Характер взаимодействия звуковых систем при обучении неродному языку также имеет свои специфические особенности. Когда мы обучаем русских английскому, немецкому, французскому и другим языкам, звуковая интерференция может быть расценена как "плохое" и "не очень плохое" произношение на изучаемом языке. В этом случае нет взаимодействия двух языковых систем – "учебная речь" наших студентов или школьников звучит в основном на территории нашей страны, и носители соответствующих языков (включая и фонетистов) едва ли могут быть озабочены перспективами воздействия этой "учебной речи" на их родной язык. Добиваясь хорошего произношения на иностранном языке, преподаватель в первую очередь преследует общелингвистические цели, поскольку в овладении механизмами звучащей речи – ключ к овладению всеми богатствами чужого языка. Аналогичная или почти аналогичная ситуация и при обучении русскому языку как неродному. Правда, если в последнем случае учащиеся живут в стране изучаемого языка, овладение звуковыми средствами, преодоление произносительных и слуховых особенностей, свойственных родному языку, необходимо и для практических задач речевой коммуникации.
Исключительный интерес при обучении неродному языку представляют двуязычные учащиеся – те жители республик нашей страны, для которых русский язык является вторым родным языком. Важно понять, к чему приводит такое двуязычие при обучении третьему, неродному языку, упрощается при этом решение задачи или нет. Иными словами, в цепочке "родной язык – русский язык – иностранный язык" могут возникать различные комбинации всех трех элементов: а)"родной язык + русский язык" противопоставлены "иностранному языку"; б)"родной язык" противопоставлен двум неродным – "русскому языку + иностранному языку"; в) все три языка выступают как самостоятельные системы.
Как показывают уже имеющиеся данные, в такой ситуации возможна любая из трех моделей – это относится не только к разным конкретным языкам, участвующим в этой цепочке, но и к разным элементам изучаемой звуковой системы. При изучении, например, гласных, знание русского языка может вообще не оказывать влияния на овладение иностранным языком, а при изучении согласных – или способствовать усвоению иностранного языка, или даже препятствовать ему.
Естественно обратиться и такому важному вопросу, как связь между порождением высказывания и воспроизведением сообщения на неродном языке. Эти стороны речевой деятельности находятся – в условиях использования родным языком - в тесной связи; собственно говоря, владение системой звуковых средств как системой функциональных единиц предполагает автоматизирование механизмов порождения речи и максимальное использование вероятностных характеристик при восприятии. В условиях интерференции обе стороны речевой деятельности не являются полностью автоматизированными, так что тип накладывает существенные ограничения на те ошибки, которые могут возникнуть (т.е. "плохое" качество речи на неродном языке не исключает хорошего понимания, а при плохом различении звуков неродного языка произносительные ошибки необязательны).

1.3. Механизмы интерференции

Интерференция может рассматриваться с трех различных точек зрения: как результат взаимодействия двух или более систем, как процесс этого взаимодействия и как предпосылки для него. Говоря о последнем, имеется в виду то обстоятельство, что сами по себе, как чисто языковые системы, никакие языки не взаимодействуют: интерференция совершается в определенном социальном коллективе, и предпосылки тех или иных процессов и результатов интерференции в значительной степени определяются свойствами членов этого коллектива.
Применительно к звуковой системе необходимо говорить о фонетической обусловленности фонологических процессов. Фонетическая обусловленность может быть двух видов: во-первых, говорящий на неродном языке человек может не слышать разницы между звуками родного и чужого языка – в этом случае возможные ошибки определяются сенсорными, перцептивными свойствами говорящего; во-вторых, при адекватной перцептивной оценке правильная реализация может оказаться невозможной из-за влияния свойств артикуляционной базы родного языка – в этом случае ошибки являются моторными по своей природе. Возможно, конечно, и более сложное сочетание причин, обуславливающих возникновение ошибок. Рассмотрим четыре теоретически возможных случая:

Сенсорный уровень	Моторный уровень	Результат
1. не слышу	и поэтому не могу правильно произнести	регулярная ошибка, определяемая сенсорным уровнем;
2. слышу	не могу правильно произнести	регулярная ошибка, определяемая моторным уровнем;
3. слышу	правильно произношу	нет фонетических причин для ошибок
4. не слышу	могу правильно произнести	нерегулярная ошибка

С первого взгляда возражения могут вызвать представленные здесь комбинации №1 и 4. Первая из них как будто бы противоречит таким концепциям, как моторная теория и теория анализа через синтез, поскольку представляет ситуацию как бы в обратной последовательности: если с точки зрения этих классических теорий восприятия речи артикуляторный аспект является способом упрощения, перекодировки акустической картины при восприятии, то в данном случае он выступает как подчиненный, зависящий от сенсорного, перцептивного. Получается, что здесь нет никаких противоречий: теория восприятия речи в явном и неявном виде базируется на поведении человека в рамках родного языка, когда артикуляторно-акустические связи, определяемые данной фонологической системой, уже сформированы. Здесь же речь идет совсем о другой ситуации: восприятие и воспроизведение звуков чужого языка человеком, перцептивного свойства которого уже сформированы в рамках языка родного.
Комбинация №4 кажется парадоксальной только в том случае, когда мы предполагаем, что усвоение звуковой системы чужого языка происходит в ситуации, исключающей некоторые предварительные знания свойств этого языка. Однако довольно часто наблюдается как раз обратное: говорящий на чужом языке человек имеет некоторые представления о звуковых единицах, отличающихся от единиц русского языка, и стремится максимально приблизить свое произношение к иноязычному (например, произнесение носовых гласных вместо ртовых лицами, не владеющими французским языком). Суть ошибок такого рода определяется тем, что человек не способен услышать конкретную реализацию, использующуюся в чужом языке, тогда как при нормальном физиологическом слухе данное звучание вполне может быть и услышано, и оценено как не совпадающее с привычным, наблюдающимся в родном языке.
Какая их четырех возможных комбинаций встретится в той или иной ситуации, зависит от разных причин: во-первых, от фонетических свойств интерферирующих фонологических систем или их частей; во-вторых, от индивидуальных свойств самих говорящих: у одних сенсорные способности сильно развиты, у других – хуже; моторный компонент также по-разному поддается перестройке у разных лиц, говорящих на одном и том же языке.
Зависимость соотношения сенсорного и моторного компонентов от свойств взаимодействующих звуковых систем – это предмет, изучение которого необходимо для правильного понимания процесса и предсказания результатов интерференции.

