Введение
"Он потому был более велик, чем все

Великие итальянцы, что больше всех

любил отечество и гордился его

предназначением".

Дж. Мадзини.
Эпоха Возрождения - это вершина, с которой мы обозреваем мировую культуру в развитии, с жизнью и творчеством знаменитых поэтов, художников, мыслителей, писателей, композиторов, с описанием выдающихся созданий искусства. И изюминка этой эпохи в том, что только в ней, именно человеческая личность берет на себя божественную функцию, человеческая личность представляется творческой по преимуществу и только человек мыслится как овладевающий природой. И начало этого великого периода в истории начинается с конца феодального средневековья, который был ознаменован появлением одного из титанов мировой литературы – Данте Алигьери.

Во время средневековья в Европе огромную роль играла католическая церковь, отрицающая индивидуальность (перед Богом все равны). Но в Возрождении человек становится центром Вселенной, мерилом всех вещей. Данте родился в период позднего средневековья, но в это время уже получают распространение ренессанские мотивы. Может в этом и есть секрет Данте: безграничная вера в Бога, желание отречься от всего ради Него, но и желание творить – возвысить свое Я, оставить след в истории, желание, чтобы о тебе помнили потомки, оставить что-то неповторимое - и это ему удалось.

Данте Алигьери, мыслитель и поэт, постоянно ищущий принципиального основания всему, что происходило в нём самом и вокруг него, именно эта вдумчивость, жажда общих начал, определённости, внутренней цельности, страстность души и безграничное воображение определили качества его поэзии, стиля, образности и абстрактности.

Актуальность данной темы обуслловлена тем, что это величайший поэт, стоявший на разломе эпох. И для того времени он смог четко определить свои идеи будущего. Отжившая идея всемирной империи находит в нём защитника. Он старается сочетать теории болонских юристов с учением Фомы Аквинского о конченной цели, о первенстве теоретического разума и о необходимости всеобщего мира. Признавая в человеке две различных цели, а потому в обществе две независимых друг от друга власти, он не выясняет их отношения между собой и заканчивает неопределенным подчинением светской власти духовной. Характерной чертой размышлений Данте является противоречивость взглядов, стремлений и мечтаний. С одной стороны, он всеми мыслями и чувствами привязан к средневековым традициям, с другой же, неумолимо стремиться к далекому счастливому будущему. Он как убеждённый католик и монархист мечтал о создании идеальной империи во главе со справедливым монархом. И в то же время, именно он стал первооткрывателем многих передовых идей, взглядов нового времени. И это говорит о том, что его нельзя замкнуть в рамки средневекового сознания. Вот почему Ф. Энгельс, подходя к проблеме гораздо глубже, назвал Данте "последним поэтом средневековья и вместе с тем первым поэтом нового времени".

Всегда происходит чудо, и вот, идеи Данте плавно перетекают из мрачного средневековья в новое светлое время гуманизма.

Историография.

Охватить всю историографию по Данте, накопившуюся за многие десятилетия, практически невозможно. Можно сказать, что многие работы по Данте носят либо сугубо литературоведческий характер, либо исторический. Но исторический план часто не выходит за рамки жизни поэта, не учитывая поэтическое наследие Данте Алигьери. Рассмотрим лишь небольшую часть из советской и российской историографии, которая была использована в данной работе и максимально отвечает задаче, поставленной в этой работе.

А.Д. Михайлов в своей работе проследил весь путь – от первых упоминаний имени Данте в книгах французских литераторов XIV столетия до издания "Божественной комедии" на французском языке в XVI в.

Вышли в издательстве "Наука" 1968 г. - впервые на русском языке – полное собрание сочинений поэта (серия "Литературные памятники"; том первый – " Божественная комедия", там второй – "Малые произведения": издание подготовил И.Н. Голенищев-Кутузов); издательство "Художественная литература" переиздало "Новую жизнь" Данте в переводе А. Эфроса с превосходными иллюстрациями В.Фаворского.

Издано также два монографических исследования – книги Л.М. Баткина и Н.Г. Елиной . А ещё большое количество статей как научно-популярного, так и специального характера появлялось в журналах и сборниках.

Работа Н.И. Балашова "Данте и Возрождение" состоит из трех этюдов, объединенных общей тематикой. Автор указывает на важность определения места Данте для концепции развития всемирной литературы, выделяя ренессансные стороны творчества и мировоззрения поэта. Соотношение взглядов Данте и культуры средних веков, в ее высшем синтезе – в философии Фомы Аквинского – рассматривается в первом этюде. Понятию "поэтический гений" у Данте как выражению нового, возрожденческого начала в его творчестве посвящен второй этюд. В третьем – изучено отношение Данте к античной поэзии и эпизод Одиссея в "Божественной Комедии" как одно из проявлений всестороннего преодоления средневековой замкнутости.

В 30-е и 40-е годы одним из ведущих советских итальянистов был профессор Московского Университета А. К. Дживелегов (1875-1952). Все работы этого автора - его лекции, статьи, предисловия и два издания его книги "Данте Алигьери. Жизнь и творчество" - имели большое значение для популяризации великого итальянского поэта. В своей книге Дживегелов уделяет большое внимание биографии Данте в историческом контексте. Он прослеживает жизнь поэта без отрыва её от политических реалий Италии XIV века. Автор не оставляет без внимания и поэтическую деятельность Данте, давая подробную характеристику и анализ "Божественной комедии". Однако Дживегелова обвиняли в перенасыщении книги малодостоверными фактами и искажении социально-политической ситуации.

В России до перевода М. Лозинского было пять полных стихотворных переводов "Божественной Комедии". Вот что пишет о них Лозинский: "…перевод А. П. Фёдорова (1892–1894) — не более чем литературный курьёз. Перевод Д. Минаева (1874–1876) — далёк от подлинника и расплывчат: самое число стихов в отдельных песнях значительно большее, чем в оригинале. Терцинное строение в нём не соблюдено, а без него нарушается архитектоника поэмы. То же следует сказать и о позднейшем переводе О. Чюминой (1900–1902). Ближе передаёт и форму и содержание подлинника перевод Н. Голованова (1896–1902), но и он во многих отношениях несовершенен. Несравненно более ценен перевод Дмитрия Мина. "Ад" (V песнь которого была им напечатана ещё в 1844 г.) вышел в свет в 1855 г. Полное издание "Комедии" явилось уже посмертным (1902–1904). При всех своих достоинствах перевод Мина не всегда в должной степени точен, а главное — он написан стихами, по которым трудно судить о поэтической мощи подлинника". Но и у самого Лозинского были трудности поэтического перевода, усугубляемые в данном случае историческими и творческими особенностями текста "Божественной Комедии". За свой огромный труд он был удостоен в 1946 году Государственной премии I степени, труд этот имеет полное право на признание его выдающимся явлением в истории русской поэзии.

После смерти М. Лозинского (31.I 1955 г.) его перевод издавался неоднократно. Назовём следующие издания:

·                   Гослитиздат, 1961. Перепечатка издания 1950 г.; примечания М. Лозинского.

·                   Изд-во "Художественная литература", 1967. Вступительная статья Б. Кржевского, примечания М. Лозинского.

·                   Изд-во "Наука", 1967. Послесловие и примечания к "Аду" И. Н. Голенищева-Кутузова, примечания к "Чистилищу" и "Раю" М. Лозинского.

·                   Изд-во "Художественная литература", 1974. Вступительная статья К. Н. Державина, примечания М. Лозинского.

·                   Изд-во "Правда", 1982. Вступительная статья К. Н. Державина, примечания М. Лозинского.

·                   Изд-во "Московский рабочий", 1986. Примечания М. Лозинского.

"Божественная Комедия" явилась крупнейшим достижением творческой биографии русского переводчика-поэта. Именно в работе над этим творением в особенности сказались основные достоинства советской переводческой школы: взыскательность требований к поэтической технике перевода и глубина понимания идейного содержания оригинала, точно, художественно и с истинным вдохновением воссоздаваемого средствами богатейшей русской речи.

Как видно из обзора историографии, Данте и его "Божественная комедия" актуальны и в наши дни. И чтобы сделать самостоятельные выводы о том, какие идеи были, заложены в основе работы обратимся к источнику и определим цели и задачи работы.

Цель данной работы – изучить систему предвозрожденческих идей Данте. В рамках цели, решить поставленные задачи:

1.                 Отношение к церкви

2.                 Взгляды Данте на личность и человечество в целом, показать, как он изменил отношение к человеку в эпоху темного средневековья

3.                 Отношение к любви. При этом выяснить, что подтолкнуло Данте к новому видению мира, что заставило его пойти дальше.

