Для второй половины XVIII в. самым крупным источником испомещения и наделения вотчинами явились земли в украинных городах и так называемые «дикие поля». Несмотря на ряд отступлений, законодатель­ство 30-40-х гг., по словам А. А. Новосельского, охраняло «территорию южных уездов от распространения землевладения бояр и московских служилых людей». В самом деле, даже на конец 40-х-начало 50-х гг. приходятся указы об испомещенни в «диких полях» только беспоместных детей боярских и о добавке к дачам земель, уже испомещенных там. Для этого использовались порозжие земли, в том числе тех, кто был переведен или сам ушел в другие города по чертей На первую половину XVII в. приходится ряд указов об охране землевладения украинных служилых людей по прибору. Как отметил А. А. Новосельский, изменения в политике правительства наметились в 50-60-е гг., но крутой поворот относится к 70-80-м гг. Суть изменений сводилась к открытию доступа к «южному чернозему» представителей крупного феодального землевла­дения - бояр, думных чинов, московских и городовых дворян. Поворот событий вызвал две существенные особенности в законодательстве. Пер­вая состояла в принятии целых сводов законоположений. 21 июня 1672 г. были приняты Статьи о раздаче земель в заокских городах, а 20 июня 1673 г. - Дополнительные статьи к ним. Другая особенность состояла в том, что на 70-80-е гг. падает значительный подъем законодательной деятельности относительно землевладения в украинных городах. На от­дельные годы приходится по нескольку законодательных актов: в 1672 г. - 3 указа, в 1673 г.-3, в 1676 г.-5, в 1677 г. - 3 указа, а всего за два десятилетия, не считая двух сводов статей, насчитывающих 22 статьи, принято 20 законодательных актов. Это явное свидетельство того, в какой мере вопросы использования земель в заокских городах были в центре внимания правительства. Такой поворот в политике правитель­ства связан со строительством Белгородской засечной черты, окончанием русско-польской войны и значительным потоком колонизации из Право­бережной Украины, что создало мощный оборонительный заслон на юге страны[6].
И все же, несмотря на наличие объективных предпосылок для перемен в политике, правительство придерживалось определенных ограничительных рамок. Так, незадолго до появления Статей, 17 мая 1672 г., был принят указ о запрете давать в украинных и полевых городах московских чинов людям в поместье и вотчину пустоши и порозжие земли. Речь идет о городах, которые «ведомы службою в Разряде», они перечислены в указе. Дана и мотивировка: чтобы Севского и Белгородского полков служилым людям «утеснения и в землях оскудения не было». И все же существен­ные признаки перемен отражены в Статьях 1672 г.
Статьи о раздаче земель в заокских городах имеют следующую структуру: преамбула ссылается на челобитные «всяких чинов помещиков и вотчинников» о пожаловании им в поместья земель в «диких полях» и в заокских городах из порозжих земель по писцовым и мерным книгам. Челобитчики указывали, что их земли в Подмосковье не в хлебородных местах, в силу чего крестьяне «от голоду идут врозни». Далее следует список городов, которые «ведомы службою в Разряде, а землями в Поместном приказе». По каждому городу указано количество детей боярских, копейщиков, рейтаров, солдат. Таких городов 40, среди них Тула, Кашира, Мценск, Брянск, Чернигов, Курск, Белгород, Воронеж и др. Это заокские города, в большинстве расположенные севернее первой и второй засечных черт. Затем идет список городов, которые «службою и землями ведомы в Разряде». В нем 30 городов, также с указанием в каждом количества воинских людей по категориям. Города эти были расположены преимущественно возле передовой Белгородской засечной черты, а некоторые южнее нее. Эти города являлись передовым заслоном при набегах крымских татар.
