ББК 67.99(2)8

К 64

Рецензенти:

Ю.М. Грошовий, академік Академії правових наук України, доктор юридичних наук, професор, заслужений діяч науки i техніки України B.C.

Зеленецький, доктор юридичних наук, професор, заслужений діяч науки i техніки України

Коновалова В.О.

К 64 Вбивство: мистецтво розслідування: Монографія. — X.: Факт, 2001.—311 с.

ISBN 966-637-033-6

У монографії досліджуються комплекс проблем, пов'язаних з розслідуванням вбивств різних категорії, найбільш ефективт методики ix розкриття. Ряд питань вперше розглядається з нових позицій, зокрема специфіка криміналістичних характеристик, ситуаційна обумовленість слідчих версій, ix типізація тощо.

Розрахована на викладачів та студентів вищих юридичних закладів, а також працівників правоохоронних органів.

Введение

В теории криминалистики расследование убийств всегда зани­мало особое место, поскольку предмет его изучения — методика раскрытия тягчайшего преступления против жизни.

Эта важная социальная проблема не утрачивает своей актуаль­ности во всех странах мира, независимо от уровня их экономичес­кого развития.

Уголовное законодательство Украины, новый Уголовный кодекс, принятый весной 2001 года Верховной Радой, содержат значитель­ное число статей, предусматривающих меру ответственности за со­вершение убийств, в том числе по заказу и организованными пре­ступными группами. Последние категории отличаются тенденцией к росту, все более изощренными способами совершения и сокрытия преступлений. Этому способствует и проникновение преступных по­сягательств в экономику, в частности топливно-энергетическую и агропромышленную отрасли, кредитно-банковскую систему, а так­же сферу приватизации.

Криминогенная ситуация в Украине по-прежнему остается сложной, и вопросы усиления борьбы с преступностью находятся в центре внимания Президента Украины, МВД, служебных и проку­рорских органов. Вместе с тем решение этой задачи требует науч­ного исследования реального состояния преступности в государстве (что было возложено на Академию правовых наук Украины и практические ведомства), а также разработки и внедрения новых, наиболее эффективных методик расследования убийств.

Усиление борьбы с преступностью предполагает высокую орга­низацию следственной деятельности, направленной на своевремен­ное и эффективное раскрытие различных категорий убийств. Ис­следование этих проблем имеет не только теоретическое, но и практическое значение, что и получило отражение в настоящем издании.

В отечественной криминалистической литературе проблеме расследования убийств всегда придавалось особое значение. Пер­вые углубленные исследования этой категории преступлений при­надлежали перу профессора В.П. Колмакова, впоследствии разработки отдельных методик были предложены О.Ю. Булулуковым, И.В. Борисенко, В.И. Бояровым и др. Однако комплексное изло­жение методик расследования убийств не нашло до настоящего времени должного освещения, между тем, как их внедрение в прак­тику в значительной мере будет способствовать эффективной орга­низации следственных мероприятий.

В представленной монографии вопросы, связанные с раскрыти­ем преступлений различных категорий убийств — при отсутствии трупа, с расчленением трупа, скрытые инсценировкой, совершен­ные организованными группами, и по заказу — рассматриваются с позиций их криминалистической характеристики, планирования и организации расследования, выдвижения следственных версий, проведения тактических операций и новейших видов экспертиз, что позволит внести коррективы в традиционные методики, акценти­руя при этом внимание следственных органов на логической сто­роне расследования, обеспечивающей его результативность.

При написании работы учитывался опыт зарубежных исследо­вателей — криминалистов, криминологов, судебных психологов и судебных медиков, существенно обогативший отдельные аспекты монографии. Особое внимание в ней уделено разработке новых ме­тодик расследования, в частности методик расследования убийств, совершенных организованными группами, и по заказу. Это связано не только со спецификой их криминалистической характеристики, но и с проблемами формирования организованных преступных групп, их внутренней иерархии, изучение которых играет важную роль в предупреждении и раскрытии данных преступлений.

Как известно, искусство расследования убийств представляет не только научный интерес: эта тема определила развитие детектив­ного жанра, едва ли не самого популярного в современной литера­туре. Однако в отличие от типичного художественного образа ча­стного детектива, нередко действующего в одиночку, вооруженного собственными логическими умозаключениями и непогрешимой интуицией, следователь в своей практической деятельности осно­вывается на научно разработанной методике, с привлечением су­дебно-медицинских экспертов, баллистов, трассологов, биологов и других специалистов.

Автор надеется, что настоящее издание будет полезным не толь­ко преподавателям и студентам юридических вузов, но и работ­никам правоохранительных органов.

Раздел I. Криминалистическая характеристика убийств

1.1. Общие положения

Право человека на жизнь незыблемо, и посягательство на него во все времена рассматривалось как тягчайшее преступление про­тив личности.

«Не убивай, кто же убьет, подлежит суду», — предостерегали древние. Специфика убийства состоит в разнообразных способах его совершения и сокрытия, что делает расследование такого пре­ступления одним из самых сложных.

В теории расследования преступлений, и в частности методике расследования их отдельных видов, важное место занимает абст­ракция, именуемая криминалистической характеристикой. Эта новая концепция в криминалистике представляет собой систему наиболее значимых признаков, анализ последних, а также их вза­имосвязей, позволяет эффективно раскрывать совершенное преступ­ление. Источником криминалистической характеристики является изучение и обобщение опыта следственной и оперативно-разыскной практики, что дает возможность в многосторонней следствен­ной деятельности выделить те главные элементы, из совокупности которых выстраивается правильная модель совершенного преступ­ления, наметить пути расследования.

Предмет методики расследования преступлений как отрасли криминалистики содержит научные положения, определяющие планирование и организацию раскрытия разных видов преступле­ний и их профилактику.

При этом главенствующая роль принадлежит криминалисти­ческой характеристике, способствующей формированию следствен­ных версий и выбору направления расследования. Ее структурные элементы — способы совершения и сокрытия преступлений, вре­мя, место и обстановка события; совокупность наиболее характер­ных следов (следовая картина); личность преступника и личность жертвы; существующие между ними зависимости (взаимосвязи) дают достаточно полную картину события в конкретном приме­нении данной абстракции.

В настоящее время опасной тенденцией в совершении убийств становится их разнообразие. Способы осуществления и сокрытия, объекты преступного посягательства не укладываются в традици­онные схемы расследования убийств, обретая новую криминалисти­ческую окраску, требующую анализа и обобщения, что необходимо для формирования разработки оригинальных методик (убийств по заказу, убийств, совершаемых организованными группами).

Создание новых методов расследования убийств основывается, прежде всего, на криминалистической характеристике данного вида преступления. Первым из ее элементов следует назвать объект посягательства — жизнь человека. Однако это понятие не абстракт­ное, оно связано с определенной персоной. Жертва убийства в 90% преступлений не бывает случайной. Как правило, она связана с преступником, при этом связи носят различный характер: род­ственные, служебные, преступные, дружеские, интимные и т.п.

Связь, которая не всегда бывает явной, позволяет сделать пред­положение о возможном мотиве, а иногда и способе совершения преступления. Поэтому в поисках преступника в процессе рассле­дования в первую очередь ориентируются на те явные и скрытые связи, наличие которых может пролить свет на событие преступ­ления, иными словами, прикоснуться к его тайне.

Изучение личности в различных аспектах — физиологических, психологических, социальных — позволяет составить психологи­ческий портрет жертвы. Получение информации о характере и темпераменте потерпевшего, его образе жизни, связях, намерениях, психическом состоянии приоткрывает многие стороны преступного события и определяет положение жертвы в традиционной связи: преступник — жертва.

Данные о том, как вела себя жертва в тех или иных ситуациях, в частности конфликтных, помогают установить характер виктимного поведения человека, предшествовавшего событию преступле­ния либо имевшего место в момент его совершения.

Названные обстоятельства в их взаимосвязи могут дать весьма четкое представление не только о самом событии, но и мотивах, которыми руководствовался преступник, о деталях преступления, то есть других элементах криминалистической характеристики (времени, обстановке и следовой картине преступления).

1.2. Способы совершения и сокрытия

Одним из определяющих положений криминалистической характеристики является способ совершения преступления. Его содержательная структура включает этап приготовления, который состоит из нескольких взаимосвязанных элементов: а) изучения данных о личности жертвы: б) выбора способа лишения жизни (орудия или иного средства); в) избрания собственной тактики совершения преступления. К способу совершения преступления относится и способ сокрытия, хотя его детальное рассмотрение требует отдельного анализа.

Проблема способа совершения преступления как одна из ключевых в уголовном праве и криминалистике остается по-прежне­му дискуссионной. Это вызвано различным подходом ученых к интерпретации понятийного аппарата, в частности содержания понятий «способ совершения» и «способ сокрытия». В определе­нии соотношения этих способов в общем понятии «способ совер­шения преступления» наметились две тенденции — к их разме­жеванию и к их интеграции. Применительно к общему понятию и его использованию в изучении проблемы расследования убийств были высказаны следующие аргументы. Так, профессор В.П. Колмаков в своем докторском исследовании, посвященном методике расследования преступлений против жизни, различал способ совер­шения преступления и способ его сокрытия. Так, к первому он относил действия и бездействия, направленные на достижение преступного результата, а также материальные предметы, с помо­щью которых было совершено преступление, условия, удобные для преступника. Способ сокрытия рассматривался исследователем как действия преступника, направленные на маскировку и ликвидацию следов этого преступления ¹.

¹ Колмаков В.П. Значение для расследования точного установления способов совершения и сокрытия преступлений против жизни//Труды Харьковского ме­дицинского института. Харьков, 1956. Вып. 5. С. 193—196.

Эту же точку зрения впоследствии разделял профессор А.Н. Колесниченко, детализировавший понятие способа совершения пре­ступления. Так, в его содержание он включал «образ действий преступника, совокупность приемов, создавших реальную возмож­ность наступления преступных последствий, повлекших эти послед­ствия либо направленных на их сокрытие» ². В дальнейшем эта весьма громоздкая дефиниция была сформулирована им более четко как «образ действий преступника, выражающийся в опреде­ленной взаимосвязанной системе действий и приемов, подготовки, совершения и сокрытия преступлений» ³. В этом определении удачно трактуется понятие системы действий, что указывает не только на его интегративность, но и лаконичность.

² Колесниченко А.Н. Актуальные проблемы методики расследования преступ-лений//Вопросы государства и права. М., 1970. Вып. 6. С. 336.

³ Колесниченко А.Н. Общие положения методики расследования преступле­ний. Харьков, 1976. С. 9.

Достаточно конструктивное представление о способе совершения преступления было высказано в свое время Г.Н. Мудьюгиным, рас­сматривавшем его в широком и узком смысле. Так, понятие спо­соба совершения преступления в широком смысле включало как

совершение, так и сокрытие преступления. В узком же смысле оно ограничивалось непосредственным совершением преступления. При этом он отмечал, что если сокрытие не являлось условием совер­шения преступления и происходило после его совершения, то оно могло рассматриваться как самостоятельный комплекс действий, не входящий в понятие способа совершения преступления ¹.

¹ Васильев А.Н., Мудьюгин Г.Н., Якубович Н.А. Планирование расследования преступлений. М.: Госюриздат, 1957. С. 60.

Научный анализ названной проблемы нашел свое наиболее полное воплощение в трудах профессора Г.Г. Зуйкова. Итогом его исследований стало определение способа совершения преступления как системы действий, объединенных одним преступным замыс­лом. Указание на преступный замысел, который является психо­логической категорией, интерпретирующей умысел как систему действий, именуемую замыслом, во много обогатило ранее доволь­но безликие определения. В способе совершения преступления, как и в способе сокрытия, достаточно полно отражены гамма чувств, настроений, темперамента и характера преступника, что дает осно­вание для включения этих признаков в определение способа. Дру­гое дело, каким термином это может быть обозначено. Не поле­мизируя с исследователями названной проблемы, отметим только, что наиболее законченным является определение способа совер­шения преступления Г.Г. Зуйкова в редакции профессора Р.С. Бел­кина. Оно звучит так: «Способ совершения преступления — это система действий по подготовке, совершению и сокрытию преступ­ления, детерминированных условиями внешней среды и психофи­зиологическими свойствами личности, могущими быть связанны­ми с избирательным использованием соответствующих орудий или средств и условий места и времени и объединенных общим пре­ступным замыслом» ².

² Белкин Р.С. Курс криминалистики. В 3 т. М.: Юристъ, 1997. Т.З. С. 359.

Способы совершения убийств имеют однотипную структуру, присущую всем видам преступлений, отличаясь друг от друга со­ответственно объектом посягательства. Вместе с тем, несмотря на многообразие способов лишения человека жизни, их можно клас­сифицировать на основании специфики каждого. Так, это может быть убийство с расчленением трупа, «без трупа», связанное с ис­чезновением человека, скрытое инсценировкой. Свою специфику имеют и убийство, совершаемое организованной группой, и убий­ство по заказу. Классификационное объединение, способствующее созданию отдельных методик расследования, проводится в научных целях, так как оно позволяет давать полный анализ совершенного деяния и разрабатывать оптимальные схемы решения следственных задач. Вместе с тем, каждое совершенное убийство имеет свои особенности, и поэтому общие схемы, как бы они ни были совер­шенны, не могут заменить индивидуального подхода к решению мыслительных задач в стандартных ситуациях, выполняя только вспомогательную роль.

В общей схеме способа совершения убийства представляет ин­терес этап подготовки к нему. По общему правилу, подготовка предполагает выбор орудий, средств и методов осуществления за­думанного. Если орудия и средства можно рассматривать как тра­диционные, то методы совершения нередко могут отличаться боль­шой изобретательностью. В плане подготовки к совершению убийства исследователей мало привлекала психологическая сторона этого этапа преступления, которая представлялась скорее как ху­дожественная, чем научная. Между тем, психологические аспек­ты подготовки во многом определяют поведение убийцы в период совершения преступления и после него, что позволяет в процессе расследования обнаружить нити, ведущие к установлению лично­сти преступника.

Психология убийства — это прежде всего комплекс задач, свя­занных с умыслом, способами его осуществления и/или сокрытием следов в широком понимании. Психическое состояние преступни­ка здесь играет главенствующую роль, определяя все его действия — от намерения убить до отказа совершить преступление. Ненависть, ревность, стяжательство, зависть, желание избавиться от лица, меша­ющего осуществлению каких-то жизненных планов, стимулируют низменные побуждения и в известной мере определяют способы совершения преступления, его механизм, сокрытие следов и иных улик, могущих вызвать подозрение. Формирование мотива, как и умысла совершения убийства, представляет собой сложную, много­этапную, психологическую структуру. Подобно мотивам соверше­ния положительных действий, преступным мотивам присущи одни и те же этапы их формирования, с тем отличием, что последние носят отрицательную направленность.

Совершение преступления — это волевой процесс. Поэтому он включает этапы формирования воли, среди которых один имеет прямое отношение к мотиву. Как известно, основными этапами волевого процесса являются: а) постановка цели; б) выбор средств ее достижения; в) принятие и г) исполнение решения. При выбо­ре средств достижения цели происходит оценка способов действия по их приемлемости или неприемлемости. Все, чем определяется приемлемость либо ее отсутствие, объединяет понятие мотива. Волевые действия, и преступления в частности, совершаются по мотивам. Мотив — это ответ на вопрос, почему человек ставит перед собой именно эту цель, а не другую, почему он при достижении целей действует определенными средствами. К тому же при выборе це­лей и путей их достижения каждый опирается на свое мировоз­зрение, на принципы морали, эстетические вкусы, личные или общественные интересы. Процесс выбора мотивов обычно проис­ходит с участием мышления и чувств. Деятельность мышления в данном случае выражается, главным образом, в обсуждении аргу­ментов «за» и «против». Это называется мотивацией. Чувства в про­цессе выбора играют роль побудителей (активизируют или тормо­зят) стремления. Процесс выбора целей, путей и средств их достижения иногда приобретает характер внутренней борьбы и носит наименование борьбы мотивов. Нередко эта борьба сводит­ся к борьбе мышления с чувством. Борьба мотивов иногда проис­ходит как борьба между различными чувствами (долгом и лич­ным чувством). Эти мотивы замедляют волевой процесс, создавая у человека состояние внутреннего конфликта.

Процесс выбора ведущих к достижению цели путей и средств, связанный с борьбой мотивов, заканчивается принятием решения. Принять решение — это значит остановиться на определенной цели и способе ее достижения. При этом решение, принимаемое быстро, означает решительность личности, там же, где борьба мотивов за­тягивается на длительное время и решение принимается с колеба­ниями, налицо признак нерешительности характера.

Детальное рассмотрение формирования мотива совершения преступления необходимо для понимания всей сложности подго­товки к преступлению, которая по своему содержанию является определяющей в планировании всех остальных этапов преступно­го действия. С одной стороны, плохая подготовка обусловливает зна­чительное число пробелов, при анализе которых преступника лег­ко обнаружить по оставленным следам, нарушениям логики развития события, создающей так называемые негативные обстоя­тельства (противоречащие естественному ходу события), установ­ление которых позволяет выдвинуть обоснованные версии как о событии преступления, так и о личности преступника.

С другой стороны, тщательная подготовка преступного деяния, с продумыванием обстоятельств, затрудняющих расследование (уничтожение следов, инсценировка события, ложное алиби), не только препятствует его раскрытию, но и оставляет нераскрытым. Процесс подготовки к совершению преступления носит различ­ный характер: он может быть широко и детально продуман или носить фрагментарный, даже случайный характер. Вместе с тем, элементы подготовки присутствуют в любом преступлении, в част­ности в убийствах, несмотря на то, что последние могут носить импульсивный характер. При импульсивных преступлениях убий­цей не осознаются мотивы совершаемого им злодеяния. Это объясняется главным образом тем, что осознание подлинного по­буждения затрудняется тем, что «люди действуют, руководствуясь не одним, а несколькими мотивами. Человеческое поведение по­чти всегда полимотивно. Но в зависимости от особенностей лич­ности и ситуации, в сознании отражается не главный, а иной, наи­более приемлемый или понятный» ¹.

¹ Зелинский А.Ф. Криминальная психология. К.: Юринком Интер, 1999. С. 74.

Это обстоятельство подтверждается тем, что значительное чис­ло обвиняемых, совершивших импульсивное убийство, не смогли объяснить мотивы своего преступления.

Импульсивное преступление, как утверждают некоторые иссле­дователи, не только неосознанно, но и внезапно ². Момент внезап­ности и для преступника, и для потерпевшего почти равноценен. Это приводит к выводу о том, что стадии (или момента) подготов­ки в содеянном нет. Данные утверждения вызывают сомнения, поскольку подготовительный этап (момент) существует и в импуль­сивном преступлении, хотя он мало прослеживается, так как су­ществует в сжатом виде (мгновенные подготовительные действия: преступник ищет орудие нападения, избирает место нанесения травмы, продумывает свою безопасность).

² Ратинов А.Р., Константинова Н.Я., Собчик Е.М. Самооправдание преступни­ков / В кн.: Личность преступника как объект психологического исследования. М., 1979. С. 78—79; Бандурка A.M., Зелинский А.Ф. Вандализм. Харьков: Ун-т МВД, 1996. С. 145—155.

Несмотря на мало уловимые для постороннего лица моменты подготовительного характера, они находят свое выражение в отдель­ных действиях, предшествующих собственно преступным, так как элемент сознательного в них присутствует, хотя импульсивная сторона преобладает, создавая видимость неосознанного поведения. Эти действия достаточно очевидны при некотором их анализе, они чаще всего сопровождают такие преступления, как импульсивные убийства. В таких случаях редко имеют место спонтанные действия, в результате которых травмировался бы сам преступник; более того, им избирается место нанесения травмы в жизненно важные орга­ны жертвы, принимаются меры по избежанию ее сопротивления, угрожающего жизни убийцы. На эти утверждения могут возразить, ссылаясь на то, что подобные действия, содержащие в себе элемент самосохранения, связаны с рефлексом защиты собственной жиз­ни. Однако и это опровергается той долей разумности, которая возвышается над рефлекторными действиями и в значительной мере обусловливает поведение преступника в любых стрессовых ситуациях.

В связи с небольшим экскурсом в область психологии мотива преступления нельзя не отметить известное несовершенство поня­тийного аппарата уголовного права в части дефиниций, характе­ризующих такие определения, как «желал», «не желал, но созна­тельно допускал», где термин «желал» в общеупотребительном психологическом значении звучит в научном плане некорректно. Термин «желание» определяет одну из степеней стремлений чело­века, его потребностей. По степени осознанности в психологии, равно как и в других науках, принято различать следующие виды стрем­лений: а) влечение — стремление, в котором осознается только недовольство настоящим состоянием; б) желание — стремление, в котором осознается цель стремления, но не осознаются пути и средства достижения цели; в) хотение — вполне осознанное стрем­ление, в котором осознаются и возможность достижения цели, го­товность действовать в определенном направлении, а также послед­ствия предполагаемых действий. В приведенной терминологии слово «желал» следует заменить термином «хотел», что будет спо­собствовать более правильному и унифицированному его употреб­лению, гарантировать научную чистоту дефиниции.

Преступные фантазии человека позволяют насчитать значитель­ное число способов убийств, к которым относятся: удушение, удав­ление, утопление, использование огнестрельного и холодного ору­жия, электрического тока, радиоактивных веществ, взрывоопасных предметов и др. Все они имеют свою специфику и осуществляют­ся разнообразными приемами, их исследование становится пред­метом отдельных работ. В такой научной абстракции, как крими­налистическая характеристика, способ совершения преступления представляет интерес только как элемент последней.

К числу наиболее важных элементов криминалистической ха­рактеристики, неразрывно связанных со способом совершения преступления, относится способ сокрытия, в частности способ со­крытия убийства. Как отмечает Р.С. Белкин, «сокрытие преступ­ления — деятельность (элемент преступной деятельности), направ­ленная на воспрепятствование расследованию путем утаивания, уничтожения, маскировки или фальсификации следов преступле­ния и преступника и их носителей» ¹.

Белкин Р.С. Указ. соч. С. 364.

Такая формулировка представляется наиболее полной, хотя, как и каждое определение, неисчерпывающей.

По-прежнему остается спорным вопрос, является ли способ сокрытия отдельно существующим и не всегда связанным со спо­собом совершения преступления элементом либо он находится в жесткой зависимости от последнего.

Аргументами, выдвигаемыми многими авторами в защиту той или иной позиции относительно предмета дискуссии, становились тезис о неразрывности способа совершения и сокрытия в триаде — способ приготовления, способ совершения, способ сокрытия и, напро­тив, утверждение о самостоятельном существовании способа сокры­тия преступления. К числу авторов, отстаивавших последнюю по­зицию, относились Р.С. Белкин, И.М. Лузгин, И.Ш. Жордания ¹, противоположных взглядов придерживались Г.Г. Зуйков и его по­следователи, анализировавшие понятие «сокрытие преступления» ².

¹ Белкин Р.С. Указ. соч. С. 363—364; Лузгин И.М.., Лавров В.П. Способ со­крытия преступления и его криминалистическое значение. М., 1980; Жорда­ния И.Ш. Понятие, классификация и правовое значение способа совершения пре­ступления: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Тбилиси, 1972. С. 9.

² Зуйков Г.Г. Криминалистическое учение о способе совершения преступле­ния: Автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 1970. С. 10.

Нельзя не отметить достаточно интересных аргументов в защиту самостоятельного существования способа сокрытия преступлений, представленную Р.С. Белкиным. По его утверждению, отсутствие преступного замысла, объединяющего в себе все три элемента, мо­жет объясняться следующим образом: а) при подготовке к совер­шению преступления субъект не планировал действий по его со­крытию, однако после совершения, в результате возникновения тех или иных обстоятельств, предпринял меры к сокрытию; б) при подготовке к совершению преступления субъект не планировал сокрытия, надеясь, что следы исчезнут, а при их сохранности, имп­ровизирует сокрытие; в) при подготовке преступления субъект не принял мер к сокрытию, но эти действия предприняли иные заин­тересованные лица; г) при подготовке к совершению преступления субъект планировал осуществление сокрытия другими лицами (пособниками, укрывателями), однако в связи с их неосуществле­нием был вынужден с разрывом во времени сам предпринимать меры к сокрытию; д) при подготовке к совершению преступления субъект первоначально планировал действия по его сокрытию, но в силу обстоятельств был вынужден принимать другие меры, не соответствующие единому преступному замыслу.

Следовательно, как отмечает Р.С. Белкин, можно прийти к выводу, что действия по сокрытию преступления, не объединенные единым преступным замыслом, носят самостоятельный характер ³.

³ Белкин Р.С. Указ. соч. С. 360—361.

Исследование проблемы способа сокрытия преступлений при­внесло в криминалистическую литературу значительное число его определений, наибольший интерес среди которых вызывает трак­товка Г.Н. Мудьюгина, обозначившего сокрытие как комплекс дей­ствий преступника в целях уклонения от ответственности за содеянное. Такие действия могут быть направлены на сокрытие само­го события, его преступного характера, участия в нем преступни­ка ¹. Более широкое определение принадлежит В.А. Овечкину, ко­торый способом сокрытия назвал «совокупность действий и бездействие всех лиц, скрывающих преступление или способству­ющих этому в момент его совершения и после его окончания» ². В своей кандидатской диссертации, как мы отметим далее, он при­вел почти исчерпывающий перечень всех возможных способов сокрытия преступлений.

¹ Васильев А.Н., Мудьюгин Т.Н., Якубович Н.А. Указ. соч. С. 67—68.

² Овечкин В.А. Общие положения методики расследования преступлений, скры­тых инсценировками: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Харьков, 1975. С. 5.

Г.Г. Зуйков рассматривал способ совершения преступления как уклонение от ответственности: «Способ уклонения от ответствен­ности — это повторяющийся у разных и одних и тех же лиц, объек­тивно и субъективно детерминированный комплекс взаимосвязан­ных вербальных, поведенческих и материальных актов, сознательно осуществляемый после совершения преступления с целью полно­го или частичного уклонения от ответственности» ³.

³ Зуйков Г.Г. Исследование способов совершения преступлений и уклонения от ответственности как предпосылка повышения эффективности планирования расследования / В кн.: Версии и планирование расследования. Свердловск, 1985. С. 203.

Как видно из приведенного определения, слишком громоздко­го, граничащего едва ли не с описанием, Г. Г. Зуйков все действия, представляющие те и иные тенденции к сокрытию, объединяет в одно понятие. На наш взгляд, можно отдать предпочтение ранее рассмотренному определению Р.С. Белкина, которое является наи­более логически выстроенным, что соответствует требованиям, предъявляемым к дефинициям.

Способы сокрытия преступлений, как отмечают многие иссле­дователи, отличаются многообразием. Однако все они имеют изве­стную специфику, обусловленную видом преступной деятельности. Несмотря на это, их можно классифицировать, выделив некоторые общие черты.

Первая попытка классификации способов сокрытия преступ­лений, как и видов инсценировок, была предпринята В.А. Овечки-ным, подготовившим кандидатскую диссертацию по аналогичной теме под руководством автора настоящей монографии. Создание классификаций всегда сопряжено с трудностями выделения осно­ваний для ее выстраивания. Не избежал их и указанный автор при формировании оснований, которые он рассматривал как наиболее весомые. Так, способы сокрытия В.А. Овечкин разделял на высту­пающие в форме: а) воспрепятствования получению органами предварительного расследования точной информации о преступле­нии; б) воспрепятствования получению органами предварительного расследования информации о преступлении и выдачи вместо нее ложной. Соответственно к первой группе были отнесены:

1) перемещение материальных источников информации о пре­ступлении;

2) маскировка материальных источников информации о пре­ступлении;

3) уничтожение материальных и в некоторых случаях идеаль­ных источников информации (люди) о преступлении;

4) уклонение от явки в органы расследования;

5) отказ от дачи показаний;

6) недонесение.

Вторая группа включала следующие способы:

1) фальсификацию;

2) инсценировку;

3) заведомо ложное сообщение с целью сокрытия преступления;

4) заведомо ложное показание с целью сокрытия преступления.

В криминалистической литературе излагаются и иные взгля­ды на классификацию способов сокрытия преступления, основани­ем для которой является ее содержательный аспект. Такая клас­сификация предусматривает:

1) утаивание информации и/или ее носителей;

2) уничтожение информации и/или ее носителей;

3) маскировку информации и/или ее носителей;

4) фальсификацию информации и/или ее носителей;

5) смешанные способы — соединяющие в себе разные способы либо их элементы.

Р.С. Белкин приводит достаточно широкое объяснение каждо­го из приведенных способов, опираясь на его содержательную сто­рону ¹. Остановимся на некоторых из них. Так, утаивание может осуществляться в пассивной и активной формах. Пассивная пред­полагает умолчание, недонесение, отказ от дачи показаний, невы­полнение требуемых действий. Активная форма предусматривает сокрытие предмета посягательства, вещественных доказательств, уклонение от явки в органы расследования. Уничтожение вклю­чает как уничтожение следов, так и носителей доказательственной информации. Маскировка преследует цель изменения представле­ния о способе совершения преступления и объектов (субъектов), с ним связанных. Фальсификация, в отличие от маскировки, — это создание ложной информации или ее носителей. Она может иметь место при ложном алиби, заведомо ложных показаниях, ложном доносе и т.д.

¹ Белкин Р.С. Указ. соч. С. 366—367.

Следует отметить, что сокрытие может иметь место при исполь­зовании одного или возможной комбинации нескольких спосо­бов. В общих классификациях такие способы носят название сме­шанных.

Одним из самых изощренных способов сокрытия является ин­сценировка — искусственное создание картины преступного собы­тия. Инсценирование преступного события в деятельности органов расследования, как и в криминалистической литературе, имеет свою предысторию. Понятие инсценировки связано, главным образом с прежней терминологией, а точнее с «симуляцией преступления», имевшей место в первых работах по криминалистике И.Н. Якимова ¹. Впоследствии этот термин как тяготевший к более медико-психиатрическим состояниям был заменен словом «инсценировка», что, представляется наиболее удачно отражает его содержательную сторону.

¹ Якимов И. Н. Криминалистика: Уголовная тактика. М., 1929. С. 44.

В более поздних исследованиях трактовки понятия «инсцени­ровка» в основном были сходными. Так, А.Н. Васильев рассмат­ривал инсценировку как искусственное создание определенной обстановки в целях сокрытия истинного события ².

² Криминалистика. М.: Изд-во МГУ, 1963. С. 330.

И.Х. Максутову принадлежит похожее определение инсцени­ровки как «искусственного создания картины происшествия с целью сокрытия преступления» ³.

³ Криминалистика. Л.: Изд-во ЛГУ, 1976. С. 316.

В своих ранних работах Р.С. Белкин дал более широкую трак­товку инсценировки, обозначив ее основные цели. Так, инсцениров­ка рассматривалась им как искусственное создание лицом, заин­тересованным в определенном исходе следствия, обстановки, не соответствующей фактически происшедшему на этом месте собы­тию. Цели инсценировки сводились к следующему: а) создание видимости совершения в определенном месте иного преступления и сокрытие признаков подлинного события; б) создание видимо­сти происшедшего на данном месте события, не имеющего крими­нального характера, для сокрытия совершенного преступления; в) создание видимости совершения преступления для сокрытия фактов аморального поведения, беспечности и иных поступков, не имеющих криминального характера; г) создание ложного представ­ления об отдельных деталях фактически совершенного преступ­ления или об отдельных элементах его состава: инсценирование совершения преступления другим лицом, в другом месте, в иных целях и по другим мотивам, в другое время ¹.

¹ Криминалистика. М., 1970. С. 53.

К исследованию проблемы инсценировки события в различных видах преступной деятельности обращались И.М. Лузгин, Е.В. Ба­ранов, В.А. Овечкин. Приведенные названными авторами опреде­ления дают достаточно разностороннюю характеристику инсцени­ровки, в которой акцентируются отдельные положения. Так, И.М. Лузгин определял инсценировку как «создание видимости другого преступления с целью замаскировать действительное дея­ние и ввести таким образом органы расследования в заблужде­ние, затруднить следствие» ².

² Лузгин И.М. Методологические проблемы расследования. М., 1973. С. 48.

Как видим, здесь акцентируется внимание на введении в заб­луждение следственных органов. При этом достоинством иссле­дования И.М. Лузгина является утверждение о том, что отноше­ние между системой связей, образующих инсценируемое событие, и системой связей, образующих истинное преступление, таково, что позволяет при сходстве их выявить истинное событие преступ­ления.

Более развернутую характеристику инсценировки представил Е.В. Баранов, посвятив исследованию этой проблемы кандидатскую диссертацию. Он определяет инсценировку как «сознательную умышленную деятельность правонарушителя, направленную на со­крытие преступления или некриминального события путем видо­изменения обстановки на месте происшествия или в ином месте с целью замаскировать истинное событие, создать представление о подлинности инсценируемого и тем самым направить следствие по ложному пути ³. В данном определении в характеристику инсце­нирования вводится термин «деятельность», который подчеркивает сложную мыслительную работу и деятельную структуру преступ­ника, занятого инсценировкой. Это положительный момент, хотя формулировка Е.В. Баранова по своей логической схеме близка к описанию, так как содержит повторы, которые не присущи опреде­лениям, имея в виду их терминологическую строгость.

³ Баранов Е.В. Криминалистическая сущность инсценировок и методы их разоблачения при расследовании преступлений: Автореф. дис... канд. юрид. наук. М., 1977. С. 10—11.

Известный интерес представляет определение и попытка клас­сификации инсценировок, предложенные В.А. Овечкиным, изучав­шим эту проблему в аспекте методики расследования отдельных видов преступлений ⁴.

⁴ Овечкин В.А Указ. соч. С. 12.

Автор дает достаточно пространное определение инсценировок, содержащее новые элементы, связанные с использованием пробле­мы рефлексивного мышления и управления, а также с психологи­ческим моментом «притворного» поведения субъекта, как бы до­полняющего либо усиливающего картину события преступления. В период написания этой работы ученые-криминалисты впервые обратились к проблеме рефлексивного мышления и введения это­го термина и его характеристики в понятие инсценировки, что сви­детельствовало о новизне подхода к решению данного вопроса. По­этому, когда В.А. Овечкин указывает, что в инсценировке важным является «осуществить рефлексивное управление следователем с целью ввести его в заблуждение относительно фактически проис­шедшего события и его отдельных элементов и таким образом скрыть преступление и свое участие в его совершении» ¹, он, несом­ненно, учитывает в определении новые аспекты.

¹ Овечкин В.А. Указ. соч. С. 8-9

Заслуживают внимания и соображения автора относительно поведения лица, осуществляющего инсценировку, как неразрывного комплекса действий, связанных с сокрытием преступления. Здесь суть термина «сокрытие» дополняется соответствующим поведе­нием преступника, инсценирующего событие, что заставляет верить в него, внушает мысль о его действительном существовании. Этот психологический аспект особенно выражен в преступлениях про­тив жизни, инсценируемых различными способами (убийство, ин­сценируемое под самоубийство, несчастный случай, внезапное ис­чезновение человека), что и побудило исследователя придать особое значение этому элементу и ввести его в определение. Последнее сформулировано следующим образом: «Инсценировка — это об­становка места определенного события, созданная искусственным путем, которая может сочетаться с соответственным притворным поведением и сообщением ложных сведений лицом, создавшим эту обстановку, с целью вызвать у следователя и других лиц оши­бочное объяснение происшедшего события и таким образом скрыть истину» ².

² Там же. С. 12—13.

Приведенное определение нельзя считать совершенным, одна­ко его достоинство состоит в том, что оно развивает понятие инс­ценировки, включая в него такую деятельность, как «притворное поведение», иными словами — эмоциональное воздействие, расши­ряющее сферу сокрытия преступления действиями, не носящими материальный характер. Такого рода игровые, «сценические» мо­менты, нередко тщательно продуманные, воздействуют в значительно большей мере, чем обычное инсценирование и вводят в заблуж­дение окружающих, следственные органы и даже близких лиц. Чаще всего притворные поведенческие акты сопутствуют убийствам, инсценируемым внезапным исчезновением человека, сопровож­даются заявлением в следственные органы лицом, совершившим преступление. Нередко подобное поведение выглядит неестествен­ным, не лишено переигрывания, в котором нарочитые отчаяние и скорбь по поводу исчезновения лица вызывают подозрение у ок­ружающих людей, знающих об истинном отношении к пропавше­му, не отличавшемся добротой. Это же касается и претензий к орга­нам расследования со стороны преступника, который, инсценируя заботу об исчезнувшем, пишет заявления, обращается с жалобами на бездействие следственных органов и т.д. Практика расследова­ния убийств знает случаи, когда умерщвленный супруг был зако­пан в подвале дома, а супруга, совершившая убийство, инсцениро­вала его уход к женщине и отъезд в другой город. И только жалобы потерпевшего своим сотрудникам по поводу неурядиц в семье и внезапный, неоправданный «отъезд», прервавший работу над важ­ным проектом, вызвали подозрения относительно его убийства.

В криминалистической литературе не раз предпринимались попытки классификации инсценировок. Наиболее полная была представлена Р.С. Белкиным. Эта классификация состояла из зна­чительного числа оснований, предопределяющих отдельные пара­метры инсценировок. Приведем некоторые, на наш взгляд, наибо­лее удачные:

1) по целям — сокрытие преступления, сокрытие некриминаль­ного события;

2) по объекту инсценировки — инсценирование преступления, инсценирование некриминального события, инсценирование отдель­ных деталей совершенного преступления или отдельных элемен­тов его состава, инсценирование инсценировки;

3) по времени — осуществленная во время преступления, осу­ществляемая после преступления;

4) по субъекту — совершаемая преступником, совершаемая иными лицами;

5) по месту — совершаемая на месте преступления, в ином месте;

6) по способу легализации — рассчитанная на обнаружение по сообщениям исполнителя или связанных с ним лиц, рассчитанная на обнаружение посторонними лицами;

7) по длительности воздействия — рассчитанная на то, что под­линное событие не будет установлено вообще, рассчитанная на получение выигрыша во времени;

8) по содержанию — инсценирование материальных следов события в сочетании с соответствующим поведением и сообщени­ем ложных сведений *.

¹ Белкин Р.С. Указ. соч. С. 372—373.

Упомянутая классификация носит обобщающий характер и не противоречит классификациям инсценировок применительно к отдельным видам преступлений, где они могут иметь другие ос­нования и, соответственно, градации, в которых отражена специфика совершенного преступления.

Определенный интерес в проблеме сокрытия преступления, в том числе и путем инсценирования, представляет психологичес­кая сторона этой деятельности. Не останавливаясь на факторах, обусловливающих сокрытие, в частносте, страхе перед наказанием, стыде, связанном с разглашением позорящих фактов, стремлении защитить от наказания близкое лицо (при сокрытии, осуществля­емом посторонними лицами), желании обеспечить себе безбедное существование и пр., представляется важным рассмотрение пси­хологической стороны сокрытия преступления. В этом плане гла­венствующим можно считать два аспекта проблемы: создание мыслительной модели сокрытия и способ ее реализации. Сокры­тие преступления независимо от того, продумано оно заранее либо осуществляется в процессе преступного действия, всегда предпола­гает сложную мыслительную деятельность субъекта, связанную с решением множества задач. Особо отметим, что происходит это не в обычной, ординарной, обстановке, а отягощено сознанием пред­стоящего преступного события, иными словами, достаточно силь­но травмирует психику. Такое состояние присуще всем лицам, совершающим преступление, в том числе и рецидивистам, потому что необычный характер деятельности (действий) исключает при­выкание, способствующее притуплению эмоционального напряже­ния. Вместе с тем, необычность эмоционального состояния, напря­женность в значительной мере влияют на уровень решения мыслительных задач, связанных с событием преступления, и в частности с его сокрытием, что нередко влечет за собой ошибки и промахи, допускаемые преступниками при осуществлении действий по сокрытию.

Мыслительные задачи, связанные с сокрытием преступления, бывают как простого, так и сложного характера. Простая задача не требует особых интеллектуальных усилий, целью ее является любой вариант сокрытия, без размышления о возможных небла­гоприятных последствиях для преступника. Например, убийца, со­вершив преступление в лесу, прикрыл труп ветвями — этим его действия по сокрытию и ограничиваются. Для преступника остается безразличным — найдут или нет следы убийства и самого убийцы.

Иной характер носит мыслительная задача, имеющая сложное построение. Здесь модель сокрытия предполагает избрание таких вариантов, которые во многом бы затруднили установление преступ­ника. Она связана с сокрытием следов, с действиями по уничтоже­нию очевидных признаков преступления, с изменениями, вносимы­ми в обстановку преступления либо во внешность потерпевшего. В таких случаях, применительно к методике расследования убийств, преступник прибегает к изуродованию лица жертвы либо отсечению головы и сокрытию ее в другом месте. Следственной практике из­вестны случаи, когда труп (или голову убитого) после совершения преступления сжигали в топке паровоза, в печи.

Решение сложных мыслительных задач сопряжено с активной психической деятельностью преступника, целью которой являет­ся избрание субъективной недоступности скрываемых объектов, препятствующее раскрытию преступления и изобличению винов­ного.

Именно большая психическая напряженность при сокрытии, как и наличие объективных факторов, создающих определенные непредвиденные помехи, нарушает даже тщательно продуманную логику сокрытия и создает возможность множества промахов для преступника, с одной стороны, и получения важной информации для следователя — с другой. В этом извечный парадокс сокрытия и обнаружения скрываемого.

Как отмечалось ранее, одним из сложных видов сокрытия яв­ляется инсценирование преступлений. Инсценировка сопряжена с различными преступлениями и поэтому методы ее организации могут быть типичными, но чаще всего они связаны с видом пре­ступной деятельности, определяются его спецификой. Построение схемы инсценировки требует решения многочисленных логичес­ких задач, направленных на такую полную или частичную имита­цию модели, замещающей истинное событие, которая бы создава­ла видимость непреступного действия, либо совершенного по неосторожности (в случаях работы с документами — по халатно­сти и т.п.).

Применительно к рассматриваемой проблеме — расследованию убийств — инсценирование отличается особой сложностью постро­ения мысленной модели, которая является основой для последую­щих действий, направленных на ее осуществление. Сложность зак­лючается в логической цепи рассуждений, относящихся к способам инсценировки и рефлексивному мышлению, «проигрывающему» мыслительную платформу следователя, а также окружающих лиц. Стараясь домыслить оценку содеянного им следователем, близкими к жертве людьми, убийца избирает такие варианты инсцениров­ки и сопутствующего ей поведения, которые более всего убеждали бы лиц в версии, сформулированной преступником и осуществлен­ной, как наиболее оптимальной и впечатляющей.

В решении таких задач преимущество отдается рефлексивно­му мышлению и управлению, где первое предусматривает «проиг­рывание» мысленной модели инсценировки, анализируемой следо­вателем как истинное событие, второе — предполагает то, что созданная структура инсценировки управляет мышлением следо­вателя, акцентируя внимание последнего на фактах и обстоятель­ствах, наиболее убеждающих его в соответствии действительных обстоятельств выдвигаемой и подсказанной преступником версии, в этом смысле — создания той мыслительной платформы, на ко­торой возводится ошибочное представление.

Рассмотрим схему рефлексивного мышления и управления на примере из следственной практики. Студент, завершающий юри­дическое образование, влюбился в женщину, работавшую в учеб­ном подразделении института. О своем желании вступить с ней в брак он сообщил матери, с которой они проживали в частном до­мовладении. Мать, зная о неблаговидном поведении будущей суп­руги сына, стала его отговаривать, ссылаясь на известные ей обсто­ятельства, отрицательно характеризующие его избранницу. Сын настаивал на своем, и отношения между ними переросли в сканда­лы, при которых мать категорически возражала против желания сына, заявив, что в ее доме эта женщина проживать не будет, и что они могут искать себе другое жилье. Такие заявления привели к тому, что сын, желая привести свою будущую супругу в благоуст­роенный дом, решил избавиться от матери, убив ее. Вместе с тем он продумал возможные пути сокрытия преступления. Подготов­ка к совершению преступления включала не только выбор орудия убийства (обух топора), но и изучение специальной литературы по методике расследования убийств в целях избрания наиболее эф­фективных способов сокрытия. Таким способом было инсцениро­вано исчезновение матери, которая якобы пошла в магазин и бо­лее не возвращалась. Совершив убийство, сын расчленил тело матери, постепенно разбросав отдельные части в протекающую не­подалеку реку и прибрежные камыши, а также закопав в погребе. Одновременно он спрашивал соседей, не видели ли те мать, кото­рая так давно ушла и не возвращается. Соседи посоветовали по­дождать, а потом обратиться в милицию с заявлением об исчезно­вении. Сын так и сделал. По прошествии двух дней он обратился с заявлением об исчезновении матери, дополнительно сообщив, что у них были конфликтные отношения, и мать неоднократно заяв­ляла о том, что уйдет из дома и никогда больше не вернется.

Пребывание сына на учебе в юридическом институте, его от­личные характеристики на первых порах исключали версию о его причастности к преступлению. Поэтому разыскные действия пред­принимались в иных направлениях. Сын систематически справ­лялся о результатах розыска. На вопросы соседей он отвечал со слезами на глазах, изображая свою скорбь. Спустя два месяца были обнаружены отдельные части трупа и предъявлены сыну для опоз­нания. Судя по отдельным признакам одежды и приметам на расчлененных частях, они принадлежали «исчезнувшей», что и подтвердил сын.

Следователь в процессе расследования обратил внимание на некоторые обстоятельства в поведении и действиях сына, не сооб­разующихся с тяжелой потерей, его веселость по заявлению това­рищей, быстрая женитьба и т.п. Учитывая большую конфликтность в отношениях в этой семье, следователь решил произвести осмотр дома и прилегающих помещений — погреба, сарая. Возмущение сына, его нервное состояние укрепили следователя в его предполо­жении. При осмотре дома в ванной и туалете были обнаружены многочисленные следы крови, в том числе плохо замытой, в сарае был найден топор с пятнами, похожими на кровь. Были обнаруже­ны также записи о способах расчленения трупа, не соответствовав­шие интересам студента, которые он проявлял в процессе учебы. Сын был арестован по подозрению в убийстве, при дальнейшем расследовании признал себя виновным.

В этом случае схема инсценировки включала в качестве важ­ного элемента распространение слухов об исчезновении матери с действиями по ее поиску. Построенная модель должна была созда­вать впечатление о внезапном исчезновении матери, которое под­креплялось ее жалобами соседям о том, что она уйдет из дома куда угодно. Такие заявления действительно имели место.

Все это создавало весьма правдоподобную модель события, ко­торая и была первоначально принята следственными органами как действительная. В результате анализа множества деталей, носящих противоречивый, вызывающий подозрение характер, следственные органы выдвинули новую версию, нашедшую свое подтверждение в процессе расследования.

Важно отметить, что инсценирование, хорошо продуманное и имитирующее достаточные основания для выдвижения определен­ных версий расследования, может иметь положительный эффект для злоумышленника. Преступление возможно останется нераск­рытым либо будет раскрытым только спустя много времени. В последнем случае благодаря, с одной стороны, мыслительной де­ятельности следователя, с другой — комплексу случайностей, спо­собствующих расследованию преступления и установлению лич­ности преступника.

Так, в раскрытии так называемого «двойного убийства» обстоя­тельством, способствующим установлению преступника, был случай.

У соседей, живших неподалеку друг от друга, возникла конф­ликтная ситуация на почве ревности супруга к соседу, имевшему близкие отношения с его женой. Любовный треугольник был раз­решен соседом следующим остроумным и весьма продуманным в деталях способом. Желая избавиться от соперника (супруга), сосед инсценировал убийство его жены, якобы совершенное мужем. Жена по предварительной договоренности уехала, а сосед подготовил инсценированные следы преступления, закопав в огороде супружес­кой пары окровавленную одежду (белье), якобы принадлежавшее жертве. Поиски исчезнувшей не дали результатов. Сосед обратил­ся с заявлением в органы милиции, сообщив, что он подозревает супруга в совершении убийства. Более того, он видел, как послед­ний, что-то закапывал в огороде ночью.

Действия, предпринятые следовагелем прокуратуры по обна­ружению возможных следов, дали результат. Окровавленное белье было обнаружено, проведение биологической экспертизы подтвер­дило наличие крови и более того — группу и тип крови, которые могли принадлежать потерпевшей (данные о группе крови были получены в больнице, где ранее эта женщина находилась на изле­чении). Недоумение и опровержения супруга в таком случае не имели значения. Факты ревности и заявлений о расправе над любовниками подтверждало версию об убийстве. Супруг был осуж­ден на длительный срок лишения свободы. По прошествии несколь­ких лет, супруг, освободившийся из мест лишения свободы как отбывший наказание, поехал в другой город, где вечером на поро­ге ресторана встретил «убитую» со своим спутником. Находясь в стрессовом состоянии, он схватил лежавший неподалеку камень и, нанеся несколько ударов по голове женщине, убил ее. Убийца был задержан на месте преступления. Совершенное преступление происходило на глазах большого числа свидетелей, преступник признал свою вину. В ходе судебного разбирательства было уста­новлено, что убийца ранее отбывал наказание за совершенное пре­ступление — убийство своей жены. В судебном заседании уголов­ное дело было прекращено. Вышестоящие судебные инстанции подтвердили выводы суда.

Таким образом, случай способствовал установлению истины при раскрытии преступления. Это еще раз подтверждает тот факт, что инсценировка может быть столь искусной, что ее раскрытие вы­зывает большие затруднения.

1.3. Следовая картина. Время, место, обстановка

Следовая картина

Поведение человека неизбежно отражается в окружающей среде в виде комплексного личностно-регуляционного «следа». Этот след не менее пригоден для идентификации личности преступника, чем след его пальца. Но в отличие от следа пальца поведенческий след всегда имеется на месте происшествия и несет неизмеримо боль­ший объем криминалистически значимой информации о лично­сти преступника ¹.

¹ Антонов Ю.М. Еникеев М.И. Эминов В.Е. Психология преступления и на­казания. М.: Пенатес — Пенаты, 2000. С.150.

Одним из элементов криминалистической характеристики убийств является так называемая «следовая картина», то есть ком­плекс следов, отражающих картину события преступления.

При формировании такой новой научной абстракции, как кри­миналистическая характеристика, позиции ученых относительно внесения в это понятие такого элемента как комплекс следов, вре­мя, место и обстановка события чрезвычайно громоздко и может быть излишним. Однако многие ученые защищали позицию о вне­сении этого элемента, как весьма важного при расследовании пре­ступления. В ходе дискуссии выдвигались следующие аргументы: 1) нет необходимости вносить этот комплекс в элементы кримина­листической характеристики, так как он поглощается способом со­вершения преступления и является следствием его осуществления. При этом, акцентировалось внимание на том, что расследование берет свое начало от способа и затем следам, а не наоборот ².

² Белкин Р.С. Курс криминалистики. Т.З. С. 170.

Другие авторы, формирующие элементы криминалистической характеристики, защищали иную позицию — необходимость вне­сения комплекса следов, места, времени и обстановки как элемен­тов, во многих случаях определяющих раскрытие преступления и являющихся своего рода точкой отправления расследования ³. Не акцентируя внимания на значимости следов в раскрытии преступлений, что является общепринятой банальностью, следует обратиться к иной стороне проблемы, а именно к позиции, при ко­торой способа совершения преступления как такового нет на пер­воначальном этапе расследования, а есть только следы, характер которых не определен и неизвестен, а в отдельных случаях требу­ет консультации специалиста в той или иной области знания. Такие обстоятельства имеют места в случаях расследования убийств при исчезновении человека (расследование убийств «без трупа»), также в случаях убийств с расчленением трупа и других видах преступлений, в частности, экономических, где хищения камуфлиру­ются так называемой «банковской тайной» и выход на способ со­вершения преступления требует значительных усилий.

³ Селиванов Н.А. Криминалистическая характеристика убийств, совершенных по найму: Пособие для следователей. М.: Лига Разум, 1998.

Именно такие обстоятельства расследования преступлений, со­вершенных в условиях неочевидности, убеждают в том, что не спо­соб, отсутствующий на период обнаружения того или иного пре­ступления, а комплекс следов или даже один след дают ключ к расследованию. Поэтому ориентация на криминалистические важ­ные следы, иными словами, важные для расследования преступле­ний, является особенно необходимой в системе элементов крими­налистической характеристики преступлений. Действительно, от анализа отдельных следов — к их комплексу, в соотношении с обстановкой события, позволяют выдвинуть наиболее обоснованные версии о совершении преступлений. Выдвижение последних явля­ется результатом не только анализа, но синтеза информации, со­держащихся в следовой картине. Следы дают представление о со­бытии преступления, именно поэтому в криминалистике приняты такие определения, как «следы поджога», «следы взрыва», «следы кражи» и т.п. Типичность таких следов позволяет их соотносить с событием преступления и определять соответствующим образом. Более того, при обучении студентов юридических вузов, как и при повышении квалификации следственных работников, их внимание акцентируется на типовых «следовых картинах», позволяющих быстро ориентироваться в событии преступления.

Начало расследования всегда связано с наличием той или иной информации, объем которой может быть различным. Однако даже минимальный объем становится комплексом данных для постро­ения версии о событии преступления. Версия является мыслитель­ной моделью совершенного преступления, построенной следователем на основании исходных данных, собственных теоретических пред­ставлений и практического опыта. В такой мыслительной модели определенное место занимают обнаруженные следы, которые, как пра­вило, носят материальный и идеальный характер. Если материаль­ные следы представляют собой отображения и предметы, имеющи­еся на месте происшествия при обыске, то идеальные следы в процессуальном смысле представляют информацию, получаемую от свидетелей, потерпевших, в ряде случаев от специалистов.

Как следы, так и вербальная информация, представляют собой фрагменты построенной модели события преступления. Таким образом, определенная часть модели носит не идеальный, мысли­тельный, характер, а является материальной частью той следовой картины, которая формируется в воображении следователя и со­ставляет реальную часть информации, лежащей в основе построе­ния модели. В дальнейшем фрагменты следовой картины могут быть интерпретированы по-новому, имея в виду установление их причинно-следственных связей, но во всех случаях они являются той реальностью, которая может быть источником представлений, рассуждений и, наконец, выводов о характере преступления и лице, его совершившем. Такого рода динамическая модель, дополняемая и изменяющаяся, и является основой для версии, отличающейся от последней многообразием фрагментов, формирующихся впослед­ствии в версию в ее лаконичной форме.

Время

Определенное значение для раскрытия преступления имеет время его совершения.

Исследование проблемы времени в общей характеристике пре­ступлений носит многоаспектный характер, так как его установ­ление может определять саму возможность совершения преступ­ления (например, за такой-то период времени невозможно было вынести 36 телевизоров из подсобного помещения и погрузить на машину); за какой-то отрезок времени (семь минут) лицо могло совершить преступление (обладая профессиональными способнос­тями, открыть два замка двери и, проникнув в квартиру, похитить ценные вещи); установить наличие профессиональных способнос­тей подозреваемого (в течение двух часов нарисовал денежную купюру); опровергнуть заявление об алиби (в течение названного времени проехать определенное расстояние и быть в месте, проти­воположном тому, где был обнаружен труп, невозможно) и др.

Уголовно-правовое значение время имеет для выяснения пери­ода совершения преступления (к примеру, совершал хищения пу­тем подделки документов в течение двух лет). Установление та­кого времени важно для квалификации содеянного и определения меры наказания преступника. Протяженность временного перио­да приобретает особую значимость при расследовании серийных убийств, совершаемых в течение многих лет. Последнее имеет не только уголовно-правовое значение, но и криминалистическое, причем последнему принадлежит главная роль, так как расследо­вание каждого из убийств дополняет картину события не только повторением способа совершения, но и следами, позволяющими определить направление расследования и использовать их для идентификации орудий преступления и преступника.

Следует отметить и то обстоятельство, что, кроме времени про­изошедшего события, необходимо устанавливать время различно­го рода сопутствующих обстоятельств как в момент преступления, так до и после его совершения, в частности, в целях проверки по­казаний обвиняемого и свидетелей и проведения таких действий, как следственный эксперимент.

Время с позиций методики расследования отдельных видов преступлений позволяет выяснить очередность развития исследуемых явлений и процессов. Выявление взаимосвязи и взаимообус­ловленности связано со знанием того, какое событие (факт) было раньше или позже другого, или они происходили одновременно.

В расследовании преступлений устанавливается время действий (бездействия), составляющих элемент объективной стороны пре­ступления. При этом важно выяснение начала и окончания таких действий, т.е. их протяженность.

Значение времени как элемента криминалистической характе­ристики определяется его избирательностью в отношении отдель­ных категорий преступлений. Известной закономерностью, уста­новленной практикой расследования, является то, что время грабежей — как правило, вечернее и ночное, время квартирных краж — дневное (значительная часть населения на работе), время убийств — ночное. Кражи из сберегательных касс, обменных пунк­тов валюты обычно происходят накануне или во время обеденно­го перерыва, когда посетителей нет или их мало. Это же относится и к совершению разбойных нападений.

Таким образом, установление времени не только важно для выяснения множества обстоятельств, способствующих расследова­нию преступлений, но и рассматривается как необходимое условие изучения причинно-следственных связей и взаимоотношений меж­ду элементами криминалистической характеристики ¹.

¹ Колесниченко А.Н., Коновалова В.О. Криминалистическая характеристика преступлений. Харьков: Юрвуз, 1985. С.42.

Место и обстановка совершения преступлений

Место совершения преступления, являясь одним из элементов криминалистической характеристики, содержит значительный объем информации, относящейся к способу совершения преступ­ления, характеристике следов в широком и узком смысле слова, характеристике личности преступника. Во всех случаях данные осмотра места происшествия, а по преступлениям, при совершении которых в криминалистическом понимании места происшествия нет, а существует только место события, место преступления сохра­няет целую систему взаимосвязанных признаков, отражающих происшедшее событие. В этом плане прочтение данных с места события, их правильная интерпретация позволяют выяснить харак­тер преступления и наметить пути его расследования. Это обстоя­тельство правильно подчеркивает И.Ф. Герасимов, когда отмечает, что «необходимо изучить и понять весь механизм системы, где совершено преступление» ².

Герасимов И.Ф. Криминалистическая классификация и особенности рассле­дования преступлений в зависимости от места совершения преступных действий / В межвуз. сб. науч. тр.: Особенности расследования отдельных видов и групп преступлений. Свердловск, 1980. С. 9.

Применительно к такому преступлению, как убийство, место его совершения имеет особое значение, поскольку является источни­ком многочисленных следов, отражающих механизм преступно­го действия, взаимоотношения преступника и жертвы, данные об орудии убийства, о личности преступника и его психофизиологи­ческих признаках, в отдельных случаях об одежде и способах мас­кировки.

Вместе с тем, при расследовании убийств место совершения пре­ступления и место происшествия не всегда составляют единый ком­плекс. Место преступления одно — это место совершения убийства, а мест происшествия, связанных с этим событием, может быть не­сколько: место транспортировки трупа, место его обнаружения, в случаях отравления — место возможных остановок жертвы перед смертью и т.п.

Кроме того, место события преступления связано с местом его подготовки, а также с местом сокрытия следов происшедшего, ору­дий преступления, наконец, трупа. Поэтому глубокое изучение всего комплекса информации, обнаруженной на месте преступления, прослеживание логики связей между отдельными следами, как и установление противоречий в их действительной или мысленной схеме, позволяют обнаружить нити, ведущие к расследованию пре­ступного события. Исследователи справедливо отмечают, что мес­то происшествия является фундаментом для построения всего здания расследования.

Обнаруженные на месте происшествия (на месте события) сле­ды при умелом их прочтении играют важную роль в построении мысленной модели преступления.

Предшествует такому построению анализ следов, который пре­дусматривает следующее:

а) изучение деталей следов в целях получения полного пред­ставления о характере и особенностях предмета (объекта), оставив­шего следы;

б) изучение следов в их причинной связи с окружающими пред­метами (расположение, направление, расстояние) в целях установ­ления таких обстоятельств, как ориентация преступника на месте происшествия, движение его, иногда мотивы совершения преступ­ления (поиск ценных вещей, компрометирующей информации);

в) изучение следов в их совокупности для выводов и предполо­жений о числе преступников, путях проникновения на место пре­ступления, путях ухода, маскировки истинных целей события.

Анализ и установление причинных связей всего, что удалось обнаружить даже на первоначальном этапе, становится необходи­мым для его оценки, которая является логической предпосылкой для построения различного рода версий, как частных, относящихся к причинам появления отдельных следов или вещественных до­казательств, так и общих, свидетельствующих о характере события преступления и лицах, его совершивших.

Надо отметить, что и в процессе анализа, и в оценке собираемой информации могут быть допущены ошибки, влекущие за собой неправильные предположения и выводы. Поэтому на всех этапах построения мысленной модели события преступления следует со­относить ее с реально существующими следами и вещественными доказательствами, которые в формирующейся модели играют роль фрагментов события. Как правильно отмечает М.И. Еникеев, «об­щая модель преступления является ориентировочной основой для продвижения следственно-познавательного поиска к цели рассле­дования, она дает направление для выработки планов действия и поиска необходимых средств их реализации» ¹.

¹ Еникеев М.И. Основы общей и юридической психологии. М.: Юристъ, 1996. С. 383.

Обстановка

В систему элементов криминалистической характеристики входит обстановка совершения преступления. Она представляет собой своего рода поле деятельности (действий) преступника, ко­торое тот избирает заранее, либо оказывается в нем случайно. В каждом из случаев обстановка играет разную роль: в одних — будучи подготовленной, способствует совершению и сокрытию преступления, в других — может иметь как позитивное, так и не­гативное значение, в зависимости от того, насколько она помогает осуществлению преступных намерений (женщина возвращается домой поздним вечером через парк одна) или препятствует их реализации (при совершении убийства внезапно появляется не­сколько человек). При этом понятие обстановки дополняется по­нятием совершения преступления в условиях очевидности и в условиях неочевидности, где первое указывает на наличие лиц, в присутствии которых совершалось преступление, а второе — на их отсутствие.

Понятие «обстановка» соотносится с понятием события преступ­ления и места происшествия, которые всегда оставляют следы на объектах и предметах обстановки. В этом плане в реальных ситуа­циях они взаимосвязаны, так как одно не существует без другого. Однако при восприятии обстановки не следует забывать, что отдель­ные ее фрагменты, как и она в целом, могут быть инсценированы. Вот почему, оценивая обстановку, нужно соотносить действия пре­ступника и оставленные следы с типовыми и нетиповыми ситуаци­ями. Нельзя не согласиться с рассуждениями М.И. Еникеева: «Следообразование преступления идет от способа поведения преступника к фиксации его признаков в материальной среде. Отражение же преступления в криминалистическом познании — от следов в ма­териальной среде к поведенческой системе преступника. Следова­тель решает сложные познавательные задачи по моделированию определенных действий преступника и всего преступления в целом по отдельным признакам способа его поведения во внешней сре­де... При этом существенно знание типичных схем генезиса пре­ступного поведения, взаимосвязей допреступного, преступного и послепреступного поведения» ¹.

¹ Еникеев М.И. Указ. соч. С. 385.

К интересным и впервые представленным в криминалистичес­кой и судебно-психологической литературе данным об особеннос­тях поведения преступника, проявляющихся во внешней среде, автор относит признаки:

— ценностных ориентации, динамики целеобразования (пред­варительная обдуманность или спонтанность, импульсивность), признаки ситуативной обусловленности поведения, избирательной направленности его сознания на определенные группы объектов;

— индивидуального стиля деятельности, последовательность действий и промежуточных операций, их системность и асистем-ность, что из внешних обстоятельств тщательно учитывается, чем пренебрегает преступник, признаки поправочных действий и их особенности;

— уровня общего жизненного и криминального опыта, владе­ния профессиональными приемами и навыками, предпочитаемые орудия действия, динамические особенности действий;

— способности к волевым напряжениям, устойчивости целедо-стижения, эмоциональной устойчивости — неустойчивости, плас­тичности или ригидности (привязанности к намеченным планам, неспособности изменять их в новых обстоятельствах), адекватно­сти отражения объективной обстановки;

— отношения преступника к основному достигнутому резуль­тату, побочным результатам, особенности использования результа­тов в дальнейшем целеобразовании ².

² Там же. С. 384.

Приведенные позиции достаточно широко освещают крими­нально-психологические аспекты взаимодействия преступника с обстановкой, в которой происходит содеянное, и возможными ва­риантами отражения в ней данных о подозреваемом.

Названные признаки поведения преступника, отражающиеся во внешней среде, при их правильном анализе, интерпретации и оценке являются основаниями для выдвижения версий, а следовательно, и для эффективного раскрытия преступления.

В этой связи нельзя не упомянуть достаточно давно высказан­ное замечание Р.С. Белкина, о том, что «обстановка места преступ­ления является частью обстановки преступления, которая вклю­чает, кроме материальной обстановки, поведение участников события, психологические отношения между ними и др.» ¹. Это за­мечание еще раз подтверждает то обстоятельство, что обстановка является важным элементом криминалистической характеристи­ки преступлений еще и потому, что отражает зависимости между ее отдельными элементами.

¹ Белкин Р.С. Собрание, исследование и оценка доказательств. М., 1966. С. 139—140.

1.4. Личность потерпевшего

Личность потерпевшего — весьма сложная в криминалистичес­ком отношении фигура. Она меняет свое положение в зависимос­ти от категории преступления, вида преступного посягательства, на­личия либо отсутствия связи между потерпевшим и преступником, психологических особенностей потерпевшего, его ролевых функ­ций до и во время совершения преступления.

Будучи одним из элементов криминалистической характерис­тики преступлений, личность потерпевшего может занимать раз­личное место в ее системе, в одних случаях определяя при рассле­довании отдельных видов преступлений жесткие зависимости (закономерные связи) между элементами, в других — выполняя бо­лее скромную роль.

Особое место отводится личности потерпевшего в криминали­стической характеристике убийств. Здесь особенно четко просле­живается зависимость между элементами характеристики убийств, как и ее отсутствием в случаях импульсивных убийств, случайных, совершаемых в оборонительных целях, либо при крайней необхо­димости. Различные позиции отношений между потерпевшим и преступником определяют уровень связей между элементами кри­миналистической характеристики и их значение для расследова­ния как в плане выдвижения следственных версий, так и получе­ния данных о личности преступника.

Здесь особенно важно отметить, что в действиях преступника наблюдается определенная избирательность, показывающая взаи­мосвязь между особенностями личности потерпевшего и преступ­ника. Более того, наличие и характер связей и отношений между жертвой и преступником влияют на цель, мотив, место, время, спо­собы совершения и сокрытия преступлений, обусловливая их спе­цифику. В случаях убийств зависимость между преступником и потерпевшим определяется данными о последнем, точнее его личностными качествами, поведением, в ряде случаев положением в обществе, служебными, личными отношениями с преступником. Причем изменения в этих позициях существенно корректируют намерения преступника, избрание места и способа совершения пре­ступления. Иными словами, в этом виде преступлений ведущим является потерпевший, преступник же — ведомый, который следу­ет в своих намерениях и действиях за намеченной жертвой, изме­няя тактику преступления в соответствии с ее действиями. Такая зависимость существует почти во всех случаях преступного собы­тия, связанного с убийством.

Система признаков, относящихся к личности потерпевшего, имеет сложную структуру. Она включает общие демографические сведения (пол, возраст, место жительства, учебы, работы и т.п.), дан­ные об образе жизни, чертах характера, привычках и наклонностях, связях (личных, родственных, служебных, бытовых и др.) и отно­шениях (враждебных, неприязненных, дружественных и т.п.). Все эти обстоятельства — каждое в отдельности и все во взаимосвя­зи — позволяют представить картину события и прийти к опреде­ленным выводам.

Особое значение имеют такие признаки в тех случаях, когда информация о преступлении крайне ограниченна. Такие обстоя­тельства отмечаются при расследовании убийств, связанных с ис­чезновением лица либо убийств с расчленением трупа, либо с ины­ми случаями сокрытия преступления. Данные о личности потер­певшего, его связях и отношениях важны при расследовании всех видов преступлений против жизни и здоровья человека, и поэтому они включаются в криминалистические характеристики всех так называемых «микрометодик» расследования убийств (имеется в виду их традиционное деление: убийство «без трупа», с расчлене­нием трупа и связанное с инсценированием преступления). Кро­ме названных микрометодик, к ним примыкают новые, возникшие в связи с убийствами по заказу, убийствами, совершенными орга­низованными преступными группами. Каждая из названных ме­тодик обладает своей спецификой характеристики потерпевшего, обусловленной видом преступления и теми отношениями с преступ­ником, изучение которых позволяет планировать расследование в каждом отдельном случае.

Следует обратить внимание на характер связей между преступ­ником и потерпевшим в различных видах убийств и ситуациях преступления. В одних случаях они носят непосредственный ха­рактер и вполне очевидны. Это относится, главным образом, к конфликтным столкновениям лиц, находившихся прежде в дру­жеских, родственных, служебных отношениях. В других случаях, связи между преступником и жертвой (потерпевшим) носят опосредованный характер. Чаще всего это относится к таким видам убийств, как убийства по заказу, убийства, совершаемые организо­ванными группами. В указанных преступлениях лицо, совершаю­щее убийство, как правило, не знакомо с потерпевшим, не вступает с ним в конфликт, а выполняет приказ руководителя преступной группы либо действует по соглашению с заказчиком. Именно по­этому в названных видах преступлений зависимости между пре­ступником и потерпевшим, которые мы наблюдаем в обычных слу­чаях, прерываются, не носят традиционный характер и поэтому не могут выполнять своих функций, позволяющих формировать след­ственные версии о личности преступника. Подобные случаи зат­рудняют расследование, делают бесперспективными первоначаль­ные следственные и оперативно-разыскные действия, направленные на установление личности преступника, и только по прошествии времени при тщательном изучении личности потерпевшего, его положения в обществе, политического или финансового престижа могут быть выдвинуты версии о характере убийства и личности преступника.

Что же касается других видов убийств — преступлений, совер­шаемых на сексуальной почве, либо серийных убийств маньяками, то характер отношений между преступником и жертвой не про­сматривается. В криминалистической характеристике таких пре­ступлений личность потерпевшего не играет той определяющей роли, которая ей присуща в случаях, когда преступник и жертва знакомы. Непредсказуемость избрания жертвы при анализе каж­дого случая не позволяет выйти на типичную взаимосвязь преступ­ника и жертвы, оставляя типичные признаки преимущественно для способа совершения преступления. Это же относится и к так на­зываемым «импульсивным» убийствам, где преступление соверша­ется внезапно по отношению к незнакомому лицу.

В проблеме взаимосвязи таких элементов криминалистической характеристики как личность потерпевшего и личность преступ­ника (убийцы) особое место принадлежит виктимному поведению потерпевшего, системе его поведенческой направленности. Послед­няя может иметь несколько уровней, определяемых с одной сторо­ны, качествами личности потерпевшего, его характером и темпе­раментом, с другой — обстановкой, в которой может произойти и происходит преступное событие, с третьей — внезапностью ситуа­ции, которая стимулирует как поведение потерпевшего, так и по­ведение преступника.

Понятие виктимности нашло широкое отражение в кримино­логической и криминалистической литературе. Наиболее полно оно было представлено в монографии Л.В. Франка, первым обратив­шимся к исследованию этой проблемы, аспекты которой имели

уголовно-правовое и криминалистическое значение. Первые отра­жали уголовно-правовую оценку и квалификацию преступления, вторые — методику расследования тех преступных проявлений, в которых виктимное поведение играло существенную роль.

В криминологии понятие виктимности определяется как по­вышенная способность человека в силу ряда духовных и физичес­ких свойств, а также социальной роли или статуса, оказываться при определенных обстоятельствах жертвой преступления .

¹ Франк Л.В. Виктимология и виктимность. Душанбе, 1972. С.33—37.

Существует определенная классификация виктимности, позво­ляющая разделить ее на несколько групп:

1) совокупность социально-психологических свойств личности, связанных с особенностями ее социализации (виктимогенная де­формация личности);

2) «безличное» свойство, обусловленное выполнением некото­рых профессиональных функций (профессиональная виктимность);

3) биологическое свойство (возрастная виктимность);

4) следствие патологического состояния личности (виктим­ность — «патология» — психическое заболевание, физический не­дуг, слепота, глухота и иные тяжкие соматические расстройства) ².

Рыбальская В.А. Виктимологические исследования в системе криминалис­тической разработки проблем профилактики преступлений несовершеннолетних// Вопросы борьбы с преступностью. М., 1980. Вып. 33. С. 33.

Названные позиции, существующие изолированно и во взаимо­связи, вызывают такое поведение личности, которое не может быть безразличным окружающим людям, близким и посторонним. Они создают все предпосылки поведения, которое по своей структуре и формам проявления становится провоцирующим, вызывающим негативную реакцию, которая может быть различной, в том числе и преступной. Если рассмотреть отдельные позиции классифика­ции виктимности, то можно обнаружить в них специфику, свой­ственную каждой. Так, первая из них, именуемая виктимогенной деформацией, характеризует личность как способную в любых ус­ловиях, при наличии внешних малейших раздражителей или внут­реннего состояния (плохое настроение) свое поведение проявлять как виктимное. Такие люди обычно провоцируют скандалы, кон­фликтные ситуации, имеющие в свой основе малозначительный повод либо вообще его не имеющие. Внешне эти лица всегда недо­вольны, ищут и находят недостатки во всем, реагируют на них бурно, эффективно, создавая обстановку, раздражающую окружающих. При этом рассматривают свою персону как превосходящую всех и ведут себя вызывающе, унижая достоинство других людей как в личном общении, так и находясь в обществе.

Вторая позиция, именуемая «профессиональная виктимность», представляет особый интерес, так как лица, обладающие определен­ной профессией, не обнаруживают в своем поведении провоциру­ющих проявлений. Вместе с тем, сам статус таких людей — их принадлежность к той или иной профессии, обладание властными правовыми полномочиями, позволяющими проверить документы у лиц, вызывающих подозрение, вмешаться в любую конфликтную ситуацию и прекратить ее, предупредить лиц о возможной ответ­ственности, в том числе и уголовной, вызывают у определенной категории людей (закононепослушных) стремление вступить в конфликт с такими лицами, а иногда и стремление убить их, как субъектов, противоречащих их представлениям о «свободной жиз­ни». Такие профессии, как следственно-прокурорская, милицейс­кая, а также принадлежность к спецформированиям ОМОН, «Бер­кут» и другие у лиц определенных категорий и направленности вызывают страх и стремление избавиться от придуманного ими психологического воздействия.

Третья позиция классификации, именуемая «возрастная вик­тимность», в значительной мере связана с детской и юношеской психологией, возрастными особенностями несовершеннолетних, уровнем развития их личностных особенностей и среды, в кото­рой они воспитываются и в которой общаются с другими. В случа­ях возрастной виктимности значительную роль в становлении характера и законопослушности играет семья, в том числе имею­щая некоторые негативные стороны (алкоголизм, конфликты, не­полная семья). Наряду с этим на формировании виктимности ска­зывается темперамент несовершеннолетнего, его представления о своей личности, складывающиеся черты характера, возрастной не­гативизм как пренебрежение к положительным канонам и за­претам общества, а также наличие референтной группы или рефе­рента с отрицательной направленностью личности.

Четвертая позиция — «виктимность — патология», в которую включаются психические заболевания, внешне проявляющиеся в виде беспричинной злобы, стремлении снять напряжение создани­ем конфликтной ситуации. Сюда же можно условно отнести фи­зические недуги людей (слепота, глухота, хромота и др.), нередко вызывающие у них раздражение своей ущербностью и иногда от­сутствием сочувствия у других, что влечет за собой состояние ис­терии, конфликтности. В эту категорию можно включить и повы­шенную агрессивность у отдельных лиц, вызванную плохим состоянием здоровья, болевыми ощущениями, действительными и мнимыми обидами, неудачами, служебными и семейными конфлик­тами, вызывающими нетерпимость к окружающим, стремление «отомстить» за себя.

Следует отметить и такую позицию виктимного поведения, влекущего за собой убийства на сексуальной почве, как манера выбирать одежду, открывающую тело, подчеркивающую наиболее соблазнительные места. Чрезмерная оголенность, соединенная с поведением, создающим впечатление сексуальной доступности, несомненно, для некоторой категории лиц рассматривается как провоцирующее их к активным действиям. Сопротивление, ока­зываемое лицом в ответ на посягательство, влечет за собой неред­ко весьма тяжелые последствия, вплоть до лишения человека жизни.

Следственной практике известны многочисленные случаи, когда даже ложное впечатление о сексуальной доступности создавало прямую угрозу для жизни лица, вызывающего такое впечатление. Приведенные характеристики различных сторон личности потер­певшего свидетельствуют о большом значении ее анализа, а так­же поведения жертвы для расследования преступления и установ­ления преступника.

1.5. Личность преступника.

Криминологическая и криминалистическая характеристики

Преступление, как и личность преступника, во все времена при­влекали внимание своим трагизмом, многосложностью мотивов, тайной совершения и сокрытия. В основу литературных шедевров, созданных Шекспиром, Пушкиным, Лермонтовым, Достоевским и другими великими мастерами, легли сюжеты, связанные с убийства­ми, которые становились развязкой драматических отношений между людьми.

Научные изыскания в этой области также были предметом дискуссий, затрагивающих многие области знаний — физиологию, психологию, юриспруденцию.

Личности преступника как объекту исследования в юридичес­кой науке и таких ее отраслей, как уголовное право, криминоло­гия, правовая психология, криминалистика, исправительно-трудо­вое право, посвящено значительное число монографий, содержащих анализ различных сторон преступного поведения лица, его устано­вок, психологии преступления, отношения к содеянному, возмож­ностей перевоспитания.

Данная проблема представляла интерес с точки зрения выяс­нения ее характеристик, и более всего с точки зрения, типологиза-ции типов так называемой «преступной личности».

Первые, наделавшие много шума во всем мире работы по ана­лизу личности преступника и ее классификации принадлежали Чезаре Ломбразо и Энрико Ферри. Они выступили со своей печаль­но знаменитой теорией «врожденного преступника» и более широким рассмотрением классификации. Так, классификация, пред­ложенная ими, включала пять типов преступников: 1) прирожден­ных; 2) «преступников вследствие безумия»; психопатов и иных страдающих психическими аномалиями; 3) преступников из стра­сти; 4) случайных; 5) привычных ¹.

¹ Ломбразо Ч. Преступление. С.-Пб.: Изд-во Н.К. Мартынова. 1900. С. 140; Ферри Э. Уголовная социология / Под ред. С.В. Познышева. М., Изд-во В.М. Саб-лина, 1908. 590 с.

Более поздние школы, как европейские, так и русские, отверга­ющие теорию «врожденного преступника», сохраняли основные элементы предложенной классификации. К проблеме типизации преступников обращались многие европейские исследователи — последователи Зигмунда Фрейда. Один из них — Р. Санфорд пред­ложил классифицировать преступников в зависимости от соотно­шения у них самосознания («Я»), нравственности («Сверх Я») и бессознательных влечений («Оно»). В этой связи преступники различались как досоциальные — слабое «Я» и инфантильное «Сверх Я», которое не в состоянии контролировать примитивные влечения «Оно» к насилию или иной агрессии; антисоциальные — сильное «Я», слабое «Оно» и слабое «Сверх Я», обусловливаю­щее корыстную направленность совершаемых преступлений; асо­циальные — лица со слабыми «Я» и «Сверх Я», но достаточно аг­рессивным «Оно», склонные к безактивному поведению (алкого­лизм, наркомания, проституция, бродяжничество и др.)².

² Цит. по: Мелик-Дадаева А.И., Трубицина Э.М. Типология преступников S буржуазной криминологии / В кн.: Типология личности преступника и индиви­дуальные предупреждения преступлений. М., 1979. С. 137—146.

Для криминологических классификаций преступников пред­ставляет интерес концепция Карла Густава Юнга, последователя Зигмунда Фрейда, который рассматривал всех людей с двух харак­теризующих их позиций как интравертов и экстравертов. Если первые ориентированы на собственные переживания, представле­ния и оценки, то вторые зависят от внешних влияний, оценок и впечатлений ³. Иные представители социологической школы (Э. Фромм) распространяли идеи фрейдизма и создавали собствен­ные классификации людей, в том числе преступников. Так, Э. Фромм, предложивший разделить всех людей на два типа — про­дуктивный (создающий) и непродуктивный (потребляющий), пере­нес такую классификацию и на преступников как непродуктивных лиц. Их насчитывалось четыре типа: 1) рецептивный (получаю­щий) и мазохистский; 2) эксплуататорский (берущий) с садист­скими наклонностями; 3) накопительский, с деструктивными наклонностями в отношениях с другими людьми и обществом; 4) рыночный (обменивающий), с выраженным эгоцентризмом и равнодушием к другим людям ¹.

³ Юнг К.Г. Аналитическая психология / В кн.: История зарубежной психо­логии. М., 1986. С. 163—165.

¹ Фромм Э. Человек для самого себя: Введение в психологию этики. М., 1993. С. 60 — 90. См. также Contemporary criminological theory / Edited by Fransis T.Cullen and Velmer S. Burton Jr. New York: New York University Press, Reference Collection, 1994.

В настоящее время классификации преступников в зарубеж­ной криминалистике представлены следующими типами:

а) социопаты, с отсутствием внутренних моральных запретов и способности к эмоциональным контактам;

б) невротики;

в)эгоистические личности;

г) преступники в силу приверженности к определенной субкуль­туре и референтной группе ².

² Цит. по: Мелик-Дадаева А. И., Трубицина Э.М. Типология преступников в буржуазной криминологии. М., 1979. С. 146—148.

В России в дореволюционный период и после значительный научный интерес вызывали весьма «модные» проблемы кримино­логии. Журнал «Архив криминологии и судебной медицины» на своих страницах публиковал статьи юристов и медиков, относящи­еся к отдельным аспектам личности преступника. Однако первые значительные исследования принадлежали отдельным ученым, специально исследующим типологию преступников, и прежде всего С.В. Познышеву и А.Е. Петровой. Перу С.В. Познышева принад­лежат интересные работы, посвященные психологическим аспек­там и криминологической классификации преступников. Так, по его концепции, все преступники (правонарушители) делятся на онтогенных и экзогенных, первые — это противники правопоряд­ка, которым чужды нормы морали и человечность, вторые — это лица, совершающие преступления под воздействием внешнего влияния, недостаточно самостоятельные в выборе поступков, лег­комысленные и слабохарактерные ³.

³ Познышев С. В. Криминальная психология. Преступные типы. Л., 1926. С. 90—92.

Другая, более жесткая классификация, принадлежала А.Е. Пет­ровой, которая разделяла преступников на две категории: а) нормаль­ные люди (непримитивные) и б) примитивные, с недоразвитой пси­хикой и другими психологическими характеристиками. Так, в частности, примитивные определяются как конкретно-эмоциональ­ные, конкретно-аффективные, аффективно-абстрактные, импульсив­но-абстрактные, интеллектуально-волевые. Примитивные, в отличие от непримитивных, обладают недостаточно развитым мышлением, импульсивной реакцией, неразвитостью социально-правовых понятий и нравственных чувств, их действия беспорядочны ¹. Типоло­гия, предложенная А.Е. Петровой, не встретила одобрения в кругу криминологов, так как в ее матричном наложении на личность преступника не выполняла свою классификационную функцию.

¹ Петрова А.Е. Психологическая классификация личностей: Элементарная методика, т., i»z/. l.. zid—zi/.

Среди классификаций, формировавшихся в тот период, следует назвать классификацию А.Ф. Лазурского, основные моменты ко­торой положительно воспринимаются современными криминоло­гами и психологами. Относя преступников к человеческому типу, именуемому им «извращенный», автор, принимая во внимание психическое содержание личности преступников, разделил их на четыре подтипа: 1) рассудочные; 2) слабовольные; 3) импульсив­ные; 4) эмоциональные ².

² Лазурский А.Ф. Классификация личностей. М., 1923. С. 90—122.

Приведенная классификация была принята в основном совре­менным исследователем личности преступника А.Ф. Зелинским, который ее существенно развил за счет акцентуации психологичес­кой стороны — психического содержания личности. В соответствии со своей концепцией психологической классификации личности А.Ф. Зелинский выделил несколько подтипов и соответственно им уровней психической активности преступников. Такая классифи­кация включает подтипы: а) рассудочный; б) слабовольный; в) импульсивный; г) эмоциональный и соответственно им — уров­ни: а) расчетливые эгоисты; б) апатичные; в) беспорядочные; г) со­средоточенно жестокие ³.

³ Зелинский А.Ф. Криминальная психология. С. 32—33.

Классификации, отражающие психологическое и социальное содержание личности, не являются всесторонними, так как харак­теризуют только отдельные, по мнению авторов, наиболее значи­мые черты личности преступника.

Нам представляется наиболее удачной классификация, разра­ботанная А.Г. Ковалевым. В отличие от других исследователей, автор предложил рассматривать уровень криминальной заражен­ности преступников, обобщив при этом значительное число мате­риалов о лицах, отбывающих наказание.

Классификация включает несколько типов, характеризующихся различными признаками. Первый из них именуется глобальным преступным типом с полной криминальной зараженностью. Эти лица отрицательно относятся к труду и людям, не мыслят жизни вне преступлений, все устремления и чувства их связаны с пред­стоящими преступлениями, воля тверда в уголовных деяниях. По мысли автора, этот тип включает следующие подтипы: похотли­вый насильник, растлитель, казнокрад, бандит и др.

Второй тип — парциальный, с частичной криминальной зара­женностью. Личность в этом случае как бы раздвоена, в ней ужи­ваются черты нормального социального типа и черты преступни­ка. Эти лица с уважением относятся к авторитетным людям, имеют друзей, интересуются событиями общественной жизни, бывают в театрах и музеях и вместе с тем систематически занимаются кра­жами, некоторые из них с несколькими судимостями.

