религиозной веры, откровение. Естественное познание — это познание истины посредством чувств и интеллекта. В нем различаются два уровня. Первый уровень обра­зует познание через внешние и внутренние познава­тельные органы. Внешние органы — это органы чувств. Восприятие начинается воздействием какой-либо вещи. Этот процесс нельзя считать, как думал Демокрит, ма­териальным. Образы, воспринимаемые чувствами, суть бестелесные впечатления души, лишены материи — в осо­бой форме интенциональности, В них открываются чув­ственные свойства отдельных вещей. Ощущение явля­ется актом телесного органа — глаза, уха и т. п. Дает знание о единичном. Чувственный образ есть подобие единичного предмета. В этом, а также в том, что он не охватывает сущности, проявляется ограниченность вос­приятия. Внутренние познавательные органы — это, во-первых, общее чувство, здесь происходит группировка впечатлений от внешних чувств; во-вторых, воображе­ние— это склад, где сохраняются все восприятия; в-третьих, память; в-четвертых, орган суждения, кото­рый воздействует на чувственные органы познания, до­бывая из представлений неизменное содержание — сущ­ность вещей. Это преддверие второго уровня познания — интеллектуального. Интеллект не является актом како­го-либо телесного органа. Через интеллект познаем сущ­ности, которые хотя и существуют в материи, но позна­ются не постольку, поскольку они даны в материи, а как абстрагированные от материи через интеллектуаль­ное созерцание. Интеллект расширяет человеческое по­знание, превышает ощущение, поскольку может воспри­нимать вещь обобщенно, в ее родовом естестве. В са­мом интеллекте различается ряд ступеней. На каждой из них происходит все большее отвлечение от матери­ального объекта, пока, наконец, не обнаруживается об­ласть имматериальных субстанций, т. е. таких сущно­стей, которые существуют без всякой материи (и отра­жают ее в виде понятий бытия, единого, потенции, ак­та), иными словами — бог. Бог есть высшая и конечная

_3*

_67.

цель познания: познается путем откровения. Отстаива­ние абсолютной необходимости откровения как основы религиозной веры и утверждение превосходства церков­ных авторитетов над разумом приводят к тому, что ра­зум оказывается на службе у веры. Будучи не в состоя­нии доказать истинность религии, разум в силах огра­дить ее от нападок и сделать истину церковного учения понятной.

Отрицая врожденное знание, Фома Аквинский вме­сте с тем признавал прирожденность ряда основных по­нятий (математические аксиомы и т. п.), которые на­зывал зародышами знаний, принципами познания, вло­женными самим Богом.

В качестве одного из механизмов познания у Фомы Аквинского выступает специальная операция сознания — интенциональность. В человеческой душе есть какая-то сила, интенция, «внутреннее слово», которое придает определенную направленность (интенциональность) акту восприятия и познанию в целом. Интенциональность как активность и предметность познания есть внутреннее свойство человека, прирожденное ему. Учение об интен-циональности идеалистически объясняет активный ха­рактер процесса познания.

Обладание разумом и возникающей на его основе свободной волей делают человека ответственным за свои поступки, ибо он в состоянии выбирать между доб­ром и злом. Разум имеет примат над волей; нельзя же­лать того, что до этого не признано разумом. Но воля иногда может побуждать к познанию. Впрочем, конеч­ным источником свободных человеческих решений, со­гласно Фоме Аквинскому, является не сам человек, а бог, который вызывает в человеке стремление поступать так, а не иначе. Дуне Скот (1265/1266—1308) и В. Ок-кам (1300—1349/1350) ставили деятельность воли выше разума. Оккам особенно известен положением, получив­шим название «бритва Оккама», направленным против умножения принципов, привлекаемых для объяснения различных явлений. Борясь с психологической конструк­цией, данной Фомой Аквинским, в которой в душе че­ловека различаются множество душевных способностей (сил, органов), он рассматривает единую душу. Разно­образие направлений в деятельности единой души до­статочно объясняет различие ее функций, а то, что на­зывают душевными силами (органами, способностя-

₆₈

ми),— это разные названия для различных актов одной души. В мистицизме М. Экхарта (XIII — начало XIV в.) развиваются мысли о душевных силах познания и воли» единство которых дает ту целостность, которая внедре­на в человека богом. Она открывается в религиозном переживании как «искорка» от первоначального боже­ственного света в человеке. Позже мистик XVII в. Я. Бёме причудливо сплетает божественное, душевное и телесное бытие. Он говорит о «муках материи».

В этих положениях приоткрывается специфическое, исторически определенное понимание личности в сред­ние века. Интерес к человеку был характерен для сред­невекового Китая. Особенно большое внимание психи­ческому совершенствованию человека уделялось в фи­лософии чань-буддизма'¹⁰. К душевному самоанализу были направлены также такие формы религиозных об­рядов, как исповедь (введена в начале XIII в.), молит­ва, аскетизм.

Искателем новых путей в науке, предтечей эпохи Возрождения был Роджер Бэкон (1214—1292). В спо­рах со схоластами он провозгласил значение опытов и наблюдения в познании. Однако опыт, по Бэкону, дает возможность познавать тело, но он бессилен познать ду­шу. Для познания души нужно нечто другое, особый род вдохновения, некое внутреннее просветление, по­зволяющее постигать то, чего не может открыть чувст­венное восприятие. У Бэкона дается большой материал о зрительных нервах и зрительном восприятии, которое он объясняет из общих законов распространения, пре­ломления и отражения света. Естественнонаучное на­правление, развиваемое Р. Бэконом и некоторыми дру­гими учеными, было важной линией развития материа­листических идей средневековой философии.

В XIV в. в Италии начинается новая эпоха Возрож­дения, создавшая в дальнейшем великий расцвет циви­лизации во всей Европе. При переходе средневекового феодального общества в новую фазу его развития, ког­да в этом обществе стали вырисовываться элементы но­вых для того времени отношений — раннекапиталисти-ческих, вновь проявилось влияние античности. К XIV в. относится деятельность величайших гуманистов —

¹⁰ Абаев Н. В. Чань-буддизм и культура психической деятель­ности в Средневековом Китае. Новосибирск, 1983.

₆₉

А. Данте (1265—1321), Ф. Петрарки (1304—1374), Д. Боккаччо (1313—1375). Здесь большой интерес к человеку, к его переживаниям. По словам Я. Буркхард-та (1818—1897), происходит «открытие человека». Ко-люччо Салютати (1331—1406) и Леонардо Бредни (1369—1444), последователи Петрарки, пустили в ход слово humanitas как то свойство человека, которое оп­ределяет его человеческое достоинство и влечет к зна­нию'¹¹.

В их творениях искусство освобождается от рели­гиозного содержания. По существу, это поэтическое изо­бражение идей. Данте в «Божественной комедии», Бок­каччо в новеллах, Петрарка в сонетах и канцонах обру­шиваются с сокрушительной критикой на алхимию, ас­трологию, магию, мистику и аскетизм. Важнейшее изо­бретение XV в. (1440 год, И. Гутенберг, Германия) — книгопечатание — сделало реальной выполнение гума­низмом своей просветительской задачи. Гуманисты за­нимаются изданием классической античной литературы.

Важнейшей особенностью эпохи Возрождения явля­ется возрождение естественнонаучного направления, раз­витие науки и рост знаний. Возникает натурфилософия, свободная от непосредственного подчинения религии (Дж. Бруно, Б. Телезио, П. Помпонацци). В этот пери­од наука рождается не в стенах университетов, а в мас­терских художников, скульпторов, граверов, архитекто­ров, которые были также инженерами, математиками, техниками. Эти мастерские стали настоящими экспери­ментальными лабораториями. Здесь соединялись теоре­тическая работа и опыт. Именно деятельность художни­ков положила начало новым проблемам механики, оп­тики, анатомии, и других наук. В условиях социальных требований к художникам того времени они должны бы­ли знать все эти отрасли искусства, должны иметь зна­ния по сооружению больших конструкций. Для осуще­ствления задачи реалистического изображения было не­обходимо установление правил перспективы и колорита в живописи. Возникла необходимость в научном объ­яснении, а не только в наблюдательности, опытности и одаренности, в привлечении на помощь искусству опти­ки и механики, математики, анатомии. Эта необходи-

¹¹ Конрад Я. Я. Запад и Восток. М., 1972. С. 221. 70

мость отыскания правил перерастает в работу по откры­тию законов природы.

XVI век—время великих открытий в области механи­ки, астрономии, математики. Н. Коперник (1473—1543), И. Кеплер (1571—1630), Дж. Бруно (1548—1600), Г. Галилей (1564—1642) стоят у истоков классической науки Нового времени. Их значение состоит в том, что они доказали: необходимо анализировать действитель­ные явления, процессы и вскрывать законы, руководст­вуясь предположением, что природа повинуется самым простым правилам. Необходимо изгнать анимистические представления из понятий о движении и силе. Начина­ется систематическая работа теоретического научного мышления.

Из всех областей естественнонаучного направления следует особо отметить развитие в разных странах ме­дицины, анатомии и физиологии человека. А. Парацельс (1493—1541) выступил с новой теорией о природе че­ловеческого организма и методах лечения болезней. В анатомии Андрей Везалий (1514—1564) выпустил фундаментальный труд «О строении человеческого те­ла». Книга пришла на смену анатомии Галена, в кото­рой было много ошибок, ибо он судил о строении тела человека на основании данных, которые черпал при ана­томировании обезьян и собак. Непрерывно росло число вновь открываемых частей тела. Итальянские современ­ники Везалия — Г. Фаллопий, Б. Евстахий, И. Фабриций из Аквапенденте и др. делают ряд открытий, которые навсегда вошли в анатомию под их именами.

Важное значение имели работы врача и мыслителя Мигеля Сервета (1509/1511/—1553), его идеи о малом круге кровообращения. Новая эпоха в анатомии, физио­логии и эмбриологии началась работами М. Мальпиги (1628—1694) и работами по экспериментальной физио­логии. В. Гарвей в 1628 г. решил проблему кровообра­щения.

Так постепенно складывалось познание путем опыта, которое приходило на смену догмам и схоластике.

Немецкие схоласты Р. Гоклениус и О. Кассман впер­вые ввели термин «психология» (1590). Это указывает на возросший интерес к психологическим вопросам и позволяет понять успехи психологического анализа в XVII в. у Ф. Бэкона и Р. Декарта.

^{Глава III}

ПСИХОЛОГИЯ Ф. БЭКОНА И ЗАВЕРШЕНИЕ ЭТАПА РАЗВИТИЯ ПСИХОЛОГИИ В РАМКАХ УЧЕНИЯ О ДУШЕ

В связи с развитием анатомических и физиологических знаний о строении и работе тела, ве­ликими открытиями и изобретениями в различных об­ластях науки и техники понятие души становится излиш­ним для объяснения большей части явлений жизнедея­тельности тела. Ф. Бэкон (1561—1626) намечает новую линию исследования души. Он отказывается от изуче­ния наиболее общих вопросов, касающихся природы души, и призывает перейти к эмпирическому описанию ее процессов (способностей). Эти два шага, сделанные Бэконом,— исключение из состава души органических функций и отказ от изучения души как особого пред­мета, требование перейти к описанию ее процессов — подготавливали отмирание науки о душе и вместе с тем создавали предпосылки для становления новой науки о сознании.

Бэкон развивает идеи о единой науке о человеке, со­ставной частью которой является и психология. «Эта наука для человека составляет цель всех наук и в то же время лишь часть самой природы»¹. Вообще «все деления наук должны мыслиться и проводиться таким образом, чтобы они лишь намечали или указывали раз­личия наук, а не рассекали и разрывали их...»². Это требование звучит актуально и сегодня в связи с зада­чами комплексного изучения человека.

Учение о человеке, по Бэкону, состоит из двух час­тей. «Одна из них рассматривает человека как таково­го, вторая — в его отношении к обществу. Первую из них называем философией человека, вторую — граждан­ской философией»³. Характерно, что в философии чело­век рассматривается в отвлечении от общественно-эко­номических условий его существования: Бэкон подхо­дит к человеку натуралистически. В соответствии с час-

* Бэкон Ф. Соч.: В 2 т. М., 1971. Т. I. С. 251.

² Там же. С. 252.

³ _{Там же.}

₇₂

тями, из которых состоит человек (тело и душа), выде­ляются науки о теле и науки о душе. Прежде, чем рас­смотреть каждую из них, Бэкон выделяет общие вопро­сы, охватывающие как тело, так и душу. Это учение о личности и учение о связи души и тела. В учении о лич­ности на примерах выдающихся исторических деятелей рассматриваются высшие проявления человеческих воз­можностей: выдающаяся память, чудеса мудрости, мо­ральной стойкости и т. д. Учение о союзе души и тела включает вопросы; определение душевного состояния по внешним проявлениям (физиогномика), толкование снов, влияние болезненных состояний тела на душевную деятельность и, наоборот, души на тело. Этим вопросам Бэкон уделяет внимание в связи с их полезностью в по­вседневной жизни. К их решению он подходит материа­листически. К наукам о теле относятся: медицина, кос­метика, атлетика и наука о наслаждениях. Их харак­теристика направлена на выделение всего, что способ­ствует здоровой жизни.

Учение о душе включает науки о рациональной бо­жественной душе или духе и о чувствующей нерацио­нальной, общей человеку и животным, природа которой телесна. В разделении души на боговдохновенную и чув­ствующую проявляется теологическая непоследова­тельность Бэкона, характерная, по оценке Маркса, для всей философии Бэкона. В каждой душе Бэкон выделя­ет ее способности (функции). Для чувствующей души это способности ощущения и выбора, т. е. стремление к благоприятным и избегание неблагоприятных обстоя­тельств, и произвольные движения. Способность ощуще­ния и выбора, по Бэкону, имеют все тела: например, железу приписывалась особая симпатия — стремиться к магниту, плотным и тяжелым телам — влечение к зем­ле. От нее следует отличать восприятие как функцию души. Однако критерия, позволяющего произвести это различение, Бэкон не дает. Способности рациональной души — это разум (или интеллект), рассудок, вообра­жение, память, желание (или влечение), воля. Науки о душе должны исследовать их происхождение, способы их развития и укрепления.

Наиболее подробно Бэкон рассматривает проблемы познания. Он исходит из признания объективности су­ществующего мира. По характеристике Маркса, «мате­рия улыбается своим поэтически-чувственным блеском

₇₃

всему человеку»⁴. Чувства являются исходным элемен­том познания, но они не обеспечивают всего познания. Данные чувств должны обрабатываться разумом. Кри­тикуется догматизм, когда, подобно пауку, тянут пау­тину мыслей из самих себя. Необходим союз опыта и рассудка. По характеристике Маркса, у Бэкона «наука есть опытная наука и состоит в применении рациональ­ного метода к чувственным данным»⁵. Анализ позна­вательных возможностей человека приводит Бэкона к выводу о том, что познание подвержено глубочайшим заблуждениям, которые обманывают не в частных во­просах, но на каждом шагу как бы расставляют ловуш­ки разуму. Эти заблуждения Бэкон обозначает словом «идолы». «Ведь человеческий ум, затемненный и как бы заслоненный телом, слишком мало похож на глад­кое, ровное чистое зеркало, не искаженно воспринима­ющее и отражающее лучи, идущие от предметов; он подобен скорее какому-то колдовскому зеркалу, полно­му фантастических и обманчивых видений. Идолы дей­ствуют на интеллект или в силу самих особенностей об­щей природы человеческого рода, или в силу индивиду­альной природы каждого человека, или как результат слов, т. е. в силу особенностей самой природы общения. Первый вид мы обычно называем идолами рода, вто­рой— идолами пещеры и третий — идолами площади. Существует еще и четвертая группа идолов, которые мы называем идолами театра, являющимися результатом неверных теорий или философских учений и ложных законов доказательства. Но от этого типа идолов мож­но избавиться и отказаться... Идолы же остальных ви­дов всецело господствуют над умом и не могут быть полностью удалены из него»⁶. Препятствия, стоящие на пути человеческого познания, могут быть либо врожден­ными, либо приобретенными. Как они ни могуществен­ны, они преодолимы, и познание объективной истины возможно. Встает вопрос о средствах освобождения от заблуждений. Подобно тому как в практической дея­тельности, «если бы люди взялись за механические ра­боты голыми руками без помощи орудий... то невелики были бы те вещи, которые они смогли бы подвинуть и

• Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 2. С. 142.
  ⁸ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 2. С. 142.

• _{Бэкон Ф. Соч. Т. 1. С. 322—323.}

₇₄

преодолеть, хотя бы они посвятили этому усердные и притом соединенные усилия»⁷, так и познающий ум дол­жен быть надежно вооружен. «Голая рука и предостав­ленный самому себе разум не имеют большой силы. Де­ло совершается орудиями и вспоможениями, которые нужны не меньше разуму, чем руке. И как орудия ру­ки дают или направляют движение, так и умственные орудия дают разуму указания или предостерегают его»⁸. Главным орудием познания, по Бэкону, является метод» «самая важная проблема из всех существующих». Ме­тодом, адекватно раскрывающим природу, Бэкон счи­тает научную индукцию. Его заслуга состоит в том, что он возвел индукцию в общую теорию, выявил правила перехода от частного к общему. Учение Бэкона оказало огромное влияние на все науки и сделало его родона­чальником эмпирической науки. Именно логика вместе с экспериментом выступает у Бэкона орудием, которое вооружает методом научного исследования.

Слова Бэкона о необходимости вспомогательных средств в процессе познания неоднократно сочувствен­но приводятся Л. С. Выготским⁹. По вопросу о том, в каком отношении к психологии мышления находится ло­гика и может ли быть логика единственным или глав­ным критерием мышления, в современной психологии существует большая дискуссия'¹⁰.

⁷ _{Бэкон Ф. Соч. Т. 2. М., 1972. С. 8.}

⁸ _{Там же. С. 12.}

⁹ Выготский Л. С. Развитие высших психических функций. M._f
1960. С. 448.

¹⁰ См.: Пиаже Ж. Избранные психологические труды. М., 1969.

^{Раздел второй}

РАЗВИТИЕ ПСИХОЛОГИИ В РАМКАХ ФИЛОСОФСКИХ УЧЕНИЙ О СОЗНАНИИ

Глава I

ВЫДЕЛЕНИЕ СОЗНАНИЯ КАК КРИТЕРИЯ ПСИХИКИ

С именем Декарта (1596—1650) свя­зан важнейший этап в развитии психологических зна­ний. Своим учением о сознании, развиваемым в контек­сте им же поставленной психофизической проблемы, он ввел критерий для выделения психики из существовав­шего до него аристотелевского учения о душе. Психи­ка стала пониматься как внутренний мир человека, от­крытый самонаблюдению, имеющий особое — духов­ное— бытие, а противопоставлении телу и всему внеш­нему материальному миру. Их абсолютная разнород­ность— главный пункт учения Декарта. Последующие системы были направлены на эмпирическое изучение этого нового объекта исследования (в понимании Де­карта) сначала в рамках философии, а с середины XIX в.— в психологии как самостоятельной науке. Де­карт ввел понятие рефлекса и этим положил начало ес­тественнонаучному анализу поведения животных и час­ти человеческих действий.

В системе Декарта ее философские и психологиче­ские аспекты представлены в неразрывном единстве. «Страсти души» — последнее произведение, законченное Декартом незадолго до смерти, принято считать собст­венно психологическим.

Рассуждения о душе и о теле не были исходными в философии и в научных исследованиях Декарта, на­правленных на природу. В них он стремился к построе­нию истинной системы знания.

Убедившись, что в философии и в других науках нет каких-либо прочных оснований, Декарт избирает в ка­честве первого шага на пути к истине сомнение во всем, по поводу чего можно обнаружить малейшее подозре­ние в недостоверности, замечая, что его следует приме-

₇₆

нять не всегда, а только «тогда, когда мы задаемся цел^ю созерцания истины»'¹, т. е. в области научного исследования. В жизни мы часто пользуемся лишь прав­доподобными— вероятными — знаниями, которых впол­не достаточно для решения задач практического харак­тера. Декарт подчеркивает новизну своего подхода: впервые систематическое сомнение используется как ме­тодический прием в целях философского и научного ис­следований.

В первую очередь Декарт сомневается в достоверно­сти чувственного мира, т. е. «в том, имеются ли среди тех вещей, которые подпадают под наши чувства, или которые мы когда-либо вообразили, вещи, действитель­но существовавшие на свете»². О них мы судим по по­казаниям органов чувств, которые часто обманывают нас, следовательно, «неосмотрительно было бы пола­гаться на то, что нас обмануло хотя бы один раз»³. По­этому «я допустил, что нет ни одной вещи, которая бы­ла бы такова, какой она нам представляется»⁴. Так как в сновидениях мы воображаем множество вещей, ко­торые мы чувствуем во сне живо и ясно, но их в дейст­вительности нет; так как существуют обманчивые чув­ства, например, ощущение боли в ампутированных ко­нечностях, «я решился представить себе, что все, что-либо, приходившее мне на ум, не более истинно, чем ви-дения моих снов»⁵. Можно сомневаться «и во всем ос­тальном, что прежде полагали за самое достоверное, даже в математических доказательствах и их обосно­ваниях, хотя сами по себе они достаточно ясны,— ведь ошибаются же некоторые люди, рассуждая о таких ве­щах»⁶. Но при этом «столь нелепо полагать несущест­вующим то, что мыслит, в то время, пока оно мыслит, что невзирая на самые крайние предположения, мы не можем не верить, что заключение: я мыслю, следова­тельно, я существую истинно и что поэтому есть первое и вернейшее из всех заключений, представляющееся то­му, кто методически располагает свои мысли»⁷. Вслед

• ^{Декарт Р. Избранные произведения. М., 1950. С. 426.}

• Там же. С. 431.
  ⁸ Там же. С. 427.
  ⁴ Там же.

⁸ Декарт Р. Рассуждение о методе. М., 1953. С. 33.

* Декарт Р. Избранные... С. 427.
⁷ Там же. С. 428.

₇₇

за выводом о существовании познающего субъекта Де­карт приступает к определению сущности «Я». Обыч­ный ответ на поставленный вопрос — я есть человек — отвергается им, ибо приводит к постановке новых во­просов. Также отклоняются прежние, восходя к Аристо­телю, представления о «Я» как состоящем из тела и ду­ши, ибо нет уверенности — нет теоретического доказа­тельства— в обладании ими. Следовательно, они не не­обходимы для «Я». Если отделить все сомнительное, не остается ничего, кроме самого сомнения. Но сомнение — акт мышления. Следовательно, от сущности «Я» неот­делимо только мышление. Очевидность этого положения не требует доказательства: она проистекает из непо­средственности нашего переживания. Ибо даже если согласиться, что все наши представления о вещах лож­ны и не содержат доказательства их существования, та с гораздо большей очевидностью из них следует, что я сам существую.

Таким образом, Декарт избирает новый способ ис­следования: отказывается от объективного описания «Я»

и обращается к рассмотрению только своих мыслей (со­мнений), т. е. субъективных состояний. При этом в от­личие от задачи, стоящей перед предыдущим изложе­нием, когда целью было оценить их содержание с точки зрения истинности заключенных в них знаний об объек­тах, здесь требуется определить сущность «Я».

«Под словом «мышление» (cogitatio) я разумею все, что происходит в нас таким образом, что мы восприни­маем его непосредственно сами собою; и поэтому не только понимать, желать, воображать, но также чув­ствовать означает здесь то же самое, что мыслить»⁸.

Мышление — это чисто духовный, абсолютно бесте­лесный акт, который Декарт приписывает особой нема­териальной мыслящей субстанции. Этот вывод Декарта встретил непонимание уже у современников. Так, Гоббс указывал, что из положения «я мыслю» — можно ско­рее вывести, что вещь мыслящая есть нечто телесное, чем заключать о существовании нематериальной суб­станции. На это Декарт возражал; «...нельзя представить себе, чтобы одна субстанция была субъектом фигуры, другая — субъектом движения и пр., так как все эти ак­ты сходятся между собой в том, что предполагают про-

^{8 Декарт Р. Избранные... С. 429.}

₇₈

тяжение. Но есть другие акты — понимать, хотеть, во­ображать, чувствовать и т. д., которые сходятся между собой в том, что не могут быть без мысли или представ­ления, сознания или знания. Субстанцию, в коей они пребывают, назовем мыслящей вещью, или духом, или иным именем, только бы не смешивать ее с телесной субстанцией, так как умственные акты не имеют ника­кого сходства с телесными и мысль всецело отличается от протяжения»⁹.

В ответе другому лицу Декарт замечает: «...можно недоумевать, не одна ли это и та же натура, которая и думает и пространство занимает, т. е. которая вместе и духовная и телесная, но путем, мною предложенным, мы познаем ее только как духовную» ¹⁰. Качественное раз­личие разных свойств материи превращается в отрыв некоторых из них от материи, что и воплотилось в раз­деление всего существующего на две субстанции^н. Этот идеалистический вывод явился следствием мета­физического способа рассуждения. Сознание Декарт описывает в противопоставлении телу, с которым ото­ждествляет материю и дает геометрическое представ­ление о материи. В основе физической теории Декарта лежит идея о тождестве материи и протяжения. «При­рода материи, т. е. тела, рассматриваемого вообще, со­стоит не в том, что оно вещь твердая, тяжелая, окрашен­ная или иным каким образом возбуждающая наши чув­ства, но в том только, что оно — субстанция, протяжен­ная в длину, ширину и глубину»¹². Телу свойственны также делимость, пространственная форма (фигура), пе­ремещение в пространстве в результате толчка, сообщат. емого данному телу другим телом, скорость этого пере­мещения, которые суть некоторые модусы протяжения.

Сопоставление телесной и духовной субстанций при­вело Декарта к выводу о «полнейшей разнице, сущест­вующей между духом или душой человека и его те­лом», которая состоит «в том, что тело по своей приро­де всегда делимо, тогда как дух совсем неделим» ^,3.

• Цит. по изд.: Любимов Я. А. Философия Декарта. Спб., 1886. С 149—150.

¹⁰ _{Там же.}

¹¹ Декарт выделял также Бога как высшую субстанцию, кото­
рая является причиной материи и духа.

¹² Декарт Р. Избранные... С. 466.
*³ Там же. С. 403.

«Поэтому душа по природе своей не находится ни в ка­ком отношении ни к протяженности, ни к измерениям или каким-либо другим свойствам материи, из которой состоит тело, а связана со всей совокупностью его ор­ганов» ^и. Из положения о двух абсолютно противопо­ложных субстанциях, каждая из которых — по опреде­лению— не нуждается для своего существования ни в чем, кроме себя самой, следовал вывод об их незави­симом существовании. Чисто материальные вещи — это вся природа, включая небесные тела, земные тела — не­живые, растения, животные, а также тело челове­ка. Мыслящая вещь, или субстанция, вся сущность или природа которой состоит в одном мышлении, — это душа. Она «всецело и поистине раздельна с моим телом и мо­жет быть или существовать без него»¹⁵.

Тело животного и человека Декарт описывал как фи­зик, опираясь на науку своего времени: «все тепло и все движения, которые у нас имеются, поскольку они совер­шенно не зависят от мысли, принадлежат только те­лу» ¹⁶. О том, что эти движения не зависят от души, мы судим по тому, что «есть неодушевленные тела, кото­рые могут двигаться такими же и даже более разнооб­разными способами, чем наше тело, и которые имеют больше тепла и движений (из опыта нам известен огонь, который один имеет значительно больше тепла и дви­жений, чем какая-нибудь из частей нашего тела)». По­этому «то, что мы испытываем в себе таким образом, что сможем допустить это и в телах неодушевленных, должно приписать только нашему телу, наоборот, все то, что, по нашему мнению, никоим образом не может относиться к телу, должно быть приписано нашей ду­ше»¹⁷. Критерий, выбранный для различения функций души и тела, является субъективным.

Декарт называет «большой ошибкой», которую де­лало большинство¹⁸, когда связывало такие процессы, как движение и тепло, с душой. «Смерть никогда не на­ступает по вине души, но исключительно потому, что разрушается какая-нибудь из главных частей тела»³⁹.

¹⁴ Декарт Р. Избранные... С. 610. *⁵ Там же. С. 395.

¹⁶ Там же. С. 596.

¹⁷ Там же.

¹⁸ Там же. С. 597.

¹⁹ Там же.

Тело человека Декарт сравнивает с часами или иным автоматом, «когда они собраны и у них есть материаль­ное условие тех движений, для которых они предназна­чены со всем необходимым для их действия»²⁰. Дает­ся краткое описание «устройства машины нашего тела»,, объяснение некоторых его функций — пищеварения, кро­вообращения и других отправлений, которые являются общими для животных и для человека. В вопросах фи­зиологии,, как и природы в целом. Декарт—материа­лист. В объяснении влияния нервов на движения мус­кулов и работу органов чувств использует понятие о «животных духах». «Животные духи»—это «тела, не име­ющие никакого другого свойства, кроме того, что он» очень малы и движутся очень быстро, подобно частицам пламени, вылетающим из огня свечи»²¹ и составляют «телесный принцип всех движений частей нашего тела». которые, как было сказано выше, осуществляются без участия души. Причина всех движений в том, что не­которые мускулы сокращаются, а противоположные им растягиваются. Это происходит из-за перераспределение духов между мышцами, что возможно потому, что «в каждом мускуле имеются небольшие отверстия, через которые эти «духи» могут перейти из одного в другой»²². От этого мускул, из которого они выходят, растягива­ется и слабеет, а мускул, в который приходит больше духов, сокращается и приводит в движение ту часть тела, к которой он прикреплен. Чтобы понять, каким об­разом происходят движения мускулов, следует рассмот­реть строение нервов, при посредстве которых осущест­вляется движение. Нервы—это как бы трубочки, в кото­рых есть «сердцевина или внутреннее вещество, которое тянется в виде тонких ниточек от мозга, откуда оно бе­рет свое начало, до оконечностей других членов, с ко­торыми эти ниточки соединены»²³; оболочка, которая является продолжением той, которые покрывают мозг, и «животные духи», переносимые по этим трубочкам из мозга в мускулы. Ниточки, составляющие сердцевину нерва, всегда натянуты. Предмет, касаясь той части те­ла, где находится конец одной из нитей, приводит бла-

²⁰ Декарт Р. Избранные... С. 597.

²¹ Там же. С. 600.

²² Там же. С. 601.
^л Там же.

₈₁

тодаря этому в движение ту часть мозга, откуда эта ниточка выходит, подобно тому как движение одного конца веревки приводит в движение другой. Натяжение нити приводит к тому, что открываются клапаны отвер­стий, ведущих из мозга в нервы, направляющиеся к разным членам. Животные духи переходят в эти нервы, входят в соответствующий мускул, раздувают его, за­ставляя укорачиваться — и происходит движение. Та­ким образом, движение возникает в результате воздей­ствия предмета на тело, которое механически проводит­ся к Мозгу, а от мозга — к мускулам. Направленность «животных духов» каждый раз к определенным муску­лам объясняется характером внешнего воздействия, тре­бующего определенного, а не любого движения. Другой причиной направления течения животных духов являет­ся неодинаковая подвижность «духов» и разнообразие их частиц.

Таким чисто телесным механизмом объясняются не все движения, но только те, которые производятся без участия воли: ходьба, дыхание и вообще все отправле­ния, общие для человека и животного.

Объяснение непроизвольных движений представля­ет исторически первую попытку рефлекторного принци­па²⁴. В то же время в рефлексе как механизме, совер­шенно независимом от психики, проявляется механисти­ческая односторонность Декарта.

Животные, считал Декарт, не имеют душл. Вся слож­ность явлений, какую мы наблюдаем в поведении жи­вотных, в том числе высших, есть чистый автоматизм природы. Величайшим из предрассудков называет Де­карт мнение о том, что животные думают.

Главное соображение, убеждающее в том, что жи­вотные лишены разума, состоит в том, что, хотя между ними бывают одни более совершенные, чем другие, и хотя все животные ясно обнаруживают естественные движения гнева, страха, голода и т. п. или голосом, или движениями тела, тем не менее животные, во-первых, не имеют языка, и, во-вторых, хотя многие из них обна­руживают больше, чем человек, искусства в. некоторых действиях, однако, при других обстоятельствах они его

²⁴ На это указывал И. П. Павлов: «Общепризнано, что идея ефлекса идет от Декарта»///7авлое Я. Я. Поли. собр. трудов: I 5 т. М.; Л., 1949. Т. III. С. 443.

совсем не обнаруживают. «...Животные разума не име­ют, и природа в них действует согласно расположение их органов, подобно тому как часы, состоящие из ко­лес и пружин, точнее показывают и измеряют время». чем мы со всем нашим разумом»²⁵. Отрицание у жи­вотных психики нарушало преемственность между жи­вотными и человеком и с неизбежностью приводило к идее бога как порождающей человеческий разум.

Этот вывод был обусловлен также соображениями этическо­го характера и связан с религиозными догмами о бессмертии ду­ши. Идея бессмертия души, хотя и высказывается Декартом неод­нократно, но конкретно не раскрывается.

Вывод об автоматизме животных выступал в систе­ме Декарта конкретно-научным обоснованием философ­ского положения о независимом существовании телесной и душевной субстанций или по крайней мере об отдель­ном существовании телесной субстанции. Метафизиче­ские размышления Декарта о душе как самостоятельной субстанции не подкрепляются материалом положитель­ного описания такого существования, ибо, хотя по при­роде душа и может существовать 'раздельно от тела, в действительности она существует в связи с телом, но не с любым, а только с телом человека. О связи души и тела свидетельствует опыт, собственное самонаблюдение. Голод, жажда и т. п., восприятия света, цветов, звуков,. запахов, вкусов, тепла, твердости и пр. являются про­дуктом соединенной деятельности души и тела и назы­ваются страстями в широком смысле слова. Собствен­ные проявления души — это желания и воля. Они — действия души и не имеют отношения к чему-либо ма­териальному: не связаны с телесными процессами ор­ганизма, не вызываются каким-либо материальным пред­метом. Сюда же относятся внутренние эмоции души, на­правленные на «нематериальные предметы», например интеллектуальная радость от размышления о нечто* только умопостигаемом.

Душа соединена со всем телом, но наиболее ее дея­тельность связана с мозгом, точнее, по Декарту, не со­всем мозгом, а только с частью его, «расположенной глубже всех». Душа помешается в очень маленькой железе, находящейся в середине мозга; в силу своего

^{25 Декарт Р. Рассуждение... С. 52.}

положения она улавливает малейшие движения живых духов, которые «могут ее двигать весьма различно в -зависимости от различных предметов. Но и душа может вызвать различные движения; природа души такова, что она получает столько различных впечатлений, т. е. у нее бывает столько различных восприятий, что она производит различные движения в этой железе. И об­ратно, механизм нашего тела устроен так, что в зави­симости от различных движений этой железы, вызван­ных душой или какой-либо другой причиной, она дей­ствует на «духи», окружающие ее, и направляет их в поры мозга, которые по нервам проводят эти «духи» в мускулы. Таким путем железа приводит в движение части тела»²⁸.

Б объяснении механизма взаимодействия души и те­ла выступают глубокие противоречия философского учения Декарта. С одной стороны, утверждается, что душа имеет отличную и независимую от тела природу, с другой —тесно с ним связана; душа непротяженна и помещается в маленькой железе мозга. Так, в системе Декарта метафизические гипотезы и опытные наблюде­ния вступают в противоречие друг с другом²⁷.

Учение Декарта о душе и теле и об их субстанцио­нальном различии породили философскую психофизичё-. скую проблему: хотя различие между духовным и те­лесным признавалось и до Декарта, но четкого крите­рия выделено не было. Единственным средством позна­ния души, по Декарту, является внутреннее сознание. Это познание яснее и достовернее, чем познание тела. Декарт намечает непосредственный путь познания со­знания: сознание есть то, как оно выступает в самона­блюдении. Психология Декарта идеалистична.

Дуализм Декарта стал источником кардинальных трудностей, которыми отмечен весь путь развития осно­ванной на нем психологической науки.

²⁶ Декарт Р. Избранные... С. 613.

²⁷ После Декарта проблему взаимодействия души и тела пы
тались решить окказионалисты А. Гейлинкс (1625—1669) и
Н. Мальбранш (1638—1715): настоящее взаимодействие невозмож­
но, видимость же его производится простым вмешательством Бога.
Тело считается случайной или кажущейся причиной происходящих
в душе изменений и обратно. Это лишь окказия (cause per ос-
casionem) — повод для деятельности истинной причины, которая
в Боге.

_■84

Декарт дал рационалистическое учение о страстях. которые определял как «восприятия, или чувства, или душевные движения, особенно связанные с душой, вы­зываемые, поддерживаемые и подкрепляемые каким-ни­будь движением «духов»²⁸. Природа страстей двойствен­ная: они включают телесный компонент и мысль о пред­мете. Телесное начало придает страстям непроизвольный характер, а связь с мыслью позволяет управлять и вос­питывать страсти. Конкретно-научное учение Декарта о страстях включает такие вопросы: причины и источ­ники страстей, классификация страстей и их описание, воспитание чувств. Единственной причиной страстей яв­ляется движение животных духов, под влиянием кото­рых в теле происходят большие физиологические изме­нения. В связи с этим Декарт уделяет большое внима­ние психофизиологии чувств, описывает телесные прояв­ления, физиологические компоненты страстей (измене­ния пульса, дыхания и др.). Источники страстей разно­образны, но главным являются воздействия внешних предметов. Чувства, по Декарту, предметны, в этом их главная особенность.

Декарт различал первичные и вторичные страсти. Первичные страсти появляются в душе при ее соедине­нии с телом и суть следующие шесть: удивление, же­лание, любовь, ненависть, радость, печаль, Их назначе­ние— сигнализировать душе, что полезно телу, а что вредно. Они приобщают нас к истинным благам, если возникают на истинном основании, и совершенствуют нас. Все прочие страсти являются видами первичных и образуются при жизни.

Значение страстей велико. Они обеспечивают един­ство тела и души, «... приучают душу желать признан­ного природой полезным»²⁹. От них зависит наслажде­ние жизнью. Однако страсти имеют и недостатки. «Страсть не всегда приносит пользу, потому что име­ется много как вредных для тела вещей, не вызыва­ющих сначала никакой печали и даже радующих чело­века, так и других действительно полезных, но сначала неприятных вещей. Кроме того, добро и зло, связанные с этими вещами, кажутся более значительными, чем это есть на самом деле; они побуждают нас домогаться одно-

²⁸ Декарт Р. Избранные... С. 609. ^м Там же. С. 624.

85

го и избегать другого с большим, чем следует, рвени­ем»³⁰. Отсюда возникает задача воспитания страстей Декарт уверен в неограниченных возможностях челове­ка в отношении воспитания страстей: «...люди даже со слабой душой могли бы приобрести неограниченную власть над всеми своими страстями, если бы приложи­ли достаточно старания, чтобы их дисциплинировать и руководить ими»³⁴. Однако на страсть нельзя воздейст­вовать непосредственно: недостаточно одного желания для того, чтобы вызвать в себе храбрость или уничто­жить страх. Средствами в борьбе с нежелательными стра­стями являются разум и воля. От разума зависит зна­ние жизни, на котором основывается оценка предметов для нас, а от воли — возможность отделить мысль о предмете от движений животных духов, возникших от этого предмета и связать их с другой мыслью о нем. Воля может не подчиниться страсти и не допускать дви­жений, к которым страсть располагает тело. Например, если гнев заставляет поднять руку, чтобы ударить, воля может ее удержать; если страх побуждает ноги бе­жать, воля может их удержать, «приводя» доводы, убеж­дающие в том, что объект страсти сильнее, чем на са­мом деле. Так определенные суждения о добре и зле, т. е. бесстрастный компонент, своей духовной силой противодействуют телесному механизму, который дейст­вует по механическим законам. Если можно отложить действие, то в состоянии страсти полезно воздержаться от решения и заняться вопросами, пока время и досуг не помогут успокоиться волнению крови. Лучшим сред­ством овладения страстями является опыт. Следует вос­питывать у себя привычку поступать в жизни согласно определенным правилам. Практика обдумывания своих поступков в конце концов позволит и в неожиданных ситуациях действовать вполне однозначно.

_{Психология Б. Спинозы}

Новое решение проблем, выдвинутых Декартом, дал голландский философ-материалист Б. Спиноза (1632—1677). По оценке Гегеля, он снял дуализм, имеющийся в философии Декарта. Главное со-

³⁰ Декарт Р. Избранные... С. 662.

³¹ Там же. С. 623.

₈₆

чинение Б. Спинозы — «Этика». Название отражает эти­ческую направленность книги. Основная цель сочине­ния— помочь человеку выработать линию индивидуаль­ного поведения, открыть путь к свободной жизни. Эту задачу Спиноза стремился решить философски обосно­ванным путем. Книга изложена геометрическим спосо­бом, в виде лемм, теорем и др. Все начинается с по­нятия «субстанция». Здесь же начинается расхождение во взглядах Спинозы и Декарта. В отличие от Декарта Спиноза разработал монистическое учение. Есть одна субстанция. Он определяет ее как то, что существует само в себе и представляется само через себя. Она в самой себе содержит необходимость существования. «Су­ществование субстанции и ее сущность — это одно и то­же» ³². Спиноза различает сущность и существование. Сущность — это характеристика веши, то, без чего вещь перестает быть тем же самым. Существование — это есть она или нет. Все отдельные конечные вещи характери­зуются расхождением между сущностью и существова­нием. О каждой отдельной вещи можно сказать, что ее бытие случайно; в своем существовании она всецело де­терминирована извне. Субстанция в отличие от конеч­ных вещей содержит в себе существование, т. е. ей свой­ственно существовать. Из того, что сущностью субстан­ции является существование, Спиноза заключает о мно­гих ее свойствах. В отличие от отдельных вещей, она ни­чем не производится, она не сотворена, существует в силу самой себя, а не в силу другого какого-нибудь су­щества, она вечна, бесконечна, одна, в отличие от мно­жественности конкретных вещей. В ней нет целей, она действует только по необходимости, т. е. в соответствии с объективными закономерностями. Каждое из этих по­ложений доказывается в теоремах. Субстанцию Спиноза называл богом или природой; природа отождествляется с богом в том смысле, что является абсолютно самостоя­тельной и ничем не обусловленной, не сотворенной и веч­ной. Природа должна быть объяснена из себя самой. Понятие «субстанция» у Спинозы выступает как выра­жающее бытие вне нас существующей природы. Для бо­га в обычном смысле этого слова в системе Спинозы не остается места. Если Декарт объясняет существование материи актом божественного творчества, Спиноза ут-

^{32 Спиноза Б. Этика. М, 1936. С. 19.}

₈₇

верждает, что природа не нуждается в первоначальной причине. Это материализм.

Из бесконечной полноты природы логически должно проистекать бесконечное количество ее атрибутов (свойств), каждое из которых выражает некоторую сущность субстанции. Для человека познаваемы только два атрибута — протяжение и мышление: «...субстанция мыслящая и субстанция протяженная составляют одну и ту же субстанцию, понимаемую в одном случае под одним атрибутом, в другом — под другим»³³.

Каждая вещь как единичное проявление, частичка субстанции (ее модус) также имеет два атрибута: про­тяжение и мышление. Под атрибутом протяжения мы видим вещь как тело, со стороны мышления она высту­пает как идея этой вещи, ее духовная сторона, душа вещи. Поэтому они строго соответствуют друг другу. «Порядок и связь идей те же, что порядок и связь ве­щей»³⁴. Из сказанного, отмечает Спиноза, становится понятно не только то, что человеческая душа соединя­ется с телом, но также и то, что должно понимать под единством тела и души. Душа и тело составляют один и тот же индивидуум (мыслящее тело), представляемый в одном случае под атрибутом мышления, в другом — протяжения. Поэтому порядок и связь состояний тела, происходящих под влиянием взаимодействия с другими вещами, сообразны с тем, в каком порядке и связи рас­полагаются в душе представления и идеи вещей в виде представлений, ощущений, воли и других психических процессов.

Так Спиноза разрешил дуализм Декарта. В отличие от Декарта человеческое мышление он считал естествен­ным свойством, проявлением мышления как атрибута всей субстанции. Протяженность и мышление не воздей­ствуют друг па друга (как у Декарта), а соответству­ют друг другу и в этом соответствии неотделимы друг от друга и от субстанции.

Оба атрибута действуют совместно в каждом явле­нии согласно вечной необходимости, которая есть при­чинная связь в природе. Поэтому порядок и связь идей таковы же, как порядок и связь вещей.

³³ _{Спиноза Б. Этика... С. 41.}

³⁴ _{Там же.}

₈₈

У Спинозы есть указания на разную степень совер­шенства животных и человека. Из этого следует, что мышление как атрибут субстанции нельзя представлять по образцу и подобию человеческого мышления. Чело­веческое мышление — это частный случай мышления как атрибута субстанции. В природе существуют разные формы мышления. Степень совершенства мышления Спиноза связывает с большей или меньшей способ­ностью тела к действию: мышление выступает функци­ей действия тела в мире вещей. Такая трактовка начи­сто отвергает параллелистическое толкование учения Спинозы, ибо мышление объясняется не из структурно-анатомической организации, а связывается с формой действия в мире внешних тел. В домарксистской фило­софии это — высшее материалистическое решение проб­лемы духа и материи и представляет выход из тупика дуализма. Система Спинозы — материалистический мо­низм. Субстанция протяженная, и она же может мыс­лить. Нет особой духовной субстанции. Однако пробле­му соотношения материи и мышления Спиноза не мог разрешить до конца. Единство материи и мышления мыслится вечным. В связи с этим возникают трудности с ответом на ряд вопросов: всякое ли проявление суб­станции имеет душу, какова функция (необходимость) психики и др.

На основе учения о субстанции Спиноза решает проблемы познания и аффектов. Различаются четыре способа приобретения познания: понаслышке либо па какому-нибудь другому произвольному признаку; от бес­порядочного случайного опыта; путем заключения от общего положения к частному случаю, по следствию — о причине и т. п.; непосредственное восприятие сущно­сти вещи через познание ее ближайшей причины. В «Этике» эти способы познания объединяются в три рояа познания. Первые два способа образуют познание .первого рода. Это мнение и воображение; существуют в форме образа. Это смутное искаженное познание: во всех этих случаях душа воспринимает внешние тела че­рез состояния собственного тела, так что в образах сме­шано то, что идет от вещей, и то. что — от своего тела. Продуктом познания первого рода являются также абстрактные, т. е. неполные, понятия отдельных вещей (например, понятие человека, лошади, собаки и т. п.). Познание второго рода — разум дает общие идеи о су-

₈₉

щественных свойствах вещей. Они составляют основа­ние для наук. Их недостатком является отрыв от кон­кретных индивидуальных особенностей объектов, кото­рые они обозначают. Познание третьего рода — интуи­тивное познание. Дает знание сущности вешей, при ко­тором существенное и индивидуальное выступают в лх подлинном единстве в форме конкретных идей. Так Спи­ноза намечает движение познания от абстрактного к конкретному, развитое позже в диалектическом мате­риализме.

На основе монизма в учении о субстанции и учения о познании дается анализ аффектов По оценке Л. С. Вы­готского: «Именно Спиноза боролся за естественное де­терминистическое материалистическое причинное объяс­нение человеческих страстей. Именно он явился тем мыслителем, который впервые философски обосновал самую возможность объяснительной психологии челове­ка как науки в истинном смысле этого слова и начертал пути ее дальнейшего развития»³⁵. Учение об аффектах включает вопросы: о происхождении и природе аффек­тов (определение, классификация), о человеческом раб­стве или о силе аффектов (оценка), о могуществе ра­зума или о человеческой свободе (о борьбе с аффекта­ми). Спиноза рассматривает аффекты как естественные проявления природы. «... Из природы человеческого те­ла необходимо следуют аффекты; из природы человече­ского духа следуют идеи этих аффектов; поэтому из су­щества человеческой природы необходимо следуют аф­фекты»³⁶. Взятые под атрибутом протяжения аффекты — это состояния тела, в которых вследствие воздействия других тел преувеличивается или преуменьшается дей­ствительная возможность этого тела существовать и дей­ствовать. Рассматриваемые иод атрибутом мышления аффекты — это ложная, внушенная окружающими веща­ми идея, в которой утверждается большая или меньшая,. чем на самом деле, способность тела существовать и действовать. Впоследствии это положение Спинозы о динамогенном влиянии эмоций получило эксперимен­тальное подтверждение.

Спиноза выделяет три основных аффекта: желание* удовольствие, неудовольствие. Подчеркиваются их раз­личия в зависимости от объектов, со стороны которых

³⁵ Выготский Л. С. Собр. соч.: В 6 т. Т. 6. М., 1984. С. 297.

³⁶ Спиноза Б. Этика... С. 46.

₉₀

человек подвергается воздействиям. Из первичных аф­фектов образуется все многообразие страстей на основе трех принципов: путем изменения нашего представле­ния о предмете; через сопереживание, по ассоциации. Аффекты разных людей имеют индивидуальные чер­ты и отличаются настолько, насколько сущность одно­го человека отличается от сущности другого. Большое место занимает проблема оценки аффекта. Спиноза не согласен со стоиками в том, что аффекты абсолютно за­висят от человеческой воли и можно безгранично уп­равлять ими. Опыт учит, что для ограничения и обузда­ния аффектов требуются немалый навык и старание. В связи с этим отмечается сила, власть аффектов над людьми. Аффекты определяют действия и поступки че­ловека. По своей силе и ценности аффекты неодинако­вы. Есть аффекты, приносящие пользу,— удовольствие, веселость и т. п.— они увеличивают способности тела. Есть аффекты, приносящие вред,— сострадание, нена­висть и т. п.— они угнетают человека. Но независимо от этого различия все аффекты вводят человека в за­блуждение и ставят его в зависимость от вещей. «Че­ловеческое бессилие в укрощении и ограничении аффек­тов я называю рабством. Ибо человек, подверженный .аффектам, уже не владеет сам собой, но находится в руках фортуны, и притом в такой степени, что он, хотя и видит перед собой лучшее, однако принужден следо­вать худшему»³⁷. По мысли Спинозы, человеческое раб­ство не в могуществе страстей, а в том, что их могуще­ство сильнее, чем сила познания. Так как аффекты пре­пятствуют жизни согласно разуму, от них необходимо освобождаться, как необходимо освобождаться от вся­кого рабства. Поскольку невозможно приспособить к се­бе внешние нам вещи — все они не зависят от нас, толь­ко познание определяет наше могущество. С его по­мощью раскрывается истинная природа вещей. Но од­ного познания недостаточно. Из укрощения аффектов, замечает Спиноза, не возникает блаженства. При позна­нии высшего рода, т. е. второго и третьего рода, возни­кает новый особый аффект — высшее удовлетворение — блаженство, интеллектуальная любовь к миру. Возник­новение этого аффекта и составляет условие обуздания страстей. Так утверждается мысль о необходимости

³⁷ Спиноза Б. Этика... С. 39.

₉₁

единства аффекта и интеллекта, в противоположность отрицательной оценке роли чувств в познании, которой придерживался до него Ф. Бэкон.

Таким образом, свобода состоит не в том, чтобы слег. довать своим аффектам, как обычно думают, а в позна­нии необходимости и в подчинении этой необходимости. Свобода как идеал человеческой жизни есть плод по­знания. Спиноза заканчивает «Этику» словами: «Если же путь, который я показал ... и кажется трудным, од­нако все же его можно найти»³⁸. В понимании Спино­зой свободы проявляется рационализм и созерцатель­ность.

Психология Спинозы — новый, важный после Декар­та, шаг в становлении проблемы сознания как объекта психологического изучения. Вместе они составляют ра­циональную линию в трактовке сознания.

_{Глава II}

_{ОФОРМЛЕНИЕ}

ЭМПИРИЧЕСКОЙ ПСИХОЛОГИИ

_{В ФИЛОСОФСКИХ УЧЕНИЯХ XVII В.}

Развитие производства и науки потре­бовало, однако, новой теории, которой стал эмпиризм. Эта теория оформляется в Англии в связи с ее превра­щением в капиталистическую страну, вместе с развити­ем промышленности и опытного естествознания. Родо­начальником эмпирического направления явился Ф. Бэ­кон, продолжателем — Т. Гоббс. К. Маркс назвал его систематиком бэконовского материализма. Окончатель­но эмпиризм оформляется у Дж. Локка.

Т. Гоббс (1588—1679) выступил против учения Де­карта о двух субстанциях. Субстанция и тело означа­ют одно и то же, поэтому «бестелесная субстанция» суть слова, которые при соединении взаимно уничтожают од­но другое, как если бы человек сказал: «бестелесное те­ло». Под телесным бытием подразумевается существо­вание, без остатка определимое в отношении простран­ства, времени, числа и движения. Все так называемые чувственные качества являются лишь разнообразными движениями материи внутри вызывающего их объекта. То же и человек: свойственные ему явления сознания

³⁸ _{Спиноза Б. Этика... С. 222.}

₉₂

нельзя отнести за счет души, они лишь проявления дви­жения тела. Человек — это тело в ряду бесчисленного множества природных тел. Его движения — это реаль­ность. Сознание — параллельно возникающие проявле­ния этих движений. Ощущения — это проявление дви­жений в наших органах чувств, которые возникают под влиянием внешних предметов. «Причиной ощущения яв­ляется внешнее тело (объект), который давит на соот­ветствующий каждому ощущению орган непосредствен­но (как при вкусе и осязании) или опосредованно (как при зрении, слухе, обонянии). Это давление, продолжен­ное внутрь посредством нервов до мозга и сердца, вы­зывает здесь сопротивление или обратное давление или усилие сердца освободиться. Так как это усилие направ­лено вовне, то оно кажется нам чем-то находящимся снаружи. И это кажущееся или этот призрак люди на­зывают ощущением»¹. Удовольствие — это проявление движения в сердце.

Таким образом, психика — это тень реальных мате­риальных процессов, она — эпифеномен. Вывод являет­ся результатом механистического понимания соотноше­ния психики и мозга в духе параллелизма. Всю психи­ку Гоббс сводит к образам. Начало всех представле­ний— ощущение. Представление воображения — это ос­лабленные ощущения. Память — тоже представление, когда мы хотим обозначить, что оно отошло в прошлое. Понимание — это образ, который возникает под влия* нием слова. Мышление суть течение образов, связь представлений в соответствии с правилом ассоциаций. «ьсе представления суть движения внутри нас, явля­ющиеся остатками движений, произведенных в ощуще­нии, и те движения, которые непосредственно следуют друг за другом в ощущении, продолжают следовать в том же порядке и по исчезновении ощущения, так что если предыдущее движение снова имеет место и являет­ся преобладающим, последующее в силу связанности движимой материи следует за ним таким же образом, как вода на гладком столе следует в том направлении, в котором какая-либо капля ее водится пальцем. Одна­ко так как за одной и той же воспринятой вещью в ощу­щении иногда следует одна вещь, а иногда — другая, то с течением времени случается, что, представляя себе

^{* Гоббс Т. Левиафан. М., 1936. С. 40.}

₉₃

одну вещь, мы не можем сказать с уверенностью, какое будет наше ближайшее представление. Одно лишь мож­но сказать с уверенностью, а именно, что это будет не­что, следовавшее за имеющимся у нас представлением в то или иное время раньше»². Таким образом, мышле­ние— это не особый, не сенсорный процесс: человече­ский ум не имеет никакого другого движения, кроме ощущения, представления и связи представлений. Идеи, которые не могут быть выражены в образах, пустые звуки. Гоббс ограничивает человеческое познание явле­ниями, что логически вытекает из установок эмпиризма и сенсуализма.

Составной частью психологических взглядов Гоббса является учение о способностях. Оно выступает в ост­ром политическом значении. Гоббс доказывает, что лю­ди не имеют врожденных преимуществ друг перед дру­гом, выступая тем самым выразителем интересов бур­жуазии, предоставляя ей научное обоснование для борь­бы с феодальной идеологией наследственных преиму­ществ.

Возникает вопрос о причинах, порождающих еже­дневно наблюдаемые различия в способностях и талан­тах. Физические различия между людьми, хотя и суще­ствуют, но они не настолько значительны, чтобы могли давать решающее преимущество одному человеку пе­ред другими людьми. Различия между людьми в отно­шении ума складываются прижизненно или в неоргани­зованной житейской практике без какого-либо метода и культуры обучения (природный ум, по терминологии Гоббса), или формируются путем систематического обу­чения наукам (по Гоббсу, благоприобретенный ум). По мысли Гоббса, если бы люди были поставлены в оди­наковые условия, они приобрели бы одинаковый ум. Однако в уме есть один компонент, по которому люди существенно отличаются друг от друга, собственно, даже и не умственный компонент, но неразрывно связанный с ним — некоторая активность, инициативность или, на­оборот, пассивность, индифферентность. «Причины раз­личий ума кроются в страстях ... ибо мысли играют по отношению к желаниям роль разведчиков и лазутчиков, ищущих путей к желанным вещам»³.

² Гоббс Г. Левиафан... С. 47.

³ _{Там же. С. 80.}

₉₄

От эпифеноменализма Гоббса начинается бессубъ­ектная психология, в которой сознание рассматривается как картина механического сплетения его содержаний. Понятие «личность» не имеет психологического содер­жания и вводится для решения вопроса о вменяемости при рассмотрении совершенных человеком действий. Личностью является тот, чьи слова или действия рас­сматриваются как его собственные.

Настоящим «отцом» эмпирической психологии явля­ется Джон Локк (1632—1704), выдающийся английский философ, педагог, врач по образованию, крупный поли­тический деятель (К- Маркс назвал его защитником ин­тересов буржуазии и идеологом классового компромис­са 1688 г.). В 1690 г. вышло основное философское со­чинение Дж. Локка «Опыт о человеческом разуме» (4-е изд., 1700 г.). Еще при жизни Локка книга была переведена на французский язык и оказала сильное влияние на развитие французской философии и психо­логии.

Целью Локка было исследование происхождения до­стоверности и объема человеческого познания. Все на­чинается с критики теории врожденных идей. Она на­правлена в основном против средневекового схоластиче­ского учения, которое признавало врожденность наибо­лее общих принципов и понятий, но также и против Де­карта. Всем доводам в защиту врожденности знания Локк противопоставляет положение о возможности до­казать его происхождение. Душу человека Локк рас­сматривает как некоторую пассивную, но способную к восприятию среду, сравнивает ее с Чистой доской, на которой ничего не написано, или с пустой комнатой, в которой ничего нет. Источником знаний является опыт как индивидуальная история жизни индивида. Локк. впервые обращается к самым началам духовной жизни, которые лежат в детстве. «Следите за ребенком с его рождения и наблюдайте за производимыми временем изменениями, и вы увидите, как благодаря чувствам душа все более и более обогащается идеями, все бо­лее и более пробуждается, мыслит тем усиленнее, чем больше у нее материала для мышления»⁴. Опыт имеет два источника. Первый источник Локк назвал ощуще­нием. Его объектом являются объекты природы, внеш-

^{* Локк Дж. Соч.: В 3-х т. Т. 1. М., 1985. С. 167.}

₉₅

ние материальные вещи; органом — внешнее чувство {зрение, слух и т. п.); продуктом — идеи. «Таким путем мы получаем идеи⁵ желтого, белого, горячего, холодно­го, мягкого, твердого, горького, сладкого и все те идеи, которые мы называем чувственными качествами». Вто­рым источником является рефлексия,) внутреннее вос­приятие, деятельность нашего ума. Его объектом явля­ются идеи, приобретенные ранее; органом (или оруди­ем) — деятельности (способности, по терминологии Лок-ка) нашего ума (восприятие, мышление, сомнение, вера, -рассуждение, желание и вся многообразная деятель­ность нашего ума); продуктом — идеи другого рода, ко­торые мы не могли бы получить от внешних вещей. Внутренний опыт дает как знания о внешнем мире, так еще в большей степени о нас самих.

Все идеи происходят или из одного, или из другого источника. Локк различает, но не отделяет их друг от друга: ощущение — начало познания, рефлексия возни­кает после и на основе ощущений. Следовательно, в ко­нечном счете ощущение является источником всякого знания. «Нет ничего в разуме, чего не было бы в чув­стве» — этот сенсуалистический тезис, который выска­зывали еще Гоббс и Гассенди, защищает и материали­стически разрабатывает Локк. Деление опыта на внеш­ний и внутренний дало начало интроспективной психо­логии как науке о внутреннем опыте, методом которой является интроспекция.

Идеи, по Локку, бывают простые и сложные. Про­стая идея содержит в себе только одно представление или восприятие в уме, не распадающееся на различные идеи. Это элементы знания. Они составляют материал всего знания и доставляются душе двумя указанными путями — через ощущение и рефлексию. С Локка начи­нается атомистическая элементаристская установка в исследовании содержания сознания; простое первично, сложное вторично и производно от него. В учении о простых и сложных идеях Локк рассматривает важные вопросы познания: соотношение идей и вещей, актив­ность познания.

Идеи мы имеем в душе. Им соответствуют качества в вещах. Локк различал три рода качеств: первичные,

⁵ Познание, по Локку, имеет дело с идеями, которые он опре­деляет как непосредственные объекты ума (духа).

₃₆

вторичные» а также третичные, которые, по существу, сводятся к вторичным, так что основное различие про­изводится между первичными и вторичными качествами. Первичные качества — это реальные, совершенно неот­делимые качества независимо от того, воспринимаем мы их или нет. Порождаемые ими простые идеи — плотно­сти, протяженности, формы и др.— точно воспроизводят их. Вторичные качества — это цвета, звуки, запахи и т. д., на деле в вещах не находятся, они существуют, пока мы ощущаем, и зависят от первичных, а именно от объема, формы, строения и движения частиц. «Пер­вичные качества есть подобия, вторичные считаются, но не бывают подобиями, третичные и не считаются и не бывают ими»⁶. Деление качеств на первичные и вторич­ные содержит возможность идеалистического отрыва ощущения от объекта. Как писал В. И. Ленин, «и Берк­ли, и Дидро вышли из Локка»⁷. При восприятии про­стых идей разум по большей части пассивен* «разум также мало волен не принимать эти простые идеи, ког­да они представляются душе, изменять их, когда они за­печатлелись, вычеркивать их и создавать новые, как ма­ло может зеркало не принимать, или изменять, или сти­рать образы или идеи, которые вызывают в нем постав­ленные перед ним предметы»⁸. Хотя Локк не всегда по­следователен и при описании простых идей рефлексии говорит о том, что ум часто бывает не вполне пассив­ным, все же в целом он верен тезису о пассивности по­знающего субъекта при восприятии простых идей: внеш­ние воздействия влияют на сознание, минуя деятель­ность познающего субъекта. Здесь же проступает мысль о том, что активность в познании является причиной от­хода от адекватного познания объекта. Современные исследования в области философии и психологии по­знания убедительно показали несостоятельность такого подхода. В них установка на предметно-ориентирован­ное познание оценивается как натуралистическая; для объяснения работы сознания привлекается механизм рефлексии.

В отличие от простых сложные идеи суть их сочета­ния, соединенные вместе под одним общим именем.

^в Локк Дж. ... Т. 1. С. 190.

⁷ Ленин В. Я. Поли. собр. соч. Т. 18. С. 127.

⁸ Локк Дж. ... Т. 1. С. 168.

4 -4. Я. Ждан 97

Сложные идеи образуются умом произвольно в резуль­тате следующих действии: соединение, суммирование простых идей; сопоставление, сравнение; обобщение че­рез предшествующую абстракцию. Локк дал схему процесса обобщения, которое включает следующие опе­рации. Сначала эмпирически выделяются по возможно­сти все единичные объекты, о которых мы хотим полу­чить общее понятие. Эти объекты расчленяются на со­ставляющие их свойства, затем сравниваются по этим свойствам. После этого идеи, которые не повторяются в объектах, выделяются и отбрасываются (это называется абстрагированием). Затем абстрагируются, т. е. выде­ляются, те идеи, которые повторяются во всех объектах. Эти идеи суммируют, что дает совокупность идей, со­ставляющую искомую нами сложную общую идею, ко­торая обозначается словом. Локкова теория восхожде­ния от простых идей к сложным путем выделения того общего, что имеют между собой единичные вещи и фак­ты, в течение долгого времени использовалась в прак­тике научного исследования. Однако этой теории свой­ственна ограниченность, упрощенная трактовка общего. Психологическую критику эмпирической теории обоб­щения дал В. В. Давыдов и противопоставил ей теоре­тическое обобщение⁹.

Одним из механизмов образования сложных идей Локк назвал ассоциацию. Он впервые ввел термин «ас­социация идей» (само явление описывалось и раньше, еще в античности). По Локку, ассоциация — это невер­ное, т. е. не отвечающее естественному соотношению, соединение идей, когда «идеи, сами по себе не родствен­ные, в умах некоторых людей соединяются так, что очень трудно разделить их. Они всегда сопровождают друг друга, и как только одна такая идея проникает в разум, вместе с ней появляется соединенная с ней идея...»¹⁰. Примерами являются все наши симпатии, ан­типатии, идеи домовых и т. п. Такая связь приобрета­ется в силу воспитания и привычки, а разрушается от времени. Задача воспитания заключается в том, чтобы предупреждать у детей образование нежелательных связей сознания. Несмотря на то что Локк ввел поня­тие ассоциаций ограниченно, после него этот механизм

⁹ Давыдов В. В. Виды обобщения в обучении. М., 1972; его же. Проблемы развивающего обучения. М, 1986. » Локк Дж. ... Т. 1. С. 451.

₉₈

сознания получил наибольшую разработку, на базе ко­торой возникла и развивалась ассоциативная психоло­гия.

Локк рассматривает сознание как обязательный при­знак душевных явлений. «Невозможно, чтобы кто-ни­будь воспринимал, не воспринимая, что он воспринима­ет»¹'¹. Сознание рассматривается также как некая ду­ховная сила, которая объединяет наличные пережива­ния, делает из них личность. «Личность есть разумное мыслящее существо, которое имеет разум и рефлексию и может рассматривать себя как себя, как тоже самое мыслящее существо, в разное время и в различных мо­ментах только благодаря сознанию, которое неотдели­мо от мышления» ¹².

Учение Локка возбудило споры и завоевало огром­ную популярность. Большой интерес представляет поле­мика с Локком немецкого философа-идеалиста и уче­ного Г. Лейбница (1646—1716).

Свое решение психофизической проблемы Лейбниц называет гипотезой «предустановленной гармонии»¹³: ду­ша и тело подчинены собственным законам. «Души дей­ствуют согласно законам конечных причин посредст­вом стремлений, целей и средств. Тела действуют по за­конам причин действующих (производящих) или дви­жений. И оба царства — причин действующих и причин конечных — гармонируют между собой» ^ы. Объяснить естественным образом соединение или, скорее, согла­сие души с органическим телом нельзя, никакого воз­действия на душу извне быть не может, душевная жизнь регулируется только своим собственным началом. Но «они сообразуются в силу гармонии, предустановленной между всеми субстанциями, так как все они суть выра­жения одного и того же универсума» ¹⁵. Учение о пре­дустановленной гармонии является одним из вариантов параллелизма.

Основные направления спора, который возник меж­ду Лейбницем и Локком, следующие. «Наши разногла­сия касаются довольно важных вопросов. Речь идет о том, действительно ли душа сама по себе совершенно

» Локк Дж. ... Т. 1. С. 387.

¹² Там же.

*³ Лейбниц Г. Соч.: В 3 т. Т. 2. М., 1983. С. 582.

_{" Там же. Т. 1. М, 1982. С. 427.}

¹⁵ _{Там же.}

_4*

₉₉

чиста, подобно доске, на которой еще ничего не написа­ли (tabula -rasa), как это думают Дрис.тотель и наш ав­тор, и действительно ли все то, что "начертано на ней, происходит исключительно из чувств и опыта, или же душа содержит изначально принципы различных поня­тий и теорий, для пробуждения которых внешние пред­меты являются только поводом, как это думаю я вме­сте с Платоном, а также схоластами...» ¹⁶. Вместо срав­нения с чистой лоской Лейбниц использует образ глы­бы мрамора, прожилки которого уже содержат основные контуры будущей фигуры: художник лишь удаляет все, мешающее им выступить. Лейбнил признает врожден­ные интеллектуальные идеи, склонности, предрасполо­жения. Лейбниц верно указал на невозможность объ­яснить только из индивидуального опыта приобретение всех знаний, в том числе всеобщих и необходимых по­нятий, как это думал Локк. Однако собственное объяс­нение Лейбница посредством апелляции к врожденным идеям не открывает действительных источников этих понятий.

По Локку, в познании простых идей разум пассивен и целиком определяется предметным миром; По Лейб­ницу, «активность имеется также и в ощущениях, по­скольку они дают нам более отчетливое восприятие, а стало быть повод кое-что заметить и, так сказать, раз­виваться» ^,7. Это—апперцепция, особая сила духа, ко­торая вместе с воздействиями извне определяет наше познание и поведение, «совместное действие внутренних предрасположений и внешних впечатлений ... детермини­рует нас к принятому решению» ¹⁸. Она дает нам мысль о том, что называется Я. Апперцепция — условие собст­венно человеческого познания (и у него действует непо­стоянно: «невозможно рефлексировать постоянно»¹⁹).

Апперцепцию как активность, которая присоединяет­ся к перцепции, Лейбниц трактует абстрактно-идеали­стически, лишь констатируя, но не раскрывая ее приро­ды. Введенное Лейбницем понятие апперцепции имела продолжение в немецкой философии и психологии (И. Кант, Г. Гербарт, В. Вундт).

¹⁶ Лейбниц. ... Т. 2. С. 48. » Там же. С. 213.

¹⁸ _{Там же. С. 199.}

¹⁹ _{Там же. С. 118.}

₁₀₀

Различие перцепции и апперцепции связано еще с одним понятием, которое вводит Лейбниц — бессозна­тельного. Лейбниц выступил против локковско-картези-анской идеи об отождествлении всей психики с сознани­ем и впервые в истории произвел различие между бес­сознательными и сознательными состояниями духа. «.„Картезианцы сделали большую ошибку, считая за ничто неосознаваемые восприятия»²⁰, потому что «убеж­дение в том, что в душе имеются лишь такие восприя­тия, которые она осознает, является величайшим источ­ником заблуждений»²¹. Согласно Лейбницу, все в мире подчиняется закону непрерывности. Природа не делает скачков. Неорганическое и органическое, растение и жи­вотное, животное и человек лишь кажутся противопо­ложностями; при ближайшем же рассмотрении они ока­зываются соседними ступенями, связанными между со­бой непрерывным прогрессом. Этот общий закон Лейб­ниц применяет и к душевной жизни. Она также непре­рывна. Наряду с ясно сознаваемыми — апперцепируемы-ми — восприятиями в душе есть бесчисленные малоза­метные восприятия, «которые недостаточно выделяются, чтобы их можно было осознавать или вспомнить, но они познаются по вытекающим из них определенным следствиям ... мы мыслим одновременно о множестве вещей, но обращаем внимание на наиболее выделя­ющиеся мысли»²². Все непроизвольные поступки явля­ются результатом действия малых восприятий. Они оп­ределяют наши вкусы. Из малых восприятий возника­ют сознательные желания и страсти. Малые восприятия не сознаются ввиду их недостаточной силы, но «мы мог­ли бы отлично сознавать их и размышлять над ними, если бы от этого нас не отвлекало их множество, или если бы они не оттеснялись, или вернее не затемнялись более сильными восприятиями»²³. Сознание не отлича­ется от бессознательного какой-то особой сущностью, в душе происходят постоянные переходы сознательных представлений в бессознательные и обратно.

Полемика между Лейбницем и Локком углубляет решение вопросов, касающихся природы человеческого

²⁰ Лейбниц Г. ... Т. 1. С. 415.

²¹ _{Там же. Т. 2. С. 117.}

²² _{Там же. С. 112—113.}

²³ _{Там же. С. 133.}

₁₀₁

сознания, и еще раз иллюстрирует положение В. И. Ле­нина о том, что «философский идеализм есть только че­пуха с точки зрения материализма грубого, простого,

_{метафизичного»}²⁴_.

Глава III

СТАНОВЛЕНИЕ АССОЦИАТИВНОЙ ПСИХОЛОГИИ

В XVIII в. английская психология раз­вивалась от эмпиризма Локка к ассоцианизму в трудах Беркли, Юма и Гартли. Дж. Беркли (1685—1753) был непосредственным последователем Локка и шел от сен­суализма к субъективному идеализму. Для психологии интересен теорией зрительного восприятия пространства («Опыт новой теории зрения», 1709). Считалось, пишет Беркли, что зрение дает идеи света, цветов, простран­ства, фигуры, движения. В частности, так писал Дж. Локк. Однако, указывает Беркли, нам лишь ка­жется, будто мы непосредственно видим протяженные тела в пространстве, в трех его измерениях. На самом деле расстояние, т. е. удаленность предметов от нас и сам факт, что они находятся вне нас, величина предме­тов, положение предметов в пространстве друг относи­тельно друга глазом не воспринимаются. Пространст­венные характеристики вещей даются нам посредством мышечных ощущений, возникающих от поворота глаз, от напряжения его мышц. В опыте зрение всегда сопро­вождается двигательными, мускульными ощущениями, которые Беркли называет осязанием, включая сюда и собственно осязание, и двигательные ощущения от са­мого воспринимающего органа. Зрение и осязание всту­пают в связь (это же характерно и для слуха). Ассо­циация между ними становится привычной в силу час­того повторения. Поэтому впоследствии собственно осязаемые качества — расстояние, величина, фигура на­чинают восприниматься и зрительно. Таким образом то, что мы называем зрительными ощущениями, есть комби­нация собственно зрительных и осязательных ощущений. Видимое восприятие пространства трактуется как зна-

²⁴ Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 29. С. 322. 102

ки ранее приобретенных через осязание идей. Беркли сравнивает зрительные образы с языком: зрение стало для осязания языком, стало выражать содержание ося­зательного опыта. В сравнении зрительных идей с язы­ком подчеркивается условность зрительных ощущений, их знаковая природа. Однако, поскольку эта связь об­разуется в опыте, она обеспечивает правильное поведе­ние. В этом заключается ее биологическая полезность. Сформулированная Беркли теория была развита в эм­пирической психологии в XIX в., особенно А. Бэном, ко­торый подчеркивал роль мышечных ощущений в обра­зовании зрительных представлений пространства.

Англичанин Д^К)^ (1711—1776), в философии по­следователь Д^сГьеркли, в «Трактате о человеческой природе» (1739) и в труде «Исследование о человече­ском познании» (1748) развил понятие ассоциации и попытался представить все человеческое познание как ассоциацию идей. Юм делит все состояния сознания на «впечатления» и «идеи», их отражения. Идеи — это более слабые впечатления, которые мы используем в мышле­нии и рассуждении. Идеи могут быть простыми и слож­ными. Сложные идеи образуются путем ассоциаций. Вместо действий ума по образованию сложных идей, как этому учил Локк, Юм объясняет всю работу познания механизмом ассоциаций. Он дает следующую их клас­сификацию. Ассоциации случайные и неправильные суть только ассоциации по закону смежности в простран* стве или во времени, а сочетания идей естественные и правильные — это ассоциации по закону сходства и при­чинности. Все эти ассоциации встречаются в повседнев­ной жизни. Они же лежат в основе научного мышления. Причинно-следственные отношения сводятся к привыч­ной последовательности явлений. Знание отношений при­чинности не является априорным, но устанавливается в опыте следующим образом. Однажды такой-то объект сопровождается таким-то действием (например, хлеб на­сытил нас). В следующий раз и затем всегда такой же (хотя уже не тот же самый) объект всегда сопровож­дался таким же действием. В результате рождается уве­ренность, что и впредь подобные объекты будут вызы­вать такие же действия, т. е. что одно является причи­ной другого. Принципом, принуждающим сделать этот вывод, является привычка, или принцип ассоциации. «Действия этого притяжения даны, причины — не извест-

₁₀₃

^{Рис. 1. Д. Гартли (1705—1757)}

ны»'¹. Кант считал гениально поставленной саму проб­лему: как можно перейти от чувственного опыта, кото­рый всегда имеет дело с частным случаем, к наиболее общим понятиям и отношениям, имеющим всеобщий и необходимый характер. Но он не согласился с реше­нием Юма и ввел, наряду с опытным, априорное зна­ние².

