Контрольная работа Теория познания и общественного прогресса Н.К. Михайловского
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-25Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
«КАЛИНИНГРАДСКИЙ ГОСУДАРСТВЕНЫЙ ТЕХНИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ»
(ФГОУ ВПО КГТУ)
Кафедра социальных наук,
педагогики и права
Контрольная работа по социологии
Тема «Общественное мнение»
Выполнила студентка гр 07-БУ-1
Спирина Александра Владимировна
Контрольная работа Контрольную работу проверил
Сдана ___________ Грищенко Михаил Александрович
К защите:___________
Контрольная работа зачтена
________________________
Калининград 2009
1. Теория познания и общественного прогресса Н.К. Михайловского.
Николай Константинович МИХАЙЛОВСКИЙ (1842-1904) - выдающийся ученый-социолог, популярный писатель, литературный критик и публицист. Наиболее крупные работы и статьи Михайловского - "Что такое прогресс?" (1869), "Аналогический метод в общественной науке" (1869), "Орган, неделимое, общество" (1870), "Теория Дарвина и общественная наука" (1870), "Философия истории Луи Блана" (1871), "Что такое счастье?" (1872), " Идеализм, идолопоклонничество и реализм" (1873)."Борьба за индивидуальность" (1875), "Вольница и подвижники" (1877), "Герои и толпа" (1882), "Научные письма. К вопросу о героях и толпе" (1884), "Патологическая магия" (1887), "Еще о героях" (1891), "Еще о толпе" (1893).
Основные компоненты социологической теории Михайловского: обоснование субъективного метода в социологии и определение на этой основе предмета последней; теория факторов общественного развития; вытекающая из нее оригинальная теория прогресса и роль личности в истории.
При определении предмета социологии и установлении ее места в системе существующих наук он опирался на тезис О. Конта о необходимости создать позитивную, опытную науку об обществе. Критикуя объективный метод в социологии, они выступали за последовательное применение субъективного метода. Естественнонаучный метод – в основном объективный метод. Социологический, по их мнению, должен быть субъективным методом. Необходимость использовать субъективный метод в социологии обосновывалась следующим образом: основная единица общества - не класс, группа или
коллектив, а личность. На социальную деятельность личности влияют субъективные помыслы и цели, а не разные внешние факторы. Данные субъективные помыслы и цели непознаваемы объективными методами.
Субъект познания (социолог) может изучать личность, только используя принцип «сопереживания», когда, по словам Михайловского, "наблюдатель ставит себя в положение наблюдаемого".
Он должен дополнить свой личный опыт сочувственным опытом, т.е. переживанием чужой жизни как своей, ставить себя на место другого. Как писал Михайловский: "...Мыслящий субъект только в таком случае может дойти до истины, когда вполне сольется с мыслимым объектом и ни на минуту не различится с ним, т.е. войдет в его интересы, переживет его жизнь, перемыслит его мысль, перечувствует его чувство, перестрадает его страдание, переплачет его слезами". Лавров считал, что необходимо встать на место страждущих и нуждающихся, а не занимать место беспристрастного наблюдателя.
При рассмотрении предмета социологии Михайловский акцентировал свое внимание на исследовании процессов борьбы за индивидуальность, понимая под этим целостность человека в его взаимодействии с социальными структурами. Для Лаврова социология - это "наука о солидарности", в данном случае - это взаимодействие тех же самых людей, "Социология - по его мнению - есть наука, исследующая формы проявления солидарности между сознательными органическими особями".В другой своей работе он пишет, что социология - это наука, "изучающая и группирующая повторяющиеся факты солидарности между особями человеческого общества и стремящаяся открыть се законы. При этом она берет в соображение, во-первых, что общества, в которых мы изучаем проявления солидарности, принадлежат различным периодам жизни человечества, и потому уже солидарность их имеет различные формы; во-вторых, что эти коллективные организмы не имеют иного существования, как образования их из особей, способных ставить себе цели, стремиться к ним и отыскивать средства для их достижения. И потому лишь эти общества выступают как солидарное целое, как коллективные организмы, что особи их составляющие, ставят себе сходные, или тождественные, цели, тогда как едва ли не все явления, подрывающие солидарность обществ и ослабляющие ее, обусловлены различием других целей этих самых особей"
Лавров считал, что история человечества лишена какого-либо внутреннего смысла. Этот смысл привносится в нее человеческим сознанием извне.Только справедливый общественный строй может гарантировать уважение к человеческой неповторимости и уникальности. Государство и общество должны служить человеку, а неон им. Михайловский подчеркивал, что нельзя приносить личность в жертву, она свята и неприкосновенна.Лавров указывал, что общественные цели достигаются только благодаря личности. Истинная общественная теория ведет к слиянию общественных и частных интересов. Не должно происходить подчинения общественного элемента личному или поглощения личности обществом. Личность должна понять общественные интересы, которые являются сутью ее интересов. А чтобы это произошло, в обществе должна появиться критическая мысль, которая, пройдя ряд этапов, приведет человека к пониманию того, что его интересы заключаются в солидарном (т.е. кооперированном) взаимодействии с другими людьми.
Движущая сила истории - "критически мыслящая личность". Их немного, это элитарное меньшинство. Лавров указал, что это "цвет народа, единственные представители цивилизации". Большинство людей, подавленных ежедневными проблемами и заботами, живут по существующим в обществе обычаям и привычкам и не способно критически осмыслить окружающую их действительность. Но благодаря их труду создаются условия для небольших групп людей, не обремененных заботой о хлебе насущном и способных выработать в себе критическое мышление. Они могут определить те нравственные ориентиры, к которым необходимо стремиться, и побуждать общество двигаться в этом направлении. А так как такую возможность меньшинство получает за счет большинства, то долг меньшинства - служить большинству, т.е. служить народу для искупления его жертв.
Историческая миссия меньшинства заключается в том, чтобы вернуть народу моральный долг, плату за прогресс, способствовать продвижению общества вперед и распространять просвещение. Если общество заглушит критически мыслящих личностей, то это приведет его к застою и гибели, это же ожидает его, если то, что должно было стать достоянием цивилизации, так и осталось достоянием меньшинства.
