МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ
РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
НАБЕРЕЖНОЧЕЛНИНСКИЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ
КУРСОВАЯ РАБОТА
По дисциплине: Русский язык
На тему: Диалектная лексика в произведении
М.А.Шолохова «Поднятая целина»
Выполнила:
Николаева Елена Николаевна
студентка ІV курса РО 104 группы
Научный руководитель:
Абрамова Дина Николаевна
Набережные Челны
2005

СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
1. ДИАЛЕКТИЗМ – ЗНАЧИМАЯ ЕДИНИЦА ЯЗЫКА В РОМАНЕ М.А.ШОЛОХОВА «ПОДНЯТАЯ ЦЕЛИНА»
1.1. Отражение живой диалектики в произведении
1.2. Общее понятие диалектной лексики
2. О НЕКОТОРЫХ ОСОБЕННОСТЯХ ДИАЛЕКТНОЙ РЕЧИ В РОМАНЕ М.А.ШОЛОХОВА «ПОДНЯТАЯ ЦЕЛИНА»
2.1. Глаголы, характеризующие коллективизацию в романе
2.2. Новые слова в жизни гремяченцев
2.3. Народная мудрость на страницах «Поднятой целины»
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
ПРИЛОЖЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ
Диалектикой русского языка ученые – филологи стали заниматься давно. Написано много работ, в том числе и специальных, в которых решаются те или иные вопросы филологии русского языка. Интересны и имеют непосредственное отношение к истории становления определенного понимания диалектизма и представления об объеме и составе диалектизмов русского языка.
Актуальным представляется обращение к неисследованной теме - анализу особенностей такого выразительного средства, как диалектическая лексика М.А. Шолохова "Поднятая целина".
Диалектная речь оживляет и украшает как устную речь, так и литературные произведения.
Целью исследования является анализ диалектной лексики в произведении М.А.Шолохова «Поднятая целина», их классификация, происхождение и определение стилистических функций.
Фактическую базу работы составляют 165 диалектических единиц.
Основные методы исследования. На первом этапе исследования методом сплошной выборки из текста романа были извлечены диалектические фразы и слова. Основными исследовательскими методами являются описательно-аналитический и дифференциальный.
Практическая значимость работы. Основные результаты работы могут быть использованы для дальнейших исследований в диалектологии, не только в романе "Поднятая целина", но и в других произведениях автора.
Структура и объем исследования. Работа состоит из введения, двух глав, которые также разбиваются на подглавы, заключения и списка использованной литературы Работа изложена на 27 страницах.

1. ДИАЛЕКТИЗМ – ЗНАЧИМАЯ ЕДИНИЦА ЯЗЫКА В РОМАНЕ М.А.ШОЛОХОВА «ПОДНЯТАЯ ЦЕЛИНА»
1.1. Отражение живой диалектики в произведении
Знакомство с романом Шолохова «Поднятая целина», столь неоднозначно воспринимаемым в наше время, лучше всего начать с погружения в его языковую стихию. Начнем с чтения первых страниц романа.
«В конце января, овеянные первой оттепелью, хорошо пахнут вишневые сады. В полдень где-нибудь в затишке (если пригревает солнце) грустный, чуть внятный запах вишневой коры поднимается с пресной сыростью талого снега, с могучим и древним духом проглянувшей из-под снега, из-под мертвой листвы земли…». [5, c.11]
Шолоховский пейзаж — это совокупность оттенков, звуков, запахов, это пейзаж-вздох. Путь к героям «Поднятой целины» начинается с ощущения свежего морозного воздуха, напоенного множеством ароматов, и с неожиданной мысли о том, как мало мы все-таки знаем о зиме.
Кажется, безмятежно-лирическое начало не предвещает никаких потрясении, но вскоре в интонации повествования появится нечто новое, и эта перемена будет связана с конкретной датой, указанной писателем. События в романе начинаются в январе 1930 года, вошедшего в историю как год великого перелома. Пятого января было принято решение ЦК «О темпах коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству». Вот как оценивает значение этого документа современный писатель, В.Белов: «Предстояло в невиданно короткий срок разорить миллионы крестьянских гнезд, натравить друг на друга, перессорить между собой, не выпуская из рук вожжи общего руководства... С точностью до вагона, до барки было вычислено, сколько потребуется транспортных средств. Была спланирована потребность в войсках и охранниках. Всех намеченных на заклание разделили на три категории. Установили минимальный от общего числа раскулаченных процент для расстрелов, т.е. процент отнесенных к первой категории. Вторую категорию решено было выслать из родных мест в труднодоступные районы, третью лишить имущества и предоставить судьбе». [10, c.4]
Разумеется, подобных сведений о коллективизации в романе Шолохова мы не найдем. Роман создавался в другое время, и читателю предстояло составить собственное представление об эпохе, вдохнуть ее воздух, ощутить многообразие ароматов и оттенков, прислушаться к многоголосию оценок и мнений. Справиться с такой задачей было далеко не просто.