1.4. Категории интерференции

Отечественная теория билингвизма признает родной язык базовам для установления соответствия с любым вторичным языковым кодом как в процессе владения, так и в процессе обучения неродному языку. Это имеет важное методическое значение, так как говорит о необходимости двуязычного сопоставления при обучении русскому языку нерусских учащихся разных национальностей. Двуязычное сопоставление осуществляется в двух основных направлениях: сопоставление фонетических систем и анализ акцента. Эти два аспекта тесно связаны между собой, ибо акцент, будучи категорией речи, отражает особенности фонологической системы родного языка, побуждает к внутриязыковому анализу с точки зрения другого языка и позволяет выявить в нем явления и закономерности, которые не осмысливались ранее так четко и которым не придавалось такого функционального значения.
В силу фонологичности речевого слуха нерусские учащиеся пропускают через "фонологическое сито" родного языка объекты всех уровней фонологического яруса русского языка.
По характеру отклонений от языковой системы и нормы речи билингва можно выделить несколько категорий интерференции на уровне звукоупотребления. Рассмотрим их.
1. Недодифференциация – это процесс недостаточной дифференциации фонем неродного языка, смешение, неразличение фонем вторичной языковой системы при употреблении их в речи. Это явление объясняется тем, что в родном языке обучающегося те или иные элементы не дифференцируются как отдельные фонемы, релевантные признаки фонем представляются как избыточные, нерелевантные. На возможность недоразличения фонем указывал Л.В. Щерба, подчеркивая, что “зачастую мы считаем за один и тот же звук такие иностранные звуки, которые принадлежат в соответственном языке к разным звуковым типам и способны различать слова” (Щерба Л.В., 1973: 13). Хорошо известно из практики, что нерусские учащиеся с трудом овладевают артикуляцией мягких согласных русского языка, например, вместо конь, уголь, мель произносят кон, угол, мел. Данное явление проистекает не столько от неумения или неспособности учащихся произнести мягкие звуки, сколько от недооценки релевантно противопоставленных, самостоятельных фонем [н - н¢], [л - л¢], отсутствующих в родном языке учащихся. Представители всех тюркских языков произносят на месте русских [н¢, л¢] не мягкие, а лишь слегка смягченные, практически те же твердые согласные. Недодифференциация наблюдается обычно в том случае, если фонемный репертуар родного языка беднее изучаемого.
Сверхдифференциация (передифференциация) – таково выражение интерференции, при котором в фонологическую систему второго языка вносятся релевантные признаки родного языка, отсутствующие в системе изучаемого. Данный процесс, как правило, происходит тогда, когда больший фонемный материал накладывается на меньший объем фонем неродного языка. Например, при изучении французами русского языка слова типа сон, лимон, звон, тон произносятся с носовыми гласными, имеющими место в системе французского языка.
3. Субституция – такой вид интерференции, при котором происходит отождествление фонем изучаемого языка со сходными фонемами родного языка. Эту схожесть звуков А. А Реформатский называл мнимым тождеством. “Стоит только уловить что-то похожее, как сейчас же явится соблазн на почве "звукового типа" отождествлять и системно, и физически разное”, - писал он. (Реформатский А.А., 1959: 145). Л.В. Щерба отмечал, что “особые трудности кроются даже не в тех звуках, которым нет аналогичных в родном языке…, а как раз в тех, для которых в этом имеются сходные звуки” (Щерба Л.В., 1959: 6).
Хорошо известно, что в языках народов мира нет и двух идентичных звуков и даже в родственных языках звуки, весьма близкие по своим акустико-физиологическим свойствам бывают организованы в совершенно разные фонологические системы. В практике обучение нерусских учащихся это не всегда учитывается.
Субституция является одним из наиболее устойчивых сегментов интерференции. В ходе обучения она нередко оценивается как санкционированное отклонение, ибо она не вызывает смыслонарушения. Например, произнесение в русской речи носителей тюркских языков твердых согласных [ж, ш] как смягченных не препятствует взаимопониманию и по этой причине не всегда является объектом корректировки, что ведет к устойчивому акценту.
Субституция возникает часто и в случаях отсутствия идентичных фонем в родном и изучаемого языках. Такое отождествление происходит в силу того, что в родном и изучаемом языках какие-то звуки артикуляционно могут весьма походит друга на друга, но их положение в системе при этом будет различно, т.е. они будут входить в разные фонологические категории, именно в этом уязвимое место мнимого тождества, которое порождает большую трудность овладения "похожими" звуками чужого языка.
3. Ресегментация – форма интерференции, проявляемая на синтагматическом уровне. Интерференция может возникать вследствие расхождения или сходства не только фонологических систем, но и дистрибутивных различий. В некоторых случаях наблюдается наличие плюс/ минус сегментации. Плюс-сегментация – увеличение количества элементов в речевом сегменте. Она часто бывает представлена в следующих разновидностях:
а) Протеза – наращивание гласного звука перед стечением согласных в начале слова (такой гласный называется протеическим).
б) Эпентеза – вставка гласного между согласными внутри слова (такой гласный называется эпентетическим). Наряду с эпентезой может быть и метатеза – перестановка, перераспределение звуков.
в) Эпитеза – наращивание гласного звука в конце слова (такой гласный называется эпитетическим).
Минус-сегментация – уменьшение числа звуков в речевом сегменте. Данное явление также возникает под влиянием дистрибутивной диалектики контактируемых языков при переносе функциональных навыков родного языка в изучаемый. В этой связи наблюдаются такие формы минус-сегментации, как:
а) Диэреза-ослабление или полная редукция начального согласного в слове при стечении нескольких согласных.
б) Апокопа – выпадение (непроизнесение) конечного согласного при стечении согласных в конце слова.
в) Стяжение гласных – замена двух языков одним.