Цивилизация, по мнению субъективных социологов, это сознательное историческое движение, которое осуществляется, прежде всего, критической мыслью. А так как мысль может реально осуществиться только благодаря действию личности, то главной силой общественного развития являются критически мыслящие личности, передовая интеллигенция.При этом личность - не только главная движущая сила общества, но и своеобразное мерило общественного прогресса.
Цель прогрессивного исторического процесса - развитие человеческой индивидуальности, т.е. должен осуществиться принцип самореализации личности.Поэтому идеалом общественного развития будет являться создание таких отношений, которые способствовали бы всестороннему развитию личности. А такое, по мнению субъективных социологов, возможно только при социализме, когда будут реализованы идеалы свободы, равенства и справедливости. При этом необходимо отметить, что данная концепция социализма очень существенно отличалась от концепции социализма марксистов, и тем более того "реального социализма", который был построен в нашей стране и в ряде социалистических стран. Михайловский считал, что социализм - это "творчество личного начала при посредстве начала общинного".
2. «Психологическая социология» Е.В. Роберти и Н.И. Кареева.
Психологическое направление как самостоятельная линия в развитии русской социологической мысли сложилось в 90-х годах XIX в. Однако элементы психологизма встречаются во многих направлениях общественной мысли — начиная с социологической теории П.Л. Лаврова и Н.К. Михайловского и других представителей субъективной школы, у которых заметна значительная склонность к психологизации социальных процессов.
Обращение социологов к психологии было вызвано прежде всего социально-политическими условиями развития русского общества, затем внутренней динамикой самой социологической науки, а также влиянием западной философии и социологии.
Психологическое направление было связано с идеологией либеральной буржуазии. Уже с 80-х годов идеологи русской буржуазии поняли, что без учета деятельности масс отныне невозможно постичь исторические процессы. Однако буржуазное сознание мистифицировало это верное положение: рассмотрение активной роли масс было перенесено исключительно в плоскость народной психологии и превращено в самостоятельную силу, независимую от материальной основы. Экономические и политические явления: частная собственность, классовая борьба, общественный прогресс, государство, власть — превращались в проекции психологии, в выражение чувств и эмоций общества в целом. На этой основе складываются социологические теории Е.В. Де Роберти, Н.И. Кареева и Н.М. Коркунова.
Обращение буржуазных социологов к психологии было вызвано внутренним кризисом, порожденным неудачными попытками в 60-70-х годах свести социальное к биологическому. Потребовались иные методы исследования общества с учетом специфики самого социального организма. Подмена социального психологическим была всегда внутренне присуща любому философскому идеализму с его приматом духовного над материальным. Однако обрамление социологов к психологии как основе общества давало нечто иное по сравнению с прежней .философией истории. Философия истории перенесла основной акцент на абстрактное философское мышление, человеческая деятельность рассматривалась ею как результат воплощения определенных идей. В отличие от такого взгляда представители психологического направления сосредоточили внимание на изучении психологического механизма и социальных форм проявления поведения индивида или группы.
В западноевропейской и американской социологии начала 90-х годов имелись идеи, которые воздействовали в различной степени на складывающееся в России психологическое направление. Таковы положения М. Лацаруса и Г. Штейнталя о «психологии народов», работы Л. Уорда «Динамическая социология» (1883), Ф. Гиддингса «Основание социологии» (1896), Дж. Леббока «Психология народов и масс» (1895) и др.
Русское психологическое направление развивалось не только в пределах собственной социологической тематики, но и в правоведении.
Е.В. де Роберти
Наиболее видным представителем психологического направления был Евгений Валентинович Де Роберти (1843-1915), автор многочисленных социологических работ.
Мировоззрение Де Роберти претерпело значительную эволюцию — от контизма к махизму. В нем можно выделить два крупных периода: 60-80-е годы XIX в., когда происходило становление позитивистских взглядов Де Роберти на основе идей Конта, и с 90-х годов — переход на позиции субъективного идеализма.
Де Роберти написал множество работ, из них по социологии и связанной с ней этике следующие: «Социология» (1880), «Прошедшее философии» (1886), «Le bien et le mal» (1895), «Le psychisme social» (1897), «Fondements de 1’éthique» (1898), «Constitution de 1'ethique» (1900), «Nouveau programme de sociologie» (1904; в русском переводе «Новая постановка основных вопросов социологии», 1909), «Sociologie de 1’action» (1908), «Понятие разума и законы вселенной» (1914), «Философия и ее задачи в XX веке» (1915).
Начиная с 90-х годов в работах Де Роберти социальные изменения отождествляются с психологическими процессами. Эволюция воззрений социолога происходила в общем в русле позитивизма с его принципом редукционизма, только на место биологического приходит психологическое редуцирование. Сам Де Роберти отмечал в
Философия и социология Де Роберти тесно связаны с его политической позицией. Начиная с выступления в дворянским собрании Твери и вплоть до последних лет, когда он после
Мировоззрение Де Роберти, как было сказано выше, сложилось под воздействием Конта и его французских последователей. Однако Де Роберти подчеркивал различие, существующее между о социологией и социологией основателя французского позитивизма. Во-первых, по его мнению, Конт ошибался, отделив мораль от всего комплекса исследований, которыми занималась социология. Во-вторых, Конт не понимал истинного значения психических явлений, сведя психологию к чисто мозговому процессу.
В-третьих, Конт ошибался в оценке взаимоотношения социологии с другими науками. Кроме того, Де Роберти резко выступал против агностицизма Копта. Он считал, что признание бессилия человеческого разума есть «капитуляция перед непознаваемым».
В дальнейшем, во втором периоде творчества, Де Роберти испытывал значительное влияние философских идей Канта, в то же время резко отрицательно отзываясь о социологии неокантианства. Обращение психологической школы к гносеологии Канта имело первостепенное значение в эволюции позитивистской социологии ко все более открытому субъективизму. Позитивизм Конта с его элементами естественнонаучного подхода к миру оказался в новых исторических условиях слишком материалистичным.
