ИБГ характеризуется по наличию технологического единства и цели и способа формирования ИБГ, технологической вертикальности-горизонтальности, финансовой вертикальности-горизонтальности, по степени имущественной зависимости и значимости неформальных связей, преобладающему типу связей, а так же количеству предприятий в группе, в том числе, дочерних и контролируемых, количеству учредителей ИБГ и т.д.
1.2 Классификация интегрированных бизнес – групп
Российский крупный бизнес существует преимущественно в форме бизнес-групп, которые отличаются большим организационным разнообразием. Предприятия объединяются разнообразными видами связей: формальными и неформальными; технологическими, персональными и имущественными.
Предлагаемая ниже классификация ИБГ претендует лишь на то, чтобы задать некоторые первичные и достаточно грубые ориентиры, и не более того. Тем не менее, лежащий в ее основе подход (использование в качестве классифицирующего признака тип интегрирующих механизмов, или интегрирующих отношений) представляется наиболее естественным и продуктивным для прикладного исследования.
По типу интегрирующих механизмов (интегрирующих отношений) ИБГ можно разделить на две большие группы:
1) имущественные (основаны на имущественных отношениях);
2) управленческие (основаны на управляющих механизмах).
В имущественных ИБГ центральный элемент всегда может сконцентрировать в своих руках объем прав собственности, достаточный для контроля над любым ее участником. При этом не имеет значения ни как распределены права собственности исходно, ни каким образом они оформлены, ни то, каким конкретным способом эти права концентрируются у центрального элемента в каждый данный момент.
Имущественные ИБГ, в свою очередь, делятся на:
1а) классические (или пирамидальные) холдинги;
16) распределенные холдинги;
1в) система взаимоучастия.[7]
Имущественные ИБГ в форме систем взаимоучастия (т.е. такие, в которых основные участники группы владеют крупными пакетами прав собственности друг друга) в настоящее время в России практически не встречаются. Достаточно редкими являются и классические холдинги. Эту форму имеют либо наиболее развитые в экономическом и управленческом смысле группы (например, Газпром или ЛУКОЙЛ), либо структуры, формируемые на базе государственной собственности.
Наиболее распространены сегодня распределенные холдинги. Так естественно назвать те ИБГ, в которых контрольные пакеты акций основных производственных структур (как реального, так и финансового сектора) сконцентрированы у нескольких юридических лиц, имеющих (возможно, через цепочки фирм-посредников любой длины и сложности) единого собственника или группу собственников. (Причем нередко эти юридические лица оказываются пустыми, а управление в такой ИБГ осуществляет специально созданная управляющая компания или несколько компаний).
Доминирование распределенных холдингов как формы организации крупного бизнеса в современной России имеет три основные причины (первые две из которых являются юридическими, а третья макроэкономической):
а) неурегулированность прав собственности и, в частности, существующая до сих пор возможность в судебном порядке пересмотреть итоги приватизации большого числа предприятий (например, признав ненадлежащим образом исполненной согласованную инвестиционную программу);
б) невозможность предъявления легального (и тем более общественно-признаваемого) источника денежных средств, на которые была куплена большая часть крупных пакетов акций российских предприятий;
в) запредельно высокий уровень налогов, законодательно установленный в течение всего постсоветского периода. (Запредельно высокий в том смысле, что полная уплата всех налогов в лоб закрывает для большинства экономических агентов саму возможность хозяйственной деятельности. Особенно, если при этом платят налоги далеко не все.) Сочетание этих причин приводит к тому, что наиболее эффективная по внутренним критериям структура собственности (равно как и финансовых потоков) для большинства имущественных ИБГ максимально легко меняющаяся во времени, гибкая и непрозрачная для внешнего наблюдателя. Таким образом, очень сильны антистимулы к созданию классических холдингов и устойчивых систем взаимоучастия.[8]
В управленческих ИБГ центральный элемент не может по своей воле сконцентрировать объем прав собственности, достаточный для контроля над любыми другими участниками. Каждый из них, как правило, имеет крупных и влиятельных собственников за пределами ИБГ. Позиция центрального элемента задается здесь системой договоров между ним и остальными участниками. Эти договора могут быть явными или имплицитными и иметь самую разную временную протяженность, а также различную степень формализации и открытости для внешнего наблюдения. Принципиальным является лишь то, что они, вообще говоря, могут быть разорваны без согласия центрального элемента. Те же ИБГ, в которых он осуществляет централизацию некоторых управленческих функций (навязывает некоторые управленческие услуги) с позиций основного собственника, относятся к имущественным.
Нередко центральный элемент управленческой ИБГ, с целью закрепить свой контроль над остальными участниками, приобретает доли в их капитале. Однако цель такого приобретения, как правило, обеспечить возможность для мониторинга, а не получить контроль через собственность. Поэтому обычно приобретаются не контрольные и даже не блокирующее доли. Опыт показывает, что система отношений в управленческих ИБГ, вообще говоря, безразлична к форме собственности и гражданско-правовому статусу ее членов.
К числу механизмов, реально формировавших в 90‑е годы подавляющую часть российских управленческих ИБГ относятся:
а) выполнение центральным элементом ИБГ функций исполнительного органа для других ее членов (иначе говоря предоставление полного комплекса управленческих услуг);
б) предоставление комплекса финансово-инвестиционных услуг;
в) управление снабжением и сбытом;
г) лоббирование и обеспечение мер государственной поддержки.[9]
В российской экономике распространены управленческие ИБГ всех четырех типов. ИБГ типа 2а чаще всего возникали на основе либо договора о передаче функций исполнительного органа одного юридического лица другому, либо судебного решения о введении внешнего управления. ИБГ типа 2б обычно формировались ведущими банками, а 2в крупнейшими трейдерами. ИБГ типа 2г почти всегда результат симбиоза коммерческих структур с политическими и лоббистскими группировками или с отдельными влиятельными лоббистами (при этом вопрос о легальности такого симбиоза или о его соответствии нормам деловой этики здесь не обсуждается).