Доклад Поместного приказа, по обычаю предшествовавший принятию указов или статей и служивший поводом для них, содержал 12 вопросов, касающихся испомещення в заокских городах землевладельцев централь­ных уездов. Соответственно и статей, исходящих от царя, насчитывается 12. В виде пожалования служилым людям разных чинов от бояр до подьячих приказов предписана раздача земель в «диких полях» в поместье сверх установленного оклада в виде указных статей. Диапазон размера земельных наделов значителен: от 1000 четвертей боярам до 100 четвер­тей московских стрельцов сотникам и 60 четвертей подьячим. Испомещение допускалось в городах первой группы, которые «ведомы землей» в Поместном приказе. Города Севского и Белгородского полков исклю­чались. Тем, кто получил землю ранее, предписывалось добавить землю до размера указных статей, у захвативших земли сверх предписанных норм и у тех, кто захватил их самовольно, без отказных грамот, излишки и самовольно захваченное отбирать и передавать челобитчикам, усадьбы, выгон, лес и покосы давать соответственно размеру дач.
Московским чинам разрешался между собой обмен украинных земель на замосковные, но категорически запрещался такой обмен между мос­ковскими помещиками и «украинцами», как и изъятие земель у местных помещиков.
Детям боярским украинных городов, имеющим малые оклады, добав­лялась земля по указу в соответствии с размерами окладов и дач, предусмотренных в ст. 40 гл. XVI Соборного уложения 1649 г. Тем, кто не верстан, но «поспел в службу», предписано давать землю в половинном размере. На поместья в «диких полях» распространялся общий закон наделения жен и дочерей прожитком после смерти владельца. В этот же день 21 июня 1672 г. принят указ о пожаловании патриарху и другим высшим духовным чинам и «всяких чинов служилым людям» от бояр и до детей боярских «давать дикие поля указные статьи» в городах, которые относятся к первой группе городов в Статьях 21 июня 1672 г. Вероятно, Статьи следует понимать как разъяснение к указу под той же датой. Что касается высшего духовенства, то такой шаг правительства был вызван взаимоотношениями с церковью, которые сложились после церковного собора 1667 г., и является явным отступлением от сути ст. 42 гл. XVII Уложения 1649 г. Однако, в каком размере наделять землей духовенство в «диких полях», в Статьях не указано. Это вызвало новый доклад Поместного приказа, в котором содержатся ссылка на ст. 42 гл. XVII Уложения и запрос, иметь ли в виду перечень монастырей, данный в Уложении. Ответом послужил именной указ с боярским приговором 2 мая 1673 г.: «Дать для хлебного пополнения» в 29 украинных городах патри­арху 2000 четвертей, митрополитам, архиепископам и епископам - по 1200, архимандритам трех крупнейших монастырей - 800-900, осталь­ных монастырей - по 500 четвертей. Всего церкви пожаловано 57 900 четвертей.
Открывая широкий простор для проникновения феодалов центральных уездов в южные черноземные области, правительство вместе с тем зако­нодательно сохраняло определенную охранную зону в городах Севского и Белгородского полков, где разрешалось испомещение лишь местных детей боярских, средних и мелких чинов полков нового строя и служилых людей по прибору, образующих первый эшелон на случай набегов из южных степей.
Однако прошел всего год, как понадобились новые Статьи от 20 июня 1673 г., служившие дополнением к Статьям 21 июня 1672 г., «о даче всяких чинов людям земель из диких полей».
Структурно дополнительные статьи схожи с основными. В преамбуле содержится ссылка на указы, принятые после 20 июня 1672 г., а затем даны дополнительные вопросы, вытекающие из практики применения Статей 1672 г. Ответом послужил именной указ с боярским приговором. При поступлении челобитных от разных лиц об одном и том же участке земли предписывалось давать землю тем, кто подал челобитную раньше, остальным разыскивать свободную землю в иных местах. Предпочтение отдавалось тем, кто подал челобитную и взял в приказе сыскную грамоту еще до указа. При одновременной подаче челобитных об одной и той же земле несколькими лицами спор решался жеребьевкой. У тех же, кто получил земли в «диких полях» до указа, в случае если окажутся примерные земли, последние нужно было оставлять за ними в пределах предписанных размеров, а лишнее отдавать другим. При этом воспреща­лась передача лишних земель «сродникам».
Если в городах, в которых запрещалась раздача земли московским чинам, все же будут получившие ее ранее, то у них требовалось отбирать лишние земли и отдавать только местным челобитчикам.
