Курсовая на тему Способы и средства выражения согласия и несогласия в испанском язык
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2014-12-03Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
Введение
Данное исследование посвящено коммуникативно-прагматическому описанию смыслов согласия и несогласия в испанском языке.
В настоящее время в связи с развитием информационных технологий и расширением границ коммуникативного пространства, роль общения непрерывно возрастает. Поэтому изучение особенностей коммуникации перестало носить узко прикладной характер и становится объектом внимания многих наук, в частности лингвистики.
Прагмалингвистика как современная парадигма изучения языка в его функционировании способна выявить, выделить и описать конкретный механизм речевого взаимодействия коммуникантов. Свойства высказываний согласия в высшей мере проявляются в процессе речевого общения общающихся. Однако следует заметить, что их прагматический потенциал производен как от лингвистических, так и от экстралингвистических факторов. Естественно, что в этом случае в актуализации семантико-синтаксических свойств этих высказываний важную роль играют прагматические факторы, включающие в себя прагмалингвистическую ситуацию, которая содержит такие компоненты, как коммуниканты, период, место, цели и т.д.
В качестве объекта исследования выступают диалогические единства, содержащие ответные реплики согласия и несогласия.
Актуальность темы исследования обусловлена связью с прагмалингвистикой, а также тем, что категория согласия является немаркированной и поэтому содержит очень значительное число прагмалингвистических оттенков значения, которые еще не стали системным объектом изучения.
Исследование прагмалингвистических аспектов коммуникации приобретает не только языковой, но и прикладной статус, что находит свое отражение в различных науках. В системе институциализированных речевых актов высказывания со значением согласия входят в ядро социально-ориентированных дискурсных актов, что обусловливает интерес к данной теме. Высказывания со значением согласия являются маркерами консенсусной коммуникации и используются как средства мягкой контраргументации и компромиссной аргументации и средств установления хрупкого мира в человеческих отношениях.
Новизна научной работы состоит в том, что были выявлены и представлены некоторые модели согласия и несогласия в испанском языке.
Заявленная цель потребовала решения следующих задач:
1) дать определение коммуникантам и выделить их роль в общении;
2) определить статус слов «да» и «нет»;
3) показать способы выражения вербальной и невербальной коммуникации;
4) систематизировать средства выражения согласия и несогласия;
5) выделить лексические и грамматические средства выражения согласия и несогласия.
В качестве гипотезы выдвигается положение о том, что согласие и несогласие имеют богатую палитру интенциональных смыслов, обусловливающую их функционирование в общении.
Теоретической базой послужили исследования отечественных и зарубежных ученых в области теории коммуникаций и прагмалингвистики: Н.Д. Арутюновой, Г.Г Почепцова, Падучевой, Дж. Остина, Дж. Серля и мн. других.
1. Роль участников коммуникации в общении
Коммуникативная деятельность – это совокупность действий, подчиненных определенной коммуникативной цели. В психологических и лингвистических исследованиях вместе с понятием «коммуникативная деятельность», широко используются понятия «коммуникативное поведение» и «речевое поведение», «коммуникативный акт» и «речевой акт». Как правило, эти термины даются как синонимичные или между ними устанавливается соотношение части-целого (коммуникативное и речевое поведение как синонимы, коммуникативный акт – более широкое понятие, речевой акт – более узкое понятие).
Речевой акт в отношении к используемым в его ходе языковым средствам выступает как локутивный акт. Речевой акт в его отношении к манифестируемой говорящим цели и условиям его осуществления выступает как иллокутивный акт. Наконец, в отношении к тому воздействию, которое речевой акт оказал на слушающего, он выступает как перлокутивный акт.
Используя языковые средства в ходе локутивного акта, говорящий наделяет свое высказывание локутивным значением. Манифестируя цель говорения в определенных условиях в ходе иллокутивного акта, говорящий придает высказыванию определенную иллокутивную силу. Вызывая те или иные изменения в сознании (мыслях и чувствах) адресата в ходе перлокутивного акта, автор с помощью высказывания достигает определенного перлокутивного эффекта.
Таким образом, имеется три пары взаимосвязанных категорий анализа речевого акта и высказывания: локутивный акт – локутивное значение, иллокутивный акт – иллокутивная функция, перлокутивный акт – перлокутивный эффект. Поскольку коммуникативный акт – вид действия, при его анализе используются по существу те же категории, которые необходимы для характеристики и оценки любого действия: субъект, цель, способ, инструмент, средство, результат, условия, успешность и т.п. Субъект речевого акта – говорящий или пишущий – производит высказывание, как правило, рассчитанное на восприятие его адресатом. Высказывание выступает одновременно и как продукт речевого акта, и как инструмент достижения определенной цели. В зависимости от обстоятельств или условий, в которых совершается речевой акт, он может либо достичь поставленной цели и тем самым оказаться успешным, либо не достичь ее. Чтобы быть успешным, речевой акт как минимум должен быть уместным. В противном случае говорящего ждет коммуникативная неудача.
Условия, соблюдение которых необходимо для признания речевого акта уместным, называются условиями успешности речевого акта. Тем самым он совершает речевой акт совета, цель которого – побудить адресата в его же собственных интересах совершить определенное действие. Но даже при соблюдении всех условий, обеспечивающих уместность речевого акта, результат, к которому он приведет, может соответствовать или не соответствовать поставленной говорящим цели.
Итак, планируя и реализуя речевой акт, адресант должен учитывать множество разнообразных характеристик адресата. Некоторые из этих характеристик являются общими для всех видов речевых актов. К ним относятся, например, физическая способность адресата воспринимать звучащую или письменную речь; владение языком, который предполагается использовать; культурный и образовательный уровень адресата, определяющий ту базу знаний, которая имеется в его распоряжении для понимания адресованных ему высказываний. Другие характеристики могут быть специфичными для того или иного типа или вида речевого действия.
Так, планируя побуждение адресата к совершению тех или иных действий, надо учитывать его социальный статус. Когда статус адресата выше статуса адресанта, последний может либо просить, либо требовать, чтобы адресат совершил действие, но не может приказать или скомандовать, чтобы он сделал это. Статус адресата и степень близости отношений между участниками коммуникативного акта регулируют выбор той или иной степени вежливости, которая проявляет себя в выборе формы обращения, в степени категоричности формулировок, в тоне голоса, в использовании специальных маркеров вежливости. А правильный выбор уровня вежливости свою очередь является необходимым условием достижения запланированного перлокутивного эффекта.
Для речевого акта аргументации кардинально важна исповедуемая адресатом система ценностей. Поскольку всякая аргументация опирается на ценности, даже логически безупречный аргумент обречен на неудачу, если он исходит из чуждых адресату принципов и идеалов.
Адресат массовой коммуникации в отличие от адресата в ситуации непосредственного диалогического общения – это не присутствующий в ситуации коммуникативного акта реальный индивидуум, а потенциальное неопределенное множество лиц, которые могут взять в руки данный журнал или газету, оказаться слушателями радиопередачи или зрителями телепрограммы. Поэтому автор текста массовой информации сам моделирует своего типового адресата, осуществляя коммуникативный акт, рассчитанный на определенную группу, выделяемую по половому, возрастному, национальному, социальному, конфессиональному, мировоззренческому и т.п. признакам.
Особой спецификой в отношении фигуры адресата обладает такой жанр массовой коммуникации, как интервью. Здесь у каждого высказывания есть и прямой адресат – интервьюируемый или интервьюер, и адресат-наблюдатель (тот, кто читает, слушает или смотрит интервью).
