«В целом же оппозиция является политическим механизмом, противодействующим монополизации всей полноты власти личностью, партией или политической элитой. Субъектами оппозиции выступают оппозиционные силы различной направленности (конструктивные, деструктивные и др.), находящиеся в противоречиях с официальной властью» -  такое определение дают авторы учебного пособия «Политическая психология» оппозиции, что нам позволяет в дальнейшем разделить 2 выборки – политически активных оппозиционеров и политически пассивных граждан.
«Важно понимать, что для того, чтобы оппозиция могла бы достичь своих политических целей, она должна существовать как политическая организация, поддерживаемая хотя бы частью общества. В обществе с низким уровнем правосознания, в котором население не осознает свои подлинные интересы и не может соотнести их с политикой государства, не может быть сильной оппозиции. Более того, деятельность оппозиции, утратившей связь со своей социальной базой и с теми людьми, которых она поддерживает, лишена всякого практического смысла. Оппозиция в силу того, что она не обладает властью, а только претендует на нее, в большей, чем власть, степени ориентируется на субъективные, психологические идеи своей популярности и оппозиционных настроений масс».  [11] Не обладая реальной властью, она стремится, прежде всего, к завоеванию власти психологической и именно поэтому для достижения своих целей должна обращать внимание на такие феномены массового сознания, как утрата харизмы властвующим лидером, поиск новых социальных идеалов, критические настроения и т. д. В современном российском обществе, как и в других цивилизованных странах, проявляются закономерные признаки демократизации всех сторон его функционирования. Они характеризуют закономерности его прогрессивного развития. Одна из таких закономерностей проявляется в виде реально утверждающейся оппозиционарности. Раскрыть ее проявление представляется возможным через ее ведущие психологические аспекты в условиях современного общества. Для этого важно дать развернутую характеристику социально-психологических истоков, факторов и механизмов, сущностных признаков оппозиционарности и непосредственно психологического механизма взаимодействия оппозиции с властью и обществом  определить социально-психологические особенности оппозиционарности в российской политической практике и основы придания конструктивной направленности оппозиционарным взаимоотношениям в демократизирующемся обществе.
Социально психологические истоки, факторы и механизмы оппозиционности.
Психологическое содержание феномена оппозиционарности определяется следующими признаками: социально-политической активностью или пассивностью, интересом к политике или безразличием к ней, способностью быть субъектом политических отношений или быть ее пассивным объектом, конформностью или стремлением независимо от позиции власти выражать и отстаивать собственную программу.
Важнейшим социально-психологическим источником оппозиционарности является интерес человека или политического объединения к социально-политической сфере, забвение, хотя бы на время, собственных индивидуальных проблем во имя общих ценностей, целей и интересов».
Именно эти характеристики мы и взяли предметами изучения в прошлогоднем исследовании и в настоящем. В прошлогоднем исследовании мы установили, что оппозиционные деятели не обладают статистически значимым отличием по характеристике «конформность» в понимании этого феномена как «зависимости от группы», но обнаружили значимые различия в уровне «мотивации одобрения обществом», что также в некоторой степени можно назвать нонконформизмом.
В данном исследовании мы взяли одним из предметов изучения альтруистическую направленность оппозиционеров, о которой говорит Деркач и соавторы.
«Не менее важной психологической основой оппозиционарности является изначальное стремление субъекта политики к целенаправленной активности. Его природа, прежде всего конкретного человека не позволяет довольствоваться уже достигнутым, почивать на лаврах, добытых своей собственной деятельностью или культурно-историческим прошлым» - это утверждение можно перефразировать как стремление оппозиционеров к деятельности, то есть к труду. Это качество также взято нами как один из предметов изучения.
«Не всегда источник активности - изменение гармонии отношений с внешней средой, порождающее нарушение внутреннего психологического равновесия» - здесь мы вслед за Деркачом отвергаем гипотезу о патологичности оппозиционеров.
«Социальная жизнь не всегда строго запрограммирована и не всегда четко определена. В то же время нельзя представлять себе общество как нечто аморфное, расплывчатое. В обществе существуют свои закономерности, например, относительно четкая иерархия социальных слоев. Существует распространенное мнение, что, поскольку люди неравны по своим материальным возможностям, творческим способностям, мотивации к социальной активности и другим психологическим качествам - психическим процессам, свойствам, состояниям или образованиям, то всегда будет существовать большинство, не способное к планированию и управлению своей жизнью и руководимое им меньшинство. Исходя из этого, например, В. Куращвили выделил три социально-психологических типа людей по признаку их отношения к организационной системе: доминаторы, ориентированные на власть  паритенты, не ориентированные ни на власть, ни на слепое подчинение, но способные подчиняться, если это им кажется разумным  сервиленты, легко внушаемые конформисты, они легко подчиняются чужой воле.
Следует отметить, что такое разделение, хотя и верно по сущности, вместе с тем несколько упрощенно отражает типологию отношения к политической системе, поскольку даже самый пассивный конформист может иметь определенную оппозиционарную ориентацию. В реальности большинство, хотя и не стремится к достижению всей полноты власти, в то же время не соглашается с ролью простых объектов социально-политического манипулирования. И наиболее фундаментальным проявлением такого неприятия является оппозиционарность как массовая ориентация, выражающаяся в частичном или полном неприятии социально-политических приоритетов властных структур. Оппозиционарность, при этом выражает активное противодействие навязываемой властью человеку или политическому объединению объектности и предстает как явление массовое. Она в тех или иных своих формах распространено повсеместно, но более всего выражена в деятельности политически организованной оппозиции, открыто противопоставляющей себя официальным властным структурам.
Важнейшим источником оппозиционарности является стремление масс быть не объектами, а субъектами социально-политической сферы, желание конкретных людей участвовать в реальной политической жизни. Психологическая основа такого стремления - желание властвовать. Многие психологи, философы и политологи были убеждены, что воля к власти является неотъемлемой частью человеческой личности. Так, Ницше считал, что все в мире, начиная с электронов и заканчивая человеком, стремится к власти, которую он понимал как интеллектуальное, физическое, нравственное подчинение других своей воле. Это же подтверждают другие психологические концепции» - это утверждение классиков и авторов пособия мы также взяли одним из предметом своего исследования.
Оппозиционарность как социально-политическая ориентация возникает в результате процесса взаимодействия собственных потребностей и условий макросоциальной сферы. Существуют самые различные группы потребностей. Это, прежде всего, потребность движения, активности, материальные потребности, потребности социального взаимодействия, познавательные потребности, духовно-нравственные потребности. Согласно концепции А. Маслоу, существует иерархия потребностей, в которой низшее место занимают потребности физиологического существования, затем идут потребности безопасности, выше которых расположены потребности человеческого общения и на самой вершине пирамиды потребностей расположены потребности самоактуализации [69]. Эта концепция обладает определенной ценностью в отношении психологии масс и применительно к проблеме оппозиционарности.
В иерархии социальных интересов масс доминирующее значение играют потребности материального благополучия и безопасности, поскольку именно эти потребности максимально экстраполируются, в результате чего происходит перенесение индивидуальных потребностей в макросоциальную сферу. Именно потребности материального благополучия, необходимого для выживания, и потребность безопасности обладают максимальной по сравнению с другими потребностями атрибутивностью, поскольку принято считать, что государство несет ответственность за минимальное материальное благополучие и безопасность граждан.
Неспособность государства удовлетворить основополагающие нужды населения неизбежно приводит к достижению неудовлетворенных потребностей критического уровня и, как следствие, к тотальному, массовому недовольству проводимым курсом и появлению коллективных непримиримых оппозиционарных настроений. Любая политическая система должна быть нацелена прежде всего на удовлетворение простейших, необходимых для выживания, физических потребностей человека и на обеспечение безопасности - „борьбу с преступностью, поддержание общественного порядка, предотвращение войн. В том случае, когда политическая власть не может обеспечить потребность народа в физическом выживании и безопасности, теряет какой-либо смысл удовлетворение остальных потребностей - в социальном взаимодействии, познании, творческом развитии. В данном мотивационном поле раскрывается механизм оппозиционарной активности субъектов политики на индивидуальном и групповом уровнях. В системе психологических характеристик источников оппозиционарности следует выделять такие, как аффективный, интеллектуально-когнитивный и поведенческий компоненты» - стремление удовлетворять материальные потребности за счёт оппозиции (почему-то сейчас в обществе очень распространена эта точка зрения) также взята нами как одна из гипотез.