М.М. Пришвин считал, что его произведения никогда не поймут люди, лишенные чувства природы. Наверное, эта мысль была близка и Шолохову, выделяющему среди своих читателей тех, чья наблюдательность шлифуется постоянным общением с природой. Именно к ним обращается он в девятнадцатой главе первой книги своего романа:
«Вслушайся в мнимое безмолвие ночи, и ты услышишь, друг, как заяц на кормежке гложет, скоблит ветку своими желтыми от древесного сока зубами. Под месяцем неярко светится на стволе вишня янтарный натек замерзшего клея. Сорви его и посмотри: комочек клея, будто вызревшая нетронутая слива, покрыт нежнейшим дымчатым налетом. Изредка упадет с ветки ледяная корочка — ночь укутает хрустальный звяк тишиной». [5, c.118]
Конечно, вслушиваться в безмолвие ночи и вглядываться в темноту способен не каждый. Но для познания мира, природы, человека и таких умений недостаточно. Крайне важно еще одно качество, которое подскажет группа однокоренных глаголов. Выделим их из реплик героев. [10, c.4]
«Сюда я приехал познакомиться с тобой, пообнюхаться», — говорит секретарь райкома Нестеренко Давыдову. «Вот чертов сын! Все пронюхал», — вздыхает Давыдов, догадываясь, что секретарю уже известно о его связи с Лушкой. «Приехали из районной милиции, ходят, нюхают», — рассказывает Майданников о покушении на Нагульнова. [5, c.356]
Уточним значение глаголов: обнюхаться — познакомиться, пронюхать — узнать, нюхать — искать. Целая программа действий, дополняющих усиленную работу зрения и слуха. Кстати, нюх, по словарю, — это не только обоняние и сообразительность, чутье. Совершенствование сообразительности — непременное условие познания. Но если мы имеем дело с художественным словом значит, нужно искать способы совершенствования читательского чутья. Одного перечитывания здесь мало. Л.Леонов, например, считал важнейшим условие работы с текстом прослушивание его пальцами.
1.2. Общее понятие диалектной лексики
Важно отметить, что М.А. Шолохов родился на хуторе Кружилине станицы Вешенской Донецкого округа и жил среди донских казаков. И это наложило отпечаток на язык романа "Поднятая целина". В романе широко используются диалектизмы. Диалект (от греч. dialektos — разговор, говор, наречие) — разновидность данного языка, употребляемая в качестве средства общения лицами, связанными тесной территориальной, социальной или профессиональной общностью. Различают территориальные и социальные диалекты. [10, c.4]
Диалектная (или областная) лексика – это часть не общенародной лексики, которая является характерной принадлежностью речи населения какой-либо местности, района, области. Есть слова, характерные для южных и северных говоров. Но диалектизмы в шолоховских произведениях – это не набор случайно услышанных человеком городской культуры деревенских слов. Это точное отражение родной писателю донской речи. Писатель слышит ее в разговорах казаков, в языке самого автора. Они входят в авторские описания природы, используются как образные поэтические средства.
Современная диалектология, опираясь на традицию русской диалектологии и достижения лингвистической географии, признает диалект     как реально существующую разновидность языка и разработала принципы его описания в противопоставлении другим диалектам. Особое внимание уделяется принципам отбора типичных изоглосс, наиболее существенных для диалектического членения языка. Изоглоссы разных языковых явлений могут членить одну и ту же территорию самым различным образом. В зависимости от того, каким из них придается решающее значение при выделении диалекта, существуют две точки зрения на диалект. Одна из них заключается в том, что ограничивается областью, очерченной пучком изоглосс. [9, c. 123]
В романе "Поднятая целина" встречаются такие фразеологические обороты, в которых один из компонентов принадлежит к диалектной (областной) лексике, поэтому их нет во фразеологических словарях. Найти диалектизмы мы сможем в "Толковом словаре живого великорусского языка" В.И.Даля (7-е изд.-е – 1978г.), и в "Словаре русских донских говоров" (Отв. ред. В.С.Овчинникова, т. 1-3, Ростов на Дону, 1975-76гг.). С помощью этих словарей мы выясним, какое толкование дает автор диалектным фразам.
К видоизмененным диалектизмам относятся, например: Курям на смех (курам на смех), кровя высосал (кровь высосал), глаз коли (глаз выколи), волосья дыбом (волосы дыбом). [5, c.345, 389, 390]
В произведении «Поднятая целина» мы сталкиваемся с особенностями
 донского говора. Отметим, что «ни один из областных диалектов царской России не обладал такой устойчивостью, как донской. Казаки жили замкнутым сословием. На территории Войска Донского почти не было промышленных центров. На службу молодой казак шел вместе со своими станичниками в особые казачья полки. Все это способствовало сохранению... языковых навыков». [10, c.4]
Диалектизмы русского языка могут быть расчленены на три основных стилистических пласта. Большая часть диалектизмов относится к разговорной речи. Область применения таких диалектизмов — бытовое общение, устная форма диалогической речи: и так и сяк, ни рыба ни мясо, не видеть белого света, и др. Среди разговорных диалектизмов выделяются просторечные. Они употребляются преимущественно в обиходно-бытовой речи и имеют грубовато - сниженный стилистический оттенок: вынь да положь, шишка на ровном месте, крутить хвостом и др. [10, c.4]
Диалектизмы не дадут забыть об исторических корнях героев, об истоках свободолюбия, непокорности, о той силе сопротивления, которая передавалась из поколения в поколение. Является ли эта сила неистребимой? Или она может ослабеть, иссякнуть под влиянием обстоятельств? Эти вопросы нельзя оставить без внимания.