В речевом акте проводится различие между прямыми и косвенными речевыми актами. В прямых речевых актах иллокутивная цель говорящего непосредственно манифестируется с помощью специально предназначенных для этого языковых маркеров – иллокутивных показателей. Так, цель побуждения адресата к действию в речевых актах побуждения прямо выражается либо соответствующими перформативными лексическо-синтаксическими конструкциями (приказывать – mandar, запрещаеть – prohibir, вызывать – causar, попросить – pedir и т.п.), либо императивной формой смыслового глагола: Сделай(те) это; Не делайте этого и т.п. Та же самая цель побуждения может быть выражена и косвенно, т.е. с помощью показателей, исходно предназначенных для маркировки других иллокутивных целей: выражения желания, чтобы что-то было сделано (Я хочу, чтобы вы это сделали), или вопроса о будущих действиях адресата (Вы не пойдете в театр на выходных?) либо о его способностях осуществить действие (Вы не могли бы помочь мне по дому?). Известная из риторики фигура речи, называемая риторическим вопросом, – тоже косвенный речевой акт, так как риторический вопрос задается не для того, чтобы получить в ответ какую-либо информацию, а для того, чтобы констатировать факт или высказать мнение.
В широком смысле косвенным можно назвать всякий коммуникативный акт, как речевой, так и невербальный, действительная цель которого не выражена явно. При такой трактовке вставание одного из собеседников из-за стола можно рассматривать как косвенный коммуникативный акт информирования адресата о том, что разговор окончен. В этом смысле к косвенным речевым актам можно отнести намеки, аллюзии, инсинуации и тому подобные способы непрямого информирования.
В последние годы в лингвистическую прагматику проникли идеи когнитивной лингвистики, провозгласившей своей целью моделирование речемыслительной деятельности человека с учетом данных когнитивной психологии. Был предложен ряд моделей текстообразования, в которых речевое действие представлено как поэтапный переход от замысла говорящего к его воплощению в слове, называемый процессом текстообразования или вербализации.
Переходя к вербализации отдельных блоков содержания текста, автор начинает строить соответствующие заданному этапу предложения-высказывания, отражающие ситуации (положения дел), выделяемые в соответствии с речевым жанром и замыслом в соответствующем фрагменте действительности.
Согласно одной из гипотез при вербализации замысла, лежащего в основе отдельного предложения-высказывания, вначале происходит его семантическое структурирование, приспосабливающее целостное, недискретное мыслительное содержание к потребностям дискретного языкового оформления. В этом процессе можно выделить отдельные аспекты «приспособления» мысли к языку, из которых мы остановимся лишь на двух, поскольку они чаще других служат источником вариативной интерпретации действительности.
Во-первых, языковое выражение мысли, всегда более богатой и сложной, чем все, что может быть выражено в одном высказывании, с необходимостью предполагает отбор (selection). В конечном счете категоризация предполагает лексический выбор для выражения мысли о некотором положении дел. Слово выступает при этом как средство активации в сознании адресата не просто отдельного понятия, а целостной системы представлений, частью которой это понятие является (семантического поля, фрейма, сценария, стереотипа). Кроме того, в семантике слова понятие (сигнификативное значение) часто оказывается устойчиво связано с рядом дополнительных представлений, называемых ассоциациями или коннотациями.
С категоризацией сопряжено действие лексико-синтаксические механизмов вариативной интерпретации действительности, позволяющих подать описываемую ситуацию в определенной перспективе, вынося на передний план одних ее участников и отодвигая на задний план или вовсе не упоминая других. Помимо выбора лексемы, обозначающей тип ситуации и служащей предикатом предложения-высказывания, вариативность перспективы, в которой подается информация, обеспечивается и чисто синтаксическими средствами и техниками: выбором залога (действительного vs страдательного), заполнением или опущением факультативных синтаксических валентностей лексем.
Коммуникативный акт – это элемент коммуникативного поведения, потока коммуникации как взаимодействия между коммуникантами, один из которых является адресантом, а другой адресатом (если взять одну любую временную точку, такое разграничение должно быть признано обязательным). Речевой акт – это элемент речевого поведения, речевого потока как процесса обмена сообщениями, оформленными с помощью естественного языка.
Существование общих коммуникативных целей означает, что говорящий и слушающий теоретически могут играть разные коммуникативные роли: роль диктатора и роль собеседника, роль отправителя / получателя информации, роль индивида и роль «маски» и т.д. Ясно, что разные типы текстов характеризуются разной степенью проясненности коммуникативной роли адресанта и адресата.
В реальной ситуации речевого общения один и тот же субъект одновременно реализует обе программы проверок – принимающую и конструирующую (скажем, адресат оценивает то, как говорит адресант, и в то же время обдумывает, какие отношения могут и должны быть установлены между ним и его собеседником в ходе этой коммуникации), и этим в какой-то степени объясняются многочисленные случаи сбоев в коммуникации.
Чтобы достигать коммуникативных целей, играть коммуникативные роли, необходимы конкретные знания, навыки и умения. Эти знания в совокупности составляют понятие коммуникативной компетенции (или коммуникативного опыта).
Основные виды речи – устная, то есть произносимая и слышимая, и письменная. Как известно, устная форма по отношению к письменной первична. Письменная появилась в истории человечества много позднее устной и прошла в своем развитии ряд стадий от пиктографии (передача мыслей рисунками) до современного письма.
Устная форма речи существует в двух основных разновидностях – литературный язык и просторечие. Устная форма литературного языка в противопоставлении письменной может быть подразделена на две разновидности: разговорную и публичную.
Разговорная речь как разновидность устной литературной речи обслуживает повседневное обиходно-бытовое общение и, в основном, выполняет коммуникативную функцию. Как разновидность существования литературного языка разговорная речь характеризуется основными ее признаками (наддиалектностью, устойчивостью, нормативностью, многофункциональностью).
Устная публичная речь как разновидность устной формы литературной речи используется в разного рода публичных выступлениях на общественно значимые темы, при этом для характеристики нормативно-стилистического уклада конкретных языков очень важно, входит ли в их «нормативное пространство» такая форма существования языка, как разговорная речь (т.е. непринужденная устная речь людей, владеющих литературным языком, в неофициальной обстановке).
Трудно провести границу между разговорной речью и нелитературной речью (в первую очередь, просторечием), которые активно взаимодействуют и влияют друг на друга. Через разговорную речь влияние просторечия, молодежного арго, диалектов испытывают и другие функциональные разновидности литературного языка, в первую очередь – язык средств массовой коммуникации и публицистический стиль. Научный и официально-деловой стили более консервативны и дальше отстоят от разговорной речи и ненормативных разновидностей языка.
Устный диалог – это двустороннее движение сообщений, акустически адекватно поданных и интерпретируемых. При этом обязательны обратная связь при информировании и восприятии информации, наличие сигналов контакта, сигналы передачи инициативы (смена социальных ролей), сигналы «перехвата» инициативы, при прерывании собеседника; средства «обрамления» диалога: намеки на особый вид понимания реплик, на необходимость интерпретировать сказанное не буквально (маркеры иронии говорящего, о том, что передаются чужие олова, о несерьезности речи), а также сигналы слушающего, понявшего, какой вид реагирования от него требуется; правила, предполагающие релевантность высказываний; правила неучастников диалога, такие, как требования к поведению подслушивающих или внешних наблюдателей. Данное исследование посвящено коммуникативно-прагматическому описанию смыслов согласия и несогласия в испанском языке.