Авторы также говорят об особенностях аффективной стороны оппозиционеров и когнитивной структуры личности оппозиционера. Эти характеристики просто не входят уже в формат дипломной работы из-за громоздкости исследования. Поэтому изучение этих сторон личности оппозиционера мы оставляем на дальнейшую перспективу разработки проблемы.
«Важным фактором включения его в политическую жизнь как носителя оппозиционарности является осознание того, что удовлетворение социально-политических интересов гарантирует удовлетворение материальных, духовных и профессиональных интересов. При этом, как замечает Ю.П. Никифоров, можно выделить такие стадии осознания социально-политического интереса: появление беспокойства, политического дискомфорта  перенос недовольства на политическую сферу и формирование политических интересов, чувств  осознание интереса на рациональном уровне, формирование политической программы действий [46].
Чем более осознан политический интерес, тем более продуманной и эффективной будет политическая деятельность индивида  и напротив, политические действия без осознания политических интересов могут привести к самому непредсказуемому результату. Процесс осознания политических интересов не всегда прост. Важно не только понять свой интерес, но и препятствия в его удовлетворении. Властные структуры нередко навязывают народу чуждые ему ценности, уводя его от возможности осознать свои подлинные политические, социальные и материальные интересы» - для проверки этого утверждения авторов мы ввели биографический анализ с вопросами на осознание и согласие с политической платформой собственной организации. Интерес в интерпретации полученных данных представляет и предложенный авторами механизм становления оппозиционарности.
«В настоящее время можно говорить о том, что большинство людей слабо осознают свои политические интересы. Власти внушают народу мысль, что реформы осуществляются не только в интересах олигархического меньшинства и в интересах формирующегося класса частных собственников, в который должны все войти, но и в интересах демократизации общества, во благо всего народа.
Вместе с тем неудовлетворенность всех этих интересов и потребностей у большинства населения является важнейшим источником активизации оппо-зиционарности. В то же время такое сложное, многогранное явление, как оппозиционарная ориентация, не может быть сведено исключительно к этим интересам. Именно поэтому власть, используя методы политического воздействия, манипулирования и пр., опирается не только на господствующие социальные слои, но и на социальные группы, ущемленные в своих интересах».  [20]
Наиболее ущемленными в своих интересах и, следовательно, наиболее оппозиционарными являются следующие социальные слои: производители, занятые в государственном секторе экономики, социальной и духовной сферах  крестьяне, поскольку в последние годы были разрушены формы коллективного сельского хозяйства, а фермерское движение без государственной поддержки оказывается не способным выполнять социальный заказ и обеспечить собственное комфортное существование  интеллигенция, по причине резкого снижения ее интеллектуального, нравственного и общекультурного уровня  социально уязвимые группы населения, для которых проблемой стало простое физическое выживание. Именно эти социальные слои являются основной социальной базой. Кроме того, армия, персонал оборонного сектора, науки и образования проявляют неудовлетворенность своим положением и ролью в обществе. К ним можно отнести также бизнесменов и предпринимателей, которые не удовлетворены тем, что не в состоянии справиться со своими проблемами, а государство и его институты, прежде всего правоохранительные органов, не способны оградить их от преследований криминалитетом, срастания с ним и справиться с повальной коррупцией.
На пороге XXI века интересы фактически всех социальных слоев в России в той или иной мере ущемлены, именно поэтому для оппозиционарной ориентации есть все объективные основания, хотя это еще не значит, что теоретические или идейные оппозиционеры готовы к реальным политическим действиям как конструктивная или деструктивная оппозиция. Многие из них занимают псевдооппозиционарные позиции, прикрывая этим свои истинные устремления» - этими постулатами было определён интерес к определённым частям формируемой выборки. Был введён вопрос о социальном статусе. [49]
«При этом важно понимать, что инициатором конфликта не всегда является оппозиция. Им часто становится власть, которая в своих безальтернативных формах функционирования может дойти до стремления ликвидировать всякое инакомыслие, а следовательно, и оппозиционарность в любом ее проявлении. Таким образом, оппозиционарность не тождественна социальной или политической агрессии, она не обязательно носит конфликтный характер. Оппозиционарность - объективно ценное социально-психологическое явление. Непонимание этого властью дестабилизирует не только политическую, но и социальную обстановку, так как, не имея возможности выразить оппозиционарную ориентацию, добиваться реализации своих интересов через конституционную деятельность оппозиции, люди могут встать на путь открытого противостояния власти, политического конфликта и даже гражданской войны» - этот постулат также будет немаловажен при интерпретации результатов исследования.
«Все отмеченные источники проявления оппозиционарности дают только ориентировочные представления о ее детерминантах. В конкретных условиях требуется более детальный и всесторонний анализ этой проблемы. Это также поможет правильно разобраться в сущности оппозиционарности и возможности влияния на ее характеристики» - что во многом определяет актуальность проблемы и возможность опровержения гипотез авторов.
«Оппозиция может рассматриваться как политически организованная часть общества, выражающая интересы социальных слоев, выступающих против курса правящего политического режима, отстраненная от выработки важных для общества решений, стремящаяся реализовать интересы своей социальной базы путем завоевания государственной власти или участия в ней.
К определяющим признакам оппозиции можно отнести наличие политической организации  официальное заявление лидеров о вступлении в оппозицию к правящему режиму  наличие альтернативной правящему курсу программы  подчинение действующему законодательству  признание правящим режимом легитимности организации».  [13]
«Исследование психологических аспектов оппозиции привело к необходимости введения нового понятия, которое раскрывало бы условия, факторы, механизмы и в целом сущность того сложного отношения к власти и взаимодействия с ней, в целом с обществом, раскрывая в конечном счете феномен политической оппозиции. Это понятие должно стать элементом, в котором в неразрывном единстве слиты психологическое и социально-политическое и может быть обозначено новой категорией – оппозиционарность» - здесь мы вслед за авторами вводим понятие оппозиционарности в нашей работе. [48]
«Оппозиционарность - это целенаправленная активность субъектов политики, которая направлена на выражение и достижение целей и задач, обусловленных определенным неприятием ими официальной направленности, порядка и уклада социально-политической и экономической жизнедеятельности общества.
Оппозиционарность характеризуется следующими признаками:
? полное или частичное неприятие существующего порядка, общей структуры общества и его политической системы, направлений внутреннего или внешнего развития страны, определяя критическое отношение к социально-политическому курсу и практике правящего политического режима
? осознание необходимости реализации собственных политических целей, задач такими силами и средствами, которые в большей степени соответствуют потребностям людей и закреплены в принятой программе, платформе или иной определенно выраженной форме  активная деятельность оппозиции по реализации стратегических и тактических цели и задач, прежде всего связанных с отношением к власти, политике, социальной практике и развитию общества.
Оппозиционарность проявляется через противоречивое межличностное или социальное взаимодействие субъектов политики, в котором оппозиция целенаправленно стремится к самореализации и в социально-психологическом плане презентуется тремя неразрывными компонентами - побудительным, когнитивным и регулятивным. Побудительный компонент рассматривается как мотивационно-целевая детерминанта, определяющая характер активности оппозиции в политическом процессе при достижении выдвигаемых целей, частично или полностью не совпадающих с официальной политикой. Когнитивный компонент взаимодействия реализуется в виде коммуникативных и перцептивных процессов, а регулятивныи - поведенческих и эмоциональных процессов. В условиях оппозиционных отношений субъектов политики возникают трудные межличностные или групповые ситуации, которые разворачиваются как процессы, происходящие в соответствии с определенными закономерностями» [48]
Исходя из данного определения, мы считаем необходимым ввести в исследование также компонент изучения руководительских качеств оппозиционеров. Их во многом объясняет схема Синягина и соавторов.
Схема 1
Стратегии политического менеджмента
 SHAPE