Английский врач и священник Д. Гартли (1705— 1757) также воспринял идеи Локка об опытном проис­хождении душевной жизни, развил его представление об ассоциациях и дал первую законченную систему ассоциа­тивной психологии. При ее построении он опирался так­же на И. Ньютона, некоторые физические представления которого были использованы им для обоснования гипо­тезы о физиологических механизмах душевных процес­сов. В главном труде — «О человеке, его строении, его обязанностях и его упованиях» (1749)—Гартли разви­вает учение о психике как естественном начале. Все ду­ховные способности (восприятие и др.) объясняются че­рез обращение к органической структуре мозга. Суще­ствуют три основных простейших элемента душевной жизни: ощущения (сенсации), идеации (идеи ощуще-

¹ Цит. по: Ивановский В. Н. Ассоцианизм психологический и
гносеологический. Казань, 1909. С. 156—157.

² Кант И. Соч.: В 4 т. Т. 4 (1). М., 1965. С. 130.

₁₀₄

ний, т. е. повторение ощущений без предметов), простей­ший аффективный тон (аффекции)—удовольствие, не­удовольствие. Из этих трех основных элементов строится душевная жизнь с помощью механизма ассоциации. В основе элементов и этого психологического механизма ассоциаций лежат вибрации, т. е. материальные физио­логические процессы, возникающие в веществе нервов и мозга под влиянием внешних воздействий. Вибрации различны и отличаются по степени, роду, месту и на­правлению. Различиям в вибрациях соответствуют все разнообразие наших первоначальных простых идей и ощущений, представлений и чувствований. Из них с по­мощью механизма ассоциации образуются все психиче­ские явления. «Если две различные вибрации происхо­дят в мозгу в одно и то же время, то вследствие того, что возбуждение из участков распространяется во все стороны, они оказывают воздействие друг на друга, Между двумя центрами прокладывается более прочная связь. Тогда в последующем, если по какой-нибудь при­чине будет вызвана одна из вибраций, вызывается дру­гая вибрация. Это соответствует процессу вызывания од­ной идеи при помощи другой»³. Таким образом, ассо­циации являются пассивным отражением нервных свя­зей в мозгу. Сочетаются собственно не ощущения или идеи, а состояния мозга, которые сопровождаются ими — вибрации. «Вибрации должны заключать в себе ассоциа­цию как свое следствие, а ассоциация должна указывать на вибрации как на свою причину»⁴. Поскольку нервные связи могут быть или одновременными, или последова­тельными, постольку, по Гартли, и ассоциации бывают только одновременными и последовательными: они есть чисто механические образования. На основе ассоциаций образуются все сложные представления, явления памя­ти, понятия, суждения, произвольные движения, аффек­ты (страсти), воображение. При восприятии мы получа­ем ряд ощущений, которые соединены в силу того, что они объединены в самом предмете. Память — это воспро­изведение ощущений по ассоциации в том порядке и от­ношении, в каких они были получены. «Мы не обладаем способностью по желанию вызывать какую-либо идею,.

³ Английские материалисты XVIII века/Под ред. Б. В. Мееров-ского. В 3 т. Т. 3. М., 1968. С. 129. * Там же. Т. 2. М.. 1967. С. 299.

₁₀₅

но можем вспомнить о ней, поскольку есть связь при по­мощи прежних ассоциаций с теми идеями, которые сей­час находятся в духе. Вид человека наводит на идею его имени»⁵. Если воспроизведение идей происходит без со­блюдения порядка прежних реальных впечатлений, тог­да мы имеем дело с воображением. Весь порядок вос­произведения идей происходит объективно без участия субъекта. Частные вопросы, связанные с памятью (ухуд­шение памяти у стариков, забывание душевнобольными после выздоровления событий, происходивших в период заболевания, трудность что-либо вспомнить в состоянии усталости и т. п.), Гартли объяснял грубо материали­стически из состояний мозга. Главы о мышлении у Гар­тли нет: рассматривается понимание слов и предложе­ний. Слово сводится к набору звуков, значение — это ка­кая-то постоянная часть чувственных образов. Например, значение слова «белизна» образуется в результате вы­деления постоянного чувственного комплекса многих ве­щей (молоко, бумага, белье и т. п.). Понимание слова — это образование ассоциации между словом и значением, устанавливается в детстве, а также в процессе обучения наукам. Суждение складывается из понятий.

В системе Гартли нет мышления как процесса. Рас­сматриваются истины в науках, которые пассивно отра­жаются сознанием на основе механизма ассоциации. Но­вые мысли — это только новые комбинации старых про­стых идей или разложение сложных. «Когда мы дости­гаем сознания общих истин, это значит, что эта истина по ассоциации переносится на все частные идеи, которые охватываются этой идеей. Опыт показывает нам, что, когда мы строим такие заключения, мы не обманываем­ся»⁶.

Проблема страстей занимает большое место в психо­логии Гартли. Страсти рассматриваются в качестве дви­жущей силы поведения. Аффекты, достигшие известной степени интенсивности, побуждают к различным дейст­виям и в этом смысле могут быть обозначены термина­ми желания или отвращения. Желание же и отвращение на той ступени интенсивности, когда они сильны, чтобы вызвать действие, называется волей. Так Гартли, подоб-

⁸ Английские материалисты... Т. 3. С. 134. ⁶ Там же. С. 136.

₁₀₆

но всем предшественникам, частью различал, частью смешивал феномены, входящие в понятия чувствований, желаний и воли. Аффектов во врожденном состоянии не существует. Не существует врожденных дурных и благо­родных страстей. Страсти — продукт воспитания и воз­никают по механизму ассоциации между представлени­ем о вещи и аффекцией. Например, чувство страха пер­воначально неизвестно ребенку. Но, если однажды он испытает какой-то ущерб, «после этого идея страда­ния, оставшаяся в духе как воспоминание о полученном ущербе, ассоциируется с идеей обстоятельств, при кото­рой он получил этот ущерб...»⁷. Гартли дает классифи­кацию сложных страстей в соответствии с тем, откуда возникают удовольствие и страдание. Поскольку страсти выступают в качестве побуждений к действиям, знания об условиях воспитания страстей приобретают большое моральное значение: «на основе учения об ассоциациях мы узнаем, как беречь и улучшать хорошие аффекты и искоренять аморальные, исправлять то, что плохо»⁸.

С позиции ассоцианизма Гартли объясняет возникно­вение произвольных движений. По Гартли, от рождения в организме имеется набор первичных автоматизмов. Это движения, которые вызываются внешними раздра­жителями на основе врожденных готовых механизмов. Возбуждение каждого органа чувств всегда переходит в возбуждение соответствующей группы мышц. Если же раздражитель вызывает к тому же и ощущение, в мозгу одновременно возникают два очага (например, от осяза­тельного и от зрительного раздражителя), между кото­рыми в силу одновременности устанавливается ассоциа­ция. В дальнейшем одно зрительное впечатление вызы­вает соответствующее движение. Гартли различает три вида произвольных движений по степени легкости их вы­полнения: полупроизвольные, произвольные, вторичные автоматизмы.

Гартли дал естественное объяснение происхождения психических явлений. Эмоции, воля, интеллект, восприя­тие, память, воображение — «все они выводятся из внеш­них впечатлений, произведенных на внешнее чувство,. следов (или идей) этих впечатлений и их взаимных свя-

^{7 Английские материалисты... Т. 3. С. 136.}

⁸ _{Там же. Т. 2. С. 370.}

зей посредством ассоциации, взятых вместе и действу­ющих друг на друга»⁹.

Важная роль в истории ассоцианизма принадлежит философу, историку и естествоиспытателю Дж. Пристли (1733—1804). Пристли популяризировал теорию Гартли, а также боролся с его противниками и вульгаризатора­ми, главным образом с шотландской идеалистической школой здравого смысла.

⁹ Английские материалисты... Т. 2. С. 272.

_{Глава IV}

_{СТАНОВЛЕНИЕ}

ЭМПИРИЧЕСКОГО НАПРАВЛЕНИЯ ВО ФРАНЦУЗСКОЙ ПСИХОЛОГИИ XVIII В.

В XVIII в. происходит становление эм­пирической психологии во Франции. Этот процесс про­исходил под определяющим воздействием теории Локка об опытном происхождении человеческого знания и в полемике с Р. Декартом, а также другими рационали­стами. У истоков французской эмпирической психоло­гии стоят крупнейшие мыслители — философы Просве­щения. Это философы материалисты, атеисты Ж. Ла-метри, К- Гельвеций, Д. Дидро, П. Гольбах, а также представители правого умеренного крыла Ф. Вольтер, Э. Кондильяк, Ш. Монтескье и левого радикально-демо­кратического крыла (Ж.-Ж. Руссо). XVIII век вошел в историю как век Просвещения и эпоха Великой фран­цузской революции. Наиболее существенные черты фран­цузской эмпирической психологии, отличающие ее от ан­глийской,— внимание к проблемам активности человече­ского сознания, указание на его обусловленность обще­ственными условиями — определяются этим временем как своей социальной базой.

Э. Кондильяк (1715—1780), которого Маркс и Эн­гельс называли «непосредственным учеником и француз­ским истолкователем Локка»'¹, указал на ограниченность эмпиризма Локка: объяснив из опыта происхождение со­держания сознания, Локк не раскрыл происхождение самих психических процессов — действий рефлексии. От­вергая производимое Локком различение двух источни-

' * Маркс К.. Энгельс Ф. Соч. Т. 2. С. 144.

₁₀₈

ков опыта и признавая только один — ощущение, Кон-дильяк ставит целью своего самого известного произве­дения— «Трактата об ощущениях» — показать эмпири­ческое происхождение способностей, операций души. При этом он использовал следующий методический при­ем: вообразив статую, внутренне организованную подоб­но нам и обладающую духом, лишенным каких бы то ни было идей, не способную пользоваться ни одним из сво­их чувств, Крндильяк наделяет ее только обонянием и из него выводит все идеи и психические способности: внимание, память, сравнение, рассуждение, потребности, воображение, болю. Осознавая гипотетичность своих по­строений, Кондильяк был убежден в истинности получа­емых выводов, которая подтверждается опытом. Схема рассуждений при этом такова. Статуя получает первое обонятельное ощущение — ощущение запаха. По мере повторения возникает опыт, который дает начало памя­ти. Ощущения бывают неодинаковой силы. Сильное на­личное ощущение приводит к сосредоточению на нем. Оно становится вниманием либо потому, что оно одно имеется налицо, либо потому, что оно сильнее всех дру­гих ощущений. Следовательно, внимание есть ощуще­ние². С появлением памяти возникают два ощущения — прошлое и наличное. Постепенно внимание по отноше­нию к двум ощущениям дает сравнение. Результатом сравнения является выяснение отношения между идея­ми — суждение. Значит, суждение есть видоизмененное ощущение. Сравнение двух суждений дает рассуждение. Так, Э. Кондильяк прослеживает образование позна­вательных деятельностей. Удовольствие и неудовольст­вие— это обязательные эмоциональные спутники ощуще­ний. Если статуя получает обонятельные ощущения, свя­занные только с неудовольствием, она будет полна не­приятным запахом, но у нее не будет стремления осво­бодиться от него. Это стремление возникает лишь пос­ле того, как она будет знать другие — приятные — ощу­щения. Из их сравнения возникает потребность: это внутренняя неудовлетворенность статуи, стремление по­лучить удовольствие и избежать неудовольствия. При­рода потребностей вторична, они — результат познания.

* Против такой трактовки выступал Т. Рибо. См. об этом: Хре­стоматия по вниманию/Под ред. А. Н. Леонтьева, А. А. Пузырея, В. Я. Романова. М, 1976. С. 70.

₁₀₉

На основе потребностей возникает воображение как стремление восстановить оораз, отвечающий потребно­сти Потребность вместе с активным стремлением созда­ют в статуе желание или волю..

Таким образом, все деятельности души суть изме­ненные ощущения, их превращения. И все они являют­ся результатом только обоняния. Несмотря на полное одиночество статуи, в ней возникают человеческие чув­ства и мысли. Здесь Кондильяк полностью игнорирует социальную обусловленность сознания. Характерная для XVIII в. робинзонада выступает здесь в гипертрофиро­ванном виде.

Обладание другими ощущениями — вкусом, слухом, зрением, которыми Кондильяк наделяет затем статую, не меняет душевной жизни статуи. Коренным образом ее изменяет чувство сопротивления от соприкосновения, т. е. осязание. С осязанием ощущения, которые прежде переживались как собственные внутренние состояния, начинают проецироваться на внешний предмет и пре­вращаться в качества этого предмета. Таким образом, переход от своих ощущений к выводу о существовании других тел осуществляется не с помощью рассуждения, а посредством одного лишь ощущения. Ощущение твер­дости есть как бы мост, переброшенный между душой и внешними объектами. Представления об углах, расстоя­нии и других пространственных характеристиках мира человек получает в опыте осязания. Опыт же дает зна­ния о временных отношениях. Так, опираясь на осяза­ние, Кондильяк обосновывает существование объектив­ной реальности. Этому же служит складывающийся в опыте вывод о зависимости существования статуи от внешних вещей. Развиваемая Кондильяком теория вос­приятия имеет сходство с теорией Беркли и разделялась всей эмпирической психологией.

В трактовке мыслительных процессов — суждении, умозаключении — Кондильяк, как и другие философы-материалисты, стоял на позициях материалистического-сенсуализма, по существу, не отличая ощущения от мыш­ления. Мышление, по Кондильяку, не только основыва­ется на ощущении, но «суждение, размышление, жела­ние, страсть и т. п. представляют собой не что иное, как само ощущение в различных его превращениях»³.

⁸ Кондильяк Э. Соч.: В 3 т. Т. 2. М., 1982. С. 192. ПО

Такова эмпирическая теория Кондильяка, сущность которой хорошо передает название одного из парагра­фов его книги «Трактат об ощущениях»: человек есть не что иное, как то, что он приобрел. В трудах Кондильяка много отдельных тонких замечаний, которые касаются важных психологических проблем. Так, рассуждая о способе существования в сознании идей, о месте их «хра­нения», Кондильяк отмечает: «...идеи, как и ощущения, представляют собой состояния души. Они существуют постольку, поскольку модифицируют ее; они перестают существовать, как только перестают ее модифицировать. Искать в душе идеи, о которых я совсем не думаю, зна­чит, искать их там, где их никогда не было»⁴. Эти мысли Кондильяка перекликаются с современными спорами о природе психического в связи с проблемой идеального и близки той точке зрения, согласно которой психическое отражение есть идеальное явление объектов субъекту и только в этом явлении существует.

Кондильяк замечает, что многое из того, что проис­ходит в нас, ускользает от самонаблюдения. Вообще «мы представляем себе искаженно то, что происходит в нас»⁵. Поэтому необходимо известное искусство, что­бы «...распознать все то, что в нас имеется»⁶. В этих за­мечаниях указывается на трудности самонаблюдения.

Опираясь на новейшие успехи в медицине и естество­знании, в том числе голландского врача и естествоиспы­тателя Г. Бургаве, эволюционные идеи Ж. Бюффона, классификацию растений К. Линнея и др., врач и фило­соф Ж. Ламетри (1709—1751) защищал естественнона­учный подход к проблеме человека и его психике. Маркс назвал его «центром» механистического французского материализма XVIII века⁷. Нацеленность на факты ес­тествознания против умозрения составляет нерв всех рассуждений Ламетри. Ламетри отвергает дуализм Де­карта и приписывает материи наряду с протяженностью способность к движению (движущую силу) и способ­ность к ощущению, а также к мышлению. Нет души как особой субстанции: сама организация мозговой ткани свободно вызывает эти свойства (активность, чувстви-

• Кондильяк Э. ... Т. 3. С. 222.

• Там же. С. 31.

• Там же. С. 29.

⁷ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 2. С. 140.

₁₁₁

тельность, мышление). Животные, по Ламетри, имеют способность чувствовать. Мнение Декарта о том, что животные — простые машины, он называет нелепой тео­рией. Основываясь на аналогии внутренней организа­ции тела человека и, в том числе, в строении мозга, за­щищая идею естественности человека, рассматривая его как часть природы, Ламетри указывает на преемствен­ность в развитии от животных к человеку (трактат «Че­ловек— растение»). Растения, животные и человек об­разуют «лестницу с незаметными ступенями, которые природа незаметно проходит последовательно одну за другой, никогда не перепрыгивая ни через одну ступень-ку>⁸. Это понимание человека делает излишней идею бога как его творца. Ламетри сознавал, что «изучение природы будет неизменно создавать неверующих лю­дей»⁹.

Поскольку человек — высшая ступень в развитии природы, его душа, хотя она «из того же теста и также сфабрикована, все же она далеко не того же качества, что душа животных» ^|0. Источник превосходства челове­ка над животными Ламетри объясняет натуралистиче­ски: «организация является главным преимуществом че­ловека» ^и. Другим условием, объясняющим специфику человека, является образование и воспитание. Самый процесс воспитания Ламетри трактует крайне механи­стически: «все сводится к звукам или словам, которые из уст одного через посредство ушей попадают в мозг другого...»¹².

В трактате «Человек—машина» Ламетри развивает идеи о зависимости душевных способностей от телесной организации и заключает: «Человека можно считать весьма просвещенной машиной!.. Душа —это лишенный содержания термин, за которым не кроется никакой идеи и которым здравый ум может пользоваться лишь для обозначения той части нашего организма, которая мыс­лит» ^|3. Конечно, Ламетри не отождествляет человека с машиной, выражение «человек— машина» не больше, чем метафора, с помощью которой он пытается объяс-

• Ламетри Ж. Соч. М., 1976. С. 258.

⁹ Там же. С. 224.

¹⁰ Там же. С. 260.
» Там же. С. 211.

¹² _{Там же. С. 207.}

¹³ Там же. С. 226.

₁₁₂

нить все самые сложные проявления человека, в том чис­ле сознание. Однако механистическая трактовка вопро­са обусловленности сознания телесной организацией вме­сте с такими формулировками, как «люди являются жи­вотными и ползающими в вертикальном положении ма­шинами»¹⁴, «человек является машиной»¹⁵ и т. п., при­водит к крайнему упрощению проблемы соотношения психики с ее материальным субстратом.

Дальнейшее углубление механицизма в ее трактовке произо­шло у последнего представителя французского материализма эпо­хи Просвещения П. Кабаниса (1757—1808). В своем труде «От-ношения между физической и нравственной природой человека» он-поставил задачу «разоблачить тайны человеческой природы» путем, обращения к физиологическим основаниям для объяснения способ­ностей, характера, нравов людей и народов и пришел к следую­щему выводу: «Чтобы составить себе точное понятие об отноше­ниях, результатом которых является мысль, следует рассмотреть. головной мозг как отдельный орган, предназначенный исключитель­но для ее производства, подобно тому, как желудок и кишки: совершают пищеварение, печень вырабатывает желчь, околоушная, подчелюстная и подъязычная железы отделяют слюну. Впечатле­ния, дойдя до мозга, возбуждают в нем деятельность, подобно-тому, как пища, попадая в желудок, вызывает в нем более обиль­ное отделение пищеварительного сока и движения, способствую­щие ее растворению. Отправление первого состоит в сознания-каждого отдельного впечатления, в выражении его знаком, в соче­тании различных впечатлений, в сравнении их между собой, в со­ставлении суждений, подобно тому, как отправления второго со­стоят в действии на питательные вещества, вызывание его к дея­тельности, в растворении их, в уподоблении соков нашей природе... головной мозг в некотором смысле переваривает впечатления,. ...он органически выделяет мысль»¹⁶. Эти идеи сделали Кабаниса предшественником вульгарного материализма XIX в. Однако, оце­нивая их исторически, необходимо признать, что их атеистическая; и материалистическая направленность имели прогрессивное зна­чение ^,7.

Основываясь на материалистическом мировоззрении,. называя его здравой, разумной философией, Ламетри. развивает следующие психологические идеи. Он разде-

" Ламетри Ж. С. 238.

¹⁵ _{Там же. С. 244.}

¹⁶ Кабанис Я. Отношения между физической и нравственной
природой человека. Т. 1. Спб, 1865. С. 11.

¹⁷ Л. Сэв, ссылаясь на «Приложение к атеистическому слова­
рю» Лаланда (1815), в котором приводятся материалы преследова­
ния Кабаниса Наполеоном, видившнм в атеизме разрушительную-
силу для всякой социальной организации, делает вывод об идео­
логической роли научных идей. См.: Сэв Л. Современная француз­
ская философия. М., 1968. С. 62—63.

_до

ляет позиции локковского эмпиризма: только опыт и на­блюдение являются источником познания, которое он сводит к двум функциям — воображению и вниманию. Воображение понимается очень широко и включает не только воображение в собственном смысле этого слова как способность фантазировать, но и «суждение, раз­мышление и память представляют собой ... настоящие модификации своеобразного «мозгового экрана», на ко­тором, как от волшебного фонаря, отражаются запечат­левшиеся в глазу предметы»¹⁸. Ламетри (и здесь он ближе к Кондильяку)—сенсуалист: он не производит различия между чувственным и мысленным началом в человеке. Познание, начинаясь с ощущений, сводится к построению образов с помощью воображения. Поря­док в эту деятельность вносит внимание, сообщая по­знанию активность. Познание является актом свободы и требует воли, которая «известна под названием вни­мания— матери наук»¹⁹. Функции внимания состоят в удержании представления и в отклонении действия всех других, которые находятся в сознании и образуют по­стоянно движущийся их поток. «Внимание — это ключ, могущий открыть ту единственную часть мозговой тка­ни, в которой живет идея, которую мы стремимся фик­сировать» ²⁰.

Ламетри принадлежит заслуга в выделении потреб­ностей как своеобразной стороны душевной жизни и подчеркивании их особой роли в поведении. Потребно-у стям он придавал чрезвычайное значение. Существа, ли-' шенные потребностей, лишены также и ума (растения). Чем больше потребностей, тем больше ума²¹.

Потребности Ламетри понимает натуралистически: основными для человека являются его потребности как природного существа (в пище, в наслаждениях и т. п. предметах, полезных для сохранения организма и раз­множения вида). Поэтому и счастье состоит в удовлет­ворении органических потребностей и в телесных удо-

¹⁸ Ламетри Ж- - С. 210.

.'• Там же. С. 128. . ²⁰ Там же. С. 129; П. Я. Гальперин, автор оригинальной кон­цепции внимания как контроля, ссылается на Ламетри как пер­вого, ясно указавшего на внимание как деятельность контроля, ко­торому он придавал особое значение в душевной жизни (Гальпе­рин П. Я. К проблеме внимания.//Докл. АПН РСФСР. 1958. № 3).

²¹ _{Там же. С. 259.}

₁₁₄

вольствиях. Высшие удовольствия производны от чув­ственных и доступны немногим людям. Счастье, завися­щее от нашей организации, наиболее прочно и является самым прекрасным даром природы. Так, вследствие на-турализации потребностей Ламетри пришел к прослав­лению чувственности, удовольствий тела. Выступления Ламетри в защиту насущных потребностей, свойствен­ных человеку по самой природе, несмотря на теорети­ческую ограниченность, имели прогрессивное значение и способствовали преодолению старой идеологии христи­анского аскетизма, отвечали новой буржуазной морали.

Предметом исследований К. Гельвеция (1715— 1771) является проблема — откуда берется неравенства умов? Зависит ли оно от различий в организации, т. е. от природы, или только от воспитания? В связи с ре­шением этого вопроса Гельвеций развивает следующие психологические идеи. Человек рождается со способ­ностью ощущать и сохранять ощущения, т. е. с памятью. Опираясь на Кондильяка, отрицая вместе с ним внут­ренний опыт Локка, Гельвеций показывает, как только из ощущений формируются интеллектуальные способ­ности. Все умственные операции — сравнение, сужде­ние— сводятся к ощущению. «Выносить суждения — значить ощущать»²². Гельвеций игнорирует качествен­ное своеобразие мышления. Выполнять все умственные операции, сравнивать идеи можно при наличии внима­ния. Внимание предполагает усилие. Делать это усилие побуждает интерес: человек, лишенный желаний, не бу­дет проявлять внимания. При одинаковой заинтересо­ванности в познании каких-либо явлений люди обнару­живают одинаковую способность напрягать внимание. Интерес предполагает стремление к счастью. Счастье — это физические удовольствия. В них начало всех по­ступков, действий, мыслей, дружбы, любви к ближним и др. Но если все проистекает из ощущений, а они — результат работы органов чувств, не зависит ли нера­венство умов от их совершенства?

Ссылаясь на опыт, Гельвеций отвергает положитель­ный ответ на этот вопрос: «Все люди с обычной хоро­шей организацией одарены от природы тонкостью чувств, необходимой для того, чтобы подняться до величайших

^{" Гельвеций К. Соч.: В 2 т. Т. 2. М., 1974. С. 79.}

₁₁₅

открытий в математике, химии, политике...»²³. Также отрицается связь между памятью и умственным разви­тием: для больших открытий (а это, по Гельвецию, выс­шее мерило способностей) достаточно обыкновенной памяти. Он ставит вопрос о' связи между умом и гео­графическими условиями, расовыми различиями между людьми, пищей, темпераментом и заключает; «Как бы ни различна была употребляемая народами пища, гео­графическая широта, в которой они живут, наконец, их темперамент, эти различия не увеличивают и не умень­шают умственные способности людей. Таким образом, не от силы тела, не от свежести органов и не от боль­шей или меньшей тонкости чувств зависит большее или меньшее умственное превосходство. Впрочем, мало того, что опыт доказывает истинность этого факта; я могу еще доказать, что этот факт потому имеет место, что он не может быть иным...»²⁴.

Таким образом, с психологической точки зрения все люди обладают одинаковыми предпосылками для раз­вития своих умственных способностей, ума. Почему же не все люди делают великие открытия? Это является результатом двух причин: разного положения, в котором они находятся, и того стечения обстоятельств, которое называется случаем, а также большего или меньшего стремления прославиться, следовательно, более или ме­нее сильной страсти к славе. Таким образом, случай и стремление к славе— вот две причины неравенства умов. Гельвеций считает целесообразным изучение всех слу­чайностей, способствующих совершению великих откры­тий, с целью планомерного воспитания великих людей. Хотя Гельвеций и преувеличивает роль случая в вели­ких открытиях, он указывает на реальную особенность творческого процесса, которая продолжает привлекать внимание и современных психологов²⁵. Останавливаясь на другой причине, определяющей неравенство умов, Гельвеций проницательно замечает: «На ум можно смотреть как на совершенную машину, но машину, не двигающуюся до тех пор, пока страсти не приведут ее в движение»²⁶. Именно страсти являются, по Гельвецию,

³³ Гельвеций К. ... Т. 2. С. 107. ** Там же. С. 111—112.

*• См.: Проблемы научного творчества в современной психоло­гии/Под ред. Я. А. Пономарева. М., 1971. « Гельвеций К. ... Т. 2. С. 541.

₁₁₆

источником умственной активности. Сила страстей у раз­ных людей различна, но она не зависит от врожденной организации, так как человек рождается не только без идей, но и без страстей. Страсть — это продукт воспи­тания. Люди загораются страстью, если выполнение дел, на которые она направлена, создает им славу. Но жаж­да славы — это только замаскированная жажда наслаж­дений: Гельвеций биологизирует понятие интереса. За славой должны следовать почести, богатство и т. п., что создает условия для получения физических удовольствий. Рассматривая различные формы правления — монар­хию, олигархию и республику, он приходит к выводу, что только республика хорошо вознаграждает людей в соответствии с их изобретениями на пользу общества. Личный интерес сочетается с общественным, здесь мо­гут процветать таланты. Гельвеций призывает к респуб­ликанскому правлению. Так, проблема человеческих способностей приобретает у Гельвеция острую полити­ческую окраску. По оценке К. Маркса, материализм Гельвеция «непосредственно применяется к обществен­ной жизни»²⁷. Гельвеций далек от научного понимания общества, все же указания на влияние общества на че­ловека важны и подводили к новой для эмпирической психологии проблеме общественно-исторической обус­ловленности психики. Общий вывод Гельвеция: «нера­венство умов можно объяснить воспитанием»²⁸, ибо «вос­питание делает нас тем, чем мы являемся»²'.

Д. Дидро {1713—1784) в полемике с Гельвецием³⁰ высказал ряд материалистических диалектических идей в понимании познания, природы человеческих интере­сов и страстей. Он дал трактовку способностей, в ко­торой отошел от позиции Тельвеция и признал их врож­денность. Он подверг резкой критике сенсуализм Гель­веция, указал на специфику мышления и высказал диа­лектические идеи о соотношении между ощущением и разумом.

²⁷ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 2. С. 44.

²⁸ Гельвеций К. ... Т. 2. С. 238. При этом в Примечании Гель­
веций замечает, что воспитание не может превратить всех людей
какой-нибудь страны в выдающихся, но оно способно приумножить
их число, а из остальных сделать людей здравомыслящих и умных.

²⁹ Там же. С. 506.

³⁰ Дидро Д. Размышления о книге Гельвеция «Об уме>; «Си­
стематическое опровержение книги Гельвеция «О человеке»//Дид-
ро Д. Собр. соч. В 10 т. Т. 2. М., 1935.

₁₁₇

Большое влияние на формирование материалистиче­ских традиций во французской психологии оказал есте­ствоиспытатель и философ Ш. Бонне (1720—1793). Его психология, изложенная в труде «Опыт анализа душев­ных способностей» (1760), сходна с психологией Гар-тли.

К эмпирическому направлению примыкал Мен де Биран (1766—1824), но затем отошел от него. В «Очер­ке об основаниях психологии» (1812) он обращается к наблюдению внутренней жизни и развивает идеи о пси­хологии как науке о внутреннем чувстве*¹.

В XIX в. во Франции эмпиризм возродится у И. Тэ-на («Об уме», 1870) и Т. Рибо («Современная англий­ская психология», 1870).

³¹ По характеристике П. Фресса и Ж. Пиаже, «начиная с него» психология становится методом интимного дневника и наукой о внутреннем чувстве» (см.: Экспериментальная психология. Вып. 1,2. М., 1966. С. 19).

Глава V

ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ МЫСЛЬ В РОССИИ В XVIII в.

Как показали исследования истории отечественной культуры, философии и науки, психологи­ческие идеи развивались в России еще в X—XV вв.^, На основе этих предпосылок в XVIII в. сформировались до­статочно целостные концепции, которые дали начало ма­териалистическим традициям их последующего развития. Социальную базу отечественной психологии XVIII в. со­ставлял феодально-крепостной строй. Обострение его глубочайших противоречий в художественной форме за­клеймил А. Н. Радищев в своей книге «Путешествие из Петербурга в Москву» (1790), за которую был сослан в Сибирь. Выражая настроения всех прогрессивно мыс­лящих деятелей русского общества, он потребовал пол­ного уничтожения крепостного права. В XVIII в. в Рос­сии широко развернулось просветительское движение, выдвинувшее ее замечательных деятелей: Н. Н. Попов-

¹ См.: Ананьев Б. Г. Очерки истории русской психология XVIII—XIX веков. Л., 1947. С. 33; Соколов М. В. Очерки истории психологических воззрений в России в XI—XVIII веках. М., 1963; Изучение традиций и научных школ в истории советской психоло­гии/Под ред. А. Н. Ждан. М., 1988.

₁₁₈

ского, Н. И. Новикова, В. Н. Татищева, Д. И. Фонвизи­на, Д. С. Аничкова, С. Е. Десницкого, Я- П. Козельского, П. С. Батурина и др.; украинский мыслитель Г. С. Ско­ворода (1722—1794) заострил внимание на самосозна­нии человека. Имевшее ярко выраженную антикрепост­ническую направленность, ведущее борьбу с господству­ющими в официальной науке идеализмом и теологией, оно выдвинуло в центр проблему человека. В этих ус­ловиях материалистическое решение основных психоло­гических проблем приобретало форму борьбы за гума­низм, за освобождение от предрассудков и суеверий.

В связи с признанием роли науки и просвещения в развитии общества, В. Н. Татищев утверждал идею о зависимости умственного развития от просвещения и обучения: источник индивидуального ума — опыт других людей, усваиваемый через язык и письменность. Н. И. Новиков, крупный организатор издательского де­ла в России, в печати отражал наиболее спорные вопро­сы о природе души, ее смертности или бессмертии. В 1796 г. выходит первая русская книга, специально по­священная психологии — «Наука о душе». Ее автор И. Михайлов произвел систематизацию психологических знаний в духе английского эмпиризма Локка. Не рассмат­ривая умозрительных вопросов, касающихся бессмертия души и т. п., он описывает факты — ощущения, мысли как ассоциации представлений, волю.

Основы материалистической русской психологии за­ложил М. В. Ломоносов (1711—1765), великий русский ученый-энциклопедист, физик, химик, историк, философ, поэт и писатель, создатель первой грамматики русско­го языка, основоположник системы русского стихосло­жения, выдающийся организатор русской науки и про­свещения в XVIII в. Психологические воззрения Ломо­носова развиваются в связи с научными исследования­ми (природы, русского языка и др.)- Материалистически объясняя ощущения как продукт воздействия предме­тов внешнего мира (при этом считая одинаково объек­тивно существующими как первичные, так и вторичные качества) на органы чувств и подчеркивая роль мозга в различении раздражений, Ломоносов выдвинул трех-компонентную теорию цветового зрения («Слово о про­исхождении света», 1757). В самом начале XIX в. (1801) Т. Юнг, английский физик и врач, также выдви­нул трехкомпонентную теорию цветового зрения, впо-

₁₁₉

следствии капитально разработанную Г. Гельмгольцем. Особенно богата психологическими идеями работа «Крат­кое руководство к риторике» (1744). Здесь Ломоносов развивает мысли о воображении, о представлениях» страстях (природа, борьба со страстями и роль ума), психологии речи. Идеи Ломоносова развивали Я. П. Ко­зельский (1728—1794) и А. Н. Радищев. Свою книгу «Путешествие из Петербурга в Москву» Радищев закан­чивает «Словом о Ломоносове», в котором дал первую биографию и воссоздал образ великого ученого и чело­века, дал историческую оценку его деятельности.

В условиях усиления крепостного гнета проблему-человека со всей остротой поставил Радищев (1749— 1802), выдающийся русский философ-материалист, эко­номист, правовед, революционер. Он ссылается на тру­ды Гоббса, Декарта, Спинозы, Пристли, Локка, фран­цузских материалистов, обобщает успехи естествозна­ния— труды Линнея, Бюффона, опирается на знания па медицине, «водимыесветильником опытности»². Базой его научных идей было революционно-демократическое ми­ровоззрение, не меньше, чем его материалистические взгляды, его психологию определяла гуманистическая этика. Полемизируя с дуализмом Декарта, Радищев ут­верждал: «все силы и самая жизнь, чувствования и мысль являются не иначе как вещественности совокупны ... в видимом нами мире живет вещество одинакородное,. различными свойствами одаренное...»³. Он отрицал су­ществование души как самостоятельной субстанции: «То, что называют обыкновенно душой, т. е. жизнь, чувствен­ность и мысль, суть произведения вещества единого, ко­его начальные и составительные части суть разнород­ны и качества имеют различные...»⁴. Психика является функцией известных органов тела — нервов и мозга и без них невозможна.

Большое место в трудах Радищева занимает пробле­ма развития психики и в связи с этим сравнение психи­ки человека и животных. Выдвигается положение о спе­цифичности образа жизни человека: он не приспосабли­вается к природе, но преобразует ее, обладает речью, прямой походкой. Подчеркивается особая роль руки, вы­сокое развитие мозга. Качественные отличия ощущений

³ Радищев А. Н. Избранные сочинения. М., 1949. С. 398. ³ Там же. С. 452. ¹ Там же. С. 459.

₁₂₀

человека связываются со своеобразием его знаний, осо­бенно отмечается роль занятий искусством, вооружен­ность различными средствами — все это расширяет воз­можности органов чувств «до беспредельности». Ука­зывается на роль языка и речи в формировании индиви­дуального сознания. Радищев отмечает роль воспитания в развитии разума, воздействие на человека общества (путем подражания и соучастия в переживаниях). Боль­шое внимание уделяется проблеме способностей. Крити­куя утверждение Гельвеция, «что человек разумом сво­им никогда природе не обязан», Радищев заключает: «...признавая силу воспитания, мы силу природы не •отъемлем. Воспитание, от нее зависящее, или разверже-ние сил, остаются во всей силе; но от человека зависеть будет учение употреблению оных чему содействовать бу­дут всегда в разных степенях обстоятельства и все, вне нас окружающее»⁵. Однако эти различия между людь­ми «токмо в одной степени, а не в существенности» и не являются препятствием для каждого к совершенство­ванию.

Вопросу о бессмертии души А. Н. Радищев посвяща­ет философский трактат «О человеке, о его смертности и бессмертии», написанный во время ссылки в Сибири: «Я зрю везде смерть, т. е. разрушение; из того заклю­чаю, что и я существовать перестану ... смерть всего жи­вущего заставляет ожидать того же жребия»⁶. Однако в результате мучительных размышлений Радищев скло­няется все же к выводу о неразрушимости специфиче­ски человеческой особенности — «мысленности». Через сомнение, допуская непоследовательности в рассужде­ниях (как согласовать, например, такие положения, как «мысленность есть вещественности свойство», и утверж­дения о бессмертии души), Радищев пытается выявить -силу, которая обеспечивает единство — «сцепление» — всех составляющих человека частей и сил. Обращаясь « мышлению, он критикует сенсуализм Гельвеция («мысль от чувств есть нечто отдельное»)⁷. Активная лрирода человеческого мышления, выражением которой является внимание, власть человека распространяется -не только на мысль: столь же властен человек над сво­ими желаниями и страстями, да и над телом.

⁵ Радищев Л. Н. Избранные... С. 433.

⁶ Там же. С. 437.

⁷ Там же. С. 490.

₁₂₁

Все это приводится как доказательство бессмертия души. «Человек по разрушении тела своего не может ничтожествовать ... мысленность его, будучи всех сил естественных превосходнее и совершеннее, исчезнуть не может»⁸. Этот вывод, на истинности которого Радищев не настаивает, «мечта ли то будет, или истинность»⁹» несет большую эмоционально-нравственную нагрузку и, являясь уступкой религиозной идеологии, нужен Ради­щеву-человеку, находящемуся вдали от друзей, глубоко скорбящему о судьбах своего угнетенного народа.

Психологические проблемы, развиваемые в передо­вой науке и философии XVIII в., дали начало материа­листическим и демократическим традициям философии и психологии в XIX в.

■ ⁸ Радищев Л. Я. Избранные... С. 503. ⁹ Там же. С. 504.

Глава VI

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ИДЕИ В НЕМЕЦКОЙ КЛАССИЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ КОНЦА XVIII — ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XIX В.

Эмпирическая философия и психология, возникшие в Англии, проникли в Германию не сразу. Только во второй половине XVIII в. появились переводы локковских «Опытов», трудов Юма, в 70-х гг.— Гартли и затем французов — Боннэ, Гельвеция, Кондильяка. До этого здесь господствовали Декарт, Лейбниц и его по­следователь X. Вольф (1679—1754). Вольф «системати­зировал и популяризировал Лейбница и установил в Германии психологию, под влиянием которой развивался Кант и которую он, т. е. Кант, потом отверг» К Система X. Вольфа была компромиссом между эмпирическими и рационалистическими идеями в психологии. Этот ком­промисс выразился уже в разделении X. Вольфом пси­хологии на две науки: эмпирическую («Эмпирическая психология», 1732) и рациональную («Рациональная психология», 1734). В эмпирической психологии Вольфа

¹ Boring E. A History of experimental Psychology. N. Y., 1929. P. 237.

₁₂₂

проявилась тенденция XVIII столетия к изучению фак­тов о жизни души вместо утомительных схоластических споров о существе души. Однако эмпирия Вольфа была очень скудна. Вольф смутно указал на возможность из­мерения в психологии. Величину удовольствия можно из­мерять осознаваемым нами совершенством, а величину внимания — продолжительностью аргументации, которую мы в состоянии проследить. Однако дальнейшие шаги в этом направлении были подавлены отрицательным отно­шением к ним И. Канта. Предметом рациональной пси­хологии были спекулятивные рассуждения о сущности, месте пребывания, свободе и бессмертии души. Именно в рациональной психологии X. Вольф выдвинул теорию способностей (Vermogen), продолжив различение в ду­ше познавательных и желательных способностей, кото­рое проводилось в средние века. Желательные способ­ности объявлялись производными от познавательных. Из познавательного акта сначала возникает удовольствие (или страдание), потом суждение о достоинстве объек­та и, наконец, аппетит — стремление к объекту. Оно воз­никает из сознания его доброкачественности (или отвра­щения от объекта, в котором мы открываем зло). Бо­лее сильные проявления чувственного аппетита называ­лись аффектами.

Психологию Вольфа суровой критике подверг И. Кант (1724—1804). В контексте обоснования возможности теоретического знания и самой науки, поисков источни­ка необходимости и всеобщности научного знания Кант ставит вопрос, при каких условиях возможна психоло­гия как наука: «...эмпирическое учение о душе должно всегда оставаться далеким от ранга науки о природе в собственном смысле, прежде всего потому, что матема­тика неприложима к явлениям внутреннего чувства и к их законам»², а также потому, что в психологии невоз­можен эксперимент, «поскольку многообразие внутрен­него наблюдения может быть здесь расчленено лишь мысленно и никогда не способно сохраняться в виде обособленных элементов, вновь соединяемых по усмот­рению; еще менее поддается нашим заранее намеченным опытам другой мыслящий субъект, не говоря уже о том, что наблюдение само по себе изменяет и искажает со­стояние наблюдаемого предмета. Учение о душе никог-

² Кант И. Соч.: В 6 т. Т. 6. М., 1966. С 60.

₁₂₃

да не может поэтому стать чем-то большим, чем истори­ческое учение и — как таковое и в меру возможности — систематическое учение о природе внутреннего чувства, т. е. описание природы души, но не наукой о душе»³. Кант оказался не прав, считая невозможным в психоло­гии эксперимент и математику, но он проницательно ука­зал на их необходимость для психологии как науки.

В психологии получили развитие следующие идеи И. Канта. Его считают основателем трихотомии души (до него немецкий философ И. Тетенс (1736—1807) впервые сделал это, но открытие осталось за Кантом). Уже во введении к «Критике способности суждения» (1790) он отличил познавательную способность души от способности чувствовать удовольствие и страдание (Gefiihle der Lust und Unlust) и от желательной силы (Begehrungsvermogen). Однако более подробно эта классификация дается в «Антропологии» (1798).

(Понятие воли в собственном смысле Кант не разбирает в своей «Антропологии». Но в других местах касается отношения желаний и воли: разница между ними в том, что воля побуждает­ся разумом, тогда как желание имеет источником чувствования, удовольствия и страдания). Классификация Канта перешла в XIX в. и стала господствующей.

Априоризм Канта в учении о познании, особенно уче­нии об априорности пространства и времени как форм восприятия, оказал большое влияние на немецкую пси­хологию и психофизиологию восприятия. Согласно Кан­ту, познание начинается с воздействия предметов на нас, т. е. носит эмпирический характер. Из воздействий внешних вещей получаем содержание познания. Необ­ходимой предпосылкой познания, условием, на котором зиждется наше опытное знание, являются формы. Они априорны и происходят из самой способности позна­ния. Различаются априорные формы созерцания (вос­приятия) и априорные формы мышления. Формами вос­приятия являются пространство и время: все внешние явления мы представляем как существующие в про­странстве: пространство есть форма внешнего чувства; все представления нас самих существуют во времени: время есть форма внутреннего чувства (но косвенным образом оно является условием и внешнего восприятия). Пространство и время как формы чувственности обла-

³ _{Кант И. Соч. Т. 6. С. 60.}

₁₂₄

дают трансцендентальной идеальностью: таких объек­тов, как время и пространство, нет; и эмпирической ре­альностью: как способы, посредством которых осуще­ствляются представления о предметах и обо мне самом. Эти формы могут быть, по Канту, только априорными: они абсолютно необходимые формы всего существующе­го, опыт же никогда не может дать всеобщего и необ­ходимого, а только имеющее значение и смысл в опре­деленных условиях. Априорные формы мышления при­соединяются к содержанию, полученному эмпирическим путем, и устанавливают отношения, связи между много­образными содержаниями для получения из них знания. Их две группы: категории рассудка (их 12) и идеи чис­того разума (их 3). В связи с исследованием априорных форм рассудка Кант развивает учение об апперцепции. Апперцепция — это активная сила, которая осуществля­ет синтез первоначально хаотических представлений. Она имеет две формы: первоначальное синтетическое единство апперцепции, или трансцендентальное единст­во самосознания: для познания необходимо единство самосознания; и трансцендентальное единство апперцеп­ции, или объективная апперцепция, т. е. направленная на объект, она синтезирует отдельные впечатления от объекта в целостное знание, вносит единство в хаотиче­ское многообразие чувственности и создает объект.

Психологически важные положения содержатся в учении Канта о трансцендентальных схемах, в котором разрешается вопрос о применении категорий к эмпири­ческой действительности, данной человеку в восприятии. Схемы — новый элемент сознания, соединяющий в себе разнородные познавательные способности. В силу этого Кант называет схемы также чувственными понятиями. Они являются продуктом деятельности воображения. Представления Канта о схемах подтверждаются эмпири­ческими исследованиями в современной психологии. Так, встречающийся в практике обучения вербализм, неспо­собность увидеть за словесной формулировкой какого-либо правила, закона, стоящую за ним реальность, пре­одолевается обращением к схематическим изображени­ям⁴.

⁴ См.: Обухова Л. Ф. Этапы развития детского мышления. М., 1972.

₁₂₅

И. Г. Фихте (1762—1814) находился под непосред­ственным влиянием Французской революции. Развил идеи об активности субъекта, «Я», о деятельности субъ­екта, о деятельной стороне субъекта, трактуя ее идеа­листически. Шеллинг назвал Фихте антиподом Спино­зы. «Идеализм Фихте выступает как полная противопо­ложность спинозизму, как спинозизм наизнанку, по­скольку абсолютному, уничтожающему все субъектив­ное объекту Спинозы он противопоставляет субъект в •его абсолютности, неподвижному бытию Спинозы — дей­ствие»⁵. По Фихте, есть безусловная абсолютно творче­ская способность — «разумная воля», которая реализу­ется в эмпирическом человеческом существе и отлича­ет человека от других явлений природы. Сущность «Я» ■составляет деятельность: мы не потому действуем, что познаем, но мы познаем потому, что предназначены дей­ствовать. Знание выступает не как цель, а как средст­во рационального господства над природой. Субъект — прежде всего действующий субъект. Поэтому всякое по­знание лишь условие, предварительная ступень дейст­вия, а теория — часть человеческой практики. Деятель­ная природа человека проявляется и в его внешнем — телесном — облике, составляя принципиальное отличие человеческого тела от тела животного: он имеет два ор­гана свободы — две руки, вертикальное положение при ходьбе, «одухотворенные глаза и выражающий интим­нейшие движения сердца рот»⁶, но в отличие от инстинк­тивной оснащенности животных «ничего этого мы не имеем, когда выходим из рук природы»⁷. Тело челове­ческое не завершено при рождении и до конца форми­руется духом, т. е. свободной волей. Фихте диалектиче­ски представляет духовное развитие человека от детства до зрелого возраста, всюду противопоставляя учению об ассоциациях творческое «Я». В этих генетических иде­ях душевная жизнь раскрывается из целесообразных

_{действий «Я».}

Ученик Фихте Ф. В. И. Шеллинг (1775—1854) вы­ступил с критикой субъективизма Фихте и в отличие от него рассматривал душевную жизнь в контексте учения о природе. Природа телеологически связана с духовным.

• Шеллинг Ф. Соч.: В 2 т. Т. 1. М., 1977. С. 13. ^в Фихте И. Г. Основы естественного права согласно принци­пам наукоучения//Вопр. философии. 1977. № 5. С Л 48. ⁷ Там же.

₁₂₆

Шеллинг видит духовное в процессах магнетизма, в электричестве, химических реакциях, но особенно в орга­нической природе, которая развивается от растений к человеку. Человек является связующим звеном двух ми­ров— природы и духа. Шеллинг проследил развитие сознания от ощущения до воли. Целью и высшей дея­тельностью «Я»> по Шеллингу, является искусство.

В идеалистической системе Г. В. Гегеля (1770—1831) психология составляет один из разделов учения о субъ­ективном духе (индивидуальном сознании). Индивиду­альное сознание проходит в своем развитии три ступе­ни. На первой ступени дух выступает в непосредствен­ном сплетении с телом (дух как душа); составляет предмет антропологии. Здесь рассматриваются разнооб­разные формы психического склада людей в связи с их расовыми, возрастными и физиологическими особенно­стями, понятия характера и темперамента, а также ощущения. На второй ступени — рефлексии — дух пред­ставляет сознание. Явления сознания составляют пред­мет феноменологии духа. Здесь рассматриваются вопро­сы развития сознания. Оно проводит путь от сознания вообще к самосознанию и от него — к разуму. На треть­ей ступени рассматривается дух, как он обнаруживает себя в качестве ума (теоретический дух, т. е. познание), воли (практический дух) и нравственности (свободный дух). Эта ступень развития духа составляет предмет собственно психологии. Раскрываемые в системе Геге­ля проблемы отчуждения духа и его опредмечивания — в морали, праве, государстве, религии и т. д.— прибли­жают к новому пониманию человеческого сознания: оно обнаруживается не только в слове, но в самых разно­образных проявлениях творческой активности человека, в практике. В то же время источники мышления, его бесконечной творческой мощи остаются здесь необъяс-ненными.

В философии Л. Фейербаха (1804—1872) утвержда­ется материалистический подход к пониманию психики. Темой его философии является «человек как субъект мышления, тогда как прежде мышление само было для меня субъектом и рассматривалось мною как нечто са­модовлеющее» ⁸. Согласно антропологическому принципу

^в Фейербах Л. Избранные философские произведения: В 2 т. Т. 2. М, 1955. С. 881.

человек рассматривался в единстве тела и души: «...про­тивоположность между телом и душой даже логически несостоятельна. Противоположности, выражаясь логи­чески, относятся к одному и тому же роду сущности»⁹. ■Фейербах не отрывал и не противопоставлял человека природе, считал его продуктом и частью природы. При этом специфическая социальная сущность человека, его -активное практическое отношение к природе Фейерба­хом не раскрываются.

Указав на принципиальную недостаточность интро­спективной психологии, в которой явления сознания рас­сматриваются в их обособлении от всех реальных свя­зей, Фейербах подчеркивает обусловленность сознания объективными материальными процессами, прежде все­го мозговыми, и ставит задачу их изучения: «...в психо­логии нам влетают в рот жареные голуби, в наше со­знание и чувства попадают только заключения, а не по­сылки, только результаты, а не процессы организма... Но из того, что мышление для меня не мозговой акт, отличный и независимый от мозга, не следует, что и само по себе оно не мозговой акт... Напротив, что для меня или субъективно есть чисто духовный нематериаль­ный нечувственный акт, то само по себе или объектив­но есть материальный чувственный акт»'¹⁰.

• Фейербах Л. Избранные... Т. 1. С. 220. ¹⁰ Там же. С, 214.

^{Раздел третий}

РАЗВИТИЕ ПСИХОЛОГИИ КАК НАУКИ О СОЗНАНИИ В ПЕРИОД ДО ФОРМИРОВАНИЯ ЭКСПЕРИ­МЕНТАЛЬНОЙ ПСИХОЛОГИИ

Глава I

СТАНОВЛЕНИЕ НЕМЕЦКОЙ ЭМПИРИЧЕСКОЙ ПСИХОЛОГИИ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX В.

В XVIII в. в Германии намечается тен­денция к изучению фактов, конкретных эмпирических явлений в отношении человека и природы. В этих усло­виях выступил философ, известный педагог и психолог И. Ф, Гербарт (1776—1841), который явился основопо­ложником немецкой эмпирической психологии.

Гербарт выступил против теории способностей Воль­фа, которую считал чисто словесной, уводящей исследо­вателя от изучения явлений сознания, 4^0СТУ^пных на­блюдению, а также потому, что считал неправильным разделение всей душевной деятельности на изолирован­ные самостоятельные функции. Душевная жизнь — это единая связанная цельность.

Собственные психологические сочинения Гербарта: «О психологии как науке, вновь опирающейся на опыт, метафизику и математику» (1824—1825); «Учебник пси­хологии» (1816) К

Гербарт был сторонником ассоциативной психологии и стремился построить психологию, основанную прежде всего на опыте: ее предметом должны быть факты, яв­ления сознания.

Это очень простое положение в период господства в Германии рациональной психологии способностей долж­но было казаться, как пишет Рибо, «оригинальным до парадоксальности»². По-видимому, эти идеи возникли у Гербарта под влиянием Локка.

¹ Русский перевод (1895).

^а Рибо Т. Современная германская психология. Спб., 1895. С. 26.

_{5 А, Я. Ждан 129}

Факты сознания, т. е. состояния сознания, выступа­ют исходным пунктом всякого психологического исследо­вания. Методами, открывающими эти явления, являются самонаблюдение, наблюдение за другими людьми, ана­лиз продуктов деятельности. Однако с их помощью нельзя объяснить душевные процессы и, следовательно» получить научного знания о них, в то время как зада­чей психологии является «объяснить человеку, каков он есть». Эксперимент в отношении явлений сознания; по мнению Гербарта, абсолютно неприменим: «Психо­логия не смеет экспериментировать над людьми»³: В связи с этим Т. Рибо замечает, что он даже не пред­чувствовал появления трудов по психофизике, которые покажут возможности экспериментального изучения ощущений⁴. По Гербарту, чтобы превратить психологию в науку, необходимо применить математику: только ма­тематика придает точность нашим определениям и де­лает возможной их проверку.

В связи с обоснованием возможности применения в
психологии математики Гербарт развивал следующие
психологические идеи. Элементом душевной жизни он
считал представление. Представления — это сложные
образы восприятия, которые возникают под влиянием
объектов, существующих вовне. Они имеют не только
качественные особенности, которые делают отличным
одно представление от другого, но также и количествен­
ные характеристики. Количественная сторона душевных
явлений отмечалась исследователями и раньше, но опи­
сывалась крайне неопределенно в терминах «больше»
или «меньше», например «более или менее ясное пред­
ставление», «более или менее напряженное состояние»
и т. д. Количественная характеристика представления —
это его сила, показателем силы выступает ясность. Пред­
ставления— это динамические силы, они вступают во
взаимодействие друг с другом. В результате количест­
венная сторона представлений изменяется. В сознании
происходит постоянная борьба между представлениями.
Всю математическую сторону своей психологии Гербарт
направил на вычисление интенсивностей борющихся
представлений с целью составить точную картину ду­
шевной жизни. Само применение математики оказалось
_

³ Гербарт И. Учебник психологии. Спб., 1895. С. 100.

⁴ _{Рибо Т. Современная... С. 43.}

неудачным. Впервые эту поставленную Гербартом зада­чу осуществил Г. Фехнер ⁵.

Психология И. Гербарта складывается из двух час­тей— «статики духа» и «динамики духа». Предметом статики духа являются данные, полученные в резуль­тате измерения представлений в условиях их равнове­сия, т. е. в период покоя. Предмет динамики духа со­ставляет выяснение условий движения представлений в сознании. В статике духа развивается учение о пред­ставлениях, устанавливаются различные типы связей между ними, описываются области и пороги сознания. В разделе о связях между представлениями Гербарт •производит их классификацию. Выделяются, во-первых, отношения противоположности, борьбы между представ-лениями: при этом одно представление вытесняет дру­гое. Соединение представлений бывает двух типов: это, во-первых, «компликация», когда данные отдельных ощущений соединяются, не теряя в своем качестве, в некоторое новое целостное образование; в-третьих, слия­ние сходных представлений. Учение о связях между представлениями, по существу, развивает положения ассоциативной психологии, но Гербарт не пользуется ее понятиями. Введенные им понятия 1К0мпликации и слия­ния будут использованы впоследствии, в частности, В. Вундтом.

В зависимости от степени ясности представления рас­пределяются по трем областям: ясного сознания — здесь располагаются представления, имеющие свойство ясно­го сознания; сознания — здесь находятся менее ясные представления; темные, подавленные другими представ­ления, становятся бессознательными. В разделении со­знания на три области по признаку интенсивности пред­ставлений чувствуется влияние Лейбница. Распределе­ние представлений по областям не есть нечто постоян­ное: в разные моменты времени одно и то же представ­ление может пребывать в разных областях сознания. Душевная жизнь — это безостановочное движение пред­ставлений. Границы, которые отделяют одну область со­знания от другой, Гербарт назвал порогами. Границу между ясным сознанием и сознанием он назвал поро­гом ясного сознания, а границу, которая отделяет об-

* Ом. раздел четвертый, главу II настоящего издания.
5« 131

ласть неясного сознания от бессознательного,— порогом сознания. Введенное Гербартом понятие порога затем использовал Г. Фехнер.

Таким образом, сознание, по Гербарту, это сцена,. или экран, на котором «теснятся» представления меняг ющейся степени ясности, они вступают в отношения друг с другом, перемещаются из одной области созна­ния в другую, при этом некоторые погружаются за по­рог.

При каких условиях представление проникает в центр сознания? Во-первых, это зависит от собственной силы впечатления, которая не сводится к физической интенсивности, а определяется его значимостью для субъекта. Важно также отсутствие препятствий на пути представления в сознание. Однако главным условием, которое позволяет перейти представлению в область со­знания и стать осознанным, ясным, является поддерж­ка, которую окажет ему весь запас прошлого опыта. Если новое впечатление не встречает такой поддержки> оно сознаваться не будет. Таким образом, новые впечат­ления обязаны своим существованием в нашем сознании не специальной силе души, как этому учили раньше, а взаимодействию наличного и прошлых восприятий. За­пас прошлых впечатлений, который идет навстречу но­вому, Гербарт назвал «апперцепирующей массой», а сам процесс слияния представления с прошлым опытом— «апперцепцией». Гербарт придает понятию апперцепции эмпирический смысл, который следует отличать от ее идеалистической трактовки у Лейбница и Канта. Он ис­пользует учение об апперцепции в своей педагогике (Очерк педагогических чтений, 1835).

Кроме представлений, Гербарт выделял в сознания
чувства и волю, которые считал продуктом отношений
между представлениями, частным случаем их взаимо­
действия. Например, чувство неудовольствия является
результатом стеснения представлений; устранение стес­
нения составляет чувство удовольствия. Стремление»
т. е. желание, выводится из стеснения представления, ко­
торое заканчивается его освобождением и прояснением
и есть не что иное, как состояние, при котором представ­
ление пробилось в сознание сквозь препятствия и все
более и более определяет собой другие представления,
частью вызывая их, частью подавляя. Это составляет
содержание раздела о воле- . .

₁₃₂

Уже современники подвергали критике учение Гер* барта о чувстве и воле. Действительно, в нем теряется¹ всякая специфика этих процессов. Они не получают са­мостоятельной характеристики, все сводится к силе пред­ставлений.

В психологии Гербарта вся душевная жизнь оказы­вается результатом взаимодействия представлений. Со­знание также не есть нечто отдельное, оно — лишь сум­ма действительных представлений, их свойство. Гербарг создал свою научную школу. Ее самый выдающийся представитель М. В. Дробиш (1802—1896) —математик, логик, философ-идеалист и психолог — много сделал для популяризации и распространения его системы. Другой последователь Гербарта В. Ф. Фолькман в своем «Учеб* нике по психологии» (1856 г.) тщательно изложил'но­вейшие данные о психических явлениях.

Особенную известность получили три ученика Гер­барта—Т. Вайтц (1821—1864), М. Лацарус (1824— 1903) и Г. Штейнталь (1823—1899). Вайтц выступил с идеей о необходимости изучать душевную жизнь перво­бытных народов — и вообще проследить историческое-развитие психической жизни. В труде «Антропология¹ первобытных народов» он предпринял попытку собрать. материал о жизни разных народов в отношении их куль­туры, семейной жизни, характера, нравов, политической¹ жизни, религии и этим поставил вопрос о возможности; объективного изучения психики.

Лацарус и Штейнталь оцениваются историками в ка­честве основателей этнической психологии, психологии¹ народов, которая явилась одним из истоков социаль­ной психологии. Штейнталь известен своими работами* в области языкознания, а также исследованиями вопро­сов об отношении между грамматикой, логикой и психо­логической сущностью языка. Лацарус в работе «Жизнь-души» рассмотрел данные о таких проявлениях психи­ческой жизни, как юмор, язык в его отношении к мыш­лению и т. д., которые проанализировал с психологи­ческой точки зрения. Лацарус и Штейнталь в 1859 г. ос­новали «Журнал психологии народов и языкознания». В программной статье редакторов «Мысли о психоло­гии народов»⁶ в качестве главной выдвигалась задача

⁶ Статья была переведена на русский язык в 1864 г. См. об этом в книге: Вудилова Е. Л. Социально-психологические проблемы: в русской науке. М., 1983. С. 128.

_1-35

изучения так называемого духа разных народов. Эле­ментами духа народа считались язык, мифы, народное творчество, письменность, религия, практическая жизнь, из взаимодействия которых он складывается. Попытку исследования психологии народов продолжил В. Вундт. Другим представителем немецкой эмпирической пси­хологии XIX в. был P. r.JJ$%ufi (I817—1881). Он ока­зал меньшее, чем Гербарт, влияние на психологию, но все же его учениками были такие известные психологи, *как К. Штумпф, Г. Э. Мюллер, крупный исследователь в области памяти. В «Медицинской психологии или пси­хологии души» (1852) Лотце развил теорию прост­ранственного восприятия («местных или локальных зна­ков»). Она оказала определенное влияние на В. Вунд-та и Гельмгольца. Лотце считал, что восприятие про­странства осуществляется только с помощью зрения ;и осязания. Способность восприятия пространства скла­дывается в опыте следующим образом. Зрительные и осязательные ощущения характеризуются качеством и определенной интенсивностью и сами по себе не содер­жат никаких пространственных признаков. Тогда как возможно восприятие пространственных свойств пред­мета? Ссылаясь на данные анатомии, он предполагает, -что каждая точка сетчатки и поверхности кожи качест­венно отлична от другой точки и поэтому ощущает внешние воздействия специфично, т. е. на свой манер. Она имеет как бы местный локальный знак. Локализа­ция предметов в пространстве осуществляется на основе ощущений с их характерным местным качеством и ас­социированных с ними движений (руки, глаза, всего тела). Этот процесс является продуктом бессознатель­ной механики внутренних состояний. Пространственное восприятие складывается прижизненно, «с помощью ■ряда опытов, которые, если бы мы могли их воспроиз­вести, показали бы нам в виде состояний сознания у детей, все эти промежуточные состояния, сделавшиеся неуловимыми для сознания взрослого»⁷.

⁷ _{Рибо Т. Современная... С. 76.}

_{Глава II}

РАЗВИТИЕ АССОЦИАТИВНОЙ ПСИХОЛОГИИ В XIX В.

XIX век является веком триумфа ас-социанизма. Закон ассоциаций рассматривался как ос­новное явление душевной жизни. В ассоцианизме виде­ли теорию, которую можно применить к вопросам по­литики, морали, воспитания.

Возникнув в Англии, ассоциативная психология в-XIX в. развивалась выдающимися философами и уче­ными: Томасом Брауном, Джеймсом Миллем, Джоном Стюартом Миллем, Александром Бэном, Гербертом* Спенсером. Важной особенностью ассоцианизма XIX в. явилось его соединение с философией позитивизма: Дж. Ст. Милль и Г. Спенсер были вместе с О. Контом основоположниками позитивизма. Слияние ассоцианиз­ма с философской доктриной позитивизма не случайно, ее элементы были уже у Локка и Гартли. На развитие ассоциативной психологии большое влияние оказали ус­пехи в области естествознания, особенно открытия в об­ласти химии (первое десятилетие XIX в.), а также в. физике и позже в биологии.

В развитии ассоцианизма в XIX в. различаются три этапа. Своего наивысшего расцвета ассоцианизм дости­гает у Т. Брауна и Дж. Ст. Милля. В их трудах он при­обретает законченную классическую форму. В последу­ющем у Дж. Ст. Милля ассоцианизм вступает в новый этап своего развития, который характеризуется пере­смотром основных положений о предмете и методе ас­социативной психологии и началом кризиса этой систе­мы. У А. Бака в его аналитическом описании душевных явлений продолжается начавшееся еще у Дж. Ст. Мил­ля отступление от классического ассоцианизма по ряду проблем. В конце XIX в. в ассоциативную теорию вхо­дит эксперимент. Экспериментальное исследование ассо­циаций начал ученик Вундта М. Траутшольдт (1883). Крупнейшими представителями ассоцианизма этого пе­риода являются Г. Эббингауз, Г. Э. Мюллер, Т. Циген.

В результате уточнений и дополнений, которые вно­сились все это время, происходит, по существу, отказ от многих принципиальных положений строгого ассоцианиз­ма. Ассоцианизм вступает в период своего кризиса.

Рассмотрим подробнее содержание каждого этапа в развитии ассоциативной психологии XIX в. Т. Браун в «Лекциях по философии человеческого духа» (1820) продвинул доктрину ассоциаций: ввел вторичные зако­ны ассоциаций, т. е. учение о дополнительных факторах, ■объясняющих возникновение в данный момент той или иной ассоциации из многих других.

К числу таких факторов он относил силу исходного ощуще­ния, его новизну, близость, природные способности индивида, со­стояния его здоровья и др.

Браун предпринял анализ мышления как процесса решения задач, основанных на течении ассоциаций: зада­ла вызывает беспорядочные ассоциации, одна из кото­рых соответствует решению. Браун развил учение об ощущениях, в частности, выделил из осязания ощущение тепла-холода, а также мускульное чувство и указал на ^го значение для формирования чувства уверенности в -существовании предметов внешнего мира.

В условиях, когда усилились нападки на материа­лизм, Браун отрывает душевные явления от их матери­альной основы, от мозга (только ощущения рассматри­ваются им в их отношении к мозгу и к окружающему миру, это составляет предмет физиологического учения о духе) и ставит своей задачей исследование их как под­чиненных собственным, чисто внутренним законам, ко­торые открываются только в самонаблюдении (составля­ют предмет исследования фдлософии духа). Материа­лизм Гартли, как считает Браун, не в силах объяснить наиболее характерные для умственной жизни связи идей — по сходству, по контрасту и др. Браун избегает употребления самого термина «ассоциация», сохраняя его для объяснения лишь простейших связей между на­личным ощущением и предшествующими обстоятельства­ми (например, вид человека вызывает в памяти его имя и т. п.). По отношению к ассоциациям Браун признает, что основания для них лежат в мозгу. Все остальные связи представляют собой операции духа и называются относительными внушениями (relative suggestions). Со­ответственно ассоциации называются еще простыми внушениями (simple suggestions). Так, терминологиче­ски закрепляется разделение всех душевных операций •на ассоциации (или простые внушения) и относитель­ные внушения, предпринимаемое для очищения учение об ассоциациях от материализма.

₁₃₆

Единственным методом исследования духа, по Брау- • ну, является самонаблюдение. В связи с его защитой¹ развивает идеи виртуального анализа в психологии. Как в химии качества отдельных ингредиентов сложного тела не узнаются нами в качествах самого сложного* тела, так и в своеобразной химии духа сложное чувство,. происходящее от первичных чувств через ассоциацию^ на первый взгляд имеет мало сходства с составными

его частями как существующими первоначально в эле­ментарном состоянии, так что требуется напряженная:

сосредоточенность мысли, чтобы разложить и разделить. на части совокупность, которая могла составиться рань­ше в продолжение нескольких лет. Что делает химик по отношению к материи, то же самое делает интеллек­туальный аналитик по отношению к духу. В отличие от анализа в других науках, которые имеют дело с ве­ществом, анализ в отношении духа не может дать ре­ального расчленения психических явлений; самое слож­ное чувство всегда есть одно чувство, нет половины чув­ства радости или скорби.

Анализ в науке о духе основан на чувстве взаимного; отношения одного состояния духа к другим его состоя* ниям; когда эта кажущаяся сложность чувствуется, то. для нашего анализа это то же самое, как если бы она-была не относительной и виртуальной. Так Браун защи­щает самонаблюдение как метод ассоциативной психо­логии.

Идеализм сочетается у Брауна с механицизмом к объяснении душевных явлений и проявляется в том, что^ всякое сложное психическое явление он сводит к сум­ме составляющих его более простых. Наглядно это про­является в объяснении сравнения и потребностей. Отно­сительные внушения, которыми объясняются все опе­рации ума, протекают как деятельность сравнения. В сравнении выделяются следующие компоненты: 1) две-или более идеи как объекты сравнения; 2) чувство отно­шения между ними, например сходство; 3) чувство про­извольности, т. е. наличие намерения, желание найти это* отношение. Поскольку сравнение может осуществляться' и непроизвольно, автоматически, делается вывод, что* сравнение есть только ассоциация или внушение, по тер­минологии Брауна, а активный характер этого процесса¹ с психологической точки зрения — иллюзия. Познава­тельную деятельность Браун трактует механистически..

_137Г

Подобным же образом он анализирует и потребно­сти, которые называет аппетитами. Браун включает по­требность в область чувственных процессов (feelings) наряду с ощущениями и чувствами удовольствия и не­удовольствия (при этом имеются в виду лишь телесные, биологические потребности — в сне, отдыхе, упражне­нии, в пище и т. п.). Браун признает их жизненно важ­ное значение для организма. Потребность он разделяет на два рода чувствований (feelings): ощущение неудо­вольствия, вызываемое состоянием тела (при голоде, жажде и т. п.), и непосредственно связанное с этим ощу­щением желание того, что устраняет это неудовольствие, называемое проспективной, т. е. направленной на буду­щее, эмоцией, и ассоциацию между ними. Таким расчле­нением уничтожается специфика потребностей как осо­бых психических состояний: потребность сводится к ас­социации между двумя чувствованиями.

Джеймс Милль (1773—1836), прежде всего историк я экономист, в 1829 г. опубликовал книгу «Анализ яв­лений человеческого духа», которая стала вершиной классического английского ассоцианизма. Его целью бы­ло способствовать наилучшему развитию душевных спо­собностей и сил при воспитании. Опирался на предшест­венников, особенно на. психологию Гартли.

Он сводит всю психологическую жизнь к ощущениям, представлениям и ассоциациям идей: в психическом ми­ре есть только одно явление — ощущение и только один закон — ассоциации. Ощущения, идеи, ассоциации, из­меняясь бесчисленными способами, группируясь, состав­ляют механизм человеческого духа. Следуя Гартли, а также Брауну, он выделил две причины закрепления ас­социаций: живость ассоциируемых ощущений и часто­ту их повторения. Он сформулировал общий закон ассо­циаций: идеи зарождаются и существуют в том порядке, в котором существовали ощущения как их оригиналы. Поэтому ассоциации, по Миллю, могут быть только од­новременные или последовательные. Восприятия объек­тов построены из одновременных ассоциаций. Последо­вательные ассоциации еще более бесчисленны, и их при­рода лучше всего видна в обычной последовательности слов и мысли.

В учении об общем законе ассоциаций и причинах их закрепления выступают характерная для ассоцианиз-

₁₃₈

ма полная пассивность организма, механицизм в трак­товке психики. Джеймс Милль построил ментальную ме­ханику, т. е. теорию сложных ментальных соединений по типу механики.

Милль борется с активностью личности. Воспомина­ние и интеллектуальную деятельность он представлял* так. Есть задача что-то вспомнить. От этого эмоциональ­ного представления идут многочисленные ассоциации. Если «нападем» на идею, с которой ассоциировалось* представление, которое мы хотим вспомнить, то вспом­ним его. Таков же механизм интеллекта.

Джон Стюарт Милль (1806—1873), сын Джеймса^ Милля, экономист, философ, оформил индуктивную логи­ку—«Система логики» (1843). Защищая ассоциативную-психологию, фактически пришел к выводу о ее теорети­ческой несостоятельности. Проводил мысль о том, что не* у механики, а у химии следует психологии заимствовать-способ изображения явлений сознания («ментальная хи­мия»). Как в химии по продукту нельзя судить об ис­ходных элементах, а знание свойств элементов не из­бавляет от необходимости изучать свойства целого, ана­лиз явлений сознания как продуктов психического син­теза не может дать нам представления об исходных ком­понентах. Следовательно, виртуальный анализ не имеет силы действительного анализа: «...семь цветов спектра,. быстро следуя друг за другом, производят белый цвет,. а не то, что они действительно суть белый цвет,— точно' также и относительно сложной идеи, образующейся пу­тем соединения нескольких более простых идей ... надо* сказать, что она есть результат или порождение этих простых идей, а не то, что она состоит из них... . Таким образом, здесь мы имеем случай психической химии: в; них простые идеи порождают, а не составляют своей со­вокупностью идеи сложные» К Но как открыть эти эле­менты? Выяснение происхождения одного класса психи­ческих явлений из другого (психическая химия) «не уст­раняет необходимости экспериментального изучения поз­же возникшего явления, подобно тому как знание кисло­рода и серы не позволяет нам без специального наблю­дения и опыта вывести свойства серной кислоты»².

¹ _{Милль Д. Ст. Система логики. М., 1914. С. 777.}

² _{Там же. С. 778.}

_13Э>

Поскольку в психологии нет средств для реального анализа сознания, она не может существовать как нау­ка. Ее описания тем не менее имеют практическую по­лезность.

Милль критически анализирует также понимание предмета в ассоциативной психологии. Он начинает с различения физического (физиологического) и духовно­го. Все состояния духа, т. е. состояния сознания — мыс­ли, эмоции, хотения и ощущения — производятся непо­средственно или другими состояниями духа, или состоя­ниями тела. «Когда одно какое-нибудь состояние произ­ведено другим, связывающий их закон я называю за­коном духа. Когда же непосредственно причиной духов­ного состояния является какое-либо состояние тела, мы будем иметь закон тела, относящийся к области физиче­ских наук»³. В применении к психологии это различение приводит к следующим размышлениям. Ощущения про­исходят под воздействием внешнего предмета, в их ос­нове лежат физиологические процессы. «Вопрос о том, не зависят ли подобным же образом от физических ус­ловий и остальные наши психические состояния, есть •один из «проклятых вопросов» науки о человеческой .природе»⁴, Милль замечает: «многие выдающиеся фи­зиологи утверждают, что мысль, например, есть в такой же степени результат нервной деятельности, как и ощу­щение... Только кажется, будто одна мысль вызывает .другую посредством ассоциации; на самом же деле во­все не мысль вызывает мысль: ассоциация существова­ла не между двумя мыслями, а между двумя состояния­ми мозга, предшествовавшими разным мыслям. И вот чэдно из этих состояний вызывает другое, причем налич­ность каждого из них сопровождается как своим след­ствием особым состоянием сознания»⁵. Отсюда делается !Вывод: «...не существует самостоятельных (или ориги­нальных) психических законов — «законов духа» ... пси­хология есть просто ветвь физиологии, высшая и наибо-.лее трудная для изучения»⁶. Этот вывод означает, по су­ществу, что ассоциативная психология не имеет своего предмета. Правда, Милль замечает, что в настоящее вре-

³ Милль Д. Ст. Система... С. 773.

⁴ Там же.

⁵ Там же.

^в Там же. С. 775.

₁₄₀

«я физиология еще далека от того, чтобы объяснить яв­ления сознания: «...последовательностей психических яв­лений нельзя вывести из физиологических законов на­шей нервной системы, а потому за всяким действитель­ным знанием последовательностей психических явлений мы должны и впредь (если не всегда, то несомненно «ще долгое время) обращаться к их прямому изучению «путем наблюдения и опыта. Так как таким образом по­рядок наших психических явлений приходится изучать «а них самих, а «е выводить их из законов каких-либо более общих явлений, то существует, следовательно, от­дельная и особая наука о духе»⁷. В заключение Милль делает вывод, что, несмотря на все свои несовершенст­ва, психология «значительно более продвинута вперед, чем соответствующая ей часть физиологии»⁸. Его окон­чательное определение предмета психологии таково: «...предметом психологии служат единообразия последо­вательности— те законы (конечные или производные), «ю которым одно психическое состояние идет за другим, вызывается другим (или по крайней мере, следует за «им)»⁹.

Милль вводит в ассоциативную психологию «Я» в ка­честве субъекта сознания, отступая тем самым от клас­сического ассоцианизма, не признававшего в психике ничего, кроме явлений сознания.