В настоящее время в связи с развитием информационных технологий и расширением границ коммуникативного пространства, роль общения непрерывно возрастает. Поэтому изучение особенностей коммуникации перестало носить узко прикладной характер и становится объектом внимания многих наук, в частности лингвистики.
Прагмалингвистика как современная парадигма изучения языка в его функционировании способна выявить, выделить и описать конкретный механизм речевого взаимодействия коммуникантов. Свойства высказываний согласия в высшей мере проявляются в процессе речевого общения общающихся. Однако следует заметить, что их прагматический потенциал производен как от лингвистических, так и от экстралингвистических факторов. Естественно, что в этом случае в актуализации семантико-синтаксических свойств этих высказываний важную роль играют прагматические факторы, включающие в себя прагмалингвистическую ситуацию, которая содержит такие компоненты, как коммуниканты, период, место, цели и т.д.
В качестве объекта исследования выступают диалогические единства, содержащие ответные реплики согласия и несогласия.
Актуальность темы исследования обусловлена связью с прагмалингвистикой, а также тем, что категория согласия является немаркированной и поэтому содержит очень значительное число прагмалингвистических оттенков значения, которые еще не стали системным объектом изучения.
Исследование прагмалингвистических аспектов коммуникации приобретает не только языковой, но и прикладной статус, что находит свое отражение в различных науках. В системе институциализированных речевых актов высказывания со значением согласия входят в ядро социально-ориентированных дискурсных актов, что обусловливает интерес к данной теме. Высказывания со значением согласия являются маркерами консенсусной коммуникации и используются как средства мягкой контраргументации и компромиссной аргументации и средств установления хрупкого мира в человеческих отношениях.
Новизна научной работы состоит в том, что были выявлены и представлены некоторые модели согласия и несогласия в испанском языке.
Заявленная цель потребовала решения следующих задач:
1) дать определение коммуникантам и выделить их роль в общении;
2) определить статус слов «да» и «нет»;
3) показать способы выражения вербальной и невербальной коммуникации;
4) систематизировать средства выражения согласия и несогласия;
5) выделить лексические и грамматические средства выражения согласия и несогласия.
В качестве гипотезы выдвигается положение о том, что согласие и несогласие имеют богатую палитру интенциональных смыслов, обусловливающую их функционирование в общении.
Теоретической базой послужили исследования отечественных и зарубежных ученых в области теории коммуникаций и прагмалингвистики: Н.Д. Арутюновой, Г.Г Почепцова, Падучевой, Дж. Остина, Дж. Серля и мн. других.
1. Роль участников коммуникации в общении
Коммуникативная деятельность – это совокупность действий, подчиненных определенной коммуникативной цели. В психологических и лингвистических исследованиях вместе с понятием «коммуникативная деятельность», широко используются понятия «коммуникативное поведение» и «речевое поведение», «коммуникативный акт» и «речевой акт». Как правило, эти термины даются как синонимичные или между ними устанавливается соотношение части-целого (коммуникативное и речевое поведение как синонимы, коммуникативный акт – более широкое понятие, речевой акт – более узкое понятие).
Речевой акт в отношении к используемым в его ходе языковым средствам выступает как локутивный акт. Речевой акт в его отношении к манифестируемой говорящим цели и условиям его осуществления выступает как иллокутивный акт. Наконец, в отношении к тому воздействию, которое речевой акт оказал на слушающего, он выступает как перлокутивный акт.
Используя языковые средства в ходе локутивного акта, говорящий наделяет свое высказывание локутивным значением. Манифестируя цель говорения в определенных условиях в ходе иллокутивного акта, говорящий придает высказыванию определенную иллокутивную силу. Вызывая те или иные изменения в сознании (мыслях и чувствах) адресата в ходе перлокутивного акта, автор с помощью высказывания достигает определенного перлокутивного эффекта.
Таким образом, имеется три пары взаимосвязанных категорий анализа речевого акта и высказывания: локутивный акт – локутивное значение, иллокутивный акт – иллокутивная функция, перлокутивный акт – перлокутивный эффект. Поскольку коммуникативный акт – вид действия, при его анализе используются по существу те же категории, которые необходимы для характеристики и оценки любого действия: субъект, цель, способ, инструмент, средство, результат, условия, успешность и т.п. Субъект речевого акта – говорящий или пишущий – производит высказывание, как правило, рассчитанное на восприятие его адресатом. Высказывание выступает одновременно и как продукт речевого акта, и как инструмент достижения определенной цели. В зависимости от обстоятельств или условий, в которых совершается речевой акт, он может либо достичь поставленной цели и тем самым оказаться успешным, либо не достичь ее. Чтобы быть успешным, речевой акт как минимум должен быть уместным. В противном случае говорящего ждет коммуникативная неудача.
Условия, соблюдение которых необходимо для признания речевого акта уместным, называются условиями успешности речевого акта. Тем самым он совершает речевой акт совета, цель которого – побудить адресата в его же собственных интересах совершить определенное действие. Но даже при соблюдении всех условий, обеспечивающих уместность речевого акта, результат, к которому он приведет, может соответствовать или не соответствовать поставленной говорящим цели.
Итак, планируя и реализуя речевой акт, адресант должен учитывать множество разнообразных характеристик адресата. Некоторые из этих характеристик являются общими для всех видов речевых актов. К ним относятся, например, физическая способность адресата воспринимать звучащую или письменную речь; владение языком, который предполагается использовать; культурный и образовательный уровень адресата, определяющий ту базу знаний, которая имеется в его распоряжении для понимания адресованных ему высказываний. Другие характеристики могут быть специфичными для того или иного типа или вида речевого действия.
Так, планируя побуждение адресата к совершению тех или иных действий, надо учитывать его социальный статус. Когда статус адресата выше статуса адресанта, последний может либо просить, либо требовать, чтобы адресат совершил действие, но не может приказать или скомандовать, чтобы он сделал это. Статус адресата и степень близости отношений между участниками коммуникативного акта регулируют выбор той или иной степени вежливости, которая проявляет себя в выборе формы обращения, в степени категоричности формулировок, в тоне голоса, в использовании специальных маркеров вежливости. А правильный выбор уровня вежливости свою очередь является необходимым условием достижения запланированного перлокутивного эффекта.
Для речевого акта аргументации кардинально важна исповедуемая адресатом система ценностей. Поскольку всякая аргументация опирается на ценности, даже логически безупречный аргумент обречен на неудачу, если он исходит из чуждых адресату принципов и идеалов.
Адресат массовой коммуникации в отличие от адресата в ситуации непосредственного диалогического общения – это не присутствующий в ситуации коммуникативного акта реальный индивидуум, а потенциальное неопределенное множество лиц, которые могут взять в руки данный журнал или газету, оказаться слушателями радиопередачи или зрителями телепрограммы. Поэтому автор текста массовой информации сам моделирует своего типового адресата, осуществляя коммуникативный акт, рассчитанный на определенную группу, выделяемую по половому, возрастному, национальному, социальному, конфессиональному, мировоззренческому и т.п. признакам.
Особой спецификой в отношении фигуры адресата обладает такой жанр массовой коммуникации, как интервью. Здесь у каждого высказывания есть и прямой адресат – интервьюируемый или интервьюер, и адресат-наблюдатель (тот, кто читает, слушает или смотрит интервью).