1.5. Фонетическая интерференция

Когда в речи билингва имеют место нарушения звуковой системы неродного языка, их принято квалифицировать как результат действия фонологической интерференции и/или фонетической интерференции. Представляется, что при анализе особенностей звукового оформления речи билингва на неродном языке более уместен термин фонетическая интерференция, указывающий на то, что интерференция происходит в речи, на уровне реализации фонологического компонента языка.
Источником отрицательной фонетической интерференции, например на сегментом уровне, являются различия контактирующих языков в составе фонем и их позиционно-комбинаторных аллофонов, несовпадение фонемной дистрибуции, синтагматики и фонотактики. При этом характер проявления интерференции во многом определяется типологическим сходством и генетическим родством контактирующих языков. Фонетическая интерференция, - если ее рассматривать в психолингвистическом плане. – есть прежде всего нарушение (искажение) вторичной языковой системы и ее нормы в результате взаимодействия в сознании говорящего фонетических систем и произносительных норм двух, а иногда и более языков, проявляющегося через интерференцию слуховых и произносительных навыков. Наряду с этим фонетическая интерференция может давать и положительный результат, например в случае артикуляторно-акустического сходства звуковых реализаций фонем контактирующих языков. Поскольку фонетическая интерференция (как и интерференция вообще) – это двусторонний процесс, то появление фонетических искажений может провоцироваться не только особенностями первичной, но и вторичной звуковой системы. Одним из примеров такого двустороннего взаимодействия является реализация представителями самых разных языков русских слогов типа "мягкий согласный + гласный" как состоящих из трех звуков. Этому способствует, с одной стороны, отсутствие в их родном языке мягких согласных и оппозиции ""мягкий согласный + гласный" – "мягкий согласный + /j/ + гласный"; а с другой стороны фонетическая нарушение вызывается особенностью реализации таких русских сочетаний. В этом случае иноязычные индивиды ошибочно отождествляют [i]-образный переход от мягкого согласного к последующему гласному (который придает последнему дифтонгоидный характер) с гласным [i] или же с согласным [j], руководствуясь их фонетическим сходством.
Фонетическая интерференция проявляется как при восприятии, так и при производстве речи. В свою очередь, это означает, что она затрагивает перцептивную и артикуляционную базы, проявляясь в нарушении иерархии и взаимодействия слухо-произносительных навыков в речи на языке вторичной системы. Слуховые навыки формируются в соответствии с системой и нормой данного языка. Они принадлежат перцептивной базе, которая представляет собой систему лингвистических средств, используемую носителями данного языка, при восприятии звучащего речевого потока.
Хорошо известно, что влияние первичной звуковой системы на перцептивном уровне приводит к искаженному восприятию фонетической стороны речи на неродном языке. В наше время можно считать экспериментально подтвержденной мысль о том, что восприятие иноязычной речи происходит сквозь призму звуковой системы и нормы родного языка. Это приводит к разнообразным ошибкам, а порой и к недоразумению при общении и свидетельствует о несформированной перцептивной базе вторичной языковой системы. Сформированная перцептивная база имеет место лишь в том случае, когда человек способен различать звуковой состав всех слов данного языка, что, в свою очередь, свидетельствует о сформированности из него фонетической системы средств восприятия звучания текста.
Произносительные навыки формируются вместе с артикуляционной базой языка. Согласно мнению Л.Р. Зиндера, артикуляционная база представляет собой совокупность артикуляционных и фонотактических привычек; ее формирование в первую очередь зависит от фонематической системы языка и, что особенно важно, от дифференциальных признаков, используемых в данном языке.
Однако, как подчеркивает Л.Р. Зиндер, “артикуляционная база складывается на основе артикуляции фонемы как целостной единицы, а не как совокупности дифференциальных признаков” (Зиндер Л. Р., 1984: 12). В этом смысле для реализации произносительной программы оказывается весьма существенным, “какие органы произношения участвуют в образовании различительных признаков данного языка и насколько интенсивно… какие сочетания работы различных органов возможны в данном языке” (Зиндер Л. Р., 1979: 81). З.Н. Джапаридзе предлагает рассматривать артикуляционную базу как “хранящуюся в памяти систему "произносительных инструкций" и адресов, соответственно которой в органе речи направляются "произносительные приказы" (нервные импульсы), приводящие к произносительным движениям” (Джапаридзе З.Н., 1969: 14). Прогноз действий произносительных органов при производстве речи на языке вторичной языковой системы происходит полностью или частично в соответствии с существующими артикуляционными привычками (которые могут отражать артикуляционные характеристики и ранее изученных языков).
Таким образом, моторная программа осуществляется, как правило, с помощью навыков, сформированных на базе первичной системы или/и навыков, неправильно сформированных в ходе овладения вторичной системой.
Слуховые и произносительные навыки взаимодействуют в речи и находятся в сложных иерархических отношениях. Достаточно сослаться хотя бы на тот факт, что при производстве речи успешность речевой реализации в определенной степени зависит от слухового контроля, т.е. обратной связи. В этом случае слух наряду с кинестетическими импульсами мускулатуры органов речи осуществляет корректирующую и управляющую связь между программой и эффектом реализации.
Однако при производстве речи на неродном языке человек, как правило, не слышит своих ошибок в силу несформированности слуховых навыков на данном языке. фонетическое искажение речи в этом случае отражает, с одной стороны, неточность слухового образа, а с другой стороны – артикуляторные трудности, которые могут быть значительнее трудностей восприятия. Хорошо известно, что разрешающая способность артикуляционного аппарата значительно уступает соответствующим возможностям слуха, поэтому человек, слышащий свои ошибки, не всегда может их корректировать. Из этого следует, что не всегда есть прямое соответствие между уровнем сформированности слуховых и произносительных навыков. Немногочисленные пока что исследования в этом направлении на материале изолированных звуков, слогов и слов свидетельствуют о том, что ошибки при восприятии, воспроизведении и производстве речи могут не совпадать.
Нарушение звуковой стороны речи достаточно часто обусловлены не только фонетической интерференцией в "чистом" виде, но и интерференцией графических систем контактирующих языков. Различия в звукобуквенных соответствиях родного и иностранного языков могут служить источником ошибок как при восприятии, так и при производстве речи на иностранном языке. Выделяют несколько типов фонетико-графической интерференции (ФГИ), обусловленных особенностями графики, которой пользуются те или иные языки:
ФГИ языков, использующих иероглифическое письмо;
ФГИ языков, один из которых использует иероглифическое, а другой звукобуквенное письмо;
ФГИ языков, использующих звукобуквенные графические основы: родственных языков с общей графикой; родственных языков с различной графикой; неродственных языков с различной графикой; неродственных языков с общей графикой.
Фонетико-графическую интерференцию определяют как искажение устной и письменной речи иностранцев, которые обусловлены нарущением системы звукобуквенных соответствий изучаемого языка в результате взаимодействия в языковом сознании индивидуумов фонетических систем, произносительных норм и правил графических обозначений контактирующих языков.
Лингвистическое описание фонетической интерференции, как правило, начинается с прогноза ее явлений в речи носителей двуязычия. В этом смысле сопоставительный или сравнительный анализ звуковых систем, находящихся в контакте (иногда его сводят к контрастивному), позволяет с большей или меньшей степенью точности предсказать возможные нарушения вторичной звуковой системы. По мысли Вайнрайха, сопоставительный анализ пока что остается наилучшей исходной ступенью описания поведения билингва. Тем не менее его значение не абсолютизируется, поскольку реальная картина фонетических нарушений в речи двуязычных может значительно отличаться от прогнозируемой. Данные сопоставительного анализа помогают вскрыть и объяснить причину конкретного искажения. Сопоставление в указанных целях должно охватывать разные уровни фонологического компонента. Если иметь в виду, например, сегментный уровень, то сопоставление касается состава фонем, их дистрибуции, позиционно-комбинаторных аллофонов и их реализаций в каждом из контактирующих языков. К этому еще в 60-е годы призывали У. Вайнрайх и Э. Хауген. С позиции настоящего времени необходимо признать, что исследование фонетической интерференции будет наиболее результативным, если процедура “установления сходств и различий”, предложенная Э. Хаугеном, будет дополнена объективным инструментальным анализом речи билингвов и аудиторским анализом восприятия особенностей их речи носителями данного языка.

1.5.1. Фонетические свойства интерференции

Наиболее общим объяснением самого явления интерференции можно считать те свойства билингва, которые определяются существующим в его языковом сознании фонологическим слухом. В соответствии с традиционными представлениями о свойствах фонологического слуха, носитель любого языка всякое незнакомое звучание интерпретирует как знакомое, т.е. превращает любую звуковую последовательность в последовательность фонем родного языка. В целом это представление трудно оспаривать, однако экспериментально-фонетические данные последних десятилетий показывают, что в речевом поведении билингва обнаруживаются черты, которые трудно объяснить только действиями фонологического слуха. Процедуры восприятия звуков родного языка также не находятся в однозначном соответствии со свойствами фонемной системы: человек, воспринимающую родную речь, способен не только замечать фонетически независимые свойства звуковых единиц, но и извлекать полезную информацию из характеристик позиционных и комбинаторных аллофонов.
Можно охарактеризовать это поведение как некоторое взаимодействия свойств универсальных, присущих любому носителю звукового языка, и национально-языковых, сформированных у носителей определенного языка под влиянием фонологической системы этого языка. Универсальными можно, видимо, считать такие способности говорящих, как противопоставление гласных и согласных, фонетические средства объединения звуковых последовательностей в целый комплексы (т.е. коартикуляцию), средства создания фонетической целостности слова (независимо от их конкретных фонетических коррелятов, таких, как словесное ударение – динамическое, количественное или музыкальное – сингармонизм и т.д.). К числу универсальных свойств можно также отнести и противопоставление по ряду, подъему и огубленности гласных, противопоставление по активному действующему органу согласных и т.д.
Национально-языковыми свойствами будут такие, которые характеризуют только данный язык или ограниченную группу языков. Интерференция звуковых единиц может быть обнаружена в различных участках звуковой системы. Если говорить о противопоставлении сегментных и супрасегментных средств, то интерферирующее влияние родного языка, проявляющееся и там и там, зачастую находится в весьма сложных отношениях с таким противопоставлением. Так, например, отсутствие редукции безударных гласных в русской речи грузин должно быть отнесено к числу сегментных явлений. Однако такое отсутствие редукции приводит к перестройке ритмической организации слова и влияет на супрасегментное оформление высказывания.
Очень важно установить иерархию факторов, определяющих звуковую интерференцию. Эта иерархия зависит как от отношения между интерферирующими системами (межъязыковая и внутриязыковая интерференция), так и от сущности самих звуковых явлений (универсальные и специфически национальные); не последнюю роль в распределении интерферирующих факторов играют взаимоотношения между сегментными и супрасегментными средствами.