К. Ряшенцев в статье "Народно-диалектная основа в авторской речи М.А. Шолохова" утверждал: "Диалектизмы в самом широком смысле слова (фонетические, морфологические, лексические, синтаксические, фразеологические) вошли в русский язык писателя с детства и следовательно, не могли не попасть на страницы его произведений". Диалектизмы в романе "Поднятая целина" являются средством создания местного речевого колорита. Языковое богатство персонажей отражает многообразие характеров, а это говорит о самобытности и индивидуализации таких героев, как дед Щукарь, Андрей Разметнов, Макар Нагульнов, Семен Давыдов, Кондрат Майданников и др. Именно своеобразное употребление пословиц, поговорок, фразеологизмов, присловий наделяет героев индивидуальными чертами характера. [2, c.105]
Убедиться в том, что М.А. Шолохова называют мастером слова можно, раскрыв тему данной работы.
Исследование диалектических единиц проводится по роману М.А. Шолохова "Поднятая целина".

2. О НЕКОТОРЫХ ОСОБЕННОСТЯХ ДИАЛЕКТНОЙ РЕЧИ В РОМАНЕ М.А.ШОЛОХОВА «ПОДНЯТАЯ ЦЕЛИНА»
2.1. Глаголы, характеризующие коллективизацию в романе
Глаголы, воссоздающие события коллективизации, подчеркивают ее насильственный характер. Проводить коллективизацию — значит ломать народ (18) задача организаторов ее на местах — обработать (31) тех, кто затуманен классовым врагом, и затоптать в землю (31) тех, кто встанет поперек путя (31). [10, c.4]
Значение глагола раскулачить разъясняется множеством выражением: кулаков потрошить (41), кулаков перетряхать (47), конфисковать имущество и скот (48), уволить кулака из жизни (29), перерезать кулаку жилы (48), хозяйничать на чужом базу (51), с детишками воевать (55), служить революции (56), растребушить с огнем и дымом (61), выселить гадов в холодные края (67), грабиловку устраивать (48). Некоторые из этих выражений группируются в зловещие пары забрать награбленное - грабить, служить революции — с детишками воевать, хозяйничать на чужом базу — грабиловку устраивать. Многообразие значений говорит о том, что единого мнения о коллективизации быть не может, что у каждой из сторон есть своя правда, своя боль, свое право быть услышанной.
Рассказ о коллективизации включает большую группу глаголов со значением «ударить», «избить», «убить», принадлежащих к разговорному стилю. Перечислим некоторые из них со значением ударить: подвести поднести гостинец (352), припечатать (413), тяпнуть в затылок гирькой (555), потянуть задвижкой через теме, дюбнуть промеж глаз (133), толкануть, чтобы юшка из носу брызнула (230), садануть (233), оборотить глаза на затылок (249), стегнуть как следует (429), заставить землю понюхать (441). [10, c.5]
На этот лексический пласт обращал внимание и В.М. Шукшин. В известном фильме «Печки-лавочки», снятом по его сценарию, профессор Степанов из Москвы «экзаменует» в поезде своего случайного попутчика, колхозного тракториста Ивана Расторгуева, «на предмет владения родным языком и просит назвать глаголы со значением ударить.
Ни секунды не задумываясь, Иван начинает перечислять: – Вломил. Жогнул. Тяпнул. Хрякнул, Ломанул.
— Вот это глаголы! Мускулистые, — восхищается профессор.
—Перелобанил. Окрестил. Саданул... Врезал. Смазал... Взял на калган, - продолжает Иван.
— Это что такое?
— Головой дал! Вот так вот. — Иван взял профессора за плечи и рывком кинул на кинул на себя и подставил голову, но, конечно, не ударил показал.
— О-о! А калган — это голова?
—Голова.
—Это по-каковски же?
—По-русски! Кал-ган. У нас еще зовут — сельсовет.
Профессор засмеялся.
—А как еще?
—Чердак.
— Чего попало! — изумилась Нюра. — Неужели вам это на самом деле нужно?