Также отступлением от позиций ассоцианизма явля­ется указание на то, что существуют ассоциации по сходству, поскольку в строгом ассоцианизме ассоциа­ции— это пассивные образования и могут быть только одновременными или последовательными. Во всех уточ­нениях, которые вносит Милль, фактически содержится признание несостоятельности ассоциативной психологии как научной системы.

Александер Бэн (1818—1903), автор двух обширных томов «Чувство и интеллект» (1885) и «Эмоции и воля» •(1859), использовал достижения физиологии нервной си­стемы и органов -чувств, а также биологии, стремился возможно теснее связать психические процессы с телес­ной организацией. Считая, что в психологии необходимо применять методы естественных наук, т. е. давать опи-

¹ Милль Д. Ст, Система... С 774—775.

• Там же. С. 775.

• Там же.

сание фактов и их классификации^ Бэн„ по оценке Дж. Ст. Милля, дал «самое полное аналитическое изло­жение душевных явлений на основании правильного на­блюдения».

Бэн отступает от свойственного ассоцианизму меха­низма в трактовке психической жизни. Объясняя воз­никновение произвольных движений, Бэн вводит пред­ставление о спонтанной активности нервной системы, проявлением которой являются спонтанные движения, Когда какое-либо движение более одного раза совпада­ет с состоянием удовольствия, то удерживающая сила: духа устанавливает между ними ассоциации. Отсюда вы­членяются движения, приводящие к целесообразным актам. Из связи разных обстоятельств с движениями об­разуется все многообразие человеческого поведения — навыки. При этом течение действия не требует или тре­бует мало духовного напряжения при их исполнении. Если сочетание движений с ощущениями происходила бы только на основе одних временных отношений (как думал Д. Гартли), то различие приятного-неприятного,. полезного-бесполезного не имело бы значения, а реак­ции, приводящие к удовлетворению, и бесполезные ус­ваивались бы с одинаковой необходимостью, что проти­воречит реальности: в жизни происходит отбор полезно­го и отсев бесполезного.

Эти взгляды Бэна получили отзвук в последующем в учении» о формировании навыков путем проб и ошибок. Своим учением а пробах и ошибках как принципе организации поведения Бэн ока­зал влияние на Дарвина. На него ссылался также Спенсер.

Уже в учении об образовании произвольных движе­ний Бэн использует понятие удерживающей силы духа. Он приписывал духу некоторые прирожденные функции* которые называл первичными свойствами (актами) ума: различение, нахождение сходства, удержание впечатле­ний и способность вызывать их посредством чисто ду­шевных сил. С их помощью потом вырастает вся интел­лектуальная активность. Без них невозможны ассоциа­ции. Существуют различия между людьми в отношении первичных актов. В учении о первичных актах Бэн от­ступает от основных принципов ассоцианизма, в кото­ром нет места актам.

В учении о видах ассоциаций продолжается отступ­ление Бэна от позиций ассоциативной психологии. Так* он вводит творческие ассоциации как способность ума

₁₄₂

4

составлять новые комбинации, отличные от каких-либо добытых опытом, т. е. распространяет термин «ассоциа­ция» на явления, которые не объяснимы с его помощью. Он трактует открытия в науках, художественное твор­чество и т. п. как ассоциативные процессы, что проти­воречит пониманию ассоциации как комбинации преж­них впечатлений.

Так в творчестве А. Бэна происходит деградация ас-социанизма.

Ряд новых моментов в ассоциативную психологию вносит Герберт Спенсер (1820—1903).

Он автор десятитомного труда «Синтетическая философия» (1862—1896), в состав которого входит и психология («Основания психологии». В 2 т., 9-ти частях.) Взгляды Спенсера представляют разновидность ассоцианизма на эволюционной основе. Это эво­люционный ассоцианизм.

В работах Спенсера происходит сближение психоло­гии с учением о биологической эволюции. Психические явления рассматриваются как один из видов жизненных проявлений.

Спенсер сформулировал общий закон эволюции, ко­торый распространил на всю Вселенную — неорганиче­скую природу, органическую природу (биология и пси­хология), надорганическую природу, т. е. социальную жизнь (социология).

Этот закон гласит: повсюду во Вселенной развитие идет от рассеянного к сплоченному, интегрированному, т. е. характеризует­ся концентрацией; от однородного к разнородному, т. е. характе­ризуется дифференциацией; от неопределенного к определенному, индивидуальному Этот закон продолжает идею прогресса, кото­рую развивали выдающиеся мыслители до Спенсера — Г. Лейб­ниц, Г. Гегель. Однако, в отличие от них основывается на данных наук — геологин, ботаники, физиологии, психологии, эстетики, мо­рали, лингвистики, истории и др.

Этот закон Спенсер применяет и к пониманию пси­хики, считая, что психику можно понять исключительно только через анализ ее развития. В процессе эволюции происходит постепенная дифференциация психической жизни от жизни физической. Среда — это не только си­ла, пускающая в ход по типу механического толчка ©нутриорганические процессы, но и способная видоизме­нять жизнедеятельность, так что постепенно возрастает сложность приспособления к среде. Спенсер разработал систему психологических понятий, соответствующих эво-

₁₄₃

люционной теории. Сеченов высоко оценил значение уче­ния Спенсера о развитии психики, назвав его «первой серьезной и систематически проведенной попыткой объ­яснить психическую жизнь не только со стороны содер­жания, но и со стороны прогрессивного развития из об­щих начал органической эволюции»¹⁰. Первичной еди-ницей психики Спенсер считает ощущение. Оно разви­лось из первоначальной раздражительности. Внешний мир, воздействуя на организм, производит в нем толчок (nervous shock), который имеет и субъективный эф­фект— чувствование, т. е. простейшее ощущение. То» что объективно есть нервный импульс» субъективно есть единица чувствования. Из разного рода сочетаний чувствований образуются многообразные формы душев­ной жизни животных. Психика, по Спенсеру, как и жизнь в целом (см. его «Основания биологии»» гл. IV, V), является приспособлением внутренних отношений к внешним, т. е. к внешней среде, причем специализация этого приспособления возрастает в процессе эволюции. Психология имеет своим предметом «не соотношения между внутренними явлениями, не соотношения между внешними явлениями, но соотношения между этими со­отношениями» ^н. Психология должна исследовать при­роду, происхождение и значение связей между сознани­ем и внешней средой. Спенсер справедливо подчерки­вает, что вся предшествующая ассоциативная психоло­гия замыкалась внутри организма, считала единствен­ным путем его изучения установление связи между нерв­ными процессами и психическими. В отличие от этого в психологии Спенсера психика берется в ее отношении к внешней среде и получает реальную функцию в осу­ществлении связи организма со средой. Эти положения Спенсера развивали в американской психологии В. Джемс, психологи-функционалисты, бихевиористы.

В процессе приспособления внутренних отношений к внешним образуются рефлекс, инстинкт, память, разум, воля. Они суть фазы психического развития, стадии приспособления. Интеллект — высшая фаза душевнога развития, с его помощью приспособление расширяется в пространстве и во времени, возрастают его специа*-

¹⁰ Сеченов И. М. Избранные философские и психологические произведения. М., 1947. С. 419.

« Спенсер Г. Соч.: В 7 т. Т. 3. Спб., 1898. С. 85.

₁₄₄

лизация, точность и сложность. Чувство и воля тоже-возникают из низших форм психической деятельности.. Чувства всегда сопутствуют актам познания, возника­ют там, где действие перестает совершаться автомати­чески. Волевые поступки отличаются от автоматических-тем, что в них есть предварительное сознание того, что* должно быть выполнено.

На вопрос о том, каким образом происходит приспо­собление внутренних отношений к внешним, отвечает-теория ассоциации идей. Принцип ассоциации Спенсер-рассматривает как закон, лежащий в основе психиче­ского развития. Внешние отношения и связи произво­дят связи внутренние. Они образуются в индивидуаль­ном опыте. Их продуктом являются ощущения, вос­приятия, чувства, автоматические процессы — привычки-К индивидуальному опыту присоединяется наследствен­ный опыт предшествующих поколений, закрепленный в* нервной системе. Это безусловные рефлексы, инстинк­ты, а также некоторые знания и умения, которые за­крепляются в структуре мозга вследствие их повторе­ния в опыте многочисленных поколений.

Человеческую психику Спенсер рассматривает в ос­новных понятиях биологической эволюции, хотя и под­черкивая, что человек, в отличие от животных, суще­ствует не только в природной, но и в надорганической,. т. е. социальной, среде и вынужден приспосабливаться* к ней. Социальная эволюция, по Спенсеру, составляет часть эволюции вообще, поэтому законы и механизмы приспособления.человека к социальной среде только-усложняются благодаря появлению новых факторов — языка, общества, материального производства, науки,. нравственных и эстетических категорий' и др. По срав­нению с эволюцией в животном мире процесс приспо­собления у человека качественно не меняется. Спенсер-сохраняет понятие о двух формах опыта — индивиду­альном и наследственном — видовом-. Знания и умения,. приобретенные в опыте, закрепляясь в органической структуре мозга, частично передаются по наследству. К ним относятся те формы сознания — пространство к время, по вопросу о происхождении которых спорили* эмпиристы и априористы. По Спенсеру, каждое поколе­ние от рождения имеет знания о пространстве и време­ни, но они были приобретены в продолжение длитель­ного периода, через который произошло развитие чело-

₁₄₅

шечества. Значит, нет абсолютно прирожденного. Так, ■Спенсер спорит с Кантом. Но неправильна, с точки .зрения Спенсера, и позиция Локка, согласно которой знание исчерпывается только индивидуальным опытом. Здесь игнорируется психическое развитие, которое про­исходило вместе с развитием нервной системы. Созна­ние не чистый 'лист. Оно полно ассоциаций, которые .являются результатом действия закона наследственно­сти. Так Спенсер примиряет априоризм и эмпиризм. В процессе развития общества психика человека раз­вивается: возрастает роль мышления по сравнению с восприятием и действием, а в нем конкретные понятия сменяются абстрактными. Эти идеи Спенсера являются прогрессивными, однако само понимание развития и его ■механизмов отмечено печатью натурализма и биоло-гизации человека.

Биологизация в понимании законов развития чело­веческой психики привела Спенсера к откровенно ре­акционным расистским выводам. «...Европеец наследует двадцатью кубическими дюймами мозгу больше, чем па­пуас... такие способности, как способность к музыке, •почти не существующие у многих низших человеческих рас, становятся врожденными у рас более высоких. Вследствие этого-то и происходит, что от дикарей, не­способных сосчитать числа своих пальцев и говорящих языком, состоящим только из существительных и гла­голов, выходят путем долгого развития наши Ньютоны и Шекспиры»'¹².

Построенная на основах позитивистского эволюцио­низма теория человека Спенсера натуралистически трак­тует его развитие. В действительности закрепление знаний и умений, приобретаемых в процессе развития -человечества, происходит в объективированной, непси­хологической форме социального наследования. Каж­дый индивид должен усвоить их. Усвоение является той новой формой опыта, которой нет у животных и кото­рая занимает основное место в становлении человече­ской психики Ч

Исторически оценивая итоги развития ассоцианисти-ческой психологии в целом, необходимо иметь в виду

_{>2 Спенсер Г. ... Т. 3. С. 288—289.}

¹³ См.: Леонтьев А. Н. Об историческом подходе к изучению психики человека//Леонтьев А. Я. Избоанные психологические про­изведения. В 2 т. Т. 1. М., 1983. С. 96—140.

₁₄₆

следующее. Отстаивая эмпирический подход к понима­нию психики, ассоцианизм защищает идею опытного про­исхождения индивидуального сознания и безграничной воспитуемости человека. Такая позиция прогрессивна,. она создает научную базу для педагогики, открывая широкие перспективы для разработки путей обучению и воспитания. В рамках материалистического направ­ления ассоцианизма, начиная с Гартлй, возникла зада­ча изучения материальных основ психики, решение ко­торой стало одним из магистральных путей в психоло­гии. В ассоцианизме дано детальное описание как са­мого факта ассоциации, так и принципов (законов) об­разования ассоциаций, выявлены условия образования и сохранения ассоциаций. Эти данные повлияли на по­нимание научения, процесса'"приобретения знаний, осо­бенно в период экспериментального развития ассоциа­низма. Ассоциативная психология имеет и прикладное? значение. Ассоциативный эксперимент в различных ва­риантах нашел широкое применение в клинике (Р.Зом-мер, Э. Крепелин, 3. Фрейд, К. Юнг и др.). В педаго­гике используются данные о роли повторения, о спо­собах заучивания и др.

Вместе с тем, несмотря на серьезные и неоспоримые-достижения, ассоцианизм, развиваясь, все более обна­руживал свою теоретическую несостоятельность. Это* направление было замкнуто в сознании и не открывала путей для его объективного исследования. «Чистая пси­хология сознания» — так называл английскую психоло­гию Эд. Гартман в своей книге «Современная психоло­гия». С. Л. Рубинштейн проницательно замечал, что-ассоциация — это вообще не механизм, а явление, ко­нечно, фундаментальное. Но как явление оно само тре­бует объяснения. Ассоциативную психологию отличаег описательность, она не имеет средств для объяснения* душевной жизни, что признавал еще Д. Юм: ассоциа­ции — это «некоторого рода притяжение, которое, как. нам кажется, производит в духовном мире столь же-необычайные действия, как и в мире естественном, и-проявляется в столь же многих и разнообразных фор­мах. Его действия всегда очевидны; но что касается до-его причин, то они по большей части неизвестны и дол­жны сводиться на первичные свойства человеческой* природы, на объяснение которых я не претендую»**.

! " Юм Д. Соч.: В 2 т. Т. 1. М.. 1966. С. 101,

_147Г

_{Глава III}

РАЗВИТИЕ ПСИХОЛОГИИ В РОССИИ

Русская психологическая мысль в IXIX в. развивалась в связи с общественной мыслью и ^успехами в естествознании, в творческом усвоении до­стижений мировой философии и психологии. XIX век ■в России был временем разложения феодальной фор­мации, завершившимся глубоким кризисом феодализма ш 30—50-е гг. На разложение и кризис феодализма большое воздействие оказывали рост антикрепостниче­ской борьбы угнетенных масс, в первую очередь кресть­янства, возникновение и развитие революционного дви­жения, начало которому положили декабристы. Кризис 'феодализма в России нашел свое разрешение в отмене крепостного права в результате крестьянской (1861) и .других буржуазных реформ и утверждения капитализ­ма. События социально-экономической жизни получили -отражение в борьбе различных направлений обществен­но-исторической мысли. В идейной жизни конца '20-х — начала 30-х гг. официально дворянскую линию представляло консервативное движение (С. С. Уваров, :М. П. Погодин, С. П. Шевырев). Эта линия защищала тюмещичье-крепостную идеологию «официальной народ­ности», обосновывая идею единения царя и народа, со­хранения самобытности крепостной России, которая крепка «тремя коренными чувствами» — самодержави­ем, православием, народностью. Как ответ на вопрос •о путях развития России на рубеже 30—40-х гг. сло­жились два течения — либерально-буржуазное западни­чество (Т. Н. Грановский, К. Д. Кавелин, В. П. Боткин, Ъ. Ф. Корш, П. В. Анненков и др.) и либерально-дво­рянское славянофильство (А. С. Хомяков, братья И. В. -и П. В. Киреевские, братья К. С. и И. С. Аксаковы, ТО. Ф. Самарин). Споры между западниками и славя­нофилами были важной частью общественного движе­ния своего времени. Революционно-демократическое на-шравление в эти годы представляли В. Г. Белинский, .А. И. Герцен, а также петрашевцы. После реформы 1861 г. в условиях быстрого развития капитализма и обострения классовой борьбы получила развитие фило­софия революционеров-демократов Н. Г. Чернышевско-

Ш48^;

го, Д. И. Писарева, Н. А. Добролюбова, философия на­родничества. Почвенничество и «боготворчество» <Е>. М. Достоевского и Л. Н. Толстого защищало идею о «народной почве», о самобытности России, искало тре­тий путь в решении проблем пореформенной России. Линию идеалистической философии представляли Вл. Соловьев, а также академические философские направления: неокантианство (А. И. Введенский, И. Лапшин, П. Новгородцев), позитивизм, интуитивизм (Н. Лосский}^ неогегельянство (Б. Чичерин, Н. Де-сольский),"спиритуализм (Л. Лопатин), экзистенциа­лизм (П. Шестов, Н. Бердяев). В рамках этих философ­ских направлений развивалась идеалистическая умо­зрительная психология, в частности, в Московском и Петербургском университетах.

В связи с ростом рабочего класса в 90-е гг. Россия вступает в пролетарский период освободительного дви­жения. Этот этап характеризуется распространением марксизма, выходом первых работ В. И. Ленина.

Из всех этих течений на развитие материалистиче­ской отечественной психологии в XIX в. оказали наи­большее влияние идеи революционеров-демократов: Гер­цена, Белинского, Добролюбова, Чернышевского. Усвое­ние марксизма в психологии произошло после победы Великой Октябрьской социалистической революции.

В XIX в. большие успехи сделало отечественное ес­тествознание. Отметим лишь некоторые из них, оказав­шие особенное влияние на развитие психологии. Одним из ярких достижений эволюционной мысли до Ч. Дар­вина явились диалектические взгляды на природу, раз­виваемые К.-Ф. Рулье (1814—1858). В 1845—1846 гг. его курс публичных лекций на тему «Об образе жизни животных» высоко оценил А. И. Герцен, указав на глу­бокий методологический смысл данных о психологии животных, этой «дочеловеческой феноменологии раз­вертывающегося сознания», позволяющей понять воз­никновение человеческого сознания и его качественные отличия от психики животных. В капитальном труде «История развития животных» (1828—1837) основы эмбриологии заложил К- М. Бэр (1792—1876). Во вто­рой половине XIX века действовал микробиолог, лау­реат Нобелевской премии, создатель учения о фагоци­тозе И. И. Мечников (1845—1916). Его труды «Этюды о природе человека» и «Этюды о природе оптимизма»

149

пользовались большой популярностью. В XIX в. было положено начало пропаганде дарвинизма в нашей стра­не, для которой особенно много сделали И. М. Сеченов, Д. И. Писарев, Н. Г. Чернышевский, К- А. Тимирязев. Большие успехи имела русская физиология. Во второй половине XIX в. развернулась деятельность основопо­ложника отечественной научной физиологии И. М. Се­ченова.

В XIX в. выходит ряд трудов по психологии Д. Вел-ланского, П. Любовского, А. Галича. Галич («Картина человека») выступает как оригинальный ученый и раз­вивает новые для своего времени идеи о связи психики с деятельностью человека в условиях общественной жизни. Сложные вопросы о природе психики и задачах психологии поднимал А. И. Герцен. Психика — это осо­бая функция мозга, отличная от функций других орга­нов, например, печени и т. п. У физиологии и психоло­гии разные задачи: задача физиологии — изучение ор­ганизма, психология же уходит совсем в другой мир. Попытки преодолеть механистическую ограниченность в понимании психики связаны с идеями Герцена о ка­чественном своеобразии человеческой психики в отли­чие от* психики животных, причина которого — в исто­рическом развитии человека. Поэтому психология, от­правляясь от физиологии, должна также основываться на философии и истории. А. И. Герцен материалистиче­ски решает проблемы психологии познания, развивает идеи о соотношении разума и чувства, критикует инди­видуалистический подход к мышлению в сенсуалисти­ческих концепциях Локка и Кондильяка. Важное место в системе его психологических взглядов занимали проблемы личности. Личность—не пассивный продукт среды. Герцен защищал идею о «деянии» как сущест­венном факторе духовного развития.человека. Особен­ное внимание Герцен уделяет проблеме свободы воли. Она стала предметом острых споров между идеалиста­ми и материалистами в русской психологии 60—80-х гг. Ее обсуждал Н. Г. Чернышевский в «Антропологиче­ском принципе в философии» (I860), в романе «Что де­лать?» (1863). Ее касался также и Герцен. Она-имела острое общественно-политическое звучание. Материа­листы часто упрощенно трактовали вопрос о свободе воли, что приводило к фатализму. Герцен отказывается от идеалистического догмата о «свободной воле», ни от

₁₅₀

чего не зависящей и ничем не определяемой. Также не­приемлем и абсолютный физиологический детерминизм. •«Действие, несомненно, является функцией организма, но оно не является обязательным и непроизвольным подобно дыханию или пищеварению. Физиология разла­гает сознание свободы на его составные элементы, уп­рощает его» К Для объяснения чувства свободы необ­ходимо перейти на другой уровень объяснения. У че­ловека есть «способность, состоящая из разума, страсти и воспоминания, взвешивающая условия и определя­ющая выбор действия»². Это сознание. Его анализ ус­кользает от физиологии и требует исторического под­хода, его обеспечивает социология. «Для нее человек — это нравственное существо, т. е. существо общественное я обладающее свободой располагать своими действия­ми в границах своего сознания»³. Так, Герцен, отвер­гая индетерминизм в трактовке человеческих действий, указал на социально-историческую обусловленность высших проявлений личности, в том числе воли.

Видное место в развитии материализма XIX в. в России принадлежит Н. А. Добролюбову. Его борьба с идеализмом в философии, психологии, педагогике оказала большое влияние на дальнейшее развитие этих областей знания, способствовала укреплению позиций материализма. Добролюбов выступил с последователь­ной критикой дуализма, утверждая взгляд на человека как на одно целое, нераздельное существо. Со всей си­лой своего полемического таланта он разоблачал реак­ционную сущность френологии, имеющую распростра- -нение в русском обществе, выступал против вульгарно­го материализма, который «...унижает высокое значе­ние духовной стороны человека, стараясь доказать, будто душа человека состоит из какой-то тончайшей материи»⁴. Добролюбов обосновывал взгляд на психи­ческие процессы как детерминированные, имеющие причину во внешнем мире.

Психология Чернышевского строилась на ог^ове принципов философского материализма в его антропо­логической форме. Согласно Чернышевскому, сут* :ть

¹ _{Герцен А. Я. Соч.: В 2 т. Т. 2. М., 1986. С. 527.}

² Там же.
⁸ Там же.

⁴ Добролюбов Н. А. Избранные философские npc.ii в ...лия. М.₍ 1948. С. 261.

₁₅₁

антропологического принципа составляет такой подход* в соответствии с которым «на человека надобно смот­реть как на одно существо, имеющее только одну на­туру, чтобы рассматривать каждую сторону деятельно­сти человека как деятельность или всего его организ­ма от головы до ног включительно, или, если она ока­зывается специальным отправлением какого-нибудь осо­бенного органа в человеческом организме, то рассмат­ривать этот орган в его натуральной связи со всем ор­ганизмом» ⁵. В то же время в человеке два рода явле­ний: материальные (человек ест, ходит) и нравственные (он думает, желает). Чернышевский выступает против дуализма в психологии. Антропологизм Чернышевского близок Фейербаху, но в отличие от созерцательного ха­рактера теории последнего у него вся философия подчи­нена задачам революционной борьбы. Так, в связи с критикой социал-дарвинизма и теории Мальтуса Чер­нышевский писал: «Думать людям следует не о пере­делке своего организма, по совету Мальтуса, а разве о том, не могут быть отношения между людьми устро­ены так, чтобы соответствовать потребностям человече­ской натуры»⁶.

Чернышевский требовал причинного подхода в пси­хологии: «...в психологии всюду нужно искать причи­ны»⁷. Научная психология должна выйти за преде­лы сознания в целях познания его причин. Решение этой задачи против обособителей психического продол­жил позже И. М. Сеченов.

В понимании психики Чернышевский выступил про­тив функционального подхода, закреплявшего психоло­гический атомизм. Мышление, память, воображение принадлежат личности и должны рассматриваться в связи с деятельностью человека в соответствии с опре­деленной потребностью. Чернышевский развивает мыс­ли о специфике человеческих потребностей, в которых в отличие от биологических потребностей животных ин-тересность органического процесса отходит на задний план. Подчеркивается мысль о производстве потребно­стей в жизни, в активной деятельности.

^{6 Чернышевский Я. Г. Собр. соч.: В 5 т. Т. 4. М., 1974. С. 292.}

^{6 Чернышевский. Я. Г. Поли. собр. соч.: В 15 т. Т. IX. М., 1949l}

_{С 333}

^{7 Чернышевский Я. Г. Собр. соч. Т. 4. С. 249—250.}

Чернышевский различал характер и темперамент. Характер определяется условиями жизни, воспитанием и поступками человека. Темперамент обусловлен природ­ными факторами, но даже и он подвержен влиянию со­циальных условий. Мысли о социальной природе харак­тера выводят Чернышевского за границы антропологи­ческого принципа в понимании человека как органиче­ского существа. Он разрабатывает также понятие «на­родного характера» как совокупности умственных и •нравственных качеств различных народов. В то же вре­мя изучение национальной психологии народов Запад­ной Европы приводит его к выводу, что национальные различия стираются в условиях классовых и профессио­нальных разделений общества. «По образу жизни и по понятиям земледельческий класс всей Западной Европы представляет как будто одно целое; то же должно сказать о ремесленниках, о сословии богатых просто­людинов, о знатном сословии»⁸.

Важной областью развития русской психологической науки была педагогика. Связанная с передовым движе­нием в области народного просвещения непосредствен­но в предреформенный период, но особенно в 60-х гг. XIX в., она привлекала внимание не только специали­стов, но всей прогрессивной русской общественности. Исключительный общественный резонанс получила ста­тья выдающегося русского хирурга Н. И. Пирогова «Во­просы жизни» (1856). По оценке К. Д. Ушинского, идеи Пирогова «пробудили спавшую у нас до тех пор педа­гогическую мысль», а выдвинутый им принцип воспи­тания прежде всего человека в человеке должен стать требованием здравой педагогики, основанной на психо­логии»⁹. Лейтмотивом передовой педагогической мысли стали идеи о формировании всесторонне развитой, вы­соконравственной личности как цели воспитания, о гуманистическом отношении воспитателя к воспитанни­ку. Теоретики педагогической мысли XIX в. (Н. X. Вес-сель, П. Д. Юркевад) указывали на первостепенное зна­чение ""психологии для педагогики. Органичное соедине­ние педагогики с психологией происходит в фундамен­тальном произведении русской педагогической мысли —

⁸ Чернышевский Н. Г. Собр. ... Т. 2. С. 593.

* УашнсШ К- Д. Собр. соч.: В 11 т. Т. 3. М.; Л., 1948. С. 11. 30.

₁₅₃

труде К. Д. Ушинского «Человек как предмет воспита­ния». Здесь были использованы достижения всей миро­вой психологической мысли. Признавалась исключитель­ная роль деятельности, особенно труда, в духовном раз­витии, в формировании характера и нравственных ка­честв. Труд Ушинского явился предтечей отечественной педагогической психологии. Переход к ней осуществил П. Ф. Каптерев (1849—1922), автор «Педагогической психологии» (1877). Характерен уже эпиграф книги: «Я хочу свести все обучение на психологическую почву».

Связь психологии с педагогикой означала выход пси­хологии в прикладные области. Другой такой областью стала промышленная практика. В 80-х гг. XIX в. в связи с развитием капиталистического производства в России появляются работы по учету психики человека в труде, с чем связаны надежная работа персонала, устранение причин нарушений его деятельности, подбор и обучение людей. К психологии обращаются юристы, военные дея­тели, психиатры, физиологи. По Е. А. Будиловой, в рам­ках Русского географического общества еще в конце 40-х гг. были начаты замыслы «психической этногра­фии» (Н. И. Надеждин, К. М. Бэр, К- Д. Кавелин и др.), создана программа по изучению психологии наро­дов России. Эти исследования положили начало новой отрасли — психологии народов, возникновение которой традиционно связывается с деятельностью М. Лацаруса и Г. Штейнталя (1859, Германия).

Во второй половине XIX в. одним из источников пси­хологических знаний явилось языкознание. Колоссаль­ным событием было появление толкового словаря В. Да­ля. Особое значение для психологии имела развернув­шаяся в Харькове деятельность замечательного лингви­ста, создателя научной школы исторического языкозна­ния А. А. Потебни (1835—1891). Обсуждаемые в его трудах («Мысль и язык», «Из записок по русской грам­матике», «Из записок по теории словесности. Поэзия и проза. Тропы и фигуры. Мышление поэтическое и мифи­ческое») вопросы языка, взаимосвязи языка, чувственно­го познания и мышления, единства сознания и языка раскрывали проблему исторического развития человече­ского сознания, его социальную природу. Потебня про­слеживает также развитие самосознания в процессе

₁₅₄

жизни человека, указывая на язык как его важнейшее условие ¹⁰.

У Потебни получают разработку идеи выдающегося немецкого мыслителя и лингвиста В. Гумбольдта (1767—1835) о социальном характере языка. По Гум­больдту, язык не просто внешнее средство общения лю­дей, он — продукт «языкового сознания» народа, опре­деляет его «дух». По Гумбольдту, «...язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, откуда человеку дано выйти лишь постольку, поскольку он тут же вступает в круг другого языка»¹¹. Разные народы отличаются не по биологическим, расовым и т. п. при­знакам, а своим «видением мира». Поэтому знание не­скольких языков обогащает представление о мире.

Гумбольдт выдвинул проблему внутренней формы языка, которая была основательно развита в отечест­венной психологической науке А. А. Потебней, а позже Г. Г. Шпетом (1927), Д. Н. Узнадзе (1948). Прослежи­вая путь образования слова и исходя из идеи историче­ского развития языка и сознания, Потебня различает в слове внешнюю форму, т. е. членораздельный звук, со­держание, объективируемое посредством звука и соот­ветствующее понятию, и внутреннюю форму или бли­жайшее этимологическое значение слова, тот способ, каким выражается содержание. Слово есть орудие мыс­ли и служит для ее объективации. Музыка, живопись также являются формами объективации мысли, но вне-лингвистическими, хотя и производными от языка. В них также есть эти три аспекта: содержание (идея), внутренняя форма (образ) и внешняя форма. Развитие сознания идет от языка чувств к языку мыслей. Путь образования слова таков: чувство отражается в звуке, в форме представления. Первой ступенью духовной жизни является мифологическое сознание, следующи­ми — художественно-поэтическое и научное. В мифоло­гическом сознании «мир существовал для человечества

¹⁰ Исследования творчества Л. С. Выготского показали» что
можно говорить о влиянии А. А. Потебни на становление ключевых
моментов учения Выготского об общественно-исторической природе
психики человека. См. об этом сб.: Научное творчество Выготского
и современная психология/Под ред. В. В. Давыдова. М., 1981.
С. 126.

¹¹ Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. М., 1984.
С. 80.

₁₅₅

только как ряд живых, более или менее человекооб­разных существ, когда в глазах человека светила ходи­ли по небу не в силу управляющих ими механических законов, а руководствуясь своими соображениями... счи­тать создание мифов за ошибку, болезнь человечества, значит думать, что человек может разом начать со стро­гой научной мысли, значит полагать, что мотылек за­блуждается, являясь сначала червяком, а не мотыль­ком» ¹². История языка помогает проследить путь раз­вития человеческого познания от мифа к поэтическому мышлению и науке, как единый процесс движения от языка чувств к языку мыслей. «Самый миф сходен с на­укой в том, что и он произведен стремлением к объек­тивному познанию мира» ¹³.

^{12 Потебня А. Л. Мысль и язык. Харьков, 1892. С. 172—173.}

¹³ Там же. С. 173.

^{Раздел четвертый}

РАЗВИТИЕ ЕСТЕСТВОЗНАНИЯ И ФОРМИРОВАНИЕ ЕСТЕСТВЕННО-НАУЧНЫХ ПРЕДПОСЫЛОК ВЫ­ДЕЛЕНИЯ ПСИХОЛОГИИ В САМО­СТОЯТЕЛЬНУЮ НАУКУ

■

Глава I

_{РАЗВИТИЕ ФИЗИОЛОГИИ}

_{НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ}

_{И ОРГАНОВ ЧУВСТВ В XIX В.}

Во второй половине XIX в. создаются объективные условия для выделения психологии в са­мостоятельную науку. В зарубежной и отечественной на­уке все чаще встречается мысль о необходимости само­стоятельного, отдельного от философии и естествозна­ния, в рамках которых зародилась психологическая* мысль, развития психологии: этого требует специфика психических явлений.

Так, Т. Рибо в 1871 г. писал: «Мы желаем показать, что пси­хология может сложиться в независимую науку>, что условием этого является возможность выделить факты, которые «составляют самую прочную и всего менее оспариваемую часть этой науки. Чи­стое и простое изучение этих-то фактов и может обосновать неза­висимую науку»¹. Сходную мысль встречаем у Н. Я. Грота: «Ежедневное появление... новых трудов по вопросам психологиче­ским... наводит на мысль, что психологическая наука способна развиваться далее своими средствами и что в ней есть много за­дач, которые не могут быть решены при помощи одного только микроскопа или других каких-либо орудий точного естествозна­ния»².

Мысль о том, что одним из условий достижения¹ психологией самостоятельности является ее отделение от философии, выразил Г. И. Челпанов в докладе на Г Всероссийском съезде по психоневрологии (1923) «О предпосылках современной эмпирической психологии»: «Стремление внести в психологию философские элемен­ты противоречит понятию эмпирической психологии.

* Рибо Т. Современная английская психология. М., 1875. С. 18. ² Г рот Н. Я. Психология чувствований. Спб., 1879—1880. С. VII.

Трактование философских проблем в обстановке эмпи-рико-психологических понятий ведет к крайней поверх­ности, что, в свою очередь, может привести психологию к упадку»³.

Выделение психологии в самостоятельную науку про­изошло в 60-эе гг. XIX в. Оно ознаменовалось появлени­ем первых программ (В. Вундт, И. М. Сеченов), созда­нием специальных научно-исследовательских учрежде­ний — психологических лабораторий и институтов, ка--федр в высших учебных заведениях, начавших подго­товку научных кадров психологов, выходом специальных психологических журналов, образованием психологиче­ских обществ и ассоциаций, проведением международ­ных конгрессов по психологии.

По С. Л. Рубинштейну, решающую роль в становле­нии психологии как самостоятельной науки сыграло вне­дрение эксперимента, что «... не только вооружило ее новым для нее, очень мощным методом научного мыш­ления, но и вообще по-новому поставило вопрос о мето­дике психологического исследования в целом, выдвинув новые требования и критерии научности всех видов опытного исследования в психологии»⁴. Эксперимент был заимствован психологией из естествознания, преж­де всего, из физиологии органов чувств и нервной систе­мы. Интенсивное развитие этих и других областей есте­ствознания, успехи в области объяснения явлений жиз­ни (механико-физико-химическая теория жизни, кон­цепция К. Бернара о гомеостазе), возникновение пси­хофизики и психометрии явились важнейшей предпо­сылкой преобразования психологии в самостоятельную науку и обусловили ее развитие по образцу естествен­ных наук.

Замечательный английский анатом, физиолог, пато­физиолог и врач Чарльз Белл (1774—1842) эксперимен­тально установил (а точнее подтвердил факт, извест­ный еще в античности) различия между передними и задними корешками спинного мозга по функции: перед­ние корешки содержат моторные нервы с двигательной функцией, задние—чувствительные (1807). Это откры­тие намечало анатомическую основу рефлекторной дуги,

⁸ Цит. по: Эфрусси П. О. Успехи психологии в России. Пг., 8923. С. 20.

^{4 Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. М., 1946. С. 56.}

₁₅₈

каждая часть которой получала анатомическое обоснова­ние: проведение возбуждения по чувствительному нерву,. затем его переработка в нервном центре и передача по эфферентному нерву к органу движения. Тем самым было» установлено, что спинной мозг построен по принципу ре­флекторной дуги. Открытие имело сильный резонанс* Параллельно оно было совершено французским физио­логом Мажанди (1822) и вошло в науку под двойным именем — «закон Белла-Мажанди». Белл показал регу­лирующую роль мышечного чувства в осуществлении' движения. Он впервые выделил нервы, которые ведут or мышцы в мозг и сигнализируют о характере мышечно­го сокращения. Так Белл сформулировал идею нервно­го круга или, как он называл, «нервного кольца»: раздра- * жение поступает в мозг, от мозга в мышцу, от мышцы опять в мозг. Разрыв в какой-либо части круга приво­дит к тем или иным нарушениям движения: при повреж­дении двигательного нерва наступает паралич, при нару­шении того нерва, который ведет от мышцы к мозгу,. наблюдаются различные нарушения координации дви­жения. Идея нервного круга, сформулированная Беллом в 1826 г., не получила развития и была введена в обо­рот в 30-е гг. XX в. в связи с развитием кибернетиче­ских исследований в виде понятия об обратной связи. Современники восприняли только ту часть его учения о-мышечном чувстве, где говорится о такой его функции,. как ощущение усилия во время движения. Белл описал факт, который теперь называется реципрокной иннерва­цией мышц-антагонистов: когда мышцы-разгибатели расслабляются, мышцы-сгибатели сокращаются. Откры­тия Ч. Белла углубляли и расширяли представления о деятельности нервной системы и позволяли лучше по­нять нервный механизм поведения.

Одним из самых видных физиологов XIX в. был Ио-гадн^с Мюллер (1801—1858). В. И. Ленин назвал era «знаменитым основателем новейшей физиологии». Сре­ди его учеников Г. Гельмгольц, Э. Дюбуа-Реймон, К- Людвиг и др. Особенно большое значение приобрело его «Руководство по физиологии человека» (1833—1840). В нем наряду с вопросами общей физиологии большое место занимают данные по физиологии нервной систе­мы. В этом учебнике получило развитие учение о реф­лекторном акте и о рефлекторной природе работы спин­ного мозга.

₁₅₉

Необходимо отметить, что несколько раньше подобную рабо­ту произвел английский физиолог Маршалл Холл (1790—1857), ^которого Э. Боринг назвал «пионером в исследовании рефлектор­ных актов»⁵. Мюллер признавал приоритет Холла. Несмотря на это, в силу авторитета Мюллера и его учебника, учение о ре­флекторной природе деятельности спинного мозга связывается с •его именем.

Большое место в учебнике Мюллера занимает изучение деч-тельности органов чувств, особенно зрения и слуха.

Мюллер выдвинул доктрину специфической энергии •органов чувств, которая является одним из самых круп­ных обобщений XIX в. в этой области физиологии. Док­трина включает десять законов. В соответствии с пер­вым законом мы имеем сознание не объекта, но наших -нервов, нервы — это посредники между воспринимаемы­ми объектами и умом и таким образом они навязывают -уму свои собственные характеристики. По Мюллеру, ощущения складываются в чувствующем органе через посредство нервов, и в качестве результата от действия внешних причин дают знания некоторых качеств или условий не внешних тел, а самих сенсорных нервов. Не­посредственными объектами восприятия наших чувств -являются состояния, вызываемые в нервах и чувству­емые как ощущение либо самого нерва, либо чувствую­щего органа. Идеи Мюллера о том, что нервы органов чувств не являются передатчиками свойств внешних тел, напоминают мысли Локка о вторичных качествах. Вто­рой закон доктрины Мюллера состоит в принципе спе­цифичности. Имеется пять видов нервов и соответству­ющих органов чувств, и каждый из них имеет свое специ­фическое качество или свою специфическую энергию, которую навязывает уму. Третий закон доктрины спе­цифичности опирается на эмпирическую очевидность первых двух: одна и та же причина вызывает в различ­ных органах чувств различные ощущения (зрительные, ч;луховые ощущения возникают и тогда, когда орган чувств раздражается необычным раздражителем, не­адекватным для данного органа чувств, например, элек­трическим или механическим). Следовательно, и качест­во ощущений зависит от природы нерва, на который воз­действует причина. Таким образом, хотя причиной ощу­щений является материальное воздействие, ощущение не

■

■ Boring E. G. A History of experimental Psychology. N. Y., H929. P. 120.

₁₆₀

воспроизводит его свойств. Внешнее воздействие высво­бождает нервную энергию, которая дремлет в органе чувств и только ждет толчка для этого возбуждения.

Как же мы приходим к уверенности в том, что вос­принимаем объекты, а не состояние наших нервов? Мюллер отвечал так: нервы имеют определенное соот­ношение с внешними объектами. Ясно, что глаз воспри­нимает цвет, а не давление. Он может воспринимать и давление, но тогда он воспринимает его как свет. По­этому мы воспринимаем действительно объект, в случае же действия на нас неадекватного стимула мы имеем иллюзию.

В. И. Ленин в связи с философским анализом поло­жения, которое сложилось в естествознании к концу XIX — началу XX в., подвергает критическому рассмот­рению выводы Мюллера с позиции теории отражения. Он квалифицирует эти взгляды как идеализм ⁶.

Теория Мюллера не является случайным явлением в развитии физиологических знаний. В. И. Ленин назвал уклон в сторону идеализма среди естествоиспытателей XIX в. «временным зигзагом, преходящим болезненным периодом в истории науки, болезнью роста, вызванной крутой ломкой старых установившихся понятий»⁷.

В физиологии, развивавшейся в русле механического материализма, к XIX в. накопились такие факты, кото­рые свидетельствовали о больших трудностях в объяс­нении специфики деятельности именно живого организ­ма: работы органов чувств, нервной системы, мышечной ткани и т. д.

Например, нервная деятельность, самый нервный процесс по­нимались в механистическом материализме по образцу механиче­ского движения. Ее носителем считались мельчайшие тельца, «животные духи». При изучении деятельности органов чувств так­же наталкивались на очень большие трудности. Уже факт разли­чия между сетчаточным образом и видимым образом предмета ставил в тупик.

В XIX в. многие физиологи, столкнувшись с этими трудностями и не имея средств для их преодоления, приняли позицию отказа от теории и занялись описани­ем деятельности органов чувств (Ян Пуркинье, 1787— 1869). В основе теории Мюллера лежит неправомерное

^{6 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 18. С. 322.}

⁷ Там же. С. 323,

^{6 А. Н. Ждан}

₁₆₁

допущение о том, что органы чувств и проводящие нерв­ные пути обладают своей специфической энергией изна­чально⁸, и, следовательно, ощущение зависит не от при­роды раздражителя, а от самого органа или нерва и яв­ляется выражением его специфической энергии.

Теория Мюллера встретила оппозицию уже у совре­менников. Так, Пуркинье в рецензии на учебник Мюл­лера писал: «Мы не хотим, чтобы наша точка зрения оценивалась как идеалистическая. Мы считаем более действительной реальность вещей вне нас и именно в том смысле, как это обычно понимается...»⁹. С подоб­ной критикой выступил физиолог Э. X. Вебер. Философ­скую критику теории Мюллера впервые осуществил Л. Фейербах. Ее одобрил В. И. Ленин.

Мюллер дал также объяснение восприятия простран­ства, опираясь при этом на философию И. Канта. Он считал, что ощущающий орган имеет прирожденную способность к пространственному зрению, т. е. на сет­чатке есть точки для восприятия величины, глубины и других пространственных свойств. Стимуляция этих то­чек дает впечатление о предметах как находящихся на определенном расстоянии от нас, имеющих определен­ную величину и т. д. При этом опыту уделяется незна­чительное место. Мюллер явился основателем позиции нативизма в теории восприятия пространства. Эти взгля­ды разделял немецкий психолог К- Штумпф, а также физиолог Э. Геринг. В 1801 г. Юнг выдвинул трехком-понентную теорию цветового зрения: сетчатка имеет три типа рецепторов, которые отвечают на красный, зеленый или фиолетовый цвета, а белый цвет является резуль­татом равномерного возбуждения всех трех рецепторов. Позже, в последней четверти XIX в., Э. Геринг сформу­лировал фотохимическую теорию цветового зрения. В глазу имеются три фоторецептора, в каждом — пара цветоощущающих веществ: бело-черное, красно-зеленое, желто-синее. Внутри каждой пары происходят противо­положно направленные химические процессы ассимиля-

⁸ Ошибочность концепции Мюллера преодолевается обращением к эволюционному подходу, который объясняет специфичность как результат приспособления в филогенезе к определенным свойствам объектов.

* Цит. по: Ярошевский М. Г. Критика В. И. Лениным физио­логического идеализма и ее значение для понимания истории пса-хофизиологии//Вопр. психологии. 1960. № 2. С. 53.

₁₆₂

Рис. 2. Э. X. Вебер (1795—

1878). Сформулировал за­кон различительной чувст­вительности

ции — диссимиляции: диссимиляция вещества вызывает ощущение белого, красного, желтого; ассимиляция — черного, зеленого, синего.

Большой вклад в развитие физиологии органов чувств внес профессор анатомии и физиологии Лейпциг-ского университета Э. X. Вебер. Он работал главным образом над осязанием («Об осязании» (1924)). Вебер различал в кожных ощущениях три рода ощущений: давления, или прикосновения, температурные, а также локализации. Для изучения этого последнего он изобрел специальный прибор — эстезиометр, или циркуль Вебе­ра, и с его помощью проводил экспериментальные иссле­дования осязания. Он установил экспериментально, что при действии двух раздражителей на кожу, они разли­чаются как разные в том случае, если отстоят друг от друга на известном расстоянии, причем это расстоя­ние различно для разных участков кожи, т. е. что кожа обладает разной чувствительностью к локализации при­косновения. В объяснение этого факта он соединил прин­ципы нативизма и генетического подхода. Самые извест­ные эксперименты Вебера относятся к различительной чувствительности, которые привели к выводу: для того чтобы произошла разница в ощущениях, новый раздра­житель должен находиться в известном отношении к ис-

_6*

₁₆₃

ходному. Это отношение для каждого органа чувств есть величина постоянная. Она устанавливалась опытным путем. Для звука это отношение составляет 1/10, для света—1/100, и т. д. Этим обобщением Вебер подводил к мысли о возможности измерения в психологии. Оно было осуществлено Фехнером.

Выдающийся вклад в физиологию, а также в психо­логию восприятия и ощущения сделал jf\ Гельмгольц (1821 —1894). В 1850 г. в статье «Измерение скорости нервного возбуждения» он опубликовал результаты эк­спериментальных исследований, в которых показал, что скорость распространения возбуждения по нерву состав­ляет примерно 120 м/сек. В 1849 г. другой великий фи­зиолог, друг Гельмгольца Дюбуа-Реймон, который ис­следовал электрические явления в мышце и нерве, по­казал, что нервный процесс — это не движение живот­ных духов, а не что иное, как электрическая волна. Этот вывод приближал к пониманию физиологического про­цесса возбуждения и вместе с исследованиями Гельм­гольца о скорости нервного возбуждения способствовал материалистическому пониманию нервного процесса и психики. В 1851 г. Гельмгольц изобрел офтальмоскоп, прибор, с помощью которого можно было исследовать глазное дно. С этого времени Гельмгольц занимается зрением. Он принимает теорию Юнга о цветовом зре­нии и развивает ее. Из всех исследований, направлен­ных на изучение зрения, рождается знаменитая работа «Физиологическая оптика» (1856—1866). Здесь пред­ставлены физика света, анатомия и физиология органов зрения, а также психологические феномены, которые сопровождают физиологические процессы зрения. Здесь же Гельмгольц сформулировал теорию восприятия, тео­рию бессознательных умозаключений. В 1863 г. выходит еще одна большая работа Гельмгольца «Учение о слу­ховых ощущениях». Здесь даются физическая характе­ристика звука, анатомия и физиология органов слуха, резонансная теория слуха, описываются психологические феномены. Так, к 60-м годам XIX в. благодаря работам Вебера и Гельмгольца три органа чувств — осязание, зрение и слух — получили капитальную разработку.

В теории ощущений Гельмгольц проявлял непоследо­вательность, колебался между материализмом и идеа­лизмом. Исходя из правильного положения о том, что наши представления, ощущения являются результатом

₁₆₄

воздействия предметов на нас, соотношение ощущения с вызвавшим его предметом мыслилось Гельмгольцем не по типу отражения и описывалось в терминах символа, иероглифа, знака. Важной частью исследований Гельм-гольца явилась его теория восприятия.

Теория бессознательных умозаключений Гельмголь-ца утверждает, что перцептивный образ не ограничива­ется тем, что идет от стимула в данный момент: вос­приятие, которое выступает для человека как непосред­ственно данное, является на самом деле продуктом опы­та. Процесс соединения данных ощущений с прошлым опытом является бессознательным и напоминает ту ра­боту, которую мы производим в процессе мышления, когда делаем умозаключение: мы как бы сопоставляем наше впечатление (меньшая посылка) с какой-то ча­стью прошлого опыта (большая посылка), а затем де­лаем вывод о том, что же имеет место в данный момент. Гельмгольц указывал на условность термина «бессозна­тельное умозаключение»: оно — результат не сознатель­ной деятельности, а какой-то игры нервных процессов, неизвестной нам, но которую можно представить по ана­логии с умозаключением. Выделяются следующие осо­бенности бессознательных умозаключений. Во-первых, они действуют принудительно, от них нельзя избавиться с помощью мышления. Они возникают бессознательно и не управляются сознанием. Во-вторых, они формируют­ся в опыте, путем многократного повторения, в-третьих, механизмом таких умозаключений являются, по-видимо­му, какие-то сенсомоторные связи между собственно зрительными ощущениями и ощущениями от движений глаза в процессе восприятия.

Теория бессознательных умозаключений Гельмгольца имеет большое значение и не только для понимания вос­приятия: она указывает на существование механизмов, которые хотя и не выступают в самонаблюдении, но со­ставляют действительное содержание таких явлений, как «я вижу», «я слышу» и др. Объективно все это выявля­ет принципиальную недостаточность самонаблюдения как метода психологии.

Гельмгольц оставил интересные психологические за­метки по творческому мышлению, вниманию и др. во­просам. Но они имеют более частное значение.

В XIX в. развернулись исследования по анатомии и физиологии мозга. Они углубляли представления о ма-

термальном субстрате психической деятельности. В пер­вой четверти XIX в. известный австрийский врач и ана­том Ф. А. Гвллъ выступил с исследованиями по морфо­логии мозга. Он впервые отличил серое вещество, со­ставляющее кору и подкорковые образования, от белого вещества, которое состоит из проводящих волокон, свя­зывающих отдельные участки коры между собой и кору с нижележащими отделами. Наибольшую известность, однако, получили не эти исследования, а френология Галля. В области психологии она опиралась на теорию способностей, а мозг представлялся как совокупность органов этих способностей (их 27), каждая из которых связывалась с определенной группой клеток в коре. Эти участки, разрастаясь, придают черепу выпуклую форму, по которой можно определить способность человека. Френология Галля как учение о связи строго локализо­ванных способностей человека со строением черепа яв­ляется ложным направлением, хотя в свое время эти идеи вызывали определенный интерес, в том числе в России. Она отражала попытку дифференцированного подхода к пониманию мозга, который до этого казался однородной массой.

Идеи локализационизма натолкнулись на сопротив­ление со стороны фактов. Примерно в это же время, в первой четверти XIX в., французский физиолог, основа­тель экспериментальной физиологии мозга Пьер Флу-ранс (1794—1867) на основе физиологических экспери* ментов с разрушением полушарий у птиц обнаружил, что через некоторое время у птиц восстанавливается по­ведение, независимо от того, какая часть мозга была разрушена. «Масса мозговых полушарий физиологичес­ки столь же равноценна и однородна, как масса какой-нибудь железы, например печени». Так была высказана идея о полной функциональной однородности мозговой массы. Исследования Флуранса имели большое значе­ние, так как на место умозрительных домыслов поставили научный эксперимент. Полученные данные свидетельст­вовали о пластичности мозга, о взаимозамещаемости его функций. Однако Флуранс сделал слишком широкие обо­бщения. Неучет эволюционного подхода к мозгу, имею­щему различное строение у животных, находящихся на разных ступенях развития, привел к неправомерным вы­водам. Все последующие десятилетия работы по иссле­дованию мозга были связаны с развитием идей локали-

₁₆₆

зационизма. Материал поступал из двух источников. Во-первых, из наблюдений за нарушениями поведения у больных с локальными поражениями мозга (клиниче­ские наблюдения французского врача Буйо, показавшие, что потеря моторной функции речи связана с наруше­ниями в области передних отделов мозга (1825); откры­тие французским анатомом Брока центра моторных об­разов слов (1861); открытие немецким психиатром Вер-нике центра сенсорных образов слов и др.)- Вторым ис­точником, на базе которого складывались локализаци-онистские представления о мозге, были анатомические и физиологические исследования мозга (опыты с непо­средственным раздражением коры, с разрушением опре­деленных областей мозга и т. п.). Открытие двигатель­ных центров в коре Фритчем и Гитцигом (1870) мето­дом раздражения роландовой борозды коры электриче­ским током и исследования киевского анатома Беца по морфологическому описанию коры, открытие связи за­тылочной коры мозга с функцией зрения, височной — слуха и др. (Мунк), передних областей мозга — с вни­манием и интеллектуальными функциями (Гитциг и Ферьер), полученные методом экстирпации отдельных участков коры мозга, подкрепляли вывод о неоднород­ности морфологической структуры мозга: мозг имеет высокодифференцированное строение. Однако представ­ления о прямой связи функции с каким-то узким участ­ком мозга были слишком грубыми, противоречащими фактам. Так, например, немецкий физиолог Ф. Гольц (1834—1902) обнаружил, что экстирпация отдельных участков мозга у собаки приводит к нарушению пове­дения в целом, следовательно, к мозгу нужно подходить как к целостному образованию.

В период расцвета узколокализационистского подхо­да эта идея не получила достаточного развития, и толь­ко в 60-х гг. крупнейший английский невролог X. Джек­сон преодолел узкий локализационизм и сформулиро­вал принципиально новый подход к пониманию локали­зации психических функций.

По Джексону, психическая функция представлена в мозгу по уровневому типу: например, по отношению к двигательной активности низший уровень — что спинной мозг и варолиев мост, средний уровень — моторная об­ласть коры, высший уровень — префронтальная область. Нарушения на том или ином уровне приводят квыпаде-

₁₆₇

нию той или другой стороны функции. В процессе эво­люции происходит развитие и интеграция различных уровней головного мозга — формирование системы свя­зей, которые обусловливают сложное поведение челове­ка— мышление, символическое действие. Распад этой интегративной деятельности приводит к нарушению пси­хики. Идеи Джексона были развиты Г. Хэдом, его учени­ком. Новое и весьма прогрессивное направление, нача­тое Джексоном по проблеме локализации психических функций, получило настоящее развитие позже, уже в XX в., особенно в нейропсихологии, в теории системной динамической локализации высших психических функ-ций человека.

Таковы главные направления в развитии учений по физиологии мозга в XIX в. Локализационистский и ан-тилокализационистский подходы сосуществовали, пото­му что каждый из них опирался на какие-то факты, ко­торые, однако, понимались односторонне, а сложность проблемы локализации психических функций в мозгу не позволяла принять тот или другой подход как единст­венный.

Успехи в области исследования мозга так же, как и достижения в некоторых других областях физиологии (были открыты железы внутренней секреции и показана связь эндокринной системы с психическими процесса­ми), способствовали развитию знаний о материальных (анатомических и физиологических) основах психики и поставили большой вопрос о соотношении анализа фи­зиологических механизмов психических функций и соб­ственно психологического анализа, т. е. проблему соот­ношения психологического и физиологического. В ходе ее решения оформились две теории — параллелизма и взаимодействия физиологических процессов и психиче­ских явлений. Каждая из них базировалась на концеп­ции дуализма духа и материи. В теории параллелизма психическое рассматривается как параллельное физио­логическому, т. е. как эпифеномен. Отрицая реальную функцию психики, эта концепция вступает в противоре­чие с естествознанием и ставит под сомнение необходи­мость психологии как отдельной науки. В теории взаи­модействия сохраняется значение психики и тем самым значимость психологии как науки. Однако объяснение самого процесса влияния психики на тело встречает большие трудности. Наибольшее распространение среди психологов получила теория параллелизма.

_{Глава II}

ВОЗНИКНОВЕНИЕ ПСИХОФИЗИКИ И ПСИХОМЕТРИИ

Другим важнейшим источником, на ба­зе которого формировалась экспериментальная психо­логия, явилась психофизика. Г^Т. Фехнер (1801—1887) в работе «Элементы психофизики» (Т860) сформулировал основную задачу психофизики: разработать точную тео­рию соотношения между физическим и психическим ми­рами, а также между душой и телом. Соответственно он различал две психофизики: внутреннюю (она должна разрешить вопрос о соотношении между душой и телом, между психическим и физиологическим) и внешнюю (ее задача — соотношение между психическим и физиче­ским). Фехнер разработал только внешнюю психофи­зику.

Для работы в этой области Фехнер создал экспери­ментальные методы. Он сформулировал основной пси­хофизический закон. Все это составило новую самостоя­тельную область знания— психофизику. Целью Фехне-ра было измерение ощущений. Поскольку раздражи­тель, который вызывает ощущения, может быть изме­рен, Фехнер предположил, что средством измерения ощущения может быть измерение интенсивности физиче­ского раздражителя. Точкой отсчета при этом выступа­ла та минимальная величина раздражителя, при кото­рой возникает первое, едва заметное ощущение. Это нижний абсолютный порог. Фехнер принял допущение, что все едва заметные разницы в ощущениях равны между собой, если равны приросты между раздражите­лями, которые происходят в геометрической прогрессии. Разностный порог Фехнер избрал в качестве меры изме­рения ощущения. Таким образом, интенсивность ощуще­ния равна сумме разностных порогов. Эти рассуждения и конкретные математические вычисления привели Фех-нера к известному уравнению, в соответствии с которым интенсивность ощущения пропорциональна логарифму раздражителя.

Для психофизических измерений Фехнер разрабо­тал три метода: метод едва заметных различий, метод средних ошибок и метод постоянных раздражителей, или метод истинных и ложных случаев. Эти классиче-

₁₆₉

Рис. 3. Г. Т. Фехнер (1801 — 1887). Основатель психофизики

ские методы измерения используются до настоящего времени.

Фехнер впервые осуществил приложение математики к психологии. Это возбудило огромный интерес и, ко­нечно, критику. Было замечено, что закон верен лишь в известных пределах, т. е. если интенсивность раздра­жителя возрастает, то в конце концов наступает такая величина этого раздражителя, после которой любое его увеличение уже не приводит к увеличению ощущения. Это и ряд других критических замечаний не поколебали уверенности Фехнера в своем законе. Соглашаясь с кри­тиками в деталях, он говорил: «Вавилонская башня не была достроена потому, что работники не могли стол­коваться относительно способа ее постройки; мой пси­хофизический монумент уцелеет, потому что работники не могут столковаться относительно способа его разру­шения» '.

Третьей областью, на базе которой выросла экспери­ментальная психология, явилась психометрия. Ее пред­метом является измерение скорости протекания психиче­ских процессов: ощущений и восприятий, простейших ассоциаций. Эта новая линия в психологии началась в

¹ Цит. по кн.: Рибо Т. Современная германская психология, Спб., 1895. С. 161.

₁₇₀

астрономии. Астрономами было замечено, что реакция на воздействие никогда не происходит немедленно, всег­да есть некоторое запаздывание ответа на сигнал. Был установлен факт индивидуальных различий в скорости восприятия.

Разница в показаниях между отдельными наблюда­телями была названа Бесселем «личным уравнением».

Началось измерение времени личного уравнения. Оказалось, что даже у одного человека оно может быть различным. Выяснилось, что одним из условий, суще­ственно влияющим на это время, является то обстоя­тельство, ожидается или не ожидается сигнал. Большой толчок для исследований в этой области был дан изо­бретением тоже астрономами специального аппара­та для измерения времени реакции — хроноскопа.

Настоящее развитие психометрия получила в иссле­дованиях голландского физиолога Ф. Дондерса.

Дондерс (1818—1889) изобрел методику исследова­ния времени сложных психических процессов (1869). Сначала измерялось время простой реакции, т. е. время, протекающее с момента появления какого-нибудь про­стого слухового или зрительного раздражителя до мо­мента ответного на него движения. Потом задание ус­ложнялось и получало форму реакций выбора, реакций различения.

Измерялось время этих более сложных реакций. За­тем из времени сложных реакций вычиталось время, за­трачиваемое на простую реакцию, остаток приписывался тому психическому процессу, который требуется для операции выбора, различения или решения других за­дач.

В настоящее время работа Дондерса получила новое прочте­ние в рамках когнитивной психологии в связи с проблемой нахож­дения экспертного критерия для суждения об уровневой органи­зации психики. В 1969 г. она была переиздана.

Большой вклад в психометрию внес австрийский фи­зиолог 3. Экснер. Ему принадлежит термин «время ре­акции». Немецкий физиолог Л. Ланге произвел различе­ние сенсорной и моторной реакций и показал, что в за­висимости от того, настроен ли испытуемый на сенсор­ную сторону процесса или он имеет установку на его моторный аспект, время реакции существенно менялось. С этого времени начинается исследование установки.

₁₇₁

Исследования количественных аспектов психических процессов открывали возможность объективного подхо­да к психическим явлениям. В этом заключается прин­ципиальное значение работ в области психофизики и психометрии. Их результаты способствовали материали­стическому пониманию психики. Сама постановка вопро­са о протекании психических процессов во времени встретила резкую критику со стороны идеалистов².

² См.: Грот Н. О времени//Вопр. философии и психологии. 1894. Кн. 24(4).

Глава III

РАЗВИТИЕ ЭВОЛЮЦИОННЫХ ИДЕИ

_{В БИОЛОГИИ И ИХ ЗНАЧЕНИЕ}

^{для психологии}

Наряду с экспериментальным методом значительное влияние на развитие психологии оказал принцип эволюции и шире — принцип развития. По С. Л. Рубинштейну, этот принцип проник в психологию под двойным влиянием: философии Ф. Шеллинга и Г. Гегеля, выдвинувших в философском плане идею раз­вития, и эволюционного естествознания *. Немецкий пси­холог К- Гросс (1861—1946) так оценивал значение Дарвина для психологии: «Естественный эксперимент и теория Дарвина повлияли на психологию как если бы ей подарили одновременно подзорную трубу и микро­скоп: экспериментальные методы придали ее исследова­ниям проникающую в глубь точность, а стремление про­вести сравнение между различными ступенями жизни и в психическом мире и подойти к вопросу о развитии ду­ши открыло для нее новые необъятные области исследо­вания. Это зоопсихология, психология народов, психоло­гия детства»². В 1859 г. Дарвин опубликовал свой труд «Происхождение видов путем естественного отбора», самую значительную работу в биологии. Установленный Дарвином факт изменчивости видов и открытые им за­коны эволюции — естественный отбор в условиях борьбы органических существ за существование на основе зако­нов изменчивости и принцип наследственности-—дали

¹ Рубинштейн С. Л. Основы психологии. М, 1935. С. 18.

^{2 Гросс К. Душевная жизнь ребенка. Киев, 1916. С. 2.}

₁₇₂

материалистическое истолкование целесообразности — приспособленности организмов в природе. Указывая на дальнейшее развитие исследований, Дарвин писал: -«Много света будет пролито на происхождение челове­ка и на его историю»³. В книге «Происхождение челове­ка и половой отбор» (1871) Дарвин специально иссле­довал вопрос о месте человека в органическом мире и показал, что человек произошел в процессе развития от низших животных форм: «...человек обязан своим суще­ствованием длинному ряду предков. Если бы не суще­ствовало какого-либо из звеньев этой цепи, человек не был бы совершенно таким, каким он есть. Если мы не станем нарочито закрывать глаза, то с теперешними на­шими знаниями мы сможем приблизительно узнать на­ших прародителей, и нам незачем стыдиться их»⁴. В следующей работе «Выражение эмоций у человека и животных» (1872) Дарвин с помощью эволюционного учения обосновал идею общности происхождения выра­зительных движений, сопровождающих чувство страха, агрессивности, удивления и др. у животных и человека, показал их приспособительный смысл. Идея приспособи­тельного значения психики оказала большое влияние на психологию. Высказанная также Г. Спенсером, она дала начало новому подходу к изучению психики как важнейшего средства адаптации к среде.

Теория эволюции оказала глубокое влияние на пси­хологию. Она утверждала идею развития, а открытые Дарвином законы эволюции в органическом мире поста­вили перед психологией задачу определения движущих сил психического развития и в особенности по отноше­нию к человеку. Вставал также вопрос о сопоставлении психики животных и человека. В трудах Дарвина эти вопросы впервые были поставлены на научную основу, а их разработка дала начало развитию новых направ­лений и подходов в психологии — психологии животных, детской психологии и психологии так называемых мало­культурных народов.

Сосредоточив свое внимание на доказательстве род­ства человека и животных, Дарвин подчеркивал скорее черты сходства между ними, нежели различия. Нередко он, завышая психические способности животных, припи­сывал им специфически человеческие черты (воображе-

³ _{Дарвин Ч. Происхождение видов. М, 1987. С. 359.}

^{4 Дарвин Ч. Соч.: В 9 т. Т. 5. М., 1953. С. 274.}

₁₇₃

ние, нравственные чувства и т. п.). Дарвин не усматри­вал качественного своеобразия интеллекта человека: «Как бы ни было велико умственное различие между человеком и животным, оно только количественное, а не качественное»⁵. Истолкование психических проявле­ний животных по аналогии с психикой человека опреде­лило развитие начатой им сравнительной психологии* Первым направлением этой области был антропомор­физм (Дж. Романее). Животные изображались по образ­цу человека, делались выводы о том, что в каких-то от­ношениях животные выше людей (имелись в виду вза­имопомощь, взаимовыручка и другие факты поведения так называемых «общественных» животных).

Наивный антропоморфизм был приостановлен иссле­дованиями крупного английского биолога Ллойда Мор­гана (1852—1936). Он ввел так называемый «закон эко­номии», известный также как «закон Ллойда Моргана» («Введение в сравнительную психологию», 1894): не при­писывать животному высшие психические способности» если его поведение можно объяснить механизмами бо­лее низкого психического уровня. Морган установил, что животные способны к научению, и ввел термин «обуче­ние путем проб и ошибок», обозначив им форму науче­ния у животных⁶. В это же время Дж. Леббок (1834— 1913) занимался исследованиями поведения муравьев, ос, пчел⁷. Назовем также Леонарда Гопхоуза (1864— 1929) ⁸. Несмотря на отход от антропоморфизма, этим биологам не удалось полностью избежать субъективиз­ма в истолковании поведения животных: им приписыва­ли сознание, старались определить его уровни и т. п.*

Реакцией на антропоморфизм и субъективизм яви­лось механистическое направление: исходило из того, что животные не только не обладают психикой человеческо-

⁵ _{Дарвин Ч. ... Т. 5. С. 239.}

⁶ _{Морган Л. Поведение животных. Спб., 1909.}

⁷ Леббок Дж. Муравьи, осы и пчелы. Спб., 1882.

⁸ Гопхоуз Л. Ум в процессе эволюции. Спб., 1901.

⁹ В русской науке против очеловечения животных выступал
один из основоположников зоопсихологии в России В. А. Вагнер
(1849—1934). С позиции эволюционной теории он анализировал
сложнейшие формы поведения животных, их психику. Так он по­
казал, что инстинкты произошли в процессе эволюции «под дик­
товку среды и под контролем естественного отбора». Он наблюдал
факты «объективным методом» путем филогенетических и онтоге­
нетических исследований.

₁₇₄

го рода и уровня, но вообще не имеют никакой психики (Ж. Фабр, Ж. Лёб; школа «объективной сравнительной психологии» (А. Бете, Т. Беер, Э. Циглер, И. Икскюль]). Тенденция изображать животных как слепые машины породила реакцию. Американский натуралист, зоолог Г. Дженнингс показал, что уже простейших нельзя по­нять с помощью теории тропизмов и рассматривать их поведение как механический результат прямого воздей­ствия внешнего раздражителя. В зависимости от общего физиологического состояния животного в данный мо­мент его реакция изменяется, хотя бы внешний раздра­житель оставался тем же. Дженнингс обнаружил уже у простейших элементарные формы научения. Эти экспе­рименты свидетельствовали о том, что, по-видимому, психика у животных простирается до самых началь­ных— простейших их форм.

В конце XIX в. исследования по психологии живот­ных развернулись особенно широко в Америке. Собст­венно экспериментальные исследования были начаты Э. Торндайком. В книге «Ум животных» (1898) он дока­зывал, что высокоразвитые животные учатся совершен­но слепо и выполняют действия объективно целесооб­разные и разумные, но без всякого понимания того, что они делают. По оценке И. П. Павлова, это было первое исследование на пути экспериментального объективного изучения поведения животных. Торндайк ввел новую экспериментальную технику, которая вошла в золотой фонд сравнительной психологии (метод проблемного ящика и лабиринта). Был сделан вывод, что животные способны решать задачи только путем случайных проб и ошибок; сформулированы законы научения: закон эф­фекта (из нескольких реакций на одну и ту же ситуа­цию более прочно связывается с ситуацией, т. е. закреп­ляется та из реакций, которая сопровождается удовлет­ворением от награды); закон упражнения (реакция на ситуацию закрепляется пропорционально частоте, силе и длительности повторения); закон готовности (упраж­нения изменяют готовность синапсов к проведению нерв­ных импульсов и способствуют более легкому установ­лению связи, проторению новых путей); закон сдвига. Через несколько лет, в 1901г., Э. Торндайк опубликовал монографию «Ум обезьян». Исследования Торндайка показали возможность объективного изучения поведения и этим проложили путь для бихевиоризма. Однако об-

₁₇₅

щая механистическая установка Торндайка и его выво­ды, согласно которым духовная жизнь сводилась к ме­ханическим ассоциациям, возбудили споры. Высказы­вались мнения, что искусственная ситуация лаборатории не может быть адекватным приемом для исследования поведения. Эти критические замечания нельзя было иг­норировать. В. Смолл разработал лабиринтную модель поведения (1900). Крупные исследования в области зоо­психологии выполнил Р. Йеркс, замечательный экспери­ментатор. Их начало относится к 1900 г. («метод мно­жественного выбора»), с помощью которого исследо­вались процессы обобщения у животных, в том числе у приматов («Умственная жизнь мартышек и человеко­образных: изучение поведения, сопровождающегося идиацией», 1916). Важное значение имели исследования В. Кёлера с человекообразными обезьянами. Кёлер дал экспериментальную критику позиции Торндайка, сфор­мулировал требования, которым должна отвечать зада­ча на исследование интеллекта животных, и дал объек­тивные доказательства наличия у животных интеллек­та¹⁰.

Развитие биологии и углубление экспериментального анализа инстинкта, попытки понять биологическое зна­чение изучаемых форм поведения привели в 30-х гг. к созданию этологии как самостоятельной науки, изучаю­щей поведение животных в естественных условиях (К- Лоренц, Н. Тинберген — в 1973 г. им была присуж­дена Нобелевская премия; К. Фриш).

Сравнительно-психологические исследования, развер­нувшиеся после Ч. Дарвина, помогают понять происхож­дение и развитие психики, раскрывают биологические предпосылки возникновения сознания человека. Здесь впервые сложились объективные методы исследования психики.

Под влиянием Ч. Дарвина возникла как отдельная отрасль детская психология. В 1876 г. И. Тэн, извест­ный французский философ, психолог, литературовед и историк искусства, опубликовал статью «Заметки об усвоении речи у детей и в человеческом роде», в кото-

¹⁰ В советской науке Н. Ф. Войтонис, Н. Н. Ладыгина-Коте^ Г. 3. Рогинский, Н. А. Тих исследовали развитие обезьян в онто­генезе, показали решающую роль манипулирования и ориентиро­вочной деятельности для развития интеллекта.

₁₇₆

рой описал первые речевые проявления своей дочери. Ч. Дарвин является автором небольшой статьи «Биогра­фический очерк одного ребенка» (1877), который пред­ставляет собой описание наблюдений за поведением сы­на с рождения до 10 мес. Вслед за этой статьей Дарви­на стали появляться исследования в форме наблюдений над развитием ребенка ^м (В. Прейер, Дж. Селли, Стен­ли Холл, В. Штерн, К. Гросс, К. Бюлер и др.). Первой теорией в этой области явилась теория рекапитуляции, которую сформулировали Ст. Холл (1844—1924) и Дж. Болдуин (1861—1934). В ее основу был положен биоге­нетический закон Геккеля, перенесенный в детскую пси­хологию и эмбриологию (Э. Геккель, дарвинист, в 60-х гг. XIX в. выступил с законом, в соответствии с которым зародыши высших животных повторяют в сокращенном виде общую эволюцию предшествующих животных форм). Согласно закону рекапитуляции, в процессе ин­дивидуального развития ребенок проходит (повторяет) этапы эволюционного процесса, а также культурного развития, которое прошло человечество: дикость, соби­рательский этап, охота, скотоводчество и др. Важнейшие стадии в их строго закономерной последовательности автоматически воспроизводятся одна за другой. Так, ис­пытываемые ребенком противоположные чувства—страх перед водой и любовь к ней — это следы от тех времен,. когда животные жили в воде, а затем избрали своим ме­стопребыванием землю. Онтогенетическое развитие рас­сматривалось как биологически детерминированный про­цесс. Ст. Холл уделял много внимания педагогике (ему принадлежит термин «педология», которым он обозна­чал общую науку о развитии ребенка). Болдуин считал,. что онтогенетическое развитие не является полным по­вторением филогенеза и человеческой истории, в нем есть «пропущенные главы». Теория рекапитуляции была дополнена учетом внешних факторов на развитие ребен­ка. Результатом явилась теория двух факторов психиче­ского развития и их конвергенции В. Штерна. Согласна Штерну, ребенок — это организм, который, появляясь на свет, уже имеет какие-то органические задатки, инстинк­ты, врожденные влечения. Штерн назвал их внутренни-

¹¹ В 1878 г. опубликована книга французского психолога и фи­зиолога Б. Пере «Первые три года ребенка» и ряд других его ра­бот; были высоко оценены современниками, в том числе в России.

₁₇₇

ми особенностями, или внутренним фактором, определя­ющим духовное развитие. Вторым фактором являются влияния среды, природной и общественной. Они опреде­ляют фактическое развитие из задатков. Подчеркивает­ся необходимость учитывать особый момент, наиболее -благоприятный для соединения первого и второго фак­торов. Им являются сензитивные периоды в психическом развитии как наиболее благоприятные для воздействия внешних влияний, например для обучения языку, музы­ке и т. д. Теория двух факторов, хотя и учитывает роль внешних влияний в развитии, является, как и теория рекапитуляции, концепций фатальной предопределен­ности психического развития: воспитание, хотя его роль и признается, все же действует лишь в заданных приро­дой пределах.

До настоящего времени можно говорить о распро­страненности теории двойной детерминации психическо­го развития ¹².

Под влиянием теории эволюции Ч. Дарвина возник вопрос о том, отличается ли и, если отличается, то чем, психика современного человека от психики первобытно­го (о первобытном состоянии можно судить, изучая со­временные народы, уровень развития которых соответ­ствует первобытному). Возникли две школы. В Англии Э. Тейлор (Первобытная культура, 1870) выдвинул кон­цепцию первобытного анимизма. К этой школе принад­лежит также Дж. Фрэзер (Золотая ветвь, 1890). Тейлор рассматривает многочисленные факты, в которых убеди­тельно выступает исключительное своеобразие представ­лений о мире отсталых народов (обрядовые действия, ве­ра в сновидения, мифы о природе, верования и др.)- Яв­ляются ли они результатом различий в основных позна­вательных процессах или единый универсальный челове­ческий ум порождает различные картины мира в раз­ных условиях жизни? По Тейлору, на всех этапах исто­рического развития мышление человека всюду одинако­во. Дикарь, так же как и современный человек, пытает­ся ответить на вопросы о законах мира, причинах со­бытий, которые он наблюдает, о причинах явлений при­роды и приходит к представлению о призрачной душе. Душа представлялась в виде контура невещественного

¹² Бурменская Г. В., Обухова Л. Ф., Подольский Л. И. Совре­менная американская психология развития. М., 1986. С. 32.

образа, по своей природе вроде пара, воздуха или тени. Она составляет причину жизни и мысли; обладает лич­ным сознанием и волей своего телесного обладателя; способна покидать тело и переноситься с места на ме­сто; является мысли; обладает личным сознанием и во­лей своего телесного обладателя; способна покидать те­ло и переноситься с места на место; является спящим людям как образ, отделенный от тела, но сходный с ним; властвует над телом. Так рождается представление о двойственности человека как состоящего из тела и ду­ши. По аналогии с собой первобытный человек начина­ет рассматривать всю окружающую действительность и различает в ней эти же два начала: тело и душу. Так дикарь приходит ко всеобщему анимизму—одухотворе­нию природы. Умственный механизм как современных, так и первобытных людей тождествен. Этот механизм при ограниченном опыте и недостаточных знаниях неизбеж­но должен был породить те мифы и представления, ко­торые поражают современного человека. И если бы слу­чилось, что культура исчезла, современный человек с такой же неизбежностью пришел бы к анимизму.