Глава II. Взаимовлияние мокшанского, русского и английского языков

 

2.1. Фонетическая система билингва

Действие фонетической интерференции приводит к "переосмыслению" фонологической значимости признаков единиц как сегментного, как и супрасегментного уровней в звуковой системе народного языка. Исследования в этой области показывают, что понятие релевантного и нерелевантного в системе данного языка и в речи говорящего на нем иноязычного представителя совпадают лишь отчасти, так как может возникать другое соответствие дифференциальными признаками и их акустико-артикуляторными коррелятами. Как отмечает Э. Хауген, “в явлениях интерференции обнаруживается система и оказывается возможным установить некоторые общие формулы, управляющие отождествлением звуков разных языков ”. (Хауген Э, 1972: 61)
Порождая и воспринимая речь на языке вторичной системы, человек исходит из представлений, воспитанных системой его языка, и искаженных ассоциаций звуковой системы данного, неродного языка со звуковой системой родного языка. В итоге это приводит к тому, что он оперирует уже не звуковой системой своего языка, но еще и не звуковой системой неродного языка. В литературе высказывается предположение, что в звуковом оформлении такая речь отражает функционирование некой промежуточной системы, иногда ее именуют более определенно – "третья" система. Единого понимания и толкования этого феномена пока не существует, что свидетельствует о сложности проблемы и ее недостаточной изученности, прежде всего объективными методами. Для У. Вайнрайха “звуки, которые произносит двуязычный, находятся как бы в ничейной полосе между двумя системами фонем” (Вайнрайх У., 1979: 39), и потому их фонологическая интерпретация затруднительна. Говорящий на неродном языке оперирует в определенном смысле своей фонетикой данного языка. С точки зрения В.Ю. Розенцвейга, промежуточная система межъязыковых соответствий возможна как при координированном, так и при субординированном двуязычии. При координированном двуязычии она обеспечивает возможность выражения одной и той же мысли по правилам каждого из контактирующих языков. В этом случае третья система есть “некоторый другой язык, где одно и то же означаемое однозначно сопоставлено с двумя означающими” (Розенцвейг В.Ю., 1972: 14).В.Ю. Розенцвейг считает такую систему промежуточной на том основании, что при координативном двуязычии она обеспечивает переход от одного языка к другому через “глубинную лексико-синтаксическую структуру, лишенную своеобразия сопоставляемых языков (Розенцвейг В.Ю., 1972: 15). Это достигается путем преобразований исходных текстов на каждом из сопоставляемых языков, которые ведут к их общим означаемым. При субординативном двуязычии, в условиях действия интерференции, промежуточная система, по мысли В.Ю. Розенцвейга, “должна представлять компромисс между сопоставляемыми языками, ориентированной к их конвергенции” (Розенцвейг В.Ю., 1972: 16), вплоть до уподобления одного языка другому. Сама же промежуточная система характеризуется слабой детерминированностью, флюктуацией правил и используемых означаемых и означающих. Но это, как при координативном двуязычии, самостоятельный язык, отличающийся от естественного наличием двух систем означающих. Необходимо заметить, что суждения В.Ю. Розенцвейга относятся к ситуациям естественного контакта. При формировании двуязычия в ситуации искусственного контакта тенденция конвергентного изменения сознательно подавляется дивергентным развитием двуязычия: уподобление контактирующих звуков не происходит.
Возможна и другая точка зрения относительно звуковой системы билингва. Например, Е.М. Верещагин, А.Е. Карлинский исключают возможность третьей системы для ситуации изучения языка. Е.М. Верещагин мотивирует это тем, что взаимодействие двух языков не приводит к образованию третьего навыка, что само по себе вряд ли может служить убедительным доводом. Представляется важным обратить внимание на тот бесспорный факт, что при несовершенном владении языком навыки, обеспечивающие реальность вторичной системы, искажены. Их формированию препятствуют навыки первичной языковой системы. Поэтому искаженные навыки занимают как бы промежуточное положение между тем, что было, и тем, что в идеале должно быть: навыками, обеспечивающими реализацию первичной системы и навыками, которые необходимо сформировать, чтобы вторичная система могла функционировать. Поэтому прав У. Вайнрайх, считающий, что при несовершенном владении языком звуки, порождаемые билингвом, не принадлежат ни одной из контактирующих систем фонем. Но они не представляют и новую систему, так как это временные, промежуточные звуковые единицы, соответствующие фонологическим единицам контактирующих языков и обеспечивающие временные фонологические связи.
А.Е. Карлинский также считает “третью” систему функцией, хотя и признает, что речевые произведения билингва содержат в себе единицы и отношения, присущие двум разным языковым системам. В подтверждение своей позиции он приводит ряд, как правило, убедительных доводов.
Во-первых, так называемая третья система не обладает устойчивостью, которая непременно характеризует звуковую систему как общественный феномен. Она неустойчива, может изменяться на протяжении жизни человека, и зависят от уровня владения языком. Данное утверждение не совсем точно. Известно, что нарушения звуковой системы достаточно устойчивы и порой сохраняются в речи индивидов на протяжении всей жизни.
Во-вторых, третья система не имеет своей истории в общепринятом смысле, она не отражает определенного качественного состояния взаимодействующих языков. По сути, это лишь переход от более ущербной языковой компетенции к более полной.
В-третьих, она оказывает одностороннее воздействие на речь билингва, поскольку первичная языковая система остается ею не затронутой. Тем не менее, опыт общения с билингвами, долгое время живущими в иноязычном окружении, показывает, что фонетическая реализация фонемной системы родного языка в их речи может претерпевать изменения благодаря владению другими языками.
Наконец, в-четвертых, А.Е. Карлинский справедливо указывает на то, что лингвистическая практика пока еще не привела заслуживающие доверия доказательства в пользу реальности такой системы.
В процессе овладения языком звуковое оформление речи иноязычных представляет собой некий конгломерат звуковых средств родного языка и искаженных реализаций фонемной системы неродного языка. Этому состоянию лучше всего соответствует термин промежуточные фонетические (в широком смысле) соответствия контактирующих языков. Если на начальном этапе обучения в них преобладают единицы родного языка, то в дальнейшем, в процессе становления двуязычия, влияние неродного языка (особенно, если обучение осуществляется в условиях языкового окружения) усиливается. Это приводит к постепенному перерождению промежуточных соответствий в систему неродного языка при координативном двуязычии.
Совокупность фонетических ошибок, обусловленных интерференцией, в речи на чужом языке принято называть акцентом. Фонетический акцент не без основания признается одним из признаков несовершенного владения языком. Он может отражать как нарушения системы, так и нарушения нормы.
Не всякое фонетическое искажение в речи билингва может быть квалифицировано как акцент, а только то, которое актуализировано в восприятии исконного носителя данного языка. При этом учитывается мнение среднего носителя данного языка, не искушенного в родном языке иностранца, но достаточно хорошо владеющего своим литературным языком. Однако только лингвист способен правильно интерпретировать характер нарушений в речи иноязычных.
Исследования акцента, т.е. фонетических нарушений вторичной языковой системы в речи билингвов, приобретает особую актуальность в связи с решением вопроса о допустимости или, наоборот, недопустимости конкретных фонетических нарушений в речи иноязычных.
Как правило, речь на неродном языке, даже при достаточно высоком уровне владения им, не бывает фонетически строго выдержанной в соответствии с требованиями системы и нормы данного языка, что в различной степени затрудняет процесс общения, делает его мало результативным, а иногда и полностью невозможным. Фонетически неправильная речь требует от слушающего определенных усилий при восприятии ее содержания. Обилие грубых ошибок не стимулирует интереса к общению не только со стороны слушающего, - быть то носитель или, напротив, не носитель данного языка, - но и со стороны самого говорящего, испытывающего дискомфортность от общения в связи с артикуляторными трудностями. Но не все фонетические нарушения, объективно данные в речи иноязычного собеседника, вызывают отрицательную реакцию носителя данного языка. Практика общения свидетельствует, что некоторые из них могут остаться просто незамеченными в смысле смысловой направленности процесса восприятия. В других случаях носитель языка, хотя и замечает искажения, но воспринимает их снисходительно и тем самым как бы "прощает", а значит, в известной степени и допускает их. Некоторые же нарушения могут получать положительную эмоциональную оценку: приятный акцент! Но представление носителя языка о допустимости тех или иных нарушений регулируется в его сознании системой языка и нормой речевого общения на нем.