В речевом акте проводится различие между прямыми и косвенными речевыми актами. В прямых речевых актах иллокутивная цель говорящего непосредственно манифестируется с помощью специально предназначенных для этого языковых маркеров – иллокутивных показателей. Так, цель побуждения адресата к действию в речевых актах побуждения прямо выражается либо соответствующими перформативными лексическо-синтаксическими конструкциями (приказывать – mandar, запрещаеть – prohibir, вызывать – causar, попросить – pedir и т.п.), либо императивной формой смыслового глагола: Сделай(те) это; Не делайте этого и т.п. Та же самая цель побуждения может быть выражена и косвенно, т.е. с помощью показателей, исходно предназначенных для маркировки других иллокутивных целей: выражения желания, чтобы что-то было сделано (Я хочу, чтобы вы это сделали), или вопроса о будущих действиях адресата (Вы не пойдете в театр на выходных?) либо о его способностях осуществить действие (Вы не могли бы помочь мне по дому?). Известная из риторики фигура речи, называемая риторическим вопросом, – тоже косвенный речевой акт, так как риторический вопрос задается не для того, чтобы получить в ответ какую-либо информацию, а для того, чтобы констатировать факт или высказать мнение.
В широком смысле косвенным можно назвать всякий коммуникативный акт, как речевой, так и невербальный, действительная цель которого не выражена явно. При такой трактовке вставание одного из собеседников из-за стола можно рассматривать как косвенный коммуникативный акт информирования адресата о том, что разговор окончен. В этом смысле к косвенным речевым актам можно отнести намеки, аллюзии, инсинуации и тому подобные способы непрямого информирования.
В последние годы в лингвистическую прагматику проникли идеи когнитивной лингвистики, провозгласившей своей целью моделирование речемыслительной деятельности человека с учетом данных когнитивной психологии. Был предложен ряд моделей текстообразования, в которых речевое действие представлено как поэтапный переход от замысла говорящего к его воплощению в слове, называемый процессом текстообразования или вербализации.
Переходя к вербализации отдельных блоков содержания текста, автор начинает строить соответствующие заданному этапу предложения-высказывания, отражающие ситуации (положения дел), выделяемые в соответствии с речевым жанром и замыслом в соответствующем фрагменте действительности.
Согласно одной из гипотез при вербализации замысла, лежащего в основе отдельного предложения-высказывания, вначале происходит его семантическое структурирование, приспосабливающее целостное, недискретное мыслительное содержание к потребностям дискретного языкового оформления. В этом процессе можно выделить отдельные аспекты «приспособления» мысли к языку, из которых мы остановимся лишь на двух, поскольку они чаще других служат источником вариативной интерпретации действительности.
Во-первых, языковое выражение мысли, всегда более богатой и сложной, чем все, что может быть выражено в одном высказывании, с необходимостью предполагает отбор (selection). В конечном счете категоризация предполагает лексический выбор для выражения мысли о некотором положении дел. Слово выступает при этом как средство активации в сознании адресата не просто отдельного понятия, а целостной системы представлений, частью которой это понятие является (семантического поля, фрейма, сценария, стереотипа). Кроме того, в семантике слова понятие (сигнификативное значение) часто оказывается устойчиво связано с рядом дополнительных представлений, называемых ассоциациями или коннотациями.
С категоризацией сопряжено действие лексико-синтаксические механизмов вариативной интерпретации действительности, позволяющих подать описываемую ситуацию в определенной перспективе, вынося на передний план одних ее участников и отодвигая на задний план или вовсе не упоминая других. Помимо выбора лексемы, обозначающей тип ситуации и служащей предикатом предложения-высказывания, вариативность перспективы, в которой подается информация, обеспечивается и чисто синтаксическими средствами и техниками: выбором залога (действительного vs страдательного), заполнением или опущением факультативных синтаксических валентностей лексем.
На самом деле эти понятия мы разведем иным образом. Поскольку поведение – это внешнее проявление деятельности, мы не разграничиваем термины «коммуникативная деятельность» и «коммуникативное поведение», но обязательно разграничиваем термины «коммуникативное поведение» и «речевое поведение».
Под коммуникативным поведением мы понимаем процесс установления отношений с целью обмена информацией между коммуникантами, а под речевым поведением – процесс использования в речи языковых знаков как деятельность, осуществляемая с помощью естественного языка, языковой системы. Коммуникант – участник коммуникации, задействованный в коммуникативном акте: отправитель или получатель, порождающий и интерпретирующий сообщения.
Следовательно, речевое поведение – это один из способов проявления коммуникативного поведения, а между понятиями «коммуникативное поведение» и «речевое поведение» мы устанавливаем соотношение процесса и способа его реализации, что может быть описано следующим образом: что? – с помощью чего? Данный вывод легко подтвердить наиболее распространенной ситуацией, когда речевое поведение является способом осуществления коммуникации, так как в большинстве случаев информация в ситуациях общения передается именно с помощью языка.Коммуникативный акт – это элемент коммуникативного поведения, потока коммуникации как взаимодействия между коммуникантами, один из которых является адресантом, а другой адресатом (если взять одну любую временную точку, такое разграничение должно быть признано обязательным). Речевой акт – это элемент речевого поведения, речевого потока как процесса обмена сообщениями, оформленными с помощью естественного языка.
Существование общих коммуникативных целей означает, что говорящий и слушающий теоретически могут играть разные коммуникативные роли: роль диктатора и роль собеседника, роль отправителя / получателя информации, роль индивида и роль «маски» и т.д. Ясно, что разные типы текстов характеризуются разной степенью проясненности коммуникативной роли адресанта и адресата.
В реальной ситуации речевого общения один и тот же субъект одновременно реализует обе программы проверок – принимающую и конструирующую (скажем, адресат оценивает то, как говорит адресант, и в то же время обдумывает, какие отношения могут и должны быть установлены между ним и его собеседником в ходе этой коммуникации), и этим в какой-то степени объясняются многочисленные случаи сбоев в коммуникации.
Чтобы достигать коммуникативных целей, играть коммуникативные роли, необходимы конкретные знания, навыки и умения. Эти знания в совокупности составляют понятие коммуникативной компетенции (или коммуникативного опыта).
Основные виды речи – устная, то есть произносимая и слышимая, и письменная. Как известно, устная форма по отношению к письменной первична. Письменная появилась в истории человечества много позднее устной и прошла в своем развитии ряд стадий от пиктографии (передача мыслей рисунками) до современного письма.
Устная форма речи существует в двух основных разновидностях – литературный язык и просторечие. Устная форма литературного языка в противопоставлении письменной может быть подразделена на две разновидности: разговорную и публичную.
Разговорная речь как разновидность устной литературной речи обслуживает повседневное обиходно-бытовое общение и, в основном, выполняет коммуникативную функцию. Как разновидность существования литературного языка разговорная речь характеризуется основными ее признаками (наддиалектностью, устойчивостью, нормативностью, многофункциональностью).
Устная публичная речь как разновидность устной формы литературной речи используется в разного рода публичных выступлениях на общественно значимые темы, при этом для характеристики нормативно-стилистического уклада конкретных языков очень важно, входит ли в их «нормативное пространство» такая форма существования языка, как разговорная речь (т.е. непринужденная устная речь людей, владеющих литературным языком, в неофициальной обстановке).