Поли Т Ич Е С кий ме н е джме н т

Высокая оценка значимости

Нейтральная, безразличная оценка значимости

Низкая оценка значимости

Принятая как своя

Принятая как обязанность

СПС есть

СПС нет

САМОРЕАЛИЗАЦИЯ

Распредмечивание в управленческой деятельности

Максимизация выгоды для себя

Формальное участие и приспособление к деятельности

"Борьба" с официальной структурой за свой интерес

Попытка реализовать "свою задачу" за счёт возможностей данной деятельности

Реализация интереса в другой структуре

Смирение, формальное участие в деятельности

СПС есть

СПС есть

СПС нет

СПС нет

Исходя из этой схемы нами был сконструирован опросник, выявляющий особенности политического менеджмента оппозиционеров.
Изучение оппозиции в русле социологии. Значимость оппозиции.
Представляет немалый интерес и информация социологов, касающаяся феномена оппозиции.
«Опрос населения в 100 населенных пунктах 44 областей, краев и республик России. Интервью по месту жительства 23-24 июня 2007 г. 1500 респондентов. Статистическая погрешность не превышает 3,6%.
Необходимость существования политической оппозиции в нашей стране сегодня признает большинство россиян – 56%. По мнению 12% опрошенных, политической оппозиции в России быть не должно, а треть респондентов (32%) ответить на этот вопрос затрудняются. Надо сказать, что данный вопрос задавался россиянам три года назад, летом 2004 г., и тогда доля затрудняющихся была еще выше – 44%. Причем за эти годы заметно выросло как число полагающих, что оппозиция существовать должна (было – 49%), так и число занимающих противоположную позицию (было – 7%).
Чаще других уверенность в необходимости политической оппозиции выражают сегодня опрошенные с высшим образованием (74%), москвичи (67%), люди с относительно высокими доходами (64%).
Но существует ли сейчас в стране политическая оппозиция? Положительный ответ на этот вопрос дают чуть менее половины опрошенных (48%), каждый пятый (19%) убежден, что оппозиции нет, а прочие затрудняются что-либо сказать на этот счет. Причем респонденты, признающие существование оппозиции, не склонны считать ее влиятельной: четверть из них (12% от всех опрошенных) полагают, что оппозиция вообще не оказывает влияния на положение дел в стране, половина (24% опрошенных) – расценивают ее влияние как слабое, и лишь 7% участников опроса заявляют, что оппозиция оказывает сильное влияние (прочие судить об этом не берутся).
Любопытно, что подобным образом оценивая степень влияния оппозиции, участники опроса, вместе с тем, полагают, что глава государства склонен учитывать ее мнения: 30% респондентов считают, что 'В. Путин в своих решениях, действиях прислушивается к мнениям оппозиционных политиков или партий', и только 10% – что не прислушивается (8% затрудняются с ответом  тем, кто не уверен в существовании политической оппозиции, этот вопрос, естественно, не задавался).
Влияние оппозиции на положение дел в стране при этом чаще признается положительным (так считают 15% опрошенных), нежели отрицательным (9%). Респондентов попросили обосновать эти суждения. Позитивно оценивающие влияние оппозиции чаще всего говорили о пользе, которую приносит критика властей, давление на их 'извне': 'в тонусе держат высшее руководство'  'не дает расслабиться действующей власти'  'активизируют деятельность правящей партии'  'критикуют правительство, и, может быть, оно прислушивается' (6% от всех опрошенных). Некоторые утверждали, что оппозиционные силы 'стремятся сделать жизнь народа легче'  'отстаивают интересы незащищенных, пожилых людей'  'влияют на принятие социальных законов, сдерживают, не дают пройти антинародным законам' (3%). Другие усматривают позитивное влияние оппозиции уже в самом факте политического плюрализма ('есть альтернатива, не единое мнение'  'конкуренция ведет к улучшению'  'не будет культа личности' – 2%) либо констатируют, что 'в споре рождается истина' (1%).
Считающие влияние оппозиции отрицательным обвиняют ее в дестабилизации обстановки ('раздор вносят'  'настраивают людей против властей'  'мутят воду'), создании помех властям ('ставят палки в колеса'  'мешают Путину работать'), эгоизме ('они ничего не делают для народа, а только для себя'  'заняты только своей жизнью') и склочности ('ругаются'  'враждуют между собой, а толку нет') – по 1% опрошенных.
Респондентов, признающих существование политической оппозиции – а таковых, напомним, 48% – спросили, какие партии, политические движения, организации находятся в оппозиции к власти. Многие (14%) не смогли назвать ни одной оппозиционной политической структуры. Прочие чаще всего упоминали КПРФ (24%) и ЛДПР (13%), реже – 'Яблоко' (7%) и СПС (5%). 'Справедливую Россию' назвали в этом контексте 2% опрошенных, и еще 1% – партии, из которых она сформировалась. Кроме того, 1% опрошенных назвали оппозиционной 'Единую Россию', и столько же – 'Другую Россию'. Прочие организации упоминались еще реже.
Распределение ответов на аналогичный вопрос о политиках, оппозиционных действующей власти, продемонстрировало ту же картину: респонденты чаще всего упоминали лидеров 'системных' партий, имеющих парламентское представительство: Г. Зюганова (19%) и В. Жириновского (11%). Кроме того, 6% опрошенных назвали Г. Явлинского, 3% – И. Хакамаду, по 2% – С. Миронова и Б. Немцова, по 1% – М. Касьянова, С. Глазьева и Г. Каспарова. Изредка упоминались и иные имена (Э. Лимонов, Д. Рогозин, Н. Харитонов и др.). Григорий Кертман» [87]
Для наиболее полного анализа феномена оппозиционаности стоит рассмотреть и взгляд психиатров на это явление.
Изучение оппозиционного поведения в русле психиатрии.
Определение оппозиционного поведения нам удалось найти и в психиатрии.
«F91.3 Вызывающее оппозиционное расстройство.
Этот тип расстройств поведения характерен для детей младше 9-10 лет. Он определяется наличием заметно вызывающего, непослушного, провокационного поведения и отсутствием более тяжелых диссоциальных или агрессивных действий, нарушающих закон или права других. Расстройство требует, чтобы удовлетворялись общие критерии F91  даже серьезное непослушание или озорное поведение сами по себе недостаточны для диагноза»  [33]. Многие считают, что оппозиционно-вызывающее поведение представляет менее тяжелый тип расстройства поведения, а не качественно отличающийся тип. Исследовательские доказательства недостаточны в том, является ли различие качественным или количественным. «Тем не менее, имеющиеся данные предполагают, что самостоятельность этого расстройства может быть принята в основном только у маленьких детей. Необходимо с осторожностью использовать данную категорию, особенно у более старших детей. Клинически значимые нарушения поведения у старших детей обычно сопровождаются диссоциальным или агрессивным поведением, что превышает открытое неповиновение, непослушание или брутальность  хотя нередко им могут предшествовать оппозиционно-вызывающие расстройства в более раннем возрасте. Эта категория включена с целью отражения общей диагностической практики и облегчения классификации расстройств, встречающихся у маленьких детей». [60]
Диагностические указания:
«Главным признаком расстройства является постоянно негативистическое, враждебное, вызывающее, провокационное и брутальное поведе-
ние, находящееся за пределами нормального уровня поведения для ребенка того же самого возраста в тех же социо-культуральных условиях и не включающее в себя более серьезные нарушения прав других, которые отмечены при агрессивном и диссоциальном поведении в подрубриках
F91.0 - F91.2. Дети с этим расстройством имеют тенденцию часто и активно игнорировать просьбы взрослых или правила и намеренно досаждать другим людям. Обычно они сердиты, обидчивы и им легко досаждают другие люди, которых они и обвиняют за свои собственные ошибки и трудности. У них обычно отмечается низкий уровень фрустрационной толерантности и легкая потеря самообладания. В типичных случаях их вызывающее поведение имеет характер провокации, так что они становятся зачинщиками ссор и обычно проявляют чрезмерную грубость, нежелание взаимодействия и сопротивление властям.
Часто поведение более очевидно во взаимодействии со взрослыми и сверстниками, которых ребенок хорошо знает, и признаки расстройства могут не проявляться во время клинической беседы.
Ключевым отличием от других видов нарушений поведения является отсутствие поведения, нарушающего законы и основные права других, как например, воровство, жестокость, драки, нападение и разрушительность. Определенное присутствие какого-либо из вышеизложенных признаков поведения исключает диагноз. Однако, оппозиционно-вызывающее поведение, как это определено выше, часто отмечается при других типах нарушения поведения.
Если выявляется другой тип (F91.0 - F91.2), то вместо оппозиционно-вызывающего поведения должен кодироваться он.
Исключается:
- расстройство поведения, включая явно или диссоциальное, или агрессивное поведение (F91.0 - F91.2)»  [51]
Таким образом, мы рассмотрели подход к оппозиционарности и оппозиционном поведении в отечественной психологии. В связи с тем, что за основополагающую теорию нашего исследования мы взяли теорию Деркача А. А. И соавторов, а специфика работ этих авторов имеет акмеологический характер, мы изучили и ряд книг посвящённых специфическим акмеологическим проблемам и с учётом этого материала мы разрабатывали собственный вопросник.  [15]  [17]  [18]

§2.  Изучение оппозиционного поведения в зарубежной науке.