При выходе замуж вдов и девок их прожитки, как обычно, смешива­лись с наделом мужа. Прибывшие для поисков свободной земли должны были связаться с властями своего и соседнего городов, а при поисках привлекать старожилов. В случае утайки получения земли в других украинных городах у виновного подлежала конфискации вся земля, включая и ту, что была в центральных уездах. Личная явка претендентов, внесенных в книги, кроме тех, кто на службе, для получения земли была обязательна. Часть статей предписывает порядок разрешения споров между претендентами на землю в украинных городах. Наличие официаль­ных наказов специальным лицам о размежевании земель в южных городах показывает, каких крупных масштабов достигло наделение дворян цент­ральных уездов землей в украинных городах. Наказы повторяли содер­жание Статей 1672 г. и Дополнительных статей 1673 г. В 70-х гг. дважды, согласно указам 1673 и 1676 гг., были посланы дворяне для межевания земель в украинных городах.
Постепенно система заказных городов ломалась. Землевладение про­никало и туда. Указом 1676 г. в ответ на просьбы дворян разрешалось давать земли в ряде заказных городов. А в городах Можайске, Дмит­рове и Медыне порозжие пустоши велено было давать с учетом окла­дов. Это было новшество в процессе раздачи земель в украинных го­родах. В том же году определены по новому верстанию поместные оклады служилым людям 13 украинных городов. К этому же времени относится официальное разрешение продавать помещикам и вотчинни­кам в украинных городах земли из «диких полей» в вотчину в размере половины того, что давалось по указным статьям. Но указом 1677 г. вновь предписано давать земли по указным статьям, а не в оклад. Те, кто получил в оклады земли сверх указных статей, должны были бить челом о продаже в вотчину по цене 1 руб. за четверть. Позднее, в 1684 г., вышел указ о наследовании земель, данных в городах Белго­родского полка, после смерти владельца его детьми, братьями, племян­никами и внучатами.
Постепенно, по мере проникновения помещиков центральных уездов в украинные города, юридически землевладение этих мест все более подгонялось под нормы землевладения центральных уездов. Но невзирая на это в центре внимания властей продолжало оставаться укрепление военного потенциала детей боярских, служилых по прибору, копейщиков, рейтаров, драгун, ямщиков и других категорий местных мелких служилых людей. С этой целью в городах Белгородского полка, по границе и за нею по указу 1672 г. произведена перепись такого рода лиц. А Севского полка городовым дворянам за многие походы придано к прежним окладам земли и денежное жалованье. Более того, за детьми боярскими украин­ных городов оставлены земли, ранее ими самочинно заселенные без оформления сыскных грамот, а московским и городовым дворянам центра по их челобитным об этих землях было отказано.
В указе 1681 г., в целом ограничительном в отношении раздачи земель московским чинам, есть предписание - при наличии в городах, где разрешена раздача «диких полей», местных детей боярских писцам прежде отмерять земли им по их дачам, а что останется, отмерить им же в оклады. Наконец, неверстанным, если они служат, давать землю по окладам новиков. И лишь то, что останется после таких наделов, давать московским чинам. Запрещались мена и иные сделки о земле между московскими чинами и местными служилыми людьми. Такие сделки землевладельцам из центра разрешено было заключать только между собой.
В 80-е гг. неоднократно повторялись законодательные запреты раздачи земель московским чинам в заказных городах со ссылкой на указ 7 августа 1681 т. Владельцам земель в заказных городах, в основной массе мест­ным служилым людям, запрещалось отдавать свои поместные и вотчинные владения в приданое за дочерьми и родственницами, выходящими замуж за московских дворян. И это - несмотря на просьбы самих служилых людей, писавших в челобитных, что помимо земли в приданое дать нечего.
Как видим, при всем нажиме со стороны крепостнического землевла­дения правительство, широко открыв доступ феодалам центра к южному чернозему в интересах развития сельского хозяйства («для хлебного пополнения»), одновременно законодательно сохраняло южную погранич­ную зону в городах Белгородского и Севского полков как место поселения местных дворян, детей боярских, служилых людей по прибору и чинов войска нового строя. Отсюда и колебания правительственной политики, отразившиеся в законодательстве, включая сокращение количества заказ­ных городов. И все же суждение А. А. Новосельского, что «в 1676 г. вся охранительная система рухнула», представляется излишне катего­ричным.