Для управленческих ИБГ обычное явление это конфликты между центральным элементом и внешними собственниками входящих в нее предприятий, что нередко приводило к временному или окончательному выходу из ИБГ некоторых её участников, но практически никогда к ее распаду. Известные нам случаи распада управленческих ИБГ происходили лишь в результате гибели, непреодолимых трудностей или ухода с рынка ее центрального элемента.
Состав управленческой ИБГ может быть очень подвижным, особенно в том случае, если формирующие ее договора не являются формализованными. В тот или иной период времени в нее включаются только те предприятия, банки и т.д., которые нуждаются в соответствующих услугах и готовы получать их на предлагаемых условиях. Поэтому, строго говоря, состав такой ИБГ в каждый данный момент точно известен лишь ее центральному элементу. И даже его оценки могут быть неточны в том случае, если имеется конфликт по поводу контроля над какими-либо предприятиями.
Управленческие ИБГ, если они не относятся к типу 2а, могут пересекаться. Например, промышленное предприятие может одновременно входить в две ИБГ, одна из которых возглавляется крупным банком, выполняющим для этого предприятия функции финансово-инвестиционного управления, а другая крупным трейдером, обеспечивающим предприятию комплексные услуги по снабжению и сбыту. Управленческие ИБГ, если они не относятся к типу 2а, могут также пересекаться с имущественными. Например, второй по мощности в стране Красноярский алюминиевый завод во второй половине 1997 г. первой половине 1998 г. входил одновременно в имущественную ИБГ, возглавляемую банком Российский кредит и в управленческую ИБГ, сформированную международным трейдером Trans World Group (TWG).
ИБГ могут не только пересекаться, но и вкладываться друг в друга. Это относится как к управленческим, так и к имущественным ИБГ, причем возможны самые различные комбинации. Например, во второй половине 1997 г. первой половине 1998 г. в управленческую ИБГ Инкомбанка входили одновременно Кондитерский концерн Бабаевский классический холдинг с частной формой собственности и Морская техника управленческая ИБГ, основными участниками которой являлись государственные унитарные предприятия. Очевидный пример вложенных имущественных ИБГ РАО Норильский никель и группа Интеррос-ОНЭКСИМ.[10]

На наличие у ИБГ управляющей компании (УК):

– Влияет фактор технологического единства. У всех технологически смешанных интегрированных групп есть УК. Есть две основных причины того, что технологическое единство или смешанность ИБГ влияет на наличие у нее УК. Во-первых, наличие у группы УК увеличивает степень формализации структуры управления этой группой. Технологически единые ИБГ являются более внутренне интегрированными, чем технологически смешанные ИБГ, а для технологически смешанных ИБГ в большей степени требуется механизм дополнительной внутренней интеграции, в качестве которого может выступать УК, объединяющая под своим управлением разные технологические блоки. Вторая причина в том, что для формирования единого центра управления требуется создание отдельной структуры, объединяющей под своим управлением все технологически разобщенные блоки предприятий внутри ИБГ.
– Влияет степень жесткости имущественных связей в данной ИБГ: если ряд предприятий являются не на 100% дочерними, то, как правило УК создаётся или роль УК играет головное предприятие группы. Это дает возможность упростить расчет правильного размера долей всех учредителей в каждом предприятии группы.
– Влияет размер группы и общее количество входящих в нее предприятий, но это влияние не является определяющим. Как правило, чем больше группа и чем больше в нее входит предприятий, тем выше необходимость создания УК для упрощения процедур управления.
– Количество учредителей в ИБГ также достаточно сильно влияет на наличие УК у этой ИБГ. Как правило, когда учредителей несколько, оптимально, если у группы есть УК, которая соответствует следующим характеристикам:
– УК является кастодиальной: не ведет хозяйственной деятельности, чтобы минимизировать риски;
– Собственниками в УК являются только основные собственники ИБГ, а не миноритарии с отдельно взятых предприятий и не топ-менеджеры отдельных предприятий ИБГ, мотивируемые пакетами акций;
– В УК зафиксировано реальное соотношение долей собственников ИБГ;
– УК владеет контрольными пакетами акций (от 50%+1 акция до 100%) во всех остальных предприятиях группы.
– На наличие управляющей компании, безусловно, влияет личный фактор. Наличие или отсутствие УК у ИБГ определяется в первую очередь тем, как учредители хотят организовать свое владение предприятиями ИБГ.
– Часто наличие у группы УК определяет финансовое удобство. Если внутренние требования бухгалтерии, финансового и налогового планирования того требуют, то у группы будет УК, если не требуют, то не будет. Наличие УК в этом случае зависит от того, насколько это удобно с точки зрения организации финансового оборота, финансовых потоков и минимизации налогообложения.
Таким образом, на данный момент в экономической литературе ИБГ классифицируются:
– по цели создания;
– в зависимости от того, какой тип связей является критическим для данной ИБГ;
– по принципам организации управления;
– по степени жестокости.
1.3 Интегрированная бизнес-группа – как новая форма организации бизнеса в России
В России, как и в других развивающихся и трансформирующихся странах, государство сыграло важнейшую роль в рождении крупного частного бизнеса. Именно оно в 1991–1992 годы преобразовало громоздкие, управляемые из центра министерства и ведомства СССР в автономные, действующие по законам рыночной экономики субъекты, но которые по-прежнему оставались подконтрольными государству (со временем они могли обрести независимость).