В своей ранней работе «Политико-экономические этюды» (1869) Де Роберти признавал, что социолог имеет дело не с биологическими или психологическими условиями существования общества, а изучает особые социальные законы, управляющие обществом и отличные от законов индивидуального развития. Однако вскоре у Де Роберти намечается отход от подобного понимания социологии. В
В 90-х годах Де Роберти расширяет предмет социологии, включая в нее мораль, часто даже отождествляя социологию с этикой, «Этика, как мы ее понимаем, есть мораль, ставшая абстрактной социологией», — писал Де Роберти. Правила поведения управляют жизнью человека среди других подобных ему имеют вес и значение, если выражают «существенные законы, управляющие нашим поведением», открытие которых и есть задача социологии.
Все это привело в конечном итоге к трактовке социологии как универсальной науки о человеческом духе, куда попадает история науки, история отдельных отраслей знания (искусство, философия и т.д.), теория познания, этика, эстетика, политика, юриспруденция и мн. др. Но социология имеет «одну цель — познание законов психологического взаимодействия».
В понимании предмета социологии Де Роберти стоял на субъективистских позициях, исходя из которых он, конечно, не мог увидеть, что социология изучает общество как целостный социальный организм и как целостную социальную систему. Исследование объективно существующей системы социальных связей и зависимостей подменялось Де Роберти созданием своеобразной системы развития духа.
Де Роберти, исходя из выдвинутого им положения, что социология есть наука и абстрактная и одновременно описательная, говорит о двух фазах познания общества: чисто описательной, которую он называет «естественной историей общества», и, абстрактной социологии как «естественной науки общества». В работах 900-х годов, оставляя в основном без изменения принятую схему, он дает более широкое определение первой части социологии. Де Роберти называет ее конкретной социологией, подразделяя на две ветви — элементарную социологию, носящую название «психология», и другую, более обширную, «естественную историю общества». В последнюю входят различные виды психологического взаимодействия, т. е. общественные группы (семья, племя, класс и т.п.), личность, общественные верования, этические вкусы и творчество, труд и поведение. Значительно меньшее внимание уделял Де Роберти «естественной науке общества», или «общей части социологии». Она должна, по мнению Де Роберти, заниматься фактами и отношениями, достаточно описанными и разъясненными социальными исследованиями, и, следовательно, ограничена классификацией самых существенных и наиболее общих типов ассоциаций и категорий социальной деятельности.
В предложенной Де Роберти структуре социологии видна плодотворная идея выделения двух уровней изучения общества. Однако следует помнить, что у Де Роберти главный объект исследования — не объективно существующее общество, а психологическое взаимодействие людей; следовательно, их «наиболее общие типы» и «категории», которыми оперирует Де Роберти в социологии, есть также производные от психологического взаимодействия людей.
Метод, которого придерживался Де Роберти в 80-х годах, был связан с материалистическим элементом в позитивизме. Он описывал реальное содержание социальных событий и фактов, но не мог привести к раскрытию сущности социальных процессов, не мог создать социологическую науку. В.И. Ленин отмечал, что характерной особенностью общественных наук до Маркса было то, что они, как правило, не шли дальше описания и в лучшем случае накопления сырых фактов. Только сформулированное Марксом понятие общественно-экономической формации «дало возможность перейти от описания... общественных явлений к строго научному анализу их». Позднее, перейдя на позиции последовательного идеализма, Де Роберти отбросил и прежний свой метод. Отныне задача метода, в понимании Де Роберти, — «рациональное объяснение фактов», что означало «приспособление внешних событий к внутреннему механизму наших мыслей».
Общественная жизнь у Де Роберти вырастает из психофизиологических процессов, которые он называл «глубоким и скрытым источником» надорганического. «Социальный психизм, как психизм органический, находится в мозгу и нервных центрах. Только место его пребывания увеличено до бесконечности».
По утверждению Де Роберти, надорганическое в своем развитии проходит две стадии — стадию психофизических отношений и стадию психологических взаимодействий. Первая стадия связана с элементарным нервно-мозговым взаимодействием и дает начало истинно надорганическим явлениям. В нее входят факты и про-ниям. В нее входят факты и про-
сцессы психофизические, состоящие из сравнительно простых явлений. Они относятся к зачаткам «животной общественности» и к жизни первобытных людей. Высшая стадия (психологические взаимоотношения) обнимает «огромное количество фактов и процессов исторических», которые одни только и могут называться общественными. Здесь рождается вся совокупность сложнейших понятий и идей. Множество фактов, относимых к рассматриваемой ступени, Де Роберти делит на четыре большие группы, «известные под именем науки, философии (или в соответствующих случаях религии), искусства и, наконец, практической деятельности или поведения». Последняя группа подразделяется на технику, экономику, право и политику. Подобная классификация психологических фактов, по мнению Де Роберти, должна отразить любое психологическое взаимодействие и соподчиненность.
При всей изменчивости взглядов Де Роберти на предмет социологии в них постоянным оставалось положение о социальной эволюции как «основном факторе» социологии, главном предмете изучения. Эволюционизм роднил его с огромным кругом позитивистов конца XIX в. Но в самом подходе к социальной эволюции отчетливо проявился психологизм.
Идея прогресса применима, по Де Роберти, только в надорганической сфере, в мире разума. В неорганической области происходит чисто пространственное перемещение, а в органической кроме перемещения имеется и развитие (рождение, рост, смерть).
Де Роберти считал, что все социальные явления и процессы можно вытянуть в одну стройную логическую линию, в один эволюционный ряд, который состоит из семи общих категорий: психологическое взаимодействие — общественные группы — личность — наука — философия — искусство — практическая деятельность.
Особое внимание Де Роберти уделял четырем последним членам ряда, которые стали основой его теории «четырех факторов цивилизации». Развитие цивилизации начинается с превращения человека в разумное создание, происходит оно под «влиянием социальной энергии, вырабатываемой постоянным соприкосновением или столкновением сознания». Став существом мыслящим, человек не торопится вторгаться в окружающий его мир. Он сначала наблюдает и различает, потом судит и соединяет, наконец, символически отмечает выбранное и только после такой подготовки переходит к действию.