То есть, выявить и все-таки постараться определить, какие же из них были сильнее, какие были ведущими, определяющими

Данте Алигьери, полное имя Дуранте дельи Алигьери, родился 30 мая 1265 года. Его родители были почтенные горожане скромного достатка и принадлежали к партии гвельфов, выступавшей против власти германских императоров в Италии. В то время власть во Флоренции принадлежала партии гвельфов, раздираемой внутрипартийной борьбой между белыми гвельфами (выступавшими за независимость Флоренции от папы) и черными гвельфами (сторонниками папской власти). Симпатии Данте были на стороне белых гвельфов. Первое актовое упоминание о Данте Алигьери как общественном деятеле относится к 1296 и 1297 годам, уже в 1300 или 1301 годах мы встречаем его в числе приоров. В 1302 году он был изгнан вместе со своей партией и никогда более не увидел Флоренции. Данте в изгнании носил в себе гнев и желал мести, но оторванный от активного участия в общественных делах, поэт ушел в себя, и поэтические силы развернулись в нем еще ярче. "Божественную Комедию", великую свою поэму Данте написал именно в изгнании. Очень тяжело определить к какой эпохе относится гениальное произведение, исследователи видят в нем средневековые и ренессансные черты.

Свою великую поэму Данте создаёт, находясь в изгнании, хотя мысль о её написании зародилась у поэта, по-видимому, несколько раньше, и сборник стихотворений "Новая жизнь" явился своеобразной прелюдией к "Божественной комедии", которую он писал в течение 1307-1321 гг. Первые две части поэмы ("Ад" и "Чистилище") стали известны публике ещё при жизни Данте. "Рай" – после его смерти.

Популярность "Божественной комедии" в разное время то угасала, то снова росла.

Впервые в завершённом виде "Комедия" ("Commedia") вышла из-под пера переписчика в Болонье в 1322 г.

Поэму Данте трудно отнести к какому-либо жанру, потому что она стала поэтической энциклопедией Средних Веков и соединила все элементы различных направлений поэзии того времени. Нововведением Данте становится язык: он пишет не по-латыни, а по-итальянски. До него ещё никто не осмеливался использовать народный язык для изложения в таком объёме.

Многослойность поэмы, аллегоричность, насыщенность реалиями, историческими персонажами, именами "простых смертных" – современников Данте, содержащиеся в поэме сведения из самых разных областей средневекового знания, науки, обуславливают необходимость подробного комментария к ней. В числе первых её комментаторов были сыновья поэта Якопо и Пьетро.

Затем в 1373 году в родном городе Данте были созданы публичные кафедры для объяснения поэмы. Первую из них занял Дж. Боккаччо, которому поэма обязана эпитетом "божественная" ("divina"), ставшим составной частью названия в XVI веке (венецианское издание 1555 г.), "не вследствие содержания поэмы, а как обозначение высочайшей степени совершенства произведения". Боккаччо прокомментировал 17 песен "Ада" и написал биографию поэта. Примеру Флоренции по созданию "дантовских" кафедр последовали Болонья, Пиза, Венеция, Пьяченце. Вскоре слава поэта шагнула за пределы Италии и начала завоёвывать европейский мир.

Впервые "Комедия" сошла с типографского станка в Фолиньо в 1472 году, через два года была отпечатана в Риме, а в 1481 году увидело свет флорентийское издание поэмы, ставшее знаменитым благодаря иллюстрациям Сандро Боттичелли (см. Приложение 1). К этому времени уже существовали переводы "Комедии" на латинский и испанский языки. В Испании Данте очень скоро стал одним из самых читаемых иностранных поэтов. Правда, в шестнадцатом столетии инквизиция сделала немало, чтобы уронить престиж "Божественной Комедии", но ценители и восхищённые читатели поэмы не исчезали и в самые неблагополучные для неё времена. К ним принадлежал Томмазо Кампанелла, страстный проповедник и великий утопист, который считал Данте своим учителем.

В следующем веке высокая репутация "Комедии" была поддержана

Дж. Мильтоном. Наследник английской литературы Возрождения, он стал создателем огромной религиозно-философской поэмы "Потерянный рай". Живописным и мрачным изображением воинства Сатаны она напоминала "Ад" и своими признанными достоинствами свидетельствовала о плодотворности дантовской традиции. Мильтон воспитывал свой гений на бессмертной поэме Данте, и влияние "Божественной Комедии" сказалось почти на всех его сочинениях.

Эпоха Просвещения (XVIII век) с её рационализмом, секуляризацией культуры, тоской по классическому искусству греков и их миросозерцанию порой весьма пристрастно судила о произведениях средневековья. Печально известны "Вергилиевы письма" профессора изящной литературы Саверио Беттинелли, который полагал, что у Данте была великая душа, но в искусстве он ничего не смыслил, "Комедию" читать невозможно, стиль её груб, а рифма чудовищна. Защищая дантовскую поэму, соотечественник Беттинелли поэт Витторио Альфиери заявлял: "Семнадцатый век бредил, шестнадцатый болтал, пятнадцатый делал грамматические ошибки, а четырнадцатый говорил".

Начало девятнадцатого столетия ознаменовалось мощным приливом внимания к творчеству Данте. Ни одно словесное произведение, даже Библия, не переводилось в XIX веке так часто, как "Божественная Комедия". К концу столетия "Божественную Комедию" читали уже на двадцати языках: французском и каталонском, голландском и немецком, английском и датском, санскрите и еврейском, армянском и словенском, португальском и чешском, румынском и польском, греческом и венгерском, русском и шведском, латыни и испанском.




1. АНТИЦЕРКОВНЫЕ НАСТРОЕНИЯ ДАНТЕ
Еще во флорентийский период Данте прилежно изучал схоластическую философию. Мысль его, естественно, попала в плен тех уродливых мистических измышлений, которыми переполнены писания Фомы Аквинского, наиболее реакционного и тлетворного из всех богословских "авторитетов" эпохи. Фома Аквинский стремился к неосуществимому, к согласованию науки и религии. Подчиняя философию богословию, Фома объективно проявлял себя как враг превознесённого им самим Аристотеля, как противник самостоятельности светского мышления и антагонист важнейших предренесансных тенденций. Центральным пунктом расхождений Данте с томизмом был спор о зависимости или независимости государства от папской власти. Речь шла не просто о многовековой борьбе императоров и пап, а о принципиальном разрешении вопроса, должно ли человеческое общество во всей совокупности своих земных дел и интересов подчиняться церкви. Таким образом, Фома твёрдо стоял на позициях прошлого, а Данте так же твердо – на позициях будущего. И, однако, одновременно с этим, уже вступая в сферу пробуждающихся гуманистических интересов, он усваивал наследие классической литературы во главе со столь почитавшимся и в средние века Вергилием.

В изгнании занятия эти, видимо, расширились и углубились. Скитаясь по разным итальянским городам, посетив даже Париж — центр философско-богословских занятий того времени, Данте приобрел энциклопедические знания в области схоластической науки и натурфилософии, ознакомился с некоторыми системами восточной, в частности арабской, философской мысли и всмотрелся в широкие горизонты общеитальянской национальной политической жизни, очертания и направления которой вырисовывались в соперничестве папской и светской власти, в борьбе городов-коммун с абсолютистскими притязаниями знати, в захватнических стремлениях жадных заальпийских соседей. Движение мысли Данте к овладению всей суммой знаний его времени не шло наперекор традициям средневекового мышления, склонного к энциклопедическим обобщениям, но в этом движении ясно вырисовывалась та черта, которая свидетельствовала о наступавших новых временах, — черта непокорной и взыскательной личности, утверждающей себя и свои предвосхищения будущего в окружении уже остановившейся в своем историческом развитии, формальной и застывавшей культуры.

Хотя Данте и прилежно изучал схоластику, и придерживался той, средневековой философской мысли, которая носила богословский характер, все же возникновение и создание "Комедии" были предопределены не отвлеченными назидательно-аллегорическими намерениями поэта и не замкнутой в себе системой схоластического мировоззрения, а конкретными и действенными предпосылками окружающей жизни и личной судьбы поэта. Его глубоко волновали царящие в мире неправда, политическое коварство властителей, козни, жестокие столкновения и безжалостные войны. Повсюду зло, везде несправедливость. Главная мечта Данте – мир на земле, и его отсутствие было самой главной его душевной болью.

Таким образом, фантастическое путешествие по загробному миру было лишь способом "возвысится над повседневной болью". "Возвысится над повседневной болью", т.е. он хотел построить мир, где можно было бы решать и находить выход из проблем безболезненно? Но, несмотря на все аллегорические фигуры и "божественность" той вымышленной страны, по которой поэт ведет читателя, анализ текста поэмы заставляет признать, что Данте, в сущности, был реалистом. Следовательно – это можно считать зачатками реалистических идей того времени.