Вывод о неизменности мышления на всех этапах ис­торического развития человеческого опыта, основной те­зис теории первобытного анимизма, оспаривался фран­цузской социологической школой, которая в начале; XX в. выдвинула положение о качественном отличии первобытного мышления от мышления современного че­ловека ¹³.

См. раздел шестой, главу V настоящего издания.

^{Раздел пятый}

ВЫДЕЛЕНИЕ ПСИХОЛОГИИ

_{В САМОСТОЯТЕЛЬНУЮ НАУКУ И}

ЕЕ РАЗВИТИЕ ДО ПЕРИОДА

ОТКРЫТОГО КРИЗИСА

(60-е гг. XIX в. — 10-е гг. XX в.)

Глава I

ПЕРВЫЕ ПРОГРАММЫ ПСИХОЛОГИИ КАК САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ НАУКИ

Первым вариантом психологии как са­мостоятельной науки явилась физиологическая психоло­гия В. Вундта (1832—1920). Свои исследования он на­чал в области восприятия. Из них составилась книга -«Очерки по теории восприятия» (1862). В этих «Очер­ках» Вундт развивает идеи о психологии как экспери­ментальной науке. В вышедших в 1863 г. «Лекциях о душе человека и животных» Вундт наряду с экспери­ментом в качестве источника психологического исследо­вания называет анализ продуктов человеческого духа. Эти идеи наметили задачу развитой им впоследствии психологии народов. Так, к началу 60-х гг. складывается программа психологии, объединяющая два метода — экспериментальный и культурно-исторический. Вышед­шие в 1874 г. «Основания физиологической психологии» Вундта явились началом психологии как самостоятель­ной науки. Ее объектом объявляются те процессы, ко­торые доступны одновременно и внешнему, и внутрен­нему наблюдению и имеют как физиологическую, так и психологическую сторону и потому не могут быть объ­яснены ни только физиологией, ни только психологией: это ощущения и простейшие чувствования. По методу физиологическая психология есть психология экспери­ментальная. Начиная с 1875 г. Вундт действовал в Лей-пцигском университете. Здесь в 1879 г. он создал психо­логическую лабораторию, на базе которой через два го­да был создан Институт экспериментальной психологии, с самого начала превратившийся в международный центр по подготовке психологов. Здесь учились Э. Кре-пелин, Г. Мюнстерберг, О. Кюльпе, А. Киршман, Э. Мей-ман, К. Марбе, Т. Липпс, Ф. Крюгер (Германия),

₁₈₀

Рис. 4. В. Вундт (1832—1920) (в центре) с сотрудни­ками. Лейпциг, 1912

Э. Титченер (Англия), Э. Скрипчур, Д. Эыджелл, Ст. Холл (Америка), В. М. Бехтерев, В. Ф. Чиж, Н, Н. Лан-ге (Россия) и др. Так сложилась школа Вундта, от ко­торой начинается история психологии как самостоятель­ной науки.

Подвергнув критическому анализу прежние понима­ния предмета психологии (как науки о душе и о внут­реннем опыте), Вундт определяет психологию как науку о непосредственном опыте. Объект и субъект выступают в неразрывном единстве: всякий объект является пред­ставляемым объектом (Varstellungsobjekt). Этот термин играет у Вундта ту же роль, что и «нейтральные эле­менты» у Маха: за неразрывностью субъекта и объекта в опыте лежит идеалистический тезис, ставящий под со­мнение независимое от субъекта существование объек­тивного мира. По характеристике С. Л. Рубинштейна, Вундт направил психологию по пути махистской ее пе­реориентации.

Единый опыт может рассматриваться с двух точек зрения. «Эти точки зрения подсказываются нам тем, что каждый опыт расчленяется непосредственно на два фак­тора: на содержание, данное нам, и на способ нашего восприятия этого содержания»¹. Опыт, взятый в отвле-

¹ _{Вундт В. Очерки психологии. М., 1912. С. 4.}

₁₈₁

Рис. 5. Пансион «Trierianum» при Лейпцигском уни-верситете, в котором в 1879 г. был основан Институт

^{экспериментальной психологии}

чении от познающего субъекта и направленный на вы­явление связей объективных явлений, изучает естество­знание. Это опосредствованный опыт. Опыт, рассматри­ваемый в его отношениях к субъекту и в тех свойствах* которые ему приписываются субъектом, это непосредст­венный опыт, который и изучает психология. Психоло­гия, определяемая как наука о непосредственном опыте* является, по признанию самого Вундта, разновидностью эмпирической психологии, поскольку должна показать связь содержаний опыта в том виде, как она дана субъ­екту. Таким образом, объектом изучения в психологии остается сознание. В его описание, однако, Вундт вносит новые черты. В противоположность интеллектуализму всей прежней психологии Вундт рассматривает психиче­ское как процесс. При этом воля берется как типиче­ский процесс. Вундт называет свою психологию волюн­таристической, подчеркивая в то же время отличие своей системы от философского волюнтаризма Шопен­гауэра.

Поскольку все науки изучают одни и те же предме­ты, но с разных точек зрения, постольку «нельзя допу­стить никакого принципиального различия между психо-

₁₈₂

логическими и естественнонаучными методами»². Поэто­му в психологии также должны использоваться экспери­ментальные методы, «имеющие целью осуществить точ­ный анализ психических процессов, подобный анализу, предпринимаемому естествознанием в применении к яв­лениям природы»³. Эксперимент не отменяет самона­блюдения, оно остается единственным прямым методом в психологии. Объективные явления — поведение, дея­тельность— Вундт исключал из психологии. «Человек сам —не как он появляется извне, но как он дан непо­средственно себе самому» является собственно пробле­мой психологии. Эксперимент лишь позволяет сделать самонаблюдение более точным.

Однако не вся психика поддается экспериментально­му изучению. Вундт ограничил эксперимент областью простейших психических процессов — ощущений, пред­ставлений, времени реакций, простейших ассоциаций и чувствований. Исследование высших психических функ­ций и психического развития требует других методов. В качестве таковых Вундт считал анализ продуктов чело­веческого духа, которые являются продуктом общения множества индивидов: языка, мифов, обычаев. Эту часть психологии он назвал психологией народов, противопо­ставив ей индивидуальную экспериментальную психоло­гию. С введением Вундтом двух психологии, отличаю­щихся по содержанию и методам, различно ориентиро­ванных— на естествознание и науки о духе, происходит раскол единой науки, который явился одной из причин и характерной чертой открытого кризиса, разразившего­ся в психологии в начале второго десятилетия XX в..

Психологическая система Вундта включала изучение элементов (ощущений и чувствований), анализ связей между элементами и продуктов этих связей, исследова­ние законов душевной жизни. В этой программе отчет­ливо выступает атомизм Вундта, характерный для ассо­циативной психологии: простейшие элементы, сенсорные по своей природе, первичны, сложные образования вто­ричны. Однако Вундт борется с крайностями ассоциа-низма: в продуктах ассоциаций он обращает внимание на возникновение нового качества, не сводимого к сум­ме свойств исходных элементов. Все ассоциации Вундт

² Вундт В. Очерки... С. 9.

³ Там же.

₁₈₃

подразделяет на одновременные и последовательные, ко­торые в свою очередь имеют несколько форм: одновре­менные существуют в форме слияния, ассимиляции — диссимиляции и компликации, последовательные — узна­вания и воспоминания. За этими видами ассоциаций скрываются восприятие и память. Вундт борется с функ­ционализмом старой психологии и рассматривает их как результат единого механизма ассоциаций. При этом ас­социации характеризуются как пассивный процесс, ко­торый протекает без активного участия субъекта. В пси­хологии Вундта нет субъекта, нет личности: «... все пси­хическое— это непрестанная смена явлений, постоянное возникновение и созидание... Нигде эти факты действи­тельной душевной жизни не нуждаются в другом суб­страте для своего истолкования, кроме того, который дан в нас самих»⁴. Кроме ассоциативных, Вундт раз­личает апперцептивные связи. Они складываются при активном участии сознания. Апперцепция — это особая функция сознания, которая проявляется в активности субъекта и внешне выражается во внимании. Из всей совокупности содержаний, находящихся в сознании, т. е. просто перцепируемых, апперцепция, или внимание, вы­деляет объект, вследствие чего его восприятие становит­ся более ясным и отчетливым; оно входит в ясную точ­ку сознания — апперципируется. Когда апперцепция на­правлена на выбор между разными основаниями в про­цессе подготовки к действию, она есть воля. Вундт сбли­жает понятия апперцепции, внимания и воли и даже отождествляет их. Продуктом апперцепции являются ап­перцептивные сочетания представлений. Мышление и во­ображение выступают функциями апперцепции. Высту­пая объяснением сложных явлений душевной жизни, са­ма апперцепция не объясняется: ее источник в самом сознании.

Последним разделом психологии Вундта является учение о законах психической жизни. В них отражается попытка выйти за рамки описания, выявить собственные свойства субъективного мира — их Вундт называет са­мостоятельной психической причинностью в отличие от физиологических механизмов психических процессов.

Из всего сделанного Вундтом наиболее исторически значимым явились введение им в психологию экспери-

⁴ Вундт В. Очерки... С. 128. 184

мента, организация Института экспериментальной пси­хологии и основание специального журнала «Психоло­гические исследования» (первоначально «Философские исследования»), который стал (после «Mind», основан­ного А. Бэном в 1876 г.) первым собственно психологи­ческим журналом.

Одновременно с Вундтом в России с программой по­строения психологии выступил И,_Д1.. Сеченов (1829— 1905). Сеченов окончил Военное инженерное училище в Петербурге и медицинский факультет Московского уни­верситета. В обстановке обострения борьбы между иде­ализмом и материализмом по коренным мировоззренче­ским вопросам, касающимся природы человека, души, свободы воли, детерминации поведения, под влиянием философии революционеров-демократов, прежде всего Чернышевского, Сеченов осуществляет ряд работ, на­правленных на разрешение труднейших психологических проблем. «Моя задача, — писал он, — заключается в сле­дующем: объяснить деятельностью уже известной чита­телю анатомической схемы (имеется в виду простой ре­флекс.— прим. А. Ж.) внешнюю деятельность человека... с идеально сильной волей, действующего во имя какого-нибудь высокого нравственного принципа и отдающего себе ясный отчет в каждом шаге —одним словом, дея­тельность, представляющую высший тип произвольно­сти» ⁵.

Результатом работ Сеченова явилось новое представ­ление о психике и задачах психологии как науки. Сече­нова можно по праву считать основоположником отече­ственной научной психологии. Его важнейшие труды по психологии: «Рефлексы головного мозга» (1863), в ко­торых сформулирована рефлекторная теория в связи с проблемой произвольных и непроизвольных движений; «Кому и как разрабатывать психологию» (1873), здесь в полемике с К- Д. Кавелиным излагаются общая про­грамма построения психологии, взгляды на предмет, ме­тод и задачи психологии; «Элементы мысли» (1878), здесь дается естественнонаучная разработка мышления как итог исследования познавательных процессов; ста­тьи 90-х гг.: «Впечатления и действительность», «Пред-

⁵ Сеченов И. М. Избранные произведения: В 2 т. Т. !. М„ 1952. С. 62.

Рис. 6. И. М. Сеченов (1829—1905) проводит опыт по изу­чению работы мышц рук. Москва, 1902.

метная мысль и действительность», «О предметном мы­шлении с физиологической точки зрения» и др.

В «Рефлексах головного мозга» Сеченов поставил за­дачу «доказать возможность приложения физиологиче­ских знаний к явлениям психической жизни»⁶. Решение этой задачи вылилось в рефлекторную теорию психиче­ского. По Сеченову, способность воспринимать внешние влияния в форме представлений (зрительных, слуховых и т. п.) складывается в опыте по типу рефлексов; спо­собность анализировать эти конкретные впечатления, память, все эти психические акты развиваются путем ре­флекса. Схема психического процесса та же, что и схе­ма рефлекса: психический процесс берет начало во внешнем воздействии, продолжается центральной дея­тельностью и заканчивается ответной деятельностью — движением, поступком, речью. Психический процесс воз­никает и завершается в процессе взаимодействия инди­вида с окружающим миром, значит, влияние извне в форме чувствования первично. Мотивы, отвлеченные представления не являются первоначальными причина-

^в Сеченов И. М. Избранные... Т. 1. С. 52. 186

Рис. 7. К- Д. Кавелин (1818— 1885). Писатель, юрист, фило­соф. Известен в связи с поле­микой с И. М. Сеченовым по вопросам развития психологии как положительной науки

ми наших поступков. В объяснении психики нужно ис­ходить не из психики, несмотря на то что «голос само­сознания... говорит мне донельзя ясно десятки раз в день, что импульсы к моим произвольным актам выте­кают из меня самого и не нуждаются, следовательно, ни в каких внешних возбуждениях»⁷. Сеченов предприни­мает попытку «вырвать» психологию из замкнутого ми­ра внутреннего сознания и объяснить, как происходят психические процессы, проследить становление сознания в онтогенезе. Таким образом, рефлекторный принцип не означает сведения психического к физиологическому. Речь идет о сходстве между ними по структуре и по происхождению. «Первоначальная причина всякого по­ступка лежит всегда во внешнем чувственном возбужде­нии...»⁸. Рефлекторный подход предполагает также изу­чение мозговых механизмов психических процессов. Ре­шение этой задачи стало предметом научной деятельно­сти И. П. Павлова, А. А. Ухтомского и др.

Так, с помощью рефлекторного принципа психиче­ское получает свое причинное объяснение, сохраняя при этом качественную, не сводимую к физиологической, ха­рактеристику. Его дальнейшая разработка происходит в

^{7 Сеченов И. М. Избранные... Т. I. С. 126.}

⁸ Там же. С. 104.

₁₈₇

статье «Кому и как разрабатывать психологию», напи­санной в связи с книгой историка-публициста К. Д. Ка­велина «Задачи психологии». Здесь И. М. Сеченов сфор­мулировал задачу психологии: «Научная психология... не может быть ничем иным как рядом учений о происхож­дении психических деятельностей» ⁹. Объяснить происхо­ждение— значит показать протекание психического ак­та: его начало, центральную фазу и конец. В такой трак­товке задачи психологии заключено требование выйти за пределы сознания в систему объективных отношений человека с миром, раскрыть условия, определяющие тот или иной характер действий человека, описать внешние проявления психических явлений, т. е. отнести к фак­там сознания научно, объективно.

Указав на бесплодность интроспективного метода, Сеченов развивает идеи генетического подхода в психо­логии. «Следить исторически за ходом развития челове­ка... с его рождения на свет, подметить главнейшие фа­зы в том или другом периоде и вывести всякую после­дующую фазу из предыдущей», ибо «из реальных встреч ребенка с окружающим миром и складываются все ос­новы будущего психического развития» ¹⁰. При этом Се­ченов требует не ограничиваться описанием, а искать «реально-психическую подкладку» изучаемых явлений сознания.

Сеченов развивает представления об активном дея-тельностном характере чувственного познания. Так, смо­трение он называет действием: глаз выпускает «щупа­ла», могущие сильно удлиняться или укорачиваться с тем, чтобы свободные концы их, сходясь друг с другом, прикасались к рассматриваемому в данный момент пред­мету»¹¹. Эти материалистические идеи Сеченов защи­щал в борьбе с идеалистами, в частности Э. Л. Радло-вым ¹². Программа Сеченова подводила к изучению це­лостного поведения. В своем принципиальном содержа­нии эта задача решается и современной психологией.

В то же время программе Сеченова, базирующейся на естественнонаучном материализме, свойственна исто-

⁹ Сеченов И. М. Избранные... С. 198.

¹⁰ Там же. С. 210, 212.

¹¹ Там же. С. 521.

¹² Радлов Э. Л. Натуралистическая теория познания (по по­
воду статей проф. И. М. Сеченова)//Вопр. философии и психологии.
1894. Кн. 25(5).

₁₈₈

рическая ограниченность. Признавая социальную обу­словленность человеческого сознания, отмечая «преем­ственный ход развития всего психического содержания по мере накопления знаний»¹³, Сеченов не смог вклю­чить эту реальность в свою программу. Его подход на­мечал путь объективного исследования явлений созна­ния в основном как продуктов взаимодействия индивида с предметным миром. Используя генетический метод, Сеченов показывает, что речевое — символическое аб­страктное мышление и волевой акт личности, самосозна­ние «Я» имеют свои генетические корни в открытой для объективного наблюдения системе отношений. И. М. Се­ченов оказал огромное влияние на мировую и отече­ственную психологию. Его традиции продолжены Н. Н. Ланге, В.М. Бехтеревыми физиологии И. П. Пав­ловым, А. А. Ухтомским. Глубокое влияние Сеченова на отечественную науку продолжается и сегодня ¹⁴.

Глава II

ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ БОРЬБА ПЕРИОДА СТАНОВЛЕНИЯ ПСИХОЛОГИИ КАК САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ НАУКИ

С самого начала существования пси­хологии как самостоятельной науки наметились различ­ные подходы к пониманию ее предмета, методов и за­дач. Вундтовские традиции развивались Э. Титченером-(1867—1927) и психологами, группировавшимися вокруг него в Корнелльском университете в США. Этот универ­ситет благодаря усилиям Титченера стал крупным пси­хологическим центром и одним из первых положил на­чало экспериментальной психологии в США. Титченер в основном разделяет вундтовское понимание предмета психологии как науки о непосредственном опыте. Свою психологию он назвал структурной психологией, проти­вопоставляя свой подход функционализму американской-психологии. Согласно его точке зрения, психология дол­жна изучать структуру — материю сознания как сово­купность отдельных элементов, далее не поддающихся

« Сеченов И. М. Избранные... С. 159.

¹⁴ См. книги: Иван Михайлович Сеченов. К 150-летию со дня рождения/Под ред. П. Г, Косткжа и др. М, 3980; Ярошевский М.Г. Сеченов и мировая психологическая мысль. М., 1981.

_{« 189}

анализу, простых по своей природе. Необходимо изучать сознание в терминах элементов, т. е. в отличие от всех функциональных отношений» от их роли в поведении, только в связи с нервным субстратом: считалось, что •физиологические основы объясняют психические процес­сы. Отсюда троякая цель психологии. Она стремится «анализировать конкретное данное душевное состояние, разложив его на простейшие составные части; найти, каким образом соединены эти составные части, законы, управляющие их комбинацией; привести эти законы в связь с физиологической организацией»¹.

Сознание образует особый внутренний мир. Проник­нуть в него можно только с помощью метода аналити­ческой интроспекции. Этот метод является одним из ва­риантов интроспекции. В отличие от такого его понима­ния, в соответствии с которым в явлениях сознания от­крываются содержания вещей, т. е. не психологические -факты, аналитическая интроспекция дает материал о собственно психологических фактах; из интроспектив­ного отчета Титченер требовал исключить все, что име­ет отношение к физической природе стимула, к значе­нию, поскольку эти моменты не открываются в самона­блюдении. Оставить в самоотчете исключительно «чи­стое содержание сознания», ибо только оно может быть воспринято интроспективно. В интроспективном отчете испытуемый не должен подменять психические явления тем предметом, который вызывает эти явления, т. е. не совершать «ошибки стимула». Например, вместо того чтобы сказать «дорога неровная», психолог должен го­ворить «давление на подошвы моих ног становится все более неодинаковым», т. е. называть только свои непо­средственные ощущения. За пределами Корнелля эти различия редко кто понимал, но Титченер придавал им принципиальное значение. Были разработаны требова­ния к самонаблюдению: необходимо создать хорошие условия, чтобы исключить внешние влияния, вниматель­но следить за ходом сознания, выразить его явление словами, стараться не отвлекаться, внутренне проник­нуться задачей и т. п. Метод аналитической интроспек­ции ограничен областью собственного сознания. Непо­средственно известна каждому только собственная ду­ша. Исследовать психику животных, детей, психически

^{* Титченер Э. Очерки психологии. Спб., 1898. С. 10.}

₁₉₀

больных, а также социально-психологические процессы можно по аналогии с данными собственного самона­блюдения, поскольку ощущения у всех одинаковы. Тит-ченер не поддерживал идею индивидуальной дифферен­циальной психологии. В ряде выступлений, в частности-в статьях «Постулаты структурной психологии» (1898),. «Схема интроспекции» (1912), Титченер развивает идеи об аналитической интроспекции, защищая этот метод от справедливых нападок в связи с его ненадежностью. Так, валидность интроспекции нельзя, по Титченеру_к оценивать путем отсылки к стимулу, ибо она интересу­ется содержанием сознания, а не его соответствием сти­мулу. В защите аналитической интроспекции Титченер-проявляет настоящую самоотверженность.

В качестве первичных элементов сознания Титченер* выделяет ощущения, образы, чувства. Ощущения обла­дают качеством, интенсивностью, отчетливостью и дли­тельностью. Составляют характерные элементы восприя­тий. Образы — это следы прежних ощущений, от кото­рых отличаются меньшей отчетливостью. Составляюг характерные элементы представлений памяти и вообра­жения. Чувства — любовь и ненависть, радость и пе­чаль—обладают качеством, интенсивностью, длительно­стью. Это элементы душевных движений. Задача психо­логии заключается в том, чтобы описать эти элементы-с использованием эксперимента, который уточняет дан­ные самонаблюдения, объяснить их, главным образом с помощью физиологии, и показать, что, будучи сгруппи­рованы и распределены известным образом, они образу­ют различные сложные процессы, из которых состоит наше сознание. Внимание, мышление имеют сенсорную природу и не содержат нового элементарного процесса, подобного рассмотренным трем. Титченер спорит с вюрцбургскими психологами по вопросу безобразного мышления и выдвигает контекстную теорию значения. Система Титченера представляет собой концентрирован­ное выражение интроспективной трактовки психики. Психическое ограничивается здесь сферой осознанного и исследуется как замкнутое в себе сознание. Показа­ния самонаблюдения принимаются за то, за что они са­ми себя выдают, т. е. проводится тезис о непосредственном познании психического, о совпадении явления и сущно­сти в психологии. Система Титченера занимала особое место в американской психологии и, составляя особую

_19Г

школу, не стала ее органической частью. Американских психологов интересовали человеческие способности и ин­дивидуальные различия. Как писал Боринг, «Титченера интересовал ум, а американцев — умы». Эта психология находилась, по существу, в изоляции. Реакцией на это направление был функционализм. Расхождение между -структурным и функциональным подходами в американ­ской психологии было характерно и для европейской ■науки и, может быть, исходит из нее: идейным истоком ■функциональной психологии является психология акта австрийского философа и психолога Ф. Брентано.

Ф. Брентано (1838—1917) выдвинул программу, кото­рая противостояла как традиционной элементаристской ассоциативной психологии, так и новой психологии Вун-дта. На формирование его философских и психологиче­ских взглядов оказали особенно большое влияние Ари­стотель и схоластика, а именно те аспекты этих систем, в которых жизнь души выступает как активное начало, а не только как воспринимающая воздействия извне, как учила вся эмпирическая психология, начиная от Локка. В главном труде «Психология с эмпирической точки зрения» (1874) Брентано противопоставляет эк­спериментальному методу Вундта, значение которого, как и измерения, с его точки зрения, является весьм-а ограниченным для психологии, внутреннее восприятие психических феноменов. Метод Брентано был вариан­том субъективного метода самонаблюдения. Главным для него был вопрос о сущности психического как пред­мета психологического исследования. Он выступает про­тив психологии как науки о содержаниях сознания. Под­линной психологической реальностью являются не они, а акты нашего сознания. «Примерами психических фе­номенов являются любые представления с помощью ощущения или фантазии, и я понимаю здесь под пред­ставлением не то, что представляется, но акт представ­ления» ².

Психические феномены Брентано противопоставляет физическим. «Примерами физических феноменов явля­ются цвет, фигура, ландшафт, которые я вижу; аккорд, который я слышу; тепло, холод, запах, которые ощу-

^а Brentano Fr. Psychologie vom empirischen Standpunkt. 1 Bd. Leipzig, 1874. S. 103—104.

₁₉₂

щаго, а также сходные картины, которые являются мне в фантазии»³.

Таким образом, предметом психологии являются пси­хические феномены как акты —видения, слышания, су­ждения и т. п. Но акт не имеет смысла, если он не на­правлен на объект. Акт интенционально содержит в се­бе что-то как объект, на который он направлен. Поэто­му основная характеристика психологических актов, по Брентано, заключается в том, что они обладают имма­нентной предметностью, т. е. всегда направлены на объ­ект. Сознание есть всегда сознание о... . Но каждый акт содержит в себе объект как свой предмет особым спо­собом: «В представлении что-то представляется, в суж­дении что-то признается или отвергается, в любви лю­бится, в ненависти ненавидимо, в желании желаемо и т. д.»⁴. Предметы в смысле Брентано обладают не ре­альным материальным, а интенциональным бытием. Это идеальные объекты, которые сами находятся в ду­ше. Брентано как бы помещает весь предметный мир в душу человека. Соответственно способу отношения к предмету Брентано производит классификацию духов­ных актов на три вида: акты представления (Vorstellun-gen), акты суждения (Urteile), акты чувства (Gefuhle). В представлении предмет является — презентируется — сознанию. Модификациями этого акта являются воспри­ятие, воображение, понятие. Среди всех психических ак­тов представлению принадлежит ведущая роль. «Ни о чем нельзя судить, ничего нельзя желать, ни на что нельзя надеяться, ничего нельзя бояться... если нечто не представлено»⁵. Суждение — другой вид отношения к объекту. В отличие от традиционного ассоцианизма, в котором суждение понимается как объединение или разъединение представлений, по Брентано, в суждении объект мнится как истинный или ложный. В актах чув­ства субъект относится к своему объекту как к добру нли злу. Этот класс психических феноменов охватыва­ет также желание и волю. Учение о чувствах Брентано положил в основу своих этических представлений.

Выделяя три вида актов, Брентано подчеркивал их единство в целостной душевной жизни, в отличие от фи-

• ^{Brentano Fr. Psychologie... S. 103—104.}

• Ibid. S. 115.
  ⁵ Ibid. S. 104.

зического мира, в котором объекты могут существовать как отдельные вещи. Многообразие же соответствующих актов ощущения, видения, слуха, ощущений тепла и за­паха и вместе с ними одновременные желания и чувст­вования и размышления, как и внутреннее восприятие, которое «...дает нам о них все знание, мы вынуждены охватывать как частичные феномены одного единого фе­номена...»⁶. Сознание в единстве его актов Брентано сравнивает с рекой, в которой одна волна следует за другой.

В психологии интенциональных актов поднимаются три важных вопроса психологии сознания — предметно­сти, активности и единства. В этих свойствах, по Брен­тано, выступает специфика психических явлений. Одна­ко в силу идеалистических позиций, рассмотрения со­знания в отрыве от практической деятельности челове­ка Брентано не смог раскрыть действительное содержа­ние этих реальных характеристик сознания.

Поднятые в психологии Брентано проблемы получи­ли последующее развитие в психологии функций К. Штумпфа, в австрийской школе. Она оказала влия­ние на Вюрцбургскую школу, гештальтпсихологию, на английскую психологию Ф. Стаута и Дж. Уорда и более опосредованное на персоналистическую психологию» психоанализ Фрейда, для которого курс Брентано был единственным не медицинским курсом, прослушанным за время учебы в Венском университете. В философии особенное развитие идеи Брентано получили у его уче­ника Э; Гуссерля (1859—1938).

В австрийской школе ученик Брентано А. Мейнонг (1853—1920) создал «теорию предметов», ставшую тео­ретической основой проблемы целостности в Грацкой школе. Не останавливаясь на ее анализе, необходимо отметить, что эта теория восполнила известную одно­сторонность психологии Брентано, из которой исключал­ся анализ содержательной стороны сознания. Другой австрийский психолог, X. Эренфельс (1859—1932), эк­спериментально установил факт целостных образова­ний— гештальтов, которые являются продуктом дея­тельности сознания, подтвердив этим теоретические представления Брентано об актах.

^{* Brwtam Fr Psyohologie... S. 125—126.}

₁₉₄

»

^{Рис. 8. К. Штумпф (1848—}

¹⁹³⁶⁾

Настоящее экспериментальное развитие учение Брен-тано об акте получило в психологии функции К Штум­пфа (1848—1936), крупного немецкого психолога, осно­вателя психологического института при Мюнхенском {1889) и Берлинском (1893) университетах. Учениками Штумпфа в разное время были Э. Гуссерль, а также К. Коффка» В. Кёлер/ М. Вертгеймер, К. Левин, впо­следствии основатели гештальтпсихологии. Центральным понятием психологии Штумпфа является понятие функ­ции, которое соответствует понятию акта Брентано. Штумпф различает явления сознания, психические функции, их продукты (например, понятие как продукт понимания). При этом именно функции составляют са­мое существенное в душевной жизни и задачу исследо­вания. Явления лишь материал для работы душевного организма. Именно в зависимости от функции мы заме­чаем в целостном явлении его части, например, опреде­ленный тон в аккорде. Штумпф проиеводит классифика­цию функций. Их экспериментальное исследование осу­ществлялось на материале слуховых восприятий, в ча­стности музыки.

На американском, континенте идеи психологии акта превратились в большое самостоятельное направление — функционализм. У истоков его стоит психология

_{?• 195}

В. Джемса (1842—1910). Его главный труд «Основы психологии» (в 2-х т., 1890). Вскоре после этого Джемс оставляет психологию, посвящает себя философии и ста­новится известным как прагматист. По точной оценке Н. Н. Ланге, Джемс оказал большое влияние на разви­тие психологии необычным мастерством в описании ду­шевной жизни, «...точно обратил нас к непосредственно­му опыту, закрытому до сих пор теоретическими постро­ениями»⁷. Джемс отвергает атомизм современной ему

психологии. Собственное самонаблюдение, которому должна следовать психология, показывает каждому че­ловеку, что эти гипотетические элементы ему недоступ­ны. В самонаблюдении нам открываются не эти атомы, а некоторые цельные конкретные состояния сознания. Они изменчивы: минувшее состояние сознания не может снова возникнуть и буквально повториться. Тождестве» воспринимаемый нами объект, а не наши ощущения. Уже поэтому неправильно смотреть на психическую» жизнь как перетасовку и ассоциацию одних и тех же идей. Психическая жизнь есть постоянная смена каче-ственностей. В сознании нет связок. Оно течет непре­рывно. Постоянная смена качественностей составляет поток сознания. В его непрерывном потоке выделяются некоторые переходные состояния. Подобно полету пти­цы он составляется как бы из сменяющихся полетов и присаживаний. Места отдыха обыкновенно'заняты каки­ми-либо чувственными образами, места полета заполне­ны мыслями об отношениях, которые существуют между предметами, наблюдаемыми в периоды относительного отдыха. Эти состояния, т. е. сознавание отношений меж­ду явлениями сознания — пространственных, времен­ных, сходства, различия невозможно схватить самона­блюдением. Характерной чертой потока сознания явля­ется наличие психических обертонов, неопределенных об­разов, смутных и неотчетливых явлений сознания. Со­знание отличается селективностью, т. е. избирательно­стью: в нем всегда одно состояние выдвигается вперед, другое, наоборот, отходит на задний план в соответст­вии с тем, что нужно, важно, интересно данному инди­виду. Селективность отличает наши переживания, во внешнем мире все предметы имеют однинаковую степень реальности.

^{* Ланге Н. Н. Психология. М.}₍ ^{1914. С. 53.}

₁₉₆

■

^{Рис. 9. В. Джемс (1842— I9J0)}

Вопрос о связи состояний с мозгом решается Джем­сом в его теории психического автоматизма, являющей­ся разновидностью концепции психофизического парал­лелизма. Все душевные процессы являются функцией мозговой деятельности, изменяясь параллельно послед­ней и относясь к ней как действие к причине. Однако-эта теория противоречит здравому смыслу, который го­ворит, что у нас есть сознание и раз оно возникло, то,. подобно всем другим функциям, оно целесообразно. Об* этом же говорит и теория эволюции. На этой точке зре­ния стоит вся описательная психология. Поэтому в опи­сании сознания, считает Джемс, надо следовать тради­ционной терминологии: «Я буду так выражаться, как будто сознание в самом деле направляло процессы & нервных центрах согласно его целям, а не являлось бес­сильным пассивным зрителем смены житейских явле­ний:»⁸.

В целом Джемс весьма пессимистически оценивал состояние психологии, сравнивая ее с кучей сырого фак­тического материала, считал, что ее нельзя назвать на­укой. Новейшую экспериментальную психологию, заро-

^{• Джемс В. Психология. Спб„ 1896. С. 77—78.}

₁₉₇

лившуюся в Германии, он описывал с уничтожающей иронией, называя Вебера, Фехнера и Вундта «филосо­фами призмы, маятника и хронографа», занятыми «вы­слеживаниями и выпытываниями». Также скептически юн отнесся к психоанализу Фрейда. Ближе всего для не-то непосредственное наблюдение и сознание как его объект.

В связи с размышлениями о сущности сознания он наметил новый подход к его исследованию. «Я отрицаю сознание как сущность, как субстанцию, но буду резко настаивать на его значении в качестве функции... Функ­ция эта — познание. Необходимость сознания вызвана потребностью объяснить факт, что вещи не только суще­ствуют, но еще не отмечаются и познаются»⁹.

Эти идеи навеяны успехами в биологии, которая по­казала, что «различные виды наших чувств и способы -мышлений достигли теперешнего состояния в силу своей полезности для регулирования наших воздействий на внешний мир»¹⁰. Именно эти идеи Джемса дали начало новому направлению американской психологии — функ­ционализму.

Наиболее ярко и последовательно это широко распро­страненное в США в начале XX в. направление пред­ставлено психологами Чикагской школы (Дж. Дьюи, Дж. Р. Энджелл, А. У. Мур, Дж. Г. Мид, Г. Кэрр и др.). Существовало до 1916 г., после чего перешло в бихевио­ризм. Начало этому движению положила статья Джона Дьюи «Понятие рефлекторной дуги в психологии» •(1896), направленная против автоматизма в понимании рефлекторного акта. Выделяемые обычно элементы — стимул и ответная реакция — в действительности не су­ществуют как отдельные. Они находятся внутри коор­динации и соответствуют ее разным фазам. «Стимул является той фазой формирующейся координации, кото­рая представляет условия, необходимые для достиже­ния успешного результата; реакция является той фазой этой же координации, которая дает возможность достиг­нуть соответствия этим условиям и служит инструмен­том в достижении успешной координации. Поэтому они являются строго соответствующими друг другу и совпа-

⁹ Джемс В. Существует ли сознанне?//Новые идеи в философии.
-Сб. 4. М., 1913. С. 103—104.

^{10 Джемс В. Психология... С. 4.}

₃₉₈

дающими во времени»¹¹. По аналогии с рефлексом пси- хика также должна рассматриваться в связи со своей полезной функцией в поведении.

Социальную почву функционализма составляет праг­матизм, который пронизывал всю американскую идеоло­гию, ее философию и науку. Практическая полезность-идей считалась главным свойством идей. В этой обста­новке анализ создания, лишенный практической значи­мости, как это было в структурализме Титченера, вы­зывал протест.

Функционализм вместо анализа сознания со сторо­ны содержания в терминах составляющих его элементов-требовал рассмотрения сознания со стороны его функ­ции в поведении. Вместо анализа сознания по типу «что» анализ сознания по типу «как», «почему» совер­шается умственная операция, как работает ум, когда on имеет дело с окружающим миром, каковы операции, по­средством которых сознание решает определенные зада­чи в том или ином приспособительном акте. Предметом^ изучения объявляется функция, т. е. операция. Изучить-функцию — значит, раскрыть ее координацию, с одной-стороны, с организмом, с состоянием потребности, кото­рую она удовлетворяет ¹², и с внешней средой, на кото­рую эта функция направлена. Психическая функция». рассматриваемая со стороны ее полезности в практиче­ских ситуациях, является инструментом приспособления к окружению. Нацеленность на анализ психики в жиз­ненных ситуациях способствовала развитию прикладных областей — тестирования, педагогической, медицинской». юридической, промышленной психологии. Так, Дьюи за­нимался проблемами обучения. Психологи этого направ­ления выступили против представлений Титченера о пси­хологии как чистой науке. Напротив, функционалист «находит какое-то удовольствие в общественном приме­нении его трудов» ¹³. То, от чего отвлекался структура­лизм — значение, ценность, отношение, не должны быть-исключены из психологии только по причине их нена­блюдаемости. Следующим требованием функционали-

¹¹ Dewey J. The reflex arc concept in Psychology//Psychol. Rew.
1896. V. 3. N 4. P. 370.

¹² Отсюда развилась динамическая психология с ее исследова­
ниями влечений, мотивации, биологических нужд организма (Wood-
worth. R., 1918).

^{13 Саг- И F-mct-onalism/ZPsychologies of 1930. Chap. 3. P. 69.}

стов было не ограничиваться только областью сознания, но рассматривать целостный организм в единстве разу­ма и тела.

Функциональная психология как одна из новых точек зрения оказалась полезной для новых развивающихся отраслей психологической науки — педагогической, про­мышленной и др. Однако она не выдержала проверки временем и распалась. Требование рассматривать пси­хику с ее функциональной стороны не открывало нового понимания самой психики, а основное понятие «функ­ция» страдало неопределенностью и многозначностью: одни авторы понимали под функцией психические акты {видения, слышания и т. п.), другие использовали это понятие в значении, которое сложилось в физиологии, как функция функции, например, дыхание понимается как выполняющее функцию снабжения организма кис­лородом и др.

Антитеза функционализм — структурализм как глав­ное содержание теоретической борьбы в зарубежной психологии сознания конца XIX—начала XXв. высвети­ла односторонность каждого из этих подходов. Структу­рализм строил свои исследования, абстрагируясь от ро­ли сознания в поведении, а психология акта и функци­онализм недооценивали содержательную сторону созна­ния. Этот спор поучителен и для современной психоло­гии. Как показали новейшие исследования в области субъективной семантики (Е. Ю. Артемьева, А. Г. Шме­лев и др.), психологический анализ содержания созна­ния открывает новые и большие возможности для пони­мания субъективного внутреннего мира человека. Зада­ча заключается поэтому не в том, чтобы исключить со­держание сознания из сферы психологического изуче­ния, а сделать его по-настоящему содержательным.

Рассмотрение теоретических концепций, сложивших­ся в психологии к началу XX в., подтверждает справед­ливость оценки, которую дал Н. Н. Ланге, сравнивший положение психологии, раздробленной на ряд направле­ний, с Приамом, сидящим на развалинах Трои¹⁴. Пси­хология вступила в период открытого кризиса.

В дореволюционной России официальной психологи­ей была психология идеалистическая: она преподава­лась с университетских кафедр, в ее руках был главный

¹⁴ _{Ланге Я. Я. Психология! С. 42,}

печатный орган — журнал «Вопросы философии и пси­хологии», ее представители возглавляли Психологиче­ское общество. Идеалистическая психология не была од­нородной. В ней различаются 2 варианта: умозритель­но-философская и эмпирическая. Умозрительно-фило­софскую линию представили университетские психоло­ги — неокантианец А. И. Введенский (1856—1925),. Л. М. Лопатин (1855—1920), интуитивист Н. О. Лос-ский (1870—1965), С Л. Франк (1877—1950). В своем* главном труде «Психологи» без всякой метафизики» (1914) профессор Петербургского университета А. И. Введенский провозгласил отказ от обсуждения в психологии каких-либо философских — метафизиче­ских — вопросов: психология изучает душевные явле­ния безоценочным образом как факты внутренней при­роды в отличие от этики, эстетики, педагогики, логики и др. Ее задачей является исследовать состав каждого душевного явления, каким образом из элементарных явлений оно складывается, как изменяется в зависимо­сти от изменения элементов, как влияют друг на другая разные душевные явления (память — на мышление, мы­шление—на волю и т. п.). Так, во имя сохранения пси­хологией своей специфичности провозглашался отказ or изучения психического в его связях с внешним миром. Этот идеалистический подход получил особенно яркое выражение в так называемом «законе отсутствия объек­тивных признаков одушевления»¹⁵: психическое не име­ет никаких внешних материально выраженных призна­ков, поскольку они могут быть и без психического со­провождения. Отсюда следовал вывод об интроспекции-как единственном методе изучения в психологии. Во­прос о пределах одушевления объявлялся неразреши­мым: неопровержимо как допущение об одушевленно­сти, например, растений, т. е. всеобщей одушевленности», так и противоположное ему, т. е. отрицание душевной' жизни. Вне эмпирического познания объявлялся вопрос о существовании чужого одушевления. Это «недоказу­емое мнение», допустить которое, однако, заставляет на­личие нравственного чувства, невозможное у бездушного предмета. Так, вопреки провозглашенному принципу из­бегать метафизики, с ее помощью Введенский выбирает-

¹³ Введенский А. И. О пределах и признаках одушевления. Спб., 1892.

_20Г

«ся из тенет неизбежного солипсизма. Закон Введенско­го возбудил дискуссию и критику. Так, Н. Я. Грот на­звал этот закон мнимым, считая, что «одушевленность других существ теоретический объективно доказуема»¹⁶. В связи с кризисом философствующей психологии даль­нейшая судьба в развитии психологии в Петербургском университете была связана с укреплением естественно­научного направления, развиваемого на кафедре физио­логии (Н. Е. Введенский, ученик Сеченова, А. А. Ухтом­ский), на кафедре зоологии (В. Н. Шимкевич), где воз­ник первый в России центр сравнительной психологии (В. А. Вагнер). В Москве Л. М. Лопатин в курсе пси­хологии, читаемом в университете¹⁷, проводил линию на различие психических и физических явлений, сделал вы­вод об «имманентной нематериальной субстанции ду­шевной жизни как неизбежном выводе». Весь материал, касающийся отдельных психических процессов (позна­вательные процессы — ощущения, память, закон ассо­циаций, а также бессознательное), рассматривался «по данным внутреннего опыта». В критике материализма Лопатин, как и Введенский, имеет в виду вульгарный материализм.

Эмпирическую линию в идеалистической психологии отличали приверженность к эмпиризму Локка и англий­скому ассоцианизму, внимание к методам эмпирическо­го исследования, в частности положительное отношение ;к эксперименту. В Петербургском университете ее пред­ставлял М. И. Владиславлев, автор двух трудов по пси­хологии: «Современные направления в науке о душе» (1866) и «Психология» (в 2-х т., 1881). Он выступил против материализма и физиологических методов иссле­дования, считая их бесплодными для психологии. Впер­вые в отечественной науке он дал большой исторический обзор развития психологических знаний начиная от ан­тичности («Психология»). Его учениками были выдаю­щиеся психологи Н. Н. Ланге, Н. Я. Грот. В Московском университете М. М. Троицкий (1835—1899) выступил сторонником английского эмпиризма. В двухтомном тру­де «Немецкая психология в текущем столетии» (1867)

^1в Возражения Н. Я. Грота//Вопр. философии и психологии. 1893. Кн. 19. Приложение. С. 2.

¹⁷ Лопатин Л. Af. Лекции по психологии, читаемые на истори­ко-философском факультете Московского университета. М., 1909.

•

Рис. 10. Н. Я. Грот (1852— 1899). Основатель первого в России специального журнала по вопросам философии и пси­хологии «Вопросы философии и психологии» (1889)

он дал критику немецкой идеалистической психологии за ее отрыв от эмпирии и пропагандировал в России английскую линию на эмпиризм, в духе которого выпол­нена его другая работа «Наука о духе» (1882). Троицкий. явился основателем Московского психологического об­щества (1885). К его учреждению он привлек профес­соров всех факультетов университета, в том числе мате­матиков (Н. В. Бугаев), психиатров (А. Я. Кожевни­ков) и др. Целью общества он провозгласил «соединить-разрозненные труды психологического характера в це­лях более широкой и плодотворной разработки психоло­гии в ее составе, приложениях и истории и для распро­странения в России»¹⁸. На заседаниях общества обсуж­дались не только психологические, но и философские* вопросы (о свободе воли, о духе и материи, о времени и др.). Оно получило огромную популярность, его от­дельные заседания приобретали характер общественных: событий, как, например, доклад Л. Н. Толстого «О смыс­ле жизни». Создание общества явилось свидетельством' растущего авторитета психологии в России.

Преемник Троицкого Н. Я. Грот (1852—1899) руко­водил русской идеалистической психологией в 80—

¹⁸ Краткий исторический очерк деятельности Московского Пси­хологического общества за 25 лет Н. Виноградова//Вопр. филосо­фии и психологии. 1910. Кн. 3. С. 252.

_20S

90-х гг. Основал и был редактором до 1899 г. журнала «Вопросы философии и психологии», который хорошо отражает состояние русской идеалистической психоло­гии. Его основной труд «Психология чувствований в ее истории и главных основах» (1880)—капитальное ис­следование проблемы чувств. Здесь Грот высказывает ряд соображений общепсихологического характера. В соответствии с эволюционной точкой зрения Г. Спенсе­ра он рассматривает психическую жизнь как один из аидов взаимодействия организма со средой. Заслужива­ет внимания его теория психического оборота. В каж­дом психическом акте он выделяет 4 фазы, вместе они •составляют оборот, который является регулятором взаи­модействий организма со средой. В состав оборота вхо­дят: внешние впечатления на организм, переработка их во внутреннее (сюда, в частности, относятся чувствова­ния), вызванное этим внутренним впечатлением внут­реннее движение, затем внешнее движение организма навстречу предмету. Грот сам подчеркнул новизну сво­его подхода: ввел в число основных психологических по­нятий понятие «деятельность»¹⁹. Эти идеи Грота со­звучны материалистической психологии Сеченова, на влияние которого он сам указывал. В дальнейшей своей деятельности Грот отходит от этого направления своих исследований, занимается проблемами логики, свободы воли и др., к которым подходит с позиций идеализма.

Большое место в идеалистической психологии при­надлежит Г. И. Челпанову (1862—1936). Его главная заслуга — в создании Психологического института, пе­дагогической деятельности по подготовке психологиче­ских кадров и популяризации психологии. В своем глав­ном теоретическом труде «Мозг и душа. Критика мате­риализма и очерк современных учений о душе» (1-е изд.— 1909 г.) Челпанов выступает с критикой матери­ализма, который в психологии понимался как сведение психического к физиологическому. В трактовке психики •стоял на идеалистических позициях, психофизиологиче­ского параллелизма, т. е. признавал автономность пси­хического и его соответствие физиологическим процес­сам.

¹⁹ Грот Я. Я. Психология чувствований в ее истории н главных «©еновах. Спб., 1880. С. 4.

₂₀₄

Рис. 11. Профессор Москов­ского университета, основа­тель Психологического инсти­тута Г. И. Чел панов (1862— 1936) и ученик Челпанова, впоследствии профессор Мос­ковского университета Г. Г. Шпет (1879—1940)

Заметную роль в отечественной психологии сыграл ученик Челпанова Г. Г. Шпет (1879—1940). Его науч­ная и педагогическая деятельность принадлежит раз­ным областям: кроме психологии, он действовал в об­ласти философии, логики, искусствоведения, литерату­ры. Шпет был вице-президентом Академии художествен­ных наук (ГАХН). Вместе с Челпановым он участвовал в разработке проекта Психологического института. Из психологического исследования Шпета наиболее изуче­ны его идеи в области этнической психологии.

Материалистическая линия в психологии дореволю­ционной России развивалась в русле естественнонаучно­го материализма и, являясь продолжением идей Сечено­ва, была направлена на объективность психологических исследований. Выдающимися представителями этого на­правления были В. М. Бехтерев, Н. Н. Ланге. Большую роль в нем сыграли также исследования И. П. Павлова. Н. Н. Ланге (1858—1921) отстаивал биологический подход и выступал против эпифеноменализма в его раз­личных вариантах. «Психика не является эпифеноме­ном, но представляет собой реальный факт». Экспери­ментальные исследования восприятия привели его к тео-

₂₀₅

Рис. 12. R. Н. Лаяге (1858— 1921). Один из основополож­ников экспериментальной пси­хологии в России. В 1896 г. основал психологическую ла­бораторию в Новороссийском университете (Одесса)

*

рии восприятия как фазового процесса. Восприятие не происходит моментально во всей полноте, в нем выде­ляются 4 ступени, из смены которых Ланге вывел закон перцепции: чувственный образ формируется постепен­но — от целостного впечатления к подробному различе­нию его свойств. Эти ступени обусловлены всем ходом биологического развития. Был сделан вывод о предмет­ности восприятия у человека. Экспериментальные иссле­дования внимания привели его к двигательной теории внимания: внимание — это двигательная реакция орга­низма, которая улучшает условия восприятия. Прерыви­стость мускульных движений объясняет колебания вни­мания. Внимание имеет три формы: рефлекторную, ин­стинктивную, волевую. Волевая форма внимания явля­ется продуктом опыта, а не какой-то самостоятельной силы духа, типа апперцепции Вундта. Исследования Ланге вносили объективные методы в науку и экспери­ментально обосновывали материалистический взгляд на психику.

В направлении объективности в психологии развива­лась деятельность В. М. Бехтерева (1857—1927), выда­ющегося клинициста, психиатра, невропатолога и психо­лога. Бехтерев пришел к психологии от неврологии и психиатрии, которыми занимался (после окончания Ме­дико-хирургической академии в Петербурге и загранич-

₂₀₆

Рис. 13. В. М. Бехтерев (1857— 3927), Невропатолог, психиатр, психолог. Основатель первой в России лаборатории эксперимен­тальной психологии (Казань, 1885) и ряда других научных уч­реждений: «Психоневрологичес­кого института» (1908, Петер­бург) , «Экспериментально-клини­ческого института по изучению алкоголизма» (1912, Петербург), «Института по изучению мозга и психической деятельности» (1918,

Петроград)

мой командировки в клиниках Германии, Австрии и •Франции) в Казанском университете. Здесь в 1885 г. он устроил первую психофизическую лабораторию для на­учных изысканий в области анатомии, физиологии и эк­спериментальной психологии. После возвращения в Пе­тербург развернул широкую исследовательскую и орга­низаторскую работу по неврологии, в которую включал учение о нервной системе, а также о нарушениях духов­ной сферы в связи с нарушениями мозга. В 90-х гг. он организовал в Петербурге ряд лабораторий в целях исследования нервнобольных, в том числе эксперимен­тально-психологическую. Объективную психологию и психиатрию он включил в круг наук о мозге, предложил термин «психоневрология». В 1908 г. он создал Психо­неврологический институт, в числе профессоров которо­го были П. Ф. Лесгафт, М. М. Ковалевский, Н. Я. Вве­денский, В. Я. Комаров, Е. В. Тарле, социолог Е. В. де Роберти. После революции он организовал ряд психо­неврологических учреждений, самым крупным из них яв­ляется Институт по изучению мозга и психической дея­тельности (1918).

Центральная идея Бехтерева — объединение различ­ных разделов неврологии: нейрохирургии, нейропатоло-тии, физиологии я психологии. В психологии Бехтеров в первый период сво.ей деятельности использовал объ-

₂₀₇

ективные приемы экспериментальных исследований Вун-дта. Во втором периоде, в начале XX в., он создает объ­ективную психологию, в которой на основе объективных исследований человека предлагает новую систему поня­тий психологии и новую терминологию. Психическую де­ятельность он рассматривает как рефлекторную, а раз­личные стороны и формы этой деятельности — как раз­личные ее виды: внимание — это рефлекс сосредоточе­ния, мыслительная деятельность — символические ре­флексы и т. п. В 1907—1912 гг. выходит «Объективная психология». Она переводится на немецкий, француз­ский, английский языки и становится важной вехой в истории психологии XX столетия, что отмечали зарубеж­ные исследователи (Флюгель, Уотсон, Боринг и др.). В третьем советском периоде Бехтерев создает общие ос­новы рефлексологии. На основе экспериментальных ра­бот по изучению сочетательных, т. е. вырабатываемых у индивида прижизненно, двигательных рефлексов у жи­вотных и человека, совокупность которых назвал соот­носительной деятельностью, Бехтерев сделал вывод о том, что именно эта деятельность должна стать объек­том изучения как воплощение строго объективного под­хода к психической деятельности. Это понятие он стре­мился распространить на все отрасли психологии, в том числе на детскую. В 20-х гг. его ученик Н. М. Щелова-нов создает специальное учреждение — Отдел развития Института по изучению мозга. Здесь воспитывались и одновременно изучались дети от рождения до 3 лет. Свой метод Щелованов назвал сравнительно-онтогене­тическим: это тщательное систематическое прослежива­ние процесса развития с целью выявления того нового, что возникает с первых часов появления на свет. На ос­нове этого исследования Н. Л. Фигуриным и М. П. Де­нисовой были описаны этапы развития ребенка на пер­вом году жизни (1929). Была создана и система воспи­тания от рождения до 3 лет. Собранные по этому мето­ду материалы позволили осуществить ряд работ, посвя­щенных развитию отдельных сторон поведения: сна и бодрствования (Н. Л. Фигурин), ранних форм условно-рефлекторной деятельности (Н. И. Касаткин), пред­метных действий' (Р. Я. Лехтман-Абрамович), речи (Г. М. Лямина), движений (М. Ю. Кистяковская) и др. Вопросы социальной обусловленности поведения и развития составили «Коллективную, рефлексологию». Ее

задачей было изучение способов и проявления коллек­тивных рефлексов, образующих в своей совокупности* коллективную деятельность, в сравнении с индивидуаль­ными рефлексами или индивидуальной деятельностью.. Здесь же Бехтерев пытался установить всеобщие зако­ны, которым подчинен мир неорганический, органиче­ский и социальный. Законы тяготения, инерции, относи­тельности и др. он распространял на понимание психи­ки и общественных явлений.

Бехтерев — материалист и эволюционист, но он не владел диалектическим методом и отклонился в сторо­ну механицизма и энергетизма. Состоявшаяся в 1929 г. рефлексологическая дискуссия отметила положительную-роль В. М. Бехтерева в развитии объективного подхода в психологии. Однако исключение из исследования пси­хики и сознания привело к биологизации и крайне ме­ханистической трактовке человека и поведения, и после дискуссии рефлексология прекратила существование.

Наследницей В. М. Бехтерева явилась Ленинград­ская психологическая школа. В. Н. Мясищев, А. В. Яр­моленко, Б. Г. Ананьев, составившие ее ядро, были пря­мыми учениками Бехтерева.

И. П. Павлов (1849—1936) не создал собственной психологической концепции, но влияние, которое он ока­зал на развитие психологии, как мировой, так и отече­ственной, несомненно велико и плодотворно.

Впервые обращение физиолога Павлова к психиче­ским явлениям произошло в связи с его работой по изу­чению деятельности пищеварительных желез²⁰. Выяви­лось, что работа пищеварительных желез может быть обусловлена не только чисто физиологическими момен­тами (раздражением полости рта), но и видом пищи* ее запахом, т. е. фактами психического порядка. Секре­цию слюнной железы на эти факторы Павлов назвал* «психической секрецией», но истолковал ее в физиоло­гических понятиях. Объяснение этих фактов и положила начало учению об условных рефлексах. «Влияние этих объектов... в существенном тоже самое,что и в физиоло­гических опытах, когда они соприкасаются с полостыа рта. Перед нами... лишь дальнейшее приспособление... наш опыт в физиологической форме дает эсегда один дг

-

²⁰ За эту работу И. П. Павлов в 1904 г. был удостоен Нобе- левской премии.

₂₀₉

tot же результат... безусловный рефлекс; основная же характеристика психического опыта — его непостоянст­во... все дело только в большем числе условий, влияю­щих на результат психического опыта сравнительно с физиологическим. Это... условный рефлекс»²¹. Вся даль­нейшая работа И. П. Павлова была направлена на изу­чение условнорефлекторных связей: условий их образо­вания, развития, угасания. Подчеркивался биологиче­ский смысл условных рефлексов: они служат для урав­новешивания организма с внешней средой. Условные раздражители имеют сигнальное значение: они — сигна­лы внешних возбудителей безусловных рефлексов. В опытах Павлова выступила необходимость подкрепления и ориентировочного рефлекса для образования новой •связи. Понимание Павловым условий образования ус-уловного рефлекса отличается от механистической трак­товки механизмов обусловливания в бихевиоризме Уот-'сона и концепциях необихевиоризма.

Характеризуя особенности высшей нервной деятель­ности человека, Павлов наметил учение о второй сиг­нальной системе как о прибавке к механизмам высшей ^нервной деятельности. _%. .Павлов надеялся, что его объективные исследования позволят проанализировать приспособление от его про­стейших форм вплоть до высших проявлений, т. е. пси­хических явлений у животных и сознания у человека. Павлов признавал реальность субъективного мира и психологию как науку, изучающую его. «Жизненные яв­ления, называемые психическими, хотя бы и наблюда­емые объективно у животных, все же отличаются — пусть лишь по степени сложности — от чисто физиоло­гических явлений»²². Он внимательно следил за дости­жениями как отечественной, так и мировой психологии (см., например, знаменитые «Павловские среды»). В 1916—1919 гг. Павлов посещал психиатрические клини­ки, изучая психические заболевания в связи с данными •физиологии мозга. В письме Челпанову по случаю офи­циального открытия Психологического института в Мо­скве 5 апреля (24 марта) 1914 г. он писал: «После слав-:иых побед науки над мертным миром, пришел черёд

²¹ Павлов И. Л. Поли. собр. трудов: В 5 т. Т. III. M.; Л., 1949.

_{•С 29—30.}

_{** Там же. С. 37. .}

■

₂₁₀

разработки и живого мира,,а в нем и венца земной при­роды — деятельности мозга. Задача на этом последнее пункте так невыразимо велика и сложна, что требуются? все ресурсы мысли... Вот почему я, исключающий в сво­ей лабораторной работе над мозгом малейшее упомина­ние о субъективных состояниях, от души приветствую» Ваш психологический институт»²³. Но Павлов был убеж­ден, что субъективная психология как наука об явлени­ях сознания не дает их познания. Говоря о необходимо­сти слития физиологии и психологии, он имел в виду использование физиологических данных для понимание-субъективного мира. «Мне кажется, что для психологов; наши исследования должны иметь очень большое значе­ние, так как они должны впоследствии составить основ­ной фундамент психологического знания»²⁴.

Освоение наследия Павлова в советской психологию прошло сложный путь и связано с вопросами предмета-психологии и ее самостоятельности как науки. Эти во­просы обсуждались особенно интенсивно в ходе дискус­сий 50-х—60-х гг.²⁵ Б. М. Теплов творчески использовал" учение Павлова о типах высшей нервной деятельности¹ для разработки психофизиологии индивидуальных раз­личий.

Естественнонаучная материалистическая психологиж явилась важной предпосылкой становления, а затем ю составной частью советской психологии.

■

Глава 111

РАЗВИТИЕ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОЙ ПСИХОЛОГИИ И ЕЕ ПРИКЛАДНЫХ ОБЛАСТЕЙ

Выделение психологии в самостоятель­ную науку сопровождалось интенсивным развитием эк­спериментальных исследований. Во всех странах созда­ются психологические лаборатории и институты экспери-

²³ Вопр. психологии. 1955. № 3. С 100.

^2< _{Павлов И. /7. Поли. ... Т. III. С. 89.}

²⁵ См. кн.: Научная сессия, посвященная проблемам физиоло­гического учения академика И. П. Павлова. М.,. 1950; Материалы совещания по психологии. Стенографический отчет//Изв, АПН! РСФСР. Вып. 45. М, 1953; Философские вопросы физиологии выс­шей нервной деятельности и пснхологии/Под ред. П. Н. Федосеева н др. М., 1963.

_21В

^ментальных и прикладных исследований. Несмотря на ограничения, которые ввел для эксперимента его осно­воположник Вундт, уже в 80-е гг. происходит его рас­пространение на исследование высших психических •функций. Начало им положил Г. Эббингауз (1850— 1909) своей работой о памяти (1885), к которой примы­кают труды Г. Э. Мюллера (1850—1934) и сотрудников. ■Психологи Вюрцбургской школы в первом десятилетии XX в. начали экспериментальное изучение мышления и фоли. Экспериментальные исследования смыкаются с ме­дицинской, педагогической, промышленной и др. практи-жой, возникают прикладные области психологии.

Широкое развитие эксперимента в психологии проис­ходило по образцу и под влиянием естествознания.

При этом человек рассматривался объективистски, -только как индивид, испытывающий воздействия со сто­роны предметов материального мира. Положение о есте­ствознании как единственном образце научности встре­тило критику со стороны ряда исследователей (напри­мер, Ф. Брентано, В. Дильтея и др.). Возникают дискус­сии о месте и назначении эксперимента, в ходе которых «у психологии обнаружились два лика: один, обращен­ный к физиологии и естествознанию, другой — к наукам о духе, к истории, к социологии»¹. Так в процессе и на основе развернувшихся широким фронтом эксперимен­тальных исследований происходит раскол психологии на естественнонаучную, в основе материалистическую, и ис­торическую, понимающую, направленную идеалисти­чески.

В разных странах развитие экспериментальных ис­следований происходило своеобразно. Это объясняется как сложившимися исторически традициями, так, и это главным образом, в силу специфики социальной ситуа­ции в каждой стране и запросов общественной прак­тики.

В Германии эксперимент получил распространение *на изучение сложных психических процессов и произош­ло развитие таких прикладных областей, как медицин­ская и педагогическая психология. Г- Эббингауз в рабо­те о памяти (1885) впервые вышел за пределы физиоло­гического эксперимента вундтовского типа и сформули­ровал законы памяти на основе собственно психологи-

^{1 Выготский Л. С. Собр. соч.: В 6 т. Т. 1. М., 1982. С. 385.}

₂₁₂

веского эксперимента. Память он понимал как механи­ческий процесс образования следов, и для ответа на во­прос о том, как образуются новые следы, должен был решить методическую задачу: найти материал, абсолют­но не знакомый испытуемому, не имеющий никаких свя­зей с его прошлым опытом. Таким материалом Эббинга­уз выбрал бессмысленные слоги. Он разработал мето­дику их составления и приемы подачи материалов, стро­го учитывающие условия эксперимента и позволяющие однозначно оценивать результаты. Эббингауз ввел два метода исследования памяти: метод заучивания и метод сбережения. Метод заучивания состоит в том, что ис­пытуемому предъявляется ряд бессмысленных слогов, которые он должен заучить путем повторений до пра­вильного безошибочного воспроизведения. Показателем скорости заучивания, его качества было число повторе­ний. Метод сбережения отвечал на вопрос о том, право­мерно ли на основании невозможности воспроизвести выученный материал говорить о его полном забывании: после того как наступило полное забывание материала, он вновь предъявлялся испытуемому. Оказалось, что его заучивание дает некоторую экономию во времени. По­лученные результаты свидетельствовали о том, что за­ученное оставляет следы в памяти, но доступ к ним те­ряется,

Эббингаузом были установлены следующие факты. Выявлен объем непосредственного запоминания — выра­жается количеством единиц материала, которые человек может воспроизвести после однократного предъявления. Этот объем равен 6—8 бессмысленным слогам. Этот факт имел определенное значение для исследований различных нарушений памяти.

Оказалось, что уже при незначительном увеличении материала количество повторений, которое требуется для его запоминания, возрастает во много раз. Из этого следовало, что увеличение нагрузки на память приво­дит к снижению работоспособности. Было установлено, что то время, которое требуется для заучивания мате­риалов, целесообразно распределять на несколько сро­ков, разделенных интервалами. Например, если матери­ал требует 30 повторений, целесообразно повторять его в течение 3 дней по 10 раз, чем 30 раз в один день. Эта закономерность в эксперименте, выполненном в лабора­тории Г. Мюллера А. Йостом (1897), получила название

₂₁₃

Рис, 14. Г. Эббингауз (1850

¹⁹⁰⁹⁾

«закона йоста», в соответствии с которым более стара» ассоциация больше укрепляется повторением и лучше актуализируется, чем только что образовавшаяся.

Эббингауз установил, что после того, как материал выучен полностью, необходимо возвращаться к нему,. чтобы он не был забыт: необходимо не только заучива­ние, но и переучивание. Показано» что забывание — та­кой же закономерный процесс, как и запоминание,—и происходит следующим образом: сразу после запомина­ния забывание идет быстро, затем процесс замедляется и .через определенное время останавливается. Этот факт получил графическое изображение в виде «кривой забы­вания». Было показано, что этот закон действует не только для бессмысленных слогов, но и для осмыслен­ной памяти. Для ответа на вопрос о том, что является решающим для памяти — элементы или связи между ними, предъявлялись ряды с постоянным набором эле­ментов, но отличавшихся их порядком. Был обнаружен факт ослабления связей в середине ряда («фактор-края»). Экспериментально исследовалось значение при-

₂₁₄

яадлежности к целому, или вопрос о единицах памяти. Хотя Эббингауз работал главным образом с бессмыс­ленными слогами, он использовал также и осмысленные тексты. Выступило различие между запоминанием ос­мысленного и бессмысленного материала. Было уста­новлено, что для запоминания имеет значение не коли­чество элементов, а число самостоятельных единиц. Это противоречило пониманию памяти как механической способности и подводило к представлению о ней как ос­мысленной деятельности. Был обнаружен факт упраж^:* няемости памяти: тренировка в запоминании одного ма­териала приводила к улучшению запоминания материа­ла другого рода. Выводы, полученные Эббингаузом, име­ли прикладное значение, прежде всего, для педагогики.

Крупным исследователем памяти был Г. Э. Мюллер, -автор трехтомных экспериментальных исследований па­мяти («К анализу памяти и представлений», 1911, 1913, 1917). Мюллер сделал вывод о том, что память — не ме­ханическая способность. Он показал, что в памяти дей­ствует установка на запоминание. Способы заучивания осмысленного текста отличаются от простого повторения в случае бессмысленного материала. Смысловая работа над текстом обеспечивает его запоминание. В лаборато­рии Мюллера были созданы новые методы исследования памяти: метод парных ассоциаций (М. Калкинс) и др.

Экспериментальная разработка мышления состави­ла предмет и задачу исследований Вюрцбургской школы (1901—1910—1911 гг.). Школу возглавил О. Кюльпе (1862—1915), ученик Вундта и его ассистент в Лейпциге с 1887 по 1894 г. В ее состав входили А. Майер, А. Мес­сер, X. Уатт, К- Бюлер, Н. Ах, К. Марбе. Кюльпе был не только психологом: от философских познавательно-теоретических проблем он пришел к психологическим ис­следованиям мышления. Его философские убеждения развивались от махизма к феноменологии.

Психологи этой школы начали с простых задач на чувственное сравнение (например, тяжестей), понимание слов, предложений и т. п. В качестве испытуемых высту­пали они сами: предъявлялись высокие требования к самонаблюдению. В отличие от прежней психологии, ко­торая хотя и говорила о самонаблюдении, но не разра­батывала его как метод, вюрцбуржцы сделали самона­блюдение методом исследования. Н. Ах назвал его «ме­тодом систематического экспериментального самонаблю-

дения». Испытуемый должен был описать весь процесс умственной деятельности, иногда его прерывали на ка­ком-то этапе решения. Использовалось также сообщение испытуемого непосредственно после окончания опыта. Полученные данные рассматривались как достоверное ге адекватное описание хода мышления в процессе реше­ния задачи.

Одной из первых была работа К. Марбе на понима­ние суждения. Испытуемый сообщал о каких-то неяс­ных переживаниях, которые Марбе назвал «положения­ми сознания»: сомнения, неуверенность, ожидание, удив­ление, согласие, узнавание, а также чувства напряжения-и расслабления. Н. Ах дал им название Bewuptheit, ко­торое можно перевести как «знаемость», «осознанность»;. Иногда они сопровождались наглядными представления­ми или отрывочной внутренней речью. Исследования А. Мессера, проведенные на материале отдельных слов-и предложений, привели к выводу о том, что процесс протекает в форме мыслей (Gedanken). Их главная ха­рактеристика, по Мессеру, состоит в отсутствии чувст­венно-наглядного содержания, а также связи с речью. Бюлер развивает положение Мессера о мыслях как ос­новных носителях мышления, производит их классифи­кацию: мысли как сознание правил, как сознание отно­шений и мысли-интенции.

Так, исследования Вюрцбургской школы привели к опровержению известного из прежней психологии поло­жения о том, что в состав мышления (и слова как еп> носителя) входят в качестве компонента представления,. образы, поколебав этим сенсуалистические представле­ния о нем. Кюльпе писал: «Я был поражен, что объек­ты внешнего мира, такие как тела, или метафизические предметы, такие как идеи Платона или монады Лейбни­ца, могут мыслиться непосредственно, без того, чтобы можно было образовать о них наглядные представле­ния. Из этого я заключил, что мышление должно быть особым видом деятельности нашей души и что оно стоит совсем в другом отношении к своим предметам, чем, на­пример, ощущение или представление»².

Независимо от этой школы к аналогичным выводам пришли и другие психологи: А. Бинэ («Психология умо-

² Цнт. по: Messer A. Die Wurzburger Schule//Einfuhrung in die neuere Psychologie/E. Saupe. Osterwteck-Harz, 1931. S. 18.

₂₁₆

заключения», 1889; «Экспериментальное изучение интел­лекта», 1903), Р. Вудвортс (статьи: «Причина произ­вольного движения», «Безобразная мысль», 1906), «1>. Гальтон и др.

Другой проблемой этой школы был анализ деятель­ной стороны мышления. В экспериментах X. Уатта ис­пытуемому давалось задание на направленные ассоциа­ции. Предполагалось, что правильный ответ обеспечива­ется у испытуемого внутренней установкой, которая про­изводит отбор из всех актуализируемых ассоциаций, со­ответствующих задаче. Н. Ах экспериментально подтвер­дил эти факты X. Уатта. После того как испытуемый за­поминал пары бессмысленных слогов, ставилась задача: после предъявления первого слога воспроизвести не ас­социированный с ним, а рифмованный. При этом ассо­циированный слог затормаживался. По Н. Аху, решение задачи — это активный процесс, в основе которого ле­жит особый психологический механизм: установка и де­терминирующая тенденция; они придают мышлению це­ленаправленный характер. Положение о качественном различии между сенсорными процессами и мышлением было подвергнуто острой критике Вундтом, Мюллером, Титченером. Так, Мюллер пытался дать объяснение тем же фактам с помощью понятия констеллялиц сознания. Например, слово «роза» может быть ассоциированно с бесчисленными образами и понятиями — «красный», «цветок», «шипы», «сад» и др. в зависимости от общей констелляции сознания в данный момент.

Отто Зельц (1881—1944) указал, что посредством констелляции сознания хотя и можно сделать понятным, почему воспроизводится отнюдь не сильнейшая ассоциа­ция, но эта теория не может объяснить упорядоченное, т. е. смысловое, мышление. Зельц занимался решением настоящих, в том числе творческих, задач и дал такое описание процесса мышления. На первых этапах проис­ходят попытки, в результате которых в сознании скла­дывается образование, названное проблемным комплек­сом. Это антиципирующая схема задачи, в которой име­ется разрыв, отвечающий искомому. Она контролирует и направляет ход мыслительных операций. Если задача типовая — пробел в схеме заполняется актуализацией имеющихся способов решения. Если задача не решается известными способами, она приобретает для данного че­ловека творческий характер. В этом случае необходимо

открытие новых способов решения. Этот процесс также направляется антиципирующей схемой. При этом нахож­дение искомого облегчается подсказкой извне, в качест­ве которой выступает случайное наблюдение каких-то фактов. В силу большой предварительной работы слу­чайность становится одним из факторов упорядоченной духовной деятельности, выполняющих роль подсказки. Зельц приводит примеры из истории научных открытий (Фарадей, Дарвин, Франклин и др.). Зельц подчеркива­ет целостность мышления. Благодаря этой идее вместе с личным влиянием Вюрцбургская школа подготовила возникновение нового направления гештальтпсихологии, хотя Коффка и выступал с полемикой против основных положений Вюрцбургской школы. Эти исследования убе­дительно указывали на специфику мышления, которая, однако, интерпретировалась идеалистически как особая духовная активность, оторванная от чувственных обра­зов, от речи, от практики. Такая трактовка — следствие ограниченности метода, систематической интроспекции. В самонаблюдении мышление действительно выступает как протекающее без опоры на чувственные образы и привычные формы речи. Однако объективные методы свидетельствуют о связи мышления с речью. В частно­сти, применение электромиографической и электроэнце­фалографической техники позволяет регистрировать во время решения задачи движения мышц речевых органов-и электрическую активность соответствующих участков коры мозга. Исследование генеза мышления методом планомерного формирования психических свойств и про­цессов (П. Я. Гальперин) показало, что «секрет безоб­разного мышления заключается в том, что оно представ­ляет собой остаточное явление речевой формы сокра­щенного и автоматизированного предметного действия. Очевидно, главная ошибка заключалась не в описании этого явления... но в том, что явление — и только яв­ление приравнивалось к полной действительности и за явлением не видели и не признавали сущности»³.

Большое развитие в Германии получили прикладные исследования. Э. Крепелин (1856—1926) особенно стре­мился внести в психиатрию психологический экспери­мент. Он применил в клинике ассоциативный экспери-

³ Исследования мышления в советской психологии/Под ред. Е. В. Шороховой. М, 1966. С. 255.

₂₁₈

мент и показал различие в характере ассоциаций при шизофрении и маниакально-депрессивном психозе. Ас­социативный эксперимент в клинике применял также Р. Зоммер. Крепелин произвел экспериментальные иссле­дования умственного утомления и построил кривую ра­боты. Ему принадлежит попытка составления схем ис­следования личности (здорового или больного) путем измерения ряда признаков: времени протекания психи­ческих процессов, способности к упражнению, прочности упражнения, специальной памяти, приспособляемости, утомляемости, способности восстанавливаться после уто­мления, глубины сна, отклоняемости и некоторых дру­гих. Из подобных исследований возникла задача уста­новления типа людей, которая стала одним из направле­ний новой области психологии—дифференциальной пси­хологии.

В теснейшем союзе с научной психологией действо­вал Э. Блейлер (1857—1939). Из его школы вышел К. Юнг, оба использовали ассоциативный эксперимент в диагностических целях. Блейлер особенно известен выделением новой формы мышления — аутистического мышления.

Интенсивное развитие получило приложение экспе­риментальной психологии к педагогике. Э. Мейман (1862—1915), Р. Лай и др. провозгласили возникнове­ние экспериментальной педагогики. Важное место заня­ла психология в юридической практике, особенно при оценке верности свидетельских показаний. В. Штерн создал Институт прикладной психологии и журнал под тем же названием. Наибольшее внимание уделял педа­гогической и промышленной психологии. Основываясь на фактах из экспериментальной психологии об инди­видуальных различиях в показаниях между людьми, ко­торые сначала воспринимались как ошибки, развил диф­ференциальную психологию (1900). Под влиянием кни­ги К. Бюхера «Работа и ритм» психологи эксперимен­тально исследовали отношение между ритмом продук­тивности и качеством труда. Г. Мюнстерберг, основные исследования которого были выполнены в Америке, по­казал практическое значение психологии при выборе профессии.

У истоков экспериментальной психологии в Америке стоят В. Джемс, Г. Ст. Холл (1844—1924), Дж. Кеттел /I860—1944). Хотя Джемс не был психологом-экспери-

₂₁₉

ментатором (он имел небольшую лабораторию в Гар­вардском университете (основана в 1875 г.), где стави­лись некоторые эксперименты), он активно поощрял эк­спериментальные исследования. У него начинают свои эксперименты по зоопсихологии Э. Торндайк, Д. Дьюи„ Д. Энджелл, Р. Вудвортс, все психологи-эксперимента­торы — его ученики. Именно Холл, явился основополож­ником экспериментальной психологии в Америке как ру­ководитель одной из крупнейших экспериментальных психологических лабораторий: ее Фресс и Пиаже назы­вают первой в Америке⁴. Он проводил эксперименталь­ные исследования в области восприятия, однако веду­щей его областью была педагогическая и генетическая психология. Большой энтузиаст организации движения по изучению детей, он указал на важность эмпирическо­го изучения ребенка. С этой целью применял анкеты, опросы (родителей и учителей) с последующей стати­стической обработкой результатов. Холл явился круп­ным организатором американской психологической на­уки. По его инициативе была создана Ассоциация аме­риканских психологов (1892), первым президентом кото­рой он был. Он явился основателем важнейших перио­дических изданий. По приглашению Холла в связи с 20-летием Кларковского университета 3. Фрейд прочи­тал пять лекций по психоанализу⁵ и этим начал разви­тие психоанализа в США. Многосторонняя деятельность Холла выдвигает его в ряд основоположников амери­канской психологической науки, в том числе ее экспери­ментального направления.