Исказив действительный исторический путь человечества, поставив деятельность людей в зависимость от их идей, Де Роберти таким образом подчинил все развитие общества научным идеям. Философия есть функция науки, эстетика и искусство зависят
от науки и философии. Четвертая группа, куда входят деятельность государства, экономика, право, политика, разнообразные исторические факты и события, есть выражение сложной функции науки, философии и искусства. Непосредственным двигателем любого социального явления могут оказаться, по мнению Де Роберти, не только научные знания, но и многие психические факторы: чувства, эмоции, желание, воля.
В идейной эволюции Де Роберти ярко проявилась тенденция внутренней эволюции позитивизма — от воззрений в духе Конта и особенно Спенсера к психологическому редукционизму (теория социального психизма). Из коллективной психологии выводилась общественная жизнь, а психологическое взаимодействие групп выступало как высшая форма общественности и конечная причина всего социального. Но в сведении социального к психологическому имелась некоторая особенность — Де Роберти выделял мыслительную сторону в качестве определяющего элемента психологического взаимодействия, что придавало отпечаток своеобразия всей его концепции.
Н.И. Кареев
Николай Иванович Кареев (1850-1931) — видный русский историк и социолог. Он преподавал в Варшавском, а затем в Петербургском университете, позже стал членом-корреспондентом Российской Академии наук (с
Перу Кареева принадлежит большое число разнообразных исторических работ, в том числе семитомная «История Западной Европы в Новое время» (1892-1917). «Историки французской революции» (ч.1-3, 1924-1925). Труд Кареева «Крестьяне и крестьянский вопрос во Франции в последней четверти XVIII века» (1879) — первое русское исследование, посвященное аграрному вопросу накануне французской революции, — К. Маркс назвал превосходным. Во многих работах Кареева развиты достаточно полно социологические стороны подхода к историческому процессу.
В конце 90-х годов Кареев вместе с либеральными народниками выступил с нападками на учение Маркса вообще и особенно на исторический материализм, имея о нем крайне узкое и превратное представление. Вся критика строилась на отождествления исторического материализма с экономическим материализмом, марксистской социологии приписывалась «односторонность» и «ограниченность». В социологии марксизма, которая упорно именуется экономическим материализмом, по утверждению Кареева, все общественные явления зависят исключительно от экономики, что показывает ее «неразработанность» и «догматизм». Приписывалось марксистам и «понимание исторического процесса в духе философии Гегеля, хотя бы и с заменой идеализма материализмом».
В первой половине 80-х годов складывается основная социологическая теория Кареева, которой он придерживался с незначительными изменениями до конца своих дней. Наибольшее выражение она получила в докторской диссертации «Основные вопросы философии истории». Работа вышла в двух томах в
Основной идейный источник социологии Кареева — позитивизм, особенно контизм. Кареев часто подчеркивал свою идейную близость с теоретиками французского позитивизма. Признавал он и большое воздействие на него Бокля. Что же касается идейного родства с неокантианством, то оно наиболее отчетливо проявилось как в рассмотрении явлений общественной жизни в духе Риккерта в виде абсолютно индивидуальных и неповторяемых, так и в делении всех наук на две группы: науки о явлениях— феноменологические и науки о законах — номологические. К первой группе Кареев относит науки, которые должны описывать явления и показывать их взаимную связь, в том числе историю и философию истории, последняя отличается от первое только большей абстрактностью. Во вторую группу ‑ номологических наук — входит социология, задача которой «открывать законы, управляющие общественными явлениями».
Подобное деление позднее мы видим в неокантианстве. Кареев считал, что он предвосхитил идеи Виндельбанда, Риккерта и Зиммеля, поскольку лишь «много времени спустя в немецкой философской литературе сделано было аналогичное различие между двумя категориями наук, из которых одна при этом получила название наук „номотетических”, т. е. устанавливающих законы, другая — наук „идеографических”, т.е. описывающих отдельные, единичные предметы».
Таким образом, у Кареева произошел отрыв истории от социологии, явления от сущности, конкретное противопоставлялось абстрактному, действительный ход истории — неким идеальным формулам. Критикуя в лице Кареева русских субъективных социологов, Г.В. Плеханов справедливо указывал, что их отличительная черта заключается в том, что «„мир должного, мир истинного и справедливого” стоит у них вне всякой связи с объективным ходом исторического развития: здесь — „должное”, там — „действительное”, и эти две области отделены одна от другой целой пропастью — той пропастью, которая отделяет у дуалистов мир материальный от мира духовного».
Кареев выступал с критикой контовской классификации, считая ее неполной. Конт, по утверждению Кареева, сделал ничем не оправданный скачок от биологии к социологии через психологию. «Между биологией и социологией мы ставим, — писал Кареев, — психологию, но не индивидуальную, а коллективную». Коллективная психология способна, по его мнению, стать подлинной основой социологии, поскольку все общественные явления есть в конечном счете духовное взаимодействие между отдельными людьми.
В социологии Кареева можно выделить следующие проблемы: 1) метод социального познания; 2) коллективная психология как основа общества; 3) исторический процесс.
Метода-социологии Кареев выводит из характера номологических наук. Историческое и сравнительное изучение, говорит он, подготовляет только материал для социологического мышления, в котором «ведущую роль играют идеальные принципы», с последним связан субъективный метод. Отдельные события, как и общество в целом, неизбежно оцениваются с точки зрения определенного идеала. Субъективизм является необходимым методологическим принципом исследования общества.
Кареев различал субъективизм случайный и субъективизм закономерный. Случайный субъективизм зависит от личных особенностей ученого — (темперамента, склада ума, вкуса) и его положения в обществе (принадлежность к определенному союзу, партии, группе). Все эти моменты воздействуют на суждения исследователя, искажают истину, поэтому, считал Кареев, для ее достижения необходимо устранить влияние характера отдельной личности и окружающей социальной среды. Сделать это возможно, если ученый преодолеет узкие национальные, религиозные или классовые интересы и поднимется до интересов всего человечества, «со степени существа, выполняющего ту или другую функцию в социальной жизни, на степень разносторонне развитой личности». Но историк и социолог не могут и не должны избегать «законного субъективизма», заключенного в самом характере процесса познания, при котором «явление не может быть понято без субъективного к нему отношения». Однако личность вообще, как носитель «законного субъективизма», фактически оказывается поверенной определенного класса, определенных социальных. сил. Кареев прикладывает к происходящему мерку своих абстрактных представлений о справедливости, праве, идеале и т.п., которые по существу являлись представлением об идеализированном царстве буржуазии.