И он, показывает реальную жизнь, в своих идеях внутреннего голоса, изложенного через "Комедию", тогда как многие другие закрывали глаза на происходящее. Они хотели видеть светлое завуалированное добротой будущее. Но это был лишь самообман. "Обман, который всем сердцам знаком, Приносит вред и тем, кто доверяет, и тем, кто не доверился ни в чём" (Ад XI, 52). А кто на то время мог дарить ту "доброту и мир" людям? Конечно же, церковь. И естественно, добродетель свою, они продавали, поэтому поэт жестоко их осуждает и говорит "Торчи же здесь; ты пострадал за дело; и крепче деньги грешные храни..." (Ад, XIX, 97).

За алчность, Данте, бросает пап и церковнослужащих вверх ногами в специально отведённый ров в кругу обмана "из каждой ямы грешник шевелил Торчащими по голени ногами, А туловищем в камень уходил" (Ад, XIX 22). Получается он посягнул на "святая святых"? И был против церкви? По мнению автора, скорее всего здесь выражено с громадной силой одно из глубочайших противоречий поэта. Убежденный в том, что он борется за церковь, за ее чистоту, Данте клеймит главу церкви - папу, высший средневековый авторитет, как грязного корыстолюбца. Можно предположить, что автор поэмы, хотел обличить и изменить духовное верховенство, как говорится "рыба гниет с головы", то, следовательно, изменилась бы в лучшую сторону и жизнь "низов". Человечество пойдёт путем мира и обретет рай в загробной жизни. К чему и призывал Данте. Он обличает не только Николая и Бонифация - целый ряд пап сменяют друг друга в аду. Это первый смелый шаг в литературе к разрушению "духовной диктатуры" католической церкви.

Так кто такой Данте Алигьери из Флоренции, чтобы как равный говорить с кардиналами, чтобы поучать столпов церкви, а иногда и поносить их? Это лицо, это открытая личность, которая видела, как епископы и священники погрязли в стяжательстве, и мало кто думает о спасении души, но все гонятся лишь за выгодой. И поэтому он уверяет, " о том, что я кричу во весь голос, остальные либо шепчут, либо бормочут, либо думают, либо мечтают". В "Раю" последствия передачи светского правления папам выражены со зловещим лаконизмом прорицания: "… от этого погибнуть может мир" (XX, 60). Вот реальное состояние духовенства, – ведь это говорил сам апостол Петр. И еще – о падении церкви:




"…О доброе начало,

В какой конечный впало ты разврат"

(Р., ХХVII, 59-60).
И почти бунтарский призыв к богу:
"О божий суд, восстань на нечестивых!" (Р., ХХVII, 57).
Но, быть может, самое примечательное в райской речи апостола – это ее концовка, обращение к Данте, который мы уже имели случай привести в другой связи:
"И ты, мой сын, сойдя к земной судьбе

Под смертным грузом, смелыми устами

Скажи о том, что я сказал тебе!"

(Р., ХХVII, 64-66).
Несомненно, можно сделать вывод о том, что поэт задавался вопросами: Кто же кого творит? Кто кем командует? Кто от кого зависит? А ответы он вложил в уста полумифического апостола, тем самым, призывая современников создать то, что было не по силам совершить всемогущим силам небесным.

Критика ожиревшей церкви и освящаемого ею порядка проходит красной нитью через райские речи почти всех выдающихся святителей, выступающих в царстве небесном, царстве "любви, покоя и мира". Аналогично завершает свою речь и Петр Дамьяни. И так же в последней строке – почти негодующее требование к богу:

"Терпенье божье, скоро ль час расплаты!" (Р., XXI, 135).

И это восклицает (в Раю) один из виднейших святителей средневековой церкви, ближайший сподвижник неистового Гильдебранда – папы Григория VII!

Именно в связи с принятием "дара" "торжествующая церковь" в частях "Ад" (XIX, 90-117) и в "Чистилище" (XXXII, 124-129) уподоблена великой блуднице, "сидящей на звере багряном… с семью головами". Этот символический образ окружен у Данте такой же ненавистью, что и в Апокалипсисе (гл. XVII), но употреблен в противоположном смысле; Данте творит суд не над блудницей языческой империи Рима, как Иоанн, но над блудницей – римской церковью…. И ее (волчицу) он больше всех испугался, когда зашёл в сумрачный лес, она олицетворяла корыстолюбивую церковь, которая была помехой на пути к вершине холма – всемирному государству, благоустроенному для мирной жизни людей.

Было выдвинуто положение, неотомистами, что Данте, хотя был против "прямой власти" церкви, но якобы так же, как и Фома, был за "косвенную власть" пап в светских делах. В чем же различие между "прямой" и "косвенной" властью? Об этом, Бруно Нарди, убедительно доказывает, говоря, что различия теорий "прямой" и "косвенной" власти пап – это произвольная конструкция кардиналов Грабмана и Маккарроне.

В борьбе, пап и императоров, было бы ошибочным, утверждать, что Данте встал на сторону императоров против пап. Создав абстрактный идеал всемирного монарха, Данте не считал свой идеал абстрактным. По словам

П. М. Бицилли, "средневековье не мыслит абстрактной идеи без ее конкретного воплощения". И Данте увидел воплощение своей мечты в Генрихе VII Люксембургском. Данте, вдохновлённый тем, что Генрих VII твердо решил "спуститься" в Италию, короноваться в Риме, составил латинское послание озаглавленное: "Всем вместе и каждому отдельно: королю Италии, синьорам благостного города, герцогам, маркизам, графам, а также народам смиренный (himilis) итальянец, Данте Алигьери, изгнанник безвинный, молит о мире". Из этого письма ясно видно, что политическая мысль Данте уже созрела. Император и король, получающий власть от бога на равных правах с папой, не угрожающий никому порабощением, милосердный и справедливый, грядет в Италию, чтобы дать ей свободу и мир. Не в пример гвельфскому лагерю, Данте убежден, что только для Италии император может принести конкретные благодеяния, которых никакая другая страна не может от него ждать. Только в Италии он может выступить арбитром, ибо для этого у него имеются и юридические титулы, и сила. И Данте видел всю связанную с императором политическую перспективу, как наступление новой счастливой эры. Тем горше будет его разочарование. Письмо написано, по всем данным, вскоре после того, как сделалось известным послание Климента, на которое Данте прямо ссылается в конце, то есть в сентябре или в начале октября 1310 года, до появления Генриха в Италии. И Данте, которому страсть мутила разум и заставляла путаться в клубке ошибок, защищает права короля, приглашая флорентийцев склонить шею пред насилием.

Экспедиция Генриха VII обещала дать ему положение, достойное его гения, сделать его из бродяги тем, чем он давно был в своем гордом сознании, - лучшим поэтом Италии. Данте думал, и это было главное, что установление императорской власти в Италии послужит могучим стимулом для ее процветания. Разве мало было всего этого, чтобы переплавить его внутреннее существо? На его беду, дело, которое он взялся защищать, было - не в теории, а в жизни - и не самое большое, и не самое правое. Мало того: совсем неправое. Но в итоге, судьба, опять сыграла злую шутку. Климент V, который, был ранее заинтересован в коронации Генриха Люксембургского, предал его, и круто поменял политику, из-за нападок сыновей Филиппа Красивого и его брата Карла Валуа. Так, Генрих остался один. А вскоре умер. Данте молчал. Только значительно позднее, уже перед смертью, поместил его (под именем Арриго) на высокое место в "Раю", последней кантике "Божественной комедии". Поэт упорствовал в своем увлечении, и после смерти Генриха VII он продолжал бороться за то, чтобы пришел идеальный правитель: "Пес", который прогонит злую волчицу — "Алчность" (Ад. I. 100—111). Вот почему именно в настоящий момент нужна власть, полномочия которой, так же как полномочия церкви, исходят от высших сил, - власть императора. Так думал Данте. В XVI песне "Чистилища" поэт находит для выражения этой мысли слова решительные и веские:
"И видишь ты, что церковь, взяв обузу

Мирских забот, под бременем двух дел

Упала в грязь, на срам себе и грузу?"
Так сложилось убеждение поэта о великом ущербе, который претерпела идея империи вследствие незаконных вторжений церкви в полномочия и права императорской власти. Восстановление равновесия должно идти в направлении реставрации прав империи.