Тогда появились крупнейшие государственные компании. В них были включены предприятия нефтегазового сектора, научно-производственные объединения, предприятия машиностроения, естественные монополии, весьма и весьма важные для функционирования всей экономики страны. Появились государственные компании и на уровне отдельных регионов, которые, по сути, тоже играли роль естественных монополий.
Государственные концерны создавались на основе постановлений правительства и указов президента РФ: в этих документах обозначались состав и структура компании, особенности управления ею.
В отличие от нефтяной промышленности, где государство все же создало предпосылки для рыночной конкуренции, в ряде отраслей реформирование шло иным путем. На железнодорожном транспорте, в энергетике и газовой промышленности оно выразилось, скорее, в номинальной передаче рычагов управления существующими комплексами. Реальную трансформацию указанных отраслей отнесли на более поздний срок. Этот подход можно было бы назвать горизонтальной интеграцией (с образованием компаний, охватывающих целые отрасли). На самом же деле здесь произошла банальная консервация уже сложившихся монополистических структур.
Решение о приватизации государственной собственности, принятое в августе 1994 года, стало поворотным моментом в самостоятельном развитии крупных предприятий. Каждый из 150 миллионов граждан России получил ваучер, то есть право на часть государственных фондов (по сути дела – акцию). Но вопреки ожиданию обширного слоя акционеров ваучеры не создали. Их низкая рыночная оценка, непонятное значение для большинства населения, наконец, то, что многие вложили ваучеры в частные инвестиционные фонды (ЧИФы), которые быстро исчезли, – все это привело к тому, что подавляющая часть ваучеров очень быстро сконцентрировалась в руках управленческого ядра предприятий. Так появился первый слой крупных, хотя и необязательно эффективных собственников.
Следующий этап (1994–1996 годы) получил название денежной приватизации. Началась продажа пакетов акций предприятий, ранее закрепленных за государством, и предприятий топливно-энергетического и военно-промышленного комплексов. Именно в это время в нефтяной отрасли появились новые, так называемые юридические лица, то есть компании, предприятия, ставшие наиболее лакомым куском для многих близких к правительственным кругам лиц. Цены были крайне занижены, конкуренция со стороны иностранного капитала не допускалась. Но уже существовали достаточно крупные банки, способные профинансировать подобные покупки.
Наиболее широко процесс пошел, когда государство стало проводить залоговые аукционы. Для банков то был хороший способ вложения накопленного капитала, и они активно его использовали, стремясь войти в состав владельцев новых предприятий. На банки, заинтересованные в нормальном функционировании подконтрольных предприятий, ложились и функции чисто управленческого характера – разработка стратегии развития для всей компании, выстраивание интегрированных цепочек: поставщик – производитель – покупатель. Основные функции банка (кредитование, управление счетами клиентов, проведение расчетов) отходили на второй план, что, конечно же, сказывалось на качестве работы банка. Снижение уровня специализации повышало риск выполняемых операций: менеджеры, пользуясь своим положением, часто инвестировали временно свободные средства в краткосрочные высокодоходные, но крайне рискованные проекты. Кстати, наряду с другими причинами и эта серьезно повлияла на то, что после кризиса 1998 года роль банков в структуре собственности крупнейших российских компаний заметно уменьшилась.[11]
Еще одна разновидность бизнес-групп, получившая большое распространение на начальных этапах реформирования экономики, – торговые дома. Они специализировались на посреднических операциях и главную свою задачу видели в поиске покупателя на продукцию сразу нескольких поставщиков. Такие организации располагали большим объемом информации о рынке конкретной продукции, имели множество связей внутри страны и за рубежом, обладали «административным ресурсом», то есть возможностью лоббировать свои интересы в государственном аппарате. Эти и другие особенности торговых домов наделили их определенными преимуществами на начальной стадии трансформации государственного сектора экономики.
Так сформировался крупный частный сектор в ведущих – прежде всего сырьевых – отраслях экономики. Следует отметить, что «новорожденный» с самого начала стал проявлять признаки enfant terrible (в переводе с французского – «ужасный ребенок»), стремившегося все делать по-своему и даже использовать «родителей», то есть государственные структуры, в своих корыстных интересах. Этот период в становлении капитализма в России (до дефолта 1998 года) часто называют олигархическим из-за огромного влияния магнатов финансового капитала на властные элиты, а фактически – из-за взаимопроникновения финансовой и политической элит.
Многое изменил кризис, или дефолт, 1998 года. Девальвация национальной валюты крайне негативно сказалась на всех юридических лицах, имевших крупные активы в рублях или в рублевых ценных бумагах. Рухнули крупнейшие банки (из первой двадцатки российских банков свои операции сохранили лишь четыре – Сбербанк, Внешэкономбанк, Межпромбанк и Автобанк). За два послекризисных года число действующих кредитных организаций сократилось на 267. На 60% обновился состав группы десяти крупнейших банков. Сошли со сцены империи крупнейших олигархов – Гусинского и Березовского. Их место начали занимать новые промышленные группы. Особенно улучшилось положение компаний, занимавшихся вывозом своей продукции за границу, прежде всего нефтяных, металлургических, лесоперерабатывающих, получавших колоссальные сверхприбыли от экспортных операций. ^[12]
Смещение акцентов в размещении экономического потенциала неизбежно должно было заставить эти компании выбрать иную стратегию развития. А именно – интегрированные бизнес-группы (ИБГ), включившие в свою орбиту многие недостающие им производства. Те, кому в свое время не удалось выстроить внутреннюю технологическую цепочку, теперь получили возможность докупить недостающие звенья и тем повысить эффективность производства, усовершенствовать сбыт, взять под контроль поставщиков ресурсов. Те же, кто с подобными задачами уже справился, смог выйти за рамки сложившихся границ и попробовать свои силы в других отраслях. Одним из наиболее ярких примеров такой интеграции стала развернувшаяся в 1998–2002 годах экспансия крупнейших бизнес-групп в область машиностроения.