Важную роль в становлении и развитии американ­ской экспериментальной психологии сыграл Дж. Кеттел (1860—1944). От экспериментальных исследований вре­мени реакций, начатых у Вундта учеником, а затем ас­систентом, он перешел к изучению индивидуальных раз­личий. Этот интерес привел его к Гальтону, известному своими трудами в области интеллектуальных способно­стей, и в 1890 г. в английском журнале «Mind» вышла статья Кеттела «Интеллектуальные тесты и их. измере­ние», предисловие к которой написал Гальтон. Целью»

* Фресс П., Пиаже Ж. Экспериментальная психология. Вып. I, IL М., 1966. С. 60.

⁵ См.: Хрестоматия по истории психологии/Под ред. П. Я. Галь­перина, А. Н. Ждан. М.. 1980.

₂₂₀

Кеттела было определение интеллектуального уровня? (студентов). Он разработал задания, которым дал тер-мин «тест», для измерения мышечной силы, скорости? движения, чувствительности, остроты зрения и слуха,-различения веса, времени реакции, памяти и т. п., счи~ тая, что с их помощью можно измерять интеллектуаль­ные функции. Эти исследования были продолжены за­тем в Соединенных Штатах, в Колумбийском универси­тете, в котором он действовал. Кроме способностей, Кет-тел изучал также навыки.

Непосредственное влияние Кеттела на американскую» психологию продолжалось в течение 65 лет. Вместе <г Болдуином он основал журнал «Психологическое обо­зрение» (1894) и «Указатель по психологии», «Психоло­гический бюллетень» (1904). Его преемником в Колум­бийском университете стал Р. Вудвортс.

Из других основателей экспериментальной психоло­гии в Америке следует назвать Г. Лэдда (1842—1921)_г Э. Скрипчура (1864—1927), К. Сишора (1866—1949),. Д.Болдуина (1861—1934), Д.Энджелла (1869—1949)-Особое место занимает Э. Титченер, экспериментальные-исследования которого развивались в русле собственное теоретической программы — структурализма. Большой* вклад в становление экспериментальной психологии & США внесли зоопсихологи. Ставшие классическими ис­следования Э. Торндайка, Р. Иеркса, В. Смолла обога­тили психологическую науку методиками объективного' изучения психики животных и способствовали возникно­вению бихевиоризма.

Многие из экспериментальных исследований тесно» смыкались с практикой и становились частью ряда об­ластей прикладной психологии. Эта тенденция просле­живается уже у Кеттела в его исследованиях навыка чтения. В конце своей жизни он непосредственно зани­мался прикладной психологией в крупной частной ком­пании «Psychological Corporation». Связь с практикой? проявлялась, в частности, в том, что экспериментальные исследования проводились не в лабораториях, а в усло­виях профессиональной деятельности. Так изучались, на­пример, навыки приема и передачи телеграмм (У.Брай­ан, Н. Хартер), обучения машинописи (У. Бук) и др.

Эти вопросы в советской психологии в 20-е гг. изу­чал С. Г. Геллерштейн и дал им глубокую интерпрета­цию в докладах на международных конференциях

_{22 Е}

IV Международной психотехнической в Париже (1928) эд IX Международном психологическом конгрессе в США (1929).

Особенно тесно экспериментальные исследования бы­ли связаны с прикладными задачами в работах Г. Мюн-стерберга, основателя психотехники. Его исследования связаны с областью промышленного производства. Не­сколько раньше американский инженер Ф. Тейлор (1856—1915), которого называют «классиком управле­ния», разработал систему интенсификации труда путем использования психологических факторов в целях ра­ционализации производства. Например, на одном про­изводстве (по контролю стальных шаров) было занято 120 женщин. В результате исследования психофизиоло­гических условий этой работы, ее приспособления к этим условиям, был сокращен рабочий день, введены, частые паузы в соответствии с кривой утомления. Продуктив­ность работниц возросла настолько, что ту же работу *стали делать 35 человек. По оценке В.И.Ленина, «эта система (тейлоризм) соединяет в себе утонченное звер­ство буржуазной эксплуатации и ряд богатейших науч­ных завоеваний в деле анализа механических движений при труде, изгнания лишних и неловких движений, вы­работки правильнейших приемов работы, введения наи­лучших систем учета и контроля»⁶. Именно задаче, свя­занной непосредственно с экономическими интересами предпринимателей, служила психотехника как направ­ление прикладной психологии. В ней разрабатывались проблемы профессионального утомления, профориента­ции, профотбора, психологии воздействия, в том числе средствами рекламы и др. В самостоятельную область знания ее оформил Г. Мюнстерберг⁷ (термин «психотехт ника» ввел немецкий психолог В. Штерн).

Еще в 1908 г. в Бостоне Ф. Парсонс организовал бюро, в котором давал индивидуальные консультации подросткам, выбирающим профессию. По существу, это было начало работы по профориентации, но велась она без достаточных научных основ, специальных методов и опиралась главным образом на наблюдение за индиви­дуальными особенностями подростков и собственную ин-

»

• Ленин В. //. Поли. собр. соч. Т. 36. С. 189—190. ⁷ См. его работы на русском языке: Основы психотехники. М., 1922—1923, 1924; Психология и экономическая жизнь. М., 1924.

₂₂₂

туицию. В разработке методов для исследования личных качеств и отбора рабочих и служащих в соответствии с особенностями различных видов деятельности, профес­сий выдающуюся роль сыграли исследования Г. Мюн­стерберга. Он работал в непосредственной связи и по-заказам крупных американских компаний. Эксперименг Мюнстерберга существенно отличался от лабораторного эксперимента Вундта; здесь произошел переход от ис­кусственных лабораторных условий к моделированию естественных условий деятельности. Работы Г. Мюнстер­берга давали большой практический эффект. Разраба­тываемые на основе этих исследований тесты стали: главным средством при отборе рабочих и служащих.

В психотехнике по-новому выступил принцип прак­тики: практика выступила не только «потребителем» по­лученных психологией в условиях лабораторного экспе­римента данных, но сама ставила перед психологией за­просы, задавая перспективу ее методологических основ*-и методических приемов. В этом, кроме чисто практиче­ского эффекта, большой методологический смысл психо­технического движения, на который неоднократно ука­зывал Л. С. Выготский.

Экспериментальная психология возникла в связи сг задачей исследования наиболее общих законов сознания и психики. Индивидуальные различия рассматривались. как помеха, от которой надо избавляться. Однако в хо­де ее реализации появляются сначала робкие опыты с определением индивидуальных различий. Ф. Гальтон в-Англии, А. Бинэ во Франции, Дж. Кеттел и Г. Ст. Холл В США, Э. Крепелин и В. Штерн в Германии, А. Ф. Ла-зурский в России были первыми, кто создавал психоло­гию индивидуальных различий.

В Англии эти работы были начаты Ф. Гальтоном (1822—1911), биологом, антропологом, выдающимся по­следователем Дарвина. В своей главной книге «Наслед­ственность таланта» (1869) Гальтон выдвинул и впер­вые в науке статистическим методом пытался обосно­вать идею наследственности таланта. «Теория наследст­венности таланта, — писал он, — находила себе защитни­ков и между прежними писателями, и между новейши­ми. Но я объявляю притязания на то, что я первый пы­тался разработать этот предмет статистически, пришел к таким результатам, которые могут быть выражены цифрами, и применил к изучению наследственности за-

зсоны уклонения от средних величин»⁸. Отрицая природ­ное равенство людей в отношении умственных способно­стей, Гальтон утверждал, что способности наследуются так же, как физические признаки. Показателем талан­тливости является высокая репутация в общественной и профессиональной жизни. Аргументом, который доказы­вал наследственный характер таланта, служили случаи, 'когда более или менее знаменитые личности имели вы­дающихся родственников.

Ф. Гальтон даровитость рассматривал как непрерыв­ную цепь, начинающуюся от непостижимой высоты и спускающуюся до почти неизмеримой глубины. Всех лю­дей Гальтон делил по их природным способностям на классы, отделенные небольшими интервалами. Число людей в каждом классе неодинаково и подчиняется за­кону уклонения от средних величин Кетле, согласно ко­торому частота уклонения от средней есть функция их величины. Так, по материалам словаря современников, который содержит список из 2500 имен разных деятелей (артисты, ученые, судьи, врачи, купцы, поэты, государ­ственные деятели, полководцы, путешественники), число наиболее избранных составило 250 личностей из миллио­на людей.

Гальтон пытался оценить одаренность разных рас по числу гениев (при этом социальные условия жизни не учитывались) и сделал вывод, что она неодинакова по генотипу. Некоторые его высказывания носят откровен­но расистский характер. Из того факта, что в настоя­щее время нет людей, равных Сократу или Фидию, Ф. Гальтон сделал вывод об ухудшении человеческой природы и видел средство ее улучшения в планомерном размножении даровитых людей, которое приведет к об­разованию новой человеческой ^чформы. Эти мысли он развивает в специальную область — евгенику.

Подходя к человеку с откровенных биологизаторских позиций, используя результаты, полученные с помощью -применения статистического подхода, Гальтон объяснил распределение одаренности природными факторами. Он выделил наследственно обусловленные качества ума: энергия тела и духа, упорная выдержка и постоянство, врожденное влечение к науке, здоровье, независимость

⁸ _{Гальтон Ф. Наследственность таланта. Спб., 1875. С. 2.}

суждений⁹. Игнорирование социальной сущности чело­века и законов его развития, биологизация социальных проблем привели к антинаучным выводам и реакцион­ным рекомендациям (например, слабые нации должны уступить дорогу более благородным вариантам челове­чества и т. п.). С целью изучения влияния воспитания и среды он предпринял исследование однояйцевых и разнояйцевых близнецов путем сбора анкет. Этим был введен новый метод научного исследования — близнецо­вый метод¹⁰. Был сделан общий вывод о существовании огромного внутрипарного сходства близнецов одного по­ла, видимо, однояйцевых близнецов. У разнояйцевых близнецов наблюдались различия внутри пары, но это не поколебало общего вывода о решающей роли наслед­ственности.

От изучения таланта Ф. Гальтон перешел к измере­нию психических функций каждого человека с целью оценки его ума. Он ввел задачи (тесты) на измерение остроты ощущений (зрительных, слуховых, обонятель­ных и др.), времени реакции, изобретая необходимые для этого приборы (свисток Гальтона для определения верхнего порога слуха, линейка Гальтона для определе­ния глазомера и др.). Тестировались ассоциативные способности, воображение, скорость образования сужде­ний. По результатам испытаний судили об индивидуаль­ных различиях между людьми. Гальтон считал, что тес­ты сенсорного различия могут служить средством оцен­ки интеллекта, поскольку исходил из сенсуалистической* установки и рассматривал органы чувств единственным^ источником знаний, дающих базу для действий интел­лекта. В 1882 г. он основал антропометрическую¹¹ ла­бораторию в Лондоне. Здесь за небольшую плату каж­дый человек мог подвергнуть испытанию свою сенсор­ную различительную чувствительность, моторные про­цессы. Он видел практическое значение данных исследо­ваний для отбора людей в связи с государственными за-

⁹ Гальтон Ф. Люди науки, их воспитание и характер. Спб.,
1875.

¹⁰ Близнецовый метод используется сейчас для оценки роли ге-
нотипических факторов в формировании свойств нервной системы,
которые характеризуют индивида (И. В. Равич-Щербо).

¹¹¹Гальтон называл антропометрией искусство измерять физиче­
ские и умственные свойства людей.

дачами в области промышленности, армии, колониаль­ной политики.

Так, Гальтон выступил основоположником психоло­гии индивидуальных различий и метода тестов, который оказался адекватным путем их изучения.

Гальтон пытался исследовать индивидуальные разли­чия в области характера. Он высказывал идеи о связи психики и внешности человека, используя для этой це­ли методику составных портретов. Эти попытки не увен­чались успехом.

Из всех многочисленных идей Гальтона особенно продуктивное продолжение получила идея тестирования психических функций. По Гальтону, тестами потому можно измерять психические процессы, что они, являясь функцией мозга и будучи обусловлены наследственно, обладают известным постоянством на протяжении всей жизни человека. В таком понимании и стала развивать­ся тестология. Ее важным направлением были статисти­ческие исследования, построенные на выявлении взаимо­связей показателей, полученных с помощью широкого диапазона тестов. Ч. Спирмен (1863—1945) разрабо­тал метод анализа корреляций — факторный анализ. Он экспериментально установил, что один и тот же испы­туемый в различных интеллектуальных тестах дает оди­наковые результаты, т. е. оценки по этим тестам при ре­шении самых различных задач коррелируют. Эти отно­шения Спирмен объяснил зависимостью от общей при­чины— фактора G (general Ability). Наряду с этим об­щим фактором были выделены специфические факторы, соответствующие специальным формам деятельности (S\_t S2...)' Последователи факторного анализа совершен­ствовали его процедуру. Возникли мультифакторные тео­рии (Л. Терстоун, Дж. Гилфорд — США, С. Берт — Англия): в них в структуре интеллекта выделяется ряд факторов, имеющих разный вес в разных тестах. Число таких факторов, выделяемых разными авторами, раз­лично. Расширяется сфера применения факторного ана-, лиза. Г. Айзенк и Р. В. Кеттел применили его к иссле­дованию личности.

Создание экспериментальной психологии во Франции связано с именем А. Биыз (1857—1911). В эксперимен­тальных исследованиях по изучению мышления он при* шел к тем же выводам, что и Вюрцбургская школа. Он изучал также людей с выдающимися способностями —

₂₂₆

крупных счетчиков, шахматистов. Исследовал также во­ображение, память и интеллект у детей. В 1896 г. А. Бинэ опубликовал серию тестов для испытания лич­ности. Его исследования патологии воплотились в рабо­ту «Изменения личности».

Настоящую известность ему принесла «метриче­ская шкала интеллектуального развития», разработан­ная А. Бинэ совместно с врачом Симоном по заказу французского министерства просвещения с целью отбо­ра умственно отсталых детей из нормальной школы и подбора однородных классов не по знаниям, а по спо­собностям. Первый вариант шкалы появился в 1905 г., а перерабатывалась она до самой смерти А. Бинэ.

С ее помощью были изучены дети от 3 до 12 лет. Тесты исследовали то, что называют термином «умст­венная одаренность», ум в противоположность глупости: теоретическую основу этих требований составляла кон­цепция биологически детерминированного развития в онтогенезе, которое совершается независимо от обуче­ния. Обучение должно идти за развитием, подчиняться ему. Под интеллектом понималось умение решать задачи, доступные соответствующему возрасту. Тесты составля­лись эмпирически: на основании проб включались зада­чи, которые решались 75% детей изучаемого возраста. Они были разнообразными: испытывались память, вну­шаемость, моторные способности, практические навыки, умственные функции — сравнение, различение, определе­ние, понимание картин; были немые и словесные тесты. Некоторые повторялись для разных возрастов, но из­менялась степень требований к ответу. Были разрабо­таны требования к технике проведения эксперимента, к поведению экспериментатора и фиксированию резуль­татов.

Были получены следующие величины: умственный возраст — величина, получающаяся в результате тесто­вых испытаний, складывалась из числа лет в соответст­вии с решенными задачами (например, если ребенок 5 лет решил все задачи своего возраста и 2 задачи из следующего, то его умственный возраст равен 5 и 2/5 го­да— всего для каждого возраста дается 5 задач); уро­вень умственного развития выражается в умственной отсталости (разница между умственным и хронологи­ческим возрастом выражается в отрицательных числах) или умственном превосходстве (выражается в положи-

_6*

₂₂₇₁

тельных числах). В 1911 г. Штерн ввел коэффициент интеллекта (JQ) как отношение умственного возраста к хронологическому (в %). Впервые он был использован в варианте этой шкалы, разработанной Л. Терменом (США) в 1916 г. и получившей название шкалы Стэн-форд — Бинэ. Шкала Бинэ получила распространение и в других странах. В России ее усовершенствовала А. М. Шуберт. Усовершенствования щкалы имели как частный, так и более принципиальный характер. Так, наблюдались трудности с интерпретацией полученных результатов: поскольку степень владения речью суще­ственно сказывается на решении тестовых задач, было уменьшено число словесных тестов.

Тесты были направлены на то, чтобы определить ин­дивидуальные способности каждого ребенка, поэтому эти исследования способствовали развитию индивиду­альной психологии, выступали в качестве ее метода. В основе лежало предположение о том, что способности природно обусловлены, их величина константна и со­ставляет неизменное свойство индивида. Поэтому их из­мерение позволяет сделать прогноз личности на бу­дущее.

Однако реально тесты отражали не столько врож­денные способности, сколько некоторый суммарный ре­зультат развития в определенных условиях в определен­ной социально-культурной среде. К тому же выступило, что то, что рассматривалось как способность, измеря­емая тестами, с возрастом радикально меняется. Так с самого начала обнаружилось, что в теоретическом пла­не тесты решали не ту задачу, которую ставили перед собой исследователи. Оказалось, что и в практическом плане краткое тестовое обследование не может быть на­дежным средством, с помощью которого можно умст­венно отсталого отличить от просто отстающего. Пока­зывая, что ребенок не решает задачу, тест не раскрыва­ет причину этого. Это относится и к другим областям, где применяются тесты: профориентации и профотбору, изучению хода психического развития детей. В решении всех этих задач целесообразно использовать метод те­стов лишь в сочетании с другими методами, направлен­ными на изучение условий развития обследуемой лич­ности.

В западноевропейской и американской психологии вопросы индивидуальных различий решаются обычно с

₂₂₈

помощью метода тестов. В отечественной науке Б.М. Те­пловым и его школой разработаны другие теоретически обоснованные и опирающиеся на объективную методи­ку пути исследования индивидуально-психологических различий людей.

Кроме педагогики, другой областью прикладных ис­следований во французской психологии в XIX в. была медицина, особенно психиатрия и неврология. В Париже действовал крупнейший невропатолог, один из основопо­ложников изучения неврозов и гипнотизма Ж. Шарко (1825—1895). Его психиатрическая клиника в Сальпет-риере превратилась в мировую школу. Здесь учились 3. Фрейд, П. Жанэ, А. Бинэ. Шарко занимался истерией и гипнозом. Он выделил истерию как заболевание и объ­яснил ее симптомы — параличи, анестезии, припадки — физиологическими причинами. Он подчеркивал значение гипноза как диагностического средства, позволяющего отделить истериков от других типов пациентов. Гипноти­ческое состояние он рассматривал как болезненное со­стояние сознания — помрачения сознания, аналогичные истерическим.

Иные взгляды на истерию и гипноз сложились в пси­хологической школе (г. Нанси). Их развивали И. Берн-гейм и А. Лебель. В отличие от Шарко Бернгейм пони­мал гипноз как состояние, родственное обычному сну_г при котором человек обладает способностью находиться под воздействием идеи и реализовать ее, причем все другие воздействия внешнего мира оказываются недо­ступными сознанию. В своих демонстрациях Бернгейм внушал больным галлюцинации, изменения в сосудодви-гательной и секреторной системах, параличи, анестезии, автоматические действия и т. п. Он описал факт внуше­ния на долгий срок. Этот факт и его объяснение за счет предположения о сохранении в сознании какой-либо идеи, но скрытой до дня исполнения произвели неизгла­димое впечатление на Фрейда и явились предпосылкой собственных идей о бессознательном.

Факты амнезии при пробуждении, изменения лично­сти в гипнозе (присвоение чужой личности, чередования личностей, возвращение к прежней личности), наруше­ния психики при душевных заболеваниях представляли большой интерес для психологии и особенно для само­го малоизученного ее раздела — высших психических функций и личности. Особенно большая заслуга в ис-

₂₂₉

пользовании материалов патологии принадлежит Т. Ри-бо (1839—1916), основоположнику современной эмпири­ческой психологии во Франции. Рибо разделял позиции ассоцианизма и считал, что теория ассоциаций пред­ставляет собой наиболее разработанный отдел в совре­менной психологии¹². Он подчеркивал важность изуче­ния анатомо-физиологических основ психических явле­ний, разделяя принципы физиологической психологии. Психология, по Рибо, должна быть экспериментальной наукой, но эксперимент не сводил к его лабораторной форме и называл патопсихологию естественным экспе­риментом самой природы. Многие труды Рибо посвяще­ны исследованию болезней памяти, личности, чувств и др. Рибо считал, что психология должна быть объектив­ной генетической, изучать конкретные факты психиче­ской жизни в их развитии. Возникновение социальных чувств, памяти, произвольного внимания, творческого воображения, он связывал с общественными условиями существования человека, с его трудовой деятельностью.

Следует отметить также большую организаторскую деятельность Т. Рибо. Он основал первый печатный ор­ган психологов журнал «Философское обозрение» ^(1876), в котором сотрудничали психологи и философы многих стран — Англии, Италии, Германии, Америки, России. В 1889 г. в Париже он организовал I Междуна­родный психологический конгресс с целью укрепления международных связей и сотрудничества психологов разных стран.

Внимание Рибо к фактам патологии, использование их для изучения психической жизни получило свое раз­витие в работах его ученика П. Жанэ (1859—1949). Ос­новным методом психологии он считал клиническое на­блюдение. Научное психологическое исследование мо­жет быть только изучением всех психологических явле­ний исключительно как действий. Психология должна быть объективной в том смысле, что она должна изу­чать непосредственно наблюдаемое — действия, речь субъекта, его манеру говорить и т. п. Любой изучаемый психологом факт должен поясняться с помощью понятия действия: новизна, длительность, прерывность-непрерыв-

" 7\ Рибо написал диссертацию о Д. Гартлн (1872), читал курс о новейших работах по вопросу об ассоциациях в Коллеж де Франс (1901); автор работ по анализу современной немецкой в английской психологии.

₂₃₀

ность и т. д. В его изучение П. Жанэ включал количе^ ственный аспект, т. е. мощность или эффективность дей­ствия, а также напряжение. По показателям этих аспек­тов определялась принадлежность к норме или патоло­гии и тяжесть заболевания. Жанэ развивает эволюци­онные идеи об уровнях поведения, каждый из которых отличается различной степенью сложности актов-дей­ствий. Все функции психики, наблюдаемые в филогенезе и онтогенезе, описываются в последовательности их ста­новления ¹³. Поражением того или иного уровня объяс­няются психические заболевания: так, при неврозе пора­жаются верхние этажи; при идиотии поведение находит­ся на стадии рефлекторных действий.

Исходя из представлений о важности общения, П. Жанэ построил учение о памяти как чисто человече­ском изобретении и о ее социальной природе. Память — это рассказ о некотором событии прошлого, случившем­ся в отсутствие того, кому этот рассказ адресован. П. Жанэ называет память «преобразованной формой социального поведения отсутствия».

Признаваемая Жанэ социальная обусловленность психики человека получила широкое признание во фран­цузской психологической науке. Учениками П. Жанэ бы­ли А. Пьерон (1881—1964), а также А. Валлон, Ж. Пи­аже— все основатели современной французской генети­ческой психологии.

В России у истоков экспериментальной психологии стояли врачи-психиатры. В 80-х гг. XIX в. ими были ор­ганизованы экспериментальные психологические лабора­тории при психологических клиниках (в Казани, а за­тем в Петербурге—В. М. Бехтерев; Москве — С.С.Кор­саков, А. А. Токарский; Харькове—П. И. Ковалевский; Киеве—И. А, Сикорский; Дерпте (теперь Тарту) — Э. Крепелин, В. Ф. Чиж и др.). В этих лабораториях велись исследования по широкому кругу проблем, вклю­чая, кроме психологических, анатомию и физиологию нервной системы, психиатрию. Темами эксперименталь­но-психологических исследований были время протека­ния психических процессов, различные виды ощущений (зрительные, слуховые; мышечные, температурные, бо­левые), восприятия, двигательные реакции, внимание,

-

*• Генетический подход к интеллектуальным операциям был осуществлен его учеником Ж. Пиаже.

₂₃₁

память, явления гипнотизма, эмоции, влияние различ­ных условий на умственную и мышечную работоспособ­ность и др. Официальная идеалистическая психология не хотела замечать эту работу врачей. Об этом с горе­чью писал В. Ф. Чиж в своем письме в редакцию жур­нала «Вопросы философии и психологии» в 1894 г. Од­нако процесс внедрения эксперимента в психологию не­льзя было остановить. Первым психологом, создав­шим собственно психологическую лабораторию, был Н. Н. Ланге (Новороссийский университет, 1896 г.). Ланге внес огромный вклад в развитие эксперименталь­ной психологии. Его исследования в области восприятия и внимания и основанная на них теория этих процес­сов — закон перцепции и теория волевого внимания — привели его к выводу о том, что самонаблюдение не мо­жет уловить стадии этих процессов, не позволяет вскрыть законы изучаемых процессов. Результаты этих исследо­ваний были обобщены в докторской диссертации автора «Психологические исследования», защищенной в 1893 г. в Московском университете. В своем вступительном сло­ве на защите «О значении эксперимента в современной психологии» Н. Н. Ланге развивал как главную мысль о том, что «к изучению психологических проблем необ­ходимо приложить тот точный эксперимент, который дал столь блестящие результаты в области естествознания; и что, сделав это, применив к психологии эксперимент, мы может возвести ее к такому совершенству, обратив ее в столь положительную науку, какой она еще никог­да не была»^,4. В развернувшемся на защите диспуте по вопросу о значении эксперимента в психологии пози­цию Ланге разделяли С. С. Корсаков, а также А. А. Токарский. Заострив внимание на слабых сторонах совре­менного эксперимента, первый официальный оппонент Л. М. Лопатин сделал вывод о том, что в настоящее время «эксперименту принадлежит сравнительно скром­ная роль в решении коренных задач психологии»¹⁵, так что «в его современном состоянии, применяемый к ре­шению основных психологических проблем о воле и ра­зуме, он все же едва ли может заменить столь часто и несправедливо осуждаемый метод психологической

¹⁴ Ланге Н, Н. О значении эксперимента в современной психо-логии//Вопр. философии и психологии. 1894. Кн. (24)4. С. 565.

ⁱ⁶ Отчет о докторском диспуте Н. Н. Ланге//Вопр. философии я психологии. 1894. Кн. (24)4. С. 580.

₂₃₂

интроспекции»^,в- Так в обстановке ожесточенных споров постепенно эксперимент входил в психологическую нау­ку в России. В поддержку эксперимента выступил влия­тельный Н. Я. Грот. В докладе «Основания эксперимен­тальной психологии», с которым он выступил в Москов­ском психологическом обществе, Грот выдвинул задачу разработки собственно психологического эксперимента, который должен, в отличие от эксперимента в естествоз­нании, учитывать сознание, самосознание человека. Грот поддержал идею Ланге о необходимости учреждения психологических лабораторий при университетах.

В 1901 г. А. П. Нечаев организовал лабораторию экспериментальной психологии при Педагогическом му­зее военно-учебных заведений. Нечаев подчеркивал зна­чение экспериментальной психологии для выработки це­лесообразных приемов школьного обучения и решения спорных вопросов дидактики и методики. Он развернул экспериментально-психологические исследования основ школьного дела. При психологической лаборатории Не­чаева в 1904 г. были созданы педологические курсы (ди­ректор Н. Е. Румянцев). По его инициативе были орга­низованы (1906 и 1909) Всероссийские съезды по педа­гогической психологии и экспериментальной педагогике (1910, 1913, 1916). На съездах обсуждались принципы и методы психологического исследования, проблемы со­отношения теории и эксперимента. Г. И. Челпанов в до­кладе «Задачи современной психологии», с которым он выступил на Втором Всероссийском съезде по педагоги­ческой психологии, предостерегал от «плодящегося ди­летантизма в науке», который угрожает ей всегда в слу­чае отрыва от теории. Однако в условиях начавшегося процесса смыкания психологии с практикой это в дей­ствительности справедливое опасение было воспринято как выступление против эксперимента. Бехтерев назвал Челпанова «ревностным защитником теоретической пси­хологии» и в своем заключительном слове на этом съез­де заявил: «Дайте науке ход, не загоняйте ее в приви­легированные палаты одних университетов, ибо в таком случае она будет далека от практической жизни» ¹⁷.

^{16 Отчет о докторском... С. 588.}

¹⁷ Бехтерев В. М. Речь перед закрытием съезд а/Д руды Второ­
го Всероссийского съезда по педагогической психологии. Спб- 1910.
С. 379.

₂₃₃

А. Ф. Лазурский выступил за расширение области применения эксперимента, распространив его на иссле­дование личности. В этих целях он разработал метод естественного эксперимента. Естественный эксперимент подобен клиническому исследованию и заключается в наблюдении по специальной программе за испытуемым, например школьником, в естественных условиях, во вре­мя учебных занятий, в подвижных играх, чтения и т. п. Наряду с лабораторными приемами он позволяет ис­следовать личность человека, его интересы, характер. «Здесь, как и во всяком другом эксперименте, мы имеем преднамеренное, могущее неоднократно повторяться

вмешательство исследователя в душевную жизнь испы­туемых, причем вмешательство это при помощи опреде­ленных, заранее выработанных приемов и имеет всякий раз определенную цель: исследовать ту или иную зара­нее намеченную группу психологических процессов> '⁸. Количественный подход к исследованию структуры личности с помощью тестов разработал Г. И. Россолимо '(I860—1928), выдающийся детский невропатолог-кли­ницист. Свой метод экспериментального изучения лично­сти он назвал методом психологических профилей. Он выделил 11 психических процессов (внимание, воля, точ­ность и прочность восприимчивости, зрительная память, память на речь, память на числа, осмысление, комбина­торные способности, сметливость, воображение, наблю­дательность), которые оценивал по 10-балльной шкале. Графически высота каждого профиля выражалась высо­той ординаты: из показателей вычислялась средняя вы­сота психологического профиля. Методика явилась пер­вым профильным изображением результатов измерения интеллектуальных способностей. Профиль имел диагно­стическое значение для определения дефектности лично­сти, т. е. отсталости (значительная,средняя или слабая), а также характера отсталости (снижение памяти, недо­статки высших психических процессов, слабость психи­ческого тонуса).

Крупнейшим событием в истории отечественной эк­спериментальной психологии явилось открытие Психоло­гического института при историко^фивиологическом фа­культете Московского университета (1912), основателем

¹⁸ Лазурский А. Ф. Личность и воспитание//Естественный экс­перимент и его применение. Пг., 1918. С. 3.

₂₃₄

Рис. 15. Психологический институт им. Л. Г. Щукиной при Московском университете.

Основан в 1912 г.

которого был Г. И. Челпанов. Его проект создавался на основе обобщения опыта подобных учреждений в Гер­мании и США. Задачу эксперимента Челпанов видел в том, чтобы сделать возможным точное самонаблюдение, т. е. подчинил его интроспекции. Челпанову принадле­жит заслуга в продуманной организации обучения пси­хологов экспериментальным методам исследования, в основу которого был положен его учебник «Введение в экспериментальную психологию» (1915). По оценке А. Н. Леонтьева, «это было первое и единственное по­собие по психологическому практикуму на русском язы­ке, лучшее среди аналогичных зарубежных изданий»¹⁹. Результаты научных исследований института публико­вались²⁰.

Так в борьбе мнений развивалась и крепла органи­зационно-экспериментальная и прикладная психология в России дореволюционного периода. В конце XIX — на­чале XX в. производились психологические исследования прикладного характера также в области психологии труда.

¹⁹ Московский университет за 50 лет Советской власти/Под ред.
И. Г. Петровского и др. М., 1967. С. 512.

²⁰ См.: Труды Психологического института. Психологические ис­
следования. Вып. 1—2. М., 1914; ж. «Психологическое обозрение»,
издавался в 1917—1918 гг.

₂₃₅

В период от выделения психологии в самостоятель­ную науку до открытого кризиса экспериментальная и прикладная психология во всех странах достигла боль­шого развития. Обнаруживается связь психологии с за­просами общества. Однако в целом психология отстава­ла от запросов практики, а теория развивалась независи­мо от нее.

^{Раздел шестой}

ЗАРУБЕЖНАЯ ПСИХОЛОГИЯ ПЕРИОДА ОТКРЫТОГО КРИЗИСА

_{(10-е гг.—середина 30-х гг. XX в.)}

Глава I

^{КРИЗИС В ПСИХОЛОГИИ}

Борьба мнений в области теории, но­вые факты, полученные в период интенсивного развития эмпирических и прикладных исследований в первые 50 лет существования психологии как самостоятельной науки *, все более и более обнаруживали несостоятель­ность психологической теории, и прежде всего недоста­точность ее основания — субъективно-идеалистического представления о психике. В начале 10-х гг. психология вступила в период открытого кризиса, который продол­жался до середины 30-х гг. Подобно кризису, который переживало в этот период естествознание², он явился показателем роста науки, развитие которой приводит к необходимости смены прежних представлений новыми знаниями. По оценке Л. С. Выготского, это был кризис методологических основ психологии и он «является выра­жением того факта, что психология как наука в своем практическом продвижении вперед в свете требований, предъявляемых ей практикой, переросла возможности, допускавшиеся теми методологическими основаниями, на которых начинала строиться психология в конце XVIII — начале XIX века»³.

Позитивное содержание кризиса составила работа по созданию новой психологической теории, развернувшая­ся как в зарубежной, так и в отечественной науке. В отечественной психологии этот период совпал с победой в нашей стране Великой Октябрьской социалистической революции и характеризовался началом работы по пе­рестройке ее методологических основ на базе марксист-

¹ Раздел пятый, главы II н III настоящего издания.

• Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 18. С. 264—332.

• Выготский Л. С. Развитие высших психических функций. М,
  I960. С. 474.

₂₃₇₁

ской философии. В связи с коренным различием путей по преодолению кризиса в зарубежной и советской пси­хологической науке целесообразно рассматривать их от­дельно. Рассмотрим ситуацию кризиса в зарубежной психологии⁴.

Кризис в психологии совпал с периодом обострения экономических и социально-политических противоречий в буржуазном обществе, обусловленным его переходом к империализму. Рост мирового господства сопровож­дался качественными изменениями в экономике, полити­ке и идеологии, развитием процесса концентрации капи­тала и господства монополий и финансовой олигархии» агрессивной внешней политикой, направленной на пере­распределение колоний и рынков сбыта путем импери­алистических войн, среди которых первая мировая война явилась первым из величайших социальных потрясений XX в. Обостряется борьба между буржуазией и рабочим классом, роль которого как революционного класса не­уклонно возрастает, в то время как буржуазия превра­щается из прогрессивного класса в консервативный и даже реакционный. Все эти процессы нашли свое отра­жение в буржуазной идеологии и философии. Литерату­ру и искусство затопляют многообразные антиреалисти­ческие течения, полные мистических мотивов, настрое­ния страха и отчаяния. Сложность и противоречивость социальной ситуации, разочарование в прежних «добро­порядочных» нормах буржуазной морали, проповедь во­люнтаристских взглядов на общество и историю приводи­ли буржуазную интеллегенцию к ложным представлени­ям о человеческой личности, к неверию в духовные цен­ности, выливались в проповедь господства «природногоэ биологического начала в человеке. Противоречия между личностью и обществом осознавались как извечная не­совместимость биологической природы человека с мо­ральными требованиями общества. Это приводило к оп­равданию социальной несправедливости, конфликтов, преступлений, войн, к выводу о невозможности установ­ления нормальных человеческих отношений.

В философии наиболее распространенными течения­ми становятся позитивизм в форме махизма и эмпирио-

⁴ Buhter К. Die Kriese der Psychologic. Jena, 1927. С маркси­стских позиций анализ кризиса впервые дал Л. С. Выготский, осо­бенно его «Исторический смысл психологического кризиса»//Собр. соч.: В 6 т. Т. 1. М, 1982.

₂₃₈

критицизма, интуитивизм А. Бергсона, немецкая идеали­стическая философия жизни, феноменология Э. Гуссер­ля. Продолжалось влияние волюнтаристских идей А. Шопенгауэра, Э. Гартмана, Ф. Ницше. По оценке Дж. Бернала, «в результате социальных затруднений в конце XIX века стал воскрешаться антиинтеллектуа­лизм, нашедший свое выражение в философских теори­ях Сореля и Бергсона. Инстинкт и интуиция стали рас­цениваться как нечто более важное, чем разум... Разум отвергается как устаревшее понятие...»⁵. Эти направле­ния оказали существенное влияние на психологию. Мно­гие психологи последовали за философией Маха. Как отмечает М. Г. Ярошевский, «несмотря на фиктивность махистских решений, их влияние испытало большинство психологических школ капиталистического Запада»⁶.

Сегодня очевидно, что ни одно из возникших в пери­од открытого кризиса направлений не смогло вывести психологию из этого состояния, потому что не затраги­вало «...методологического основания, на котором раз­вивается психология на Западе: поэтому внутри себя он не имеет разрешения»⁷. Однако заявленные в этот пе­риод новые подходы, поставленные проблемы, получен­ный эмпирический материал оказали большое и плодот­ворное влияние на последующее развитие психологии, которое продолжается и поныне.

Рассмотрим важнейшие направления периода откры­того кризиса.

Глава II

БИХЕВИОРИЗМ

Бихевиоризм возник в США и явился реакцией на структурализм В. Вундтаи Э.Титченераина американский функционализм. Его основоположником был Дж. Уотсон (1878—1958), статья которого «Психо­логия с точки зрения бихевиориста» (1913) положила начало направлению. В ней автор критиковал психоло­гию за субъективизм, называя «... сознание с его струк­турными единицами, элементарными ощущениями, чув-

• Бернал Дж. Наука и общество. М., 1953. С. 119.

• Ярошевский М. Г. История психологии. М, 1976. С. 307.

⁷ Выготский Л. С. Развитие высших психических функций. М., 1960. С. 480-481.

₂₃₉

ственными тонами, вниманием, восприятием, представ­лением одними лишь неопределенными выражениями»¹, а также за практическую бесполезность. Предметом би­хевиоризма он провозгласил изучение поведения объек­тивным путем и с целью служить практике. «Бихевио­ризм полагает стать лабораторией общества»².

Философскую основу бихевиоризма составляет сплав позитивизма и прагматизма. В качестве научных пред­посылок Дж. Уотсон называл исследования по психоло­гии животных, особенно Э. Торндайка, а также школу объективной психологии. Однако все эти исследования были, как их оценивал Уотсон, «скорее реакцией на ан­тропоморфизм, а не на психологию как науку о созна­нии»³. Он отмечал также влияние работ И. П. Павлова и В. М. Бехтерева.

Поведение человека как предмет бихевиоризма — это все поступки и слова, как приобретенные, так и врож­денные, то, что люди делают от рождения и до смерти. Поведение — это всякая реакция (R) в ответ на внеш­ний стимул (5), посредством которой индивид приспо­сабливается. Это совокупность изменений гладкой и по­перечно-полосатой мускулатуры, а также изменения же­лез, которые следуют в ответ на раздражитель. Таким образом, понятие поведения трактуется чрезвычайно ши­роко: оно включает любую реакцию, в том числе и вы­деление секрета железой, и сосудистую реакцию. В то же время это определение чрезвычайно узко, так как ограничивается только внешне наблюдаемым: из анали* за исключаются как ненаблюдаемые физиологические механизмы и психические процессы. В результате пове­дение трактуется механистически, поскольку сводится лишь к его внешним проявлениям.

«Основная задача бихевиоризма заключается в нако­плении наблюдений над поведением человека с таким расчетом, чтобы в каждом данном случае при данном стимуле (или лучше сказать — ситуации) бихевиорист мог сказать наперед, какая будет реакция или — если дана реакция — какой ситуацией данная реакция вызва­на»⁴. Таковы две проблемы бихевиоризма. Уотсон про-

¹ Уотсон Дж. Психология как наука о поведении. М, 1926. С. 3. * Хрестоматия по истории психологии/Под ред. П. Я. Гальпе­рина, А. Н. Ждан. М., 1980. С. 37. » Таы же. С. 35. ⁴ Там же. С. 36—37.

₂₄₀

изводит классификацию всех реакций по двум основа­ниям: являются ли они приобретенными или наследст­венными; внутренними (скрытыми) или внешними (на­ружными), В результате в поведении выделяются реак­ции: наружные или видимые приобретенные (например,. игра в теннис, открывание двери и т. п. двигательные навыки); внутренние или скрытые приобретенные (мыш­ление, под которым в бихевиоризме разумеется внешня» речь); наружные (видимые) наследственные (например, хватание, чихание, мигание, а также реакции при стра­хе, ярости, любви, т. е. инстинкты и эмоции, но описы­ваемые чисто объективно в терминах стимулов и реак­ций); внутренние (скрытые) наследственные реакци» желез внутренней секреции, изменения в кровообраще­нии и др., изучаемые в физиологии. В последующем Уотсон произвел различение между инстинктивными и эмоциональными реакциями: «...если приспособления вы­званы стимулом внутреннего характера и относятся к телу субъекта, то мы имеем эмоцию, например, покрас­нение; если стимул приводит к приспособлению организ­ма, то имеем инстинкт — например, хватание»⁵.

Наблюдение за новорожденным привело к выводу, что число сложных незаученных реакций при рождении и вскоре после него относительно невелико и не может обеспечить приспособления. Бихевиорист не находит данных, подтверждающих существование наследствен­ных форм поведения, таких как ползание, лазание, драч­ливость, наследственных способностей (музыкальных, художественных и др.). Практически поведение является результатом обучения. Он верит во всесилие образова­ния. «Дайте мне дюжину здоровых крепких детей и лю­дей, и я возьмусь сделать из каждого из них на выбор специалиста по своему усмотрению: врача, коммерсанта, юриста и даже нищего и вора, независимо от их талан­тов, склонностей, тенденций и способностей, а также профессии и расы их предков»⁶. Поэтому навык и на­учение становятся главной проблемой бихевиоризма. Речь, мышление рассматриваются как виды навыков. Навык — это индивидуально приобретенное или заучен­ное действие. Его основу составляют элементарные движе­ния, которые являются врожденными. Новый или вы*

_{* Уотсон Дж. Психология как... С. 185.}

^{• Watson /. В. Behaviorism. N. Y., 1930. Р. 104.}

₂₄₁

ученный элемент в навыке — это связывание воедино или объединение отдельных движений таким образом, чтобы произвести новую деятельность. Уотсон описал процесс выработки навыка, построил кривую научения (на примере обучения стрельбе из лука). Сначала пре­обладают случайные пробующие движения, много оши­бочных и только некоторые — удачные. Начальная точ­ность низка. Усовершенствование за первые 60 выстре­лов идет быстро, затем медленнее. Наблюдаются пери­оды без усовершенствования — на кривой эти участки «называются «плато». Кривая оканчивается физиологи­ческим пределом, свойственным индивиду. Удачные дви­жения связываются с большими изменениями в организ­ме, так что они лучше обслуживаются и физиологически чи в силу этого имеют тенденцию закрепляться.

Удержание навыков составляет память. В проти­воречие с установкой на отказ от изучения ненаблюда­емых механизмов поведения Уотсон выдвигает гипотезу о таких механизмах, которые называет принципом обу­словливания. Называя все наследственные реакции без­условными рефлексами, а приобретенные — условными, Дж. Уотсон утверждает, что важнейшим условием об­разования связи между ними является одновременность в действии безусловного и условного стимулов, так что стимулы, первоначально не вызывавшие какой-либо ре­акции, теперь начинают вызывать ее. Предполагается, что связь является результатом переключения возбуж­дения в центральной инстанции на пути более сильного, т. е. безусловного раздражителя. Однако бихевиорист не занимается этим центральным процессом, ограничи­ваясь наблюдением за соотношением реакции со всеми новыми стимулами.

В бихевиоризме процесс образования навыков и на­учения трактуется механистически. Навыки образуются путем слепых проб и ошибок и представляют собой не­управляемый процесс. Здесь один из возможных путей выдается за единственный и обязательный⁷. Несмотря на указанную ограниченность, концепция Уотсона поло­жила начало научной теории процесса формирования двигательного навыка и научения в целом.

⁷ Существует и другой путь, в основе которого лежит управле­ние процессом образования навыка: выделяется система условий, необходимых для действия, и организуется его выполнение с ори­ентировкой на эти условия.

_.242

К середине 20-х гг. бихевиоризм получил широкое распространение в Америке, что позволило Э. Борингу написать: «...не будет преувеличением сказать, что в на­стоящее время бихевиоризм является типичной амери­канской психологией, несмотря на то что, может быть» большинство американских психологов и откажется от того, чтобы называть себя бихевиористами»⁸. В то же время для исследователей становилось все яснее, что ис­ключение психики приводит к неадекватной трактовке поведения. На это указал Э. Толмен в критике Уотсона, назвав его подход молекулярным⁹. Действительно, если исключить из поведения его мотивационно-познаватель-ные компоненты, невозможно объяснить интегрирование отдельных реакций в тот или иной поступок или дея­тельность типа «человек строит дом», плавает, пишет письмо и т. п. Утверждение Дж. Уотсона о том, что би-хевиорист интересуется поведением целого человека, ни­как не обеспечивается его механистически атомистичес* кой позицией и даже вступает в противоречие с ней, что он сам признавал. «Бихевиорист в своей научной деятель­ности употребляет орудия, существование которых он отрицает и в своем объекте, и в самом себе». Вследст­вие механицизма в трактовке поведения человек в би­хевиоризме выступает как реагирующее существо, его активная сознательная деятельность игнорируется. «Ок­ружающие условия так влияют на нас, что в данный мо­мент при данных условиях всякий предмет может вы­звать только строго соответствующий и обусловленный образ действия»¹⁰. При этом не учитываются качествен­ные изменения, наступающие в поведении с переходом к человеку: данные, полученные в исследованиях на жи­вотных, переносятся на человека. Уотсон подчеркивал, что он писал этот труд и рассматривал человека как животный организм. Отсюда натурализм в трактовке че­ловека. Человек «...представляет собой животное, отли­чающееся словесным поведением»^ll.

Скрытую основу бихевиоризма составляет отождест­вление психики с интроспективным ее пониманием в пси-

⁸ Boring Е. У. A History of experimental Psychology, N. Y.,
1929. P. 589.

⁹ Толмен Э. Поведение как молярный феномен//Хрестоматия по
истории психологии. М., 1980. С. 46—63.

¹⁰ Уотсон Дж. Психология как... С. 281.
И Там же. С. 305.

₂₄₃

хологии сознания. По оценке Выготского и Рубинштей­на, игнорирование сознания, психики» вместо того чтобы перестроить интроспекционистскую концепцию сознания, составляет суть радикального бихевиоризма Уотсона. Очевидно, нельзя положить в основу психологии отрица­ние психики. В то же время исторической заслугой Уот­сона является исследование поведения и острая поста--новка проблемы объективного подхода в психологии. Также важной является выдвинутая им задача управ­ления поведением человека, нацеленность научного ис­следования на связь с практическими задачами. Однако в силу механистического подхода к человеку как реаги­рующему организму реализация этой задачи получает в бихевиоризме направление, дегуманизирующее чело­века: управление начинает отождествляться с манипули­рованием личностью.

Еще в 1913 г. У. Хантер в экспериментах с отсрочен­ными реакциями показал, что животное реагирует не только непосредственно на стимул: поведение предпола­гает переработку стимула в организме. Этим была по­ставлена новая проблема. Попытку преодолеть упрощен­ную трактовку поведения по схеме стимул — реакция за счет введения внутренних процессов, развертывающихся в организме под влиянием стимула и влияющих на реак­цию, составили различные варианты необихевиоризма. В нем разрабатываются также новые модели обусловли­вания, а результаты исследований получают широкое распространение в различных областях социальной прак­тики. Основы необихевиоризма заложил Э. Толмен (1886—1959). В книге «Целевое поведение животных и человека» (1932) он показал, что экспериментальные на­блюдения над поведением животных не соответствуют уотсоновскому молекулярному пониманию поведения по схеме стимул — реакция. Поведение, по Толмену, это молярный феномен, т. е. целостный акт, который харак­теризуется собственными свойствами: направленностью на цель, понятливостью, пластичностью, селективностью, выражающейся в готовности выбирать средства, веду­щие к цели более короткими путями. Введение в харак­теристику поведения понятий цели (намерения), поля отражает позицию Толмена по отношению к другим на­правлениям в психологии: он признавал совместимость бихевиоризма с гештальтпсихологией, глубинной психо­логией. Убежденный в сложности детерминации поведе-

₅₄₄

юия Толмен различал три разновидности его детерми­нант: независимые переменные (первоначальные причи­ны поведения) стимулы и исходное физиологическое со­стояние организма; способности, т. е. видовые свойства организма; вмешивающиеся внутренние переменные (intervening variables) — намерения (цели) и познава­тельные процессы. Выступив против субъективистского •истолкования этих образований в духе старого мента-лизма, Толмен сделал именно вмешивающиеся перемен­ные предметом собственных экспериментальных иссле­дований. В экспериментах на латентное научение, ви­карные пробы и ошибки, гипотезы и др. было сформули­ровано понятие «когнитивной карты» (cognitive map). Когнитивная карта — это структура, которая складыва­ется в мозгу животного в результате переработки посту­пающих извне воздействий. Она включает сложную сиг­нификативную структуру соотношения между стимула­ми и целями (sign — gestalt) и определяет поведение животного в ситуации актуальной задачи. Совокупность таких карт позволяет адекватно ориентироваться в си­туации жизненных задач в целом, в том числе и для че­ловека. Несмотря на все оговорки, связанные с попыт­ками избежать ментализма, фактически в результате -введения промежуточных переменных поведение реально получает психологическую характеристику. Выводы, по­лученные на животных, Толмен распространял на чело­века, разделяя тем самым биологизаторские позиции Уотсона.

Крупный вклад в развитие необихевиорнзма внес К. Халл (1884—1952). Его гипотетико-дедуктивная тео­рия поведения складывалась под влиянием идей Павло­ва, Торндайка, Уотсона. Собственные эксперименталь­ные исследования развернулись в области научения у животных. Как и теория Уотсона, теория Халла не учи­тывает фактора сознания, но в отличие от Уотсона, вме­сто схемы стимул — реакция Халл вводит формулу, предложенную еще в 1929 г. Вудвортсом, стимул — ор­ганизм— реакция, где организм—это некоторые проте­кающие внутри него невидимые процессы. Их можно описать объективно, подобно стимулу и реакции: это результаты предшествующего научения (навык, по тер­минологии Халла), режима депривации, производным которого является драйв, инъекции лекарств и т. п. По­ведение начинается стимулированием из внешнего ми-

₂₄₅

pa или из состояния потребности и заканчивается реак­цией. «Эволюция органических процессов привела к по­явлению той формы нервной системы у высших организ­мов, которая под воздействием потребности и мускуль­ной активности будет вызывать без предшествующего обучения те изменения в движениях, которые имели бы вероятность свести потребность на нет. Активность та­кого рода мы называем поведением:»¹². Применяя логи­ческий и математический анализ, Халл старался выя­вить связь между этими переменными, стимулами и по­ведением. Им были сформулированы законы поведе­ния— теоретические постулаты, устанавливающие связи между основными переменными, определяющими пове­дение. Основной детерминантой поведения Халл считал Зрщ^бнрсть. Потребность вызывает активность организ­ма, его"поведение. От силы потребности зависит сила реакции (потенциал реакции). Потребность определяет характер поведения, различного в ответ на разные по­требности. Важнейшим условием образования новой связи, по Халлу, является смежность стимула, реакций и подкрепления, которое снижает потребность. Таким образом, Халл принимает закон эффекта Торндайка. Сила связи (потенциал реакции) зависит от количества подкреплений и есть функция его, а также она зависит от отсрочки подкрепления. Халл подчеркивает решаю­щую роль подкрепления в образовании новых связей, Ему принадлежат тщательная теоретическая и экспери­ментальная разработка и математический расчет зави­симости реакции от характера подкрепления (частичное» прерывистое, постоянное), от времени его предъявления. Эти факторы научения были дополнены принципами. Выступивший в опытах с лабиринтами факт неодинако­вого поведения животного на разных участках пути в процессе выработки навыка (скорость обхода тупиков в начале и в конце лабиринта неодинакова, и во втором случае она больше; число ошибок на участках вдали от цели больше, чем в конце лабиринта; скорость передви­жения в лабиринте при его повторном прохождении больше в конце пути, чем в начале) получил название градиента цели. Описанные Халлом феномены свиде-

" Hull С. Z. Principles of behavior: An introduction to behavior theory. N. Y., 1943. P. 68.

₂₄₆

тельствовали о целостной — молярной — природе пове­дения. В принципе градиента цели Халл видел сходство своей концепции с учением о силах поля К. Левина. Ин­теграции отдельных двигательных актов в целостный поведенческий акт способствуют антиципирующие реак­ции или антиципирующие ответы на раздражение — эк­спериментально обнаруженные феномены частичных от­ветов, способствующих нахождению действий, ведущих к цели. Так, наблюдалось, что в процессе тренировки животное все менее глубоко заходит в тупики или даже только замедляет движения около них, подобно тому, как в процессе выработки условного рефлекса наступа­ет момент, когда до появления опасности животные осу­ществляют защитные, т. е. целесообразные, действия только на сигнал об опасности. Антиципирующие реак­ции Халл рассматривал как функциональные эквивален­ты идей, целей, намерений.

Опыт математического подхода к описанию поведе-«ия в системе Халла повлиял на последующую разра­ботку математических теорий научения. Под непосредст­венным влиянием Халла вопросами научения начали за­ниматься Н. Е. Миллер, О. Г. Маурер. Они создали соб­ственные концепции, оставаясь в рамках традиционной теории подкрепления, но использовали формальный под­ход Халла. К- Спенс и его ученики А. Амсель, Ф. Логан продолжали развитие теоретических идей Халла.

Другим вариантом концепций поведения, включаю­щих в структуру поведения промежуточные механизмы, является теория субъективного бихевиоризма, с которой выступили Д. Миллер, Ю. Галантер, К. Прибрам. Под влиянием развития счетно-вычислительных машин и по аналогии с программами, заложенными в них, они по­стулировали внутри организма механизмы и процессы, опосредующие реакцию на стимул и реальность которых не вызывает сомнения. В качестве таких инстанций, свя­зующих стимул и реакцию, они назвали рбраз и План. «Образ — это все накопленные и организованные знания организма о себе самом и о мире, в котором он суще­ствует... употребляя этот термин, мы имеем в виду, в

основном, тот же тип представления, которого требова­ли другие сторонники познавательной теории. Оно вклю­чает все, что приобрел организм — его оценки наряду с фактами — организованное при помощи тех понятий, об-

₂₄₇₎

разов или отношений, которые он смог выработать:*¹*. «План — это всякий иерархически построенный процесс организма, способный контролировать порядок, в кото­ром должна совершаться какая-либо последовательность операций»¹⁴. Образ — это информативный, а план — ал­горитмический аспекты организации поведения. Всюду авторы указывают на аналогии этих образований про­граммам счетно-вычислительных машин. Поведение рас­сматривается как серия движений, а человек — как сложная вычислительная машина. Стратегия плана строится на основе проб, проводимых в условиях» со­зданных образом. Проба (test) —это база целостного процесса поведения, с помощью которой выясняется, что операционная фаза (operate) осуществляется правильно. Таким образом, понятие поведения включает идею об­ратной связи. Каждой операции предшествует проба. Единица поведения описывается по схеме: Т—О—Т—Е (результат).

«...Схема Т—О—Т—Е утверждает, что операции, вы­полняемые организмом, постоянно регулируются резуль­татами различных проб». Позиция субъективного би­хевиоризма отражает общую тенденцию в развитии би­хевиоризма, когда, выражаясь словами самих авторов, «почти каждый бихевиорист контрабандой протаскивает в свою систему тот или другой вид невидимых явле­ний—внутренние реакции,побуждения,стимулы и т.п. ... так делает каждый по той простой причине, что без это­го нельзя понять смысл поведения»¹⁵. Однако авторы не устают подчеркивать, что эти невидимые явления — «промежуточные переменные» — не следует понимать в духе психологических понятий субъективной интроспек­тивной психологии. Трактовка их по аналогии с устрой­ством счетно-вычислительных машин не может быть признана удовлетворительной, потому что в машине об­разы и планы — это материальные образования, дейст­вие которых происходит автоматически, тогда как пси­хика и появляется как необходимое условие выполнения субъектом действия в новых обстоятельствах. Авторы предвидят, что их объяснение может быть оценено как

" История зарубежной психологии/Под ред. П. Я. Гальперина, А. Н. Ждан. М„ 1986. С. 103.

_{*• Там же. С. 106.}

¹⁵ Миллер Д., Галантер Ю._л Прибрам /С. Планы и структура по­ведения. М, 1965. С. 235.

₂₄₈

грубые механистические аналогии и гипотезы, но тем не менее считают их достаточно точно отражающими сущ­ность поведения. В целом субъективный бихевиоризм в трактовке поведения остается в рамках механистической бихевиористской методологии и не выходит на действи­тельное объяснение регулирования человеческого пове­дения.

Отдельную линию в развитии бихевиоризма пред­ставляет теория оперантного бихевиоризма R Скиннера (р. 1904). Как и Уотсон, он выдвигает в качестве пред­мета исследования поведение организма и, сохраняя двучленную схему его анализа, изучает только его дви­гательную сторону. Основываясь на экспериментальных исследованиях и теоретическом анализе поведения жи­вотных, Скиннер формулирует положение о трех видах поведения: безусловнорефлекторном, условнорефлектор-ном и оперантном. Последнее и составляет специфику учения Скиннера. Безусловнорефлекторный и условно-рефлекторный виды поведения, вызываемые стимулами (5), называются Скиннером респондентным, отвечаю­щим поведением. Это реакции типа S. Они составляют определенную часть репертуара поведения, но только ими не обеспечивается адаптация в реальной среде обитания. Реально процесс приспособления строится на основе активных проб — воздействий животного на окру­жающий мир, некоторые из которых случайно могут приводить к полезному результату, который в сиЛу это­го закрепляется. Такие реакции, которые не вызываются стимулами, а выделяются («испускаются») организмом, Скиннер назвал оперантными. Это реакции типа R^|6. Именно эти реакции преобладают в адаптивном поведе­нии животного.

Для их исследования была сконструирована специальная ус­тановка, получившая название «ящик Скиннера». Это клетка. В ней имеется манипулятор — устройство, нажатие на которое приводит к появлению подкрепления (положительного или отри­цательного). Манипулятор связан с записывающим устройством, регистрирующим силу и частоту реакций животного. Все элемен­ты ситуации варьировались с целью исследования зависимости между реакцией и режимом подкрепления.

Образование реакций объясняется в терминах обу­словливания. В соответствии с двумя формами реакций

^1е Буква R используется для привлечения внимания к понятию «подкрепление» (reinforcement).

₂₄₉

различаются респондентное и оперантное обусловлива­ние как механизмы, объясняющие возникновение и уси* ление реакций этих двух типов. При обусловливании респондентного типа реакция, уже существующая в ре­пертуаре животного, связывается с новым раздражите­лем в силу смежности во времени безусловного и услов­ного стимулов. Это обусловливание типа 5. При описа­нии поведения этого типа Б. Скиннер ссылается на И. П. Павлова, однако трактует его учение об образо­вании условной связи упрощенно. При оперантном обу­словливании новая реакция (например, нажатие на ры­чаг) не вызывается стимулом: она осуществляется в ка­кой-то определенный момент независимо от определен­ных обстоятельств и, будучи подкреплена, усиливается в силу временного следования реакции и подкрепления. Это обусловливание типа R. Различие между этими дву­мя типами обусловливания и соответствующими типами поведения поднимается Скиннером на принципиальную высоту и доводится до противопоставления условнореф-лекторного и оперантного поведения. Оперантные реак­ции Скиннер рассматривает как активное поведение. Однако реально активность сводится к системе случай­ных слепых хаотических проб, некоторые из которых* оказавшиеся правильными, подкрепляются. Следова­тельно, организм находится во власти подкрепляющих стимулов и только. В действительности приспособление животных к миру строится как активный процесс на ос­нове ориентировки на внешние объекты и их свойства (пищевые, оборонительные и др.)» в соответствии с ко­торыми выполняется действие. Реально активность жи­вотного не так слепа, как ее описывает Скиннер.

На основе анализа поведения Скиннер сформулиро­вал свою теорию научения. Главным средством форми­рования нового поведения выступает подкрепление. Вся процедура научения у животных получила название «последовательного наведения на нужную реакцию» ¹⁷.

Данные, полученные при изучении поведения живот­ных, Скиннер переносит на человеческое поведение, что приводит к крайне биологизаторской трактовке челове-

¹⁷ Ранее этот метод был открыт замечательным русским дрес­сировщиком В. Л. Дуровым. См.: Дуров В. Л. Дрессировка живот­ных, дрессированными по моему методу (40-летний опыт). М., 1924.

₂₅₀

ка. Так возник скиннеровский вариант программирован­ного обучения. В соответствии с его требованиями учеб­ный материал расчленяется на мелкие порции (шаги), каждая из которых доступна для учащихся; каждый шаг немедленно подкрепляется; в этих целях использу­ются технические средства. Процесс учения индивиду­ализируется. Принципиальная ограниченность концеп­ции Б. Скиннера состоит в сведении обучения к набору внешних актов поведения и подкреплению правильных из них. При этом не организуется внутренняя познава­тельная деятельность учащихся и как следствие обуче­ние теряет свою специфику как сознательный процесс. Следуя установке уотсоновского бихевиоризма, Б. Скин-нер исключает внутренний мир человека, его сознание из поведения и производит бихевиоризацию психики. Психические процессы описываются в терминах реакций и подкреплений, а человек — как реактивное существо, подвергающееся воздействиям внешних обстоятельств. Культура — литература, живопись, эстрада — оказыва­ется в его трактовке «хитроумно придуманными под­креплениями». Доведенная до крайности бихевиориза-ция человека, культуры и общества приводит к абсурду, что особенно выступило в печально нашумевшей книге 1971 г. «По ту сторону свободы и достоинства». Транс­формация Скиннером понятий свободы, ответственности, достоинства означает их фактическое исключение из объяснения реальной жизнедеятельности человека.

Разрешению социальных проблем служит созданная Скиннером технология поведения, призванная осущест­влять контроль одних людей над другими. Поскольку намерения, желания, самосознание человека не прини­маются во внимание, средством управления поведения не является обращение к сознанию людей. Им выступа­ет контроль за режимом подкреплений, позволяющий манипулировать людьми. За научным примитивизмом такой трактовки человека как автомата открывается ее реакционная идеологическая направленность. Вместе с другими методами и средствами, разработанными в пси­хологии, наука о поведении Скиннера используется в целях решения политических проблем американского об­щества, вооружает буржуазных политиков из других стран в их практике контроля над поведением людей с целью его модификации. Необихевиоризм внес вклад в экспериментальное исследование поведения: способство-

₂₅₁

вал утверждению объективного подхода к его изучению. Однако теоретическая несостоятельность направления является закономерным результатом базисной установ­ки, восходящей к Уотсону — на исключение сознания из> психологии. Включение промежуточных переменных, природа которых понимается разными авторами различ­но, не освободило это направление от механицизма » натурализации человека. В зарубежной психологии на­растает общее разочарование в бихевиоризме.

Глава III

_{ГЕШТАЛЬТПСИХОЛОГИЯ}

Гештальтпсихология (от нем. Gestalt — образ, структура)—одно из наиболее влиятельных it интересных направлений периода открытого кризиса,. явилось реакцией против атомизма и механицизма всех разновидностей ассоциативной психологии. Гештальт-психология явилась наиболее продуктивным вариантом^ решения проблемы целостности в немецкоязычной (не­мецкой и австрийской) психологии, а также философии-конца XIX — начала XX в. Понятие «гештальт» было введено X. Эренфельсом в статье «О качестве формы» в 1890 г. при исследовании восприятий. Непосредствен­ным поводом для исследования Эренфельса послужили некоторые замечания Э. Маха о восприятии мелодий и геометрических форм: по Маху, ощущение мелодии или звуковой формы в известной мере независимо от ощу­щений отдельных звуков, поскольку сохраняется при из­менении последних в случае транспонирования мелодии в другую тональность, как будто бы оно само было та­ким же простым и неразложимым элементом, как и эле­ментарное ощущение. Этот факт Эренфельс подверг специальному анализу. Он выделил специфический при­знак гештальта — свойство транспозиции (переноса): мелодия остается той же самой при переводе ее из од-ной тональности в другую; гештальт квадрата сохраня­ется независимо от размера, положения, окраски состав­ляющих его элементов и т. п. Однако Эренфельс не раз» вил теории гештальта и остался на позициях ассоци-анизма.

Новый подход в направлении целостной психологии осуществили психологи Лейпцигской школы (Ф. Крю-

₂₅₂

гер, глава школы (1874—1948), Й. Фолькельт (1848— 1930), Ф. Зандер), которая получила название школьг диффузно-комплексных переживаний или школы психо­логии развития. Существовала с конца 10-х до конца 30-х гг.

Главное понятие этой психологии — понятие ком­плексного качества как целостного переживания, прони­занного чувством. Основу любого психического акта — восприятия, памяти и др.—составляет система бессозна­тельных активных процессов и импульсивных тенденций* диспозиций, которые детерминируют его продукт. Офор­мляющая сила духа проявляется особенно в творческих деятельностях по созданию новых идей, форм, а также в играх детей. Исследования лейпцигских психологов привлекли внимание Л. С. Выготского, который отме­чал: «Мы обязаны лейпцигским исследователям уста­новлением того замечательного факта, который показал,. что вообще в начале развития мы не может констати­ровать достаточно дифференцированных отдельных пси­хологических функций, а мы наблюдаем гораздо более-сложные недифференцированные единства, из которых постепенно только путем развития и возникают отдель­ные функции, среди которых мы находим и восприятие. Дальнейшие исследования оказались совершенно не под силу Лейпцигской школе с ее ложными методологиче­скими взглядами. Лишь с совершенно иных методологи­ческих позиций становятся понятными факты дальней­шего развития восприятия»¹.

История гештальтпсихологии начинается с выхода работы М. Вертгеймера «Экспериментальные исследова­ния восприятия движения» (1912), в которой ставилось под сомнение привычное представление о наличии от­дельных элементов в акте восприятия. В экспериментах испытуемому последовательно предъявлялись два свето­вых стимула (один — вертикальная или наклонная по­лоска (А), другой — горизонтальная (В)). При значи­тельном временном интервале между А и В видны оба стимула, следующие друг за другом. При очень быстрой смене раздражителей испытуемые воспринимали угол,. при средней скорости видели, как первая — наклонна* или вертикальная линия — перемещается в горизонталь-

¹ Выготский Л. С. Развитие высших психических функций. М... I960. С. 258.

₂₅₅

ное положение. Это кажущееся движение испытуемые не могли отличить от реального перемещения даже при специальной инструкции. Вертгеймер также описал яв­ление «чистого движения», когда испытуемые, отчетливо видя движение, не воспринимали перемещающегося объ­екта. Оно получило название стробоскопического движе­ния.

Сам факт кажущегося движения был не нов. Еще раньше было установлено, что последовательное смеще­ние объекта может вызвать восприятие непрерывного движения. Новым было объяснение этого факта. По Вертгеймеру, при возбуждении в мозгу определенного пункта «А» вокруг него создается зона, где также ска­зывается действие раздражителя. Если вскоре вслед за <А» возбуждается пункт «В», то между ними возникает короткое замыкание, и возбуждение передается из пунк­та «А» в пункт «В». В феноменальном плане этим про-дессам соответствует восприятие движения из «А» в -«В». Идеи Вертгеймера стали отправным пунктом для развития гештальттеории.

Непосредственно после этого вокруг Вертгеймера, и в особенности в 20-х гг., в Берлине складывается Бер--линская школа гештальтпсихологии: М. Вертгеймер, К. Коффка (1886—1941), В. Кёлер (1887—1967), К. Ле­вин (1890—1947). Исследования охватывали восприя­тие, мышление, потребности, аффекты, волю.

В. Кёлер в книге сФизические структуры в покое и стационар­ном состоянии* (1920) проводит мысль о том» что физический мир, так же как и психологический, подчинен принципу гештальта. Геш-тальтисты начинают выходить за пределы психологии: все процес­сы действительности определяются закономерностями гештальта. Объяснение психических явлений должно состоять в нахождении соответствующих структур в мозговых процессах, которые объяс­нялись на основе физической теории электромагнитного поля, со­зданной Фарадеем и Максвеллом. Вводилось предположение о су­ществовании электромагнитных полей в мозгу, которые, возникнув под влиянием стимула, изоморфны структуре образа. Гипотеза о наличии мозговых полей составляет существенную часть системы гештальтпсихологии и представляет ее решение психофизической проблемы. Принцип изоморфизма рассматривался гештальтпсихо-логами как выражение структурного единства мира — физическо­го, физиологического и психического: последний есть точная струк­турная репродукция динамической организации соответствующих мозговых процессов. Выявление единых закономерностей для всех сфер реальности позволяло, по Кёлеру, преодолеть витализм. Вы­готский оценил эту попытку как «чрезмерное приближение проблем лсихнки к теоретическим построениям и данным новейшей фнзн-

₂₅₄

ки"². Дальнейшие исследования (хотя не все они были выполне­ны гештальтпсихологами) усилили новое течение. Э. Рубин открыл" феномен фигуры к фона (1915); Д. Катп, показал роль гештальт-факторов в поле осязания и цветового зрения. Принципиальное значение имели эксперименты Кёлера на курах с целью проверить, что является первичным — восприятие целого или элементов. Жи­вотное дрессировалось на выбор более светлого из 2 серых оттен­ков. Затем следовал критический опыт: в новой паре темная по­верхность заменялась более светлой. Животное продолжало вы­бирать более светлую из этой новой комбинации, хотя ее не бы­ло во время дрессировки. Поскольку отношение между светлым и темным в критическом опыте сохранялось, значит, оно, а не абсо­лютное качество определяло выбор. Следовательно, элемент не­имеет значения, а получает его в определенной структуре, в кото* рую он включен. Тот факт, что такие структуры свойственны ку­рам, означал, что структуры являются первичными примитивными актами. Целое — это не высшее, как считалось раньше, структу­рирование не есть результат интеллекта, творческого синтеза и т. п. В 1917 г. Кёлер распространил принципы структурности на объяснение мышления («Исследование интеллекта человекоподоб­ных обезьян»). В 1921 г. Коффка сделал попытку приложить об­щий принцип структурности к фактам психического развития и построить на его основе теорию психического развития в онто-н филогенезе («Основы психического развития»). Развитие состоит в динамическом усложнении примитивных форм поведения, обра­зовании все более и более сложных структур, а также в установ­лении соотношений между этими структурами. Уже мир младенца' в какой-то мере гештальтирован. Но структуры младенца еще не связаны друг с другом. Они, как отдельные молекулы, существу­ют независимо друг от друга. С развитием они коммуницируют,. вступают в соотношения друг с другом. Подвергалась критике тео­рия 3 ступеней развития в филогенезе К. Бюлера за то, что он* представляет психическое развитие как состоящее из различных не: связанных друг с другом единым принципом ступеней.

В этом же 1921 г. Вертгеймер, Кёлер и Коффка, ведущие представители гештальтпсихологии, основывают журнал «Психоло­гические исследования» (Psychologische Forschung). Здесь публи­куются результаты экспериментальных исследований этой школы. С этого времени начинается влияние школы на мировую психоло­гию. Важное значение имели обобщающие статьи 20-х гг. М. Верт-геймера: «К учению о гештальте» (1921), «О гештальттеории»-(1925). В 1926 г. К. Левин пишет статью «Намерения, воля и по­требности» — экспериментальное исследование, посвященное изуче­нию потребностей и волевых действий. Эта работа имеет принци­пиальное значение: гештальтпсихология приступает к настоящему-экспериментальному исследованию этих областей психической жиз­ни, наиболее трудно поддающихся экспериментальному исследова­нию. Все это очень поднимало влияние гештальтпсихологии» В 1929 г. В. Кёлер читает лекции по гештальтпсихологии в Аме­рике, которые затем выходят книгой «Гештальтпсихология» (Ge-stalt Psychology). Эта книга представляет систематическое и, по­жалуй, лучшее изложение этой теории. На американскую психоло-

^{1 Выготский Л. С. Собр. соч... Т. 1. С. 102.}

_25S

гию оказала большое влияние также книга К. Коффки «Принципы "гештальт психологии" (Principles of Gestalt Psychology), 1935.

Плодотворные исследования продолжались до 30-х гг., до того времени, когда в Германию пришел фа­шизм. Вертгеймер, Кёлер, Коффка, Левин эмигрировали в Америку. Здесь теоретические исследования не полу­чили значительного продвижения. К 50-м гг. интерес к гештальтпсихологии спадает. В последующем, однако, отношение к гештальтпсихологии меняется. В. Кёлер в статье «Гештальтпсихология сегодня»³ приводил свиде­тельства влияния гештальтпсихологии на психологиче­скую науку США: на Э. Толмена, американские теории научения. Ф. Бартлетт оценил вклад гештальтпсихоло­гии в исследования памяти. В последнее время в ряде стран Западной Европы и в отдельных кругах психоло­гов США наблюдается определенное усиление интереса к гештальттеории и истории Берлинской психологиче­ской школы. В 1978 г. было основано Международное психологическое общество «Гештальттеория и ее прило­жения». В 1979 г. состоялось первое рабочее заседание этого общества, а в октябре того же года вышел первый номер журнала «Гештальттеория», официального печат­ного органа этого общества. Членами этого общества .являются психологи из разных стран мира, прежде всего из ФРГ (3. Эртель, М. Штадлер, Г. Портеле, К. Гусе и др.)> США (Р. Арнхейм, А. Лачинс, Михаэль Вертгей­мер и др.)> Италии, Австрии, Финляндии, Швейцарии.

Центральной в гештальтпсихологии является пробле­ма целостности и целостного подхода в противополож­ность элементаризму и механицизму старой, ассоциатив­ной, и новой, бихевиористской, психологии. Как подчер­кивал Вертгеймер, «...гештальттеория возникла из кон­кретных исследований...»⁴. Она не является теоретиче­ской спекуляцией, но выросла из конкретных потребно­стей изучения человека, она эмпирична в этом смысле. Вместе с тем на нее оказала влияние философия Канта, -Маха, особенно феноменологическая философия Гуссер­ля. Гештальтпсихология была также ориентирована на -естествознание, особенно на физику.

³ Kohter W. Gestalt Psychology today//American Psychologist.
1959. V. 14. N 12. P. 727—734.

⁴ Хрестоматия по истории психологии/Под ред. П. Я. Гальпе­
рина, А. Н. Ждан. М., 1980. С. 84.

₂₅₆

В. Кёлер одновременно с получение!* психологического образо­вания изучал физику у Макса Планка; Вертгеймер вспоминал о своих длительных беседах с Эйнштейном в 1916 г. Поэтому стано­вятся понятными слова Вертгеймера о том, что «гештальтпсихоло-гия появилась не вдруг, она конвергировала, подтянула к себе ма­териал из всех наук, а также от различных философских точек зрения для решения принципиального вопроса>⁵, касающегося под­хода к пониманию психологических проблем.

Гештальтпсихологи выступили с новым пониманием предмета и метода психологии: важно начинать с наив­ной картины мира, изучать реакции так, как они есть, изучать опыт, не подвергшийся анализу, сохраняющий свою целостность. В этой структуре отдельные элементы выделяются, они действительно существуют. Но они вто­ричны и выделяются по своему функциональному значе­нию в этом целом. Коффка писал, что одной из основ­ных ошибок традиционной психологии является то, что она расчленила структуру на элементы, лишая ее тем самым существенных свойств. Гештальтисты выступили с критикой метода аналитической интроспекции. Они считали, что анализ является продолжением, первона­чально восприятие дает целостную картину. Аналитиче­ской интроспекции был противопоставлен другой фено­менологический метод, направленный на непосредствен­ное и естественное описание наблюдателем содержания своего восприятия, своего переживания. С самого нача­ла гештальтпсихологи отбросили тезис о происхождении восприятия из ощущений, объявили ощущение «фикци­ей, созданной в психологических сочинениях и лабора­ториях». Тезис об изначальной целостности, структурной организованности процесса восприятия выражен Верт-геймером: «Есть сложные образования, в которых свой­ства целого не могут быть выведены из свойств отдель­ных частей и их соединений, но где, напротив, то, что происходит с какой-нибудь частью сложного целого, оп­ределяется внутренними законами структуры всего це­лого. Структурная психология (гештальтпеихология) есть именно это»⁶. В отличие от интроспективной психо­логии от испытуемых требовалось описать предмет вос­приятия не таким, каким они его знают, но таким, ка­ким они его видят в данный момент. В этом описании нет элементов.