Трудно провести границу между разговорной речью и нелитературной речью (в первую очередь, просторечием), которые активно взаимодействуют и влияют друг на друга. Через разговорную речь влияние просторечия, молодежного арго, диалектов испытывают и другие функциональные разновидности литературного языка, в первую очередь – язык средств массовой коммуникации и публицистический стиль. Научный и официально-деловой стили более консервативны и дальше отстоят от разговорной речи и ненормативных разновидностей языка.
На современном этапе выделяются два направления в изучении речевой деятельности и личности: одно из них раскрывает объективные взаимосвязи речи с индивидуальными особенностями личности, второе исследует возможности других людей извлекать из речи информацию о ее дикторе или авторе.
Комплексное исследование речи как источника информации о человеке привело к необходимости найти взаимосвязь речевой деятельности и специфических механизмов речепорождения и речевосприятия в связи с индивидуальными типологическими особенностями личности коммуникантов и эксперта как субъекта, не принимающего непосредственное участие в акте коммуникации, но осуществляющего исследование его результатов в качестве стороннего наблюдателя. Совокупность таких переменных, как индивидуальность голоса, индивидуальный стиль речи и уровень культуры речи играет системообразующую роль в интеграции индивидуальности речи и не только диагностирует их характеристики, но и влияет на формирование произвольного контроля, как над эмоциями, так и над физиогномическими предъявлениями индивидуальности. Таким образом, познание личности по речи экспертом включает социолингвистическую идентификацию и социолингвистическую интерпретацию.
К вербально-грамматическому уровню относятся единицы, традиционно используемые при описании лексического и грамматического строя языка (слово, морфема, словоформа, дериват, синоним, словосочетание, синтаксема, управление, согласование и т.д.). В качестве единиц когнитивного уровня, организующих статичную и относительно стабильную картину мира носителя языка, выступают: денотат, сигнификат, экстенсионал и интенсионал понятия, фрейм, генерализованное высказывание (т.е. афоризм, сентенция, поговорка и т.п.), фразеологизм, метафора, наглядный образ (живая «кинематографическая» картинка, каламбур и др.) – В состав единиц прагматического уровня, отражающего интенции и цели носителя, его активную позицию в мире и, соответственно, динамику его картины мира, включаются пресуппозиция, дейксис, элементы рефлексии, оценка, «ключевые слова», прецедентные тексты, способы аргументации, «сценарии», планы и программы поведения.
Вопрос о характере адресанта и адресата в сфере массовой коммуникации не имеет ясного и однозначного решения. В большинстве исследований утверждается, что участники общения в этой сфере – это не конкретные личности, что сообщения, которые проходят здесь по каналам информации, очень часто анонимны или создаются целым коллективом и обращаются не к узкому кругу специалистов, а к широким массам, всем носителям языка, людям различным по своему образованию, воспитанию, вкусам. Это обусловлено, прежде всего, тем, что в создании конкретного речевого сообщения в СМИ участвует не только журналист, чьей фамилией заверяется это сообщение, но также вышестоящие сотрудники редакции, издатели или даже учредители. Коллективный характер адресанта обусловлен также тем, что в некоторых случаях и сам журналист становится частью «составного источника» информационного потока и тем самым утрачивает свою единичность. Это неизбежно происходит и в определенных жанрах журналистики (в информационной заметке, кратком репортаже, редакционной статье), и при использовании новых информационных каналов.
Интересным для нас будет еще один параметр, который помогает понять взаимоотношения между адресантом и адресатом в СМИ, – направленность коммуникации. По своей направленности системы коммуникации могут быть двух основных типов:
1) коммуникация для другого: Я (адресант) – ОН (адресат) – до начала коммуникации некоторое сообщение известно «мне», но неизвестно «ему»;
2) коммуникация для себя: Я (адресант) – Я (адресат=адресант) – в этом случае реальный, отдельный от адресанта адресат отсутствует, но при этом передаваемое сообщение не делается избыточным, обогащается дополнительной информацией.
Если оценивать направленность коммуникации, то основным типом для СМИ будет «коммуникация для другого». В такой системе адресант заменяется адресатом (переменные элементы), а код и сообщение (информация) должны оставаться неизменными. Именно этим данная система отличается от «коммуникации для себя», когда адресант не заменяется адресатом, а сообщение (информация) трансформируется, перестраивается за счет введения добавочного кода. Ясно, что в чистом виде подобная автокоммуникация в СМИ вряд ли возможна, однако сложность осуществления «коммуникации для другого» – в силу того, что этот «другой» отсутствует, находится далеко – может сделать вполне реальной ситуацию, когда общение между адресантом и адресатом в СМИ только выглядит как «коммуникация для другого», являясь по сути «коммуникацией для себя».
Ситуация еще более усложняется, если мы перейдем к описанию целей, которые преследуют коммуниканты в области массовой информации. Вне реальной ситуации общения общие коммуникативные цели остаются научной абстракцией, они получают смысловое наполнение, уточняются только в зависимости от ситуации общения и являются поэтому всегда ситуативными. Именно ситуация придает коммуникативным целям смысл, задает их иерархию по значимости, их распределенность между коммуникантами.
В лингвистических, функционально-стилистических исследованиях, однако, обсуждение подобных целей по традиции с неизбежностью заменяется обсуждением вопроса о функции той или иной подсистемы литературного языка, которая используется в определенной сфере деятельности (resp. ситуации общения).
Соответственно общая информационная цель со стороны адресанта – а в некоторых случаях с согласия и / или подачи адресата – в реальности трансформируется, конкретизируется (в зависимости от того, какой элемент коммуникативного акта управляет коммуникативным поведением), и мы можем говорить о доминанте коммуникативного поведения в сфере массовой информации, его особой настройке.
2. Статус слов «да» и «нет»
Неизменяемые слова, употребляемые в диалоге в качестве реакции на речь собеседника, составляют класс так называемых слов-предложений. Слова-предложения могут выражать согласие, утверждение: Да – Sì. Ладно – Vale. Так – Pues. Пожалуй – Es cierto; несогласие, отказ: Нет – No. Слова-предложения обычно играют роль реплик в диалоге, например: – Пойдёшь гулять? – Да.
– ¿Vamos a pasear? – ¡Si!
Однако, от слова-предложения нeт, выражающего отрицание или несогласие, следует отличать нет-сказуемое безличных предложений, выражающее отсутствие чего-либо (ср.: У него нет денег – `El no tiene dinero). Нет – сказуемое безличного предложения управляет родительным падежом существительного, а нет – слово-предложение не управляет ничем.
Так же, как и от слова-предложения да следует отличать соединительный союз да и частицу да, употребляемую нередко в сочетании с другими словами: да ну, да ладно, да хорошо, да нет. Такое да произносится безударно, например: – Поедешь на дачу? – Да нет: я сестру жду.
Одна из задач современной лингвистики – поиск культурологических компонентов в значении лексических единиц. Исследования показывают, что различия в культурных нормах отражаются в языке.
В разных культурных традициях, в зависимости от общественного уклада и исторического развития, существуют разные культурные сценарии и нормы поведения и выражения мысли.
Испанская норма допускает свободное выражение согласия или несогласия и вообще своего мнения. Однако при деловых переговорах используется равновесие между свободой выражения несогласия и поиском согласия, и это отражается в частом использовании разделительных вопросов с разной полярностью. (¿Es verdad?)
В последнее время частицы, приглашающие к согласию, привлекают к себе внимание ученых, изучающих живую разговорную речь и истинную оценку в контексте диалога. Ученые относят эти частицы к группе сигналов речи, или речевых сигналов, настраивающих собеседников на общий лад и выполняющих функцию поддержания контакта.