Общество в социологии Кареева выступает в абстрактной форме, вне его исторических, экономических и прочих особенностей. Социолог, руководствуясь идеалами, конструирует «нормальные формы общественного бытия», что упрощает слишком сложные реальные отношения и облегчает изучение действительности. Однако такое выделение «нормальных форм» имеет только внешнее сходство с процессом научной абстракции. Здесь абстрактность становится признаком оторванности от жизни, выражением пустых категорий и понятий. Кареев дает чисто догматическое построение общества согласно определенному идеалу, без малейших попыток объективного анализа общественных отношений. Общество, или, по Карееву, «надорганическая среда», есть сложная система психических и практических взаимодействий личностей. Эту среду Кареев подразделяет на культурные группы и социальную организацию.
Отличительные признаки культурных групп зависят, по мнению Кареева, не от природных свойств людей, они складываются под воздействием привычки, подражания и воспитания.
Вторая сторона надорганической среды — социальная организация — есть результат коллективной психологии и изучается социологией. Но надо помнить, что для Кареева надорганическая среда в целом, т.е. и культурные группы, и социальная организация, есть плод психического взаимодействия людей. Вторая сторона надорганического связана с рассмотрением социальных форм и институтов, в которых воплотились психологические отношения людей. Показательно, что Кареев видел связь этих двух сторон общества в сфере «общих принципов», «общих начал».
Согласно Карееву, социальная организация есть совокупность среды экономической, юридической и политической. Основанием для такой схемы у Кареева выступает положение личности в обществе: или ее место в самой социальной организации (политический строй), или защищаемые государственной властью частные отношения к другим лицам (право, юридический строй), или ее роль в экономической жизни (экономический строй). Для Кареева социальная организация есть показатель предела личной свободы. Как видим, сам принцип его подхода к социальной структуре пронизан субъективизмом и психологизмом.
Определяющим фактором в развитии общества является духовная культура. Она сказывается на поведении отдельных членов общества, от чего зависят и их практические отношения, лежащие в основе общественных форм.
Представление о подобной структуре общества определяло интерпретацию исторического (социального) закона и закономерности. В истории, говорит Кареев, мы не видим главного признака закона повторяемости явлений или фактов. Исторический факт единичен и индивидуален. Иное в социологии, как науке номологической, призванной открывать законы, управляющие общественными явлениями. Социология предусматривает аналитическое исследование элементов исторической жизни, устраняет все случайное и индивидуальное из них. В то же время она определяет содержание социального закона. Последний понимается Кареевым не как отражение устойчивых и существенных связей социальных явлений, которые не зависят от людей, а как результат воли и разума человека. В соответствии с субъективистским взглядом на историю Кареев утверждал, что в хаос исторических событий и явлений сознание людей вносит закономерность и порядок.
Центральной проблемой в социологии Кареева стал вопрос о взаимоотношении личности и исторического процесса, рассмотренный с различных сторон: во-первых, в плане выяснения содержания исторического процесса, во-вторых, в, плане раскрытия роли личности как двигателя прогресса несоответственно создания классификации личностей, в-третьих, через определение существа исторического прогресса.
Личность и общество, согласно Карееву, находятся в непрерывном взаимодействии, одно другим обусловливается, определяется, создается. Но это положение приобретало на деле одностороннее освещение и сводилось Кареевым к влиянию личности на общество, без учета обратного процесса.
Проблему влияния личности на общество Кареев рассматривал в двух аспектах: один — личность в «прагматической истории», существо которой состоит в описании поступков людей и другой — личность в культурной истории.
По утверждению Кареева, всех людей можно разместить как бы на разных ступенях воображаемой лестницы в соответствии с их ролью в истории. «На верхней ступени лестницы мы поставили бы людей, самостоятельно задумывающих совокупное действие и выполняющих его лишь при помощи посторонних сил, на нижней же ступени — людей настолько чуждых самому замыслу и настолько лишенных самостоятельности, что без обиняков мы могли бы говорить о них, как об орудиях чужой воли». Хотя
Кареев и пытался отгородить себя от теорий, разделяющих людей на массу и «героя», но вся его аргументация показывает антинародную, буржуазно-либеральную сущность его социологии. Согласно Карееву, историю вершат те, у кого наиболее полно проявилось личное начало.
Наряду с теорией исторического процесса Кареев разрабатывал и теорию исторического прогресса, составляющую предмет философии истории.
Кареев считал, что прогресс как общее понятие включает, в себя пять более частных: прогресс умственный — воспитание способностей к духовным интересам; прогресс политический — развитие свободы и улучшение прогресс юридический — развитие равенства; прогресс экономический — развитие солидарности и кооперации «Прогрессивный процесс есть нечто весьма сложное, состоящее из отдельных процессов, взаимно один другой обусловливающих». Кареев стремился охватить понятием прогресса все стороны жизни общества, и в этом его сходство с Де Роберти. По сравнению с народнической социологией Кареев сделал шаг вперед в своей попытке избежать узкого понимания социального прогресса, включив в его содержание важнейшие области человеческой деятельности. Вместе с тем общая направленность его социологии не позволила сделать реалистических выводов, и широкий взгляд на развитие свелся к тощей и крайне субъективной формуле прогресса.
Формула прогресса выводится Кареевым априорным путем и имеет абстрактный характер. В этом он видел залог ее всеобщности. Предлагаемая Кареевым формула заключала в себе три элемента, которые он подчинял главной цели прогресса — развитой и развивающейся личности.
Первый элемент ‑ идеал. Им является развитая личность при наличии индивидуальной свободы и общественной солидарности. Второй элемент состоит в определении путей достижения идеала. Eгo осуществление заключается в переделке посредником критической мысли культуры, быта и социальной организации, «той надорганической среды, которая развивается неразумно, противореча часто и природе, и потребностям человека». Третий элемент — выражение закона самого прогресса. Состоит он в самоосвобождении личности, в том, что личность подчиняет себе надорганическую среду.