2.2. Система мокшанских согласных фонем

В мокшанском языке 33 гласные фонемы. Для их обозначения употребляется 21 буква.
Таблица 2.1. Мокшанские согласные фонемы.

Способ образования		Место образования
		Губные		Язычные
		губно-губные	губно-зубные	Переднеязычные		Среднеязычные	Заднеязычные
				тверд.	мягк.
Аффрикаты	глух.			ц	ц¢, ч¢
	звон.
Взрывные	глух.	п		т	т¢		к
	звон.	б		д	д¢		г
Щелевые	глух.		ф	с, ш	с¢	й	х
	звон.		в	з, ж	з¢	й
Носовые	глух.
	звон.	м		н	н¢
Боковые	глух.			л	Л¢
	звон.			л	л¢
Дрожащие	глух.			р	р¢
	звон.			р	р¢

Согласные мокшанского языка артикуляционно классифицируются на основе различительных признаков, обусловленных:
·         местом образования шума;
·         способом образования шума;
·         участием голосовых связок;
·         участием средней части спинки языка.
Классификация гласных по месту образования учитывает, в каком месте полости рта образуется препятствие. Основное внимание при этом обращается на активный речевой орган, так как именно активный орган производит то или иное движение, создавая характерный для определенного согласного шум. С точки зрения активнодействующих органов согласные в мокшанском языке могут быть губными или язычными.
Из губных согласных в мокшанском языке встречаются п, б, м, которые являются губно-губными и губно-зубными ф, в.
При образовании язычных согласных могут участвовать передняя, средняя или задняя части языка, поэтому они подразделяются на переднеязычные, среднеязычные и заднеязычные.
Переднеязычные согласные в мокшанском языке представлены следующими фонемами: т, т¢, д, д¢, ц, ц¢, с, с¢, з, з¢, н, н¢, л, л¢, ч¢, ш, ж, р, р¢, Р, Р¢.
Среднеязычными в мокшанском языке являются фонемы: й, Й¢.
Мокшанские заднеязычные представлены фонемами: к, г, х.
Классификация согласных по способу образования. Специфический шум согласного обусловливается не только местом образования шумообразующего препятствия. По способу образования препятствия мокшанские согласные делятся на смычные, щелевые и дрожащие.
К смычным согласным в мокшанском языке относятся следующие фонемы: п, б, т, т¢, д, д¢, к, г, м, н, н¢, ц, ц¢, ч¢. смычные подразделяются на взрывные: п, б, т, т¢, д, д¢, к, г; аффрикаты: ц, ц¢, ч¢; сонанты: м, н, н¢.
Щелевыми в мокшанском языке являются: ф, в, с, с¢, з, з¢, ш, ж, й, Й¢, х, л, Л, л¢, Л¢. Они по их форме щели могут быть плоско – щелевыми (в, ф, х) или круглощелевыми (все остальные).
Мокшанские л, л¢, Л, Л¢ являются боковыми.
Щелевые согласные могут быть однофокусными и двухфокусными. Специфика двухфокусных заключается в том, что шум производится одновременно в двух местах, двух фокусах. К двухфокусным относятся следующие фонемы: ш, ж, Р, Р¢, Л, Л¢, Й.
Дрожащие р, р¢ образуются в результате ритмичного смыкания и размыкания кончика языка с альвеолами. При произношении мокшанских глухих Р,Р¢ образуется второй артикуляционный фокус в задней части ротовой полости: задняя часть спинки языка сближается с мягким небом.
Классификация по работе голосовых связок. Работа голосовых связок создает главное различие звонких и глухих согласных. При произношении звонких согласных голосовые связки напрягаются и приводятся в колебание действием выходящей воздушной струи. Глухие согласные произносятся при расслабленном положении голосовых связок, они расслабленны и не колеблются.
В мокшанском языке к глухим согласным относятся: п, ф, т, т¢, ц, ц¢, с¢, с, Л, л¢, ч¢, ш, Р, Р¢, Й, к, х.
К звонким согласным в мокшанском языке относятся: б, м, н, в, д, д¢, з, з¢, н, н¢, л, л¢, ж, р, р¢, й, г. звонкие характеризуются и шумом, и голосом. Однако при произношении определенных звонких согласных преобладают полосовые тоны. Эти согласные называются сонантами. В мокшанском языке звонкими сонорными являются: р, р¢, л, л¢, м, н, н¢, й. Остальные звонкие согласные составляют группу шумных согласных.
Классификация по положению средней части спинки языка. От положения средней части спинки языка зависит основное различие твердых и мягких согласных.
По признаку мягкости и твердости в мокшанском языке могут быть противопоставлены (за небольшим исключением) переднеязычные согласные: д¢ - д, т - т¢, з - з¢, с - с¢, л - л¢, Л - Л¢, н - н¢, ц - ц¢, р - р¢, Р - Р¢.
В мокшанском литературном языке шипящие ш и ж только твердые.
Палатализация является одним из видов дополнительной артикуляции, которая, накладываясь на основную, вызывает определенные изменения окраски звучания, однако не изменяет основного характера согласного. Кроме палатализации нам известны и другие виды дополнительной артикуляции, как лабиализация, назализация, веляризация. Но, как известно, только палатализация имеет самостоятельное фонематическое значение, правда, только в тех языках, в которых есть противопоставление твердых и мягких фонем (например, в мокшанском и русском). В других языках (например во французском, английском) палатализация вызывает только образование оттенков фонем.
Употребление мокшанских согласных зависит от их положения в слове. Например, в анлауте мокшанского слова преобладают глухие согласные н, т, т¢, с, с¢, к. весьма распространенными являются м, н, н¢, л, л¢, р, р¢. мало употреблены в этой позиции звонкие согласные б, д, д¢, ж, з, г, а также ф, ц, ц¢, х. Они обнаруживаются в основном в заимствованных словах или ономатопоэтических словах. Иногда в начале слова звонкий согласный представляет собой результат изменения других согласных в самих словах.
В инлауте встречаются все согласные, однако употребление многих согласных ограничено либо гласным окружением, либо не сочетаемостью с другими согласными фонемами.
Существенные особенности в употреблении мокшанских согласных имеются в исходе производной и непроизводной основ. Так, например, глухие смычные т, т¢ не встречаются в конце мокшанских непроизводных основ. Зато эти согласные часто вступают в исходе производного, распространенного суффиксами слова.
Смычные. Губно-губные п, б. Губно-губной смычный п в начале мокшанского слова может быть перед гласным любого качества. Звонкий б в этой позиции ограничен в своем употреблении. Он может быть в заимствованных или ономатопоэтических словах.
Весьма употреблен глухой п и в инлауте. Звонкий б в этой позиции выступает обычно в соседстве с носовым м.