В зарубежной науке в открытом доступе имеется несколько больше информации об исследованиях оппозиции, нежели в российской. Наиболее яркими являются исследования Т. Гарра, и французских учёных, которые ввели понятие революционного невроза [53].
В исследованиях французских учёных в книге «Революционный невроз» приводится множество примеров иррационального поведения революционных масс. В основном рассматриваются примеры из истории Франции, где напрямую прослеживаются невротические тенденции в поведении толпы. В описании актуальности книги авторы подчёркивают схожесть поведения людей разных стран и менталитетов в ситуации революции: «При настоящем бурно-лихорадочном подъёме в России общественного самосознания настоящее сочинение, по нашему мнению, совершенно необходимо для всего русского общества.
Невзирая на разницу времени и места наш общественный организм не представляет никаких коренных отличий от социального организма Франции в эпоху её освободительного движения, ибо во все времена все люди, на одном уровне развития, одинаковы…
Пусть это объективное и спокойное социально-патологическое исследование «революционного невроза», духовной чумы смутных времён, первые симптомы которой, к сожалению, уже начинает болезненно переживать наше общество, поможет ему избежать слепого повторения тех излишеств, тех эксцессов, в которые столь часто впадала «учительница народной свободы»,  французская революция». [53] Здесь приведён отрывок из предисловия к книге, датируемого 1905 годом. Зная события, которые проходили в России в этом году и в последующие десятилетия, необходимо ответить точность определения автором симптомов нарастающего «революционного невроза» царской России. Приводя множество примеров действий революционных масс и отдельных индивидов, авторы прослеживают множество признаков откровенных психологических патологий невротического характера (с чем, тем не менее, можно поспорить, так как со времён написания этой книги исследования психологических и психических патологий намного ушли вперёд).  В качестве основополагающих черт «революционного невроза» авторы выделяют 5 элементов:
«…. В сущности человек властвует над ходом революционных событий только фиктивно, в действительности же он лишь переживает таковые, без всякой реальной возможности ими управлять или руководить…
Мы пытаемся доказать в настоящем труде, что в периоды революций, в обществе данной страны наблюдается обыкновенно и при том одновременно – с одной стороны значительное снижение умственных сил, и победоносное пробуждение первобытных, часто животных свойств, и что таким образом оно в подобные периоды оказывается всецело во власти стихийных, не поддающихся никакому умственному контролю порывов и побуждений». [53]
1 место в этих инстинктах, по мнению авторов, занимает страх.
В середине века суеверные страхи развиваются в Европе из-за чумы и войн. Во Франции, во времена войн, люди придумывали себе слухи и их боялись. Особенно боялись прокажённых  главным предметом озлобления были евреи. Также велик был страх перед чарами волшебников. Немало бед принёс и страх 1000-го года. Среди причин развития всех этих страхов авторы отмечают: частые грабежи и насилия, крайняя нищета населения из-за двухлетнего голода, неурожая и бездарного правления страной, полная безнаказанность придорожных шаек.
«Население Франции было охвачено паникой именно потому, что освободившись насильственно от мрака, в котором его держало веками королевское самодержавие, оно было внезапно ослеплено озарившим его ярким светом свободы». [53]
2 сильнейшим инстинктом революционных масс является «садическое безумие». «Давно замечено, что озверевшей толпой, прежде всего, овладевало именно беспредельная распущенность и разнузданность нравов» - пишут авторы. В книге описано великое множество примеров иррациональных садистских поступков.
3 инстинкт авторы «революционного невроза» называют «патриотическими бичеваниями». В основном они проявляются в «наказаниях» неугодных новому режиму. Тут применяется вес спектр всевозможных издевательств над личностью, что в принципе перекликается с садизмом. Активно применяются порки и всяческие общественные физические порицания.
Как правило, как только революционные массы приходили к власти, новые правители становились безосновательножестоки по отношению к свергнутым руководителям и их двору. История Франции хранит великое множество примеров подобных фактов.
Ещё одной патологической особенностью феномена «патриотических бичеваний» является «презрение смерти». Революционеры, почувствовав запал сражения, подчас бездумно относились к собственной жизни и теряли страх её потерять. Этот феномен отчасти объясняет волны «эпидемий самоубийств», которые в основном шли следом за «громкими» суицидами кого-либо из знаменитых. Авторы видят в этом феномене один из наиболее ярких признаков невроза.
Также интересным психологическим феноменом являлось крайне патологичное поведение людей, в частности женщин, перед эшафотом. В тюрьмах творился разврат, что также авторы отмечают как один из признаков невроза.
4-м инстинктом революционных масс авторы считают «революционный вандализм». Одним из ярчайших его примеров является переименование улиц и селений, а иногда даже введение нового летоисчисления и календаря.
5-е место среди инстинктов занимает «фанатизм языка». В революцию во Франции было введено уравнительное «ТЫ», своеобразный жаргон, мода на слова и говор. Следом большие изменения претерпевает и культура.
Книга о французской революции под названием «революционный невроз» представляет большой интерес в ситуации, когда революционные действия уже начались. Так как она с трудом претендует на научный труд, несмотря на огромное количество примеров, труд имеет характер умозрительной теоретической конструкции. Также, она манифестирует и патологическую природу революционеров, по крайней мере, в период бурных событий. Невроз и патология – это не предмет нашего психологического исследования, притом, что в нашей теоретической концепции отвергается версия детерминации оппозиционарности психическими отклонениями (на основании исследования 2007 года). Тем не менее, произведение заслуживает внимания.
Второй книгой об оппозиции, правда в социологическом ключе, является произведение Т. Гарра «Почему люди бунтуют?»
Там в качестве главного фактора, определяющего вероятность революции, мятежа и т. п., фигурирует такая величина, как "относительная депривация". Это понятие грубо определяется, как расхождение между ценностными возможностями и ожиданиями. Если возможности понижаются, а ожидания повышаются, это и есть как раз самый благоприятный момент для революции. [88] [12]
Гипотеза Т. Гарра также представляет интерес, автор говорит о многих актуальных для современной России темах и значимости данной темы на всех уровнях общества и во всех сферах жизнь, ведь бунт – универсальный феномен: как в масштабах общества, так и внутри одной всего лишь, личности. Хотя и термин «депривация» в данном случае  используется не совсем в психологическом смысле и теория очень напоминает теорию психологической фрустрации, обуславливающей поведение людей, по-разному реагирующих на фрустрирующую ситуацию.
Отчасти, наше исследование сможет подтвердить или опровергнуть ту часть теории Гарра в которой говорится о таких личностных особенностях как ценности и мотивация, ведь именно они обуславливают реакцию человека на внешние обстоятельства, которые порождают «формулу бунта» по Гарру.
Стоит также отметить и зарубежные психологические исследования, анализируемые нами в прошлом году в работе «Оппозиционное поведение как предмет социально-психологического исследования».
В зарубежной политической психологии оппозиция всегда рассматривалась как позитивный для общества фактор. Началось её изучение с Г. Лебона и С. Сигеле. В их произведениях народные массы понимались как значительный фактор политики. Поднимаются же эти толпы однозначно против власти, то есть носят оппозиционную ориентацию. Без труда припомнив историю зарубежья, можно понять, что многие её страницы посвящены войнам против какой либо власти, будь то господствующая религиозная догма или фундаментальный уклад общества и государства. Но если во времена Г. Лебона и С. Сегиле масса рассматривалась как резко негативное явление, угрожающее личности и государству, то в более современных работах больше внимания уделяется позитивным аспектам массового поведения как участия в демократии. Так политические психологи второй половины ХХ века много внимания уделяют массовым движениям (от движения за права женщин до экологических движений).  [39]  [23] [44]  [82][41][78]
Также немалый вклад в западные учения о политике, в частности и оппозиционной, внес психоанализ. Рассказ З. Фрейда и У. Буллита о Вудро Вильсоне – президенте США с психолого-политологической точки зрения оставил след в истории западной психологии. [67] Также Г. Лассуэлл прославился тем, что в качестве материала для анализа личностей американских политиков он использовал их медицинские карты. При этом он исходил не из того, что политики, как и другие люди, могут иметь те или иные отклонения, которые и представляют интерес для биографа. Г. Лассуэлл искал прежде всего скрытые бессознательные мотивы поступков политических деятелей и находил их в особенностях детского развития, в тех конфликтах, которые оставили в душе будущего политика психологические травмы. Власть же является тем средством, которое компенсирует указанные травмы, что и объясняет её притягательность. [61]
Но несмотря на развитие политической психологии за рубежом вне каких-либо цензурных рамок и границ, к сожалению серьёзно изучать личностные и мотивационные аспекты оппозиционности практически никто не брался. В какой-то мере касался этого вопроса Х. Хекхаузен в своих размышлениях о мотивации власти. "Феномены власти чрезвычайно сложны, основы­ваются они на повсеместно встреча­ющейся ситуации социального кон­фликта, возникающего из-за несовме­стимости целей различных людей или средств их достижения" [74]– так определяет он истоки оппозиционарности в социальном контексте. Даже определение власти он приводит следующее. "О власти речь идет тогда, когда кто-либо оказывается в состоянии побу­дить другого сделать нечто, что этот другой иначе не стал бы делать". [71] Такое определение можно проецировать и на отношения властной группировки и оппозиции. То есть сильная оппозиция вполне в состоянии сподвигнуть власть сделать нечто, что она бы не сделала без давления (примеров – масса).
Адлер отошел от своего учителя Фрейда, сделав цен­тральным объяснительным принципом своего  снискавшего  популярность учения о личности вместо сексуаль­ного влечения “волю к власти”. Сог­ласно адлеровской “индивидуальной психологии”, стремлением к совер­шенству, превосходству и социальной власти субъект пытается компенсиро­вать обусловленный своей конститу­цией дефицит власти, воспринима­емый как недостаточность своих спо­собностей (отсутствие маскулинности у женщин, различного рода телесные несовершенства, зависимость ребен­ка от взрослых) и переживаемый как комплекс неполноценности. [68]
"Прежде всего у применяющего власть субъек­та должна возникнуть мотивация воздействовать на другого человека. Ос­нования, причины и поводы появле­ния такой мотивации могут быть раз­личными и, кроме того, по-разному пониматься исследователями. В ча­стности, мотив власти как тенденция к овладению источниками власти, мо­жет быть проявлением универсально­го стремления обладать средствами удовлетворения различных потребностей и желаний" [47]- примерно такой точ­ки зрения придерживается Д. Картрайт, объясняя механизм мотива власти.
Безусловно, мотив власти играет не последнюю роль в процессе формирования мотивации оппозиционарной ориентации в политике.
Исключительно интересной кажется работа В. Райха. Она как теория является не вполне состоятельной в аспекте социальной психологии, но некоторые идеи касаемо оппозиционной ориентации больших масс людей этим автором высказываются. Свою теорию он выдвинул на примере фашизма в ту пору, когда он выступал основным противником коммунизма и капитализма как господствующих идеологий.  "В   чистом   виде   фашизм   представляет   собой   совокупность   всех иррациональных характерологических реакций обычного человека. (…) Масштаб и широта распространения  "расовых  предрассудков" свидетельствует о том, что их  источником  является  иррациональная  область человеческого характера. Расовая теория не проистекает из фашизма. Напротив, фашизм возникает  на  основе  расовой  ненависти  и  служит  ее  политически организованным выражением.  Отсюда  следует,   что   существует   немецкий, итальянский, испанский,  англосаксонский,  еврейский  и  арабский   фашизм. Расовая идеология - это чисто  биопатическое  выражение  характерологической
структуры оргастически импотентной личности. (…) Фашизм  служит
высшим выражением религиозного мистицизма,  который  принимает  определенную общественную форму. Фашизм поддерживает религиозность, которая  возникает  в результате сексуального извращения, и трансформирует  мазохистский  характер древней религии. Короче говоря,  он  переводит  религию  из  "потусторонней" области философии страдания в "посюстороннюю" область садистского убийства.
Фашистская ментальность - это ментальность "маленького  человека",
порабощенного, стремящегося к власти и в то же время протестующего. Не случайно, что все фашистские диктаторы происходят из реакционной среды "маленьких людей". Магнат-промышленник и милитарист-феодал  используют  этот социальный факт для своих целей  после его выявления  в  контексте  общего подавления   жизненных   импульсов.   В   форме   фашизма   механистическая, авторитарная цивилизация извлекает из подавленного "маленького человека" то, что в течение многих веков  она  насаждала  в  порабощенном  человечестве  с помощью мистицизма, милитаризма  и  автоматизма.  Этот  "маленький  человек" досконально изучил поведение "большого человека" и поэтому воспроизводит его в искаженном и гротескном виде. Фашизм  -  это  сержант  колоссальной  армии нашей глубоко больной, промышленно  развитой  цивилизации  Высокая  политика превратилась  перед  "маленьким  человеком"  в   балаганное   представление". – вот как определяет оппозиционарность (сужая её до фашизма) В. Райх.
Также представляет интерес обширное исследование Дж. Шарпа. Он воспринимает оппозицию как двигатель прогресса и авангард политической культуры. В странах, где господствует диктатура (а именно оппозиции в таких странах посвящена его работа) именно оппозиция спасает людей от угнетения. [73].
Таким образом, в зарубежной психологии преобладает подход к оппозиционному поведению как к патологии. Эту гипотезу мы не стали брать во внимание, так как современный отечественный подход исключает эту точку зрения. Тем не менее некоторые из постулатов вышеописанных авторов  повлияли на контекст исследования.