Понятие прогресса, его целей и компонентов, пронизано субъективизмом, представлено через личность и ее идеалы. К прогрессу Кареев подходил с меркой лучшего и худшего, истинного и ложного, для него движение общества становится только аксиологическим фактом. Здесь ярко видно его смыкание с субъективным направлением.
Кареев различал эволюцию и прогресс, считая, что между ними существует разница. Эволюция имеет объективный характер и не зависит от оценки субъекта, в отличие от нее социальный прогресс связан с субъективной оценкой происходящих событий. Не всякую эволюцию можно считать прогрессивной. Эволюция означает постепенность, плавность развития, ее законы познаются анализом и сравнением исторических фактов, формула прогресса устанавливается согласно идеалу.
Кареев систематизировал основные положения субъективного направления, обнаружив эклектичность составляющих его положений. В этом Кареев увидел условие для сближения с другими направлениями и создание «синтетической» теории, соединившей материализм и идеализм. Такой синтез, по его мнению, достигается в социологии, которая помещает в основу общества индивид, поскольку человек одновременно и тело и дух. По поводу подобного «синтеза» Г.В. Плеханов саркастически заметил: Кареев, «несмотря на свою склонность к „синтезу”, остается дуалистом чистейшей воды. У него — тут экономия, там — психология; в одном кармане — душа, в другом — тело. Между этими субстанциями есть взаимодействие, но каждая из них ведет свое самостоятельное существование, происхождение которого покрыто мраком неизвестности».
Кареев создал социологическую теорию на основе коллективной психологии, которая составляла главное содержание предмета социологии. Личность и коллективная психология были для Кареева отправными моментами при формировании концепции социального прогресса и при конструировании структуры социальной организации общества. Такой подход делал всю социологию Кареева субъективистской, в ней смыкались два течения русской социологии — одно, идущее от Лаврова, и другое, связанное с психологическим направлением.
3. Географическое направление в социологии Л.И. Мечникова.
Идеи географического направления получили наиболее полное выражение у Льва Ильича Мечникова (1838-1888), ученого-географа, социолога и публициста. В молодости Мечников сражался в отряде Гарибальди, был близок с Бакуниным, сотрудничал в герценовском «Колоколе». Позднее организовал русскую школу в Японии, занимал кафедру сравнительной статистики и географии в Невштательской Академии наук в Швейцарии. Мечников до конца дней оставался демократом и утопическим социалистом, склонным к анархизму.
Мечников полностью отвергал теологическую философию истории за ее антинаучность, откровенно идеалистические установки. Для него неприемлемы также субъективные учения, пытавшиеся с помощью воли и сознания объяснить сложнейшие социальные события. Несколько статей («Школа борьбы в социологии», «Социологический очерк» и др.) Мечников посвятил "критике социал-дарвинизма. Отождествление общества с организмом породило, по его словам, крайне вредное механическое перенесение на все человечество дарвиновского закона борьбы за существование. «Происхождение видов» английского натуралиста, писал он, есть «знаменитейшее философское событие нашего времени», социал-дарвинизм же является «паразитом на научной дарвинской биологии». Мальтузианскую теорию народонаселения Мечников характеризовал как реакционную, так как она теоретически оправдывала расизм с его человеконенавистнической проповедью политики угнетения многомиллионных масс. Его гневные выступления против социал-дарвинизма и расистских идей К. Фохта, Ш. Летурно и других имели прогрессивное значение, впервые в немарксистской литературе расизм подвергся такой основательной теоретической и политической критике с революционно-демократических позиций.
Имея довольно широкое знакомство с основными социологическими течениями своего времени, Мечников пошел своим собственным, оригинальным путем. Он выдвинул два методологических условия, при выполнении которых социология, по его мнению, может стать точной наукой: 1) установление специфических законов социальной жизни и 2) определение критерия прогресса с естественнонаучной достоверностью, подобно тому как это делают биологи в своей области. Мечников полагал, что выполнить поставленные условия возможно с помощью позитивизма, который он толковал материалистически. Он широко обращался к биологическим принципам исследования, особенно в подходе к понятию социального прогресса, ценя в них прежде всего объективность критерия. Однако Мечников настоятельно подчеркивал невозможность разрешить сложные социальные проблемы исключительно одними законами биологии. В связи с этим он часто писал, что прежде всего необходимо понять принципиальное отличие природы от созданного людьми общества. Такая установка имела следствием важные и плодотворные идеи. Но вся сложность и противоречивость его позиции заключается в крайне расширительном понимании общественности и общества, к тому же часто эти два понятия выступали у него как синонимы. Общественность, по мнению Мечникова, существует уже на первых ранних ступенях органической жизни, постепенно она все более развивается и усложняется. Общество начинается там, где не сколько живых существ собрались вместе для достижения совместными усилиями общих целей.
Суть социологической концепции Мечникова сводится к следующему. В органической жизни борьба и сотрудничество составляют две равно необходимые силы. В обществе же, по мнению Мечникова, стремление к кооперации становится ведущим, именно в этом он видел критерий деления на биологическое и социальное. «Биология изучает в области растительного и животного мира явления борьбы за существование, социология же интересуется только проявлениями солидарности и объединения сил, т.е. факторами кооперации в природе».
Из такого разделения природы и общества проистекало и мечниковское определение социологии как науки, включающей все явления солидарности — от связи в мире многоклеточных до производственной кооперации людей. И здесь он впадал в противоречие. Мечников считал, что социологические законы несводимы к законам природы, с помощью последних нельзя внести ясность в сложный мир социальных взаимоотношений людей. «Законы биологии, — писал он, — так же неспособны объяснить нам явления общественности, как законы механические... неспособны объяснить органическую жизнь». В то же время Мечников не отрицал полезности некоторых аналогий общества с биологическим организмом.
Сама постановка проблемы соотношения природы и общества содержала много глубоких и плодотворных моментов, поскольку требовала от автора исследовать сложные вопросы взаимовлияния общества и естественной среды. В то же время с позиций натурализма и географического детерминизма Мечников был не в состоянии преодолеть противоречия, которые существовали между материалистическими тенденциями в его социологии и идеалистическими взглядами на критерий и цели социального развития.