Итак, интегрированная бизнес-группа – это новая форма организации бизнеса в России, одна из форм предпринимательской деятельности. В переходный период именно эта форма существования предприятий обеспечила им выживаемость на рынке, сохранила их конкурентоспособность.
1.4 Основные механизмы и субъекты формирования интегрированных бизнес групп
Типичная крупная российская бизнес-группа выглядит как «экономика в экономике». Её субъектами могут быть и промышленные предприятия, и торговые дома, и байки, и страховые компании, и негосударственные пенсионные фонды.
Типичное предприятие, формально – самостоятельная экономическая единица – по сути представляет лишь одно из звеньев бизнес-группы. Бизнес-группа включает по крайней мере одно промышленное предприятие. Но помимо этого в группу входят:
– фирмы, продающие продукцию предприятия;
– фирмы, закупающие сырье и материалы у поставщиков;
– фирмы, организующие расчеты предприятия с поставщиками и потребителями;
– байки, осуществляющие финансирование деятельности предприятия.[13]
Типичную бизнес-группу легче всего представить себе как компанию в обычном понимании этого слова, где практически все элементы иерархической системы управления превращены в самостоятельные фирмы.
К числу механизмов, реально формировавших в 90‑е годы подавляющую часть российских управленческих ИБГ относятся:
а) выполнение центральным элементом ИБГ функций исполнительного органа для других ее членов (иначе говоря, предоставление полного комплекса управленческих услуг);
б) предоставление комплекса финансово-инвестиционных услуг;
в) управление снабжением и сбытом;
г) лоббирование и обеспечение мер государственной поддержки.
Имущественные ИБГ стали появляться в российской экономике, начиная с 1993 г. Инициаторами их создания и одновременно центральными элементами были три типа структур:
– крупные банки;
– крупнейшие предприятия;
– специально создаваемые финансовые структуры (в форме одного, а чаще нескольких юридических лиц).[14]
Следует также отметить, что в нефтяной промышленности основным инициатором создания ИБГ было государство, которое в процессе приватизации сформировало в отрасли вертикально интегрированные компании. Также государством были созданы такие крупнейшие сырьевые ИБГ, как Газпром, РАО ЕЭС России и РАО Норильский никель.
Большая часть имущественных ИБГ была создана банками, которые непосредственно или через созданные ими финансовые компании уже в первой половине 90-х гг. стали активно скупать акции промышленных предприятий. Опираясь на приобретенный пакет акций (а также на неформальные права кредиторов), банки стали активно участвовать в процессе управления предприятиями.
В период ваучерной приватизации 1993–1994 гг. крупные пакеты акций промышленных предприятий чаще всего приобретались на чековых аукционах. Затем наиболее распространенной формой стали конкурсы с инвестиционными условиями. В конце 1995 г. контрольные пакеты акций ряда крупнейших промышленных предприятий были куплены несколькими ведущими банками на так называемых залоговых аукционах
Почему российские банки стали скупать предприятия реального сектора? Сами финансисты и наиболее лояльные к ним аналитики чаще всего называли три причины.
1. Аксиому, согласно которой в долгосрочном плане банки не могут жить лучше, чем их клиенты, российские банкиры после окончания периода гиперинфляции усвоили достаточно быстро. Началась острая конкуренция за обслуживание счетов крупных промышленных предприятий. Стала расти доля кредитов, выдаваемых промышленности и другим отраслям производственной сферы, а также единичные объемы и сроки кредитования. Но всем было очевидно, что в российских условиях кредитовать предприятие, которое не контролируешь, дело слишком рискованное. Стало ясно и другое: стандартные механизмы контроля банка над заемщиком недостаточны.
2. Опасение иностранной конкуренции (которая, впрочем, так и не стала сколько-нибудь существенным фактором). До кризиса августа 1998 г. многие полагали, что относительно скоро в Россию придут крупнейшие иностранные банки и получат право обслуживать российские предприятия. И тогда российские банки, которые не смогут конкурировать с ними по широте спектра и качеству предоставляемых услуг, потеряют своих лучших клиентов, если только не будут одновременно их совладельцами.
3. Крупнейшие российские, и в особенности московские, банки с начала 90-х гг. сосредоточили у себя лучших отечественных аналитиков и менеджеров, в том числе и в области промышленности. Тех самых, которые способны разрабатывать и анализировать бизнес-планы, организовывать технологические цепочки, реструктурировать предприятия.
Однако у каждой медали есть, как известно, и оборотная сторона. Во-первых, российские банки были заинтересованы в промышленных предприятиях не только как в заемщиках. Был и другой, не менее важный интерес установить контроль над финансовыми потоками предприятий со всеми вытекающими отсюда последствиями. Во-вторых, как показала практика, сам банковский контроль над предприятием оказывался нередко первым шагом на пути перехода этого предприятия в частную собственность хозяев или менеджеров банка, которые справедливо полагали, что владение крупными промышленными активами обеспечивает им в долгосрочном плане более надежное положение в российской экономической элите. И наконец, экспертный и менеджерский потенциал банков оказался в большинстве случаев недостаточным для того, чтобы обеспечить необходимую реструктуризацию подконтрольных предприятий.