—Нужно. Нюра. [5, c. 174]
Прокомментируем реплику профессора, который видит в Иване одного из языкотворцев, хранителей языка. Глаголы, названные Иваном, — это просторечия, вышедшие из народной гущи и прочно утвердившиеся в жизни. Собранные вместе, они являются впечатляющим показателем внутренней агрессии современного героя общества. Факт этот, демонстративно не замечаемый официальной наукой, вызывает живой интерес профессора Степанова, передающийся и читателю, и зрителю, а размышления об истоках внутренней агрессии вновь возвращают нас к событиям революции и гражданской войны, а значит, и к героям «Поднятой целины». [10, c.5]
В романе Шолохова к глаголам со значением «ударить примыкают глаголы и выражения со значением «бить», «избить»: выбить бубну, пороховню выбить (195), поковырять морду (195), расчесать бороду (223), оттяпать нос (229), мордовать (223), навтыкать (402), на кулаках нянчить, разукрасить, как пасхальное яйцо (441), отдубасить (523), кулаки пробовать, бока мять, молотить (524). [10, c.5]
А сколько синонимов у глагола убить…
Поколоть голову на черепки (116), сделать упокойника (126), стукнуть (158), покидать все пули в зевало (206), ухандохать, навести трубу (235), глотки повырвать, урезать в упор (застрелить) (236), вырвать зоб (340), уволить из жизни, сделать дырку между бровей (379), продырявить голову (431), приласкать с одной с одной пули (456). [10, c.5]
Пронизывающая глаголы агрессия свидетельствует о том, что насилие, убийство перестало быть грехом. Для обозначения преступления все чаще используются совсем не страшные, подчеркнуто мирные слова: поднести гостинец, приласкать, стукнуть. Гражданская война не ушла в прошлое, размежевание политических сил сопровождается непрерывным поиском врагов. Этот процесс отражают глаголы и выражения со значением «наказать», «покарать». Их немало в романе: придавить налогом (19), наступить на горло (191), заставить подчиняться (186), расплачиваться за перегибы, принести кое-кого в жертву (191), призвать к порядку (219), штрафовать (293), вышибить из партии (240), поставить врагов пролетариата на колени (245), жестоко осудить (246), беспощадно карать врагов (247),пришить дело (277), прижать по-настоящему (425), поставить вопрос о поведении на бюро (447), с должности вытряхнуть, выговор влепить (579), официально сообщить райкому (185), карать вплоть до исключения из партии (191), объявить врагом советской власти (240), прижать (425), вправить мозги (448), проверить (494), применить административные меры (246), взгреть на собрании (379), подушить налогами (148), привлечь к суровой партийной ответственности (214), очищать партии от всяких разложившихся элементов (216), снять с работы и исключить из партии (217). [10, c.5]

Эти выражения часто звучали на собраниях и митингах, убеждая в необходимости сурового наказания для тех, кто осмелится не подчиниться революции. Однако и самые послушные не были уверены в том, что не окажутся за решеткой. Частое употребление глаголов нажать, прижать, придушить, придавить передает состояние тех, кого пока еще не посадили, Официально-деловой стиль теснит разговорный, выявляя равнодушие новой бюрократии к людям. Каждодневные дела и заботы не могут заглушить страх, прорывающийся сквозь будничную суету: А в райкоме за семфонд хвост наломают, факт!; Не выполнишь посевной план — голову оторвем!; Райком съест… . [5, c. 559]
Политика, основанная на беспрекословном подчинении, выдвигала на первый план исполнителя, а не творца, работника, вне хозяина. Борьба за выживание требовала осторожности, в мыслях, словах, поступках. Сращение официально-делового стиля с разговорным уже не вызывало улыбки, ибо напоминало сокрушительной силе, от которой невозможно укрыться.
2.2. Новые слова в жизни гремяченцев
Начиная разговор о новых cловах в жизни гремяченцев, в первую очередь выделим те, которые пришли к ним вместе с революцией и гражданской войной: белогвардейцы, красные партизаны, эксплуатация, пролетарий, советская власть, социализм, коммунизм, мировая революция.
Строительство социализма в деревне тоже сопровождалось появлением новых слов, в большинстве своем сложносокращенных, нуждающихся в расшифровке: коммуна, ТОЗ, колхоз, сельсовет, райком, окружком, райполеводсоюэ, агитколонна, семфонд, РКК, райзо, батрачком, РУМ, ОГНУ, райисполком, окрисполком, сеаьхозуправление. [10, c.5]
Эти слова давали красноречивую информацию об огромном количестве новых учреждений и организаций. Появились новые должности: секретарь райкома, уполномоченный райкома, агроуполномоченный, председатель колхоза, секретарь партячейки, председатель сельсовета, бригадир, заведующий амбаром. Многочисленные начальники слали директивы, давали установки, делали оргвыводы. Чтобы заставить крестьянина работать на государство, нужны были надсмотрщики, много надсмотрщиков, и всех их надо было кормить и перед всеми отчитываться. [10, c.5]
Организация колхоза ввела в обиход незнакомые прежде Слова: двадцатипятитысячник, активист, посевная (уборочная) кампания, норма выработки, показатели, соцсоревнование, ударник, неделимый фонд. В процессе коллективной работы родилось выражение обчий кур (106), быстро завоевавшее популярность среди гремяченцев.
Приметой времени стали слова, свидетельствующие о развитии техники: трактор, радио, велосипед. [10, c.5]
В жизнь входили новые понятия: классовый принцип, критика и самокритика, политическая сознательность, большевистская идейность.
Угрожающе звучали слова, напоминающие об опасности отступления от главного курса: перегибы, правый уклон, левацкий заскок, террористический акт, наступление на генеральную линию партии, зажим самокритики.