⁵ Хрестоматия по истории... С. 87.

⁶ _{Там же. С. 86.}

Эксперименты, которые ставили эти психологи, проб­сты и действительно выявляли первоначальную целост­ность. Начаты они были на восприятии. Например,.

предъявлялись точки: и т. п. (опыты Вертгеймера)..

Испытуемый объединял их в группы из двух точек, раз­деленных интервалом. В другом опыте предъявлялись линии:|| 111| и т. п. (опыты Кёлера). Испытуемый видел

не отдельные линии, но группы из двух линий, разде­ленных интервалами. Эти опыты показали, что в качест­ве первичного в восприятии выступает целое. Было ус­тановлено, что элементы зрительного поля объединяют­ся в перцептивную структуру в зависимости от ряда факторов. Этими факторами являются близость элемен­тов друг к другу, сходство элементов, замкнутость, сим­метричность и др. Было сформулировано положение о том, что целостный образ — это динамичная структура и образуется по специальным законам организации. В зрительном поле при восприятии действуют связываю­щие и сдерживающие перцептивные силы. Связывающие силы направлены на связывание элементов друг с дру­гом, имеют центральное значение. Их функция — инте­грирование. Именно связывающие силы объясняют за­кономерности возникновения структур при восприятии. Другие, так называемые сдерживающие, силы направле­ны на дезинтегрирование поля.

Перцептивная работа может иметь много форм: за­мыкание неполных фигур, искажения (иллюзии) и др. Были сформулированы некоторые положения, которые получили название законов восприятия в гештальттео-рии. Важнейший из них закон фигуры и фона, согласно которому зрительное поле делится на фигуру и фон. 05 этом различии убедительно говорят так называемые дей­ственные изображения. Фигура замкнута, оформлена, обладает живостью, яркостью, ближе нам в пространст­ве, хорошо локализована в пространстве, занимает гла­венствующее положение в поле. Фон имеет свою функ­цию, он служит тем общим уровнем, на котором высту­пает фигура. Он аморфен, кажется расположенным за фигурой, плохо локализуется в пространстве. В другом законе — прегнантности — выражается тенденция пер­цептивной организации к внутренней упорядоченности, ведущей в ситуации неоднозначных стимульных конфи­гураций к «хорошей» фигуре, к упрощению восприятия. Например (см. рис. 16), если испытуемому предъявля-

₂₅₈

Рис. 16. А воспринимается как одна Рис. 17

фигура, разделенная внутренней лини­ей; Б — как две независимые фи­гуры, соединенные боковыми сто­ронами

ются две фигуры, то обычно первая воспринимается как одна фигура, разделенная линией. Во втором слу­чае испытуемый видит две независимые фигуры, сое­диненные боковыми сторонами. Согласно Коффке «...причина ясна: в первом случае общая структура лучше, чем каждая из двух ее частей, тогда как во втором случае имеет место обратное»⁷. Еще один закон восприятия — закон дополнения до целого («амплифи­кации»). Если фигура не закончена, в восприятии мы •стремимся видеть ее как целое. Например (см. рис. 17), точечная фигура воспринимается как треугольник. Эта феноменология объяснялась с помощью принципа изо­морфизма.

Структуры являются непосредственным отражением в сознании физиологических процессов в мозгу, возника­ющих в результате внешних воздействий, которые в ви­де афферентных импульсов достигают кортикальных по­лей. При этом физиологические закономерности объяс­нялись физическими законами электромагнитного поля.

Например, разделение поля восприятия на фигуру и фон объясняется как результат образования в мозгу двух по-разному заряженных электрических полей, меж­ду которыми возникает электродвижущая сила. Эти про­цессы изоморфны явлению восприятия фигуры на опре­деленном фоне. Гештальтпсихология занимает паралле-

⁷ Хрестоматия по ощущению и восприятию/Под ред. Ю. Б. Гип-«тенрейтер и М. Б. Михалевской. М, 1975. С. 288.

«*

₂₅₉

листические позиции в понимании соотношения психик» и мозга, причем работа мозга объясняется физикали-стски.

Факты, полученные в гештальтпсихологии при изу­чении восприятия, обогащают представление о восприя­тии. На их основе были сделаны ценные практические выводы. В частности, с учетом закономерности фигуры и фона были разработаны некоторые приемы маскировки-фигур, которые использовались во время войны.

В гештальтпсихологии экспериментально исследова­лось также мышление (Кёлер, Вертгеймер, Дункер,. Майер). По Кёлеру, интеллектуальное решение состоит в том, что элементы поля, прежде не связываемые, на­чинают объединяться в некоторую структуру, соответст­вующую проблемной ситуации. С чисто описательной» точки зрения для этой формы поведения характерно ис­пользование предметов в соответствии с их отношени­ем друг к другу и в реорганизации поля. Структуриро­вание поля в соответствии с проблемой происходит вне­запно в результате усмотрения (инсайт) при условии,. если все элементы, необходимые для решения, находят­ся в поле восприятия животного. Вертгеймер распрост­раняет этот принцип на решение задач человеком. Он приходит к выводу: «Мышление заключается в усмотре­нии, осознании структурных особенностей и структурных требований; в действиях, которые соответствуют этим¹ требованиям и определяются ими, и тем самым в изме­нении ситуации в направлении улучшения ее структу­ры» ⁸. Условием переструктурирования ситуации, по» Вертгеймеру, является умение отказаться от привычных, сложившихся в прошлом опыте и закрепленных упраж­нениями шаблонов, схем, оказывающихся неадекватны­ми ситуации задачи. Переход на новую точку зрения осуществляется внезапно в результате озарения — ин-сайта. Подчеркивается, что, хотя мышление есть единый процесс, в его динамике можно выделить этапы, после­довательные фазы.

Первая фаза — постановка задачи на основе условий; «перво* достижение заключается именно в осознании того, что здесь есть-проблема. Видение, правильная постановка проблемы часто гораз­до важнее решения поставленной задачи*⁹. Вторая фаза — груп­пировка, реорганизация, структурирование и другие операции ш

_ - __ - —

• _{Вертгеймер М. Продуктивное мышление. М.( 1987. С. 270.}

• Там же. С. 277.

₂₆₀

связи с поставленной задачей. Третий этап или фаза — обнаруже­ние структуры путем инсайта. Четвертый — нахождение путей реализации в соответствии с этой структурой.

В исследованиях Дункера экспериментально изучал­ся факт использования при решении задачи элементов ситуации в новом функциональном значении, способ­ность отойти от привычного понимания вещей, сложив­шегося в жизненном опыте, ибо «...в реальном мышле­нии изменение функционального значения какого-нибудь элемента суждения в процессе мышления имеет перво­степенное значение»¹⁰. В своих исследованиях мышле­ния Вертгеймер критикует два традиционных подхода — ассоциативную теорию и традиционную логику. В связи с критикой ассоциативной концепции анализируется роль прошлого опыта в мышлении. Вертгеймеру прихо­дилось специально разъяснять свою позицию по этому вопросу, так как «...все еще встречаются психологи, ко* торые, совершенно не понимая гештальттеорию, счита­ют, что она недооценивает роль прошлого опыта»^и. «Главный вопрос не в том, действительно ли прошлый опыт играет роль, а в том, какой именно опыт — слепые связи или структурное понимание с последующим ос­мысленным переносом, а также в том, как мы исполь­зуем прошлый опыт: посредством внешнего воспроизве­дения или на основе структурных требований, его функ­ционального соответствия данной ситуации. Ссылка на прошлый опыт, таким образом, не решает проблемы, та же самая проблема возникает в отношении прошлого опыта» ^,2. Однако, несмотря на эти разъяснения, упрек гештальтпсихологии в недооценке опыта — справедли­вый упрек, и в целом «...гештальтпсихология отличается ярко выраженным антигенетизмом, антиисторизмом» ¹³.

Важную область гештальтпсихологии составили ис­следования в области потребностей, воли, аффектов, главным образом связанные с именем К. Левина. Ле­вин исходил из того, что основанием человеческой ак­тивности в любых ее формах, будь то поступок, мышле­ние, память, является намерение — потребность.

*• Вертгеймер М. Продуктивное... С. 296.

» Там же. С. 96.

« Там же. С. 100.

¹⁸ Теплов Б. М. Избранные произведения: В 2 т. Т. 2. М., 1985.

%-*• 243.

₂₆₁

Потребность — это некоторое стремление, тенденция выполнить, осуществить какую-то цель, которая ставит­ся или самим субъектом, или исходит от кого-то друго--го, например от экспериментатора. Чтобы отличить свое понимание потребности от уже сложившегося в психоло­гии и связанного главным образом с биологическими, врожденными потребностями, Левин называет их квази­потребностями. Они образуются в актуальной ситуации е связи с принятыми намерениями, целями и направля­ют активность человека. Квазипотребность создает в личности систему напряжения. Эта система напряжения стремится к разрядке. В разрядке состоит, по Левину, удовлетворение потребности. Отсюда название теории К. Левина — «динамическая теория личности». Разряд­ка потребности осуществляется в определенной ситуа­ции. Эта ситуация называлась Левином психологиче­ским полем. Левин использовал топологические понятия (топология — раздел геометрии, изучающий преобразо­вания пространства) для создания учения о психологи­ческом поле. Эта тенденция к формализации получила особенное развитие в американский период деятельно­сти К- Левина. Каждая вещь в психологическом поле характеризуется не по своим физическим свойствам, а выступает в каком-то отношении к потребности субъек­та. Именно потребность обусловливает то, что один пред­мет имеет побудительный характер, притягивает к себе, имеет положительную валентность, другой — не имеет такого побудительного характера, имеет отрицательную валентность. Таким образом, предметы поля представ­ляют собой положительно и отрицательно заряженные валентности по отношению к этой потребности. Факт единства личности и среды выражен К- Левином в поня­тии «жизненное пространство». Его структура и динами­ка выражаются в понятиях взаимозависимости, силово­го поля, равновесия, мощности. Жизненное пространство обладает свойствами — уровнем реальности, временной перспективой. Введением понятия временной перспекти­вы Левин подчеркивал включенность в понятие жизнен­ного пространства также ожиданий, представлений о бу­дущем (идеальный план) и прошлом, но в связи с тем, как они представлены в настоящем. В связи с квазипо­требностями К. Левин исследовал проблему целеобразо-вания и целенаправленного поведения. Эти исследова­ния ввели в психологию комплекс важнейших понятий,

₂₆₂

характеризующих поведение, связанных с достижением* целей: целевая структура и целевые уровни индивида, в том числе реальные и идеальные цели, уровень притяза­ний, поиск успеха и стремление избежать неудачи и не­которые др.

К различным сторонам и проявлениям личности, та­ким, как волевое, и противоположное ему — полевое — поведение (в связи с этим проблема произвольности),. аффекты, структура личности, К- Левин применяет структурно-динамический подход, анализируя их в по­нятиях психологического поля.

К. Левин обогатил психологию рядом новых методов^ и методик. Это—опыты на прерванное действие (М. Ов-сянкина), опыты на запоминание незавершенных и за­вершенных действий (Б. В. Зейгарник), опыты на заме­щение (К. Лисснер и А. Малер), опыты на выявление-уровня притязаний (Ф. Хоппе), опыты на пресыщение* (А. Карстен) и др. В американский период К- Левин* отходит от интрапсихологических проблем и обращается-к интерперсональным отношениям. Особенно большое внимание уделяется вопросам лидерства, их типов (де­мократическое, авторитарное), проблеме групповой ат­мосферы, группового стандарта. Позднее К. Левин воз­главил Центр групповой динамики. Здесь разрабатыва­лись проблемы, связанные с промышленной практикой: производительность труда в группе, коммуникация, со­циальная перцепция, взаимоотношения между группами, членство в группе, подготовка групповых лидеров и-улучшение группового функционирования. Материал ис­следований К. Левина, особенно методики, в многочис­ленных модификациях используются и в настоящее вре­мя, в том числе в советской психологии. В то же время подчеркивается, что в подходе К. Левина к личности-недостаточно раскрывается роль интеллекта и сознания. В заключение остановимся на общей оценке геш-тальтпсихологии. Гештальтпсихология пыталась раз­вить атомистическую теорию в психологии, преодолеть схематизм в трактовке психических процессов, открыть новые принципы и подходы к их изучению. Введенный ею структурный принцип в смысле нового подхода Вы­готский оценивал как «великое незыблемое завоевание теоретической мысли»^и. В этом сущность и историче-

" Выготский Л. С Собр. соч. .. Т. I. С. 281.

ский смысл гештальттеории. Существенно отметить так­же, что основатель общей теории систем Л. фон Берта-ланфи считал, что в работе «Физические гештальты в покое и стационарном состоянии» В. Кёлер предвосхи­тил отдельные положения общей теории систем. Этим оценивался важный вклад гештальтпсихологии в мето­дологию научного исследования. Методики эксперимен­тального исследования восприятия, мышления, личности, а также полученная в результате их применения бога­тая феноменология составляют важный итог деятельно­сти гештальтпсихологов. «Наиболее ценный эффект структурной психологии — это сделанные ею описа­ния»¹⁵,—писал Л. С. Выготский. Этой школой сделан важный шаг по преодолению интеллектуализма, свой­ственного всей традиционной психологии. Однако в тео­ретическом плане концепция зашла в тупик. Введенный ею структурный принцип не оправдал себя как универ­сальный, т. е. распространенный на всю общую психоло­гию, и на детскую, и на патопсихологию. В этой универ­сальности обнаружилась недостаточная объяснительная сила структурного принципа. Так, в применении к про­блемам психического развития попытка охватить еди­ным принципом инстинктивные и интеллектуальные про­цессы не позволяет увидеть принципиальную разницу между ними, а также разницу между животными и че­ловеком, приводит к натуралистической теории психиче­ского развития ребенка, «сознательно сливает животное н человеческое, игнорирует историческую природу раз­вития человеческого сознания...»¹⁶ и в конечном счете не объясняет психическое развитие. В более общем смысле: «Понятие структуры одинаково распространяет­ся на все формы поведения и психики. Снова в свете или, вернее, в сумерках структуры все кошки серы: вся разница в том, что один вечный закон природы — закон ассоциации — сменился другим, столь же вечным зако­ном природы — законом структуры...»¹⁷.

Описанный в гештальтпсихологии чрезвычайно важ­ный психологический факт—факт гештальта — продол­жает привлекать исследователей. Его теоретическое ос-

. ¹⁵ Выготский Л. С. Собр. соч. .„ Т. 1. С. 402. «• Там же. С. 268.

¹⁷ Выготский Л. С. Развитие высших психических функций. М-1960. С. 27.

₂₆₄

мысление с помощью принципа изоморфизма справедли* во расценивается как откровенный физикализм и не мо­жет претендовать на объяснение. С позиций, отражаю­щих достижение современной психологии в области эк­спериментальных исследований и теории, намечается но* вый подход к объяснению этого факта. Так, анализируя фундаментальные исследования гештальтпсихологии в области восприятия, отмечая «авторитетность и притяга­тельность этого направления»¹⁸, был сделан вывод о том, что ключом к пониманию выявленных в них зако* номерностей может стать изучение генезиса восприятия. Такой подход позволяет понять психологический меха­низм гештальта, в частности в области восприятия. Им выступает, по мнению А. А. Митькина, опыт субъекта (автор опирается на современные исследования восприя­тия в зарубежной науке, а также усматривает связь вы­двинутого им тезиса с учением о фазности восприятия Н. Н. Ланге, отдельными высказываниями И. М. Сече­нова). Более конкретно эти психологические механизмы раскрываются в исследованиях по планомерному фор­мированию симультанного опознания, проводимых в контексте теории планомерного формирования умствен­ных действий и понятий ¹⁹.

Глава IV

_{ГЛУБИННАЯ ПСИХОЛОГИЯ}

Эта психология выдвинула идею о не­зависимости психики от сознания и пыталась обосновать реальное существование этой независимой от сознания психики и исследовать ее. Центральное психологическое течение глубинной психологии — психоанализ 3. Фрейда. Классическая глубинная психология включает также концепции индивидуальной психологии А. Адлера и ана­литической психологии К. Юнга. Эта психология отлича­ется от эмпирической психологии сознания представле­ниями о форме существования психического: психика

¹⁸ Митькин А. А. Законы гештальта и фазность восприятия//
Психол. ж. 1983. № 6. С. 30.

¹⁹ См.: Шабельников В, К, Формирование быстрой мысли. Ал­
ма-Ата, 1982; Подольский А. И. Становление познавательного дей­
ствия: научная абстракция и реальность. М., 1987 и др.

₂₆₅

существует вне и независимо от сознания, и именно бес­сознательная психика, являющаяся глубиной психики, составляет ее предмет и общую проблему. Сознание то­же ею не отрицается: оно — свойство, присущее психике лишь в отдельные моменты. Перед глубинной психоло-тией стоит и проблема личности, ибо содержание бессо­знательного играет решающую роль в выяснении ценно--сти личности.

Психоанализ 3. Фрейда (1856—1939) формировался в условиях и под воздействием политического и социаль­ного развития Австрии конца прошлого — начала ны­нешнего столетия. Такие особенности социально-психо­логической атмосферы Австрии того времени, как кру­шение патриархальных принципов в столкновении с бур­жуазным укладом жизни, соперничество политических сил либералов и консерваторов и поражение либерализ­ма, расцвет национализма и на его почве распростране­ние антисемитских настроений, ощущение которых на себе неоднократно описывает 3. Фрейд («Толкование сновидений», «Автобиография» и др.)* Экономические потрясения (кризисы) порождали пессимизм, потерю веры в разумность бытия и представления об иррацио­нальности жизни, различные формы и разновидности иррационалистического сознания. В конце XIX в. появ­ляется широкий интерес к бессознательному — не только в специальной, научной литературе, но и в художествен­ной, а также в философии. Взгляды 3. Фрейда, его по­нимание человека, согласно которому под напором ин­стинктов сексуальности и в силу бессознательности пси­хических процессов признавалось, что «Я» — «не хозяин в собственном доме», объективно отражали кризис бур­жуазной личности, типичное самоощущение индивида в "буржуазном обществе, в том числе той его части, с ко­торой имел дело Фрейд как практикующий врач. Одна­ко сам Фрейд выдавал свою исторически обусловленную теорию человека за единственно научную — естествен­ную концепцию человека.

Психоанализ возник в начале 90-х гг. XIX в. из ме­дицинской практики лечения больных с функциональны­ми нарушениями психики. 3. Фрейд после оконча­ния медицинского факультета Венского университета (1881 г.) работал практикующим врачом в Вене. В 1938 г. вынужден эмигрировать в Англию. Умер в Лон­доне в 1939 г.

_"266

Занимаясь неврозами, главным образом истерией* 3. Фрейд изучил опыт знаменитых французских невро­логов Ж- Шарко и И. Бернгейма. Использование по­следним гипнотического внушения с терапевтическими: целями» факт постгипнотического внушения произвел» большое впечатление на Фрейда и способствовали та­кому пониманию этиологии неврозов, их лечения, кото­рое составило ядро будущей концепции. Оно было изло­жено в книге «Исследование истерии» (1895), напи­санной совместно с известным венским врачом И. Брей-ером (1842—1925), с которым Фрейд в то время со­трудничал.

В общей форме теория Фрейда в этот период своди­лась к пониманию невротических болезней как патоло­гического функционирования «ущемленных аффектов»,. сильных, но задержанных в бессознательной области переживаний. Если с помощью гипноза пациент получит возможность оживить в памяти эти травмирующие era переживания и вновь эмоционально испытает их, может наступить излечение. Решающим моментом в станов­лении оригинальной теории 3. Фрейда был отход от гип­ноза как средства проникновения к ущемленным и за­бытым болезненным переживаниям: во многих и как раз наиболее тяжелых случаях гипноз оставался бес­сильным, встречал «сопротивление», которое не мог пре­одолеть. Фрейд был вынужден искать другие пути к ущемленному аффекту и в конце концов нашел их в тол­ковании сновидений, свободно всплывающих ассоциаций^ малых и больших психопатологических симптомов (про­явлений), чрезмерно повышенной или пониженной чувст­вительности, двигательных расстройств, оговорок, забы­ваний и т. п. Исследование и интерпретацию этого раз­нообразного материала Фрейд назвал психоанализом— новой формой терапии и методом исследования. Ядро психоанализа как нового психологического направления составляет учение о бессознательном.

Научная деятельность Фрейда охватывает несколько-десятилетий. За эти годы его концепция бессознательно­го претерпела существенные изменения. В его учении можно различать, хотя и несколько условно, три перио­да. Первый период (1897—1905), когда психоанализ в^ основном оставался методом лечения неврозов с отдель­ными попытками общих заключений о характере душев­ной жизни. Основные произведения этого периода; «Тол-

_267f

кование сновидений» (1900), «Психопатология обыден­ной жизни» (1904), «Остроумие и его отношение к бес­сознательному» (1905), «Три очерка по теории сексуаль­ности» (1905), «Отрывок из одного анализа истерии» (1905 г., первое и законченное изложение психоаналити­ческого метода лечения). Особенное значение имеет ра­бота «Толкование сновидений», в которой излагается первый вариант учения о системе душевной жизни как имеющей глубинное строение. В ней выделяются три уровня — сознательное, предсознательное и бессозна­тельное с цензурой между ними. В этот период психо­анализ начинает приобретать популярность, вокруг Фрейда складывается кружок (1902) из представителей разных профессий (врачи, писатели, художники), жела­ющих изучить психоанализ и применить его в своей практике. Во втором периоде (1906—1918) фрейдизм превращается в общепсихологическое учение о личности и ее развитии. Фрейд формулирует основные принципы своей психологии, описание психических процессов с трех точек зрения — динамической, топической и эконо­мической. В этот период выходят «Анализ фобии одного пятилетнего мальчика» (1909), «Леонардо да Винчи» (1910) и «Тотем и табу» (1912)—работы, в которых Фрейд распространяет психоанализ на область художе­ственного творчества и проблемы человеческой истории, «Положение о двух принципах психической деятельно­сти» (1911). Психоанализ возбуждает интерес во мно­гих странах. В 1909 г. Фрейд по приглашению Холла чи­тал лекции в Кларковском университете (Ворчестер) и этим положил начало распространению психоанализа в Америке («О психоанализе, пять лекций», 1909). Значи­тельным событием в развитии психоанализа в этот пе­риод был отход от 3. Фрейда его первых сотрудников А. Адлера (1911) и К- Юнга (1912), Лучшим и наибо­лее полным изложением психоанализа, как он сложился к началу первой мировой войны, и работой, которая вместе с «Психопатологией обыденной жизни» получила наиболее широкое по сравнению с другими трудами 3. Фрейда распространение, являются его «Лекции по введению в психоанализ» (в 2 т.; в 1932 г. Фрейд при­соединил к ним 3-й т.), которые представляют записи лекций, прочитанных врачам в 1916—1917 гг. В 3-м, по­следнем, периоде концепция 3. Фрейда претерпевает существенные изменения и получает свое философское

₂₆₈

завершение. Под влиянием событий первой мировой вой-»ы изменяется учение о влечениях («По ту сторону принципа удовольствия», 1920). Структура личности . представляется теперь в виде учения о трех инстанци- ■' ях — «Я», «Оно», «Идеал-Я» («Я и Оно», 1923). В ряде работ 3. Фрейд распространяет свою теорию на понима­ние культуры и разных сторон общественной жизни: религию — «Будущность одной иллюзии» (1927), антро­пологию, социальную психологию, проблемы цивилиза­ции— «Психология масс и анализ человеческого Я» (1921), «Моисей и единобожие» (1939) и др. Психоана­лиз становится философской системой и смыкается с другими иррационалистическими течениями буржуазной •философии.

_{Система психоанализа}

Психоанализ рассматривает душевную жизнь с трех точек зрения: динамической, топической (учение о структуре душевной жизни) и экономической. 'С топической точки зрения Фрейд различает три сферы психики — сознательное, предсознательное и бессозна­тельное. Сознательное (Bw) имеет свойство пережива­ния. Предсознательное (Vbw)—это скрытое (латент­ное) бессознательное, потенциально сознательное: мо­жет проникнуть в сознание, т. е. имеет способность сознания. Бессознательное (Ubw) — это вытесненная бессознательная психика, не обладает способностью проникнуть в сознание: это может только представи­тель вытесненной бессознательной психики. Источником предположений о бессознательной психике явились сле­дующие теоретические соображения. Исходя из безус­ловного детерминизма и исключая правомерность фи­зиологических объяснений в психологии, 3. Фрейд рас­сматривал факты, не поддающиеся сознательному кон­тролю и не привлекавшие внимания раньше в психоло­гии (забывчивость, описки, сновидения), как явления, которые имеют причины и поэтому должны получить объяснение. Так и получалось, что психическое должно объясняться из психического, и значит, психическое со­знательное— из психического бессознательного: объек­тивные проявления — сновидения, ошибочные поступки, -описки, забывчивость, имеющие место в нормальной ду­шевной жизни, а также в невротических симптомах у ^больных людей, открываются сознанию, а их причины —

₂₆₉

нет. Именно эти проявления являются свидетельством бессознательного. Пути их выявления с помощью анали­за объективных проявлений бессознательного составля­ют методы Фрейда. Основным из них является метод анализа свободно всплывающих ассоциаций. Пациент удобно располагался на софе, Фрейд—сзади, так, что пациент был ему виден, а он сам не попадал в поле зре­ния пациента. Ему предлагалось отдаться ходу свобод­ных ассоциаций, т. е. говорить все, что приходит ему в голову, прекратив всякое сознательное управление хо­дом мыслей, не давать возможности для критики, кото­рая отбрасывает иные ассоциации под предлогом их не­достаточной важности или бессмысленности. Требование искренности со стороны пациента в высказывании своих мыслей является предварительным условием всякого аналитического лечения. Получаемый таким образом материал — Фрейд называл его «рудой для психоанали­за»— подлежал истолкованию, потому что под влиянием сопротивления в нем возникают искажения и вытеснен­ная мысль, которую ищем, маскируется своим замести­телем. Тесно связан с этим метод толкования сновиде­ний. Фрейд различал явное образное содержание сна, его фасад и маскируемый им скрытый* смысл. Он пред­ставляет собой желания, в которых мы не хотим себе признаться, так как они неприемлемы для нас. Выража­ется в символике сновидений. «Я назвал «работой сно­видений» процесс, который совместно с цензурой пере­водит скрытые мысли в явное содержание сновидения и который включает такие процессы, как сгущение и смешение. В снах бессознательное пользуется, особенно для изображения сексуальных комплексов, определен­ной символикой, которая... вполне типична. Отсюда не­обходимость истолкования сновидений. Сновидения есть и у здорового человека. Сновидения создаются также как невротические симптомы: ...они являются компро­миссом между требованиями подавленных импульсов (вытесненных влечений) и сопротивлением цензурирую-щей силы»¹. Фрейд придавал чрезвычайную важность толкованию сновидений. «Прежде психоанализ был свя­зан только с патологическими явлениями... но когда он перешел к сновидениям, здесь он уже имел дело с я в-

¹ An autobiographical Study Sigmund Freud//The International Psychoanalytical library. N 26. London, 1948. F. 82

₂₇₀

лениями нормальной психической жизни, встречающими­ся у каждого здорового человека. Если сны оказались образованными так же, как симптомы, если их объясне­ние требует тех же допущений — вытеснение желаний, замещение и компромиссные образования, выделение сознания и бессознательного в различные психические системы, то ясно, что психоанализ больше не вспомо­гательная наука в области психопатологии; он в боль­шей степени дает основание новой и глубокой науке о психике, которая будет так же приемлема для понима­ния нормы. Его постулаты и открытия оказались при­годны для перенесения в другую область психических явлений, и перед ними открыт путь далеко за их преде­лы в сферы универсального значения»². Одним из мето­дов был анализ ошибочных действий повседневной жиз­ни. Такие явления, как описки, оговорки, потери вещей и др., не случайны и выражают импульсы и намерения, которые отстранены и должны быть скрыты от созна­ния. С их помощью человек выдает свои тайны. Опять намечается связь психоанализа со здоровой психикой. Симптоматические действия должны быть истолкованы. Исходя из них можно выявить существующие, но скры­тые или подавленные импульсы и намерения. Так, ост­роумие, шутки, каламбуры и остроты представляют собой замаскированные мотивы что-то сказать не прямо, а делая намек. Невротические симптомы рассматрива­лись как искаженный заместитель вытесненного в бес­сознательное желания. Таковы источники проникновения в бессознательное, т. е. способы привести в сознание вытесненный материал.

Всюду в сновидениях, ошибках повседневной жизни, проявляющихся в нормальной душевной жизни, в невро­тических симптомах больных наблюдается столкновение двух тенденций, конфликт противоположно направлен­ных душевных сил: одной нарушающей и другой нару­шенной тенденции, желания. Сила, которая оказывает сопротивление этой второй тенденции, — цензура. Под ее влиянием происходит вытеснение идеи, с которой свя­зано несовместимое желание, в бессознательное, где оно продолжает существовать, но в измененном виде, и пе­реработка этой тенденции, создание замены невозмож­ного удовлетворения путем искажения, образования бо-

^{An autobiographical Study... P. 85.}

₂₇₁

лезненного симптома, навязчивого состояния, сублима­ции (переключения на другие пути — в рамках творче­ской, научной и т. п. деятельности) и др. Работа цензу­ры по искажению бессознательных скрытых мыслей в явное содержание включает процессы сгущения, смеще­ния (сдвига), превращения мысли в образ и др. Возни­кает необходимость толкования, которое возможно, по­скольку сохраняется остаток сходства с первоначальной вытесненной идеей.

Каковы те тенденции, против которых выступает цен­зура? Это вопрос о содержании и сущности бессозна­тельного. Скрытые тенденции — это всегда желания, с которыми наше социализированное сознание не может примириться, потому что «...по природе своей они безус­ловно достойны осуждения, одинаково неприличны как в этическом, так и в эстетическом и социальном отноше­нии и относятся к разряду таких явлений, о которых не решаются подумать или думают только с отвращени­ем»³. Бессознательное — это место сосредоточения вле­чений, все вытесненное из сознания как недопустимое по своей природе. В системе бессознательного нет отрица­ния, сомнения, различных степеней достоверности. Ее процессы находятся вне времени, они подчинены прин­ципу наслаждения, для них не имеет значения критерий реальности. В этой системе отсутствует противоречие, она существует в форме представлений, не облекается в речь. Бессознательное называется первичным психи­ческим процессом. Оно—исходный момент душевной жизни: «...остатки той стадии развития, в которой они являлись единственной формой душевных пережива­ний»⁴. Это истинная психическая реальность. Однако бессознательное «по своей внутренней природе нам столь же неизвестно, как и реальность мира внешнего, и в силу данных сознания является нам столь же несо­вершенным образом, как и внешний мир, в силу данных нам органов чувств»⁶.

Экономическая точка зрения на деятельность психи­ческого аппарата принимает во внимание количествен-

⁹ Фрейд 3. Лекции по введению в психоанализ. М., 1922. С. 147.

⁴ Фрейд 3. Основные психологические теории в психоанализе.
М., 1923.

⁵ Цит. по: Нири К. Философская мысль в Австро-Венгрни. М.,
1987. С. 115.

₂₇₂

ную сторону, подход к душевной жизни с точки зрения траты энергии. Психоанализ предполагает, что влечения заряжены определенным количеством энергии, которая создает напряжение в организме, сопровождаемое не­удовольствием, страданием. Под влиянием биологиче­ской тенденции к снижению возбуждения организм стре­мится освободиться от страдания, снизить напряжение (различными путями — путем освобождения от идущих извне раздражений, удовлетворения идущих изнутри),. чтобы добиться снижения тонуса возбуждения и испы­тать чувство удовольствия. Таким образом, течение ду­шевных процессов автоматически регулируется принци­пом удовольствия — страдания (принцип удовольствия)* причем страдание соотносится с ростом напряжения,. возбуждения, а удовольствие — с его спадом. Задача ду­шевного аппарата с экономической точки зрения заклю­чается в том, чтобы справиться с действующим в душев­ном аппарате количеством возбуждения и не допустить его до полного застоя.

В описании структуры душевной жизни как состоя­щей из сознания и двух систем бессознательного — пред-сознательного и собственно бессознательного и цензурой между ними —необходимо внести изменения, если при­менить динамическую точку зрения. Если в описатель­ном смысле существует двоякое бессознательное, то в динамическом — только одно: то, что вытеснено и не мо­жет быть сознательным. В дальнейшем эта топография душевного аппарата была преобразована. В окончатель­ном варианте психическая сфера разделялась на три об­разования: «Я», «Сверх-Я», «Оно». Индивидуум пред­ставляется как бессознательное «Оно», которое поверх­ностно охвачено «Я». Здесь собираются все влечения. Понимание Фрейдом влечений менялось. В окончатель­ном варианте психоанализа различаются: сексуальные влечения — подчиняются принципу удовольствия; ин­стинкт самосохранения-влечения «Я»— подчиняется принципу реальности. Те и другие объединяются в груп­пу влечений к жизни (эрос). Другим влечением являет­ся влечение к смерти, к разрушению. «Оно» — это об­ласть бессознательного, играет самую важную роль в структуре личности. «Оно» — движущая сила поведения: источник энергии, мощное мотивационное начало. «Я» — это поверхностный слой душевного аппарата. Называет­ся сознанием. Соизмеряет деятельность «Оно» с принци-

₂₇₃

алом реальности. «Сверх-Я» направлено против «Оно», языражает систему требований «Я». Имеет «двойное ли-гцо»: включает систему идеалов (идеальное «Я») и за­преты. Это критическая инстанция, посредник между «Оно» и «Я». В целом совокупность моральных, этиче­ских тенденций Фрейд называет «Сверх-Я», идеалом и -совестью. «Сверх-Я» является представителем мораль­ного ограничения и стремления к совершенству. Это надзиратель, критик, продолжает в личности ту функ­цию, которую выполнял родитель и воспитатель в пер­вом периоде жизни индивида. Эта часть в структуре -личности относится к бессознательному.

Точка зрения взаимных связей этих состояний стала •ясна в процессе исследования источников невротических •состояний. Корни их прослеживались до глубокого дет­ства. В результате вырисовывалась общая линия разви­тия психики человека. По Фрейду, ребенок рождается наполненным влечениями. Он — чисто органическое су­щество. При удовлетворении они доставляют ему на­слаждение. Эти недифференцированные желания орга­нического удовольствия, наслаждения Фрейд называл •сексуальным влечением, в основе которого лежит энер-тия либидо. Развитие организма происходит под влия­нием влечений и проходит ряд стадий: от аутоэротизма до ранней генитальной стадии (конец 1-го года жизни). Затем первоначальный эрос испытывает организацию в двух направлениях: во-первых, происходит подчинение тосподству генитальной зоны и возникновение собствен­но полового влечения; во-вторых, выбор объекта состав­ляет другую сторону превращения либидо. Это второе направление имеет исключительное значение. Сначала лицо, на которое направлены влечения, ребенок находит среди близких. Маленький мальчик сосредоточивает свои -сексуальные желания на матери, он враждебен отцу. У девочки обратная установка — нежность к отцу и враж­дебность к матери. Фрейд развивает теорию обязатель­ной конфликтной ситуации, связанной с двойственно­стью желаний ребенка к отцу и к матери как объектам любви. Конфликт заканчивается образованием комплек­сов— Эдипа у мальчика и Электры у девочки (до 4— 5 лет). В результате вытеснения этих комплексов обра­зуются внутренние идеалы и запреты — «Сверх-Я», {«Сверх-Я» имеет также теснейшую связь с филогенети­ческим достоянием: в нем — осадок развития человече-

₂₇₄

ского рода, табу, сохранившиеся со времен первобытно­го общества и зафиксированные наследственно).

После подавления сексуального влечения наступает латентный период. Он продолжается до пубертатного* возраста. С 13—14 лет начинается фаза дальнейшего' развития сексуального влечения. Это период оконча­тельного выбора объекта. Ребенок берет за образец от­ца и мать и переносит влечение на другой объект. Это — благополучное развитие либидо. Для неблагополучного-развития характерны фиксации (задержки) на опреде­ленной стадии, регрессии (возвращения на пройденную стадию). Эти извращения были названы инфантилизм

_мом.

В результате развития в онтогенезе, с накоплением жизненного опыта складывается «Я», формируются ин­станции «Сверх-Я» и вытесненного «Оно». Развитая,. правильно сформированная личность представляет со­бой систему первичных влечений, нашедшую пути их удовлетворения: частично прямые, но главным образом. окольные, через сублимацию. Вся человеческая деятель­ность, культура и общество рассматриваются как сред­ство удовлетворения и символического выражения неко­его внутреннего желания, влечения. Соотношение между сферами в структуре личности рассматривалось как ди­намическое их столкновение и борьба по типу конфлик­та между сознательным и бессознательным, а человек выступал их продуктом. Сознательное «Я», считавшееся раньше истинным средоточием индивида, становится лишь глашатаем бессознательного, причем довольна плохо информированным, поскольку оно ничего не знает об истинном содержании бессознательного, донося све­дения лишь о том, что пропускает цензура. Сознатель­ное— не суть психики, а лишь такое ее качество, кото^ рое «может присоединяться или не присоединяться к другим ее качествам»⁶. В то же время задача заключа­ется в том, чтобы перевести бессознательный материал человеческой психики в область сознания. «Там, где бы­ло Оно, должно быть Я». Механизмы взаимодействия между различными инстанциями в личности находят свой аналог в социальных и культурных процессах в об­ществе. «...События человеческой истории, взаимодейст­вие между человеком и природой, культурным развити-

^{Хрестоматия по истории психологии... С. 184.}

-ем и отказом от первобытного опыта... — не более чем отражение динамических конфликтов между Я, Оно и Сверх-Я» которые психоанализ изучает в индивиде, те же самые процессы, повторенные в более широком мас­штабе» ⁷. Все социальные институты объяснялись как результат развития сугубо внутренних тенденций в са­мом человеке. Причем Фрейд прибегал к неоправданно широким аналогиям. Антагонизм между индивидом и обществом, наблюдаемый им в буржуазной культуре, он считал неотъемлемой частью развития культуры на все времена, поскольку подходил к человеку и трактовке причин возникновения неврозов с натуралистических позиций.

Учение 3. Фрейда с момента его возникновения и до настоящего времени вызывает неослабевающий интерес, но получает при этом неоднозначную оценку, В «Автоби­ографии» Фрейд с уверенностью утверждал: «Уже не может быть сомнений в том, что психоанализ будет про­должать существовать, он доказывает свою способность выступать и развиваться и как отрасль знания, и как терапевтическая методика»⁸. Интерес к психоанализу объясняется реальностью его центральной проблемы — бессознательного, исследуемой к тому же не в лабора­тории, а в конкретных жизненных ситуациях. Причиной живучести концепции 3. Фрейда является также поддер­жка, которую она встречает в господствующей идеоло­гии. Об этом очень точно писал исследователь творчест­ва 3. Фрейда Карл Э. Шорске: «Фрейд создал такой образ человека, который для либеральных слоев мог олужить чуть ли не утешением, ведь значимость полити­ческой сферы, социального крушения Фрейд снизил до минимума. Поскольку свое собственное политическое прошлое и настоящее низвел он, по сравнению с прио­ритетом и первичностью конфликта между отцом и сы­ном, просто до сопровождающего явления, Фрейд ода­рил своих сотоварищей — либералов такой безысторич­ной теорией человека, которая делала для них сносным сошедший с их орбиты ставший неуправляемым полити­ческий мир»⁹.

Неоднозначность оценок теории Фрейда проистекает из одностороннего решения, которое получает в ней про-

⁷ An autobiographical... P. 134.

• Ibid. P. 135.

• Цнт. по; Нири К* Философская мысль.- С. 114—115.

₂₇₆

<>лема бессознательного. Как основной требовал ответа «опрос: насколько научно обоснованы психологическая теория бессознательного, утверждения о детской сексу­альности и широкое толкование понятия сексуальности, представления о важности сексуальной жизни и детских переживаний для этиологии неврозов. В качестве одного из критериев выдвигалась терапевтическая эффектив­ность психоанализа. Однако сам по себе факт излечимо­сти еще не подтверждает правильности теоретического толкования бессознательных процессов, поскольку на­ступает в зависимости от ряда причин. Так психоанализ лишается этого критерия истинности своих построений, а других нет. В системе психоанализа допускается боль­шая произвольность в толковании символичного смысла проявлений бессознательного — снов и др., истинность которых невозможно проверить. Вместо строгой дедук­ции используются аналогии, метафоры. Все это противо­речит объективности и научности, обязательным для на­учной теории.

В психоанализе происходит биологизация и натура­лизация психики человека. Сущность человека составля--ет темное Оно. Человек рассматривается как природное существо, наполненное влечениями. Влечения лежат в основе поведения человека, неврозы также объясняются из влечений. Духовный мир рассматривается как форма сублимированного либидо. Одновременно общественные явления психологизируются. Фрейд заменил реальные движущие силы исторического процесса и войн идеей природной склонности человека к агрессии и деструк­ции. Именно противоречия, научно не обоснованные ут­верждения, граничащие с вымыслом, встретили критику даже приверженцев Фрейда — Юнга, Адлера, Хорни, Фромма, выступивших с модификациями учения о бес­сознательном в психоанализе.

Индивидуальная психология Д. Адлера

После окончания Венского универси­тета А. Адлер (1870—1937) начал свою практику вна­чале в качестве глазного врача, но скоро основным на­правлением его работы становится психиатрия. Встре­тившись с большими трудностями в лечении неврозов, Адлер обратил внимание на новый подход Фрейда, в ча-

_277!

стности высоко оценил его «Толкование сновидений». Эту книгу он считал величайшим вкладом в понимание природы человека. Она подверглась резким нападкам, особенно утверждения о сексуальной этиологии невро­зов. Адлер выступил в печати в защиту Фрейда. Фрейд обратил внимание на это выступление и предложил Ад­леру вступить в психоаналитический кружок (1902). Од­нако скоро между ними начались глубокие теоретиче­ские разногласия, главным из которых было отрицание Адлером сексуальной этиологии неврозов и других фе­номенов. Конфликт завершился разрывом, отходом от Фрейда (1911) и образованием собственной концепции. По Адлеру, не сексуальные влечения, а чувство непол­ноценности и необходимость компенсировать дефект за­нимают центральное место в личности и выступают фак­торами развития каждого человека. Чувство неполно­ценности вызывается как органическими — морфологиче*-скими и функциональными недостатками органов, ано­малиями органов, их функций и др., так и субъективны­ми факторами — ощущением природной слабости, труд­ностей в социальных отношениях и др. Чувство непол­ноценности — нормальное чувство, оно — не пассивное состояние, но является стимулом психического развития индивида. Он стремится преодолеть неполноценность: чем сильнее чувство неполноценности, тем сильнее стре­мление к его преодолению в форме стремления к пре­восходству, к власти над окружающей средой. Таким образом, чувство неполноценности уравновешивается стремлением к совершенству, даже к превосходству. Вместе они приводят к образованию бессознательных механизмов компенсации и сверхкомпенсации дефекта.

С чувством неполноценности связана постановка жизненной цели, которая ведет весь поток душевной ак­тивности в определенном направлении. Цель вырабаты­вается индивидуально и задает ту целостную индивиду­альную личностную структуру, которую Адлер называет «стилем жизни». Эти важнейшие образования складыва­ются к 4—5 годам. «Стиль жизни» — продукт творчест­ва индивида и отражает его уникальность, неповтори­мость. В психологии Адлера понятие «стиль жизни»¹ приравнивается к личности, к «Я». Формирование стиля* жизни во многом зависит от семейной ситуации и в пер­вую очередь от матери, которая прежде всего вводит ребенка в мир. Индивидуум не может рассматриваться

₂₇₈

вне общества. Человеческое бытие социально, человек не является изолированным существом, действующим независимо от социального окружения, в котором жи­вет. Только посредством социального общения индивид становится частью общества, участником этого великого разделения труда. Социальное чувство или социальный интерес выражает связи между людьми в человеческом обществе. Оно развивается в трех основных жизненных сферах: в профессиональной деятельности, в социальных контактах с другими людьми, в любви и браке. Лич­ность, не обладающая способностью к кооперации, не может решить этих трех важнейших для каждого чело­века проблем и получает в своем развитии отклоняюще­еся от нормы невротическое направление, а также мо­жет развиваться по пути преступного поведения или превращения в трудного ребенка. Нормальная личность с хорошо развитым социальным интересом хорошо ком­пенсирована. Невротическая личность характеризуется увеличивающимся чувством неполноценности, неразви­тым социальным интересом и преувеличенной активной целью к достижению превосходства.

Существуют три группы условий, способствующих появлению чувства неполноценности в раннем детстве. Во-первых, наличие физических недостатков, восприни­маемых как жизненные препятствия. Однако преодоле­ние этих недостатков возможно. Для этого необходимо изменить отношение к дефекту, а также овладеть опре­деленными приемами, необходимыми для работы (здесь приводятся примеры из истории о музыкантах с плохим слухом, художниках с плохим зрением и т. п.). Во-вто­рых, неправильное воспитание, продуктом которого яв­ляются изнеженные дети, у которых не возникает чув­ство собственной ценности, и они встречаются с боль­шими трудностями в установлении взаимопонимания с другими людьми. В-третьих, неправильное воспитание и как его результат бессердечные дети, у которых в си­лу враждебного отношения к другим людям также за­трудняется процесс кооперации в обществе. Эти ошибки в воспитании порождают у ребенка сильное чувство не­полноценности. С точки зрения Адлера, воспитание в детях упорства и самостоятельности, терпения, отсутст­вие бессмысленного принуждения, унижения, насмешек, наказаний способствует укреплению у человека веры в свои силы.

₂₇₉

Согласно Адлеру, дефект сам по себе не предопреде­ляет фатально дальнейшую судьбу ребенка и может быть компенсирован в процессе воспитания. Это утверж­дение сохраняет свою значимость и сегодня. В то же время еще Л. С. Выготский указал на абстрактность те­ории Адлера, по существу снимающей разницу между воспитанием аномального, например глухого, и нормаль­ного ребенка и поставил задачу разработки путей и средств воспитания аномальных детей"¹⁰. Личность вы­ступает у Адлера фикцией, жизненные силы наращива­ют свою мощь сами по себе, они стоят как бы за лич­ностью. Подчеркивание Адлером роли общества в раз­витии личности явилось основанием для квалификации его в зарубежной психологии как родоначальника соци­ального направления в развитии психоанализа. Он со­хранил глубокую связь с психоанализом, в частности, принял положение о врожденных бессознательных при­чинах и движущих силах поведения (хотя и понимал их иначе); сохранил тезис о решающей роли раннего детст­ва для всей последующей жизни человека, не проводил качественных различий между болезнью и нормой и др„

Аналитическая психология /С. Юнга

К- Юнг (1875—1961) после окончания медицинского факультета Базельского университета ра­ботал как психиатр в психиатрической клинике Цюрих­ского университета Burgholz (1900—1909) под руковод­ством Э. Блейлера. В этот период в зимнем семестре 1902—1903 гг. работает в Париже под руководством П. Жане. Здесь экспериментировал со словесными ас­социациями с целью выявления бессознательных ком­плексов, ядро которых составляют эмоционально окра­шенные содержания. Заинтересовался «Толкованием сновидений» Фрейда, начал применять принципы психо­анализа в своей практике, но использовал при этом свой метод контролируемых ассоциаций. Этот метод — одна из модификаций ассоциативного эксперимента. С 1906 г.

¹⁰ Советские психологи И. А. Соколянский, А. И. Мещеряков исследовали тот реальный процесс, который приводит к развитию психических функций и полноценно развитой личности в условиях тяжелых дефектов. См.: Мещеряков Л. И. Слепоглухонемые детн. М, 1974.

₂₈₀

начал сотрудничать с Фрейдом. Начавшиеся разногла­сия с Фрейдом касались фрейдовских положений о сек­суальной природе либидо. С 1909 г. покидает клинику Блейлера и занимается частной практикой. В 1912 г. в книге «Психология бессознательного» Юнг выступил с критикой Фрейда. По Юнгу, либидо — это психическая энергия, выражающая интенсивность жизни, имеет раз­личные формы своего проявления в разные периоды че­ловеческого развития, сексуальность есть только одна из таких форм. В 1914 г. после негативной реакции Фрей­да на отступления Юнга от психоаналитической трак­товки этого и других понятий (Эдипов комплекс) Юнг разрывает связи с психоанализом, признавая тем не ме­нее работы Фрейда лучшими, хотя и верными лишь на­половину («Теория психоанализа»). Юнг совершил пу­тешествия в Алжир, Тунис и большую часть Сахары, еде с немалым интересом изучал неевропейскую культу­ру. Впоследствии он познакомился также с людьми дру­гих примитивных культур — американскими индейцами. Анализ этих культур, материалов фольклора, мифов, религий народов мира Юнг использовал в построении психологической концепции бессознательного.

Собственную психологическую концепцию Юнг наз­вал аналитической психологией. Ее центральное содер­жание составляет учение о бессознательном и о процес­се развития личности. Сохраняя деление психики на со­знательное и бессознательное, Юнг развивает учение о двух системах бессознательного — личном и коллектив­ном бессознательном. Личное бессознательное — это по­верхностный слой психики, включающий все содержа­ния, связанные с индивидуальным опытом: забытые вос­поминания, вытесненные импульсы и желания, забытые травматические впечатления. Зависит от личной истории индивида. Его содержание может пробуждаться в снах и фантазиях. Главную роль Юнг отводил коллективно­му бессознательному. Коллективное бессознательное — это сверхличная бессознательная психика, включающая инстинкты, влечения, которые представляют в человеке природное существо, и архетипы, в которых проявляется человеческий дух. Коллективное бессознательное — это древнейшая психика, некоторая сущность, независимая ют развития индивида, от его сознания. Оно включает национальные, расовые, общечеловеческие верования, мифы, предрассудки, а также некоторое наследство, ко-

₂₈₁

торое человек получил от животных. Инстинкт и архе­типы выступают регуляторами душевной жизни: ин­стинкт определяет специфическое поведение человека, а архетип обусловливает конкретное формирование со­знательных психических содержаний. Архетипы — это некоторые прообразы. Они существуют в форме образов и символов и соответствуют самым глубоким слоям бес­сознательного. Основанием для введения коллективного бессознательного явился психопатологический опыт, ког­да Юнг отмечал некоторое общее содержание в фанта­зиях многих больных и одинаковую последовательность в смене их. Эти образы и фантазии рассматривались как аналогичные образам в мифах разных народов, про­извольно интерпретировались как выражение работы не­которой бессознательной человеческой (и частично жи­вотной) психики по запечатлению бесконечно повторяю­щегося опыта. В такой фантастической форме Юнг вы­ражал идею развития в психологии. Он описал несколь­ко фигур архетипической природы, которые называл: Персона (или Маска), Тень, Анима (Анимус), Мудрый Старец, Самость. Эти фигуры трактовались как симво­лы определенных сторон (тенденций) бессознательной психики. Фигуры коллективного бессознательного высту­пают и как уровни личности, в которой весь прошлый опыт человечества составляет наследственную данность и проявляется в последовательности обнаружения архе­типов в ходе индивидуального развития личности.

Процесс становления личности называется Юнгом индивидуацией. Ее цель — становление Самостью и пси­хологически означает объединение, уравновешенность» связность сознательного и бессознательного. Этот про­цесс осуществляется естественно, но о том, как он про­текает, можно узнать с помощью психотерапевта в ходе аналитической процедуры. Юнг трактует развитие как процесс, детерминированный изнутри и направленный на раскрытие уже имеющегося в личности изначально, в его бессознательном, на обнаружение «внутреннего яд­ра» личности, его Самости.

В труде «Психологические типы» (1921) Юнг разли­чает две базисные установки — экстравертированную» направленную на внешний мир, и интровертированную, направленную на внутренний мир, и четыре функции психики — мышление, чувство, ощущение, интуиция. До­минирование той или иной установки в сочетании с оп-

₂₈₂

ределенной психической функцией дает 8 типов индиви­дуальности. Эти взгляды Юнга породили большую ли­тературу и получили дальнейшее развитие в психологии.

Неофрейдизм

Неофрейдизм — обширное направле­ние в зарубежной психологии, возникшее в 30-х гг., ис­током которого были идеи 3. Фрейда. Его крупными представителями являются К. Хорни, Э. Фромм, Г. Сал-ливен. Его появлению способствовал, по-видимому, но­вый не невротический тип больных, которые жаловались скорее на неудачи, беспокойство, чувство одиночества, разочарования, неприспособленности, чем на специфиче­ски невротические симптомы. Это были прежде всего представители деловых кругов, практиков, специалистов-профессионалов, служащих. Они в первую очередь ис­пытали влияние депрессии 30-х годов, последовавшей за экономическим кризисом 1929 года. Эти трудности отра­зились в судьбе каждого человека. Поэтому для анали­за причин заболевания было недостаточно погрузиться в личные семейные драмы, ограничиться миром «Я» и семьи. В результате учета действия этих факторов и возник неофрейдизм как социально ориентированная форма психоанализа.

К- Хорни (1885—1952) выступила с социологизиро-ванным вариантом фрейдизма, в котором поставила про­блему социальной (в терминологии Хорни, культурной) обусловленности формирования характера человека и неврозов. Под влиянием опыта врачебной работы при­шла к выводу о том, что «неврозы и сам склад людей © Соединенных Штатах во многом отличаются от того, что я наблюдала в европейских странах, и поняла, что это можно объяснить только разницей цивилизаций»'¹¹. Критическому осмыслению концепции 3. Фрейда способ­ствовало также знакомство с этнографией Б. Малинов­ского, развивавшего принципы социологической школы в этнографической науке и призывавшего к изучению бы­та и культуры любого народа как единого целого, а также с работами Э. Фромма.

В 1937 г. в книге «Невротическая личность нашего времени» выступила с критикой ряда положений учения

^{Цнт. по: Уэлл Г. Крах психоанализа. М., 1968. С. 95.}

₂₈₃

Фрейда как недостаточно отражающих значение куль­турных факторов, что не только приводит к неверные обобщениям, но и мешает пониманию реальных сил, оп­ределяющих наши взгляды и действия. Эта критика по­лучила развитие и в других работах Хорни и касалась основных аспектов фрейдовской теории: пансексуализма, Эдипова комплекса, инстинкта смерти, структурного де­ления психики на Оно, Сверх-Я и Я, предопределяющей роли детства и его инфантильно-сексуальных фаз, сек­суальной этиологии неврозов и др. Однако Хорни не от­казывается от наследия Фрейда («я осознаю конструк­тивную ценность основных открытий Фрейда») ¹², но ста­вит своей задачей реформировать психоанализ, «чтобы, устраняя сомнительные положения, позволить психоана­лизу развиться в полную меру его возможностей»¹³. Хорни заменяет преимущественно биологизаторскую ориентацию Фрейда на эволюционно-социологический подход. Хорни обратила внимание на некоторые типич­ные для современного капиталистического общества ас­пекты, как, например, соревнование в смысле соперниче­ства, конкуренции, которые являются не только движу­щей силой экономики, но пронизывают также личную жизнь. Все человеческие отношения в семье, между род­ными, в школе, в обществе, в любви имеют характер со­перничества. Необходимость сравнения себя с другими, притязания, с одной стороны, и реальные возможности своего неуспеха и успеха других — с другой, вызывают тяжелые переживания — страх перед возможной неуда­чей, чувства неполноценности, зависти и постоянной тре­вожности. Тревожность является источником притязаний и желания любви и привязанности со стороны других.. Она порождается обстоятельствами жизни индивида и уходит своими корнями в детство. Отсутствие теплоты и безопасности в детстве порождает усиленную потреб­ность в успокаивающей привязанности, за которой сто­ит потребность в безопасности. Человеком движут бес­сознательные побуждения, главным образом врожден­ные, биологически обусловленные, отчасти же приобре­тенные: стремление к безопасности и к удовлетворению. Принимая фрейдовский принцип, согласно которому по­ведение индивида определяется бессознательными моти-

¹² Цит. по: Уэллс Г. Крах... С. 111.

¹³ _{Там же.}

вами, и предполагая, что эти бессознательные побужде­ния носят аффективный или эмоциональный характер* Хорни сохраняет этим всю суть психоанализа. Эти два-вида бессознательных стремлений несовместимы друг с другом. Конфликт между ними приводит к необходимо­сти подавления одного из них. Хорни отвергает Сверх-9f как подавляющую силу, сам конфликт вызывает подав­ление одного из несовместимых стремлений. Подавле­ние, по Хорни, это выталкивание из сознания импульса или аффекта. После подавления мы субъективно убеж­дены, что у нас его нет. Подавленный импульс встреча­ет сопротивление сознания. Возникают защитные меха­низмы Я, которые служат окольными путями проникно­вения в сознание подавленных импульсов, потребностей* чувств, но в сильно замаскированном виде. Эти защит­ные механизмы формируются с детства и становятся той бессознательной основой, на которой строятся представ­ления человека о самом себе. Сохраняя основные осо-бенности психоанализа, Хорни подчеркивает роль куль­туры, противоречий, вызываемых ею: с одной стороны* культура стимулирует наши потребности, а с другой — налагает большие ограничения (экономические, юриди­ческие, этические), которые подавляют эти же потреб­ности, следовательно, усиливает бессознательную внут-рипсихическую драму. Основными элементами этой дра­мы у Хорни, как и у Фрейда, служат противоположные-бессознательные побуждения, основанные на несовме­стимых стремлениях, причем конфликты разрешаются в результате подавления с помощью защитных механиз­мов Я. Сумма таких решений, их источник и развитие в течение жизни индивида определяют его характер и* делают личность нормальной или невротической. Рефор­мированное учение Хорни, как признает сам автор, оста­ется психоанализом. «Если считать, что основы психо­анализа составляет определенная система взглядов, ка­сающихся роли бессознательных процессов и путей иг выражения, а также формы терапевтического лечения,,. которые помогают довести эти процессы до сознания» тогда то, что предлагаю я, — психоанализ»^и.

Г. Салливен (1892—1949) —психиатр-практик, пре­подаватель и редактор журнала «Психиатрия», автор-концепции межличностной психиатрии. Эта концепция —

¹⁴ Цит. по: Уэллс Г. Крах... С. 122.

₂₈₅

другая форма социализированного психоанализа. Ее ос­нову составляет тезис о роли межличностных отношений •в формировании личности и процесса ее развития. При этом задача воспитания сводится к социальной адапта­ции человека. Стремясь к объективному, по типу точ­ных наук, описанию психических фактов, Салливен раз­работал специальную терминологию. Личность опреде­ляется как «относительно устойчивая модель повторяю­щихся межличностных ситуаций, характеризующих че­ловеческую жизнь»'¹⁵. Личность нельзя изолировать от интерперсональных отношений, человек всегда член «со­циального поля» и может быть понят только в этом кон­тексте. Ребенок вступает в межличностные отношения уже с момента рождения под влиянием потребностей — органических, потребности в нежности, стремления осво­бодиться от беспокойства, возникающего от недоброже­лательного отношения. В ходе этих отношений склады­вается персонификация, т. е. образ человека (себя и других). Персонификации, сложившиеся в раннем детст­ве, в последующем определяют все отношения человека к другим людям. Источником активности, по Салливену, •является энергия, свойственная организму изначально. Все психические процессы, все приобретенные привычки :и формы поведения являются способами трансформации энергии и называются «динамизмами». В сумме они со­ставляют «Я-систему», которая образуется в раннем дет--стве. Социализации ребенка способствует овладение •языком, с помощью которого происходит образование «синтаксического опыта», открывающего возможности освоения общезначимого специального опыта (синтакси­су предшествует протаксис и паратаксис — формы доре-чевого опыта).

Салливен развивает важные идеи о значении и месте -связей и отношений человека с другими людьми, остава­ясь при этом, однако, в рамках психоаналитических уче­ний о человеке.

Э.Фромм (1900—1980)—самый видный представи­тель психологии неофрейдизма. Разработал концепцию, которую назвал «радикально-гуманистическим психоана­лизом».

¹⁸ Флоренская Т. Л. Социологизация фрейдизма в теориях лич­ности К. Хорни и Г. С. Салливена//Вопр. психологии. 1974. № 3. <С. 163.

₂₈₆

Центральное место в системе Э. Фромма занимаег разработка идеи об общественной обусловленности че­ловеческой, в том числе бессознательной, психики..

В трактовке этой идеи Фромм достиг наибольшей, по* сравнению с другими представителями неофрейдизма,. конкретности и глубины. Использование им при этом' учения Маркса, отдельных трудов Ленина вылилось, од­нако, в одну из распространенных в буржуазной науке' попыток соединить Фрейда с Марксом, которая, как и-все другие, оказалась несостоятельной. Фромм является" также автором работ, посвященных исследованию ос­новных религиозных концепций—иудаизма, христианст­ва, дзен-буддизма.

Так же как Салливен и Хорни, Фромм отвергает био­логизм Фрейда и пытается понять человека в зависимо­сти от социальных условий его существования. В отли­чие от общих утверждений Хорни о роли культуры Фромм анализирует экономическую, социальную и по­литическую структуру общества. Исходным тезисом Фромма является положение об особенностях человече­ского существования, качественно отличного от суще­ствования животных. «Человеческое существование на­чинается тогда, когда отсутствие фиксации действия ин­стинктами достигает определенной степени, когда адап­тация к природе теряет свой принудительный характер,. когда способ действия не фиксирован больше наследст­венно заданными механизмами. Другими словами, че­ловеческое существование и человеческая свобода не­разделимы с самого начала. Свобода здесь понимается не в позитивном смысле — «свобода для», а в негатив­ном — «свобода от», а именно свобода от инстинктивной^ предопределенности действия»'¹⁶. Это особенное сущест­вование человека заключает в себе так называемое эк­зистенциальное противоречие, проистекающее из того, что разрываются естественные — инстинктивные — свя­зи человека с природой, первичная гармония между че­ловеком и природой разрушена, перед ним встает зада­ча приспособления к природе. «Вместо предопределен­ного инстинктивного действия человек должен взвесить все возможные способы в уме; он начинает думать. Он меняет свое отношение к природе с простой пассивной¹ адаптации на адаптацию активную: он создает, он изо-

^{,e Fromm £. Escape from Freedom. N. Y.. 1941. P. 32.}

_287Г

'бретает орудия и, становясь хозяином природы, он все
более и более от нее отделяется. У него появляется
смутное знание о себе, или скорее о своей группе как о
чем-то, отличном от природы. Ему приходят в голову
ъшсли, что судьба его трагична: быть частью природы
я, несмотря на это, превосходить ее. Он узнает о смерти
асак о своем неизбежном уделе, даже если он и пыта­
ется отрицать это в своих многочисленных фанта­
зиях» ¹⁷. '

Поскольку человек, свободный от первичных связей с природой, все же остается связанным с нею, «свобода -от» приводит к возрастанию чувства одиночества. Вме­сте с биологическим отделением и началом индивиду­ального существования человек чувствует одиночество» озабоченность, безнадежность, опасность, возрастаю­щее чувство бессилия и ничтожности. «Мы видим, что (процесс роста человеческой свободы имеет тот же ди­алектический характер, который мы наблюдаем в про­цессе роста отдельного индивида. С одной стороны, это процесс роста силы и интеграции власти над природой, роста силы человеческого разума и единства с челове­ческими существами, но, с другой стороны, этот рост индивидуализации означает усиление изоляции, опас­ности и в результате усиление сомнений, касающихся собственной роли человека во вселенной, смысла чело­веческой жизни — и вместе с этим возрастающее чувст­во собственного бессилия и ничтожности как индиви­дуума»'¹⁸.

Возникают импульсы-потребности, направленные на ^преодоление этих тяжелых переживаний. Для этого существует только один возможный продуктивный путь: добровольные связи с миром и природой, продуктивная деятельность человека, любовь к работе, которые снова соединят его с миром, но уже не первичными связями, -а как свободного и независимого индивида. «...Человек может развиваться до «позитивной свободы», он может добровольно соединить себя с миром любовью и рабо­той, истинным выражением своих эмоциональных, чув­ственных и интеллектуальных способностей; таким об­разом он может стать единым с людьми, природой и са­мим собой, не уничтожая независимость и единство сво-

*^т Fromm E. Escape... P. 33. " Ibid. P. 35,

его индивидуального «Я»'¹⁹- Но социальные условия не дают основы для развития человека в этом направле­нии. Поэтому человеку остается только один способ победить одиночество — убежать в покорность, подчи­ниться или вступить в такие отношения с людьми и ми­ром, которые обещают спасение от неопределенности. Так возникают непродуктивные способы удовлетворения человеческих потребностей. Их Фромм называет меха­низмами бегства (от невыносимой ситуации). Механиз­мы бегства — это такие пути решения индивидом про­блем своего существования, которые выливаются в оп­ределенные тенденции поведения. Их три: авторита­ризм, деструктивизм и конформизм. Они являются иррациональными и бессознательными. Различные в своих проявлениях, они являются результатом одной ба­зовой потребности — избежать собственной слабости и изолированности. Они не устраняют причин страдания и тревоги и не могут решить проблему человеческого су­ществования, являясь лишь защитными механизмами, ибо за поступками и мыслями личности, например, де­структивного типа, скрываются другие действительные мотивы. Проникнуть за эти защитные механизмы и рас­крыть подлинные эмоциональные и интеллектуальные потребности личности может только психоаналитик с помощью применения психоаналитической техники — свободных ассоциаций, толкования сновидений и т. п.

Признавая качественные различия между общества­ми на разных этапах истории, Фромм подчеркивает не­обходимость строгого научного анализа его социальной структуры и утверждает, что радикальным изменениям экономических, социальных, политических сторон жизни сопутствуют столь же радикальные изменения в струк­туре личности. Поэтому экзистенциальные противоречия, вытекающие из особенностей человеческого существова­ния как свойственного человеческой ситуации вообще, дополняются историческими противоречиями, свойствен­ными определенному обществу. Главное внимание Фромм уделяет капиталистическому обществу и его про­тиворечиям и личности при капитализме. Развиваемая Фроммом концепция человека капиталистического об­щества, когда не только труд, но и личность превраща­ется в товар, когда достигло предела отчуждение чело-

¹⁹ Frornm E. Escape... P. 140.

века: человек превратился в автомат, которым манипу­лируют, обличает капитализм как социальную систему. Фромм показал, что экономическая система капитали­стического общества потребовала от человека таких ка­честв, как эгоизм, себялюбие, алчность, которые явля­ются продуктом этих социальных условий. Зависимость характера человека от его образа жизни Фромм выра­зил в понятии социального характера. «Взаимосвязь индивидуальной психической сферы и социоэкономиче-ской структуры я называю социальным характером»²⁰. Социальный характер меняется вместе с изменением общества, культуры. Фромм различал следующие его типы: накопительский, воспринимающий, рыночный, эксплуататорский, некрофилический. Все они разновид­ности непродуктивного характера. Только создание но­вого общества в будущем приведет к продуктивному ха­рактеру. С наибольшей подробностью Фромм описал рыночный характер, соответствующий современному ка­питалистическому обществу: «живое существо становит­ся товаром на «рынке личностей». «Цель рыночного ха­рактера— полнейшая адаптация, чтобы быть нужным, сохранить спрос на себя при всех условиях, складыва­ющихся на рынке личностей. Личности с рыночным ха­рактером... не имеют даже своего собственного Я, на которое они могли бы опереться, ибо их Я постоянно меняется в соответствии с принципом — «я такой, какой я вам нужен»²¹. Преобладает рассудочное, манипуля* тивное мышление, эмоциональная жизнь атрофируется. Рыночный характер Фромм называет также отчужден­ным характером, потому что люди с таким характером отчуждены от своего труда, от самих себя, от других людей и от природы. Порожденный обществом, в кото­ром господствует частная собственность, этот характер выражает такой способ существования человека, кото­рый Фромм назвал обладанием. Ориентация на облада­ние проявляется в собственнических чувствах и установ­ках, которые пронизывают жизнь человека во всех ее проявлениях — в обучении, в формах отношений между людьми, в том числе родителей и детей, мужа и жены, пациента и врача и т. д. Характеристика Фроммом ори-

^{20 Фромм Э. Иметь или быть. М., 1987. С. 38.}

²¹ _{Там же. С. 170—171.}

₂₉₀

ентации на собственность представляет собой острую критику современного капиталистического общества.

Неофрейдизм продолжает психоаналитическую тео­рию бессознательного, которому отводится главенству­ющая роль в психике человека. С позиций психологии он обличает современное капиталистическое общество, в котором, как показал Фромм, люди «стали винтиками бюрократической машины», их мыслями и чувствами, вкусами манипулируют «правительство, индустрия и на­ходящиеся под их контролем средства массовой инфор­мации; экономический прогресс коснулся лишь ограни­ченного числа богатых наций, пропасть между богаты­ми и бедными нациями все больше и больше увеличи­вается; технический прогресс создал опасность для ок­ружающей среды и угрозу ядерной войны, каждая из которых — или обе вместе — способны уничтожить всю цивилизацию и, возможно, жизнь на земле»²².

В русле психоаналитической концепции развивается Эго-психология, направление, в центре которого нахо­дится исследование проблемы «Эго». Выступает против догматического взгляда, согласно которому психоана­лиз должен ограничиваться только бессознательным. Дочь Фрейда, А. Фрейд (1895—1982), отталкиваясь от представлений Фрейда, развиваемых им в работах «По ту сторону принципа удовольствия», «Групповая психо­логия и анализ человеческого Я», в которых 3. Фрейд указывал на собственные склонности и тенденции «Эго», выступила с собственной концепцией. Эта кон­цепция получила название «психологии Эго». Крупным теоретиком этого направления является X. Гартман (1894—1970). К нему принадлежат также Э. Криз, Д. Рапапорт (1911—1961), Э. Эриксон (р. 1902), а так­же М. Малер, Э. Глоувер, Р. Спитц. Это направление ставит задачей исследовать содержание и происхожде­ние «Эго» как автономного независимого от «Оно» об­разования, его функции, главной из которых является адаптация к внешнему миру. Рассматривается пробле­ма общения, его формы, функции и роль в развитии ре­бенка (Малер, Спитц).

Во французской науке большое распространение по­лучил структурный психоанализ Жака Лакана (1901— 1981).

²² Фромм Э. Иметь или быть... С. 33.
10* 291

Глава V

ФРАНЦУЗСКАЯ СОЦИОЛОГИЧЕСКАЯ ШКОЛА

Вне марксистской науки вопрос о со­циальной природе человеческого сознания был специ­ально поставлен французской социологической шко­лой. Основателем школы был Э. Дюркгейм (1858— 1917), юрист, который, изучая бытовое право у отста­лых народов, создал концепцию первобытного мышле­ния. Его идеи развил Л. Леви-Брюль. К этой школе примыкал некоторое время Ж. Пиаже. К ней принад­лежали М. Гальбвакс, Ш. Блондель.

Изучая обычаи, моральные и юридические нормы, взгляды малокультурных народов, Э. Дюркгейм пришел к выводу о том, что они представляют общественную силу, господствующую над сознанием каждого отдель­ного человека. Человек — существо двойственное: инди­видуальное, биологическое и социальное. Первое имеет свои корни в организме, ему соответствует биологиче­ски определяемая часть психики, оно руководит прак­тическими отношениями индивида с окружающим ми­ром. В сфере материального производства индивид, со­гласно Дюркгейму, выступает как изолированное су­щество. Его индивидуальное сознание находится под влиянием объектов. Во французской социологической школе индивидуальное отождествляется с биологиче­ским, индивид рассматривается как организм; проблема общественного и индивидуального отождествляется с проблемой социального и биологического¹. Социальное существо в человеке формируется обществом. Ему со­ответствует социально определяемая часть психики.

По Дюркгейму, «...общие идеи, которые религия или наука внедряют в наш ум, интеллектуальные операции, которые эти идеи предполагают, верования и чувства, которые составляют суть на­шей моральной жизни — все эти высшие формы психической ак-

¹ Ср. К. Маркс: «Особенно следует избегать того, чтобы сно­ва противопоставлять «общество», как абстракцию, индивиду. Ин­дивид есть общественное существо. Поэтому всякое проявление его жизни — даже если оно и не выступает в непосредственной форме коллективного, совершаемого совместно с другими, проявления жиз­ни — является проявлением и утверждением общественной жизни. Индивид и родовая жизнь человека не является чем-то различным» (Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. М., 1956. С. 590).

тивности, которые в нас пробуждает и развивает общество, не на­ходятся на поводу у тела как наши ощущения и кинестетические состояния. Мир представлений, в котором разворачивается соци­альная жизнь, надстраивается над своим материальным субстра­том, а никак не проистекает из него»².

В двойственности заключается отличие человека от животных; у них нет общественного опыта. Дуализм — характерная черта концепции Э. Дюркгейма.

Общество рассматривается Дюркгеймом как реаль­ность. Оно — духовное образование: совокупность мне­ний, знаний, способов действий определенного рода и. др. Они отражают различные стороны общественной жизни и называются коллективными представлениями. Закрепляются в языке. Коллективные представления обладают всеобщностью и необходимостью; являются продуктом длительного развития; создаются обществом, а не личностью; оказывают принудительное воздействие на человека; они аффективно окрашены и принимаются каждым человеком без рассуждения. Они не столько по­нимаются, сколько захватывают человека и заставля­ют. Признание влияния на человека коллективных пред­ставлений меняет понимание человека, источника наи­более высоких форм духа, объясняемых до этого или из индивидуального опыта, или путем допущения ап­риорных прирожденных форм (эмпиризм или априо­ризм). Мысль Дюркгейма, что все собственно челове­ческое в человеке от общества — это действительно ка­питальная мысль. Однако общество Дюркгейм понима­ет идеалистически, отождествляя его с системой кол­лективных представлений, т. е. общественным созна­нием. Охота, рыболовство и т. п. хотя и рассматривают­ся, но как контакты изолированных индивидов с приро­дой не предполагают с необходимостью настоящего мышления и не приводят к нему. Таким образом, в це­лом развитие мышления не связывается здесь с разви­тием человеческой деятельности. Самый процесс внед­рения коллективных представлений в сознание индиви­да трактуется также идеалистически как взаимодейст­вие индивидуального и общественного сознания.

Л. Леви-Брюль выступил с тезисом о двух формах, типах человеческого мышления и о специфических осо-

^г Цит. по изд.: Рубинштейн С. Л, Пути и принципы развития психологии. М., 1957. С. 311—312.

₂₉₃

бенностях первобытного мышления. Согласно его тео­рии, в процессе развития человеческого общества про­исходит не только накопление знаний о мире, но смена типов мышления. Современный тип — логический — при­шел на смену первобытному мышлению, которое Л. Ле-ви-Брюль называет пралогическим. Первобытное мыш­ление имеет магический характер; для первобытного человека мир вещей наделен одновременно естествен­ными и сверхъестественными обыденными и мистиче­скими свойствами, причем наиболее важными являются именно сверхъестественные свойства; первобытный че­ловек всегда думает о магических силах, скрытых за событиями, за вещами, которые сами по себе никакой силы не имеют.

Мышление первобытного человека, направленное на магическое содержание, имеет особую логику. Оно под­чиняется закону партиципации, т. е. сопричастия; счи­тается, что все предметы, сходные между собой, име­ют общую магическую силу (отсюда вера в тень, порт­реты, имя — считается, что действия, примененные к ним, распространяются и на их оригиналы). Магиче­ская сила передается также путем соприкосновения (сопричастие по подобию и сопричастие по выраже­нию).