Можно указать еще две причины активной экспансии российского банковского капитала в промышленность, относящиеся уже к сфере психологии. Так, есть основания полагать, что ряд создателей и собственников крупных банков по своему менталитету не были банкирами изначально, и так и не стали ими. Ценности реального дела и владения чем-то реальным оставались для них приоритетными. Экспансия в промышленность (которая никуда не денется и которой все равно не дадут умереть), возможно, была для некоторых банкиров реакцией на эту перспективу. ^[15]
В случае, когда инициатором формирования и центральным элементом ИБГ становилось крупное промышленное предприятие, оно, как правило, начинало с того, что создавало свои карманные банки или устанавливало контроль над уже существующими. Затем достраивалось прочее необходимое финансовое и торговое окружение, т.е. учреждались или покупались торговые дома, страховые и инвестиционные компании, пенсионные фонды и т.д. Крупномасштабная экспансия таких ИБГ в другие отрасли промышленности была достаточно редким явлением, характерным прежде всего для крупнейших компаний сырьевого сектора топливно-энергетических и металлургических. Обычно она сводилась к движению вверх или вниз по основной технологической цепочке.
В истории формирования имущественных ИБГ естественным образом выделяются три этапа:
1993 г. лето 1995 г.;
осень 1995 г. зима 1997 г.;
весна 1997 г. август 1998 г.
Нетрудно заметить, что эти этапы совпадают с периодами преимущественного использования государством различных схем приватизации. 1993 г. первая половина 1995 г. период ваучерной приватизации и первых инвестиционных конкурсов. Прокламируемые цели того периода создание массового слоя собственников; фактически достигнутая цель вовлечение промышленности в рыночные отношения при сохранении социальной стабильности на предприятиях и лояльности директорского корпуса существующей власти. Получение государством значительных доходов от приватизации и привлечение средств финансового сектора в промышленность не было ни прокламируемой, ни реальной целью того этапа.
Залоговые аукционы конца 1995 г. начала 1996 г. формально представляли собой конкурсный механизм получения правительством кредитов от ведущих частных российских банков под залог контрольных пакетов акций крупнейших промышленных предприятий. Но при этом заранее предполагалось, что кредиты возвращаться не будут и залогодержатель через год-два превратится в собственника. Прокламируемая цель ликвидация бюджетного дефицита. Однако полученные суммы оказались невелики, а победители аукционов в каждом случае фактически определялись заранее, причем попытки конкуренции жестко пресекались. Реально достигнутая цель того периода формирование прочных альянсов между российскими банками и промышленностью, появление у крупнейших предприятий отечественных стратегических собственников и инвесторов, обеспечение политического союза правительства и финансового капитала.
Весной 1997 г. конкурс по продаже блокирующего пакета телекоммуникационного холдинга Связьинвест положил начало третьему этапу российской приватизации. Его важнейшими вехами стали также продажи контрольных пакетов акций Восточной и Тюменской нефтяных компаний. На этом этапе изменились и цели государства, и его отношения с большим бизнесом. Можно утверждать, что и прокламируемая, и фактическая задачи были чисто фискальными обеспечить максимальные поступления в бюджет к необходимому сроку. С этой целью была допущена реальная конкуренция между различными ИБГ (в отличие от индивидуализированного патронажа, характерного для предыдущего этапа), а также участие иностранных инвесторов. С другой стороны, российский большой бизнес впервые позволил себе в ряде случаев не пойти навстречу невыгодным для него пожеланиям государства (вспомним об отказе покупать дополнительные акции Восточной и Тюменской нефтяных компаний после приобретения контрольного пакета и об отказе в 1998 г. покупать Роснефть по первоначально объявленной цене).
В развитии управленческих ИБГ в постсоветской России можно выделить две основные, причем принципиально различные, линии. Первую линию можно определить как естественную, и состояла она из двух основных процессов.[16]
Первый процесс состоял в постепенном установлении тесных связей между рядом промышленных предприятий (в особенности экспортеров) и обслуживающими их крупными трейдерами и банками и взятии на себя последними некоторых управленческих функций, но без приобретения доминирующего объема прав собственности. Этот процесс начался и приобрел масштабность еще в первые годы рыночных реформ. Важнейшим стимулом для него было широкое распространение в российской экономике неденежных форм расчетов и вытекающей отсюда необходимости выстраивания сложных вексельно-зачетно-бартерных схем.
Второй процесс получил развитие лишь во второй половине 90-х гг. и связан с началом относительно широкого применения в российской промышленности механизмов банкротства. Управленческие ИБГ стали формироваться путем введения на предприятиях на длительный срок процедуры внешнего управления и назначения на должность внешнего управляющего представителей кредиторов.
Вторая линия формирование и развитие официальных (зарегистрированных) финансово-промышленных групп (ФПГ). Эту линию можно назвать индуцированной. Данная характеристика отражает тот факт, что широкое обсуждение темы ФПГ началось за несколько лет до их реального появления.
Широкое обсуждение тематики, связанной с ФПГ, началось еще в СССР в разгар перестройки, когда бесперспективность системы управления промышленностью, основанной на отраслевых министерствах и отделах ЦК КПСС, стала очевидной для всех, и возник вопрос, чем ее заменить. Наиболее популярным стало предложение заменить изжившую себя систему промышленными группами, которые должны быть межотраслевыми и формироваться вокруг предприятий-лидеров, находящихся на уровне лучших мировых стандартов или превосходящих их. Считалось, что несколько десятков таких групп, получивших приоритетный доступ к качественным ресурсам, освобожденных от бюрократического контроля и одновременно пользующихся всеми формами государственного покровительства, станут локомотивами, которые втянут СССР в XXI век. Тогда речь шла именно о промышленных группах, поскольку банки или иные финансовые структуры либо еще не существовали, либо уже существовали, но пока не могли рассматриваться как серьезные экономические игроки.