§3. Методы исследования психологических аспектов

оппозиционного поведения.

Изучив литературу относительно предметов и объектов нашего изучения, мы обратились к источникам, содержащим психологические методики, которые могли бы измерить интересующие нас величины.
Методика подбиралась исходя из множества параметров.  [79]
Подходящие под все эти параметры методики представлены в таблице №1.

Таблица 1.
Методики изучения мотивационных основ и личностных особенностей человека.

№	Название методики	На что направлена	Автор, год.	Источник
1	Выявление механизмов управления группой.	Применение социально-психологических механизмов дистанцирования и диапазона свободы в ситуации управления.	Ю. В. Синягин, И. В. Калинин	[16]
2	Измерение мотивации достижения и избегания неудач	Измерение мотивации достижения и избегания неудач	Р.С.Немов	[64]
3	Индекс надежды	Личностный опросник, предназначен для диагностики мотивационной сферы личности, её отношения к будущему (16 желаний)	С. Стаатс, М. Стассен  1986	[83]
4	Калифорнийский психологический опросник (CPI)	Оценка личностных характеристик. (480 утверждений)	Х. Гоух  1956.	[87]
5	Лидер	Обладание персональными психологическими качествами, необходимыми лидеру в детском коллективе.		[86]
6	Методика диагностики установок.	Диагностика установок в мотивационно-потребностной сфере	О.Ф.Потемкина	[36]
7	Методика распределения времени	Исследование мотивационной сферы личности, её устремлений и интересов (список дел)	С. Я. Рубинштейн  1979	[50]
8	Миннесотский многоаспектный личностный опросник (MMPI)	Построение личностного профиля. (550 ? / 71 ?)	С. Хатуэй, Дж. Маккинли  1940	[32]
9	Определение стиля руководства трудовым коллективом	Ориентация на межличностные отношения или задачу.		[58]
10	Определение стиля руководства трудовым коллективом.	На выявление коллегиального, директивного или попустительского компонента в руководстве.		[86]
11	Опросник нарушений психической дезадаптации.	Предварительная диагностика адаптационных нарушений. (208 ?)	А. И. Скорик  Л. С. Свердлов 1993	[37]
12	Опросник потребности в достижении.	Исследование особенностей мотивации достижений (23 утв.)	Ю. М. Орлов  1978	[75]
13	Патохарактерологический диагностический опросник (ПДО)	Определение типов акцентуации характера и вариантов конституциональных психопатий. (260 ?)	А. Е. Личко  1970	[86]
14	Решетка мотива достижения	Проективная методика, измерение интенсивности и экстенсивности мотива достижения. (18 картинок)	Г. Д. Шмальт  1976.	[58]
15	Список личностных предпочтений Эдвардса	Оценка мотивационных тенденций личности (225 утв.)	А. Эдвардс  1959	[32]
16	Тест «цель в жизни»	Выявление наличия/отсутствия цели в жизни. (20 утверждений)	Дж. Крамбо  Л. Махолик 1964	[58]
17	Тест анализа мотивации (MAT)	Тест личности объективный	Р. Кеттел  Д. Чайлд  1975	[86]
18	Тест тематической апперцепции (ТАТ)	Исследование личности (31 табл.)	Х. Морган  Г. Мюррей  1935	[86]
19	Тест тематической апперцепции Х. Хекхаузена (ХТАТ)	Оценка мотивационного аспекта личности (6 картин).	Х. Хекхаузен  конец 40-х.	[58]
20	Тест юмористических фраз (ТЮФ)	Диагностика личностных особенностей, связанных с пониманием юмора и проективная методика диагностики мотивационной сферы личности.	А. Г. Шмелёв  В. С. Болдырева   1982	[]
21	Шкала Q1 (Радикализм-Консерватизм) 16 факторный опросник Р. Кеттела (16 PF)	Измерение 16 факторов личности (в данном случае одного) (10-15 ?)	Р. Кеттел  1950	[58]
22	Шкала Q2 (Конформизм - нонконформизм) 16 факторный опросник Р. Кеттела (16 PF)	Измерение 16 факторов личности (в данном случае одного) (10-15 ?)	Р. Кеттел  1950	[86]
23	Шкала оценки потребности в достижении	Определение потребности в достижении. (22?)		[37]
24	Шкала социальной желательности Крауна-Марлоу (CMSDS)	Опросник личностный для диагностики мотивации одобрения. (19 утверждений)	Краун Д. Марлоу Д. 1960	[58]
25	Эффективность лидерства	На практическую деятельность в роли лидера с точки зрения ее потенциальной эффективности в педагогическом или детском коллективе.		[86]

Проанализировав все описанные выше методики, мы сделали вывод, что наиболее полно достаточно чётко измеряет интересующие нами параметры на 1 этапе исследования: методики № 21, 22 и 24. На 2 этапе исследования: методики № 1 и 6.

Глава II. Эмпирическое изучение психологических аспектов

оппозиционного поведения.

§1. Описание группы респондентов.

Для проверки выдвинутых нами гипотез и грамотного построения экспериментального исследования мы подобрали 2 группы респондентов. В одной из них присутствовала изучаемая нами переменная, то ест оппозиционное поведение, а в другой отсутствовала.
Таким образом, оппозиционную группу составили субъекты оппозиционного поведения, а аполитичную группу составили студенты, мало интересующиеся политикой и не осуществляющие общественно-политическую деятельность.
Наличие переменной у членов оппозиционной группы осуществлялось путём устного интервьюирования. Так как 90% группы было составлено из участников мероприятия, носящего ярко оппозиционную окраску (Демократическое совещание в Санкт-Петербурге 5 апреля 2008 года) и в связи с тем, что многие из опрашиваемых участвовали в исследовании на 1 этапе, мы предположили, что данная группа подходит под требования оппозиционной.
Аполитичная группа компоновалась из студентов старших курсов различных специальностей и факультетов Ульяновского Государственного Университета. Также, отсутствие исследуемой переменной устанавливалось путем устного интервьюирования.  Также, косвенным показателем отсутствия переменной выступал и факт отсутствия ответов на последние вопросы предлагаемой анкеты. Эти вопросы носили политический характер и напрямую обращались к опыту общественно-политической деятельности респондента в рамках какой-либо из организаций и движений.

Вопросы были следующего характера:
В чём состоит политическая стратегия Вашей организации?__________
В чём, на Ваш взгляд, она должна состоять________________________
Количественный, статистический и анкетный состав оппозиционной и контрольных групп можно представить в виде следующей таблицы.

  Таким образом, в обеих из групп преобладают люди от 17 до 25 лет, то есть юноши и молодые люди. И в той и другой группе представлена группа студентов, но в оппозиционной группе преобладает группа безработных. Возможно это связано с тем, что находясь в радикальной непарламентской оппозиции, зачастую, нашим респондентам приходится сталкиваться с давлением на руководство учебного заведения или места работы. В связи с этим, безработным людям намного проще заниматься оппозиционной общественно-политической деятельностью.