И тут, самое время, ответить на самый важный вопрос, поставленный в начале главы. Должно ли человеческое общество в совокупности всех своих земных дел и интересов подчинятся церкви? Ответ очевиден. По мнению Данте, она не должна брать на себя "заботы" и "управление" людьми. Для этого Бог послал на землю императоров (вождей, правителей, царей). И не должна она прибирать к рукам все создаваемое простыми смертными, ставя себя властительницей мира и "правым словом Бога". Он хотел видеть в папской власти защиту, т.е. люди, могли бы обратиться к ней для очищения души (конечно же, не за деньги), для истинного направления к Богу. Чтобы люди были "накрыты заботливым одеялом Его". И видя, совсем другое, конечно же, сущность Данте бунтовалась. Попросту он хотел избавить церковь от страшного греха, которая в нем глубоко завязла – это жадность. Данте никогда не упускал случая заклеймить жадность в канцонах, "Пире", в письмах, в "Монархии". "Комедия", как во всем, подводит итог:






"Будь проклята волчица древних лет,

В чьем ненасытном голоде все тонет

И яростней которой зверя нет!

О небеса, чей ход иными понят,

Как полновластный над судьбой земли.

Идет ли тот, кто эту тварь изгонит?"

("Чистилище", XX)
Жадность как явление универсальное - это основной итог наблюдений поэта. И в этой универсальности исторический смысл его наблюдений. Его резюмирует "Комедия". Самая универсальность Дантовой "жадности" снимает с нее характер преступности и греховности. Дантова "жадность" не что иное, как стяжательство современной ему эпохи. Поэт, накопляя свой эмпирический материал, не заметил, что он просто-напросто характеризует растущую власть материальных интересов над людьми. Особенно над "жадными" интересами церкви, которая так повязла в этом грехе. Стоя на своих этических и богословских позициях, Данте не может мириться с тем, что "жадность" оказывается присуща человеческой природе как некая необходимость. Повседневная жизнь, быт в своих многообразных проявлениях, изобиловали фактами, иллюстрирующими власть "жадности", но формул, раскрывающих закономерность этих фактов, не было. Перед ним был чувственный мир во всем своем разнообразии: природа, общество, человек. Он был вполне способен охватить его взором. Он изображал его с невиданной еще пластичностью, ибо был гениальным поэтом. Но для него в этом чувственном мире кристаллизовалась как реальная прежде всего его духовная субстанция. Он ее изучал, анализировал, принимал, отрицал. Материальная же основа этого чувственного мира от его анализа ускользала как неизмеримо менее важная. Тем не менее то, что он обобщил под понятием "жадность", было показано эмпирически с такой силой, что сущность его вскрывается для нас с полной ясностью.

И от всего этого тёмного, коварного, гниющего действа он хотел избавиться. Поэтому, он и создал мир ("Комедию"). Но и в нем, сколько поправок вносит поэт в то, что традиционно представляет христианская религиозная литература как божьи приговоры, сколько раз прямо или косвенно дезавуирует их, заменяя своими, или, же самовольно, вовсе не в согласовании с учением о добродетелях и пороках, осуждая одних грешников и милуя или превознося других. А то – вообще позволяет себе неслыханные нововведения, которые никак не согласуются с церковным правоверием и представлениями об Аде. Такие сомнения и противоречия проходят красной нитью через всю поэму и особенно сказываются в Раю: "Мое смятение" (Рай,I, 86); "мое смятение" (Рай, XX, 79); "сомненье, тайных мук моей душе принесшее столь много…" (Рай, XXII, 1). Его упрекают: "Но ты молчишь, тая недоуменье… тебя, теснит сомненье" (Рай, XXXII, 49, 51). И так далее.

Не смотря, на все эти сомнения, и даже некий страх, все же присутствовала опасность. Если бы он повторял, суммировал "истины" феодально-церковного средневековья, не было бы причины для беспокойства. В том-то и дело, что "Комедия" несла в себе принципиально новые идеи. Поэтому, произнося свое громкое новое слово, Дант не мог позволить себе не быть осторожным. Этого требовала оригинальность, правдивость и критичность его творения. Вот почему, после горькой хвалы этому творению, мы читаем горькие, тревожные слова автора:
"Я вижу, мой отец, как на меня

Несется время, чтоб я в прах свалился,

Коль я пойду, себя не охраня".

(Рай, XVII, 106-108)
Очевидно, "время" - это его современность, господствовавшие "общепринятые" мнения и "истины" толпы. И всё это "время" - против поэта, шагнувшего в будущее со своим новым словом. Дантовской правдивой, суровой критике "не все будут рады". И уж нельзя идти, "себя не охраня".
"Пора, чтоб я вперед вооружился,

Дабы, расставшись с краем всех милей,

Я и других чрез песни не лишился".

(Рай, XVII, 109-111)
Данте и церковь не всегда друг друга понимали. И если Данте никогда не выступал с прямой критикой католической религии, то в критике церкви у него никогда не было недостатка. Он не мог закрывать глаза на то, что во главе церкви неоднократно стояли люди преступные, и не просто преступные с точки зрения человеческой морали, а преступные даже с точки зрения канонов и декреталий.

Данте критически пересматривает и другие аскетические идеалы церкви. Временами, соглашаясь с церковным учением о суетности и греховности стремления к славе и почестям, он в то же время устами Вергилия восхваляет стремление к славе. Поэт превозносит и другое свойство человека, столь же сурово осуждаемое церковью, - пытливость ума, жажду знания, стремление выйти за пределы узкого круга обычных понятий и представлений.






2. Новое отношение к достоинству и благородству человека
"О вы, разумные, взгляните сами,

И всякий наставленье да поймёт,

Скрытое под странными стихами!"

(Ад, IX, 67)
2.1 "Вы к доблести и к знанью рождены"
Всё, что волновало поэта, и о чем он хотел поведать людям, рассказать им в назидание: что он видел и что понял в этом полном борьбы современном ему мире, именно для этого он спускался в Преисподнюю, совершить путешествие по загробному миру. Путь опасный, но привлекательный – ведь в потустороннем мире можно встретиться с кем угодно и говорить можно свободнее, чем на земле.

Интерес к человеку, к его положению в природе и в обществе; понимание его духовных порывов, признание их и оправдание - основное в "Комедии". Человеку, духовный мир которого способен светить другим, можно и должно простить многое. Франческа, Паоло, Брунетто, Уголино, Одиссей, Пьеро дела Винья мучаются в аду, но они получили отпущение грехов на суде совести поэта, как и многие другие. Ибо каждый из них, в глазах Данте, настоящий человек, несущий некий факел. Нужно только помнить, что этика Данте строже к людям, чем его искусство. Данте-поэт создает портреты Филиппа Ардженти, Ванни Фуччи, Гвидо да Монтефельро с его Черным херувимом, мастера Адамо, инока Альбериго так же сочно, как портреты тех, кому он сочувствует. Но он их не оправдывает, а иногда осуждает сурово и беспощадно – Данте-моралист, и богослов - это вторая сторона его. Его интерес к ним, вдохновляющий его пластическое искусство, - лишь одно из проявлений реализма. А когда он лепит образы людей, близких ему по духу, реализм и гуманизм идут об руку и образы эти наливаются необычайной силой. Этот интерес к человеку, любовь к человеку, вера в человека спасают Данте от беспросветного пессимизма, в который ему нетрудно было бы впасть, если бы он дал волю таящимся в его душе пережиткам старого. Не мог быть пессимистом поэт, который так высоко ставил человека. Он мог находить в современном ему обществе много такого, что казалось ему проявлением темных сил. Он мог осуждать современное ему общество за всевозможные пороки. Он мог взывать к носителю провиденциальной силы, императору, о спасении людей, о восстановлении мира и права. Но это не гасило надежды на будущее в его груди. Его призывы смотреть с верой в будущее нигде не звучат с такой силой, как в XVII песне "Рая".

И когда, Беатриче уводит Данте в небо к Перводвигателю, она заставляет бросить последний взгляд на грешную землю и еще раз осмыслить для себя, как сильна на ней власть зла. В этом месте Данте повторяет свою излюбленную формулу. Зло на земле для него всегда восходит к одному источнику - к "жадности", которая доводит человечество до глубин нравственного упадка. В последний раз в поэме Данте возвращается к этой своей идее и вкладывает в уста Беатриче еще одну красноречивую филиппику против порождаемого материальными интересами зла:
"О жадность! Не способен ни единый

Из тех, кого ты держишь, поглотив,

Поднять зеницы над твоей пучиной!"
Разложение и пороки людей - явление временное, но нет ничего более постоянного, чем временное. Мир идет не к катастрофе, а к подъему. В это он, поэт, верит безоговорочно. Но ненависть к царящему в мире злу и горячее желание помочь человечеству выбраться из его "бедственного состояния" оказываются у Данте-героя сильнее и страха бездны, и пыток, и сострадания.

Но, есть и такие моменты, где сам поэт-герой как бы, ни волен спасать грешников (ещё не в Аду, а только у адских "сеней"):
"Там вздохи, плач и исступленный крик

Во тьме беззвездной были так велики,

Что поначалу я в слезах поник.