Как было сказано выше, в испанском языке вторая часть разделительных вопросов с разной полярностью выражает согласие, допуская и несогласие.
В русском языке частицы, типа, не так ли?, так ведь? могут выражать – в соответствии с культурной нормой – согласие с адресатом и полного понимания того, что он говорит, либо согласие, допускающее несогласие.
Как отмечает А.Ю. Чернышева в своей работе ˝Русское приглашение к согласию˝, частицы с элементом ˝не˝ типа, не правда ли? не так ли? допускают возможное несогласие собеседника с говорящим, в то время как частицы без упомянутого элемента типа правда?, так ведь?, правда ведь? выражают только призыв к согласию. Чернышева отмечает далее: ˝Частицы, приглашающие к согласию без допуска несогласия (так ведь?), употребляются тогда, когда положение дел адресанта предсказано с опорой на имеющиеся в сознании адресата (единые для всех говорящих) представления об идеализированной норме развития событий. Такое развитие однозначно предопределяет наличие у ситуации тех или иных свойств и дальнейший ход ее развития. Частицы, приглашающие к согласию, но допускающие и несогласие (не так ли?), употребляются в том случае, когда положение дел адресата не предсказано с опорой на имеющиеся в сознании адресанта представления об идеализированной норме развития событий, а отражают лишь реальный расклад вещей – индивидуальную точку зрения говорящего, которая не исключает возможности у слушающего своего собственного мнения˝
Эта закономерность действительно прослеживается в ряде случаев. Но позволим себе предположить, что сема ‘ты можешь не согласиться’, если и присутствует в значении частиц, приглашающих к согласию, является, скорее, потенциальной. Из этого следует, что в русском языке отсутствуют строгие правила, регламентирующие использование частиц типа так ведь?, не правда ли?
Помимо вышеупомянутых особенностей употребления исследуемых частиц, ми считаем нужным остановиться на употреблении частиц, типа, не правда ли?, так ведь? в языке художественной литературы и в разговорной речи.
Художественная речь особенно требовательна к норме, производя тщательный отбор слова, который, в свою очередь, преобразует само слово. Отбор слов непосредственно связан со способом отражения и выражения действительности, следовательно, здесь нет немотивированных слов.
Эти лексические единицы употребляются в КЛЯ как экспрессивное средство и не характерны совсем или мало характерны для РР.
Если отдельные слова, снабженные пометой разг., и встречаются в РР, то не являются в ней высокочастотными. Это объясняется тем, что РР отличается от КЛЯ не столько набором лексических единиц, сколько способом создания номинаций, а также характером семантического строения лексических единиц.
Итак, РР – это естественное, наиболее обычное средство общения между носителями литературного языка в определенных экстралингвистических условиях (сфере непринужденного личного общения). Сниженный стиль – это набор красок. На сниженном стиле не говорят. Его единицы включаются в тексты КЛЯ разного характера (художественную литературу, публицистику) как экспрессивные средства, для оживления, придания тексту естественности, непринужденности, а также для имитации живой разговорной речи.
Функциональная грамматика – направление лингвистики, в основе которого лежит изучение универсальных категорий языка. Это грамматика, нацеленная на изучение и описание функций единиц строя языка и закономерностей функционирования этих единиц во взаимодействии с разноуровневыми элементами окружающей среды. Грамматика данного типа рассматривает в единой системе средства, относящиеся к разным ярусам языка, но объединённые на основе общности их семантических функций. При анализе языкового материала используется подход «от семантики к ее формальному выражению» («от функций к средствам», так называемый ономасиологический подход) как основной, определяющий построение грамматики, в сочетании с подходом «от формы к семантике» («от средств к функциям»).
Основными понятиями функциональной грамматики являются семантическая категория (функционально-семантическая категория) и функционально-семантическое поле. К лежащим в области изучения функциональной грамматики полям относятся такие, как поле интенсивности, локативности, темпоральности, компаративности и др. В следующем разделе мы рассматрим вербальные и невербальные способы согласия и несогласия.
3. Способы выражения согласия и несогласия
Совокупность факторов объективно данной коммуникативной ситуации перерабатывается и оценивается каждым коммуникантом индивидуально, поэтому они не только по-разному – субъективно интерпретируют окружающую действительность, но и ориентируются в ней согласно своей оценке ситуации. Принадлежность коммуникантов к разным культурам может обуславливать существенные различия в интерпретации ситуации. Эти знания – продукт внеязыкового окружения личности: культурного, социального, психологического, личностного опыта.
Невербальное общение, более известное как язык поз и жестов, включает в себя все формы самовыражения человека, которые не опираются на слова. Психологи считают, что чтение невербальных сигналов является важнейшим условием эффективного общения. Почему же невербальные сигналы так важны в общении?
• около 70% информации человек воспринимает именно по зрительному (визуальному) каналу;
• невербальные сигналы позволяют понять истинные чувства и мысли собеседника;
• наше отношение к собеседнику нередко формируется под влиянием первого впечатления, а оно, в свою очередь, является результатом воздействия невербальных факторов – походки, выражения лица, взгляда, манеры держаться, стиля одежды и т.д.
Особенно ценны невербальные сигналы потому, что они спонтанны, бессознательны и, в отличие от слов, всегда искренни.
Огромное значение невербальных сигналов в общении подтверждается экспериментальными исследованиями, которые гласят, что слова (которым мы придаем такое большое значение) раскрывают лишь 7% смысла, звуки, 38% значения несут звуки и интонации и 55% – позы и жесты.
Невербальное общение включает в себя пять подсистем:
1. Пространственная подсистема (межличностное пространство).
2. Взгляд.
3. Оптико-кинетическая подсистема, которая включает в себя:
– внешний вид собеседника,
– мимика (выражение лица),
– пантомимика (позы и жесты).
4. Паралингвистическая или околоречевая подсистема, включающая:
– вокальные качества голоса,
– его диапазон,
– тональность,
– тембр.
5. Экстралингвистическая или внеречевая подсистема, к которой относятся:
– темп речи,
– паузы,
– смех и т.д.
К средствам кинесики (внешние проявления человеческих чувств и эмоций) относят выражение лица, мимику, жестикуляцию, позы, визуальную коммуникацию (движение глаз, взгляды). Эти невербальные компоненты несут также большую информационную нагрузку. Наиболее показательными являются случаи, когда к помощи кинесики прибегают люди, говорящие на разных языках. Жестикуляция при этом становится единственно возможным средством общения и выполняет сугубо коммуникативную функцию.
Проксемика объединяет следующие характеристики: расстояния между коммуникантами при различных видах общения, их векторные направления. Нередко в область проксемики включают тактильную коммуникацию (прикосновения, похлопывание адресата по плечу и т.д.), которая рассматривается в рамках аспекта межсубъектного дистантного поведения.
Проксемические средства также выполняют разнообразные функции в общении. Так, например, тактильная коммуникация становится чуть ли не единственным инструментом общения для слепоглухонемых (чисто коммуникативная функция). Средства проксемики также выполняют регулирующую функцию при общении. Так, расстояния между коммуникантами во время речевого общения определяются характером их отношений (официальные / неофициальные, интимные / публичные). Хотя вербальные символы (слова) – основное наше средство для кодирования идей, предназначенных к передаче, мы используем и невербальные символы для трансляции сообщений. В невербальной коммуникации используются любые символы, кроме слов. Зачастую невербальная передача происходит одновременно с вербальной и может усиливать или изменять смысл слов. Обмен взглядами, выражение лица, например, улыбки и выражения неодобрения, поднятые в недоумении брови, живой или остановившийся взгляд, взгляд с выражением одобрения или неодобрения – все это примеры невербальной коммуникации.