Тенденция к размежеванию и поиску врагов также заявляла о себе словами, звучавшими как приговор: контра, скрытая контра, левак большого масштаба, разложившиеся элементы, оппортунисты всех мастей, кулак, кулацкий элемент, подкулачник, саботажник, субчик, контрик, лишенный право голоса, мелкий собственник. [10, c.5]
Лавина новых слов стремительно обрушилась на тех, кто по уровню своего развития недалеко ушел от дедушки Щукаря, с гордостью заявлявшего: «Грамотный я? Вполне! Читаю что хошь и свободно расписываюсь». С точки зрения Щукаря употребление непонятных слов возвышает человека в глазах окружающих. Однако жена его, которую он называет старой астролябией и старой апробацией, придерживается другого мнения. «Какая я тебе астролябия да пробация? Научил тебя Макарка Нагульнов разные непотребные книжки читать, а ты, дурак, и рад? Я — честная жена и честно прожила с тобой, сопля неубитая, весь свой бабий век, а ты меня под старость не знаешь как назвать?!». [10, c.6]
Спасая положение, Щукарь уверяет жену, что слова эти не ругательные, а по-ученому вроде ласковые. Это все едино: что душенька моя, что астролябия... По-простому сказать – «милушка ты моя», а по-книжному выходит «апробация». [10, c.6]
Свои познания Щукарь черпает из подаренного Нагульновым словаря, который приспособился читать без очков: «там... одно слово ученое пропечатано ядреными буквами, я их могу одолевать и без очков, а супротив него мелкими буковками прояснение, то есть — что это слово обозначает. Ну, многие слова я и без всяких прояснений понимаю. К примеру, что означает монополия? Ясное дело кабак. Адаптер — означает: пустяковый человек, вообче сволочь и больше ничего. Акварель - это хорошая девка, так я соображаю, а бордюр — вовсе даже наоборот, ... гулящая баба, антресоли крутить — это и есть любовь… и так дале».
[10, c.6]
Заостряя комическую ситуацию, Шолохов привлекает внимание к другим героям, произвольно толкующим непонятные слова. Для Давыдова ликвидация кулачества как класса не означает ликвидации людей: «Ведь не подохнут же они...”. Не смущают непонятные слова и Нагульнова: «Идейный ты человек! — говорит он Давыдову. — Очень толковые идеи иной раз приходят тебе в голову!» И ни минуты не задумывается над значением слова ударник Кондрат Майданников.
Не очень грамотные люди пытались прояснить значение пришедших к ним непонятных слов, окружив их своими, привычными. Об этом говорят выражения критику наводить (430), играться в дипломатию (444), старый прижим (254), классовая вражина в голом виде (212). [10, c.7]
Освоение нового языка не имело ничего общего ни с чудачествами деда Щукаря, гордившегося своим умением выкинуть слово (473), ни с наивным желанием Андрея Разметнова научиться говорить длинней, по-ученому(169). Новый язык становился показателем политической благонадежности, идейного роста, что объясняло его востребованность. Противоборство искусственного языка, непрерывно пополнявшегося словами, оторванными от своего значения, с родным особенно заметно в речи гремяченских коммунистов, возмещавших недостаток образования чтением газет. Вспомним Макара Нагульнова, дающего свой комментарий статье Сталина «Головокружение от успехов». [10, c.7]
Макар достал из кармана полушубка «Правду», развернул ее, медленно стал читать. «Кому нужны эти искривления, это чиновничье декретирование колхозного движения, эти недостойные угрозы по отношению к крестьянам? Никому, Кроме наших врагов! К чему они могут привести, эти искривления? К усилению наших врагов и к развенчанию идей колхозного движения. Не ясно ли, что авторы этих искривлений мнящие себя «левыми», на самом деле льют воду на мельницу правого оппортунизма?» — Вот и выходит, что перво-наперво — декретный чиновник и автор, что я развенчал колхозников и что я воды налил на правых оппортунистов, пустил в ход ихнюю мельницу. И все это из-за каких-то овец, курей, пропади они пропадом!» [5, c.184]
«Запутался ты, факт! — наставляет его Давыдов. — И потом, с каких это пор секретари ячеек стали приходить на ячейковые собрания в выпитом виде? Что это такое, Нагульнов? Это — партийный проступок! Ты — старый член партии, Красный партизан, Краснознаменец и вдруг такое явление…». [5, c.185]
А вот образец речи Андрея Разметнова, договаривающегося со старухой Чебаковой о выдаче кота: “Ребята говорят, будто он голубей разоряет. Давай-ка его сюда, я ему зараз же трибунал устрою… Раз кот разбойничает, раз он бандит и разоритель разных пташек — к высшей мере его, вот и весь разговор! К бандитам у нас один закон, «руководствуясь революционным правосознанием»— и баста!» [5, c.505]
Чудовищная смесь иноязычных слов с канцеляризмами и просторечиями не режет слух представителям власти в Гремячем. Подчиняясь газетному влиянию, следуя установленным официальной пропагандой образцам, они не задумываются о неизбежных издержках и потерях.
В одном из своих телеинтервью известный актер Г. Бурков сказал, что на хорошем русском языке может только кулак говорить или дед Щукарь Вспомним в связи с этим спор Давыдова с Островновым о поздно посеянной пшенице. Яков Лукич «с прямой уверенностью заявлял:
— Не взойдет! Ни за что не взойдет! Вы хотите круглую лету сеять, да чтобы всходило? В книжках прописано, будто бы в Египте два раза в год сеют и урожай снимают, а Гремячий Лог вам, товарищ Давыдов, не Египта, тут надо дюже строго сроки сева выдерживать!
— Ну что ты оппортунизм разводишь? — сердился Давыдов. — У нас должна взойти! И если нам потребуется, два раза будем сымать урожай. Наша земля, нам принадлежащая: что захочем, то из нее и выжмем, факт!
— Ребячьи речи гутарите.
— А вот посмотрим. Ты, гражданин Островнов, в своих речах правый уклон проявляешь, а это для партии нежелательный и вредный уклон... Он,, этот уклон, достаточно заклейменный, — ты об этом не забывай.