Обрывки всех наречий, ропот дикий,

Слова, в которых боль, и гнев, и страх,

Плесканья рук, и жалобы, и всклики

Сливались в гул, без времени, в веках,

Кружащийся во мгле неозаренной,

Как бурным вихрем возмущенный прах.
– Чей это крик? – в ужасе спросил Данте. И вот ответ Вергилия:
…То горестный удел

Тех жалких душ, что прожили, не зная

Ни славы, ни позора смертных дел.

Их память на земле невоскресима;

От них и суд, и милость отошли,

Они не стоят слов; взгляни – и мимо!"

И понял я, что здесь вопят от боли

Ничтожные, – которых не возьмут

Ни бог, ни – супостаты божьей воли.

Вовек не живший, этот жалкий люд

Бежал нагим, кусаемый слепнями

И осами, роившимися тут"

(А., Ш, 22-66).




Что за странное место? И как это: "их не возьмут ни бог, ни супостаты божьей воли"? Ведь заперты эти души в темных "сенях" "Ада", видимо, не без божьей воли, да и слепни и осы тоже кем-то на них должны быть напущены. Их мириады – людей, не сделавших в жизни ни большого добра, ни большого зла. Ни в злодеяниях, ни в нарушении правоверия Данте их не обвиняет. Они не злодействовали, но и подвигов добра и геройства не совершали (что, кстати, могло стать причиной греховной гордыни). И тут, поэт, сам в своих стихах, подводит нас к этому:
"Вам дан же свет, чтоб воля различала

Добро и зло".

(Ч., XVI, 75-76)
Поэтому земные порядки подвластны людям.
"И если мир шатается сейчас,

Причиной – вы, для тех, кто разумеет"

(Ч., XVI, 82-83)
И это – целое открытие! Ведь с давних времен и вплоть до позднего средневековья вся жизнь людей и вся их история совершаются по Божьей воле; люди в процессе истории – только пешки в руках божества. А тут, конечно подчинение человека Богу признается, но при этом человеку, наделенному разумом и способностью к нравственному выбору, ничто не мешает создать на земле лучший, справедливый порядок.

Кто же и за что бросил их в вечный мрак на съеденье слепням и осам? Очевидно, – сам автор "Комедии". Он был убежден, что люди призваны "взлетать", а тот, кто только потребляет, существует и покорствует, – все равно, что и не живет вовсе. Следовательно, можно смело сказать, что столь "Суровый Дант" не считает человеческий род всецело испорченным. Людей губят бедственные условия жизни:
"Цвет доброй воли в смертном сердце жив;

Но ливней беспрестанные потоки

Родят уродцев из хороших слив". (Р., XXVII, 124-126)
Идея о суверенности рода человеческого (даже без прямого отрицания божества) – это, в сущности, уже не религиозная, а гуманистическая идея. Именно в этом – коренной отход Данте от средневековой культурной традиции. И сколько бы он не указывал и ни порицал земные порядки, сколько бы ни обличал царящую неправду, мы не найдём в его поэме и следов аскетического презрения к миру или призывов бежать от него.

В сущности, поэт так же не привык сдерживать свою страсть к познанию, как грешники, сгорающие в адском огне. И это ему, как и им, должно грозить гибелью. Почему этим грешникам дано такое наказание? Жажда познания заслонила сдержанность и осторожность. По Библии, страсть к познанию – грех. Как бы в доказательство этому, поэт показывает нам новое лицо в поэме. В двадцать шестой песне Рая, Данте рассказывает о своей встречи с предком человечества – Адамом, и узнает от него, что в Земном Раю Адам пробыл недолго – всего несколько часов. Он бы изгнан оттуда за то, что нарушил волю божества, стремясь узнать больше того, что было ему дозволено. Таким образом, грехопадение человечества было вызвано любопытством, гордыней и непослушанием. За эти грехи, а не только за предательский совет попал в ад Улисс, они были свойственны и самому Данте. Он исповедуется в грехе гордыни и не может обуздать бесконечной своей любознательности. Очевидно, Данте симпатичен человек, устремленный взглядом в будущее, хотя оное запрещено.

Только странно, что когда он шёл с Вергилием, у него вызвал интерес "рогатый олень" с раздвоенными языками пламени, который означал – несдержанность ума ведет к противоречивости человека, нарушению его природной сути полётом фантазии. А Данте? Ведь он тоже имел две стороны себя! (как говорилось выше). То есть получается он один из тех грешников. Вот только почему ему представилась возможность пройти через Ад, очиститься в Чистилище и войти в Рай? Можно предположить и немного отклониться от его величия, сказав, что это что-то вроде эгоизма. Преобладание чувства собственного достоинства и то, что он всё-таки возжелал возвысить собственное "я" над Богом. Видимо, по мнению дантологов, это объясняется тем, что Данте, как поэт, идущий к Возрождению и готовящий его, любуется смелым полетом и поэтизирует безоглядное стремление человека к познанию. Речь идёт об осознании Данте общественного значения и мощи поэтического гения вообще и "собственного гения" как чего-то нового, открывающего эпоху. Однако, здесь должно быть сделано важное уточнение: апология общественной значительности поэта и даже гордое возвеличение собственного гения у Данте, прокладывающее путь свойственному новому времени пониманию роли культуры в жизни общества, не имело никакого оттенка тщеславия или самолюбования. Воздвигая себе как поэту "памятник нерукотворный", Данте был целен, чист и требователен к себе.

Автор дает более четкий ответ на вопрос: почему ему было дозволено войти в потусторонний мир. Ему была дана великая мощь, но не только чтобы давать земную славу городам и царствам, или судить пап, императоров и королей, но эта мощь имеет высшее истинно ренессансное предназначение: преодоление установленных средневековой традицией искусственных границ возможного.

Данте показал, с какой быстротой и силой, новая свободная, самосознающая личность и новое искусство, отделялись от старой картины, причем не как робкая деталь, а как поражающая своей новизной цельность.






2.2 Личность
Чем определяется личность нового поэта и его творчества? Прежде всего – свободой. Человек, руководимый собственным разумом и волей, – свободен. Свобода – первейшая основа суверенной личности и ее творчества. Свобода – бесценный дар. Недаром в поэме мудрый Вергилий говорит о Данте:
"Он восхотел свободы столь бесценной,

Как знают все, кто жизнь ей отдает"

(Ч., I., 71-72).
Видимо, на проблеме свободы в "Комедии" следует, хоть немного, остановиться. Дальше "Чистилища" Вергилий сопровождать Данте не мог, не пускали – не христианин. Перед расставанием Вергилий подытоживает пройденный ими путь и приобретенный Данте опыт:
"Все кручи, все теснины мы прошли..."

Путеводителем был разум:

"Тебя мой ум и знания вели"

(Ч., XXVII, 130-132).
Теперь Данте сам, через подземное царство, увидел и постиг все утесы и пропасти жизни, обогатился опытом и разумом. А потому
"Теперь своим руководись советом..." (там же).

............ Тебе во всем простор!"

(Ч., ХХVII, 130-132, 157).






И Вергилий завершает:
"Свободен, прям и здрав твой дух; во всем

Судья ты сам..."

(Ч., ХХVII, 140-141).
Вот свободная, суверенная личность. Вот ее право судить, по законам совести, самого себя и – весь мир. И – ни слова о боге и его воле. Вергилий, которого Данте стремится, насколько возможно, приблизить к христианству, о боге и его благодати здесь, видимо, совершенно забыл. Человек, постигший все вершины и пропасти жизни, должен жить уже не предписанными канонами, а собственным разумом, уметь критиковать собственное поведение и свои помыслы, руководиться собственным советом. Его дух здрав и свободен от каких-либо предписаний. Ему во всем простор. И во всем он сам себе судья. Суровая, но завидная доля! А где же божья воля, вне которой человек – ничто? Где божий суд, страшиться которого – вечная обязанность человека? Ничего этого нет. Есть только свободная, к благу направленная воля человека, руководимого своим разумом, и С.М. Стам верно замечает, для Данте, "воля – первейшее качество личности". Вергилий заключает:
"...Я над самим тобою

Тебя венчаю митрой и венцом"

(Ч., ХХVI, 141-142),
т. е. императорскими регалиями. Человек в отношении самого себя возведен в царское достоинство. Данте уже знает, что такое свобода суверенной личности. Личность – это не только свобода, суверенность, уважение. Личность – это еще и ответственность, обязанности. Личность – это ответственность перед обществом. Каждый человек должен сам отвечать за свои поступки. В загробном мире тяжко наказуемые, узнав, что Данте – живой и что, следовательно, должен вернуться на землю, просят его попросить их родственников помолиться об облегчении их участи. В "Чистилище" к Данте обратился Сорделло:
"Скажи в том мире, за простором вод,