Третий тип — предкриминальный. Лица такого типа облада­ют морально-психологическими свойствами, наличие которых в определенной ситуации способствует совершению преступления. Автор относит к ним лиц с чрезвычайно эмоциональной возбуди­мостью и недостаточным самообладанием, что в соответствующих ситуациях может повлечь разного рода преступные действия, вплоть до убийства. Названный тип имеет и разновидность, которая ха­рактеризуется как «легкомысленный лентяй, податливый на со­блазн», который в благоприятной ситуации может совершить пре­ступление ¹.

¹ Ковалев А.Г. Психологические основы исправления правонарушителя. М. Юрид. лит., 1968. С. 49—51.

А.Г. Ковалев, отмечая условность предложенной им классифи­кации типов преступников, подчеркивает, что в рамки этой схемы нельзя заключить все совершаемые преступления.

Вместе с тем, что представляется достаточно интересным, А.Г. Ковалев называет причины возникновения таких преступных наклонностей. Так, глобальный криминальный тип, как правило, формируется в устойчивых отрицательных условиях жизни, семь­ях с тяжелыми отношениями, что обусловливает озлобленность, бес­сердечие. В качестве дополнительной причины может быть отяго­щение алкогольной наследственностью.

Парциальный тип формируется в двух различных коллекти­вах: в обществе, в том числе неблагоприятном, и в семье, где дети видят примеры неблагоприятных поступков.

Третий тип — предкриминальный появляется вследствие не­достатков воспитания устойчивых нравственных начал и воли, а также некоторой природной неуравновешенности ².

² Ковалев А.Г. Указ. соч. С. 51—52.

В исследовании личности преступника заслуживает внимания классификация, в которой более всего подчеркивается психологи­ческая сторона преступной деятельности и в этой связи типология преступника. Такая классификация была предложена М.И. Ени-кеевым. Рассматривая личность преступника как «совокупность негативных, социально значимых индивидуально-типологических качеств «индивида, обусловливающих его преступное поведение», он выделяет три градации преступников: 1) общий тип преступника; 2) личность преступника определенной категории; 3) личность пре­ступника определенного вида ^г.

¹ Еникеев М.И. Указ. соч. С. 302—303.

Взгляд на преступника с позиций его общественной опасности и направленности против социальных ценностей позволяет М.И. Еникееву в типологии преступников различать три вида:

1) асоциальный (менее злостный); ,, 2) антисоциальный (злостный);

3) тип личности преступника, характеризующийся дефектами психической саморегуляции (случайный).

Давая описание названных типов, автор выделяет их основные черты. Так, асоциальный тип характеризуется несформированно-стью положительных социальных позиций, удерживающих лич­ность от возможного антиобщественного поведения в неблагопри­ятных ситуациях. К этому типу так называемых «ситуативных» преступников относятся лица, впервые совершившие преступление на основе общей асоциальной направленности, — несоциализиро­ванный «менее злостный» тип преступников.

Антисоциалънът тип характерен для личности злостного про­фессионального преступника. Он проявляется в постоянной готов­ности личности к преступному поведению. Психическая регуляция преступника этого типа переходит на установочный уровень, его поведение регулируется устойчивыми подсознательными криминаль­ными побуждениями. Стереотипы поведения этих преступников сами по себе выступают как целеобразующий фактор совершения преступления на базе устойчивой антисоциальной направленности — тип «злостного» преступника. Названный тип подразделяется автором на следующие категории: 1) корыстная — категория пре­ступников с корыстной направленностью, посягающих на основное достояние общества; 2) корыстно-насильственная — категория пре­ступников с корыстной направленностью, соединенной с насилием над личностью; 3) насильственная — категория преступников с на­сильственной, агрессивной, антигуманной направленностью, с край­не пренебрежительным отношением к жизни, здоровью и личному достоинству других людей. В отдельную группу автор выделяет тип личности преступника, характеризующийся дефектами психичес­кой саморегуляции. Это лица, совершившие преступление впервые, не сумевшие противостоять криминогенной ситуации, с низким уровнем самоконтроля ².

² Там же. С. 303—304.

Эта классификация, хотя и страдает односторонностью психоло­гического направления, представляет интерес, так как существенно дополняет классификации, имеющиеся в криминологической лите­ратуре. Вместе с тем, нельзя согласиться с отдельными утверждени­ями автора, в частности относительно наименования антисоциаль­ного типа преступника как профессионального. Это некорректно уже потому, что преступление никогда не было профессией, так как по­следняя предполагает определенный уровень знаний и навыков для выполнения социально полезной деятельности. Более того, это ут­верждение противоречит ранее написанному М.И. Еникеевым и вполне справедливому тезису о том, что «человек по своим психи­ческим качествам не может быть фатально обречен на социальную роль преступника... Криминальная классификация не может быть осуществлена в отрыве от общепсихологической классификации личностей, ибо не существует каких-либо особых «преступных» черт в психике человека» *.

¹ Еникеев М.И. Указ. соч. С. 301—302.

От ранее приведенных типологий преступной личности отли­чается точка зрения исследователя юридической психологии В.Л. Васильева. По его мнению, «механизм социальной детерми­нации преступности требует сочетания двух подходов при изуче­нии личности: социально-типологического и социально-ролевого» ². В первом случае анализируются прежде всего социальная пози­ция личности, соответствующие ей социальные нормы, их воспри­ятие и исполнение. Акцент делается на социальной обусловлен­ности поведения личности как объекта социальных влияний. Во втором случае личность рассматривается как активный деятель, субъект общественных отношений. Социально-ролевой подход, по мнению автора, позволяет увидеть позиции и функции, которые объективно криминогенны, так как они налагают на личность обя­занности, противоречащие действующему праву, и она может вы­полнить их только ценой правонарушения; предъявляют к ней вза­имоисключающие требования, что ведет к социально-правовым конфликтам; исключают личность из среды действия необходимой для нее совокупности положительных воздействий и т. п.

² Васильев В.Л. Юридическая психология. М.: Юрид. лит., 1991. С. 222.

Социально-типологический подход позволяет понять, какую личность формируют обстоятельства, к каким социальным пози­циям и ролям она готова, как в соответствующих типичных ситу­ациях намерена преодолевать препятствия, разрешать конфликты и т.п. Выявление того, почему негативно отклоняющееся от соци­альных норм поведение приняло конкретный характер, требует этико-правовой оценки соответствующих позиций, ролей, связей и отношений, а также личностных характеристик. Как отмечает далее автор, существенно и то, насколько распространен в обществе тип личности, продуцирующей преступное поведение, как он соотносит­ся с иными типами личности, каковы его социально-экономичес­кие, социально-психологические детерминанты ¹.

¹ Васильев В.Л. Указ. соч. С, 223.

В приведенных извлечениях обращает на себя то обстоятель­ство, что автор акцентирует свое внимание на мотивационнои сто­роне личности, отмечая, что взаимодействие мотивационнои сфе­ры личности с определенными факторами внешней среды могут создать для данной личности криминогенную ситуацию. Личность правонарушителя познается через его деятельность, через взаимо­действие с социальной средой.

Однако автором не исследуется генезис становления личности преступника, в частности, такие его стороны, которые характери­зуют биологическую и психологическую предрасположенность к конфликтным ситуациям. Это подчеркивает односторонность схе­мы типологии преступников и оснований для их классификации.

Если криминологические признаки личности преступника позволяют обнаружить определенную типологию в классификации последних, то криминалистические признаки более всего тяготе­ют к практическому использованию их в расследовании преступ­лений. В системе криминалистической характеристики преступ­лений личность преступника с присущими ей признаками занимает такое место, которое позволяет выяснить сущность каждого при­знака и их комплекс для решения задач, относящихся к зависимо­стям (закономерным связям) ее с другими элементами данной характеристики. Комплекс признаков, характеризующих личность преступника, может быть различным, в зависимости от его целево­го назначения и соответственно включает признаки разной при­роды. Как элемент криминалистической характеристики комплекс состоит из таких признаков, которые могут служить определению эффективных путей и методов установления, розыска и изобличе­ния виновного. Часть их имеет не только криминалистическое значение (например прежние судимости), другие важны преимуще­ственно для раскрытия преступления (например, способы соверше­ния преступления, навыки сокрытия, способы инсценировки и др.). Конкретное содержание данного элемента криминалистической характеристики определяется тем набором признаков личности, которые специфичны для преступников, совершающих преступле­ния данного вида и существенны для успешного расследования.

Система признаков личности преступника включает признаки демографические, социальные, а также отражающие некоторые нравственные свойства и психологические особенности (например, черты характера, темперамента, манеры общения с людьми), а так-же те признаки, которые присущи его профессии, данные которой используются при совершении преступления.

Так, личность расхитителя характеризуется специфическим комплексом признаков. Их содержание, как и всех других эле­ментов криминалистической характеристики, имеет особенности, обусловленные формой хищения и криминалистическими клас­сификационными признаками (хищения в отдельных отраслях промышленности, сельского хозяйства и др.)

Личность убийцы также обладает комплексом признаков, спе­цифичных для каждого вида убийств, так как отражает мотивы совершения преступления, способ осуществления, особенности ха­рактера и темперамента, навыки, используемые в обыденной жиз­ни (педантичность, чистоплотность, неряшливость) и профессиональ­ные навыки (врача, мясника, фельдшера, химика — при растворении частей трупа; электрика, взрывника при использовании в целях убийства электрических приборов и взрывных устройств и т.п.).

Признаки темперамента и характера, нашедшие свое отраже­ние в способах совершения и сокрытия убийства, также представ­ляют собой криминалистически важные, то есть важные для рас­следования преступлений данные, способствующие выдвижению следственных и разыскных версий. К таким признакам могут быть отнесены: жестокость, находящая свое отражение в мучительстве жертвы, предшествующем убийству, множестве нанесенных по­вреждений; запредельное количество ранений, сопровождающих убийство и не вызываемых необходимостью, но одновременно сви­детельствующее о состоянии психики убийцы, о мотивах мести, ревности и др.; нанесение повреждений так называемого дефензив-ного (защитительного) характера, связанных с изуродованием до неузнаваемости внешности жертвы, как способа сокрытия своей причастности к преступлению; инсценирование убийства под са­моубийство, несчастный случай, автокатастрофу, как проявление связи преступника с жертвой и характеристики в известной мере интеллектуальных данных преступника, свидетельствующих о его хитрости, расчетливости, способности к рефлексивному мышлению и управлению интеллектом других лиц, в частности тех, кто осу­ществляет расследование ¹.

¹ Jan Taylor. Crime in context: a critical criminology of market societies. Oxford: Polity. 1999.

Таким образом, в криминалистическом плане личность пре­ступника обладает комплексом признаков, которые могут быть использованы в целях расследования. Однако как отдельные из них, так и комплекс признаков в целом, требуют тщательного анализа, выявления их сущности, причинно-следственных связей с теми

проявлениями, которые обнаружены. Более того, значительное место в использовании таких признаков занимает их возможная интер­претация лицом, которое их фиксирует. Последняя может иметь несколько вариантов, часть из них — ложная, а часть — истинная. При оценке признаков важная роль принадлежит прогнозу отно­сительно их значения в расследовании как доказательственного, так и оперативного. Прогноз, как вероятностное предположение зна­чимости тех или иных признаков, также требует системы предпо­ложений, результативность которых объясняется их возможностя­ми в расследовании, как например, микроследов либо следов крови, которые могут быть использованы в целях генной дактилоскопии — установления тождества преступника.

Закономерные связи (зависимости) такого элемента кримина­листической характеристики как личность преступника могут иметь различные направления. Наиболее значимое из них: «по­терпевший — преступник»; «следы преступления — преступник»; «место, время преступления — преступник»; «характер связей, отношений — преступник» и др.

При этом надо отметить, что такие связи, являющиеся итога­ми так называемой несчитанной статистики, то есть результатом обобщенного опыта, собственного и стороннего не являются жест­кими, однозначными. Они могут иметь многосторонний характер, определенную вариантность, где те или иные наиболее приближа­ющиеся к истине направления, приводят к важным результатам ¹.

¹ Хлынцов М.Н. Моделирование личности скрывшегося преступника по инфор­мации, полученной в процессе осмотра места происшествия / В сб.: Теория и прак­тика криминалистики и судебной экспертизы. Саратов, 1978. Вып. 3. С. 93 — 98.

Следовательно, главным в таких связях является глубокий анализ того соответствия, которое существует между ними в дей­ствительности, а не только в воображении лица, участвующего в расследовании. Важно не быть в плену обычной схемы кримина­листической характеристики и ее связей, не забывать, что при ана­лизе последних могут быть допущены ошибки как следствия мно­жества объективных и субъективных причин.

Раздел II. Методика расследования убийств при отсутствии трупа

2.1. Криминалистическая характеристика

В криминалистической литературе и практике названная ме­тодика расследования обозначена как убийства «без трупа». Слож­ность раскрытия подобных преступлений объясняется тем, что выдвижение версий исчезновения лица чаще всего связано с убий­ством, хотя право на существование имеют и другие предположе­ния. Традиционная совокупность элементов криминалистической характеристики в этом случае нарушена, как и связь между ними. На начальном этапе расследования нет трупа, отсутствуют и при­сущие этому виду преступлений следы, обстановка, время и место совершения преступления неизвестны. Поэтому на первый план в деятельности следователя выступает решение мыслительных за­дач, включающих анализ малочисленных сведений и выдвижение версий, достоверность которых мало обеспечена доказательствен­ной и оперативно-разыскной информацией.

Обращаясь к способу совершения преступления как одному из главных составляющих криминалистической характеристики, надо отметить, что его версионное представление является особенно важным, поскольку оно находится в зависимости с последующими действиями преступника, направленными на сокрытие трупа, а также следов и орудия убийства.

Способ совершения убийства в большинстве случаев связан со способом его сокрытия и в известной мере обусловлен им. При совершении преступления и после него лицо руководствуется ло­гикой достижения преступного результата и избежания ответствен­ности. Преступник, имея намерение скрыть убийство, тщательно обдумывает способ его совершения с тем, чтобы надежно спрятать следы преступления. Общепризнанно, что способ совершения пре­ступления зависит от объективных и субъективных факторов, вли­яющих на волевое поведение преступника в момент его выбора. Одним из объективных факторов, обусловливающих принятие ре­шения о способе совершения убийства с последующим сокрыти­ем трупа, является место его совершения. В таких случаях наибо­лее подходящими для преступника становятся удаленные от населенных пунктов места, заброшенные карьеры, развалины, глухие участки лесов, а также частные дома, приусадебные участки, территория, примыкающая к свалке. При этом он учитывает, что содеянное останется незамеченным и впоследствии не будет обна­ружено. С избранием места преступления соотносится и время для его осуществления. Наиболее благоприятно для «тайны» исчезно­вения лица время охоты, собирания грибов, пребывания на экскур­сии, поездки к родственникам и знакомым и т. п.

Кроме выбора места и времени совершения преступления, под­готовка к нему включает: определение а) способа убийства; б) ору­дия; в) способа сокрытия (действительного сокрытия и притвор­ного поведения, отражающего позицию, избранную преступником); г) способа сокрытия следов. Таким образом, преступник мыслен­но формирует модель будущего события, реальное воплощение ко­торой в определенной мере будет зависеть от объективно сложив­шейся ситуации. Моделирование содержит и варианты изменения намерений и преступного поведения в случае, если избранная схе­ма не может быть осуществима. Более того, преступник может отказаться от реализации намеченного в связи с изменившейся обстановкой и субъективным состоянием.

В способе совершения преступления нередко обнаруживается жесткий стереотип, который присущ тому или иному индивиду, — это отравление, удушение, применение холодного или огнестрель­ного оружия. Он проявляется во всех действиях преступника, в том числе и при выборе места и времени. Этот стереотип особенно от­четливо виден в так называемых «серийных убийствах», где и со­вершение преступления, и способы сокрытия (либо отсутствие их) характерны для определенного лица, повторяясь даже в деталях. Такие действия нашли свое отражение, к примеру, в способах убий­ства Чекотило и ему подобных.

Показательным в этом отношении является серия преступле­ний, совершенных Алексеевым. Молодой человек, отец двух детей, подозревался в убийстве нескольких женщин. Убийства сопровож­дались изнасилованием. Механизм преступления был таков: по­здним вечером преступник поджидал жертву в уединенном мес­те, набрасывал петлю ей на шею, когда женщина была почти в бессознательном состоянии, насиловал ее и, затягивая петлю, уду­шал. Преступления оставались нераскрытыми, так как жертвы не могли ничего сообщить о внешности убийцы, хотя на месте пре­ступления оставались следы обуви и веревка, предназначенная для удушения. Оперативно-разыскными органами несколько раз орга­низовывались засады в местах возможного появления преступ­ника, однако, результатов это не давало. В целях обнаружения преступника Оыла проведена операция, в которой переодетая со­трудница милиции выступила в качестве возможного объекта нападения. «Жертва», выйдя из транспорта, пошла через лесопосад­ку. Преступник напал на женщину и был задержан находивши­мися в засаде оперативниками в тот момент, когда набрасывал ей на шею петлю. В процессе расследования было установлено, что ме­ханизм совершения преступления оказался идентичным, что по­зволило в совокупности с прочими доказательствами изобличить преступника *.

¹ Из практики Харьковской областной прокуратуры, 1975 г.

Установление способа совершения преступления может способ­ствовать получению дополнительной информации, а именно: а) ука­зать на лиц, которые могли в данной обстановке лишить жизни потерпевшего; б) указать на лиц, которые могли иметь орудия убий­ства и умели их применять определенным образом (профессиональ­ные признаки преступника); в) указать на психофизиологические данные преступника.

В этом плане способ совершения убийства можно определить как детерминированные условиями внешней среды и психофизио­логическими свойствами личности действия, связанные с исполь­зованием орудий и средств, места и времени, соответствующих до­стижению преступной цели.

Одним из наиболее важных для расследования преступлений этой категории элементов криминалистической характеристики является способ сокрытия преступления. Знание следователем типовых вариантов сокрытия, а также факторов, определяющих их применение, способствует выяснению обстоятельств совершения преступления и личности преступника.

В криминалистической литературе приведено достаточно мно­го определений способа сокрытия преступлений. Как правило, они отличаются друг от друга лаконичностью или пространным изло­жением признаков сокрытия. Наиболее предпочтительны, приме­нительно к данной теме исследования уже упоминавшиеся опре­деления В.П. Колмакова, В.А. Овечкина, Р.С. Белкина.

При совершении убийства преступник предпринимает ряд обя­зательных действий по его сокрытию, образующих несколько са­мостоятельных способов, объединенных одной целью — скрыть содеянное. Невыполнение хотя бы одного из них означает непол­ное сокрытие преступления.

Основным способом, по которому выясняют механизм сокры­тия в целом, становится сокрытие трупа потерпевшего ². В этой связи деятельность преступника разграничивается в зависимости от целей на следующие группы:

1) сокрытие события преступления (захоронение, уничтожение, расчленение, изуродование); сокрытие следов преступления (унич­тожение, запрятывание);

2) сокрытие преступного характера события (инсценировка, фальсификация, маскировка, недонесение);

3) сокрытие участия в нем преступника (сокрытие следов пре­ступления на преступнике: (уничтожение, запрятывание, создание ложного алиби).

² Булулуков О.Ю. Методика расследования убийств при отсутствии трупа: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Харьков, 1996. С. 28.

К наиболее часто встречающимся способам сокрытия трупа относится захоронение. Преступник прячет труп в любом подхо­дящем для этого месте: на приусадебном участке, в огороде сосе­да, в лесу, болоте, реке. Достаточно редко встречается сожжение трупа либо растворение его частей в химических веществах.

В случаях расчленения трупа преступник предпринимает меры дополнительной защиты от разоблачения: уродует лицо жертвы, стирает пальцевые узоры. Также уничтожаются орудия преступ­ления либо следы, оставленные на них.

Преступный характер события (действий) включает в себя инсценировку, фальсификацию, маскировку и недонесение. Инсце­нировка. Преступник искусственно создает обстановку ухода, ис­чезновения, отъезда потерпевшего из места его пребывания (поку­пает билеты на транспорт, в кинотеатр, на ипподром и т.д.).

Фальсификация имеет место в случаях заведомо ложного со­общения преступником об исчезновении жертвы с последующим предоставлением прощальных записок, писем и телеграмм, якобы присланных потерпевшим, и т.п.

Маскировка проявляется в совершении преступления, препод­носимого как событие случайного, непреступного характера (паде­ние с машины, исчезновение в поезде, отъезд в другую страну).

Недонесение — преступник желает скрыть свое отношение к событию преступления, рассчитывая на то, что на него не падет подозрение.

Способ сокрытия преступления зависит от связи преступника с объектом посягательства, характер которой существенным обра­зом влияет на выдвижение версий о личности преступника ¹.

Тищенко В.В. Криминалистическое значение связи «преступник — жерт­ва» для методики расследования//Криминалистика и судебная экспертиза. К., 1978. Вып. 16. С. 37.

Связь преступника с жертвой может быть близкой и случай­ной ². При последней способ сокрытия не требует особых ухищре­ний, так как отношения преступника и жертвы не обусловлены какими-либо мотивами, требующими подготовки. В тех же случа­ях, когда связи между преступником и жертвой носят характер родственных, дружеских, служебных и отличаются неприязнью, о которой окружающие знают, действия преступника по сокрытию содеянного носят иную направленность. У преступника в этих случаях может быть несколько вариантов поведения, однако наи­более типичны из них два: 1) он надеется на какие-то обстоятель­ства в обстановке совершения преступления, искусственное изме­нение которых убедительно объяснит смерть потерпевшего; 2) он понимает, что не сумеет объяснить смерть близкого человека и поэтому прибегает к сокрытию трупа, орудий и следов преступле­ния. Сокрытие факта смерти позволяет преступнику одновремен­но скрыть свою причастность к убийству, что сопровождается его объяснениями относительно исчезновения потерпевшего.

Мудьюгин Г.Н. Расследование убийств по делам, возбуждаемым в связи с исчезновением потерпевшего. М., 1967. С. 8.

Одним из элементов криминалистической характеристики преступлений является совокупность типичных следов, именуемых «следовой картиной». К ним относятся предметы, документы, из­менения в обстановке, а также следы обуви, транспортных средств, крови, пальцев рук, одежда, принадлежащая потерпевшему, и др. Своеобразным следом в памяти человека может быть информа­ция, сообщаемая отдельными лицами, обладающими сведениями о событии преступления либо его последствиях.

В связи с необходимостью скрыть преступление изменяют ве­щественную обстановку квартиры: передвигают мебель, покупают новую, проводят ремонтные работы, наиболее часто в местах убий­ства или расчленения трупа заменяют полы и т.п.

Если преступление совершается в частном доме или на приуса­дебном участке, то для сокрытия места захоронения трупа преступ­ника строят новые погреба, сараи, выкапывают выгребные ямы. Нередко пересаживают старые или сажают новые фруктовые дере­вья и кустарники, асфальтируют дороги и т.п.

Следы включают предметы, являющиеся вещественными дока­зательствами, они могут принадлежать как преступнику, так и жертве (части одежды, очки, окурки, зажигалка и др.) При этом следователь должен обращать внимание на наличие предметов, без которых потерпевший не мог обходиться в силу его физических недостатков (очки, трость), либо по причине температурных изме­нений, связанных с временами года (например, ушел в магазин без зимнего пальто и шапки, которые впоследствии при осмотре дома были обнаружены; уехал без трости, помогающей передвижению во всех случаях).

Для расследования убийств данной категории характерны ве­щественные доказательства в виде мелких предметов. Как отмечает В.А. Колмаков ¹, это могут быть: 1) мелкие предметы, относя­щиеся к частям одежды, — пуговицы, запонки, пояса, пряжки, лос­куты ткани; 2) части предметов, которые носятся при себе, как и сами предметы; 3) предметы туалета — расчески, пудреницы, губ­ная помада, шпильки, приколки, булавки; 4) украшения — серьги, медальоны, перстни, кольца, бусы, браслеты; 5) предметы, использу­емые в деловых и бытовых целях, — карандаши, записные книж­ки, спички, зажигалки, портсигары, мундштуки, трубки, часы, сумоч­ки, очки; 6) предметы из бумаги — обрывки бумаги, окурки папирос, записки, обрывки газет, журналов, книг, фотоснимки, трамвайные билеты, записки с адресами или номерами телефонов; 7) знаки отличия — ордена, медали, значки; 8) пыль, грязь, табак, частицы стекла, металла, растений, волокна и др.

Колмаков В.П. Приемы использования мелких предметов — вещественных доказательств для установления личности по делам о преступлениях против жизни//Ученые зап. Харьков, юрид.ин-та, 1957. Вып. 9. С. 148.

Важное значение имеет информация, которая может быть по­лучена от родственников, друзей, знакомых, а также от лица, за­явившего об исчезновении близкого человека.

Особую роль для выдвижения версий играют так называемые улики поведения, в большинстве случаев подозреваемого лица, не­редко — заявителя. Улика — это установленные посредством различных источников доказательств факты, каждый из которых допускает предположение о его причинной связи с расследуемым преступлением и которые в совокупности своей служат косвенны­ми доказательствами события преступления и виновности обвиня­емого ². В уголовно-процессуальной и криминалистической лите­ратуре улики подразделяются на: а) доказательства события преступления; б) доказательства, устанавливающие субъект и субъективную сторону преступления; в) доказательства иных об­стоятельств ³.

² Гродзинский М.М. Улики в советском уголовном процессе. М.: Изд-во НКЮ СССР, 1944. С. 117.

³ Хмыров А.А. Косвенные доказательства. М.: Юрид. лит., 1979. С. 71 — 72.

Улики поведения — это возможные изменения в поведении человека, не вызванные какими-либо внешними обстоятельствами, как например, внезапный отъезд в другой город якобы для устрой­ства на работу, переезд из благоустроенной квартиры в село, прода­жа дома или квартиры, объясняемая тем, что в прежнем месте все напоминает об исчезнувшем лице.

В уликах поведения можно обнаружить следующую закономер­ность, которая не является исчерпывающей: а) распространение виновным ложных сведений о причине убытия исчезнувшего; б) обман свидетелей относительно времени нахождения виновного вместе с ними (ложное алиби); в) склонение свидетелей к даче ложных показаний о времени пребывания исчезнувшего, не совпадаю­щим с действительным (исчез ранее); г) нарушение виновным обычного уклада своей жизни; д) притворное поведение виновно­го — создание впечатления о страданиях по поводу исчезновения близкого лица; е) действия, связанные с необоснованной реализа­цией носильных и иных вещей, принадлежавших исчезнувшему, в тот период, когда ведутся разыскные действия; ж) осведомлен­ность виновного об убийстве исчезнувшего в процессе проговорок, свидетельствующих о виновной осведомленности подозреваемого, то есть о сообщении им таких сведений, которые могут быть изве­стны только лицу, совершившему преступление; з) отсутствие ка­ких-либо действий, направленных на розыск исчезнувшего («уехал к своей дочери и остался жить у нее»), между тем как был убит подозреваемым.

Улики поведения являются дополнительным материалом для выдвижения версий о виновности подозреваемого. В то же время они могут создавать ложное впечатление и неправильно ориенти­ровать следственные органы.

В систему элементов криминалистической характеристики входит личность потерпевшего. Данные о ней при расследовании преступлений названной категории имеют очень важ.ное значение, так как во многом определяют планирование и организацию след­ственной деятельности. В отличие от других категорий убийств, в этой методике сведения о личности потерпевшего составляют ком­плекс данных, свидетельствующих о ее психофизиологических состояниях (депрессия, нервный срыв, шизоидные состояния, отча­яние и др.); об отношениях в семье и на работе (конфликты, оби­ды, оскорбительное поведение, нежелание терпеть духовную и ма­териальную зависимость; для несовершеннолетних — стремление к свободе и независимости, решение уйти из жизни в связи с бе­зответной любовью, наличием физических недостатков, препят­ствующих осуществлению поставленных целей, и т. п.); о своих намерениях, высказываемых товарищам; о стремлении вступить в преступную группу, изменив имя и фамилию, и др.

Значительное число убийств «без трупа» совершаются в связи с антисоциальным образом жизни или неправильным поведени­ем потерпевшего перед совершением преступления, что нередко свидетельствует о виктимных признаках в поведении жертвы ¹. Ис­следование виктимологического аспекта в поведении жертвы, а следовательно, и в механизме совершения убийств, независимо от виктимологической направленности (конфликтное поведение, бо­лезнь близкого лица, мешающая осуществлению личных намере­ний, старческий маразм либо состояние, требующее особых забот, и т.п.), позволяет при расследовании преступлений названной ка­тегории придавать им особое значение, относя к типичным при­знакам.

¹ Видонов Л.Г. Криминалистические характеристики убийств и системы ти­повых версий о лицах, совершивших убийства без очевидцев: Методические реко­мендации к использованию систем типовых версий. Горький, 1978. С. 35—36.

Определенная роль для характеристики потерпевшего отводится выявлению круга знакомых, наличие более или менее устойчивых связей между потерпевшим и лицами, проживающими и работа­ющими с ним.

Сведения о взаимоотношениях потерпевшего с другими людь­ми могут свидетельствовать о вражде либо неприязни между суп­ругами, родителями и детьми, родственниками. Обычно конфликт­ные отношения органами расследования устанавливаются достаточ­но просто, однако бывают обстоятельства, когда они по различным причинам скрываются потерпевшим: замкнутость характера, неже­лание сообщить о ситуациях, компрометирующих его, стыдливость, необоснованное чувство ненависти, увлечение алкоголем, скрывае­мое от окружающих, и др.

Данные о личности потерпевшего проливают свет на мотивы совершения преступления, так как находятся с ними в прямой связи, а следовательно, и на личность преступника. Как правильно отме­чает Ю.М. Грошевой, «поскольку в преступном поведении отра­жается иерархия мотивов, их исследование позволяет установить решающие мотивы совершенного преступления, правильно квали­фицировать содеянное, установить степень общественной опаснос­ти преступника» ¹. При этом следует подчеркнуть, что цели, дос­тижение которых возможно посредством убийства, порождены искажением правового сознания в форме правового нигилизма — активной противоправной тенденции личности ².

Грошовий Ю.М. Правові властивості вироку — акту правосудия: Навч. посібн. Харків: УДЮА, 1994. С. 40.

Карпец И.И., Ратинов А.Р. Правосознание и причины преступности//Сов. государство и право. 1978. № 117. С. 47—55.

О мотивах можно судить по отсутствию ценных вещей и круп­ных сумм денег при расследовании убийств, по преступным «раз­боркам», являющимся следствием столкновения коммерческих интересов, по применению «рэкета», по политическому противобор­ству и т.п.

При убийствах лиц престарелого возраста, инвалидов, тяжело­больных, детей мотивом преступления чаще всего является неже­лание заботиться об этих лицах, а в некоторых случаях стремле­ния получить наследство, завладеть жильем.

Конфликтные отношения, продолжающиеся длительный период, приводят к мысли о том, что мотивом убийства становится месть.

В позиции «потерпевший — преступник» надо обращать вни­мание на отношения между ними не только непосредственно пе­ред убийством, но и в прошлом, так как реализация умысла может значительно отставать во времени от его возникновения.

Приведенные данные, характеризующие личность потерпевшего, при их тщательном анализе и рассмотрении в совокупности с имеющимися доказательствами, позволяют формировать версии о событии преступления и личности преступника.

К числу элементов в криминалистической характеристике при расследовании убийств «без трупа» относится личность преступ­ника. В ее структуру обычно включают четыре группы признаков:

1) биологически обусловленные (темперамент, характер, задатки);

2) особенности различных психических процессов; 3) опыт (объем и качество имеющихся знаний, навыков, умений, привычки); 4) социально-обусловленная направленность личности (мировоззре­ние, стремления, нравственные убеждения).

Психологические особенности каждого преступника индивиду­альны и проявляются в психических процессах и свойствах лич­ности.

Последние представляют собой устойчивые психические обра­зования, обеспечивающие определенный качественно-количествен­ный уровень деятельности и поведения, присущего данному инди­виду. К особенностям психики относятся: а) дефекты воли (повы­шенная внушаемость, слабая воля); б) особенности эмоциональной сферы (ускоренная динамика нервных процессов, эмоциональная черствость); в) психическая неполноценность, влияющая на деятель­ность в целом или на отдельные поступки человека, в частности, на их мотивацию, снижение самоконтроля как условие совершения общественно опасного деяния ¹.

¹ Даньшин И.Н. К вопросу о понятии личности преступника//Пробл. соц. законности. Харьков: Выща шк., 1980. Вып. 6. С. 121.

Преступникам, совершающим умышленные убийства, присущи такие черты характера, как агрессивность, жестокость, мститель­ность, обидчивость, зависть, жадность. Названные черты вовсе не обязательно реализуются в совершении преступления, их проявле­ние зависит от того, как преступник воспринимает сложившуюся ситуацию, как на нее реагирует, какими объективными и субъек­тивными возможностями достижения преследуемых целей он об­ладает, а также тем, каковы эти цели ². Характер преступника как психическое своеобразие личности определяет мотивы его поведе­ния и проявляется в них. Между характером лица, совершающе­го преступление, и мотивами, движущими им, имеется связь, кото­рая определяет взаимное их влияние и воздействие друг на друга.

² Долгова А.И. Преступление и личность преступника в свете изучения при­чин преступности//Вопросы борьбы с преступностью. М.: Юрид. лит., 1979. Вып. 30. С. 7.

В психологической характеристике преступника как самосто­ятельной категории, находит свое отражение психическое состоя­ние преступника — временный, относительно устойчивый уровень психической деятельности, отражающий внутренние, органические или внешние воздействия среды и влияющий на течение и резуль­тат психических процессов ¹.

¹ Ковалев А.Г. Психологические основы исправления правонарушителя. С. 21.

Психологический портрет преступника в значительной мере обусловлен его динамическим стереотипом — жесткой связью определенных действий по выполнению тех или иных операций ². Динамический стереотип, находящий свое выражение в навыках, нередко дает представление о личности преступника. Так, при анализе способов совершения и сокрытия преступлений, и убийств «без трупа» в частности, сведения, получаемые в результате произ­водства отдельных следственных действий и оперативно-разыск-ных мероприятий, формируют в известном смысле представление о личности преступника, а в отдельных случаях сразу указывают на его личность. Анализируя письма, записки, телеграммы, посту­пающие в адрес родственников и близких потерпевшего, исчезнув­шего ранее, нередко можно установить личность преступника по отдельным чертам психологического портрета, находящего свое отражение в навыках письма и почерке (при прочтении прощаль­ных записок и писем), а также содержания почтовой корреспон­денции, которая отличается некоторой неадекватностью, присущей обычной переписке (отсутствие обратного адреса, изменение почерка, написание писем с подражанием печатным буквам и т.п.). По­добные ухищрения сразу выдают преступника, который в стрем­лении скрыть содеянное предпринимает меры, нарушающие обыч­ное, естественное, представление о поведении человека.

² Clive R. Hollin. Psychology and crime. An introduction to criminological psychology. London and New York. 1996.

В тех случаях, когда отсутствуют конкретные данные о лице, подозреваемом в убийстве, комплекс признаков, установленных в процессе расследования, способствует формированию мысленной модели преступника. Наиболее часто это происходит тогда, когда заявляют об исчезновении родственников, близких лиц, и сам ха­рактер заявлений, лишенных подробностей, отсутствие в течение длительного срока таких заявлений, обстановка исчезновения по­терпевшего, мотивы, место, время вызывают подозрение и являются основанием для создания модели преступного события и лич­ности убийцы.

Так, в случае исчезновения матери одного сельскохозяйствен­ного рабочего заявления в органы милиции не поступало. Соседи исчезнувшей женщины, видя ее длительное отсутствие, поинтере­совались у сына, куда могла отправиться престарелая мать, но ус­лышали в ответ грубую брань. Это вызвало подозрение, тем более, что конфликтные отношения между матерью и сыном были изве­стны. Через два месяца после заявления соседей, в реке, протекав­шей неподалеку от места их проживания, был обнаружен труп женщины с веревочной петлей на шее. Обезображенный труп сле­дователь прокуратуры решил предъявить для опознания жителям поселка и в том числе сыну исчезнувшей, однако, тот отказался участвовать в этом действии, сославшись на то, что «боится тру­пов». Жители поселка опознали в потерпевшей мать гражданина, от которого так и не поступило заявления. Исследование узлов на веревке привело эксперта к заключению, что они сделаны лицом, знающим способы увязки телят. Сын потерпевшей работал телят­ником. Специфика увязки трупа в целях удушения свидетельство­вала именно об этом навыке. Предъявленное заключение экспер­та было решающим доказательством в изобличении преступника и его признании в совершенном преступлении.

Обобщение данных о лицах, совершивших убийства «без трупа», приводит к выводу о том, что в своем большинстве они не обладали чувствами сострадания и сопереживания, отличались эмоциональ­ной бедностью и общей эмоциональной притупленностью ¹.

¹ Булулунов О.Б. Указ. соч. С. 6.

Как отмечалось ранее, все элементы криминалистической харак­теристики убийств находятся во взаимосвязи. В этом плане следу­ет учесть, что система сведений, включающая данные о закономер­ных связях (зависимостях) между элементами криминалистической характеристики преступлений, относится к наиболее существенным признакам содержания криминалистической характеристики ².

² Коновалова В.Е., Колесниченко А.Н. Теоретические проблемы криминалис­тической характеристики//В сб. науч. тр.: Криминалистическая характеристика преступлений. М.: ВИИП и РМПП, 1984. С. 16.

Взаимосвязь элементов криминалистической характеристики состоит в том, что при наличии одного из ее элементов закономер­но наличие и другого. Это обстоятельство предоставляет следова­телю значительные возможности для обнаружения и оценки до­казательственной информации, способствующей расследованию преступления. При этом обнаруженные связи (зависимости) в плане их доказательственной ценности являются достоверными и вероятностными. По мнению некоторых ученых — однозначны-

ми и вероятностными ¹. Однозначные связи предполагают обяза­тельное наличие определенных элементов. Так, сокрытие трупа по­терпевшего способом «навсегда», однозначно свидетельствует о при­частности к убийству лица, находящегося в определенной связи с потерпевшим.

¹ Селиванов Н.А. Криминалистические характеристики преступлений и след­ственные ситуации в методике расследования//Социалистическая законность. 1977. № 2. С. 57.

Однако при рассмотрении убийств, связанных с отсутствием трупа, такие связи носят вероятностный характер, что объясняет­ся отсутствием достоверных данных о потерпевшем, обстановкой события, которая не несет в себе достаточной информации, виктим-ным поведением потерпевшего, наличием у преступника опреде­ленных знаний и умений, используемых в целях сокрытия преступ­ления.

Преобладание вероятностных связей между элементами кри­миналистической характеристики убийств при отсутствии трупа объясняет широкую направленность деятельности по выявлению признаков преступления. В таких направлениях обнаруживается определенная последовательность:

1) установление лица, совершившего преступление. Это пред­полагает выявление людей, имевших мотивы лишения жизни по­терпевшего. Здесь значение имеет знание особенностей докрими-нального периода жизни потерпевшего, а также лиц, которые прямо или косвенно связаны с потерпевшим;

2) обстоятельства места, времени совершения убийства и сокры­тия трупа. Такие данные связаны с группами признаков, характе­ризующих следы преступления, которые были выявлены в ходе проведения осмотра места жительства потерпевшего и его послед­него места пребывания, производства обысков у подозреваемых лиц, а также в процессе осуществления оперативно-разыскных дей­ствий. Как отмечает Н.П. Яблоков ², в таких следах могут содер­жаться сведения:

1) об условиях и факторах, предшествовавших преступлению, их содержании и характере последующих изменений;

2) о том, что в обстановке исследуемого события было специаль­но подготовлено преступником, а что не зависело от него;

3)о факторах, которые в данной обстановке способствовали и препятствовали подготовке, совершению и сокрытию преступления;

4) о факторах, которые привели к появлению несоответствий в механизме совершения преступлений;

5) о факторах необычного (нетипичного) свойства, которые про­явились в сложившейся ситуации, и их влиянии на событие пре­ступления;

6) о том, кто мог создать или воспользоваться объективно сло­жившейся обстановкой для совершения преступления.

² Яблоков Н.П. Обстановка совершения преступления как элемент кримина­листической характеристики//В сб. науч. тр.: Криминалистическая характерис­тика преступлений. М.: ВИИП и РМПП, 1984. С. 35.

В соответствии с возможным способом сокрытия преступле­ния необходимо обратить внимание на факторы, детерминирующие его, то есть содержание приемов сокрытия, мотив и цели, отраже­ние приемов сокрытия в материальных следах и в сознании пре­ступника; условия, благоприятствующие сокрытию, свойства лич­ности преступника, определившие умысел и реализацию сокрытия.

Совокупность следов как элемент криминалистической харак­теристики может иметь одновременно связь как со всеми элемен­тами ее, так и с каким-либо одним. Названная причинная зависи­мость может быть установлена путем выявления изменений, которые претерпела обстановка события, определенные предметы, отношения между людьми после исчезновения потерпевшего. Так, выяснение связей обнаруженных следов с орудием преступления означает установление вероятного способа совершения преступле­ния. По выявленным следам можно сделать вывод и о способе сокрытия, например, обнаружение осколков костей в сливе ванной комнаты либо обнаружение костей, принадлежавших человеку, в золе печи будут свидетельствовать о сокрытии трупа путем рас­членения с последующим их уничтожением путем разбрасывания отдельных частей и также сожжения. В этом отношении приме­чательно то, что в значительном числе раскрытия убийств «без трупа» решающее значение имело обнаружение последствий сокры­тия трупа, характеризующих следы убийства, что способствовало и установлению преступника.

Приведенные сведения свидетельствуют о том, что каждый элемент криминалистической характеристики представляет собой фрагмент криминалистической модели, характерной для опреде­ленного вида преступлений ¹. Наличие таких признаков свидетель­ствует о динамичности криминалистической характеристики пре­ступлений. Подобная динамичность наблюдается на протяжении всего предварительного следствия. Так, если на начальных этапах расследования криминалистическая характеристика содержит только один элемент — личность потерпевшего и незначительную информацию о нем и его намерениях, то в результате анализа взаимосвязи такого элемента с другими возможными или вероятны­ми устанавливаются лицо, совершившее убийство, место и время преступления, а также место и способ сокрытия трупа.

¹ Клочков В.В. Криминалистическая характеристика и методика расследова­ния преступлений//Проблемы программирования, организации и информацион­ного обеспечения предварительного следствия. Уфа: Изд-во Башк. ун-та, 1989. С. 137.

Надо отметить, что обнаружение только одного элемента кри­миналистической характеристики — данных о личности исчезнув­шего при подозрении его убийства, не всегда может быть основа­нием для раскрытия преступления.

Отсутствие других элементов характеристики, игнорирование возможных связей, даже предположительных, с ними, утрачивает перспективу расследования. Поэтому одной из важных рекомен­даций при расследовании убийств «без трупа» является анализ всех элементов криминалистической характеристики, составление мыс­ленной модели их вероятных связей, в том числе причинно-след­ственных, в целях получения данных о событии преступления и о личности преступника.

2.2. Первоначальные следственные действия и опера­тивно-розыскные мероприятия

Первоначальные следственные действия при расследовании убийств «без трупа» отличаются от комплекса и последовательно­сти выполняемых следственных мероприятий при расследовании других видов убийств. Причиной отступления от традиционного порядка является отсутствие места происшествия на начальном этапе расследования, неопределенность информации относительно исчезновения лица, предположительный характер высказываний заявителя о возможном убийстве исчезнувшего. Поэтому при рас­следовании преступлений этой категории первоначальным след­ственным действием становится допрос заявителя. Важность этого следственного действия обусловлена тем, что информация, получа­емая в ходе допроса, охватывает значительное число фактов, кото­рые позволяют следователю оценить и использовать их в процессе расследования в различных качествах: доказательств, ориентира для производства иных следственных действий, данных для осу­ществления оперативно-разыскных мероприятий *.

Коновалова В.Е. Допрос как информационный процесс//Проблемы социа диетической законности. Харьков: Выща шк., 1980. Вып. 5. С. 126.

Цель допроса заявителя и лиц, близких исчезнувшему, — де­тальное выяснение обстоятельств и причин исчезновения лица; сбор дополнительных сведений, облегчающих розыск исчезнувшего или его трупа; выявление фактов, указывающих на возможное собы­тие преступления и лиц, причастных к убийству.

Сложность допроса заявителя состоит в том, что отсутствие информации о способе совершения и сокрытия преступления предопределяет расширение круга обстоятельств, сведения о которых необходимо получить.

Эти сведения, как правило, являются основаниями для перспек­тивы расследования, формирования оптимальных направлений по­иска как следов преступления, так и трупа потерпевшего. При этом перечень обстоятельств определяется следственной ситуацией, то есть тем комплексом информации, которой располагает следователь на данный период расследования. Важным при проведении допроса заявителя является установление с ним психологического контак­та в целях подробного выяснения его образа жизни, взаимоотноше­ний с потерпевшим и другими близкими лицами ¹.

¹ Зорин Г.А. Психологический контакт при производстве допроса: Учебное пособие. Гродно: Изд-во Грод. ун-та, 1986. С. 18.

Допрос заявителя должен быть произведен в сжатые сроки после возбуждения уголовного дела. Это обусловлено минимальным сокращением разрыва между совершенным преступлением и допросом как лучшим условием получения наиболее полной информации. Отсутствие тщательности в допросе может привести к утрате отдельных фактов или к несвоевременному установлению тех или иных обстоятельств, которые не всегда удается устранить путем повторных допросов. Устранению пробелов может также препятствовать подозреваемый, который после проведения перво­начальных следственных действий может располагать информаци­ей о том, что интересует следственные органы и, зная об этом, пред­принять меры по сокрытию следов.

По общему правилу, заявителя можно отнести к категории лиц, заинтересованных в выяснении всех обстоятельств исчезновения потерпевшего и установления места нахождения его трупа и лич­ности преступника. Совпадение таких целей заявителя и следствен­ных органов способствует установлению психологического контак­та и получению наиболее объективной информации.

Однако получение от заявителя показаний, которые бы полно и объективно отражали интересующие следователя обстоятельства, нередко сопряжено с некоторыми трудностями. Они состоят в том, что заявитель в силу своих психических особенностей не всегда может вспомнить и рассказать об отдельных деталях события и, не желая того, может исказить некоторые обстоятельства. В этих слу­чаях показания ограничены субъективными способностями воспри­ятия, свойствами памяти человека, условиями, в которых происхо­дило сохранение информации и последующее ее воспроизведение ².

² Ратинов А.Р., Гаврилова Н.И. Логико-психологическая структура лжи и ошибки в свидетельских показаниях//Вопросы борьбы с преступностью. М.: Юрид. лит., 1982. Вып. 37. С. 47—48.

Процесс оценки достоверности и доказательственного значения показаний лиц предполагает анализ следующего: 1) нравственно­го облика допрашиваемого; 2) степени и характера заинтересован­ности допрашиваемого в исходе дела; 3) физических и психичес­ких особенностей поведения к моменту совершения преступления и после него; 4) объективных условий восприятия фактов, связан­ных с исчезновением (убийством) лица; 5) соответствия показаний допрашиваемого материалам уголовного дела.

Некоторые авторы ¹, исследующие проблему оценки показаний, указывают на такие из них:

— компетентность свидетеля, когда характер его показаний, личностные качества дают основания предполагать неспособность им придумать описываемые события;

— речевые особенности свидетеля, когда излагаемые им пока­зания противоречат его культурному уровню, словарному запасу;

— уникальность показаний — в индивидуальности и неповто­римости описания события;

— эмоциональная насыщенность, когда правдивые показания более эмоциональны, чем ложные;

— кажущиеся несоответствия, когда свидетель пытается уст­ранить противоречия в своих показаниях, в то время как лжесви­детель старается не допускать противоречий в показаниях.

¹ Ратинов А.Р., Гаврилова Н.И. Указ. соч. С. 48.

В целях сокрытия преступления как свидетели, так и обвиня­емые могут давать ложные показания. Выявить ложь в показани­ях можно применением серии тактических приемов, к которым относятся: постановка уточняющих вопросов, постановка детали­зирующих вопросов, контрольных, предъявление вещественных и письменных доказательств и др. ²

² Шепитько В.Ю. Теоретические проблемы систематизации тактических при­емов в криминалистике. Харьков: РИП Оригинал. 1995. С. 110.

Вместе с тем в процессе допроса о ложности показаний могут свидетельствовать допускаемые допрашиваемым обмолвки и дан­ные, говорящие о виновной осведомленности лица. Если обмолвка является правдивой информацией, случайно высказанной при том, что ее хотят скрыть, то виновная осведомленность — знание све­дений и обстоятельств, которые могут быть известны только лицу, участвующему в событии преступления, и поэтому невольно выда­ющая причастность лица к событию. Свое выражение виновная осведомленность находит в проговорках, то есть сообщении инфор­мации, которую лицо намеревалось скрыть.

Примером этого может быть расследование убийства несколь­ких человек, собравшихся на празднование Нового года. Три преступника, в целях ограбления, ворвались в помещение — дом, сто­ящий на окраине поселка, и, встретив сопротивление собравшихся (их было шесть человек — три женщины и трое мужчин), убили их, применив огнестрельное оружие. Вскоре убийцы были задержаны, однако доказательств того, что ими было совершено преступление, оказалось чрезвычайно мало. При допросе одного из них в качестве подозреваемого следователь в беседе высказал свои соображения по поводу жестокости и бесцельности убийства, заявив, что особая же­стокость состояла в том, что убивали в присутствии малолетних детей. Подозреваемый, не ожидавший такого сообщения, невольно воскликнул: «А детей ведь там не было!» Поняв, что проговорился, сообщая то, что могло быть известно только ему, он признал себя виновным в совершении преступления.

В связи с тем, что при расследовании преступлений, связанных с убийством «без трупа», заявителя, как и свидетелей, допрашива­ют подробно спустя определенный период времени после подачи заявления, в ходе допроса следует использовать систему приемов, направленных на возбуждение ассоциативных связей, способству­ющих восстановлению в памяти забытого. К таким приемам от­носятся: постановка напоминающих, детализирующих вопросов, предъявление доказательств, оглашение показаний других лиц и др. Использование таких приемов может способствовать воспоми­нанию забытого и получению важной для расследования инфор­мации.

При допросе лица, заявившего об исчезновении потерпевшего, наиболее целесообразно выяснять следующую информацию:

— при каких обстоятельствах исчез потерпевший, кто еще об­ладает информацией о его исчезновении;

— где и с кем находился допрашиваемый в момент исчезнове­ния, кто это видел, какие отношения сложились у заявителя с ис­чезнувшим;

— что предпринято заявителем и другими лицами для розыс­ка исчезнувшего лица;

— чем собирался заняться исчезнувший перед уходом, с кем он должен был встретиться, какое у него было состояние и настро­ение;

— не было ли у исчезнувшего намерения выехать из места жи­тельства, если да, то куда, на какой срок, какова была цель поездки;

— кто видел или мог видеть отъезд, уход, предположительно каким видом транспорта, с кем исчезнувший уехал или мог уехать, уйти;

— были ли ранее случаи внезапного отъезда исчезнувшего из места жительства, если да, то когда, на какой срок, цель отъезда;

— кто сообщил заявителю о неприбытии исчезнувшего в пункт назначения, что им после этого предпринято;

— каков его интеллектуальный уровень и моральный облик, чем занимался в прошлом, любимые увлечения, склонности, чем интересовался в последнее время;

— какой образ жизни вел исчезнувший, какие особенности поведения были ему присущи, каков был обычный распорядок дня, были ли изменения в распорядке дня накануне его исчезновения;

— каков характер у исчезнувшего, злоупотреблял ли он спирт­ными напитками, если сожительствовал, то с кем;

— каковы были взаимоотношения у исчезнувшего с окружа­ющими его людьми на работе, по месту жительства и др.; случа­лись ли конфликты, когда и с кем, что лежало в их основе, кто угрожал исчезнувшему или желал его смерти, в чем это выража­лось, кто мог получить материальную или иную выгоду в случае его смерти;

— не страдал ли исчезнувший заболеваниями, мешающими ему себя контролировать; какие операции ему делали, где, когда были у него травмы, их происхождение, в каких лечебных учреждениях лечился, вставлял ли он себе зубы, где, когда (в отношении женщин, делала она аборт, была ли беременной), каковы внешние признаки и приметы исчезнувшего, имеются ли у него особые приметы, ка­ковы признаки одежды и обуви, в которых он исчез, где она сшита или куплена;

— имелись ли при исчезнувшем деньги, ценности, что именно и сколько, кто об этом знал, их описание, какие документы были при нем, когда им были получены;

— были ли у исчезнувшего очки, трость, часы, кошелек или другие личные вещи, без которых он никогда не покидал надолго место жительства, материал, из которых они изготовлены, степень изношенности и индивидуальные особенности;

— каково мнение заявителя по поводу исчезновения лица, чем он это обосновывает; если он полагает, что совершено убийство, кто мог его совершить, каковы мотивы;

— каково мнение об исчезновении лица других людей, поддер­живавших с ним отношения;

— существует ли вероятность наступления смерти исчезнувшего в результате несчастного случая на воде, в горах, в лесу, на болоте или его самоубийства, что на это указывает;

— получал ли допрашиваемый или кто-нибудь после исчезно­вения лица от него или от его имени письма, телеграммы или раз­говаривал с ним по телефону, каково было содержание корреспон­денции либо разговора;

— писал ли кто-нибудь из окружения лица ему письмо после его исчезновения, если да, то кто именно и откуда *.

¹ Руководство по расследованию убийств / Под ред. A.M. Ларина, Г.Н. Мудью-гина. М.: Юрид. лит., 1977. С. 342—344.

Осмотр места происшествия

При расследовании преступлений названной категории на на­чальных этапах места происшествия в криминалистическом пони­мании не существует. Речь может идти только о предполагаемом месте события преступления, а следовательно, о комплексе следов, которые могут дать представление о том, что место события и есть местом происшествия. Чаще всего в связи с возникновением вер­сии об убийстве лица заявителем, а также для выяснения иных обстоятельств, связанных с исчезновением лица (обнаружением следов пальцев, принадлежащих ему, одежды, отдельных предметов постоянного ношения, необходимо произвести осмотр жилища или иных помещений — надворных построек и пр.). Такой осмотр необходимо производить и в тех случаях, когда нет основания подо­зревать лицо в совершении преступления, в целях получения наи­более полной информации о лице, ранее там проживавшем, обста­новке, интересах и т. п.

В ситуациях, когда есть основание подозревать заявителя или иное лицо в совершении убийства, осмотр места происшествия (жи­лища) производится до возбуждения уголовного дела. По результа­там осмотра следователь может сделать вывод о месте совершения убийства и о лице, его совершившем. Связь места происшествия с совершенным преступлением выражается в следующем:

1) преступление совершено с помощью оставшихся на данном месте или изъятых с этого места орудий;

2) преступление направлено на лишение жизни потерпевшего;

3) на месте происшествия остались следы действий преступни­ка или предметы, принадлежащие преступнику;

4) характер обстановки и ее условия определили выбор преступ­ником способа действия и повлияли на достижение им преступ­ной цели;

5) на месте осмотра остались вещи, без которых исчезнувший не мог покинуть место своего пребывания.

Если общей задачей осмотра является получение информации о событии преступления, то его частными задачами становится установление комплекса данных, свидетельствующих о событии преступления и лице, его совершившем. В этом плане предпола­гается решение следующих традиционных вопросов:

1) является ли место осмотра местом совершения преступле­ния, местом сокрытия трупа или местом, содержащим следы пре­ступления;

2) каким способом совершено убийство, каков способ его сокры­тия и каковы пути удаления трупа потерпевшего с места преступ­ления;

3) сколько было исполнителей преступления;

4) какие изменения были внесены в обстановку места проис­шествия;

5) сколько времени преступник находился на месте происше­ствия;

6) время, когда было совершено убийство;

7) какие предметы были изъяты преступником с места проис­шествия;

8) какие предметы, следы оставил преступник на месте преступ­ления;

9) какие следы с места происшествия могли остаться на пре­ступнике, на его одежде, теле, орудиях преступления;

10) кто мог быть свидетелем совершенного преступления ¹?

¹ Колмаков В.П. Расследование убийств: Лекция для студентов. М.: ВЗЮИ, 1958. С. 39—41.

При этом следует отметить специфику осмотра места проис­шествия, в том числе и при расследовании убийств «без трупа». Она состоит в следующем: а) криминальная ситуация характери­зуется неопределенностью; б) осмотр места происшествия направ­лен на обнаружение доказательств, характер которых диктуется особенностями преступления, способом его совершения и сокры­тия; в) при получении той или иной информации следователь дол­жен решить вопрос о ее отношении к расследуемому преступлению и доказательственном значении. Специфика осмотра места проис­шествия, отличающая его от других следственных действий, за­ключается в способах получения информации и ее характере, вклю­чающей в себя получение неопределенного круга доказательств и необходимости решения вопроса об их относимости ².

² Коновалова В.Е. Правовая психология: Учебное пособие. Харьков: Основа, 1990. С. 78; Психология в расследовании преступлений. Харьков: Выща шк., 1978. С. 49—50.

Осмотру места происшествия может предшествовать ознаком­ление с обстановкой его, что позволяет определить:

а) имеющиеся противоречия в образе жизни потерпевшего с данными, полученными ранее;

б) изменения, предпринятые в месте жительства потерпевшего после его исчезновения;

в) возможные места нахождения следов преступления и веще­ственных доказательств.

Предварительное ознакомление с обстановкой предполагаемо­го места происшествия важно для возникновения у следователя еще до осмотра мысленной модели совершенного преступления. Такая модель является вероятностной, так как содержит отрывоч­ные, неточные представления о событии преступления. Однако, как правильно подчеркивает Б.Ф. Водолазский, знание следователем типичных следственных ситуаций, основанное на данных теорий криминалистики и жизненном опыте, дополняет ее мысленными образами, возникающими в сознании следователя с помощью во­ображения, и помогают ему представить всю картину преступного события ¹. Такая модель является наметкой для поведения следо­вателя в процессе осмотра места происшествия, сосредоточивающая его внимание на определенных объектах, имеющих значение.

¹ Водолазский Б.Ф. Психология осмотра места происшествия: Учебное посо­бие. Омск: НИ и РИОВШ милиции, 1979. С.20—25.

В процессе осмотра предполагаемого места происшествия це­лесообразно использовать систему тактических приемов, разрабо­танных В.Ю. Шепитько, особенно для случаев, когда событие пре­ступления не находит своего явного отражения в месте осмотра. Среди них: 1) сопоставление первичных данных с информацией места осмотра; 2) привлечение к участию в осмотре лиц, которые заявили об исчезновении близкого человека; 3) анализ признаков уничтожения следов; 4) анализ иной информации с места проис­шествия и ее сопоставление с установленными фактами. Назван­ные приемы, по мнению автора, позволяют следователю получить разъяснения от заявителя и иных лиц о происхождении тех или иных следов, выявить следы убийства, используя изменения, про­изведенные на месте происшествия, а следовательно, получить не­которое представление о личности преступника ².

² Шепитько В.Ю. Указ. соч. С. 114—117.

Приемы осмотра, предложенные В.Ю. Шепитько, по своему содержанию не соответствуют определению «приемов» в их кри­миналистическом понимании и значении, так как не содержат элементов деятельности (действий), а ограничиваются аналитичес­кой направленностью и мыслительной работой по сравнению ре­зультатов анализа. Последнее представляет интерес, так как дета­лизирует функции анализа при осмотре места происшествия, которому принадлежит доминирующая роль в отыскивании сле­дов преступления и их оценке.

При всех обозначенных приемах осмотра места происшествия нельзя игнорировать объективный метод осмотра, который пред­полагает:

а) детальный и последовательный осмотр всего, что находится на месте;

б) тщательный осмотр объектов, которые были принесены пре­ступником либо подвергались какому-либо его воздействию;

в) выявление так называемых негативных обстоятельств ^:.

¹ Колмаков В.П. Следственный осмотр. М.: Юрид. лит., 1969. С. 149.

При осмотре помещения, которое, по предположению следова­теля, является местом убийства, особое внимание следует обращать на негативные обстоятельства, нарушающие по своему характеру и содержанию естественное развитие события. Негативные обсто­ятельства — это наличие или отсутствие материально фиксирован­ных следов или действий, которые в данных обстоятельствах мес­та и времени противоречат естественному ходу развития событий, причинной связи между явлениями и их последствиями ². Много­образие негативных обстоятельств зависит от конкретных обстоя­тельств места и времени относительно различного вида преступ­лений. Они могут иметь место при хищении имущества в случаях, когда наличие документа явно противоречит утверждениям подо­зреваемого о том, что им не предпринимались финансовые опера­ции; при краже, когда обстановка события, в частности наличие «избыточных» следов, явно указывают на инсценировку; при убий­ствах, в которых содеянное маскируется естественной смертью либо несчастным случаем. Негативные обстоятельства имеют место во всех видах преступлений, где версия следователя по поводу харак­тера события обнаруживает противоречия, явно или скрыто выпа­дающие из логической цепи развития определенных действий, со­бытий, обычно причинно обусловленных. Проблема решения мыслительных задач, относящихся к выявлению негативных об­стоятельств, относится к общим проблемам уголовно-процессуаль-ного познания в процессе доказывания и требует более детального исследования. Однако применительно к рассматриваемому вопро­су она выполняет скромную роль.

² Коновалова В.О. Негативні обставини i їx значения у розслідуванні злочинів//Рад. право. 1958. № 6. С. 55.

Наиболее целесообразно выделить ряд негативных обстоя­тельств, традиционно относящихся к месту происшествия при ис­чезновении лица, предполагаемого убитым. К ним можно отнес­ти: а) нахождение в месте осмотра одежды потерпевшего, предметов обихода и личных документов, без которых он не мог покинуть место жительства и которые находились бы при нем, если бы он был жив; б) производство в месте осмотра после исчезновения потерпевшего неоправданного ремонта (покраска полов в зимнее время, перенос стен); в) перестановка мебели, перевешивание ков­ров, изменяющее вид помещения; г) перенесение в другие места надворных построек, строительство новых, асфальтирование и бе­тонирование дорожек, посадка цветов — все это во время, когда в этом не было необходимости, и работы имели явно неоправданный характер; д) распродажа (тайная) личных вещей исчезнувшего в то время, когда органы уголовного розыска осуществляют свои действия; е) ничем не оправданное, показное чувство страдания о понесенной утрате при том, что окружающим были известны кон­фликтные отношения с потерпевшим.

Негативные обстоятельства могут быть явными и скрытыми ¹. Явными в тех случаях, когда в процессе осмотра они логически не вяжутся, противоречат обстановке происшествия либо действиям определенных лиц, выполняемых после исчезновения потерпевше­го. Скрытые негативные обстоятельства могут быть установлены в результате специально проводимых исследований (судебно-меди­цинских, трассологических и др.). Например, обнаружение в ходе судебно-медицинского исследования травмы головы, повлекшей кровоизлияние, является негативным обстоятельством в случаях выявления лица, покончившего жизнь самоубийством путем по­вешения. Обнаружение следов сожжения головы потерпевшего в печке (остатки костей, принадлежавших человеку) также требуют наличия специальных знаний и являются негативным обстоятель­ством по отношению к версии подозреваемого о его непричастно­сти к убийству.

¹ Коновалова В.О. Проблеми логіки i психології у слідчій практиці. Харків: Вид-воХДУ, 1965. С. 75.

Относительно негативных обстоятельств следует отметить еще одну позицию, которая может быть применена и к категории убийств, рассматриваемых в этом разделе. Речь идет о такой клас­сификации, как негативные обстоятельства, наличествующие там, где их не должно быть, и отсутствующие там, где по логике собы­тий они обязательно должны быть.

Так, наличие множественных ножевых ранений при обнаруже­нии трупа на железнодорожных путях с травмами от переезда поездом, однако травмами посмертного характера, является нега­тивным обстоятельством по отношению к инсценировке попада­ния под поезд. В тоже время отсутствие странгуляционной бо­розды, характерной для повешенного живым, при инсценировке самоубийства путем повешения также является негативным об­стоятельством по отношению к версии о самоубийстве. Следует отметить, что во всех случаях обнаружения негативных обстоя­тельств, они являются своеобразным компасом, указывающим направление расследования. В этом их огромная практическая ценность.

Нетрадиционным примером обнаружения скрытого негатив­ного обстоятельства по отношению к версии преступника являет­ся обнаружение в одном из следов расчленения трупа семилетней девочки следов секача (следы были обнаружены на хрящевой тка­ни и имели четкий характер), по которым впоследствии при про­ведении медико-трассологической экспертизы был идентифициро­ван секач, обнаруженный при обыске у подозреваемого. Скрытый характер негативного обстоятельства позволил изобличить преступ­ника в содеянном при минимальном объеме доказательственной информации.

Распознанию негативных обстоятельств может способствовать сопоставление полученной в процессе осмотра места происшествия или иных следственных действий информации с определенными аналогами преступлений. К ним могут относиться типовые при­знаки данного преступления: типовые способы совершения и со­крытия преступления; типовые черты личности преступника; ти­повые системы следственных действий и оперативно-разыскных мероприятий, предпринимаемых в подобных ситуациях. Несмот­ря на стандартизованность типовых аналогов и их известную ог­раниченность в познавательной деятельности, они могут выполнять функции ориентира в решении мыслительных задач и организа­ции расследования.

В процессе осмотра места происшествия действия следователя не ограничиваются обнаружением традиционных следов: крови, пальцев рук, орудий преступления. Определенное значение могут иметь находки микрочастиц — волокон, частиц ткани, порошинок, кусочков земли, семян растений и т. п., которые не могли быть замечены преступником. Поиск таких частиц важно осуществлять от участков их наиболее вероятного нахождения — малодоступ­ных участков пола, стен, мебели, одежды преступника.

Таким образом, место происшествия, в том числе и предпола­гаемое, всегда является комплексом доказательственной и улико­вой информации, способствующей расследованию преступлений — именно в этом и состоит его познавательный потенциал.

Наряду с производством первоначальных следственных дей­ствий, принимаются оперативно-разыскные меры. К ним в первую очередь относится розыск исчезнувшего лица. Интенсивность этой оперативно-разыскной меры и ее важность определяются вместе с общими задачами расследования еще и тем, что в последние годы количество лиц без вести пропавших увеличивается, как и число лиц, которые остаются не найденными.

Так, если в 1991 году в Украине без вести пропавшими были зарегистрированы 21 195 граждан, а из них остались неразыскан­ными 3105 человек, то в 1996 году в розыске находились 32 759 человек, остались неразысканными 5 279. В настоящее время по­добная статистика имеет тенденцию к увеличению ¹.

¹ По данным МВД Украины.

Главной задачей оперативно-разыскной деятельности является установление всех возможных источников информации, способству­ющей раскрытию преступления. К таким источникам могут быть отнесены данные о нахождении лица в том или ином месте, воз­можном его отъезде в определенную местность либо о намерениях отъезда, о времени исчезновения, лицах, пребывающих с исчезнув­шим в период, предшествующий его исчезновению, конфликтных отношениях с близкими людьми, друзьями, о личных качествах ис­чезнувшего (характере, темпераменте, скрытности, меркантильнос­ти, доверчивости и т. п.). В этой связи в объяснениях лиц, подав­ших заявление об исчезновении, необходимо выделить следующее: 1) приметы исчезнувшего (важно получить фотографию, относящу­юся ко времени, близкому к исчезновению); 2) обстоятельства ис­чезновения; 3) что по мнению заявителя произошло с исчезнувшим; 4) имели ли ранее место факты ухода исчезнувшего, каковы причи­ны таких уходов, отъездов; 5) каково состояние здоровья исчезнув­шего (болезни сердца, иные болезненные состояния; 6) наличие пси­хических расстройств (шизофрения, психопатия и др.). Полученная информация позволяет высказать предположение о наличии кри­минального события либо отсутствии такового. Это и определяет ха­рактер разыскных мер. К числу первых из них относятся меропри­ятия, имеющие проверочный характер: проверка в медицинских вытрезвителях; проверка в отделах внутренних дел лиц, задержан­ных за совершение правонарушений или преступлений; в медицин­ских учреждениях — лиц, доставленных на излечение либо попав­ших в автоаварию; в моргах медицинских учреждений как неопоз­нанных трупов; в приемниках-распределителях. Территория розыска определяется в зависимости от обстоятельств исчезновения и инфор­мации, полученной из различных источников.

В соответствии со статьей 2 Закона Украины «Об оперативно-разыскной деятельности» ² разыскная деятельность осуществля­ется в двух формах: гласной, при которой информация может быть получена из открытых источников (истребование и изучение документов, проведение опросов лиц, с которыми контактировал ис­чезнувший, сообщение в органы массовой информации данных об исчезнувшем с экспонированием его портрета); и негласной, име­ющей своей целью получить подробную информацию об исчезнув­шем от лиц, которые по роду своей деятельности или отношений с исчезнувшим могут обладать информацией, скрываемой от дру­гих лиц.

² Ведомости ВР Украины, 1992. № 22. С. 32.

По мере осуществления разыскных действий ряд вероятных причин исчезновения из мест возможного нахождения исключа­ется и внимание оперативно-разыскных и следственных органов сосредоточивается на исчезновении лиц, связанном с убийством.

При проведении разыскных действий их направление связано с двумя главными версиями: исчезнувший — жив, исчезнувший — мертв (убит). Проверка версии о том, что исчезнувший жив, осу­ществляется в течение пятнадцати лет. В этом плане исследуют­ся такие направления:

1) исчезнувший уехал — к друзьям, знакомым, родственникам, на учебу, на работу, скрылся от близких, от органов следствия, от администрации по месту работы, от кредиторов;

2) исчезнувший не покидал населенного пункта — находится у незнакомых лиц, получил травму, помещен в лечебное учрежде­ние под чужой фамилией, похищен с целью вымогательства либо продажи в другое государство.

В процессе проведения разыскных мероприятий тщательно изучается личность исчезнувшего, что позволяет моделировать его поведение и прогнозировать разыскные мероприятия.

2.3. Построение версий и организация расследования

Построение версий

Расследование убийств «без трупа» имеет свою специфику, обус­ловленную ситуацией, характеризующейся крайней неопределен­ностью. В этом отношении само понятие «ситуация» употребля­ется в двух значениях: как период накопления доказательственной информации и как уголовно-процессуальный регламент, с которо­го начинается расследование. Первая ситуация, трактуемая как криминальная, обычно связана с заявлением об исчезновении лица безо всяких на то оснований, с подозрением на то, что лицо в ре­зультате болезни, психического состояния, неправильного понима­ния обстановки скрылось либо было похищено с различными це­лями — вымогательства, продажи, использования на каких-то работах. Подобная ситуация имеет место до возбуждения уголов­ного дела.

В тех случаях, когда у заявителей есть основания полагать, что исчезнувшее лицо убито, возбуждается уголовное дело, и комплекс информации как следственной, так и оперативно-розыскной, созда­ет следственную ситуацию, отличающуюся от криминальной своим процессуальным характером и доказательствами, получаемыми в процессуальной форме. Обратимся ко второму виду ситуации, кото­рая сформирована в общем как «исчезнувшее лицо убито».

В криминалистической литературе указывается на то, что в ситуации, имеющей место на начальном этапе расследования, вы­деляются компоненты информационного характера, определяющие направление и содержание дальнейшей деятельности следователя. К ним в методике расследования убийств «без трупа» относятся следующие:

1) обстоятельства исчезновения потерпевшего и возможность розыска преступника по горячим следам;

2) имеющиеся следы преступления, иные доказательства и не­обходимость их экспертного исследования;

3) данные, характеризующие личность потерпевшего и возмож­ность установления круга лиц, имеющих мотивы для совершения убийства;

4) данные о поведении заявителя и других заинтересованных лиц и возможность немедленного проведения допросов и обысков;

5) одновременное производство первоначальных следственных действий и тактических операций, а также оперативно-розыскных мероприятий ¹.

¹ Бахин В.П. Понятие и виды следственных ситуаций / В кн.: Советская криминалистика: Методика расследования отдельных видов преступлений. К.: Выща шк., 1988. С. 18.

Следственная ситуация обычно характеризуется объемом, содер­жанием и достоверностью информации об исследуемом событии, а также сведениями о характере и местонахождении иных источ­ников доказательств. Применительно к данной теме, в зависимос­ти от обстоятельств исчезновения можно выделить следующие ситуации: а) потерпевший ушел из дома и не вернулся; б) потер­певший уехал в командировку (на заработки) и не вернулся; в) потерпевший ушел (уехал) к родственникам, друзьям, знакомым и не вернулся; г) потерпевший вместе с другими лицами покинул место пребывания и не вернулся; д) потерпевший исчез по пути следования; е) потерпевший уехал из дома, прибыл к месту назна­чения, но не вернулся; ж) потерпевший — ребенок вышел гулять и исчез ².

² Баев О.Я., Одиноких А.С. Расследование убийств, сопряженных с сокрыти­ем трупа / В кн.: Расследование отдельных видов преступлений. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1986. С. 65—82.

Как отмечается в отечественной и иностранной литературе \ та или иная ситуация является основой для выдвижения следствен­ных версий. Их цель — установление обстоятельств, подлежащих доказыванию, и их уголовно-правовых признаков, необходимых при квалификации действий преступника. Однако не менее важны и криминалистические признаки преступления, которые имеют зна­чение при определении направления расследования, поиске, соби­рании и исследовании доказательств.

¹ См. Landy F.I. The volidity the interview in police officer selletion — J.Appl.Psychol, 1976. P. 193—197; Lefkowitz I.Industrial — organizational psychology the police. — Amer.Psychol.1977. Vol.32. P. 346—364.

Типовыми следственными версиями при расследовании убийств «без трупа» являются: а) исчезнувшее лицо убито близкими людь­ми; б) исчезнувшее лицо убито посторонними. Основаниями для первой версии являются:

1) обстоятельства исчезновения потерпевшего;

2) враждебные или неприязненные отношения у него в семье либо с кем-нибудь из близких;

3) нелогичное поведение, действия или высказывания родствен­ников после исчезновения потерпевшего;

4) прямое указание заявителя или других лиц на то, что пре­ступление совершено кем-то из родственников или близких потер­певшему лиц;

5) явно просматривающийся корыстный мотив преступления.

Сходные основания для выдвижения версии о причастности к убийству исчезнувшего его родственников или близких лиц на­зывает Н.А. Селиванов. К таким основаниям он относит:

а) остроконфликтные отношения исчезнувшего с подозрева­емым (на почве ревности, неудовлетворенности супружеской жиз­нью, дележа жилплощади, наследства, расходов на содержание ре­бенка и пр.);

6) противоречия в объяснениях относительно причин и обсто­ятельств исчезновения потерпевшего, которые подозреваемый дал разным лицам, или расхождение его сообщений с точно установ­ленными фактами при исключении заблуждения;

в) поведение близкого человека, характерное для виновного в убийстве, например: непринятие мер к розыску исчезнувшего, про-говорки о его кончине, неумеренно-опасливый интерес к ведуще­муся расследованию, поступки, логичные лишь при уверенности в официально еще не установленной смерти исчезнувшего, распро­дажа его имущества, вступление в новый брак и т.п. ².

² Селиванов Н.А., Соя-Серко Л.А. Убийство: как его раскрыть? М.: Манускрит, 1994. С. 128.

Второе направление версии — «убийство совершено посторон­ними лицами» в своей основе содержит следующие данные:

а) отсутствие среди близких исчезнувшего лиц, заинтересован­ных в его смерти;

б) наличие достоверных данных об отъезде потерпевшего в каком-либо направлении;

в) имевшиеся при потерпевшем в момент отъезда значитель­ные ценности, на которые мог посягнуть неизвестный преступник. Проверки названных версий осуществляются параллельно, чтобы избежать увлечения одной из них.

При рассмотрении познавательной функции следственной вер­сии, можно отметить две ее стороны: первая — это логика мысли­тельной деятельности, вторая — действия, направленные на про­верку результатов мышления. Версия конструируется на базе фактических данных, полученных к тому времени следователем. В связи с тем, что при расследовании убийств «без трупа» инфор­мационная база на начальном этапе расследования недостаточная, возникает вопрос об обоснованности выдвинутых следственных вер­сий. На этапе построения следственных версий значение критерия «обоснованность» относительно, поэтому использование его для оп­ределения того, какая из версий перспективнее, может привести к ошибкам в направлении расследования. Оценка следователем име­ющихся данных может быть приближенной, более того, часто об­стоятельства исчезновения человека не позволяют однозначно тол­ковать те или иные факты.

Обоснованность версии в случаях недостаточной информации зависит от опыта и знаний следователя, которые позволяют ему правильно и быстро решать многочисленные мыслительные зада­чи, связанные со сложными ситуациями расследования ¹.

¹ Коновалова В.О. Планування як принцип наукової організації слвдчої діяльності//Рад. право. 1970. № 4. С. 56.

Ограниченность исходной информации дает возможность вы­двинуть предположение о различных криминальных причинах ис­чезновения потерпевшего, при этом выдвигаются типовые след­ственные версии, теоретически разработанные для рассматриваемой категории преступлений. Типовые версии определяются как научно обоснованные объяснения фактов, характерных для совершения и сокрытия всех (или многих) преступлений данной категории.

Их значение состоит в ориентировании следователя относитель­но возможных направлений обнаруженных доказательств в усло­виях завуалированности преступления либо отсутствия его явных признаков ².

Коновалова В.Е., Пчелкин В.Д. Следственные версии как основа планирова­ния хищений социалистического имущества / В сб.: Проблемы социалистичес­кой законности. Харьков: Выща шк., 1984. Вып. 14. С. 55.

Типовые следственные версии выдвигаются относительно мес­та, способа совершения и сокрытия преступления, его мотивов, личности преступника.

Что касается места совершения преступления по исследуемой категории преступлений, то типовые следственные версии сводят­ся к следующему:

— преступление совершено по месту жительства потерпевшего;

— по месту проживания родственников или близких ему лиц;

— на рабочем месте потерпевшего;

— по пути следования;

— в ином месте.

Способ сокрытия преступления (в данном случае — трупа) так­же имеет типовые следственные версии. К ним можно отнести:

— захоронение на территории приусадебного участка путем закапывания в землю, заливания бетоном, помещения в выгребную яму, замуровывания в стену и пр.;

— захоронение вне территории дома или приусадебного участ­ка, в поле, лесу, болоте, реке, заброшенной шахте, карьере и т.п.;

— сокрытие трупа путем растворения его в кислоте, извести, сожжения, помещения расчлененных частей в труп иного лица.

Типовые следственные версии относительно личности преступ­ника предусматривают такие категории:

— преступление совершено родственниками или близкими потерпевшему лицами;

— преступление совершено лицами, с которыми потерпевший имел деловые, дружественные или иные отношения;

— преступление совершено знакомым лицом, проживающим с потерпевшим на одной улице, в одном селе, в доме, расположен­ном неподалеку;

— преступление совершено посторонними лицом (лицами).

Названные версии наиболее типичны для ситуации, в которой «потерпевший ушел из дома и не вернулся».

Однако в случаях, когда потерпевший исчез в пути следования в машине, поезде, самолете, могут быть выдвинуты версии о лично­сти преступника из числа лиц, которые сопровождали потерпев­шего либо встречающими прибывших. Это, как правило, лица, с которыми потерпевший распивал спиртные напитки, играл в азарт­ные игры, вступал в конфликтные отношения, возникающие по различным поводам.

Одной из систем типовых версий, имеющих значение для рас­следования убийств «без трупа», являются версии о мотивах со­вершения преступления. Сюда входят убийства, совершенные:

— с корыстной целью;

— из ревности;

— из мести;

— из стремления избавиться от необходимости заботиться о потерпевшем;

— из желания выйти замуж (жениться) за другого человека;

— во время (после) ссоры на почве личных неприязненных отношений;

— с целью сокрытия другого преступления.

Приведенный перечень типовых версий не является исчерпы­вающим, мотивом убийства может быть зависть, желание занять освободившуюся должность, стремление уехать в командировку за границу на длительный срок вместо другого лица и т.п.

Наряду с перечисленными мотивами нельзя не отметить так называемые безмотивные преступления, в том числе и убийства, где совершаемое на определенном уровне не осознается и проис­ходит импульсивно. К таким злодеяниям относятся убийства, совершаемые в состоянии сильного душевного волнения (физио­логический аффект), а также из внезапно возникших побуждений (хулиганство) и др. Правильно отмечает А.Ф. Зелинский: «Если в силу различных причин сознание «не срабатывает», субъект дей­ствует импульсивно... Активность в таком случае возникает под непосредственным воздействием актуальной потребности и ситу­ации, минуя сознательный волевой контроль. Возникшее намере­ние сразу переходит в действие без попыток взвесить социальный характер деяния» ¹. Приведенное утверждение подкрепляется при­мером, когда двадцатилетний С., проснувшись от того, что мать ножницами обрезала его длинные волосы, этими же ножницами в гневе убил ее.

¹ Зелинский А.Ф. Осознаваемое и неосознаваемое в преступном поведении. Харьков: Выща шк., 1986. С. 75—76.

В конструировании следственных версий при расследовании убийств «без трупа» определенное значение имеют предположения по аналогии — сходстве отдельных признаков следственной ситу­ации, сложившейся на начальном этапе расследования.

Нельзя исключать случайного совпадения признаков, однако в преимущественном числе наблюдений механизм деятельности преступника в ситуации убийств «без трупа» во многих позициях сходен, фантазия преступника небезгранична, действия подверже­ны традиционной логике сокрытия преступления и потому одно­типны. Последнее позволяет на основе анализа признаков преступ­ления не только конструировать версии как следственные, так и разыскные, но и формировать научные представления, относящие­ся к методике расследования названной категории преступлений.

В этой связи в литературе отмечается, что при расследовании убийств «без трупа» можно выделить ряд признаков, присущих выдвигаемым версиям. К ним относятся такие положения:

а) версии конструируются на основе анализа заявления и ма­териалов проверки по факту исчезновения лица;

б) в основу версий могут быть положены типичные версии, а также аналогичные ситуации;

в) версии касаются в большинстве случаев значительного чис­ла лиц;

г) версии характеризуются сложностью, определяемой отсут­ствием трупа потерпевшего и информации о месте преступления ¹.

¹ Булулуков О.Ю. Методика расследования убийств при отсутствии трупа. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Харьков, 1996. С. 131.

Как и во всех других случаях расследования убийств, по ана­лизируемой категории версии проверяются параллельно. Избрание следственных действий, направленных на проверку версий, осуще­ствляется с учетом обстоятельств, подлежащих установлению, а также доказательств, имеющихся в распоряжении следователя. Проверка следственных версий начинается с проверки выведенных из версии следствий, которые трансформируются в обстоятельства, подлежащие выяснению. Объясняется это тем, что неизвестные об­стоятельства можно определить, только поставив вопросы, вытека­ющие из выведенных следствий. В процессе проверки версии вы­веденные из нее следствия могут совпадать с фактами, имеющими место в действительности. Такое совпадение недостаточно для обо­снования выдвинутой версии. В каждом случае расследования проверка выведенного следствия может приблизить к достоверно­му знанию лишь в том случае, когда основания следствий имеют причинную связь с событием преступления.

При расследовании убийств «без трупа» нередко возникает ситуация, когда невозможно достоверно обосновать какую-то одну версию. В таких случаях необходимо доказывать ее истинность путем исключения всех других версий. При таком доказывании версии, обязательным условием является исчерпывающий харак­тер выдвинутых версий, в противном случае вся логическая убе­дительность метода исключения будет утрачена ².

² Коновалова В.О. Проблеми логши i психологи у слвдчш практиць Харк1в: Вид-во ХДУ, 1965. С. 59; Васильев А.Н., Мудьюгин Г.Н., Якубович Н.А. Указ. соч. С. 79—80.

В ходе проверки следственных версий может сложиться ситу­ация, когда все выдвинутые версии не найдут своего подтвержде­ния и будут отвергнуты следователем как ошибочные. Причиной тому становится либо просчет следователя, либо упущение какой-либо из версий, имеющей право на существование.

Следственная версия может быть признана достоверной в та­ких случаях:

а) относительно проверяемого обстоятельства выдвинуты и проверены все возможные предположения;

б) все версии, кроме одной в процессе проверки опровергнуты;

в) все выводимые из версии следствия установлены в реальной действительности;

г) подтвердившаяся версия находится в полном соответствии с другими материалами дела ¹

¹ Пантелеев И.Ф. Учение о криминалистических версиях / В кн.: Крими­налистика; Под ред. И.Ф. Пантелеева, Н.А. Селиванова. М.: Юрид. лит. 1988. С. 64—68.

Выдвижение всех следственных версий является решающим фактором в расследовании убийств «без трупа».

2.4. Назначение и производство судебных экспертиз

Большое значение при расследовании убийств «без трупа» имеет производство судебных экспертиз. По своей направленности и предмету исследования они могут быть самыми разнообразными — от почерковедческой до генной, от трассологической до судеб-но-баллистической. Обращение к экспертным исследованиям по этой категории преступлений обусловлено следственной ситуаци­ей, количеством и видом доказательственной информации, анализ которой может привести к заключению о необходимости производ­ства экспертизы в целях получения данных, проливающих свет на те или иные обстоятельства совершенного преступления.

Практика расследования убийств, в том числе производства судебных экспертиз, проводимых при расследовании таких преступ­лений, позволила сформировать представление о своеобразных типичных комплексах экспертиз, назначаемых в традиционных ситуациях. Это положение относится и к производству экспертиз при расследовании других видов преступлений. Так, известно, что при расследовании хищений, связанных с подделкой документов, как правило, назначаются судебно-бухгалтерские экспертизы, по-черковедческие, экспертизы, связанные с технико-криминалисти­ческим исследованием документов. При расследовании преступ­лений против жизни человека традиционные судебно-медицинские экспертизы, биологические, дактилоскопические, экспертизы мате­риалов и веществ, медико-трассологические и др.²

² Грузкова В.Г. О типичных комплексах (блоках) судебных экспертиз / Тез. науч.-практ. конф. Современные достижения науки и техники в борьбе с преступ­ностью. Минск: НИИПКК и судебных экспертиз, 1992. С. 119.