— Я не про уклон, а про землю гутарю. В уклонах ваших я несмысленный». [5, c.254]
В отличие от Якова Лукича, Давыдов не употребляет диалектизмов, не путает род существительных, но делает ошибки в словах, которые Островнов произносит правильно. Давыдов говорит захочем, сымать, а Яков Лукич – хотите, снимают. Но дело не столько в ошибках, сколько в эмоциональном настрое героев, выявляющем агрессивное невежество Давыдова. С чем связана агрессивность по сути своей незлобивого человека? Не с тем ли суррогатом, который заменил ему духовную пищу? Ведь Давыдов привык обходиться без книг, ограничив круг чтения партийными документа и газетами. Неужели новый язык обладал такой силой воздействия на человека? [10, c.7]
Вот что говорил об этом воздействии А.И. Солженицын: «Пущены были слова, которые, хотя ничего и не объясняли, но были понятны, они упрощали дело, — не надо было задумываться».
Эта же мысль звучит у Б.Сарнова: «...политический жаргон, который навязывала (и навязала) нам власть, был вовсе не безобиден. Это был яд, который люди впитывали бессознательно. И незаметно для них самих он оказывал на них свое пагубное воздействие».
Известны слова И.Бродского, что А.Платонов в своих произведениях писал о нации, «ставшей жертвой своего языка, а точнее – о самом языке, оказавшемся способным породить фиктивный мир...». [10, c.7]
Герои Шолохова и Платонова жили в одну эпоху.
2.3. Народная мудрость на страницах «Поднятой целины»
Начиная разговор об отражении народной мудрости в романе, отметим ряд пословиц, воссоздающих картину коллективизации в Гремячем:
«Тит да Афанас, разымите нас». (58)
«У нас именья — одни каменья». (69)
«Пройдет сев, и толкач муку покажет». (134)
«Хучь сову об пенек, хучь пеньком сову, а все одно сове не воскресать». (149)
«Без ветру и ветряк не будет крыльями махать». (177)
«Сила солому ломит». (282) [10, c.8]
Пословицы, включенные в контекст повествования, и высказывания обобщающего характера выводят на новый виток размышлений о человеке и власти.
«Хорошо, что брухливой корове Бог рог не дает, а то если б Макару дать власть, что бы он мог наделать! — не без страха подумал» Андрей Разметнов. Страх этот отчасти объясняет еще одна его мысль: «Макару попадет шлея под хвост — тогда и повозки не собрать». Опасения Разметнова не лишены оснований: к осуществлению социального эксперимента на местах власть привлекла немало горячих голов. [5, c.516]
«Стало быть, брехал Серко — нужен был... Старый стал — с базу долой...». В пословице, которую с таким трудом произносит на заседании бюро райкома исключенный из партии Нагульнов, звучит не только глубокая обида, но и обвинение в бездушии, адресованное партийному руководству. Автор концентрирует внимание на чувствах героя, скрывающих то, в чем ему трудно признаться даже самому себе: «Лицо Макара было неподвижно, как гипсовая маска, одни лишь губы вздрагивали и шевелились, но при последних словах впервые за всю взрослую жизнь ручьями хлынули слезы». [5, c.179]
«Хоть и говорит советская власть, что лодырей из бедноты нету, что это кулаки выдумали, но это неправда», — заявляет на общем собрании середняк Ахваткин, и никто из присутствующих не решается возразить ему.
«Зараз проявились у советской власти два крыла: правая и левая. Когда же она сымется и улетит от нас к ядрене фене?» – слышит из темноты чей-то незнакомый голос возвращающийся с работы Давыдов.
«Семь бед — один ответ! Что нам, не сеямши, к осени с голоду пухнуть, что зараз отвечать, — все едино!» — открыто выражают недоверие к новой власти гремяченские «тетушки», убедившиеся в вероломстве ее по отношению к выходцам, из колхоза. [5, c.187-298]
Значит, недобрые предчувствия, касающиеся будущего, не являются исключением, но говорить о них вслух опасно. «Смотри поджимай язык, а то его и прищемить недолго!»— предостережение Якова Лукича касается не только его сына. «Прибереги язык, Устин!» — советует старик Осетров своему племяннику, отцу шестерых детей.
Новое время несет свою мудрость. Иногда она перекликается со старой: «В деревне выпьешь на копейку, а разговоров будет на сто политических рублей», иногда противоречит ей: «За око — два ока!». Все популярнее становятся высказывания-лозунги, формирующие не только особый стиль поведения, но и особый склад мышления: «То и мужчинское дело, куда пошлет партия», — назидательно втолковывает Нагульнов Разметнову. [5, c.430, 578]
Однако казенную мудрость заглушают пословицы, оправдывающие бесхозяйственность, обман, воровство. «Старая девка и от кривого жениха не отказывается... Я так разумею: работа наша в колхозе артельная, идет она на общую пользу принять помощь от другой бригады не считаю зазорным делом», — определяет свою позицию Агафон Дубцов, угнавший во время сенокоса лошадей из другой бригады. [5, c.332]
Обман, мошенничество, воровство ради «общей пользы» уже не считаются преступлением. «Было ваше — стало наше», — цинично бросает один из тубянских колхозников, вывозящих по приказу своего председателя сено, скошенное гремячемцами. И особым смыслом наполняется поговорка деда Щукаря: «Нужда, брат, заставит всякой пакости выучиться…».