Чтоб мне моя Джованна пособила

Там, где невинных верный отклик ждет"

(Ч., VIII, 70-72).
Аналогичные просьбы повторяются. Наконец, Данте ставит под сомнение веру в облегчение участи грешников молитвами других людей. Тут сказался не только дантовский скептицизм, но и его новый, индивидуалистический подход гуманиста: каждый человек должен сам отвечать за свои поступки. В ряде моментов Данте выступает как зачинатель гуманистического индивидуализма. Личность не падает с неба и не рождается в готовом виде. Она вырабатывается в длительной, упорной жизненной борьбе. Прежде всего – в борьбе с самим собой, с собственными недостатками и слабостями. Человек должен постоянно находиться в преодолении трудностей и собственного несовершенства. Но нельзя не заметить, что о личности человека Данте и Вергилий ведут разговор в основном в "Чистилище". А где, же в "Раю" высокая одухотворенность человека? Ни ярких характеров, ни высоких помыслов, ни возвышающей деятельности. Если даже это только место блаженства, то, при всей фееричности, как бедно и однообразно это блаженство выглядит! Ни произвольных веселых танцев, ни вольных песен, ни радости общения. Ни шуток, ни смеха. Песни строго однообразны: "Осанна" и другие монотонные славословия богу. Никакой творческой инициативы, никаких высоких порывов (что может быть выше высшей вершины блаженства!), никаких нравственных усилий. Для стремлений, исканий, творчества здесь нет места. Мы видим выражение этих идей в "Комедии". Сколько раз ее герой в своем путешествии проявляет слабость, нерешительность, медлительность, наконец просто страх! Его волю будит, его наставляет, его вдохновляет Вергилий. Благодаря усилиям Вергилия, благодаря твердой воле этого воплощенного разума, развивается, совершенствуется, оттачивается личность самого поэта, создателя "Комедии". Вергилий – это второе "я" Данте. Устами, поступками Вергилия Данте раскрывает свое несовершенство и сам преодолевает его. Непрерывное внутреннее развитие обязательно для человека. Только тогда складывается личность. Это прекрасно выразил Данте:
"...Взор во мне крепчал,

...так как я при этом

Менялся сам, себя во мне менял"

(Р., ХХХIII, 112-114).
Действительно, с каждым разом в признаниях собственных слабостей и в их мужественном преодолении, в следовании велениям разума все отчетливее вырисовываются и захватывают читателя благородная стойкость, непоколебимая верность своим убеждениям, поистине доблестная личность поэта, мыслителя, зачинателя великих идей гуманизма – Данте Алигьери. И Данте неодолимо пленяет читателя. Вот реальное воплощение гуманистического идеала личности. Вот подлинный и главный герой "Комедии". Гордость своей мыслящей личностью и своим грандиозным творением Данте проносит через всю "Комедию". Правда, в "Чистилище" он сетует, что за свою гордость ему после смерти придется нести наказание: у подножия горы "Чистилища" носить на себе – на голове, на плечах непомерно тяжелые камни (см. Ч., ХIII, 136-138). И, тем не менее, в поэме Данте снова и снова говорит о своей гордости – созданной им "Комедии" и о том, что ей суждена долгая историческая жизнь.




3. Любовь – движение духа и первоначальная энергия вселенной
"О радость! О восторг невыразимый!

О жизнь, где все – любовь, и все – покой!"

(Р., ХХVII, 7-8).
3.1 Плотская любовь. Круг сладострастных
Любовь - это полная гармония между людьми в их мыслях. Сексуальная энергия самая мощная после энергии мысли. Самое высшее счастье в мире - это любить и быть любимым. Настоящую любовь нельзя заменить ни деньгами, ни славой, ни работой - ничем. Как представляется, что самый большой грех после негативных мыслей, как раз жизнь без любви. Бог нас всех создал для любви. И если вы никого в жизни не смогли полюбить - значит, вы сильно согрешили. Так что, автор осмелился высказаться что, Данте нужно было поместить на второй круг "Ада" не сладострастных, а живущих без любви. Тех, кто и в браке грешит, ложась в постель с не любимым человеком. Тех, кто вступил в брак по расчету и т.д.

Но у великого поэта средневековья свое, особенное понимание любви.

Любовь Данте в "Комедии" далека от его юношеских канцон и сонетов. Но и в ней ("Комедии") любовь играет важную роль – и в осуществляемом поэтом возвышении земного до небесного, и в обосновании своих смелых шагов к натуралистическому миросозерцанию.

В исследовании этой главы автор попытается показать отношение Данте к плотским утехам и судьбу сладострастников в аду.

В своем творении поэт на втором кругу Ада поместил души не устоявшие перед искушением – сладострастием, которые пленены неутихающей бурей и никогда более не коснуться друг друга. И как пишет Дант:




"И я узнал, что этот круг мучений,

Для тех, кого земная плоть звала, кто предал разум власти вожделений".

( Ад, V, 37)
В этом круговом вихре Данте увидел героев древности и героев старофранцузских романов, столь распространенных во Флоренции. Тут и Семирамида, царица Вавилона, героиня "Энеиды" Дидона, царица Карфагена, прекрасная Елена и куртуазный Тристан. Этим перечислением героев и героинь древности, сраженных богом Любви и предавшихся безумной страсти, Данте подготавливает встречу с Паоло и Франческой.

Франческа да Римини была дочерью Гвидо да Полента Старшего, сеньора Равенны. Около 1275 года ее выдали замуж по политическим расчетам за Джанчотто Малатеста, сеньора Римини, хромого и уродливого. На акт венчания сам он не поехал, а послал своим "заместителем" (что в те времена допускалось) своего младшего брата Паоло, красивого и обходительного.

И, возможно, уже тогда Франческа полюбила именно его. Естественно, это чувство должно было только усилиться, когда Франческа познакомилась со своим нареченным мужем. Несмотря на все обряды, освященные церковным таинством, естественная, свободная любовь к Паоло победила. Нашелся доносчик. И, застав влюбленных вместе, Джанчотто убил обоих.

Франческа – первая душа, заговорившая в Аду с Данте. Говорит ему она:
"Я родилась над теми берегами,

Где волны, как усталого гонца,

Встречают По с попутными реками.

Любовь сжигает нежные сердца,

И он пленился телом несравнимым,

Погубленным так страшно в час конца.

Любовь, любить велящая любимым,

Меня к нему так властно привлекла,

Что этот плен ты видишь не рушимым.

Любовь вдвоем на гибель нас вела".

(Ад, V, 97-106)
После этого рассказа Франчески Данте проникает к ней очень трепетными чувствами. Надо полагать, поэт добавляет реалистическую деталь: молодые люди увлечены французскими рыцарскими романами – излюбленным чтением в Италии XIII века, и повесть о Ланчелоте и его любви к прекрасной королеве Джиневре явилась той искрой, от которой вспыхнуло пламя их страсти:
"В досужий час читали мы однажды

О Ланчелоте сладостный рассказ;

Одни мы были, был беспечен каждый.

Над книгой взоры встретились не раз,

И мы бледнели с тайным содроганьем;

Но дальше повесть победила нас.

Чуть мы прочли о том, как он лобзаньем

Прильнул к улыбке дорого рта,

Тот, с кем навек я скована терзаньем,

Поцеловал, дрожа, мои уста,

И книга стала нашим Галеотом!

Никто из нас не дочитал листа"

(Ад, V, 127-139)
Данте лишился чувств от сострадания к прекрасной девушке, от сознания собственной греховности и устрашенный силою адского вихря, кружащего души осужденных. Но как, же всё-таки рассмотреть его противоречие и оправдать его? По всей вероятности, Данте по ходу действия "Комедии" должен был предугадать непостижимые решения Бога. С помощью лишь своего несовершенного разума он отважился определить некоторые приговоры Страшного Суда. Осудил, пусть только в книге, Селестина V и спас Сигера Брабантского, защищавшего астрологический тезис Вечного Вращения. Таким образом, во многих случаях Дант, хотя и писавший свое произведение и, по сути, волен делать все что захочет, все же оставляет право прощения и наказания грешников за Богом, а сам выступает в роли понимающего и сострадающего. Бенедетто Кроче заявил: "Данте как теолог, как верующий, как моралист, осуждает грешников, но сердцем оправдывает".

Данте так деликатно и участливо рассказывает о грехе Франчески, что все мы чувствуем неизбежность греха. Это же чувствовал и поэт, в отличие от теолога, доказывавшего ("Чистилище", XVI), что если бы наши действия зависели от влияния планет, то исчезла бы свобода воли и награждать за добро и наказывать за зло было бы несправедливо.