Средства общения – способы кодирования, передачи, переработки и расшифровки информации, которая передается в процессе общения от одного существа к другому. Кодирование информации – это способ ее передачи. Информация между людьми может передаваться с помощью органов чувств, речи и других знаковых систем, письменности, технических средств записи и хранения информации. Молчание также является коммуникативной единицей. Усиление его коммуникативности возможно при специальном конструировании особых контекстов. Например, молчание в ответ на вопрос или просьбу сразу становится элементом отказа или нежелания выполнять то, о чем просят. В другом случае молчание становится знаком нежелания или неумения собеседников поддерживать отношения.
Молчание является очень действующим элементом в кризисной ситуации, когда ценно как слово, так и молчание. Хотя кризисники подчеркивают, что в случае кризиса должно исчезнуть такое понятие, как «Без комментариев».
Умение держать паузу зафиксировано в аксиоматике актерского искусства. Молчание моделирует сильного собеседника, поскольку слабому приходится говорить, чтобы привлечь сильного на свою сторону. Общение включает в себя вербальные и невербальные каналы передачи информации. При этом информация, поступающая по невербальным каналам, может, как подкреплять, так и противоречить сообщению, передаваемому при помощи слов. Невербальное общение – не так сильно структурировано, как вербальное.
Не существуют общепринятые словари и правила компоновки (грамматика) жестов, мимики, интонации, при помощи которых мы в состоянии однозначно передать свои чувства. Любой неговорящий человек должен приобрести способность выражать свои потребности. Для обездвиженного человека элементарный способ коммуникации:
· показ согласия или несогласия с помощью движения глаз
· закрывание глаз – ДА, открытые глаза – НЕТ
· ободок с указкой, закрепленной на лбу – движением головы показывает нужный предмет
· световой указатель для включения звукового сигнала «Подойди сюда»
· показ согласия или несогласия с помощью минимальных доступных движений
· цветовые сигналы (красный и белый), закрепленные на конечностях: красный цвет – ДА, белый – НЕТ
Остановимся на некоторых средствах альтернативного общения.
Язык мимики и жестов. При достаточных моторных способностях ребенка можно пытаться обучать его языку жестов – например при сенсорной алалии как вспомогательное средство общения.
Язык звуков. При отсутствии голосовой активности – анартрия, сенсорная алалия – придается определенное значение неречевым звукам: свисток – «иди сюда», хлопок – «хочу пить», звонок – «хочу есть» и т.д.
Блисс-язык. Его разработал австралийский ученый Чарльс Блисс в 1949 г. Это знаковая система, основанная на упрощенных китайских иероглифах:
· используется небольшое количество ключевых символов
· ключевые символы комбинируются, образуя новые слова
В языке Блисса представлена не только лексика, но и грамматика (используются индикаторы для различения существительных, глаголов, прилагательных.) В зависимости от индикатора один и тот же символ читается по-разному
· система Блисса позволяет оперировать 1400 лексическими единицами
· специалисты считают ее сложной для ребенка с ОПФР
· для общения на Блисс-языке нужен коммуникант, им владеющий
Пиктограммы. Используются черно-белые изображения, заменяющие слова.
· изображения прикрепляются к соответствующим объектам
· педагог в ситуативно-деловом общении указывает на пиктограммы, заучивает их с ребенком, стимулирует к показу пиктограмм ребенка
· широкое распространение получили пиктограммы, используемые финским логопедом Тула Пули
· существуют различные наборы пиктограмм для коммуникации: Manual Rebus Glossary Cards (118 пиктограмм); Pictogram ideogram communication system – PIC (400 символов); Picsyms (1800 символов); SPS – рисованные коммуникативные символы; Touch Talk – «трогать и говорить».
Жесты, мимика, интонации – Эффективность общения определяется не только степенью понимания слов собеседника, но и умением правильно оценить поведение участников общения, их мимику, жесты, движения, позу, направленность взгляда, то есть понять язык невербального (вербальный – «словесный, устный») общения. Этот язык позволяет говорящему полнее выразить свои чувства, показывает, насколько участники диалога владеют собой, как они в действительности относятся друг к другу.
На какие же невербальные элементы следует обращать внимание во время общения?
Мимика позволяет нам лучше понять оппонента, разобраться, какие чувства он испытывает. Так, поднятые брови, широко раскрытые глаза, опущенные вниз кончики губ, приоткрытый рот – все это свидетельствует об удивлении; опущенные вниз брови, изогнутые на лбу морщины, прищуренные глаза, сомкнутые губы, сжатые зубы выражают гнев.
Печаль отражает сведенные брови, потухшие глаза, слегка опущенные уголки губ, а счастье – спокойные глаза, приподнятые внешние уголки губ.
Для каждого, участвующего в беседе, с одной стороны, важно уметь «расшифровывать», «понимать» мимику собеседника. С другой стороны, необходимо знать, в какой степени он сам владеет мимикой, насколько она выразительна.
В связи с этим рекомендуется изучить и свое лицо, знать, что происходит с бровями, губами, лбом. Если вы привыкли хмурить брови, морщить лоб, то постарайтесь отучиться собирать складки на лбу, расправляйте почаще нахмуренные брови. Чтобы мимика была выразительной, систематически произносите перед зеркалом несколько разнообразных по эмоциональности (печальных, веселых, смешных, трагических, презрительных, доброжелательных) фраз. Следите, как изменяется мимика и передает ли она соответствующую эмоцию.
Механические жесты отвлекают внимание слушателя от содержания речи, мешают ее восприятию. Нередко они бывают результатом волнения говорящего, свидетельствуют о его неуверенности в себе.
В зависимости от назначения жесты подразделяются на ритмические, эмоциональные, указательные, изобразительные и символические.
Жесты, передающие разнообразные оттенки чувств, называются эмоциональными. Некоторые из них закреплены в устойчивых сочетаниях, поскольку такие жесты стали общезначимыми.
· Существует жест предельности (категоричности) – сабельная отмашка кистью правой руки. Он сопровождает выражения: Никогда не соглашусь; Никто не знает; Ничего вы не найдете; Это совершенно ясно; Абсолютно не об этом.
· Известен также жест отказа, отрицания – отталкивающие движения рукой или двумя руками ладонями вперед. Этот жест сопровождает выражения: Нет, нет, нет! Не надо, не надо, прошу вас; Никогда, никогда туда не поеду!
4. Лексические и грамматические способы выражения согласия и несогласия
Категория согласия-несогласия отражает концептуальное мировосприятие человеком реальной действительности, является одним из важнейших средств коммуникации и реализации речевых единиц языка. В языке существуют и универсальные, и специфические единицы, отражающие и субъективное, и объективное согласие и несогласие, которые представляют духовную сферу и жизненный потенциал человека в данном мире, где необходимо постоянно определяться в поиске единственно правильной истины, или точнее, общественно-личностной позиции.
Согласие и несогласие – центральные понятия в общечеловеческом речевом контакте между говорящим и слушающим и в контакте личности со своим мировосприятием (то есть можно говорить о гармонии или дисгармонии со своим внутренним миром или окружающей картиной реальности).