В процессе же расследования убийств «без трупа» названная типичная комплексность хотя и существует, однако в столь размы­тых границах, что отнести ее к традиционным представляется вряд ли возможным. Так, отсутствие трупа, который до конца расследо­вания не обнаружен и может оставаться вообще не обнаруженным ввиду его уничтожения, исключает такую традиционную при расследовании убийств, как судебно-медицинскую. Отсутствие писем, записок, телеграмм, поступающих в адрес заявителя об ис­чезновении человека, исключает производство почерковедческой экс­пертизы, которая при различных ситуациях события может иметь место и т.п.

Назначение судебных экспертиз при расследовании убийств «без трупа» жестко связано с ситуацией события и со следственной ситуацией, в которых могут иметь место материалы, требующие исследования как до обнаружения трупа исчезнувшего, так и пос­ле его нахождения.

Наиболее часто встречаются экспертизы, проводимые на началь­ном этапе расследования до обнаружения трупа. К ним можно отнести криминалистические и судебно-медицинские экспертизы вещественных доказательств и следов, а также иные экспертизы. К числу криминалистических экспертиз относятся судебно-трас-сологическая, дактилоскопическая, почерковедческая, автороведчес-кая, материаловедческая, судебно-баллистическая, экспертиза холод­ного оружия. Названные экспертизы могут проводиться и после обнаружения трупа потерпевшего в зависимости от нужд следствен­ных органов и необходимости расширения объема доказательствен­ной базы. В практике расследования преступлений названной категории достаточно часто проводится дактилоскопическая экспертиза, в целях установления следов пальцев рук исчезнувше­го для последующей идентификации трупа. Дактилоскопическая экспертиза может быть проведена и в тех случаях, когда следов пальцев рук потерпевшего на месте его пребывания не обнаруже­но, однако он подвергался ранее уголовной регистрации. Эти мате­риалы используются для сравнения тогда, когда будет обнаружен труп и необходимость его идентификации окажется важной для установления тождества последнего.

Наряду с упомянутой ранее экспертизой в преступлениях рас­сматриваемой категории значительное место принадлежит произ­водству почерковедческой экспертизы. В случаях исчезновения человека при подозрении на то, что он убит, нередко со стороны заявителя, совершившего преступление, в целях сокрытия злодея­ния и для создания видимости, что потерпевший жив, от его име­ни в адрес заявителя либо родственников и друзей направляются письма, телеграммы, даже отсылаются посылки якобы для детей.

Преступник в этих случаях рассчитывает на то, что следствен­ные органы прекратят расследование, имея в виду те же причины, которые приводятся в письмах («хочу некоторое время пожить один (одна), хочу заработать денег» и т.п.). Могут быть и более катего­ричные письма о том, что лицо никогда не вернется по различным причинам. Поскольку практика розыска знает такие случаи как действительные, поэтому данные следственными органами проверяются. Основаниями для проверки являются возникшие подозре­ния о причастности к написанию писем лица, совершившего пре­ступление. В целях установления полученных данных как досто­верных, наряду с осуществлением разыскных действий, назначается почерковедческая экспертиза для установления личности, изгото­вившей текст письма. Для этого потребуются сравнительные ма­териалы (письма, заявления, листки по учету кадров и другие до­кументы), написанные исчезнувшим, и письмо, адресованное получателю. Результаты такого исследования могут в одних слу­чаях подтверждать то, что приславший письмо жив, и текст подго­товлен им, в других случаях, что бывает чаще, опровергает тот факт, что письмо написано отправителем, то есть потерпевшим. Получе­ние такого результата является основанием для задержания по­дозреваемого и проведения других следственных действий, связан­ных с раскрытием убийства.

Преступник в подобных случаях идет на различные ухищре­ния — указывает в письме, что оно написано под диктовку уехав­шего по разным причинам, при отправлении телеграмм, как и писем, не указывается обратный адрес и т.п. Это обстоятельство подтвер­ждается следующим случаем из практики расследования.

В отделение милиции обратился гражданин Аверкин с заявле­нием о том, что его жена ушла из дома и не вернулась. На работе ее не было, звонки в больницы и морги ничего не дали, родные и знакомые ее не видели. Был объявлен розыск пропавшей. В бесе­дах с родными и знакомыми работники милиции выявили неко­торые детали семейной жизни заявителя. Стало известно, что Авер­кин часто приходил домой пьяным, издевался над женой, бил ее, угрожал убийством. В связи с подозрением в совершении преступ­ления заявитель был арестован, но свою вину он категорически отрицал. Через двенадцать дней после ареста в прокуратуру при­шла мать арестованного и принесла письмо от пропавшей жены. В нем сообщалось, что, не выдержав такой жизни, она уехала с одним знакомым в Сибирь и просит ее не искать, со временем, когда обида пройдет, она сама подаст на развод. Обратный адрес отсут­ствовал, но на конверте был четкий оттиск штемпеля почтового отделения одного из городов Сибири. С целью проверки письма оно вместе с образцами почерка пропавшей и ее мужа было направле­но в Киевский научно-исследовательский институт судебных экс­пертиз. Эксперты в своем заключении пришли к выводу, что текст письма и адрес исполнены самим Аверкиным с тщательным под­ражанием почерку жены. После ознакомления с заключением эксперта Аверкин сознался в убийстве жены и показал место ее захоронения ¹.

¹ Российская Е.Р. Профессия — эксперт. М.: Юристъ, 1999. С. 97—98.

Наряду с почерковедческой экспертизой, может быть проведе­на и автороведческая экспертиза, предметом которой является установление авторства лица по тому или иному тексту. Нередко автор и исполнитель письма не совпадают.

Для расследования имеют значение выяснения отдельных об­стоятельств события преступления, и результаты материаловедческих экспертиз. Последние в зависимости от объекта исследования разделяются на виды: волокнистых материалов, лакокрасочных материалов и покрытий, нефтепродуктов и горюче-смазочных ма­териалов; пластических материалов, стекла, керамики, строитель­ных материалов, металлов и сплавов, пластмасс, полимерных мате­риалов, наркотических веществ, табака, почвы и др. ¹

¹ Вандер М.Б. Советская криминалистическая экспертиза материалов, веществ и изделий: Конспект лекций. Л.: ИУСРП, 1982. С. 11—12.

Результаты экспертного исследования могут дать информацию о месте совершения преступления, способе сокрытия трупа, в неко­торых случаях — способствовать установлению личности преступ­ника. По отдельным микрочастицам определяются орудие совер­шения преступления, а также время использования его определен­ным лицом. Это относится к частицам волокон верхней одежды преступника, а также потерпевшего как на орудии преступления, так и на одежде. Практика знает случаи, когда по содержимому карманов подозреваемого, наличию микрочастиц эксперт может ус­тановить их принадлежность орудию преступления и факт его ис­пользования преступником.

При расследовании преступлений рассматриваемой категории может иметь место исследование почвы либо почвенных насло­ений, полученных с места происшествия и обуви подозреваемого лица. Данные экспертизы позволяют установить место соверше­ния преступления, а также место сокрытия трупа. Иллюстраци­ей этого могут служить дела из практики расследования убийств «без трупа».

Так, после смерти матери, брат и сестра не могли разделить поровну наследство (дом и две машины), что нередко приводило к острым конфликтным ситуациям. Соседи знали об этих конфлик­тах, нередко перерастающих в драку, при которой не раз разнима­ли дерущихся. Внезапно ссоры прекратились, сестра сказала сосе­дям, что они помирились с братом, а через некоторое время исчезла.

Брат спустя несколько дней заявил об этом в органы милиции, рассказав соседям, что сестра поехала к своей тете в ближайшее село и домой не вернулась. К тому времени тетя приехала к брату и сообщила, что сестра не приезжала к ней, хотя и собиралась. Анализ конфликтных ситуаций, необъяснимое исчезновение сест­ры привели к мысли о возможном убийстве последней. Подозре­вался в совершении убийства брат, так как он был единственным заинтересованным в смерти сестры лицом. В дополнение к этим фактам соседи рассказали, что неделю назад на огороде усадьбы, где проживали сестра и брат, ночью был разведен огромный кос­тер, зловонный дым которого заставил соседей спросить брата о том, что он сжигает. Брат пояснил, что он сжигал старые вещи, при­надлежавшие матери, в том числе и развалившуюся мебель, и ис­пользовал для этого нефть, так как других горючих материалов у него не было. То обстоятельство, что сжигание происходило ночью, достаточно сбивчивые объяснения брата вызвали подозрение. Об этих обстоятельствах соседи сообщили в прокуратуру, и следова­тель, которому уже были переданы материалы о внезапном исчез­новении сестры, решил провести осмотр части территории, где про­исходило сжигание. С этой целью он обратился к химику — сотруднику экспертно-криминалистического отдела УВД, и такой осмотр был проведен. В ходе его было обнаружено большое коли­чество золы, часть которой была изъята, почва, пропитанная нефтью, часть которой также была изъята. Но самым неожиданным при осмотре было обнаружение части металлической челюсти (зубов), которая также была изъята и исследована. Немедленное обраще­ние к стоматологу больницы, где сестра лечила зубы, позволило с достоверностью установить, что челюсть принадлежала потерпев­шей. Такое обстоятельство стало основанием для задержания брата в качестве подозреваемого. Результаты почвоведческой и материаловедческой экспертиз о составе золы (она имела включения орга­нических веществ) и земли, пропитанной нефтью, убедили следо­вателя в том, что в этом месте был сожжен труп. Предъявление этих и других доказательств брату потерпевшей заставили его признать себя виновным в совершении убийства. С целью полу­чения наследства, он убил спящую сестру, расчленил труп и сжег его вместе с другими вещами, облив нефтью ¹.

¹ Архив Харьковского областного суда, 1986 г.

Доказательством, уличающим убийцу в совершении преступ­ления, могут быть и результаты экспертизы волокон, других час­тиц наложений, появившихся в результате контакта жертвы с пре­ступником. Иллюстрацией этого "может быть следующий случай из практики расследования преступлений ².

² Архив Винницкого областного суда, 1991 г.

В одном из сел, прилегающих к Виннице, устроили шумную свадьбу. Среди приглашенных находился друг жениха — тракторист одной из бригад села и его девушка (доярка), отношения с которой у него приближались к разрыву. Будучи ревнивой, девушка беспричинно устраивала сцены трактористу, что во многом способ­ствовало охлаждению его прежних чувств. Во время танцев на свадьбе тракторист постоянно приглашал другую девушку, оставив без внимания свою подругу, что было замечено всеми присутству­ющими. Однако после свадьбы они направились вместе домой и, по утверждению девушки, расстались в ста метрах от дома, где про­живала сестра тракториста. Девушка же пошла ночевать к своей подруге.

На второй день свадьба продолжалась, но ни тракторист, ни его девушка на нее не пришли. Это вызвало недоумение жениха, и он послал своего друга к сестре тракториста, у которой тот по обык­новению ночевал. Однако сестра сказала, что брат к ней не прихо­дил, хотя и обещал прийти. Через три дня жених решил навестить своего друга, но его мать сказала, что он до сих пор со свадьбы не приходил, более того, его не было и на работе. Это вызвало подо­зрение относительно того, что он, будучи пьяным, мог упасть и за­мерзнуть (все происходило зимой) либо убит неизвестными лица­ми. Начали вести розыск исчезнувшего. Спустя два дня, лесник, работавший на участке неподалеку от дома, где проходила свадьба, сообщил в милицию об обнаружении трупа мужчины на опушке леса. Следователь прокуратуры выехал на место происшествия и в ходе осмотра в присутствии судебно-медицинского эксперта ус­тановил, что это тракторист, задушенный, по мнению эксперта, ка­ким-то мягким предметом или руками. Допрос девушки не дал никаких сведений, та только сообщила, что они поругались и ра­зошлись по домам.

Однако результаты судебно-медицинского исследования дали достаточно любопытную информацию. Судебно-медицинский экс­перт в своем заключении указал, что смерть наступила в резуль­тате асфиксии (шея была сжата мягким предметом, вероятно, шар­фом). Более того, при микроисследовании волокон и пушинок, обнаруженных судебно-медицинским экспертом и представленных в лабораторию материаловедческих экспертиз Харьковского науч­но-исследовательского института судебных экспертиз, было уста­новлено, что они представляли собой микрочастицы мохерового из­делия, имеющего в своей расцветке нити голубого, коричневого и розового цветов. Примечательным оказалось, что девушка в тот последний вечер была в модном по тем временам шарфеподоб-ной расцветки. Она продолжала носить этот мохеровый шарф. Сле­дователь в ходе проведенного обыска в квартире девушки изъял шарф и направил его для производства дополнительной экспер­тизы по ранее проведенному исследованию. Экспертизой было ус­тановлено полное сходство обнаруженных на шее потерпевшего пушинок с качественно-количественными характеристиками изъя­того шарфа. Девушка была задержана по подозрению в убийстве. На допросе при предъявлении ей заключения эксперта задержан­ная призналась в совершении убийства, сообщив, что в процессе ссоры, когда она с трактористом, гуляя на опушке лесного массива, хотела пошутить и накинула ему на шею свой мохеровый шарф, сказав, что сейчас его задушит, он начал оскорблять ее. Тогда, завя­зав шарф узлом, она сильно сжала шею парня, который упал и начал хрипеть. Девушка затянула шарф со всей силой. Когда он перестал подавать признаки жизни, девушка взяла шарф и при­сыпав труп прошлогодней листвой, пошла ночевать к подруге. Таким образом, быстрому расследованию убийства способствова­ли исследования, проведенные экспертами.

В отдельных случаях при расследовании убийств «без трупа» может иметь место ситуация, когда в процессе производства обыс­ка или осмотра места происшествия могут быть обнаружены сле­ды применения огнестрельного оружия — пули, гильзы, пробоины в отдельных предметах обстановки, внедрение несгоревших поро­шинок и т.д. В таких обстоятельствах назначается судебно-балли-стическая экспертиза, которая может дать информацию о виде и системе применяемого оружия, о механизме его применения, о рас­стоянии, с которого производились выстрелы, об индивидуальных и родовых характеристиках оружия, о месте нахождения стреляв­шего и других данных. Заключения экспертов в таких случаях мо­гут способствовать как розыску оружия, так и получению доказа­тельств причастности лица к совершению преступления.

В числе экспертиз, назначаемых при расследовании убийств «без трупа», может быть трассологическая экспертиза (идентификация целого по части).

Судебно-трассологическая экспертиза может способствовать получению важной информации, определяющей дальнейшее на­правление расследования и установление личности преступника.

Так, на железнодорожном полотне, неподалеку от станции Харьков-пассажирский, был обнаружен труп мужчины с травма­ми, свидетельствующими о переезде поездом. Однако при вскры­тии трупа, судебно-медицинский эксперт пришел к заключению, что травмы «переезда» являются посмертными, так как смерть муж­чины наступила более двух суток назад.

Кроме того, при вскрытии черепа был обнаружен обломок ре­жущей части ножа, которым была причинена травма, повлекшая смерть. Вещественное доказательство было передано следователю, который быстро установил личность потерпевшего, обнаружив в потайном кармане его одежды справку об освобождении из мест лишения свободы. При посещении места жительства потерпевше­го было установлено, что он — родной брат хозяина квартиры, вернувшийся из мест лишения свободы около двух месяцев назад. Однако, имея склонность к бродяжничеству, он ушел около месяца назад и не вернулся. Заявления об его исчезновении брат не пода­вал, зная, что «он погуляет и вернется». Опросом соседей и прове­дением других оперативно-разыскных мер было установлено, что отношения братьев носили остроконфликтныйхарактер: «благопо­лучный» брат тяготился родственником-бандитом и всячески его третировал. В этой связи у следователя возникла версия о возмож­ном убийстве. Подозреваемый был задержан. В ходе обыска квар­тиры были обнаружены многочисленные пятна крови в коридоре квартиры, причем плохо замытые, а в тумбочке кухни был найден нож, кончик которого длиной в четыре сантиметра был отломлен. Проведенной трассологической экспертизой было установлено, что обнаруженная часть по техническим характеристикам металла, химическому составу, линии разлома совпадает с частью ножа, найденного при обыске. При предъявлении подозреваемому зак­лючения эксперта, он признал себя виновным в убийстве брата и инсценировании его случайной смерти.

При расследовании убийств «без трупа» имеют место случаи, когда проводится медико-трассологическая экспертиза. Так, при работе земснаряда по углублению и очистке одного из озер на окраине Харькова, был обнаружен целлофановый пакет, появив­шийся на транспортере машины во время ее работы. Машинист и его помощник сняли пакет и, развернув его, увидели обезглав­ленную часть туловища ребенка шести-семи лет. Приехавшие на место происшествия следователь прокуратуры и судебно-медицин­ский эксперт установили, что труп принадлежит девочке шести-семи лет, он обезглавлен, отчленены также руки и ноги. Останки туловища одеты в школьное платье и фартучек, в кармане кото­рого обнаружены ключи, видимо, от квартиры. Других данных в ходе осмотра обнаружено не было. Проведенной судебно-медицин­ской экспертизой был подтвержден факт расчленения, судя по характеру, произведенного «тесаком», имеющим индивидуальные признаки на режущей части. Такие признаки особенно отчетли­во запечатлелись на хрящевой ткани, часть которой была изъята экспертом и помещена в формалиновую среду для целей даль­нейшей возможной идентификации орудия расчленения. В про­цессе расследования была установлена личность потерпевшей — исчезнувшая ученица первого класса Люда Т., розыск которой про­должался около двух месяцев. По подозрению в убийстве был за­держан гражданин Петров, сосед Люды, проживавший этажом выше и продавший одной из женщин, проживавших в этом доме кофточку, которую мать Люды опознала на одной из девочек, иг­равшихся во дворе дома. Проведенным обыском на квартире по­дозреваемого были обнаружены следы крови, имевшие сравнительную давность и несколько тесаков. Последние были направлены на медико-трассологическую экспертизу, в процессе которой один из них был идентифицирован как несомненно оставивший сле­ды на хрящевой ткани тела потерпевшей. Заключение эксперта было главным уличающим доказательством преступления, совер­шенного Петровым ¹.

¹ Из практики Харьковской городской прокуратуры, 1984 г.

В случаях обнаружения трупа неизвестного лица назначается судебно-медицинская экспертиза, задачи которой сводятся к уста­новлению причины смерти, механизма и характера повреждений, типа орудия, которым причинена смерть, времени наступления смерти и т.п. Экспертное исследование трупа ставит цель сбора ин­формации для идентификации личности при использовании ин­дивидуальных особенностей и примет внешности потерпевшего. Большое значение в подобных случаях имеют данные о времени наступления смерти, перенесенных заболеваниях, переломах, про­тезировании, проведенных операциях и т.п. Перечисленные дан­ные могут играть важную роль для расследования в сочетании с тактической операцией (совокупностью следственных и оператив­но-разыскных действий) «атрибуция трупа», целью которой явля­ется получение достоверных данных о принадлежности неизвест­ного трупа, в том числе социально-демографических, психических, иных личностных характеристик погибшего, а также сведений о времени, месте и иных обстоятельствах смерти ².

² Шиканов В.И. Информация к тактической операции «Атрибуция трупа»: Учеб. пособие. Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та. 1975. С. 54.

Для идентификации личности неопознанного трупа, а в отдель­ных случаях для установления принадлежности следов биологи­ческого происхождения, огромное значение имеет генная экспер­тиза (генная дактилоскопия) как использование величайшего открытия современности — индивидуальности генной характери­стики человека.

Предметом названной экспертизы является установление ин­дивидуальных особенностей строения ДНК в конкретном случае исследования тех или иных биологических фрагментов. В зависи­мости от особенностей строения ДНК набирается более чем доста­точное количество генетических элементов для идентификации человека. Высокая чувствительность метода исследования позво­ляет использовать его при установлении принадлежности обнару­женных частей одному трупу, источника происхождения микро­объектов биологической природы ³.

³ Ищенко Е.П. Научные основы генотипоскопического анализа / В кн.: Кри­миналистика; Под ред. И.Ф. Герасимова, Л.Ф. Драпкина. М.: Высш. шк., 1994. С. 196—197.

Одной из сложных и, к сожалению, редко проводимых экспер­тиз при расследовании убийств «без трупа», является экспертиза, именуемая собирательным определением как «судебно-портретная». Она производится в тех случаях, когда труп обнаружен спу­стя значительный период времени после совершения преступления и не содержит примет внешности, вследствие процессов разложе­ния либо скелетирования. Сложность экспертизы состоит в отсут­ствии достаточного количества материала, который можно исполь­зовать для сравнительного исследования.

Идентификация трупа (личности) потерпевшего при производ­стве судебно-портретной экспертизы осуществляется следующими методами:

а) сравнением прижизненных изображений потерпевшего и изображения трупа;

б) сравнением прижизненных изображений потерпевшего с костными останками.

Такая экспертиза по своему характеру — комплексная, то есть специалистами в ней являются криминалисты и судебно-медицин­ские эксперты. Основным материалом для сравнительного иссле­дования становятся прижизненные фотографии потерпевшего, а также труп, костные останки трупа или их фотографии.

Для проведения экспертизы следователь предоставляет не ме­нее двух разных прижизненных фотографий потерпевшего. В этих целях могут быть использованы фотографии на документы, худо­жественные и даже изготовленные по правилам опознавательной съемки в тюрьме. К фотоснимкам-образцам предъявляются опре­деленные требования, соблюдение которых важно: лицо на сним­ке должно быть изображено в том же ракурсе, что и на исследуе­мом; качество снимков должно быть удовлетворительным; снимки не должны иметь следов ретуши.

Для проведения идентификации неопознанного трупа (лично­сти) следователю нужно произвести фотосъемку трупа в таком ракурсе, в каком изображен потерпевший на прижизненных фо­тографиях. Эксперт решает вопрос о том, одно ли лицо изображе­но на представленных фотографиях.

При обнаружении костных остатков черепа назначается экс­пертиза идентификации неизвестного лица по черепу и прижиз­ненной фотографии. Этот метод носит наименование аппликации (фотосовмещения), в основе которого лежит сопоставление путем оптического наложения фотографии черепа (исчезнувшего) — диапозитив и бесспорно принадлежащей определенному лицу при­жизненной фотографии (диапозитив). При совпадении так назы­ваемых константных (относительно неизменяемых) точек, эксперт приходит к заключению об идентичности ¹.

¹ Шиканов В.И. Указ. соч. С. 119.

Наиболее характерным в этом отношении является уголовное дело о безвестном исчезновении одной из иностранных студенток Харьковского госуниверситета С. Иглезиас. Девушка жила вмес­те со своими подругами, которые сообщили о том, что она не вер­нулась домой, выйдя днем на прогулку. Оперативно-разыскные дей­ствия, проводимые в связи с заявлением об ее исчезновении, не дали результатов. Спустя несколько месяцев в лесном массиве, непода­леку от источника был обнаружен труп женщины, состояние ко­торого не позволяло предъявлять его для опознания либо экспо­нировать по телевизору. К этому времени следственные органы располагали информацией о том, что студентка встречалась с од­ним молодым человеком, который тоже предпринимал усилия по ее розыску. Поступившая информация дополнялась и тем, что потерпевшая оказалась беременной.

Прижизненных фотографий С.Иглезиас было достаточно, и следователь назначил судебно-портретную экспертизу в целях ус­тановления личности погибшей. В процессе экспертного исследо­вания использовался метод «аппликации», то есть совмещения про­зрачных диапозитивов прижизненной фотографии и черепа. Совмещение показало полное совпадение константных точек и характеристики зубов потерпевшей (на фотографии она улыбалась), что дало основание для вывода о тождестве личности. Предъявле­ние результатов экспертизы явилось важным обстоятельством, способствующим признанию подозреваемого. В своих показани­ях он объяснил, что убийство было непреднамеренным. Молодой человек во время ссоры с силой оттолкнул девушку, которая упа­ла, ударившись головой. Когда он попытался ее поднять, то обна­ружил, что она была мертвой. Преступник оттащил труп подаль­ше от дороги и прикрыл упавшими ветвями ¹.

¹ Из практики Харьковской областной прокуратуры, 1974 г.

В практике расследования убийств «без трупа» могут использо­ваться и другие методы, в частности метод профессора М.И. Гераси­мова, обозначаемый как восстановление прижизненного облика погибшего (убитого) по черепу. Названный метод именуется также методом портретной реконструкции, он предполагает идентифика­цию лица на основании маски, полученной при восстановлении мягких тканей в соответствии со строением (морфологии) черепа. В отличие от художественного портрета, реконструкция по черепу является не субъективным решением портрета, а объективным его восстановлением — бесстрастной скульптурной схемой ². Обычно скульптурный портрет фотографируется, а фотография предъявля­ется в числе других. Портретная реконструкция может иметь до­казательственное значение только в совокупности с другими дока­зательствами. При их отсутствии восстановление прижизненного облика погибшего может быть использовано в разыскных целях.

² Герасимов М.М. Восстановление лица по черепу. Современный и ископае­мый человек. М.: Изд-во АН СССР, 1955. С. 140—145.

Раздел III. Методика расследования убийств с расчленением трупа

3.1. Специфика криминалистической характеристики

В криминалистической литературе, относящейся к методике расследования убийств, убийство с расчленением трупа, как и «без трупа», всегда выделялись, будучи наиболее сложными для раскры­тия и установления личности преступника. Последнее объяснялось тем, что познавательная деятельность следователя в таких случа­ях ограничена весьма скудной информацией, представленной не­редко отдельными фрагментами расчлененного тела, которые при всей тщательности их исследования не могут пролить свет на кар­тину преступления. Более того, значительная закрытость преступ­ных действий, предпринятых для сокрытия содеянного, разбрасы­вание частей трупа, пересылка их в различные регионы и уничто­жение во многом затрудняют расследование преступлений названной категории. Вместе с тем, обнаружение типовых призна­ков, полученных в результате обобщения следственной практики, позволило разработать методику раскрытия убийства с расчлене­нием трупа, способствующую определению путей расследования, выдвижению следственных версий, назначению типовых экспер­тиз и других следственных и оперативно-разыскных действий.

Понятие «расчленение трупа» как преступное впервые было сформулировано известным судебным медиком и криминалистом В.Ф. Червановым. По его определению, преступное расчленение представляет собой отделение каких-либо частей (части) трупа уби­того человека с целью препятствия опознанию личности, а также в целях облегчения транспортировки и сокрытия частей трупа¹.

¹ Черванов В.Ф. Экспертиза по делам об убийствах с расчленением трупов / Стенограмма доклада на заседании крим. секции ВИОНа от 27.01.1940 г.

По характеристикам умышленного расчленения, его разделя­ют на два вида: дефензивное (защитительное) и оффензивное (на­ступательное). Цель дефензивного расчленения — сокрытие мес­та совершения убийства, облегчение транспортировки и сокрытие трупа, препятствование идентификации личности убитого (изуро-дование, отрезание отдельных частей лица). Оффензивное направлено на удовлетворение своих желаний (сексуальных, садистских, некрофильных, религиозных) в самом факте расчленения. Меры по сокрытию трупа и препятствованию установлению личности убитого, как правило, не предпринимаются, то есть при оффензив-ном расчленении сам этот факт не выступает способом сокрытия преступления.

Следует отметить, что совершение убийства, которое предшеству­ет расчленению трупа, не всегда бывает умышленным (например, импульсивные убийства), вместе с тем расчленение всегда являет­ся умышленным, направленным на сокрытие преступления.

В этой связи представляет интерес определение этого вида пре­ступления, предложенное И.В. Борисенко, который отмечает, что убийство с расчленением трупа является противоправным лише­нием жизни человека с умышленным отделением частей (части) ее тела в преступных целях, что привело к нарушению его анато­мической целостности ¹. Автором определения была предпринята также попытка разработать классификацию убийств с расчлене­нием тела жертвы. К ней относятся:

1) бытовые убийства;

2) сексуальные убийства, как связанные с изнасилованием, так и сексуально-садистские;

3) убийства с целью трансплантации человеческих органов,

тканей;

4) ритуальные убийства.

¹ Борисенко И.В. Методика расследования убийств с расчленением трупа. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Харьков. 1999. С. 65.

Рассмотрим отдельные из видов убийств, включенных в при­веденную классификацию, исключая бытовые убийства как доста­точно исследованные в уголовно-правовой и криминалистической литературе.

Сексуальные убийства разделяются на две группы: связанные с изнасилованием и сексуально-садистские, преследующие цель — удовлетворение садистских желаний. Под сексуальными обычно понимают убийства, которые имеют сходные криминалистические признаки и непосредственно связанные с сексуальным удовлетво­рением ². Сексуальные убийства объединяют преступления на межвидовом уровне, поскольку в данную категорию входят убий­ства как связанные с изнасилованием, так и те, которые соверша­ются особами с извращенными сексуальными наклонностями — различного рода парафилиями.

² Старушкевич А.В. Криминалистическая характеристика сексуальных убийств: понятие, содержание, значение для расследования: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. К., 1998. С. 8.

Следует отметить, что при убийствах, которые сопровождаются изнасилованием жертвы, преступник расчленяет труп исключи­тельно с целью сокрытия совершенного преступления (дефензив-ное расчленение). Для сексуально-садистских убийств наиболее характерно оффензивное расчленение, в котором реализуются от­клонения сексуальных потребностей, сопровождающиеся различ­ного рода изуверскими формами (отчленение груди, половых орга­нов и др.). Сексуально-садистские убийства определяют как умыш­ленное лишение жизни человека с целью реализации отклонений сексуальных потребностей в форме садизма ¹.

¹ Афанасьев С.А. Криминалистическая характеристика и типовая программа расследования сексуально-садистских убийств: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. С.-Пб., 1992. С. 9.

Осуществляются такие преступления на почве сексуальных отклонений преступника будучи связанными с половыми откло­нениями (извращениями) в форме садизма. Сексуально-садистские отклонения часто объединяются с разными вариантами парафилий — стержневыми проявлениями садистской активности (педафи-лия, геронтофилия, фетишизм, вампиризм, каннибализм и др.).

Новой формой преступления с расчленением трупа можно на­звать убийства в целях трансплантации отдельных органов че­ловека. Трансплантация органов в медицинских учреждениях, дозволенная определенными ведомственными актами и предусмот­ренная законами (в России — Закон «О трансплантации органов и (или) тканей человека» от 22.12.92 г.), вызвала значительный интерес у преступников, которые стремились превратить эти опе­рации в прибыльный бизнес. В следственной практике стали по­являться случаи обнаружения трупов, в которых при судебно-ме­дицинском исследовании констатировалось отсутствие отдельных органов и тканей (чаще всего почек). При этом преступники лю­быми способами пытались скрыть содеянное, нередко прибегая к помощи сотрудников лечебных учреждений. Поскольку органы, пригодные для трансплантации, имеют большую цену, отдельные хирурги также стали заниматься такого рода бизнесом, хотя и знали об уголовной ответственности за подобные действия. При рассле­довании таких убийств четко прослеживается связь с медицинс­кими учреждениями, и это обстоятельство несколько облегчает схему расследования и установления лица, совершившего преступ­ление.

Отдельную группу убийств с расчленением трупа составляют так называемые ритуальные убийства, которые нередко сопровож­даются каннибализмом. Такие преступления особо опасны сегод­ня своей распространенностью, что обусловлено образованием, главным образом, в Европе многочисленных сект поклонения сатане, в культовые обряды которых входят жертвоприношение и поеда­ние частей тела жертвы.

Так, по данным Интерпола, на протяжении 1980—1990 гг. в Западной Европе, США и Канаде было совершено более ста убийств, в том числе сопровождающихся расчленением и изуверскими из­девательствами в сатанинских сектах. Более того, ряд сект Люци­фера из разных европейских стран в конце 70-х годов подписали в Брюсселе договор о союзе ¹. Религиозный экстаз не обошел сторо­ной и Украину. В последние годы отмечается все большее влияние на людей (особенно молодого возраста) нетрадиционных форм ре­лигии и оккультных наук. По данным правоохранительных орга­нов Украины, в г. Киеве на начало 1998 года насчитывалось более тридцати религиозных организаций, связанных с культом сатаны, большинство членов которых не исключают возможности людских жертвоприношений в осуществлении культовых обрядов ². Вполне реальна и тенденция к совершению культовых (ритуальных) убийств на религиозной почве. Подобным тенденциям следует уделять осо­бое внимание, поскольку их распространение может быть связано с массовым психозом, охватывающим значительные группы населе­ния, особенно молодежь с неустоявшейся психикой, и требует немед­ленного принятия профилактических мер. Ярким примером тому может служить широко известная секта «Белые братья», идеи ко­торой, несмотря на их несостоятельность и полное отсутствие реаль­ной подоплеки, стали привлекательными для молодежи, исповеду­ющей «новую» религию.

¹ Кристобаль Р. Интерпол против Сатаны//3а рубежом. 1990. № 31. С. 19.

² По материалам МВД Украины.

Обращаясь к способу совершения преступления как одному из элементов криминалистической характеристики применительно к данной категории убийств, отметим, что помимо традиционной три­ады — способа подготовки, совершения и сокрытия, в его содержа­ние входит и способ расчленения как структурный элемент. Он играет важную роль, без его изучения почти невозможно устано­вить способ убийства. Все перечисленные элементы криминалис­тической характеристики составляют единое структурное целое, однако каждый из них имеет специфику, присущую названной категории преступлений.

Так, определенной спецификой отличается способ подготовки к совершению преступления. Комплекс подготовительных действий предусматривает не только выбор тех или иных орудий смерти, но и обеспечение впоследствии возможности сокрытия преступления, в частности трупа или его частей. Преступник нередко достаточно долго и тщательно проводит такую подготовку. Например, К. прежде чем осуществить свое намерение лишить жизни мать и расчленить труп, длительный период тщательно изучал специальную кримина­листическую и судебно-медицинскую литературу, относящуюся к вопросам методики расследования убийств с расчленением тру­па. Еще на стадии подготовки к преступлению им был продуман соответствующий способ расчленения и «оригинальный» способ со­крытия частей трупа (мышечные ткани были перекручены на мя­сорубке и законсервированы в банки, помещенные в погреб) *.

¹ Архив Коминтерновского суда г. Харькова, 1991 г.

Подготовительные действия характерны и для сексуально-са­дистских убийств, которые совершались с расчленением жертвы. В стадии их подготовки избирались жертва, час, место и способ ее умерщвления.

Наиболее важным в раскрытии такого рода преступлений яв­ляется то, что намечаемые способы совершения убийства относи­тельно постоянны. Так, при серийных убийствах названные обсто­ятельства позволяют следователям совместно со специалистами в области судебной медицины, судебной психиатрии и сексологии прогнозировать поведение преступника и создавать его психоло­гический портрет, что способствует обнаружению преступника и расследованию преступления.

Характерным в этом отношении является «дело А. Чекатило», который в период с 1979 по 1990 год по сексуальным мотивам убил с особой жестокостью более пятидесяти женщин и подростков. Преступник заранее готовил орудия убийства, которые находились у него в портфеле (топор, веревка, нож). Избирая жертву, он заво­дил разговор только с теми женщинами, девушками или мальчи­ками, которые создавали у него впечатление как люди одинокие, неудачливые, легко входящие в контакт. Прежде чем подойти к жертве, Чекатило начинал разговор издалека на нейтральные темы, чтобы не спугнуть жертву до момента нападения, которое всегда было внезапным. Убийца ударял жертву ножом, топором или ду­шил веревкой, запуская при этом руки в половые органы и аналь­ные отверстия, разрывал или разрезал их. Затем он отрезал губы, нос, грудь, соски, у мальчиков — яички, в большинстве случаев расчленял трупы. Преступник заранее выбирал не только жертвы, но и место их убийства (расчленения). Это было особо важным для убийцы, так как он на данном месте должен был провести ряд манипуляций по расчленению трупа и вырезанию интересующих его частей тела. Поэтому нападение, как правило, происходило в лесу, в лесопосадках, то есть в местах, скрытых от людских глаз.

К анализу возбужденных по фактам убийств уголовных дел были привлечены психологи, в том числе высококвалифицирован­ный психиатр-сексопатолог А.А. Бухановский, с которым следствен­ные органы поддерживали постоянный контакт. По результатам анализа материалов уголовных дел, данных консультативных зак­лючений ведущих специалистов в области криминалистики, судеб­ной медицины, психологии, психиатрии, сексопатологии был создан разыскной психологический портрет убийцы. Как выяснилось впоследствии, многие предположения, высказанные специалиста­ми, способствовали розыску преступника, так как они содержали значительное число совпадений с реальной личностью убийцы *. Как свидетельствовали уголовные дела, совершенные преступления происходили в различных местах, при различных обстоятельствах и имели разное число жертв. Вместе с тем, убийства совершались в условиях неочевидности, им предшествовала тщательная подго­товка, что является наиболее типичным для преступлений рассмат­риваемой категории. Такая типичность относится к следующим характеристикам названных преступлений:

¹ Антонян Ю.М., Ткаченко А.А. Сексуальные преступления Чекатило и дру­гих. М.: Амальтея, 1993. С. 254—258.

1) выбор жертвы;

2) избрание способов и орудий убийства (расчленения);

3) уточнение времени и условий, которые способствуют сокрытию;

4) определение места, где предполагается убить и расчленить жертву;

5) выбор соответствующих способов совершения, расчленения трупа, сокрытия;

6) изучение медицинской, юридической и иной специальной литературы в случаях, если способ расчленения или сокрытия ка­ким-то образом связан со специальными познаниями в той или иной области;

7) выбор соучастников преступления;

8) поиски путей знакомства с будущей жертвой.

Как известно, для раскрытия преступлений особое значение имеет способ их совершения. При расследовании убийств с расчле­нением трупа, он важен вдвойне, так как указывает на целый ряд психофизиологических характеристик преступника, позволяющих составить о нем представление, — создать своего рода психологи­ческий портрет, помогающий в установлении личности виновно­го ². Это могут быть данные о его физической силе, мотивах совер­шения преступления, особенностях психики (жестокость, садизм), профессиональных качествах (способ убийства).

² См'. Crime and criminology in the year. San Francisko. 2000.

Убийства различаются как совершаемые без применения ка­ких-либо орудий и средств (нанесение смертельных ударов рука­ми, ногами, удушение руками) и с использованием разных спосо­бов — механических и химических. Для убийств изучаемой категории наиболее характерен механический способ лишения жизни (нанесение ударов тупыми, твердыми, колюще-режущими орудиями и др.). Реже встречаются случаи лишения жизни путем использования химических веществ, главным образом, ядов либо психотропных препаратов. Еще более редким является использо­вание взрывчатых и горючих веществ.

При расследовании убийств с расчленением трупа имеют мес­то и такие формы, как расчленение с привлечением транспортных средств, путем использования взрывчатых приспособлений и го­рючих веществ. В первом случае производится инсценирование события, носящего иной характер, во втором — способ совершения преступления одновременно является и способом сокрытия, так как сам факт применения взрывных приспособлений влечет за собой сокрытие следов преступления.

Особую роль в расследовании преступлений названной катего­рии играет способ расчленения трупа. Надо отметить, что вслед за исследованиями судебных медиков, анализировавших такие фор­мы расчленения трупов, как дефензивное и оффензивное, профес­сор В.П. Колмаков впервые в своих трудах дал полный система­тизированный анализ категорий, видов и форм расчленения при такого рода убийствах. Основным критерием для размежевания дефензивного (защитительного) и оффензивного (наступательного) расчленения трупа В.П. Колмаков назвал цели, которые ставит перед собой преступник: в первом случае — препятствование ус­тановлению личности трупа, во втором — удовлетворение садист­ских и сексуальных желаний без стремления скрыть следы пре­ступления.

Как свидетельствует следственная практика, оффензивное рас­членение может быть как прижизненным, так и посмертным. В первом случае сам факт расчленения, если при этом ему под­верглись жизненно важные органы, влечет за собой смерть жерт­вы. Если же смерти предшествует длительное мучение, связанное с отделением частей тела (пальцев рук, ног, ушей, носа и др.), то рас­членение также относится к типу оффензивных.

Оффензивное расчленение имеет давнюю историю, со времен применения методов и форм казни преступников, осуществляемой государством. Примечательно, что еще в Римской империи казнь проводилась разными способами: колесованием, сбрасыванием в пропасть и особенно часто — обезглавливанием мечом. В средне­вековой Руси смертная казнь по Соборному Уложению 1649 года разделялась на обычную (простую) и квалифицированную. К про­стой относились повешение, обезглавливание и утопление, к ква­лифицированной — сожжение, четвертование, колесование, посаже-ние на кол, закапывание живьем в землю.

Казнь путем обезглавливания была одним из самых распрос­траненных видов лишения жизни. Достаточно сказать, что подоб­ным образом были убиты такие монархи, как английские короли Ричард II и Карл I, шотландская королева Мария Стюарт, француз­ский король Людовик XVI и его жена Мария-Антуанетта. В Анг­лии были обезглавлены граф Томас Кромвель, писатель-гуманист Томас Мор, герцог Норфолк, во Франции — граф де Ла Моль, мар­шал Луи де Марильяк и др. *.

¹ Лавров А.П. 1001 смерть. М.: Ретекс, 1991. С. 57.

Четвертование заключалось в поочередном отсекании рук и ног, а потом головы, что представляло для казненного страшное муче­ние. В России таким образом был казнен атаман Степан Разин, возглавлявший антиправительственное восстание.

Казнь разрыванием тела проводилась двумя способами:

1) человека привязывали за ноги к верхним веткам наклонен­ных деревьев, разрезая затем веревку, связывающую верхушки крон;

2) человека привязывали за ноги к двум коням, которые пус­кались вскачь в противоположные стороны.

Приговоренных к казни колесованием привязывали к эшафо­ту (горизонтально лежащему андреевскому кресту) и растягивали на нем преступника. Палач, вооруженный четырехгранным ломом, ударял жертву по наиболее болезненным местам.

Жестоким казням подвергал своих противников Иван Гроз­ный, приказывая бить их, вырезая из живой кожи ремни, а с неко­торых вообще снять кожу ².

² Кобрин В. Иван Грозный. М.: Моск. рабочий, 1989. С. 88.

Нельзя не отметить, что обезглавливание как разновидность казни сохранялась до недавнего времени в некоторых государствах (Йемен, Объединенные Арабские Эмираты), в том числе и европей­ских (так, гильотина во Франции существовала до 1981 года, то есть до отмены смертной казни).

Все казни, сохранявшиеся в истории уголовной политики, име­ют признаки оффензивного прижизненного расчленения и рассчи­таны на усиление страданий осужденного и устрашение окружа­ющих.

Такие же признаки характерны для ритуальных убийств, ко­торые сопровождаются поеданием частей тела жертвы. Сектанты вырезают на живом теле магические знаки, поют .каннибальские гимны, после чего съедают сердце и другие органы жертвы.

Признаки такого расчленения позволяют в процессе расследо­вания выдвигать версии о мотивах и целях убийства, а также о личности преступника. Обычными признаками оффензивного рас­членения является бесцельное чрезмерное изувечение тела: раз­резание живота, отрезание грудей и половых органов, извлечение внутренностей, сдирание кожи и т.п. При этом предположения, обычно связанные с психической неполноценностью преступника, не всегда верны. Такие действия, отличающиеся изуверством, при­сущи психически полноценным людям, удовлетворяющим свою жестокость из мести, сексуального садизма и других сексуальных отклонений.

Иллюстрацией таких действий может служить преступление, совершенное в 1997 году в Харькове. Уголовное дело было возбуж­дено по факту обнаружения расчлененных частей тела девушки. Через некоторый период времени была задержана группа подрост­ков, подозреваемых в убийстве. В ходе расследования было уста­новлено, что потерпевшую более недели держали в подвале, били молотком по пальцам, загоняли под ногти раскаленную иглу, ра­зогревали на огне металлическую ложку и прикладывали ее ко лбу, дотрагивались к различным частям тела оголенными проводами, наносили различного рода повреждения. Обвиняемый С. отрезал потерпевшей ушные раковины, испытывая при этом садистское удовлетворение в самом процессе причинения страданий жертве. После совершения убийства преступники расчленили труп и раз­бросали части в различных местах. Примечательным в этом случае являлось то, что все преступники испытывали садистское удовлетворение при виде мучений жертвы, в частности пыток, при­жизненного отрезания ушных раковин и др. Все перечисленные признаки являются признаками оффензивного расчленения ¹.

¹ Из практики Харьковской областной прокуратуры, 1997 г.

В теоретических исследованиях методики расследования убийств с расчленением трупа значительный интерес представля­ет классификация видов расчленения, впервые предложенная В.П. Колмаковым. В ее основу положены цели расчленения, усло­вия и личность преступника. С учетом этого В.П. Колмаков под­разделяет умышленное расчленение на три группы:

1) декапитация — отделение только головы трупа. Цель — предотвратить возможность установления личности жертвы;

2) частичное (неполное) расчленение состоит в отделении час­тей трупа по суставам, голова отделяется в области шейных позвонков, руки — в плечевых суставах, ноги — в тазобедренных, кроме этого, к такой же группе относятся разрубание трупа в области живота, отделение головы и ног, с оставлением у туловища рук;

3) полное расчленение трупа на мелкие части.

Соответственно различаются и формы расчленения.

1. Простая форма расчленения. Проводится преступником с целью облегчения транспортирования и дальнейшего сокрытия трупа. К этой форме относится и расчленение трупа без изувече­ния, поскольку для убийцы безразлично установление личности убитого.

2. Изувечение. Основная цель расчленения в форме изувечения состоит в создании препятствия для установления личности уби­того.

3. Комбинация простой формы и изувечения. При этом отли­чительной чертой этой формы являются две цели — препятство-вание идентификации личности по частям трупа и облегчение транспортировки и сокрытия трупа ^J.

¹ Колмаков В.П. Методика расследования дел об убийствах с расчленением трупов: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Харьков, 1941. С. 16—19.

4. Расчленение с использованием транспортных средств.

5. Расчленение с применением взрывчатых устройств и ве­ществ.

Как отмечают некоторые авторы ², для расследования имеет значение и классификация способов расчленения по характеру воздействия на труп. В зависимости от орудий, используемых пре­ступником для расчленения, выделяются такие способы как рас­пиливание, разрезание, разрывание, разрубание и др. Если расчле­нение происходит без разрубания костей, то это свидетельствует о крайней осторожности преступника, стремящегося оградить себя от возможных слухов или внимания посторонних. Обычно такое расчленение происходит в многоквартирных домах. Если же рас­членение происходит в изолированных помещениях — отдельном домостроении, преступник разрубывает кости, не боясь обратить на себя чье-либо внимание.

² Борисенко И.В. Указ. соч. С. 42—43.

Вышеизложенное позволяет сделать вывод о том, что расчле­нение трупа как обязательный элемент входит в способ соверше­ния преступления, поскольку специфически его характеризует.

В криминалистической литературе по теории расследования отдельных видов убийств способы приготовления, совершения и сокрытия преступления создают своеобразную триаду, относящу­юся к единому понятию «способ преступления». Вот почему применительно к рассматриваемой проблеме интерес представля­ет способ сокрытия преступления.

Способы сокрытия убийств с расчленением трупа чрезвычай­но разнообразны и зависят от объективных и субъективных при­чин. К объективным причинам, обусловливающим способы сокры­тия убийств относятся: условия места и обстановки совершения преступления; наличие изолированного помещения; наличие у преступника орудий, пригодных для расчленения трупа; возмож­ность незаметно для окружающих сберегать, а затем транспорти­ровать (выносить) части трупа; упаковочные материалы. Субъек­тивные причины, либо признаки, сокрытия могут включать социальные характеристики, психологические, психические и фи­зические, а также интеллектуальные (избрание способа сокрытия). Не менее важное значение для расследования имеют признаки, свидетельствующие о наличии профессиональных знаний (врач, фельдшер, хирургическая медсестра); при сжигании трупа (профес­сиональные знания лица, обладающего сведениями в пожарно-тех-нической области); при растворении частей трупа в химических вещестах (наличие специальных знаний в области химии); при ис­пользовании взрывоопасных предметов (наличие профессиональ­ных знаний в области взрывотехники) и т.п.

Об использовании профессиональных знаний для сокрытия убийств говорит также наличие навыков, присущих работе с тру­пами санитарно-технического персонала моргов. Иллюстрацией тому является случай, не имеющий аналогов в следственной прак­тике. При расследовании одного из убийств было обнаружено, что части расчлененного трупа по сговору с медицинским персоналом одного из харьковских моргов были спрятаны во внутренних по­лостях трупов, ранее подвергавшихся вскрытию в целях установ­ления причины смерти.

Обобщенная практика расследования убийств с расчленением трупа позволяет классифицировать наиболее типичные действия, связанные с сокрытием трупа (его частей). К ним относятся:

1) изувечение трупа: уничтожение особых примет (родинок, татуировок, шрамов и др.), срезание кожи с пальцев рук;

2) уничтожение трупа (частей) путем сжигания, растворения с помощью кислот, разваривания с добавлением химических веществ;

3) упаковка частей трупа;

4) способы транспортирования трупа;

5) сокрытие частей трупа путем закапывания, утопления, по­мещения в бочки с соленьями, в бочки с рыбой (сельди), разбрасы­вание в различных местах, помещение частей трупа в выгребные ямы, в мусоросборники, на мусорные свалки и т.п.

Действия преступников по сокрытию орудий и способов рас­членения трупа сводятся к следующему:

— уничтожение орудий убийства (расчленения);

• сокрытие орудий убийства и расчленения;

— сокрытие информации, связанной с преступлением;

— уничтожение всех источников материальной информации о событии преступления;

— маскировка (изменение вида, особенностей и признаков от­дельных следов и их состояния).

Действия по сокрытию следов преступления путем создания ложной информации ее носителей направлены на:

1) создание ложного алиби;

2) явно ложные заявления об исчезновении лица при наличии конфликтных отношений и угроз в адрес будущей жертвы;

3) распространение сведений об отъезде лица в другое место жительства либо в отпуск, к родственникам и т.п.;

4) явно неправдивые свидетельства лиц о фактах убытия жерт­вы в другой регион;

5) инсценирование события под похищение и др.

Среди таких детерминирующих признаков события преступле­ния необходимо назвать связь жертвы с преступником. Обобщения следственной практики свидетельствуют о том, что в значительном числе случаев расследования убийств с расчленением трупа пре­ступник и жертва были знакомы и находились в определенных взаимоотношениях: служебных, дружеских, родственных, интим­ных и т.п. При самых разных мотивах убийства труп подвергался преступником расчленению в целях сокрытия своей причастно­сти к событию преступления. В условиях совершения убийства незнакомыми людьми на открытой местности преступник стара­ется скорее покинуть место преступного события, мало заботясь о том, кем и когда он будет обнаружен, и какое это будет иметь зна­чение для установления лица, совершившего данное преступление. В конфликтных же отношениях, сложившихся у друзей, родствен­ников и иных лиц, в случаях убийства необходимо обезопасить себя от преследования и подозрения, поскольку первые сведения, как пра­вило, поступают от лиц, близко знавших жертву или находивших­ся с ней рядом в период, предшествующий убийству. Это обстоя­тельство вынуждает убийцу искать различные способы сокрытия и среди них выбирать расчленение трупа как наиболее оптималь­ный. Поэтому в рекомендациях криминалистики по выдвижению версий о личности преступника по убийствам данной категории называются в числе первых лица, имевшие различный характер отношений с жертвой.

Заслуживает внимания еще один признак, детерминирующий характер совершенного преступления и личность преступника. Речь идет о психических особенностях личности преступника. Как правило, убийства с расчленением трупа совершают лица с психи­ческими отклонениями (шизофрения, психопатия), а также люди с сексуальными парафилиями, одной из форм которых является не­крофилия — стремление к осквернению трупа и надругательству над ним в форме отрезания груди, половых органов, а также некрофа-гия — поедание частей трупа. Такие действия, в том числе и соитие с трупом в целях получения сексуального удовлетворения, имеют место в случаях нарушений сексуальных представлений и у лиц с нормальной психикой. Проиллюстрируем это на примере преступ­ления, совершенного в одном из городов Одесской области.

Военнослужащий, имевший положительную характеристику, совершил подобное преступление. В выгребной яме одного из ча­стных домов города хозяин заметил какое-то образование, напоми­нающее ногу. Сотрудники милиции вместе со следователем про­куратуры извлекли из выгребной ямы три ноги, две из которых оказались левыми и, по заключению судебно-медицинской экспер­тизы, принадлежали молодым женщинам. Вскоре в органы мили­ции поступило заявление об исчезновении двух девушек, прожи­вавших на квартире у хозяйки дома. Оперативно-разыскными мероприятиями было установлено, что девушки незадолго до ис­чезновения познакомились с молодым военным и несколько ве­черов проводили у него дома.

В ходе произведенного на квартире у молодого человека обыс­ка были установлены многочисленные плохо замытые следы кро­ви, происхождение которых он не мог объяснить. В процессе доп­роса, военнослужащий признал себя виновным, сообщив, что целью убийства было желание вступить в соитие с трупами, чтобы почув­ствовать сладострастие, испытываемое Калигулой, который, как он вычитал из литературы, был некрофилом и получал удовлетворе­ние только с трупом женщины.

Элементом криминалистической характеристики убийств с рас­членением трупа, имеющим большое значение в расследовании, является так называемая следовая картина, иными словами комп­лекс следов, отражающих механизм и последствия совершенного преступления. Термин «следовая картина», введенный в научный аппарат криминалистики профессором М.В. Салтевским, предпола­гает как обобщающее понятие совокупность материальных и иде­альных отображений и условий, существующих на момент обнару­жения преступления¹. Иначе говоря, следовая картина представляет собой модель преступного события, где фрагментарно отображены последствия действий преступника. По своему характеру модель статическая, дающая представление только об отдельных моментах совершаемых преступных действий, которые в представлении сле­дователя играют роль тех вероятных причинно-следственных свя­зей, которые позволяют прийти к решению мыслительных задач, восстанавливающих общую картину. Мышление следователя, свя­занное с восприятием и оценкой обнаруженного, нередко, по выра­жению В.И. Попова, создает так называемый «плывущий силуэт»² события, добавляя в неподвижные следы и предметы элементы ди­намики, позволяющие выстроить мысленную модель в более четком, приближающемся к истинному виду. Эта деятельность отражает сложность мыслительных задач, связанных с анализом и синтезом имеющейся информации, сменой оценок, выдвижением общих и частных версий, которые в итоге определяют направление рассле­дования и пути установления личности преступника.

¹ Салтевський М.В., Лукашевич В.Г., Глибко В.М. Навчально-довідковий посібник з кримшалістики. К.: ВІПОЛ, 1994. С. 150—151.

² Попов В.И. Аспекты совершенствования осмотра и обыска//50 лет советс­кой прокуратуре и проблемы совершенствования предварительного следствия. Л., 1972. С. 38.

Комплексы следов, отражающих событие преступления, в кри­миналистической литературе представлены как типовые, то есть обладающие признаками, характерными для определенного вида преступлений. В этом отношении они могут рассматриваться как своеобразные эталоны, либо матрицы, в которых запечатлен необ­ходимый комплекс следов, набор наиболее часто встречающихся, как правило, обязательных следов, относящихся к действиям, связан­ным с совершением преступления. Такие комплексы присущи всем преступлениям независимо от того, в области ли экономики они совершаются, либо по своему характеру являются корыстно-насильственными или насильственными преступлениями против личности. Каждое из преступлений обладает специфическими признаками, находящими свое отражение в следовой картине. Наиболее характерной для таких следов, или признаков, преступ­ной деятельности становится их типичность, то есть специфичес­кий стандарт, нередко дающий достаточно четкое представление о событии, его механизме, личности преступника. При этом не сле­дует принимать подобный стандарт как нечто, существующее в неизменном виде, он может быть нарушен, сужен или дополнен в зависимости как от объективных условий, в которых происходит событие, так и от субъективных качеств и действий преступника.

Во всех случаях, несмотря на свою фрагментарность, типовая картина помогает в общих чертах воссоздать событие преступле­ния, и поэтому всегда используется для сбора доказательственной информации, установления мотивов преступления, данных о лич­ности преступника и жертвы, то есть определяет главные парамет­ры направления расследования. При этом в совокупности следов хорошо прослеживаются те корреляционные связи между элемен­тами криминалистической характеристики, которые позволяют от анализа следов в широком смысле слова прийти к выводу о спо­собе совершения преступления, а от него — к установлению лич­ности преступника.

Следовая картина при раскрытии преступлений — убийств с расчленением трупа, как уже отмечалось, отличается крайней фрагментарностью. Как правило, могут быть обнаружены отдель­ные части трупа, исследование которых дает очень скудную инфор­мацию, а иногда нет и их, есть только оперативные данные о кон­фликтных отношениях между лицами, связанными с потерпевшим, и заявлениями об угрозе убийства. Более того, при обнаружении части (частей трупа) в большинстве случаев не представляется возможным установить личность жертвы, что значительно затруд­няет расследование, так как известно, что именно данные о лично­сти жертвы помогают следственным органам найти правильные ориентиры в выяснении личности преступника.

Осложняет расследование данной категории убийств и времен­ной фактор: в течение длительного периода идут поиски всех, или по крайней мере многих частей трупа, с целью установления лично­сти жертвы, много времени отводится на производство судебно-ме­дицинских и иных видов экспертиз, проведение обысков, допросов, которые, к сожалению, не всегда дают информацию, способствующую раскрытию преступления.

Однако при всей сложности и фрагментарности следовой кар­тины, можно выделить типичные объекты, на которых могут быть оставлены следы, присущие этому виду преступлений, а именно:

1) обнаруженные части трупа;

2) место их обнаружения и прилегающая территория (типич­ным является то, что разброс частей трупа не бывает слишком широким);

3) преступник, в случае его установления;

4) место убийства (расчленения);

5) орудия убийства;

6) упаковочные материалы;

7) изменения в обстановке, где произошло событие преступ­ления.

Некоторые авторы к следам в широком смысле слова, отража­ющим событие преступления, относят: изменения в обстановке места совершения преступления; следы-отображения; предметы — вещественные доказательства; документы — письменные доказательства; упаковочные материалы а также возможных свидетелей. Изменения в обстановке места события появляются как следствие действий преступника по сокрытию преступления. Они заключа­ются в ремонте квартиры (покраске полов, переклеивании обоев), чистке либо неоправданной замене ковров. К примеру, на приуса­дебном участке к таким изменениям относятся бетонирование, асфальтирование дорожек, определенных участков, разбивка клумб, перенос выгребных ям. Иными словами, изменения в обстановке сводятся к сокрытию тех следов преступления, которые могут сви­детельствовать о его совершении.

Определенную, а иногда и весьма значительную, информацию несут следы-отображения. Наиболее типичны из них в делах на­званной категории убийств следы транспорта, причем разного — двухколесных тачек, велосипедов, мотоциклов, машин. В зависимо­сти от возможностей и условий для вывоза частей трупа могут быть использованы различные транспортные средства. Поэтому особенно важным является поиск их следов в районе обнаружения частей трупа, так как эти следы могут способствовать идентификации транспорта либо отдельных его частей.

К типичным следам убийств с расчленением трупа относятся и противоположные по характеру следам транспорта следы при­менения орудий убийства, главным образом, расчленения. Это следы разреза, разруба, разрыва, иногда распила, редко — воздействия огнем. В этих случаях особое значение имеют выводы судебно-медицинской экспертизы, которые могут ориентировать следствен­ные органы в определении вида и индивидуальных признаков ору­дия расчленения, а в некоторых случаях и предоставлять материалы, позволяющие идентифицировать орудие расчленения. К таким типичным следам относятся следы на костях, хрящевой основе и др. Известный интерес представляют следы воздействия огнем, которые встречаются довольно редко. Они, как правило, носят дефензивный характер, направлены на сокрытие преступления путем обезображивания трупа.

В качестве примера приведем уголовное дело по обвинению в убийстве Р. На мусорной свалке в районе частного сектора был обнаружен труп мужчины, руки которого были отчленены, а голо­ва подверглась сильным изменениям под воздействием огня. Предъявление для опознания лицам, заявлявшим об исчезновении своих близких, результатов не дало. В ходе оперативно-разыскных действий было установлено, что из этих мест наконец-то уехал досаждавший соседям (о чем свидетельствовали их заявления) некий К., дебошир и хулиган, ранее отбывавший наказание за кра­жу. Причем время его отъезда никому не было известно, однако, совпадало по времени обнаружения трупа. Были также получены результаты судебно-медицинского исследования, где наряду с ус­тановлением причины смерти (нанесение проникающего ножево­го ранения в сердце) было отмечено, что посмертное обезображи­вание головы сожжением, судя по характеру следов, сделано с помощью паяльной лампы. Последнее обстоятельство позволило следователю выдвинуть предположение о том, что преступление совершено кем-то из соседей К., с которыми он находился в конф­ликтных отношениях. Наличие паяльной лампы у кого-либо из них могло сыграть роковую роль. Ориентация на установление лиц, имевших паяльную лампу, сразу же позволила заподозрить соседа Р. по этой причине. Произведенным у него обыском были уста­новлены многочисленные следы крови в подсобных помещениях, обнаружена паяльная лампа, а в погребе в бочке с рассолом найде­ны отчлененные руки жертвы ¹.

¹ Из практики Харьковской областной прокуратуры, 1995 г.

Необычную, однако типичную для категории убийств с расчле­нением трупа картину мы находим при расследовании сексуаль­но-садистских преступлений. Совокупность таких следов почти во всех случаях обнаружения частей трупа, как правило, дает основа­ние для выдвижения версий о характере такого убийства и рас­членения, психологическом портрете убийцы. Картина сексуаль­но-садистских убийств, связанных с расчленением трупа, поражает своей внешней неестественностью, «психической ненормальностью», бессмысленностью, явным отсутствием причинно-следственных связей, которые могут быть выявлены только благодаря понима­нию символики, присущей сексуальным извращениям ². К таким «символикам» могут быть отнесены: отчленение грудных желез у женщин, вырезание половых органов у мужчин и женщин, отреза­ние ушей «на память», отрезание части волос, вырезание частей одежды, особо привлекательных для убийцы. Решающее значение для расшифровки такой символики имеют следы, указывающие на те или иные формы сексуально-садистских отклонений у преступ­ника. Типичным в этом отношении является следующий случай.

² Афанасьев С.А. Указ. соч. С. 15.

В яблоневом саду, неподалеку от железнодорожной станции, был обнаружен труп девушки, состояние повреждений на котором явно свидетельствовало о наклонностях преступника. Труп был обез­главлен, причем способом, который в дальнейшем по заключению судебно-медицинского эксперта свидетельствовал о наличии у преступника профессиональных медицинских знаний. Более того, грудные железы были отрезаны и повешены на ветви растущих неподалеку деревьев. Такая следовая картина явно свидетельствовала о сексуально-садистских отклонениях преступника. Впослед­ствии именно два эти признака (наличие профессиональных зна­ний и направленность преступных действий) позволили установить убийцу¹.

¹ Из практики Харьковской областной прокуратуры, 1982 г.

Своего рода следами, носящими по форме идеальный характер отражения, становятся показания свидетелей. Свидетелями проис­шедшего могут быть родные, знакомые как преступника, так и потерпевшего. Наиболее важными их показаниями являются све­дения об отсутствии преступника дома в определенный период времени; об объяснениях преступника, которые он может дать о месте своего пребывания в определенный период; о попытках сфаб­риковать доказательства своей непричастности путем уничтоже­ния следов преступления; о его внешнем и психическом состоя­нии и реакциях, характерных для человека, чувствующего себя виновным.

Реакции лица на внешние раздражители, связанные с расспро­сами о потерпевшем либо беседами на эту тему, имеют особое зна­чение, так как они в значительной мере адекватны соответствую­щему состоянию преступника. Длительный период времени использование таких реакций, как и их диагностика, в процессе допроса или при обычном наблюдении отвергалось. Считалось, что эти реакции не соответствуют действительному состоянию преступ­ника и тем более не имеют никакого значения при их вольной интерпретации, окрашенной субъективными впечатлениями. Были отвергнуты даже рекомендации видного психолога А.Л. Лурии о значении реакций для диагностики состояний человека². Однако сравнительно недавно специалисты в правовой психологии и кри­миналистической тактике вновь обратились к этой проблеме, уви­дев в ней не только значительный научный потенциал, но и прак­тическую ценность, обеспечивающую успех при проведении отдельных следственных действий.

² Лурия А. Л. Психология в определении следов преступления//Научное слово. 1928. № 3. С. 82.

При рассмотрении убийств с расчленением трупа обращает на себя внимание поведение лица, которое по предположению следо­вателя могло быть причастным к совершению убийства. Призна­ки поведения, которые могут иметь значение улик:

а) нервозность, волнение, нежелание общаться с людьми, напря­женность при обсуждении убийства, повышенный интерес к резуль­татам расследования;

б) меры, предпринимаемые по сокрытию следов убийства, — уничтожение орудий убийства, упаковочных материалов и т.п.;

в) внезапный отъезд, неоправданное изменение места жительства;

г) распространение слухов об отъезде убитого, его желании уехать; при этом в адрес подозреваемого и родственников направ­ляются письма и телеграммы, якобы от исчезнувшего.

Приведенные элементы следовой картины надо рассматривать в совокупности с другими элементами криминалистической харак­теристики, имея в виду их корреляционную зависимость, нередко проливающую свет на событие преступления или на выдвигаемые версии о характере преступления и личности убийцы, В этом от­ношении весьма показательны проговорки лица, совершившего пре­ступления. В выстроенной им модели своего поведения после со­вершения преступления убийца не всегда домысливает те детали выдаваемой им информации, которые могли бы образовать логи­ческую схему события как безупречную. Поэтому в отдельных слу­чаях, особенно при постановке детализирующих вопросов, он мо­жет отойти от избранной модели, не успев продумать ответы на неожиданные для него вопросы. Недостаток вымышленной инфор­мации заставляет его обращаться к истинной. В этих случаях и имеет место проговорка, которая как правило, свидетельствует о виновной осведомленности, то есть о том, что лицо располагает све­дениями в силу своей причастности к совершению преступления. В комплекс элементов криминалистической характеристики входит и такой элемент как личность потерпевшего. В структуре криминалистической характеристики убийств с расчленением трупа жертва преступления является одним из важнейших эле­ментов, способствующим установлению личности виновного, выяс­нению мотивов совершенного преступления.

К числу особенностей потерпевших (жертв), которые имеют криминалистическое значение, относятся их возраст и связанные с ним особенности психики, род занятий, семейное положение, физическое и интеллектуальное развитие, а также наличие физи­ческих и психических недостатков. Кроме того, среди особеннос­тей поведения потерпевших следует назвать и такие, как образ жизни, характер связей, поведение в быту, половая культура, зло­употребление алкоголем, наркотиками и др., что характеризует их крайне отрицательно. При анализе причин и условий, которые способствуют преступлениям рассматриваемой категории, значи­тельное место принадлежит взаимоотношениям преступника и жертвы, в частности поведению жертвы, которое во многих случа­ях становится причиной преступного исхода. Акцент на поведен­ческих характеристиках приводит многих исследователей этой проблемы к виктимологическому подходу в определении причин преступлений вообще и в частности преступлений против жизни человека. При этом, виктимное поведение рассматривается как ключевое в цепи особенностей личности потерпевшего.

Дифференциация убийств с расчленением трупа проводится по двум группам потерпевших: 1) жертвы «бытовых» убийств; 2) жертвы сексуальных, в том числе сексуально-садистских убийств. Поведение жертвы также является основанием для вы­деления случайных убийств и убийств, провоцируемых потерпев­шими *.

Борисенко И.В. Указ. соч. С. 66.

Если обратиться к характеристике жертв «бытовых» убийств, то можно утверждать, что ими становятся особы, которые находились в достаточно тесной связи (родственной, дружеской) с лицами, совер­шающими этого рода преступления, или служебных отношениях (сослуживцы, подчиненные). При «бытовых» убийствах с расчлене­нием трупа характер тесной связи между элементами «преступник— жертва» и «поведение потерпевшего», как правило, исключает при­знак случайности. Однако практика расследования позволяет выделить группу случайных жертв — это могут быть малолетние дети, пожилые люди, ставшие жертвами психически неполноценных людей либо лиц с психопатическими наклонностями, неадекватно реагирующими на человека, который становится для них постоян­ным раздражителем, будучи при этом слабым и беззащитым. Ха­рактерен в этом плане такой случай из следственной практики.

На окраине Харькова, в кустах, на берегу мелководной речки была обнаружена сумка на колесиках, в которой находилось хоро­шо упакованное содержимое. При вскрытии сумки в ней оказались: туловище женщины с отчлененными руками, ногами и головой и две детских руки, отчлененные от тела ребенка. Судебно-медицин­ской экспертизой было установлено, что труп принадлежал жен­щине в возрасте приблизительно шестидесяти-шестидесяти пяти лет, которая недавно (2—3 месяца тому назад) перенесла операцию по поводу грыжи. Причину смерти установить не представлялось возможным. Руки принадлежали ребенку четырех-пяти лет. Дан­ные экспертизы, полученные следователем, позволили выдвинуть несколько версий: убийство с расчленением трупов совершено близкими лицами; убийство с расчленением совершено посторон­ними лицами, с целью получения определенных материальных выгод.

В процессе дальнейшего расследования с целью установления личности потерпевшей в хирургических отделениях больниц Харь­ковской области были изучены истории болезни женщин данного возраста, которые перенесли операцию грыжи в период, ранее указанный экспертом. В результате были выяснены имена несколь­ких женщин. Следователю нужно было проверить, живы ли они.

Проверка была проведена оперативно, в течение одного дня, однако не все было так просто.

Надежды следователя уже можно было считать не оправдав­шимися, когда к концу посещения всех квартир, где проживали упомянутые женщины, оказалось, что в одной из них хозяйка от­сутствует. Сын ее, открывший дверь следователю и сотрудникам милиции, спокойно объяснил, что его мать Т. с его же четырехлет­ним сыном уехала отдыхать в Крым и, вероятно, скоро возвратится. Начавшийся ремонт в квартире, особенно в подсобных помещени­ях, которые по своему состоянию еще не требовали ремонта, сбив­чивые объяснения сына относительно того, что он не знает точно­го адреса, где поселилась его мать с ребенком, начавшееся ничем не оправданное волнение молодого человека укрепили подозрение следователя. В процессе осмотра квартиры, который решили про­извести незамедлительно, в помещении ванной комнаты были об­наружены пятна крови, по поводу их сын не мог дать объяснений. Более того, были найдены якобы забытые матерью очки, без кото­рых она судя по всему не могла обходиться. Молодого мужчину задержали, при его допросе в качестве подозреваемого последний рассказал все подробности содеянного. Начавшаяся ссора с мате­рью из-за денег, необходимых на отдых ребенка, достигла такого накала, когда сын с силой толкнул мать. Падая, она ударилась го­ловой — смерть наступила мгновенно. Наблюдавший эту сцену ребенок начал истерически кричать. Боясь, что его услышат сосе­ди, отец ударил ребенка. Мальчик упал замертво. Решив скрыть следы преступления, сын расчленил тела матери и ребенка и спря­тал их в разных местах, в том числе бросив отдельные части в речку. Туловище матери и руки ребенка он положил в сумку на колесиках, пытаясь таким образом довезти эти части до речки и там их скрыть. Однако, испугавшись проходивших неподалеку людей, преступник бросил сумку. Впоследствии эта сумка была опознана соседями как та, с которой мать часто ходила на рынок и в магазин за покупками. Это стало еще одним доказательством, изобличающим сына в совершении убийства ¹.

¹ Из практики Харьковской областной прокуратуры, 1985 г.

Следует отметить, что в криминогенных ситуациях при «быто­вых» убийствах совершению преступления в значительной мере способствует виктимное поведение потерпевших. Так, Л.В. Франк, опубликовавший ряд работ по проблемам виктимологии, класси­фицирует потерпевших в зависимости от признаков преступления, их отношения к преступнику по демографическим признакам, этич­но-психологическим особенностям и атипичности *.

¹ Франк Л.В. Указ. соч. С. 35.

«Бытовые» убийства, особенно в семье, характеризуются актив­ной ролью потерпевших. Ю.М. Антонян разделяет потерпевших по характеру их связи с преступником; по признакам поведения в конфликте (позитивное, аморальное, преступное, нейтральное); по мере доступности преступнику (совместное проживание, частые встречи и др.); по характеру материальной и (или) психологичес­кой зависимости от преступника, в том числе вследствие возраста, болезни и др.

Важным является указание автора и. на такие случаи, когда убийству близких лиц не предшествуют конфликтные ситуации. Это убийства с целью сокрытия другого преступления и ситуация, когда острый конфликт случился в другом месте, например на работе, в транспорте, а выход агрессии происходил в семье ².

² Антонян Ю.М. Психология убийства. М.: Юристъ, 1997. С. 61.

Вторую группу убийств с расчленением трупа составляют сек­суальные и сексуально-садистские преступления. Жертвы этих убийств подразделяются на случайные и жертвы, провоцирующие преступления.

К этой категории относятся те потерпевшие, которые вследствие возрастных или психических особенностей (чрезмерная доверчи­вость и неосторожность) не могут реально оценить виктимогенную ситуацию, которая складывается в момент преступления. Как пра­вило, это дети и лица с психическими отклонениями или заболе­ваниями. Наряду с этим, к случайным жертвам можно отнести по­терпевших, способных адекватно оценивать ситуацию, которая предшествует преступлению, однако в силу тех или иных представ­лений пренебрегающих мерами осторожности. К ним можно от­нести людей, которые ходят в безлюдных местах в вечернее время без сопровождения, пользуются услугами случайного транспорта, игнорируя возможность нападения, и т.п.

К таким же случайным жертвам принадлежат и лица, кото­рые всем своим видом, возрастом, манерой одеваться и вести себя могут стимулировать нападение преступника. Внимание следова­теля при расследовании таких убийств, особенно серийных и со­провождавшихся расчленением трупа, должно привлекать то обстоятельство, что выбор жертвы сексуального убийства в значи­тельном числе случаев связан с особой «фетишизацией» сексуаль­ных представлений преступника, то есть тех субъективных пара­метров и устремлений, которые являлись его побуждающими раздражителями. Так, одни из убийц предпочитают в качестве жертв только подростков, другие — только мальчиков и девочек, которые одеты «в белые носочки», третьи — молодых женщин, похожих на «стройных кошечек», которые напоминают первую в их жизни женщину, отвергшую любовные притязания, четвертые — фетишем избирают созерцание голого тела, вызывающее сексуаль­ные представления, и т.п. ¹.

¹ Антонян Ю.М., Верещагин В.А., Потапов С.А., Шостакович Б.В. Серийные сексуальные убийства. М.: МЮИ МВД России «Щит-М». 1997. С. 60—65.

Признаком случайности избрания жертвы преступления объяс­няется и то обстоятельство, что все они характеризуются принад­лежностью к различным социальным слоям, имеют различные возраст, профессию, образование. Между тем, сходство всех жертв сводится к двух параметрам: а) пренебрежение собственной без­опасностью; б) комплекс характеристик внешности, который явля­ется наиболее привлекательным для преступника в той или иной криминогенной ситуации.

Наряду со случайными жертвами преступлений, достаточно многочисленную категорию представляют жертвы, провоцирующие совершение убийств. К ним относятся лица, которые обладают, по выражению В.Я. Рыбальской, собственной виктимизацией — от­крытой провокацией преступления. К таким лицам могут быть причислены потерпевшие (жертвы), поведение которых явно про­воцирует преступника. Эти люди с большой вероятностью могут быть жертвами преступлений вследствие особенностей своего по­ведения, свидетельствующего о сексуальной доступности, особом сексуальном провоцирующем цинизме, развязности, манерам, воз­буждающим сексуальные эмоции. Их называют своеобразными группами «риска»: как правило, это наркоманы, проститутки, жен­щины-алкоголики, женщины-бродяги, а также женщины и муж­чины (гомосексуалы), отличающиеся своеобразной повышенной сексуальной характеристикой ².

² Рыбальская В.Я. Виктимологические проблемы преступности несовершен­нолетних. Автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 1984. С. 16.

Будущие жертвы в таких случаях не становились внезапно объектом покушения, они определенный период времени контак­тировали с преступниками, причем этот контакт имел явно прово­кационный характер, стимулирующий интимную близость либо вызывающий сексуальные побуждения: в данных обстоятельствах они становились идеальной «мишенью» для совершения преступ­ления.

Провоцирующие действия таких потерпевших нередко имену­ются учеными, проводившими исследования в данной области, «вик-тимной деформацией» личности, под которой понимают совокупность социально-психологических особенностей личности, связан­ных со спецификой их социализации ¹. Именно подобные черты деформации и приводят названных лиц к поведению жертвы, со­ставляя впоследствии еще одну ветвь потерпевших. Как правило, это женщины, ведущие аморальный образ жизни. Их поведение вызывает не только осуждение, но у некоторых категорий лиц — как мужчин, так и женщин, стремление очистить общество от та­кой «антисоциальной грязи», которая угрожает его нравственным устоям. Подобные преступники, совершая убийства, нередко в ка­честве мотива называют свои очистительные функции, скрывая сексуальные мотивы.

¹ Рыбальская В.Я. Виктимологические исследования в системе криминоло­гической разработки проблем профилактики преступлений несовершеннолетних //Вопросы борьбы с преступностью. М.: Юрид. лит., 1980. Вып. 33. С. 33—35.

Отдельные преступники в соответствии со своей мнимой «со­циальной функцией» называли себя «санитарами природы», в ча­стности Третьяков, сообщая на допросах, что они испытывают осо­бую ненависть к изъянам нашего общества и поэтому очищают его, убивая только женщин, которые ведут аморальный образ жизни ². Примечательно и то, что такого рода «санитары», убивая потерпев­ших топором, снимали с них кожу и вынимали внутренности, что свидетельствовало об их садистских наклонностях.

² Дубягин Ю.П. Как не пропасть без вести. С.-Пб.: Питер-Пресс, 1996. С. 157— 159.

Следует отметить известную типичность в поведении и спосо­бах совершения убийств с расчленением трупа, имеющие место при так называемых «серийных убийствах», что позволяет выдвигать версии о том, что убийцей является один и тот же субъект.

Типичность проявляется еще в одном парадоксальном обсто­ятельстве, а именно в том, что убийцами становятся лица, внешне вполне благопристойные, положительно характеризуемые на служ­бе, нередко занимающие достаточно высокое социальное положе­ние, хорошие семьянины, нежные отцы и т.п. Подобные обстоятель­ства во многих случаях препятствуют выдвижению версий о личности преступника, совершившего убийство. Поэтому при рас­следовании очень важно учитывать двуличие преступника, у ко­торого скрытые сексуальные или антисоциальные побуждения маскируются под внешне положительные человеческие качества либо сочетаются с ними.

Одним из наиболее значимых элементов криминалистической характеристики убийств с расчленением трупа является личность преступника. Личность в собирательном смысле слова сосредо­точивает в себе целый комплекс характеристик, находящих отражение в совершенном преступлении, — это мотив, способ соверше­ния и сокрытия, оставленные следы, социальные и психофизичес­кие признаки, фрагментарно проявляющиеся в событии преступ­ления. Уже поэтому личность преступника представляет особый интерес как для исследований и теоретических обобщений, так и для следственно-разыскной практики раскрытия этого вида пре­ступлений. В юридической литературе личность преступника изу­чается в нескольких аспектах и соответственно разными отрасля­ми наук: криминологией, уголовным правом, уголовным процессом, криминалистикой. Каждая из названных наук исследует личность преступника в соответствии с теми характеристиками, которые представляют наибольший интерес для ее предмета. В этом плане, наряду с криминологическими исследованиями, предусматрива­ющими профилактику преступлений; уголовно-правовыми, пред­полагающими изучение личности со стороны мотивов преступле­ния; уголовно-процессуальными, рассматривающими личность преступника в процессе доказывания содеянного, криминалисти­ческие исследования имеют целью изучение личности убийцы как комплекса психофизических характеристик, позволяющих по спо­собу его действий обнаружить и расследовать совершенное преступ­ление. В этом плане представляют интерес определения важности криминалистического исследования взаимодействия преступника и окружающей среды, в результате которого остаются следы — носители информации о преступлении, предложенные В.В. Клочковым и В,А. Образцовым. Рассматривая преступление как объект криминалистического, научного и практического познания, они отмечают, что преступление представляет собой разновидность человеческой деятельности — процесс взаимодействия преступника и окружающей среды, порождающий изменения, которые имеют значение для установления истины в уголовном деле ¹.

¹ Клочков В.В., Образцов В.А. Преступление как объект криминалистическо­го исследованиях/Вопросы борьбы с преступностью. М., 1985. Вып. 42. С. 48—49.

В процессе подготовки, совершения и сокрытия убийства пре­ступник вступает в различные взаимоотношения с людьми и пред­метами, проявляя при этом те или иные свои особенности. Поэто­му криминалистическая характеристика лиц, которые совершили преступление, также должна содержать совокупность личных, со­циальных, демографических и психофизических особенностей, которые отражаются в окружающей преступника среде. К числу особых признаков личности преступника относятся данные об их поведении в прошлом, а также непосредственно до, во время и пос­ле совершения преступления. При этом важно отметить, что в криминалистическом аспекте данные о личности преступника используются для установления таких сведений, которые могут иметь значение для избрания и применения наиболее эффектив­ных приемов расследования, в том числе преступлений названной категории. При исследовании такой категории преступлений, как убийства с расчленением трупа основанием для классификации личности преступника, как отмечают некоторые авторы, является мотив ¹. Так, для бытовых убийств типичными становятся ревность, месть, корысть, желание избавиться от определенной особы (стари­ки, дети) и стойкие конфликтные отношения.

¹ Борисенко И.В. Указ. соч. С.70—71.

Для убийств на сексуальной почве мотивом является удовлет­ворение сексуальных потребностей, в том числе и извращенных. Мотивы при этом не всегда бывают однозначными. Они могут быть и конкурирующими.

Рассмотрим основные характеристики личности преступников, совершающих бытовые убийства с расчленением трупа. В крими­налистической литературе представлена классификация бытовых преступников, основанием для которой избраны глубина, стойкость и выраженность антисоциальных признаков ².

² Панфилов Г.А. О содержании понятия бытового преступления//Вопросы борьбы с преступностью. М.: Юрид. лит., 1977. С. 62—64.

1. К первой группе относятся лица, ведущие антиобщественный образ жизни, ранее судимые за умышленные преступления и не ставшие на путь исправления. Такие лица чрезвычайно конфлик­тны, совершение убийства для них является выражением твердой антисоциальной установки. Для преступников этой категории характерно совершение убийства особо жестоким способом, с на­несением многочисленных ран жертве, с многочисленными призна­ками оффензивного расчленения, свидетельствующего в таких слу­чаях о психопатических особенностях, присущих данной личности.

2. Во вторую группу входят лица, выросшие в так называемых неблагополучных семьях. У них отсутствуют признаки жестокос­ти при совершении убийств, им также не присуща серийность в совершении преступлений. Такие преступники обращаются к рас­членению трупа только с одной целью — сокрытия преступления. Поэтому это расчленение — дефензивное (защитительное).

3. В третьей группе находятся преступники, совершившие убий­ство на своего рода эмоциональной почве вследствие особых слож­ных обстоятельств личной жизни, трагичных, семейно-бытовых конфликтов. Такие убийства нередко совершаются в состоянии сильного душевного волнения как своего рода реакция на некото­рый сильный раздражитель. Среди мотивов наиболее частыми являются ревность, корысть, длительные неприязненные отношения. Примечательно и то, что после совершения преступления лица этой категории раскаиваются в содеянном. В этих случаях харак­терна явка с повинной, правдивые показания об обстоятельствах преступления, указание на место сокрытия частей трупа, помощь правоохранительным органам в расследовании. Расчленение трупа носит ярко выраженный дефензивный характер, убийца соверша­ет эти действия единственно с целью сокрытия преступления, по­этому не предпринимает никаких дополнительных действий, на­правленных на нанесение повреждений, либо иных действий, свидетельствующих о садистских намерениях.

Исследования в этой области последних лет подчеркивают феминизацию такого вида убийств. Обобщения следственной прак­тики, проведенные в различных странах и регионах отдельно взя­того государства, свидетельствуют о возрастании процента убийств с расчленением трупа, совершаемых женщинами. Соотношение это составляет: женщины-убийцы — 35 %, мужчины-убийцы — 65 %. Данная статистика говорит об возросшем ожесточении женщин в социально-психологической характеристике состояния преступно­сти в обществе, а также о значительной доле их участия в совер­шении преступлений, в том числе и преступлений против жизни.

4. Четвертую группу преступников, совершающих убийства с расчленением трупа, представляют психически неполноценные лица, страдающие отклонениями вследствие алкоголизма, шизо­френии, психопатии, дебильности, черепно-мозговых травм и др. Важно отметить, что статистика убийств свидетельствует о том, что они в значительном числе случаев совершаются лицами, которые ранее были на учете в психоневрологических диспансерах.

При расследовании преступлений этой категории обращают на себя внимание способы расчленения трупа, характер которых сви­детельствует о нарушениях психики. В частности, это относится к множеству отчлененных частей трупа, их измельчению, логически неоправданным действиям, когда основная часть трупа остается нетронутой, а отдельные части — рука или нога измельчается до нескольких десятков частей. Более того, расчленение, как правило, происходит на месте убийства, и при этом преступник не предпри­нимает никаких мер к сокрытию трупа. Тело убитого остается, наряду с отчлененными частями там же, где и совершалось пре­ступление.

Нередко способ совершения убийства, как и последующего рас­членения, сводится к нанесению многочисленных ран в одно и то же место, что может свидетельствовать о патологических пережи­ваниях преступника и характеризуется неким автоматизмом и бессмысленностью предпринимаемых действий. В исследованиях отдельных авторов в этой связи отмечалась закономерность в действиях преступника при бытовых убийствах и его психическим состоянием в период, предшествующий совершению преступления. Указывалось также на то, что преступные действия осуществля­лись больными лицами преимущественно в состоянии галлюцина­ций или фантастических представлений ¹.