Данте понимает и не прощает — таков непримиримый парадокс. А не прощает, т.к. церковь, по понятиям Данте, должна была оказаться на стороне убийцы: ведь Франческа и Паоло нарушили освященное богом (церковью) таинство брака, – никакие человеческие чувства не могут служить здесь оправданием. В глазах церкви, Франческа – великая грешница и Паоло – вместе с нею.

Вопреки религиозно-аскетическому толкованию земной любви как грешного чувства поэт смело утверждает:
"Природная любовь не может погрешить"

(Ч., XVII, 94)




Следовательно, речь и идет о природной любви. Реабилитируется природа, реабилитируется лучшие побуждения, рожденные естеством.

И в следующей песне поэт развертывает эту реабилитацию:
"…этот плен – любовь; природный он

И наслаждением может лишь скрепиться"

(Ч., XVIII, 26-27)
В этих дерзких словах – убежденное оправдание плотской любви и ее счастья, даруемого человеку природой. М. Л. Абрамсон очень верно отметила, что уже предтечи ренессансной поэзии – поэты "сладостного нового стиля" не просто воспевали любовь, но, предвосхищая гуманистов, "рассматривали любовь как средство совершенствования человека".
3.2 Божественная любовь к Беатриче
"Любовь" — слово, объясняющее все в творчестве Данте. Любовь для Данте — это любовь абсолютная, стремление к великому Добру, которое с детства пробудил в нем свет невинных глаз той, которая была Беатриче.

Вот так Данте рассказывает о первом появлении перед его глазами восьмилетней флорентийской девочки, которая поразила его сердце и ум на всю жизнь: "Девятый раз после того, как я родился, небо света приближалось к исходной точке в собственном своем круговращении, когда перед моими очами появилась впервые исполненная славы дама, царящая в моих помыслах, которую многие – не зная, как ее зовут, - именовали Беатриче.

В это мгновение – говорю по истине – дух жизни, обитающий в самой сокровенной глубине сердца, затрепетал столь сильно, что ужасающе проявлялся в малейшем биении жил. И, дрожа, он произнес следующие слова: Вот бог, сильнее меня, пришел, чтобы повелевать мною". "С той самой минуты, как я ее увидел, любовь овладела моим сердцем до такой степени, что я не имел силы противиться ей …" - все это вспоминает Данте.

Для Данте Беатриче — это любовь, а любовь во всей нашей жизни — это начало существенно постороннее нашей воле, непрошеное, недоступное, но так часто вторгающееся в наш малый частный мир, обусловленный нашим рассудком, вторгающееся стихией, все опрокидывающей до дна.

В его мире бушуют новые, сильные чувства, тут разрастается целая внутренняя повесть, трогательная по своей чистоте, искренности и глубокой религиозности. Эта столь чистая любовь - робка, поэт скрывает ее от посторонних глаз, и чувство его долгое время остается тайной. Чтобы не дать чужим взорам проникнуть в святилище души, он делает вид, будто влюблен в другую, пишет ей стихи. Начинаются пересуды, и, по-видимому, Беатриче ревнует и не отвечает на его поклон.

Некоторые биографы еще не так давно сомневались в действительном существовании Беатриче и хотели считать ее образ просто аллегорией, никак не связанной с реальной женщиной. Но теперь документально доказано, что Беатриче, которую Данте любил, прославил, оплакивал и в которой видел идеал высшего нравственного и физического совершенства, несомненно, историческая личность, дочь Фолько Портинари, жившая по соседству с семейством Алигьери. Она родилась в апреле 1267 года, в январе 1287 года вышла замуж за Симона деи Барди, а 9 июня 1290 года умерла двадцати трех лет, вскоре после отца. Эта любовь Данте к Беатриче осуществляет в себе идеал платонической, духовной любви в высшем ее развитии. Те не понимали этого чувства, которые спрашивали, почему поэт не женился на Беатриче. Данте не стремился к обладанию возлюбленной; ее присутствие, поклон - вот все, чего он желает, что наполняет его блаженством. Один только раз, в стихотворении "Гвидо, я желал бы...", фантазия увлекает его, он мечтает о сказочном счастье, о том, чтобы уехать с милой далеко от холодных людей, остаться с ней среди моря в лодке, лишь с немногими, самыми дорогими, друзьями.

Можно было бы думать, что Данте, поклоняясь Беатриче, вел недеятельную, мечтательную жизнь? С одной стороны это возможно, т.к. требуя все больше и больше, мы забываем об истинном, навивая себе образ желаемого. Так и этот влюбленный идеализировал маленькую девочку с ангельским личиком. Но если посмотреть глубже, то можно увидеть что этот "образ желаемого" стал чем-то больше, дал изумительные силы. Благодаря Беатриче, Данте, перестал быть обыденным человеком. Девушка стала сильным толчком, побудившим Данте к творчеству с ранних лет.

Но, произошло страшное. Когда Беатриче умерла, поэту было 25 лет. Смерть милой была для него тяжелым ударом. Он воспринимал ее смерть как космическую катастрофу. И все дни и ночи проводил в слезах. В те времена, как и в античной Греции, мужчины не стыдились слез. После этого Данте явилось "чудесное видение". В этом видении, говорит он, "в котором я узрел то, что заставило меня принять решение не говорить больше о благословенной, пока я не буду в силах повествовать о ней более достойно. Чтобы достигнуть этого, я прилагаю все усилия, о чем она поистине знает. Так, если соблаговолит тот, кто все животворит, чтобы жизнь моя продлилась ещё несколько лет, я надеюсь сказать о ней то, что никогда ещё не было сказано ни об одной женщине. И пусть душа моя по воле владыки куртуазии вознесется и увидит сияние моей дамы, присноблаженной Беатриче, созерцающей в славе своей лик того, кто благословенен во веки веков". Так началась череда важнейших произведений Данте Алигьери, таких как "Пир", трактат "О народном красноречии", "Монархия" и "Божественная комедия".

Следует отметить особую проблему Беатриче в "Божественной комедии". По убеждению поэта, молодая флорентийка, была вознесена в райские кущи. В ее славу писалась "Комедия". Любовь, возникшая на Земле, не гаснет и в небесах: яркими, теплыми, порою обжигающими вспышками человеческой сердечности озаряет она холодные уголки вселенной, изображенной Данте.

На наш взгляд, необходимо добавить немаловажный момент: по замыслу поэмы, именно Беатриче по воле небесных сил передает поэту разрешение посетить потусторонние владения бога. Она, как упоминалось, делает это через посредство Вергилия, каковому и поручает водительство живого поэта через Ад.

А в душе Данте-автора ещё жива любовь к той женщине, которая пленила его в ранней юности, безвременную кончину которой он оплакал в своих стихах и во имя которой он решился создать эту грандиозную поэтическую эпопею. Что же Беатриче? С первого момента как она появляется в "Комедии" от нее веет сдержанностью и суровостью. И поэтому, многие комментаторы осуждали ее за это. Как полагает автор, эта критика не обоснована полностью, поскольку в ожидаемом "Раю" Данте не находит того что искал, к чему так долго восходил. И поэтому сказочная феерия "Рая" остается холодной и пустой. Любовь в "Раю" декларируется постоянно, но только как любовь к богу. В этой любви, быть может, слышится благодарность тех, кому удалось попасть в ранг блаженных, но нет тепла, нет горячего душевного порыва, без чего настоящей любви не бывает. Если же говорить о горячей, сердечной любви, то таковая тоже мелькает в Раю, но только единственный раз и ненадолго – любовь Данте к Беатриче. Это горячее чувство возникло не в "Раю", не в небесах. Оно родилось на Земле и с Земли принесено Данте. А в "Раю" оно – нежеланная гостья. Ее здесь нужно прятать.

И Данте не может удержать излияния своего влюбленного сердца:
"Влюбленный дух, который всякий час,

Стремился пламенно к своей богине,

Как никогда ждал взора милых глаз;

Все, чем природа или кисть доныне

Пленяла взор, чтоб уловлять сердца

Иль в смертном теле или на картине,

Казалось бы ничтожным до конца

Пред дивной радостью, что мне блеснула,

Чуть я увидел свет ее лица"

(Р., XXVII, 88-96; см. также Р., XXХI, 14-36)
Беатриче не равнодушна к этим, к ней обращенным порывам искреннего чувства Данте, но ее реакция гораздо сдержаннее: взгляд, улыбка, – но и этого уже много для обожающего ее поэта. Больше же всего она отвечает укоряющей речью, в которой слиты и женская ревность, и осуждение любых мирских (особенно философских) увлечений, и обличение религиозных сомнений Данте, и его отступлений от правоверия.