Наличие в оппозиционной выборке  четырех избранных депутатов местных собраний позволяет получить уникальные данные, так как данная категория респондентов является довольно труднодоступной. Хотя, и всю оппозиционную группу респондентов можно отнести к труднодоступной в связи с тем, что в ней присутствуют люди высокого статуса, помощники депутатов Государственной Думы, высокие посты в политических организация, также в связи и с высоким уровнем конспирации в таких организациях. Ведь даже попасть на такого рода мероприятие было не просто, так как в состав участников были включены только люди, знакомые организационному комитету и зарекомендовавших себя как оппозиционные активисты на общероссийском уровне.
Таким образом, исходя из вышеизложенных данных,  мы можем сделать вывод о том, что обе группы респондентов подходят требованиям экспериментального исследования и подобраны соответственно выдвинутым гипотезам.
В оппозиционную группу, таким образом, входят респонденты , обладающие исследуемой нами переменной, то есть являющиеся субъектами оппозиционной деятельности. Также, наличие этой переменной даёт нам право судить о психологических аспектах субъекта оппозиционного поведения, так как, являясь специфическими носителями объекта исследования, респонденты также обладают и специфическими психологическими особенностями. Проверить с помощью подобранного инструментария факт значимого отличия этих специфических психологических признаков от респондентов не являющихся носителями оппозиционного поведения.
В аполитичную группу, таким образом, входят респонденты, не являющиеся субъектами общественно-политической деятельности и, соответственно, не могут являться субъектами оппозиционного поведения в политической сфере. То есть, респонденты обладают психологическими характеристиками соответственно кривой нормального распределения среднестатистических показателей психологических особенностей.
На первом этапе исследования группы респондентов имели, приблизительно, такой же состав.
Выборка нашего исследования  на первом этапе исследования представила, в общей сложности, 64 человека. Из них:
 24 человека – оппозиционные деятели из Москвы, Ульяновска, Воронежа, Калининграда, Санкт-Петербурга и Саратова, членов организаций Объединённый Гражданский Фронт, Российский народно-демократический союз, национал-большевики, авангард красной молодёжи, движения "Оборона", движение футбольных фанатов, скинхедов и "Зелёное Яблоко". Возрастной разброс: от 16 до 46 лет. Половое соотношение: мужчин – 17 человек, женщин – 7 человек.
20 человек – деятелей проправительственной направленности из движения "Наши", "Единой России", "Молодой Гвардии Единой России", Российского Союза Молодёжи, молодёжного совета при департаменте инвестиций и внешних связей Ульяновской Области и молодёжного правительства. Возрастной разброс: от 18 до 44 лет. Половое соотношение: 12 женщин, 8 мужчин.
20 человек исследовано в качестве политически пассивных людей. Были выбраны студенты и другие люди, которые не причисляют себя ни к какой из организаций того или иного политического направления и в целом на вопрос о том занимаются ли они политической или общественной деятельностью отвечают отрицательно и нейтрально относятся к власти. Возрастной разброс: от 17 до 56 лет. Половое соотношение: 15 женщин и 5 мужчин.
Оппозиция, так как она является основным объектом нашего исследования, представлена наиболее полно. Для объективности получаемых данных были подобраны люди из разных городов (так как данные вполне могут искажаться в связи с региональной спецификой), разных организаций (так как подбор в те или иные организации осуществляется на основании разных параметров в зависимости от специфики формы протеста организации и идеи, которую она пропагандирует), разных возрастов (так как вполне очевидно, что, например, такая личностная особенность как радикализм-консерватизм вполне может меняться с возрастом, также как и мотивация). Основная часть исследования была проведена на "Форуме Прогрессивной Молодёжи" проходящем в г. Москва 17-18 марта. Такие условия выбраны нами в связи с тем, что на данный форум приехали лидеры региональных отделений и активисты вышеуказанных организаций оппозиционного толка. Условия форума позволяли провести исследование во вполне удобных и комфортных условиях.
 Оставшаяся часть исследования проводилась в городе Ульяновске в офисах вышеперечисленных организацией под началом лидера коалиции "Другая Россия" в Ульяновске Александра Александровича Брагина.
Проправительственные организации также тестировались и анкетировались в условиях либо собраний, либо семинаров.
Наиболее идентичной относительно анкетных данных группой на наш взгляд явилась студенческая среда. Так как в большинстве своём рядовой студент аполитичен, студентов Ульяновского Государственного Университета исследовали как политически пассивных испытуемых. Безусловно, это предположение проверилось анкетными данными, в которых подробно спрашивается о политической ориентации и позиции.
Исследование студентов проходило в стенах университета в подходящей для теста обстановке.
Таким образом, по нашему мнению подбор респондентов осуществлён с учётом всех влияющих факторов и отражает генеральную совокупность.

§2. Описание проведения исследования.

Исследование проводилось в соответствии со всеми требованиями к психодиагностической  процедуре.
Исследование оппозиционного поведения проводилось в контексте общественно-политической деятельности субъектов. Время заполнения анкеты варьировалось от 10 до 15 минут на первом этапе, и от 20 до 30 минут – на втором этапе, респонденты опрашивались каждый в отдельности после предварительного согласия на участие в опросе. Отношение к опросу в основном было позитивное, многие из респондентов даже интересовались результатами исследования в последствии. Анкеты были распечатаны для каждого индивидуально.
После сбора данных, они были занесены в таблицу и проанализированы с помощью пакета анализа данных компьютерной программы "Microsoft Office: Exel".
Посредством показателя двухвыборочного t-теста с одинаковыми дисперсиями были получены подтверждения значимости различий между результатами тестирования каждой из групп испытуемых. Результаты, полученные в итоге обработки данных, подтверждают, что различия в ответах испытуемых отвечают требованиям закономерности.
В результате статистической обработки данных, получились следующие средние значения по 3-м группам испытуемых на первом этапе исследования.
Таблица 2.
Средние значения по 3-м показателям в 3-х группах испытуемых.

№ п/п	Параметры	Активисты оппозицион-ных организаций	Активисты прокремлёвских организаций	Аполитичные респонденты
1	Мотивация одобрения (По Краун Д.  Марлоу Д). Средний показатель – 9.	7,8	9,9	8,05
2	Радикализм - консерватизм (По Р. Кеттелу). Средний показатель – 5.	6,9	4,3	6,65
3	Зависимость – независимость от группы (По Р. Кеттелу). Средний показатель – 5.	4,3	2,6	5,3

Из данной таблицы видно, что у прокремлёвских общественно-политических деятелей мотивация одобрения выше, чем у оппозиционных и аполитичных испытуемых. Что подтверждает гипотезу 1.
Также радикализм наблюдается у оппозиции и аполитичных респондентов, а прокремлёвские активисты больше склонны к консерватизму. Что подтверждает гипотезу 2.
Зависимость от группы наблюдается как у прокремлёвских, так и у оппозиционных субъектов общественно-политической деятельности. А политически пассивные люди демонстрируют не зависимость от группы. Что подтверждает гипотезу 3.
Более наглядно данные можно представить в виде следующей диаграммы.

 Диаграмма 1.
Результаты исследования.

На втором этапе исследования мы получили следующие значения:
Таблица 3
Средние значения показателей по 2 группам респондентов.

№	Показатель	Субъекты оппозиционного поведения	Аполитичные респонденты	Показатель t-статистика (t-критическое двухстороннее = 1,99006535694934)
1	Мотивационная установка на процесс (средний показатель «5»)	6,657	5,09	3,628
2	Мотивационная установка на результат (средний показатель «5»)	4,736	6,36	-4,001
3	Мотивационная  установка на эгоизм (средний показатель «5»)	3,605	6,09	-5,695
4	Мотивационная установка на альтруизм (средний показатель «5»)	6,131	4	4,461
5	Мотивационная установка на труд (средний показатель «5»)	6,263	4,636	3,915
6	Мотивационная установка на деньги (средний показатель «5»)	2,184	4,818	-8,919
7	Мотивационная установка на свободу (средний показатель «5»)	7,421	6,886	1,528
8	Мотивационная установка на власть (средний показатель «5»)	3,736	4,909	-2,394
9	Диапазон свободы	71,263	68,07	1,115

Напомним, что в случае если в последней колонке содержится показатель (t-статистика) по модулю являющийся большим, чем t-критическое двустороннее (указанное в заголовке), то различия в результатах по двум группам респондентов мы можем считать значимыми. [57]
Таким образом, мы можем констатировать наличие значимых различий в 7 случаях из 9.

§3. Интерпретация полученных данных.