¹ Жариков Н.М., Морозов Г.В., Хританик Д.Ф. Судебная психиатрия: Учебник. М.: ИНФРА; Норма, 1997. С. 53—54.

Приведенные данные ориентируют следственные органы на своеобразие личности преступника и позволяют предпринимать действия по его установлению среди лиц, страдающих отклонени­ями психики.

Иными характеристиками обладает личность преступника, со­вершающего сексуально-садистские убийства с расчленением тру­па. Такие лица преследуют главную цель — удовлетворение сек­суальных потребностей в процессе расчленения трупа. Характер расчленения при этом — оффензивный (наступательный), оно не является способом сокрытия преступления. Более того, преступ­ник в большинстве случаев не предпринимает действий, направлен­ных на сокрытие трупа либо его частей.

Отдельную группу составляют лица, совершающие сексуально-садистские убийства, причем особое внимание привлекают те, ко­торые являются исполнителями так называемых серийных убийств. За период 1980—2000 годов выявлены несколько таких убийств, численность которых составляла от пятнадцати до пяти­десяти преступлений и интервалы между их совершением в отдель­ных случаях были достаточно короткими — от двух до восьми лет. При этом лица, совершающие такие преступления, во всех случа­ях были признаны вменяемыми, хотя характер их сексуальных и социальных извращений свидетельствовал о явных отклонениях психики от нормы.

В этом плане интерес представляют исследования, проведенные Государственным научным центром социальной и судебной пси­хиатрии им. В.П. Сербского в период с 1972 по 1993 годы относи­тельно восьмидесяти историй болезни лиц, совершивших серийные убийства и проходивших в связи с этим судебно-психиатрическую экспертизу. Полученные данные свидетельствовали о том, что у таких преступников доминирует парафилия в виде садизма, кото­рый формируется в молодом и юношеском возрасте. Садизм объе­диняется с другими сексуальными и несексуальными отклонени­ями, нередко в форме девиантного поведения, алкоголизма, бродяжничества и др. ².

² Потапов С.А., Ткаченко Н.А., Ушаков И.М. и др. Клинико-социальная ха­рактеристика лиц, совершивших серийные сексуальные убийства//Сб. науч. тр.: Насильственные преступления: природа, расследование, предупреждение. М.: ВНИИ МВД России, 1994. С. 93—99.

Девиантному поведению при этом присуща сексуальная актив­ность.

В криминологической и криминалистической литературе пред­принимались попытки типологизации сексуальных преступников, особенно тех, кто совершал серийные убийства. Наиболее прием­лемой, на наш взгляд, является типологизация С.А. Афанасьева, основанием для которой послужили особенности способа соверше­ния убийства и комплекс сексуального удовлетворения. По назван­ным признакам автором выделены три группы ¹.

¹ Афанасьев С.А. Указ. соч. С. 20—22.

К первой группе относятся преступники, тщательно планиру­ющие свои действия, при этом сексуальное удовлетворение и убий­ство являются только первым этапом общения с жертвой, впо­следствии уровень удовлетворения происходит в различных формах с трупом в виде некрофилии, гомосексуализма, педофилии, вампи­ризма и других отклонений.

Второй тип сексуально-садистских преступников отличается отсутствием предварительных любовных отношений, избиратель­ности в поиске жертвы не существует: она появляется ситуативно и главным в этом выборе бывает доступность последней и сексу­альная привлекательность (фигура, походка и пр). Первому и вто­рому типам убийц присущи сходные методы расчленения трупа, отделение его частей (в некоторых случаях их поедание), нанесе­ние многочисленных повреждений.

Третья группа — это убийцы, совершающие преступления из хулиганских побуждений, они как правило, труп не расчленяют.

Сходство способов совершения преступления, его механизмов (в данных случаях расчленения), мотивов, способов сокрытия ано­мальной картины расчленения, при котором преступник сосредо­точивается на отдельных местах, доставляющих ему особое удоволь­ствие либо являющихся своего рода фетишем, является основанием для составления психологического портрета преступника. Его ис­пользование позволяет прийти к выводу о том, что все преступле­ния данной разновидности совершены одним лицом по сексуаль­но-садистским мотивам и тем самым определить пути поиска и установления преступника.

Такие сведения были использованы при обнаружении и рассле­довании серийных убийств, совершенных маньяком Чекатило. Со­трудниками кафедры психиатрии Ростовского медицинского инсти­тута — А.А. Бухановским и его коллегами по проведенному анализу уголовных дел об убийствах был составлен перспективный портрет преступника, который во многом совпадал с обнаруженным впоследствии убийцей ¹. При анализе повреждений, которыми сопровож­далось расчленение трупа, в частности извлечении внутренностей жертвы, психиатры выдвинули несколько версий относительно дей­ствий, предпринимаемых преступником. В их числе: а) преступный интерес к проблемам жизни и смерти; б) подпольная транспланта­ция органов. Однако впоследствии А.А. Бухановским была выдви­нута наиболее обоснованная версия: извлечение внутренних орга­нов как фетишей для сексуального удовлетворения вместе с поеданием — так называемый «сексуальный вампиризм» в соеди­нении с садизмом, некросадизмом и фетишизмом в виде вкуса и вида крови.

¹ См. Вампир//Совершенно секретно. 1991. № 9. С. 26—27.

Следует акцентировать внимание на том, что при обнаружении подобных жертв для консультаций целесообразно приглашать психиатров, так как наличие специальных знаний в области пато-сексологии и психиатрии помогает в выдвижении следственных версий относительно личности преступника.

3.2. Первоначальные следственные действия

Осмотр места происшествия

При расследовании убийств с расчленением трупа осмотр мес­та происшествия имеет свою специфику, которая заключается в том, что событие преступления во многих случаях представлено фраг­ментарно (обнаружена одна или несколько частей трупа), что не позволяет создать модель события. Мест происшествия при одном событии преступления может быть несколько. Так, убийство совер­шено в одном месте, расчленение — в другом, части трупа обнару­жены в третьем. Специфика состоит и в том, что обнаруженный расчлененный труп, а также отдельные части трупа подвергаются гнилостным изменениям вследствие истечения значительного периода времени, воздействия природных условий. Все это чрез­вычайно осложняет производство осмотра, который требует особой тщательности и использования знаний специалиста в нескольких отраслях знаний (судебной медицины, стоматологии, патосексоло-гии, биологии и др.). С помощью специальных знаний можно от­крыть новые источники доказательственной информации, помога­ющей построить следственные версии, определить направление расследования, установить личность жертвы, мотивы и механизм совершения преступления.

Как справедливо отмечается в юридической литературе, место преступления является сложным структурным образованием, в котором объединены взаимосвязанные элементы, анализ и изучение которых способствуют всестороннему и полному расследова­нию преступления ¹. Отдельные элементы события, наличие кото­рых и взаимосвязи между ними служат способом установления фактических обстоятельств содеянного.

¹ Антонян Ю.М. Указ. соч. С. 100.

Как отмечалось ранее, осмотр места происшествия вообще и применительно к исследуемой категории преступлений имеет свои особенности. Их специфика заключается в следующем: а) кри­минальная ситуация характеризуется неопределенностью; б) ос­мотр места происшествия направлен на обнаружение доказа­тельств, характер которых диктуется особенностями события преступления, способами его совершения и сокрытия; в) при по­лучении той или иной информации следователь должен решить вопрос о ее отношении к расследуемому преступлению и доказа­тельственном значении.

Место происшествия представляет собой фрагмент объективно существующего события, где запечатлены его отдельные стороны. В большей или меньшей мере он содержит объективную информа­цию о событии преступления, выраженную в изменении обстанов­ки, следах пребывания преступника, следах его действий, их послед­ствий, намерений преступника и других данных, позволяющих построить мысленную или частично материальную модель убийства, его обстоятельств. Именно потому, что место преступления обычно содержит разностороннюю информацию о событии преступления, теория криминалистической тактики, в частности тактики осмотра места происшествия, определяет перечень вопросов, которые могут быть решены в процессе осмотра: данные о личности преступника и личности потерпевшего, времени его пребывания на месте проис­шествия, мотивах и целях совершения преступления, способах про­никновения на место события, ухода и т.п.

Информация, которую получают на месте происшествия, носит разносторонний характер и имеет различную доказательственную значимость. В ее комплексе важно обнаружить именно то, что от­носится к событию преступления. В сложном формировании дан­ного процесса значительная роль принадлежит психологии, кото­рая помогает в: а) восприятии обстановки места происшествия; б) мысленном анализе обнаруженных следов и вещественных до­казательств; в) установлении причинного отношения обнаружен­ного к событию преступления; г) создании мысленной модели про­исшедшего преступления.

Восприятие обстановки места происшествия следователем под­чинено общим закономерностям, однако оно обладает и своей спе­цификой, определяемой профессиональными особенностями, четкой направленностью, подчинении последней формирующейся или уже взятой за исходную мысленной модели события. Профессиональ­ная направленность следователя при восприятии позволяет ему устанавливать предполагаемые места обнаружения следов и в слу­чаях их обычного нахождения, и в случаях маскировки. Уже в процессе восприятия при осмотре появляются элементы мыслен­ного анализа, позволяющие причислить воспринятое к объектам, имеющим отношение к делу, содержащим доказательственную информацию, либо посторонним в плане познания события, отра­женного в этом месте происшествия.

Поскольку для аналитической деятельности, действительной или мысленной, характерны вычленение объектов анализа из их совокупности и первоначально изолированное их рассмотрение, постольку при осмотре места происшествия применение этой функ­ции анализа обладает такими же характеристиками. Обнаружи­ваемый в процессе осмотра места происшествия объект первона­чально рассматривается с точки зрения его обычной в человеческом понимании субстанции и назначения. После этого аналитическая работа направлена на установление в обнаруженном объекте та­ких признаков, которые свидетельствуют о его использовании в со­бытии преступления. Дальнейший анализ предполагает нахожде­ние по этому объекту некоторых иных данных, позволяющих определить роль и назначение этого объекта, место его использо­вания, способ применения и др. Таким образом, названный этап анализа дает возможность установить нити, связывающие опреде­ленный объект с событием преступления, и тем самым выяснить круг обстоятельств, имеющих значение для познания в расследо­вании.

Восприятие обстановки места происшествия и анализ ее объек­тов — одна из ступеней познания, осуществляемого в процессе расследования. Данные, добытые в результате анализа, сами по себе в изолированном виде не позволяют получить достаточно полную информацию о событии, проследить его возникновение и развитие.

Инструментом, осуществляющим логическую связь обнаружен­ного с действиями лиц и иными доказательствами, выступают при­чинно-следственные отношения, восстанавливающие как из моза­ичных фрагментов картину события, где имеют объяснения все взаимосвязи. В.П. Колмаков при характеристике анализа обста­новки места происшествия, отмечал, что следователь заранее дол­жен быть готовым выяснить признаки и свойства предметов и следов, указывающие: 1) на время появления их на месте; 2) свя­зи объектов с данным местом; 3) структуру предметов и следов для изучения их групповой принадлежности; 4) идентификационные качества следов; 5) возможность происхождения следов от одного или нескольких участников события; 6) связи следов между собой и расследуемым событием, механизм их образования, причины отсутствия определенных следов ¹.

¹ Колмаков В.П. Следственный осмотр. М., 1969. С. 131—132.

Восхождение от анализа к установлению причинных связей обнаруженного с событием преступления происходит в процессе оценки результатов этого анализа и установления их строгой при­чинной зависимости от действия, которое оставило определенные результаты ². Здесь уже исследование, осуществляемое в процессе осмотра места происшествия, поднимается на более высокую сту­пень, способствующую формированию частных и общих версий, а в отдельных случаях — к непосредственному установлению тех обстоятельств, которые отразились в следах или их совокупности, составляющей обстановку события преступления.

² John Sprack. Emmins on Criminal Procedure. Sixth Edition. London, 1995.

Таким образом, схема установления причинных связей видо­изменяется в зависимости от количества и характера полученной информации и способов определения ее отношения к событию преступления.

Мысленное представление о событии преступления, его меха­низме, лицах, его совершивших, составляется на основе результа­тов анализа обнаруженных следов и предметов и установления причинных связей между ними в той мере, которая определяется имеющейся информацией. Обобщение результатов анализа позво­ляет накапливать информацию, синтезировать ее посредством установления причинных связей — это служит основой для фор­мирования мысленной модели события. Характер и объем дока­зательственной информации определяют полноту и обусловлен­ность той мысленной модели, которая в своем познавательном развитии превращается не в мертвую схему происшедшего, непод­вижно констатирующую те или иные события, а в подвижную вер­сию, направленную на дальнейшее познание.

Каждая мысленная модель происшедшего события примени­тельно к расследованию любой категории преступлений обладает большей или меньшей степенью вероятности, определяемой, с од­ной стороны, полученной информацией, ее доказательственной цен­ностью, с другой — числом обстоятельств, которые необходимо выяснить для установления объективной истины. В тех случаях, когда обстоятельства первой группы более четко выражены, чем обстоятельства второй, обоснованность выдвигаемой версии отно­сительно события преступления будет значительней, а его мыслен­ная модель — более полной. Полнота модели существенно облегчает определение путей обнаружения тех частностей, которые пре­вращают мысленную модель в действительно установленные обсто­ятельства ¹.

¹ Коновалова В.Е. Правовая психология: Учебное пособие. Харьков: Консум, 1997. С. 73—75.

Определенный интерес с точки зрения познавательной функции моделей, конструируемых в процессе осмотра места происшествия, представляет то, что их возникновение и угасание (разрушение) происходит по мере обнаружения и оценки доказательственной информации. Поэтому они являются не только динамичными (под­вижными, развивающимися), но и вновь возникающими-и разру­шающимися в зависимости от обоснованности компонентов моде­ли, определяющих в конечном счете и ее надежность.

Оригинальные соображения в этом отношении высказывает В.И. Попов, относящий мыслительные процессы, связанные с со­зданием моделей события либо его отдельных обстоятельств, к понятию психологического поиска — «плывущий силуэт», постро­енному на «умении следователя, опирающегося на следы, вещи, обстановку места происшествия, создавать на своем мозговом эк­ране как бы кинофильмирование тех событий, которые породили все наблюдаемые при осмотре места происшествия» ². Этот «плы­вущий силуэт» можно рассматривать как перманентную модель, точной конструкции, которой способствуют анализ и оценка обна­руженного в процессе осмотра. Такая модель, по нашему мнению, еще не является версией в криминалистическом понимании, а выполняет подготовительную роль на пути к ее формированию и построению. Однако «плывущий силуэт» будучи динамической моделью обладает определенной реальностью, поскольку его отдель­ные фрагменты как основания к построению модели или реаль­ные части, выполняющие функции мыслительной модели, существу­ют в действительности и могут каждый раз по-новому участвовать в создаваемой картине, в зависимости от их оценки и степени вы­яснения причинного отношения к событию преступления.

² Попов В.И. Аспекты совершенствования осмотра и обыска//50 лет советс­кой-прокуратуре и проблемы совершенствования предварительного следствия: Тез. докл. Л., 1972. С. 38.

Модель, создаваемая относительно происшедшего события, от­личается и тем, что она носит собирательный характер, объединяя в себе одновременно действия преступника, потерпевшего, обстоя­тельства, предшествовавшие совершению преступления, и его по­следствия. В этом заключены не только ее сложность, но и много­значная познавательная ценность. Такая модель как бы соединяет разрозненные следы, вещи, обстоятельства и дополняет их типологией событий, их логики либо инсценирования представлениями о поступках людей в аналогичных ситуациях, позволяет быстро восстановить мысленную (и во многих случаях законченную) кар­тину события преступления.

Проведение осмотра места происшествия, являющееся по свое­му характеру исследованием в широком смысле слова, требует решения значительного числа мыслительных задач. Разнообраз­ные по своему характеру задачи можно сгруппировать по их це­лям. При этом следует различать задачи мыслительного плана, относящиеся к процессам собирания и оценки доказательствен­ного материала на месте происшествия, и мыслительные задачи, связанные с организацией действий, вытекающих из осмотра. К первым из них можно отнести задачи по сбору информации, ее оценки, выдвижению общих и частных версий, ко вторым — зада­чи по организации оперативно-разыскных и следственных действий по производству осмотра места происшествия. Мыслительные за­дачи первого типа, и прежде всего такие, которые связаны с полу­чением доказательственной информации, в своей конкретной трак­товке определяются перечнем вопросов, решаемых в процессе осмотра места происшествия. Это определяется рекомендациями следственной тактики. Направленность криминалистических ре­комендаций определяет их познавательную сущность. Перечень вопросов, решаемых в процессе осмотра, иллюстрируется рассмот­рением их характера. Назовем хотя бы такие из них: «где имело место событие», «пути проникновения на место происшествия», «число лиц, участвующих в совершении преступления», «время пребывания на месте преступления», «какие следы оставлены пре­ступником и какие следы остались на нем», «логика поведения преступника на месте происшествия», «цели и мотивы совершения преступления» и др. Приведенное извлечение из перечня вопро­сов, которые решаются в ходе осмотра места происшествия, свиде­тельствует о направлении деятельности следователя по установле­нию обстоятельств, связанных с предметом доказывания по делу.

Второй тип задач носит организационный характер. Он выте­кает из оценки полученной информации, а может существовать независимо. К таким задачам относятся: задачи по организации оперативно-разыскной деятельности, в частности преследование преступника по горячим следам; установление вида транспорта, ис­пользуемого при совершении преступления; выявление возможных свидетелей; организация заградительных мероприятий в целях задержания преступника и др. Быстрое решение мыслительных задач, связанных с оценкой обнаруженной информации, позволяет в ходе осмотра принять меры по определению оперативно-разыск­ных, а также следственных действий, вытекающих из осмотра. Поэтому своевременное решение мыслительных задач по оценке информации способствует более оперативной организации дальней­шего расследования. В тех случаях, когда оценка полученной ин­формации не дает оснований для немедленного решения вопросов, связанных с организацией дальнейшего расследования, ее следует использовать для выдвижения версий различного порядка, а впос­ледствии осуществлять их проверку в определенные сроки и в очередности наиболее целесообразной с точки зрения интересов рас­следования.

При раскрытии убийств с расчленением трупа необходимо выделить криминалистически важные объекты, позволяющие по­лучить наиболее ценную информацию. К ним можно отнести:

1) район местности или помещение, где совершено преступление;

2) части расчлененного трупа;

3) следы совершения убийства и расчленения трупа;

4) следы пребывания на месте события преступника или иных

лиц;

5) следы автотранспорта или иных средств, которые использо­вались преступником для транспортирования частей трупа;

6) вещи и предметы, брошенные или забытые преступником;

7) упаковочные материалы;

8) микрообъекты, которые могли попасть на предметы обста­новки, упаковку и части трупа.

При получении информации об обнаружении расчлененного трупа или его частей следователь незамедлительно должен выехать на место происшествия и приступить к осмотру. Непременным участником осмотра в данных случаях должен быть судебно-меди­цинский эксперт, наличие специальных знаний которого помогает выявить многие начальные сведения об обнаруженном, в частности, время и способ расчленения, наличие примет, характеризующих лич­ность жертвы, использование профессиональных навыков при рас­членении, возможность изъятия биологических объектов, в целях ус­тановления личности жертвы по характеристикам ДНК и др. Однако такие осмотры не ограничиваются участием судебно-медицинско­го эксперта. Круг специалистов может быть расширен не только в процессе судебно-медицинского исследования, но и в процессе ос­мотра трупа, окружающей местности либо помещения, в котором рас­члененный труп был обнаружен.

Иллюстрацией тому может служить такой случай из практи­ки расследования. На станции Харьков-товарная, в одном из пак-хаузов, была обнаружена багажная корзина, из которой исходило зловоние. Предполагая, что в корзине находится труп животного или человека, сотрудники вызвали следователя прокуратуры. Когда корзина была вскрыта, в ней оказалось обезглавленное тело (туловище) мужчины, подвергшееся разложению. Внимание следовате­ля привлекли упаковочные материалы, представляющие собой достаточно жесткие обертки журнала «Огонек», обильно покрытые выделениями трупа. Следователь попытался их осмотреть, но, видя, что они могут рассыпаться, пригласил для участия в осмотре экс­перта-криминалиста. Специалист уже на месте происшествия об­наружил едва видимые надписи на обложках, являющиеся судя по всему пометками почтальона, доставлявшего журналы подписчи­ку. Применяя светофильтры, эксперт прочел надписи. Это были номера дома и квартиры. Поскольку багаж пришел из Владивос­тока, следователь послал в прокуратуру этого города отдельное тре­бование, в котором указал обстоятельства дела и предположитель­ную личность подозреваемого в убийстве лица. Преступление было раскрыто в кратчайшие сроки.

В криминалистической литературе высказаны мнения относи­тельно типичных ситуаций, которые возникают при расследовании преступлений названной категории *.

¹ Борисенко И.В. Указ. соч. С. 86—89.

К ним относятся: 1) место события является местом преступ­ления; 2) место события не является местом преступления; 3) место события не является ни местом преступления, ни местом, где пре­ступник оставил части трупа.

При первой ситуации преступник не предпринимает действий по сокрытию трупа. Такое поведение может быть следствием ин­сценирования смерти в результате несчастного случая, взрыва, от­равления и т.п. Это же положение имеет место тогда, когда пре­ступник — психически неполноценный, и его не беспокоят ни проблемы ответственности, ни сокрытия совершенного преступле­ния. Вариантом таких действий могут быть и обстоятельства, ког­да преступник не имеет объективных и субъективных условий для сокрытия трупа и других следов преступления. В названных трех позициях действия следователя обусловлены достаточно полной информацией, позволяющей ему сформулировать определенные версии.

Вторая ситуация (место события не является местом соверше­ния преступления) имеет место тогда, когда расчлененный труп или его части обнаружены в самых разных местах, с очевидностью сви­детельствующих, что убийство и расчленение было в другом мес­те. В этих случаях главным становится установление личности погибшего, а от него — решение задачи о возможном убийце. В названных обстоятельствах особое место принадлежит установ­лению места убийства и отысканию на нем следов пребывания преступника в виде отпечатков рук, обуви, орудий убийства и расчле­нения, упаковочных материалов. Обнаружение даже мельчайших частиц может сыграть решающую роль для разоблачения преступ­ника и установления его вины. Так, при исчезновении гр-ки Мал-киной в ее убийстве подозревалась свекровь, с которой у потерпев­шей были конфликтные отношения. Установить причастность к убийству подозреваемой не представлялось возможным, так как части трупа были зарыты в лесу и даже подозреваемая не могла впоследствии указать места их захоронения. Следователь, произ­водя обыск в квартире подозреваемой, обратил внимание на то, что ее взгляд все время невольно обращается к печке. При осмотре печки ничего подозрительного обнаружено не было, однако в золе найдены несколько отдельных небольших костей. Следователь разбирая золу, внезапно увидел две золотых коронки. Это привело его к мысли, что в печке была сожжена отчлененная голова потер­певшей. Проведенными экспертизами, судебно-медицинской и сто­матологической, версия о сожжении головы была подтверждена. Третья ситуация предполагает круг обстоятельств, когда место события не является местом совершения преступления и местом, где преступник оставил расчлененные части трупа. Такая ситуа­ция бывает в тех случаях, когда обнаружены части трупа в поез­дах, на местности и никаких данных о личности жертвы, тем бо­лее о личности преступника, нет. Подобная ситуация ввиду крайней ограниченности информации относится к числу наиболее сложных для расследования. Информация первоначально может быть полу­чена только при тщательном осмотре трупа (его одежды) или ча­стей трупа. Такие преступления расследуются длительный пери­од, поскольку полученную первоначально информацию необходимо сопоставить со значительным числом данных криминалистичес­ких учетов лиц, без вести пропавших, в отдельных случаях (при наличии рук) с данными дактилоскопических учетов.

Главным источником получения сведений о личности жерт­вы является, как ранее отмечалось, тщательный осмотр трупа либо обнаруженных его частей. При этом значительную помощь может оказать судебно-медицинский эксперт, высказывающий свои сооб­ражения относительно времени расчленения, орудия, которым оно осуществлялось, наличия профессиональных навыков у лица, про­изводящего расчленение, наличие на костно-хрящевой поверхнос­ти частей трупа следов орудия расчленения, отражающих индиви­дуальные признаки режущей (рубящей) части орудия и др. Наряду с этим, уже в процессе осмотра судебно-медицинский эксперт мо­жет высказать предположение о заболеваниях кожи у жертвы, наличии особых примет на частях трупа, в частности шрамов от оперативного вмешательства, указать приблизительное время образования такого шрама и т.п. Все перечисленные данные в своей совокупности могут создать ориентировочную схему портрета как жертвы, так и убийцы и будут способствовать в определенный мере проведению следственных и оперативно-разыскных действий. При осмотре расчлененного трупа или частей трупа важно обращать внимание на мелкие частицы, а также микроследы — в виде пу­шинок, волокон, частиц растений, зерен, иногда почвенных наслое­ний. Отдельные частицы и микроследы при их биологическом либо иного рода исследованиях могут дать важные для расследования сведения, в том числе о характере местности, где произрастают отдельные растения, о почве, характерной для той или иной мест­ности. В криминалистической литературе приводятся данные, когда микрочастицы шелковицы и миндаля на упаковочном материале частей трупа, обнаруженных в камере хранения в Новороссийске, позволили с достоверностью установить местность, в которой про­израстали эти деревья, и таким образом выяснить место, где про­изошло убийство, тем более, что район произрастания этих деревь­ев был весьма ограничен.

При осмотре частей трупа нельзя игнорировать отдельные микроналожения, являющиеся следствием контакта этих частей с одеждой преступника. Такие наслоения в виде отдельных пуши­нок, обрывков нитей и т.п. должны передаваться для исследова­ния биологам, которые могут дать достаточно интересные сведения о характере и структуре одежды человека, контактирующего с частями трупа, которые впоследствии могут быть использованы для установления их групповой принадлежности.

Для обнаружения доказательственной информации большое значение имеет осмотр ложа трупа или его частей. Нередко, сосре­доточиваясь только на частях трупа, оставляют без внимания ложе, в котором они находятся, между тем, как тщательный осмотр его может дать дополнительную, во многих случаях важную ориенти­рующую информацию.

Так, при разгрузке зерна из вагонов, в одном из них обнаружи­ли предмет, мешающий свободному выходу зерна из желоба ваго­на. При осмотре мешающего предмета, было установлено, что это отчлененная нога человека, упакованная в целлофановый мешок. По заключению судебно-медицинского эксперта, давность расчле­нения не превышала недельного срока. Оперативным путем было определено место загрузки и отправления зерна (железнодорож­ная станция), а также время и пункт приема зерна, подготовленно­го для отгрузки. Это были поставки двух районов одной из обла­стей юга России. На станции отправления стало известно, что в этот период исчез один из железнодорожных рабочих станции. Даль­нейшим расследованием было установлено, что рабочий Р., проживавший в одном из районов поставки зерна, был убит своим братом из корыстных мотивов и расчленен. Брат, также работав­ший на железнодорожной станции грузчиком, части трупа скрыл в поездах различного направления следования, в том числе одну из частей поместил в вагоне с зерном, надеясь, что обнаруженное оставят без внимания.

При обнаружении отчлененных рук необходимо предпринять все меры для дактилоскопирования в соответствии с правилами последнего, прибегая к помощи специалиста в особо сложных ус­ловиях (при ожогах, мацерации, гнилостных изменениях). Данные, полученные при обращении в дактилоскопические регистрацион­ные картотеки, могут позволить получить информацию о личнос­ти, если она была ранее зарегистрирована как совершившая пре­ступление. К регистрационным дактилоскопическим учетам можно обращаться, если дактилоскопированию была подвергнута одна рука. Это же относится и к обращениям в местные учеты-картотеки следов, обнаруженных на местах раскрытых и нерас­крытых преступлений.

При обнаружении отчлененной головы она должна быть тща­тельно осмотрена совместно с судебно-медицинским экспертом. При этом внимание следует обращать на особые приметы внешно­сти, аномалии лица, родинки, шрамы, наличие особых примет — татуировки возле ушей, на шее. Все обнаруженное, в том числе и зубной аппарат, должно быть тщательно описано в протоколе ос­мотра, по возможности сфотографировано.

Данные, установленные при осмотре трупа или частей трупа, могут быть достаточно широко использованы при розыске осталь­ных частей для установления личности потерпевшего и дальней­шего расследования совершенного преступления.

3.3. Назначение и производство судебно-медицинской и других видов экспертиз

Судебно-медицинская экспертиза

Назначение судебно-медицинской экспертизы трупа либо час­тей трупа при расследовании данной категории убийств обязатель­но. Особенностью ее проведения является участие в исследовании гинекологов, стоматологов, анатомов, других специалистов, привле­чение которых для производства отдельных экспертиз в соответ­ствии с их профессиональной направленностью, целесообразно.

Следователь при подготовке судебно-медицинской экспертизы должен в зависимости от имеющихся у него материалов ориенти­роваться на постановку таких вопросов, которые могут при их разрешении дать наиболее полную информацию. Такие вопросы подразделяются в зависимости от интересов следственных органов на группы:

1. Вопросы, относящиеся к событию преступления:

а) принадлежат обнаруженные части трупа человеку или жи­вотному;

б) прижизненно или посмертно произведено расчленение;

в) имеются ли признаки ампутации частей (фрагментов) трупа при хирургической операции;

г) какова причина смерти;

д) когда наступила смерть?

2. Вопросы, связанные с идентификацией объектов:

а) все ли части трупа представлены эксперту, какие из них отсутствуют;

б) принадлежат ли части трупа телу данного человека;

в) принадлежат ли подозреваемому лицу обнаруженные на частях трупа сперма, кровь, иные следы биологического происхож­дения;

г) принадлежат ли части деформированного, обгорелого трупа

конкретному лицу?

3. Вопросы, имеющие значение для установления личности жертвы:

а) какова расовая принадлежность погибшего;

б) каковы приблизительно рост, вес, длина отдельных частей тела погибшего;

в) есть ли на теле погибшего индивидуальные признаки (при­меты), которые могут быть использованы для установления лич­ности погибшего, каков их характер и происхождение;

г) имеются ли на частях трупа татуировки, каков их размер, содержание, способ использования;

д) есть ли данные, указывающие на профессию, род деятельно­сти либо какие-то привычки погибшего;

е) какова групповая и половая принадлежность крови и тка­ней расчлененного трупа;

ж) какими болезнями страдал погибший при жизни, имел ли физические недостатки, могли ли они быть результатом его про­фессиональной деятельности;

з) имеются ли на теле признаки хирургических операций, ка­ков их характер и давность проведения?

4. Вопросы относительно способа и орудий убийства:

а) какие повреждения выявлены при расследовании частей трупа;

б) каков их характер, локализация и численность;

в) одним или несколькими орудиями наносились повреждения;

г) прижизненно либо посмертно были нанесены повреждения;

д) отобразились ли на прижизненных повреждениях призна­ки орудий травмы, общие и индивидуальные;

е) какими орудиями или предметами прижизненно наносились удары и в какие части тела;

ж) какими орудиями или предметами были нанесены повреж­дения, причинившие смерть;

з) есть ли признаки индивидуальных особенностей орудий или предметов, отобразившихся на частях трупа;

и) употреблял ли погибший незадолго до смерти алкоголь, еду, и каковы ее составляющие;

к) не нанесены ли повреждения, повлекшие смерть потерпев­шего, представленными орудиями;

л) нет ли признаков отравления, если есть, то каков его характер;

м) каким конкретно способом, орудием нанесены телесные повреждения (огнестрельным, холодным, колющим, режущим, ту­пым предметом, отравляющим веществом)?

5 Вопросы относительно расчленения трупа:

а) каким орудием и каким способом проводилось расчленение;

б) если расчленение производилось одним или несколькими орудиями, какова была последовательность их использования;

в) есть ли на частях трупа признаки использования при рас­членении орудий и как они отобразились на предоставленных фрагментах трупа;

г) имело ли орудие расчленения индивидуальные признаки и как они представлены на частях трупа;

д) есть ли в следах расчленения признаки многоразового ис­пользования орудий расчленения;

е) каков механизм расчленения (порядок, направление, сила);

ж) есть ли временной промежуток между совершением убий­ства и расчленением трупа и каков он;

з) есть ли данные, указывающие на то, что убийство и расчле­нение проводились одним и тем же предметом, каковы их при­знаки, отобразившиеся на частях трупа;

и) могло ли расчленение производиться орудием, предоставлен­ным на экспертизу?

6. Вопросы, имеющие значение для установления способа со­крытия:

а) имелись ли на частях трупа признаки какого-либо воздей­ствия в целях их уничтожения (термического, химического);

б) при наличии признаков термического воздействия, какова была его температура;

в) за какой период времени труп мог быть сожжен;

г) какой период времени необходим для сожжения трупа оп­ределенным веществом, применяемым преступником;

д) какая температура была в топке, где сжигались части трупа;

е) есть ли на частях трупа признаки, которые указывают на уничтожение особых примет (татуировок, родинок, пигментных пятен) либо иные данные, свидетельствующие о сокрытии убийства;

ж) каким образом перемещались части трупа после их расчле­нения;

з) есть ли признаки временного захоронения трупа до его рас­членения;

и) не был ли труп заморожен;

к) какой период времени части трупа находились в определен­ном месте (воде, на воздухе, в земле);

л) сколько времени прошло с момента расчленения до момента обнаружения?

7. Вопросы, направленные на установление личности предпо­лагаемого преступника:

а) существуют ли признаки, которые позволяют предположить, что убийство и расчленение трупа совершило одно лицо либо было необходимым участие нескольких лиц;

б) не было ли лицо, совершившее убийство, левшой;

в) есть ли признаки, указывающие на физические особенности личности, совершившей преступление;

г) свидетельствует ли характер расчленения о профессиональ­ных знаниях и навыках в какой-либо области медицины или иной профессии, которая могла бы быть использована при расчленении трупа?

Следует отметить, что различные ткани либо выделения орга­низма (мягкие ткани, внутренние органы, кости, волосы, слюна, спер­ма) исследуются в биологических отделениях судебно-медицинс­ких лабораторий, куда их направляет эксперт, проводивший судебно-медицинскую экспертизу.

Иные виды судебных экспертиз

При расследовании убийств с расчленением трупа проводятся различные виды экспертиз как традиционные (например дактилос­копическая, трассологическая по следам обуви и транспорта), так и встречающиеся более редко — судебно-портретно-криминалистичес-кая, идентификация целого по части, биологическая, товароведчес­кая, почвоведческая, экспертиза материалов и веществ, судебно-бал-листическая. Многообразие экспертиз объясняется многочисленны­ми способами совершения и сокрытия этого рода преступлений.

Так, с помощью трассо'логической экспертизы можно решить ряд вопросов идентификационного характера, в частности, кем ос­тавлены следы рук, ног; этим ли транспортом оставлены следы; этим ли орудием произведено расчленение трупа (медико-трассо-логическая), а также диагностического характера: каким видом транспорта оставлены следы, какой рукой, каков размер обуви, каков примерно рост преступника, особенности его походки и др.

В числе трассологических экспертиз особое место занимает экспертиза узлов и петель. Специфика вязки узлов нередко сви­детельствует о наличии профессиональных навыков, она может стать источником выдвижения версий о личности преступника. Особым образом вяжут узлы моряки, упаковщики багажа, верхо­лазы (скалолазы), животноводы, в том числе телятники, обладаю­щие своеобразной манерой увязки телят, рыболовы, представители иных профессий. Изучение способов вязки свидетельствует о том, что люди приобретают стойкий навык в использовании веревок и других материалов. Этот навык находит свое отражение в различ­ных действиях, в том числе и связанных с упаковкой трупа либо его частей. Поэтому внимательное исследование узлов (кримина­листика рекомендует во всех случаях их обнаружения сохранять в неизменном виде) позволяет прийти к выводам о профессиональ­ных навыках человека, а следовательно, к предположению о лич­ности преступника. Так, при расследовании убийства с расчлене­нием трупа одной женщины по следам узлов, обнаруженных на веревке, с помощью которой к трупу привязывался камень в каче­стве груза (труп был брошен в воду и всплыл) установили, что преступник обладал навыками вязки узлов, характерных для мо­ряка. Впоследствии именно это обстоятельство явилось решающим в выдвижении версии о личности убийцы.

При назначении такого рода экспертиз для исследования необ­ходимо представлять экспериментальные образцы узлов, выполнен­ные подозреваемым, а на разрешение эксперта ставить вопросы, к какому виду относятся узлы и не являются ли они характерными для определенной профессии. Имеющиеся в научно-исследователь­ских институтах коллекции петель и узлов ¹, характерных для оп­ределенных профессий, способствуют достаточно точному определе­нию характера последних, что является весьма важным основани­ем для выдвижения версий о личности преступника и установлении последнего либо лиц, помогавших ему в сокрытии совершенного преступления.

¹ Мот О.Н. Особенности алгоритмизации исследования узлов и петель / В сб. науч.-практ. материалов к 70-летию основания Харьковского НИИ судебных эк­спертиз им. засл. проф. Н.С. Бокариуса; Актуальные вопросы судебной эксперти­зы и криминалистики на современном этапе судебно-правовой реформы. Харь­ков: Право, 1998. С. 82—83.

В целях идентификации неопознанного трупа по фотоснимкам может быть проведена портретно-криминалистическая эксперти­за. Она назначается в случаях, когда иным путем установить личность погибшего невозможно. Такое исследование проводится толь­ко при наличии фотографии потерпевшего (прижизненного изоб­ражения лица). В ходе экспертного анализа могут быть решены следующие вопросы: а) одно и то же или разные лица изображе­ны на фотоснимках; б) одному и тому же или разным людям принадлежит изображение на представленных фотоснимках час­тей головы, лица, тела; в) изображена ли на представленном сним­ке конкретная особа; г) изображено ли на представленных фото­снимках, изготовленных в различные периоды времени одно и то же лицо; д) принадлежит ли череп человека, представленный для исследования, лицу, изображенному на фотоснимке.

При назначении этого вида экспертизы к материалам, представ­ляемым для исследования, предъявляются определенные требова­ния, гарантирующие чистоту и достоверность выводов эксперта. Так, в частности, для исследования необходимы следующие объекты: фотоснимки, череп, рентгенограмма. Важно, чтобы представленная фотография черепа и прижизненные фотоснимки лица были вы­полнены в достаточно близкий период времени в отношении друг к другу. На фотоснимках должны быть отображены мельчайшие особенности внешности человека, которые при экспертном иссле­довании могут иметь значение для идентификации личности ¹.

¹ Гончаренко В.Г., Бергер B.C., Булига Л.П. Експертизи в судовій практиці: Навчальний посібник. К., 1993. С. 77—80.

Наряду с отмеченными судебными экспертизами, при рассле­довании преступлений данной категории назначаются эксперти­зы для установления целого по части. В зависимости от того, что представляет собой обнаруженная часть по своей характеристике — обрывки упаковочной бумаги, окровавленную либо чистую мате­рию для упаковки трупа, клеенку, мешковину, куски целлофано­вых пакетов с соответствующими рисунками или надписями; час­ти металлических изделий — ножи, отвертки, обломавшиеся при убийстве или расчленении трупа, детали одежды, приставшей к частям трупа и найденные впоследствии в квартире при обыске, может быть назначена экспертиза, в которой, кроме трассолога, участвуют другие специалисты, в частности товароведы, физики, определяющие те индивидуальные признаки объекта, которые до­полняют их идентификационную ценность.

Так, при обнаружении частей трупа мужчины, завернутых в куртку с оторванным рукавом, эксперты, проводившие исследова­ния (в том числе товароведы), пришли к заключению, что это шах­терская блуза, на которой имелись многочисленные следы уголь­ной пыли. Это позволило выдвинуть версию о причастности к убийству лица, работающего (или ранее работавшего) в шахте. Вскоре подозреваемый был задержан. При производстве обыска в его квартире был обнаружен оторванный рукав куртки. В резуль­тате исследования было установлено, что рукав по всем своим ха­рактеристикам, в том числе материалу, линиям разрыва, степени изношенности, наличию угольной пыли, является деталью куртки, используемой для упаковки частей трупа. Заключение эксперта явилось важнейшим доказательством в изобличении убийцы в совершении преступления.

В практике расследования убийств с расчленением трупа есть случаи, когда на трупе или его частях обнаруживаются частицы грунта, семян или растений. Тогда могут быть назначены почвовед­ческая и биологическая экспертизы. Такие вещественные доказа­тельства играют важную роль в расследовании преступлений и установлении личности преступника. Почвоведческая экспертиза может дать ответы на поставленные вопросы:

а) есть ли на представленных объектах наслоения грунта, ка­кова их локализация;

б) к какому роду, виду, группе принадлежат частицы обнару­женной почвы; как они соотносятся с почвой, обнаруженной на месте происшествия;

в) какова почвенно-биологическая характеристика места, из которого происходит наслоение почвы;

г) каков механизм образования исследуемого почвенного на­слоения;

д) какова давность образованного наслоения;

е) имеют ли место какие-либо чужеродные включения в почвен­ных наслоениях на объектах-носителях, какова их природа?

При подготовке материалов для экспертного исследования не­обходимо их представлять на материалах-носителях, в упаковке, обеспечивающей сохранность при транспортировке.

Необходимо отметить, что по микрочастицам почвенно-расти-тельного происхождения можно определить место совершения преступления. В этом отношении особой похвалы заслуживает инициатива коллектива Харьковского научно-исследовательского института судебных экспертиз имени заслуженного профессора Н.С. Бокариуса, сотрудники которого в рамках Государственной научно-технической программы по борьбе с преступностью прове­ли разработку методов эффективного выявления и фиксации мак­ро- и микрообъектов и экспресс-методов исследования объектов растительного, животного, почвенно-минералогического происхож­дения, а также трассологического изучения следов непосредствен­но на месте события. Итогом такого поиска было создание мето­дик работы на месте происшествия, в том числе экспресс методов исследования названных групп объектов с целью решения иден­тификационных, диагностических и ситуационных задач, имеющих значение для раскрытия преступлений ¹.

¹ Балинян Т.Е., Ефремян Э.Б., Прокопенко А.А. и др. О комплексной работе специалистов, экспертов на месте происшествия / В сб. науч.-практ. материа­лов к 70-летию основания Харьковского НИИ судебных экспертиз им. засл. проф. Н.С. Бокариуса: Актуальные вопросы судебной экспертизы и криминалистики на современной этапе судебно-правовой реформы. Харьков: Право, 1998. С. 150—151.

Перечень объектов, которые могут быть предметом биологичес­кой экспертизы, весьма разнообразен. К ним относятся частицы растений, кормов для животных, шерсть животных, перья и пух птиц, комары, чешуя рыб и др. Наиболее типичными вопросами при назначении этой экспертизы могут быть:

а) образованы ли следы, оставленные на упаковочных матери­алах, частицами растений, которые росли на месте преступления;

б) какому виду животных принадлежат волосы (шерсть), обна­руженные на месте происшествия или на орудии убийства;

в) имеют ли сходство и, если да, то по каким признакам, объек­ты, взятые с места происшествия и обнаруженные при обыске?

Наиболее важными для такого рода исследований становятся возможность установить давность захоронения трупа и время на­хождения тех или иных объектов на месте преступления. К ви­дам экспертиз, к которым прибегают при расследовании убийств с расчленением трупа, является экспертиза материалов и веществ. Объективны ее исследования — вещества (частицы) волокнистой природы и частицы металла, лаков, красок, горюче-смазочных ма­териалов. Экспертиза наложения микрочастиц преследует цель решить такие вопросы:

а) есть ли на данном объекте микрочастицы волокнистого материала, каково их количество и локализация; б) есть ли на упаковочных материалах или одежде потерпевшего волокна одеж­ды подозреваемого или наоборот; в) происходят ли единичные волокна от одного изделия; г) находились ли предметы одежды потерпевшего в контактном взаимодействии с предметами одеж­ды подозреваемого; д) не происходят ли данные волокна от конк­ретного изделия; е) каков способ отделения представленных воло­кон; ж) имеются ли на орудиях преступления волокна, которые входят в состав одежды подозреваемого.

В отдельных случаях может быть назначена товароведческая экспертиза, когда следует установить однородность материалов с места происшествия и материалов, выявленных при обыске у по­дозреваемого. При этом устанавливаются степень изношенности, способ изготовления, наличие специфических загрязнений, соответствие фабричного ярлыка упаковочного материала артикулу изделия, изъятого при обыске, а также единый источник их проис­хождения.

Наряду с перечисленными видами экспертиз, при расследовании преступлений названной категории нередко назначается судебно-психиатрическая экспертиза. Ее предметом является исследование психики обвиняемого в целях установления возможных отклоне­ний от нормы. В тех случаях, когда обнаруженный труп или части его свидетельствуют о наличии сексуально-садистских наклоннос­тей у подозреваемого, при назначении судебно-психиатрической экспертизы обязательно приглашается врач-сексопатолог, который может сообщить данные, свидетельствующие о сексуальных откло­нениях обвиняемого, их разновидности, направленности и т.п. Экс­пертиза в таких случаях носит комплексный характер, так как ох­ватывает смежные области медицины и психиатрии. Если в процессе судебно-психиатрической экспертизы не выявлены сведения о за­болевании психики, может быть назначена судебно-психологичес-кая экспертиза, изучающая психическое состояние субъекта в мо­мент совершения преступления.

3.4. Выдвижение следственных версий. Планирование расследования

Выдвижение следственных версий как основы планирования расследования всегда предполагает сложную аналитическую дея­тельность, связанную с мысленным проникновением в логику со­бытий, которые сосредотачивают в себе тайну человеческих страс­тей, мотивов, целей. Это представляет особую сложность при расследовании убийств с расчленением трупа, где следователь имеет дело только с отдельными фрагментами события, из которых нуж­но извлечь информацию, позволяющую определить направление расследования, организацию следственных и оперативно-разыск-ных действий, выработать собственную позицию в формировании модели события. Это не всегда удается, так как подобные задачи носят не алгоритмический характер, при котором решение (или его варианты) обязательно существуют, а эвристический, предпо­лагающий поиск нетрадиционных путей решения. При подобных обстоятельствах чаще всего возникает так называемая «тупиковая» ситуация, которая означает перебор всех возможных решений, и, как следствие, не дающих никаких результатов, состояние интеллек­туальной безысходности, переходящей в уверенность, что постав­ленная задача не может быть решаема. Тогда следователь, а порой и следственно-оперативная группа, вновь обращается к исходным материалам, ищет нетрадиционные пути решения задач, обраща­ется к аналогам из следственной практики либо криминалистической теории — и нередко находит-таки верное решение. Приме­ром тому может служить значительное число так называемых «загадочных» убийств, раскрытых усилиями работников следствен­ных органов.

Начальным этапом расследования является криминальная ситуация, то есть данные о событии преступления. В этом виде она лишена доказательственной информации, поднимающей ее до уров­ня следственной ситуации, и поэтому следователь в данный пери­од может оперировать только типовыми версиями абстрактного характера, лишенными необходимой для конкретной версии обо­снованности. На данном этапе версии о событии преступления носят ориентирующий характер, так как они лишены определен­ности и четкости, обусловленной наличием доказательственной информации. В дальнейшем, по мере накопления доказательств, складывается следственная ситуация, являющаяся источником достаточно обоснованных версий.

Под следственной ситуацией в криминалистической литера­туре понимается совокупность доказательственной информации на определенном этапе расследования. Такая совокупность может быть полной, позволяющей моделировать событие преступления почти в законченном виде, может быть достаточно фрагментарной, не дающей оснований для выдвижения предположений либо по­строения модели преступного события в виде, приближающем их к истинному происшествию, а может быть неопределенной, при ко­торой совокупность доказательств не позволяет прийти к однознач­ному предположению, к однозначному выводу, оставляя мыслитель­ный операционный простор относительно свободным.

Существует множество классификаций следственных ситуаций по различным основаниям, в том числе по временным (первона­чальные, последующие), по содержательным характеристикам (полные, неполные, фрагментарные), по уровню доказательствен­ной ценности (обоснованные, необоснованные), интеллектуальной разрешимости (открытые, закрытые) и т.п. Вместе с тем у них единая сущность — комплекс доказательств на определенном этапе расследования, что и позволяет рассматривать следственные ситуа­ции как некий объективный источник, необходимый для оценочной деятельности следователя. При этом необходимо отметить, что си­туация, складывающаяся из совокупности доказательств, независи­мо существующих, — объективна, оценка же ее следователем носит субъективный характер и поэтому не входит в понятие следствен­ной ситуации: эти объекты неравнозначны по своим характерис­тикам. То, что в процессе оценки ситуации следователем в нее при­вносится момент субъективной интерпретации, не лишает ее объективности. Обнаруженное доказательство может оцениваться по-разному: в одном случае при осмотре места взлома следователь воспринимает его как действительное следствие взлома, в другом — это воспринимается как хорошо продуманная инсценировка преступ­ником определенного события. Именно поэтому при оценке дока­зательств как в изолированном виде, так и в их совокупности, мо­гут быть допущены ошибки, которые объясняются, с одной стороны, недостаточностью анализа, предпринимаемого следователем, с дру­гой — сложностью ситуации, с третьей — профессиональной дефор­мацией следователя, результатом которой является косное решение мыслительной задачи, лишенное аналитической функции. Приве­денные соображения еще раз подчеркивают объективное существо­вание следственной ситуации и субъективность оценочных опера­ций следователя.

Применительно к рассматриваемой методике расследования убийств с расчленением трупа некоторые авторы выделяют не­сколько типичных ситуаций, характер которых определяется как минимальным числом обнаруженных доказательств, так и слож­ностью расследования преступлений названной категории, не ук­ладывающегося в типовой алгоритм имеющихся криминалисти­ческих методов.

Так, И.В. Борисенко к числу типовых ситуаций, имеющих место на первоначальном этапе расследования, относит случаи, когда:

а) не установлена личность потерпевшего и отсутствуют сведе­ния о подозреваемом;

б) установлена личность погибшего, однако отсутствуют данные о подозреваемом;

в) имеются данные о лице, совершившем преступление, но от­сутствует информация о потерпевшем (личность потерпевшего не установлена);

г) установлена личность расчлененного трупа и имеются дос­таточно полные данные о лице, совершившем убийство *.

¹ Борисенко И.В. Указ. соч. С. 116.

Основа выдвижения следственных версий — анализ и оценка той или иной следственной ситуации. В этом отношении первая следственная ситуация является наиболее сложной и по своей характеристике принадлежит к проблемным — неизвестна лич­ность потерпевшего, неизвестна личность преступника. Почти во всех традиционных методиках расследования убийств данные о личности потерпевшего становятся исходным материалом для построения модели преступления, в которой главным стержнем является закономерная зависимость: жертва — преступник. В рас­сматриваемой методике такая связь на начальном этапе расследования отсутствует. Более того, если это только часть трупа, то ин­формация о личности потерпевшего требует для ее получения огромных усилий со стороны следственного аппарата и оператив-но-разыскных органов. В такой ситуации главная ориентационно-поисковая роль принадлежит типовым версиям, касающимся глав­ным образом характеристики события преступления. Поэтому выдвигаются следующие версии: а) имеет место бытовое убийство; б) имеет место сексуально-садистское убийство; в) ритуальное убий­ство; г) убийство с целью трансплантации человеческих органов (тканей).

Помимо версий о событии преступления, тесно связанными с ними являются версии о личности убитого и личности убийцы. В большинстве случаев данных о личности убитого бывает очень мало либо они отсутствуют, поэтому выдвигаются типовые версии, имеющие в своей основе научно обобщенную следственную прак­тику и теоретические исследования в области методики расследо­вания преступлений названного вида. Здесь наиболее перспектив­ными являются версии относительно лиц, которые ранее подвер­гались уголовной регистрации (криминалистическому учету). К ним можно отнести: а) убитый ранее был судим; б) убитый был зарегистрирован в картотеке лиц, без вести пропавших.

Версии выдвигаются и о том, какое может иметь отношение по­гибший к местности, где был обнаружен его труп. Таких версий может быть несколько:

1) убитый являлся лицом, проживавшим в ближайших районах;

2) погибший проживал далеко от места, где были обнаружены его останки;

3) убитый являлся лицом, приехавшим из другой местности: а) никому не известным; б) контактировавшим с местным насе­лением.

При этом в первую очередь проверяются версии относительно лиц, пропавших без вести в данной местности, в целях установле­ния идентичности исчезнувшего лица. При отрицательных резуль­татах выдвигаются новые версии об отношении лица к местности, в которой обнаружен труп либо его части. Такие проверки осуще­ствляются органами уголовного розыска путем запросов в отделе­ния близлежащих регионов об исчезновении тех или иных лиц в период, приблизительно совпадающий со временем обнаружения трупа.

В расследовании убийств с расчленением трупа важное место принадлежит установлению лица, совершившего преступление. Такая деятельность осложняется тем, что в распоряжении следо­вателя имеется минимальная информация (труп или части трупа), да и то во многих случаях вероятного характера. При конструи­ровании версий в таких обстоятельствах предпочтительным'явля­ется дедуктивный метод построения версий, предполагающий по­лучение выводов от общего к частному, где в качестве общих положений могут выступать:

— данные научных обобщений следственной практики; общие рекомендации криминалистической теории (методики расследования убийств; научно-практические программы расследования для типич­ных случаев обнаружения расчлененных трупов (Л.Г. Бидонов);

— собственный опыт следователя по расследованию преступ­лений однотипной категории;

— опыт других следователей;

— информационные письма Прокуратуры Украины о наиболее эффективных методах расследования убийств в ситуациях ограни­ченной доказательственной информации;

— журналы «Следственная практика», систематически издава­емые как Генеральной Прокуратурой Украины, так и Прокурату­рой Российской Федерации (Научно-исследовательским институ­том прокуратуры).

Изучение таких источников, происходящее в процессе след­ственной деятельности, способствует накоплению опыта расследо­вания. Более того, определенное значение имеет и обращение к специальной криминалистической литературе как учебной, так и монографической, исследующей проблемы расследования убийств. Наряду с названными источниками, определяющими дедуктивный метод построения версий, особая роль принадлежит анализу обсто­ятельств обнаружения расчлененного трупа, способам его транс­портирования и сокрытия. Достаточно важная информация о лич­ности преступника может быть получена при изучении способа убийства и способа расчленения. В процессе совместной работы с судебно-медицинским экспертом можно выявить ряд признаков, дающих представление о личности убийцы в ее так называемой «абстрактной модели». В этих случаях имеется в виду обнаруже­ние признаков, характеризующих психофизиологическую сферу преступника. Например, силу ударов, повлекших смерть потерпев­шего, представление о виде орудия, которым наносились удары; мо­тивы — сексуально-садистские либо свидетельствующие о мести убийцы (отчленение половых органов); жестокость преступника, вы­ражающуюся в значительном числе колото-резаных ран, наличие которых ничем кроме жестокости не оправдано; вырезание отдель­ных частей тела, которые могут быть использованы как фетиши либо для счета числа жертв своей преступной деятельности — от­резание ушей у каждой жертвы и сохранение их путем консервирования; действия, явно свидетельствующие о нарушениях психи­ки, — отчленение полового органа и введение его в рот жертвы или отрезание молочных желез у потерпевшей и развешивание их на ветках деревьев и т.п.

Наряду с этим значительный интерес для характеристики лич­ности преступника представляет обнаружение профессиональных знаний и навыков при расчленении трупа, в частности навыков хи­рурга, патологоанатома, мясника, лица, изымающего внутренние органы в целях трансплантации и др. Характерные признаки, при­сущие только профессионалу, — чистота и четкость действий при расчленении, отсутствие лишних разрезов, квалифицированные дей­ствия при изъятии почек и других внутренних органов сразу ука­зывают на личность, выдающую свою причастность к преступле­нию профессиональными действиями. Однако не следует забывать, что такие признаки могут быть обнаружены и в действиях лиц, не обладающих профессиональными навыками, поэтому даже при жесткой зависимости, наблюдаемой в признаках, следует допускать и другие предположения для того, чтобы не быть в плену одной версии, которая может ошибочно ориентировать следователя при планировании расследования.

Подобные обстоятельства относятся и к случаям обнаружения признаков психических расстройств на сексуальной почве либо обнаружении (по мнению следователя и судебного психиатра) об­щих психических отклонений преступника. Иногда комплекс оп­ределенных признаков столь убедительно свидетельствует о нару­шениях психики у подозреваемого, что психиатры называют это «книжной картиной», имея в виду учебные описания комплекса признаков, характеризующих то или иное психическое расстрой­ство. Однако и в этих случаях следует допускать такие состояния преступника, которые становятся проявлением крайней жестоко­сти, злобы, мстительности, отражающих временное состояние силь­ного душевного волнения (физиологический аффект) и не свой­ственного в целом психическому состоянию обвиняемого в обычных условиях.

Разумеется, что анализ названных источников формирования следственных версий ограничен только типовыми версиями, а именно:

1) одним или несколькими лицами совершено убийство;

2) близким или посторонним лицом совершено убийство;

3) совершено ли убийство как единичный случай или оно яв­ляется серийным;

4) обладает ли подозреваемый психическими отклонениями;

5) присущи ли преступнику профессиональные навыки при расчленении трупа.

Как отмечалось, типовые версии имеют ориентирующее значе­ние, однако такая ориентация позволяет определить направление расследования и производство следственных действий. Примером правильного использования типовых версий относительно места совершения преступления и личности убийцы может быть уголов­ное дело об убийстве с расчленением трупа, совершенное в Киеве.

В затоке Днепра была обнаружена нижняя часть трупа муж­чины, одетого в нижнее белье и упакованная в полиэтиленовый па­кет. Через неделю в реке был найден труп неизвестной женщины в мешке. Двумя днями позже в трубе водостока была обнаружена верхняя часть трупа мужчины, завернутая в матросскую тельняш­ку, а также другие предметы одежды, помещенные в полиэтилено­вый пакет. Через несколько дней поступило заявление об исчез­новении супругов Клиновых, приехавших к сестре жены в гости и внезапно исчезнувших. Обстоятельства исчезновения супругов, по объяснениям сестры, были следующие: в один из вечеров они по­шли на прогулку и вернулись очень поздно, чем вызвали раздра­жение и неудовольствие сестры, которая им об этом и заявила. Не желая продолжать конфликт, супруги заявили, что они поищут ночлег в другом месте, и ушли. Больше их никто не видел. Обес­покоенная сестра заявила в милицию об исчезновении родствен­ников, полагая, что они могли стать жертвой какого-либо преступ­ления. В этой связи и была выдвинута версия об убийстве супругов, которая подтвердилась, когда трупы их были обнаружены и опоз­наны сестрой. Установление личности погибших в определенной мере облегчило организацию расследования, в которой главным направлением стало установление личности преступника и места совершения преступления. В результате проведенных осмотров места происшествия и трупов, назначения судебно-медицинской и иных видов экспертиз был установлен определенный комплекс сведений, которые могли быть использованы для розыска и уста­новления преступника. К их числу относились следующие данные: 1) по заключению судебно-медицинского эксперта, удары, повлек­шие смерть потерпевших, наносились с большой силой; 2) предме­ты одежды, использованные для упаковки трупа (тельняшка) соответствуют 54—56 размеру, что свидетельствует о росте преступ­ника либо иных лиц, причастных к убийству; 3) обнаруженный на упаковке седой волос (биологическое исследование) принадлежит не потерпевшим, а другому лицу; 4) волосы, обнаруженные на упа­ковочном материале, принадлежат собаке, предположительно ов­чарке; 5) один из узлов веревки, которой был обвязан полиэтиле­новый пакет, относится к профессиональным морским узлам, так называемым — рифовым. Использование названных данных, их интерпретация позволили создать мысленную модель происшед­шего события и более того ориентировочный портрет преступника.

Анализ полученных сведений позволил следователю прийти к предположениям, явившимся впоследствии основаниями для выд­вижения версий и определения путей расследования: а) преступник рослый, немолодой, физически сильный мужчина; б) вероятно, его работа (имея в виду тельняшку и профессиональный морской узел) связана или была ранее связана с рекой или морем; в) у преступни­ка есть собака, судя по заключению эксперта, овчарка; г) преступ­ник проживает, как это можно предположить по обстоятельствам события, один, без семьи, в однокомнатной либо скорее в двухком­натной квартире, так как имел возможность пригласить к себе суп­ругов для проживания; д) место жительства преступника располо­жено неподалеку от места проживания сестры, так как трупы были обнаружены в районе, близком к месту ее проживания.

Поскольку в районе обнаружения трупов было более семнадцати тысяч квартир, обнаружение места совершения преступления пред­ставляло тупиковую ситуацию. И следователь пошел иным путем — от установления числа зарегистрированных собак — к установ­лению их владельцев, а среди них — к установлению одиноких мужчин, проживающих в изолированных квартирах. Избранный путь установления личности преступника оказался перспективным. Так, из двухсот тридцати владельцев собак, проживающих в этом районе, тринадцать мужчин были одинокими. Изучение сотрудни­ками уголовного розыска каждого из них, позволило в соответствии с предполагаемым портретом, выявить одного, данные о котором во многом совпадали с теми данными о личности преступника, ко­торые предположительно определили судебно-медицинские экспер­ты, и с теми доказательствами, которые в определенной мере ха­рактеризовали личность разыскиваемого. Им оказался некий Р., работавший в Киевском речном порту. При производстве обыска на квартире подозреваемого Р. были обнаружены многочисленные следы, свидетельствующие о его причастности к совершенному преступлению. В частности, были обнаружены, что впоследствии подтвердилось результатами судебно-медицинской и биологичес­кой экспертиз, орудия убийства, многочисленные следы крови и ценности, деньги, принадлежавшие потерпевшим *. Так, анализ обнаруженных вещественных доказательств изолированно и в со­вокупности, установление их причинных связей, использование данных судебно-медицинской, биологической и трассологической (особенности вязки узлов) экспертиз, позволили следователю создать такую «следовую картину», которая с несомненностью сви­детельствовала о характере события преступления и личности преступника. Дальнейшая логика рассуждений определила пути обнаружения места совершения преступления и преступника.

¹ Следственная практика / В сб.: М.: Юрид. лит., 1988. Вып. 153. С. 247—251.

Как ранее отмечалось, построение версий при расследовании убийств с расчленением трупа вызывает значительную сложность, однако при всех ситуациях представляется разная по своей степе­ни возможность обращаться не только к типовым версиям, но и строить достаточно обоснованные конкретные версии. В таком построении одним из важных источников является способ совер­шения преступления. При сходстве способов совершения убийства и расчленения, а также сокрытия трупов может использоваться метод построения версий по аналогии. Источниками аналогии могут служить:

1) оперативные и следственные данные по сходным по составу и методам совершения раскрытые преступления;

2) оперативные и следственные материалы по однотипным нераскрытым преступлениям;

3) общие теоретические положения, основанные на обобщении следственной практики и позволяющие наметить определенное число версий по конкретному (расследуемому) преступлению;

4) теоретические познания и собственный опыт следователя в расследовании преступлений. Подчеркнем, что версии по аналогии выдвигаются на начальных этапах расследования, а впоследствии дополняются индуктивными и дедуктивными умозаключениями.

Как свидетельствует практика расследования преступлений на­званной категории, метод построения версий по аналогии наиболее часто используется при расследовании сексуально-садистских убийств с расчленением тела жертвы. Способ совершения, и более того механизм расчленения, являются своего рода лучом, пролива­ющим свет на личность преступника, характеристику его физичес­ких и психических параметров, в том числе и сексуально-садистс­ких отклонений. Сексуальная направленность при расчленении, отсутствие половых органов, молочных желез, забираемых преступ­ником в виде своего рода фетишей, способствующих сексуальному наслаждению, сразу становится очевидным как при производстве осмотра места происшествия и трупа, так и в процессе производства судебно-медицинской экспертизы.

В процессе расследования могут возникать версии относитель­но механизма (способа) расчленения, переходящие впоследствии в версии относительно личности преступника. Так, профессиональ­ные навыки, нашедшие свое отражение при расчленении (четкие линии разреза, отчленение конечностей без применения рубящих орудий, извлечение отдельных внутренних органов без повреждения соседствующих с ними, оставление в отдельных случаях зажи­мов для кровеносных сосудов) могут свидетельствовать о хорошем владении секционной техникой. Анализ названных данных позво­ляет сделать вывод о личности убийцы или расчленителя, совер­шивших преступление, их нахождении в определенной среде, на работе и т.п. Определенное значение имеют версии относительно места проживания преступника, как и места расчленения трупа. Так, обнаружение трупа в воде как среде, по мнению преступника, наиболее благоприятной для сокрытия трупа, обычно связано с версией о том, что преступник проживает неподалеку от реки, озе­ра и такая версия нередко находит свое подтверждение. Нахожде­ние трупа либо его частей неподалеку от железнодорожных путей или в пакхаузах товарных станций также может стать основани­ем для предположений о месте проживания преступника, спосо­бах транспортирования трупа, а в отдельных случаях при исследо­вании упаковочных материалов установить конкретный адрес отправителя и место его проживания.

Большое значение для выдвижения следственных версий в лю­бой из ранее названных ситуаций имеют статистические данные, являющиеся результатом многолетних обобщений практики рас­следования убийств с расчленением трупа. Такого рода «несчитан­ная статистика» отмечает определенные закономерности в совер­шении преступлений, независимо от изощренных методов их совершения и сокрытия, указывая в них наиболее типичное. При­менительно к рассматриваемой категории преступлений типичным является предположение о том, что такие убийства совершаются близкими или знакомыми лицами, расчленение как и убийство, происходит в закрытом помещении. Части трупа разбрасываются в различных районах города или села, упаковочные материалы имеют однотипный вид, на них нередко имеются частицы (микро­наложения), сходные с обстановкой квартиры или одежды убийцы.

Вместе с тем нельзя однозначно утверждать, что во всех случа­ях убийства с расчленением тела жертвы картина события одно­типна, а данные для построения версий аналогичны. Даже при сходных данных, особенностях расчленения интерпретация их может быть иной, поскольку такие проявления могут быть след­ствием случайного сходства, не являющегося причинно-связанным с особенностями личности преступника. Это необходимо учитывать при формировании следственных версий, чтобы не замыкаться на одной версии, при проверке которой могут быть утрачены доказа­тельства, подтверждающие иную, противоположную, версию. В этих обстоятельствах причинно-следственные связи носят не закономер­ный характер, а случайный — характер случайного совпадения либо неправильной интерпретации комплекса признаков, указывающих на действия преступников. Логические ошибки «после этого, зна­чит вследствие этого» часто случаются при анализе доказатель­ственной информации и построении версий. Их следует учитывать, допуская менее жесткую интерпретацию результатов анализа во избежание досадных ошибок привычного традиционного представ­ления о характере причинных связей. Очевидными такие ошибки бывают при инсценировании события, когда обнаруженное интер­претируется как должное.

В ситуациях, где личность преступника неизвестна, важное значение для конструирования версий имеют признаки, связанные с обезображиванием трупа. Убийца в целях сокрытия своей при­частности к событию преступления предпринимает действия, на­правленные на сокрытие признаков, позволяющих установить личность потерпевшего. В этих целях обезображивается лицо, — отрезаются нос, губы, выкалываются глаза, отрезаются пальцы рук, уничтожаются особые приметы — вырезаются родинки, родимые пятна, шрамы от оперативного вмешательства и т.п. Направлен­ность и детализация действий преступника по сокрытию личнос­ти жертвы почти во всех случаях обнаружения расчлененных тру­пов является достаточно определенным указателем на то, что преступник хорошо знаком с жертвой и имеет к ней достаточно близкое отношение.

В подобных случаях при заявлениях об исчезновении близких лиц основной типовой версией становится предположение о том, что заявитель или его окружение причастны к совершению убий­ства. Практика расследования свидетельствует об этом почти во всех случаях обнаружения трупа со следами изуродования. Как правило, такие убийства по своей характеристике относятся к бытовым. Об этом свидетельствуют знание и уничтожение особых примет, находящихся не только на открытых частях тела, но и под одеждой; наличие достаточного времени для того чтобы произве­сти подобные манипуляции; закрытое помещение — удобное для расчленения и изуродования трупа. Реже такие обстоятельства встречаются при убийствах сексуально-садистской направленнос­ти или совершаемых с особой жестокостью. Однако в этих случа­ях не отмечается тяготения к уничтожению особых примет у жер­твы как одного из условий последующей идентификации личности потерпевшего.

В ситуациях, когда не установлена личность жертвы, расчленен­ного трупа, наиболее эффективным способом выявления личнос­ти является проведение тактических операций. Последние опре­деляются как комплекс взаимосвязанных организационных, следственных и оперативно-разыскных действий, осуществляемых по единому плану, с целью реализации тактической задачи, которая не может быть решена проведением отдельных следственных действий ¹. Комплекс действий, входящих в тактическую операцию, может иметь различную направленность и ситуационную зависи­мость. Так, тактические операции, проводимые при расследовании хищений государственного имущества, обладают одной направлен­ностью — отыскивание похищенного, установление личности рас­хитителей и способов хищения. Соответственно целям определя­ются и тактические операции, включающие такой комплекс действий, как задержание преступников, их допросы, осмотры до­кументов, назначение ревизий, производство обысков и т.п. Такти­ческие операции, связанные со злоупотреблениями и хищениями в банковской сфере, предполагают создание в их структуре иных следственных и оперативно-разыскных действий, таких, как уста­новление дочерних банковских отделений, задержание их руково­дителей, выемка документов, производство допросов и обысков, наложение ареста на счета, прекращение финансовых операций и т.п. Комплекс таких действий, объединяемых тактической опера­цией, как и время, последовательность (или одновременность) их проведения определяются следователем в соответствии с постав­ленными в процессе расследования задачами. Операции могут иметь название, отражающее поставленную цель: «Поиск», «Доку­мент», «Группа», «Ущерб» и т.п.

¹ Дулов А.В. Тактические операции при расследовании преступлений. Минск: Изд-во БГУ, 1979. С. 47—49.

При расследовании убийств с расчленением трупа тактические операции имеют иную направленность, определяемую характером преступления и комплексом следственных и оперативно-разыск­ных действий. Так, одной из тактических операций, предпринима­емых на начальном этапе расследования, является операция, име­нуемая «сбор первичной информации», цель которой — сбор информации о личности неизвестной жертвы. Речь идет о комп­лексе действий, направленных на розыск всех частей трупа, на получение информации об исчезнувших лицах, о допросах возмож­ных свидетелей транспортировки частей трупа, об экспонировании фотоизображения жертвы по телевидению и т.п. Все названные действия должны, как правило, предприниматься в весьма сжатые сроки, а некоторые одновременно путем привлечения сотрудников уголовного розыска, отделов криминалистического учета. Резуль­тативность такой тактической операции будет обеспечена в том случае, если она достаточно четко спланирована, организационно подготовлена и руководит ею одно лицо, ответственное за испол­нение.

Значимость такой первой тактической операции определяется ее большими возможностями в поиске доказательственной и опе­ративной информации, которая впоследствии становится фундамен­том для всего здания расследования. Известно, что обнаружение частей трупа позволяет прийти к множеству выводов и предполо­жений о личности погибшего, так же, как и обращение в информа­ционный центр по поводу нахождения определенного лица на криминалистическом учете в связи с ранее совершаемыми преступ­лениями. Более того, данные, полученные в результате проведения оперативно-разыскной деятельности, связанной с проверкой подан­ного заявления об исчезновении погибшего, также могут содержать достаточно важный материал для формирования версии о прича­стности заявителя к убийству. К ним могут относиться сведения о конфликтных отношениях между супругами, имущественных претензиях родственников, конфликтах между родителями и взрос­лыми детьми по поводу раздела домовладения, квартиры; об имев­ших место угрозах и т.п.

Наряду с названной тактической операцией, направленной на сбор информации о совершенном преступлении, может иметь ме­сто тактическая операция «Установление личности неопознанно­го трупа». При ее проведении планируется организация следствен­ных и оперативно-разыскных действий, а именно: осмотр места происшествия и трупа (либо его частей), допрос свидетелей, назна­чение и производство судебно-медицинских, а при необходимости и других экспертиз, предъявление частей трупа для опознания, составление регистрационной карты неопознанного трупа, дакти-лоскопирование трупа, изготовление фотопортрета для дальнейшего экспонирования по телевидению, производство подворовых и по-квартирных обходов в районе обнаружения трупа. Вместе с тем, для реализации этой тактической операции необходимо выявить особ, которые исчезли в этом районе, а также соседних районах, прове­рить полученные данные по криминалистическим учетам (дакти­лоскопическому и учету лиц, без вести пропавших), организовать поисковые мероприятия с целью установления личности убитого в домоуправлениях, жилищно-коммунальных конторах, в городс­ком транспорте путем предъявления фотографий и опросов лиц, которые могли бы знать потерпевшего.

Надо отметить, что информационный банк, созданный в резуль­тате проведения следственных и оперативно-разыскных действий, может быть различным по своей доказательственной и ориентаци-онной ценности. В одном случае он достаточно полный, в другом — содержит только отдельные фрагменты, позволяющие следователю выдвинуть частные версии относительно орудия расчленения либо времени наступления смерти потерпевшего (по данным судебно-медицинской экспертизы). Однако даже при минимальном объе­ме информации можно строить следственные версии, несмотря на их вероятностный, динамичный характер. Так, в одном случае об­наружения голеностопной части ноги эксперт указал на профес­сиональную гипертрофию костной ткани, что присуще танцовщи­цам, имеющим значительный стаж работы. Отмеченная особенность позволила следователю выдвинуть версию о том, что отчлененная часть трупа принадлежала балерине. В процессе расследования ис­ходная для установления личности потерпевшей версия подтвер­дилась.

В зависимости от места обнаружения расчлененного трупа или частей трупа, способа его сокрытия (в реке, в земле, в заброшенных домостроениях, сараях, шалашах на огородах, бочках с горюче-сма­зочными материалами и т.п.) может быть организована и проведе­на тактическая операция «Установление места убийства и расчле­нения трупа». Проведение этой тактической операции имеет свои сложности, учитывая специфику малочисленных и неопределенных данных и осуществление оперативно-разыскных мероприятий. К последним, в частности, относятся подворовые и поквартирные об­ходы в местах, прилегающих к району обнаружения трупа; изуче­ние графиков движения проходящего неподалеку от данного места транспорта, в том числе городского, железнодорожного, речного; проведение опросов в транспортных средствах с целью установле­ния лиц, видевших граждан с пакетами, чемоданами, сумками, пове­дение которых вызывало подозрение (нежелание вступать в контакт, особая подозрительность, боязнь расспросов и др.).

Установление места убийства и расчленения трупа является ключом к установлению личности преступника. Это объясняется достаточно простой цепью аргументов, определяющих такую вза­имосвязь элементов криминалистической характеристики, как преступник — жертва, преступник — следовая картина события, преступник — способ совершения преступления (в данном случае убийства и расчленения трупа). Такие взаимосвязи при установ­лении места совершения преступления носят очевидный характер и всегда составляют комплекс неопровержимых доказательств в причастности подозреваемого лица к преступлению.

В тех случаях, когда преступник скрылся, необходимо предпри­нять меры по его розыску и задержанию. Для этого уточняются возможные места пребывания подозреваемого путем установления его родственных, дружеских, интимных связей, отношений по мес­ту работы; проводятся опросы соседей, сослуживцев, друзей, знако­мых; одновременно делается запрос в медицинские учреждения (психоневрологические диспансеры, психиатрические больницы). При задержании преступника необходимо провести его личный обыск (особенно детально одежды на предмет обнаружения следов крови), освидетельствование, обыск в месте его проживания, осмотр изъятых предметов, в том числе возможных орудий убийства и расчленения трупа, назначить судебные экспертизы (биологичес­кую, трассологическую и др.). Впоследствии может быть предпри­нято предъявление подозреваемого для опознания лицам, которые видели его около мест обнаружения трупа или частей трупа. Пос­ле задержания лица следует допросить его, детализируя обстоятель­ства, относящиеся к способу убийства и расчленения трупа, а так­же к месту (местам) и способам сокрытия. Целесообразно также проведение такого действия, как проверка показаний на месте с целью установления совпадения ранее данных показаний с марш­рутом и местами сокрытия трупа, видом его транспортировки. Названные мероприятия, связанные с проверкой показаний на месте должны быть зафиксированы с помощью фото- или киносъемки для иллюстрации проведенного действия и показаний лица, дан­ных при его производстве.

Названные тактические операции носят рекомендательный характер, они избираются следователем в зависимости от ситуа­ции и задач, которые решаются в процессе расследования. Однако во всех случаях их производство рассматривается как более опти­мальное по отношению к производству отдельных разрозненных следственных действий и оперативно-разыскных мероприятий. Выдвижение версий и планирование расследования — главные предпосылки организации расследования преступлений. Органи­зация процесса раскрытия преступления связана с обеспечением согласованной деятельности следователя, специалистов, экспертов, и сотрудников оперативно-разыскных органов. Сущность взаимо­действия состоит в конструировании и практическом осуществле­нии согласованных, взаимосвязанных следственных и иных дей­ствий, а также действий следователя и других участников процесса расследования в целях повышения его эффективности.

Применительно к расследованию убийств с расчленением тру­па взаимодействие приобретает особую важность при таких дей­ствиях:

1) проведении отдельных следственных действий, в частности осмотра места происшествия;

2) установлении и изучении личности погибшего;

3) выявлении возможных свидетелей, проходящих по делу;

4) розыске и задержании преступника.

Эффективность взаимодействия предполагает определение его целей и форм осуществления. Последнее заключается в следующем:

— формулировании цели взаимодействия;

— формулировании задач, которые должны быть решены;

— с учетом следственной ситуации определении следственных действий и тактических операций, которые должны быть прове­дены;

— в четком комплексном использовании сил и методов след­ственных и оперативно-разыскных органов при разграничении их компетенции ¹.

¹ Бандурка A.M., Горбачев А.В. Оперативно-разыскная деятельность: право­вой анализ. К.: РИО МВД Украины, 1994. С. 102.

В практике расследования преступлений формы взаимодей­ствия избираются в зависимости от характера преступного собы­тия, а также от той ситуации, которая сложилась на определенном этапе расследования. При этом учитываются процессуальные, орга­низационные и тактические основания. Следственные и оператив-но-разыскные органы ориентируются на соответствующие статьи Уголовно-процессуального кодекса Украины, а также на Законы «О милиции», «Об оперативно-разыскной деятельности», «Об орга­низационно-правовых основах борьбы с организованной преступ­ностью».

Применительно к расследованию убийств с расчленением тру­па можно выделить следующие формы взаимодействия следствен­ных и оперативно-разыскных органов:

1) организация совместных выездов на место происшествия;

2) совместное планирование и обсуждение следственных и опе­ративно-разыскных действий в таких направлениях:

а) тщательная разработка типовых версий, выделение основных обстоятельств, подлежащих выяснению;

б) распределение производства следственных действий и опера­тивно-разыскных мероприятий между отдельными сотрудниками;

в) определение видов оперативно-разыскной деятельности (об­следование местности, опросы граждан, подворно-поквартирные обходы);

3) дача поручений и указаний сотрудникам милиции о прове­дении отдельных организационных мероприятий;

4) формирование временных следственно-оперативных групп, специализирующихся на раскрытии убийств с расчленением тру­па, определение их численности и подчиненности;

5) обмен опытом и информацией, полученной в процессе рас­следования, на оперативных совещаниях, проводимых группой расследования;

6) совместное планирование расследования, в том числе след­ственных и оперативно-разыскных действий, а также тактических операций, определение их целесообразности, места, времени и чис­ла участников.

Корректирование планов расследования происходит в соответ­ствии с изменяющейся следственной ситуацией, поступления но­вого доказательственного материала.

Взаимодействие при расследовании убийств с расчленением трупа преследует несколько целей:

а) способствует наиболее эффективной организации расследо­вания;

б) объединяет усилия нескольких ведомств при производстве следственных, оперативно-разыскных и экспертных действий;

в) ускоряет процесс расследования;

г) содействует экономии сил и средств следственного аппарата.

Правильное и четкое взаимодействие следственных, оператив­но-разыскных и экспертных органов способствует быстрому и эффективному расследованию убийств.

Раздел IV. Методика расследования убийств, скрытых инсценировками

4.1. Особенности криминалистической характеристики. Психология инсценирования

Криминалистическая характеристика этого вида убийств, как и иных методик расследования, отличается своей спецификой, ко­торая определяется способами совершения и сокрытия преступле­ния. Разные методики раскрытия убийств, которые в литературе нередко именуются микрометодиками, подчеркивают существова­ние нескольких категорий преступлений против жизни, что позво­ляет их классифицировать по способу совершения. Именно он обусловливает все методические рекомендации по расследованию преступлений данной категории и в первую очередь характер вза­имосвязей между элементами ее криминалистической характери­стики.

Методика расследования убийств, скрытых инсценировками, является одной из наиболее сложных. Поскольку естественный ход и характер события извращаются системой действий, предприня­тых преступником, истинная картина происходящего не только внешне маскируется тем или иным способом, но искажается само содержание события. Названное обстоятельство осложняет позна­вательную деятельность следователя, значительно расширяя ее диапазон наличием тупиковых ситуаций, неопределенностью выд­вигаемых версий, нарушением причинно-следственных связей меж­ду событием и его последствиями.

Традиционная логика расследования при совершении такого вида преступлений нарушается и нередко влечет за собой ряд ошибоч­ных умозаключений, препятствующих установлению истины.

Убийство, связанное с инсценированием, или, как принято в криминалистической терминологии, убийство, скрытое инсцениров­кой, обычно совершается в отношении лиц, связанных родственны­ми, дружескими, служебными узами, то есть в отношении людей, личность которых достаточно хорошо известна. В эту категорию не входят убийства, совершаемые в отношении незнакомых лиц, хотя очень редко бывают нетипичные случаи. Приведенные обсто­ятельства позволяют с известной долей условности, определяемой «несчитанной» статистикой обобщения названных преступлений, обнаруживать в них закономерность, которая дает возможность следователю выдвигать версию о личности преступника, находя­щегося в числе лиц, знакомых или близких жертве. Некоторые ученые, исследующие эту проблему, прямо указывают на «законо­мерное в инсценировках», отмечая, что к инсценировкам прибега­ют как правило лица, состоящие в тесных связях с потерпевшими и силой обстоятельств принуждаемые давать объяснения по пово­ду кончины своих близких. Инсценировка призвана представить случившееся в ложном свете, и тем самым отвести подозрение от виновного ¹.

¹ Селиванов Н. А., Соя-Серко Л. А. Убийство: как его раскрыть. Расследова­ние убийств. М.: НИИ проблем укрепления законности и правопорядка, 1994. С. 112—113.

В методике расследования убийств, несмотря на некую тради­ционность, присущую всем разновидностям этого преступления, следует обращать внимание на случаи, которые выпадают из об­щей картины события и остаются нераскрытыми именно из-за типичных подходов к расследованию, исключающих эвристичес­кое решение задач, возникающих в процессе выяснения важных для раскрытия преступлений обстоятельств. Последнее может быть проявлением типичных подходов к решению задач, либо следстви­ем профессиональной деформации, в которой привычное, типичное превалирует над эвристическим. К такому типу преступлений от­носятся убийства, скрываемые инсценировками.

В расследовании преступлений названной категории большое значение имеют знания их криминалистической характеристики. Последняя, как известно, представляет собой систему криминалис­тически значимых признаков, определяющих выдвижение следствен­ных версий и направление расследования. Криминалистически важ­ные признаки — это признаки, специфические для данной категории преступлений, которые в обобщенном виде рассматриваются как ее взаимосвязанные элементы. К ним относятся: способы совершения и сокрытия преступлений; время, место и обстановка; комплекс типичных следов, присущих этому виду преступлений, — следовая картина, личность потерпевшего; личность преступника. Перечис­ленные элементы всегда находятся в определенной зависимости, что в теории криминалистики нередко называется закономерными свя­зями между элементами, способствующими углубленному познанию обстоятельств преступного события и лиц, совершивших преступле­ние. Характер таких зависимостей не является однозначным, во мно­гих случаях он носит тип вероятной связи, подсказывающей возмож­ные направления поисков тех причинных зависимостей, которые являются истинными и отражают все этапы преступного события.

Наиболее информативными, и с позиций криминалистической характеристики значимыми, являются способы совершения и со­крытия преступления. Они обычно рассматриваются как самосто­ятельные элементы, поскольку каждый составляет комплекс дей­ствий, имеющих различную направленность. С одной стороны, это система преступных действий, в частности лишение жизни жерт­вы, с другой — система действий, имеющая иную направленность, — сокрытие события преступления и следов его совершения.

Однако применительно к исследуемой категории убийств, спо­соб совершения преступления и способ его сокрытия носят иной характер, отличающий их от традиционных представлений о спо­собах, существующих в действительности. В этом плане способ совершения убийства, скрываемого инсценировкой, объединяет способ совершения и способ сокрытия. Это состоит в следующем: событие преступления преследует одну цель — убить и скрыть совершенное злодеяние, используя любое инсценирование, которое, по мнению преступника, будет наиболее убедительным и удобным для осуществления. Второй стороной, объединяющей способы со­вершения и сокрытия, является то, что они осуществляются одно­временно либо с очень малым разрывом во времени. Иногда это инсценируется другими обстоятельствами, но тот факт, что пред­принимаемые действия заранее обдуманы, подготовлены и реали­зуются почти одновременно с преступлением, а иногда и до его совершения (как, например, распространение сведений о желании лица покончить жизнь самоубийством и инсценирование его впос­ледствии) позволяет рассматривать их как один способ преступле­ния, объединяющий в целях, мотивах и осуществлении как способ совершения, так и способ сокрытия.

Вместе с тем, следует отметить, что в отдельных случаях совер­шения убийств, как и других преступлений, мысль об инсцениро­вании события возникает у преступника спонтанно, и ее реализа­ция во времени часто не совпадает с событием самого преступления. Мысль об инсценировании как способе сокрытия содеянного по­является позже, чем совершено преступление, и в этом качестве представляется как отдельно существующий способ сокрытия.