Как и большинство теоретиков своего времени, Мечников рассматривал две узловые проблемы: социальный прогресс и его критерий, механизм социального прогресса. Изложение своей социологической теории Мечников начал с раскрытия понятия прогресса в качестве ее узловой проблемы. Без идеи прогресса, писал Мечников, человеческая история «представляет лишь бессмысленный склад событий». Гражданская история, изучающая события и деяния народов исключительно в их «хронологическом беспорядке», дает только сырой материал для теории прогресса, а не саму идею прогресса, которая, подобно ариадниной нити, способна руководить в запутанных лабиринтах исторических фактов. Выработать подобную теорию в состоянии «более абстрактная наука» — социология. Задача ее — определить, в чем состоит прогресс и по какому точно определенному признаку можно узнать, прогрессирует ли данное общество».
В общественной жизни, по его словам, мерилом прогресса становится солидарность, которая в ходе эволюции постепенно все более вытесняет первичную борьбу за существование, господствующую в природе.
Солидарность может быть различной — люди могут помогать друг другу по принуждению и могут это делать добровольно. Вот почему, по мысли Мечникова, степень свободы при образовании кооперации является главным показателем социального прогресса. Различие типов кооперации, в которых воплощается солидарность, по словам Мечникова, зависит от сознания людьми необходимости объединения. При таком подходе критерий прогресса оказывался в самом сознании человека. Мечников не увидел основного различия общества и природы, не понял главного критерия общественного прогресса — развития производительных сил. Но вместе с тем у него заметен настоятельный поиск материалистического подхода в раскрытии причин социального прогресса, о чем будет сказано ниже. Его поиск имел прогрессивный характер.
Согласно Мечникову, социальный прогресс в основном проходит те же ступени солидарности, что и в органическом мире. Он совершенно искусственно пытался дать основные этапы социального развития в соответствии со своей схемой эволюции живых организмов. В истории, пишет он, начальный период характеризуется преобладанием подневольных союзов, держащихся внешней принудительной силой, подобно тому как на низшей ступени органической жизни колонии клеток объединены внешней механической связью. В переходный период в обществе господствуют подчиненные союзы, создаваемые под воздействием социальной дифференциации: объединение в этот период группировок происходит благодаря разделению труда, доводимого до узкой специализации, при которой одно объединение людей не в состоянии прожить без помощи другого. Также и в природе на более высокой ступени биологической лестницы каждая отдельная особь или член организма не может существовать без сотрудничества с другим.
В высший период истории принуждение и подчинение заменяет свободный и добровольный союз людей, соединивший отдельные индивиды «в силу общности интересов, личных наклонностей и сознательного стремления к солидарности». Аналогичные процессы, хотя и в зачаточной форме, Мечников усматривал и на высшей ступени животного мира, когда, по его мнению, совершается переход от бессознательных механических и физических форм кооперации к сознательному, психологическому проявлению сотрудничества.
Понятие прогресса как роста свободы и уменьшения принуждения дает, по мнению Мечникова, лишь перспективу развития общества, его основное направление, намечает главные этапы движения, оставляя в стороне причины движения на каждом из этих этапов не раскрывая, почему принудительное объединение людей сменяется подчиненными, а затем и свободными союзами. «Задача, к которой я стремлюсь, — писал Мечников, — может быть сформулирована в следующих словах: какая таинственная сила налагает на некоторые народы то ярмо истории, которое остается совершенно неизвестным для значительного количества племен? Какие естественные причины неравного распределения благодеяний и тягостей цивилизации?».
Ответы Мечников ищет в географическом детерминизме, но в отличие от Ш. Монтескье, Г. Бокля, К. Риттера и многих других, которые ограничивались признанием влияния природы на человека, русский социолог впервые в немарксистской общественной мысли исследовал не только непосредственное воздействие географической обстановки на социальные отношения людей, но и прослеживал обратный ход — влияние общества на природу, изучал взаимодействие среды и общества, изменчивый характер последнего во времени. «По моему мнению, — писал Мечников, — причину возникновения и характер первобытных учреждений и их последующей эволюции следует искать не в самой среде, а в тех соотношениях между средой и способностью населяющих данную среду людей к кооперации и солидарности».
Механизм действия окружающей среды представлялся Мечникову как приспособление общества к среде, которое происходит посредством образования различных коопераций людей (принудительное объединение, подчиненное и свободное). Под географической же средой, Мечников справедливо понимал не вообще окружающую природу, а лишь природу, вовлеченную в процесс труда и изменяемую под его воздействием.
Проблему соотношения природы и общества Мечников представлял себе следующим образом. Среди компонентов географической среды он выделял гидрологический фактор, который, по его мнению, является главным двигателем цивилизации, т.е. реки, моря и океаны. Влияние «воды» на социальные судьбы людей происходит не нeпocpeдcтвеннo, а через кооперацию, необходимость создания которой и ее формы определяются различной географической средой. Гидрологический фактор в его глазах крайне важный, но не единственный, прямо определяющий поступательный ход истории. Другая причина изменений в обществе связана со способностью населения выполнять работы в соответствии с требованиями окружающей среды. Оба начала являются, по словам Мечникова, «элементами изменчивыми, откуда неопровержимо вытекает, что исторические судьбы народов, живущих в каких бы то ни было странах, должны постоянно меняться». Таким путем социолог пробовал избежать географического фатализма, обрекавшего большинство народа под «палку деспотизма» на том лишь основании, что остались почти неизменными природные условия, при которых когда-то сложилась восточная деспотия.
В том, как Мечников доказывал изменчивость физико-географических условий жизни людей, отчетливо проступает тенденция реалистического подхода к истории. Он правильно считал, что естественная среда может меняться под воздействием труда многих поколений людей. Истинными творцами всех культурных преобразований на земле являются «безымянные народные массы». Успехи техники в состоянии заметно изменить лик Земли. Они способствуют гигантскому росту власти человека над силами природы. По мнению русского социолога, усовершенствование техники и труд людей могут влиять на историю путем преобразования географической среды.