Другой пограничной зоной раздачи земель в поместье и вотчину явились так называемые смоленские уезды - Дорогобужский, Бельский, Полоцкий и собственно Смоленский, присоединенные в ходе русско-польской войны 1654-1667 гг. Первой заботой правительства было стремление законодательно закрепить права на землю смоленской шляхты и мещан городов. Уже в феврале 1657 г. была направлена грамота полоцким мещанам, подтверждающая их право на земли вокруг Полоцка. А указом 1658 г. вдовам смоленской шляхты при выходе замуж за русских служилых людей разрешалось сохранять за собой жалованье и маетности их покойных мужей. Даже много позднее, в 1682 г., жалованной грамотой подтверждалось право собственности смоленской шляхты на маетности.[7]
В том же году именным указом предписывалось выморочные поместья и вотчины в княжестве Смоленском отдавать только смоленской шляхте и рейтарам, а московским жителям земли не давать. Право испомещения смоленской шляхты не распространялось на дворцовые земли тех мест. Такие законодательные меры преследовали цель склонить местную шляхту, состоявшую в основном из белорусов, на сторону русского правительства и предотвратить ее уход в Литву.
Смысл мероприятий очевиден из указа 1673 г. Что касается испоме-щений смоленских шляхтичей, то закон выделяет из них две группы. К первой группе относились те, родители которых были в Смоленске в осаде, а затем здесь же остались на службе и померли. Сами шляхтичи, будучи в малых летах, жили у родственников. После проверки об отсут­ствии у них поместий их испомещали в шляхетских выморочных владе­ниях. В другую группу входили шляхтичи, родители которых после сдачи Смоленска ушли в Литву, а дети остались здесь или пришли из Литвы. Таких переводили на службу в Казань, поскольку учитывалась возмож­ность их дальнейших связей с родичами за рубежом. Естественно, что испомешение той части шляхты, на которую правительство могло по­ложиться, не решало вопроса обороны западных рубежей. Испомешение здесь русских служилых людей из центральных и украинных уездов вызвало значительное законодательство.
Уже в ходе войны указ 1659 г. предписывал испомещать во вновь присоединенных городах Смоленского, Полоцкого и Витебского уездов недорослей и новокрещеных иноземцев украинных и замосковных горо­дов, которые в службу поспели, но не верстаны и не записаны. Во исполнение этого указа Разряд послал в Смоленск 350 человек в качестве рейтаров. Под Смоленском они получили поместья в размере 10 кресть­янских и бобыльских дворов.
В конце войны и после нее процесс испомешеиия в смоленских уездах дворян и детей боярских возрос. Им давалось по 20-30 дворов. Поместье рейтаров исчислялось всего 5 дворами: предписывалось подбирать рейта­ров, которые «службой добры и не пьяницы», размещать их в Смоленском, Дорогобужском и Бельском уездах, в селах, отписанных у смоленского архиепископа, боярина И. Д. Милославского и Савина монастыря. Закон ограничивал рейтаров в праве распоряжения поместьями - запрещалось жилое менять на пустое, предписывалось поместья не разорять и крестьян не разгонять. Поместья, утаенные в замосковных городах, при испомещении в смоленских уездах, подлежали конфискации.
К испомещениям можно отнести законодательные дополнения и из­менения, которые последовали за ст. 1 гл. XVI Уложения, определившей поместные оклады в Московском уезде. Новоуказные статьи 10 марта 1676 г. уравняли думных дворян, которых не было в Уложении, с околь­ничими, определив подмосковный оклад в 150 четвертей. Это подтвердила ст. 4 Статей о поместьях 10 августа 1677 г. Затем указом 1681 г. рас­пространена такая же норма на постельничих, кравчих и стряпчих с ключом. Претензии же московских подьячих на выморочные и порозжие подмосковные поместья были отклонены указами 1682 г. со ссылкой на Уложение.