Так, при ремонте крыши многоэтажного дома между рабочими возник конфликт по поводу оплаты труда. Один из них начал ос­корблять остальных, вызывая озлобление и ненависть своих подель-щиков. Стоявший рядом рабочий сильно ударил его по ноге, тот не удержался и упал с крыши. Чтобы скрыть совершенное преступ­ление и предшествующий ему конфликт, все решили заявить, что пострадавший упал, оступившись о лежащий рядом рулон желе­за. В целях сокрытия содеянного два человека побежали оказы­вать помощь упавшему, но тот был уже мертв. Впоследствии в процессе расследования один из рабочих рассказал о том, что про­исходило на самом деле. Как видим, мысль об инсценировке со­бытия возникла после совершения преступления и не была связа­на единой целью с совершенным преступлением.

Наиболее распространенными способами совершения убийств, завуалированными другими видами смерти потерпевшего, являются:

а) инсценирование падения с высоты;

б) инсценирование неосторожного обращения с оружием;

в) инсценирование смерти от утопления;

г) инсценирование смерти от воздействия огня при пожаре;

д) инсценирование смерти от неосторожного обращения с элек­тричеством;

е) инсценирование смерти от транспортной авто- или железно­дорожной травмы;

ж) инсценирование смерти в результате нарушения техничес­кой безопасности на производстве.

Дать исчерпывающий перечень всех способов сокрытия смер­ти лица инсценировкой практически невозможно, так как вариан­тов, избираемых преступником, множество. Поэтому рассмотрим только традиционные методы сокрытия убийства инсценировкой. Например, убийство, инсценируемое как несчастный случай паде­ния с высоты. Обычно признаками, свидетельствующими об инс­ценировании события, являются телесные повреждения, причинен­ные нанесением ударов тупыми предметами, отличающимися своими характеристиками от повреждений, вызванных падением с высоты.

Помимо названных признаков, существуют и иные, опроверга­ющие версию несчастного случая комплексом признаков, указы­вающих на инсценировку. Одним из видов инсценирования убий­ства в результате неосторожного обращения с оружием является заявление подозреваемого о том, что потерпевший нанес сам себе смертельное ранение. При таких обстоятельствах во всех случаях могут быть обнаружены признаки инсценирования путем опреде­ления расстояния, на котором был произведен выстрел, и иных признаков, определяемых при назначении судебно-баллистической экспертизы, в частности возможности самопроизвольного выстре­ла при падении оружия либо выстрела без нажатия на спусковой крючок и др. Таким же образом может быть раскрыта инсцени­ровка самоубийства, при расследовании которого значительная роль принадлежит судебно-баллистической экспертизе (проведение рас­четов относительно возможности потерпевшего самому произвес­ти выстрел), а также дактилоскопической экспертизе, детально исследующей наличие и расположение отпечатков пальцев на во­роненых частях оружия потерпевшего и принадлежность таковых потерпевшему или подозреваемому лицу.

В практике расследования преступлений имеют место случаи, когда инсценируется смерть от утопления. Обстоятельства утоп­ления описываются подозреваемым лицом достаточно подробно и, на первый взгляд, правдиво. Однако в процессе осмотра места происшествия и трупа устанавливаются данные, опровергающие свидетельские показания. Так, при измерении глубины реки, озе­ра в месте, которое указано, определяют, что глубина незначитель­ная, и погибший легко мог выплыть. Более того, даже наружный осмотр трупа свидетельствует о наличии ран и повреждений (сле­дов удара, проникающих ранений), которые не могли образоваться при утоплении. При производстве судебно-медицинской экспертизы нередко выясняется то, что потерпевший был брошен в воду буду­чи мертвым. Таким образом, версия об инсценировании утопления может быть подтверждена.

При совершении убийства достаточно часто используют после­дующий поджог, полагая, что пожар уничтожит не только все сле­ды, но и трупы. Действительно, значительное число следов пребыва­ния преступников на месте происшествия, как и следов совершенного убийства, уничтожается под воздействием огня. Однако анализ свя­занных с пожаром обстоятельств обнаружения трупов, позволяющих установить их личности, тщательное изучение оставшихся следов и выявленных в результате производства экспертиз, дает в распоря­жение следователя комплекс доказательств, свидетельствующих о происшедшем событии и механизме его осуществлении. В этом отношении особенно важная информация поступает от судебно-ме­дицинского эксперта, исследующего обгоревшие трупы. Так, резуль­татами экспертизы может быть установлено, что имеющиеся трав­мы от воздействия огня являются посмертными, характер ранений не связан с пожаром, очагом пожара были горюче-смазочные мате­риалы в различных местах помещения и т. п. Все эти признаки, имеющие характер негативных обстоятельств, указывают на нали­чие инсценирования и опровергают иные возникшие версии.

Иллюстрацией является уголовное дело об убийстве Ш. — жены одного из инженеров строительного треста. Желая избавиться от больной супруги, инженер решил ее убить, инсценировав пожар, в котором она якобы погибла. Семья из двух человек проживала в многоквартирном доме на пятом этаже. Механизм инсцениров­ки преступником был продуман до деталей и представлял следу­ющую схему: оставив включенным электроутюг, специально рас­положенный на легко воспламеняющейся подложке, преступник инсценировал сердечный приступ у жены (пузырек из-под корва-лола был обнаружен возле трупа), в надежде, что дальнейшее рас­пространение огня уничтожит все следы. Ударив жену топором по голове, преступник включил утюг, расположив вокруг легковоспламеняющиеся предметы. Однако побоявшись, что жена мо­жет очнуться, он нанес острым ножом два удара в область сердца. Закрыв дверь, пошел на работу и затем через полчаса отправился в командировку в другой город. Все произошло так, как он и пред­видел. Пожар возник быстро и распространился на верхние и ниж­ние этажи. Приехавшие пожарные потушили пожар и, обнаружив труп женщины, сообщили в прокуратуру. При осмотре места про­исшествия никаких следов поджога не было обнаружено, а очаг пожара, вызванный раскалившимся утюгом, был отмечен как ес­тественное возгорание. Первоначальная версия следователя стро­илась по схеме, инсценируемой преступником. Однако в результа­те проведения судебно-медицинской экспертизы у пострадавшей были обнаружены повреждения костей черепа, свидетельствующие об ударе с большой силой, а также следы от воздействия на около­сердечную сумку режущим орудием. Наличие таких данных по­служило основанием для выдвижения версии об убийстве с по­следующим инсценированием пожара.

Достаточно редкий вид инсценирования смерти от поражения электричеством — заявление о гибели лица, последовавшего в результате неосторожного обращения с электрическими прибора­ми либо иными источниками электроэнергии. При этом также существуют признаки инсценирования, несмотря на его тщатель­ную подготовку и создание модели происшествия, которая пред­ставляется безупречной. Признаками, характерными для инсцени­ровки в таких случаях, являются расположение электрометок на местах, которые не связаны со случайным дотрагиванием до ис­точника электроэнергии, отсутствие следов замыкания от длитель­ного воздействия на лицо электричества, размещение трупа отно­сительно источника электроэнергии, наличие на трупе следов насилия либо сопротивления при имевшей место борьбе. Разобла­чение инсценировки в подобных случаях достаточно сложно и требует не только специальных знаний, но и тщательного анализа всех обстоятельств, которые могут иметь отношение к событию преступления.

Вот характерный случай из практики расследования преступ­лений. Отец трехлетнего мальчика, желая избавиться от ребенка, доставлявшего ему много хлопот (после смерти жены он самосто­ятельно воспитывал сына), решил воспользоваться любопытством ребенка, в частности его интересом ко всем розеткам, расположен­ным в комнате и кухне. Рассказав сыну о том, что в них находят­ся очень интересные вещи, которые могут сделать фейерверк, отец еще более стимулировал любопытство ребенка. Однажды, решив испробовать действие электричества, он снял одну из розеток, ого­лив провода, находящиеся под ней. Предупредив, что это трогать нельзя, отец отправился в магазин, наверняка зная, что мальчик обя­зательно будет трогать запрещенное. Расчет преступника был аб­солютно верным. Возвратившись через час домой, он нашел маль­чика мертвым, лежащим возле розетки, к которой было запрещено притрагиваться. Врачи скорой помощи, прибывшие по вызову, констатировали смерть ребенка, вызванную действием электричес­кого тока. Судебно-медицинская экспертиза, назначенная следова­телем, также пришла к однозначным выводам, отметив то обстоя­тельство, что на руках ребенка были обнаружены электрометки, свидетельствующие о контакте с оголенными электропроводами. Казалось бы, все ясно, тем более, что отец был в горе и отчаянии: плакал, впадал в истерику, умолял врачей любым способом ожи­вить мальчика. Однако в процессе осмотра места происшествия следователя насторожило одно обстоятельство: в комнате было три розетки, каждая из них была закрыта колпачком, та же, которая находилась возле потерпевшего, была расположена гораздо выше других и не имела обычного покрытия — провода были оголены и торчали в разные стороны. По объяснениям отца, все розетки были в нормальном состоянии, одну, вероятно, ребенок снял. Это вызва­ло подозрение у следователя, тем более, что для снятия розетки необходимо было приложить значительное усилие, которое вряд ли мог предпринять ребенок. Вызванный для консультации в каче­стве специалиста инженер-электрик объяснил, что розетку можно снять, только пользуясь отверткой, а по ее положению ясно, что ее так и снимали — следов поломок и других воздействий не было. Отмеченное обстоятельство позволило следователю выдвинуть вер­сию об убийстве, инсценируемом несчастным случаем. Назначен­ная электротехническая экспертиза подтвердила: розетку невоз­можно было развинтить без применения отвертки, а положение проводов свидетельствовало о том, что их извлечение предприни­малось со всеми необходимыми предосторожностями. Предъявлен­ные доказательства способствовали признанию отца в убийстве, инсценированном под несчастный случай ¹.

¹ Из практики Киевской областной прокуратуры, 1979 г.

В практике расследования достаточно часто имеют место слу­чаи инсценирования смерти, наступившей в результате автомо­бильной или железнодорожной травмы. При исследовании таких происшествий основными следственными действиями, способству­ющими обнаружению инсценировки, являются осмотр места про­исшествия и трупа, а также назначение судебно-медицинской экс­пертизы. Как правило, уже в процессе осмотра трупа на месте происшествия эксперт устанавливает посмертный характер повреж­дений, причиненных транспортными средствами. Специалист обращает внимание следователя на локализацию травмы, которая не соответствует обычному расположению травм, возникающему при наезде, а соответствует повреждениям, характерным для горизон­тального положения тела жертвы, то есть о том, что потерпевшего положили на трассу или рельсы железнодорожного полотна. Та­кие обстоятельства способствуют формированию версии следова­теля об инсценировании несчастного случая.

Подобная инсценировка была предпринята в следующем про­исшествии. Зарубив топором свою жену на почве ревности, пре­ступник решил инсценировать несчастный случай. С этой целью он погрузил тело на велосипед и вывез его на трассу, расположив на обочине. Следователь, производивший осмотр места происше­ствия совместно с судебно-медицинским экспертом, выявил такие обстоятельства: а) на трупе женщины имелись повреждения голо­вы и плеча, которые, по предположению эксперта, вряд ли могли быть оставлены движущимся автотранспортом; б) температура тела свидетельствовала о том, что смерть наступила не более двух часов назад, это же подтверждало и отсутствие признаков трупного око­ченения; в) чрезвычайно малое количество крови, не соответству­ющее травме головы, могло быть следствием того, что труп пере­несли на трассу из другого места; г) на одной ноге женщины отсутствовал домашний тапочек (вряд ли человек, отправляющийся в путь, выйдет из дома в тапочках), что также позволяло предполо­жить, что труп перенесли сюда из другого места; д) к месту обна­ружения трупа вели четко обозначенные объемные следы от колес велосипеда, их осмотр привел к мысли, что на нем транспортиро­вали нечто тяжелое.

Двигаясь по следам велосипеда, следователь и оперативная группа обнаружили по пути несколько капель вещества, похожего на кровь, что и было зафиксировано, вещество изъято. Следы вело­сипеда привели следователя в дом бухгалтера совхоза. В ходе проведенного осмотра и опроса хозяина дома было установлено, что жена (по его словам) рано утром отправилась к трассе, чтобы по­ехать в город на попутной машине, больше он ее не видел. При осмотре подсобных помещений были обнаружены следы крови, такие же следы были обнаружены и на велосипеде. Особенно нео­жиданным и важным было обнаружение тапочка, который отсут­ствовал на жертве. Убийство, сопряженное с инсценировкой, было раскрыто в течение нескольких часов.

Одним из видов преступлений против жизни является инсце­нирование самоубийства. Оно может быть инсценировано под самоубийство из огнестрельного оружия, путем утопления, путем повешения, отравления. Каждой из разновидностей присущи при­знаки, позволяющие строить версию об инсценировании события.

В частности, разоблачению инсценирования смерти путем само­убийства из огнестрельного оружия могут способствовать такие признаки:

а) отсутствие следов ожога, внедрения несгоревших порошинок либо так называемой «штанцмарки» — отпечатка дульного следа на теле или одежде пострадавшего как свидетельств выстрела в упор;

б) большое расстояние между следами выстрела и оружием, которое якобы находилось в руке пострадавшего;

в) несоответствие положения оружия и позы трупа, свидетель­ствующее о том, что выстрел произведен другим лицом;

г) отсутствие стреляной гильзы на месте происшествия как свидетельство ненужного уничтожения вещественного доказатель­ства (использование патронов соответствующего калибра);

д) наличие двух выстрелов, каждый из которых был смертель­ным, и др.

Установление таких данных, полученных следователем само­стоятельно или с помощью судебно-медицинского эксперта, явля­ется прямым доказательством инсценировки, исключающим дру­гие версии и опровергающим заявления лиц о самоубийстве. Наряду с этими данными результаты тщательного осмотра места происшествия с участием судебного баллиста и судебно-медицин­ского эксперта способствуют правильной интерпретации следов, их взаимному расположению (следы крови), нахождению оружия по отношению к трупу, следов выстрела и т.д.

Иллюстрацией разоблачения инсценирования является «дело Эверта», расследованное Ленинградской областной прокуратурой. Эверт, курсант одного из военных училищ, проживал со своими родителями и одиннадцатилетней сестрой в частном доме на ок­раине Ленинграда. Однажды, выйдя погулять недалеко от дома, несовершеннолетняя дочь внезапно исчезла. Поиски исчезнувшей девочки не принесли результатов. Через полтора месяца после случившегося Эверт сообщил ночью в милицию города, что его родители покончили жизнь самоубийством, использовав для этого принадлежащее отцу охотничье ружье. Следователь прокуратуры, производящий осмотр места происшествия, обнаружил следующую картину: в спальне на втором этаже дома на отдельных кроватях лежало два трупа — женщины с проникающей огнестрельной ра­ной грудной полости и мужчины с раздробленной черепной короб­кой, что могло быть следствием выстрела в голову. Между крова­тями на полу лежало охотничье ружье, из которого, судя по всему, были произведены выстрелы. После опроса сына было установле­но, что ночью он услышал выстрелы на втором этаже дома, в спальне родителей. Полагая, что в дом проникли преступники, он выждал некоторое время, затем, не слыша никаких признаков действий преступников, побежал в комнату родителей и увидел ту картину, которая и предстала перед следователем. Не предпринимая ника­ких действий, он по телефону заявил в милицию о происшедшем.

Анализируя результаты осмотра места происшествия, следова­тель, судебный баллист и судебно-медицинский эксперт сделали предварительные выводы о том, что события, вероятно, развивались таким образом: отец из охотничьего ружья сначала убил мать, а затем покончил с собой. Однако логику общего предположения нарушало одно обстоятельство, вызвавшее сомнение в правильно­сти построенной мыслительной схемы. Положение трупа отца на кровати не соответствовало характеру брызг крови, которые могли располагаться подобным образом, по утверждению судебно-меди­цинского эксперта, только в том случае, если выстрел был произ­веден в стоявшего человека, и если тот после выстрела упал, то все равно не мог лежать в таком положении на кровати. Другим аг-рументом, вызвавшим сомнение в правильности первоначально выдвинутой версии стало утверждение судебного баллиста в том, что при выстреле в голову рука отца не могла дотянуться до спус­кового курка ружья (об этом свидетельствовали измерения, пред­принятые экспертом), а следовательно, отец сам не мог нанести себе огнестрельное ранение. Выводы экспертов и анализ доказательств, обнаруженных на месте происшествия, привели следователя к мысли о том, что имеет место убийство отца и матери их сыном. Предъявленные доказательства, в том числе и расчеты, проведен­ные экспертом, способствовали признанию Эверта в убийстве сво­их родителей. В процессе расследования были установлены и дру­гие обстоятельства, в частности то, что ранее Эвертом была убита и захоронена в подвале дома несовершеннолетняя сестра. Для того чтобы сделать захоронение, Эверт в подвале вырыл нишу, делая это тайно, в отсутствие родителей. После убийства (а для этого он поз­вал сестру в подвал, чтобы показать новую куклу) Эверт замуро­вал труп в нишу, положив туда и куклу. Мотивом убийства было получение значительной суммы денег после продажи дома, что могло обеспечить молодому человеку безбедное существование. Так, анализ места происшествия с привлечением экспертов помог сле­дователю раскрыть тяжкое преступление.

Еще одной разновидностью инсценировок является самоубий­ство путем повешения. Признаками инсценирования в этом слу­чае могут быть различные обстоятельства, противоречащие заяв­лениям лиц о самоубийстве. Надо отметить, что в отдельных случаях инсценирование повешения подготавливается весьма тща­тельно, весь механизм продумывается преступником до мельчайших деталей, чтобы создать правдивую картину события. Преступ­ник подготавливает не только отдельные материальные следы (ве­ревки, предсмертные письма), но и идеальные, распространяя слу­хи о том, что потерпевший ранее неоднократно высказывал намерение покончить с собой, уйти из жизни, которая ему надоела; избавиться от болезни, которая его замучила, и т.п. Создание иде­альных следов, подтверждающих истинность инсценируемого со­бытия, во многих случаях способствует возникновению ложных версий, мешающих избранию правильного направления расследо­вания.

Типичными признаками инсценировки самоубийства являет­ся обнаружение обстоятельств, которые не отвечают устоявшимся представлениям о естественном развитии события. К таким об­стоятельствам, не вписывающимся в картину самоубийства, отно­сятся: а) отсутствие должного расстояния между подставкой для ног и трупом; б) отсутствие грязевых наслоений на обуви либо ногах повесившегося при том, что окружающая поверхность покрыта грязью; в) наличие следов борьбы или сопротивления, выражаю­щихся в царапинах вокруг шеи, а также на руках жертвы; г) нали­чие странгуляционной борозды посмертного происхождения; д) давность написания предсмертной записки либо ее написание другим лицом, подражавшем почерку потерпевшего и др. Анализ названных обстоятельств, отдельные из которых могут быть явными и скрытыми, является основанием для выдвижения версий об инсценировании самоубийства.

Характерен в этом отношении такой случай. Получив сообще­ние о самоубийстве гражданина А., следователь ранним утром прибыл на место происшествия. Последнее представляло собой чердак загородного дома, на балке которого была завязана верев­ка, использованная для повешения, которая к моменту прибытия следователя была перерезана, труп снят. Еще до осмотра места происшествия, заявитель сообщил следователю, что утром им была обнаружена лежащая на столе предсмертная записка, прочитав которую, он побежал на чердак, где и обнаружил повесившегося. Полагая, что тот еще сохраняет признаки жизни, заявитель, желая оказать ему помощь, перерезал ножом веревку и попытался сде­лать искусственное дыхание. Однако все было бесполезным. Сле­дователь под влиянием этого заявления бегло осмотрел место про­исшествия и пришел к выводу, что все соответствовало сделанному заявлению, тем более, что судебно-медицинский эксперт, участво­вавший тут же в осмотре трупа, сказал, что странгуляционная бо­розда не дает оснований для выводов иного рода.

Позже, изучая предсмертную записку у себя в кабинете, следова­тель заметил, что та имеет следы давнего происхождения — бумага была измята, а чернила — выцветшими. Это вызвало подозрение, которое подтвердилось сообщением эксперта о том, что при повтор­ном исследовании странгуляционной борозды был установлен ее посмертный характер, а состояние трупа свидетельствовало о том, что смерть повешенного на момент обнаружения трупа наступила не менее двадцати четырех часов назад. Названные обстоятельства были прямым указанием на инсценировку самоубийства. В про­цессе расследования версия следователя подтвердилась. Брат уби­того решил таким образом избавиться от него, так как А. болел ши­зофренией и мешал ему жить. Плохо проведенный осмотр места происшествия, отсутствие должного внимания к обнаруженным доказательствам затруднили расследование убийства.

В практике расследования имеют место инсценировки само­убийства, совершенного путем применения холодного оружия. Уже при осмотре места происшествия и трупа, а также наличии таких заявлений могут быть обнаружены признаки, указывающие на инсценировку. Такими признаками могут быть:

а) наличие на руках погибшего порезов, которые могут быть следами сопротивления;

б) наличие на холодном оружии следов пальцев рук, принад­лежащих другому лицу;

в) наличие повреждений, которые судя по их локализации по­терпевший не мог нанести себе сам;

г) наличие двух повреждений, каждое из которых по заключе­нию судебно-медицинского эксперта является смертельным;

д) наличие следов, явно свидетельствующих о сопротивлении потерпевшего;

е) отсутствие на руках потерпевшего брызг крови, которые обя­зательно должны быть в случаях нанесения себе самому повреж­дений холодным оружием.

Перечисленные обстоятельства не исчерпывают всех признаков, которые являются основанием для выдвижения версии об инсце­нировке самоубийства, однако они ориентируют на это как следо­вателя, так и судебно-медицинского эксперта.

В одном случае инсценировка самоубийства была установлена в результате проведенных осмотра места происшествия и произ­водства судебно-медицинской экспертизы. При осмотре трупа мо­лодого человека, обнаруженного в студенческом общежитии, сле­дователь и судебно-медицинский эксперт обратили внимание на два проникающих ножевых ранения на груди и спине. Уже одно то, что ранение было обнаружено на спине, не могло не вызвать подо­зрения о вмешательстве другого лица. Между тем, свидетель заяв­лял о том, что видел, как потерпевший ударил себя в грудь ножом. При производстве судебно-медицинской экспертизы было установ­лено, что проникающее ранение на спине — смертельное, а на гру­ди — не носит смертельного характера. Естественное противоречие указывало на инсценирование самоубийства и одновременно на ложное заявление мнимого свидетеля, который оказался убий­цей. С целью инсценировки самоубийства он после удара в спину нанес дополнительное, но не смертельное ранение в грудь потерпев­шему.

Следует отметить, что практика расследования знает случаи, когда самоубийства расценивались как инсценировка. В практике следо­вателя г. Алчевска Луганской области было происшествие, при ко­тором убийство выглядело как инсценировка. Молодые люди лю­били друг друга и хотели пожениться, несмотря на протесты родителей. В девушку был влюблен и другой молодой человек, за­являвший, что он убьет ее, если она выйдет замуж за своего посто­янного поклонника. Весной, когда сошел снег, неподалеку от города, были обнаружены два трупа — девушки и ее жениха с проникаю­щими ранениями в сердце. Под сердцем девушки была наклеена фотография ее жениха, других следов не было. Труп жениха с дву­мя проникающими ножевыми ранениями в сердце находился на расстоянии двенадцати метров. У следователя и судебно-медицинс­кого эксперта возникла версия об убийстве, совершенном поклон­ником девушки из чувства ревности. Однако при дальнейшем рас­следовании выяснилось, что подозреваемого уже более двух недель не было в городе, а убитый якобы неоднократно заявлял, что лучше он убьет себя и невесту, чем позволит кому-либо воспрепятствовать их браку. При производстве судебно-медицинской экспертизы вы­яснилось, что одно из ранений парня — было смертельным (ране­ние в сердце), другое не имело смертельного характера. Анализ об­становки места происшествия и заключения эксперта привел следователя к выводу, то жених убил сначала невесту, а потом себя, предварительно наклеив свою фотографию под сердцем невесты как символ любви и верности в жизни и после смерти.

Инсценировка самоубийства может осуществляться посред­ством утопления. В этих случаях главными признаками, указы­вающими на инсценировку, является наличие следов насилия — повреждений на руках утопленника в виде царапин, синих пятен, изредка — на голове. Во всех подобных случаях, вызывающих сомнение в самоубийстве либо несчастном случае, необходимо об­ращать особое внимание на следы постороннего воздействия, судеб­но-медицинский эксперт может дать заключение о прижизненном или посмертном характере повреждений.

Один из вариантов инсценирования несчастного случая — уду­шение путем попадания в дыхательные пути пострадавшего по­сторонних веществ либо прекращения по каким-то причинам доступа воздуха. Следственной практике известны такие преступ­ления.

Так, в прокуратуру города Алчевска поступило сообщение об обнаружении матерью трупа ее восьмимесячной девочки, задохнув­шейся от случайного перекрытия дыхательных путей подушкой. Прибывший на место происшествия следователь установил, со слов матери, что она отлучившись на два часа на работу, по возвраще­нии домой увидела, что корыто, стоящее на табурете, в котором была устроена постель для ребенка (матрасик, подушка и одеяло) опро­кинулось, прикрыв девочку таким образом, что подушка и матра­сик оказались на ее лице — это и привело к смерти вследствие отсутствия доступа воздуха. Мать выражала полное отчаяние, од­новременно с заявлением в прокуратуру, она вызвала врача из детской районной поликлиники. Следователь произвел осмотр совместно с судебно-медицинским экспертом, который высказал некоторые сомнения относительно обстоятельств, сообщаемых ма­терью, и возможностью ребенка задохнуться в указанных услови­ях. В частности, он допускал, что у ребенка было достаточно воз­душного пространства, несмотря на то, что ее накрыло корытом. Однако главным обстоятельством, вызывающим сомнение эксперта было состояние начавшегося трупного окоченения и температуры тела девочки, которые противоречили заявлению матери о ее от­сутствии в течение двух часов. По предположению эксперта, смерть ребенка наступила не менее шести часов назад. Данные обстоятель­ства явились основанием для версии об инсценировке несчастно­го случая, тем более, что впоследствии были выявлены данные о том, что мать, будучи одинокой, тяготилась дочкой, мешавшей ей устроить личную жизнь. При производстве судебно-медицинской экспертизы было установлено, что смерть ребенка наступила в ре­зультате асфиксии, спровоцированной закрытием дыхательных путей каким-то мягким предметом. Более того, экспертом были выявлены пушинки от перьевого наполнения подушки, попавшие в трахею, что могло быть свидетельством сильного и длительного воздействия подушки на дыхательные отверстия ребенка. Назван­ные обстоятельства подкрепили предположения следователя об инсценировке несчастного случая. Доказательства, предъявленные подозреваемой в убийстве ребенка, заставили ее признать свою вину и рассказать о том, как она, задушив ребенка подушкой, инсцени­ровала опрокидывание корыта и всю обстановку несчастного слу­чая. Таким образом, обнаруженные негативные обстоятельства, признаки, противоречащие заявлению матери, стали главными аргументами для установления истинной картины события и лица, виновного в смерти ребенка.

В криминалистической литературе описаны инсценировки со­вершения убийства посторонними лицами. В этих случаях осно­ванием для выдвижения версии об инсценировке заявления лица

становится обнаружение противоречий в его заявлении и картине, а впоследствие модели совершения преступления, его обстановки, наличию либо отсутствию отдельных доказательств.

Признаками инсценировки убийства, совершенного якобы посторонним лицом, могут быть:

а) отсутствие явно обозначенной цели такого убийства — нет оснований для мести, ревности, конфликтных отношений с други­ми лицами;

б) непонятна цель пребывания на месте события убийцы, по­скольку ценные вещи не похищены, орудия убийства унесены с ме­ста происшествия;

в) отсутствие следов сопротивления на жертве, что явно сви­детельствует о внезапности преступных действий;

г) следы разрушения преград при проникновении на место происшествия, не оправданные в имеющихся условиях (разруше­ние замка, который был в открытом состоянии, проникновение через окно, при котором не обнаружено никаких следов воздей­ствия на раму и подоконник и др.);

д) следы крови на заявителе, наличие которых объясняется действиями, предпринимаемыми для оказания помощи потерпев­шему, однако имеющих характер брызг, присущих времени нане­сения тех или иных травм и в этом плане указывающих на при­сутствие заявителя во время нанесения данных повреждений;

е) наличие вещественных доказательств, место расположения которых явно указывает на нелепость действий лица, якобы совер­шившего преступление.

В ка'честве примера данной категории убийств рассмотрим преступление, скрываемое инсценировкой. Два брата жили в сто­явшем неподалеку от шоссе доме, занимая разные его половины. Младший из братьев собирался жениться на проживающей с ним женщине аморального поведения, имеющей конфликтный харак­тер. Братья нередко ссорились, причем причиной ссоры всегда ста­новилась сожительница младшего брата. Однажды ранним утром она позвонила в милицию и сообщила, что проезжавший мимо шофер, остановился у их дома, вошел к ним и стал требовать день­ги у ее сожителя, а получив отказ, убил его ударом ножа в грудь. Позже она заявила, что, может быть, убийство совершил не шофер, а старший брат.

Осмотр места происшествия, проведенный совместно с судебно-медицинским экспертом, выявил следующее: на кровати лежал труп мужчины, вокруг все забрызгано кровью, острый кухонный нож валялся рлдом и кроватью, от которой шли отчетливые следы бо­сых ног, испачканных кровью, на вторую половину дома. Там опе­ративники обнаружили спящим брата убитого, который находился в сильном алкогольном опьянении, ноги его были окрашены кровью. Расспросы пьяного не дали следователю никаких резуль­татов. Сожительница, находясь в состоянии сильного волнения, да­вала путаные показания, попросив в конце концов, чтобы ее не мучили, так как она ничего не помнит и не понимает. Однако в своем заявлении женщина упомянула тот факт, что, когда она подошла к убитому, кровь фонтаном брызнула на ее блузку. В подтверждение она указала на свою кофточку, покрытую пятна­ми крови. Поскольку окровавленные следы, как и испачканные ноги спящего брата прямо указывали на его возможную причаст­ность к преступлению, следователь пришел к выводу о том, что мужчина, находясь в сильном алкогольном опьянении, в резуль­тате ссоры убил своего брата. Сожительница, как полагал следова­тель, с целью сокрытия преступления, придумала версии об убий­стве, совершенном посторонним лицом — приезжавшим шофером, никаких следов пребывания которого не было обнаружено.

Однако судебно-медицинский эксперт, присутствовавший при опросе сожительницы, высказал сомнение по поводу ее заявления о том, то кровь фонтаном брызнула на ее блузу, когда она подошла к убитому. Он указал следователю на то, что фонтанирование кро­ви может происходить в течение нескольких секунд, а значит, жен­щина либо видела убийцу, либо, судя по всему, сама совершила убийство. Следователь еще раз начал распрашивать сожительни­цу по поводу пятен крови на ее блузке, и, когда та в очередной раз рассказала, как кровь фонтаном брызнула на нее, заметил, что та­кое состояние брызг может быть только в случае, если она сама или в сообществе с кем-то ударила брата ножом, иначе ее показания лживы и за это она будет привлечена к ответственности. Такой поворот опроса стал неожиданным для подозреваемой и она при­зналась в совершении убийства. Сожительница заявила, что в кон­фликте, она не помня себя схватила острый кухонный нож и уда­рила им потерпевшего, кровь хлынула на нее. Испугавшись, она стала звать пьяного брата, но тот ничего не поняв, ушел спать, ска­зав только: «Разбирайтесь сами». Боясь ответственности за соде­янное, преступница придумала версию об убийстве потерпевшего посторонним лицом ¹.

¹ Из практики Николаевской областной прокуратуры, 1985 г.
В практике расследования убийств с инсценированием само­убийства или убийства, совершенного другим человеком, преступ­ник нередко допускает просчеты, анализ которых при формирова­нии версии о событии преступления или его механизме, позволяет выявить обстоятельства, противоречащие естественному представлению о развитии события преступления, и становятся основой для выдвижения версий об инсценировке.

Так, при расследовании самоубийства сына заявителя следова­тель, прибывший на место происшествия, обнаружил следующее: по словам лиц, в том числе и отца, ставших первыми свидетелями случившегося, комната, в которой находился убитый, была закры­та изнутри. Отец, на стук которого не отвечал сын, заподозрил что-то неладное. Вместе с соседями он взломал дверь и увидел сына лежащим на диване с простреленной головой. Внимание следова­теля сразу привлек тот факт, что труп был укрыт одеялом, при этом руки его находились под одеялом, а поверх него на уровне груди убитого лежал пистолет. Получалось, исходя из картины, представ­шей перед следователем, что погибший вначале себя убил, а потом укрылся одеялом, положив сверху пистолет. По словам лиц, пер­выми вошедших в комнату, никто ничего не трогал, все стояли у двери до тех пор, пока приехал следователь. Обнаруженное несо­ответствие сразу указывало на то, что убийство было совершено другим лицом, допустившим в инсценировке ошибку, положив пистолет поверх одеяла, что свидетельствовало о его сильном вол­нении. То обстоятельство, что двери комнаты были закрыты изнут­ри, также вызвало сомнение следователя, и он решил провести су-дебно-трассологическую экспертизу, имеющую диагностический характер на предмет выявления следов воздействия на бородку ключа какими-либо предметами, позволяющими повернуть ключ с внешней стороны двери. Впоследствии эксперт дал заключение, указав, что следы воздействия металлическим предметом типа пинцета либо тонких щипцов на бородке ключа имеются и они свежие. Полученные данные, как и заключение дактилоскопичес­кой экспертизы о том, что на пистолете (его вороненой части) об­наружены следы пальцев, принадлежащие отцу убитого, явились основанием для подозрения отца в убийстве. Под давлением об­наруженных доказательств он признал себя виновным в соверше­нии убийства и последующей инсценировке, что было мотивиро­вано ревностью к молодой супруге сына, в которую он был влюблен и которая отвечала взаимностью.

Так, анализ общей обстановки события преступления и отдель­ных выявленных доказательств способствовал выдвижению пра­вильной, обоснованной версии, которая ранее казалась маловеро­ятной тем более, что отец инсценировал безутешное горе и требовал немедленно разыскать преступника. Надо заметить в этой связи, что притворное поведение преступника при инсценировании само­убийства или убийства посторонним лицом нередко вводит сле­дователя в заблуждение, мешая правильной оценке события пре­ступления и выдвижению версий расследования.

Наряду с описанными случаями имеет место инсценирование естественной смерти погибшего. Наиболее часто эта разновидность встречается в случаях отравления жертвы иным лицом, создающим впечатление непричастности к преступлению. Обычно отравляющие вещества подмешивают в спиртные напитки, лекарства, наркотики или в пищу. Подмешивание в те или иные вещества, наиболее часто употреблявшиеся потерпевшим, — весьма эффективный способ ин­сценировки естественной смерти. С одной стороны, это способ сокры­тия введенных отравляющих веществ, с другой — он опровергает версию об отравлении посторонним лицом, а с третьей — препят­ствует установлению отравляющего вещества в тех или иных объек­тах исследования, где в основном превалируют лекарственные или наркотические вещества, обнаруживаемые при производстве экспер­тизы. Последнее может быть основанием для выводов экспертов, не выявивших при исследовании отравляющих веществ и поэтому полагающих, что превышение дозировки могло повлечь смерть че­ловека. Однако существуют четко определяемые признаки отравле­ния, на которые необходимо обращать внимание как при допросах свидетелей, так и при производстве судебно-медицинской и судеб-но-химической экспертиз. К таким признакам относятся:

а) резко выраженная бледность лица;

б) выступание холодного пота и судороги;

в) расстройство желудка;

г) острые боли в животе;

д) суженные зрачки;

е) резкий запах ядовитого вещества изо рта потерпевшего.

Помимо названного, обнаружение следов ядовитых веществ в остатках пищи, рвотных массах, напитках, оставшихся в бутылках и стаканах, происходит при производстве судебно-химической экс­пертизы. Выявление ядовитых (отравляющих веществ) становится прямым доказательством причастности подозреваемых к событию преступления. В процессе дальнейшего расследования это может подтвердиться заявлениями свидетелей, к числу которых относят­ся лечащий терапевт и врач, выдавший свидетельство о смерти.

Главными в распознании такого рода инсценировок являются не только поиски отдельных признаков инсценирования, но и рас­смотрение всех доказательств во взаимосвязи, что способствует полноте и всесторонности расследования.

Среди отдельных видов инсценировок обращает на себя вни­мание инсценирование умышленного убийства с целью необходи­мой обороны. Схема такой инсценировки складывается из несколь­ких действий:

а) имитация нападения — с этой целью до совершения убий­ства, а чаще после совершения, преступник наносит себе ранения,

которые не представляют серьезной опасности. Это, как правило, порезы на руках либо иных частях тела, преимущественно мягких тканей, нанесение царапин на лицо и т. п.;

б) видимость беспорядка в обстановке дома после убийства — разбитые вазы, упавшие стулья и другое, создающее впечатление происходящей здесь борьбы. Нередко при имитации борьбы пре­ступник переигрывает, то есть создает беспорядок значительно больший, чем тот, который мог быть вызван нападением или схват­кой с нападавшим, такое оставление следов, как правило, мало оп­равдано и вызывает сомнение своей неестественностью;

в) подготовка орудий убийства (нож, пистолет, тяжелые метал­лические предметы), которые якобы использовались нападавшим и обязательно преступником в целях самообороны;

г) распространение сведений о якобы существовавшей кон-фликтности убитого и высказывания им намерений и угроз в ад­рес преступника среди соседей, друзей, сослуживцев и т. п.

Тщательный анализ обстоятельств и доказательств, обнаружен­ных в результате осмотра места происшествия и трупа, позволяет установить ряд несоответствий, нарушающих вроде бы хорошо продуманную логику ложного заявления о необходимой обороне, имевшей место при нападении, следствием чего и являлось убий­ство. К таким признакам, свидетельствующим об инсценировании необходимой обороны, относятся:

а) несоответствие локализации направления причинения по­вреждений показаниям, которые дает заявивший о нападении;

б) незначительность повреждений (недостаточная их глубина, поверхностный характер повреждений при их множестве);

в) несоответствие орудия, действительно причинившего повреж­дения тому, о ком рассказывал заявитель;

г) несовпадение следов крови на орудии, которым наносились повреждения, времени, указанному заявителем;

д) несоответствие орудия, причинившего повреждения харак­теру нанесенных ранений (отличия по ширине полотна режущего оружия);

е) несоответствие раневых повреждений с испорченной одеж­дой либо отсутствие на одежде заявителя повреждений, которые должны быть при нанесении ранений.

Одни из перечисленных признаков инсценировки устанавли­ваются в процессе осмотра места происшествия, другие — могут быть установлены в процессе производства судебно-медицинской экспертизы или освидетельствования заявителя. Определенное значение в установлении факта инсценировки имеют и показания свидетелей, которые противоречат показаниям подозреваемого о том, что потерпевший отличался конфликтностью, неоднократно

ему угрожал либо обнаруживал признаки психопатических настро­ений. Резкие противоречия в показаниях одних свидетелей (по существу подготовленных подозреваемым) и других, дающих по­казания о потерпевшем как человеке выдержанном, не допускаю­щим каких-либо провокаций, грубостей, насилия, также дают ос­нования для выдвижения версии об имевшей место инсценировке необходимой обороны. Свидетельством ложного заявления о не­обходимой обороне является и явное несоответствие физических данных убитого и заявителя, при которых якобы нападавший был слабым человеком, а мнимый потерпевший, защищавшийся при нападении, оказывался намного более сильным.

Иной характер имеют признаки инсценировки при примене­нии огнестрельного оружия в указанных обстоятельствах. В этих случаях достаточно сложно разделить истинное и ложное сообще­ния, однако возможно. Обычно таким признаком, указывающим на возможность инсценирования, является расстояние, на котором были произведены выстрелы или один выстрел. Чаще всего такое расстояние оказывается намного большим: это свидетельствует о том, что «обороняющийся» мог бы беспрепятственно уйти в дру­гую комнату или убежать, если столкновение случилось на откры­той местности, а не стрелять, забрав у нападавшего пистолет. При определении расстояния, на котором был произведен выстрел, мо­жет иметь место и другой вариант: выстрел нападавшего с близ­кого расстояния, иногда в упор. Такие вопросы возникают в тех случаях, если огнестрельное оружие есть у одного лица — напа­давшего, а при сопротивлении переходит к другому. Если же огне­стрельное оружие было у обоих лиц, находящихся в конфликтной ситуации, то решение вопроса об инсценировании необходимой обороны решается значительно сложнее. Однако даже при нали­чии огнестрельного оружия у нападавшего, оно далеко не всегда может применяться, особенно если обороняющийся его выхваты­вает и становится более защищенным, чем противник. В этом слу­чае при применении им оружия для нанесения смертельного ра­нения речь может идти о превышении пределов необходимой обороны, которая также бывает связана с инсценировкой. В этих случаях главным условием для разоблачения инсценировки ста­новится выявление несоответствия показаний подозреваемого и объективных обстоятельств, связанных с механизмом образования следов выстрела и их локализацией на теле потерпевшего, а также невозможностью непроизвольного выстрела, устанавливаемая су-дебно-баллистической экспертизой. Комплекс признаков, противо­речащих представлениям об обычном развитии событий в конк­ретных обстоятельствах, является основанием для выдвижения и проверки версии об инсценировании необходимой обороны.

В системе криминалистической характеристики одним из важ­ных элементов является комплекс следов, присущих определенной категории преступлений. Исключительная индивидуальность каж­дого преступления, определяемая способом его совершения и со­крытия, позволяет выделить в них то общее, что характеризует их разновидности, то есть те стороны события, которые отражают его сущность. Это обстоятельство дает возможности для построения классификации преступлений, позволяющей их объединять в от­дельные группы, где типичное является главным основанием клас­сификации. В этом отношении известный интерес для специали­стов по теории расследования представляет то, что событие преступления во всех случаях оставляет явные или скрытые сле­ды — отражение тех причинно-следственных связей, которые су­ществуют в любой деятельности, в том числе и в совершении пре­ступления. При этом, характеру следов, материальных или идеальных по своему содержанию, присуща определенная типич­ность, обусловленная видом преступления, механизмом его совер­шения и сокрытия, личностными качествами преступника. И в этом плане образующиеся следы составляют определенную картину события, его модель, имеющую большую или меньшую степень вероятности и именуемую в криминалистике как «следовая кар­тина». Такой синтезирующий комплекс служит основанием для его последующего анализа, мозаичного составления общей карти­ны, обусловленной характером оценки, его причинного отношения и доказательственного значения для выдвижения следственных версий. Здесь значительная роль принадлежит той субъективной оценке объективно существующей картины, из которой и склады­вается представление о событии преступления, его характере, вза­имосвязи и взаимообусловленности следов.

При расследовании любого вида преступлений, несмотря на разнообразие способов их совершения, следовая картина предста­ет в том виде, который наиболее характерен именно для него. Так, при совершении кражи со взломом в комплекс следов, характер­ных для этого вида преступлений, входят следы взлома, обуви, рук, следы транспорта, а также следы, свидетельствующие о том, знако­ма или не знакома преступнику обстановка помещения, в которое он проник. Дополнительными, но во многих случаях не менее важ­ными становятся возможные микроследы, образующиеся при кон­такте преступника с теми или иными объектами. Таким образом, при расследовании краж следовая картина выступает как типич­ная. Аналогичный типичный характер имеет следовая картина при раскрытии убийств. Как правило, она сопровождается обнаруже­нием трупа либо его частей, следов крови, наличием оставленных орудий преступления или их следов, а также теми традиционными следами, которые присущи всем преступлениям — следами обуви (ног), следами рук, микроследами.

Однако при расследовании преступлений этой категории типич­ная для раскрытия убийств следовая картина нарушается и не выглядит обычной логической схемой совершения убийств, кото­рая присуща другим его разновидностям. Преступник направля­ет свои действия не на совершение убийства, а на способ его сокры­тия, который отличается от иных способов, предполагающих уничтожение тех или иных следов, орудий убийства, сокрытие сло­весной информации. Здесь сокрытие перерастает как бы в свою противоположность — создание следов, которые нарушают есте­ственную картину события, выпадают из ее последовательности, ис­кажают традиционное представление об их наличии или отсут­ствии.

Своеобразие создания следов, нарушающих привычную логи­ку следовой картины или искажающих ее, не всегда может быть выявлено, так как преступник, хорошо продумывая картину пре­ступления, старается создать видимость естественности в развитии события, которая нередко способствует неправильной оценке сле­дов или всей следовой картины и неправильное формирование следственной версии, внешне кажущейся обоснованной. Механизм инсценирования предполагает мысленное, а впоследствии и действи­тельное параллельное существование схемы преступного события, которое было, и то, которое инсценировано. При этом, инсцениро­вание может касаться как отдельных следов, фрагментов обстановки (например, создающих впечатление отсутствия каких-либо лиц при инсценировании самоубийства — запертые изнутри двери, наличие предсмертной записки), орудий преступления, так и всего события (причастности отдельных лиц к событию преступления, инсцени­руемого как исчезновение лица при подозрении в убийстве).

Разнообразие и характер инсценировки зависят от многих факторов, но прежде всего от мысленной схемы ее создания, построенной преступником. В этом плане инсценировка может быть простой или сложной, рассчитанной на достаточно быстрое разоблачение либо длительное, требующее значительных усилий след­ственных, оперативно-разыскных и экспертных органов. Вместе с тем, следует отметить сложность деятельности двух интеллектов, с одной стороны — следователя, проникающего в сущность совершенного преступления путем анализа и оценки следов, вещественных доказательств и иной информации, а с другой — преступника, изобретательность которого в инсценировке определяется страхом
разоблачения содеянного, страхом ответственности, моральными и физическими страданиями, которые станут следствием раскрытия совершенного им преступления.

С позиции познавательной деятельности, осуществляемой в процессе расследования преступлений этого вида, важным для понимания инсценировки является то, что следовая картина пред­ставляется здесь в перевернутом виде, нарушающем естественный ход событий, то есть те причинно-следственные связи, которые должны существовать при анализе обнаруженных следов и веще­ственных доказательств и способствовать формированию выводов о причинах их появления в данном месте и в данное время. В по­знании этого важное значение приобретает такая категория диа­лектики, как сущность и явление, позволяющая при анализе дан­ной картины события не только обнаружить определенное проти­воречие в цепи событий, но и объяснить его суть.

Сущность того или иного события, и преступления в частности, в естественном своем развитии является адекватным отражени­ем того, что происходило, то есть следовая картина отражает ре­альное событие. Такое отражение может быть неполным, фрагмен­тарным, но во всех случаях закономерно свидетельствует о происходящем событии, то есть сущность является следствием происходящего. При инсценировке явление не отражает сущнос­ти, оно противоречит ей, нарушая естественные причинно-следствен­ные связи, выпадая таким образом из общей логической схемы обычного состояния закономерной связи содержания события и того, что выявляется при его изучении. Такое нарушение причин­но-следственных связей, как правило, говорит об упущениях пре­ступника в создании обстановки события или отдельных обсто­ятельств, что объясняется незнанием специфических связей (например посмертного состояния странгуляционной борозды) либо их игнорированием. Надо отметить, что преступник не только мо­делирует, но и формирует событие в его якобы естественном про­явлении, и поэтому при анализе преступления не всегда можно най­ти ту ошибку, которая нарушает схему события. В практике расследования встречаются инсценирования настолько сложные и тщательно продуманные, что преступления так и остаются нерас­крытыми. Подобные случаи имеют место при инсценировании исчезновения человека, если к тому же он был убит, а его труп сожжен либо растворен в химических средах. Очень сложна для расследования ситуация, когда убийство завуалировано отъездом пострадавшего в другую страну, при том, что все документы, вплоть до билета на транспорт, приобретены, уезжавший якобы пропал без вести в пути, а на самом деле был убит еще до даты отъезда.

Именно поэтому очень ъажным является тщательный аналиа обстановки, комплекса следов, свидетельских показаний и другой информации, позволяющей обнаружить допущенные преступником ошибки. Они могут быть явными, бросающимися в глаза своей нелепостью (как в уже упоминавшемся случае инсценированного самоубийства, когда пистолет лежал сверху на одеяле, полностью покрывающем потерпевшего; или когда делается заявление о смерти, наступившей два часа назад, при уже начавшемся окоче­нении трупа), и скрытыми, обнаружить которые удается только с использованием специальных знаний. Так, например, посмертный характер стангуляционной борозды на шее самоубийцы является негативным обстоятельством по отношению к версии о самоубий­стве, поскольку противоречит естественному развитию события и характеру следов при самоповешении. Обнаружение яда при судебно-медицинском исследовании трупа, противоречащее по сво­ему составу версии о естественной смерти лица, становится нега­тивным обстоятельством, позволяющим выдвигать версию об ин­сценировке и причастности определенных лиц к совершению убийства, инсценируемого как естественная смерть.

В число элементов криминалистической характеристики убийств, скрытых инсценировкой, входит личность преступника. Она вызывает особый интерес своей неординарностью, проявляю­щейся в различных способах инсценирования преступления, харак­тер которых обусловлен социальными чертами личности, образо­ванием, профессией, полом, нравственными устоями, особенностями психики преступника.

Личность преступника, как отмечается в криминалистической литературе — это личность человека, виновного в совершении об­щественно опасного деяния, запрещенного законом под угрозой уголовной ответственности ¹. Его нравственно-психологическая характеристика находится в единстве с социальными свойствами и проявлениями. Специфические черты, присущие личности пре­ступника, проявляются прежде всего в его поведении, предшеству­ющем совершению злодеяния.

¹ Кондрашков Н. Н., Кудрявцев В. Н. Личность преступника. М.: Юрид. лит., 1971. С. 12; Волков Б.С. Личность преступника / Уголовно-правовое и кримино­логическое исследование. Казань: Изд-во Казан, ун-та. 1972. С. 15.

В исследуемой категории убийств личность преступника игра­ет роль создателя своего рода мыслительных задач. Их решение осложняется наличием таких форм рефлексивного мышления и управления, которые предполагают «проигрывание» нескольких мыслительных платформ широкого круга лиц для того, чтобы убедить окружающих, главным образом следственные органы в том, что имело место действительное событие, а не его инсценирование. Решение таких задач является достаточно трудным не только по своему характеру, но и по диапазону убеждения. Это обстоятель­ство обусловливает в большинстве случаев ошибки и упущения преступника.

Личность преступника, как отмечают психологи, — это совокуп­ность негативных, социально значимых, индивидуально-типологи­ческих качеств индивида, обусловливающая его преступное поведе­ние *. В основе преступления лежат два больших взаимосвязанных комплекса объективных причин: а) условий формирования моти-вационной системы личности преступника и б) условий формиро­вания и осуществления конкретного акта преступного деяния. Именно эти обстоятельства обусловливают действия убийцы, кото­рый инсценирует какое-либо иное событие, повлекшее смерть чело­века. Вначале преступник планирует будущее преступление, созда­вая своего рода модель его, продумывая множество деталей инсце­нировки, а далее осуществляет его в соответствии с планом. При этом может происходить коррекция задуманного, обусловленная как факторами внешнего порядка, так и его уточнением в связи с изме­нением намерений, способа осуществления преступления, способов его имитации, созданием дополнительных признаков имитационного содержания.

¹ Еникеев М. И. Основы общей и юридической психологии. М.: Юристъ, 1996. С. 305—306.

Характерными чертами личности преступника в категории убийств, скрытых инсценировкой, являются жестокость, изощрен­ность в способах совершения преступления, лицемерие при созда­нии обстановки утраты близкого человека, хладнокровие, присущее преступнику, хорошо продумавшему механизм совершения и со­крытия преступления, цинизм как имитация поведения лица, со­крушающегося по поводу произошедшего. Ему также присущ определенный интеллектуальный потенциал, большой или доста­точно скромный, позволяющий избирать соответственно своим намерением способы инсценировки и методы их осуществления.

В этом отношении нельзя не отметить и то, что преступная деятельность, как и любая другая, внутренне направляется моти­вом, целью, программой поведения и решением действовать. В ее психологическую характеристику входят и такие функциональные звенья, как текущая оценка условий, при которых совершается преступление, сведения об успехе или неуспехе действий, коррек­ция поведения с учетом опыта либо ситуации ².

² Зелинский А. Ф. Осознаваемое и неосознаваемое в преступном поведении. Харьков: Основа, 1996. С. 122.

Для характеристики личности преступника, совершающего убийство, скрываемое инсценировкой, особое значение имеет такой элемент сокрытия, как притворное поведение, которое в большин­стве случаев носит уликовый характер доказательств. Многие ав­торы, предлагающие свои определения инсценировки, его обязательной составной частью считают притворное поведение. Так, напри­мер, И. А. Николайчук, наряду с другими авторами, отмечает, что преступная инсценировка представляет собой формирование лож­ной информации о событии или его элементах, содержащихся в из­мененной обстановке события и (или) в ложных сообщениях о со­бытии и сопутствующих им актах притворного поведения *.

¹ Николайчук И. А. Сокрытие преступлений как форма противодействия расследованию: Автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. Воронеж, 2000. С. 40—41.

Видами притворного поведения могут быть так называемая «вербальная инсценировка», заключающаяся в ложных сообщениях о событии, сопровождаемых предъявлением ложных материальных подтверждений этих сообщений (заявление о якобы безвестном отсутствии человека с демонстрацией находящихся по месту его жительства личных документов, одежды и. т. п.), и улики поведе­ния преступника, выражающиеся в разнообразных действиях, име­ющих вербальный и конклюдентный характер.

Определенный интерес для характеристики личности преступ­ника, совершившего убийство, скрываемое инсценировкой, представ­ляют улики поведения, которые могут проявляться в различных формах. Улики поведения выступают как действия (бездействия) виновного или иных причастных к преступлению лиц, их состоя­ние (в том числе и психофизиологические реакции), информиро­ванность о событии и его сокрытии виновного и иных причастных к событию лиц. Значение улик поведения как косвенных доказа­тельств определяется при оценке их относимости к предмету до­казывания и достоверности ².

² Там же. С. 43.

По своему характеру и приемам проявления улики поведения могут быть вербальными и нонвербальными, внешне выражающи­мися в притворном поведении. К вербальным уликам поведения относятся ложные заявления о событии преступления, заранее инсценированного, распространение слухов об имевших место уг­розах в адрес погибшего, о стремлении погибшего покончить жизнь самоубийством, о конфликтных ситуациях и отношениях с други­ми лицами, которые могли бы привести к криминальным послед­ствиям, в целях отвести подозрение от виновного лица. Нонвербаль­ными уликами могут быть действия, связанные с притворным поведением лица, совершившего преступление, в частности такие, как сильное волнение, создающее впечатление эмоционального стресса, безысходности, бесконечные слезы, имитация потери созна­ния при виде собственной жертвы, инсценирование психического расстройства, болезни сердца, порыв покончить жизнь самоубийством и отсюда — выставление напоказ сильнодействующих ле­карств, демонстрация своего горя присутствующим, продолжающи­еся еще долгое время после совершения преступления. Все эти факторы являются обстоятельствами по сокрытию преступления, противодействующими расследованию.

Завершает перечень элементов, входящих в систему кримина­листической характеристики убийств, скрытых инсценировкой, личность потерпевшего (убитого). Зависимость между такими элементами, как личность преступника и личность убитого при расследовании преступлений этой категории представлена наибо­лее выпукло. В подобных случаях почти однозначно обе личности находятся в явной зависимости, которая сразу указывает на лич­ность преступника как лицо, особо заинтересованное в смерти по­терпевшего. Дружеские, служебные, семейные, интимные связи при обнаружении таких преступлений почти всегда указывают на при­частность определенного круга лиц, а в некоторых случаях на кон­кретное лицо, к совершению преступления. В этом плане связь между жертвой и преступником поднимается до уровня некой закономерности, в которой момент инсценирования является глав­ным признаком, обнаруживающим личность преступника. В прак­тике расследования убийств чрезвычайно редки случаи, когда убий­ство инсценирует лицо, не имеющее отношения к жертве. Ведь ему нечего опасаться следов и признаков, свидетельствующих о его причастности к событию, так как круг подозреваемых слишком широк и неопределен. Выдвижение версии о личности преступни­ка в подобных обстоятельствах сводится к формуле «убит неизве­стным лицом», что является наиболее сложным для выяснения обстоятельств убийства и установления личности убийцы.

Применительно к исследуемой категории преступления круг лиц, его совершивших, довольно узок, и для выдвижения версии о лич­ности убийцы достаточно двух основных факторов при расследова­нии: обнаружения признаков инсценировки и установления харак­тера его отношений с близкими людьми. Как правило, эти данные указывают верное направление расследования. Именно причастность к преступлению, которая может быть очевидной вследствие заинте­ресованности лица (конфликтные отношения с потерпевшим, месть, ревность, меркантильные соображения), заставляет его искать лю­бые способы инсценировки, выбирая наиболее правдоподобные, не бросающие на него тень подозрения. Поэтому обнаружение призна­ков инсценировки разрушает схему события, которое моделирует преступник, и это является для него наиболее опасным в плане разоблачения. В такой ситуации преступник прибегает к действию, усиливающему впечатление инсценировки, с одной стороны, и умень­шающему подозрение в отношении его — с другой стороны. Отсюда — стремление преступника любыми способами создать длительно сохраняющееся инсценирование. Обычно такие обстоятельства со­провождают убийства, скрытые инсценировкой внезапного исчезно­вения человека, возможного его убийства другими лицами, похище­ния и т. п. Приходящие после длительного перерыва письма и телеграммы в адрес убийцы или других лиц сразу настораживают следователя, подсказывая ему мысль о продолжении инсценировки, о попытке устранить следственные органы от выяснения обстоя­тельств исчезновения потерпевшего, поскольку тот якобы обнару­жен, уехал по собственной воле, а значит нет необходимости в его розыске. В таких случаях проверка получаемых сообщений, иногда достаточно замаскированных, прежде написанными и не отосланны­ми письмами либо выполненными с подражанием другими лица­ми, бывает достаточно сложной, однако, как правило, истина устанав­ливается вопреки надеждам преступника. Этому способствует проведение экспертиз, обысков, предъявления трупа, вещественных доказательств для опознания и других следственных мероприятий, направленных на проверку деятельности преступника, связанной с инсценированием.

Анализ таких важных для расследования обстоятельств, как место, время, способ совершения преступления, позволяет выдви­нуть обоснованные версии о личности преступника, учитывая, глав­ным образом, те причинные зависимости между жертвой и преступ­ником, которые выясняются в процессе расследования. В этом отношении традиционным остается для всей теории и практики расследования убийств вопрос о том, кому была выгодна эта смерть, кто может быть наиболее заинтересованным в гибели того или иного лица. Как правило, именно такая логическая посылка явля­ется основополагающей для определения круга лиц, которые мо­гут совершить преступление.

Жертва преступления может избираться преступником по раз­личным соображениям, и в этом отношении мотивами убийства, как отмечалось ранее, могут быть и ненависть, и месть, и ревность, и стремление избавиться от лиц, препятствующих желанию устро­ить по-новому свою жизнь, и меркантильные соображения, и про­движение по служебной лестнице, и возможность официального выезда за рубеж. Все варианты, обусловливающие мотивы совер­шения убийств, трудно перечислить, так как они определяются субъективной направленностью личности преступника, однако в процессе построения версии о связи жертвы с преступником им придается первостепенное значение.

В отдельных из перечисленных выше мотивов может и не быть конфликтных ситуаций, предшествующих убийству, оно соверша­ется в связи с возникшей мыслью о возможности осуществить свое желание именно подобным образом. Так, в одном из харьковских научно-исследовательских институтов начальник отдела должен был уезжать в зарубежную командировку на длительный период времени. Стремление его заместителя получить эту командировку для себя явилось мотивом убийства с расчленением трупа. С этой целью он пригласил к себе домой начальника «на чашку чая» и убил его ударом молотка по голове. Расчленив труп, преступник разбросал его части в различных районах города. Последующее притворное поведение, плохо скрывающее его радость по поводу предстоящей командировки, вызвало подозрение у некоторых людей о его причастности к якобы внезапному исчезновению на­чальника. Проведенный обыск на квартире подозреваемого (осно­ваниями для этого были данные оперативно-разыскных органов) позволил обнаружить многочисленные следы крови, загрязненные упаковочные материалы, что сразу изобличало обыскиваемого в совершении убийства.

Мотивами убийства, которые спонтанно ведут к его реализации, могут быть чувства зависти, соперничества, наконец, стремление к достижению высокого положения в обществе. Мы встречаем не­мало таких примеров в художественной литературе. Отравивший Моцарта Сальери в знаменитой маленькой трагедии А. С. Пушки­на, находясь в апогее своих страданий, признается: «... нет правды на земле, но правды нет и выше».

... Я завидую глубоко,

Мучительно завидую. — О небо!

Где ж правота, когда священный дар,

Когда священный гений — не в награду

Любви горящей, самоотверженья,

Трудом, усердия, молений послан —

А озаряет голову безумца,

Гуляки праздного?.. О Моцарт, Моцарт!

Мысль о несправедливости к нему людей и Бога толкает Салье­ри к принятию преступного решения.

Коварное убийство, инсценирующее внезапную смерть, мы ви­дели и в знаменитой трагедии Шекспира «Гамлет», где честолю­бивые мечты преступника, связанного любовными интригами, при­вели к гибели короля, отца Гамлета.

В характеристике позиции потерпевших при расследовании убийств, скрытых инсценировкой, большое значение может иметь виктимное поведение последних. Нередко жертва преступления провоцирует преступника, сама того не замечая, В виктимном по­ведении это выражается в оскорблениях, вызывающем поведении, игнорировании общения, оскорбительных жестах, иногда нарочитом, показном молчании, что приводит преступника в ярость, нередко в состояние физиологического, а иногда и патологического аффек­та, заканчивающегося убийством. Как справедливо отмечает Л.В.Франк, глубоко исследующий проблемы виктимологии: «... Вина потерпевшего и вина обвиняемого связаны между собой» *.

¹ Франк Л. В. Потерпевшие от преступления и проблемы советской виктимо­логии. Душанбе: Ирфен, 1977. С. 4.

При этом нельзя не обратить внимание на то, что виктимное поведение жертвы особенно сильно действует на лиц с холеричес­ким темпераментом, которые реагируют мгновенно и нередко те или иные раздражители воспринимают гиперболически, что и приводит к разрядке, проявляющейся в ярости, ведущей к убийству. Такие убийства спонтанны, и поэтому их инсценирование происходит впо­следствии. Схема инсценирования продумывается позже, как, с од­ной стороны, служащая оправдыванием для себя самого в содеян­ном, а с другой — как необходимость уйти от ответственности, скрыть истинное событие. Так, виновный Парамонов, находясь в возбужден­ном состоянии после ссоры с друзьями по поводу неудач в бизнесе, проходил вечером по улице и грубо толкнул проходившего мимо мужчину. Последний остановился и не говоря ни слова, посмотрел на толкнувшего его человека, повертел пальцем у виска — всем хорошо понятный жест, означающий то, что перед ним ненормаль­ный. Этот жест вызвал такую ярость у Парамонова, что тот ударом кулака в висок «обидчику», убил его. Позже преступник инсцени­ровал нападение с целью ограбления, разбросав около трупа свой кошелек и другие вещи, на которые якобы посягал прохожий. Ин­сценировка была раскрыта.

Психология инсценирования

Инсценирование по своему содержанию является мыслительной и реализующей некую построенную модель деятельностью. В зависимости от глубины и разносторонности мышления инсцени­рование может выступать как в простых, так и в сложных формах, требующих значительных усилий для его распознания применитель­но к определенным ситуациям, месту и времени. Реализация того или иного способа инсценирования, находящая свое отражение в искусственно созданной картине события, всегда отражает уровень мыслительной деятельности преступника и, соответственно, те при­емы, которые ему доступны и которые меньше всего свидетельству­ют о его причастности к преступлению. В этом отношении инсце­нирование по объему мыслительной работы, связанной с сокрытием, может условно разделяться на два уровня. Первый — более или менее примитивный: «чтобы никто не догадался и не подумал о действи­тельном преступнике», второй — достаточно сложный, предполага-

ющий рефлексивное мышление и управление следственными орга­нами в плане продумывания тех приемов следственной деятельно­сти, с помощью которых можно раскрыть инсценировку и выявить личность преступника. Во второй позиции весь ход инсценирова­ния и его отдельные детали тщательно продумываются, чтобы со­здать впечатление наиболее близкое к инсценируемому событию как действительному. Обычно это связано с дополнительным создани­ем следов, наличие которых не вызывается необходимостью и даже производит впечатление излишнего нагромождения (негативное обстоятельство), а также поведения, свидетельствующего о страда­ниях, вызванных утратой. Если в первом случае обнаружение инс­ценировки может быть относительно простым, то во втором оно требует значительных усилий, связанных с анализом не только об­становки события, но и множества фактов, в частности отношения между потерпевшим и убийцей, уровня их конфликтности и т.п.

Приведенные обстоятельства справедливо отмечал В.А. Овечкин, когда расценивал инсценировку как стремление преступника осуществить рефлексивное управление следователем с целью вве­сти его в заблуждение относительно фактически происшедшего события и его отдельных элементов и таким образом скрыть пре­ступление и свое участие в нем. Автор также подчеркивал, что пре­ступники часто создают не только обстановку места определенно­го происшествия, но и соответствующим образом ведут себя в этой обстановке и в процессе расследования преступления, прибегая к ложному поведению и сообщению ложных сведений. Указанные факторы органически связаны между собой и представляют еди­ный способ сокрытия преступления, вследствие чего рассматривать их необходимо во взаимосвязи.

Следует отметить, что в диссертационной работе В.А. Овечкина впервые в криминалистической литературе указывается на при­творное поведение как психологический фактор, во многом обус­ловливающий создание ложного впечатления ¹. Расчет преступника на психическое воздействие на лиц для создания у них ложного впечатления преследует и более важную цель — отвлечь соответ­ствующих официальных лиц от анализа обстановки, выяснения об­стоятельств, нарушающих естественное развитие событий, убедить в незначительности обнаруженных противоречий или случайнос­ти оставления отдельных следов и вещественных доказательств. И такое поведение нередко достигает своей цели: следователь ос­тается в плену инсценирования убийства, игнорируя моменты, вы­зывающие сомнение в истинности созданной картины. В рассматриваемой категории убийств наибольший интерес представляет то, что преступник акцентирует свое внимание и, соответственно, внима­ние окружающих именно на психологическом, а не логическом воз­действии. Психологическое воздействие сильнее логического, так как более всего травмирует эмоциональную сферу людей, воспри­нимающих событие преступления, которое само по себе оказывает сильное негативное впечатление, а, подкрепленное соответствую­щим притворным поведением, может сыграть именно ту роль, на которую рассчитывает преступник. Обывательские представления о деятельности следователя как эмоционально безликой, в которой логика познания полностью захватывает лицо, расследующее пре­ступление, и превалирует над теми или иными эмоциональными раздражителями, несправедливы. Следователь такой же как и все человек, и профессия не лишает его эмоций, они остаются на том уровне развития, который был ему дан природой. Вместе с тем, не­сомненно, момент адаптации, известного привыкания к стрессовым ситуациям, накладывает определенный отпечаток на личность, од­нако не настолько, чтобы лишать ее человеческих эмоций. В этом отношении привыкания к отрицательным раздражителям не на­ступает, они вновь и вновь оказывают сильное эмоциональное воз­действие. В следственной практике бывали случаи, когда следова­тели не могли осуществлять свои профессиональные функции из-за большой психологической ранимости и переходили на другую работу, не связанную со стрессовыми ситуациями. Это же в извест­ной степени относится и к профессии врача.

¹ Овечкин В. А. Указ. соч. С. 8—9.

Нельзя не отметить и другое обстоятельство, на которое рассчи­тывает преступник, подготавливающий инсценировку, — профес­сиональную деформацию следователя, который, используя типовые методики расследования, привыкает к шаблонам, нередко имеющим место при инсценировании события преступления. Находясь в плену такого шаблона, следователь порой не учитывает отдельных обстоятельств, противоречащих устоявшимся представлениям. Дополнительная эмоциональная демонстрация отчаяния (слезы, истерики, крики) усиливает психологическое воздействие шабло­на, а неординарные действия преступника не исследуются. Этому еще способствуют инсценируемые произвольные реакции подозре­ваемого и других лиц, которые демонстрируют их применительно к каждому вопросу или действию следователя. В результате мно­гое остается невыясненным, анализу не подвергаются важные об­стоятельства, утрачиваются вещественные доказательства, личность преступника длительное время не устанавливается. Поэтому тща­тельный анализ обстановки преступления является непременным условием обнаружения и распознания инсценируемого события.

Психология личности, создающей инсценировку события пре­ступления, находит свое отражение как и в общей конструкции события, так и в ее отдельных деталях. Инсценировка избирается в зависимости от мотива совершения преступления. Однако при этом преступник всегда старается так ее смоделировать, чтобы мотив по возможности был скрыт или заменен другим, достаточно ярко выступающим. Так, мотив ревности почти всегда скрывают инсценировкой меркантильного характера, подчеркивающего хи­щение ценностей, бывших на потерпевшей, — браслетов, колец, цепочек и т. п., что сразу создает впечатление убийства с целью ограбления, что никак не сопоставимо с побуждениями ревности.

Убийство из мести инсценируется сексуальными мотивами, при которых мужчина вырезает у потерпевшего половые органы, ко­торые якобы могут быть фетишем для сексуального маньяка. Убийство ребенка с целью избавиться от забот и обрести свободу действий инсценируется несчастным случаем или исчезновением на прогулке в лесу и т. п. Иными словами, истинный мотив убий­ства во всех случаях инсценировки, заменяется другим мотивом, в соответствии с которым и искусственно выстраивается вся схема события. Преступник предполагает, что установление мотива, не­сомненно, укажет на личность подозреваемого, и это правильно. Поэтому он и создает модель такого события, мотив которого, как правило, очевиден и отличается от истинного мотива совершенно­го преступления.

Наиболее значимым психологическим моментом в инсцени­ровке является мыслительный процесс создания модели преступ­ления, которая скроет истинное событие. Это связано с напряжен­ной мыслительной работой, отягощенной к тому же эмоциональ­ным состоянием, обусловленным предстоящим преступлением, отсюда появляются ошибки, просчеты, нарушающие логику разви­тия того или иного события. Наряду с этим определяющее значе­ние в построении модели события, извращающего истинное поло­жение, имеет субъективное представление преступника о характе­ре преступления, тех следах, которые могут быть оставлены, действиях потерпевшего, оказывающего сопротивление и др. Та­кое представление далеко не всегда соответствует тем причинно-следственным зависимостям, которые возникают как естественные. Поэтому преступник в своих представлениях о событии и его раз­витии ограничен только собственными знаниями, иногда профес­сиональными, иногда приобретенными на бытовом уровне, и почти никогда не выходит за их рамки. Данное обстоятельство также накладывает отпечаток на формирование модели события и на его осуществление в будущем. Более того, незнание узкопрофессиональ­ных особенностей (медицинских, химических, биологических и др.) в формировании следов влечет за собой просчеты, которые могут быть легко обнаружены специалистами в процессе осмотра места происшествия либо производства какого-либо из видов судебно-ме­дицинской экспертизы. Равно как и обнаружение каких-либо осо­бенностей в механизме совершения преступления, указывающих на профессиональные знания или навыки преступника, обусловлен­ные его профессией, что влечет за собой выдвижение версий о лич­ности убийцы (особенности расчленения трупа, связывания узлов, изготовления взрывных механизмов и т. п.).

Как видим, преступник при создании им инсценировки стал­кивается со множеством трудностей, которые способствуют его разоблачению, и уже поэтому мыслительная работа по формирова­нию модели инсценируемого события отличается достаточной слож­ностью.

Во многих случаях, когда с целью инсценирования в модель истинного события включаются отдельные предметы, что не свя­зано со сложной мыслительной деятельностью, обнаруживаются ошибки и просчеты. Так, например, замена топора, которым совер­шено убийство, ножом или замена пистолета, из которого был про­изведен выстрел в потерпевшего, охотничьим ружьем; инсцениров­ка ограбления при совершении изнасилования сразу привлекают внимание неадекватностью событию, следов и способствуют быст­рому разоблачению инсценировки. В случаях, когда инсцениров­ка связана со сложными действиями, не ограниченными простой заменой какого-либо предмета или орудия преступления, а изме­няет весь характер происшедшего, а вместе с ним следы, обнару­жение инсценировки представляет большую трудность и требует напряженной аналитической работы следователя. Такие обстоя­тельства могут иметь место, например, при инсценировании исчез­новения лица по пути следования к своим родственникам, когда есть свидетели покупки билетов, сборов потерпевшего, прощально­го застолья, отъезда на машине на железнодорожную станцию и никем не замеченного возвращения с уже убитым им в машине. Инсценировка события преступления четко продуманна, причем не только в отдельных деталях, искажающих впечатление о есте­ственном развитии события, а в целом, поэтому выглядит убеди­тельной для всех окружающих.

Инсценирование в своем создании, развитии и осуществлении (реализации) проходит несколько этапов:

1) возникновение замысла;

2) создание мысленной модели инсценировки;

3) определение путей и способов ее реализации;

4) осуществление задуманного;

5) коррекция инсценировки в соответствии с изменившейся ситуацией или намерениями;

6) выработка признаков притворного поведения.

Рассмотрим каждый из этих этапов. Так, первый этап как воз­никновение замысла об инсценировании убийства, связан прежде всего с умыслом убить человека, препятствующего преступнику в тех или иных его намерениях, и скрыть это в целях избежания ответственности, в том числе и моральной, которая в некоторых случаях не уступает уголовной, так как лицо заботится о своем имидже в настоящем и будущем, что несовместимо с его действи­тельной моралью. Проиллюстрируем это на примере.

В случае убийства своей жены с целью жениться на другой женщине преступник морально истязал ее якобы внезапно возник­шей ненавистью, утратой любовного чувства, нежеланием общения, стремлением покончить с собой, как человеком, разочаровавшим­ся в жизни, более этого, он предлагал ей покончить с собой вместе с ним. В один из дней муж предложил жене написать предсмерт­ную записку, и при этом сам написал такую же от себя. Повесив жену на дверной перекладине, он инсценировал горе, позвал сосе­дей, вместе с которыми освобождал жену из петли и пытался де­лать ей искусственное дыхание. Однако женщина была мертва. Прибывший на место происшествия следователь и судебно-меди­цинский эксперт увидели картину, вполне соответствующую дей­ствительности, тем более, что возле погибшей лежала ее предсмер­тная записка. Но, выясняя обстоятельства смерти, судебно-медицин­ский эксперт заметил на кисти руки супруга две глубокие царапины, происхождение которых тот объяснил своей неловкос­тью при снятии трупа и петли с перекладины двери. От внимания следователя не ускользнуло некоторое замешательство супруга при этом объяснении. Между тем, судебно-медицинский эксперт, осмот­рев руки погибшей, изъял подногтевое вещество из трех ее паль­цев, в котором, по мнению эксперта, могли быть частицы кожи и крови. Супруг, присутствовавший при этом, понял, что эксперт ищет доказательства, уличающие его в преступлении, и начал давать путаные показания о том, что самоубийству жены предшествовала ссора и драка. Это заявление противоречило его прежним объяс­нениям. В процессе дальнейшего расследования были установле­ны следы крови в подногтевом веществе, совпадающие по группе с кровью преступника. В дальнейшем тщательно подготовленная инсценировка была доказана и другими обстоятельствами. У лю­бовницы преступника были обнаружены письма, в которых сооб­щалось, что он скоро будет полностью свободен, и они осуществят свои заветные желания.

Второй этап инсценировки, обозначаемый нами как создание мысленной модели инсценировки, требует больших усилий по ре­шению мыслительных задач, определяющих содержание и основ­ные признаки инсценируемого события. Продумывание и решение таких задач подчинены одной цели — созданию такой обстановки события, которая наиболее приближалась бы к истинной картине преступления. Такая задача может быть выполнена одним действи­ем, очевидно искажающим представление о событии (например сильный удар по голове с последующим повешением потерпевше­го), либо представлять целый комплекс действий, предполагающий создание серии следов, свидетельствующих о причастности к убий­ству другого лица. К таким действиям преступники прибегают в тех случаях, когда один факт лишения жизни человека может сразу стать основанием для выдвижения версии об их причастности к убийству. Искусственное создание следовой картины ног, рук, сле­дов борьбы, подбрасывание оружия — огнестрельного или холод­ного и т.д. отвлекают следователя от первоначальной версии в его стремлении объяснить наличие следов или иных признаков, при­сущих характеру иного преступления и совершенного другими лицами. Иногда излишнее нагромождение следов вызывает обо­снованное сомнение у следователя, особенно в тех случаях, когда мнимый преступник не предпринимал никаких действий по их уничтожению. Однако и в этих обстоятельствах следователь дол­жен производить действия, направленные на проверку всех возник­ших версий.

При мысленном формировании модели инсценировки, преступ­ник обдумывает не только ее содержание (например смерть при­чиненная другим лицом или самоубийство), но и комплекс тех сле­дов, которые обязательно сопутствуют подобному событию. Поэтому такое моделирование имеет не только мыслительную сторону, но иногда сопровождается и реальными действиями, имитирующими будущее содержание инсценировки, — преступник репетирует за­вязывание узлов веревки, расположение подставки для ног, якобы повесившегося, определяет направление падения такой подставки, возможность оставления ею следов от воздействия тяжести тела лица, стоявшего на ней, и др.

В случаях, когда следы рук остаются на орудиях убийства, пре­ступник инсценирует наличие перчаток на руках убийцы и т. п. Создаваемая модель не является статической. В связи с предпола­гаемыми обстоятельствами совершения преступления, модель ин­сценировки носит динамичный характер, изменяющийся примени­тельно к той ситуации события, которая может возникнуть при его осуществлении. Модель инсценировки не формируется как нечто абстрактное, она самым тесным образом связана с предполагаемым преступлением и по своему содержанию и признакам дол­жна соответствовать ему. Поэтому и создаваемые ложные следы и ложные доказательства должны соответствовать характеру ис­тинного события, исключая его главный элемент — личность пре­ступника. Так, если потерпевшего столкнули с балкона седьмого этажа, но инсценируют неосторожное падение, то картина инсце­нировки не должна быть нарушена наличием следов борьбы, со­противления и т. п. Следовательно, инсценировка должна быть подготовлена так, чтобы подобных следов не было, и механизм возможного падения продумывается в деталях. Если речь идет об инсценировке неосторожного убийства на охоте, то инсценировка этого события не должна иметь признаков иного толкования со­бытия, а именно — ее признаки не должны противоречить объяс­нениям преступника, что выстрел произведен на далеком рассто­янии, когда внедрение несгоревших порошинок и размер осыпи дроби свидетельствуют о том, что выстрел был произведен с близ­кого расстояния и подозреваемый лжет в целях сокрытия своей причастности к убийству. Эта же схема рассуждений будущего преступника относится и к другим вариантам инсценировки при рассмотрении убийств.

Практическое значение в рассмотрении убийств, скрытых инс­ценировкой, имеет динамика инсценировки, ее развитие, якобы неизменно приводящие к трагическому концу. Такое продумыва­ние инсценируемого события нередко требует большого воображе­ния, направленного на решение задачи убийства другим лицом при всех обстоятельствах мотива и намерения лица, подготавливающего убийство. Это может быть цепью действий, стимулирующих пре­ступника к совершению убийства, выгодного для другого лица и подготавливаемого ним. Возможно распространение слухов о деп­рессивном состоянии будущей жертвы, ее желании покончить с жизнью, наконец наступление трагической развязки, — таково инсценирование самоубийства.

Классической иллюстрацией инсценированных действий, вле­кущих за собой убийство невиновного лица, является знаменитая трагедия В. Шекспира «Отелло», где один из ее персонажей — Яго, имя которого стало нарицательным, предпринял действия, якобы изобличающие измену Дездемоны. Утерянный платок, ранее пода­ренный жене Отелло, был главной уликой в разыгравшейся сцене ревности Отелло, умело подготовленной происками Яго. Меркан­тильные соображения подсказали ему весьма точную схему дей­ствий, стимулирующих Отелло к убийству. Инсценирование изме­ны Дездемоны происходило с нарастающей силой, что и повлекло ожидаемую развязку.

Подобные обстоятельства имеют место и в подготовке окружа­ющих к мнимому самоубийству лица, которое становится ожидае­мым. Расчет преступника в отдельных случаях бывает настолько верным, что не вызывает сомнения и у специалистов, ведущих рас­следование ¹.

¹ Баранов Е. В., Горбин Ю. Г. Раскрытие инсценировок при расследовании преступлений. Волгоград: МВД СССР, 1981. С. 28.

Третьим этапом в развитии инсценировки является определе­ние путей и способов ее реализации. При этом преступник пла­нирует место и время события, подготавливая его таким образом, чтобы было как можно меньше свидетелей, которые своими дей­ствиями могли бы помешать ему либо вовсе предотвратить заду­манное. В подготовку входит заранее намечаемая встреча с жерт­вой в условиях, наиболее благоприятных для осуществления преступного замысла. Так, в рабочей обстановке выбирается пери­од перерыва, рассчитанный на отсутствие сторонних наблюдателей. Преступник тщательно продумывает возможные обстоятельства предстоящего события, включая в них варианты, связанные с теми или иными отклонениями от его плана, вызванными изменяющейся ситуацией. Наряду с продуманной схемой действий, в соответствии с намерениями избираются тот или иной способ лишения жизни человека, орудие, которое будет применяться, а также необходимые предметы для фальсификации следов либо вещественных доказа­тельств. При этом тщательно планируются возможные связи меж­ду следами, которые будут инсценированными, и действиями пре­ступника во время совершения преступления в целях устранения возможных ошибок или упущений, что может вызвать сомнение в истинности происшедшего.

Надо отметить, что даже тонко продуманная инсценировка нередко не лишена тех или иных просчетов, вызванных изменив­шейся ситуацией или незнанием отдельных деталей профессио­нального характера, которых не мог предвидеть преступник.

В этом отношении наиболее показательно уголовное дело, воз­бужденное в связи с самоубийством студента одного из институтов Литвы некоего Петрилы. Совершив изнасилование восьмилетней девочки с последующим удушением, Петрила глубоко переживал содеянное и, видя, что круг улик против него замыкается, решил обо всем рассказать проживавшей с ним в одной квартире матери. Мать восприняла случившиеся как трагедию, посоветовав сыну покончить жизнь самоубийством, чтобы «сразу смыть позор». Петрила послу­шал ее, предварительно написал предсмертную записку и замкнул на себе электропровода. Однако его расчет не оправдался, замыкание не вызвало смерти. Сын рассказал об этом матери, и та посове­товала ему перерезать вены на руках, объясняя, что такая смерть наименее мучительна. Он в присутствии матери перерезал вену на левой руке, однако поднять ее для того, чтобы перерезать вену на правой, не смог, так как были перерезаны нерв и сухожилие, кото­рые не позволяли привести руку в действие. Тогда мать, взяв безо­пасную бритвочку, которой он ранее перерезал вену на левой руке, перерезала вену на правой. При этом кончик бритвочки (лезвия) сломался и остался в ране. Мать ушла, оставив сына, истекающего кровью, умирать. Вернувшись через три часа, она увидела сына мер­твым и заявила в милицию о его самоубийстве. Следователь и су­дебно-медицинский эксперт, производившие осмотр места происше­ствия и трупа, выявили несколько несоответствий. Первым из них было обнаружение глубокой раны, которая, по мнению эксперта, на­рушила возможность двигать левой рукой, хотя по увиденной кар­тине правая рука должна была быть травмирована левой. Более того, при рассмотрении раны на правой руке, эксперт обнаружил в ней и извлек кусочек отломанного лезвия, между тем как возле трупа лежало неповрежденное лезвие, что также вызвало подозрение. Сле­дователь и судебно-медицинский эксперт, указавший следователю на наличие обстоятельств, противоречащих версии о самоубийстве сына, указали в ходе последующего допроса матери на явные про­тиворечия в ее показаниях и ложь. Под давлением предъявленных доказательств мать признала себя виновной в убийстве сына. Так, наличие профессиональных медицинских знаний, о которых не могла подозревать мать, позволили раскрыть совершенное преступление в минимальные сроки ¹.

¹ Из практики прокуратуры г. Вильнюса, 1971 г.

Следующим, четвертым, этапом в развитии инсценировки убий­ства, является ее осуществление. Этот этап занимает центральное место во всей схеме инсценировки, как ее реализация при совер­шении преступления. Такие действия являются кульминацией события, для которого преступник собирает все свои силы и все свое умение. Психическое состояние лица в подобных ситуациях отли­чается крайней напряженностью, вызванной самим фактом пре­ступного действия, подогреваемым страхом разоблачения. Имею­щиеся в психологической и психиатрической, а более всего в криминалистической, литературе указания на хладнокровное осу­ществление убийства вряд ли соответствуют действительному пси­хическому состоянию человека, которое может быть таковым толь­ко у «привычных» убийц либо у преступников с отклонениями психики. В остальных случаях убийство, как правило, сопровож­дается стрессовым состоянием, наступающим во время совершения преступления или после него. Такое состояние нередко спо­собствует отклонению от схемы задуманного, допущению тех или иных промахов, ошибок в осуществлении инсценировки. Вследствие этого преступник нередко возвращается к месту события, чтобы уточнить, дополнить либо исправить картину инсценированного события.

Пятый этапом создания и развития инсценировки — ее кор­рекция в соответствии с изменившейся ситуацией или намерения­ми преступника. Как нам представляется, коррекция инсценировки может осуществляться и в ходе ее выполнения (в процессе совер­шения преступления), и после него. Сущность коррекции состоит как в изменении плана и вида ее осуществления, так и в измене­нии тех следов и вещественных доказательств, которые, по мысли преступника, должны сопровождать инсценировку. Особую слож­ность представляет коррекция инсценировки в ходе ее осуществ­ления, то есть в ходе реализации преступного намерения. В тех случаях, как правило, идет направленное решение мыслительных задач, имеющих двоякий характер: а) совершение убийства; б) его маскировка способами, создающими впечатление о ином характе­ре события преступления или участия в нем других лиц. В этих ситуациях наиболее часто допускаются ошибки, нарушающие обыч­ную логику развития события, они состоят либо в отсутствии сле­дов, которые обязательно должны быть, либо в нагромождении следов, которых не должно быть, либо количество которых свиде­тельствует об их нарочитом создании.