В исходе слова в употребление п ограниченно заимствованными и изобразительными словами, а его звонкий коррелят в конце мокшанских слов не обнаруживается совсем.
Губно-губные п, б, выступают в составе словообразовательного элемента.
В мокшанском языке губные согласные составляют сравнительно небольшую группу, так как среди губных нет противопоставления по твердости – мягкости. Губно-губной смычный взрывной глухой п характеризуется коротким шумом взрыва в начальной позиции. В середине слова перед гласным шум взрыва несколько усиливается. Губно-губной сонант м характеризуется четкой формантной структурой.
Заднеязычные к, г. В речи мокши глухой к относится к числу самых распространенных фонем. Этот согласный употребляется как в анлауте, так и в инлауте. В начале слова к может быть перед гласным любого качества.
В середине слова к встречается после любого согласного кроме звонких взрывных. Эти согласные перед к оглушаются.
В исходе мокшанских слов к встречается большей частью в заимствованных словах.
Звонкий среднеязычный г в начале слова употребляется редко и главным образом в заимствованных или звукоподражательных словах. В середине слова г характерен в соседстве с сонорными и другими согласными. В конце мокшанских слов г не употребляется.
Заднеязычные г, х широко употребляются в составе словоизменительных и словообразовательных аффиксов.
Звонкий взрывной г в начале слов действительно смычный, а в интервокальном положении может произносится как щелевой.
Переднеязычные т, т¢, д, д¢. Глухие т, т¢ широко употребляются в анлауте. Непалатализованный т в этой позиции в мокшанском языке не может быть перед гласным переднего ряда.
Звонкие д, д¢ в начале слова встречаются преимущественно в заимствованных и ономатопоэтических словах.
В инлауте для т и т¢ характерны сочетания:
а) с глухими согласными (чаще с заднеязычным к);
б) с сонорными.
Относительно часто находятся т, т¢ в интервокальном положении.
Для звонких д, д¢ в середине слова характерны следующие фонетические позиции:
а) интервокальное положение; б) сочетание с сонорными и другими звонкими согласными.
Не встречаются т, т¢ в исходе непроизвольных основ. Звонкие д, д¢ в этой позиции ограничены односложными словами.
Звонкий д в мокшанском языке может быть в конце заимствованных многосложных слов.
Смычные т, т¢, д, д¢ широко употребляются в составе словоизменительных и словообразовательных аффиксов.
Общеакустическая характеристика глухого т соответствует типичным согласным такого вида – короткий взрыв.
Для звонкого д характерен довольно слабый взрыв. После этого согласного в абсолютном конце слова появляется слабый гласный призвук.
Аффрикаты. В системе консонантизма современного мокшанского литературного языка различаются аффрикаты: ц, ц¢, ч¢. В мокшанских говорах северо-западного и юго-западного диалектов наряду с мягкой шипящей аффрикатой встречается и непалатализованная ч.
В начале исконно мокшанских слов палатализованная аффриката ц¢ ограничена отдельной группой слов. Гораздо шире ц¢ представлена в начале заимствованных и ономатопоэтических слов.
В инлауте ц¢ широко употребляется как в исконно мокшанских, так и в заимствованных словах. В этой позиции согласный ц¢ может быть: перед гласными переднего и заднего ряда; в составе формо- и словообразующих суффиксов.
Твердая аффриката ц в мокшанском языке чаще находится на месте формо- и словообразующих аффиксов.
Преобладание мягкой аффрикаты над твердым ц способствовало усвоению русской аффрикаты ц во всех положениях в слове через палатализованную аффрикату ц¢.
Переднеязычная альвеолярная аффриката ч¢ характерна для мокшанского языка. Палатализованная аффриката ч¢ наблюдается в начале немногих заимствованных и ономатопоэтических слов.
В середине слова ч¢ может быть – в положении между гласными.
В конце слова употребление ч¢ ограничено отдельными словами.
Аффриката ч¢ относится к числу новообразований (в мокшанском языке она появилась под влиянием гласных переднего ряда и русских говоров, которые знают палатализованную аффрикату ч¢). в современном мокшанском языке ч¢ относится к числу малоупотребительных фонем.
Щелевые. В мокшанском языке имеются 11 щелевых согласных. У мокши фонема заимствована из русского языка.
Непалатализованная щелевая с широко употребляется в мокшанском языке и может находиться во всех положениях в слове, начиная с абсолютного начала и кончая исходом слова.
Мягкий палатализованный с¢ в начале и в инлауте может стоять перед гласным любого качества.
В середине мокшанских слов с¢ чаще встречается в сочетаниях с глухими согласными.
В отличие от соответствующих глухих пар с и с¢ мокшанские звонкие сибилянты з и з¢ менее употребительны и встречаются в основном в специфических фонетических условиях.
Глухой шипящий ш широко употребляется в начале исконно мокшанских слов.
В середине мокшанского слова ш употребляется преимущественно в соседстве с глухими согласными.
Звонкий шипящий ж ограничен в своем употреблении.
Щелевой согласный в в начале исконно мокшанских слов не встречается перед лабиализованными гласными.
В середине слова в может быть в интервокальном положении.
В исходе мокшанских слов звонкий в встречается обычно в конце односложных слов.
В мокшанской речи согласный ф употребляется гораздо шире, чем в эрзянской.
В современном мокшанском языке среднеязычному сонорному й фонологически противопоставлена глухая Й. Встречается только в инлауте.
Носовые. В мокшанском языке носовыми являются согласные м, н, н¢. В начале и середине слова в мокшанском языке широко употребляется губно-губной сонант м.
Мокшанские переднеязычные сонанты н и н¢ неограниченно употребляются в разных положениях в слове.
Боковые. Боковыми в мокшанском языке являются согласные л, л¢.
Мокшанские глухие Л, Л¢ встречаются только в середине слова (л, л¢ встречаются и в конце, и в начале слов).
Дрожащие. В мокшанском языке к дрожащим согласным относятся: р, р¢, Р, Р¢.
В мокшанской речи р и р¢ употребляются неограниченно. Глухие сонорные Р, Р¢ встречаются только в середине слова.
В мокшанском языке, характеризующемся сингармонизмом, взаимоуподобление звуков в речевом потоке имеет как бы двухступенчатый характер: с одной стороны, соседние звуки приспосабливаются друг к другу, с другой стороны выбор звукового оформления определяется влиянием сингармонизма (например, перед гласными переднего ряда согласные палатализуются).