Другой запретной зоной для проникновения частно-феодального зем­левладения были Урал и Сибирь[8]. Не касаясь этого вопроса, поскольку он обстоятельно освещен в имеющейся литературе, укажем только один указ 1676 г., данный по челобитью сибирского выборного полка солдат и запрещающий давать сибирским дворянам и детям боярским солдатские земли в поместье.
1.2. Пожалование и продажа поместий в вотчину
Важным звеном в цепи законодательно закрепленных признаков сбли­жения поместья с вотчиной является разрешение Уложением 1649 г. продажи поместья в вотчину. В такой операции контрагентами выступали правительство и помещики. В виде исключений продажа допускалась со второй половины XVI в. Уложение 1649 г. ввело такое разрешение в виде общей нормы, но по именному указу, что придавало данному акту характер царского пожалования (XVI, 9). Но перевод поместья в вотчину в качестве награды за службу мог производиться и минуя продажу. В XVII в. такие пожалования получили широкий размах. В силу этого в марте 1667 г. был принят указ, устанавливающий для всех служилых чинов от бояр и до детей боярских в виде пожалования за участие в русско-польской войне начиная с 1654 г. единые нормы перевода помес­тий в вотчины - по 20 со 100 четвертей. Этот закон имел значение и для последующего времени. Но указом 1 февраля 1667 г. пожалования вотчинами были определены по чинам: боярам - 500 четвертей, околь­ничим - 300, думным дворянам - 250, думным дьякам - 200, осталь­ным чинам - по 20 со 100 четвертей. Эта последняя норма послужила прецедентом для указа 20 марта 1667 г., а затем указом 29 марта 1672 г. распространена на дьяков, подьячих и татарских мурз. Та же норма пожалования поместий в вотчину, но уже за участие в русско-турецкой войне содержится в указах 31 мая 1681 г. и 28 мая 1682 г.'" В случае смерти служилого человека перевод поместья в вотчину могли по указу 1667 г. получить его дети. Норма подтверждена указами 1676, 1682 и 1688 гг. Однако дочери, по крайней мере с 1676 г., такого права лишались. По указу 1668 г. вотчинные грамоты выдавались из Книго-печатного приказа и в зависимости от чина получающего имели разное внешнее оформление. Получение грамот облагалось пошлиной.[9]
Принципиально иной характер в отличие от пожалования имела покупка своего поместья в вотчину. Разрешение такого приобретения содержится в Уложении 1649 г. Процедура оформления изложена в Статьях о вотчинах и поместьях 24 мая 1676 г. Желающий приобрести свое поместье в вотчину подавал в приказ челобитную на имя царя со своей подписью (заручная челобитная), после чего осуществлялась про­дажа путем выдачи из приказа купчей и полученные приказом деньги и пошлины заносились в книгу. Тот же закон, исходя из запрета продажи и заклада вотчины, купленной из поместья, прежде чем сделка будет оформлена в приказе, оставил в силе все прежние сделки досрочной перепродажи, запрещая их в будущем. Норма подтверждена указом 1677 г., который обязал досрочно проданное поместье отдавать челобит­чикам, которые донесут о таком нарушении закона, а деньги покупателям «править» на продавцах. Подтверждение того же содержится в Статьях о поместьях 10 августа 1677 г. и в июльском указе 1687 г.[10]

2. РАСПОРЯЖЕНИЕ ПОМЕСТЬЯМИ
2.1. Распоряжение поместьями. Наследование
Первым неотъемлемым правом распоряжения поместьями было право передачи их по наследству и право наследования. Оно сложилось не вдруг. Вопреки мнению историков, утверждавших, что наследование поместий возникло изначально, с момента появления самого вида феодального землевладения и уже во всяком случае в XVI в., правильнее считать, что в первый век существования поместной системы среди помещиков имело место наследование службы сыновьями, пригодными к ней, а поместья передавались им как обеспечение службы. Само по себе поместье не было еще предметом наследования.