«Слушай старого человека пристально...» Эти слова Ипполита Шалого может считать своеобразным эпиграфом к артистически звучащим высказываниям пожилых героев. [10, c. 8]
«Голодный человек — волк в лесу, куда хошь пойдет; сытый человек — свинья у кормушки, его и с места не стронешь», размышляет Яков Лукич, впервые в жизни не радуясь хорошему урожаю, поскольку он укрепляет позиции ненавистной ему власти, становится ее союзником.
Но разве не несет это высказывание ценнейшую информацию для тех, кто одержим мечтой о мировой революции? Однако Яков Лукич не относится к тому, кого надлежит слушать, да и сам он, живущий в постоянном страхе, следит за тем, чтобы не сказать лишнее, поэтому скрытые ото всех его размышления адресованы прежде всего читателю, способному сравнивать, сопоставлять, делать выводы. [10, c. 8]
«Иной раз и поганая овца за собой гурт ведет», — высказывание третьестепенного персонажа, обретающее характер запоздалой реплики (вспомним слова Половцева): «Народ — как табун овец. Его вести надо»), завершает разговор о стаде и стадном чувстве, тот самый разговор, начало которому положили сравнения. Пословица, несущая заряд огромной обличительной силы, кажется: совершенно безобидной в контексте романа, к ней прибегает Тихон Осетров, разъясняя Давыдову ситуацию, сложившуюся на покосе. А все начиналось с того, что женщины, бросив работу в воскресный день, ушли в церковь: «Они, эти бы чисто овцы: куда одна направилась, туда и другие всем гуртом. Иной раз и поганая овца за собой гурт ведет... Поддались же мы Устину, затеялись в покос праздновать лихоманка его забери!». [5, c.436]
Так, может быть, затесавшаяся среди оправданий пословица случайность, значение которой не следует преувеличивать? Однако неслучайность появления Осетрова на страницах романа подтверждают события, связанные с Устином Рыкалиным. Незаметный Осетров не только спасает своего племянника от ареста, но и бесстрашно напоминает Давыдову о забытых властью детях, которых «воспитать трудно, а посиротить по нынешним временам можно в два счета…». Осетров говорит от имени тех, кто не поддался страху, кто не пошел против совести и не дал заморочить себя словами, поэтому остается в памяти, несмотря на кратковременность своего появления в романе. [10, c. 8]
Невозможно забыть и неслыханную дерзость деда Щукаря, заявившего на открытом партийном собрании: «Дураки при советской власти перевелись! Старые перевелись, а сколько новых народилось — не счесть!». Разумеется, Щукарь адресует свое возмущенне прежде всего Нагульнову, но к концу романа накапливается столько аргументов, подтверждающих справедливость этого высказывания, что оно вырывается за пределы конкретного эпизода, обретая пронзительную силу афоризма. [10, c.8]
Завершая работу над особенностями диалектной речи в романе «Поднятая целина», приходим к выводу, что содержание его отнюдь не исчерпывается победным шествием коллективизации, что в романе есть второй план, вносящий существенные коррективы в расхожие представления о нем, — значит, единственного прочтения для понимания его недостаточно.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Использование диалектной лексики в романе М.А. Шолохова "Поднятая целина" определяется выразительными средствами художественного текста: пословицами, поговорками, фразеологическими оборотами с их экспрессивно-эмоциональной окраской.
В основу исследования было положено 165 диалектических единиц, вычлененных из текста романа М.А. Шолохова "Поднятая целина".
Цель, поставленная в начале исследования - анализ диалектических единиц, их классификация и определение стилистических функций - была достигнута. В практической части работы вошли 68 глагольных выражений, 80 новых слов и 17 народных мудростей. Также были отобраны 20 реплик героев произведения «Поднятая целина».
При распределении диалектизмов на группы было выявлено, что наиболее употребительными являются новые слова. Установлено, что глагольные диалектизмы являются также наиболее употребительными, а это говорит о динамичности развития сюжетной линии.        
Для языка произведения романа характерно употребление таких речевых единиц, как фразеологические обороты, пословицы, поговорки, которые выступают в качестве речевой характеристики героев романа.
Так как героями романа являются деревенские жители, донские казаки, речь которых насыщенна просторечными, грубо-просторечными оборотами, диалектизмами: омочить кулаком, бузу трешь, вязы скрутят и др.
Язык Шолохова одно - из удивительных явлений русской и мировой литературы 20 века. Редкостного искусства достиг Шолохов в использовании удивительного по своей красоте художественного приема: рисуя совершенную по точности реалистическую картину, он умеет сделать её в то же время символом, наполнить огромной силой образности, эмоциональности.
Язык автора и героев изобилует подлинными сокровищами, добытыми писателем в живой, образной, яркой народной речи.
Текст, которого мы коснулись, служит образцом того, как можно, “выражаясь сжато, высказывать много, быть кратким в многословии и плодовитым в краткости, тесно сливать идею с формою и на все налагать оригинальную, самобытную печать своей личности, своего духа”. Эти слова, сказанные Белинским о Лермонтове, применимы и к Шолохову.
Источником наших знаний о народе, времени, мышлении становится и в этом романе язык героев. Мы слышим живые голоса.