 

2.3. Система русских согласных фонем

В русском языке 37 согласных фонем (Таблица 2.2).
Русские согласные в акустическом плане характеризуются в основном шумом, а не тоном, как гласные, хотя тон отчасти присутствует и в некоторых согласных, а именно в звонких согласных и сонантах.
Согласные разделяются на шумные и сонанты. Под шумными согласными понимаются такие, в которых доминирует шум, например [с, з, ж] и др. Шумные согласные могут быть как глухими, так и звонкими, но при наличии достаточного шума, который господствует над тоном голоса. Если же тон преобладает или ощущается в ровной мере с шумом, разумеется только на слух, то это будет сонант, например [л] или [j] и др. Сонантами могут быть только звонкие согласные.
Эти акустические характеристики по восприятию тесно связаны и с артикуляционными.
Согласные отличаются большей или меньшей длительностью в разных фонетических положениях, но она не играет фонематической роли, т.е. не относится к числу дифференциальных признаков согласных.
В артикуляционном плане согласных характеризуют следующими особенностями. Во-первых, напряженность сосредоточена только в фокусе образования согласных, остальные же части речевого аппарата, включая и их стенки, остаются ненапряженными.
Во-вторых, для образования шума согласного необходима сильная воздушная струя, производящая его.
В-третьих, при образовании шумных согласных, кроме сильной воздушной струи, необходимо наличие препятствия, различного по способу образования (т.е. смычка, щель или дрожание) и по его месту в речевом аппарате.
При сонантах препятствие остается, но воздушная струя более слабая, поэтому шум слабеет. Сохраняя одно и то же препятствие, но изменяя силу воздушной струи, можно произнести и шумный и сонант, причем оба звонкие.
В-четвертых, согласные могут быть произнесены, как уже было сказано, при отсутствии голоса и при его наличии, т.е. как глухие и звонкие, например: [п, б], [т, д]и др. Это отличие связано в русском языке и с отличием в силе артикуляции, т.е. в силе мускульного напряжения: глухие согласные всегда сильные, а звонкие – слабые.
В-пятых, по участию резонаторов полости рта и полости носа согласные делятся на ртовые ([б, д] и др.) и носовые ([м, н] и др.). носовыми могут быть лишь сонанты, и не следует их смешивать с назализованными согласными.
В основе классификации согласных лежит разделение органов речи на активные и пассивные: главными являются активные органы, а во вторую очередь учитываются и пассивные. На этом основании по участию активного органа согласные разделяются на губные, переднеязычные (однофокусные и двухфокусные), среднеязычные и заднеязычные. С учетом пассивного органа губные делятся на губно-губные и губно-зубные, а переднеязычные однофокусные - н– зубные и передненебные.
По степени участия шума согласные разделяются на две категории: шумные и сонанты, о чем уже говорилось. Среди шумных по способу образования различают смычные ртовые, которые делятся на взрывные и аффрикаты, и щелевые, разделяющиеся по форме щели на плоскощелевые и круглощелевые.
Сонанты по способу образования могут быть смычными носовыми, щелевыми, которые по месту щели разделяются на серединные и боковые, и дрожащие.
Особо надо остановиться на окраске согласных, поскольку одна из них является их дифференциальным признаком. С фонетической точки зрения при всяком согласном, помимо основного шума, существует еще в той или иной степени и тон. Он возникает, во-первых, от участия в артикуляции согласного голоса, а во-вторых, что для русского языка особенно существенно, зависит от той формы, которую дополнительно принимает полость рта как резонатор, и от величины отверстия. Эта окраска может быть различной: так, если при артикуляции согласного вытянуть губы вперед и округлить их, то форма резонатора, а также его отверстия станет круглым, полость рта удлинится. Эта окраска согласных носит название лабиализация (от лат. labia – губы) или огубление.
Другая окраска получится, если при артикуляции согласного приблизить к твердому небу среднюю часть спинки языка. Тогда согласный получит дополнительную окраску, называемую палатализацией (от лат. palatum – твердое небо) или смягчением.
Может быть окраска, называемая веляризацией (от лат. velum – мягкое небо), являющаяся результатом дополнительного подъема задней части спинки языка к мягкому небу и оттягивания его назад.
В русском языке возможно и сочетание в одном согласном двух окрасок.

2.4. Влияние мокшанских согласных на восприятие согласных звуков русского языка

Для системы согласных фонем мокшанского и русского языков характерна прежде всего количественная разница, в мокшанском насчитывается 33, русском – 35 согласных фонем. Это обстоятельство объясняется тем, что в мордовских языках мягкие губные (б¢, п¢, в¢, ф¢, м¢) и среднеязычные (г¢, к¢, х¢) не обладают смыслоразличительным функциями, в то время как в русском они являются фонемами; в мокшанском языке есть глухие Л (Л¢), Р (Р¢), Й, отсутствующие в русском; кроме того, аффриката ц в мордовских языках может быть и твердой, и мягкой, в русском же она не имеет мягкой пары.
Согласные фонемы данных языков противопоставлены по пяти дифференциальным признакам, составляющим три группы: конститутивные, коррелятивные и относительные.
Конститутивные признаки. С точки зрения конститутивных признаков (способ и место образования) фонемы сопоставляемых языков имеют много общего. По месту образования они делятся на две группы:
губные: а) губно-губные: мокш., русск. б, п, м, русск. б¢, п¢, м¢; б) губно-зубные: мокш., русск. в, ф, русск. в¢, ф¢;
язычные: а) переднеязычные: мокш., русск. д/д¢, т/т¢, з/з¢, с/с¢, ж, ш, ц, н/н¢, л/л¢, р/р¢, мокш. ц¢, мокш., русск. ч¢, мокш. Л/Л¢, Р/Р¢; б) среднеязычные: мокш., русск. й, мокш. Й; в) заднеязычные: мокш., русск. г, к, х, русск. г¢, к¢, х¢.
В зависимости от способа образования они объединятся в пять групп:
смычные: мокш., русск. б, п, д/д¢, т/т¢, г, к, русск. б¢, п¢, г¢, к¢;
щелевые: мокш., русск. в, ф, з/з¢, с/с¢, ж, ш, й, х, мокш. йх, русск. в¢, ф¢, х¢;
аффрикаты: мокш., русск. ц, мокш. ц¢, мокш., русск. ч¢;
сонанты (смычно-проходные): мокш., русск. м, н/н¢, л/л¢, мокш. Л/Л¢, русск. м¢;
дрожащие (вибранты): мокш., русск. р/р¢, мокш. Р/Р¢.
Коррелятивные признаки. Они связаны с сопоставлением по мягкости-твердости и по звонкости-глухости.
В мокшанском языке десять согласных, в русском – пятнадцать образуют пары по мягкости-твердости. Коррелятивными являются согласные: д/д¢, т/т¢, з/з¢, с/с¢, н/н¢, л/л¢, р/р¢; в мокшанском, кроме того, - ц/ц¢, Л/Л¢. Р/Р¢, в русском – б/б¢, п/п¢, в/в¢, ф/ф¢, м/м¢, г/г¢, к/к¢, х/х¢.
Особенности корреляции по мягкости-твердости в сопоставляемых языках составляют причину акцента в русской речи мордвы-мокши:
а) твердое произношение мягких губных;
б) смягчение твердого и перед гласными переднего ряда;
Непарные по мягкости-твердости согласные б, п, в, ф, м, г, к, х, в мокшанском языке смягчаются в положении перед гласными переднего ряда, однако это смягчение не имеет фонологического значения.
В мокшанском языке тринадцать, русском – одиннадцать пар согласных образуют корреляцию по звонкости-глухости. Общими парами для обоих языков являются следующие: б/п, в/ф, д/т, д¢/т¢, з/с, з¢/с¢, ж/ш, г/к; кроме того, в мокшанском: й/Й, л/л, л¢/Л¢, р/Р, р¢/Р¢; в русском: б¢/п¢, в¢/ф¢, г¢/к¢.
Четыре согласных мокшанского языка: ц, ц¢, х, ч¢ и четыре русского: ц, ч¢, х, х¢ - непарные глухие; при мокшанских: н, н¢, м и девять русских л, л¢, н, н¢, р, р¢, м, м¢, й – непарные звонкие.
Противопоставление по глухости-звонкости служит фонематическим дифференциальным признаком, но оно выдерживается не во всех положениях, поэтому различаются позиции сильные и слабые.
Сильная позиция как в мокшанском, так и в русском языках – положение перед гласными, сонарными и в.
Мокшанские звонкие и глухие согласные различаются в конце слова, что нехарактерно для русского языка, где в указанной позиции выступают только глухие. В употреблении глухих и звонких шумных в конце мокшанских слов есть некоторые ограничения: в исходе исконных непроизводных слов не встречаются глухие согласные. Исключение составляют немногочисленные многосложные слова.
Отличием в данной корреляции объясняется акцент в русской речи мордвы: город вместо горот, луг вместо лук.
Относительные признаки. Относительные признаки согласных – шумность и сонарность. Сонарные согласные бывают только звонкими. К ним относятся: мокш., русск. р, р¢, л, л¢, м, н, н¢, й, и, кроме того, русск. м¢. Остальные согласные – шумные, большинство из них коррелирует по звонкости – глухости.
В отношении шумности и сонарности согласные обоих языков имеют между собой много общего.
К тому же, в русском языке есть твердые и мягкие губные согласные фонемы, в мокшанском существуют лишь твердые губные, которые в положении перед гласными переднего ряда выступают в своей мягкой вариации, что приводит к неразличению мордвой-мокшей этих фонем в русских словах, где за ними следуют /и/, /ы/: она во всех случаях произносит мягкие губные согласные в сочетании с гласным /и/.
Кроме того, несвойственность мокшанскому языку использования мягких губных перед заднерядным /о/ вызывает появление в русской речи мокши палатализованного среднеязычного согласного между указанными звуками.
Особый акцент накладывает на русскую речь мокши полумягкое произношение переднеязычных смычных /т/ и /д/.
Для мокшанского языка характерны звонкие шумные согласные в начале слова, тогда как в русском они столь же обычны, как и глухие шумные в данной позиции.
Аффриката /ц/ в русском языке только твердая, в мокшанском же – и твердая, и мягкая. Это приводит к мягкому произношению звука /ц/ перед гласными переднего ряда.
В начале исконно мокшанских слов не встречаются сочетания согласных, значительно распространенные в русских. Это обстоятельство в ряде случаев рождает упрощение этих комбинаций.
В русском языке действует закон конца слова, выражающийся в оглушении конечных звонких шумных согласных. Для мокшанских же звонких шумных эта позиция является сильной только в односложных словах.
Это типичные особенности мокшанского и русского языков.