Мышление первобытного человека абсолютно при­чинно: оно не признает случайностей, не чувствительно к противоречиям и не требует доказательства фактами. Умение различать разновидности растений, отпечатки следов каждого человека своей группы, искусство в производстве посуды, корзин, пирог, украшений и т. п. проявления трудовой деятельности не являются, по Леви-Брюлю, плодом размышления и рассуждения. Они — продукты чутья, интуиции, слепого навыка. По Леви-Брюлю, влияние общества на сознание человека осуществляется только через систему коллективных представлений, причем главным образом религиозно-мистического характера (верования, магические обря­ды).

По Леви-Брюлю, пралогическое мышление не обра­зует стадию, предшествующую логической мысли. Оно представляет особую структуру, функционирующую совместно с логической мыслью, и не перерастает в ло­гическое: с развитием общества сектор логического мышления лишь увеличивается, оттесняя мистическое

₂₉₄

пралогическое мышление³. Дело в пропорции: в мыш­лении первобытных народов пралогические структуры преобладают. Но даже в современном обществе они не исчезли полностью (религия, понятие о душе и др.)-Наша умственная деятельность одновременно рацио­нальна и иррациональна, пралогические и мистические элементы в ней сосуществуют с логическими. М. Галь-бвакс (1877—1945) на материале памяти, Ш. Блон-дель (1876—1939) применительно к аффективно-воле­вой сфере утверждали социальный характер всей пси­хики человека. Значение французской социологической школы заключается не столько в развиваемых ею представлениях о типах мышления,— как раз это и под­вергается критике,— сколько в выдвижении нового — исторического — подхода к исследованию человеческой психики. Проблема преобразования человеческой пси­хики в ходе исторического развития общества получила последующее развитие как во французской науке (К. Леви-Стросс, А. Валлон, историческая психология И. Мейерсона), так и в других странах.

Глава VI

_{ОПИСАТЕЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ}

В период открытого кризиса о новом подходе к изучению духовного мира человека заявил не­мецкий философ В. Дильтей (1833—1911), основатель «философии жизни». Он выступил с критикой академи­ческих философских школ, с притязаниями на новое мировоззрение, основанное на самой жизни, этой един­ственной реальности, постигаемой посредством творче­ских инстинктов и гениальной интуиции. Основной пси­хологический труд «Описательная психология» (1894). Деятельность В. Дильтея протекала в ситуации ос­трых дискуссий о методологии исторического и гумани­тарного знания (наук о духе) К Согласно Дильтею, все науки о духе должны базироваться на психологии.

^а По отношению к онтогенезу подобный подход- развивал Ж. Пиаже в ранний период своего творчества. По Пиаже, ребенок развивается как биологическое существо, непроницаемое для опы­та, нечувствительное к противоречиям; лишь на определенном эта­пе к биологическим факторам присоединяются социальные и спо­собствуют выработке логических норм его мышления.

¹ См. Введение настоящего издания.

₂₉₅

Он исходил из положения о том» что все ссистемы культу­ры — хозяйство, право, религия, искусство и наука и внешняя ор­ганизация общества в союзе семьи, общины, церкви, государства возникли из живой связи человеческой души... и не могут в кон­це концов быть поняты иначе, как из того же источника. Психи­ческие факторы образуют их важнейшую составную часть, и пото­му они не могут быть рассматриваемы без психического анализа»². Вследствие психологизации трактовки общества и наук о духе ока­залось, что «развитие отдельных наук о духе связано с разработ­кой психологии»³. Утверждалось, что «психология будет основани­ем наук о духе, подобно тому как математика — основа естест­вознания» ⁴.

Однако существующая психология была подвергну­та Дильтеем сокрушительной критике, ибо до сих пор она развивалась из «неправомерного распространения естественнонаучных понятий на область душевной жиз­ни»⁵, так как естествознание рассматривалось как един­ственно подлинная форма научного знания. Естествен­нонаучная ориентация психологии, особенно в период ее становления как самостоятельной науки, получает у Дильтея отрицательную оценку. «... В кровеносной си­стеме познающих субъектов, которых конструируют Локк, Юм и Кант, течет не настоящая кровь, но разбав­ленный сок разума как чистой мыслительной деятель­ности» ⁶. Критике подвергались принципы этой психо­логии, которую Дильтей называет объяснительной, ее гипотезы, представления об элементах — атомах и их ассоциациях и др., которые не доказуемы. Ее предме­том не являлась полнота человеческой природы — объ­яснительная психология не может объяснить подлин­ную жизнь души потому, что занимается незначитель­ными феноменами и трактует их неправильно. Эти ошибки проистекают из непонимания специфики психо­логии как одной из наук о духе, по сравнению с естест­венными науками по предмету и по методу. Естествен­ные науки имеют дело с фактами, которые даются из­вне, при' посредстве чувств как единичные феномены. Связь между ними устанавливается путем дополняющих заключений. В психологии факты выступают изнутри

² Хрестоматия по истории психологии/Под ред. П. Я. Галь­
перина, А. Н. Ждан. М„ 1980. С. 261.

³ Там же.

⁴ Там же. С. 276.
⁶ Там же. С. 277.

• Nohl H. WHhelm Diltey (1833—1911)/Die GroSen Deutschen. Deutsche Biographien. Bd. IV. Berlin, 1957.

₂₉₆

как некоторая живая связь душевной жизни, как нечто _г первично данное. Связные комплексы первоначальны « даны в переживании, они представляют неразложимук> цельность.

По методу эти науки также отличны друг от друга. Естественные науки пользуются объяснением, привле­чением гипотез, экспериментом. Природу мы объясня­ем. Психология имеет дело с сознанием, которое нуж­но описать. Необходимо отказаться от объяснения в этом естественнонаучном смысле, в смысле поиска при­чин. Душевную жизнь мы постигаем, т. е. уясняем ее * смысл. Эксперимент в психологии возможен, но толь­ко в пограничных областях душевной жизни, в цен­тральных же — нет.

Противопоставление понимания (Verstehen) и объ­яснения (Erklahrung) —центральный методологический принцип описательной психологии. Это противопостав­ление явилось формой критики натурализации в психо­логическом исследовании, которая свойственна естест­веннонаучно ориентированной психологии. Понимание как метод понимающей психологии принципиально от­лично от интроспекции. Интроспекция ограничивает по­знающего содержанием его сознания, закрывая выход в сферу объективного. Понимание не тождественно ир­рациональному познанию в понятиях: описательная психология обязана выяснить возможность того, чтобы переживания были возведены в понятия. «Что такое че­ловек, можно узнать не путем размышления над самим собой и даже не посредством экспериментов, а только лишь из истории»⁷. Понять — это значит оценить субъ­ективные переживания как осмысленные, включить субъективные переживания в более широкие смысло­вые связи, которые определяют их. Эти связи находятся вне субъекта, в духовной культуре, воплощенной в ис­кусстве, религии, морали, праве. В противоположность абстрактной схематичной объяснительной психологи» описательная психология (или расчленяющая) есть подлинная психология. Ее предметом являются разви­той человек и полнота готовой душевной жизни. Она должна быть описана, понята и анализирована во всей ее цельности. Каждое состояние сознания одновремен­но включает в себя интеллектуальную часть (его содер-

^{7 Хрестоматия по истории... С. 272.}

₂₉₇

жание), побуждение и чувство (нравится — не нравит­ся), волевой компонент как намерение, которым на­правляется всякий мыслительный процесс. Побуждения и чувство занимают центральную часть в структуре ду­шевной жизни. Они объединяют всю нашу душевную жизнь в единую связь таким образом, что именно они направляют духовную активность на некоторые пред­меты среды, которым придают чувство удовольствия и удовлетворения побуждений: таким образом, находяще­еся вне нашей душевной жизни, с чем соединяются чув­ства удовлетворения, становится ценным. Таким обра­зом, жизненная ценность не есть нечто объективное — это то, чем мы пользуемся для достижения чувства удовольствия и удовлетворения. Мы постигаем ценность жизненных отношений, взглядов и идей, деятельности, выбирая из этого то, что нам полезно, и создаем новые ценности в процессе жизни Постижение ценностей и созидание новых ценностей составляет сущность душев­ной жизни и психического развития.

Развитие душевной жизни происходит в условиях развития тела и зависит от связи с окружающим ми­ром— физической и духовной средой. Движущей силой развития являются чувства и побуждения. Развитие складывается из отдельных жизненных состояний, из которых каждое стремится добыть и задержать свою жизненную ценность. Каждый возраст характеризуется направленностью на свои ценности. В детстве игра яв­ляется необходимым проявлением жизни. В юношеском возрасте складываются идеалы жизни, границы кото­рых не испытаны. В зрелости происходит сознание дей­ствительных ценностей. В старости человеку открыва­ются особо значительные ценности. Произведения, со­зданные в старости, отличаются особой возвышен­ностью. Та жизнь была бы совершеннейшей, в которой всякий ее момент был бы исполнен чувства своей само­довлеющей ценности. Развитие состоит в переходе от элементарных к более высоким ценностям, ибо «с посту­пательным течением жизни развивается все более рас­члененный склад душевной жизни, которому доступны все высшие соединения*⁸. Мысли В. Дильтея о том, что всякий период жизни обладает самостоятельной ценностью, созвучны современным представлениям о

^{8 Хрестоматия по истории... С. 284.}

₂₉₈

качественном своеобразии и непреходящей ценности от­дельных периодов детства, уникальных возможностей, создаваемых ими для формирования соответствующих психических процессов и качеств⁹.

Позиции В. Дильтея получили развитие в духовно-научной психологии Э. Шпрангера (1882—1963). Ее за­дачей является исследование отношения индивидуаль­ной духовной структуры субъекта к структуре объектив­ного духа (предмет общей психологии как науки о ду­хе) и выявление типов (форм) смысловой направлен­ности, получивших название «форм жизни» (предмет дифференциальной психологии как науки о духе). Ос­новное понятие психологии Шпрангера — формы жиз­ни¹⁰.

От общего утверждения В. Дильтея о соотношении структуры душевной жизни с культурой и о ценности как определяемой эмоциональным отношением субъек­та Шпрангер переходит к классификации ценностей и производит ее по более объективному, чем эмоциональ­ное отношение, как это было у В. Дильтея, основанию. Ценности — это объективные образования, независимые от субъекта, противостоящие ему и оказывающие на не­го воздействие. Это весь мир — природа, наука, искус­ство и т. п. Э. Шпрангер выделяет шесть типов объек­тивных ценностей: теоретические (область науки, проб­лема истинности); экономические (материальные блага, полезность); эстетические (стремление к оформлению, выражению своих впечатлений, к самовыражению); со* циальные (общественная деятельность, обращенность к чужой жизни, чувство себя в другом); политические (власть как ценность); религиозные (смысл жизни). В каждой индивидуальности представлены все шесть типов ценностей, но в особом направлении и с разной силой; руководящие, определяющие жизнь образуют психическую структуру личности. На основании преоб­ладания той или иной ценности различаются шесть ти­пичных основных форм индивидуальности, называемых Шпрангером формами жизни потому, что они до неко­торой степени определяют форму, в которой протекает

⁹ См.: Запорожец А. В, Избранные психологические труды.
Т. U М., 1986.

¹⁰ Оно дало название его главному труду «Формы жизни»
(Lebensformen. Geistwissenschaftliche Psychologic Halle/Saale,
1914).

₂₉₉

жизнь индивида. Теоретический человек (все его стрем­ления направлены к познанию); эстетический (стремит­ся постигнуть единичный случай, исчерпать его без ос­татка со всеми его индивидуальными особенностями); экономический (эффект полезности как смысл всей дея­тельности, всей жизни); социальный (смысл жизни в общении, в любви, в жизни для других); политический (стремление к власти и чести, господству и влиянию); религиозный (относит всякое единичное явление к об­щему смыслу жизни и мира). Поскольку в жизни нет чистых типов, каждый отдельный конкретный случай нужно уметь привести к одному из этих типов. Исходя из этих психологических представлений, Шпрангер де­лал педагогические выводы. Всеобщее образование не должно быть одинаковым для всех. Педагог должен ин­туитивно угадать еще не сформировавшуюся и не осо­знанную ребенком психическую структуру и готовить его к наиболее целесообразному и доступному для него пути жизни.

Понимающая психология открыто противопоставляет себя естественным наукам и носит умозрительный ха­рактер. Положительно оценивая критику этого направ­ления в адрес эмпирической психологии, ее вывод о не­возможности естественнонаучного объяснения в психо­логии звучит возвращением к старой идеалистической психологии как науке о душе. Сделанная в этом на­правлении попытка соотнести структуру отдельной лич­ности с духовными ценностями и формами культуры, созданными исторически, в силу идеалистического их понимания представляла развитие высших психических функций идеалистически, как чисто духовный процесс. «При таком понимании истории и культуры и при та­ком понимании психологии сказать, что психологию сле­дует изучать исторически, это значит, в сущности, что духовное следует сближать с духовным ... понима­ющая психология далека от адекватной разработки проблем культурного развития»¹¹.

¹¹ Выготский Л. С. Развитие высших психических функций. М.» 1960. С. 35.

^{Раздел седьмой}

СТАНОВЛЕНИЕ И ТЕНДЕНЦИИ

ДАЛЬНЕЙШЕГО РАЗВИТИЯ СОВЕТСКОЙ ПСИХОЛОГИИ

Советская психология открыла новый этап в истории мировой психологической науки: ее целью становится создание диалектико-материалистиче-ской психологической теории ¹.

Постановка этой задачи диктовалась как ситуацией в стране после Великой Октябрьской социалистической революции, так и теми трудностями, с которыми отече­ственная психологическая наука вступила в XX в. Но­вое общество созидалось в обстановке политических дискуссий, развернувшихся в 20-х гг., по коренным во­просам. В начавшемся социалистическом культурном строительстве обнажился вопрос об отношении к куль­туре прошлого и освоении наследия, а также к мировой культуре и науке народов нашей страны. Ленин ставил перед пролетарским государством задачу продолжить культурные, традиции. «Пролетарская культура должна явиться закономерным развитием тех законов знания, которое человечество выработало под гнетом капитали­стического общества, помещичьего общества, чинов­ничьего общества»². Однако осуществление марксист­ско-ленинских принципов развития культуры в социали­стическом обществе в 20-х гг. сопровождалось появлени­ем различных ошибочных течений — левачества, аван­гардизма и др., в которых провозглашался отход от тра­диций. «Национальный нигилизм» демагогически спеку­лировал на лозунге интернационализма и на деле озна­чал отречение от национального своеобразия; как его проявление — Пролеткульт, пытавшийся создать сте­рильно чистые образцы «пролетарской науки» и «про-

¹ Наряду с этим осуществляются исследования, ориентирован­
ные на материализм естественнонаучного типа.

^{2 Ленин В. И. Поли. собр. соч. T, 41. С. 304—305.}

₃₀₁

летарского искусства», отрицая преемственность куль­турно-исторического процесса.

Новые задачи встали в этот период перед психоло­гией. Они были связаны прежде всего с практическими вопросами, с вопросами участия психологической науки в социалистическом строительстве, и прежде всего — в рационализации производства. В статье «Очередные задачи Советской власти» В. И. Ленин призывал «ис­пользовать все научные приемы работ, которые выдви­гает система Тейлора», ибо «без нее повысить произво­дительность труда нельзя, а без этого мы не введем со­циализма»³. При этом Ленин указывал, что тейло­ризм за рубежом «представляет из себя последнее слово самой бесшабашной капиталистической эксплуа­тации»⁴. Введение системы Тейлора в России должно «соединить эту систему с сокращением рабочего време­ни, с использованием новых приемов производства и ор­ганизации труда без всякого вреда для рабочей силы трудящегося населения»⁵. Здесь же Ленин отмечал, что «переход к такой системе потребует очень много новых навыков и новых организационных учреждений»⁶. По прямому указанию Ленина в 1921 г. был создан Цен­тральный институт труда (ЦИТ). Были созданы инсти­туты труда и многочисленные психотехнические и психо­физиологические лаборатории в различных ведомствах и на отдельных промышленных предприятиях, на транс­порте и в армии. Психотехническая лаборатория была создана в Институте экспериментальной психологии Московского университета. К 1923 г. в стране насчиты­валось свыше 13 научных институтов, занятых изуче­нием проблем труда и производства, в Петрограде, Мос­кве, Казани, Харькове. В рамках психотехники (а так­же реактологии и рефлексологии) с целью рациональ­ного использования трудовых ресурсов исследовались проблемы: профотбора, профподбора, профконсульта-ции, утомления и повышения работоспособности чело­века, борьбы с промышленным травматизмом и аварий­ностью с точки зрения «личного фактора», психологи­ческой рационализации профессионального образования.

• Ленин В. И. Поли. собр. соч. Г. 37. С. 212.

• Ленин В. Я. Поли. собр. соч. Т. 36. С. 140.

⁵ Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 36. С. 141.

⁶ Ленин В. И. Поля. собр. соч. Т. 36, С. 141.

Изучались закономерности процесса формирования на­выков (С. Г. Геллерштейн), создавались тренажеры. Разрабатывалась воздейственная психотехника. Вста­вали новые задачи в области изучения профессий и про­цесса обучения им, учета психологических критериев при создании машин. Объектом исследования была ра­ционализация рабочего места, трудовой деятельности и условий труда. Разрабатывалась проблема обеспечения полноты проявления способностей, ставилась задача обогащения профессии творчески поднимающими и за­хватывающими трудящегося гранями, исследовалось-ударничество, соцсоревнование. Создавались новые ме­тоды изучения трудовых движений (А. К. Гастев„ Н. А. Бернштейн, К. X. Кекчеев и др.)-

Другой областью социальной практики, также требо­вавшей участия психологов, было строительство новой школы. В практике школы сильно сказывались левац­кие извращения, возникла теория «отмирания школы»,. «снижения роли учителя». Учеба сводилась к выпол­нению конкретных дел (проектов); выбрасывая за борт школы программу, систематическое овладение знания­ми, школьные классы заменялись текучими бригадами. Задача состояла в том, чтобы преодолеть отрыв школы от жизни, от труда. В связи с этим в психологии встали проблемы, связанные с рационализацией педагогическо­го процесса. Теоретическую основу этой работы соста­вила целостная наука о развитии — педология, которая получила значительное распространение в 20-х гг. Эта направление имело свой журнал⁷. По всей стране раз­вернулась работа по созданию сети педологических уч­реждений; в существовавших институтах открывались педологические лаборатории и секции. Была создана широкая сеть низовых педологических ячеек и провин­циальных учреждений, на первом плане в работе кото­рых стояли тестовые обследования по определению ус­пешности, умственного возраста и профотбору. По мере развития педологии вставали вопросы об отношении педологии к психологии, психотехнике, педагогике. На­метилась «тотализаторская» тенденция, в соответствии с которой педология стала претендовать на роль «мета-психологии», некоей общей науки, составляющей осно-

⁷ Ж- «Педология», отв. ред. А. Б. Залкинд, издавался в 1928 — 1932 гг.

ву для других наук о развивающемся ребенке. В обла­сти теории педологию отличала эклектичность и меха-«истическая связь с другими науками, изучающими ре­бенка. В педологии не было теории, адекватной пред­мету исследования — развивающемуся ребенку. В прак­тической сфере педология ставила перед собой цель -«представить синтез материалов о ребенке и о детском коллективе, которые были бы использованы для нужд социалистического воспитания в применении к основным целям коммунистической педагогики»⁸. Именно в обла­сти применения педологии к педагогической практике были допущены серьезные ошибки, выразившиеся в не­обоснованных оценках педагогически запущенных детей как дефективных и отправленных на этом основании в специальные школы. Это явление стало массовым, так что появилось большое число специальных школ. Для этих школ не было создано специальной программы обучения: существовавшие программы принципиально не отличались от общей школы, они были лишь менее интенсивными и более растянутыми во времени. Серь­езные недостатки педологии были предметом Постанов­ления ЦК ВКП(б) «О педологических извращениях в системе наркомпросов» от 4 июля 1936 г., которое уп­разднило педологию. Разработка многих важнейших проблем, связанных с изучением развития ребенка, при­остановилась.

В области теории встал вопрос о перестройке науки, в том числе и психологии на базе марксистской фило­софии.

При этом ситуация в марксистской философии была сложной. Продолжалось освоение трудов Маркса, Энгельса, Ленина. Первое собрание сочинений К- Маркса и Ф. Энгельса начало издаваться s России в 1918 г., а собрание сочинений В. И. Ленина — в 1920 г. Многие неизвестные ранее труды Маркса, Энгельса, Лени­на только начинали публиковаться. В 1920 г. вышло второе изда­ние книги В. И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм». Фактически это было первое массовое издание главного философ­ского труда Ленина (из первого тиража, вышедшего в 1909 г., лишь несколько сотен экземпляров попало в книжные магазины, остальные были конфискованы). В 1924 г. были опубликованы «Тезисы о Фейербахе» К- Маркса. В 1925 г. — «Диалектика при­роды» Ф. Энгельса и фрагмент «К вопросу о диалектике» В. И. Ле­вина. В 1924—1929 гг. в философии развернулись широкие дискус-

^в Турбина М. А. К вопросу о развитии педологии/Педология, 1932. № 4. С. 7.

₃₀₄

сии по проблемам исторического и диалектического материализма. Выделились два основных враждующих течения: 1) группа, назы­ваемая «меньшевиствующими идеалистами» (А. М. Деборин, Н. А. Ка­рев, И. К- Луппол и др.)» и 2) механицисты (Л. Аксельрод, В. Н. Сарабьянов, И. Н. Скворцов-Степанов и др.). Путь к меха­ницизму прокладывали' получившие среди ученых распространение в 20-х гг. философский нигилизм и философское ликвидаторство (Э. Енчмен, С. К. Минин и др.). В результате дискуссий 20-х гг. механистическая методология была подвергнута критике. Позже, в начале 30-х гг., развернулась критика ошибок Деборина, нередко она приобретала политический характер. В итоге было определе­но главное направление в развитии философской науки в СССР как изучение, разработка и пропаганда философских идей лени­низма в тесной связи с практикой строительства социализма. Имен­но внутри марксистской философии возникают талмудизм, начет­ничество, породившие тот застой в области философской мысли, который имел так много выражений, в частности нападки на на­уку, труды выдающихся естествоиспытателей В. И. Вернадского, Н. И. Вавилова и др. По мнению Вернадского, в 30-е гг. в стране наблюдался застой, упадок философской мысли⁹.

Перестройка психологии на основах марксизма не означала отказа от предшествующих этапов. Осознава­лась глубокая преемственная связь советской психоло­гии и предшествующего этапа развития отечественной науки, и всей мировой науки в целом.

Борьба за марксистско-ленинскую теорию в психо­логии велась на два фронта: против механистического материализма, который был главной опасностью на на­стоящем этапе, а также против идеализма и различных эклектических попыток. Для советской психологии пе­риода ее становления было характерно внимательное отношение к- достижениям всей мировой психологиче­ской науки. Настроения советских психологов тех лет хорошо выражает одно из выступлений Б. Г. Ананьева, в котором он, в частности, говорил: «Культурное насле­дие буржуазии и всей истории классового общества со­здает богатейший материал, который не только не мо­жет быть отброшен, но который всемерно должен быть использован, развит, конкретизирован»'¹⁰. В 20-е гг. в нашей стране оперативно издавались труды зарубежных психологов: 3. Фрейда, А. Адлера, К. Юнга, В. Кёлера, К. Коффки, Э. Торндайка, Ж- Пиаже, Э. Кречмера

⁹ Творчество В. И. Вернадского и философия//Философские нау­
ки. 1988. № 4.

¹⁰ Ананьев Б. Г. О некоторых вопросах марксистско-ленинской
реконструкции психологии//Психология. 1931. Т. IV. Вып. 3—4.
С. 325.

_{П А. Н. Ждан 305}

и др. Переводы снабжались вступительными статьями» в которых давалась обстоятельная характеристика ра­бот. В научных журналах давалась информация о но­вой зарубежной литературе. Устанавливались личные контакты советских психологов с зарубежными учены­ми. По заказу БСЭ Дж. Уотсон написал для ее 1-го из­дания статью «Бихевиоризм».

Росту авторитета советской психологии способство­вало участие советских ученых в международных пси­хологических конгрессах и конференциях.

На раннем этапе своего развития советская психо­логия пережила период некритического увлечения за­рубежными концепциями, особенно бихевиоризмом» гештальтпсихологией^п, фрейдизмом. Особый интерес вызвал фрейдизм. Даже В. И. Ленину в 1920 г. приш­лось откликнуться на это увлечение Фрейдом, как вспо­минает К- Цеткин. В России существовали «Русское психоаналитическое общество» (Вульф, Ермаков) и мно­гочисленные психоаналитические кружки в Москве, Ка­зани и других городах, костяк которых составляли врачи-психоаналитики. Интерес к Фрейду проявляли психологи (А. Р. Лурия и др.), философы (Б. Э. Быхов-ский и др.). К сожалению, последовавшая затем крити­ка фрейдизма отвергла и всю проблематику бессозна­тельного. Особо следует отметить отношение к зарубеж­ным исследованиям по психотехнике и тестологии. Две опасности обнаружились с самого начала: недооценка теории (И. Н. Шпильрейн сравнивал метод с винтовкой,. которая будет служить тому, в чьих руках она находит­ся) и некритическое использование зарубежных мето­дик. Развернувшаяся критика тестовых методик приве­ла к свертыванию в середине 30-х гг. работ по психотех­нике, психологии труда, по психодиагностике и тем са­мым намного приостановила развитие всей проблема­тики психологии труда.

С развитием советской психологии, прежде всего с укреплением ее методологических основ, стала возмож­ной та глубокая работа по анализу зарубежных кон­цепций, которая была проделана Л. С. Выготским, прежде всего в его «Историческом смысле психологи­ческого кризиса», С. Л. Рубинштейном в «Основах пси-

¹¹ См.: Артемов В. А. Современная немецкая психологня//Пси-хология. 1928. Т. 1. Вып. II. С. 56.

₃₀₆

хологии» (1935). Однако в неблагоприятной обществен­но-политической и идеологической ситуации тех лет та­кой анализ расценивался как политическое отступление от марксистской линии в психологии.

Такова общая ситуация, в которой началась пере­стройка советской психологии на основах марксизма. Она проходила в очень острой идейной борьбе, прежде всего в Институте психологии, которым руководил Г. И. Челпанов. Особую остроту она приобрела на I и II съездах по психоневрологии (1923 и 1924 гг. соответ­ственно). Итогом этого периода был выбор марксизма в качестве методологии психологической науки и рож­дение новой советской психологии, хотя конкретная на­учная работа психологии на этой основе только начина­лась. Это хорошо осознавали сами участники этой ра­боты, отмечая ограниченное значение сделанного. Так, С. F. Геллерштейн в 1933 г. писал: «Работа наша над Марксом почти не начата, и мы не сумели еще пол­ностью оценить непосредственное значение множества разбросанных в сочинениях Маркса положений, прямо или косвенно касающихся вопросов нашей специально-■сти»'¹². Многими отмечалась формальность в использо­вании категорий —«марксистская фразеология» вместо подлинного усвоения марксизма. Л. С. Выготский отме­чал «особенную трудность приложения марксизма к но­вым областям: нынешнее конкретное состояние этой теории; огромная ответственность в употреблении этого термина; политическая и идеологическая спекуляция на нем — все не позволяет хорошему вкусу сказать сейчас: •«марксистская психология»'¹³. Характерной была разоб­щенность разных школ. Особенно изолированное поло­жение занимала грузинская школа. Эта разобщенность расценивалась как препятствие к консолидации марк­систски ориентированных психологов против буржуаз­ных влияний на психологию, против всех и всяческих попыток механоматериалистической и идеалистической ревизии марксистско-ленинской теории и психологии. Как на пример такой разобщенности Ананьев указал на тот факт, что в Ленинграде неизвестно о реактологиче­ской дискуссии, которая прошла в Москве и явилась

¹² Геллерштейн С. Г. О психологии труда в работах К. Маркса// У/Сов. психотехника. 1933. Т. VI. № 1. С. 3.

» Выготский Л. С. Собр. соч.: В 6 т. Т. 1. М., I982. С. 433.

важным моментом борьбы за марксистское перевоору­жение психологии.

Важнейшими вехами на начальном этапе методоло­гической перестройки психологии явились программные выступления П. П. Блонского'¹⁴, К. Н. Корнилова¹⁵, Л. С. Выготского¹⁶, М. Я. Басова¹⁷, С. Л. Рубинштей­на¹⁸, С. Г. Геллерштейна¹⁹. В них выдвигались принци­пы методологической перестройки психологии. Начиная с 1923 г. в журнале «Под знаменем марксизма», в дру­гих теоретических журналах («Спутник коммуниста», «Большевик», «Вестник коммунистической академии») печатаются статьи, посвященные марксистскому обосно­ванию основных проблем психологии. С 1928 г. стал вы­ходить журнал «Психология, педология и психотехни­ка» (в трех сериях: Серия А. Психология; Серия Б. Педология; Серия В. Психофизиология труда и психо­техника), отв. ред. А. Б. Залкинд, К. Н. Корнилов, И. Н. Шпильрейн. В статье «От редакции», которой от­крывался первый номер журнала, подводились некото­рые итоги борьбы за марксизм в психологии, а коорди­нация сил марксистской психологии всего Союза выдви­галась в качестве задачи журнала. В ходе освоения марксизма происходила перестройка методологических основ психологии, складывались категории, методологи­ческие принципы и методы советской психологии — принцип единства сознания и деятельности, обществен­но-исторической обусловленности человеческого созна­ния и др. ,

Осуществление этой грандиозной работы, однако, происходило с большими издержками и ошибками, ис-

. ** Блонский П. П. Реформа науки. М., 1920; Очерк научной психологии. М., 1921. Здесь выдвинуто общее требование соединить психологию с марксизмом.

¹⁶ Современная психология и марксизм. Доклад на Первом Всероссийском съезде по психоневрологии; Диалектический метод в психологии. Доклад на II Всероссийском съезде по психоневро­логии. Именно доклад 1923 г. считается началом строительства со­ветской психологии на основах марксизма как преодоление идеа­лизма и механицизма в психологии.

¹⁶ Сознание как проблема психологии поведения. Психология и
марксизм/Под ред. К. Н. Корнилова. Л., 1925.

¹⁷ Общие основы педологии. М., 1931.

¹⁸ Проблемы психологии в трудах Карла Маркса//Сов. психо­
техника. 1934. Т. VII. № 1.

⁴* Геллерштейн С. Г. О психологии труда в работах К. Маркса// //Сов. психотехника. 1933. Т. VI. № 1.

_{. 308}

точником которых было идеологическое давление, ока­зываемое на науку сверху. Наметился и в дальнейшем усилился процесс противопоставления советских иссле­дований мировым. Утверждалось положение о принци­пиальных отличиях советской науки от буржуазной в от­ношении предмета, методов, в ее проблемах и даже кон­кретных методиках²⁰. Признавая и сегодня особенности и специфику развития науки в каждой стране, советские психологи активно преодолевают всяческие тенденции на изоляцию и конфронтацию по отношению к мировой психологической мысли как связанные с общей идеоло­гией эпохи и другими сторонами жизни и практики со­ветского общества 20—30-х гг.

Общим итогом раннего этапа, развития советской психологии было рождение новой — советской — психоло­гии, которую Л. С. Выготский отождествлял с научной. Начавшаяся в эти годы работа продолжается и сейчас, а вопросы, которые встали в то время, некоторые ошиб­ки и упущения, имевшие место в советской психологии в тот период, не преодолены и поныне, в частности фор­мализм в использовании трудов К. Маркса, Ф. Энгель­са, В. И. Ленина, разобщенность научных школ и др. В 20-е годы были сильны поведенческие концепции, ко­торые в целом не выходили за рамки естественнонаучно­го материализма и механистического направления в диа­лектическом материализме. В категориях поведения оп­ределяли предмет психологии П. П. Блонский и М. Я. Ба­сов. М Я. Басов (1892—1931), ученик и последователь А. Ф. Лазурского, боролся за построение психологии на основах диалектического материализма, против идеализ­ма Челпанова и механистического материализма Бехте­рева, против биологизации психики человека. Расцени­вая ситуацию в психологии как кризисную, Басов ука­зал на субъективизм и идеализм в трактовке психики как источник кризиса. Путем выхода психологии из кризиса, по Басову, может быть объективное познание, в котором теория.должна быть неразрывно связана с практикой: «...истинной лабораторией для изучения ребенка долж­на быть школа, детский сад или детский дом, а основ­ным работником в этой области должен быть педагог. Через педагогическую практику и в непосредственном

*

²⁰ См.: Психология./Под ред. В. М. Боровского и др. 1931. Т. IV. Вып. 3—4. С. 326.

₃₀₉

контакте с нею должны ставиться и разрешаться теоре­тические проблемы, касающиеся детства»²¹. Подвергнув критическому анализу существовавшие представления о предмете психологии и указав на их ограниченность в понимании объяснительных принципов в трактовке пси­хического, М. Я- Басов делает вывод о том, что предме­том психологии является поведение, а методом — наблю­дение²². «Активность, выявляющаяся во взаимоотноше­ниях человека со средой, процесс его поведения... состав­ляет истинный объект психологического изучения»²³. Единицей структуры поведения является акт, который представляет собой синтез стимула и реакции как своих «необходимых элементов и составных частей»²⁴. Поведе­ние состоит из системы актов и развивается из изолиро­ванных действий, когда активность организма еще не имеет в себе внутренней целостности и связности, ко все более внутренней целостности и связности, ко все бо­лее внутренней связи между отдельными звеньями цепи поведения. Ступени в развитии структуры поведения описываются в терминах старой психологии: низшие структуры поведения называются ассоциативно-детерми­нируемыми процессами, высшие — апперцептивно-детер-минируемыми. Тщательно анализировалась проблема роли среды в развитии личности и поведения. По Басо­ву, человек «в каждом своем проявлении отражает всю среду и всю многовековую культуру»²⁵. При этом сти­мул шире, чем непосредственная стимуляция, и включа­ет прошлый опыт; он не сводится к физическим явлени­ям: «атмосфера социальности почти всегда насквозь про­никает в действия ребенка, определяемые непосредствен­но теми или другими вещами»²⁶. Психологическое ис­следование должно понять изучаемый организм — жи­вотного или человека — «как деятеля в окружающей сре­де, т, е. как он живет, какую активность обнаруживает в борьбе за свое существование, как применяется эта ак­тивность при том или ином изменении условий среды и пр. ... Различного-рода деятельность организма в ок-

^{81 Басов М. Я. Избранные психологические произведения. М.,}

_{1975. С. 79.}

» Там же. С. 53. ²³ Там же. С. 55. " Там же. С. 56. ²⁵ Там же. С. 60. » Там же. С. 66.

ружающей среде, с помощью которой он устанавливает и выявляет свои взаимоотношения с нею, встает перед нами как предмет особого значения...:*²⁷.

Басов подвергает специальному анализу вопрос о специфике человека и в связи с этим останавливается на проблеме сознания. Качество сознательности рассмат­ривается как важнейшая особенность человеческой ак­тивности, без которой она лишена всякого смысла и зна­чения. Без сознания невозможна цель. Сознание делает подотчетными все формы внутренней активности. Крите­рием осознанности является возможность выражения со­ответствующего содержания в языке. В целях анализа человека как деятеля Басов обращается к специфически человеческой деятельности — труду в разнообразии всех его профессиональных различий. Деятельность, по Ба­сову, опосредуется «наукой», т. е. всем накопленным ис­торическим знанием о деятельности.

Главным предметом исследования Басова было раз­витие личности ребенка, детская психология. Вообще проблема развития рассматривается Басовым как проб­лема первоочередной важности в психологии. «Пробле­ма развития вместе с ... проблемами предмета и методо­логической составляет основание психологии»²⁸. Красной нитью через все труды Басова проходит борьба с био-логизацией в психологии. Так, применительно к пробле­ме возраста критикуется подход, в соответствии с кото­рым возраст рассматривается как обусловленный био­логическим развитием. Необходимо выявить специфиче­ские для психологического развития закономерности, и именно это составляет задачу психологического исследо­вания. По отношению к этому предмету Басов разрабо­тал метод наблюдения, который считал наиболее адек­ватным приемом психологического исследования: «...внешнее наблюдение есть единственный метод, кото­рый может быть применен ко всем формам развития психических функций»²⁹. Наблюдение в естественных условиях Басов понимал широко: оно не исключало в качестве своих компонентов и эксперимента и самона­блюдения. В разработанной Басовым методике наблю­дения придавалось большое значение культуре наблюде-

⁷¹ Басов М. Я. Избранные... С. 236. ²⁸ Там же. С. 246. " Там же. С. 56.

ния. Его итогом является характеристика ребенка, осно­ванная на материале, «охватывающем все формы актив­ности ребенка во всех видах его деятельности, или, на­оборот относящемся к отдельным ее сторонам»³⁰. Харак­теристика нацелена на понимание личности ребенка и имеет важное значение для педагогической практики.

Попытка Басова ввести в психологию понятие дея­тельности в связи с задачей перестройки предмета пси­хологии получила дальнейшее развитие в советской пси­хологии в последующем в трудах С. Л. Рубинштейна, А. Н. Леонтьева и др.

С идеями поведенческой психологии выступил в 20-х гг. П. П. Блонский (1884—1941), психолог, видный деятель народного образования, впоследствии автор крупных работ по психологии памяти и мышления и их развитии в детском возрасте³¹. Труды Блонского отли­чает высокая философская культура. В ранний период творчества он выступил с рядом больших философских исследований³². Через все произведения Блонского про­ходит мысль о значимости философии Маркса, Энгель­са, Ленина для психологии.

В 1920 г. в работе «Реформа науки», целью которой было искоренить «атавизмы мышления» в науке, в част­ности в психологии, он писал, что научная психология есть наука о поведении³³. В другой работе, написанной годом позже, он подчеркивал: «Мы должны создать пси­хологию без души, мы должны создать ее без «явлений» или «способностей» души и без сознания»³⁴. Критикуя интроспективную психологию за то, что она «начала свою работу с последних глав», т. е. с самого трудного, Блонский считает, что психология должна «систематиче­ски, добросовестно и внимательно следить за действия­ми наблюдаемого субъекта и теми особенностями окру­жающей обстановки и происходящих внутри субъекта процессов, которыми эти действия обусловливаются»³⁵.

³⁰ Басов М. Я. Избранные....С. 163. -

³¹ Блонский Я. Я. Развитие мышления ребенка. М., 1935; Па­
мять и мышление. М., 1935.

³² Блонский П. П. Философия Плотина. М., 1918; Современная
философия. Ч. 1—2. М., 1918—1922.

³³ Блонский П. П. Реформа науки. М., 1920.

³⁴ Блонский Я. Я. Очерк научной псих<?логии//Избранные пси­
хологические произведения. М., 1964. С. 41.

³⁵ Там же. С. 45.

Фиксируются движения (лица, конечностей, словесные реакции, движения внутренних органов, кровеносных со­судов, дыхания и т. п.), социальное положение субъек­та. «Мышление не представляет собой чего-либо осо­бенного. Оно — одна из разновидностей рефлексов... и состоит из особенно энергичных внутренних движе­ний— мускульно-сочленовых и речевых»³⁶. В трактовке мышления Блонский сочувственно приводит слова «аме­риканского психолога», не называя его имени, но в ко­тором легко узнается Уотсон: «Мы думаем мускулами». В другом месте Блонский говорит об изучении рефлек­сов, полагая, что в будущем возможно установить одно­значную связь между мозговой рефлекторной деятель­ностью и движениями. Идеи Блонского о поведении от­личаются механицизмом и близки бихевиоризму Уотсо-на. В последующий период своей деятельности Блонский отошел от этих поведенческих идей.

В разработке поведенческого направления в совет­ской психологии в 20-х гг. большое место принадлежит рефлексологии Бехтерева и реактологии Корнилова. По­скольку основные положения рефлексологии изложены ранее, остановимся на реактологии Корнилова.

К. Н. Корнилов (1879—1957) в борьбе против Челпа-нова и рефлексологии, опираясь на диалектический ма­териализм, выступил в 1921 г. с программой новой нау­ки — реактологии. Ее задачей было исследование пове­дения как совокупности реакций человека на биосоци­альные раздражители. Реакция есть акт биологического порядка как выявление функций организма во всей их совокупности, где есть и физиологическая сторона, и ее интроспективное выражение. Это единица поведения че­ловека. (Реакция понималась чрезвычайно широко как любое жизненное проявление, начиная от реакции про­стейших. Такое понимание реакции стирало различия между простейшими и более сложными формами пове­дения животных, и тем более человека.) В структуре реакции выделялись три компонента: сенсорный — раз­дражение органа, центральный — процесс в центральной нервной системе, моторный — двигательный импульс. Сенсорный и моторный компоненты могут быть в скры­той форме. Единством всех трех моментов объясняется то, что каждое восприятие и представление содержит в

^зв Блонский П. П. Очерк научной... С. 117—118.

себе моторный момент и потому переходит в непроиз­вольное движение; также объясняется и вся психика. В реакции выделялись три момента: временной — как показатель быстроты реакции (время реакции); дина­мический — интенсивности или силы реакции; мотор­ный— формы движения; выражается в величине прой­денного пути, в скорости движения. Соответственно ис­пользовались три метода ее изучения: хронометрический (психометрический), динамометрический и моторно-гра-фический. Динамометрический метод был разработан Корниловым. Им же был сконструирован специальный прибор — динамоскоп.

Все многообразие реакций составляло так называ­емую гамму реакций человека: натуральная, мускуль­ная, сенсорная, различения, выбора, узнавания, ассоциа­тивные реакции. Жизнь рассматривалась как совокуп­ность реакций, а каждая реакция — как взаимосвязь организма со средой. Реакция есть не что иное, как трансформация энергии и постоянное нарушение энерге­тического равновесия между индивидом и окружающей средой. Уже в неорганическом мире мы видим зарожде­ние активности в форме движения: в органическом мире разряды энергии наряду с движением влекут за собой и то, что мы называем одушевленностью, психикой, жизнью. Рождение, питание, приспособление, размноже­ние, смерть — то, что мы объединяем понятием жизни, все это в основе энергетические процессы, приобрета­ющие под влиянием особой структуры протоплазмы нервной системы свойства, называемые психическими. То, что субъективно мы воспринимаем как психические про­цессы, объективно является не чем иным, как особым проявлением все той же физической энергии — нервной.

Был сформулирован принцип однополюсной траты энергии. Распространение траты энергии является «од­нополюсным»: чем больше энергии идет на умственную работу, тем меньше энергии остается для двигательной реакции. Теоретическое значение полученных результа­тов аккумулировалось в следующем положении: есть од­на энергия — физическая. Ее трата может быть перифе­рической или центральной. На этом основании был сде­лан вывод об антитезе между интеллектом и волей. Ус­ложнение раздражителя до предела приводит к взрыв­ным реакциям — это аффекты. Вводилось понятие коэф­фициента работы: это величина, являющаяся продуктом

₃₁₄

отношения интенсивностей мускульной и сенсорной ре­акций. Чем больше коэффициент, тем с большим трудом осуществляется переход от одного вида реакции к дру­гому.

Трудовая деятельность рассматривалась как частный вид реакций. Есть гамма трудовых реакций и гамма трудовых профессий. Были сделаны выводы для психо­техники— отбора рабочих для той или иной профессии; утверждалось, что переход от умственного труда к фи­зической работе легче, чем от физической работы к ум­ственному труду: создать из интеллигента представите­ля физического труда легче, чем из рабочего — интелли­гентного человека³⁷. Подчеркивалось педагогическое значение реактологии.

Принцип однополюсной траты энергии справедливо расценивался как «сконцентрированное выражение ме­ханистической теории равновесия в психологии»³⁸. В реактологии Корнилову не удалось осуществить зада­чу перестройки психологии на основах диалектического материализма. Это направление отличали крайний ме­ханицизм, натурализм и биологизаторский подход к по­ниманию поведения человека, его психики. В 1931 г. в Москве в Государственном институте педагогической психологии и педологии (теперь НИИ общей и педагоги­ческой психологии АПН СССР) состоялась дискуссия по реактологической психологии. В итоговом документе («Резолюции») давалась оценка ситуации в психологии, причем эта оценка получила характерную для науки тех лет политическую окраеку. Так, отмечалось, что борьба на научном фронте является отражением клас­совой борьбы в стране. Ставилась задача разгрома и уничтожения «остатков буржуазно-идеалистических тео­рий, являющихся прямым отражением сопротивления контрреволюционных элементов страны социалистиче­скому строительству»³⁹. Говорилось, что главной опас­ностью в психологии в данный период являются механи­стические теории, которые «протаскивались как якобы подлинно диалектико-материалистические». Реактологи­ческая психология оценивалась здесь как антимарксист-

³⁷ При этом под интеллигентным понимался человек умствен­ного труда.

за Итоги дискуссии по реактологической психологии/Психоло­гия. 1931. Т. IV. Вып. 1. С. 5.

³⁹ Таи же. С. 2.

екая эклектическая концепция, имеющая «свои корни в буржуазной философии и социологии», она «некритиче­ски и без переработки перенесла к нам чуждые стране строящегося социализма буржуазные учения, их методы и методики...»⁴⁰, была связана с «меньшевиствующим идеализмом деборинской группы» и т. д. В заслугу ре­актологии ставилась борьба, которую она вела с «реак­ционно-идеалистической психологией Лопатина, Челпа-нова и т. п., с одной стороны, и сенчмениадством и реф­лексологией, с другой». Реактология критиковалась за отрыв теории от практики, что выразилось в ряде «не­верных и порой вредных для практики социалистическо­го строительства положений»⁴¹ (имелся в виду прежде всего закон однополюсной траты энергии).

В целом поведенческие направления в советской пси­хологии 20-х гг. в их различных вариантах не справи­лись с задачей, которую они ставили перед собой — со­здание марксистско-ленинской психологии.

Задача преодоления механицизма и биологизма в со­ветской психологии постепенно осознавалась как «мето­дологическое— а затем и экспериментально-методиче­ское марксистско-ленинское перевооружение психоло­гии»⁴². Ее решение требовало новых теоретических кон­цепций. Их создание было подготовлено анализом зару­бежной психологии, направленным на выявление ее об­щих основ. Общее основание зарубежной психологии во всем многообразии ее направлений и школ впервые в советской психологии выявил Д. Н. Узнадзе (1886— 1950), создатель в Грузии одного из центров советской психологической науки, основатель грузинской школы в психологии — психологии установки.

Он был одним из основателей Тбилисского университета (1918) и создателем в нем кафедры и отделения психологии, лаборатории экспериментальной психологии. По его инициативе создано Обще­ство психологов в Грузии (1927) — первое психологическое обще­ство в Советском Союзе, и основан Институт психологии в системе Грузинской академии наук (1943). Узнадзе — автор первых уни­верситетских учебников и систематических курсов⁴³. Вместе с дру­гими психологическими центрами, которые создавались в нашей стране с первых лет Советской власти в Москве, Ленинграде, на

^{40 Итоги дискуссии... С. 5.}

⁴¹ _{Там же.}

⁴¹ Ананьев Б. Г. О некоторых вопросах марксистско-ленинской реконструкции психологии//Психология. 1931. Т. IV. Вып. 3—4.

С. 343. 316

Украине к в других регионах, психологи Грузии под руководством Узнадзе, опираясь на достижения всей предшествующей мировой психологической и философской мысли, создавали психологическую науку ва основах марксизма-ленинизма.

В разных концепциях зарубежной психологии — ин-троспекционизме, Вюрцбургской школе, бихевиоризме, психоанализе, персонализме В. Штерна, гештальтпсихо-логии и др. Узнадзе увидел одно общее основание, ко­торое обозначил термином «постулат непосредственно­сти»; называя его «догматической предпосылкой тради­ционной психологии»⁴⁴. Так, анализируя концепции ас-социанизма, В. Вундта, гештальттеории, Д. Н. Узнадзе раскрывает как общую их особенность объяснение пси­хики как совокупности связанных между собой явлений и отличающихся только точками зрения на понимание механизмов этих связей — соответственно ассоциации, психической причинности, определяющей роли сложных целостных переживаний. Во всех этих теориях сохраня­ется принцип непосредственности в объяснении психиче­ских явлений. Другое направление современной психо­логии, которое «допускает возможность взаимодействия между явлениями физическими и психическими», также остается на позициях точки зрения непосредственности, так как считает «будто объективная действительность непосредственно и сразу влияет на сознательную психи­ку и в этой непосредственной связи определяет ее дея­тельность» ⁴⁵.

Истоки этой «догматической предпосылки» Д. Н. Уз­надзе видит в ложной ориентации психологии на естест­вознание, которое базируется на признании факта непо­средственной связи между физическими явлениями. Ана­логию с этим принципом Д. Н. Узнадзе усматривает и в «принципе замкнутой каузальности» В. Вундта, кото­рую критикует как ненаучную и непродуктивную попыт­ку, и в объяснениях гештальтпсихологии, в бихевиориз­ме. Узнадзе раскрывает глубокие последствия, к вто­рым приводит психологию опора на постулат непосред­ственности. Это идеализм и механицизм, выразившиеся

⁴³ Экспериментальная педагогика (1912); Основы эксперимен­
тальной психологии (1925); Общая психология (1940); Психология
ребенка (1947); и др.

⁴⁴ Узнадзе Д. Я. Психологические исследования. М., 1966.
С. 158.

⁴⁵ _{Там же.}

в игнорировании субъекта деятельности и личности как конкретной целостности, вследствие чего поведение пред­ставляется как «взаимодействие с действительностью отдельных психических и моторных процессов, первично-определенных непосредственным взаимодействием... мо­торных или психических процессов и их стимулов или раздражителей, и, следовательно, для его понимания, по­мимо учета этих двух моментов, не требуется ничего другого»⁴⁶. Это обращение к зарубежной психологии и ее глубокая критика были вызваны, по-видимому, об­стоятельствами научной биографии Узнадзе, на что обратил внимание Р. Т. Сакварелидзе⁴⁷.

Этот анализ зарубежной психологии оказался со­звучным ее анализам в трудах Л. С. Выготского (преж­де всего в его работе «Исторический смысл психологи­ческого кризиса»), С. Л. Рубинштейна и разделялся со­ветской психологией в целом. А. Н. Леонтьев неодно­кратно использовал термин «постулат непосредственно­сти», введенный Узнадзе, и так же, как он, видел зада­чу психологии в преодолении этого постулата. Критика постулата непосредственности входит важной составной частью в работу по созданию методологических основ собственной психологической концепции Д. Н. Узнадзе. Из нее вытекает задача преодоления данного постула­та. Ответом на эту задачу явилась теория установки. Теория установки, по собственной оценке Узнадзе, явля­ется попыткой объяснить активность живого организма как целого, его взаимоотношения с действительностью с помощью введения особого внутреннего образования» обозначенного понятием «установка». Установка возни­кает при наличии одновременно двух условий: потреб­ности, актуально действующей в данный момент, и объ­ективной ситуации удовлетворения этой потребности. Таким образом, в ее формировании учитываются внут­ренние и внешние факторы.

В настоящее время в исследованиях грузинской школы отме­чается наряду с потребностью и ситуацией влияние третьего фак­тора — психофизиологических условий⁴⁸.

⁴⁶ Узнадзе Д. Я. Психологические... С. 328—329.

⁴⁷ См.: Изучение традиций и научных школ в истории советской
психологии/Под ред. А. Н. Ждан. М., 1988.

⁴⁹ Д. Н. Узнадзе — классик советской психологии/Под ред. В. Л. Какабадзе и др. Тбилиси, 1986. С. 112—113.

₃₁₈

Установка представляет собой первичное целостное недифференцированное состояние, которое предшеству­ет сознательной психической деятельности и лежит в основе поведения. «Отдельные акты поведения, вся пси­хическая деятельность представляют собой явления вто­ричного происхождения»⁴⁹.

Был разработан метод экспериментального исследо­вания установки, изучены виды установок, процесс их -формирования, описаны их свойства. С позиции уста­новки даны характеристики психических процессов, про­изведена оригинальная классификация форм поведения и деятельности человека, выявлены иерархические уров­ни психической активности — индивида, субъекта, лич­ности. В отличие от установки в зарубежной психологии, ав которой этот феномен выступает в качестве частного психологического образования, Узнадзе придает поня­тию установки статус общепсихологической категории, ■а теория этого феномена превращается в общепсихоло­гическую теорию установки и распространяется на изу­чение патопсихологических явлений, находит применение в педагогике, на ее основе разрабатывается система ме­тодов психотерапии — сеттерапия. Установка описыва­лась как то опосредствующее образование между влия­нием среды и психическими процессами, которое объяс­няет поведение человека, его эмоциональные и волевые процессы, т. е. выступает детерминантой любой активно­сти организма. Так, мышление (а также творческая •фантазия, труд и др.) возникает в ситуации затруднения актов поведения, вызванных определенной установкой, когда усложнение ситуации вызывает необходимость сде­лать специальным объектом исследования это затруд­нение, «Этот специфический акт, обращающий включен­ный в цепь деятельности человека предмет или явление в специальный самостоятельный объект его наблюдения, •можно было назвать актом объективации»⁵⁰. Выделение •объективации приводит Узнадзе к выводу о существо­вании двух уровней психической жизни — уровня уста­новки, свойственного для всякого живого существа (и лишь в частности для человека), и уровня объектива­ции, который представляет собой «специальное достоя­ние лишь для человека как существа мыслящего, строя-

** Узнадзе Д. И. Психологические... С. 253. *° Там же. С. 255.

₃₁₉

щего основы культурной жизни как творца культурных ценностей»⁵¹.

Психология установки остро поставила проблему ак­тивного субъекта в психологии в противоположность ме­ханицизму и идеализму всей предшествующей психоло­гии. Она включала анализ поведения и деятельности с позиции установки: «...не подлежит сомнению, что для изучения подлинного предмета психологии — психиче­ской жизни— понятие (поведение) имеет совершенно ис­ключительное значение...»⁵².

Направленность на выявление внутренней детермина­ции активности составляет сущность и пафос подхода Д. Н. Узнадзе, нацеленного на преодоление постулата непосредственности в психологии. Поскольку установка (и потребность) находятся в «пространстве субъекта» и* следовательно, являются внутренними образованиями, остается неясной роль поведения и деятельности в пси­хологии.

Другое направление исследований по преодолению постулата непосредственности связано с введением в психологию деятельности как центрального образова­ния. Его начало хронологически и идейно восходит к Л. С. Выготскому (1896—1934). Один из основополож­ников советской психологии, Выготский внес огромный вклад в разработку ее методологических основ; он со­здал культурно-историческую концепцию в психологии, которая получила дальнейшее развитие в общепсихоло­гической теории деятельности, разработанной А. Н. Ле­онтьевым, А. Р. Лурией, П. Я. Гальпериным, Д. Б. Эль-кониным и др. «Трактовка Л. С. Выготским опосредст­вованной структуры человеческих психологических про­цессов и психического «ах человеческой деятельности послужила краеугольным камнем, основой для всей разрабатывавшейся им научно-психологической тео­рии — теории общественно-исторического («культурно­го» — в противоположность «натурному», естественному) развития психики человека»,— писал А. Н. Леонтьев в своем некрологе Л. С. Выготского⁵³. Здесь А. Н. Ле­онтьев назвал как основную идею творчества Л, С. Вы-

⁵¹ _{Узнадзе Д. Я. Психологические... С. 256.}

_*^а _{Там же. С. 328.}

" Леонтьев А. Н. О Льве Семеновиче Выготском//Леонть-ев А. Н. Избранные психологические произведения: В 2 т. М., 198& Т. 1. С. 19.

₃₂₀

готского положение об общественно-исторической при­роде человеческой психики, человеческого сознания в противоположность натурализму в его различных фор­мах. Выготский ввел понятие о высших психических функциях (мышление в понятиях, разумная речь, логи­ческая память, произвольное внимание и т. п.) как спе­цифически человеческой форме психики и разработал учение о развитии высших психических функций. Пер­вым изложением этого учения явилась статья «Пробле­ма культурного развития ребенка»⁵⁴. Все последующие годы вплоть до смерти (1934) связаны с систематической экспериментальной и теоретической разработкой основ­ной идеи. Под руководством Л. С. Выготского из не­большой группы его учеников и соратников (А. Р. Лу-рия, А. Н. Леонтьев, вскоре к ним присоединились А. В. Запорожец, Л. И. Божович, Н. Г. Морозова, Л. С. Славина, Р. Е. Левина) в Институте психологии сложилась школа, превратившаяся в одну из самых больших и влиятельных школ в советской психологии. Чрезвычайно широк диапазон исследований Выгот­ского: детская психология, общая психология, дефек­тология, психология искусства, методология и история психологии и др. Все они объединены общим теоретиче­ским подходом и одной проблемой — проблемой генези­са, структуры и функций человеческой психики.

_X

Рис. 18. Связь между А и В при на- У\

^{туральном запоминании устанавливается / \}

^{прямо; при мнемотехническом — при / \}

_{помощи вспомогательного элемента X, / \}

_{так что вместо связи А—В устанавли- / \}

_{ваются две: АХ и Вл . / \ а}

А £ И

Уже в статье 1928 г. содержится идея опосредство­вания как отличительная особенность высших психиче­ских функций: в ней впервые схематично представлена структура высших психических функций (на примере операции памяти; рис. 18).

⁵⁴ Выготский Л. С. Проблема культурного развития ребенка/^ //Педология; 1928. №1.

«Включение в какой-либо процесс поведения знака «перестраивает весь строй психологических операций по­добно включению орудия в трудовую операцию. Именно -структура, объединяющая отдельные процессы в состав культурного приема поведения, превращает этот прием в психологическую функцию, выполняющую эту задачу ало отношению к поведению в целом»⁵⁵,— писал Л. С. Вы­готский в этой статье.

Вопрос о генезисе высших психических функций был главным в теории Выготского. Выготский сформулиро­вал законы развития высших психических функций. «Первый из этих законов заключается в том, что само возникновение опосредствованной структуры психических процессов человека есть продукт его деятельности как общественного человека. Первоначально социальная и внешне опосредствованная, она лишь в дальнейшем пре­вращается в индивидуально-психологическую и внутрен­нюю, сохраняя в принципе единую структуру»⁵⁶,— писал А. Н. Леонтьев в некрологе. Опираясь на марксистское лучение об общественно-исторической природе человече­ского сознания и в противоположность механистическим 'Представлениям о высших психических процессах чело­века как тождественных с элементарными чисто ассоци­ативными процессами (например, Э. Торндайк) и идеа­листическим концепциям о врастании в культуру, видев­шим в высших психических функциях лишь изменение •содержания (Э. Шпрангер, В. Дильтей), Выготский пока­зал, что в процессе культурного развития складываются новые высшие исторически возникающие формы и спо­собы деятельности — высшие психические функции. Это положение о социальном генезисе психических функций человека получило название закона развития высших психических функций. «Каждая высшая психическая функция появляется в процессе развития поведения дважды: сначала как функция коллективного поведения, *как форма сотрудничества или взаимодействия, как сред­ство социального приспособления, т. е. как категория интерпсихическая, а затем вторично как способ индиви­дуального поведения ребенка, как средство личного при­способления, как внутренний процесс поведения, т. е. как категория интрапсихологическая»⁵⁷. Например, ло-

⁵⁵ Выготский Л. С. Проблема... С. 61.

^5в Леонтьев А. Я. О Льве Семеновиче... С. 19.

w Выготский Л. С. Собр. соч.: В 6 т. Т. 5. М.₍ 1984. С. 197.

гическое размышление возникает не раньше, чем в дет-ском коллективе возникает спор; волевые процессы так­же развиваются из подчинения правилам поведения^ коллектива, например, в игре; речь из внешней как. средства сообщения превращается во внутреннюю как. средство мышления. Исторически возникновение высших психических функций как новых форм человеческого мышления и поведения связано с развитием трудовой деятельности. Высшие психические функции — продукт не биологической эволюции. Они имеют социальную ис­торию. «Только в процессе коллективной общественной жизни выработались и развились все характерные для человека высшие формы интеллектуальной деятельно­сти»⁵⁸. Положение о родстве труда и высших интеллек­туальных функций привело к выводу о «психологических орудиях», в качестве которых выступают язык, число» письмо и т. п., созданные человеком, в этом смысле ис­кусственные, социальные, а не индивидуальные по своей природе. Психологические орудия отличаются от ору­дий труда: если последние направлены на овладение процессами природы, то психологические орудия высту­пают средством воздействия на самого себя и в силу этого делают психические процессы произвольными и со­знательными. По содержанию психологические орудия суть знаки, имеющие значение. Основным знаком явля­ется речь, слово. Так наметилась линия исследований» связанная с изучением роли языка в психическом раз­витии ребенка. Исследование значений показало, что у ребенка на разных стадиях развития за словом стоят разные значения. Отсюда начались исследования разви­тия значения слова в детском возрасте. Значение слова понималось как обобщение, это клеточка развития со­знания. В исследованиях научных и житейских понятий» образования понятий установлены стадии развития обоб­щений: от синкретического образа к комплексам (в их различных вариантах) и от них к понятиям и соответ­ственно к мышлению в понятиях, которые Л. С. Выгот­ский отождествлял со значениями. Исследование факта развития значения слова привело Выготского к пробле­ме системного и смыслового строения сознания. Было показано, что «в зависимости от того, какой степени до­стиг ребенок в развитии значения слов, находятся все

^{» Выготский Л. С. Собр. ... Т. 5. С. 197.}

₃₂₃

основные системы его психических функций»⁵⁹. В отли­чие от психологии, которая изучала возрастные измене­ния функций, взятых изолированно и отдельно друг от друга, Выготский развил теорию системного и смысло­вого строения сознания («Лекции по общей педологии. Мышление и речь»). Согласно этой теории «изменение функционального строения сознания составляет главное и центральное содержание всего процесса психического развития»⁶⁰.

В общем картина возрастного развития сознания ри­совалась как изменение структуры сознания с последо­вательным доминированием разных сфер. «История раз­вития умственного ребенка учит нас, что за первой ста­дией развития сознания в младенческом возрасте, ха­рактеризующейся недифференцированностью отдельных функций, следуют две другие—раннее детство и до­школьный возраст, из которых в первой дифференциру­ется и проделывает основной путь развития восприятие, доминирующее в системе межфункциональных отноше­ний в данном возрасте и определяющее как централь­ную доминирующую функцию деятельность и развитие всего остального сознания, а во второй стадии такой до­минирующей функцией является выдвигающаяся на пе­редний план развития память»⁶¹. Начиная с подростко­вого возраста доминирующей функцией становится мыш­ление. Основным механизмом развития высших психи­ческих функций в онтогенезе является интериоризация. Л. С. Выготский указывает на П. Жанэ, который разви­вал сходные идеи. Высшие психические функции проис­ходят извне, они «строятся первоначально как внешние формы поведения и опираются на внешний знак»⁶². Вы­готский различает элементарные — низшие — процессы, он называет их естественными психологическими функ­циями⁶³, иногда психофизиологическими функциями⁶⁴ и высшими психическими функциями. Развитие низших психических функций в детском возрасте не наблюдает­ся, их наличие характерно для примитива, т. е. для че­ловека, который не проделал культурного развития, не

⁸⁹ Выготский Л. С. Собр. ... Т. 2. С. 415.

^в0 Там же.

« Там же. С. 217.

⁶² Там же. Т. 6. С. 71.

^м Там же. Т. 5. С. 26.

•* Там же. Т. 4. С, 47.

овладел культурно-психологическими орудиями, создан­ными в процессе исторического развития. Примитивность сводится к неумению пользоваться орудиями и к естест­венным формам проявления психологических функций. В статье 1928 г. на примере запоминания Л. С. Выгот­ский описал четыре стадии развития отдельной психи­ческой функции: 1) стадия примитивного поведения: за­поминание происходит естественным способом; 2) ста­дия наивной психологии: дается средство, которое ис­пользуется несовершенно; 3) стадия внешне опосредст­вованных актов: ребенок правильно пользуется внешним средством для выполнения той или иной операции; 4) внешняя деятельность при помощи знака переходит во внутреннюю, внешний знак вращивается и становит­ся внутренним, акт становится внутренне опосредство­ванным. Переход от интерпсихической к интрапсихиче-ской функции происходит в сотрудничестве с другими детьми и в общении ребенка со взрослым. Выготский подчеркивал важную роль отношений между личностью ребенка и окружающей его социальной средой на каж­дой возрастной ступени. Эти отношения меняются от возраста к возрасту и составляют «совершенно своеоб­разное, специфическое для данного возраста, исключи­тельное, единственное и неповторимое отношение между ребенком и окружающей его действительностью, прежде всего социальной. Это отношение мы назовем социальной ситуацией развития в данном возрасте»⁶⁵. Из исследо­ваний психического развития ребенка возник новый подход к изучению отношения между развитием и обу­чением.

Поскольку высшие психические функции имеют сво­им источником сотрудничество и обучение, постольку был сделан вывод о ведущей роли обучения в психиче­ском развитии. Это означало, что обучение идет впереди развития. Область доступного ребенку в сотрудничестве получила название зоны ближайшего развития, область выполняемого самостоятельно — область актуального развития. «Зона ближайшего развития имеет более не­посредственное значение для динамики интеллектуаль­ного развития и успешности обучения, чем актуальный уровень их развития»⁶⁶.

⁸⁵ Леонтьев А. Н. О Льве Семеновиче... Т. 4. С. 258. * Выготский Л. С. Собр. ... Т. 2. С. 247.

₃₂₅

По мысли Выготского, эти исследования должны быть положены в основу педагогической практики. «Пе­дагогика должна ориентироваться не на вчерашний, а на завтрашний день детского развития»⁶⁷,— писал Л. С. Выготский (курсив Выготского.— А. Ж.)*

Некоторое развитие получило исследование историче­ского формирования психических процессов⁶⁸.

Исследование нового предмета — развития высших психических функций—потребовало разработки нового метода, так как, согласно Л. С. Выготскому, «методика должна соответствовать природе изучаемого объекта»⁶⁹. Выготский называл свой метод или экспериментально-генетическим⁷⁰, или каузально-генетическим⁷¹. Конкрет­ным выражением этого метода была методика двойной стимуляции, с помощью которой проводились экспери­ментальные исследования памяти, внимания и др. Кли­нически-психологический анализ аномалий психического развития Выготский рассматривал в их значении для понимания генезиса психики человека, роли обучения в процессе психического развития. Он называл изучение развития и воспитания умственно отсталого, глухонемо­го., психопатического ребенка «экспериментами, постав­ленными самой природой»⁷². Поэтому труды Л. С. Вы­готского по дефектологии (Собр. соч. Т. 5) составляют неотъемлемую часть его общепсихологической теории.

Принципиальный смысл метода Л. С. Выготского за-ключается в том, что он показал, что единственно адек­ватным исследованию проблемы развития, т. е. иссле­дованию'того нового, что возникает в психике человека, может быть только способ искусственного восстановле­ния генезиса и развития исследуемого процесса. Этот метод положил начало принципиально новой методоло­гии психологического исследования, получившей в по­следующем значительное развитие в советской психоло­гии (П. Я. Гальперин, Д. Б. Эльконин, В. В. Давыдов и др.).

⁶⁷ _{Выготский Л. С. Собр. ,., Т. 2. С. 251.}

⁶⁸ См.: Лурия А, Р. Об историческом развитии познавательных
процессов. М, 1974.

*» Выготский Л. С. Проблема высших интеллектуальных функ­ций в системе психотехнического исследования//Психотехника и пси­хофизиология труда. 1930. Т. III. № 5. С. 383.

^{70 Выготский Л. С. Собр. ... Т. 6. С. 76; Т. 3. С. 95.}

⁷_{* Там же. Т. 2. С. 19.}

» Там же. Т. 5. С. 189.

₃₂₆

Во всех исследованиях Л. С. Выготского общение ре­бенка со взрослым выступает в качестве важнейшего ус­ловия психического развития. Поскольку общение про­исходит при помощи слова, постольку в объяснении раз­вития высших психических функций и личности в целом центральным условием их возникновения и развития становится речь. Здесь наметились трудности» связанные с ограниченным пониманием источников психического развития. Эти трудности задали новые перспективы ре­шения введенной Выготским проблемы развития специ­фически человеческих высших психических функций. С. Л. Рубинштейн и А. Н. Леонтьев выступили с идеей предметной осмысленности деятельного как того, от че­го зависит психическое развитие ребенка. При этом роль общения не отрицалась, но соединялась с собственной деятельностью.

Так, исходя от Выготского, в советской психологии «ачало разрабатываться учение о деятельности.

Развитие психологической системы Л. С. Выготского стало делом жизни выдающегося психолога А. Р. Лу-рии (1903—1977), как он сам писал в автобиографиче­ской книге «Этапы пройденного пути»⁷³. Работая в раз­личных областях психологии — общей, детской, психо­физиологии, а также дефектологии, нейропсихологии, психолингвистике, Лурия развил дальше теоретические положения Выготского. Его исследования входят состав­ной частью в школу, которая сейчас называется школой Выготского, Лурии, Леонтьева⁷⁴. В то же время А. Р. Лурия является создателем советской школы ней­ропсихологии.

В начале 30-х гг. Лурией было проведено экспери­ментальное исследование роли культурных факторов в развитии высших психических функций. Исследование проводилось на материале познавательных процессов⁷⁵ в Узбекистане, Испытуемыми были люди, принадлежа­щие к слоям населения, не охваченным образованием, неграмотные, жившие в условиях натурального хозяйст­ва. Было обнаружено, что изменения практических

^{73 Лурия А. Р. Этапы пройденного пути. М., 1982.}

⁷⁴ А. Р. Лурия и современная психология/Под ред. Е. Д. Хом-

_{ской. М., 1982. С. 29.}

⁷⁵ Лурия А. Р. Об историческом развитии познавательных про­
цессов. М., 1974.

₃₂₇₁

форм деятельности, в особенности перестройка деятель­ности, основанная на формальном образовании и соци­альном опыте, вызывали качественные изменения в-процессах мышления. Это исследование показало реаль­ную возможность исторической психологии, одной из наи­более трудно поддающихся экспериментальному иссле­дованию областей психологической науки.

С целью изучения взаимоотношения биологических и культурных факторов в развитии высших психических функций было предпринято изучение однояйцевых и раз­нояйцевых близнецов⁷⁶. Были найдены методические приемы для выявления степени участия естественных и культурных факторов в решении экспериментальных задач.

Проблема регулирующей роли речи и речевого опо­средствования в развитии произвольных психических процессов была, по признанию А. Р. Лурии, централь­ной в его работе. Началом ее разработки явились иссле­дования с использованием «сопряженной моторной ме­тодики». Клинические исследования близнецов также дали большой материал о роли речи в формировании высших психических процессов у детей. Изучалось влия­ние речи на организацию поведения у нормальных детей раннего возраста и детей, страдающих разными фор­мами умственной отсталости.

Еще Выготский считал, что одним из направлений исследований высших психических функций должно стать изучение их мозговой организации. Выготский пришел к следующим выводам: 1) «функция организо­вана и построена как интегративная деятельность, в ос­нове которой лежат сложно дифференцированные иерар­хически объединенные динамически межцентральные от­ношения»⁷⁷; 2) при расстройствах развития, вызванных каким-либо церебральным дефектом, при прочих рав­ных условиях больше страдает в функциональном отно­шении ближайший высший по отношению к пораженно­му центр и относительно меньше страдает ближайший низший по отношению к нему центр; при распаде на­блюдается обратная зависимость: при поражении како­го-либо центра при прочих равных условиях больше

^7в Лурия А. Р., Юдович Ф. И. Речь и развитие психической деятельности ребенка. М., 1956.

^{77 Выготский Л. С. Собр. ... Т. 1. С. 171.}

₃₂₈

страдает ближайший к пораженному участку низший, зависящий от него центр и относительно меньше страда­ет ближайший высший по отношению к пораженному центр, от которого он сам находится в функциональной зависимости...»⁷⁸; 3) сравнительное изучение развития и распада является «одним из плодотворнейших методов в исследовании проблем локализации»⁷⁹. Начатые Л. С. Выготским исследования были продолжены А. Р. Лурией. Особенно важный материал для такого изучения открывает область исследований локальных поражений мозга. Разработка этой области составила главное содержание научной деятельности Лурии начи­ная с 30-х гг., но особенно интенсивно с начала Вели­кой Отечественной войны. Эти исследования вылились в теорию системной динамической локализации высших психических функций⁸⁰ и составили содержание новой области психологической науки — нейропсихологии, ос­новоположником которой в СССР был А. Р. Лурия⁸¹. Нейропсихологические исследования А. Р. Лурии вклю­чали изучение роли лобных долей, подкорковых и дру­гих мозговых структур в организации психических про­цессов, изучение нарушений отдельных психических функций — памяти, речи, интеллектуальных процессов, произвольных движений и действий при локальных по­ражениях мозга и их восстановление. Большое место в творчестве Лурии занимали вопросы нейролингвистики, разрабатываемые им в неразрывной связи с проблема­ми афазиологии⁸². В этих исследованиях широко пред­ставлены междисциплинарные связи психологии с дру­гими науками — лингвистикой, физиологией и анатомией мозга, а также с клинической практикой.

Замечательный педагог, А. Р. Лурия явился одним из организаторов психологической науки в Московском университете. Многие его работы выросли из курсов лек-

⁷⁸ Выготский Л. С. Собр. ... Т. 1. С. 173.

⁷⁹ _{Там же. С. 173.}

⁸⁰ Лурия А. Р. Травматическая афазия. М., 1947; Высшие кор­
ковые функции человека и их нарушения при локальных поражениях
мозга. М., 1962; Мозг человека и психические процессы. Т. I. M.,
1963; Т. II. М„ 1970.

⁸¹ Лурия А. Р. Основы нейропсихологии. М., 1973.

⁸² Лурия А. Р. Основные проблемы нейролингвистики. М, 1975;
Язык и сознание. M._f 1979.

ций, читаемых для студентов. Он также является авто­ром популярных книг по психологии⁸³.

Одним из выдающихся теоретиков советской психо­логии был С. Л. Рубинштейн (1889—1960). Он разра­батывал философские проблемы психологии, сформули­ровал важнейшие методологические принципы психоло­гии. Один из них—принцип единства сознания и дея­тельности— составил основу деятельностного подхода в психологии. Философская направленность творчества С. Л. Рубинштейна, его пристальный интерес к зару­бежной психологии объясняются, по-видимому, не в последнюю очередь обстоятельствами личной биографии ученого: он получил философское образование в Герма­нии, учился в Марбургском университете, защитил там в 1913 г. докторскую диссертацию, посвященную критическому анализу гегелевской философии. В даль­нейшем критический анализ немецкой классической фи­лософии был продолжен в статье «Принцип творческой самодеятельности (К философским основам современной педагогики)» (1922). Здесь же С. Л. Рубинштейн ука­зывает на роль деятельности, в которой субъект не толь­ко обнаруживается и проявляется, но в ней созидается и определяется. Этапной как в творчестве Рубинштейна,. так и для советской психологии в целом стала статья «Проблемы психологии в трудах Карла Маркса» (1934). Это выступление вместе с книгой «Основы психологии» (1935) и «Основами общей психологии» (1946) явились практической реализацией замысла построения маркси­стской психологии в СССР. В статье Рубинштейн под­верг глубокому анализу кризис, переживаемый зарубеж­ной психологией, выступил с требованием радикальной перестройки понимания сознания и деятельности чело­века на основе трудов Маркса. Раскрывается марксист­ская концепция человеческой деятельности, сознания и личности и утверждается принцип единства сознания и деятельности. «Психика не субъективно, не только для познания представляется опосредствованной; она может быть познана опосредствованно через деятельность че­ловека и продукты этой деятельности, потому что она а бытии своем объективно опосредствована ими... Психи­ка, сознание могут стать предметом психологии — содер-

⁸³ Лурия А. Р. Маленькая книжка о большой памяти. М., 1968; Этапы пройденного пути. М, 1982.