Идея промышленных групп поддерживалась самым широким спектром политических сил от тех, кто видел в ней легальный способ демонтажа административной системы управления экономикой, а затем и политического режима, до тех, кто рассчитывал с их помощью восстановить действенность народно-хозяйственного планирования и реализовать наконец преимущества социализма (или советского варианта мобилизационной экономики).
Интерес к группам, уже финансово-промышленным, вновь возник в 1992–1993 гг., когда стало ясно, что в российской экономике все решают деньги, а деньги стали концентрироваться у частных банков. Тогда многие руководители промышленных предприятий, главным образом не самых успешных, а также представляющие их интересы общественные и политические деятели выдвинули примерно следующую идею: государство должно, используя властные рычаги, заставить банки вступить в некоторые тесные альянсы с группами промышленных предприятий, одновременно обеспечив таким альянсам большие льготы. Среди наиболее активных лоббистов этой идеи было довольно много влиятельных в то время общественных и политических организаций: Российский союз промышленников и предпринимателей (президент А. Вольский), Лига содействия оборонным предприятиям (президент А. Шулунов), Гражданский союз и т.д.[17]
До второй половины 1993 г. идея ФПГ нигде не находила реальной поддержки. Власти главное внимание уделяли процедуре либерализации экономики, банки снимали пенки с гиперинфляции, а директора большинства промышленных предприятий не были готовы расстаться хотя бы с частью обретенной самостоятельности. В большинстве отраслей в начале 90‑х гг. вместо реальных хозяйственных объединений возникли аморфные и малодейственные отраслевые ассоциации, впоследствии либо распавшиеся, либо превратившиеся в чисто общественные организации.
Ситуация изменилась лишь к концу 1993 г. Прежде всего к тому моменту и банки, и промышленность стали проявлять значимый интерес к мягким формам интеграции (т.е. к таким, которые не базируются на правах собственности, но налагают некоторые регулярные взаимные обязательства). Кроме того, государство заложило необходимую правовую базу: в декабре 1993 г. Б. Ельцин подписал Указ О создании финансово-промышленных групп в Российской Федерации; в ноябре 1995 г. появился Закон О финансово-промышленных группах.
Официальные (зарегистрированные) ФПГ не оправдали большинства надежд, возлагавшихся на них как на инструмент развития российской экономики. Для промышленных предприятий эти группы чаще всего являются элементом оборонительной, а не прорывной стратегии. И не случайно у наиболее успешных российских предприятий эта форма интеграции не вызвала серьезного интереса. С другой стороны, ФПГ все-таки выполняли и выполняют значимые конструктивные функции, позволяя в целом ряде случаев сохранить старые или создать новые хозяйственные связи и являясь одновременно этапом на пути к более зрелым формам ИБГ.
Итак, субъектами ИБГ могут быть и промышленные предприятия, и торговые дома, и байки, и страховые компании, и негосударственные пенсионные фонды.
К числу механизмов, реально формировавших в 90‑е годы подавляющую часть российских ИБГ относятся:
а) выполнение центральным элементом ИБГ функций исполнительного органа для других ее членов (иначе говоря предоставление полного комплекса управленческих услуг);
б) предоставление комплекса финансово-инвестиционных услуг;
в) управление снабжением и сбытом;
г) лоббирование и обеспечение мер государственной поддержки.

2. Анализ влияния бизнес-группы АСПО «Каспийская энергия» на эффективность производства астраханских предприятий
Группа «Каспийская Энергия» (CNRG Group) создана в 2006 году. Ключевыми направлениями деятельности являются проектирование, строительство и установка в море технических средств освоения морских нефтегазовых месторождений. В Группу входят три дивизиона: инженерный (ООО «Центр Морских Технологий «Шельф», включающего ЦКБ «Коралл» (Севастополь), КБ «Вымпел» (Нижний Новгород), КБ «Каспий» и КБ «Астрамарин» (Астрахань), производственный (Астраханское Судостроительное Производственное Объединение (АСПО), объединяющее AСПО Головная верфь, АСПО Лотос, АСПО III Интернационал и Центр производственного персонала) и сервисный (ООО «Крейн Марин Контрактор»). Выручка компании в 2007 году составила 3, 707 млрд. рублей, чистая прибыль – 509 млн. рублей.[18]
Астраханское судостроительное производственное объединение учреждено тремя ведущими судостроительными предприятиями Астраханской области – ОАО «Астраханский корабел», ОАО «Астраханский завод им. III Интернационала» и ОАО «Лотос». Производственные мощности АСПО располагаются в Астрахани и г. Нариманов. На предприятиях АСПО работают более 3500 сотрудников.
http://www.aspo.su/ОАО «Астраханское судостроительное производственное объединение " является опытным судостроительным предприятием, обладающим всем необходимым оборудованием и технологиями для строительства объектов освоения оффшорных нефтегазовых месторождений – буровых установок различного типа, технологических и жилых модулей, металлоконструкций для добывающих комплексов.[19]
Астраханское судостроительное производственное объединение учреждено тремя ведущими судостроительными предприятиями Астраханской области – ОАО «Астраханский корабел», ОАО «Астраханский завод им. III Интернационала» и ОАО «Лотос»
АСПО организовано по принципу технологического единства.
Цель организации – достижения экономического синергетического эффекта за счет образования материальных и нематериальных хозяйственных взаимосвязей и аккумуляции финансовых и прочих ресурсов.
Принцип организации управления – смешанный. В группе присутствуют
технологически вертикально и горизонтально интегрированные объединения.