Коррекция инсценировки, которая осуществляется после совер­шения преступления или дополняет прежде созданную, представ­ляется более простой, поскольку в распоряжении преступника уже есть картина события. Теперь его задача состоит в такой имита­ции следов, вещественных доказательств, обстановки, которые в совокупности создавали бы впечатление об истинности происшед­шего. Вместе с тем, нельзя не отметить, что психическое состояние лица после совершения преступления таково, что может значитель­но повлиять на характер инсценирования в негативном для пре­ступника плане — появляется вероятность допущения существен­ных ошибок.

Иллюстрацией первой инсценировки, имеющей наиболее слож­ный характер, является убийство, совершенное при реставрации дачи художника И.Е. Репина близ С.-Петербурга. Молодая жен­щина, архитектор по образованию, возглавляла группу строителей, работавших на даче. В один из дней она отправилось на объект, чтобы осмотреть разрушенный второй этаж дачи. Приехала она со своим мужем, история отношений с которым была довольно слож­ной. Супруг длительный период времени имел любовницу, и жена, естественно, мешала осуществлению его желании — создать новую семью. Он и ранее бывал на даче и знал о том, что строения верх­него этажа находятся в полуразрушеном состоянии и хождение по ним представляет большую опасность. Имея это в виду он на­правился вместе с женой на второй этаж, предложив ей выйти на ветхий балкон для того, чтобы внимательно его осмотреть. Как толь­ко женщина стала на балкон, тот обвалился, и она упала с доста­точно большой высоты на груду камней. Травмы головы оказались смертельными. Супруг изобразил горе, бросился вниз оказывать по­мощь жене, но было уже поздно. Преступный расчет был прост и верен. Супруг, зная ветхость строения, предполагал, что едва дер­жавшийся балкон второго этажа обвалится при малейшем воздей­ствии, тем более, если на него станут. Все происшедшее выглядело как случайная неосторожность архитектора, однако при дальней­шем расследовании оно было квалифицированно как умышлен­ное убийство, скрытое инсценировкой случайного падения челове­ка вместе с рухнувшим балконом. По словам рабочих стройки, женщина не хотела выходить на балкон, опасаясь падения, но суп­руг настаивал, говоря, что старое строение все выдержит.

Коррекция инсценировки, происходящая после совершения преступления, может иметь разнообразные формы, включающие как действия по созданию отдельных объектов инсценировки, так и поведенческие акты. В качестве иллюстрации такой инсцениров­ки приведем случай из следственной практике.

На цементном заводе в г. Алчевске Луганской области произо­шел несчастный случай, связанный с нарушением техники безо­пасности, повлекший смерть одной из работниц. Обстоятельства этого происшествия таковы: два молодых рабочих были влюбле­ны в А., работавшую вместе с ними в цехе бетономешалок. Один из них, по фамилии Винтеев, видя, что А. тяготеет более к соперни­ку, решил, что она не должна никому достаться и следует ее убрать. Между тем, он не вынашивал планов убить девушку, полагая, что его настроение пройдет. Однажды, зайдя в цех в обеденный пере­рыв, он увидел, что А. находится в бетономешалке, очищая ее от излишнего цемента. Голова девушки едва виднелась из чана. Мысль об убийстве возникла у Винтеева внезапно. Вошедшему в цех ра­бочему он сказал: «Включай рубильник, будем работать». Тот включил рубильник, и вращающимися лопастями бетономешалки А. была смертельно травмирована. Впоследствии подозреваемый заявил, что не заметил А., а хотел быстрее выполнить установлен­ную норму, поэтому и сказал рабочему, чтобы тот включил рубиль­ник, регулирующий вращение лопастей в бетономешалке. В про­цессе расследования нарушений правил техники безопасности, выяснилось, что до окончания перерыва было еще десять минут, а также и то, что без предварительного объявления о включении рубильника, никто не имеет право его включать, так как можно травмировать рабочих. В поведении Винтеева были установлены признаки намеренных действий, направленных на убийство А., инсценированны нарушением правил охраны труда.

Как видно из приведенного примера, преступления такого рода расследовать очень сложно, тем более раскрывать инсценировку, имитируемую под нарушения техники безопасности.

Завершающим этапом инсценирования убийства под самоубий­ство, несчастный случай, автокатастрофу, нарушение правил охра­ны труда и другие преступления является разработка признаков притворного поведения. Такие признаки, выражающиеся в различ­ного рода проявлениях, могут иметь место до совершения преступ­ления и после него. Действия, предпринятые до совершения убий­ства, носят подготовительный характер по отношению к окружа­ющим, как бы настраивают их на возможность наступления такого события — самоубийства, внезапного отъезда, похищения (особен­но ребенка) и т. п. Выражаются такие действия в распростране­нии информации о тяжелом психическом состоянии будущей жертвы, о ее нежелании жить, об угрозах покончить жизнь само­убийством, об угрозах неизвестных лиц в отношении детей и т. д. Распространение подобных сведений — активная форма сокрытия будущей инсценировки, по степени психологического воздействия достаточно впечатляющей и, кроме того оно, заранее готовит опре­деленную базу свидетельских показаний, ориентирующих след­ственные органы на оценку события как истинного, а не скрывае­мого инсценировкой. Такие сведения влияют на формирование следственных версий, противоположных действительно происшед­шему событию.

Несколько иной характер притворное поведение носит после совершения преступления. Здесь могут наблюдаться активные дей­ствия, выражающиеся в целой гамме признаков — трагедии, отчая­ния, безудержных слез, бесконечного обращения в следственные органы с требованиями более интенсивной работы, с жалобами в адрес вышестоящих учреждений о неприятии мер к розыску убийцы. Анализируя такие действия, следователь не должен забывать, что они могут быть инсценированными в целях сокрытия своей при­частности к совершению преступления. Они не должны мешать строгому расследованию всех обстоятельств события преступления, выявлению возможных негативных обстоятельств и других фак­торов, вызывающих сомнение в истинности поведения заявителей.

4.2. Первоначальные следственные действия

Осмотр места происшествия

Среди следственных действий, в процессе проведения которых следователь получает доказательственную информацию, необходи­мую для расследования преступления, значительное место принад­лежит осмотру места происшествия. Данный осмотр обладает из­вестной спецификой, выделяющей его из числа иных следственных действий, а именно:

1) криминальная ситуация характеризуется неопределенностью;

2) осмотр места происшествия направлен на обнаружение до­казательств, характер которых диктуется особенностями события преступления, способом его совершения и сокрытия;

3) при получении той или иной информации следователь дол­жен решить вопрос о ее отношении к расследуемому событию и доказательственном значении.

Указанные обстоятельства позволяют отнести осмотр места происшествия к числу наиболее сложных следственных действий, поскольку в процессе его проведения решается большой круг воп­росов, которые требуют напряжения мыслительной работы, анали­тического подхода и оценки комплекса данных, имеющих отноше­ние к событию и могущих впоследствии сыграть роль доказательств по делу. При этом само место происшествия надо рассматривать как комплекс данных, позволяющих обнаружить различную по объему и ценности информацию о событии преступления.

Место происшествия представляет собой фрагмент объективно существующего события, где запечатлены его отдельные стороны. В большей или меньшей мере оно содержит объективную инфор­мацию о событии преступления, выраженную в изменении обста­новки, следах пребывания преступника, его действиях, их послед­ствиях и т.д., позволяющих построить мысленную или частично материальную модель преступления, его обстоятельств. В связи с этим теория криминалистики определяет перечень вопросов, ко­торые могут быть решены в процессе осмотра места происшествия: данные о личности преступника, время его пребывания на месте преступления, мотивы и цели совершения преступления, способы проникновения на место, способы сокрытия следов и т. п.

В криминалистической литературе также справедливо отмеча­ется, что первые частные и общие версии о событии преступления, выдвигаемые следователем, нередко в своей основе содержат ана­лиз результатов осмотра места происшествия. Это свидетельству­ет о том, что данных с места происшествия вполне достаточно, что­бы определить направление расследования, они позволяют в отдельных случаях выдвинуть версии, способствующие быстрому и эффективному расследованию преступления.

Информация, которая получена на месте происшествия, носит разносторонний характер и имеет различную доказательственную значимость. В комплексе сведений важно обнаружить именно то, что относится к событию преступления. Для этого необходимо решить мыслительные задачи, связанные с относимостью обнару­женного к расследуемому событию. Формирование данного процес­са имеет ряд аспектов: а) восприятие обстановки места происше­ствия; б) мысленный анализ обнаруженных следов и вещественных доказательств; в) установление причинного отношения обнаружен­ного к событию преступления; г) создание мысленной модели про­исшедшего события ¹.

¹ Коновалова В. Е. Правовая психология. С. 66—67.

Так, восприятие обстановки места происшествия следователем подчинено общим закономерностям восприятия, однако наряду с ними обладает и своей спецификой, определяемой профессиональ­ными особенностями, направленностью, подчинением последнего формирующейся или уже взятой за исходную мысленной модели события. Если рассматривать восприятие следователя, с точки зре­ния его профессии, можно увидеть, что оно обладает рядом особен­ных черт. К ним относятся: определяемая прежним опытом из­бирательность, которая направлена на восприятие следов и веще­ственных доказательств, связанных с событием преступления; точная и быстрая оценка воспринимаемого; способность распозна­вать такую информацию, которая дает возможность обнаружить иные доказательства по делу.

Профессиональная направленность восприятия помогает сле­дователю в процессе осмотра места происшествия устанавливать предполагаемые места обнаружения следов и в случаях их обыч­ного нахождения, и в случаях маскировки. Также широко исполь­зуются профессиональные знания в случаях маскировки следов, их уничтожения либо создания новых. Осматривая предполагаемое место убийства, следователь воспринимает обстановку с точки зре­ния наиболее характерных следов этого события. Вместе с тем его внимание может быть сосредоточено на иных следах, не вписыва­ющихся в картину события, даже противоречащих ей, что меняет представление о случившемся, рождая версию об инсценировке. При осмотре места происшествия уже в процессе восприятия по­являются элементы мысленного анализа, позволяющие относить все воспринятое либо к объектам, имеющим значение для дела, содер­жащим доказательственную информацию, либо бесполезным в плане познания события, отраженного в этом месте происшествия. Такой анализ в его мысленном выражении распространяется на всю обстановку места происшествия, которая, по определению

Р.С. Белкина, выступает проявлением качества и пространствен­ных связей, составляющих в своем комплексе место происшествия¹, а также отдельные следы и предметы, находящиеся в этой обста­новке и нередко позволяющие правильно ее оценить. Поскольку для аналитической деятельности, действительной или мысленной, характерны вычленение объектов анализа из совокупности и пер­воначально изолированное их рассмотрение, постольку при осмот­ре места происшествия применение этой функции анализа обла­дает такими же характеристиками. Обнаруживаемый в процессе осмотра места происшествия объект первоначально рассматрива­ется и анализируется с точки зрения его обычных, в человеческом понимании, субстанции и назначения. После этого проводится мыс­ленный анализ, нацеленный на установление в обнаруженном объекте таких признаков, которые свидетельствуют о его исполь­зовании в событии преступления. Дальнейший анализ предпола­гает нахождение некоторых сведений, позволяющих определить роль и назначение этого объекта, место и способы его использова­ния и т. п. Таким образом, этот этап анализа дает возможность об­наружить нити, связывающие определенный объект с событием пре­ступления, и тем самым выяснить круг обстоятельств, имеющих значение для процесса познания в данном расследовании. Анализ обстановки места происшествия направлен на то, чтобы получить определенное количество информации, позволяющей установить применительно к исследуемому объекту временные связи с собы­тием, субстанциональные, пространственные и личностные связи относительно источника преступления, связи со способом его со­крытия. Поэтому каждый обнаруженный объект анализируется, с одной стороны, в плане его существования в материальном мире, а с другой — его роли в событии преступления. Этим требованием определяется и направленность анализа, и его известная ограни­ченность комплексом данных, которые могут иметь значение для расследования. На названное обстоятельство указывает В.П. Колмаков при характеристике анализа обстановки места происшествия, где следователь заранее должен быть готовым выяснить призна­ки и свойства предметов и следов, указывающих на:

¹ Белкин Р. С. Собирание, исследование и оценка доказательств. М., 1966. С. 139.

1) время появления их на месте;

2) связи объектов с данным местом;

3) структуру предметов и следов для изучения их групповой принадлежности;

4) идентификационные качества следов;

5) возможность происхождения следов от одного или несколь­ких участников события;

6) связи следов между собой и рассматриваемым событием;

7) механизм их образования;

8) причины отсутствия определенных следов ¹.

¹ Колмаков В.П. Следственный осмотр. С. 57.

Движение от анализа к установлению причинных связей об­наруженного события преступления происходит в процессе оцен­ки результатов этого анализа и выявления строгой причинной за­висимости от действия, которое оставило определенные результаты. Здесь уже исследование, осуществляемое в процессе осмотра места происшествия, поднимается на более высокую ступень, способству­ющую формированию частных и общих версий, а в отдельных слу­чаях — и непосредственному установлению тех обстоятельств, ко­торые проявились в следах или их совокупности, составляющей обстановку события преступления. Так, обнаружение на месте про­исшествия стреляной пули и гильзы позволяет в результате их анализа прийти к однозначному выводу о том, из какого типа и какой марки оружия они были выпущены. Изучая следы автотран­спорта на месте происшествия, можно установить, какой модели была автомашина, а в ряде случаев и индивидуальные особеннос­ти в следах протектора, имеющих идентификационное значение. Таким образом, в указанных ситуациях результаты анализа сразу приводят к выяснению причинных связей.

Однако в некоторых случаях анализ и его результаты не по­зволяют сразу сделать вывод о причинной зависимости следов или предметов, обнаруженных на месте происшествия, ограничивая возможности следователя только выдвижением версий, проверка которых осуществляется производством тех или иных действий, в частности судебных экспертиз. Так, следы орудий взлома не позво­ляют сразу установить, что это было за орудие, но оставляют воз­можность сделать известное предположение, ориентирующее сле­дователя на розыск этого орудия. Последующее же причинное отношение его к событию преступления выясняется экспертным исследованием, обнаруживающим признаки, свидетельствующие о том, что только этим, а никаким иным орудием мог быть остав­лен данный след. Таким образом, схема установления причинных связей изменяется в зависимости от количества и характера полу­ченной информации и способов определения ее отношения к со­бытию преступления.

Мысленное представление о событии и механизме преступле­ния, лицах, его совершивших, составляется на основе результатов анализа обнаруженных следов, вещественных доказательств и ус­тановления причинных связей между ними в той мере, какая оп­ределяется имеющейся информацией. Обобщение результатов ана­лиза позволяет накапливать информацию, синтезировать ее

посредством установления причинных связей, что служит основой для формирования мысленной модели события. Характер и объем доказательственной информации обусловливают полноту и обосно­ванность той мысленной модели, которая в своем познавательном развитии превращается не в мертвую схему происшедшего, непод­вижно констатирующую те или иные события, а в подвижную вер­сию, определяющую направление дальнейшего познания.

Каждая мысленная модель происшедшего события примени­тельно к расследованию преступления любой категории обладает большей или меньшей степенью вероятности, определяемой, с од­ной стороны, наличием информации (ее доказательственной цен­ностью), с другой — числом обстоятельств, которые необходимо выяснить для установления истины в данном деле. В тех случаях, когда обстоятельства первой группы более четко выражены, чем обстоятельства второй группы, обоснованность выдвигаемой версии относительно события преступления будет значительной, а ее мыс­ленная модель — более полной. Полнота модели существенно об­легчает определение путей обнаружения тех частностей, которые превращают мысленную модель в действительно установленные обстоятельства. Поскольку выдвижение версий — мыслительный процесс, при котором осуществляется познание, постольку оно выполняет познавательную функцию в ходе расследования.

Наибольший интерес с точки зрения познавательной функции моделей, конструируемых в процессе осмотра места происшествия, представляет то, что и возникновение, и разрушение их происходят по мере обнаружения и оценки доказательственной информации. Поэтому они являются не только динамичными (подвижными, раз­вивающимися), но и вновь возникающими и разрушающимися в зависимости от обоснованности компонентов модели, определяющих в конечном счете и ее надежность.

Модель, создаваемая относительно происшедшего события, от­личается и тем, что она носит собирательный характер, объединяя в себе одновременно действие преступника, потерпевшего, обстоя­тельства, предшествующие совершению преступления, и его послед­ствия. В этом заключена не только ее сложность, но и многознач­ная познавательная ценность. Такая модель как бы соединяет разрозненные следы, вещи, обстоятельства и дополняет их типоло­гией события, их логики либо инсценирования, представлениями о поступках людей в аналогичных ситуациях, позволяет быстро и во многих случаях законченно восстановить картину события пре­ступления.

Показателем инсценировки преступления вообще, и убийства в частности, является обнаружение в процессе осмотра места про­исшествия негативных обстоятельств, что также является основа­нием для быстрого и эффективного расследования. Проводя осмотр

места происшествия, выявляя доказательства и анализируя их, следователь устанавливает факты, которые указывают на характер преступления, его мотивы, способы совершения, личность преступ­ника и др.

Основываясь на анализе и оценке отдельных доказательств в их совокупности, следователь выдвигает предположения об их происхождении, о характере действий преступника и других дан­ных, то есть конструирует частные и общие версии.

Путем логического мышления следователь выясняет причинные связи между обнаруженными следами и действиями определенных лиц. По отдельным замеченным признакам он, используя собствен­ный опыт и данные криминалистики, нередко устанавливает обсто­ятельства, играющие решающую роль в раскрытии преступления. С этой точки зрения при проведении осмотра места происшествия второстепенных доказательств не бывает, поскольку любая, на пер­вый взгляд незначительная, деталь, но правильно оцененная, приоб­ретает важнейшее значение для раскрытия преступления и обнару­жения преступника.

При проведении осмотра места происшествия и иных следствен­ных действий следователю иногда приходится иметь дело с данны­ми, которые указывают на отсутствие признаков, которые характерны для расследуемого события или явления. Такие обстоятельства но­сят в криминалистике наименование негативных.

В криминалистической литературе негативные обстоятельства определяются как противоречащие естественному развитию собы­тия, объективным закономерностям его существования. Так, мно­гочисленные раны на трупе предполагают наличие крови на мес­те, где он был обнаружен. Отсутствие крови в данном месте противоречит естественному развитию события и является нега­тивным обстоятельством. Выявление таких обстоятельств и их анализ свидетельствуют о том, что место обнаружение трупа не есть местом совершения преступления, отсюда ясно: что с момента убий­ства до момента обнаружения трупа прошло определенное время.

Негативные обстоятельства — понятие, характеризующее сово­купность следов, признаков, которые представляют собой откло­нения в обычной последовательности события. В процессе рассле­дования они являются тем моментом, который способствует обнаружению противоречий в последовательности мер, предприня­тых для установления причинных связей между действием и ре­зультатом. Поэтому следователю рекомендуется особенно тщатель­но оценивать все, им обнаруженное, находя причинные зависимости между действиями и их результатами в виде следов или других вещественных доказательств.

След — в широком понимании этого слова — естественное проявление, которое по совокупности признаков может охарактеризовать действие, а также предмет, который его оставил. Здесь все зависит от того, в каком объеме обнаружены эти признаки, насколь­ко они точны и, как оперируя ими, следователь может прийти к выводу относительно действий преступника и орудий, им исполь­зуемых.

Негативные обстоятельства представляют собой следы в случаях, когда естественный ход событий не предполагает их наличия в данном месте или, наоборот, отсутствие этих следов в случаях, ког­да они непременно должны быть результатом предпринятых дей­ствий. Правильное толкование и оценка негативных обстоятельств в связи с выяснением причины создания следов или причины их отсутствия способствуют точному пониманию обстоятельств собы­тия преступления, конструированию версий и используются для проверки показаний свидетелей и обвиняемых.

К негативным обстоятельствам следует также отнести опре­деленные действия лиц, которые характеризуют их отношение к событию преступления. Так как негативное обстоятельство мож­но рассматривать заявление подозреваемого органам милиции о том, что его жена повесилась, а он в шкафу, под бельем, нашел в сумочке оставленную ею предсмертную записку. Неестественность поведения заявителя, которое явно противоречит обычному пове­дению людей при подобных обстоятельствах (не обратился сразу с заявлением, а начал искать предсмертную записку, которая оправ­дывает его), является обстоятельством, которое способствует уста­новлению истины.

Отмеченное ранее позволяет определить негативные обстоятель­ства как наличие или отсутствие материально фиксированных следов или действий, которые при определенных условиях места и времени противоречат естественному развитию событий, причин­ным связям между данными явлениями и их последствиями. По характеру, а также по способу выявления их можно разделить на две группы: а) негативные обстоятельства — материально фикси­рованные следы; б) негативные обстоятельства — действия. В свою очередь, негативные обстоятельства — следы различают по их на­личию и отсутствию в случаях, когда они должны обязательно быть. Причинами появления следов — негативных обстоятельств в боль­шинстве событий преступления становятся либо упущения со сто­роны преступника, либо инсценирование следов.

Примером упущения со стороны преступника может служить случай, имевший место в следственной практике. На балке черда­ка, покрытой сажей, рядом с трупом, который висел на ней, были обнаружены свежие следы четырех пальцев. Отсутствие следов сажи на руках погибшего (негативное обстоятельство) и наличие их на балке, стало убедительным доказательством инсценировки самоубийства.

Возможны случаи инсценирования преступником следов, ко­торые в процессе расследования выступают как негативные обсто­ятельства. Так, в одном деле под повесившимся было обнаружено перевернутое ведро, которое якобы служило подставкой. Однако на земляном полу сарая не осталось никаких следов от верхнего края и ушек ведра, хотя было очевидным, когда человек становится на ведро, то на земле остаются четко видимые вдавленные следы от ушек и краев ведра, которые врезаются в землю. Обнаруженные негативные обстоятельства прямо указывали на инсценировку самоубийства, что и было установлено в процессе дальнейшего расследования.

К другой категории негативных обстоятельств относится отсут­ствие следов, которые в соответствии с событием должны были иметь место. В этом отношении показательно так называемое «дело Жарского». Прокурору одного из районов сообщили, что в селе Жары убит кладовщик колхоза. При осмотре места происшествия следователь установил, что труп Жарского лежал на кровати, ко­торая стояла в углу комнаты дома, где он проживал с женой и дочерью. На шее трупа была огромная зияющая рана. Жена и дочь убитого, которые находились в комнате, рассказали, что ночью в их дом ворвались два неизвестных человека, вымогавшие у Жарско­го ключи от кладовой колхоза. Жарский им отказал, тогда один из неизвестных нанес ему ранение в шею и ударил несколько раз по голове. Перепугавшись, жена и дочь открыли окно, выскочили во двор и побежали к соседям сообщить о случившимся. Проводя осмотр комнаты, в которой было совершено убийство, следователь обратил внимание на окно, через которое, по словам жены и доче­ри, они выпрыгнули во двор. Окно было заперто на крючок изнут­ри. При более тщательном осмотре, следователь обнаружил непов­режденные нити паутины, свидетельствующие о том, что окно не открывалось. Это, естественно, вызвало подозрение. При осмотре грунта под окном каких-либо следов обнаружено не было, несмот­ря на то, что грунт был мягким. Следователь обратил на это вни­мание всех присутствующих при осмотре, предложив дочери вып­рыгнуть через окно. При этом на грунте остались четкие следы обуви, которых ранее не было. Обнаруженные следователем нега­тивные обстоятельства — следы паутины и отсутствие следов на грунте под окном стали доказательствами, которые способствова­ли признанию жены и дочери в совершении убийства Жарского, который, по их словам, систематически пьянствовал и издевался над ними.

При рассмотрении следов — негативных обстоятельств необ­ходимо учитывать характер и место их расположения. В зависи­мости от выдвинутой версии можно выяснить смысл негативных обстоятельств, обращая внимание именно на детали и их соответствие характеру преступления. Так, например, в одном из районов Таллинна, на чердаке дома была обнаружена повесившаяся жен­щина. Судебно-медицинский эксперт, бравший участие в осмотре места происшествия, высказал предположение о том, что странгуляционная борозда имеет прижизненный характер. При дальней­шем осмотре следователь обратил внимание на то, что табурет, который служил подставкой, оказался позади ее ног на расстоянии 2,75 м. Это обстоятельство вызвало сомнение, так как судебно-ме­дицинские эксперты знали, что конвульсивными движениями по­весившегося невозможно отбросить табурет на такое расстояние и в том направлении. Выявление названного негативного обстоятель­ства способствовало раскрытию умышленного убийства.

Ко второй, более ограниченной, группе негативных обстоятельств относятся действия. Такие негативные обстоятельства необходи­мо учитывать следователю в период выдвижения и проверки вер­сий. Правильная их оценка требует знаний логики и психологии, внимательного анализа всех обстоятельств дела.

Выявление негативных обстоятельств и их оценка представляют определенную сложность. Они могут быть обнаружены относитель­но тех или иных условий, а также в связи с выдвижением след­ственных версий и их проверкой, причем как версий следователя, так и версий обвиняемого или подозреваемого. В практике рассле­дования обнаружение негативных обстоятельств наиболее часто встречается с связи с проверкой версии, выдвигаемой обвиняемым (и нередко заявителем). Каждое негативное обстоятельство отно­сительно в том смысле, что оно существует в соответствии с дан­ными условиями или версии. Так, то или иное обстоятельство, яв­ляющееся негативным относительно одного условия или версии, может стать позитивным относительно другой версии, то есть бу­дучи включенным в нее в качестве составной части, получает свое логическое объяснение в цепи действий и их последствий. Таким образом, свое логическое объяснение негативное обстоятельство может получить лишь в свете анализа условий следственной вер­сии. Устранение причинных связей между явлением и его послед­ствиями с целью объяснения негативных обстоятельств происхо­дит в логической форме условно-категорического умозаключения, под которым понимается такое опосредствованное умозаключение достоверности, в котором одна из посылок — условное суждение, а другая посылка и вывод — категорические суждения. Из двух модусов условно-категорического умозаключения для получения достоверных выводов относительно негативных обстоятельств, мы пользуемся модусом опровергающим (modus tollens) — от опро­вержения следствий до опровержения оснований. Формула его такова: если А есть В, то С есть D. С не есть D, следовательно А не есть В. Пользуясь формулой этого модуса относительно приведенного ранее примера, мы будем иметь следующее: если женщина выскакивала в сад через окно, то на мягком грунте под ним дол­жны быть следы, если они отсутствуют, значит женщина не выска­кивала через окно. Так, от опровержения следствий (следов не осталось) мы приходим к опровержению основания (женщина не выскакивала через окно) путем ранее приведенного условно кате­горического умозаключения.

Выводы от отрицания следствия к отрицанию основания обычно используют для того, чтобы показать неопровержимость утверж­дения о причинной связи в конкретном случае.

При обнаружении негативных обстоятельств в виде наличия следов для объяснения причинной связи мы пользуемся утверди­тельным модусом условно-категорического умозаключения.

Рассмотрение негативных обстоятельств показывает, какое ог­ромное значение имеют их обнаружение и правильная оценка для расследования преступлений. Негативные обстоятельства, обнару­женные следователем при осмотре места происшествия, способству­ют оценке и пониманию обстоятельств и содержания события пре­ступления. В совокупности с другими обстоятельства преступле­ния они способствуют конструированию следственных версий, определяя направление расследования. Обнаружение негативных обстоятельств является одним из эффективных способов провер­ки правдивости и правильности показаний как свидетелей, так и обвиняемых, причем осуществляемых в самые сжатые сроки, что помогает быстрому расследованию совершенного преступления. Иг­норирование негативных обстоятельств, а также неправильная их оценка, неминуемо приводят к ошибкам, к утрате важных доказа­тельств, что препятствует установлению истины при расследовании преступлений. В этой связи необходимо отметить, что обнаруже­ние негативных обстоятельств и тщательный их анализ в преиму­щественном числе случаев являются ключом к раскрытию пре­ступлений, в том числе убийств, скрытых инсценировкой. Умелое оперирование негативными обстоятельствами (своевременная их фиксация, ознакомление с протоколом осмотра обвиняемого при допросе) способствует быстрому и оперативному расследованию ¹.

¹ Более детальное рассмотрение негативных обстоятельств см. Коновалова В. Негативные обстоятельства и их значение в расследовании преступлений//Радянсь-ке право. 1958. №6. С. 53—58.

В проблеме инсценировки как способа сокрытия преступлений, и негативных обстоятельств в частности, заслуживает внимания исследование И.А. Николайчука ².

² Николайчук И. А. Сокрытие преступлений как форма противодействия расследованию: Автореф. дис. ... д-ра. юрид. наук. Воронеж, 2000. С. 40 — 41.

Рассматривая преступную инсценировку, он определяет ее как формирование ложной информации о событии или его элементах, содержащейся в измененной обстановке события и (или) в лож­ных сообщениях о событии и сопутствующих им актах притвор­ного поведения. Сущность инсценировки — формирование лож­ных представлений об объекте инсценировки для дезориентации органов расследования, а основная преследуемая цель — избежать ответственности за содеянное или ее смягчение.

Автор выделяет две основных формы преступной инсцениров­ки: с изменением материальной обстановки и события или сле­дов события (материальная инсценировка); без таких изменений — вербальная (идеальная) инсценировка. Материальная инсценировка осуществляется путем:

а) замены всей обстановки места происшествия иной, соответ­ствующей инсценируемому событию на основе представлений ви­новного;

б) замены отдельных объектов другими или удаление их с ме­ста инсценировки;

в) изменения расположения объектов, их пространственных связей, состояния, с целью создания видимости иных действий участников события, подчиняющихся другим мотивам и побуди­тельным причинам.

Вербальная инсценировка заключается в ложных сообщениях о событии, сопровождаемых предъявлением ложных материальных подтверждений. Типичным примером такой инсценировки слу­жит заявление о якобы безвестном исчезновении человека с де­монстрацией находящихся по месту его жительства личных доку­ментов, предметов одежды и т.п., без которых он не мог уехать в командировку или к кому-либо из родных, знакомых.

Среди признаков преступной инсценировки И.А. Николайчук особо выделяет негативные обстоятельства, определяя их как яв­ления, отражающие некую ложную сущность, искажающую под­линную суть события. Подобные явления создают ложное представ­ление о расследуемом предмете. С фактической точки зрения негативные обстоятельства могут оцениваться как отрицательные факты и классифицироваться на основании:

— направленности: сокрытие действительного события; сокры­тие мнимого события; сокрытие отдельных элементов действитель­ного события;

— их материального воплощения: наличие объектов или при­знаков, которых не должно быть; отсутствие объектов или призна­ков, которые должны быть обязательно; изменение связей и отно­шений между объектами, которые должны существовать на месте инсценировки; изменение признаков и состояний объектов, нали­чие которых обязательно;

— отношения к объекту инсценировки, признаками которой они служат: негативные обстоятельства, относящиеся к обстановке места инсценировки; относящиеся к действиям (действительные или мнимые) на месте инсценировки; относящиеся к субъектив­ной стороне события; относящиеся к субъекту события.

Среди негативных обстоятельств особое место принадлежит так называемым уликам поведения, которые выступают как действия (бездействия) виновного или иных лиц, их состояние (в том числе психофизиологические реакции), информированность о событии и его сокрытии виновного или иных лиц, причастных к событию преступления. Значение улик поведения как косвенных доказа­тельств определяется при оценке их относимости к предмету до­казывания и степени достоверности *.

¹ Николайчук И. А. Указ. соч. С.43.

Допрос

Одним из первоначальных действий, проводимых в процессе расследования убийств, скрытых инсценировкой, является допрос подозреваемого. Как правило, он осуществляется сразу после ос­мотра места происшествия в случаях, когда такой осмотр прово­дится (что исключается при заявлении об исчезновении лица). Проведение допроса после осмотра места происшествия обуслов­лено обнаружением негативных обстоятельств, что требует немед­ленного выяснения их характера, места и времени появления. Наличие негативных обстоятельств по природе их субстанции предполагает ложь подозреваемого или заявителя, выражающуюся в создании картины события, не соответствующей действительно­сти и позволяющей делать вследствие этого предположение об ее инсценировке. Поэтому тактика допроса таких лиц осуществля­ется по правилам системы приемов, направленных на обнаруже­ние лжи в показаниях и на ее разоблачение. Специфика допроса в этих случаях заключается в акцентировании вопросов относительно обнаруженных негативных обстоятельств наряду с детальным выявлением всех данных, относящихся к тому или иному виду инсценировки. С тактической точки зрения допрос целесообразно проводить методом последовательного изложения события, обра­щаясь к обнаруженным негативным обстоятельствам путем по­становки детализирующих, уточняющих, контрольных вопросов, а также оглашения информации, полученной в процессе осмотра места происшествия или других следственных действий, являющих­ся основанием для уличения подозреваемого во лжи, используе­мого им как средство сокрытия своей причастности к совершен­ному преступлению.

Тактика допроса может иметь и иной характер, определяемый поведением подозреваемого, его уверенностью в правдоподобности созданной им инсценировки, неумении следователя ее раскрыть. Когда следователь видит слишком нарочитую уверенность допра­шиваемого в непогрешимости инсценируемого события, допрос начинают с объявления об обнаруженном негативном обстоятель­стве и подробном выяснении всех обстоятельств, связанных с ним. Элемент внезапности, который имеет место в подобной ситуации, наиболее эффективен, так как подозреваемый не готов к объясне­нию неожиданно обнаруженных негативных обстоятельств, что становится основанием для получения в дальнейшем его правди­вых показаний. Объявление об обнаруженных негативных обсто­ятельствах, их характере, нарушающем естественное течение со­бытия преступления, делает ложь очевидной, и лицо, дающее объяснения по этому поводу, охватывает растерянность, человек недоумевает, как была допущена ошибка, непродуманность в созда­нии инсценировки.

Следователь при допросе из двух предлагаемых тактических позиций выбирает ту, которая представляется ему наиболее эффективной в соответствии со следственной ситуацией и ситуацией допроса. Однако во всех случаях это не зависит от характера инс­ценировки, ее сложности. В допросе, сопровождаемом притворным поведением подозреваемого, должны использоваться все тактические приемы, направленные на выявление лжи и избираемые следователем в той последовательности и в том сочетании, которые представляются наиболее целесообразными. В систему таких при­емов входят:

а) постановка дополнительных вопросов;

б) постановка детализирующих вопросов;

в) постановка уточняющих вопросов;

г) предъявление вещественных доказательств;

д) оглашение показаний других лиц;

е) ознакомление с протоколом осмотра места происшествия;

ж) оглашение заключения эксперта;

з) оглашение результатов следственного эксперимента и др.

Ложь в показаниях может быть вызвана не только обнаруже­нием негативных обстоятельств, но сопровождать все показания допрашиваемого. К данным, позволяющим полагать, что показа­ния лица лживы, могут быть отнесены следующие, число и харак­тер которых, безусловно, не исчерпывается перечисленными:

— противоречие иным данным по делу. Чаще всего это расхож­дение показаний с результатами осмотра места происшествия, сви­детельствами других лиц. Иногда это может проявляться в несоот­ветствии фактической обстановки, противоречии закономерностям объективной действительности (негативные обстоятельства);

— наличие внутренних противоречий в самих показаниях; — описание событий, особенно отдаленных во времени с чрез­мерной точностью;

— совпадение в мельчайших деталях показаний нескольких допрашиваемых, что обычно свидетельствует о сговоре, поскольку у реальных очевидцев и участников не может быть полного совпа­дения в воспринятом, так как каждый видит и оценивает в соот­ветствии со своими особенностями, роли и свершившимся;

— отсутствие в показаниях несущественных подробностей, что может свидетельствовать о том, что повествуемое не пережито до­прашиваемым;

— различное объяснение одних и тех же обстоятельств на раз­ных допросах;

— настойчивое, неоднократное повторение допрашиваемым по собственной инициативе каких-либо утверждений;

— уклонение от ответа на прямой вопрос, попытки представить, что вопрос следователя не понятен;

— допущение проговорки;

— наличие выражений и категорий, не соответствующих уров­ню образования и развития допрашиваемого, свидетельствующих, что он говорит с чужих слов;

— сокрытие фактов, которые по сведениям следователя хоро­шо известны допрашиваемому ¹.

¹ Бахин В. П., Когамов М. Ч., Карпов Н. С. Допрос на предварительном след­ствии. Алмааты: Еркениет, 1999. С. 119—120.

Допрос подозреваемого должен осуществляться в строгом со­ответствии с принципом объективности расследования. Нужно самым тщательным образом выяснять все обстоятельства, как подтверждающие возникшие подозрения, так и опровергающие их. Тактика допроса подозреваемого складывается из последователь­ного выяснения обстоятельств, связанных с его задержанием и событием преступления. Свое конкретное воплощение она нахо­дит в постановке вопросов о фактах, предшествующих событию преступления, связанных непосредственно с ним, следующих за его совершением. Вопросы преследуют цель — получить данные о действиях подозреваемого до совершения преступления, во время его совершения и после, детализирующие показания подозрева­емого; а также данные, способствующие проверке показаний. Вы­яснение в процессе допроса обстоятельств, связанных с действия­ми и местом пребывания подозреваемого во время совершения преступления, имеет большое значение для установления его при­частности к совершению преступления.

Так, по делу об убийстве заведующего клубом Б. в качестве по­дозреваемых допрашивались братья Г., длительное время находив­шиеся в неприязненных отношениях с Б. и угрожавшие ему рас­правой. При допросе одного из братьев, обнаружившего, по его словам, труп потерпевшего, следователь поставил перед ним ряд вопросов для установления места пребывания подозреваемого в момент со­вершения преступления. «Каким образом вы обнаружили труп Б.?», «Где вы были ранее, куда направлялись?». На эти вопросы Г. отве­тил, что он был в клубе, смотрел фильм. Незадолго до окончания сеанса вышел из зала на улицу покурить. Не желая больше захо­дить в клуб, отправился домой. Проходя возле дома Б., увидел его лежащим у дороги в луже крови. Не дождавшись других прохо­жих, Г. зашел в сельский совет и сообщил о случившемся.

Постановкой детализирующих вопросов о времени окончания фильма, его содержании, о направлении, в котором шел подозревае­мый (оказалось, он двигался в направлении, противоположном рас­положению его дома), следователь установил ряд противоречий в показаниях, свидетельствующих о их лживости. Когда следователь обратил на это внимание Г., подозреваемый отказался давать даль­нейшие показания. Впоследствии было установлено, что один из братьев после совершения убийства, чтобы отвести подозрение, ос­тался на месте преступления и первым заявил об обнаружении трупа. Таким образом, сущность инсценировки заключалась в при­творном поведении одного из братьев, инсценирующих с целью со­крытия своей причастности к совершению преступления случайное обнаружение трупа и сообщение об этом следственным органам.

В криминалистической практике известны инсценировки убий­цей случайного обнаружения трупа. При этом притворное пове­дение преступника проявляется не только в сообщении о событиии, но и объяснении следов крови на его одежде, якобы ставших след­ствием желания оказать потерпевшему необходимую помощь. И в таких случаях детализация показаний, сравнение их с данными осмотра места происшествия и судебно-медицинской экспертизы позволяли установить причастность лица к совершенному преступ­лению вследствие обнаружения в показаниях таких противоречий установленным обстоятельствам, которые явно свидетельствовали о лжи в инсценировке события преступления.

При допросе как подозреваемого, так и обвиняемого, надо обра­щать внимание на так называемую виновную осведомленность, которая в криминалистической литературе иногда называется преступной осведомленностью и заключается в сообщении допра­шиваемым обстоятельств преступления, которые могут быть изве­стны только лицу, совершившему преступление. Это лицо облада­ет объемом информации и такой ее направленностью, которая в известном смысле разоблачает его. Виновная осведомленность может быть установлена только в том случае, если следователь хорошо подготовлен к допросу, знает все обстоятельства дела и тонко анализирует даваемые показания. Виновную осведомлен­ность можно обнаружить, прибегая к постановке детализирующих вопросов, относящихся к моментам опровержения подозрения. Детальный вопрос заставляет подозреваемого отойти от принятой им схемы лжи, которая, как известно, не может быть продумана во всех деталях и поэтому дополняется в процессе допроса. Посколь­ку в ходе допроса нет времени для тщательного и обстоятельного обдумывания ложных утверждений, ложь в одних случаях остает­ся очевидной, в других — заменяется истинными знаниями, в ко­торых может найти свое место виновная осведомленность. Чаще всего она выражается в так называемых проговорках — случай­ного сообщения тех сведений, которые лицо хотело бы скрыть, однако при эмоциональном напряжении невольно выдает. Этому также способствует избранный следователем темп допроса, не по­зволяющий долго обдумывать ответы на поставленные вопросы.

В ходе допроса виновная осведомленность может быть установ­лена сразу (это зависит от уровня овладения следователем дока­зательственным материалом), а иногда при сопоставлении показа­ний подозреваемого с другими доказательствами по делу.

Так, при допросе А., подозреваемого в убийстве своей жены, было установлено, что он провожал ее на автобус, отправлявшийся из их населенного пункта в Полтаву. Жена ехала в Полтаву якобы в гости к своей подруге и взяла при этом с собой наиболее ценные вещи, в том числе и шубу (дело было летом). Кроме подозреваемого, в доме проживали его тесть, теща и сестра его жены. Как впоследствии установил следователь никто из них не знал о намерении жены А. куда-либо ехать. Более того, никакого чемодана она не собирала и не укладывала в него шубу. Названных вещей в процессе обыска в доме подозреваемого действительно не обнаружили. Именно эти данные и заявление А. об исчезновении жены стали его виновной осведомленностью и впоследствии, будучи разумно использованны­ми следователем, послужили основанием для признания подозре­ваемого в совершении убийства.

Допросу должна предшествовать определенная подготовка, в которой большое значение приобретает выяснение данных о лич­ности допрашиваемого, что во многом способствует определению психологической основы тактики допроса, избираемой следовате­лем. Известно, что психологическую сущность допроса составляет сложный комплекс задач и их разрешение в связи с конкретной ситуацией, особенностями психики допрашиваемого, его эмоцио­нальными проявлениями и т. п. При решении названных психологических задач особое место принадлежит этическим правилам производства допроса, вытекающим из требований уголовно-процессуального закона. Речь идет не столько об элементарной этике судопроизводства, сколько о влиянии следователя на пробуждение в допрашиваемом высших нравственных начал, позволяющих ему понять несоответствие содеянного требованиям общественной морали, раскаяться в содеянном, осудить свои поступки.

Известный интерес в плане разоблачения ложных показаний, которые, как правило, сопровождают сообщения об убийстве, скры­том инсценировкой, представляет психологическое воздействие предъявлением письменных или вещественных доказательств. Та­кие доказательства предъявляются на определенном этапе допро­са в зависимости от типа нервной системы подозреваемого. Выде­ление таких типов нервной системы, как художественный (с преобладанием первой сигнальной системы), абстрактный (с пре­обладанием второй сигнальной системы) и средний, позволяет на основе имеющегося следственного опыта прийти к выводу о некой зависимости от них применения психологически эффективных так­тических приемов. В.Л. Васильев достаточно убедительно показы­вает, что лицо, для которого характерен художественный тип не­рвной системы, экспрессивно реагирует на предъявленную ему жертву, а лицо с абстрактным типом нервной деятельности выг­лядит безоружным перед предъявленными ему статистическими данными, документами и т. п., оставаясь равнодушным к доказа­тельствам, воздействующим на эмоциональную сферу. Эта зависи­мость не является, конечно, всеобусловливающей, но она имеет определенный практический смысл в плане решения отдельных вопросов тактики допроса с позиций их взаимосвязей с психоло­гическими характеристиками личности. В.Л. Васильев, относя допрос к действиям, которые с точки зрения психического состоя­ния могут рассматриваться как целый комплекс раздражителей, справедливо отмечает, что отдельные раздражители (оглашение показаний, заключений экспертиз, предъявление вещественных доказательств) должны использоваться следователем в соответ­ствии с определением типа нервной системы и темперамента и ни в коем случае не противоречить нормам Уголовно-процессуаль-ного кодекса ¹.

Васильев В. Л. О значении судебной психологии в работе следственных органов//Правоведение. 1965. №2. С. 140—142.

Наиболее примечательным здесь является то, что картина по­ведения допрашиваемого и закономерности его темперамента не всегда совпадают. В зависимости от условий, в которых дается информация, возникают временные состояния высшей нервной деятельности, которые существенно меняют внешнее проявление типа темперамента.

Наблюдения психологов свидетельствуют о том, что люди с холерическим темпераментом в состоянии переутомления или после сильного нервного напряжения проявляют себя, как мелан­холики. Напротив — меланхолики (слабый тип нервной системы) в состоянии нервного возбуждения или вдохновения ведут себя как холерики ¹.

¹ Распопов П. П. К вопросу «о картине поведения» и типе нервной системы// Вопросы психологии. 1959. №6.

Учитывая эти особенности при производстве допроса холери­ка или сангвиника, в необходимых случаях следует замедлять темп допроса, сосредоточивать их внимание на выяснении определенных деталей в обстоятельствах события преступления, предъявлять доказательства, не заботясь об их возможном «ранящем» воздей­ствии. При допросе флегматика следователю целесообразно избрать замедленный ритм допроса, дать подозреваемому возможность понять поставленные вопросы и хорошо обдумать ответы. В допросе меланхолика следует быть подчеркнуто вежливым, предупредитель­ным, стараться снять возможное напряжение, замкнутость подозре­ваемого, расположить его к себе.

Индивидуализация подхода при допросе вызвана необходимо­стью использования психологических характеристик темперамента, которые нередко влияют то положительно, то отрицательно на ход допроса. Так А. В. Петровский отмечает, что резкое требование, которое может быть допустимым в отношении сангвиника и тем более флегматика, вызовет взрыв негодования у холерика и состо­яние угнетенности у меланхолика ².

² Петровский А. В. От поступка к характеру. М.: Знание, 1963. С. 25—26.

Особенности темперамента важно учитывать при даче ложных показаний и избирать в соответствии с этим то доказательство или комплекс доказательств, которые могут быть наиболее эффектив­ными при разоблачении лжи.

Назначение и производство экспертиз

При расследовании преступлений названной категории, то есть убийств, скрытых инсценировкой, могут быть назначены самые разнообразные экспертизы. Среди них наиболее часты судебно-медицинская, судебно-химическая, биологическая, судебно-балли-стическая. В процессе расследования, в тех случаях, когда у следо­вателя и у судебно-медицинского эксперта, участвующего в осмотре места происшествия в качестве специалиста, вызывает сомнения то или иное обстоятельство, связанное с наступление смерти чело­века. В соответствии с характером преступления — повешение, отравление, автодорожное происшествие, производственная травма, повлекшая смерть, перед экспертом ставится комплекс вопросов, среди которых главные — причина смерти, является ли она насиль­ственной, каким способом и при каких обстоятельствах соверше­но убийство.

Разрешение судебно-медицинским экспертом названных во­просов становится основанием для постановки и разрешения иных проблем, относящихся к событию преступления и связанных с об­наружением следов и вещественных доказательств. Так, вопрос о насильственной или естественной смерти человека, наступившей, по словам заявителя, при определенных обстоятельствах места и времени, однозначно решается экспертом при наличии признаков медицинского характера, о наличии которых не подозревает лицо, совершившее преступление, как бы искусно событие ни было инс­ценировано под естественную смерть. При исследовании странгу-ляционной борозды на шее трупа человека, якобы покончившего жизнь самоубийством, судебно-медицинский эксперт дает катего­рическое заключение о прижизненном либо посмертном ее харак­тере, что сразу же влечет за собой решение вопроса об инсцениров­ке самоубийства с последующим созданием соответствующей обстановки, (показания свидетелей, предсмертная записка и др.).

При обнаружении трупа при расследовании автотранспортно­го происшествия судебно-медицинский эксперт может указать на такое несоответствие естественной картине нанесенных поврежде­ний и состояния трупа, которые сразу подскажут следователю вер­сию об инсценировке события, опровергающую заявления о харак­тере автотранспортного происшествия. На эти обстоятельства укажут посмертный характер нанесенных травм, их локализация, истинная причина наступления смерти. При назначении судебно-медицинской экспертизы, которая является обязательной во всех случаях обнаружения трупа, эксперт, пользуясь своими профессио­нальными знаниями, приходит к выводам, противоречащим вер­сии следователя о причине смерти лица, ее насильственном или ненасильственном характере. Такое заключение эксперта — ре­зультат самостоятельных выводов, не связанных с постановкой вопросов, формулируемых в постановлении следователя о назна­чении экспертизы. Оно является следствием профессиональной инициативы судебно-медицинского эксперта, который выходит за рамки поставленных вопросов, расширяя предмет исследования. В отдельных случаях заключение судебно-медицинского эксперта находится в противоречии с материалами расследования, подска­зывая его другое направление. При этом может иметь место назначение повторной либо комплексной судебно-медицинской экс­пертизы, если прежнее заключение эксперта по каким-либо при­чинам, мотивированным объяснениями следователя, отвергается как недостаточно убедительное.

Подобный случай имел место при расследовании убийства од­ного из шахтеров, судебно-медицинское исследование трупа кото­рого указывало на то, что причиной смерти явились многочислен­ные повреждения предметом типа отвертки, между тем как при повторной судебно-медицинской экспертизе, носившей комиссион­ный характер и назначенной в связи с эксгумацией трупа, было установлено, что смерть наступила в результате проникающих ранений, оставленных крупнокалиберной дробью гладкоствольно­го ружья (было извлечено семнадцать дробин), что существенно изменило направление расследования и позволило установить личность преступника.

Наиболее сложными для раскрытия являются убийства, скры­ваемые инсценированием производственной травмы, вызванной неосторожностью потерпевшего. В этих случаях судебно-медицин­ский эксперт также сталкивается с большими трудностями, обус­ловленными неясностью тех или иных механизмов, положением потерпевшего, его действиями до и во время нанесения смертель­ной травмы, возможностью ее избежать, и другими вопросами, не­пременно сопутствующими судебно-медицинской экспертизе. По­этому при назначении последней необходимо тесное взаимодействие следователя и эксперта, которое может способствовать установле­нию причины смерти и обстоятельств ее наступления.

Характерным в этом отношении является расследование «не­счастного случая», имевшего место на одном из заводов г. Луганс­ка. Два молодых рабочих, решив подшутить над своим товарищем в период работы, когда тот, нагнувшись над станком, рассматривал его устройство, поднесли шланг с воздухом для обдувания деталей, имевший давление около пяти атмосфер, к анальному отверстию рабочего, плотно приставив его. Включение воздуха вызвало много­численные внутренние разрывы в кишечной полости пострадавше­го, что повлекло его немедленную смерть. Рабочие бросились об этом сообщить, рассказав, что их товарищ внезапно упал замертво и они не знают, в чем причина его смерти. В результате проведенного судебно-медицинского исследования было установлено, что смерть наступила вследствие многочисленных разрывов брюшной полости под воздействием внешней струи воздуха, направленной через аналь­ное отверстие. Таким образом, было раскрыто инсценируемое не­осторожное убийство.

Наряду с судебно-медицинской экспертизой, в практике рассле­дования убийств, скрытых инсценировкой, находит применение судебно-баллистическая экспертиза. В результате ее проведения могут быть решены ряд вопросов, связанных с применением огне­стрельного оружия при совершении убийства. Заключения экспер­тов в таких случаях являются средством разоблачения нередко хорошо продуманной инсценировки события. Среди вопросов, ре­шаемых судебно-баллистической экспертизой, как традиционные обращают на себя внимание следующие: из какого оружия произ­веден выстрел; на каком расстоянии произведен выстрел; пригод­но ли оружие для стрельбы; мог ли из данного оружия произойти самопроизвольный выстрел; на каком расстоянии произведен вы­стрел при осыпи дроби, имеющей названные размеры (обычно при заявлении о случайном выстреле во время охоты); могло ли лицо при определенных обстоятельствах (самоубийство из гладкостволь­ного оружия) произвести выстрел и др. Этот перечень вопросов может изменяться в зависимости от ситуации события и версий, возникающих у следователя. В ряде случаев убийства путем про­изводства судебно-баллистической экспертизы была раскрыта ин­сценировка самоубийства.

Обстоятельством, вскрывающим инсценировку самоубийства, было расстояние, на котором производился выстрел. Так, при са­моубийстве из револьвера расстояние, на котором производился выстрел, не могло составлять пять метров, между тем, как расчеты судебных баллистов указывали именно это расстояние, а не мак­симальное, при котором может быть отведен револьвер при само­убийстве. В других случаях инсценирование выстрела погибшего через окно опровергалось тем, что обнаруженные пули были отстре­ляны из пистолета, находящегося возле тела погибшего. При чле­новредительстве в целях уклонения от призыва на военную служ­бу были случаи заявления о том, что выстрел произведен другим лицом, между тем как внедрение порошинок в тело и одежду по­страдавшего свидетельствует о том, что выстрел был произведен с близкого расстояния самим заявителем.

Наиболее частыми случаями разоблачения инсценирования неосторожного убийства являются убийства на охоте, где нередко беспорядочная стрельба влечет за собой жертвы, а также соверша­ется умышленное убийство, инсценируемое под неосторожное. Опровержение показаний лиц, совершивших преступление, проис­ходит путем расчетов расстояния, с которого произведен выстрел, а также других обстоятельств, позволяющих установить их при­частность к умышленному убийству, инсценируемому под неосто­рожное, либо выстрел, произведенный другими лицами.

Интересный случай убийства, инсценируемого под неосторожное, совершенное другими лицами, приводит А. П. Чехов в своей знаме­нитой повести «Драма на охоте», где психологический расчет убий­цы (следователь в силу специфики своей профессии не может быть

убийцей) оставил преступление нераскрытым. Так, следователь, при­нимавший участие в охоте, устроенной графом, хозяином усадьбы, в пылу ссоры со своей возлюбленной — женой служащего графа, за­стрелил ее, инсценировав убийство посторонним лицом. Подозре­ние на совершение убийства из ревности пало на супруга убитой. Поскольку обстоятельства складывались так (как это нередко слу­чается в практике расследования), что более всего мог быть подозре­ваемым супруг убитой, следователь достаточно легко ушел не толь­ко от ответственности, но даже и от подозрения, так как его поведение и выполняемые судебные обязанности не допускали мысли о его возможной причастности к совершенному преступлению. Осужден был невиновный — муж убитой.

Наряду с производством традиционных экспертиз, имеющих место в практике расследования убийств, инсценируемых под само­убийство, назначаются экспертизы, впервые проведенные в мировой практике расследования убийств. Одна из таких экспертиз, разоб­лачающих инсценировку убийства другими лицами, была назначе­на следователем прокуратуры Курской области при расследовании убийства путем удушения выпускницы одной из школ города. Об­стоятельства дела таковы: по заявлению родителей выпускницы средней школы Д., которая не вернулась домой после выпускного вечера, были проведены разыскные действия. В результате, непода­леку от школы был обнаружен труп девушки, прикрытый сорван­ными с дерева ветвями. По предположению эксперта Д. была заду­шена. При осмотре места происшествия никаких следов не было обнаружено. Однако в ходе допросов других школьников — соуче­ников убитой, было установлено, что она на выпускном вечере от­сутствовала, хотя в течение дня вместе со всеми фотографировалась, (съемки производил ее соученик К.). Следователь решил изъять фотопленку с тем, чтобы установить время, когда потерпевшая была еще жива. При изъятии пленки у К. у следователя вызвали подо­зрения его уклончивые ответы на поставленные вопросы, желание уйти от беседы и нежелание выдать пленку. Однако пленка была изъята и при ее распечатке выяснилось, что на первых кадрах по­терпевшая была снята в числе других школьников, на последующих убитой девушки не было. Это вызвало подозрение, более того, было установлено, что К. в период фотосъемки отлучался на некоторое время, между тем, как он сказал, что фотографировал все время и никуда из здания школы не уходил. Выяснилось также, что К. был влюблен в Д., однако она не отвечала ему взаимностью. Противоре­чия в показаниях К. и других свидетелей, а также странное поведе­ние К. усугубили подозрения. Просматривая фотографии, следова­тель заметил, что тени, падающие от деревьев и козырька входной двери школы на фотоснимках разные, что свидетельствовало о том, что фотосъемка производилась в различное время дня. Считая это обстоятельство важным, следователь назначил по имеющимся сним­кам астрономическую экспертизу, направив материалы в Инсти­тут астрономии им. И.К. Штернберга (Москва) и поставил перед экспертом вопрос о том, каков разрыв во времени на фотографиях, где присутствует потерпевшая, и фотографиях, где она отсутствует. В результате исследования эксперты, производившие расчеты, уста­новили с точностью, что разрыв во времени фотосъемки составлял один час сорок минут. Предъявление подозреваемому в убийстве К. названного заключения опровергло его показания и способствова­ло его признанию в неосторожном убийстве, совершенном при ссо­ре с девушкой.

4.3. Выдвижение версий и организация расследования

Выдвижение версий при расследовании убийств, скрытых инс­ценировкой, имеет свою специфику и отличается от процесса вы­движения версий при расследовании других разновидностей убийств. Такое обстоятельство объясняется прежде всего тем, что в процессе раскрытия преступления следователь обнаруживает противоречия, не укладывающиеся в обычную логическую схему действий преступника и поэтому вызывающие подозрения об ин­сценировке события, которое ориентирует следователя на иную интерпретацию обнаруженных доказательств, а значит, на поиск иных оснований для выдвижения следственных версий.

Традиционными основаниями для выдвижения версий относи­тельно характера преступления являются данные таких первона­чальных действий, как осмотр места происшествия и трупа, допросы свидетелей, назначение экспертиз, главным образом судебно-меди­цинской. Анализ полученных данных позволяет сформировать более или менее обоснованное предположение о характере собы­тия, его механизме, обнаруженных следах. Обычно субъективная оценка данных следователем существенно влияет на правильность, то есть объективность, получаемых представлений, а следователь­но, на характер и направленность выдвигаемых предположений. В процессе оценки обнаруженных доказательств, выяснения их относимости к расследуемому событию происходит их анализ, со­поставление, выяснение пространственных и причинно-следствен­ных связей, то есть сложная деятельность, имеющая познаватель­ный характер. Не всегда и не во всех случаях производимая оценка бывает верной, соответствующей действительной обстановке собы­тия. Последнее объясняется сложным характером сокрытия тех или иных следов, искажающих картину происшествия, ошибками в свидетельских показаниях, в заключениях эксперта, являющихся следствием плохо проведенного исследования трупа. В этом плане мыслительная деятельность следователя сводится к постро­ению модели события, в которой отдельные обстоятельства, им выясненные, приобретают мозаичный характер перебора всех воз­можных вариантов в оценке значимости обнаруженного в схеме развития преступного события. Происходит мысленное представ­ление о месте обнаруженного в общей совокупности доказательств, его логической зависимости либо противоречивости, согласованно­сти с линией поведения преступника или явно нарушающей ее.

При построении модели преступного события, которая представ­ляет собой сумму разрозненных действительно существующих и мысленно воображаемых фрагментов, следователь пытается их соединить в нечто целое, дающее представление о происшедшем событии.

Формируемая модель при разном сочетании этих фрагментов может приближаться к истинному событию, а может и не давать о нем достаточно полного представления. В последнем случае про­исходит поиск дополнительной информации, делающей модель более законченной.

При обнаружении признаков инсценировки убийства в мысли­тельной схеме следователя, выдвигающего версии о событии пре­ступления, существует параллельно как бы два события — одно из них представляет реально подготовленную картину происшествия, другое — возникает при раскрытии инсценировки. При этом сле­дователю необходимо установить, какое из них является истинным, а какое ложным. При подобных обстоятельствах на помощь при­ходит исследование логики развития события, характеризующее­ся наличием закономерно возникающих следов, причинно обуслов­ленных вещественных доказательств, объясняющих механизм события показаний свидетелей. В противоположность так назы­ваемой позитивной логике развития событий, могут быть обнару­жены противоречия, нарушающие представление следователя о естественном развитии события, выпадающие из логической цепи взаимосвязанных признаков преступных действий, вызывающих подозрение в правильном восприятии события преступления. При этом моментом, разрывающим цепь логических представлений, является выявление негативных обстоятельств, вид и характер ко­торых сразу показывают ошибочность прежних представлений о событии, направляя мышление следователя в иное русло, подска­зывая пути поиска истины. Обнаружение негативных обстоятельств как в процессе осмотра места происшествия, так и в процессе экс­пертизы, как бы взрывает имеющееся представление о событии преступления, заставляя по-новому размышлять о механизме пре­ступления, действиях и намерениях преступника, в соответствии с полученными дополнительными данными.

В таких ситуациях основанием для построения версий явля­ются негативные обстоятельства. В зависимости от времени обна­ружения они могут служить для построения версии, если таковая еще не сформировалась, и основанием для опровержения прежней версии и выдвижения новой в том случае, если негативные обсто­ятельства появились уже после того, как версия была готова. При выдвижении новой версии план расследования существенно изме­няется, так как мы имеем данные, свидетельствующие о деятель­ности человека, стремившегося тем или иным способом уйти от ответственности, и, следовательно, первой задачей и, соответствен­но, первыми следственными действиями являются те, которые на­правлены на установление личности человека, причастного к инс­ценировке, и выяснении у него всех обстоятельств, связанных с ней. При таких обстоятельствах весьма важным становится незамед­лительное осуществление следственных действий, направленных на закрепление данных, связанных с обнаружением негативных об­стоятельств, их тщательную фиксацию всеми возможными сред­ствами, в том числе и научно-техническими. Так, обнаружение негативных обстоятельств в процессе осмотра места происшествия требует тщательной фиксации их не только в процессе осмотра, но и в процессе фотосъемки, где они должны быть зафиксированы методами узловой и детальной съемки, наглядно показывающими их противоречивый характер. Так, например, при заявлении о са­моубийстве и в случаях, подтверждающих версию заявителя, сле­дует фиксировать положение пистолета относительно трупа, его расстояние от трупа, наличие так называемых дополнительных следов выстрела (штанцмарки, внедрения несгоревших порошинок и др.), однако в тех случаях, когда то или иное обстоятельство, след, вещественное доказательство указывают на его негативный харак­тер, особенно тщательно должны быть зафиксированы все следы, вещественные доказательства, их расположение, детали и другие обстоятельства. При этом они должны быть описаны в протоколе осмотра места происшествия с точностью, подробно, а зафиксиро­ваны с помощью научно-технических средств в соответствии с ре­комендациями криминалистической техники.

Так, в случае заявления о том, что председатель сельского сове­та убит выстрелом через открытое окно дома, обнаружение на его теле (он был без рубашки) штанцмарки, то есть отпечатка дульно­го среза пистолета, сразу опровергло полученное заявление, так как обнаруженный след мог быть следствием только выстрела в упор, исключающим расстояние между дульным срезом пистолета и преградой в виде тела потерпевшего. То, что следователь тщатель­но зафиксировал это обстоятельство путем использования деталь­ной фотосъемки с последующим описанием в протоколе осмотра места происшествия и трупа, явилось не только фактом, указыва­ющим на наличие негативных обстоятельств, но и обстоятельством, опровергающим заявление брата потерпевшего и подтверждаю­щим его причастность к событию преступления.

Доказательственное значение обнаруженного негативного об­стоятельства будет неоспоримым в том случае, если это найдет свое отражение в документах, фиксирующих обстановку и обстоятель­ства события преступления. Более того, такие данные могут ши­роко использоваться при планировании и организации иных след­ственных действий и являются одним из главных аргументов в разоблачении лжи обвиняемого при его допросе.

В следственной ситуации сущность планирования состоит в том, что исходным для него является выдвижение следственной вер­сии, обоснованность которой определяется наличием негативных обстоятельств. Поэтому определение обстоятельств, подлежащих выяснению, и следственных действий, направленных на их установ­ление, имеют весьма определенную направленность, а именно — ус­тановление комплекса данных, объясняющих наличие такого рода негативных обстоятельств, подготовку тех или иных лиц к инсце­нировке и способу ее осуществления.

При планировании и осуществлении организации расследова­ния убийств, скрытых инсценировкой, наиболее эффективным является не обычное производство отдельных следственных дей­ствий, даже в их логической последовательности, а проведение так­тических операций, объединяющих несколько действий, проведе­ние которых направленно на решение поставленной следственной задачи. Среди таких задач — установление личности преступни­ка; обнаружение доказательств подготовки инсценировки; выяс­нение мотивов совершения преступления; определение способов со­вершения преступления и его сокрытия.

Рассмотрим названные тактические операции более подробно. Как известно, каждая из операций складывается из комплекса следственных, оперативно-разыскных и организационных действий, которые, как правило, одновременно или в близкой последователь­ности проводятся для решения задачи. Для успешного осуществ­ления тактической операции они должны планироваться и в соот­ветствии с планом готовиться. Причем, здесь особенно важна оперативность как в его подготовке, так и в осуществлении. Опре­деление времени и характера тактической операции не должно быть жестким, эти показатели могут видоизменяться в зависимости от ситуации. Так, первая тактическая операция, направленная на ус­тановление личности преступника, включает:

а) осмотр места происшествия и трупа, предполагающих обна­ружение негативных обстоятельств;

б) задержание подозреваемого;

в) допрос подозреваемого;

г) допрос свидетелей;

д) проведение оперативных мер для установления возможных свидетелей и выяснения характера взаимоотношений между по­дозреваемым и убитым.

Вторая тактическая операция — обнаружение доказательств подготовки инсценировки включает в себя следующие действия:

а) допрос возможных свидетелей по вопросам создания соот­ветствующей информации об убитом, его намерения уехать, покон­чить жизнь самоубийством и др.;

б) допрос подозреваемого о характере взаимоотношений меж­ду ним и потерпевшим, а также по вопросам поиска необходимых средств для реализации инсценировки преступного замысла — приобретение оружия, его подготовка, приобретение отравляющих средств: ядов либо других препаратов, в том числе наркотиков, шприцов и т. п.;

в) установление мест приобретения орудий и средств, необхо­димых для совершения убийства, путем проведения оперативных мероприятий;

г) допрос лиц, у которых покупалось (приобреталось) оружие или иные средства, впоследствии использованные для совершения преступления.

Третья тактическая операция, имеющая целью установление мотивов совершения преступления, состоит из следующих след­ственных и оперативно-разыскных действий:

а) допрос подозреваемого о мотивах совершения преступления: избавиться от заботы о больном или престарелом; избавиться от жены (мужа) и ребенка с целью приобретения свободы действий — вступления в другой брак; ведения разгульного образа жизни; получения наследства, жилплощади; замещение освободившейся должности; получение долгосрочной заграничной командировки и т. п.;

б) допросы свидетелей о намерениях подозреваемого, поведении и действиях, предшествующих совершению преступления — бесе­дах о своих желаниях, намерениях, обстоятельствах, мешающих их осуществлению и т. п.;

в) производство обысков с целью обнаружения орудий преступ­ления, а также данных, свидетельствующих об их подготовке (обнаружение боеприпасов для стрельбы, оружия, веревочных ма­териалов для инсценировки самоповешения, писем, в которых опи­сываются тяготы своей жизни и дальнейшие намерения; заготов­ки для написания предсмертных писем);

г) допросы лиц, с которыми подозреваемый был в наиболее близких отношениях и с которыми могло быть связано осуществ­ление преступных намерений (любовники, будущие соучастники).

Четвертая тактическая операция — установление способа (спо­собов) совершения преступления и способов его сокрытия, предус­матривает такие следственные действия и оперативно-разыскные меры:

а) осмотр места происшествия и трупа с целью выяснения спо­соба совершения преступления и механизма его осуществления;

б) назначение судебных экспертиз, в том числе судебно-меди­цинской, судебно-химической, судебно-баллистической, с целью определения причины смерти и выявления тех или иных негатив­ных обстоятельств;

в) установление способа создания инсценировки как способа сокрытия преступления путем осмотра места происшествия, до­проса подозреваемого и сопоставления их результатов;

г) производство обысков на квартире подозреваемого и возмож­ных соучастников с целью обнаружения доказательств инсцени­ровки совершаемого преступления.

Раздел V. Методика расследования убийств, совершаемых организованными группами, и убийств по заказу

5.1. Криминалистическая характеристика

Борьба с организованной преступностью требует четкого обо­значения понятия последней, выяснения ее структуры, направлен­ности деятельности, состояния формирований, числа и тяжести совершаемых преступлений. Современные научные (официально принятые) определения понятия организованной преступности отличаются некой эфемерностью, являющейся следствием поиска оптимальных юридических форм, которые позволяют выработать и квалифицировать новую концепцию этого понятия.

В статье 1 Закона Украины от 30 июня 1993 года «Об органи­зационно-правовых основах борьбы с организованной преступно­стью», именуемой «Понятие организованной преступности», послед­няя трактуется как «совокупность преступлений, совершаемых в связи с созданием и деятельностью организованных преступных группировок». Достаточно общая дефиниция, как это и принято в формулировках законов, становится основой для разработки при­знаков организованной преступности, ее форм. Они должны соот­ветствовать общепринятым международным уголовно-правовым и криминалистическим концепциям, источник которых — много­летняя практика борьбы с такого рода преступлениями.

Современное состояние организованной преступности, ее разно­образные формы, расширяющийся диапазон деятельности выдви­гают перед криминалистикой новые задачи по разработке методи­ки расследования данных преступлений.

Формирование преступных групп, которые избрали объектом посягательства жизнь людей, позволяет акцентировать внимание на таком элементе криминалистической характеристики, как лич­ность преступника, а применительно к категории исследуемых преступлений с известной долей условности — организованная группа. Обращение к этому элементу как определяющему объяс­няется сложностью способов совершения преступления, многочис­ленностью видов сокрытия, наличием неординарных следов соде­янного. Надо отметить, что способы совершения этих преступлений корректируются обстоятельствами, не носят стабильного характера, что позволяет не только скрывать их, но и в подходящее время вновь использовать.

Преступные группы, которые могут быть отнесены к определен­ному виду преступлений, представляют собой не только разветв­ленную систему, но и достаточно сложную иерархию, которая пред­полагает распределение ролевых функций в соответствии с зани­маемым положением ее члена, возможностями осуществления руководства теми или иными преступными операциями, обозначе­ния способов совершения и сокрытия преступлений. Наряду с ли­цами, которые выполняют своего рода организационные функции, в число групп входят люди, на которых возлагаются так называе­мые второстепенные функции, связанные с осуществлением под­готовительных действий, а также действий, обеспечивающих сокры­тие преступления. Исполнители и соучастники редко знакомы со всей преступной структурой, тем более с лицами, играющим руко­водящую роль. Каждый из участников преступного формирования выполняет только те действия, которые обозначены для него орга­низаторами. Помощники последних своего рода координаторы. Традиционно преступные группы, ориентированные на совер­шение убийств и других насильственных преступлений, разделя­ются на заказчиков, организаторов, лиц, которые осуществляют разведывательную, подготовительную работу, и исполнителей. При этом убийства могут иметь характер не только «заказных», но и связанных с конфликтами мафиозных группировок, личной мес­тью или намерениями показать свой преступный престиж. Такие преступления совершаются и в целях запугивания конкретных лиц или даже населения регионов. Важно отметить, что организован­ные группы могут выполнять убийства «по заказу» и осуществлять свою преступную деятельность в собственных как корыстных, так и некорыстных интересах.

Иерархия и распределение ролей в такой группировке наибо­лее четко обозначена в следующей схеме (см. с. 226).

Как видно из схемы, уровень иерархии и, соответственно, орга­низации убийств достаточно сложен и включает значительное число лиц, которые в соответствии со своим положением и выполня­емыми задачами должны осуществлять возложенные на них фун­кции. Причем действия всех лиц взаимосвязанны, выполняются в заранее обозначенной последовательности и подчинены распоря­жениям организатора как центрального лица и координатора.

Рассмотрим более подробно приведенную схему, которая содер­жит следующие характеристики:

1) и 2) относятся к возможным заказчикам убийства, которые могут быть как индивидуальными, так и представлять собой опре­деленную группу, избравшую убийство в качестве формы реализации своих намерений по сокрытию преступления и др. Однако, как отмечалось ранее, эти фигуры не являются обязательным компо­нентом деятельности преступной группы, свои действия она осу­ществляет независимо от возможных заказов;

3) фигура организатора как своего рода мозгового центра, мо­делирующего событие убийства, является главенствующей, так как все действия, относящиеся к осуществлению убийства, регулируются этим лицом, как правило, единолично. Организатор обладает не­обходимыми знаниями и определенной практикой совершения убийств, что позволяет ему составлять конкретную схему действий, направленных на осуществление задуманного. При этом в назван­ной мыслительной, а впоследствии реализуемой схеме, особое мес­то принадлежит действиям, направленным на сокрытие преступления и всех лиц, имеющих к нему отношение. Внимание акцен­тируется на том, чтобы все люди, выполняющие свои функции, были разобщены и не посвящались в то, чем занимаются другие члены группировки. Так, разведывательная группа не знает организато­ра (задания передаются по телефону), посредники не знают испол­нителя, так как в их задачу входит подбор такового из нескольких лиц, а кто конкретно будет избран, остается для них неизвестным и т. п.;

4) далее в преступную группу входит группа разведки, которая собирает полные сведения о личности будущей жертвы — месте работы, проживания, наличии транспорта, интимных, дружествен­ных и семейных связях, привычках, распорядке дня, наклонностях, предпочтительному виду развлечений (охота, рыбная ловля, пик­ники, рестораны и т. п.);

5) эти сведения передаются группе подготовки, которая их ана­лизирует, выбирая те, что могут подсказать наиболее простой, без­опасный подход к жертве и осуществлению задуманного;

6) посредники, в задачу которых входит обеспечение избранно­го исполнителя (киллера) оружием и средствами доставки к мес­ту события. При этом проводятся консультации на предмет выбо­ра оружия и вида транспорта, наиболее приемлемых и эффективных, по мнению исполнителя;

7) исполнитель — фигура, осуществляющая главную цель пла­на, получает в свое распоряжение весь комплекс сведений, необхо­димых для совершения преступления. Здесь наиболее важны пси­хологическая и организационная подготовка исполнителя к пред­стоящим действиям. В этой связи исполнитель почти во всех случаях имеет общее представление о будущей жертве (ее показы­вают воочию либо на фотографиях), а также о месте возможного нападения, чтобы легче ориентироваться в обстановке. Избрать возможные пути отхода (сокрытия) исполнитель может в соответ­ствии со своим желанием, а также ситуацией, складывающейся в период совершения преступления, менять свои намерения относи­тельно места и времени совершения преступления, а в отдельных случаях и отказаться от совершения задуманного. Последнее мо­жет иметь место при неблагоприятно складывающейся обстанов­ке и нежелании по какой-то причине совершать убийство;

8) в состав преступной группы может также входить группа прикрытия, обеспечивающая наиболее безопасный путь доставки исполнителя на место преступления и проводящая отвлекающие маневры, как то: прогулка приятелей, ожидание транспорта, наме­рения идти в бар и т. п. Эта группа быстро рассеивается при при­ближении времени совершения преступления, оставляя убийцу наедине с жертвой;

9) более сложные задачи выполняет группа обеспечения отхода и сокрытия следов преступления. Она заранее располагается непо­далеку от места возможного события преступления и предприни­мает меры по своевременному обеспечению киллера прикрытием, транспортом, указывает пути отхода с места происшествия. Иногда ее члены играют роль свидетелей — очевидцев, например случай­ных прохожих; они используют и другие способы маскировки.

Последняя группа включает два подразделения: а) обеспечения транспортом (10); б) группу обеспечения необходимым во многих случаях камуфляжем (11).

Понятие «обеспечение транспортом» предполагает не только наличие транспортного средства, готового принять преступника, но и доставку последнего в аэропорт, на вокзал либо в место сокры­тия, находящееся в пределах данного населенного пункта. Обеспе­чение необходимым во многих случаях камуфляжем (11) пред­полагает быструю смену одежды, прически, внешнего вида (парик, наклеивание бороды, усов, сбривание волос и т.п.). Подобное изме­нение внешности является одним из способов сокрытия причаст­ности к преступлению и в значительной мере препятствует деятель­ности оперативно-разыскных и следственных органов. Такой камуфляж особенно важен на первых этапах расследования, когда сокрытие следов преступления связано с отбытием киллера в дру­гой регион страны или за границу.

Как отмечалось ранее, из общей схемы иерархии выпадают фигуры заказчиков (1, 2), которые не входят в преступную группи­ровку, однако, по сути играют главную роль в событии преступле­ния. Заказчики могут быть разными — это заказчики-индивиду-алы, стремящиеся осуществить свои преступные намерения по различным мотивам: из мести, ревности, стремления убрать сопер­ника в бизнесе или политике. Заказчиками могут выступать и преступные группы, конфликты между которыми, возникающие на различной почве, как правило, разрешаются убийствами, соверша­емыми организованными группировками. В своих «заказах» эти люди прямо указывают на необходимость лишения жизни одного или нескольких лиц, в зависимости от их намерений; при этом могут быть названы и способы убийства, которые они считают наиболее для себя выгодными и обеспечивающими их видимую непричастность к преступлению в соответствии с той или иной ситуацией. В таких случаях способы совершения убийств связа­ны с избранием оружия или других предметов (взрыв, взрывное оборудование с часовым механизмом, отравляющие вещества, сбра­сывание с поезда, утопление и т. п.), а также с избранием места и времени осуществления преступных намерений. Место совершения преступления чаще всего считается подходящим, если отсутствуют возможные свидетели, созданы необходимые условия для быс­трого уничтожения следов и беспрепятственного ухода исполни­теля. Как правило, это подходы к дому жертвы, подъезду, входу и выходу из квартиры.

Имеют место случаи чрезвычайного осуществления преступных замыслов, отличающихся особой дерзостью — это стрельба на ули­цах и дорогах, в помещениях магазинов, кафе, ресторанов, когда расчет делается на стрессовое состояние людей, присутствующих при этих акциях, их страх, дезорганизацию психики, стремление укрыться от возможных последствий события. Преступная груп­па предпринимает действия, направленные на прикрытие киллера (исполнителя) в открытых местах, путем создания ажиотажа в уличной толпе, в закрытых помещениях — путем сокрытия либо уничтожения оставленных следов, а также создания различного рода инсценировок, в частности несчастного случая, самоубийства, нарушения техники безопасности и т. п.

В настоящее время наиболее распространенными способами убийств, совершаемыми организованными группами, являются взрыв транспорта либо в помещении, где находится объект напа­дения. В таких случаях сокрытие следов входит как составная часть в сам способ совершения преступления и обнаружение их являет­ся чрезвычайно сложной задачей.

Необходимо отметить, что характер информации, способствующей расследованию убийств, совершаемых организованными группами, во многом зависит от того, в каких условиях места и времени про­изошло данное событие. В криминалистической и уголовно-процес-суальной литературе, как и в практике расследования, используют­ся понятия: «событие произошло в условиях очевидности» и «событие произошло в условиях неочевидности». Содержание этих понятий и в первом и во втором случаях определяется наличием информации о личности преступника и совершаемых им действи­ях. Последнее находит свое отражение в показаниях свидетелей, которые видели убийцу в период приближения его к месту преступ­ления, ухода, совершаемых преступных действий. Это может быть информация о приметах внешности преступника, применяемых или оставляемых орудиях преступления, следах. К такой информации примыкают и сведения, полученные в результате проводимых опе­ративно-разыскных действий, в частности данные о подготовке к преступлению определенного лица либо проведению разведыватель­ных действий, связанных с выяснением данных о личности буду­щей жертвы. Наличие таких сведений квалифицирует преступле­ние как происшедшее в условиях очевидности.

Иная складывается ситуация, когда информация о преступни­ке вообще отсутствует (никто не видел, нет каких-либо сведений о событии преступления, последнее совершено ночью, обнаружено спустя несколько часов или дней). В таких случаях информация о событии и преступнике может быть получена традиционными способами, а именно — производством осмотра места происшествия и назначением судебных экспертиз относительно доказательств, анализ которых дает важную для расследования информацию.

Наибольший объем информации в таких случаях содержится в результатах осмотра места происшествия. Сюда можно отнести следы обуви (ног), следы применяемого оружия (стреляные пули, гильзы), возможные следы сопротивления либо борьбы (микросле­ды, следы наложения), следы одорологического характера (следы запаха). В таких случаях необходимо ориентировать следователей и работников розыска на поиск нетрадиционных следов (почвен­ных наслоений от обуви, обрывков тканей, нитей), наряду с тради­ционными, расширяя территорию осмотра вплоть до обнаружения следов ухода преступника с места события.

Практика расследования убийств свидетельствует о том, что именно поверхностный, небрежный осмотр места происшествия ведет к утрате ценной информации, необходимой для эффективно­го раскрытия преступления. При убийствах, совершаемых органи­зованными группами, в том числе по заказу, могут иметь место случаи инсценирования под самоубийство. Вложенный в руки убитого пистолет, уничтожение следов присутствия другого лица на месте происшествия создают картину самоубийства. Поэтому тщательный осмотр места происшествия и орудия убийства в этом случае, осмотр трупа с участием судебно-медицинского эксперта, анализ доказательств позволяют выявить так называемые негатив­ные обстоятельства и сразу сформировать достаточно обоснован­ные следственные версии.

Надо отметить, что при совершении преступления, как и при его подготовке, способ сокрытия не всегда продумывается и неред­ко определяется ситуацией, возникающей во время или сразу пос­ле преступления. Поэтому особенно в тех случаях, когда обстоя­тельства становятся непредвидимыми, этот способ может быть спонтанным и избираться преступником независимо от намечен­ной программы действий.

Как известно, к элементам криминалистической характерис­тики относятся типичные следы, присущие тому или иному виду преступлений, обозначенные в литературе как «следовая картина» события преступления. Их типичность определяется такими по­казателями, как способ совершения преступления (в том числе при­меняемое орудие нападения), место, время, обстановка, мотивы пре­ступления, наличие связи между преступником и жертвой, личность преступника в плане его характерологических особенностей. Несмотря на индивидуальность каждого преступления и способов его осуществления, анализ определенной категории, в том числе и убийств, позволяет вычленить в них те повторяющиеся элементы, которые при сравнительно большом количестве признаков мож­но отнести к типичным. В этом плане следы, существующие изо­лированно, при анализе их возможных и действительных взаимо­связей образуют своего рода детали, мозаичные фрагменты, а иногда и целую модель совершенного преступления. Их тщательный ана­лиз и синтез позволяют установить не только сам факт события, что не всегда можно точно обозначить (возможна инсценировка), но и получить некоторые данные об убийце, механизме соверше­ния преступления, в отдельных случаях — о мотиве и некоторых социально-психологических особенностях киллера. Упомянутые данные могут быть получены при анализе следов пальцев рук или обуви (обычно на месте возможного стояния при ожидании жерт­вы), возможных почвенных наслоений, дающих материал для про­изводства почвоведческой или ботанической экспертиз, микро- и макрочастиц его предполагаемой одежды, окурков сигарет, пред­ставляющих материал для генной экспертизы, а в отдельных слу­чаях трассологической и других видов экспертиз.

По положению тела жертвы можно сделать предположение о механизме нападения, возможном сопротивлении, борьбе, при ко­торой могут быть следы — наложения на одежде как потерпевше­го, так и преступника, подногтевое вещество с частицами кожи или крови нападавшего.

В практике расследования преступлений, и убийств в том чис­ле, немаловажное значение имеет триада криминалистической характеристики: место, время и обстановка совершения преступ-лени, свидетельствующая о достаточно жесткой взаимосвязи ее составляющих ¹. Названные элементы заранее планируются, при­чем при их выборе учитываются такие моменты, как наименьшее скопление пешеходов в тот или иной временной период; время, когда объект посягательства остается один (поднимается по лестнице в квартиру, входит в подъезд, находится один в лифте, в ма­шине ожидает выхода из квартиры ребенка или других членов се­мьи). Нередко это время обеденного перерыва или возвращения с работы. Лица, собирающие подробную информацию, тщательно изу­чают распорядок дня жертвы, наличие его контактов с другими людьми, посещение баров, ресторанов, отъезды на дачу и в другие места отдыха. Моделируются возможные изменения маршрута, по­сещение офисов, квартир друзей в целях избрания нескольких ва­риантов поведения для преступника.

¹ См. Белкин Р.С. Криминалистика: проблемы сегодняшнего дня. М.: Норма, 2001. С. 220—221.

В последнее время в дополнение к дискуссии о предмете криминалистичес­кой характеристики прибавилось утверждение, опровергающее ее теоретическую ценность. Так, Р.С. Белкин отнес ее к криминалистическим фантомам (иллюзи­ям), отмечая несостоятельность и надуманность этой концепции. С этим нельзя согласиться. Криминалистическая характеристика как теоретическая абстракция нашла широкое отражение и развитие не только в исследованиях корреляцион­ных зависимостей ее элементов, но и в практике расследования как система свое­образной логики расследования преступлений, обеспечивающая его познаватель­ную направленность и эффективность.

При определении времени, как и места, несмотря на жесткость плана ухода с места преступления и расположения лиц или транс­порта, осуществляющих прикрытие, киллер имеет право и возмож­ность в зависимости от ситуации изменить свое поведение, а в от­дельных случаях, когда есть реальная угроза смерти, отказаться от исполнения преступления.

С учетом возможной непредвиденной ситуации, преступник избирает тактику, наиболее для него выгодную в данных условиях.

Обстановка при планировании убийств, выполняемых органи­зованными группами по собственной инициативе или «по заказу», избирается как наиболее благоприятная — безопасная для преступ­ника и обеспечивающая наименьшее число очевидцев или лиц, которые могут выступать свидетелями при расследовании. Одна­ко при планировании места, времени и обстановки события, заказчи­ки, как и исполнитель, в каждом случае должны учитывать те возможные изменения, которые обусловлены складывающейся ситуацией.