₃₃₀

экательной и реальной. Объективность в психологии до­стигается не выключением психики, а принципиальным преобразованием концепции человеческого сознания и концепции человеческой деятельности»⁸⁴. В «Основах психологии» (1935) Рубинштейн продолжил анализ и окончательно сформулировал принцип единства созна­ния и деятельности. «Психология изучает психику через посредство деятельности и тем самым психологические особенности деятельности»⁸⁵. Включив деятельность в сферу психологического изучения, Рубинштейн в то же время указывал, что это «не значит, что поведение, дея­тельность человека в целом является предметом психо­логии. Деятельность человека — сложное явление. Раз­личные стороны ее изучаются разными науками... психо­логия изучает психическую сторону деятельности»⁸⁶. По Рубинштейну, «специфически психологическая пробле­матика самой деятельности как таковой и действия как -«единицы» деятельности связана прежде всего с вопро­сом о целях и мотивах человеческой деятельности, о ее внутреннем смысловом содержании и его строении»⁸⁷. Рубинштейн наметил общую структуру деятельности, в дальнейшем детально разработанную А. Н. Леонтьевым. По Рубинштейну, в зависимости от характера моти­вации различаются деятельность и поведение: преобла­дание в деятельности отношения человека к другим лю­дям превращает ее в поведение. «Самым существенным в нем является общественное, идеологическое моральное содержание. Единицей поведения является поступок, как единицей деятельности—действие. Поступком в подлинном смысле слова является не всякое действие, а лишь такое, в котором ведущее значение имеет созна­тельное отношение человека к другим людям, к общему, к нормам общественной морали...»⁸⁸. Рубинштейн выде­лял в качестве основных следующие виды деятельно­сти: труд, игра, учение. Он дал их психологический анализ: описал специфическую для каждого из этих ви-

^{*4 Рубинштейн С. Л. Проблемы общей психологии. М., 1973.}

_{С 28.}

^{85 Рубинштейн С. Л. Основы психологии. М., 1935.}

⁸⁸ Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. М., 1946, С 535.

⁸⁷ _{Там же. С. 536.}

⁸⁸ Там же.

₃₃₁

дов мотивацию, раскрыл их природу и связь с развити­ем личности.

Так в сферу психологического изучения была вклю­чена деятельность. Этим был сделан реальный шаг на пути преодоления постулата непосредственности, на­мечены основы объективного .познания психики. «Пси­хологическое познание — это опосредованное познание психического через раскрытие его существенных объек­тивных связей и опосредовании»**. Ограничив задачу психологии изучением лишь мотивационнои стороны деятельности, Рубинштейн не сделал деятельность и изу­чение конкретного формирования сознания в деятельно­сти предметом собственных исследований. В 50-х годах Рубинштейн сформулировал принцип детерминизма и раскрыл его на материале экспериментальных исследо­ваний мышления⁹⁰. «Все внешние условия, данные, воз­действия на мышление определяют результаты мысли­тельного процесса, лишь преломляясь через внутренние его условия»⁹¹. В качестве внутренних условий высту­пали аналитико-синтетические акты по соотнесению каж­дого элемента условий и требований задачи. В них от­ражается внутренняя работа по анализу задачи, пока­зателем степени проанализированности является воз­можность использования вспомогательной задачи или прямой подсказки для решения и т. п. факты. В связи с исследованиями мышления было сформулировано по­ложение о психическом как процессе: «...мышление вы­ступает как процесс... этот процесс членится на отдель­ные звенья или акты... (анализа и т. д.)...»⁹², Процессу-альность психического — его характерная особенность, ибо взаимосвязь любого субъекта с объектом непрерыв­на. Отсюда «задача психологической науки и состоит прежде всего в том, чтобы раскрыть закономерности та­кого психического процесса»⁹³. Последователи С. Л. Ру­бинштейна выявили и описали свойства психического

⁸⁹ Рубинштейн С. Л. Основы общей... С. 22.

⁹⁰ Рубинштейн С. Л. О мышлении и путях его исследования.
М., 1958.

⁹¹ Рубинштейн С. Л. Основы общей... С. 234.

⁹² Рубинштейн С. Л. Принцип детерминизма и психологическая
теория мышления//Психологическая наука в СССР. M._f 1959. Т. 1.
С. 31.

⁹³ Мышление: процесс, деятельность, общение/Под ред.
А. В. Брушлинского. А1, 1982. С. 17.

₃₃₂

процесса: динамичность, непрерывность, недизъюнктив-ность, способность к развитию и др.

При изучении не только мышления, но любых других психических процессов в качестве совокупности всех внутренних условий, через которые преломляются все внешние воздействия, выступает личность. К личност­ным свойствам, обусловливающим поведение человека,. относятся мотивы, способности.

Творчество С. Л. Рубинштейна, культура разработ­ки им теоретических основ психологии, фундаменталь­ность его трудов, обусловленная опорой на достижения всей мировой и отечественной философской и научной мысли, продолжают и сегодня служить важным источ­ником развития советской психологии. Общие принципы,. сформулированные Рубинштейном, находят свою кон­кретизацию в исследованиях прежде всего его учеников. На них опираются и другие исследователи, формальна не принадлежащие к школе С. Л. Рубинштейна.

А. Н. Леонтьев (1903—1979) сделал деятельность предметом и методом психологического исследования. О» назвал категории деятельности, сознания и личности как «наиболее важные для построения непротиворечивой си­стемы психологии как конкретной науки о порождении, функционировании и строении психического отражения реальности, которая опосредствует жизнь индивидов»**. Разработанная Леонтьевым общепсихологическая теория деятельности является важнейшим достижением совет­ской психологической науки, а сам Леонтьев — крупным теоретиком, одним из создателей советской психологии ⁹⁵. _чНа материале теоретических и экспериментальных ис­следований он показал объяснительную силу деятельно­сти для понимания центральных психологических проб­лем: сущности и развития психики и сознания, функцио­нирования различных форм психического отражения личности. В разработке проблемы деятельности Леонть­ев исходил из культурно-исторической концепции пси­хики Л. С. Выготского. Он считал, что марксистско-ле­нинская методология позволяет • проникнуть в действи­тельную природу психики, сознания человека, а в тео-

•⁴ Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1975. С. 12. Эта книга получила Ломоносовскую премию (1976).

⁹⁵ Книга А. Н. Леонтьева «Проблемы развития психики» выдер­жала 4 издания (1-е — в 1959 г.) и была удостоена Ленинской пре­мия (1963).

_.33$

рии деятельности видел конкретизацию марксистско-ле­нинской методологии в области психологии.

Истоки его исследований восходят к началу 30-х гг., когда Леонтьев возглавил группу психологов в Харькове. В ее состав входили А. В. Запорожец, Л. И. Божович, TL Я. Гальперин, П. И. Зинченко, Г. Д. Луков, В. И. Ас-пин. Для них центральной стала проблема практической деятельности и сознания, которая рассматривалась Ле­онтьевым «необходимой линией движения психологиче­ского исследования». Производилось изучение структу­ры детской деятельности, средств деятельности, цели, мотива и ее изменения в процессе развития ребенка.

В конце 30-х гг. А. Н. Леонтьев обращается к проб­лемам развития психики: исследует генезис чувствитель­ности, развитие психики животных. Итогом этих работ явилась докторская диссертация «Развитие психики» (1946). Здесь была разработана концепция стадиально-то развития психики в процессе эволюции животного !мира, исходя из изменения в этом процессе характера -связей животных с окружающими условиями⁹⁶. Каждая новая ступень рассматривалась как переход к новым ус­ловиям существования и шаг в усложнении физической организации животных. Выделенные Леонтьевым стадии в развитии психики — элементарной сенсорной психики, перцептивной и стадии интеллекта — в последующих ис­следованиях получили дальнейшую разработку и конкре­тизацию⁹⁷.

Во время Великой Отечественной войны А. Н. Ле­онтьев, будучи научным руководителем эвакуационного .госпиталя на Урале, возглавил работу по восстановле­нию утраченной гностической чувствительности и дви­жений после ранений путем специальной организации осмысленной предметной деятельности раненых⁹⁸. Хотя этот цикл исследований преследовал практические цели, одновременно он подводил, к систематическому изучению ■теоретической проблемы о решающей роли деятельности эд действия в психическом развитии.

В статьях 1944—1947 гг., посвященных развитию пси-зсики в онтогенезе, проблема деятельности получает спе-

_{•• Леонтьев А. Н. Очерк развития психики. М., 1947.}

⁹⁷ Фабри /С. Э. Основы зоопсихологии. М.₍ 1976.

⁹⁸ Си.: Леонтьев А. #., Запорожец А. В. Психофизиологическое
•исследование восстановления функций руки после ранения. М,

^1945.

-

₃₃₄

циальную разработку. Было сформулировано понятие ве­дущей деятельности, положенное в основу при изучению, периодизации психического развития ребенка (Д. Б. Эль-конин), исследована игра как ведущая деятельность в~ дошкольном возрасте". Было произведено различение* деятельности (и мотива) и действия (и цели), операций-или способов выполнения действия, описывалась дина­мика их взаимоотношений в процессе реальной жизне­деятельности ребенка; был раскрыт механизм сдвига.' мотива на цель как механизм процесса рождения новых, деятельностей; вводилось различение «только понима­емых мотивов» и мотивов, «реально действующих». Опи­сывалось превращение действия в операцию. На приме­ре учебной деятельности была раскрыта психологическая. характеристика сознания, в частности показана несво­димость сознания к знанию, смысла — к значению¹⁰⁰. Эти исследования составили основу психологического> учения А. Н. Леонтьева о деятельности, ее структуре, ее.-динамике, ее различных формах и видах, окончательный» вариант которого дан в работе «Деятельность. Сознание. Личность». Согласно этой концепции, деятельность субъ­екта является тем содержательным процессом, в кото­ром осуществляются реальные связи субъекта с пред­метным миром и который опосредствует связи между воздействующим объектом и субъектом. Деятельность включена в систему общественных условий. Основной характеристикой деятельности является ее предметность: деятельность определяется предметом, подчиняется, упо­добляется ему: предметный мир «втягивается» в дея­тельность и отражается в его образе, в том числе в эмо-ционально-потребностной сфере. Образ порождается предметной деятельностью. Таким образом, психика рас­сматривается как процессы субъективного отражения объективного мира, порождаемые материальной практи­ческой деятельностью'¹⁰¹. Формой существования образа в индивидуальном сознании являются значения языка, В сознании обнаруживается также чувственная ткань»,

•⁹ Леонтьев А. Я. К теории развития психики ребенка; Психо­логические основы дошкольной игры//Леонтьев А. Н. Избранные^ психологические произведения. Т. I, M., 1983.

¹⁰⁰ Леонтьев А. Я. Психологические вопросы сознательности уче­
ния. Там же. Т. 1.

¹⁰¹ Леонтьев А. Я. Понятие отражения н его значение дляг
психологии//Вопр. философии. 1966. № 12.

₃₃₅

т. е. чувственные образы, и личностные смыслы, которые придают сознанию пристрастный характер. Исследова­ние всех этих составляющих сознания отражено в ряде публикаций ¹⁰².

Деятельность имеет сложную структуру. Различаются деятельность и соответствующий ей мотив, действие и соответствующая ему цель, операции и соответствующие им способы осуществления действия, физиологические механизмы, реализаторы деятельности. Между компо­нентами деятельности существуют переходы и трансфор­мации. Анализ образующих деятельность единиц привел •к выводу о единстве строения внешней и внутренней деятельности, в форме которой существует психическое. Показаны переходы от внешней деятельности к внутрен­ней (интериоризация) и от внутренней — к внешней (экстериоризация). Так преодолевалась мистификация психики, сознания.

Деятельность предполагает субъекта деятельности, личность. В контексте теории деятельности различаются образования «индивид» и «личность». Личность является продуктом всех отношений человека к миру, реализу­емых совокупностью всех разнообразных деятельностей. Основными параметрами личности являются широта свя­зей человека с миром, степень их иерархизированности и общая их структура. Подход к изучению личности с позиции теории деятельности успешно развивается в со­ветской психологии.

Через все творчество Леонтьева проходит борьба с натуралистическими концепциями в психологии челове­ка, идея исторического развития человеческого созна­ния. Она явилась предметом специального анализа в статьях 1959—1960 гг.¹⁰³ Здесь в контексте проблемы биологического и социального сформулированы понятия о трех видах опыта — индивидуальном, видовом и соци­альном.

¹⁰² См.: Восприятие и деятельность/Под ред. А. Н. Леонтьева. М., 1976; Опыт экспериментального исследования мышления//Ле-онтьев Л. Н. Избранные психологические произведения: В 2 т. Т. II. М., 1983; Анализ системного строения восприятия//Докл. АПН РСФСР. 1958. № 3; 1959. № 2; Психология образа// Вестн. Моск. ун-та. Сер. IV, Психология. 1979. № 2.

- ^ш Леонтьев А. Н. Избранные... Т. I. Раздел I. Исторический подход к изучению психических явлений.

₃₃₆

На основе теории деятельности А. Н. Леонтьева в Московском университете на факультете психологии, ос­нователем и первым деканом которого он был, а также и в других учреждениях проводятся исследования в об­щей и в других отраслях психологической науки — соци­альной, детской, педагогической, инженерной, патопсихо­логии, зоопсихологии¹⁰⁴ и др. В начале 60-х гг. А.Н.Ле­онтьев выступил с рядом работ по инженерной психоло­гии и эргономике и этим способствовал возникновению и формированию этих отраслей психологической науки в СССР. Ему принадлежат исследования по педагогиче­ской психологии.

П. Я. Гальперин (1902—1988) отметил неразработан­ность в теории деятельности процессуального, операцио­нального содержания деятельности и сделал его предме­том своих исследований, составивших одну из общепси­хологических концепций советской психологии — учение о поэтапном формировании умственных действий и поня­тий. В соответствии с пониманием П. Я. Гальперина, психика во всем диапазоне ее форм — прзнавательных процессов, от восприятия до мышления включительно, потребностей, чувств, воли, по своей жизненной функ­ции— есть ориентировочная деятельность субъекта в проблемных ситуациях на основе образа'¹⁰⁵. Предметом психологии является ориентировочная деятельность субъ­екта. «Предмет психологии должен быть решительно ог­раничен. Психология не может и не должна изучать всю психическую деятельность и все стороны каждой из них. Другие науки не меньше психологии имеют право на их изучение. Претензии психологии оправданы лишь в том смысле, что процесс ориентировки составляет главную сторону каждой формы психической деятельности и всей психической жизни в целом; что именно эта функция оправдывает все другие стороны, которые поэтому прак­тически подчинены этой функции» ¹⁰⁶. На основе такого понимания предмета психологии было разработано уче­ние об эволюции психики. Согласно этому учению, психи­ка возникает в ситуации подвижной жизни для ориенти­ровки в предметном поле на основе образа и осущест-

¹⁰⁴ См.; А. Н. Леонтьев и современная психология. M._t I983.
Раздел 1. Основные отрасли психологической науки.

¹⁰⁵ _{Гальперин П. Я. Введение в психологию. M.f I976.}

¹⁰⁶ _{Там же. С. 96.}

вляется с помощью действий в плане этого образа. «Эта ориентировка на новое значение объектов, их свойств или отношений, значение которого они не имели-в прош­лом опыте данного животного... и которое они впервые приобретают благодаря ориентировке в наличной ситуа­ции,— вот это и составляет объективные показатели ори­ентировочной деятельности, объективные признаки пси­хики» ¹⁰⁷. Гальперин выделил и описал, основные эволю­ционные уровни действия, которые «намечают... основную линию развития материи»¹⁰⁸. Уровень физиче­ского действия — неорганические формы материи; уро­вень физиологического действия — организмы, действия которых регулируются физиологическими механизмами; уровень действия субъекта — животные, действия кото^ рых регулируются в плане образа; уровень действия лич­ности— действия человека, регулируются не только ин­дивидуальным, но и социальным опытом.

Адекватным методом исследования психики как ори­ентировочной деятельности становится формирующий эксперимент. Он является развитием эксггериментально-генетического метода Выготского: «...магистральный путь исследования психических явлений — это их по­строение с заданными свойствами»'¹⁰⁹. В связи с тем что» в своих сложившихся и автоматизированных формах — целостном восприятии, творческом мышлении, внима­нии— содержание того реального процесса, каким явля^ ется ориентировочная деятельность, уже недоступно* психологическому анализу, поэтому если ограничиться только наблюдением за тем, на что и как ориентируется субъект деятельности, нельзя установить все содержание процесса ориентировочной деятельности, и, следователь­но, объективное изучение психики таким путем будет крайне несовершенным. Основным методом исследования психики как ориентировочной деятельности становится изучение ее формирования.

Для того чтобы процесс формирования* ориентиро­вочной деятельности стал процессом ее познания, т. е. общепсихологическим методом исследования, а не сред­ством для решения педагогических задач, он доджем

^{107 Гальперин П. Я- Введение... С. 127.}

¹⁰⁸ Там же. С. 147.

¹⁰⁹ Гальперин /7. Я. Метод «срезов» и метод поэтапного фо1>*
мирования в детском мышлении//Вопр. психологии. 1966. № 4

₃₃₈

быть управляемым. Поэтому в эксперименте подлежит организации вся система условий, которые обеспечивали бы формирование новых знаний и умений с заданными показателями. Она включает следующие моменты. Во-первых, составление схемы полной ориентировочной ос­новы действия, т. -е. достаточно полный набор условий, обеспечивающих правильное выполнение нового дейст­вия. Во-вторых, организация поэтапного выполнения действия сначала на материальных или материализован­ных предметах с постепенным переводом его во внутрен­ний план через промежуточные этапы «громкой социали­зированной речи» и «внешней речи про себя». В-третьих, систематическая отработка на всех этапах желаемых свойств действия — его разумности, обобщенности, со­знательности, меры овладения и др. Именно путь «из­вне внутрь» сначала как процесса во внешней среде, до­ступного контролю со стороны исследователя, а затем воспроизведение этого внешнего процесса через ряд оп­ределенных промежуточных форм — в идеальном пла­не— в уме или в речи, в восприятии — позволяет уста­новить структуру ориентировочной деятельности. Полу­чаемый вместе с этим практический результат — сформи­рованные знания, навыки, сложившиеся акты внимания, восприятия и др.— выступает в качестве способа провер­ки правильности исходных представлений о составе ус­ловий, необходимых для их формирования с желаемы­ми характеристиками, и средством анализа уже сложив­шихся форм психической деятельности.

Таким образом, технология планомерного формиро­вания действия открывает путь к решению «проблемы собственно психологического» механизма психических явлений и проблемы строго причинного психологического их объяснения¹¹⁰ и как следствие — к их формированию. Последнее приобретает самостоятельную ценность в тех случаях, когда перед психологами стоят задачи приклад­ного характера в различных сферах социальной прак­тики. Связь концепции П. Я. Гальперина с практикой заложена в самих основах его теории и соответствует методологическому принципу, о котором писал С. Л. Ру­бинштейн: «Правильное решение вопроса о детермина­ции психических явлений — главная теоретическая пред-

¹⁴⁰ Гальперин /7. Я. Методы обучения и умственное развитие ребенка. М, 1985. С 8.

посылка построения и развития психологической науки,. связанной с практикой, с жизнью и способной служить ее активному изменению, ее совершенствованию»¹¹¹.

^{На основе теории планомерного формирования решаются}

задачи школьного обучения, а также обучения в системе высшего, профессионального, специального образования». в системе спортивной, военной подготовки и др. Метод формирующего эксперимента применительно к задачам' обучения и воспитания углубленно разрабатывается так­же В. В. Давыдовым¹¹² и другими психологами.

В отличие от подхода, в центре которого стоит проб­лема деятельности, в Ленинграде Б. Г. Ананьев (1907— 1972) защищал широкий комплексный характер иссле­дования в психологии, предусматривающий широкие междисциплинарные связи. Деятельность рассматрива­лась Б. Г. Ананьевым как одна из детеркгонант развития психики. Проблема интеграции знания была одной из* ключевых в научной концепции Ананьева'. При такой ориентации психологическое исследование связывается с рядом смежных наук — биологических, педагогических, медицинских, технических. Их взаимодействие необхо­димо как при решении теоретических, так и особенна практических задач. Так, инженерная психология рас­сматривается Ананьевым как пример создания новых психологических дисциплин на границах наук, развива­ющихся во встречных направлениях.

По оценке исследователей, Ананьев «развил лучшие традиции Бехтерева, руководствуясь марксистской мето­дологией. За фактом преемственности научных школ Бехтерева и Ананьева просматриваются еще более от­даленные исторические связи с рефлекторной тео­рией И. М. Сеченова, педагогической антропологией К. Д. Ушинского, антропологическим принципом Н. Г. Чернышевского, с материалистической традицией русского естествознания, просвещения и философии. Марксистское учение о сущности человека и ленинская теория отражения послужили фундаментом для построе­ния концептуальной системы Б. Г. Ананьева»-^иа.

^{"1 Рубинштейн С. Л. Принципы и пути развития психологии^}

_{М., 1959. С. 184.}

¹¹² Давыдов В. В. Проблемы развивающего обучения. М., 1986.

^ш Логинова Н. А. Характерные черты концептуальной системы

Б. Г. Ананьева//Психол. журнал. 1988. № 1. С. 157.

i

₃₄₀

У истоков концепции Б. Г. Ананьева стоят его иссле­дования по истории отечественной психологии¹¹⁴. Вни­мание к вопросам истории определялось пониманием той роли, которую имеют эти исследования для совре­менной психологии: «материалистические традиции пе­редовой русской психологии получают на основе марк­систско-ленинской науки свое дальнейшее развитие в со­временных советских психологических исследованиях»¹¹⁵.

Чрезвычайно широк круг исследований Б. Г. Анань­ева. Кроме истории психологии, он разрабатывал мето­дологические и теоретические проблемы психологии; зна­чительное место в его творчестве занимают труды по об­щей, педагогической, возрастной, индивидуальной психо­логии, психологии труда, искусства и др. Их общей ме­тодологической основой являются принцип отражения и; принцип развития. Ананьеву принадлежат фундамен­тальные исследования по проблемам ощущений и вос­приятия ^п6. Он рассматривал их как источник познания и психического развития в целом. Принцип развития в сочетании с антропологическим подходом реализовывал-ся в генетических исследованиях. Ананьев рассматривал онтогенетическое природное развитие человека как ин­дивида как «последовательную смену стадий или фаз: зачатие, рождение, созревание, зрелость, старение, ста­рость составляют основные моменты целостности чело­веческого организма»¹¹⁷. История формирования и раз­вития личности составляет жизненный путь человека. «Начало личности наступает намного позже, чем начало индивида»¹¹⁸, и «связано с образованием постоянного комплекса социальных связей, регулируемых нормами и правилами, освоением средств общения..., предметной. деятельности... Подобно тому, как начало индивида — долгий и многофазный процесс эмбриогенеза, так и на* чало личности — долгий многофазный процесс ранней со­циализации индивида, наиболее интенсивно протека-

¹¹⁴ Ананьев Б, Г. Очерки истории русской психологии XVIII— XIX веков. М., 1947.

"5 Там же. С. 6.

¹¹⁶ Ананьев Б. Г. Осязание в процессах познания и труда. М._г 1959; Его же: Вклад советской психологической науки в теорию ощущен ий//Психологическая наука в СССР. М., 1959. Т. I. С. 45— 57 н др.

^m Ананьев Б. Г. Человек как предмет познания//Избранные психологические труды: В 2 т. Т. I. M._t 1980. С. 65.

"* Там же. Т. 1. С. 67.

тощий на втором-третьем годах жизни человека»¹¹⁹. Ин­дивидуальное развитие рассматривалось как внутренне противоречивый процесс, зависящий от наследственно­сти, среды, воспитания и собственной деятельности чело­века. «...Полифакторное обусловливание — общее прави­ло для всех психических явлений» ¹²⁰. Методами изуче­ния онтогенетической эволюции человека были возраст­ные (поперечные) срезы и лонгитюдинальный метод. Изучение индивидуального развития человека составля­ет предмет онтопсихологии как синтетической дисципли­ны, объединяющей возрастную и дифференциальную психологию.

По оценке исследователей творчества Б. Г. Ананьева, несмотря на многообразие проблем, разрабатываемых им на протяжении всей жизни, проблему индивидуаль­ного развития человека с уверенностью можно назвать главной. Вообще проблема человека занимает основное место в творчестве Ананьева. Из этой комплексной проб­лемы применительно к психологии выделялись понятия индивида, личности, субъекта деятельности и индивиду­альности ^|21. В каждом из этих образований выделялись совокупность свойств и их детерминанты. Однако вклю­чение в структуру личности не только собственно лич­ностных свойств, но также индивидных и субъектных привело практически к беспредельному расширению ра­мок психологического исследования личности, начиная от биохимических и кончая социальными аспектами. При таком подходе специфика собственно психологического аспекта отступает перед комплексностью, вопреки ут­верждению Ананьева, что «при современной дифферен-ции* наук важное значение имеет определение предмета каждой из этих наук»¹²².

В работе «Психология педагогической оценки» (1935) Б. Г. Ананьев впервые указал на важность общения как одной из детерминант, определяющих развитие психики человека, и в последующем разрабатывал различные аспекты психологии общения. Общение рассматривалось

¹¹⁹ _{Ананьев Б. Г. Человек... Т. I. С. 70.}

«« Там же. С. 78.

^|М Проблема индивидуальности как объект интегрального меж­дисциплинарного исследования разрабатывалась также в уральской школе В. С. Мерлина (1898—1982). См. его «Очерк интегрального исследования индивидуальности». М., 1986.

¹²² Ананьев Б* Г. Человек... Т. 1. С. 51.

₃₄₂

как один из видов человеческой деятельности вместе с предметной деятельностью и познанием^|23 и как обя­зательный компонент всех других видов деятельности ¹²⁴„ прослеживалось влияние общения на поведение и лич­ность человека, обсуждались проблемы качественного и количественного оптимума общения и последствия дефи­цита в общении для развития личности и др.

Разработка проблемы индивидуальных различий бы­ла также главной темой творчества Б. М. Теплова (1896— 1965), выдающегося ученого, основоположника советской дифференциальной психофизиологии. Он внес также большой вклад в исследование фундаментальных проблем общей психологии; методов исследования в пси­хологии, в изучение восприятия, способностей мышления,. а также в историю психологии. В области психологи» индивидуальных различий Теплов разрабатывал теоре­тические вопросы, касающиеся способностей и одарен­ности, а также отдельные ее виды: он исследовал музы­кальные способности, умственные способности ¹²⁵. Пред­метом специальной разработки Б. М. Теплов сделал изу­чение психофизиологических основ индивидуальных раз­личий, рассматривая такой подход в качестве объектив­ного пути исследования проблемы психологической ха­рактеристики индивидуальных различий. Опираясь на учение И. П. Павлова о свойствах типов нервной систе­мы, Теплов (с сотрудниками), среди которых выдающая­ся роль принадлежит талантливому, рано ушедшему иа жизни ученому В. Д. Небылицину (1930—1972), разра­ботал методики экспериментального исследования нерв­ной системы человека. Ему принадлежит заслуга в тща­тельном изучении основных свойств нервной системы в целях отыскания характеристик, по которым люди от­личаются друг от друга. Существенно отметить, что при этом психофизиологические различия в отношении таких свойств, как сила — слабость, подвижность — инертность,. рассматривались вне оценочного подхода типа «хоро­ший— плохой», но как своеобразные возможности нерв­ной системы, которые необходимо учитывать в процес-

¹²³ _{Ананьев Б. Г. Человек... Т. 1. С. 7.}

¹²⁴ _{Там же}

¹²⁵ Теплов Б. М. Проблемы индивидуальных различий. М.*
1961.

«се деятельности и которые проявляются в индивидуаль­ном стиле деятельности ^12в.

Рассмотренные важнейшие направления в области •развития общепсихологической теории в советской нау­ке, несмотря на единство методологических основ, име-тот достаточно существенные различия. Они касаются в том числе принципиальных проблем предмета и методов психологического исследования, бессознательного и др. ■Эти проблемы были темами специальных дискуссий, раз­вернувшихся в советской психологии на Всесоюзном со­вещании по вопросам психологии в 1952 году¹²⁷, в жур­нале «Вопросы психологии» ¹²⁸, а также на состоявшихся -в 1959, 1963, 1968, 1971, 1977, 1983, 1989 гг. съездах Об­щества психологов СССР (создано в 1957 г.). Эти дис­куссии и обсуждения являются важной формой разви­тия теории в советской психологии.

Становление психологической теории происходило в "условиях развития конкретных исследований в русле различных теоретических концепций и в связи с прак­тическими задачами, выдвигаемыми перед психологией ■обществом ¹²⁹. Так, в годы Великой Отечественной войны "работа психологов была подчинена оборонной темати­ке ¹³⁰. В связи с прогрессом техники и, в частности, с со­зданием сложных автоматизированных систем управле­ния, которые качественно меняли функции, выполняемые человеком в производственных процессах, развивается инженерная психология¹³¹. После перерыва в разработ­ке проблем социальной психологии, начавшейся в 20-х гг., в 50—60-е гг. возникли предпосылки для разви­тия социальной психологии, активно развивающейся се­годня в СССР отрасли психологического знания ¹³². Раз-

¹²⁶ Климов Е. А. Индивидуальный стиль деятельности. Казань,

р*)Изв. АПН РСФСР. Вып. 45. М., 1953. Ч28/Вопр. психологии. 1971. Ш 4, 5.

^{129 Смирнов А. А. Развитие и состояние психологической науки}

_{в СССР. М., 1975.}

¹³⁰ Барабанщиков А. В. Советская психология в годы Вели­
кой Отечественной войны//Вопр. психологии. 1985. № 2; Вклад со­
ветских психологов в оборону Родины//Там же; Дьяченко М. И. Со­
ветская психологическая наука на службе Родины//Вопр. психоло­
гии. 1985. № 3.

«1 Ломов Б. Ф, Человек и техника. М., 1963; Инженерная пси­хология/Под ред. Леонтьева А. Н. и др. М., 1964.

¹³² В 1980 г. вышел первый учебник по социальной психологии (Андреева Г. М. Социальная психология. М,, 1980.)

_S44

витием и практической реализацией деятельностного под­хода в психологии явились исследования в области спе­циальной педагогики и психологии, начатые И. А. Соко-лянским (1889—1960) и продолженные А. И. Мещеря­ковым (1923—1974).

Большие успехи в области детской и педагогической; психологии связаны как с применением деятельностного-подхода и конкретно с развитием идей Л. С. Выготского, А. Н. Леонтьева, П. Я. Гальперина, А. В. Запорожца, Д. Б. Эльконина, так и вне этого подхода.

Дальнейшее укрепление связи с практикой является: одной из актуальных задач, стоящих перед психологией* на современном этапе развития советского общества*.

Раздел восьмой

^ * •

СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ И ВАЖНЕЙШИЕ ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ ЗАРУБЕЖНОЙ ПСИХОЛОГИИ

В конце 50-х—начале 60-х гг. большие направления, возникшие в период открытого кризиса и претерпевшие в последующем существенные преобразо­вания — необихевиоризм, неофрейдизм, гештальтпсихо-логия— начинают терять популярность. Их внутренняя ■противоречивость, трудности, с которыми встретились эти подходы в объяснении поведения и психики, потре­бовали пересмотра исходных позиций, прежде всего би-хевиористического подхода как возможности объектив­ной психологии. Отношение к бихевиоризму встало в центр потому, что затрагивало самый существенный вопрос — судьбы психологии как науки о психических внутренних процессах. Но наиболее важным обстоятель­ством, способствовавшим такому положению, было появ­ление новых продуктивных направлений в области экс­периментальных исследований и теории. Это исследова­ния познавательной деятельности средствами ее моде­лирования, когнитивная психология, гуманистическая психология, логотерапия В. Франкла, исследования че­ловеческого сознания в рамках наук о мозге — нейро­физиологии, нейроморфологии, нейропсихологии. Широ­кое распространение получила психогенетика человека. Развиваются межкультурные исследования. Приметами современной зарубежной психологии являются развитие марксистски ориентированных направлений и большой интерес к советской психологии.

Наиболее широким, выражающим дух современной психологии течением является когнитивная психология. Она возникла в середине 60-х гг. в США и была на­правлена против бихевиористического исключения пси­хического компонента из анализа поведения, игнориро­вания познавательных процессов и познавательного раз-

₃₄₆

вития, против упрощенного подхода бихевиористов к обучению человека, который не мог служить основой для совершенствования учебного процесса.

Когнитивная психология выросла из исследований необихевнористов, прежде всего 3UJПодмена, и субъек­тивного бихевиоризма Д. Миллера, Ю. Галантера к К. Прибрама, указавших на необходимость включения когнитивных (а также мотивационных) компонентов в структуру поведения. Она развивала подход, основанный на представлении о человеческом организме как системе,. занятой активными поисками сведений и переработкой информации, т. е. на представлении о том, что люди ока­зывают на информацию разного рода воздействия: пе­рекодируют в другую форму, отбирают определенную-информацию для дальнейшей переработки или исключа­ют некоторую информацию из системы. У истоков ког­нитивной психологии стоят Дж. Брунер, Г. Саймон,. П. Линдсей, Д. Норман, Дж. Р. Андерсон, Л. Фестингер,. Ф. Хайдер, ведущими представителями являются У. Найссер, Д. Бродбент, А. Пайвио и многие другие. В настоящее время это направление представлено рядом вариантов. Наибольшее распространение получил вычис­лительный вариант (Дж. Фодор, Д. Деннит и др.), в ко­тором познавательные процессы трактуются крайне ме­ханистически, психика выступает в виде устройства с фиксированной способностью к преобразованию сигна­лов. У. Найссер отстаивает другой, более умеренный ва­риант, подчеркивает роль внутренних когнитивных схем-и активности познающего организма в процессе позна­ния.

Эта психология возникла под определяющим влия­нием информационного подхода. Описываемые в кибер­нетической литературе операции, выполняемые электрон­но-вычислительной машиной,— получение информации,. манипуляции символами, сохранение в «памяти» элемен­тов информации, извлечение их из «памяти» и т. д. по­буждали предположить по аналогии с компьютером, чт<у познавательные процессы реальны, «что их можно иссле­довать и даже, может быть, понять»¹. Это признание не­означало возвращения к традиционной интроспективной¹ психологии сознания. Новые методы исключали необхо­димость интроспекции. Большинство из них основыва-

^{1 Найссер У. Познание и реальность. М., 1981. С. 27.}

_347Г

«тся на точной регистрации времени ответа на сигналы для определения уровневой организации психических процессов в задачах различного рода. Хронометрические методики восходят к методике измерения времени ре­акций обнаружения, различения и выбора, впервые раз­работанной голландским физиологом Ф. К. Дондерсом². Наряду с лабораторными исследованиями, обладающи­ми вследствие игнорирования в них аспектов обыч­ных ситуаций, недостаточной экологической валид-ностью, прилагаются усилия для исследования познава­тельной активности в реальных жизненных ситуациях, в -частности изучается обыденное мышление и его разви­тие, восприятие в повседневной жизни и др.

На формирование когнитивной психологии непосред­ственно оказали влияние также гештальтпсихология, ра­боты Ф. Бартлетта по памяти и мышлению, теория по­рождающих грамматик Н. Хомского, генетическая пси­хология Ж- Пиаже, работы по восприятию Дж. Гибсона .и Э. Гибсон.

Основную область исследований в когнитивной психо­логии составляют познавательнее процессы — память, психологические аспекты языка и речи, восприятие, ре-■шение задач, мышление, внимание, воображение и ког­нитивное развитие. Когнитивный подход распространил­ся также на исследование эмоциональной и мотиваци-<онной сфер личности, а также социальную психологию.

В когнитивной психологии все формы человеческого ■познания рассматриваются по аналогии с операциями ЭВМ как последовательные блоки сбора и переработки ^информации, фазы или аспекты процесса взаимодействия t:o средой в познании. Был сделан вывод об уровневой -организации познавательной активности по переработке, хранению и использованию информации, включающей фяд блоков. Память, перцептивные процессы, внимание, •мышление и его вербальные и невербальные компонен­ты представлены множеством структурных моделей. Вы--явлены свойства, присущие познавательной активности: -избирательность (определяется опытом познающего субъекта), определяемость средой (предметами физиче­ского мира и социальным опытом, культурой); неполно­та познавательных схем, их постоянная корректировка в •процессе столкновения с действительностью. Однако в

² _{См. настоящее издание. С. 171.}

целом в когнитивной психологии не создана единая тео­рия для объяснения познавательных процессов, основ­ные постулаты, лежащие в основе большинства совре­менных работ, по оценке Найссера, «удивительно мало ютличаются от постулатов интроспективной психологии XIX в., несмотря на отказ от интроспекции как тако­вой»³. Найссер отмечает недостаточную экологическую валидность когнитивной психологии, безразличие к во­просам культуры, отсутствие среди изучаемых феноменов главных характеристик восприятия и памяти как они проявляются в повседневной жизни. Критике подверга­ется редукционизм когнитивной психологии.

Игнорируя проблему субъекта, когнитивная психо­логия вынуждена наряду с когнитивными процессами допустить особое начало, гипотетического участника, но­сителя психической деятельности. Стратегии, допуска­ющие такие подсистемы, известны под названием гомун-хулюса⁴.

Таковы некоторые методологические трудности и про­тиворечия когнитивной психологии, переживаемые ею на современном этапе. Дальнейшее развитие этого большо­го направления покажет, сумеет ли когнитивная психо­логия преодолеть их и приобрести большую практическую значимость в естественных ситуациях обыденного опыта, подобно тому как это отличало психоанализ и бихевио­ризм и явилось одной из причин их положительного до­минирования в зарубежной, прежде всего американской лсихологии,

В 60-е гг. в связи с -исследованиями мозга оживляет­ся интерес к проблеме сознания и его роли в поведении. В нейрофизиологии лауреат Нобелевской премии Р. Сиэрри рассматривает сознание как активную силу. «Типам контроля, осуществляющимся в мозге на физи­ко-химическом и физиологическом уровнях, предшеству­ют новые формы причинной детерминации, возника­ющей на уровне осознаваемых психических процессов, где детерминирующие свойства включают содержание •субъектив«ого опыта. Таким образом, каузальный кон­троль как бы поднимается с уровней физической и фи­зиологической детерминации на уровни детерминации

³ _{Найссер У. Познание... С. 29.}

⁴ Марголис Дж. Трудности теорий гомункулюса//Философ.
шауки. 1983. № б. ."'***.:.' . . • .

₃₄₉

психической, когнитивной, сознательной или субъектив­ной»⁵. После первых операций по расщеплению мозга возрастает интерес к проблеме функциональной асим­метрии полушарий головного мозга человека (отметим, что еще в XIX веке обратили внимание на различные функциональные последствия в случаях повреждений ле­вой и правой половины мозга). При этом была осознана недостаточность чисто морфологических данных и необ­ходимость их дополнения, в том числе психологическим анализом. В книге С. Спрингер и Г. Дейча «Левый мозг, правый мозг. Асимметрия мозга» (1983) дается сводка результатов исследований, посвященных проблеме меж-полушарной асимметрии⁶.

Данные свидетельствуют о том, что оба полушария вносят важный вклад в организацию поведения, однако каждое полушарие выполняет определенные специализи­рованные функции. Левому полушарию приписываются логический анализ, словесные способы познания, при­чем входные сигналы обрабатываются последовательным образом, правому — образная синтетическая манера. Пра­вое полушарие отвечает за определенные навыки в обра­щении с пространственными сигналами, за музыкальные способности и обрабатывает информацию одномоментно и целостным способом. Некоторые исследователи при­шли к выводу о том, что, по-видимому, бессознательное Фрейда является функцией правого полушария. Иссле­дуются профессиональные различия в использовании по­лушарий и особенности психических процессов у пред­ставителей различных культур. Эти исследования, одна­ко, пока не дали каких-либо однозначных результатов. Изучается проблема развития асимметрии в процессе онтогенеза. Некоторые авторы утверждают, что в усло­виях западной цивилизации с упором в образованна главным образом на приобретение вербальных навыков* и развитие аналитической мысли обеспечивается разви­тие способностей главным образом левого полушария, в-результате другая половина мозга практически игнори­руется, что приводит к обеднению картины мира в со­знании современных людей западной цивилизации. На основании полученных данных строятся гипотезы, на-

⁵ Цит. по: Гранина Т. История и задачи гуманистической пси-хологии//Вопр. психологии. 1988. № 4. С. 164.

^в См. также: Блум Ф., Лейзерсон Л., Хофстедтер Л. Мозг, ра>-зум, поведение. М„ 1988. С. 173—196.

₃₅₀

правленные на объяснение причин, обусловивших асим­метрию, и понимание значения для поведения объедине­ния результатов действий асимметричных компонентов двух полушарий. Необходимо отметить, что зарубежные авторы используют и результаты исследований совет­ских психологов, прежде всего А. Р. Лурии.

Наряду со строго научными фактами и исследовани­ями в этой области много ничем не доказанных утверж­дений, подобных выводу о якобы разных типах мышле­ния людей западных цивилизаций и стран Востока. Спрингер и Дейч называют подобное «дихотоманией».

Другим крупным направлением, которое так же, как я когнитивная психология, возникло как антитеза бихе­виоризму и психоанализу, является гуманистическая психология. Ее основание как самостоятельного на­правления относится к началу 60-х гг. В 1961 г. был ос­нован «Журнал гуманистической психологии» и создана Ассоциация за гуманистическую психологию. В 1964 г. состоялась конференция, положившая начало гуманисти­ческой психологии. Лидирующими фигурами выступают Г. Оллпорт, Г. А. Мюррей, Г. Мэрфи, Ш. Бюлер, К. Роджерс, А. Маслоу, Р. Мэй. Непосредственными предпосылками явились исследования по психологии -личности конца 30-х гг. (Г. Оллпорт, Г. Мюррей), а так­же исследования, развернувшиеся после второй мировой войны (Г. Мэрфи), и психология личностных конструктов Г. Келли, получившая, однако, наибольшее влияние в контексте когнитивной революции в психологии. Воз­никновение гуманистической психологии как третьей силы совпало с появлением контркультуры и хиппи как общественного явления 60-х гг. Контркультура резони­рует с гуманистической психологией в акценте на осу­ществление индивида как центральной ценности, в ут­верждении ценности самораскрытия в соответствии с лозунгом «давайте жить не формально», в ударении на «здесь и теперь», в утверждении бесполезности прошло­го и будущего. Провозглашалась иррациональность как пренебрежение к науке и рациональному решению проб­лем в пользу интуиции, эмпатии и др. Из философских влияний, которые испытала гуманистическая психоло­гия, следует указать прежде всего на экзистенциализм⁷.

⁷ Грининг Г., главный редактор «Журнала гуманистической ясихологии», называет экзистенциализм составной частью гумани­стической психологии (Вопр. психологии. 1988. № 4. С. 163).

₃₅₁

Особая роль в усвоении европейской философии экзи­стенциализма принадлежит Ролло Мэю, который позна­комил американских психологов с идеями Къеркегора, Хайдеггера. Мэй в 30-е гг. в Европе изучал индивиду­альную психологию Адлера. Его книга «Смысл трево­ги» (The Meaning of Anxiety) представляет психологи­ческую интерпретацию экзистенциалистического учения о тревоге, которая понималась как угроза сущностной для личности ценности, порождается социальными про­тиворечиями.

Основатели гуманистической психологии имели целью исправить перекосы бихевиоризма и психоанализа⁸ в трактовке человека и выбрать более верную — жизнен­ную— психологию, т. е. более полезную для жизни. Ут­верждалось в качестве предмета исследования понима­ние здоровой творческой личности — задача, которую не ставила никакая другая школа. Целью такой лично­сти является не потребность в гомеостазе, как считает психоанализ, а самоосуществление, самоисполнение (Ш. Бюлер), самоактуализация (К- Гольдштейн_г А. Маслоу). Как третья ветвь психологии, гуманистиче­ская психология обращается в первую очередь к тем способностям, которые отсутствовали или не присутст­вовали систематически как в бихевиористической, так и в классической психоаналитической теории: любовь, твор­чество, самость, рост, удовлетворение базисных потреб­ностей, самоактуализация, высшие ценности, бытие, ста­новление, спонтанность, игра, юмор, эффективность,. смысл, честность, психологическое здоровье и близкие им понятия. В дальнейшем в центре становятся вопро­сы не теоретического характера, а больше практическо­го применения, прежде всего, в рамках психотерапии, а также проблем образования. Именно благодаря такой практической направленности эта психология приобре­тает влияние и получает широкое распространение-Большая заслуга в таком направлении развития гума­нистической психологии принадлежит К. Роджерсу (1902—1987). К. Роджерс разработал теорию полно­ценно функционирующей творческой личности и соот­ветствующую ей личностно-ориентированную психотера-

⁸ Анализ этих направлений с позиций гуманистической психо­логии дает Т. Грининг в указанном журнале.

₃₅₂

пию, известную под названием «клиент-центрированной? терапии».

Развернувшееся в дальнейшем широкое движение-групповой терапии как интенсивного группового обще­ния в рамках психотерапии и психологической службы для здоровых людей основывалось уже не столько net теории гуманистической психологии, сколько использова­ло различные теоретические подходы, а также «обрыв­ки и куски теорий, сотканных из фантазий лидеров дви­жения за групповую терапию»⁹. Отсутствие научной тео--рии, а также проникновение в это движение неквалифи­цированных его приверженцев способствовало возникно­вению нежелательных побочных явлений, что дало ос­нование для его оценки Зигмундом Кохом «как постав­щика целой серии хорошо разрекламированных экзи­стенциалистских товаров: аутентичность, свобода, цель­ность, гибкость, общность, любовь, радость. Начинают с такого освобождающего потребления, а заканчивают психическим стриптизом»¹⁰.

Гуманистическая психология, особенно в вариантах лучших своих представителей, привлекает своей направ­ленностью на конкретную целостную личность с ее ре­альными проблемами, руссоистской верой в доброту ет собственные силы человека, учетом реальности чувств, ценностей, интенций личности, подчеркиванием уникаль­ности личности. Положительное значение имеет сложив­шийся в гуманистической психологии опыт единства: теории и практики, при котором психотерапия выполня­ет огромную роль в обеспечении базиса для теоретиче­ских построений. Важно также, что эта психология ока­зывает реальную помощь человеку, страдающему от от­чуждения, свойственного жизни людей в условиях бур­жуазной культуры. Вместе с тем используемые ею ме­тоды часто контрастируют с принятыми в науке форма­ми исследования и объяснения; тщательное клиническое обследование (А. Маслоу, Г. Оллпорт), наблюдение и искусство интерпретации внутреннего мира другого че­ловека, биографический метод (Ш. Бюлер) противопо­ставляются экспериментальному методу, статистическим: процедурам, принятым в научной психологии.

⁹ Иаэм Дж. Психология и психиатрия в США. М., 1984. С. 116,

¹⁰ Там же. С. 118.

₃₅₃

Сложившаяся к настоящему времени ситуация напоминает вы­двинутое в конце XIX в. В. Дильтеем положение о двух психоло-тиях и проводимое им различение между объяснением и понимани­ем. По мнению К. Роджерса, наличие разных путей познания (а юн различает три пути — объективный, бихевиористского типа и межличностный или феноменологический) отражает специфику пси­хологии, а их сочетание способствует возникновению действительно «научного подхода к поведению.

Логотерапия

Одним из влиятельных направлений -современной зарубежной психологии является логотера-*шя австрийского психолога В. Франкла (р. 1905). В. Франкл является основателем «Третьей Венской школы психотерапии» (первая — психоанализ 3. Фрей­да, вторая — индивидуальная психология А. Адлера). Логотерапия отличается от психоанализа и индивиду­альной психологии в трактовке базисных мотивов чело-.веческого поведения. «Согласно логотерапии, борьба за «смысл жизни является основной движущей силой чело­века. Поэтому я говорю о «стремлении к смыслу» в ^противовес принципу удовольствия (иначе «стремлению к удовольствию»), на котором сконцентрирован фрей­довский психоанализ, а также в противовес «стремле­нию к власти», выделяемому адлеровской психологи­ей»¹¹.

В. Франкл — представитель того поколения, которое дало науке много ярких имен. Он учился у Фрейда и Ад­лера, беседовал с М. Хайдеггером, лично знаком с К- Лоренцом. Его личная судьба сплелась с наиболее трагичными событиями, связанными с разгулом фашиз­ма, а то, как он пережил все, что выпало на его долю, вызывает глубокое уважение. Три года, проведенные в гитлеровских лагерях смерти Освенцима, Дахау и Те-резиенштадта, не смломили его духа. Именно здесь он укрепился в мысли о том, что не от условий, а прежде всего от самого человека зависит, как он будет себя вести.

По Франклу, для человека необходимо обнаружить ■смысл — логос — своего существования, ибо именно по­иск смысла является признаком подлинно человеческого

¹¹ Франкл В. Поиск смысла жизни и логотерапия//Психология -личности. Тексты. М., 1982. Здесь Франкл дает меткую критику «лабых сторон психоанализа, гуманистической психологии и других психологических концепций личности.

₃₅₄

бытия. Отсутствие или потеря смысла создает экзистен-циальныи вакуум: человек теряет содержание своего» существования, он испытывает скуку, предается поро­ку или испытывает тяжелые переживания, подобные-кризису пожилых людей. Источником экзистенциального-вакуума, согласно Франклу, является современный со­циальный мир, критика которого во многом созвучна;-размышлениям Э. Фромма.

Смысл имеет конкретное содержание, он индивидуа­лен и составляет сущность существования примени­тельно к каждому человеку. «Постановку вопроса о-смысле жизни когда он задан вообще, можно сравнить-с вопросом, поставленным перед чемпионом по шахма­там: «Скажите, учитель, какой самый хороший ход в-мире?» Просто не существует такой вещи, как наилуч­ший или просто хороший ход в отрыве от конкретной иг­ровой ситуации, в отрыве от конкретной личности про­тивника. То же самое справедливо и в отношении чело­веческого существования. Мы не должны искать абс­трактного смысла жизни»¹². Обретение смысла делает человека ответственным за свою жизнь.

В то же время смысл нельзя найти внутри себя — в^ своем теле или в душе, но только обращаясь к окружа­ющему миру. Человеческое существование поэтому не­есть самоактуализация, как считает Маслоу, но есть са-мотрансценденция, т. е. выход в другое, в отличие от соматических и психических детерминант существова­ния, духовное его измерение, которое и есть смысл. Смысл достигается, во-первых,-путем совершения дея-тельности^жиэшг-человека — это творчество в широком -стШслё этого слова, как выполнение каких-то задач, работа, какое-то дело, может быть, подвиг. Во-вторых,. человек находит смысл в заботе о других людях, в люб­ви к людям. Чем больше человек забывает себя, тем* больше он становится человеком, самим собой. В-треть­их, человек обретает смысл путем выработки четких по­зиций в отношении к различным жизненным ситуациям.. Например, В. Франкл вспоминает: «...когда меня забра­ли в концентрационный лагерь Освенцима, моя руко­пись, уже готовая к публикации, была конфискована. Конечно же, только глубокое стремление написать эту рукопись заново помогло мне выдержать зверства ла-

« Франкл В. Поиск... С. 123.

ПО*

герной жизни. Например, когда я заболел тифом, то, лежа на нарах, я записывал на маленьких листочках много разных заметок, важных при переделке рукопи­си, как будто я уже дожил до освобождения. Я уверен, что эта переработка потерянной рукописи в темных ба­раках концентрационного лагеря Баварии помогла мне преодолеть опасный коллапс» ¹³.

В соответствии с этими представлениями Франкл разработал психотерапию — логотерапию, отличающую­ся от других форм психотерапии. «Логотерапия счита­ет своей задачей помочь пациенту в поиске смысла сво-•ей жизни. В, той мере, в которой логотерапия позволяет ■ему обрести скрытый смысл своего существования, она является аналитическим процессом. В этом отношении логотерапия сходна с психоанализом. Однако в своей попытке сделать нечто осознанным логотерапия не ог­раничивается задачей сделать явным для сознания бес­сознательные явления. Логотерапия расходится с пси­хоанализом в том, что она рассматривает человека кар такое существо, чья основная миссия состоит в реализа­ции смысла и в актуализации ценностей, а не в простом удовлетворении влечений и инстинктов» ^и.

Логотерапия применяется не только к больным лю­дям, но и за пределами клиники к здоровым людям как профилактическое средство. Она адресуется к любому человеку, чтобы убедить его в том, что в любой ситуа­ции жизнь имеет смысл, и помочь ему мобилизовать ■свои" ресурсы, уберечь его от отчаяния, помочь найти в ■себе силы, чтобы сдпр~отнвддаься_о_пасным импульсам к самоубийству, алкоголизму, наркомании 1г~дрт^^шхо]ше •не могут быть решением жизненных проблем. Логотера-' лия имеет свои процедуры — логотерапевтические тех­ники, а также методики, направленные на диагностику экзистенциального вакуума.

Значительность проблем, составляющих теорию и практику логотерапии В. Франкла, его обращение к со­знанию человека в целях обретения смысла жизни, борьба за который является основной движущей силой человека, подчеркивание духовной природы смысла че­ловеческой жизни, гуманизм в понимании человека, в отношении к каждому человеку как уникальному в сво-

¹³ Франкл В. Поиск... С. 12!.

¹⁴ _{Там же.}

ей неповторимости в противоположность многочислен­ным распространенным в зарубежной психологии меха­нистическим и биологизаторским взглядам на человече­скую душу и соответствующим психотерапевтическим техникам определяют особое место этого направления в современной зарубежной психологической науке. Вклю­чение этих проблем в психологию важно и пока редко. В советской психологии, пожалуй, только С. Л. Рубин­штейн в своей работе «Человек и мир» обращается к во­просам специфики человеческого способа существова­ния, решая их с позиций марксистской философии.

В 60-е гг. в зарубежной психологии широко развер­нулись исследования по психогенетике человека. В цен­тре находится вопрос о соотношении генетических фак­торов и условий внешней среды в формировании психи­ки человека. Психогенетика опирается на достижения генетики, а также другие смежные области знания, обоб­щая результаты исследований по этологии, биологии, наук о культуре. Психогенетика обнаруживает тесную связь с социобиологией, направлением в западной нау­ке, возникшем в 70-х гг., в котором разрабатываются «опросы филогенетических предпосылок психики и пове­дения человека (Ч. Ламсден, Э. Уилсон).

Наиболее разработанной областью психогенетики -является интеллект, хотя исследуются также восприя­тие, психомоторика, способности (генеалогическим мето­дом, путем установления корреляций между родителями и детьми), темперамент и личность с целью выявления генетической обусловленности их составляющих. С целью исследования наследственного фактора оценивается ин­теллектуальный уровень у родственников. Наиболее по­пулярны тестовые исследования близнецов, обогащенные новым методическим приемом: методом сравнения одно­яйцевых и двуяйцевых близнецов и др. На основе по­лученных результатов делаются выводы, к которым в общем виде пришел еще в 1869 г. Ф. Гальтон, первый исследователь вопроса о роли наследственности и сре­ды в формировании таланта. Это выводы о преимущест­венной детерминации интеллекта генетическими факто­рами, хотя, как указывает X. фон Браккен (ФРГ), при этом обнаружено и значительное влияние внешней сре­ды— обучения в школе, условий в семье, физического здоровья и др. Так, по мнению американского психоло­га А. Дженсена, интеллект обусловлен генетически и на

₃₅₇

80% является врожденным. При этом под интеллектом понимается некоторая единая характеристика, не изме­няющаяся в течение всей жизни и лишь в малой степе­ни (на 20%) подвергающаяся влиянию внешней среды. Дженсен утверждает о существовании «генов интеллек­та», о «врожденных нервных структурах мозга», специ­фических для интеллекта, которые передаются по на­следству. Этот вывод приобретает реакционный поли­тический смысл и становится научной базой расизма. В своей книге «Психология и психиатрия в США» аме­риканский марксист Джозеф Наэм называет главу, по­священную Дженсену, «Научный расизм Дженсена». Приведенные выше используемые Дженсеном понятия не имеют никаких оснований в генетике. В генетике, как утверждает Н. П. Дубинин, «не удалось выявить специ­фический компонент в виде «генов интеллектуальности»,. которые прямо детерминировали бы умственные способ­ности, передаваемые по наследству»¹⁵. Они являются результатом крайне биологизаторской позиции в трак­товке психических функций человека, препятствующей их действительно научному пониманию.

Основой безосновательных в научном отношении и реакционных в политическом смысле выводов, подоб­ных тем, к которым пришел Дженсен, является недоста­точное развитие как генетики, на которую опирается психогенетика, так и разделов психологии, связанных с проблемой интеллекта и методами его изучения. В этих условиях необходима особенная осторожность в интер­претации и использовании соответствующих понятий и фактов. Фактический материал, накопленный, как совет­ской, так и зарубежной наукой —биологией, генетикой,. психологией, позволяет постепенно раскрывать биологи­ческие предпосылки сознательной деятельности челове­ка в виде генетической программы — генофонда, который обеспечивает универсальную готовность новорожденно­го к вхождению в общественно-практическую деятель­ность. Дальнейшее развитие психогенетики будет спо­собствовать как углублению естественнонаучных осноэ учения о природе индивидуальных психологических осо­бенностей человека, разрешению фундаментальной проб­лемы соотношения биологического и социального в че­ловеке, так и научно обоснованной постановке самих

« Дубинин Н. П. Что такое человек? М., 1983. С. 220.

₃₅₈

исследовательских задач. Так, руководствуясь фактами генетики, по-видимому, неправомерно искать генетиче­ские задатки, например, гениальности и доказывать на­следуемость интеллекта, искать гены альтруизма или гуманизма, так же как исследовать генетические раз­личия рас по уровню интеллекта просто потому, что та­ковые не существуют.

Проблема психического развития — в онтогенезе и качественного изменения сознания в ходе исторического развития — традиционная тема в психологии с момента ее выделения в самостоятельную науку. Выдающийся вклад в исследование проблемы психического развития внес Ж. Пиаже. Его учение о развитии познавательной деятельности ребенка — восприятия и мышления — спра­ведливо оценивается как «одно из самых значительных, если не самое значительное явление современной зару­бежной психологии» ¹⁶. Это учение вылилось в создание Женевской школы генетической психологии, которая разработала проблему происхождения интеллекта и ум­ственного развития ребенка.

С целью изучения этого процесса Пиаже разработал иовый метод психологического исследования — метод клинической беседы. Он создал особый тип задач, кото­рые вызывают характерные ответы детей, а эти ответы обнаруживают явление, раскрывающее центральные от­личительные особенности мышления дошкольника. Все это так закономерно и значительно, что в признание за­слуг Ж. Пиаже мы предлагаем называть эти задачи -«задачами Пиаже», получаемые характерные ответы — «ответами по Пиаже», а выступающие в них явления — «феноменами Пиаже»¹⁷. Полученные эксперименталь­ные результаты и факты наблюдений представили об­щую картину развития детского мышления. Пиаже рас­сматривает развитие познавательной деятельности ре­бенка в контексте общих законов развития органической жизни. Познание рассматривается как важнейшее про­явление жизни, взаимодействие организма со средой, направленное на приспособление — адаптацию — к сре­де. Адаптация состоит из равновесия процессов ассими­ляции и аккомодации. Ассимиляция — это процесс вклю­чения нового объекта, новой проблемной ситуации в

^1е Послесловие к кн.: Джон Флейвелл. Генетическая психоло­гия Жана Пиаже. М., 1967. С. 596. . ¹⁷ Там же. С. 601.

уже существующие у него схемы действия. Аккомода­ция— это изменение таких схем в соответствии с требо­ваниями, предъявляемыми новыми задачами. Единство этих процессов приводит к установлению равновесия между ними и в отношениях организма со средой, на­рушение которого каждый раз — в силу биологического закона стремления системы к равновесию — вызывает тенденцию к восстановлению равновесия. Критикуя тео­рию мышления, в частности, необихевиористскую, за то,. что они «пренебрегают внутренними регуляциями в поль­зу только приобретенных ассоциаций», Пиаже подчерки­вает, что объект воздействует не сам по себе: у субъекта существуют умственные структуры, которые вместе с действиями субъекта и последующей интериоризацией действий в интеллектуальные операции являются важ­ным условием интеллектуального развития. Интеллек­туальное развитие рассматривалось как ряд качествен­ных стадий, понимание которых менялось в ходе разви­тия концепции. В 20-х гг. Ж. Пиаже рассматривал развитие как переход от аутистического — к эгоцентри­ческому— и от него к социализированному мышлению. Центральным моментом в этот период явилось описание эгоцентризма детской мысли. В последующем интеллек­туальное развитие рассматривалось как смена господ­ствующих умственных структур. Пиаже выделял три фундаментальные структуры интеллекта: сенсомоторные координации, конкретные и формальные операции и на-ходящиеся в зависимости от этих структур стадии интел­лектуального развития ребенка: стадию сенсомоторного интеллекта, на которой ребенок действует с материаль­ными объектами (от рождения до 2 лет); стадию кон­кретных операций — когда системы действий выполня­ются в уме, но с опорой на конкретный материал (от 7 до 11—12 лет); последнюю стадию — стадию фор­мальных операций. С образованием формальных опера­ций достигается наивысший уровень развития мышления (от 11—12 лет до 13—14 лет). Порядок стадий соответ­ствует определенным возрастам. Он неизменен, но воз­раст может варьировать в зависимости от условий жиз­ни ребенка. В соответствии с представлением обобяза-тельности стадий решается проблема обучения и умствен­ного развития. Обучение оказывается следующим за развитием. Развитие имеет свою собственную логику, внутренние законы и ведет за собой обучение.

₃₆₀

Фундаментальная концепция Ж. Пиаже на протя­жении всех лет ее развития была предметом изучения « критического анализа советских психологов, которые «выступали как «за», так и «против» Пиаже: «за» фак­ты и «против» их интерпретации. Однако с какой бы -позиции Пиаже ни критиковали, его идеи продолжают сохранять фундаментальное значение для психологии вообще и для детской психологии в особенности. Глуби­на и цельность его учения всегда будут помогать нам совершенствовать свои исследования для понимания за­конов психического развития ребенка» ¹⁸.

Проблема развития психики человека, его сознания в процессе человеческой истории после французской со­циологической школы получила фундаментальную раз­работку в концепции современного французского антро­полога, основателя структурной антропологии, социоло­га и философа К. Леви-Стросса (р. 1908 г.). Он изуча­ет структуру общественного сознания традиционных об­ществ (индейские племена), их мифы, структуры род­ства и др. Рассматривая мифы самым характерным про­дуктом примитивной духовной культуры, мифологиче­ское коллективное фантазирование адекватно отражает «анатомию ума». Мифологии посвящен ряд фундамен­тальных работ К. Леви-Стросса. Он является творцом структурной типологии мифов.

Анализируя тексты мифов, опираясь на метод струк­турной лингвистики, в частности используя работы Р. Якобсона, он пришел к выводу, что по своим интел­лектуальным операциям архаическое мышление не от­личается от современного: логика мифического мышле­ния является столь же взыскательной, как логика со­временного мышления. Ядро мифа составляют образные компоненты. Миф наполнен образами богов, героев, лю­дей, явлений природы. В качестве основной единицы анализа ментальных структур он выдвигает двоичную -(бинарную) оппозицию. Центральной оппозицией явля­ется различение природы и культуры, которое в раз­личных мифологических представлениях получает ши­рокое содержательное наполнение (рациональное и чув­ственное, человеческое и животное, мужское и женское,

^{-сырое и вареное).}

¹⁸ Обухова Л. Ф. Концепция Жана Пиаже: за и против. М., 1.981. С. 189. .

₃₆₁

Несмотря на подчеркивание своеобразия первобыт­ного мышления, которое заключается в его конкретно-сти, утверждение универсальности ментальных струк­тур стирает качественные различия между конкретно-историческими формами сознательных образований. Во­прос об этих различиях стал предметом острой полеми­ки между К. Леви-Строссом и сторонниками историче­ского метода в анализе сознания (в частности, лидером французского экзистенциализма Ж.-П. Сартром).

А. Валлон развивает взгляд, согласно которому меж­ду современным и другими типами мысли нет противо­речия. Он защищает положение о постоянном прогрессе развития человеческого знания, так, что «на каждой стадии мысли категории представляют собой то, чем они могут быть в зависимости от тех средств, которыми располагает человек по отношению ко всей Вселен­ной» ¹⁹. Ф. Клике («Пробуждающееся мышление», 1983) раскрывает в архаическом мышлении предпосылки ра­ционального определения реальности. В ходе исследо­ваний первобытного мышления возникло требование производить их на задачах, имеющих для исследуемых лиц практический смысл. Эту идею защищал М. Верт-геймер в своей ранней работе о числовых образах и чис­лах у примитивных народов. Он показал, что особен­ности практики дают основу для познавательной дея­тельности.

Реконструкции хода исторического развития челове­ческого мышления в прошлом способствуют межкультур­ные исследования — область, получившая развитие в зарубежной психологии начиная с 50-х гг. Ее предметом являются не споры о первобытном мышлении, а иссле­дование особенностей познавательной деятельности раз­ных культур и народов Африки, Дальнего Севера (Аляски), индейских племен Южной Америки, находя­щихся на низкой ступени социально-экономического раз­вития. Целью была проверка универсальности гипоте­зы о восприятии, мышлении, памяти. В этих исследова­ниях представителям различных культур предлагались тесты, составленные из задач, обычно решаемых амери­канцами-горожанами в условиях их социальной и куль­турной жизни. При этом не учитывались особенности общественно-производственной практики, которая через

¹⁹ _{Валлон А. От действия к мысли. М., 1956. С. 124-}

систему предъявляемых ею требований к познаватель­ной деятельности человека определяет формы его со­знательной деятельности. На результат влияли также такие факторы, как ситуация тестирования, интерес к задаче, страх перед иностранным взрослым и т. п. Так, в силу причин методологического характера межкуль­турные исследования привели к расистским выводам. Как отмечают Г. Триандис и др. большинство исследо­ваний, сравнивающих способности отдельных расовых групп, методологически настолько несовершенны, что их не следовало бы публиковать. Однако они не толь­ко публиковались, но и были некритически использо­ваны в качестве основы для политических акций. При­мечателен вывод, который делают авторы: «Это недо­статочное состояние дел должно быть выправлено в психологии, прежде чем какие-нибудь внешние силы прекратят межкультурные исследования»²⁰.

В рамках межкультурных исследований развивают­ся и другие подходы к изучению познавательных про­цессов в условиях разных культур. Они направлены на выявление разнообразных социокультурных условий, детерминирующих мышление людей в различных обще­ствах и позволяющих понять его особенности (Дж. Бру-нер, Г. Яхода, Д. Кэмпбелл, М. Коул, О. Клайнеберг и др.). Экспериментальные исследования по формиро­ванию понятий среди племени уолоф в Африке²¹ пока­зали, что результаты, полученные у уолофских школь­ников, ближе к результатам школьников Бостона, чем одноплеменников, не получивших школьного образова­ния. Эти и другие данные привели Брунера к выводу, что именно отсутствие интеллектуальной подготовки ти­па той, которую дети получают в школе, приводит к формированию интеллектуальной деятельности, адекват­ной для решения конкретных задач и неадекватной — для задач, требующих абстрактного мышления. Эти вы­воды- чрезвычайно близки к идеям, развиваемым совет­ской психологией (А. Н. Леонтьев, П. Я. Гальперин, Д. Б. Эльконин, В. В. Давыдов, П. Тульвисте и др.), об определяющей роли деятельности в развитии познава-

²⁰ Триандис Г., Малпасс Р., Дэвидсон Э. Психология и куль-
тура//История зарубежной психологин. Тексты. М., 1986.

²¹ Брунер Дж. Исследование развития познавательной деятель­
ности. М., 1971.

₃₆₃

тельных процессов. Изучение психологических процес­сов в условиях разных культур является важным сред­ством для решения проблем, связанных с пониманием изменений мышления — и психики в целом — в ходе ис­торического развития человеческого общества.

Большим и важным явлением современной зарубеж­ной психологии является интерес к марксистской тео­рии, которая осознается многими психологами разных (как социалистических, так и капиталистических) стран как открывающая продуктивный подход к объяснению психологических проблем. Подход к человеку как про­дукту развития в исторических условиях, понимание процесса происхождения и развития человеческого со­знания в ходе трудовой деятельности, сам диалектиче­ский метод марксистской философии оцениваются в их значении для конкретного исследования в психологии. «Именно марксистская диалектика... избавила психоло­гию от выбора между элементарным материализмом и бессодержательным идеализмом, между топорным суб-станционизмом и безграничным иррационализмом»,— так оценивает значение марксизма для психологии вид­нейший французский психолог-марксист Анри Валлон²².

Впервые в зарубежной психологии попытку построить психологию на основе принципов философии марксизма предпринял Ж. Политцер (1903—1942). С марксистских позиций Ж. Политцер критиковал буржуазные психо­логические и философские концепции — классическую буржуазную субъективную психологию, новые направ­ления, особенно психоанализ, а также бихевиоризм, гештальтпсихологию, персонализм В. Штерна и др., ин­туитивизм А. Бергсона, теоретические основы таких но­вых областей психологии, как психология индивидуаль­ных различий, психотехника. Политцер показывает, что ни одно из этих направлений, выступивших с критикой классической психологии, не разрешает кризиса психо­логии ²³. Попытка решения кризиса, предложенная К. Бюлером, который призывал объединить все лучшее в субъективной, духовно-научной психологии и бихевио­ризме, расценивается Политцером как возвращение пси­хологии на стадию, предшествующую той, которую под-

²² _{Валлон А. От действия к мысли. М., 1956. С. 237.}

²³ См. об этом: Хрестоматия по истории психологии/Под ред.
П. Я. Гальперина, А. Н. Ждан. М, 1980.

вергли критике Уотсон и Шпрангер. Политцер убеди­тельно показывает, что все новые направления в психо­логии остаются «связанными» признанием «реализма^ внутренней жизни», а критика старой психологии в каж­дом из них является частичной, фрагментарной, не за­трагивающей основ ее идеалистической трактовки чело­века. Политцер защищал тезис о том, что задача со­здания подлинно научной — конкретной — психологии может быть решена только на основе марксизма, кото­рый представляет собой единственно адекватную осно­ву психологии как подлинной науки.

Методологические идеи Ж. Политцера получили про­должение и развитие в трудах прежде всего француз­ских психологов: в генетической психологии А. Валло­на, в трудах Р. Заззо, в исторической психологии И. Мейерсона и Ж--П. Вернана, Ф. Мальриё, в работах: об общественно-историческом характере личности филог-софа-марксиста Л. Сэва и др. Большой интерес пред­ставляет вышедшая в 1976 г. на русском языке книга К. Б. Клеман, П. Брюно, Л. Сэва «Марксистская крити­ка психоанализа» — глубокий труд в области современ­ной французской марксистской мысли, посвященный марксистскому анализу учения 3. Фрейда, его последо­вателей, неудач «фрейдомарксизма» (В. Райх, Г. Мар-кузе, Э. Фромм). Большой интерес к марксизму прояв­ляют психологи ФРГ, Италии, США и других стран-. Говоря об обращении зарубежных психологов к марк­сизму, следует отметить наличие глубоких расхождений: между разными авторами как в понимании марксистско­го учения, так и в применении его к психологии²⁴.

Растет авторитет советской психологии за рубежом. Все шире становится круг советских авторов, труды ко­торых выходят в переводах в разных странах мира. Так,. в США издается ежеквартальный журнал «Советская* психология» (сборник переводов статей), выходит трех­томная антология «Советская психология развития»,. осуществляются новые выпуски работ Л. С. Выготского,, А. Р. Лурии, А.Н.Леонтьева, П.Я.Гальперина, С.Л.Ру­бинштейна и др.

²⁴ См. об этом, например: Сэв Л. Психоанализ и исторический* ■ материализм///(лел<дн К. В., Брюно П., Сэв Л. Марксистская крити­ка психоанализа. М., 1976; Бессознательное. Природа, функция, ме­тоды исследования. Т. 1/Под ред. Ф. М. Басина и др. М., 1978.

_365--

_{СОДЕРЖАНИЕ}

_{Введение 3}

Раздел первый

_{РАЗВИТИЕ ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ ЗНАНИЙ В РАМКАХ}

_{УЧЕНИЯ О ДУШЕ 22}

_{Глава I. Античная психология 22}

Глава II. Проблемы психологии в средние века и эпоху

Возрождения 60

Глава III. Психология Ф. Бэкона и завершение этапа разви­
тия психологии в рамках учения о душе .... 72

Раздел второй

_{РАЗВИТИЕ ПСИХОЛОГИИ В РАМКАХ ФИЛОСОФСКИХ}

_{УЧЕНИИ О СОЗНАНИИ . 76}

Глава I. Выделение сознания как критерия психики 76
Глава II. Оформление эмпирической психологии в философ­
ских учениях XVII в 92

Глава III. Становление ассоциативной психологии 102
Глава IV. Становление эмпирического направления во фран­
цузской психологии XVIII в 108

Глава V. Психологическая мысль в России в XVIII в. 118
Глава VI. Психологические идеи в немецкой классической

философии конца XVIII — первой половины XIX в. 122

Раздел третий

РАЗВИТИЕ ПСИХОЛОГИИ КАК НАУКИ О СОЗНАНИИ
В ПЕРИОД ДО ФОРМИРОВАНИЯ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬ­
НОЙ ПСИХОЛОГИИ 129

Глава I. Становление немецкой эмпирической психологии

в первой половине XIX в 129

Глава II. Развитие ассоциативной психологии в XIX в. 135

Глава III. Развитие психологин в России 143

^{Раздел четвертый}

РАЗВИТИЕ ЕСТЕСТВОЗНАНИЯ И ФОРМИРОВАНИЕ ЕС­ТЕСТВЕННОНАУЧНЫХ ПРЕДПОСЫЛОК ВЫДЕЛЕНИЯ ПСИХОЛОГИИ В САМОСТОЯТЕЛЬНУЮ НАУКУ . . 15Г

_{Глава I. Развитие физиологии нервной системы и органов}

чувств в XIX в 157

Глава II. Возникновение психофизики и психометрии . . 169-Глава III. Развитие эволюционных идей в биологии и их

^{значение для психологии 17^}

_{Раздел пятый}

ВЫДЕЛЕНИЕ ПСИХОЛОГИИ В САМОСТОЯТЕЛЬНУЮ НАУКУ И ЕЕ РАЗВИТИЕ ДО ПЕРИОДА ОТКРЫТОГО КРИЗИСА (60-е гг. XIX в,— 10-е гг. XX в.) .... 180-

Глава I Первые программы психологии как самостоятельной

науки 180-

Глава II. Теоретическая борьба периода становления психо­
логии как самостоятельной науки 18$"

Глава III. Развитие экспериментальной психологии и ее при­
кладных областей 211

_{Раздел шестой}

ЗАРУБЕЖНАЯ ПСИХОЛОГИЯ ПЕРИОДА ОТКРЫТОГО КРИЗИСА

(10-е гг. — середина 30-х гг. XX в) 237

Глава I. Кризис в психологии 237

Глава II. Бихевиоризм 239*

Глава III. Гештальтпсихология 252

Глава IV. Глубинная психология 265

Глава V. Французская социологическая школа .... 292-

Глава VI. Описательная психология 295-

_{Раздел седьмой}

СТАНОВЛЕНИЕ И ТЕНДЕНЦИИ ДАЛЬНЕЙШЕГО РАЗ­
ВИТИЯ СОВЕТСКОЙ ПСИХОЛОГИИ .... 301'

_{Раздел восьмой}

СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ И ВАЖНЕЙШИЕ ТЕНДЕН­ЦИИ РАЗВИТИЯ ЗАРУБЕЖНОЙ ПСИХОЛОГИИ . . 346-

^{Учебное издание}

Антонина Николаевна Ждан ИСТОРИЯ ПСИХОЛОГИИ

^{Зав. редакцией Н. А. Гуревич}

Редактор Г. П. Баркова

Мл. редактор Е. В. Анисина

Обложка художника Е. К. Самойлова

Художественный редактор А. Л. Прокошев

Технический редактор В. В. Макарова

Корректоры Л. А. Айдарбекова,

_{Л. А. Костылева}ИБ № 3451

Сдано в набор 08.08.89. Подписано к печати 19.02.90. Л-10669 Формат 84X108/32 Бумага тип. № 1. Гарнитура литературная. Высокая печать.

Усл. печ. л. 19,32. Уч.-изд. л. 20,29. Тираж 20 000 экз. Заказ 159. Изд. № 825. Цена 1 р.

Ордена «Знак Почета» издательство

Московского университета.

103009, Москва, ул. Герцена, 5/7.

Типография ордена «Знак Почета»

изд-ва МГУ.

^{119899, Москва, Ленинские горы}