По степени имущественной зависимости ИБГ АСПО «Каспийская Энергия» является размытой.
2.1 Анализ занятости и производительности труда на предприятиях до вхождения их в бизнес-группу
Астраханская область входит в южный экономический регион и ввиду своего географического положения такие услуги как ремонт, обслуживание и строительство судов являлись ведущими в производственной деятельности многих предприятий области. В период перестройки эти предприятия в борьбе за экономическую выживаемость прошли через реорганизацию, которая позволила им уцелеть на рынке предлагаемых услуг.
Ключевыми вопросами в период перестройки экономики были:
– как выжить и сохранить экономическую независимость среди конкурентных предприятий;
– каким должен быть ассортимент предлагаемых услуг;
– где найти финансы и инвестиции для развития предприятия.
Развитие экономики области не стоит на месте и адаптация предприятий к современным тенденциям рынка происходит непрерывно. Укрупнение бизнеса не обошло и нашу область. Объединение предприятий, оказывающих подобного рода услуги, в группу АСПО «Каспийская Энергия» повлияло на качество и ассортимент предлагаемых услуг.
Проведем анализ занятости и производительности труда на предприятиях группы АСПО «Каспийская Энергия» до входения их в бизнес – группу.
В качестве субъектов анализа выступают следующие предприятия:
ОАО «Астраханский корабел», ОАО «Астраханский завод им. III Интернационала» и ОАО «Лотос».
Обобщив некоторые доступные показатели, сделаем выводы по эффективности производства этих предприятий.
В качестве показателя труда использовались данные о среднесписочной численности занятых, в качестве показателя капитала – стоимость основных фондов.
Таблица 1. Экономические показатели предприятий за 2003–2005 гг. не входящих в бизнес – группу

Наименование предприятия, не входящего в бизнес-группу	Среднесписочная численность, чел.			Производительность труда, чел. час.			Стоимость основных фондов, тыс. руб.
	2003	2004	2005	2003	2004	2005	2003	2004	2005
ОАО «Астраханский корабел»	45	50	60	102375	11900	134400	234,5	308,4	365,2
ОАО «Астраханский завод им. III Интернационала»	68	75	63	176800	19500	161280	217,9	230,0	119,0
ОАО «Лотос».	99	108	78	253440	276480	199680	234,7	217,8	108,9

Из приведенных данных видно, что по всем анализируемым предприятиям наблюдается снижение как численности работающих, так и производительности труда. Намечена тенденция снижения стоимости основных фондов.
Скорее всего это объясняется отсутствием инвестиций в развитие предприятия, кризисной ситуацией по выплате заработной платы, что в свою очередь повлекло сокращение работающих.
2.2 Анализ занятости и производительности труда на предприятиях после входения их в бизнес – группу
Теперь рассмотрим те же показатели по предприятиям, но уже за 2006–2008 гг., т.е. после их вхождения в группу (таб. 2.):
Таблица 2. Экономические показатели предприятий за 2003–2005 гг. не входящих в бизнес – группу

Наименование предприятия, не входящего в бизнес-группу	Среднесписочная численность, чел.			Производительность труда, чел. час.			Стоимость основных фондов, тыс. руб.
	2006	2007	2008	2006	2007	2008	2006	2007	2008
ОАО «Астраханский корабел»	60	175	250	134,4	1990,0	2523,7	365,2	1308	365,2
ОАО «Астраханский завод им. III Интернационала»	63	125	218	161,3	1745,0	1912,8	217,9	230,0	119,0
ОАО «Лотос».	78	108	185,77	153,4	1648,0	1896,8	108,9	207,8	218,9

Принадлежащие к бизнес-группам предприятия в период 2006–2008 гг. демонстрировали более высокие темпы роста численности занятых, нежели до вхождения их в группу, резко увеличилась стоимость основных фондов.
Относительные успехи предприятий связаны в первую очередь с фактором спроса – с существенно более высокими показателями обеспеченности заказами по сравнению с не входящими в группу предприятиями. Среди входящих в группы предприятий в два-три раза ниже доля тех, кто обеспечен заказами на короткие сроки (до 1 месяца) и, напротив, в два-три раза выше доля обеспеченных заказами на срок свыше года (табл. 3). Отсюда и более высокая загрузка производственных мощностей, и более высокая субъективная оценка экономического положения предприятия.
Таблица 3. Средняя обеспеченность производственными заказами предприятий до и после вхождения в групп

	Рост выпуска продукции в реальном выражении, (раз)		Рост среднесписочной численности занятых, (раз)
	2006	2007	2006	2007
Предприятия до вхождения в группу	243 6,56 0,83	244 4,68 1,03	272 1,05 0,93	284 1,13 0,96
Предприятия после вхождения в группу	363 5,13 0,90	362 5,64 1,06	401 1,18 0,94	416 1,25 0,97

* Данные в ячейках последовательно представляют: число наблюдений, среднее (стандартное отклонение), медиану.
Относительные успехи принадлежавших к группам предприятий связаны в первую очередь с фактором спроса – с существенно более высокими показателями обеспеченности производственными заказами по сравнению с не входящими в группу предприятиями. Среди входящих в группы предприятий в два-три раза ниже доля тех, кто обеспечен заказами на короткие сроки (до 1 месяца) и, напротив, в два-три раза выше доля обеспеченных заказами на срок свыше года (табл. 4). Отсюда и более высокая загрузка производственных мощностей, и более высокая субъективная оценка экономического положения предприятия.