Речь народа, украшенная поговорками, свидетельствует о житейском опыте, хитринке, склонности к улыбке. Вспомним, как цыган расхваливал на базаре кобылу:
Скачет так, что — закрой глаза, и земли не видно будет. Мысля! Птица!.. Кобылка сива, не очень красива, да ведь тебе же с ней не спать, а на ней пахать, верно говорю! Ты приглядись, отчего она пузатая — от силы! Бежит — земля дрожит, упадет — три дня лежит... [11, c. 69]
Обычны такие шутливые сцены. Демка Ушаков встретил у правления колхоза Любишкина, подъехавшего верхом на маленькой, не по росту всадника лошаденке. Развеселился:
— Ты вроде как Исус Христос, въезжающий в Ерусалим на осляти... До смерти похоже!
— Сам ты ослятя! — огрызнулся Любишкин, подъезжая к крыльцу.
У каждого героя своя манера выражать мысли, свой словарь, своя тональность. [11, c.70]
Многие хуторяне вводят в свою речь книжные слова и обороты, нередко в искаженном виде, они стоят рядом с просторечием и диалектизмами: зараз, промеж, толечко, окромя, чудок, отсель, трошки, гутарить, хошь, остатние, ажник, энти, ноне, огромадный, вострая, хучь, ишо, вовзят, кубыть, допреж и приводят к стилистическому смещению, чересполосице. Но самый этот факт интересен. Он показывает, как на массы, хотя и удаленные от городов, воздействует публицистика, сказывается тяготение к политике, культуре. [11, c.71]
Такова речь Макара Нагульнова: «Мне с ним зараз зазорно на одной уровне стоять». Говорит он обычно с энергией, повелительно, напрямик. Возражает Баннику: «Бршешь! Разорвет тебя — столько хлеба слопать!»
То же — у Андрея Разметнова. Как председатель собрания, на котором премируют кузнеца Шалого, он останавливает хуторян от шума: «Цыцте, пожалуйста, и дайте человеку соответствовать словами!»
Щукарь запомнил слово натурально и украшает им свои живописные рассказы.
Половцев разговаривает с людьми как повелитель. Он кричит на Островнова, когда узнал, что Хопров отказался участвовать в их организации:
—Па-а-длец! Что же ты, образина седая, погубить меня хочешь? Дело хочешь погубить?
Он намерен решать судьбы людей ударами сабли, подкрепляет свои планы обращением к Богу: — Рубить! Рубить!.. — И мягче, с глухим клекотом в гортани:
— Боже милостивый, всевидящий, справедливый!.. Поддержи!.. Да когда же этот час?.. Господи, приблизь твою кару! [11, c.71]
Прав был А. Луначарский, когда сказал о “Поднятой целине” (первой книге): «Произведение Шолохова является мастерским. Очень большое, сложное, полное противоречий содержание одето в прекрасную словесную форму, которая нигде не отстает от содержания, нигде не урезывает, не обедняет его и которой вовсе не приходится заслонять собою какие-нибудь дыры или пробелы в этом содержании». [11, c.71]
Многообразен и бесценен вклад Шолохова в мировую культуру и цивилизацию. Воздействие его произведений, как это подтверждает время, прошедшее после их публикаций, приобретает новую притягательную силу с каждым поколением, которое начинает свою сознательную жизнь. Несомненно, у романа "Поднятая целина " всегда найдутся свои читатели. И в этом неумирающая сила и счастье художника.
Нельзя считать, что тема «Диалектическая лексика в романе М.А.Шолохова "Поднятая целина"» исчерпана. Могут быть проведены дальнейшее исследования. Данная курсовая работа есть вклад в исследование, посвященное языку художественных произведений М.А. Шолохова.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
1.                Ожегов С.И. "Лексикология. Лексикография. Культура речи". Учебное пособие для вузов. М.: "Высшая школа", 1974.
2.                Рященцев К. Народно-диалектная основа в авторской речи Шолохова. – М.: Просвещение, 1987 –245с.
3.                Фомина М.И. Современная лексикология. Учебник для студентов – 2-е изд. испр. и доп. – М.: Высшая школа, 1983 – 335с.
4.                Шанский Н.М., Иванов В.В. Современный русский язык. Учебник для студентов пед. Институтов. Лексика. Фразеология. Фонетика. Графика и орфография.- 2-е изд. испр. и доп. – М.: Просвещение, 1987 – 192с.
5.                Шолохов М.А. Поднятая целина. – М.: Просвещение, 1989 – 452с.
6.                Даль Н.В. Толковый словарь живого великорусского языка. Том I-IV. М.: "Русский язык", 1978.
7.                Кузнецов С.А. Большой толковый словарь по русскому языку. – Санкт-Петербург: «НОРИНТ», 2003.
8.                Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. "Толковый словарь русского языка". РАМ. Институт русского языка им. В.В. Виноградова. Издание 4-е. М.: Азбуковник, 1997 – 944с.
9.                Ярцева В.Н. Лингвистический энциклопедический словарь. – М.: «Современная энциклопедия», 1990 – 567с.
10.           Рослякова Л. О некоторых особенностях диалектной речи в романе М.А.Шолохова «Поднятая целина» //Русский язык (прил. К «Первое сентября»). – 2001. - №20, май. – С.8-13
11.           Степанов А.В. Стиль Михаила Шолохова: Анализ творчества //Русский язык в школе. – 2000. - №2. – С.68-73