Еще большие изменения заметны в способностях человека к «коллективной работе». Он наследует от своих предков «трудовые привычки и привычки общественности», которые были приобретены предшествующими поколениями на протяжении длительного времени. Мечников справедливо отмечал материальное производство и труд как важнейшую силу, соединяющую людей для взаимной помощи. Разбирая схему развития, предложенную французским социологом А. Эспинасом, Мечников писал, что Эспинас «совершенно упустил из вида ту экономическую сторону дела, которая в животном царстве играет действительно скромную роль, но в человечестве служит одним из самых могучих стимулов к ассоциации, к сотрудничеству, к объединению разрозненных жизненною борьбою стремлений и сил». Несомненно, в социологических воззрениях Мечникова ясно обнаруживается материалистическая тенденция в объяснении общественных явлений.
Но Мечников был далек от правильного решения вопроса взаимодействия природы и общества. Из его рассуждений выпала идея о способе производства материальных благ как главном и определяющем моменте в развитии общества. Действительно, на заре социальной истории человек находился в большой зависимости от природы, но по мере развития производительных сил эта зависимость все больше уменьшается. Мечников лишь предугадывал в общей форме роль производственных отношений в историческом прогрессе, подменяя их неопределенным понятием кооперации.
Признав в общем плане значение экономического фактора в социальном прогрессе, Мечников практически ведущей силой считал географический фактор. Соответственно он выделил в Мировой истории три эпохи, или цивилизации: эпоха речная, эпоха морская и эпоха океанская, или всемирная. Такая периодизация истории внутренне противоречива и не в состоянии удовлетворительно объяснить, почему одинаковые по социально-экономическому типу государства (Египет и Финикия) отнесены к различным историческим эпохам, а различные (Рим и Франкское государство Каролингов) — к одной эпохе.
Из последовательной смены трех названных исторических эпох Мечников делает крайне важный вывод о закономерном процессе развития человеческой истории. «Капризное на первый взгляд и случайное передвижение центра цивилизации из одной страны в другую в разные эпохи, изменение в течение истории культурной ценности различных географических областей в действительности представляется явлением строго закономерным и подчиненным порядку». Вся история человечества, несмотря на ее трехчленное деление, «представляет в действительности единый процесс (курсив наш, — И.Л.)». Каждая эпоха, будучи своеобразной неповторимой ступенью, в то же время есть необходимое звено в поступательном развитии человечества. Хотя Мечников не понял действительного основания закономерности человеческой истории, однако у него мы встречаемся со многими весьма интересными идеями.
Мечников попытался вскрыть механизм влияния природы на социальное устройство общества при рассмотрении основных закономерностей становления и развития древних цивилизаций. Причину прогресса древнего общества социолог видел исключительно в реках, но не во всех, а лишь в тех, которые доставляли человеку богатство и в то же время угрожали его существованию и развитию. Борьба со стихиями рек требует от людей совместного труда, соединения в кооперации. Нил, Тигр и Евфрат, Инд и Ганг, Хуанхэ и Янцзы Мечников называл «историческими реками». Они в состоянии за короткий срок или сделать плодоносными огромные области, на просторах которых способны прокормиться миллионы людей, или уничтожить все плоды человеческого труда, вызвать разорение и голод. Чтобы усмирить такую грозную среду, необходим кооперированный труд множества людей, при этом малейшая небрежность в рытье каналов или укреплении дамб могла стать источником общественных бедствий. «Под страхом неминуемой смерти река-кормилица заставляла население соединять свои усилия на общей работе, учила солидарности». Вот почему в долинах названных рек сложились крупнейшие цивилизации древности. Другие, даже более могущественные реки мира, окруженные плодородными землями, не моглистать очагами цивилизации, поскольку создавали для селящихся вдоль рек племен слишком благоприятные условия, не требующие совместных усилий.
Объединение людей под страхом смерти породило у первых речных цивилизаций и соответственно деспотический образ правления. Природные условия требовали «одинаковой бдительности», «общего направления» в борьбе с реками, «подчинения одной воле». Однако на начальных ступенях развития общества взаимная солидарность могла сложиться, по суждению Мечникова, не сознательно и добровольно, а принудительно. К речному периоду цивилизации Мечников относил Древний Египет, Ассиро-Вавилонское царство, древние Индию и Китай.
Спору нет, реки, в долинах которых образовались первые цивилизации, имели большое значение. Мечников верно отметил определяющую роль оросительных систем в жизни народов Древнего Востока. Так, например, в Египте необходимость единой ирригационной системы способствовала образованию государственной собственности на землю и рабов, привела к политическому объединению земель вдоль рек. Но это была особенность исторического развития, хотя и существенная, которая не могла изменить общие закономерности движения народов от первобытнообщинного строя к рабству, а от него к феодализму на основе роста производительных сил. Из схемы Мечникова выпала и острейшая классовая борьба у народов Древнего Востока. Если Мечников вскрывал силы, способствовавшие образованию цивилизации в бассейнах «великих исторических рек», то рождение нового «морского», а затем «океанского» этапа явилось только констатацией перерастания одной цивилизации в другую.
«В настоящем произведении, — писал он в работе «Цивилизация и великие исторические реки», — я ограничусь лишь рассмотрением вопроса о развитии первоначальной цивилизации в речных бассейнах», поскольку проследить историю всех народов — задача «слишком обширная» и недоступная «силам одного только человека».
Мечников вошел в историю русской социологии как создатель оригинальной теории, в которой он пытался связать проблему географического фактора с материальными условиями жизни общества, выдвинув идеи закономерности и общественного прогресса. Однако Мечников не смог избавиться от идеализма при определении социального прогресса. Крайне узко и утопично его понимание типов кооперации, которые зависят исключительно от осознания людьми необходимости объединения. Но все-таки определяющей тенденцией в его социологии было переплетение натурализма и значительных элементов материалистического под-
хода к истории. Этим он существенно отличается от представителей теории географического фактора на Западе, чьи воззрения характеризовались большей узостью и односторонностью.
В варианте рецензии на книгу Л.И. Мечникова, изданной на французском языке, Плеханов справедливо замечает: «Французская литература далеко не бедна серьезными сочинениями по истории и географии, а между тем и в ней книга нашего покойного соотечественника является важным приобретением».