Повышение, причем резкое, стоимости основных фондов связано с вовлечением инвестиций на восстановление и расширение производства головной компании: было приобретено новое производственное оборудование и мощности, позволившее расширить ассортимент выпускаемой продукции и оказания услуг. Это в свою очередь повысило производительность работающих
Таблица 4. Средняя обеспеченность заказами предприятий, входящих и не входящих в бизнес-группу

Средняя обеспеченность заказами	Предприятия, не входящие в группу	Предприятия после вхождения в группу
До 1‑го месяца	25	8,75
До 1–3 месяцев	25,3	15,0
До 3–6 месяцев	14,4	21,2
От 6–12 месяцев	28,5	37,5
Свыше 12 месяцев	6,7	17,5

У входящих в группы предприятий была изменена структура управления и состав менеджеров, повышалась квалификация менеджеров, вводились новые формы учета и планирования, увеличивались расходы на НИОКР и маркетинг, были реализованы инвестиционные проекты. Если устранить из приведенного перечня мероприятия, связанные с большим расширением масштабов производства (новые производственные мощности), можно сделать вывод, что объединенные в группы предприятия более интенсивно осуществляют мероприятия, связанные с маркетингом как сферой внешних сделок предприятия, и несколько реже – связанные с обновлением ассортимента продукции (если не считать расходы на НИОКР, которые могут иметь целью совершенствование как продукта, так и процессов). Принадлежность к группе обычно сопровождается обновлением в структуре и составе управления компанией.
По сравнению с предприятиями, не входящими в группу, предприятия групп в большей степени осуществляют «внутреннюю» или управленческую реструктуризацию по сравнению с «внешней» или маркетинговой реструктуризацией.
Причины подобного различия можно искать в отраслевых особенностях, размере предприятий, а также особенностях структуры собственности и корпоративного управления. Обратимся к последнему вопросу более подробно.
Входящие и не входящие в различного типа объединения акционерные общества не обнаруживают – что удивительно, – существенных отличий ни в структуре собственности, ни в характеристиках исполнительных органов.
Показатели концентрации собственности выше у АО, принадлежащих к оформленным объединениям, однако тенденции изменения концентрации собственности в различных типах компаний совпадают (Таблица 5). Совпадает и типичная численность совета директоров (7 человек), и показатели представительства различных групп в советах директоров. Независимо от принадлежности к группе, директор типичного предприятия имеет значительный стаж работы как в данной должности, так и на других должностях, что указывает на высокую роль в корпоративном управлении инсайдеров.
Таблица 5. Концентрация собственности в акционерных обществах, входящих и не входящих в бизнес-группы в 2004 и 2007 гг.

	Предприятия не входящие в бизнес группу	Предприятия входящие в группу
Доля крупнейшего акционера в 2004 г.	129 36,26 30,00	43 39,79 39,00
Доля крупнейшего акционера в 2005 г.	141 40,39 34,00	47 43,69 48,50
Доля крупнейшего акционера в 2006 г.	103 46,99 45,10	32 55,50 52,50
Доля крупнейшего акционера в 2007 г.	115 54,49 54,00	36 64,49 67,00

В качестве непосредственных стимулов включения компаний в состав группы называются разные соображения. Однако практически для всех респондентов, представляющих приватизированные предприятия, основанные еще в советский период, основное преимущество холдингов проявляется в том, что холдинг берет на себя организацию внешних сделок предприятий, обслуживание «финансового контура», оставляя на предприятием функции «производственной площадки». Именно такое разделение, по мнению респондентов, приводит к расширению сбыта.
В разделении полномочий и ответственности между предприятиями холдингами можно найти признаки жесткой централизации полномочий на уровне контролирующего собственника, но это относится почти исключительно к полномочиям в области внешних сделок по «финансовому контуру»
Разделение полномочий между холдингами и предприятиями скорее укладывается в схему «финансовые решения» – «производственные решения» или «маркетинг» «управление ресурсами», нежели в схему «стратегическое управление» – «оперативное управление».
Финансовые вопросы оперативного управления централизованы на уровне холдинга, в то время как стратегические вопросы ассортимента или кадров или кадровой политики переданы на уровень предприятия.
В этом контексте данную бизнес-группу можно рассматривать как логичное развитие модели «рассеянной компании». В этой системе формально рыночные сделки между самостоятельными участниками фактически обслуживали потребности иерархической координации. В модели «рассеянного предприятия» финансовые и маркетинговые функции вынесены за пределы «основной производственной площадки».
Необходимо отметить и важные различия. Развитие «рассеянного предприятия» сопровождало становление инсайдерской модели собственности и контроля, обеспечивая в том числе и недивидендные способы получения дохода от собственности. Сохранение и углубление подобного разделения полномочий в рамках данной бизнес-группы требует дополнительного объяснения.
В условиях несовершенного правоприменения задача обеспечения соответствия поведения менеджера целям собственника должна быть выполнена контрактом с менеджером (в широком смысле слова). Контракт менеджера должен при этом обладать свойствами низких издержек верификации и ограничений возможностей оппортунизма. Кроме того, менеджерам (директорату) предприятия должен быть обеспечен стимул перераспределения пакета акций как оснований для контроля в пользу внешнего собственника.
Описанная выше модель организации данной бизнес-группы удовлетворяет этим требованиям. Цели менеджера, сформулированные в терминах производственных заданий, позволяют, во-первых, экономить на издержках мониторинга поведения менеджера, во-вторых, ограничивать возможности его оппортунизма (поскольку роль менеджера при заключении внешних контрактов компании сводится практически к технической). В свою очередь, директора согласились на перераспределение контрольного пакета акций в пользу внешнего собственника (учитывая, что он обладает возможностями предотвратить этот процесс), так как функционирование в качестве «производственной площадки» приносит большие выигрыши, нежели сохранение всего комплекса полномочий по организации деятельности компании в своих руках.