В октябрьском указе 1550 г. об испомещении под Москвой тысячи детей боярских есть важная оговорка: «А которой по грехом ис той тысечи умрет, а сын его не пригодитца к той службе, ино в то место прибрать иного».[11] Оборотная сторона этой мысли может выглядеть так: отцовских поместий не отписывать у сыновей, пригодных к службе и унаследовавших ее. Правда, мысль эта выражена применительно к конкретному случаю испомещения под Москвой, а не вообще. Но в этом повинна казуальная форма законодательства того времени. За внешней же стороной примеров наследования поместий, которыми оперируют некоторые историки при­менительно к XVI в., указанная суть правовой нормы может быть просто неуловима. Тем самым в определении природы наследования поместий возможно допустить неточность. Это становится очевидным, если обра­титься к ст. 62 гл. XVI Соборного уложения 1649 г., в которой сказано: «А за которыми столниками, и стряпчими, и дворяны московскими... подмосковные поместья, и как тех помещиков не станет, а после них останутся жены з детми с недоросльми, а иные их дети в те поры будут у государя в житье и о тех их подмосковных поместьях учнут бить государю себе в поместье, и такие подмосковные поместья тех умерших за детми и справливать»[12].
Г. В. Абрамович, комментируя статью, право наследования признает только за детьми, находившимися на дворцовой службе. Но зачем в таком случае упоминание детей недорослей? Последняя фраза статьи употребляет слово «дети», не уточняя, какая категория из них имеется в виду. Это позволяет предположить, что наследниками поместья являются в равной мере обе категории детей, но право челобитья о наследовании принадлежит, конечно, служилой части детей. Определенная доля правды есть в комментарии И. Д. Мартысевича, хотя и в нем видна односторон­ность - приписывание права наследования только несовершеннолетним детям. Но как бы то ни было, сто лет не прошли бесследно. Наследование подмосковных поместий перестало быть строго обусловлено государевой службой[13].
В Соборном уложении 1649 г. с учетом законодательства первой половины XVII в. были закреплены следующие нормы наследования поместий:
1) поместья наследуют сыновья, часть их передается на прожи­ток вдовам и дочерям;
2) при отсутствии сыновей и братьев прожиток наследуют вдовы, дочери и сестры, остальное передается родичам, а при отсутствии таковых - государству;
3) в род передается поместье и при отсутствии прямых наследников, а при отсутствии родичей - государст­ву.
В Уложении, таким образом, был закреплен родовой статус поместья, в значительной мере уже сложившийся в первой половине века и озна­чавший заметный шаг на пути сближения поместного и вотчинного землевладений. В Уложении и в дальнейшем законодательстве господст­вующим становится не прежний принцип - по службе поместье, а новый - по поместью служба. Юридически исходным моментом в раз­витии этого принципа послужило Уложение о службе 1556 г.
И после Уложения 1649 г. находим подтверждение этой нормы. Указ 20 февраля 1654 г. обязывал детей дворян, отставленных от службы по старости, служить с поместий и вотчин отцов, однако с существенным отличием. Если в 1556 г. основанием поставки воинского контингента служил размер земельных владений, то сто лет спустя, таким основанием стало количество крестьянских дворов. При одном сыне с дворов, если их было свыше десяти, взимались, кроме того, даточные деньги. При двух и более сыновьях деньги не взимались.
Для законодательства второй половины XVII в. характерно расшире­ние круга наследователей. Уже вскоре после Уложения 1649 г. февраль­ский указ того же года включил в число наследователей поместий детей, родившихся после смерти отцов.
Изменилось, но ненадолго отношение законодателя к четвертому браку и к правам жен и детей, связанных с ним. Уложение 1649 г. лишало таких жен прожитка, а детей - права наследования (XVI, 15). Указ 29 октября 1669 г. ограничивал действие этой нормы, сохраняя право на прожиток для жен четвертого брака, заключенного до Уложения. В дальнейшем за детьми от четвертого брака закреплялось право на родовые поместья, если родичи умершего отца таких детей не отвергали. Но Статьи о поместьях и вотчинах 10 августа 1677 г. отменили в будущем четвертые браки, тем самым лишив прав на наследование жен и детей от таких браков, но оставив в силе прежние решения этих казусов. Вне сомнения, что в данном случае сказалось давление церковников, поскольку в законе содержится ссылка на запрет четвертых браков апостолами и отцами церкви. И связано это с церковным собором 1677 г.