В криминалистической характеристике преступлений одно из важных мест занимает личность потерпевшего (жертвы). Исходя из обусловливающих расследование зависимостей между отдель­ными элементами криминалистической характеристики, их связей, данные о личности потерпевшего могут дать необходимый мате­риал для выдвижения следственных версий и организации перво­начальных следственных действий.

Известный престиж лица в политических или финансовых кругах дает основания для формирования версий о стремлении убрать его с политической сцены представителями других поли­тических формирований, финансовые преимущества подсказыва­ют мысль о простом решении проблемы — уничтожении лица как владельца конкурирующей фирмы. Обнаружение правоохранитель­ными органами признаков преступной деятельности в производ­ственных или торгующих организациях нередко побуждает мафи­озные группы к решению устранения субъекта, мешающего осуществлению их преступных планов. Отсюда определяются и направления оперативно-разыскных и следственных действий (наблюдение, получение информации о конфликтах, производство выемок в квартире и служебном помещении для установления писем, записок, содержащих угрозы). В случаях начинающегося конфликта с правоохранительными органами следует обращаться к оперативно-разыскным материалам, регистрирующим призна­ки преступной деятельности в определенных предприятиях. С этой же целью необходимо проводить допросы близких жертве лиц, что­бы получить информацию о психическом состоянии потерпевше­го в связи с угрозами или политическими и финансовыми интри­гами вокруг него.

Личность жертвы во многом обусловливает и механизм совер­шения преступления, следовательно, картину события. Выполня­емые потерпевшим функции, широта связей, различных по харак­теру и целям, объем деятельности нередко прямо указывают на мотивы, обозначают круг лиц, которые могут быть заинтересованы в гибели того или иного лица, возможных посредников и исполни­теля. Поэтому тщательное изучение личности жертвы, характера и условий ее деятельности являются главным источником фор­мирования следственных действий, планирования и организации расследования. В традиционной схеме криминалистической харак­теристики личность жертвы самым тесным образом связана с личностью преступника. Эта позиция распространяется на все методики, и в частности на методику расследования убийств, при­менительно к ее разновидностям (своего рода микрометодикам). В этих преступлениях связь между преступником и жертвой не носит характера глубокой криминальной зависимости. Она настоль­ко неоднозначна, что носит только опосредствованный характер отношений, связанных с событием. Здесь нет мотива, определяющего связь между указанными лицами, нет отношений, вызываемых конфликтами — как отмечалось, преступник незнаком с жертвой, нередко он получает сведения по описанию и фотографии либо данным непосредственного наблюдения при подготовке преступ­ления. Все перечисленное определяет сложность выявления испол­нителя преступления, личность которого, как правило, устанавли­вается на последних этапах расследования, если не имеет место факт непосредственного его задержания сразу же после события.

В характеристике личности жертвы преступлений, совершаемых организованными группами, следует отметить и такую позицию, как виктимное поведение. Виктимное поведение как комплекс действий, провоцирующих преступление, во многих криминальных ситуаци­ях является условием преступных действий. Наиболее часто вик­тимное поведение имеет место при анализе таких категорий преступ­лений, как убийство. В значительном числе случаев совершение насильственных действий провоцируется различными проявлениями виктимного поведения жертвы. К ним относятся садизм, дли­тельное физическое или психическое истязание, действия, уничижа­ющие честь и достоинство человека — клевета, оскорбления, пренеб­режительное отношение и т. п. В ситуациях убийств, совершаемых организованными преступными группировками, в том числе «по заказу» элемент виктимного поведения пострадавшего находит свое выражение в иных формах. Это заявления о своем престижном положении в мафиозных структурах, желания и действия, направ­ленные на создание позиции «патриции — рабы», распространяе­мой не только на иные мафиозные структуры, но и на органы госу­дарственной власти с утверждениями о некой высшей власти. К таким же проявлениям относятся и заявления об устранении кон­курирующих мафиозных групп, результатом которых являются так называемые «разборки», выливающиеся в организацию взрывов, поджогов, убийств руководителей преступных подразделений.

В ситуациях вступления в открытую борьбу с преступностью, выражающуюся в многочисленных заявлениях о преступных дей­ствиях ряда государственных чиновников, такое поведение также несет элементы виктимности и нередко провоцирует противозакон­ные действия или убийства.

В этом отношении нельзя не отметить такого положения, ког­да задачи и деятельность правоохранительных органов по своему назначению и содержанию вызывают у преступников эмоции, сти­мулируемые своего рода виктимностью действий лиц, осуществля­ющих свои служебные функции. Иллюстрацией этому являются: многочисленные факты убийств по заказу руководителей различ­ного ранга правоохранительных органов, ведущих борьбу с орга­низованной преступностью. На такие регионы Украины, как Крым, Киевская, Днепропетровская, Донецкая, Харьковская области при­ходится значительный процент убийств, совершаемых организован­ными преступными группами «по заказу» в общей статистике этого рода преступлений. Ученые, изучающие криминалистические ас­пекты преступности, нередко отмечают, что представители органов, осуществляющих борьбу с преступностью, заведомо, в силу выпол­няемых функций, являются виктимными лицами ¹.

¹ См.Туляков В.А. Виктимность и ее выражение / У збірн. наук, праць: Юри-дична освіта i правова держава. Одеса, 1997. С. 224—231; Туляков В. А. Виктимология: Социальные и криминалистические проблемы. Одесса: Юрид. лит., 2000.

Несомненным является то, что виктимное поведение отдельных лиц есть только одна из сторон поведения жертвы в условиях преступных действий, совершаемых организованными группами. Главным в их преступной деятельности остаются заведомо обозна­ченное стремление и вытекающие из него задачи — устранение лиц, мешающих осуществлению преступной деятельности в масштабах и средствах, не считающихся с условиями социальной жизни об­щества. В этом плане воинствующая деятельность преступных формирований в последнее время все более набирает свою силу. Одним из структурных элементов криминалистической харак­теристики преступлений является личность преступника. При­менительно к исследуемой категории преступлений — убийств, совершаемых организованными группами, это личность убийцы. Рассмотрим данные, характеризующие личность исполнителя пре­ступления, хотя по своей уголовно-правовой структуре такого рода преступления, совершаются в соучастии, где несколько лиц игра­ют определенные роли в преступном действии — организатора, пособника, исполнителя. Заказные убийства, совершаемые органи­зованными группами, осуществляются исполнителями, характери­стики которых сводятся к следующим показателям:

1) лица, избравшие убийства своей постоянной или временной профессией;

2) в психологическом плане люди замкнутые, отрешенные, настроенные на выполнение функций убийцы;

3) мотивом совершения преступления у этих лиц является исключительно корысть;

4) лица, находящиеся на службе у мафии либо у отдельных лиц и выполняющие преступные действия по их заказу;

5) лица, являющиеся непосредственными участниками преступ­ных операций;

6) лица, о деятельности которых никому ничего неизвестно, кроме «хозяина»;

7) лица, обладающие преступным опытом;

8) лица, прежде участвовавшие в боевых действий, бывшие со­трудники правоохранительных органов, в совершенстве владеющие оружием и тактикой осуществления своего замысла.

При определении такого элемента криминалистической харак­теристики убийства как личность преступника необходимо учиты­вать, что понятие «личность» у этого рода преступления может быть неоднозначным. Как при подготовке убийства организованной преступной группой, так и при его осуществлении, исполнителей может быть два или три в зависимости от условий решения по­ставленной задачи. У них может быть распределение функций, но при этом каждый знает, что его задача — уничтожение «заказ­ного лица», которая должна быть выполнена в зависимости от си­туации. Иллюстрацией этого положения является покушение на заместителя мэра г. Москвы, совершенное в центре столицы в пя­тистах метрах от здания мэрии, среди белого дня (17 октября 2000 г.). Судя по данным осмотра места происшествия и потерпевшего, участниками преступной акции были несколько человек, так как на месте происшествия обнаружено более двадцати пяти пуль, а расположение ран у потерпевшего свидетельствовало о том, что одновременно стреляли с разных сторон. Выполнение преступ­ной задачи требовало участия нескольких исполнителей для унич­тожения чиновника, скрывающего преступные махинации с валют­ными ценностями определенных должностных лиц.

Определенный интерес при анализе структуры организованной преступной группы, совершающей убийства, представляет пробле­ма взаимоотношений в группе, и лидерства в частности.

Известны общепринятые положения в социологии и психоло­гии о значении взаимоотношений в группе, выполняющей опреде­ленные задачи, как внутриролевые, так и в отношении лидера (фор­мального либо действительного руководителя), осуществляющего организационные функции.

В нашем исследовании наибольшее внимание привлекает орга­низованная преступная группа, которая, наряду с характеристиками, присущими группам вообще, обладает спецификой, определяемой противоправным направлением деятельности, экстремальностью поставленной задачи, психологической и социальной совместимостью либо ее отсутствием, стремлением к личному лидерству и т. п. В этом отношении прежде всего следует отметить относительную стойкость таких преступных групп, у которых задачи, связанные с лишением жизни человека за определенное вознаграждение, являются главны­ми в отличие от организованных преступных групп, совершающих преступления в области экономики. Деятельность последней по общей характеристике осуществляется, как правило, в спокойной, раз­меренной обстановке, зависимость участников группы при этом яв­ляется более стойкой, взаимоотношения с лидером не носят конф­ликтного характера либо при возникновении такового быстро разрешаются финансовыми поддержками.

Организованные преступные группы, осуществляющие убийства, носят иную социальную и психологическую направленность, что в большинстве случаев и влияет на отсутствие стабильности, нали­чие скрытых и явных конфликтов и других проявлений, носящих разрушающий группу характер. Сюда входят лица, отличающиеся друг от друга по темпераменту и характеру, а также по социальной направленности. Одни из них обладают стойкой антиобществен­ной установкой, сформировавшейся под влиянием негативных социальных условий (бедности, безработицы, потери личного имид­жа, семейных конфликтных неурядиц), другие — свою задачу ви­дят во временном отходе от законопослушания в целях финансо­вого подкрепления и поэтому свою преступную деятельность считают случайной, вынужденной, не являющейся постоянным ис­точником доходов. У этих лиц антиобщественная установка не сформирована, к преступной группе они относятся как к пороча­щей их связи, которую в любую минуту могут прекратить. Таким образом, психологический и социальный портрет каждого из уча­стников группы неоднозначен, индивидуален.

Иная характеристика присуща лидеру группы. Это лицо, обла­дающее стойкой антиобщественной установкой, для которой пре­ступление — это не только обеспечение безбедного существования, но и весь смысл жизни, так как иные сферы приложения своих сил и интеллекта, несмотря на имеющее место образование, для них малопривлекательны. Лидер по своему характеру чаще всего «кри­минальный романтик», чувствующий себя хозяином жизни, в си­лах которого решать любые задачи, кичащийся своими высокими связями, хотя по своей сущности выполняющий лакейскую роль.

Формирование межличностных отношений в преступной группе крайне напряженное, отсутствует равенство между членами, что порождает зависть и недоброжелательство. Лидер занимает пози­цию активного преобладания, рядовым отводится положение ис­полнителей — подчиненное и зависимое. В преступной группе чаще всего ведется достаточно острая борьба за лидерство, что обостряет внутригрупповые конфликты и способствует распаду группы.

Как правильно отмечается в криминалистической литературе, важным является вопрос о том, насколько сильно влияние лидера в формировании, сплоченное оно в единое ядро или разобщенное внутренними противоречиями, адекватна ли установка лидера ус­тановке остальных членов формирования на различных этапах его существования. Изучение такого рода данных способствует дости­жению целей разложения формирования как одной из задач борь­бы с организованной преступностью *.

¹ Посхина И.В., Аркуша Л.И. Проблемы криминалистической характеристи­ки организованной преступной деятельности / У зб!рн. наук, праць: Юридична осв!та i правова держава. Одеса, 1997. С. 256—262.

Анализ практики расследования убийств, совершаемых органи­зованными преступными группами, позволяет выделить некоторые сведения о личности убийц-исполнителей. Руководители группи­ровок крайне редко выступают в роли исполнителей убийства. Как правило, она отводится отдельным членам группы, чаще всего боевикам. Как свидетельствует статистика отдельных регионов Украины, 98% киллеров составляют лица мужского пола, хотя практике известны и убийцы-женщины, 83% в возрасте от 18 до 35 лет; 75% имеют среднее и неполное среднее образование; 22% — ранее судимы, 31% — работающие, 60% — не работающие, 52% — бывшие спортсмены. Все лица имеют навыки владения огнестрель­ным оружием, реже — взрывными средствами. Руководители орга­низованных преступных групп выступают в качестве исполнителеи только в тех случаях, когда имеют место так называемые «раз­борки» между мафиозными группами и где уничтожение иного «авторитета» престижно для главаря. В остальных случаях руко­водители находятся в тени, используя для убийств других членов группы.

Как отмечают авторы, проводившие исследования открытых столкновений организованных преступных групп в ходе «разборок», то есть выяснения противоречий, убийства, как правило, соверша­ются лидерами организованных преступных групп и их прибли­женными при обеспечивающей деятельности всех членов группы, что обусловливается ролевыми функциями участников.

¹ Гурев М. С. Убийства на «разборках»: Методика расследования. С.-Пб.: Питер, 2001. С. 87.

При этом выделяются определенные типичные системы взаи­мосвязанных и взаимообусловленных действий членов организо­ванных преступных групп при совершении убийств в открытых столкновениях между такими группами. К таким системам, по мысли автора, относятся:

1) убийство, происходящее в ходе открытого столкновения на встрече участников конкурирующих групп в условиях места и времени, заранее обусловленных при нежелании ни одной из групп уступить в спорном вопросе. Как правило, потерпевшими в такой ситуации будут лидеры, руководители «низовых звеньев» и рядо­вые участники преступных групп;

2) убийства, происходящие в ходе открытого столкновения на объектах хозяйственно-коммерческих предприятий между сопер­ничающими организованными преступными группами непосред­ственно в помещениях предприятия.

В этих случаях все убийства совершаются при оказании актив­ного сопротивления нападающей стороне, как правило, при попытке одной организованной преступной группировки силой захватить имущество, материальные ценности, принудить руководство хозяй­ственно-коммерческого объекта к каким-либо действиям в инте­ресах этой преступной группы. В ряде случаев в зависимости от конкретного соотношения сил такие столкновения между группа­ми выливаются в перестрелки с человеческими жертвами с обеих сторон. При этом чаще всего потерпевшими становятся члены группы рядового уровня;

3) убийство происходит в ходе открытого столкновения при случайной встрече участников конкурирующих организованных преступных групп в ситуации продолжительного конфликта между этими группами. При случайных встречах столкновения происхо­дят без предшествующих переговоров и имеют форму огневого нападения. Случайные встречи конфликтующих групп происходят на автомагистралях городов, где стрельба производилась из машин, на которых следовали представители той и другой преступ­ных групп ^!.

¹ Гурев М. С. Указ. соч. С.86—91.

Наряду с приведенными действиями, типичными для органи­зованных преступных групп, в различных ситуациях бывают и другие, имеющие организованный и исполнительный характер:

— выбор объекта посягательства, находящегося в сфере преступ­ной деятельности другой преступной группы;

— выдвижение требований лицам, имеющим отношение к дан­ному объекту, затрагивающих как интересы данных лиц, так и интересы другой преступной группы;

— овладение имуществом, материальными ценностями и денеж­ными средствами, имеющими непосредственное отношение к объек­ту, к которому направлены требования;

— переговоры названных групп по урегулированию спорных вопросов;

— принятие решения о возможности или необходимости откры­того столкновения с другой группой в целях окончательного вы­теснения ее из данной сферы преступной деятельности;

— выбор места, времени, средств, участников такого столкнове­ния- «разборки »;

— изучение места планируемого открытого столкновения, рас­пределения ролей между членами группы, определение возможных действий;

— переговоры преступных групп непосредственно перед столк­новением;

— в случае отказа от открытого столкновения при случайной встрече с членами другой организованной преступной группы оп­ределение благоприятного момента для нападения на нее.

При принятии решения о нападении необходимыми условия­ми становятся:

— подача сигналов для производства стрельбы;

— действия по одновременному с убийствами захвату, повреж­дению, уничтожению транспортных средств, имущества;

— отход преступной группы с места события, действия по со­крытию трупов ².

² Гурев М. С. Там же. С. 92—94.

Теоретико-практический анализ убийств, как и иных преступ­лений, совершаемых организованными преступными группами, приводит к следующим выводам о типичных присущих им чер­тах: 1) дерзость преступного деяния при тщательной его продуман­ности; 2) возможность его осуществления лишь с разделением ролевых функций; 3) наличие следов, указывающих на высокую техническую оснащенность и вооруженность; 4) характер направ­ленности преступного деяния и выбор объекта посягательства;

5) тщательно продуманная реализация похищенного имущества;

6) частое отсутствие свидетелей или их «неосведомленность»;

7) срабатывание защитных средств преступной группы ¹.

¹ Куликов В. И. Основы методики расследования преступлений, совершаемых организованными преступными группами / В кн.: Криминалистика: Учебник; Отв. ред. Н. П. Яблоков. М.: БЕК, 1995. С. 502.

Обобщение и изучение приведенных данных является важным условием для разработки эффективного противостояния (проти­водействия) организованным преступным группам, определения стратегии борьбы с этими преступлениями, предложения эффектив­ной тактики их раскрытия и расследования ².

² Шепитько В. Ю. Тактика расследования преступлений, совершаемых орга­низованными преступными группами и преступными организациями. Харьков, 2000. С. 26.

Помимо убийств, совершаемых организованными преступными группами, в практике расследования преступлений против жизни выявилась такая категория, как убийство по заказу.

Только в 1996 году в уголовном законодательстве Украины убийство по заказу было специально выделено как самостоятель­ный подвид корыстного лишения жизни другого человека, однако понятие данного преступления определено не было и лишь в фев­рале 1999 года Пленум Верховного Суда Украины определил убий­ство по заказу как умышленное лишение жизни потерпевшего, совершенное лицом (исполнителем) по поручению того или иного лица (заказчика). Такое поручение может иметь форму приказа, распоряжения, а также соглашения, в соответствии с которым ис­полнитель обязуется лишить потерпевшего жизни, а заказчик — совершить или не совершить в интересах исполнителя определен­ные действия материального или нематериального характера ³. В проекте Уголовного кодекса Украины статья, определяющая убийство по заказу, содержится в разделе 2 Особенной части «Пре­ступления против жизни и здоровья личности».

³ Постанова Пленуму Верховного Суду Украши №43 від 26 лютого 1999 р. «Про внесения змш i доповнень до Постанови Пленуму Верховного Суду Украши №1 В1д 1 квітня 1994 р. «Про судову практику у справах про злочини проти життя i здоров'я людини»//Юрид. вісник Украши. 1999. №16 (200). С. 9.

Статья 111 «Умышленное убийство при отягчающих обстоя­тельствах» в пункте 5 предусматривает ответственность за убий­ство, совершенное по заказу, в виде лишения свободы на срок от восьми до пятнадцати лет или пожизненное лишение свободы с конфискацией имущества ⁴.

⁴ Кримінальний кодекс України: Проект. Харків: НЮАУ. 1999. С. 3.

Сегодня проблема раскрываемости убийств по заказу стоит достаточно остро. Показатели их раскрываемости основываются прежде всего на раскрытии преступлений, совершенных на быто­вой почве, а также в сфере мелкого бизнеса. Большинство же убийств руководителей крупных предприятий, банков, лидеров преступных группировок остается по-прежнему нераскрытыми. Криминалистическая характеристика заказных убийств также имеет свою специфику. Это прежде всего относится к такому ее элементу, как способ совершения преступлений. Так, наиболее ти­пичными способами совершения убийств являются расстрелы жертвы с небольшого расстояния или почти в упор; в других слу­чаях" — путем минирования транспортных средств потерпевших или посредством снайперских выстрелов со значительных рассто­яний; с использованием холодного оружия, а иногда при помощи отравляющих веществ и специальных ядов, не оставляющих яв­ных следов насильственной смерти: они не всегда обнаруживают­ся и с трудом распознаются даже в случаях назначения судебно-медицинской экспертизы.

Обстоятельством, осложняющим расследование, является при­менение во многих случаях оружия, не состоящего на учете. По данным российских спецслужб, из трех пистолетов ТТ, имевших­ся на вооружении в преступной среде, два поступают контрабан­дой из Эстонии. Таким образом, каждое второе заказное убийство в Москве совершено из эстонского оружия. Именно из винтовки, нелегально поставленной из Эстонии, был убит бизнесмен Квант-ришвили, от «эстонской пули» по версии следственных органов, погиб известный тележурналист Листьев. В Украине наиболее часто применяется оружие иностранного образца, а также оружие, похи­щенное из армейских подразделений.

Наряду с указанными способами убийств, используются взрыв­ные устройства, к их числу относятся гранаты армейского образ­ца, — противотанковые, противопехотные мины, самодельные взрывные устройства.

В числе способов совершения убийства — использование взрыв­ных устройств с дистанционным управлением, камуфлируемых под бытовые предметы — портфель, банку пива, консервную банку, коробку из-под конфет и др.

Нередко практикуется взрыв в квартире намеченной жертвы либо взрыв автомашины, предварительно снабженной взрывчаткой. Иногда такой взрыв осуществляется посредством радиоуправля­емого устройства в момент, когда потерпевший входит в подъезд дома, лифт, садится в автомобиль или едет в автомобиле.

Следует отметить, что взрыв как способ совершения убийства наиболее привлекателен для преступников тем, что из-за большой разрушительной силы частично уничтожаются и следы преступ­ления. Более того, этот способ оказывает большое психологичес­кое, устрашающее воздействие на окружающих, в том числе и на потенциальных жертв. В Украине также известны такие случаи, в частности покушение на народного депутата Н. Ветренко, когда произведенным взрывом были убиты и ранены несколько чело­век. В следственной практике были случаи похищения намечен­ной жертвы и последующего убийства ее в укромном, безлюдном месте (в лесу, овраге), иногда с последующим расчленением трупа и сокрытием его частей.

К числу способов убийства, характерных для заказных убийств, можно отнести лишение жизни человека из засады, расстрел жерт­вы автоматической очередью из окна движущегося автомобиля либо в окне автомобиля, где находится жертва *.

Почти во всех таких случаях характерным является то, что со­храняются деньги и ценности, находящиеся при потерпевшем, не­редко оставляется оружие, применяемое при убийстве, лишенное таких признаков, как следы пальцев рук, имеющих важное значе­ние для идентификации личности. Вследствие предпринимаемых правоохранительными органами государственной власти и управ­ления мер, предусмотренных Комплексно-целевой программой по борьбе с преступностью на 1996—2000 гг. в Украине, считается воз­можным стабилизировать криминальную ситуацию и приостано­вить рост преступности. Однако всесторонний анализ состояния пре­ступности показывает, что предпринимаемые меры в отношении усиления борьбы с ней должны быть более действенными и тщатель­но скоординированными. Так, в Постановлении Кабинета Министров от 1 октября 1996 года указывается, что «вопреки отдельным пози­тивным тенденциям в борьбе с преступностью, радикальных сдви­гов в укреплении правопорядка в государстве еще не произошло. Мероприятия, осуществляемые правоохранительными органами по борьбе с преступностью, в частности с ее организованными формами, пока еще не адекватны сложившейся ситуации и недостаточно дей­ственны. Криминогенная ситуация остается сложной. Преступные посягательства активно проникают в экономику. Расширяются присвоения прибыли от налогообложения, нецелевое использование кредитов, нарушение валютного законодательства, махинации с фи­нансовыми ресурсами, взяточничество и злоупотребления в сфере приватизации. Все это способствует углублению кризиса платежей, увеличению задолженности по заработной плате и является одним из условий социального напряжения в государстве» ².

Названные преступления тесно связаны с убийствами по заказу, в целях как сокрытия преступлений, так и устранения преступной конкуренции. Такое положение сохраняется и в настоящее время. По данным Кабинета Министров Украины в 1996 году, по сравне­нию с 1991 годом количество преступлений в нефтяной и газовой промышленности, на железнодорожном транспорте возросло почти в три раза, а в химической и нефтеперерабатывающей промышлен­ности, сельском хозяйстве и на автомобильном транспорте — в два раза. Бесхозяйственность царит на предприятиях Министерства энергетики и электрификации и других министерств. Отрасли, воз­главляемые Министерством нефтяной и газовой промышленности, а также Министерством энергетики являются наиболее кримино­генными, так как в их деятельность вовлечено значительное число коррумпированных чиновников.

Президент Украины, выступивший в мае 2000 года на расши­ренном заседании Координационного комитета по борьбе с корруп­цией и организованной преступностью, в качестве основных направ­лений борьбы с преступностью определил наведение порядка в топливно-энергетической, агропромышленной и кредитно-банков-ской сфере, а также в сфере приватизации. Данные отрасли явля­ются наиболее выгодным объектом преступных посягательств. Президент также отметил, что подписанный им Указ о легализа­ции теневых капиталов не работает, а борьба с коррупцией ведется на уровне мелких чиновников ¹. Такое положение в сфере эконо­мики всегда является условием для активизации корыстно-насиль­ственных преступлений, а также убийств, совершаемых по заказу.

По данным Управления надзора за соблюдением законов спец­подразделениями по борьбе с организованной преступностью только в 1997 году на 13,2% (1079 против 9533) увеличилось число вы­явленных по линии всех служб МВД организованных преступных групп. Наибольшее количество их было обезврежено в Днепропет­ровской — 104, Луганской — 92, Донецкой — 72, Харьковской — 49, Хмельницкой —47 областях и в Киеве — 40. В целом по Ук­раине раскрыто 7434 преступления, совершенных этими группами. Среди них заметно выросло количество раскрытых наиболее опас­ных преступлений, совершенных организованными преступными группами, среди которых убийств — 112, в том числе шесть — по заказу.

Вместе с тем, несмотря на достаточно высокие количественные показатели выявленных организованных преступных групп и со­вершенных ими преступлений, деятельность спецподразделений МВД по борьбе с организованной преступностью остается еще малоэффективной ².

¹ Селиванов Н. А. Криминалистическая характеристика убийств, совершен­ных по найму / В кн.: Расследование преступлений повышенной общественной опасности: Пособие для следователей. М.: Лига Разум, 1998. С. 56—57.

² Постанова Кабшету Мш1стр1в Украши №1201 в!д 1 жовтня 1996 року «Про нев!дкладн1 заходи щодо змщнення законност! i правопорядку».

¹ Милиция борется, преступность сопротивляется//Событие. 2000. 10 мая.

² Коновалова В.Е. Криминалистические проблемы борьбы с убийствами по заказу, совершаемые организованными группами//У зб!рн. наук, праць Харк1всь-кого центру вивчення оргашзовано! злочинност!. Харк1в: НЮАУ. 2000. Вип. 1. С. 210.

Работниками этих подразделений обезврежено лишь 582 орга­низованных преступных группы, что составляет 53,9% от общего количества выявленных. Как и ранее, большая часть раскрытых ими преступлений не имеет никакого отношения к организован­ной преступности, что свидетельствует о продолжении практики отвлечения на борьбу с общекриминальной преступностью. Из числа зарегистрированных спецподразделениями МВД преступле­ний только 375 (или каждое третье) преступлений совершено орга­низованными преступными формированиями, а остальные обычные кражи, грабежи, и иные преступления, совершаемые единолично или группой лиц ¹.

Отдельные организованные преступные формирования, совер­шающие убийства по заказу, работают под прикрытием частных структур, выполняющих охранные функции или подготавлива­ющих охранников. Работники таких фирм привлекаются для ох­раны нелегальных объектов криминальных авторитетов, выполне­ния этого вида преступной деятельности. Поэтому необходима тщательная проверка правоохранительными органами подобного рода структур с целью недопущения их незаконного использова­ния. Все перечисленное способствует выполнению организованной преступностью роли мощного стимулятора и катализатора уголов­ной преступности в стране во всех ее проявлениях.

Подводя итоги анализу криминалистической характеристики убийств, совершаемых организованными группами и по заказу, следует отметить важность взаимосвязи ее отдельных элементов — способа совершения, личности преступника, характера следовой картины, личности потерпевшего. Такая взаимосвязь всегда суще­ствует, другое дело, что ее нити не всегда видны и что особенно важно, не всегда правильно оценены и интерпретированы, что не­редко приводит к ошибкам при выдвижении версий и вообще при определении направления расследования. Именно обязательная зависимость между элементами криминалистической характери­стики должна ориентировать следственные органы на проведение внимательного анализа каждого из них в плане соотношения с другими элементами и информативной ценности при расследова­нии убийств. Жесткие взаимосвязи между орудием преступления (пулями, гильзами, фрагментами взрывных устройств, обнаружен­ными на месте происшествия) сразу указывают на личность убий­цы, как и на личность заказчика в плане новизны вооружения, сте­пени владения оружием либо взрывным устройством, степени

¹ По материалам Управления по надзору за соблюдением законов спецпод­разделениями по борьбе с организованной преступностью МВД Украины и СБУ за 1998 год.

обученности сокрытию следов и т. п. Личность потерпевшего с по­зиций изучения его социальной характеристики довольно опреде­ленно указывает на одного или нескольких лиц, заинтересованных в его смерти либо исчезновении загадочным образом. Можно про­следить логическую связь между другими элементами кримина­листической характеристики, так как информация, получаемая из их анализа во всех случаях дает определенные сведения, синтез которых способствует расследованию преступлений. Поэтому про­слеживание логики таких взаимосвязей, создание мысленной мо­дели события во многом обусловливают понимание события пре­ступления, а следовательно, и определения путей его раскрытия.

Меры, предпринимаемые правоохранительными органами в борьбе с убийствами, совершаемыми организованными груп­пами, и убийствами по заказу.

Борьба с организованной преступностью, в том числе с убий­ствами, совершаемыми организованными группами, и убийствами по заказу осуществляется в достаточно эффективных формах. К их числу относятся соответствующие Указы Президента Украи­ны по борьбе с организованной преступностью и коррупцией, по­становления коллегий органов прокуратуры и МВД, находящие свое отражение в решениях областных правоохранительных структур.

Так, одними из первых актов, направленных на борьбу с кор­рупцией и организованной преступностью, был Указ Президента Украины от 7 апреля 1995 года, а также решение общего заседа­ния Совета национальной безопасности и обороны при Президен­те Украины и Координационного комитета по борьбе с коррупци­ей и организованной преступностью. Этим решением на Академию правовых наук Украины и практические ведомства была возложена обязанность организовать изучение реального состояния преступ­ности в государстве. Дальнейшие Указы Президента были направ­лены на усиление борьбы с организованной преступностью и особо тяжкими преступлениями. В плане исследуемой проблемы особый интерес представляет практическое воплощение Указов Президента в деятельности судебных, прокурорских органов и органов Мини­стерства внутренних дел Украины. Вопросы борьбы с убийствами, в том числе, совершенными организованными группами, нашли отражение в Постановлении Пленума Верховного Суда Украины №3 от 26 февраля 1999 года, куда вошли изменения Постановле­ния №1 от 1 апреля 1994 года «О судебной практике в делах о пре­ступлениях против жизни и здоровья человека». Здесь впервые было дано определение умышленного убийства, совершенного организованной группой: «Под умышленным убийством, совер­шенным организованной группой, следует понимать умышленное лишение потерпевшего жизни, совершенное группой, представля­ющей собой стойкое объединение двух и более лиц, которые спе­циально объединились для общей преступной деятельности ¹.

В Постановлении особо подчеркивалось, что «ответственность за умышленное убийство, совершенное организованной группой, наступает независимо от того, была ли она организована и функ­ционировала с целью совершения именно этого убийства или для занятия иной преступной деятельностью».

Организационные усилия в этом направлении предпринима­лись и Генеральной Прокуратурой Украины, в связи с тем, что рас­следование убийств, в соответствии с законодательством Украины, было возложено на органы прокуратуры. Так, решением Генераль­ной Прокуратуры Украины от 21 апреля 1997 года было отмече­но, что деятельность по расследованию умышленных убийств по заказу остается неудовлетворительной, уровень их раскрытия па­дает. «Особенно угрожающее положение сложилось в Автономной Республике Крым, в Донецкой, Одесской, Херсонской, Днепропет­ровской областях и в г. Киеве. Причиной этого является ненадле­жащее отношение сотрудников прокуратуры, органов внутренних дел к своим обязанностям». В этом решении особое внимание всех сотрудников правоохранительных органов обращалось на усиле­ние борьбы с этими преступлениями. В частности, подчеркивалось, что необходимо не только организовать следственно-оперативные группы по расследованию таких преступлений, но и включить в их состав информационно-аналитического работника для помощи в накоплении и анализе информации как с места события, так и с автоматизированных информационных систем правоохранитель­ных органов и других государственных структур.

Нельзя не отметить и письма Генеральной Прокуратуры Ук­раины всем прокурорам республики от 31 октября 1997 года «Об устранении недостатков в организации работы по раскрытию и расследованию умышленных убийств, совершенных по заказу». В письме указывалось на значительное увеличение совершенных убийств (3283), в том числе и по заказу. При этом подчеркивалось, что наиболее опасными умышленными убийствами являются убий­ства по заказу, среди которых 111 убийств совершено вследствие противостояния между преступными организациями (группами).

Раскрытие таких убийств составляет только 30,6%. В этой связи в письме предлагались следующие мероприятия:

1) разработать конкретные меры по устранению недостатков и нарушений в организации работы по раскрытию и расследованию

¹ Юридический вестник Украины. 1999. № 16.

умышленных убийств, совершаемых по заказу и во время про­тивостояния между преступными группами. (К таким недостат­кам в результате обобщения и анализа следственной практики Генеральной Прокуратуры Украины были отнесены: а) грубые недостатки при осмотре места происшествия — невыявление ве­щественных доказательств, неквалифицированные осмотры, ненад­лежащая фиксация результатов осмотра, вследствие чего дополни­тельные осмотры места происшествия проводились по каждому второму делу; б) по делам не назначались судебные экспертизы, отдельные следственные действия вообще не проводятся, допросы подозреваемых и свидетелей не планируются, противоречия в их показаниях не устраняются, почти по всем делам остались до конца не проверенными следственные версии);

2) систематически проводить со следователями учебно-методи­ческие занятия по методике расследования умышленных убийств по заказу. Для их проведения приглашать наиболее подготовлен­ных прокурорско-следственных работников, научных сотрудников и специалистов.

Коллегиями прокуратур отдельных областей также этого при­нимались необходимые меры по борьбе с умышленными убийствами и устранению недостатков в работе следственных и оперативно-разыскных органов по расследованию убийств, в том числе и со­вершаемых организованными группами (Донецкая, Луганская и Харьковская областные прокуратуры).

Как видно из приведенных документов судебных и прокурор­ских органов, они направлены на ужесточение ответственности за убийства, совершаемые организованными группами и по заказу, а также на активизацию следственной деятельности по этого рода преступлениям. По своему содержанию такие акты являются ре­акцией на тенденцию к увеличению убийств и носят не только обязывающий характер для всех правоохранительных органов Украины, но и характер превенции, что в условиях современной криминализации общества очень важно.

Если обратиться к анализу статистических данных, фиксиру­ющих состояние преступности в Украине, в том числе совершение убийств, то можно констатировать стойкую тенденцию к увеличе­нию последних. Так, если общее количество такого рода преступ­лений в 1993 году составляло 2623, то в 1997 году — 3588, что свидетельствует о значительном росте тяжких насильственных преступлений, при этом наблюдается тенденция к совершению этих преступлений женщинами и несовершеннолетними. Например, число женщин-убийц с 8,8% в 1993 году возросло в 1997 году до 12%, а несовершеннолетних, соответственно, с 4 до 6%. Что же касается умышленных убийств, совершаемых группой, то за названный период их показатель вырос с 20,3 до 26,9% . Число осужден­ных за совершение умышленных убийств в составе группы в 1997 году равнялось 62,3% от всех приговоренных к заключению за эти преступления.

Применительно к преступлениям, совершенным организован­ными группами, статистика предоставляет следующие данные в абсолютных цифрах. Выявлено преступных организованных групп в 1997 году — 1079, в 1998 году — 1157, в 1999 году — 1166. Об­щее число совершенных ими преступлений в 1997 году составило 7434, в 1998 году — 9273, в 1999 году — 9307. Из них убийств со­вершено соответственно в 1997 году — 112, в 1998 году — 127, в 1999 году — 101.

Из общего количества убийств, совершенных организованны­ми группами, убийства по заказу отражены в следующих показа­телях: в 1997 году — 14, в 1998 году — 18, в 1999 году — 14. Как видим, тенденция к росту числа убийств, совершаемых организо­ванными группами, сохраняется.

При этом, как свидетельствуют обобщения, в том числе прове­денные следственными и судебными органами, все чаще убийства совершаются по предварительному сговору нескольких лиц либо организованной группой. Основной мотивацией убийств становится корысть, а также борьба за разделение сфер влияния между ком­мерческими структурами и преступными группировкам!;, теневой экономикой, организованной преступностью. В территориальном плане эти явления особенно распространены в Донецкой, Одесской, Херсонской и Киевской областях, а также в самой столице — г. Киеве. Значительно превышают общестатистические показате­ли убийств в Автономной Республике Крым и г. Севастополе.

Органы прокуратуры и МВД Украины предпринимают усилия по борьбе с заказными убийствами, используя новые формы рас­следования этого вида преступлений. Так, еще в 1990 году по при­казу Прокуратуры и МВД Украинской ССР была издана инструк­ция по организации раскрытия и расследования умышленных убийств, в соответствии с которой она должна осуществляться опе­ративными бригадами, создаваемыми на областном уровне из со­ответствующих работников правоохранительных органов ¹.

Формирование таких групп (бригад) дает возможность коорди­нировать деятельность следственных оперативно-разыскных и экспертных органов при расследовании данного вида преступле­ний. В состав такой следственно-оперативной группы, наряду со следователем, включаются работники уголовного розыска, отдела внутренних дел, на территории которого совершено или обнаружено преступление, судебно-медицинский эксперт, специалист-кримина­лист, специалист-кинолог, специалист по микрочастицам, биолог. Деятельность таких групп несомненно способствует наиболее бы­строму и эффективному расследованию убийств.

Известный интерес представляет практика создания при посто­янно действующих следственно-оперативных группах подгрупп, выполняющих аналитическую работу с целью определения основ­ных направлений расследования, осуществления координации де­ятельности отдельных служб.

Своего рода «ударные группы», которые координируют общую правоохранительную деятельность, направленную против органи­зованной преступности, в США существуют с 1954 года. Они изу­чают и отслеживают преступные связи, накапливают информацию о преступной деятельности всех, зафиксированных в том или ином штате преступных организаций, выявляют новые. Таким образом, «ударные группы» владеют полной картиной криминальной дея­тельности в конкретном регионе или штате. Они создаются на уровне штатов для решения задач тактического плана, направлен­ных против преступной деятельности какой-либо конкретной орга­низованной преступной группы или по конкретному делу. Срок деятельности такой группы не регламентирован ¹.

5.2. Первоначальные следственные действия

Осмотр места происшествия

При расследовании убийств, совершаемых различными спосо­бами и разными лицами, осмотр места происшествия является од­ним из важнейших первоначальных следственных действий, по­зволяющих получить тот или иной объем информации о событии преступления и личности преступника. Место происшествия, спе­цифика которого определяется видом и характером преступления, всегда есть фрагмент события, представляющий последнее с различ­ной степенью полноты и достоверности. Поэтому при осмотре места происшествия следователь соприкасается с реальным собы­тием, нашедшим свое отражение в комплексе явных или замас­кированных следов, несущих полную или частичную информацию о действиях преступника и последствиях этих действий. Анализ и оценка обнаруженных следов, определение их места и значения в общей картине события позволяют конструировать версии раз-

Инструкция по организации раскрытия и расследования умышленных убийств. Приказ Прокуратуры Украинской ССР и МВД Украинской ССР №15-18/303 от 6 октября 1990. г. Киев, Прокуратура УССР, 1990 г.

¹ Марченко Р.А. Из зарубежного опыта борьбы с организованной преступно­стью / В кн.: Преступность: стратегия борьбы / Под ред. А.И. Долговой. М.: Кри­миналистическая Ассоциация, 1997. С. 248—249.

личного характера и приходить к выводам, способствующим уста­новлению истинности произошедшего.

Осмотр места происшествия составляет ту информационную базу, на основе которой следователь определяет схему расследова­ния преступления. Однако такой базой может быть и личность потерпевшего, данные о которой могут способствовать определению возможных причастных к убийству лиц. Совокупность сведений, полученных в результате осмотра места происшествия и установ­ления личности потерпевшего, дает наилучшие результаты рассле­дования, так как позволяет одновременно подвергнуть анализу и оценке всю исходную информацию. При этом необходимо отме­тить, что уровень информации применительно к осмотру места происшествия и установлению личности потерпевшего может быть различным. Так, в одних случаях информационная база, получен­ная в ходе осмотра места происшествия, может быть достаточно полной, нередко позволяющей даже организовать погоню по горя­чим следам, задержание преступника, в других случаях, она пред­ставляется весьма ограниченной, поэтому организовывать оператив-но-разыскные меры и строить следственные версии становится довольно сложным. В таких ситуациях внимание следователя со­средоточивается на жертве преступления, установлении ее лично­сти, возможных связях, а от них — и мотивов совершения преступ­ления и лиц, заинтересованных в содеянном, либо организованной преступной группы. Полнота информационной базы в каждом из указанных случаев определяет познавательную деятельность сле­дователя, ее направленность и эффективность осуществления.

В ходе осмотра места происшествия и трупа можно получить информацию, которая ляжет в основу версии о том, что совершен­ное преступление является убийством по заказу. Так, по способу убийства и иным данным обстановки места происшествия, перво­начальным сведениям о личности убитого строится версия о за­казном убийстве.

Правильность версии о заказном убийстве либо убийстве, со­вершенном организованной группой, подкрепляется тем фактом, что убитый был то ли представителем «теневой» экономики, ком­мерсантом, банкиром, то ли политическим деятелем, то ли лидером преступной группировки, и если сопровождавшие его лица не по­страдали, поскольку на их жизнь нападавший не покушался. Бо­лее того, еще одним свидетельством заказного убийства является контрольный выстрел в голову потерпевшего, произведенный пос­ле убийства его преступником. В пользу версии о заказном убий­стве говорит и то, что убийство совершено путем подрыва автома­шины, в которой ехал потерпевший, либо в результате нападения в многолюдном месте с использованием холодного или огнестрель­ного оружия.

Осмотр места происшествия проводится по традиционной для криминалистической тактики схеме, однако он имеет свои особен­ности, вытекающие из специфики преступного деяния. Заказные убийства или убийства, совершаемые организованными группами, бывают хорошо подготовленными и поэтому предполагают сокры­тие преступника и следов его пребывания на месте происшествия. Поэтому рекомендации, относящиеся к осмотру места события, направлены, главным образом, на обнаружение так называемых не­традиционных следов, содержащих информацию о преступнике. К ним могут быть отнесены окурки сигарет со следами слюны, по которым можно установить генную принадлежность; микрочасти­цы одежды (нити, пушинки), имеющие значение для установления того, во что был одет преступник; а также одорологические следы (следы запаха), которые при расследовании убийств нередко игно­рируются, между тем как они имеют большое значение при про­ведении такой операции, как выборка, проводимой в оперативных целях для установления личности преступника.

В целях наиболее быстрого и эффективного расследования це­лесообразно в следственно-оперативную группу, проводящую осмотр места происшествия, включать следователя, оперативных работни­ков, судебно-медицинского эксперта, техника-криминалиста с фото-и видеоаппаратурой, проводника служебно-разыскной собаки. В тех случаях, когда убийство совершено с применением огнестрельно­го оружия, необходимо привлекать судебного баллиста, так как его помощь может оказаться полезной для визирования в целях уста­новления места, с которого производился выстрел и последующего его осмотра, а также для обнаружения таких следов выстрела, как пули, гильзы, дробь и тому подобное.

В случаях применения взрывных устройств необходимо учас­тие двух следователей. Это объясняется значительной протяжен­ностью места происшествия и необходимостью его тщательного исследования. В этих целях необходимо также приглашать спе­циалиста по взрывному делу, который в процессе осмотра может оказать существенную помощь при обнаружении и фиксации сле­дов взрыва и фрагментов взрывного устройства.

Место происшествия при расследовании преступлений назван­ной категории может быть достаточно обширным. В него включа­ются: место преступного события, место, где преступник находил­ся в засаде, ожидая жертву, место ухода (отъезда) преступника (следы обуви, следы транспортных средств). В этой связи следы пребывания преступника на месте происшествия и примыкающих

территориях могут быть самыми разнообразными, и их обнаруже­ние и фиксация требуют большого внимания.

Особенностью осмотра места происшествия при заказных убий­ствах является быстрое и четкое взаимодействие следователя и оперативной группы в организации преследования и розыска пре­ступника, проведении заградительных мероприятий на вокзалах, в аэропортах, так как преступники нередко стремятся скрыться не только с места происшествия, но и из города либо иного населен­ного пункта, где было совершено преступление. Координация дей­ствий следователя и оперативных работников предполагает так­же установление лиц, первыми обнаруживших преступление, а также людей, являющихся свидетелями преступления. В таких случаях проводятся поквартирные, подворовые обходы, направлен­ные на выявление лиц, обладающих какой-либо информацией о событии преступления и личности преступника. Оперативные мероприятия бывают достаточно результативными, так как неред­ко способствуют получению информации не только о способе со­крытия преступления (уходе с места происшествия), но и о приме­тах внешности преступника, которые могут быть использованы при его розыске и в дальнейшем при предъявлении для опознания.

В период 1995—2000 гг., по данным МВД Украины, достаточ­но часто при осуществлении убийств по заказу, как и совершаемых организованными преступными группами, применялись взрывные устройства и взрывчатые вещества. Специфика осмотра места про­исшествия в таких случаях проявляется как в организации след­ственно-оперативной группы, так и собственно действиях, предпри­нимаемых на месте события. Первое состоит в том, что осмотр места происшествия должен производиться бригадой следователей, со­трудников уголовного розыска с участием судебно-медицинского эксперта, специалистов — криминалистов и взрывотехников. Та­кой порядок установлен в связи с тем, что последствием взрыва нередко бывают разные разрушения окружающих построек и че­ловеческие жертвы.

Работа на месте происшествия направлена на выяснение кар­тины события, обнаружение и сбор вещественных доказательств, в том числе и тех, которые впоследствии могут быть использованы для производства взрыво-технической экспертизы.

Место взрыва как объект криминалистического исследования представляет собой совокупность следов бризантного, фугасного, термического и осколочного действия отдельных элементов взор­ванного взрывного устройства и вторичного осколочного действия, вызванного разлетом частей разрушенных окружающих объектов *.

Взрывное устройство, используемое в качестве средства совер­шения преступления, ограничено размерами. И поэтому место, где оно находилось относительно объектов окружающей обстановки, всегда является центром взрыва, определяющим исходное поло­жение разлетающихся осколков корпуса взрывного устройства, частиц его заряда, распространения ударной волны и сжатых га­зов (продуктов реакции), оказывающих поражающее воздействие на окружающие объекты в радиальных направлениях ¹.

По этой причине наиболее целесообразно начинать детальный осмотр территории, где произошел взрыв, с предполагаемого его цен­тра, то есть зоны наибольших разрушений материальных объектов.

Взрывное устройство может располагаться неподалеку от объек­та поражения. В этих случаях для того, чтобы установить место взрыва, проводят визирование, исходными точками которого ста­новятся попавшие в окружающие предметы взрывного устройства.

В зависимости от вида применявшегося взрывного устройства, остаются те или иные следы различного характера. Так, при фу­гасном действии взрыва на значительном расстоянии от центра следы представляют собой разрушения стекол окон и дверей с об­разованием трещин. Термическое воздействие взрыва образует следы в виде копоти, оплавлений, обгораний.

Признаки бризантного, фугасного и термического воздействия взрывного устройства фиксируются в протоколе осмотра места происшествия с наименованием поврежденного объекта, его мес­тонахождения с указанием уровня расположения повреждения в виде трещин, осколков, пробоин, дробления и прочего. В тех случа­ях, когда взрыв происходит на открытой местности, образуется воронка. В протоколе осмотра фиксируется форма воронки, ее глу­бина, а также действия, связанные с изъятием грунта из воронки (1 —1,5 кг) в целях последующего экспертного исследования на предмет установления остатков взрывчатого вещества.

Следы взрыва следует фиксировать с указанием характера повреждения или разрушения, вида материала объекта, его перво­начальной формы, размера и местоположения. При количествен­ном описании разрушений необходимо указывать их размеры, величину отверстий, количество трещин, длину, величину и направ­ление деформации отдельных элементов, размеры фрагментов раз­рушенных объектов, расстояние, на которое переместились отдель­ные предметы.

¹ Руководство для следователей / Под ред. Н.А. Селиванова, Б. А. Снеткова. М.: ИНФРА, 1997.

¹ Михайленко А.В., Постика И.В., Шульга Н.Н. Раскрытие преступлений, свя­занных с использованием взрывных устройств и взрывчатых веществ. Одесса: Астро-Принт, 2000. С. 59.

Если были обнаружены осколки взрывного устройства, то в протоколе осмотра места происшествия описывается способ их извлечения, а также материал, форма, размеры, толщина, особенно­сти краев и другие индивидуальные признаки.

В тех случаях, когда взрыв имеет место в закрытом помеще­нии или в автомашине, газообразные продукты взрыва перемеща­ются хаотично. Частицы взрывчатого вещества могут быть обна­ружены на оставшихся частях окон, дверей, вентиляционных решеток, на шторах, занавесках, стенах. Независимо от того, обна­ружены или нет частицы взрывчатого вещества, необходимо про­извести смывы участков поверхности объектов, где нахождение таких частиц наиболее вероятно. Смывы производятся ватными или марлевыми тампонами, смоченными ацетоном, а затем други­ми тампонами, увлажненными дистиллированной водой.

Следует учитывать, что в осмотре места происшествия, связан­ного с применением взрывного устройства или взрывчатого веще­ства, должны обязательно участвовать специалисты-эксперты, как правило, сотрудники экспертно-криминалистических отделов, ко­торые помогают следователю в обнаружении и изъятии следов пальцев рук, обуви, орудий взлома и других, требующих примене­ния специальной техники для фиксации и упаковки изъятого.

При взрыве в автомобиле вследствие заложенного взрывного устройства с часовым механизмом либо закамуфлированным на дороге, осмотр машины рекомендуется проводить на месте проис­шествия. При этом важно сосредоточить внимание на всех имею­щихся повреждениях, положении трупов, состоянии деталей сало­на, содержимого багажника, моторного отсека и нижней части кузова.

Осмотр автомобиля целесообразно производить с участием со­трудника ГАИ, который может оказать помощь в определении объектов, относящихся по своим конструктивным особенностям к деталям и частям автомобиля или к деталям взрывного устрой­ства. При этом внимание криминалиста и следователя должно обращаться на отыскание в автомобиле осколков взрывного уст­ройства, которые могут оказаться в чехлах, шторах и материале внутренней обшивки кузова. Также следует направить поиски на обнаружение возможных микрочастиц не взорвавшегося вещества. Найденные объекты должны быть осмотрены, тщательно упакова­ны для того, чтобы они могли быть использованы в дальнейшем экспертном исследовании. Сведения об обнаруженных объектах должны быть занесены в протокол осмотра.

Осмотр места происшествия при взрыве воздушного судна так­же имеет свою свецифику. Прежде всего, она состоит в том, что общий осмотр места происшествия производится с высоты (как правило, с борта вертолета) с целью определения границ его, для того чтобы произвести дальнейший поиск вещественных доказательств. При взрыве воздушного судна происходит значительный разлет фрагментов, многие из которых могут иметь значение для опреде­ления характера взрыва и взрывного устройства, используемого для совершения преступления. После облета места падения воздушного судна и определения примерных границ места происшествия, про­изводится детальный наземный этап осмотра. В его процессе на­ряду с обнаружением фрагмента взрыва главное внимание специ­алистов сосредоточивается на обнаружении «черного ящика» — устройства, фиксирующего переговоры членов экипажа, находящих­ся в пилотской кабине. Впоследствии при их расшифровке могут быть получены сведения, способствующие установлению данных о возможных неисправностях, нарушениях, происходящих во время полета, а также определению времени происшедшего взрыва.

В названных случаях к участию в осмотре места происшествия привлекаются специалисты в области авиационной техники и взрывного дела, так как первые из них могут при сортировке об­наруженных фрагментов взрыва отделить конструктивные части самолета и тем самым способствовать обнаружению частей взрыв­ного устройства. Действия специалистов во многом облегчают работу следователя и способствует квалифицированному осмотру места происшествия.

Все, изъятое на месте происшествия, должно быть тщательно осмотрено, описано в протоколе, упаковано и классифицировано как вещественные доказательства. Отдельные фрагменты, полученные в процессе осмотра, могут служить материалами для дальнейшего экспертного исследования. Особое внимание при этом должно уделяться применению криминалистической техники и методам ее использования, в частности таких видов фотосъемки, как узло­вая и детальная, выполненная масштабным способом. При этом важное значение имеют консультации специалистов относитель­но выбора объектов, наиболее информативных для расследования.

При значительной протяженности места происшествия, что имеет место при взрывах авиационной техники в воздухе, целесо­образно применять видеосъемку.

Однако главным методом фиксации результатов осмотра мес­та происшествия является протокол, в котором должно найти от­ражение детальное описание результатов осмотра и отдельных обнаруженных вещественных доказательств.

Так, в частности, применительно к взрывным устройствам и их частям в протоколе осмотра фиксируются: наименование и спо­соб изготовления; материал, цвет, форма и размеры; состояние объекта, наличие, характеристика и расположение повреждений;

наличие, расположение и содержание маркировочных обозначений; наличие и характеристика переделок и доработок, примененные для этого материалы; имеющиеся вмятины, царапины, потертости, сле­ды коррозии, загрязнения и наслоение посторонних веществ, также иные обнаруженные индивидуальные признаки. Относитель­но обнаруженных микрочастиц, в протоколе должны быть указа­ны — предмет — носитель, местоположение частиц, их количество, способ изъятия ¹.

Наряду с такими дополнительными средствами фиксации, как фото- и видеосъемка определенное значение имеет составление схематических (или масштабных) планов места происшествия. Последние достаточно полно ориентируют всех лиц, участвующих, как в расследовании, так и в судебном разбирательстве относитель­но обстановки места события, расположения отдельных объектов, точек обнаружения вещественных доказательств.

Использование рекомендаций, относящихся к производству ос­мотра места происшествия при расследовании преступлений, связан­ных с взрывными устройствами и взрывчатыми веществами, значи­тельно облегчает производство этого следственного действия, дают ориентиры следователю относительно объектов, имеющих наиболее важное доказательственное значение для установления не только события преступления, его механизма, но и в отдельных случаях — источника изготовления и получения взрывного устройства, то есть в определенной мере ориентирует на обнаружение преступника и его сообщников. Именно поэтому осмотру места происшествия при­дается первостепенная роль.

Определенный интерес для характеристики состояния исполь­зования взрывов и взрывных устройств в различных регионах Украины представляет статистика, свидетельствующая о распре­делении криминогенных очагов.

Общеукраинская статистика умышленных взрывов, угроз их совершения и фактов изъятия взрывных устройств, взрывчатых веществ и боеприпасов в 1996 году, приведена в таблице.

Приведенные сведения отражают только количественную сто­рону преступлений, исключая число жертв, разрушений и других последствий. Статистика свидетельствует, что особенно неблагопо­лучными в этом отношении являются Луганская область (23) и Одесская (35), где количество взрывов, совершаемых в преступных целях, значительно превышает статистику других регионов ².

¹ Михайленко А.В, Постика И.В., Шульга Н.Н. Указ. соч. С. 65—67.

² Бахин В.П., Михайлов М.А. Анализ криминальных взрывов (по материа­лам Автономной Республики Крым). Симферополь, 1999. С. 10—11.

Регион	Количество взрывов	Угрозы взрывов	Количество изъятых взрывных устройств за 9 месяцев 1996 г.
Винницкая область	6	4	8
Волынская область	5	1	62
Днепропетровская область	38	22	86
Донецкая область	32	22	180
Житомирская область	3	3	0
Закарпатская область	4	2	5
Запорожская область	12	13	64
Ивано-Франковская область	6	3	15
Киевская область	7	11	128
г. Киев	20	183	28
Кировоградская область	10	8	19
Автономная Республика Крым	53	37	2202

Следует отметить, что наиболее важную информацию, способ­ствующую расследованию убийств, совершаемых организованны­ми группами, получают при осмотре места происшествия как со­средотачивающего наибольшее количество различного рода следов. Их анализ и оценка во всех случаях являются предпосылкой для организации расследования — выдвижения следственных версий, планирования и организации других следственных действий и оперативно-разыскных мероприятий. В этом отношении справед­ливо замечание В.Ю. Шепитько о том, что осмотр места происше­ствия позволяет получить данные о количестве лиц, совершивших преступление. Это определяется несколькими обстоятельствами:

1) совершение некоторых преступлений предполагает участие нескольких лиц;

2) применение целого ряда приемов, способов совершения пре­ступлений включает в себя своеобразное разделение функций меж­ду его участниками;

3) совершение некоторых преступлений с использованием оп­ределенных способов требует физических усилий или профессио­нальных приемов, которые не под силу одному человеку;

4) совершение некоторых преступлений, связанных с необходи­мостью для преступников преодоления сопротивления со стороны потерпевших и лиц, охраняющих объект посягательства;

5) об участии одного или нескольких лиц в совершении пре­ступления можно судить также и по количеству и характеру ос­тавленных следов ¹.

Установление группового характера преступления, как далее отмечает автор, является важной диагностической задачей осмот­ра места происшествия, определяет последующие следственные, оперативно-разыскные действия, тактические операции. Призна­ками, свидетельствующими о совершении преступления организо­ванной группой, могут быть:

— дерзость деяния, его продуманность по месту и времени;

— сложный способ совершения преступления, возможность его безопасного совершения;

— наличие материальных последствий, свидетельствующих о высокой технической оснащенности и вооруженности исполнителей;

— целенаправленный выбор объекта преступного посягатель­ства;

— наличие преступного почерка и др.².

Осмотр места происшествия может выступать как изолирован­ное действие, так и составной частью тактической операции, направ­ленной на обнаружение преступника. В последнем случае парал­лельно с осмотром производятся такие'следственные и оперативно-разыскные действия, как допросы очевидцев, допросы потерпевших (в том случае, если они остались живы), поквартирные обходы, пре­следование преступников по горячим следам, организация загради­тельных мероприятий в аэропортах, на вокзалах, автобусных стан­циях в целях пресечения возможного отъезда преступников в дру­гие регионы. Тактические операции, организуемые в соответствии с обнаруженным событием взрыва и его спецификой, — наиболее эффективное средство расследования взрывов. Они могут осуществ­ляется не только в начале расследования, но и на последующих эта­пах в соответствии с теми задачами, которые вытекают из плана расследования.

Допрос

При расследовании убийств, совершаемых организованными группами по собственной инициативе или по заказу, значительное место принадлежит проведению такого следственного действия, как допрос. С его помощью можно получить наиболее полную и раз­нообразную информацию как о событии преступления, так и о лицах, его совершивших. Допрос обычно предоставляет комплекс сведений, который позволяет планировать расследование, коррек-

¹ Шепитько В.Ю. Тактика расследования преступлений, совершаемых орга­низованными группами и преступными организациями. Харьков, 2000. С. 31.

² Там же. С. 32.

тировать его направленность, организацию других следственных действий и оперативно-разыскных мероприятий, тактических опе­раций. В процессе допроса выясняется значительный круг обстоя­тельств, которые объясняют характер происшедшего события, его механизм, мотивы совершения преступления, причастность опре­деленных лиц к преступному событию. Обстоятельства, веществен­ные доказательства, следы, обнаруживаемые в процессе осмотра места происшествия или обыска, находят свое подробное объясне­ние в процессе допроса свидетелей, потерпевших, обвиняемых. Именно этим объясняется важность и незаменимость допроса как средства получения информации в процессе расследования преступ­лений.

При раскрытии названной категории преступлений круг лиц, которые могут служить источником информации при допросе, весьма разнообразен и многочислен. Это свидетели и потерпевшие, подозреваемые и обвиняемые. Особенно значительным может быть число свидетелей, которые сообщают различные данные о фактах, предшествующих событию преступления, сопутствующих ему и следующих за ним. Преступления, совершаемые организованны­ми группами, и в частности убийства, всегда имеют подготовитель­ную стадию, заключающуюся в предварительном изучении места будущего преступления, наиболее оптимальных путей подхода и ухода с этого места, расположения транспорта и лиц, осуществля­ющих маскировочные функции. Эти обстоятельства, как правило, фиксируются другими лицами, обращающими внимание на посто­ронних, внезапно появившихся, прогуливающихся без определен­ных целей и т. п. Такие лица в последующем могут быть описаны и предъявлены для опознания. Свидетели могут дать об этих ли­цах достаточно полную информацию, включающую не только при­меты внешности, но и характер действий, время нахождения их на территории, которая впоследствии стала местом происшествия.

Таким образом, первой категорией лиц, которые подлежат до­просу, являются свидетели. Предметом допроса свидетелей стано­вится круг обстоятельств, подлежащих выяснению. Следует отме­тить, что предмет допроса лиц, имеющих различное процессуальное положение, то есть свидетелей, потерпевших, подозреваемых и об­виняемых, индивидуализируется и определяется особенностями той информации, которая может быть им известна в связи с событием преступления. Вместе с тем, при убийствах, совершаемых органи­зованной группой или по заказу, особенностями предмета допроса всех лиц является установление тех данных, которые относятся к групповым или индивидуальным действиям, данных, позволяющих не только констатировать факт совершения преступления группой,

но и получать о ней максимально полное представление, индиви­дуализировать роль и вину каждого из ее участников ¹.

Предмет допроса варьируется в зависимости от процессуального положения допрашиваемого.

Допрос свидетелей. Показания свидетелей содержат наиболее полную информацию о событии преступления и личности преступ­ников. Для того чтобы получить достаточно важные сведения о событии, свидетелем которого стал допрашиваемый, необходимо использовать своеобразную логику допроса, то есть такую после­довательность, которая может способствовать оптимальной полно­те показаний. Так, в частности, перечень вопросов целесообразно ставить относительно наиболее значимых обстоятельств. Среди них — обстоятельства и механизм преступления. В этом отно­шении вопросы формулируются в следующей последовательности: 1) где, когда совершено преступление; 2) каким способом совер­шено преступление (оружие, техническое средство); 3) при приме­нении оружия — какое именно было применено (ружье, пистолет, автомат), сколько выстрелов было произведено и с какой дистан­ции; 4) каково взаимное положение потерпевшего и нападавшего; 5) как вел себя потерпевший до причинения повреждения и в момент его (не разговаривал ли с нападавшим, не высказывал ка­ких-либо требований, просьб, не оказывал сопротивления, не обра­щался ли за помощью к окружающим); 6) оставался ли потерпев­ший некоторый период времени живым, не называл ли имя, фамилию преступника, не говорил ли о его приметах, внешности; 7) кто первым подошел к потерпевшему (трупу), какие манипуля­ции проводил с ним (пытался помочь, расстегивал одежду, перевя­зывал раны и т. п.); 8) каким способом преступник прибыл на место события (поджидал потерпевшего, приехал на машине) и каким способом скрылся с места происшествия, не пытался ли свидетель задержать преступника или принять меры к его задер­жанию другими лицами, какие конкретно действия были предпри­няты в этом отношении.

Следующей группой вопросов являются те, которые относятся к характеристике личности преступника.

Их цель — выяснить следующее: 1) знает ли свидетель этого человека, если да, то — кто он; 2) если не знает, то каковы призна­ки его внешности; 3) не видел ли свидетель какого-либо подозри­тельного человека в районе места происшествия до совершения

¹ Аверьянова Т. В. Особенности расследования преступлений организованных преступных сообществу/Криминалистическое обеспечение деятельности крими­нальной милиции и органов предварительного расследования. М.: Новый Юрист. 1997. С. 356.

преступления или после него; 4) не был ли знаком потерпевший с лицом, совершившим преступление, в чем это внешне проявля­лось; 5) если преступников было несколько, не называли ли они друг друга по каким-либо именам или кличкам; 6) каковы при­знаки предметов, которыми пользовался преступник или которые сопровождали его (отдельные лица, автомашины, мотоциклы); 7) не было ли на преступнике тех или иных средств маскировки (накладная борода, усы, парик, маска), не обронил ли преступник какие-либо из этих предметов; 8) не обладал ли преступник каки­ми-либо особыми приметами — статическими (уродство, горб, асим­метрия лица, родимые пятна, отсутствие глаза, уха и т. п.) или динамическими (хромота, подергивание головой, размахивание руками и т. п.).

Группа вопросов относительно потерпевшего: 1) знает ли свидетель потерпевшего, если да, то какова его фамилия, имя, отче­ство, место проживания, место работы, профессия, круг знакомых;

2) известны ли какие-либо конфликтные отношения потерпевше­го с другими людьми, каков был предмет конфликта, имели ли место угрозы, попытки нападения, получение писем с угрозами и др.;

3) если потерпевший отсутствует, но есть предположение о его убий­стве, то следует выяснить признаки его внешности, одежды; 4) что свидетелю известно об исчезновении предположительно убитого человека, когда он узнал о его исчезновении, от кого, при каких обстоятельствах, кто и какие высказывал мнения об исчезновении лица; 5) когда последний раз свидетель видел исчезнувшего, во что тот был одет, не высказывал ли каких-либо жалоб и сведений об угрозах в его адрес.

Перечень вопросов относительно источников сведений о пре­ступлении: 1) является свидетель очевидцем преступления или узнал о нем от кого-либо; 2) если оказался очевидцем, то каким образом очутился на месте происшествия, в связи с чем, куда на­правлялся, с какой целью; 3) в каких условиях наблюдал совер­шенное преступление — объективных (состояние освещения, по­годы, расстояние до воспринимаемого события, быстротечность его совершения); субъективных (состояние здоровья, психическое со­стояние, направленность внимания, профессиональное внимание, состояние органов чувств — зрения, слуха и др.); 4) если узнал о преступлении от других лиц, то когда, от кого, в чьем присутствии, при каких обстоятельствах, с связи с чем, какие суждения и пред­положения были высказаны лицами, от которых свидетель узнал о событии преступления, имелись ли сведения о конфликтных отношениях потерпевшего с предполагаемым преступником, име­ли ли место угрозы, о которых потерпевший рассказывал каким-либо лицам.

В тех случаях, когда убийство совершено в квартире или слу­жебном помещении потерпевшего, важно выяснить, кто последним входил к нему, впустил ли потерпевший добровольно этого чело­века или он вошел в помещение, применив насилие. В процессе допроса необходимо выяснить, кто интересовался номерами служеб­ного и домашнего телефонов потерпевшего, а также сведениями о его распорядке дня, пользовании транспортом, времени окончания работы, сведения об интимных и дружеских связях и др.

Полученные сведения могут иметь значение для установления не только других свидетелей, но и для определения круга лиц, по­дозреваемых в совершении преступления ¹.

При допросе свидетелей, видевших преступника в период, пред­шествовавший событию преступления или следующий за ним, очень важно получить сведения о приметах внешности преступника. В зависимости от типа восприятия свидетель может давать различ­ные по объему и содержанию показания. Так, при сукцессивном (ана­литическом) восприятии свидетель сообщает приметы внешности достаточно подробно и полно, описывая нередко такие признаки, которые носят характер особых примет и имеют важное значение для ориентации работников уголовного розыска. В тех случаях, когда свидетелю присуще симультанное (синтетическое) восприятие, он обычно заявляет о том, что не может назвать примет внешности воспринимаемого человека, но при предъявлении последнего сразу его узнает. Последнее объясняется таким типом восприятия, при котором облик запечатляется в памяти в общем виде, без выделе­ния каких-либо примет внешности, как бы фотографируется. Одна­ко запечатлившийся у него образ преступника может быть расшиф­рован с помощью специалиста — художника, который путем набросков ориентировочных контуров внешности предполагаемого лица может составить портрет, приближающийся по своим основ­ным характеристикам к внешности разыскиваемого. Благодаря со­ставлению таких портретов при расследовании убийств было рас­крыто несколько преступлений и установлены преступники, розыск которых осуществлялся исключительно с использованием такого «рисованого» портрета.

Если у свидетеля нет возможности описать приметы внешнос­ти преступника, широко используется составление композицион­ного портрета с помощью «фоторобота», в котором имеющиеся различные варианты примет внешности при их выборе свидетелем как наиболее вероятных, составляются в портрет, который может

¹ Расследование преступлений повышенной общественной опасности: Посо­бие для следователя / Под ред. Н.А. Селиванова, А.И. Дворнина. М.: Лига Разум, 1998. С 117—119.

быть использован в целях розыска преступника. В настоящее вре­мя, наряду с применением «фоторобота», используются современ­ные модификации составления композиционных портретов с по­мощью компьютерной техники. В частности, в память компьютера предварительно вводится значительное число вариантов внешнос­ти. При последовательной экспозиции их на экране монитора сви­детелю предлагают назвать те приметы, которые, по его мнению, наи­более приближены к приметам разыскиваемого лица. Выбранные фрагменты монтируются на экране монитора в портретное изоб­ражение внешности. Далее может иметь место корректировка в соответствии с замечаниями свидетеля. Полученный портрет пе­чатается на принтере в необходимом количестве экземпляров, которыми снабжаются органы уголовного розыска. Такие портре­ты также экспонируются в телевизионных передачах при необхо­димости обращения к общественности для помощи в обнаружении преступника. Следует отметить, что подобное экспонирование весь­ма эффективно, так как способствует быстрому обнаружению пре­ступника.

Тактика допроса свидетелей предполагает использование всех приемов допроса, образующих системы. К их числу относятся: а) установление психологического контакта; б) побуждение к даче показаний; в) уточнение показаний и устранение в них противо­речий; г) актуализация в памяти допрашиваемого забытого; д) разоблачение лжи. Каждый блок таких систем включает пере­чень тактических приемов, с помощью которых можно добиться поставленной следователем цели.

Допрос обвиняемых в убийствах, совершаемых организованной преступной группой или по заказу, проводится в соответствии с общими рекомендациями по тактике допроса. Вместе с тем, он обладает спецификой, определяемой личностью убийцы, его кри­минальным опытом, способностью противостоять расследованию. Уже только поэтому допрос обвиняемого требует значительной подготовки, которая включает: а) тщательное изучение материа­лов дела; б) изучение личности обвиняемого, его связей, прошлого, уровня дружеских отношений в преступной группе, уровня возмож­ных конфликтов и т.п.; в) систематизацию доказательственной информации, в частности, материалов, изобличающих обвиняемого в совершении убийства — показаний свидетелей, результатов ос­мотра места происшествия, заключений экспертиз; г) составление плана допроса с учетом рефлексивного управления допрашиваемым, то есть продумыванием возможных позиций допрашиваемого в той или иной ситуации допроса и внезапным предъявлением веще­ственных доказательств, оглашением показаний свидетелей, огла­шением заключений экспертов. Составление плана должно ориентировать следователя не на жесткую систему его выполнения, а на ситуативное использование, необходимую гибкость и возмож­ность изменения в зависимости от ситуации допроса и поведения обвиняемого.

Собирательные образы «криминального авторитета», «киллера» нередко заставляют следственных работников думать о том, что допросы таких лиц обречены на неудачу, имея в виду их жесткую позицию, нежелание вступать в психологический контакт, пренеб­режение ко всем тактическим приемам, используемым в процессе допроса, отказ давать показания. Однако это не так. Психологичес­кое воздействие всей атмосферы предварительного расследования, неосведомленность об объеме и характере доказательственной ин­формации, неопределенность своего положения по отношению к соучастникам нередко создают состояние фрустрации, то есть состо­яние безнадежности, утраченных иллюзий и надежд, что во многом ломает избранную позицию и дает основания для психологическо­го контакта.

В этом плане наиболее целесообразными являются рекоменда­ции по допросу обвиняемого в тот период расследования, когда собран определенный объем доказательств, которыми можно опе­рировать во время допроса. К таким доказательствам относятся прежде всего показания лиц, которые находились в одной преступ­ной группе и выполняли вспомогательные действия, связанные с подготовкой к совершению убийства, в том числе разведыватель­ные, поставку оружия, поиски транспорта и др. Одним из важных приемов является столкновение интересов заказчика и исполни­теля при совершении заказного убийства, выплата мизерных по сравнению с опасностью совершения преступления сумм за услу­ги, акцентирование на этом внимания исполнителя преступления как момента, стимулирующего развитие конфликта, неудовлетво­ренности, злобы. Такие приемы, содержащие в своей основе дей­ствительную информацию о возможностях заказчика, позволяют следователю изменить позицию допрашиваемого, побудить к даче показаний, сообщению полных сведений как о характере отноше­ний с заказчиком убийства или руководителем преступной груп­пы, так и об обстоятельствах совершенного преступления.

Предметом допроса во всех случаях и при любой манере пове­дения обвиняемого являются данные об отношениях убийцы с заказчиком, с посредниками, о всех обстоятельствах совершения преступления.

При этом наиболее важными вопросами будут уточняющие и детализирующие, как вопросы, имеющие целью получение наибо­лее полной информации о действиях преступника, о механизме совершения преступления. Постановка детализирующих вопросов

позволяет проверить правильность даваемых показаний и препят­ствует впоследствии отказу от показаний. В случаях обнаружения противоречий в показаниях обвиняемого целесообразно избрать такой тактический прием, который предполагает повторный допрос по уже известным обстоятельствам, однако, с нарушением прежней логической последовательности. Избранная следователем позиция нарушает логику изложения, продуманную обвиняемым, и позво­ляет получить правильные и полные показания, а в некоторых случаях — разоблачить ложь. Такую позицию можно рекомендо­вать при допросе обвиняемого, совершившего убийство по заказу. При совершении убийств организованной преступной группой предмет допроса значительно расширяется, так как он должен со­держать сведения о структуре группы, количестве ее участников; времени, месте события преступления, целям его совершения.

Так, предмет допроса организатора (руководителя) группы может включать следующие сведения: 1) у кого возник замысел организации преступной группы; 2) какая преступная деятельность предполагалась; 3) кто участники преступной группы и каково их число; 4) какими способами совершались преступления; 5) участво­вал ли в преступлениях организатор, каковы его функции; 6) ка­кова иерархия в преступной группе; 7) каковы меры конспирации; 8) имели ли место коррумпированные связи с лицами, относящи­мися к другим структурам; 9) каковы способы вовлечения в пре­ступную группу новых членов; 10) каковы каналы получения разве­дывательной информации; 11) в чем состояли действия группы защиты; 12) каким образом получались преступные доходы; 13) как осуществлялось распределение доходов среди членов группы; 14) имели ли место конфликтные отношения в группе, были ли про­тивостояния с другими преступными группировками.

Что же касается предмета допроса исполнителя убийства, то он может варьироваться в зависимости от числа доказательств, ули­чающих его в совершении преступления, и избранной им позиции в процессе предварительного расследования. Однако во всех слу­чаях предмет допроса убийцы должен содержать следующее: 1) в совершении каких преступлений участвовал допрашиваемый; 2) в чем выражались его действия; 3) кто является инициатором преступной деятельности; 4) каким образом распределялись роли в преступной группе; 5) осуществлялось ли планирование преступ­лений; 6) каким образом скрывались преступления; 7) какие от­ношения у допрашиваемого с иными участниками преступной группы; 8) как был вовлечен в преступную группу; 9) цели и мо­тивы совершения преступления Ч

¹ Шепитько В.Ю. Указ. соч. С. 33—34.

Некоторые авторы, изучающие проблемы расследования убийств, связанных с использованием взрывов, предпочитают вместо опре­деления предмета допроса рекомендовать подробный перечень вопросов, которые надлежит установить в процессе допроса, чтобы получить исчерпывающую информацию от свидетелей и потерпев­ших. Так, А.В. Михайленко, И.В. Постика, Н.И. Шульга в своем учебно-методическом пособии рекомендуют следующий круг во­просов:

1) время, дата, повод, по которому допрашиваемый оказался на месте происшествия;

2)где он находился;

3) слышал или видел он взрыв; не возник ли после взрыва пожар (особенности звука взрыва, цвет пламени);

4) время взрыва;

5) какие последствия взрыва наблюдал допрашиваемый;

6) что сделал допрашиваемый, когда услышал или увидел взрыв;

7) видел ли он других очевидцев происшествия и каковы при­знаки их внешности;

8) видел ли он незадолго до взрыва кого-либо из лиц, показав­шихся подозрительными, признаки их внешности;

9) нес ли кто-либо из направлявшихся к месту происшествия ношу;

10) подробные данные о приметах внешности и одежды этих лиц;

11) кто из указанных лиц направлялся к месту, где произошел взрыв; как скоро он возвратился и была ли при нем ноша;

12) слышал ли допрашиваемый фрагмент разговора, который вели между собой лица, направлявшиеся к месту взрыва и каково было его содержание;

13) видел ли свидетель или потерпевший каких-либо лиц, при­влекавших его внимание, находившихся в течение какого-либо времени, предшествующего моменту взрыва, возле места взрыва или неподалеку от него, приметы их внешности, предпринимаемые дей­ствия ¹.

¹ Михайленко А.В., Постика И.В., Шульга Н.Н. Указ. соч. С. 69—70.

Другие авторы считают целесообразным привести подробный перечень вопросов в процессе допроса потерпевшего. К ним, в ча­стности, наряду с приведенными, относятся следующие:

1) по каким мотивам, по его предположению, совершено пре­ступление;

2) были ли до происшествия угрозы покушения на него или его имущество, как они высказывались;

3) если потерпевший занимался предпринимательской деятель­ностью, то характеристика ее основных показателей;

4) занимается ли он политической деятельностью, в чем она последнее время заключается;

5) имели ли место конфликты с близкими, соседями, сослужив­цами;

6) имеет ли потерпевший (его предпринимательская структу­ра) прикрытие со стороны каких-либо организованных преступных групп или формирований;

7) кому принадлежит поврежденное имущество и каков размер причиненного ущерба;

8) видел ли потерпевший перед взрывом на этом месте какие-то посторонние предметы или следы.

¹ Михайлов М.А. Расследование криминальных взрывов: Рекомендации по организации первоначального этапа расследования. Симферополь, 1997. С. 20.

При допросах свидетелей и потерпевших рекомендуется исполь­зовать схемы места происшествия и ориентирующие объемные фотоснимки места происшествия, в целях уточнения отдельных показаний или напоминания обстановки места события. Во мно­гих случаях в процессе допроса это будет стимулировать получе­нию более полных сведений об обстановке и обстоятельствах со­бытия преступления.

В криминалистической литературе, исследующей убийства, со­вершенные в процессе противостояния организованных преступ­ных группировок, содержатся рекомендации относительно допроса свидетелей, в том числе очевидцев. При этом внимание акценти­руется на следующих обстоятельствах: 1) место, время, обстановка убийства, расположение преступника и потерпевших; 2) детальное описание внешности нападавшего (нападавших) в целях составле­ния фоторобота, а также последующего предъявления для опозна­ния; 3) детальное описание потерпевших — приметы внешности, действия во время события; 4) количество выстрелов, взрывов, применяемое оружие; 5) количество нападавших; 6) положение стрелявших при стрельбе; 7) маршруты отхода преступников с места происшествия ².

² Бояров В. И. Убийства, совершенные в процессе противостояния организо­ванных преступных группировок (особенности расследования): Методическое по­собие. Харьков. 1998.

При использовании всех рекомендаций по допросу свидетелей относительно преступлений, связанных с убийствами, совершенны­ми организованными преступными группами, как и совершаемы­ми по заказу, нельзя забывать о защите свидетелей как лиц, дав­ших наиболее важную информацию для расследования этих преступлений. В соответствии с Законом Украины «Об обеспече­нии безопасности лиц, участвующих в уголовном судопроизвод­стве», свидетели, содействовавшие в раскрытии преступлений, имеют право на обеспечение их безопасности. С этой целью законом пре­дусматриваются меры в виде обеспечения охраны, замены докумен­тов и внешности, переселения в другую местность и пр. Решение о принятии таких мер принимается на основании мотивированного постановления следователя или прокурора, в производстве которого находится дело, а выполнение этих мероприятий возлагается на специальные подразделения органов внутренних дел или СБУ. Для предупреждения посягательств на свидетеля следователю при рас­следовании необходимо принять меры для обеспечения конфиден­циальности данных о лицах, изобличающих виновных в соверше­нии преступления ¹.

¹ Відомості Верховної Ради. 1994. №11. С. 51.

Обнаружение свидетелей преступлений, совершаемых органи­зованными группами, в том числе убийств, представляет достаточ­но сложную задачу. В этом отношении определенный интерес представляет практика, используемая Федеральным бюро рассле­дования США. Это ведомство для поиска свидетелей, помимо средств массовой информации, использует сеть Интернет, сопровож­дая свои сообщения просьбой прислать фотографии и видеозапи­си, сделанные на месте взрыва (как до происшествия, так и после). Затем некоторые из этих материалов публикуются с предложени­ем опознать изображенных на них лиц, что может способствовать установлению свидетелей и подозреваемых.

Заметим, что тактика допроса свидетелей и обвиняемых не исчерпывается приведенными рекомендациями, а обусловлена в каждом случае информацией, имеющейся в распоряжении следо­вателя, и той ситуацией допроса, которая создается при общении ².

² Коновалова В.Е. Допрос: тактика и психология. Харьков: Консум, 1999.

Назначение и производство судебных экспертиз

Доказательственная информация, способствующая расследова­нию убийств, совершаемых организованной преступной группой, и заказных, может быть получена в результате проведения различ­ного рода судебных экспертиз. Среди них наиболее частыми, что обусловлено применением оружия или взрывных веществ, явля­ются судебно-баллистическая экспертиза и экспертиза взрывоопас­ных устройств. Однако это не исключает проведения иного вида экспертиз, к числу которых относятся трасологическая, судебно-медицинская, экспертиза материалов и веществ, реже — судебно-психологическая. Рассмотрим предмет назначения такого рода экспертиз, а также комплекс вопросов, которые могут быть выяс­нены с их помощью.

При назначении той или иной экспертизы, следователь должен четко представлять задачу, которую он ставит перед экспертом, а также возможности ее производства на современном уровне. В следственной практике имеют место случаи, когда следователь ввиду своей неосведомленности назначает экспертизу для выясне­ния вопросов, которые не входят в предмет исследования данной экспертной отрасли или имеет намерение выяснить ряд вопросов, которые по состоянию развития науки на современном этапе не могут быть решены. Поэтому в процессе подготовки к назначению экспертизы, целесообразно получить консультации у специалистов относительно возможности экспертизы и пределов ее исследования. К техническим вопросам, которые разрешаются экспертами, иног­да примыкают вопросы правового характера, которые не уполно­мочены решать судебные эксперты, но которые иногда могут быть поставлены следователями. Такие вопросы нередко относятся к назначению судебно-психологической экспертизы, как например, «может ли лицо по своим психологическим особенностям совер­шить убийство», либо «может ли обвиняемый, имея в виду тип его темперамента и характера, быть членом преступной группы» и т.п. Подобные вопросы, правового характера, акцентирующие психоло­гические характеристики индивида, не могут быть предметом ис­следования психолога, так как выясняют правовую сторону возмож­ности участия или совершения преступления, а не психологический статус личности, исследование которого может быть в конкретном случае ограничено только установлением типа темперамента, адап­тации к совершению преступных действий, в частности к убийствам. Судебно-баллистическая экспертиза. При назначении этого вида экспертизы могут быть решены следующие вопросы: вид, система, модель оружия; исправность оружия и пригодность его для стрельбы; возможность выстрела из данного оружия патронами, изъятыми с места происшествия или при производстве обыска; возможность выстрела патронами несоответствующего калибра, имеющими следы обточки.

Судебные баллисты могут ответить на вопросы: производился ли выстрел из данного экземпляра оружия (но они не могут уста­новить время, когда был сделан выстрел); были ли удалены маркировочные знаки и как восстановить их; из этого ли экземпляра оружия выстреляна пуля; из этого ли экземпляра оружия выпала стреляная гильза; составляют ли одно целое стреляные гильза и пуля; не был ли приспособлен данный экземпляр газового писто­лета для стрельбы боевыми патронами; не является ли обнаружен­ное оружие атипичным (стреляющая авторучка, зонтик и др.); сделано ли атипичное оружие с помощью высокоточных приспо­соблений, свидетельствующих о профессиональных навыках изго­товителя.

В тех случаях, когда предметом экспертного исследования ста­новятся пули, дробь, картечь, на разрешение экспертизы могут быть поставлены следующие вопросы: к какому виду патронов принад­лежит обнаруженная пуля; заводским или кустарным способом изготовлены пуля, дробь, картечь; не сходны ли найденные бое­припасы с теми, которые были обнаружены при осмотре места про­исшествия или обыске; из какого материала и каким способом изготовлены дробь и картечь; какие инструменты применялись при их изготовлении; возможна ли идентификация инструмента по следам, оставленным на дроби или картечи (рубленая проволока, откусывание кусков свинца).

Исследование стреляных гильз позволяет установить не толь­ко групповую принадлежность оружия, но и идентифицировать кон­кретный экземпляр оружия в случае его обнаружения. Так, в част­ности при исследовании гильзы, может быть установлено, из какой системы, модели оружия она отстреляна; по гильзам, обна­руженным на месте происшествия можно установить количество, применявшегося при преступлении оружия, а следовательно, и число участников нападения.

При исследовании пыжей судебно-баллистическая экспертиза может дать ответы на следующие вопросы: из какого материала изготовлен пыж; не сходен ли материал пыжа с материалом, обна­руженным у подозреваемого, обвиняемого; заводским или кустар­ным способом изготовлен пыж; для какого калибра гладкостволь­ного оружия изготовлен пыж; какие инструменты использовались для изготовления пыжа; не является ли бумажный пыж частью газеты, тетради (как правило, в этих случаях производится комп­лексная судебно-баллистическая и трасологическая экспертиза).