 На втором этапе исследования из описания полученных нами данных можно сделать вывод о высоких показателях t-критическое двустороннее, превышающее значение t-статистики. Таким образом, можно сделать вывод о наличии закономерности в ответах по 7 из 9 параметров между двумя группами респондентов.
Наличие значительных статистических различий между ответами субъектов оппозиционного поведения и а9политичными студентами говорит о наличии специфических психологических характеристик у субъектов оппозиционного поведения отличных от аполитичных граждан.
Во-первых, мы можем говорить об отличии в сфере мотивационных установок. То есть мы можем сказать, что нашли значительные статистические подтверждения нашей первой гипотезе.
Исходя из этого, мы можем утверждать, что подтвердились и частные гипотезы.
По мнению создателя методики «Тест установок в мотивационно – потребностной сфере О. Ф. Потёмкиной» люди с установкой на процесс характеризуются, как «люди более ориентированы на процесс, менее задумываются над достижением результата, часто опаздывают со сдачей работы, их процессуальная направленность препятствует их результативности  ими больше движет интерес к делу, а для достижения результата требуется много рутинной работы, негативное отношение к которой они не могут преодолеть».  [36] Такую характеристику, исходя из результатов исследования мы можем дать представителям оппозиции.
Аполитичным же гражданам больше присуща установка на результат. То есть, они - «люди, ориентирующиеся на результат, одни из самых надежных. Они могут достигать результата в своей деятельности вопреки суете, помехам, неудачам».  [36]
 Таким образом, мы видим, что оппозиция более ориентирована на процесс деятельности, нежели на результат. Эта особенность мотивации, возможно, связана с тем, что, как правило, общественно-политическая деятельность редко даёт чёткие результаты. Чаще всего это временные «бонусы». От общественной деятельности редко получают реально материальные результаты. Чаще всего эти «бонусы» полезны для общества в целом или отдельных её групп.
Также, у этой деятельности, чаще всего, сложно достижимая цель. А с целеполаганием напрямую сопряжена результативность деятельности.
Студентам же, чаще всего важен результат, и не интересна сама деятельность. Также как и учебная деятельность, чаще всего даёт хоть и не материальные результаты, но даёт вполне определённую оценку.
Это отличие двух психологических характеристик позволяет нам говорить об отличии двух групп респондентов по параметру установок в мотивационно-потребностной сфере на процесс или результат. Таким образом, частная гипотеза 1 гипотезы 1 подтвердилась.
В тоже время показатели и по мотивационным установкам на эгоизм и альтруизм тоже можно назвать значимыми. Исходя из проведённых нами вычислений, существуют значимые различия между ответами на вопросы по тесту установок в мотивационно – потребностной сфере О. Ф. Потёмкиной по шкале «альтруизм-эгоизм» между респондентами аполитичной и оппозиционной группы.
По О. Ф. Потёмкиной, люди с установкой на альтруизм характеризуются как «люди, ориентирующиеся на альтруистические ценности, часто в ущерб себе, заслуживают всяческого уважения. Это люди, о которых стоит позаботиться. Альтруизм наиболее ценная общественная мотивация, наличие которой отличает зрелого человека. Если же альтруизм чрезмерно вредит, он, хотя и может казаться неразумным, но приносит счастье. Люди, ориентирующиеся на альтруистические ценности, часто в ущерб себе, заслуживают всяческого уважения. Это люди, о которых стоит позаботиться. Альтруизм наиболее ценная общественная мотивация, наличие которой отличает зрелого человека. Если же альтруизм чрезмерно вредит, он, хотя и может казаться неразумным, но приносит счастье».  [36]
Эта установка более характерна для оппозиции.
Студенты же более склонны к эгоизму. То есть, «люди с чрезмерно выраженным эгоизмом встречаются довольно редко. Известная доля “разумного эгоизма” не может навредить человеку. Скорее более вредит его отсутствие, причем это среди людей “интеллигентных профессий” встречается довольно часто».  [36]
Таким образом, мы можем утверждать, что у групп респондентов существуют значимые различия по показателям альтруизма – эгоизма.
Безусловно, высокие показатели альтруизма характерны для оппозиционеров, в связи с тем, что общественно-политическая деятельность непосредственно связана с общением с людьми. В принципе, вся политика и общественная деятельность связана непосредственно с отстаиванием интересов групп граждан и социальными протестными группами. Именно это и отличает, возможно, непарламентскую оппозицию от партийной: в случае партийной оппозиции начинается кризис выражения интересов народа. Мы уже говорили об этом в теоретической части, излагаю истоки оппозиции в понимании авторов книги «Политическая конфликтология».  [26]
Эгоизм аполитичных респондентам, в целом, укладывается в рамки «здорового», но, тем не менее, довольно значительно отличается от уровня эгоизма оппозиционной группы.
Диаграмма 1
Показатели уровня эгоизма в оппозиционной и аполитичной группах респондентов.


В общем, эти данные позволяют нам говорить о наличии значимых различий в уровне эгоизма и альтруизма между двумя группами респондентов. Из этого исходя, мы можем сделать вывод о том, что частная гипотеза 2 гипотезы 1 подтвердилась.
Что касается параметров, о которых говорится в частной гипотезе 3 гипотезы 1, то здесь мы уже можем сказать, что она подтвердилась лишь частично, так как по параметру «свобода» мы не получили статистически значимых различий. Безусловно, показатель переменной «свободы» у субъектов оппозиции гораздо выше, чем у аполитичных студентов, но, тем не менее, не настолько значительно.
По мнению составителя используемой нами методики О. Ф. Потёмкиной высокий показатель стремления к свободе у обеих групп респондентов свидетельствует о том, что «главная ценность для этих людей это свобода. Очень часто ориентация на свободу сочетается с ориентацией на труд, реже это сочетание “свободы” и “деньги».  [26]
Тем не менее, аполитичным студентам также свойственен и более высокий уровень власти. По параметру «власть» между оппозиционерами и аполитичной группой вновь обнаруживаются значимые различия. То есть студентам в большей степени, чем оппозиционерам присуще: «ведущей ценностью является влияние на других, на общество».  [26]
То есть мы можем говорить, о том, что студенты, несмотря на аполитичность, всё-таки стремятся влиять на общество.
 Вопреки многочисленным теориям о мотивации власти у представителей оппозиции, революционеров и прочих политических деятелей, мы обнаруживаем у оппозиционеров маленькую выраженность мотивационных установок на власть. То есть эта группа респондентов предпочитает свободу власти. Причём это отличие мы можем заметить и у отдельно взятых испытуемых, у которых в графе «статус»  указано «депутат». Возможно, это связано с тем, что группа респондентов, занимающихся общественно политической деятельностью, доподлинно знают, что такое «влиять на общество», с какой колоссальной ответственностью это связано и какими силами это даётся. Почувствовав вкус власти, возможно, эти люди поняли, что это – не то, что им нужно. Как сказал один из испытуемых во время беседы: «Если б я хотел попасть во власть, я бы пошёл в «Единую Россию» или «Наши». То есть испытуемый хотел сказать, что при нынешнем государственном устройстве, да и при любом другом, попасть из радикальной, непарламентской оппозиции в реальную власть, принимающую решения, – очень проблематично, хотя и есть примеры депутатов в их числе.
Совершенно логична в этом случае высокая выраженность установки на свободу. В основном, испытуемые принадлежат к либерал - демократической  и социалистической политической платформе. Это означает, что в первом случае - более, во втором - менее, но тоже в значительной мере, у респондентов присутствуют политические установки на свободное (либеральное) общество. Если принять во внимание, что почти все испытуемые уже имеют немалый политический опыт (см. параграф «Описание группы респондентов»), можно предположить, что эти убеждения являются устоявшимися и подлинными, то есть составляют часть устоявшегося мировоззрения, которое, в свою очередь, во многом детерминирует мотивационные установки. [72]
Чего нельзя утверждать о аполитичной группе респондентов. В интерпретации данных по её исследованию, мы сталкиваемся с интереснейшим противоречием. Лучше его увидеть нам поможет следующая диаграмма:
Диаграмма 2
Данные по всем мотивационным установкам аполитичной группы респондентов.
\s
 Из этой диаграммы, мы видим, что разница между данными по мотивационным установкам на власть и на свободу весьма значительна. То есть показатель установки на власть – меньше среднего, но, тем не менее, он значительно отличается от показателя установки на власть у субъектов оппозиции. 
Диаграмма 3
Показатели установки на власть в двух группах респондентов
\s
Тем не менее, мы видим, что показатель мотивации власти у аполитичных респондентов ниже 5 баллов, то есть всё же также ниже среднего. Таким образом, шкалы мотивации на свободу и на власть находятся в относительной пропорции, также как и все остальные показатели. То есть, если мы посмотрим на диаграмму 2, то сможем увидеть, что, если по одному из параметров одной шкалы (например, эгоизму) показатель – ниже среднего, то у противоположного параметра (соответственно альтруизму) показатель – выше среднего. В случае со шкалой измеряющей дихотомию «свобода – власть» в таком случае пропорция почти не нарушена, то есть противоречия не возникает и студенты в большей степени склонны к мотивационной установке на свободу, нежели на власть, также как и оппозиционеры. И всё же мы не можем оставить без внимания факт наличия значимых различий по Стьюденту в уровнях мотивации власти. Таким образом, частную гипотезу 3 гипотезы 1 мы признаём доказанной лишь частично и считаем целесообразным изучать этот вопрос более детально в дальнейшем, так как получившиеся данные действительно вызывают множество вопросов.
Относительно последней шкалы методики О. Ф. Потёмкиной, то и здесь мы видим значимые различия (см. табл. 4). Получив такие значения по этим шкалам мы снова сталкиваемся с неким противоречием.
Что касается мотивационной установки на труд, то здесь мы получили вполне свободноинтерпретируемые показатели.
Диаграмма 4