В вопросе раздела между наследниками, сыновьями и внуками, отцов­ских и дедовых имений законодатель стоял на позиции Уложения (XVI, 34), предписывая смешивать и делить поровну как отцовские, так и поместья старших сыновей, получивших их «в отвод» при жизни отцов. Новым было лишь то, что из разделов исключались приданые и сдаточные поместья как личное приобретение. Норма подтверждена указом 1679 г.[14]
Постепенное развитие права наследования поместий, проходившее не только в сфере законодательной, но и на практике в результате признания в ряде случаев и оформления факта наследования Поместным приказом, привело в конечном итоге к принятию именного указа с боярским приговором 21 марта 1684 г., узаконившего оформление наследования поместий за детьми, внуками и правнуками умерших владельцев.'""
Указ интересен прежде всего тем, что ему предшествует обширный доклад, содержащий перечень законодательных решений и практических претворений наследования поместий детьми и вдовами, в том числе и неверстанными детьми. В ряде случаев излишки, иногда значительные, реальных четвертей поместий закреплялись за наследниками в форме пожалований с указанием «дослуживаться» или предписывалось продать их в вотчину. Таким путем снимались основания для претензий родичей на излишки поместной земли. А поместный оклад как граница земельного обеспечения все более терял свое значение.
Обзор наследования поместий показывает, что они все более станови­лись семейной собственностью, а не родовой. Исходя из этих обстоя­тельств дьяк Поместного приказа поставил перед царями и боярами вопрос в такой плоскости: впредь после умерших поместья, оставшиеся сверх прожитков жен и дочерей и поместных окладов сыновей, «лишние чети справливать ли или те лишние чети сверх окладов и новечного верстанья отдавать в род, а буде родственников не будет, чужеродцам?»[15]. В ответ 21 марта 1684 г. принят указ с боярским приговором: «Великие государи указали и бояре приговорили после умерших поместья за детьми их, за сыновьями и сыновей за детьми, за сыновьями ж, а умерших за внучаты и за правнучаты родными, за верстанными и за неверстанными, и за недорослями большие дачи с сего их великих государей указу и боярского приговору нынешнего 192 года марта с 30 числа справливать все четверти, сколько за отцами, и за дедами, и за прадедами их было и с лишними четверти сверх их окладов и новичного верстанья, а родст­венникам и чужеродцам тех перехожих четвертей не давать». Это основная норма указа. Права боковых родственников закон признает только на выморочные поместья, не имеющие прямых наследников, и только в отношении тех, кто служит.
На этот указ в литературе обращено внимание, но, как нам представ­ляется, он не получил оценки, которой заслуживает. А. И. Копанев в комментарии к указу справедливо отметил, что указ содержит принципи­ально новую норму: после умершего отца все его поместья передавались детям, внукам или правнукам независимо от их окладов и от того, верстаны (записаны) они в службу или нет. Следовательно, если в поместье отца будут по сравнению с окладами наследников «лишние четверти», они уже не передаются ни родственникам, ни чужеродцам, как это было по прежним законам. Указание на то, что этому порядку наследования подлежат отцовские, дедовские и прадедовские поместья, свидетельствует, что поместье стало родовым владением и в правовом отношении стояло близко к вотчине. Такое значение указа подчерки­вает в своей статье и Н. В. Куприянова. Дав справедливую характерис­тику указу, А. И. Копанев усмотрел в нем признак того, что «поместье стало родовым владением». Здесь, видимо, нужно некоторое уточнение. Правовые основы принадлежности поместья роду в широком смысле (не только по прямой линии, но и по боковой) стали складываться до Уложения 1649 г. и были закреплены в нем, что очевидно уже из тех установлений, которые приведены в докладе к указу 1684 г. В самом же указе речь идет о родовой принадлежности поместья только по прямой нисходящей, исключая боковых родичей, т. е. о родовой принадлежности в узком смысле, иначе говоря о принадлежности семейной. Любопытен в этом плане несколько более ранний указ 1677 г. По нему поместья и вотчины, полюбовно уступленные отцами детям, подлежали оформлению за ними и их детьми, т. е. внуками дарителей. Дедам же отказано просить о возвращении владений после смерти детей. В историко-правовом плане указ 1684 г. делал заметный шаг в направлении к указу 1714 г. о единонаследии[16].