Очевидно, по мысли Беатриче, путешествие по "Аду" должно было устрашить Данте и вернуть его на путь смиренной богопослушности, нерассуждающей веры, но требуемого раскаяния, облитого слезами (Ч., XXX, 145), отречения от велений разума благочестивые (хотя и очень противоречивые) наставники от поэта так и не добились.

Как уже отмечено выше, противоречивость, пронизывающая всю поэму, быть может, ярче всего проявляется в сложной фигуре Беатриче. На протяжении II и III кантик она только и делает, что "перевоспитывает" бесстрашного и своемысленного поэта, и она же, особенно в I кантике, хотя отнюдь не только там, провозглашает свободомысленные и своевольные идеи: бояться нужно только того, что может принести вред другому; "иного, что страшило бы, – и нет".

Значит, повторимся, страха божьего нет, не должно существовать. Так осталось ли место для самого бога? Отдавал ли себе Данте отчет в том, что устами Беатриче он высказал, в сущности, неслыханные мысли для того времени? И даже если на минуту оставить общемировоззренческий аспект и попытаться ограничиться этическим: никакой внешней понуждающей силы нет – есть только человек и человечество и – отношения между людьми. Какая глубокая, какая смелая, какая гуманистическая мысль! Устами Беатриче ее впервые высказал Данте – и заложил первый камень фундамента будущей великой гуманистической идеологии.

В образе Беатриче особенно ярко проявилась способность Данте насыщать своих героев противоречивым духом эпохи. При этом дантовские, передовые, раскрепощающие душу мысли высказываются устами оппонентов Данте-героя поэмы. Здесь очень важно уловить (как, впрочем, в "Комедии" в целом) соотношение текста и подтекста. Становится ясным, что Беатриче, как защитник правоверия, как оппонент определенного скептицизма и вольномыслия, необходима поэту:

1) как наиболее удобный способ для выражения его глубоких религиозных сомнений;

2) как средство вуалирования этих сомнений, для создания впечатления, что он не хочет отступать от правоверия или готов вернуться к нему.

Не забудем, что Беатриче – любимый образ творца "Комедии". Данте не мог не внести в него того, что больше всего его волновало: и новые, смелые, гуманистически направленные нравственные порывы, и помыслы, и свои нараставшие сомнения в отношении религии, церкви, политики, и, с другой стороны, богословские контр-идеи, которые окружали его со всех сторон, и в спорах, в борьбе с которыми поэт отстаивал главное, раннегуманистическое направление своего мировоззрения. Отсюда и яркость, привлекательность и поразительная противоречивость образа святой флорентинки.






Заключение
Выполненный анализ поставленных задач позволяет сделать следующие выводы:

Отношение Данте к церкви критично, он никак не отрицает религию, поскольку сам глубоко верующий человек. Но его не может не беспокоить греховность "святой" церкви. И всеми силами он старается это обличить.

Данте, как человек, поэт, нестандартно мыслящий для своего времени, осмелился на грандиозный шаг в своей жизни. Это поистине поразительный парадокс. Через сколько противоречий, смятений, переживаний ему пришлось пройти. Чем же следует объяснить этот парадокс?

Для начала, Данте – это коренной житель Флоренции, на его глазах происходили кардинальные изменения в жизни города, да и страны в целом. Видя, как мир, погружается в гнусные и страшные пороки он затаил в себе мечту, избавить мир от нарастающего зла. Дать возможность душам пройти путь очищения. Поскольку путь человека к совершенству, от низости к высоте, сложен, и в поэме Данте показывает, что очищение совершается страданием и любовью. Он хотел дать миру мир! Следовательно, это первое и самое важное, что подтолкнуло его к написанию фундаментально труда, который останется ярким примером для будущих поколений.

Во-вторых, в человеке с таким чувственным и сострадательным сердцем, не могли не складываться идеи, нового отношения не только к миру, но и к человеку. То есть на, то время в нем уже преобладали ранневозрожденческие мотивы. Данте — один из тех поэтов, кто достоин звания всемирного или католического и чье творчество отмечено следующими особенностями: главная это — вдохновение. Нет поэта, до которого не доходило бы того таинственного дыхания, что древние называли Музой. Образ как бы подымает человека выше, человек видит дальше вокруг себя, и между вещами устанавливаются новые отношения, определяемые не логикой и причинными связями, а гармоническим или взаимодополняющим видением некоего единого смысла. Но для появления истинного поэта только вдохновения недостаточно. Нужно, чтобы навстречу благодати, милости шла со стороны личности добрая воля, простота и доверие, а природные силы укрощались и направлялись разумом — смелым, осторожным и зорким, когда к тому же переживается нечто особенное. И потому нет нужды долго останавливаться на втором даре — высоком разуме и критической разборчивости или вкусе. Поэту, вдохновляющемуся расплывчатыми видениями или зовом слова загадочного и бесформенного, разум дает силы сотворить действо одной строгой требовательностью к материалу, одним изыском, бесстрашным и точным, отрекаясь от всего отягощающего путь к цели, сотворить вселенную в себе, где все части органично связаны и находятся в пропорциях раз и навсегда заданных.

Единственный из всех поэтов Данте описывал вселенную вещей и душ не с точки зрения зрителя, а с точки зрения Создателя, стараясь поместить их окончательно не в рамках и контексте вопроса "как", а в рамках и контексте вопроса "почему?", оценивая их с позиции конечных целей. Он понял, что в этом видимом мире нам доступны не целостные существа и сущности, а преходящие и временные знаки, вечный смысл которых мы не постигаем. Он постарался дать полную историю того времени, в центр которого был помещен, очертив все пределы начиная со случайных рождений и кончая неизменными результатами непостижимой Божественной Мудрости.

И третье не маловажное это интерес к человеку; к его положению в природе и обществе; понимание его духовных порывов, признание и оправдание их - основное в "Комедии". Суждения Данте о человеке свободны от нетерпимости, догматизма, односторонности схоластического мышления. Поэт шел не от догмы, а от жизни, и человек у него не абстракция, не схема, как-то было у средневековых писателей, а живая личность, сложная и противоречивая. Его грешник может в то же время быть праведником. В "Божественной комедии" немало таких "праведных грешников", и это - самые живые, самые человечные образы поэмы. Они воплотили широкий, истинно гуманный взгляд на людей - взгляд поэта, кому дорого все человеческое, кто умеет восхищаться силой и свободой личности, пытливостью человеческого ума, кому понятны и жажда земной радости и муки земной любви.

Поэма Данте принятая народом, для которого она была написана, стала своеобразным барометром итальянского народного самосознания: интерес к Данте то возрастал, то падал соответственно колебаниям этого самосознания. Особенным успехом "Божественная комедия" пользовалась в ХIХ в., в годы национально-освободительного движения, когда Данте начали превозносить как поэта-изгнанника, мужественного борца за дело объединения Италии, видевшего в искусстве могучее орудие борьбы за лучшее будущее человечества. Такое отношение к Данте разделяли Маркс и Энгельс, причислявшие его к величайшим классикам мировой литературы. Пушкин относил поэму Данте к числу шедевров мирового искусства, в которых "план обширный объемлется творческою мыслию".

Именно поэтому творчество и приведнный нам урок Данте могут дать нашему времени много материала к размышлению.












Список использованной литературы
Источники

1.                 Данте Алигьери. Божественная комедия/ Пер. Лозинского М., 1974.

Исследования и пособия

2.                 Асоян А.А. "Почитайте высшего поэта":Судьба "Божественной комедии" Данте в России. М., 1990

3.                 Балашов Н.И. Данте и Возрождение//Данте и всемирная литература./ Под. ред. Н.И. Балашова, И.Н. Гоенищева-Кутузова, А.Д. Михайлова, М., 1967, С. 9-45

4.                 Беляев В. В. Античные традиции в политической жизни Данте. Саратов, 1983

5.                 Борхес X. Л. Девять эссе о Данте.// Вопросы философии.— 1994. С. 14 //http://www.philosophy.ru/library/vopros/07.html

6.                 Голенищев-Кутузов И. Данте. М., 1967.

7.                 Державин К. Творение Данте.//Данте Алигьери. Божественная комедия/ Пер. Лозинского М., 1974.

С. 7-13

8.                 Державин К. Н. Данте Алигьери. Божественная комедия./ Пер. М.Лозинского.// http://wikilivres.info/wiki/Данте_Алигьери._Божественная_комедия._Перевод_Михаила_Лозинского_(К._Державин)

9.                 Дживелегов А.К. Данте Алигьери. Жизнь и творчество. М., 1946.

10.            Стам С.М. Размышления над "Комедией" Данте: синтез средневековой культуры?//Человек в культуре Возрождения. М., 2001. С. 5-23