2.5. Система английских согласных фонем

Звуки могут функционировать как единицы языка только если они отличаются друг от друга. Взаимно отличаемые звуки речи называют фонемами. Главный метод установления фонем данного языка – нахождение минимальных пар, что и является основанием фономатического статуса каждого звука.
Когда в контрастной паре одна согласная фонема противопоставляется любой другой согласной фонеме по крайней мере в одной позиции, такая пара называется минимальной. Например, в минимальной паре pen – Ben фонема /р/ противопоставлена фонеме /b/. Это противопоставление обусловлено присутствием или отсутствием голоса; это единственная отличительная черта этой минимальной пары. Другие черты пары pen – Ben незначительны. Если в паре более одной отличительной черты, то она называется субминимальной.
Мы должны помнить, что незначительные отличительные черты могут быть двух типов: случайными, которые могут присутствовать, а могут и не присутствовать в фонеме, и такие без которых фонема не может существовать вообще. Палатализация фонетически незначительна, случайна в английском языке.
Фонологический анализ системы английских согласных фонем помогает выявить 24 фонемы: /p, b, t, d, k, g, f, v, θ,, s, z, ò,, h, tò, d, m, n, ŋ, w, r, j, l, / (Таблица 2.3).
Существуют несколько принципов классификации системы английских согласных:
Классификация по работе голосовых связок. Это противопоставление по глухости – звонкости. В английском языке оно еще базируется на различии сильного и слабого придыхания.
К глухим согласным в английском языке относятся: p, t, k, f, θ, h, ò, s, tò.
К звонким согласным относятся: b, m, n, v, d,,, d, l, g, r, j, z, w.
Классификация согласных по месту образования и по участию активного речевого органа. В этой классификации согласные фонемы делятся на губные и язычные.
Губные, в свою очередь, делятся на губно–губные (p, b, m, w) и губно–зубные (f, v).
К язычным согласным фонемам относятся: переднеязычные (t, d, n, s, z, θ,, ò,, l, tò, d, r), среднеязычные (j) и заднеязычные (k, g, ŋ). Английская согласная фонема / h / является фарингальной.
Классификация по способы образования. Согласные фонемы делятся на смычные, щелевые и аффрикаты.
Смычные могут быть шумными или взрывными (p, b, t, d, k, g) и сонантами (m, n, ŋ).
Щелевые согласные в английском языке представлены следующими фонемами: f, v, s, z, h, ò,, θ,, которые являются шумными и сонантами: w, l, r, j.
К аффрикатам относятся: tò, d.
Классификация по положению мягкого неба. Это деление на носовые (m, n, ŋ) и ртовые согласные фонемы.
Описание основных типов английских согласных заключается в следующем: В губных различают губно-губные и губно-зубные. Первые образуются действием обеих губ; вторые – движением нижней губы к верхним зубам.
Переднеязычные делятся на:
·         какуминальные образуются путем прижатия к небу поднятого вверх края передней части языка. Они артикулируются мало напряженным языком;
·         апикальные артикулируются самым кончиком языка. Они образуются сближением или соприкосновением кончика языка с альвеолами или зубами. Кончик языка является наиболее эластичными и подвижным органом произношения, поэтому нет такого способа произношения, который не мог бы быть им осуществлен. Апикальные плоскощелевые /θ/, / / нередко называют межзубными. Существенным для них является широкая плоская щель, которая получается, как правило, при ненапряженной артикуляции кончика языка. Местом артикуляции чаще всего бывает задняя сторона верхних зубов. Апикальные круглощелевые /s/, /z/ требуют некоторого напряжения переднего края языка, который соприкасается с небом по бокам, оставляя узкую щель посередине.
Среднеязычные образуются путем прижатия к небу средней части языка: передняя часть языка при этом опущена, кончик его находится у альвеол нижних зубов. Среднеязычная артикуляция сокращает объем полости рта. Английская согласная фонема /j/ относится к плоскощелевым среднеязычным, которые имеют относительно низкий тембр.
В заднеязычных можно различить два вида согласных. Одни образуются самой задней частью языка, касающейся мягкого неба (носовой смычный сонант /ŋ/); другие – задней частью языка, граничащей со средней частью и соответственно касающейся более передней части неба (смычные взрывные /k/, /g/, т. к. задняя часть языка гораздо менее подвижный орган, чем передняя, но этот тип согласных фонем отличается менее редким и отчетливым взрывом).
Фарингальная фонема /h/ образуется благодаря сужению глотки, получающемуся в результате сжатия нижнего констриктора и оттягивания назад корня языка. При ее образовании голосовая щель довольно широко раскрыта.
При образовании английских согласных существенным моментом является также сила артикуляции, т.е. степень мускульного напряжения, имеющая акустическим следствием различную силу звука и громкость. Различаются, соответственно этому, два типа глухих смычных, так называемые tenues lenes (слабые) и tenues fortes (сильные). Под tenues lenes подразумеваются звонкие, а под tenues fortes – глухие.

 

2.6. Влияние мокшанских согласных на восприятие согласных звуков английского языка

Разница в системах согласных фонем мокшанского и английского языков прежде всего количественная: в мокшанском – 33, а в английском – 24 согласные фонемы. Естественно, что носитель мордовского языка стремится компенсировать эту разницу, заменяя английские согласные фонемы мокшанскими.
Очень важную роль, при восприятии звуков английского языка, играет отсутствие палатализации в данном языке. Когда как в мокшанском она обладает смыслоразличительной функцией. И это является одной из причин возникновения акцента. Это обстоятельство является примером сверхдифференциации – одной из категорий интерференции. И как следствие – смягчение согласных перед гласными переднего ряда.