Показатели оппозиционной и аполитичной группы респондентов по параметру мотивационной установки на труд.
Из диаграммы 4 видно, что субъекты оппозиционного поведения более мотивированы на труд, нежели студенты. Очевидным кажется объяснение, что студенты зачастую ещё не имеют трудового опыта и только пролучают профессию, то есть только готовятся к трудовой деятельности. А оппозиционеры в этом случае имеют опыт общественно-политической деятельности, которую можно условно рассматривать как труд.
Но, если мы глубже проникнем в суть вопроса, то сможем обнаружить поверхностность такого суждения. Во-первых, студенты – не являются субъектами исключительно учебной деятельности, а являются субъектами учебно-профессиональной деятельности [12].
Во-вторых, курс обучения в ВУЗе предполагает отработку полученных знаний, умений и навыков на практике. Студенты проходят производственную и учебную практику на настоящих предприятиях, где должны принимать участие в трудовой деятельности. 
В-третьих, среди оппозиционеров достаточное количество студентов и безработных молодых людей. В общей сложности люди не занятые какой-то конкретной трудовой деятельностью составляют более 50 % оппозиционной группы респондентов.
Таким образом, мы можем утверждать, что субъекты оппозиционного поведения более ориентированы на труд. Возможно, это связано с особым положением студенчества в современной России. А возможно, дело действительно заключается в трудоспособности оппозиционеров. Ведь помимо основной деятельности, они ещё находят время и силы на общественно-политическую деятельность.
Гораздо сложнее обстоит дело с мотивационной установкой на деньги.
Диаграмма 5

Показатели по параметру мотивационных установок на деньги в оппозиционной и аполитичной группе респондентов.
Мы снова наблюдаем отметку, близкую к середине по показателю аполитичных респондентов. И отметку намного ниже средней по показателю субъектов оппозиционного поведения. Безусловно, в этом случае в наличии значимые различия, но тогда мы получаем противоречие по параметру труд-деньги у аполитичных респондентов. Эти показатели у них почти не различаются. Посмотрев на диаграмму 2 мы явственно это увидим: установка на труд и на деньги находится в диапазоне 4-х баллов.
На наш взгляд, это может быть связано с тем, что студенты сознательно занижали свою оценку значимости мотивационной установки на деньги. Это могло произойти как исходя из оставшегося ещё со времен советского строя табу на богатство. Если предположить, что это суждение объясняет явление дисгармонии в показателях аполитичных респондентов по шкале «труд-деньги», то логично было бы предположить, что латентно, мотивационная установка на деньги гораздо выше проявившейся, что также не противоречит нашей гипотезе.
Подводя итоги проделанного нами исследования логично было бы представить диаграмму распределения показателей у субъектов оппозиционного поведения.
Диаграмма 6.

Данные по всем мотивационным установкам оппозиционной группы респондентов.
Здесь мы можем с вами наблюдать картину гармоничного распределения показателей по шкалам, что даёт основание полагать, что установки в мотивационно - потребностной сфере у субъектов оппозиционного поведения более чётко определены, чем у студентов аполитичной выборки.
Таким образом, можно сделать вывод, что гипотеза 1 нашего исследования в целом подтвердилась. Действительно, результаты, которые дало наше исследование, подтверждают наличие статистически значимых различий в мотивационно-потребностной сфере между аполитичными субъектами и субъектами общественно-политической деятельности, конкретной оппозиционной направленности и субъектами оппозиционного поведения в политической сфере. Оговорку можно сделать только в случае частично не подтвердившейся частной гипотезы 3.
Что касается гипотезы 2 второго этапа исследования, то здесь мы не получили значимых различий, что в принципе, также является результатом. Это можно объяснить как использование в оппозиционных организациях обычных схем политического менеджмента. Значительным фактором является то, что в оппозиционной группе присутствовало 4 бизнесмена и   14 человек указали опыт управленческой деятельности. В аполитичной же выборке с опытом управленческой деятельности было всего 3 человека.
Результаты первого этапа исследования были представлены на научной конференции Российской Академии Наук и Государственной Думы РФ 3.04.2008 – 4.04.2008 г. «Международная научная конференция: СТРАТЕГИИ РОССИИ: НОВОЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ ИЛИ ОБЩЕСТВО ЗНАНИЙ?».
В тексте выступления мы говорили о полученных результатах: «В современной России молодёжи начинают уделять всё больше внимания. С каждым днём организаций, в состав которых входят люди от 14 до 30 лет, становится всё больше и больше. Направления самые различные, но изначально, молодёжь шла с большим рвением в протестные группы. Перечислять их можно очень долго, но в основном протестовали против власти.
Смена ценностных ориентиров в молодёжном протестном движении. В 2005-2007 году очень популярными стали организации прокремлёвского толка, которые устраивали очень дорогостоящие акции. (Более чем в 30 городах России прошли Митинги Молчания в память о погибших в Беслане "Без Слов". По всей стране стояли с зажженными свечами и молчали более 100 тысяч человек. – Пишет официальный сайт "НАШИХ". Именно они были основными организаторами акции[83]). Естественно, не нужно долго рассуждать, чтобы понять, откуда взялось финансирование подобных организаций, и с какой целью. Но, тем не менее, на фоне вечно голодной и гонимой оппозиции эти холёные движения возымели успех. Численность их росла ещё и благодаря активно применяемому административному ресурсу. В итоге, острая протестность молодёжи постепенно сгладилась. Появилась реальная альтернатива. Теперь можно стало заниматься политикой без страха быть выгнанным из ВУЗа, с работы, и, не беспокоясь о том, что тебя в любой момент могут забрать в милицию или ФСБ. Естественно, на первых порах это очень влекло ещё не определившуюся с взглядами молодёжь. Тем более, что постоянно на слуху была информация о бесконечных судах над оппозицией и протестную молодёжь сажали целыми большими партиями (например "дело декабристов" [85]). В ходу стала модная идеология антифашизма, патриотизма и толерантности. Стали ужесточаться и законы: был издан закон "Об экстремизме", который уже весьма беззастенчиво говорил о запрете на радикальную оппозицию. Россия в этот период даже обзавелась собственно официально запрещённой организацией [82].
 В такой ситуации запретный плод стал не так уж и сладок и в протестном молодёжном движении обозначился спад. По крайней мере, радикальных акций стало уже несколько меньше. Теперь уже значительные силы оппозиционной молодёжи бросились на войну с кремлёвцами. Доходило до откровенных кровавых драк [84]. Между тем в борьбе с политической оппозицией молодёжь использовала всё те же технологии, что и протестные организации. И с той и с другой стороны были одни и те же поступки и формы борьбы, но одних признавали экстремистами, а других приглашали на приёмы к элите государства. Естественно, что парни и девушки с присущим такому возрасту юношеским максимализмом видели только чёрное и белое, ту и эту сторону баррикад. Но зато, политика теперь уже не казалась уделом бандитов и бизнесменов. Уже не казалось такой уж грязной и неприступной. Молодёжь поняла, что и в Жириновского можно кинуть мороженным и не обязательно иметь огромную сумку с деньгами, чтобы принять участие в выборах.
Что же касается именно текущего момента, данной "после выборной" ситуации апатии и затишья, то, безусловно, одним из самых  громких событий стал роспуск движения "НАШИ". «Коммерсантъ» написал статью о том, что Кремль отправил «Наших» в отставку. «В нынешних условиях ликующая гопота не нужна», – приводились в статье слова одного из кремлевских чиновников.   [81]  Циничность власти в этот раз приняла просто беззастенчивый характер. Как только стало понятно, что выборы выиграны, нужда в "цепных" организациях полностью отпала. Причем сделано это было совершенно незамедлительно. День выборов даже ещё не настал. То есть, к молодёжи, в которую столько времени вкладывались колоссальные ресурсы, в одночасье был потерян интерес.
 Таким образом, вышло, что протестное движение безжалостно и постоянно давится, но в тоже время больше не существует и альтернативы. Куда в этом случае идти молодёжи, которой уже небезынтересна политика и у них уже стало появляться правовое самосознание, понятие ответственности за страну и вкус к общественной жизни? Вопрос пока что повис в воздухе. Культура протестного движения насчитывает многие и многие годы. На раскрутку хотя бы бренда "НАШИХ" ушло время и миллионы долларов. Создание новой организации сейчас займёт также немало времени и сил. Что же теперь остаётся молодёжи? На мой взгляд, большинство, естественно, займётся карьерой, бизнесом, семьёй, образованием…. Но останутся ведь и те, которые дальше захотят продолжать оставаться политически активными.
Что касается именно социально-психологического аспекта вопроса, то здесь нужно отметить, что протестность молодёжи имеет под собой и психологическую подоплёку. Не каждый сможет пойти на акцию прямого действия или написать статью в газету с критикой власти. Причём как показывает опыт, на протест идут самые различные люди: как теоретики, так и практики  как гуманитарии так и "технари"  как девушки, так и парни. Почему же многие тысячи молодых людей забывают о повседневных заботах и проблемах и начинают ходить на протестные акции? Зачем они обрекают себя на бесконечные проблемы с органами, с властью, с официальными лицами ради весьма сомнительной и нематериальной выгоды?
Отвечая на этот вопрос нужно учитывать возраст и связанную с ним проблематику, личностные особенности, мотивацию человека и влияние внешней ситуации.
Ни для кого не секрет, что в подростковом возрасте и юности становление мировоззрения только ещё происходит. В связи с этим происходит активное познание мира. В этом возрасте молодёжь также ещё не далеко ушла от негативизма по отношению к миру взрослых, который является визитной карточкой подросткового возраста. Зачастую этот негативизм в процессе взросления перерастает в протестность.  [34]