Одной из форм наследования поместья являлся прожиток, т. е. часть поместья, выделяемая после смерти владельца на содержание вдовы, дочерей, престарелых родителей, несовершеннолетних детей. И хотя зародыш такого явления относится к XVI в., но прожитка как института права тогда не существовало. Его оформление связано с Соборным уложением 1649 г., которое уделило прожитку большое внимание и узаконило основные положения, легшие в основу законодательства второй половины века. Они сводятся к следующему: право на получение прожит­ка имели прежде всего вдовы, как с малолетними детьми, так и бездетные, и дочери, лишающиеся родителей. Прожиток получали вдовы до третьего брака. Вдовы и дети четвертого брака мужчин лишались прожитка и наследования.
Размер прожитка зависел от величины оклада и обстоятельств смерти главы семьи. Если убит в сражении, то со 100 четвертей оклада полагалось 20 четвертей женам, 10 - дочерям, если умер в полку, то женам - 15, дочерям - 7. В случае смерти дома - женам 10, дочерям - 5 четвертей. Остальное шло родичам, но лишь беспоместным и малопоместным. Если в роду таких не было, то поместье по указу царя подлежало передаче в чужой род. Поместье становилось родовой собственностью, но лишь условно - в рамках поместного оклада.
Вдовы и девки (дочери, сестры, племянницы) обладали определенными правами распоряжения прожитком: могли сдавать его родственникам и любым лицам при условии содержать владельца прожитка, а девок выдать замуж. Требовалось письменное оформление передачи прожитка с регис­трацией в Поместном приказе. Нарушение условий сдачи прожитка влекло за собой возвращение его владельцу. Прожиток мог быть приданым при выходе замуж вдовы или девки. По смерти мужа вдова получала прожиток, но размер его мог меняться в зависимости от размера поместья мужа. Уложение, таким образом, встесторонне разработало статус прожи­точного поместья.
Законодательство второй половины века, опираясь на установления о прожитках в Уложении, раздвинуло границы их применения. Женам и дочерям дворян, отпущенных из полков досрочно по болезни, в случае их смерти в пути или по прибытии домой определялся прожиток такой же, как и в случае гибели дворян в сражениях. Норма повторена в указе 1656 г. с некоторым снижением размера прожитка. При определении размера прожитка предписано учитывать прибавку к окладу, утвержден­ную Разрядом.
Вместе с тем правительство стало контролировать процесс передачи вдовами прожитков и их дальнейшее передвижение. Указом 1666 г. не разрешалось вдовам оформлять прожиточные поместья, полученные после мужей, погибших в Конотопском бою, при вступлении во второе заму­жество без свидетельства из Разряда о смерти прежних мужей. Суть нормы ясна из другой части указа, определяющей возврат поместий вышедшим из плена. Несомненно, что указ, принятый применительно к частному случаю, имел общее значение. Были и локальные ограничения. Вдовы, получившие прожитки в Пскове, могли сдавать их только псковским помещикам. Здесь сказывается охрана земельного фонда пограничных уездов. Была запрещена передача прожитка с перехожими четвертями. Но, поскольку в практике такое случалось, законодатель все совершенные до указа 1676 г. случаи оставлял в силе, а запрет распространял на будущее. Законы о прожитках распространялись и на вдов новых чинов армии, включая генералов.
Право на получение прожитка вдовами и дочерьми основывалось на Уложении 1649 г. Такое подтверждение содержится в Статьях о поместьях 1676 г. Те же статьи предписали давать вдовам и дочерям прожиточное поместье из поместий свекра и деда, если умерший муж и отец «служили с отцовских поместий», не имея своих. Норма подтверждена Статьями 10 августа 1677 г. и указом II октября 1686 г.