В качестве примера можно привести такой случай: при судеб­но-медицинском исследовании у потерпевшего в брюшной полос­ти был обнаружен бумажный пыж, осмотр которого привел к вы­воду о том, что он был изготовлен из листов тетради ученицы второго класса (судя по почерку и разлиновке тетради). Назван­ное в значительной степени сузило круг подозреваемых лиц. При обыске у одного из них были найдены тетради его дочери — уче­ницы второго класса. Из одной старой тетради были вырваны листы, в ходе исследования которых трасологом было установлено тож­дество целого по части (пыжу) по следам отрыва и другим при­знакам. После почерковедческой экспертизы был сделан вывод, что рукописный текст принадлежат дочери обвиняемого.

Нередко судебно-баллистическая экспертиза проводится как комплексная в сочетании с судебно-медицинской, судебно-химической, что позволяет значительно увеличить объем информации, по­лучаемой при исследовании. В практике расследования имеют ме­сто случаи, когда назначается комплексная судебно-медицинская и судебно-баллистическая экспертиза для определения места стояния стрелявшего, места, откуда был произведен выстрел и даже позы потерпевшего во время нанесения травмы. Судебно-медицинский эксперт определяет направление раневого канала, а баллист, исполь­зуя его данные, уточняет направление полета пули и в соответствии с расчетами устанавливает место, откуда произведен выстрел.

Визирование в целях определения места, с которого произведен выстрел, способствует обнаружению на месте, где располагался преступник, различного рода вещественных доказательств, в том числе стреляных гильз, следов обуви, микроследов, а в некоторых случаях и оружия, из которого производилась стрельба.

Весьма показательный случай судебно-баллистической экспер­тизы был приведен Э.У. Бабаевым. При расследовании убийства О. Квантришвили обнаружили винтовку немецкого образца с не принадлежащим ей оптическим прицелом. Проведенная экспер­тиза позволила сделать вывод о том, что оптический прицел был отечественного производства, его установка на винтовку, а также произведенные небольшие, но конструктивные изменения в вин­товке, выполнены высококвалифицированным специалистом с ис­пользованием высокоточного станка. Это в дальнейшем способ­ствовало определению путей направления расследования и уста­новлению убийцы ¹.

¹ Расследование преступлений повышенной общественной опасности: Посо­бие для следователя. М.: Лига Разум. 1998. С. 110—111.

Взрывотехническая экспертиза. К предмету взрывотехнической экспертизы относятся: установление факта взрыва, конструк­ция взрывного устройства, вид и количество вещества заряда, об­стоятельства подготовки и производства взрывов. В соответствии с предметом экспертизы перед экспертами могут быть поставле­ны вопросы, относящиеся к трем основным параметрам происшед­шего взрыва. Первая группа вопросов относится к характеристи­ке взрывного устройства, вторая группа — относительно заряда взрывного устройства, третья группа — относительно условий и обстоятельств взрыва.

Относительно взрывного устройства могут быть поставлены следующие вопросы: являются ли предметы, изъятые на месте взрыва, деталями взрывной системы, если да, то какой именно; каковы способы изготовления взрывного устройства, принцип его действия; какое взрывчатое вещество применялось в качества за­ряда, его количество; каков способ подрыва; каков способ изготов­ления взрывного устройства; применялся ли в этом взрывном устройстве замедлитель, принцип его действия.

Вопросы, которые могут быть разрешены экспертами относи­тельно заряда взрывного устройства, могут сводиться к следующим: имеются ли на предметах, изъятых с места взрыва, следы взрывча­того вещества и какого именно; в какой области промышленно­сти применяется данное взрывчатое вещество; имел ли заряд взрыв­чатого вещества какие-либо посторонние включения; сходно ли взрывчатое вещество, применявшееся во взрывном устройстве, с веществом, обнаруженным при обыске у подозреваемого.

Группа вопросов относительно обстоятельств взрыва может включать следующие проблемы: мог ли произойти взрыв при ус­ловиях, описанных в показаниях свидетелей; каковы сила взрыва, цвет пламени и дыма; время взрыва; разрушения, которые имели место после взрыва, их характер, распространенность и т.д.

Наряду с перечисленными вопросами, имеющими общий харак­тер, существует более детальный перечень вопросов, ориентирующий следователя на выяснение широкого круга обстоятельств. В такой перечень входят следующие вопросы:

1) является ли объект, представленный на экспертизу, взрыв­ным устройством, каковы его конструкция и способ изготовления (кустарный, промышленный);

2) пригодно ли данное взрывное устройство для производства взрыва;

3) промышленного или кустарного изготовления данное сред­ство для взрыва, если промышленного, то отечественного или ино­странного производства;

4) что представляют собой объекты экспертного исследования, могут ли они быть использованы в качестве компонентов взрыв­ного устройства, каков способ их изготовления;

5) является ли вещество, представленное на экспертизу, взрыв­чатым, если да, то каким именно, каковы его свойства, область применения, способ изготовления (кустарный, промышленный);

6) не составляли ли ранее (до обезвреживания) представленные материалы, вещество и деформированные детали единое целое — а именно взрывное устройство;

7) каковы природа взрыва и техническая природа его возбуж­дения (было ли на месте происшествия применено взрывное уст­ройство или произошел объемный взрыв газовоздушной или воз­душно-капельной или пылевоздушной смеси;

8) где находилось и как было расположено взрывное устрой­ство в момент взрыва;

9) было ли подготовлено взрывное устройство к взрыву или произошло срабатывание этого устройства от неосторожного с ним обращения;

10) имеются ли на представленных для исследования объектах остатки взрывчатого вещества, если да, то какого именно; каковы его свойства и область применения;

11) какой способ взрывания был применен: огневой, механи­ческий, электрический;

12) какова сила взрыва в эквиваленте по массе взорванного тротила и каковы поражающие свойства взорванного устройства;

13) если взорванное устройство промышленного изготовления, то какова его видовая принадлежность и марка (граната, инженер­ная мина, артиллерийский снаряд, средства детонирования и т.п.);

14) если взорванное устройство кустарного изготовления, то каковы профессиональные навыки во взрывном деле лица, его изготовившего;

15) можно ли с использованием представленных изделий, мате­риалов, инструментов, оборудования и приспособлений изготовить взрывное устройство (либо его отдельные детали и узлы), аналогич­но обнаруженному или использованному на месте происшествия ¹.

¹ Михайленко А.В., Постика И.В., Шульга Н.Н. Указ. соч. С. 84—86.

Представленный перечень вопросов не является исчерпываю­щим, вопросы могут варьировать в зависимости от обстоятельств, которые имеют особое значение при расследовании, а также от объема материалов, подвергнутых экспертному исследованию. При подготовке к назначению взрывотехнической экспертизы следует обращаться к специалисту — взрывотехнику, который, используя свои профессиональные знания, может оказать помощь в отборе материалов для экспертизы, а также в определении круга вопро­сов, которые могут быть поставлены на разрешение эксперта.

Судебно-медицинская экспертиза. В процессе расследования убийств, совершаемых организованными группами, или по заказу, основным видом экспертиз по праву считается судебно-медицин­ская. Она назначается во всех случаях обнаружения трупа с при­знаками насильственной смерти и перечень вопросов, разрешаемых судебно-медицинским экспертом, традиционен. Вместе с тем, при назначении судебно-медицинской экспертизы по преступлениям изучаемой категории, ее назначение имеет некоторые особенности, состоящие, главным образом в перечне вопросов, решение которых может дать наиболее информативную совокупность доказательств. Если смерть потерпевшего наступила в результате огнестрель­ных ранений, на разрешение эксперта могут быть поставлены следующие вопросы: является ли ранение огнестрельным; с како­го расстояния произведен выстрел; является ли ранение сквозным, слепым, касательным; где расположены входное и выходное отвер­стия и каково направление раневого канала; каким по счету вы­стрелом причинено ранение — первым или последующими; про­изведены ли ранения в результате одиночных выстрелов или стрельбы автоматическими очередями. Такие сведения важны для ориентации следователя относительно оружия, а также для его ро­зыска и отождествления по стреляным пулям и гильзам. Наряду с приведенными вопросами, может быть поставлен вопрос о том, сколько экземпляров оружия использовалось при стрельбе, каков характер повреждений от различного применяемого оружия. Ус­тановление таких обстоятельств позволяет выдвинуть версию о том, что преступная акция осуществлялась организованной группой и в качестве исполнителей выступало несколько человек. Последнее может быть исходным обстоятельством для уголовного розыска, осуществляющего заградительные мероприятия и различного рода розыскные действия.

В практике расследования заказных убийств имеют место слу­чаи, когда смертельные удары наносятся каким-либо острым пред­метом. Вопросы, которые могут быть поставлены эксперту, сводят­ся к следующему: каким видом орудия причинены ранения (колющим, режущим, рубящим, ударно-раздробляющим и др.); какова последовательность нанесения повреждений; в каком по­ложении находился потерпевший и каково было взаимоположе­ние нападавшего и потерпевшего в момент нанесения ранений; с какой силой было нанесено ранение (удар); каковы свойства при­мененного орудия (форма, размер, длина и ширина клинка, степень остроты, наличие каких-либо деформаций режущей части); не об­наружены ли в раневом канале части используемого орудия (отлома, микрочастиц). Отломленная часть может служить важным доказательством при идентификации целого по части в случае обнаружения орудия убийства у подозреваемого лица.

Ряд вопросов, имеющих значение для расследования, может быть решен в результате производства судебно-медицинской эксперти­зы при расследовании взрывов. К ним, в частности, могут быть отнесены следующие: при взрыве какого снаряда или взрывчато­го вещества возникли повреждения; на каком расстоянии от по­страдавшего был произведен взрыв; в какой позе находился по­страдавший; нет ли на теле пострадавшего следов воздействия другими орудиями (огнестрельным, холодным), не явились ли эти повреждения причиной смерти. Такие случаи имеют место при инсценировке убийства, скрываемого несчастным случаем, напри­мер взрывом газа.

Так, при расследовании взрыва газа в одном из частных домов, следователь обнаружил четыре трупа, сидящих рядом на диване. Одинаковые позы трупов вызвали у следователя сомнение в том, что все они якобы во время взрыва смотрели телевизор. При вниматель­ном осмотре трупов, у каждого были обнаружены рубленые раны головы, что свидетельствовало о ранее совершенном убийстве, инс­ценированном несчастным случаем (взрывом газа). В процессе расследования, версия следователя была подтверждена ¹.

¹ Из прокуратуры Московского района г. Харькова, 1996 г.

Нередко в процессе осмотра места происшествия и, в частности орудия преступления (пистолета, ружья, топора, ножа), следовате­ли сосредоточивают свое внимание на следах рук, пальцев, кото­рые по своему виду пригодны для идентификации личности преступника, в то же время игнорируя следы, не содержащие ин­дивидуальных признаков. Между тем, утрачивается важная инфор­мация. Непригодные для идентификации следы следует направ­лять для производства судебно-медицинской экспертизы, в результате которой в потожировых наслоениях могут быть выде­лены групповые антигены системы АВО(Н), имеющие значение для идентификации личности ².

² Судебно-медицинская экспертиза: Справочник для юристов. М., 1985. С. 255.

Наряду с приведенными примерами экспертиз, могут быть осу­ществлены экспертизы по исследованию микрочастиц, судебно-биологические, имеющие своим предметом исследование следов крови и других выделений человека, трасологические, предметом которых могут быть исследования следов обуви и идентификация последней в случаях обнаружения ее у подозреваемого или обви­няемого и т.д.

В последнее время известный интерес и значение приобретает так называемая ситуационная экспертиза. Применительно к рас­следованию убийств она именуется комплексной медико-крими­налистической. Предметом ее является установление обстановки и механизма события на основании синтеза данных других экспер­тиз и результатов следственных действий. К последним относят­ся: результаты осмотра места происшествия, судебно-медицинской и судебно-биологической экспертиз, криминалистической и физи­ко-химической экспертиз одежды, судебно-баллистической и взрывотехнической экспертиз.

В процессе расследования убийств, совершаемых организован­ной группой, либо по заказу, может иметь место назначение судебно-психиатрической экспертизы в тех случаях, когда возникает сомнение в психической полноценности обвиняемых. Как правило, производство такой экспертизы предотвращает заявления об­виняемых о своей психической неполноценности в целях избежа­ния возможного наказания, а также в целях затягивания сроков расследования и сокрытия важных для расследования обстоя­тельств. В отдельных случаях, поведение обвиняемого в процессе расследования, как и его поведение при совершении преступления может вызвать сомнение в адекватности его, особенно тогда, когда при совершении преступления наблюдались признаки патологи­ческого аффекта либо иных проявлений, вызывающих сомнения в психической полноценности лица. При расследовании преступле­ний рассматриваемой категории достаточно редко назначается судебно-психологическая экспертиза, имеющая своим предметом исследование психики здорового лица, поведение которого, свиде­тельствует о некоторых отклонениях от нормы. Чаще всего на разрешение экспертизы отводятся вопросы, относящиеся к харак­теристике физиологического аффекта в период совершения пре­ступления, а также степени развития психики (олигофрены, деби­лы), реакции лица на раздражитель в определенной ситуации. Между тем, в последнее время, в связи с развитием судебной психологии как отрасли научных знаний и судебно-психологической экспертизы, в частности, в криминалистической литературе, посвященной методике расследования убийств, высказывается ряд рекомендаций, в которых имеет место неправильная интерпрета­ция возможностей судебно-психологической экспертизы при оп­ределении структуры организованных преступных групп, вопросов лидерства и соподчинения в преступной группе и наконец вопро­сов, связанных с «наличием у обвиняемых психологических осо­бенностей, способствующих совершению убийства!» ¹ В этом слу­чае речь идет о разрешении вопросов, имеющих правовой, социо­логический и криминологический аспекты, и не входящих в предмет судебно-психологической экспертизы. Так, М.С. Гурев, отмечая, что вопросы правового характера не могут быть постав­лены перед экспертом, а должны быть решены самым следовате­лем на основании имеющихся материалов уголовного дела, несколь­кими строками ниже дает рекомендации о постановке вопросов для разрешения судебно-психологической экспертизы, имеющих явно правовой характер и могущих быть выясненными в процессе до­проса как самого обвиняемого, так и свидетеля. При этом отдель­ные из предлагаемых вопросов для расследования преступления вообще не имеют значения, так как характеризуют социальные позиции лица, совершившего преступление. К числу таковых относятся вопросы, касающиеся психологической характеристики личности обвиняемого, его ролевых функций в группе.

¹ Гурев М.С. Убийства на «разборках»: Методика расследования. С.-Пб.: Питер, 2001. С. 263.

Для иллюстрации сказанного приведем перечень вопросов, которые, по мнению автора, должны находить ответ в процессе проведения судебно-психологической экспертизы:

1) Для установления общественно опасных особенностей лич­ности обвиняемого:

— какова психологическая характеристика личности обвиня­емого;

— не наблюдается ли моральная деградация личности обвиня­емого, если да, то какова ее степень.

2) Для выяснения лидера в организованной преступной груп­пе и места в ее структуре других членов группы:

— каковы психологические особенности каждого члена орга­низованной преступной группы;

— какие психологические черты каждого члена организован­ной преступной группы способствовали его вхождению в группу и участию в преступной деятельности;

— какова структура межличностных связей внутри данной организованной преступной группы с учетом факторов подчине­ния и лидерства;

— кто из обвиняемых является лидером данной группы.

3) При определении роли участника открытого столкновения между организованными преступными группами в совершенном убийстве выясняются также вопросы:

— какова психологическая характеристика личности обвиня­емого;

— какова его возможная роль в совершении убийства, исходя из ситуации;

— нет ли у обвиняемого каких-либо психологических особен­ностей, могущих существенно повлиять на его поведение при со­вершении убийства, а если да, то какие;

— какова психологическая характеристика личности потерпев­шего;

— каким могло быть поведение потерпевшего в момент совер­шения убийства, исходя из ситуации.

4) При выяснении мотивов убийства целесообразно поставить следующие вопросы:

— какова психологическая характеристика личности обвиня­емого;

— соответствуют ли ей называемые им мотивы убийства;

— какой могла быть мотивация его поведения в период до со­вершения убийства, в момент совершения убийства и сразу после совершения убийства;

— мог ли обвиняемый в момент совершения убийства не осоз­навать реальных мотивов своих действий ¹.

¹ Гурев М.С. Указ. соч. С.264—265.

Как видно при анализе приведенных вопросов, которые автор предлагает поставить на разрешение судебно-психологической экспертизы, несмотря на разнообразие, предметная направленность их не соответствует профилю названной экспертизы, исключая вопросы о психологической характеристике личности. Да и этот вопрос, даже при самом детальном его описании в заключении судебно-психологической экспертизы ничего не добавляет к тем социальным характеристикам, которые дают свидетели, сообщни­ки обвиняемого по преступной группе, соучастники события пре­ступления.

Такие же соображения относятся к выяснению мотивов убий­ства путем производства судебно-психологической экспертизы. Мотив совершения преступления как психическое отношение лица к содеянному также является чисто правовым, несмотря на его психологическую окраску термином «психическое отношение». Мотив в определенном смысле психологическая категория, одна­ко, она не может быть выявлена методами судебно-психологичес­кой экспертизы ввиду сложности формирования, обусловленности множеством субъективных и объективных факторов, участвующих в его подготовке и реализации, ситуативным возникновением и угасанием, связанным со стрессовым либо иным состоянием че­ловека. Помимо этого, существуют так называемые «безмотивные преступления», осуществляемые импульсивно, независимо от име­ющихся намерений лица, совершающего преступление. Анализ даже отдельных из приведенных обстоятельств отрицает возмож­ность проведения судебно-психологической экспертизы по вопро­сам, которые называет автор. Следует подчеркнуть и то обстоятель­ство, что в связи с возрождением судебной психологии как отрасли науки и ее развитием на современном этапе наметилась тенден­ция к широкому использованию ее исследований и достижений в следственной и судебной практике. Вместе с тем, это ни в коей мере не должно превалировать в тех сферах судебно-следственной дея­тельности, где вопросы, носящие правовой характер, решаются на основании внутреннего убеждения следователя, судьи, основанно­му на всестороннем анализе доказательственной информации. Кроме того, методики судебно-психологической экспертизы еще недостаточно обоснованны для категорических утверждений экс­пертов-психологов относительно вопросов, затрагивающих сферу действий, связанных с событием преступления и потенциальной возможностью его совершения определенным лицом.

Обыск

В расследовании убийств, совершаемых организованными груп­пами, или по заказу, значительное место принадлежит такому не­отложному следственному действию, как обыск. Производство обыс­ка может осуществляться в различные периоды расследования, время и тактику его определяет следователь. Обыск может быть проведен как у подозреваемых, так и у потерпевших. Предметы производства обыска в обоих случаях объединяет обнаружение различных объек­тов и документов, связанных с совершением убийства или подготов­кой к его совершению. Особенностью обыска при преступлениях, совершаемых организованными группами, является то, что он про­изводится как групповой, имея целью обнаружение доказательств и у подозреваемого, и у других членов организованной группы. Перечень объектов, которые могут быть обнаружены и изъяты при обыске, определяется характером преступления, применяемым ору­жием, предположительным видом и характером следов, которые могут быть на преступнике или оставлены им на месте происше­ствия.

Если обратиться к более конкретному перечислению предме­тов обыска у подозреваемого или обвиняемого, то к ним наиболее часто относится оружие или боеприпасы к нему, в том числе и отдельные части взрывных устройств или взрывчатые вещества. Важно также при обыске обращать внимание на такие документы, как письма, содержащие угрозы в адрес убитого, или отдельные записки, имеющие сведения о предмете совершения преступления. Поскольку в процессе подготовки убийства нередко использу­ются фотоснимки, предварительно подготавливаемые убийцей или для него другими лицами, они как и фотографии предполагаемой жертвы могут быть обнаружены при обыске.

В процессе обыска у подозреваемого необходимо изъять обувь и одежду, в которой он находился в период совершения преступления. Обувь может нести на себе микрочастицы почвы, следы крови, а также быть объектом идентификации в том случае, если были обнаруже­ны следы обуви на месте происшествия. Одежда подозреваемого лица может нести на себе такие следы, как следы крови, а также следы наложения микрочастиц в результате контактного взаимодействия одежды преступника и потерпевшего. При обыске у подозреваемо­го нельзя оставлять без внимания и такие обстоятельства, как на­личие сигарет, однородных с теми, которые были обнаружены на месте происшествия, что в отдельных случаях может способствовать ус­тановлению факта присутствия лица на месте происшествия, а в некоторых случаях по следам прикуса на сигарете идентифициро­вать личность подозреваемого по следам зубов. При обыске у подо­зреваемых могут быть обнаружены предметы и ценности, принадлежащие потерпевшему. Следственной практике известны случаи, когда убийца после совершения преступления забирал у жертвы деньги, а также такие ценности, как золотые цепи, часы, кольца. При наличии данных о том, что у потерпевшего были деньги и ценности, а при обнаружении трупа они отсутствовали, подобные ценности могут быть обнаружены при обыске, являясь в этом случае важным доказательством причастности лица к совершенному убийству. В случаях установления заказчика убийства предметом обыска у него могут быть записные книжки с указанием адресов, фотогра­фии будущей жертвы, данные о коммерческих расчетах при нали­чии фирм или других предпринимательских структур, письма орга­низации, которую возглавлял потерпевший, иногда планы подхода к месту возможного нахождения будущей жертвы с пометками о наиболее удобных местах его появления и возможном времени его пребывания в данном месте.

При определении места обыска следует ориентировать следо­вателя на проведение этого действия в соответствующем офисе заказчика, где также могут быть собраны определенные сведения об отношениях с будущей жертвой, о совместной коммерческой деятельности. Такие данные могут быть обнаружены и в компью­терах, поэтому при проведении обысков должен быть приглашен специалист по компьютерной технике, который может помочь из­влечь необходимую информацию из компьютерной памяти.

Определенное значение имеет личный обыск подозреваемого, который может быть проведен как при задержании, так и незави­симо от него. При личном обыске следует обращать внимание на состояние одежды и обуви, обнаружение возможных следов крови, наличие стреляных гильз, которые в отдельных случаях изымаются убийцей с места происшествия как некий «сувенир», а также как свидетельство произведенных выстрелов для заказчика преступ­ления.

В практике расследования убийств нередко имеет важное зна­чение проведение обыска у потерпевшего. Его цель — обнаруже­ние информации, проливающей свет на событие преступления, ха­рактер отношений между преступником и потерпевшим, их взаимные претензии. При проведении обыска у потерпевшего осо­бое внимание следует сосредоточивать на письмах, записках, содер­жащих записи угрожающего характера, либо данных о финансо­вых или каких-либо иных претензиях. При обыске следует обращать внимание на звукозаписывающую аппаратуру, в которой могут содержаться определенные сведения, в частности записи телефонных разговоров, содержащих угрозы в адрес потерпевшего, который их зафиксировал с целью последующей передачи в пра­воохранительные органы, но не успел это сделать.

Записки и письма, содержащие угрозы, могут быть обнаруже­ны в карманах одежды потерпевшего, которая находится в шкафу, поэтому одежда также должна быть подвергнута обыску.

В процессе обыска следует обращать внимание на возможные документы, свидетельствующие о расчетах с поставщиками или иными организациями, с которыми потерпевший имел производ­ственные или финансовые связи. В число таких документов могут входить планы будущего развития или связей с другими структу­рами, которые явно нарушали планы других представителей бизне­са или влияли на их производственную деятельность. Документы могут объяснять мотивы убийства руководителя конкурирующей организации и позволяют в достаточно короткие сроки выйти на личность преступника. Поскольку шумные «разборки» в этих слу­чаях прямо указывают на заинтересованность определенных лиц, они предпочитают тихое «заказное» убийство, где число конкурирующих мотивов убийства не позволит быстро обнаружить виновных лиц. Это своего рода сокрытие своей причастности к совершенному пре­ступлению, препятствующее его быстрому раскрытию.

Производство обысков может иметь место и у посредников заказного убийства. У таких лиц при обыске могут быть обнару­жены фотографии будущей жертвы, расписки «киллера» о полу­чении денежного вознаграждения, переписка с заказчиком по по­воду места и времени заказного убийства.

Результаты обыска находят свое отражение в протоколе обыс­ка. В этом документе должны быть подробно описаны все обнару­женные объекты, имеющие значение для расследования. В необ­ходимых случаях может применяться фотосъемка как отдельных объектов, так и обнаруженных документов. Изготовленные фото­снимки становятся приложением к протоколу обыска.

Результативность производства обыска обеспечивается в зна­чительной мере его подготовкой, которая представляет собой в определенной мере программу действий одного или нескольких следователей по решению сложных мыслительных задач и их ре­ализации. К таким вопросам относятся: у кого, как, где, с какой целью, с помощью каких технических средств обнаружения и фик­сации будет проведен обыск, каков характер его производства (оди­ночный, групповой, в помещении, на открытой местности и т.п.). Если названные вопросы носят организационный характер, то воз­никает ряд проблем, связанных с решением мыслительных задач, относящихся к предметам поиска, их видовой принадлежности, местам возможного расположения, способов сокрытия, наличию тайников, использованию профессиональных знаний преступником при сокрытии следов преступления. Решение таких задач, даже в проблематичном плане, будет способствовать целеустремленности проводимого обыска и его достаточно высокой эффективности.

При подготовке к обыску следует привлекать специалиста, если речь идет о его возможной помощи. Как правило, специалисты приглашаются для участия в производстве обыска при расследо­вании убийств, связанных с применением взрывных устройств, отравлением, а также при возможности обнаружения важной для расследования информации, находящейся в компьютерных устрой­ствах. Во всех названных случаях необходимо ориентировать спе­циалиста на обнаружение таких данных, следов или предметов, которые могут иметь доказательственное значение либо служить материалами, используемыми для назначения экспертизы.

Обыск может проводиться как отдельное следственное действие либо входить в комплекс действий, представляющих собой такти­ческую операцию. В том и другом случае он должен быть хорошо подготовлен и организован.

Одним из средств эффективного расследования убийств, как совершаемых организованными группами, так и убийств, соверша­емых по заказу, является организация и проведение тактических операций. Как ранее указывалось, тактические операции представ­ляют собой комплекс организационных, следственных и оперативно-разыскных действий, направленных на решение важной зада­чи расследования. Эффективность таких операций, именуемых соответственно поставленным задачам, определяется одновремен­ностью их проведения с привлечением круга лиц, выполняющих разнородные функции, однако обеспечивающих решение главной задачи. Наиболее эффективными являются тактические операции, производимые одновременно несколькими следственными действи­ями или оперативно-разыскными мероприятиями, однако в зави­симости от ситуации расследования они могут осуществляться пос­ледовательно, с небольшим разрывом во времени, что обеспечит их целенаправленность. Наиболее значимыми тактическими операци­ями могут быть операции, именуемые «личность убийцы», «состав и ролевые функции преступной группы», «орудия преступления», «свидетельская база», «место нахождения преступника» и др. Со­став действий, определяющих тактическую операцию, зависит от ее направленности и может быть достаточно ограниченным, либо, наоборот, расширенным в соответствии с поставленной задачей или задачами. Так, если обратиться к характеристике тактической операции, именуемой «личность убийцы», она может включать производство нескольких действий: осмотр места происшествия — содержащий в определенной мере данные о личности убийцы (ос­тавленных следах, применяемом оружии, способе совершения пре­ступления); допрос свидетелей, видевших событие или имеющих представление о личности преступника, направлении и транспор­те, на котором он скрылся с места происшествия; назначение дак­тилоскопической экспертизы в случае задержания, или обращение к данным криминалистического учета, фиксирующего следы паль­цев рук на местах происшествий по нераскрытым убийствам; орга­низация погони по горячим следам.

Иной по своему характеру и задачам является тактическая операция «состав и ролевые функции преступной группы». Такая операция производится после задержания и допроса убийцы и, со­ответственно, получения определенной информации о его участии в преступной группе. В соответствии с показаниями задержанно­го и данными, полученными в результате проведения мероприятий оперативно-разыскными органами, могут быть предприняты сле­дующие действия, входящие в тактическую операцию: проведение одновременного задержания значительной части группы; одновре­менные допросы несколькими следователями участников этой груп­пы; проведение групповых обысков у членов преступной группы в целях обнаружения важной доказательственной информации, ору­жия, взрывных устройств, взрывчатых веществ, планов преступных действий, списков участников, организация наблюдения оператив­но-разыскными органами за квартирами задержанных в целях об­наружения их преступных связей, иных участников преступной группы; прослушивание телефонов членов преступной группы в целях установления их отношения к событию преступления, а так­же отношений друг с другом и лидером преступной группы.

Тактическая операция «орудия преступления» проводится для установления орудия преступления, обстоятельств его применения и возможного сокрытия либо оставления на месте происшествия. Эта операция включает следующие действия: производство груп­повых обысков с целью обнаружения орудия и следов выстрела или взрыва, а также боеприпасов в случаях отсутствия оружия; произ­водство допросов свидетелей относительно вида оружия, его при­мет; предъявление для опознания оружия свидетелям; назначение судебно-баллистической экспертизы для установления тождества оружия по стреляным пулям и гильзам; допрос соучастников убийства с целью установления источника приобретения оружия или взрывного устройства; оперативная проверка по криминалис­тическим учетам огнестрельного оружия в целях установления источников его происхождения. Иные тактические операции мо­гут проводиться в зависимости от поставленных задач на любом этапе расследования.

При подготовке тактических операций важным является рас­пределение лиц, выполняющих отдельные действия, либо оперативно-розыскные меры, составление плана действий, определение методов взаимодействия, координации действий в связи с поступа­ющей либо полученной информацией.

В криминалистической литературе некоторые авторы под так­тической операцией понимают проведение одного действия в не­скольких местах или применительно к нескольким лицам. Так, В.Ю. Шепитько отмечает, что «производство обыска при расследо­вании преступлений, совершенных организованными преступны­ми группами, имеет определенные особенности. Довольно часто в этих случаях существует необходимость в производстве обысков одновременно у нескольких лиц или в разных местах. Речь идет о возможности использования тактической операции «групповой обыск» (т.е. комплекса согласованных между собой обысков). Применение такой тактической операции связано со следующими обстоятельствами: наличием устойчивой преступной группы, члены группы не заключены под стражу, рассредоточенностью объектов обыска, наличием отлаженной системы взаимодействия между членами преступной группировки, существования постоянной связи между членами группы, присутствием управляющего начала в деятельности преступной группы ¹.

¹ Шепитько В.Ю. Указ. соч. С. 40.

В этом отношении следует отметить, что какими бы обстоятель­ствами не было вызвано производство группового обыска, он все­гда, независимо от числа объектов, остается групповым, то есть одним по содержанию и процессуальной характеристике действи­ем. И в этом традиционном понимании такой обыск не может претендовать на название тактической операции, так как последняя представляет собой объединение нескольких разнородных по сво­ему назначению следственных и оперативно-розыскных действий, подчиненных выполнению поставленной задачи, обозначение ко­торой совпадает с названием тактической операции, сформулиро­ванной более лаконично либо имеющей условное кодовое наиме­нование.

Практика расследования преступлений, связанных с убийства­ми, совершаемыми организованными группами, свидетельствует о целесообразности возбуждения уголовных дел по оперативным материалам до их реализации, с одной стороны, а с другой — про­ведения оперативно-розыскной работы в рамках возбужденного уголовного дела. Законы об оперативно-розыскной деятельности Украины и Российской Федерации разрешают проводить ряд дей­ствий, в частности:

1) опрос граждан;

2) наведение справок;

3) сбор образцов для сравнительного исследования;

4) исследование предметов и документов;

5) наблюдение;

6) отождествление личности;

7) обследование помещений, зданий, сооружений, участков мест­ности и транспортных средств;

8) контроль почтовых отправлений;

9) цензуру корреспонденции осужденных;

10) прослушивание в установленном порядке телефонных и иных переговоров;

11) снятие информации с технических каналов связи. По ре­зультатам проведенных действий оперативные работники долж­ны составить предусмотренные нормативными актами документы (акты, рапорты и др.), которые впоследствии могут иметь значение важной для расследования информации.

При раскрытии и расследовании убийств, совершаемых орга­низованными группами, и по заказу, следственные и оперативно-розыскные органы должны планировать свою деятельность. В этом случае обязательным является единый план, составляемый и ко­ординируемый следственными и оперативными подразделениями.

Совместная деятельность, связанная со своевременным обнару­жением и задержанием лиц, причастных к убийству, а также с производством первоначальных следственных действий может быть высокоэффективной только при четкой организации взаимо­действия, планирования последнего, распределения ролей, обеспе­чения временных параметров совместных действий.

Среди неотложных следственных действий может иметь место и назначение фоноскопической экспертизы. При производстве опе­ративно-розыскных действий и в процессе расследования сведения нередко передаются по телефону. Для идентификации личности говорившего может быть проведена фоноскопическая экспертиза, результаты которой приобретают важное значение в том случае, когда подозреваемые или обвиняемые отрицают факт ведения та­ких переговоров.

Фоноскопическая экспертиза позволяет решить следующие вопросы:

— принадлежит ли устная речь, зафиксированная на магнит­ной фонограмме, определенному лицу;

— сколько лиц принимало участие в записанном разговоре;

— кому из участников беседы принадлежат фрагменты запи­санного разговора;

— каково смысловое содержание фонограммы, если запись была низкого качества;

— какого типа магнитофон был использован при записи фо­нограммы;

— является ли данная фонограмма копией или оригиналом;

— была ли записана данная фонограмма на представленном магнитофоне;

— нет ли на представленной фонограмме признаков монтажа.

Для проведения фоноскопической экспертизы должны быть представлены следующие материалы: 1) подлинники фонограмм; 2) фонограммы образцов устной речи, которые должны быть запи­саны на полной кассете (не менее двадцати минут звучания). Желательно в текст образца включить слова, имеющиеся в тексте фонограммы подлинника.

5.3. Анализ практики расследования

Следует отметить, что одной из важных задач методики рассле­дования убийств, совершаемых организованными группами, и по заказу, является обобщение и анализ способов их совершения и сокрытия ¹.

¹ Лузгин И.М., Лавров В.П. Способ сокрытия преступления и его криминали­стическое значение. М., 1980. С. 17.

Создание в этом отношении своеобразных «банков» способов совершения и сокрытия и их признаков может быть использовано следственными органами как матрицы, с помощью которых быст­ро устанавливаются события преступления, круг лиц, которые мо­гут быть причастны к его совершению. Перенос таких данных на дискеты, носящие обучающий или диагностирующий характер, является одной из необходимых предпосылок повышения профес­сионального мастерства следственных и оперативно-розыскных органов.

В настоящее время органы, осуществляющие борьбу с органи­зованной преступностью во всех ее формах (США, Германия) в меж­дународном масштабе, направляют свои усилия на координацию такой деятельности. В этих целях проводятся международные научные конференции, на которых вырабатываются пути консоли­дации сил и средств, что позволяет наиболее эффективно вести борьбу с проявлениями организованной преступности ².

² См. международные конференции: «Преступления в сфере кредитно-финан-совой и банковской деятельности» (Харьков, апрель 2000 г.); «50 лет Конвенции по защите прав и основных свобод человека и проблемы формирования правового государства в Украине» (Харьков, октябрь 2000 г.), организованные Академией пра­вовых наук Украины.

Наряду с задачами, которые решаются в ходе работы Между­народных форумов, необходимо уделять особое внимание профи­лактике этих преступлений, а также широкому обучению право­охранительных органов способам их пресечения и расследования.

Проведение в этих целях международных семинаров по обмену опы­том, имеющих закрытый характер, обеспечение такой информаци­ей специалистов, может стать той практической базой, которая будет способствовать повышению эффективности решения проблем по борьбе с организованной преступностью, представляющей угрозу для общества.

Обобщение материалов литературы и анализа следственной практики позволило выявить недостатки, имеющие место в рассле­довании убийств, совершаемых организованными группами, и по заказу.

К ним можно отнести:

/. Недостатки общего характера

1. Правоохранительными органами недостаточно четко осуще­ствляется организация расследования этого вида преступлений:

а) в расследовании слабо используется планирование, в частно­сти выдвижение следственных версий, которые определяют направ­ление расследования. Последние нередко появляются слишком поздно, когда утрачена определенная доказательственная инфор­мация, в отдельных случаях версии необоснованны, плохо корре­лируют с обстоятельствами преступления;

б) допускаются ошибки в координации следственных и опера­тивно-розыскных органов, нет необходимой их согласованности, не составляются совместные планы, редко проводятся координацион­ные совещания, определяющие быстроту и эффективность рассле­дования;

в) не практикуется осуществление комплекса неотложных след­ственных действий (следственный осмотр места происшествия, судебно-медицинская экспертиза), в зависимости от ситуации со­бытия — наличия доказательственной информации на данном этапе расследования;

г) недостаточно используются научно-технические средства в целях фиксации следов, вещественных доказательств, обстановки события (фото- и видеокамеры, звукозаписывающая аппаратура);

д) не используются или мало используются тактические опе­рации как комплексы организационных, следственных и оператив­но-розыскных действий, выполняемых для решения определенной задачи и способствующих, с одной стороны, быстроте расследова­ния, а с другой — экономии процессуальных сил и средств след­ственных аппаратов;

е) мало практикуется использование обучающих программ для сотрудников следственных и оперативно-розыскных органов, осо­бенно для лиц с недостаточным опытом расследования, а также для обучения всех лиц новым методикам расследования преступ­лений, совершаемых организованными группами;

ж) не везде формируются следственно-оперативные группы, спе­циализирующиеся на расследовании убийств, совершаемых орга­низованными группами.

//. Недостатки, относящиеся к производству следственных и оперативно-розыскных действий

1. Недостатки, относящиеся к производству осмотра места про­исшествия:

а) осмотры места происшествия производятся недостаточно внимательно, следствием чего является утрата множества следов и иной доказательственной информации;

б) при осмотре места происшествия не принимают участия специалисты, в частности судебно-медицинские эксперты, судебные баллисты, судебные биологи, которые помогли бы выявить обстоя­тельства, важные для расследования убийств;

в) не проводятся экспресс-анализы отдельных следов;

г) не выявляются и остаются без внимания следы наложения и микроследы как факторы, указывающие на присутствие убийцы на месте преступления и способствующие получению некоторой информации о нем;

д) не изымаются окурки сигарет (папирос), обнаруженные на месте происшествия, с целью производства генной экспертизы слю­ны для установления личности преступника, а также для произ­водства трасологической экспертизы по следам зубов (следам прикуса);

е) не проводятся анализы исходного доказательственного мате­риала для выдвижения как следственных, так и розыскных версий;

ж) не всегда вовремя предпринимаются меры для организации погони по горячим следам, то есть поквартирные, подворовые об­ходы для установления данных о личности убийцы; при опросах граждан мало уделяется внимания данным о приметах внешно­сти преступника (словесном портрете) в целях создания фоторо­бота для розыска и предъявления для опознания;

з) недостаточно используются научно-технические средства, в частности средства фиксации места происшествия (не проводят­ся все рекомендуемые криминалистической техникой виды фо­тосъемки на месте происшествия, в том числе ориентирующая, обзорная, узловая съемки, позволяющие прийти к предположению о механизме и иных обстоятельствах события преступления);

и) не всегда используются пулегильзотеки в целях установле­ния других убийств, совершенных из исследуемого оружия.

2. Недостатки, относящиеся к производству допросов:

а) допросы свидетелей в большинстве случаев проводятся по­верхностно, без подготовки, без предварительного составления крат­кого плана, поэтому получаемая информация отличается неполно-

той, в ней отсутствуют данные о приметах внешности преступни­ка либо сообщаются данные общего характера, не позволяющие со­ставить фоторобот или рисованый портрет и размножить его для сотрудников уголовного розыска;

б) допросы подозреваемых в ряде случаев сразу после задержа­ния не проводятся, что позволяет подозреваемому подготовиться к предстоящему допросу, выдвинуть контрверсии, продумать ряд обстоятельств, оправдывающих его нахождение в месте преступле­ния, или заявить о своем алиби; при допросах не используется постановка вопросов, имеющих детализирующий характер, направ­ленных на получение данных, опровергающих заявление об алиби, то есть не используются системы тактических приемов допроса, рекомендуемые криминалистической тактикой;

в) при допросах обвиняемых мало используются доказательства и данные, полученные при осмотре места происшествия, либо при проведении экспертиз, что делает допросы формальными, а их по­казания приобретают такую форму, которая позволяет впоследствии от них отказаться;

г) мало практикуется производство очных ставок с соучастни­ками, что затрудняет выяснение многих обстоятельств события преступления и возможность проверить получаемые показания и раскрыть преступную группу в целом.

3. Недостатки, имеющие место при назначении и производстве экспертиз:

а) при расследовании убийств, совершаемых организованными группами, весьма редко используется весь комплекс экспертиз, ре­зультаты которых могут расширить объем доказательственной информации;

б) используется главным образом судебно-медицинская экспер­тиза, однако, круг вопросов, который перед ней ставится, ограничен (в частности, не ставятся вопросы о положении потерпевшего при убийстве, механизме совершения преступления, возможных следах сопротивления, психологическом портрете преступника при совер­шении садистских действий, наличии на одежде жертвы следов крови либо иных выделений преступника, не исследуется подногтевое вещество потерпевшего и др.);

в) как правило, не назначается экспертиза микрочастиц, позво­ляющая выяснить важные обстоятельства и установить групповую принадлежность частиц, оставленных преступником на месте про­исшествия;

г) не проводятся генные экспертизы по следам слюны на окур­ках сигарет, по следам крови, которые могли бы дать возможность точного установления личности субъекта, пребывавшего на месте происшествия;

д) редко проводятся ботанические и почвоведческие эксперти­зы по следам наложений, обнаруженным на месте происшествия.

4. Недостатки, имеющие место при производстве обысков:

а) даже при наличии данных о том, что убийство совершено организованной преступной группой (одним из ее членов), редко проводятся так называемые «групповые обыски», предполагающие производство обыска в различных местах в одно и то же время. Проведение таких обысков может дать важную информацию о подготовке к убийству, распределении ролевых функций между членами организации преступников;

б) нередко отсутствует подготовка обыска, определяющая пред­мет поиска, место его возможного сокрытия, круг объектов, на ко­торых могут сохраниться следы преступления, а также орудия преступления;

в) формально проводятся личные обыски подозреваемых при задержании, между тем как в их проведении могут участвовать специалисты (биологи, судебные баллисты) в целях обнаружения доказательств, уличающих подозреваемых в совершении преступ­лений.

5. Недостатки, имеющие место при производстве предъявления для опознания:

а) предъявление для опознания — одно из важных следствен­ных действий, целью которого является идентификация личности или иных объектов. Применительно к исследуемой категории преступлений такой целью является идентификация (установле­ние) личности преступника.

Практика правоохранительных органов использует в этих це­лях несколько методов:

— составление рисованного портрета со слов свидетелей с при­влечением художника;

— составление композиционного портрета со слов свидетеля, который участвует в монтировании рисованных частей внешности, выбирая из них наиболее близкие к чертам внешности ранее на­блюдаемого лица;

— составление компьютерного портрета, синтезирующая функ­ция которого также основана на данных о признаках внешности, сообщаемых лицом в процессе допроса.

В практике расследования мало используются названные фор­мы, хотя они имеют важное значение для целенаправленного ро­зыска преступника и последующего его предъявления для опо­знания.

Для наиболее эффективного применения в практике расследо­вания убийств названных методов, особенно второго и третьего, не­обходимо готовить операторов, которые должны обладать навыками быстрого и по возможности точного подбора элементов внешно­сти и правильной интерпретации описания внешности свидетелем для составления портрета, приближенного к действительному;

б) при предъявлении для опознания в целях устранения нега­тивного влияния на свидетеля психологических перегрузок сле­дует рекомендовать формы, принятые в европейской полицейской практике — предъявление для опознания через матовый экран, который закрывает свидетеля от предъявляемых лиц, создавая определенный психологический комфорт защищенности от стрес­совых состояний.

Обобщение и анализ практики расследования убийств, совер­шаемых организованными группами, и по заказу, позволяет сфор­мулировать рекомендации по совершенствованию планирования и организации расследования преступлений этой категории.

Рекомендации по совершенствованию расследования убийств, совершаемых организованными группами, и по заказу

I. Общие рекомендации

1.1. При расследовании убийств в целях его эффективности необходимо осуществлять планирование расследования, которое обеспечивает целенаправленность деятельности и экономию сил и средств следственного аппарата, в этой связи обучать следователей методам выдвижения следственных версий, их логической обосно­ванности. Необходимо введение практики составления письменных планов расследования.

1.2. В целях более эффективной организации расследования убийств, совершаемых организованной группой, или по заказу, це­лесообразно следственным и оперативно-розыскным органам со­ставлять общие планы, содержащие четкое распределение функций и направление деятельности, ее координацию. Для совершенство­вания координации рекомендуется проводить совместные совеща­ния, в которых обмен информацией предполагает наибольшую опе­ративность расследования.

1.3. Необходимо шире использовать научно-технические сред­ства в целях фиксации следов, вещественных доказательств, об­становки события преступления при осмотрах мест происшествия, обысках, следственных экспериментах, путем применения фото- и видеотехники, а также звукозаписывающий аппаратуры.

1.4. Целесообразно при расследовании убийств шире использо­вать методику тактических операций как комплекса организаци­онных, следственных и оперативно-розыскных мер, выполняемых для решения определенной следственной задачи и способствующих быстроте и оперативности расследования, а также экономии процес­суальных средств и сил следственного аппарата.

1.5. В целях лучшей организации расследования убийств и повышения уровня компетентности необходимо формировать след­ственно-оперативные группы (3—6 человек), специализирующие­ся на расследовании убийств, совершаемых организованными груп­пами, и по заказу.

1.6. Целесообразно внедрять обучающие программы для сотруд­ников следственных и оперативно-розыскных органов, особенно для лиц, имеющих недостаточный опыт в расследовании, путем тира­жирования дискет, содержащих оптимальные криминалистические рекомендации.

И. Рекомендации, относящиеся к производству следственных и оперативно-розыскных действий

А. Рекомендации по производству осмотров места происше­ствия

2.1. При осмотре места происшествия необходимо привлекать специалистов, в частности судебно-медицинских экспертов, крими­налистов (судебных баллистов, трасологов), биологов в целях вы­явления следов и обстоятельств, важных для расследования убийств; в этих же целях специалисты могут проводить экспресс-анализы отдельных следов для установления их относимости к расследуемому преступлению.

2.2. Важно в ходе осмотра обнаруживать следы-наслоения и микроследы как факторы, указывающие на присутствие на месте убийцы и способствующие получению некоторой информации о нем.

2.3. Особое внимание следует обращать на окурки сигарет (па­пирос), обнаруженных на месте происшествия, с целью проведения последующей генной экспертизы для установления личности пре­ступника, а также для производства трассологической экспертизы по следам зубов (следам прикуса).

2.4. Необходимо незамедлительно предпринимать меры для организации преследования преступника по горячим следам: а) при опросах граждан следует уделять внимание данным о направ­лении, в котором скрылся преступник, а также данным о приметах его внешности (словесном портрете) в целях создания фоторобота для розыска и последующего предъявления для опознания; б) шире проводить поквартирные, подворовые обходы для установления дан­ных о личности убийцы.

2.5. Необходимо рекомендовать более полное использование научно-технических средств в процессе осмотра места происше­ствия, в частности такие виды фотосъемки как ориентирующая, обзорная, узловая, детальная, позволяющие прийти к предположе­ниям о механизме преступления. Сюда же можно отнести реко­мендации о необходимости фотосъемки потерпевшего, его ран, а также обнаруженных пуль, гильз, обломков от взрывных устройств.

2.6. В целях получения доказательственной информации це­лесообразно использовать пулегильзотеки для установления убийств либо иных преступлений, совершаемых из одного и того же оружия.

5. Рекомендации по производству допросов свидетелей, подо­зреваемых, обвиняемых

2.7. В целях получения более полной информации при допро­сах свидетелей необходимо составлять краткий план, в котором особое внимание следует обращать на получение сведений о при­метах внешности преступника для составления фоторобота и пос­ледующего тиражирования портрета для деятельности сотрудни­ков уголовного розыска.

2.8. Допрос подозреваемого необходимо проводить незамедли­тельно после его задержания, так как промедление позволяет по­дозреваемому подготовиться к предстоящему допросу, выдвинуть контрверсии, продумать ряд обстоятельств, оправдывающих его нахождение в месте преступления либо заявить об алиби, при до­просе следует использовать вопросы детализирующего характера, направленные на получение данных, позволяющих проверить по­лученные показания, а также разоблачить ложные.

2.9. При допросах обвиняемых необходимо использовать сис­темы тактических приемов, объединенных в такие блоки: а) разоб­лачение ложных показаний; б) опровержение алиби; в) получение наиболее полной информации; названные блоки включают комп­лексы вопросов, способствующих уточнению и детализации пока­заний, что затрудняет возможность отказа от них впоследствии.

2.10. Следует более широко практиковать производство очных ставок между соучастниками, что позволяет не только устранять противоречия в показаниях, но и раскрывать преступную группу в целом.

В. Рекомендации по назначению и производству судебных эк­спертиз при расследовании убийств, совершаемых организованны­ми группами, и по заказу

2.11. При расследовании убийств рекомендуется назначать максимальное количество судебных экспертиз в целях получения доказательственной информации.

К традиционным видам судебных экспертиз относятся судеб­но-медицинская, занимающаяся решением круга вопросов, кото­рые, как правило, известны. Однако важно обращать внимание экспертов на положение потерпевшего при убийстве, механизм совершения преступления, возможные следы сопротивления, пси­хологический портрет преступника при совершении садистских или меркантильных действий, наличие на одежде жертвы крови либо иных выделений преступника, содержание подногтевого ве­щества потерпевшего и др.

2.12. Следует назначать экспертизу микрочастиц, позволяющую выяснить важные обстоятельства и установить групповую принад­лежность частиц, оставленных преступником.

2.13. Целесообразно назначать генные экспертизы по следам слюны на окурках сигарет, что позволяет точно установить лич­ность субъекта, пребывавшего на месте происшествия; в отдельных случаях необходимо назначать ботанические и почвоведческие экспертизы по следам наложений, обнаруживаемых на месте со­бытия.

2.14. Не следует игнорировать следы транспорта, на котором мог прибыть либо уехать киллер. Их следует зафиксировать в соответ­ствии с правилами криминалистической техники, впоследствии они могут быть использованы сотрудниками уголовного розыска, а так­же при назначении судебно-трассологической экспертизы.

Г. Рекомендации по производству обыска

2.15. При расследовании убийств, совершаемых организован­ной группой, и по заказу, производство обысков может дать важ­ную информацию. К их наиболее эффективным видам относится групповой обыск, предполагающий его производство в различных местах в одно и то же время.

Проведение таких обысков в отношении лиц, причастных к преступлению, может дать важную информацию о подготовке к убийству, распределении ролевых функций между членами преступ­ной организации, способах маскировки преступления и преступника, иных ранее совершенных преступлениях этой группы или килле­ра, совершившего преступление по заказу.

2.16. Производство обыска как одиночного, так и группового, должно быть заранее подготовлено. В частности, определяется предмет поиска, место его возможного сокрытия, круг объектов, на которых могут сохраниться следы преступления, оружие, исполь­зуемое при убийстве, боеприпасы к нему, в отдельных случаях — взрывоопасные предметы и взрывчатые вещества.

2.17. Рекомендуется безотлагательно и тщательно производить личный обыск подозреваемых при задержании. В его производстве могут принимать участие в качестве специалистов биологи, судеб­но-медицинские эксперты, судебные баллисты (обнаружение сле­дов выстрела), в целях обнаружения доказательств, уличающих подозреваемых в совершении преступления.

Д. Рекомендации по проведению предъявления для опознания живых лиц, трупов, отдельных предметов

2.18. Целью предъявления для опознания является идентифи­кация личности и установление тождества предметов, имеющих отношение к событию преступления (оружие, фотографии и т.п.).

Применительно к исследуемой категории преступлений такой целью, главным образом является идентификация (установление) личности преступника по приметам внешности.

Для достижения названных целей правоохранительным орга­нам рекомендуется использовать несколько методов: а) составле­ние рисованого портрета со слов свидетелей и с привлечением ху­дожника; б) составление композиционного портрета со слов свидетеля с применением фоторобота или других систем; в) состав­ление компьютерного портрета, основанного на данных о приметах внешности преступника, сообщаемых свидетелями. Названные ме­тоды являются наиболее эффективными в деятельности сотрудни­ков уголовного розыска и последующего предъявления обнаружен­ного лица для опознания. В этих целях необходима подготовка группы операторов, работающих по составлению композиционных и компьютерных портретов.

2.19. При предъявлении для опознания в целях устранения негативного влияния на свидетелей и устранения психологичес­ких перегрузок следует использовать формы, принятые в европей­ской полицейской практике. Целесообразно осуществлять предъяв­ление для опознания через матовый экран, который закрывает свидетелей от предъявляемых лиц, создавая определенный психо­логический комфорт защищенности от стрессовых ситуаций. В этих целях в условиях районного отделения УВД создать передвижную установку — экран, который может быть использован в случаях необходимости.

5.4. Информационно-криминалистическое обеспечение расследования убийств, совершаемых организованными группами, и по заказу

В процессе расследования убийств, совершаемых организован­ными группами, и по заказу, важное место принадлежит информа­ции, которая содержится в оперативно-справочных центрах УВД областей.

Сосредоточение информационной базы в оперативно-справоч­ных и криминалистических учетах, экспертно-криминалистичес-ких бюро и картотеках, в автоматизированной информационно-поисковой системе позволяет получать важные сведения, что способствует расследованию преступлений. Эти данные относятся, главным образом, к лицам, совершившим преступления (убийства); к орудиям (оружию), используемым для совершения преступле­ния; к следам, оставленным на месте преступления.

Информация относительно лиц, совершивших преступления, может быть получена при использовании алфавитных и дакти­лоскопических учетов, в которые заносятся определенные кате­гории лиц, совершавших преступления. К ним относится достаточ­но широкий круг людей, в частности:

1) лица, осужденные к лишению свободы;

2) лица, осужденные условно, а также с отсрочкой исполнения приговора;

3) лица, осужденные в иностранном государстве и переданные в Украину для отбытия наказания;

4) лица, объявленные в розыск правоохранительными органами;

5) лица, совершившие общественно опасные деяния, помещен­ные по решению суда в психиатрическую больницу для принуди­тельного лечения;

6) осужденные, в отношении которых вынесен приговор, но до вступления его в законную силу амнистированные или помилован­ные с освобождением от наказания или заменой более мягким наказанием;

7) военнослужащие после осуждения и вступления приговора в законную силу.

Алфавитный и дактилоскопический учеты состоят из следую­щих документов: алфавитная карточка на осужденного или арес­тованного, дактилоскопическая и разыскная карты. В таком уче­те есть специальный отдел, в котором сосредоточена картотека на особо опасных преступников, в число которых входят: «гастроле­ры», рецидивисты, организаторы преступных групп, киллеры, авто­ритеты преступной среды. В перечисленных картотеках содержится значительный объем информации о лицах, которые поставлены на учет, в частности паспортные и установочные данные, данные о противоправных действиях, которые совершены этими лицами, их особенностях, которые могут быть использованы в оперативных целях при расследовании преступлений, а именно при розыске и установлении личности преступника.

Одной из картотек, используемых при расследовании убийств, совершаемых организованными группами, и по заказу, является картотека лиц, пропавших без вести, и неопознанных трупов. Учет таких людей осуществляется с помощью регистрационных карт, в которых, наряду с их фотографиями, содержится значительное число сведений, способствующих установлению личности. Данные этих карточек сопоставляются, так как неопознанный труп может быть лицом, пропавшим без вести.

В настоящее время достаточно широко используется картоте­ка субъективных портретов, не установленных преступников. Такая картотека находится в экспертно-криминалистических отде­лах органов внутренних дел. Сюда вносятся композиционные пор­треты, изготовленные фотороботом со слов свидетелей, а также с применением компьютерной техники. Наряду с ними, значитель­ное распространение в практике расследования получили субъек­тивные портреты, нарисованные художником со слов свидетелей. Обращение следственных органов в данную картотеку позволяет использовать такие портреты и в целях розыска преступника, и для предъявления их с целью опознания.

В настоящее время, кроме перечисленных картотек уголовной регистрации, предпринимаются попытки создания фонотек голоса и речи лиц, которые совершили преступления, оставшиеся нерас­крытыми. Такие фонотеки имеют большое значение при расследо­вании убийств, совершенных как организованными группами, так и убийств по заказу. Особую ценность такие материалы приобретают в тех случаях, когда имели место вымогательства, предваряющие убийства определенных лиц; угрозы по телефону в адрес политичес­ких деятелей либо руководителей крупных коммерческих предпри­ятий, а также телефонные разговоры между отдельными членами организованных преступных групп, совершавших убийства при так называемых «разборках».

Важное доказательственное значение имеют записи, которые оказались случайно записанными на магнитофонах либо иных средствах фиксации в случаях, когда убийство совершалось в по­мещении и сопровождалось какими-либо разговорами, выражени­ями, предшествующими совершению преступления или следующи­ми за ним. Нередко в карманах одежды жертвы находятся портативные записывающие устройства, фиксирующие речь. Такие устройства могут иметь сотрудники правоохранительных органов, журналисты. Поэтому исследование в случаях, когда эти лица стали жертвами заказных убийств, пленки записывающих устройств выступают в качестве доказательств. Производство в подобных ситуациях фоноскопической экспертизы может дать весьма важ­ные результаты, относящиеся не только к установлению фоновых обстоятельств при записи, но и к идентификации личности по зву­ковой речи.

Для оперативного обслуживания правоохранительных органов наряду с указанными учетами доста"очно широко используются дактилоскопические, находящиеся в экспертно-криминалистичес­ких подразделениях органов внутренних дел. Они представляют собой картотеку следов пальцев рук, обнаруженных на местах про­исшествия при нераскрытых преступлениях. Картотек состоит из фотоснимков следов пальцев рук, обнаруженных при осмотре одного или нескольких мест происшествий. По этим картотекам проверяются следы пальцев рук задержанных по подозрению в совершении преступления; взятых на учет по делам, находящим­ся в оперативной разработке. При обращении к таким учетам представляется возможным установить лицо, ранее совершившее преступление, а в отдельных случаях и несколько преступлений.

Важные сведения при расследовании убийств можно получать, пользуясь учетом, именуемым пулегильзотекой. Такие учеты со­средоточены в экспертно-криминалистических подразделениях ор­ганов внутренних дел. Пулегильзотеки формируются из стреляных пуль и гильз, обнаруженных на местах происшествий. Проверке по пулегильзотекам подлежит изъятое, найденное и добровольно сданное оружие для установления фактов его использования при совершении преступлений, а также похищенное и утраченное ору­жие в целях проверки его использования при совершении преступ­лений. На хранении в пулегильзотеках обнаруженные пули и гиль­зы находятся в течение пятнадцати лет, впоследствии они направ­ляются органу, в производстве которого находится уголовное дело.

В процессе расследования убийств могут использоваться кар­тотеки следов обуви и транспортных средств, обнаруженных на месте происшествия и зарегистрированных в экспертно-кримина­листических отделах органов внутренних дел. По следам обуви и транспортных средств, оставшихся на месте происшествия, можно установить, были ли этими лицами совершены другие преступле­ния, использовался ли ранее транспорт. В случаях обнаружения таких следов, установления подозреваемых лиц и автотранспорта, использовавшегося при совершении преступления, может быть назначена судебно-трассологическая экспертиза, позволяющая прийти к выводу об идентичности обуви либо транспорта.

В последние годы возобновляется учет, который был одним из первых криминалистических учетов, используемых в оперативно-разыскной и следственной деятельности. Это относится к тойиз орегапсЦ зуз1;ет, то есть учету по способу преступного действия, иными словами по способу преступления, механизму его соверше­ния. Во времена, относящиеся к созданию криминалистических учетов как способа регистрации и получения необходимой инфор­мации о лицах и других обстоятельствах преступления, на учет ставились преступления, в которых способ совершения отличался своей спецификой — взломы сейфов особым образом (выпилива­ние, применение сварочных аппаратов), проникновение в магази­ны путем подкопа через специально изготовленные пристройки (сапожная мастерская, изготовление ключей, замков и др.), исполь­зование механизмов для проникновения в места сосредоточения

денежных средств (башенные краны, подъемники и др.). В совре­менной криминалистической практике названные картотеки, осо­бенно связанные с регистрацией объектов, относящихся к убий­ствам по заказу, сосредоточивают сведения и вещественные дока­зательства по убийствам, совершенным с помощью взрывных устройств либо взрывоопасных веществ. Такие картотеки помога­ют установить преступную группу либо отдельных лиц, совершив­ших это преступление, не только в случаях его повторения, но и в единичном случае. Для этого используются маркировочные зна­ки, имеющиеся на фрагментах взрывных устройств, остатки взры­воопасных веществ, обнаруженных на местах происшествий. Под­вергаются регистрации и такие способы преступного действия, как проникновение в жилище через крышу с целью убийства, через бал­коны многоэтажных зданий, а также способы замаскированного раз­мещения киллеров, ожидающих жертву и находящихся на значи­тельном расстоянии, которое устанавливается при осмотре места происшествия путем визирования и расчетов, осуществляемых спе­циалистами.

Заключение

Настоящая монография представляет собой исследование проб­лем методики расследования убийств в теоретическом и практи­ческом плане. Цель последнего — анализ различных видов убийств, их криминалистическая характеристика и система следственных и оперативно-разыскных действий, обеспечивающих эффективность расследования.

Борьба с преступлениями против жизни людей предполагает не только уголовно-правовые, но и криминалистические, уголовно-процессуальные аспекты исследования данной проблемы. В этом плане далеко не исчерпывающими являются социологические, психологические, виктимологические стороны раскрытия рассмат­риваемой темы, приобретающие новое видение, соответствующее по­литическим концепциям государства в его деятельности по про­филактике преступлений.

Принятие Верховной Радой Украины нового Уголовного кодек­са (2001 г.) стало важной вехой в борьбе с преступностью, отража­ющей не только гуманистические идеи государства в его уголов­ной политике, но и стремление ужесточить ответственность за преступления против жизни, в частности убийства, совершаемые организованными преступными группами, и по заказу.

В этой связи исследование новых форм преступлений, представ­ляющих повышенную общественную опасность, требует не только теоретических подходов, но и комплекса рекомендаций, направлен­ных на совершенствование практической деятельности правоохра­нительных органов.

В настоящей работе предпринята попытка подвергнуть анали­зу недостатки, имеющие место в деятельности следственных орга­нов при расследовании убийств, и предложить рекомендации, обес­печивающие ее эффективность. Сформулированные рекомендации относятся как к организационным направлениям деятельности следственных органов — планированию и организации расследо­вания, координации их работы, так и к проведению отдельных след­ственных действий и тактических операций, определяющих кри­миналистическое обеспечение расследования.

В монографии сделан акцент на новых методиках расследова­ния убийств, совершаемых организованными группами, и по зака­зу, уровень которых в соответствии с показателями преступности в стране достаточно высок. Обобщение и анализ следственной прак­тики в отношении этих категорий убийств свидетельствует о не­обходимости глубокого исследования их причин и разработки методик, направленных на раскрытие и предупреждение этих пре­ступлений. Более того, следует отметить сращивание корыстно-на­сильственных преступлений с преступлениями в сфере экономи­ки, при котором разрешение конфликтов происходит в форме убийств нежелательных персон. Названные обстоятельства и обус­ловили обращение к проблемам, нашедшим отражение в представ­ленной работе.

Список литературы

Аверьянова Т.В. Особенности расследования преступлений орга­низованных преступных сообществ//Криминалистическое обеспечение деятельности криминальной милиции и органов предварительного рас­следования. М.: Новый Юрист, 1997.

Антонов Ю.М., Еникеев М.И., Эминов В.Е. Психология преступ­ления и наказания. М.: Пенатес—Пенаты, 2000.

Антонян Ю.М. Психология убийства. М.: Юристъ, 1997.

Антонян Ю.М., Верещагин В.А., Потапов С.А., Шостакович Б.В. Се­рийные сексуальные убийства. М.: МЮИ МВД России «Щит-М», 1997.

Антонян Ю.М., Ткаченко А.А. Сексуальные преступления Чека-тило и других. М.: Амальтея, 1993.

Афанасьев С.А. Криминалистическая характеристика и типовая программа расследования сексуально-садистских убийств: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. С.-Пб., 1992.

Баев О.Я. Одиноких А.С. Расследование убийств, сопряженных с сокрытием трупа / В кн.: Расследование отдельных видов преступ­лений. Воронеж: Изд-во Ворон, ун-та, 1986.

Балинян Т.Е., Ефремян Э.Б., Прокопенко А.А. и др. О комплекс­ной работе специалистов, экспертов на месте происшествия / В сб. науч.-практ. материалов к 70-летию основания Харьковского НИИ судебных экспертиз имени засл. проф. Н.С. Бокариуса: Актуальные вопросы судебной экспертизы и криминалистики на современном эта­пе судебно-правовой реформы. Харьков: Право, 1998.

Бандурка А.М., Зелинский А.Ф. Вандализм. Харьков: Ун-т МВД, 1996.

Бандурка А.М., Горбачев А.В. Оперативно-разыскная деятельность: правовой анализ. К.: РИО МВД Украины, 1994.

Баранов Е.В., Горбин Ю.Г. Раскрытие инсценировок при рассле­довании преступлений. Волгоград: Изд-во 1981.

Баранов Е.В. Криминалистическая сущность инсценировок и ме­тоды их разоблачения при расследовании преступлений: Автореф. дис... канд. юрид. наук. М., 1977.

Бахин В.П., Когамов М.Ч., Карпов Н.С. Допрос на предваритель­ном следствии. Алмааты: Еркениет, 19.99.

Бахин В.П. Понятие и виды следственных ситуаций / В кн.: Со­ветская криминалистика: Методика расследования отдельных видов преступлений. К.: Выща шк., 1988.

Бахин В.П., Михайлов М.А. Анализ криминальных взрывов (по материалам Автономной Республики Крым). Симферополь, 1999.

Белкин Р. С. Собирание, исследование и оценка доказательств. М., 1966.

Белкин Р.С. Курс криминалистики. В 3 т. М.: Юристъ, 1997.

Борисенко И.В. Методика расследования убийств с расчленением трупа: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Харьков, 1999.

Бояров В. И. Убийства, совершенные в процессе противостояния организованных преступных группировок (особенности расследова­ния): Методическое пособие. Харьков, 1998.

Булулуков О.Ю. Методика расследования убийств при отсутствии трупа: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Харьков, 1996.

Вандер М.Б. Советская криминалистическая экспертиза материа­лов, веществ и изделий: Конспект лекций. Л.: ИУСРП, 1982.

Васильев А.Н., Мудьюгин Г.Н., Якубович Н.А. Планирование рас­следования преступлений. М.: Госюриздат, 1957.

Васильев В.Л. О значении судебной психологии в работе следствен­ных органов//Правоведение. 1965. №2.

Васильев В.Л. Юридическая психология. М.: Юрид. лит., 1991.

Бидонов Л.Г. Криминалистические характеристики убийств и си­стемы типовых версий о лицах, совершивших убийства без очевидцев: Методические рекомендации к использованию систем типовых вер­сий. Горький, 1978.

Водолазский Б.Ф. Психология осмотра места происшествия: Учеб­ное пособие. Омск: НИ и РИОВШ милиции, 1979.

Волков Б.С. Личность преступника / Уголовно-правовое и крими­нологическое исследование / Изд-во Казан, ун-та. 1972.

Герасимов И.Ф. Криминалистическая классификация и особенно­сти расследования преступлений в зависимости от места совершения преступных действий / В межвуз. сб. науч. тр.: Особенности рассле­дования отдельных видов и групп преступлений. Свердловск, 1980.

Герасимов М.М. Восстановление лица по черепу. Современный и ископаемый человек. М.: Изд-во АН СССР, 1955.

Гончаренко В.Г., Бергер В.С., Булига Л.П. Експертизи в судовш практищ: Навчальний пос!бник. К., 1993.

Гродзинский М.М. Улики в советском уголовном процессе. М.: Изд-во НКЮ СССР, 1944.

Грошовий Ю.М. Правові властивості вироку — акту правосуддя: Навч. посібн. Харків: УДЮА, 1994.

Грузкова В.Г. О типичных комплексах (блоках) судебных экспер­тиз / Тез. науч.-практ. конф.: Современные достижения науки и техники в борьбе с преступностью. Минск: НИИПКК и судебных экспер­тиз, 1992.

Гурев М.С. Убийства на «разборках»: Методика расследования. С.-Пб.: Питер, 2001.

Даньшин И.Н. К вопросу о понятии личности преступника / В сб.: Пробл. соц. законности. Харьков: Выща шк., 1980. № 6.

Долгова А.И. Преступление и личность преступника в свете изу­чения причин преступности / В сб.: Вопросы борьбы с преступнос­тью. М.: Юрид. лит., 1979. Вып. 30.

Дубягин Ю.П. Как не пропасть без вести. С.-Пб.: Питер-Пресс, 1996.

Дулов А.В. Тактические операции при расследовании преступле­ний. Минск: Изд-во БГУ, 1979.

Еникеев М.И. Основы общей и юридической психологии. М.: Юристъ, 1996.

Жариков Н.М., Морозов Г.В., Хританик Д.Ф. Судебная психиат­рия: Учебник. М.: ИНФРА; Норма, 1997.

Жордания И.Ш. Понятие, классификация и правовое значение спо­соба совершения преступления: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Тбилиси, 1972.

Зелинский А.Ф. Осознаваемое и неосознаваемое в преступном по­ведении. Харьков: Выща шк., 1986.

Зелинский А.Ф. Криминальная психология. К.: Юринком Интер, 1999.

Зорин Г.А. Психологический контакт при производстве допроса: Учебное пособие. Гродно: Изд-во Грод. ун-та, 1986.

Зуйков Г. Г. Исследование способов совершения преступлений и ук­лонения от ответственности как предпосылка повышения эффектив­ности планирования расследования / В кн.: Версии и планирование расследования. Свердловск, 1985.

Зуйков Г.Г. Криминалистическое учение о способе совершения пре­ступления: Автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 1970.

Ищенко Е.П. Научные основы генотипоскопического анализа / В кн.: Криминалистика / Под ред. И.Ф. Герасимова, Л.Ф. Драпкина. М.: Высш. шк., 1994.

Карпец И.И., Ратинов А.Р. Правосознание и причины преступности//Сов. государство и право. 1978. № 117.

Клочков В.В. Криминалистическая характеристика и методика расследования преступлений / В сб.: Проблемы программирования, организации и информационного обеспечения предварительного след­ствия. Уфа: Изд-во Башкир, ун-та, 1989.

Клочков В.В., Образцов В.А. Преступление как объект криминали­стического исследования / В сб.: Вопросы борьбы с преступностью. М. 1985. Вып. 42.

Кобрин В. Иван Грозный. М.: Моск. рабочий, 1989.

Ковалев А.Г. Психологические основы исправления правонаруши­теля. М.: Юрид. лит. 1968.

Колесниченко А.Н. Актуальные проблемы методики расследова­ния преступлений / В сб.: Вопросы государства и права. М., 1970.

Колесниченко А.Н. Общие положения методики расследования преступлений. Харьков, 1976.

Колесниченко А.Н., Коновалова В.О. Криминалистическая харак­теристика преступлений. Харьков: Юрвуз, 1985.

Колмаков В.П. Приемы использования мелких предметов — ве­щественных доказательств для установления личности по делам о пре­ступлениях против жизни//Ученые зап. Харьков. Юрид.ин-т, 1957. Вып. 9.

Колмаков В.П. Следственный осмотр. М., 1969.

Колмаков В.П. Значение для расследования точного установления способов совершения и сокрытия преступлений против жизни//Тру-ды Харьковского медицинского института. Харьков, 1956. Вып. 5.

Колмаков В.П. Методика расследования дел об убийствах с рас­членением трупов: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Харьков, 1941.

Колманов В.П. Расследование убийств: Лекция для студентов. М.: ВЗЮИ, 1958.

Кондрашков Н.Н., Кудрявцев В.Н. Личность преступника. М.: Юрид. лит., 1971.

Коновалова В.Е. Негативные обстоятельства и их значение в рас­следовании преступлений//Рад. право. 1958. №6.

Коновалова В.О. Проблеми логіки і психології у слідчій практиці. Харків: Вид-во ХДУ, 1965.

Коновалова В.О. Планування як принцип наукової організації слідчої діяльності//Рад. право. 1970. №10.

Коновалова В.Е. Психология в расследовании преступлений. Харь­ков: Выща шк., 1978.

Коновалова В.Е. Допрос как информационный процесс//Проблемы социалистической законности. Харьков: Выща шк., 1980. Вып. 5.

Коновалова В.Е., Колесниченко А.Н. Теоретические проблемы кри­миналистической характеристики / В сб. науч. тр.: Криминалисти­ческая характеристика преступлений. М.: ВИИП и РМПП, 1984.

Коновалова В.Е., Пчелкин В.Д. Следственные версии как основа планирования хищений социалистического имущества / В сб.: Про­блемы социалистической законности. Харьков: Выща шк., 1984. Вып. 14.

Коновалова В.Е. Правовая психология: Учебное пособие. Харьков: Основа, 1990.

Коновалова В.Е. Правовая психология: Учебное пособие. Харьков: Консум, 1997.

Коновалова В.Е. Допрос: тактика и психология. Харьков: Консум, 1999.

Кримінальний кодекс України: Проект. Харк1в: НЮАУ. 1999.

Криминалистика. Л.: Изд-во ЛГУ. 1976.

Криминалистика. М.: Изд-во МГУ. 1963.

Кристобаль Р. Интерпол против Сатаны//3а рубежом. 1990. № 31.

Куликов В.И. Основы методики расследования преступлений, со­вершаемых организованными преступными группами / В кн.: Кри­миналистика: Учебник; Отв. ред. Н.П. Яблоков. М.: ВЕК, 1995.

Лавров А.П. 1001 смерть. М.: Ретекс, 1991.

Лазурский А.Ф. Классификация личностей. М., 1923.

Ломбразо Ч. Преступление. С.-Пб.: Изд-во Н.К. Мартынова. 1990.

Лузгин И.М. Методологические проблемы расследования. М., 1973.

Лузгин И.М., Лавров В.П. Способ сокрытия преступления и его кри­миналистическое значение. М., 1980.

Лурия А.Л. Психология в определении следов преступления//Научное слово. 1928. № 3.

Марченко Р.А. Из зарубежного опыта борьбы с организованной пре­ступностью / В кн.: Преступность: стратегия борьбы; Под ред. А.И. Долговой. М.: Криминалистическая Ассоциация, 1997.

Мелик-Дадаева А.И., Трубицина Э.М. Типология преступников в буржуазной криминологии / В кн.: Типология личности преступни­ка и индивидуальные предупреждения преступлений. М., 1979.

Милиция борется, преступность сопротивляется//Событие. 2000. 10 мая.

Михайленко А.В., Постика И.В., Шульга Н.Н. Раскрытие преступ­лений, связанных с использованием взрывных устройств и взрывча­тых веществ. Одесса: Астро-Принт, 2000.

Михайлов М.А. Расследование криминальных взрывов: Рекомен­дации по организации первоначального этапа расследования. Симфе­рополь, 1997.

Мот О.Н. Особенности алгоритмизации исследования узлов и пе­тель / В сб. науч.-практ. материалов к 70-летию основания Харьков­ского НИИ судебных экспертиз им. засл. проф. Н.С. Бокариуса: Ак­туальные вопросы судебной экспертизы и криминалистики на современном этапе судебно-правовой реформы: Харьков: Право, 1998.

Мудьюгин Г.Н. Расследование убийств по делам, возбуждаемым в связи с исчезновением потерпевшего. М., 1967.

Николайчук И.А. Сокрытие преступлений как форма противодей­ствия расследованию: Автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. Воронеж, 2000.

Овечкин В.А. Общие положения методики расследования преступ­лений, скрытых инсценировками: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Харьков, 1975.

Пантелеев И.В. Учение о криминалистических версиях / В кн.: Криминалистика; Под ред. И.Ф. Пантелеева, Н.А. Селиванова. М.: Юрид. лит., 1988.

Панфилов Г.А. О содержании понятия бытового преступления// Вопросы борьбы с преступностью. М.: Юрид. лит., 1977.

Петрова А.Е. Психологическая классификация личностей: Элемен­тарная методика. М., 1927.

Петровский А.В. От поступка к характеру. М.: Знание, 1963.

Познышев С.В. Криминальная психология: Преступные типы. Л., 1926.

Попов В.И. Аспекты совершенствования осмотра и обыска//50 лет советской прокуратуре и проблемы совершенствования предваритель­ного следствия. Л., 1972.

Посхина И.В., Аркашу Л.И. Проблемы криминалистической ха­рактеристики организованной преступной деятельности / У збірн. наук, праць: Юридична освіта і правова держава. Одеса, 1997.

Потапов С.А., Ткаченко Н.А., Ушаков И.М. и др. Клинико-социальная характеристика лиц, совершивших серийные сексуальные убий­ства / В сб. науч. тр.: Насильственные преступления: природа, рас­следование, предупреждение. М.: ВНИИ МВД России, 1994.

Распопов П. П. К вопросу «о картине поведения» и типе нервной системы//Вопросы психологии. 1959. №5.

Расследование преступлений повышенной общественной опасно­сти: Пособие для следователя / Под ред. Н.А. Селиванова, А.И. Двор­ника. М.: Лига Разум, 1998.

Ратинов А.Р, Константинова Н.Я., Собчик Е.М. Самооправдание преступников / В кн.: Личность преступника как объект психологи­ческого исследования. М., 1979.

Ратинов В.Р., Гаврилова Н.И. Логико-психологическая структура лжи и ошибки в свидетельских показаниях//Вопросы борьбы с пре­ступностью. М.: Юрид. лит., 1982. Вып. 37.

Российская Е.Р. Профессия — эксперт. М.: Юристъ, 1999.

Руководство для следователей / Под ред. Н.А. Селиванова, Б.А. Снеткова. М.: ИНФРА, 1997.

Руководство по расследованию убийств / Под ред. А.М. Ларина, Г.Н. Мудьюгина. М.: Юрид. лит., 1977.

Рыбальская В.Я. Виктимологические исследования в системе кри­минологической разработки проблем профилактики преступлений несовершеннолетних//Вопросы борьбы с преступностью. М.: Юрид. лит., 1980. Вып. 33.

Рыбальская В.Я. Виктимологические проблемы преступности не­совершеннолетних: Автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М, 1984.

Салтевський М.В., Лукашевич В.Г., Глибко В.М. Навчально-довідковий посібник з криміналістики. К.: В1ПОЛ, 1994.

Селиванов Н.А. Криминалистическая характеристика убийств, со­вершенных по найму / В кн.: Расследование преступлений повышен­ной общественной опасности. Пособие для следователей. М.: Лига Разум,1998.

Селиванов Н.А. Криминалистические характеристики преступле­ний и следственные ситуации в методике расследования//Социалистическая законность. 1977. № 2.

Селиванов Н.А., Соя-Серко Л.А. Убийство: как его раскрыть. Рас­следование убийств. М.: Манускрипт, 1994.

Следственная практика. М.: Юрид. лит., 1988. Вып. 153.

Старушкевич А.В. Криминалистическая характеристика сексуаль­ных убийств: понятие, содержание, значение для расследования: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. К., 1998. С. 8.

Судебно-медицинская экспертиза: Справочник для юристов. М., 1985.

Тищенко В.В. Криминалистическое значение связи «преступник — жертва» для методики расследования//Криминалистика и судебная экспертиза. К., 1978. Вып. 16.

Туляков В.А. Виктимология: Социальные и криминалистические проблемы. Одесса: Юрид. лит., 2000.

Туляков В.А. Виктимность и ее выражение / У збірн. наук, праць: Юридична освіта і правова держава. Одеса, 1997.

Ферри Э. Уголовная социология / Под ред. С.В. Познышева. М., Изд-во В.М. Саблина, 1908.

Франк Л.В. Потерпевшие от преступления и проблемы советской виктимологии. Душанбе: Ирфен, 1977.

Франк Л.В. Виктимология и виктимность. Душанбе, 1972.

Фромм Э. Человек для самого себя: Введение в психологию эти­ки. М., 1993.

Хлынцов М.Н. Моделирование личности скрывшегося преступни­ка по информации, полученной в процессе осмотра места происшествия / В сб.: Теория и практика криминалистики и судебной экспертизы. Са­ратов, 1978. Вып. 3.

Хмыров А.А. Косвенные доказательства. М.: Юрид. лит., 1979.

Черваков В.Ф. Экспертиза по делам об убийствах с расчленением трупов / Стенограмма доклада на заседании крим. секции ВИОНа от 27.01.40г.

Шепитько В.Ю. Тактика расследования преступлений, соверша­емых организованными преступными группами и преступными орга­низациями. Харьков, 2000.

Шепитько В.Ю. Теоретические проблемы систематизации такти­ческих приемов в криминалистике. Харьков: РИП Оригинал, 1995.

Шиканов В.И. Информация к тактической операции «Атрибуция трупа»: Учеб. пособие. Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1975.

Юнг К.Г. Аналитическая психология / В кн.: История зарубеж­ной психологии. М., 1986.

Яблоков Н.П. Обстановка совершения преступления как элемент криминалистической характеристики//В сб. науч. тр.: Криминалис­тическая характеристика преступлений. М.: ВИИП и РМПП, 1984.

Якимов И.Н. Криминалистика: Уголовная тактика. М., 1929.

СНуе К. НоШп. Рзеспо1о§у апй сг!те. Ап т1гос1ис!.юп 1о сг1т1-по1о^1са1 рзуспо!о§у. Ьопс1оп апс! N6^ УогЬ 1996.

СопЪетрогагу сптшоЬ^са! 1пеогу / ЕйНей Ьу Ргапз1з Т.СиПеп апс! Уе1тег 8. ВшЧоп <1г.Меш Уог1с: Меш Уог1с ПшуегзНу Ргезз, Ке^егепсе СоПесШп, 1994.

Ьапйу Р.1. Тле уоНсШу Ше т*егу1е-«г т роПсе оШсег зеНеИоп — <1.Арр1.Рзуспо1, 1976.

ЬеЯсошЪг ЫпйизЪпа! — ог^ашгайопа! рзуспо1о§у Иле роНсе. —-Атег.Рзуспо1.1977. Уо1.32.

ЗргасЬ <1опп. Етттз оп Сптта! Ргосес1иге. 81х*Ь ЕйШоп. Ьоп-с!оп, 1995.

Тау1ог ^п. Сг1те ш соп*ех1;: а сгШса! сг1т1по!о§у о^ таг!се! зос1-

е«ез. Оххогс!: Ро11*у. 1999.

I

Содержание

Введение ............................................................................ 3

РАЗДЕЛ I. Криминалистическая характеристика убийств ....... 5

1.1. Общие положения ......................................................... 5

1.2. Способы совершения и сокрытия.................................... 6

1.3. Следовая картина. Время, место, обстановка .................... 25

1.4. Личность потерпевшего ................................................ 32

1.5. Личность преступника. Криминологическая ......................

и криминалистическая характеристики................................ 37

РАЗДЕЛ II. Методика расследования убийств

при отсутствии трупа.......................................................... 4 7

2.1. Криминалистическая характеристика ............................ 4 7

2.2. Первоначальные следственные действия

и оперативно-разыскные мероприятия.................................. 60

2.3. Построение версий и организация расследования ............ 72

2.4. Назначение и производство судебных экспертиз.............. 79

РАЗДЕЛ III. Методика расследования убийств

с расчленением трупа ......................................................... 90

3.1. Специфика криминалистической характеристики ........... 90

3.2. Первоначальные следственные действия....................... 119

3.3. Назначение и производство судебно-медицинской экспертизы и других видов экспертиз ................................ 129

3.4. Выдвижение следственных версий.

Планирование расследования ............................................ 137

РАЗДЕЛ IV. Методика расследования убийств, .........................

скрытых инсценировками ................................................. 154

4.1. Особенности криминалистической характеристики. Психология инсценирования ............................................. 154

4.2. Первоначальные следственные действия....................... 196

4.3. Выдвижение версий и организация расследования ........ 218

РАЗДЕЛ V. Методика расследования убийств, совершаемых организованными группами, и убийств по заказу ................. 224

5.1. Криминалистическая характеристика .......................... 224

5.2. Первоначальные следственные действия....................... 249

5.3. Анализ практики расследования ................................. 286

5.4. Информационно-криминалистическое обеспечение расследования убийств, совершаемых организованными группами, и по заказу ............................ 295

Заключение ................................300

Список литературы ..................................... 302

Навчалъне видання Коновалова Віолетта Омелянівна

Вбивство: мистецтво розслідування Монография

Редактор Т.П. Мартиняк

Художнш редактор В.В. Кулик

Техтчний редактор М.В. Десятншова

Коректор СЛ. Пашинська

Шдписано до друку 6.05.2001. Формат 60x90 ^/₁₆. Патр офсетний.

Гарттура Шюльна. Друк офсетний. Ум. друк. арк. 19,5.

Ум. фарбовщб. 19,5. Обл.-вид. арк. 19,9. Тираж 500 прим.

Видавн. №054. Зам. №122/33.

Видавництво «Факт»

Украина, 61057, м. Харк1в, вул. Донець-Захаржевського, 4а/4б.

Тел./факс: (0572)128-124, 127-712.

Св1доцтво про держреестращю:

сер!я ДК №314 в!д 23.01.2001 р.

Вщдруковано з готових д1апозитив!в у ТОВ «Лшгвоцентр»

Украша, 61057, м. Харк1в, вул. Донець-Захаржевського, 4а/4б.

Тел./факс: (0572)128-124, 127-712.