Этим понятиям присуща непреложная единственная истина – истина, ведущая к согласию, и истина, ведущая к несогласию. Для них характерны не только специфические микро-, мегамиры, но и способность выражать модели взаимоотношений, модели жизненно-философских понятий в конкретной действительности и в конечном счёте особенности порождения условной истины – «согласие» и условной истины – «несогласие».
Позиция «согласие» и позиция «несогласие» – это осознание субъектом многоликости бытия, это варьирование между различными позициями-мирами, это невероятно трудный принципиальный выбор, это осмысление ощущения мира-Я, мира-Мы, мира-Вселенной. Эта разноликость миров придаёт особый статус категории согласия-несогласия, поскольку по большому счёту в мире имеется ориентир на согласие, так как превалирует всё-таки стремление к гармонии, к упорядочиванию взглядов, к компромиссам в глобальном понимании. Поэтому закономерность перевода отношений в рамки согласия между партнёрами регулирует модель взаимоотношений, конечная цель которых договор, связующий потенциальные принципы общения.
В результате, так как право приемлемого выбора позиции-отношения в речевом контакте остаётся за субъектом, этот субъект в силу противоречивых жизненных обстоятельств, различных коммуникативных ситуаций, а также непоследовательных аргументов может ориентироваться на позицию «несогласие». Несовпадение в позициях, несовпадение точек зрения, неприятие этической оценки другого субъекта рассогласовывают речевую деятельность, определяют динамику дальнейшего контакта на фоне истины, правды.
Важно осмыслить позицию «несогласие» и исходить из ключевого для несогласия варианта – истинного и ложного несогласия. В случае выражения позиции «несогласие» очень важны такие умения, как давать квалифицирующую оценку, предвидеть различные модели речевого контакта, их философски осмысливать, поскольку несогласие, учитывая цели и задачи общения, может исключать или ограничивать функции совместного творческого участия людей.
Итак, позиция «согласие» и позиция «несогласие» – это концепты, которые ориентированы на отношения между людьми и на отношения личности с самой собой. Основным условием возникновения этих двух концептов является коммуникативное поле, которое включает в себя осмысление картины мира в целом или её фрагментов и придаёт особый функционально значимый статус категории согласия-несогласия.
Речевое общение, построенное на отношениях «позиция-согласие» и «позиция-несогласие», – это интеллектуальное и эмоциональное явление, отражающее процесс познания окружающей действительности. Согласие-несогласие – это полное или неполное совпадение или несовпадение концептуальных позиций субъектов.
Речевое варьирование средств выражения согласия-несогласия находится под влиянием множества факторов лингвистического и экстралингвистического порядка. Выбор речевых единиц определяется степенью смысловой развёрнутости исходной реплики, характером субъективного отношения собеседника к содержанию высказывания, общими условиями общения.
В диалогической речи модальное значение согласия-несогласия активно выражается повтором.
Реплики-повторы представляют собой один из эффективных и продуктивных способов оформления согласия-несогласия. Реплики с повторами обладают большими экспрессивными возможностями: они способствуют созданию условий для проявления разнообразных эмоций и их оттенков. Повтор в репликах-реакциях выполняет эмфатическую и интенсификационную функции.
Повторы значимы для коммуникации тем, что позволяют адресату выразить своё согласие или несогласие с чьим-либо высказыванием. Построения с повтором основаны на структурных компонентах исходной реплики. Наиболее употребительны следующие структурно-семантические типы реплик-повторов:
1) повторы, не осложнённые и осложнённые добавочными словесными компонентами;
2) повторы, включающие в свой состав обязательные конструирующие элементы.
Ответные реплики имеют в своём составе словесные компоненты, которые выполняют конструирующую функцию. Реплики-повторы характеризуются постоянной, специально заданной схемой построения, в котором словоформы располагаются в принятом порядке. Особое место среди разнообразных фразеологизированных реплик-повторов со значением согласия-несогласия занимают следующие типы:
1) построения с двойным повтором лексем, объединённых частицей «так»;
2) противительные конструкции с двойным повтором, оформляющие частичное (неполное) согласие-несогласие;
3) реплики-повторы, включающие в свой состав частицы в качестве обязательных конструирующих компонентов.
Языковая система, стремящаяся к реализации оптимальной достаточности, развивает особые языковые формы, среди которых отмечается и повтор. Повтор, выражающий модальное значение согласия-несогласия, является одним из средств экспрессивного синтаксиса. В диалогической речи повтор не может рассматриваться как явление речевой избыточности, поскольку подобное оформление высказывания принадлежит другому лицу, которое создаёт новую речевую конструкцию. Особенность употребления повторов в диалогической речи заключается в тесной связанности контекстно-грамматических, акцентно-интонационных и коммуникативно-прагматических явлений.
Кроме того, модальные значения согласия и несогласия выражаются синтаксически нечленимыми предложениями, которые не содержат указания на то, с чем именно соглашается или не соглашается субъект. В диалогической речи подобные формы характеризуются наличием разнообразных дополнительных эмоционально-экспрессивных оттенков, а также этикетно-прагматических свойств.
Конструкции нечленимых предложений (и входящие в их структуру устойчивые сочетания, имеющие постоянный лексический состав, условленный порядок расположения компонентов) вкупе с интонацией и контекстом отражают модальность и эмоциональность. Большинство нечленимых предложений состоит из частиц, междометий, модальных слов и сочетаний и других выразительных словесных элементов.
Согласие и несогласие выступают как парные категории и в определённых ситуациях образуют друг с другом диаметрально-логическую оппозицию: «Я согласен» (да), «Я не согласен» (нет). В диалогической речи более ясному выражению согласия и несогласия, более чёткому проявлению противопоставления этих категорий способствуют не только своеобразные конструкции, но и контекст и интонация. Несмотря на то, что согласие и несогласие противостоят друг другу, они составляют цельное единство.
Специфика функционирования этих единиц заключается в том, что они взаимообусловлены и могут взаимозаменяться (ср.: семантически специализированное нечленимое предложение нет выражает несогласие и в определённом контексте транспонируется в высказывание, оформляющее согласие; а также да выражает согласие и транспонируется в высказывание со значением несогласия). Lo que sì empieza a sordivnderme es el descuido y plena seguridad de mi padre.
Противоположность значений согласия-несогласия, проявляемых в диалогических единствах, может сглаживаться в тех случаях, когда используются реплики, выражающие колебание между да («согласен») и нет («не согласен») (ср.: едва ли; вряд ли и т.п.). La grandeza del pensamienro de Don Quijote no se comdivnde sinoen la grandeza de la Mancha.
Средства выражения согласия-несогласия относятся к разным уровням и служат для передачи в языке одинаковых значений; такая совокупность средств интерпретируется как поле. Как отмечает Бахтин, «центр поля составляют типы синтаксических конструкций с регулярными типизированными средствами выражения данных отношений». Как ядерное, доминирующее значение в поле согласие-несогласие представляет собой субъективно-оценочное отношение, формируемое в ответ на высказывание говорящего, согласие или несогласие с его мыслью, суждением.
¡Còmo no! – да, конечно
¡A que no! – ну да!
¡No sino no! – неужели не
Estar de que no – занимать негативную позицию
A que no… – ручаюсь, что не…
¿y si no? – ну и что?
Por sì o por no – на всякий случай
Porque sì – так, без повода
Sì por si y no por no – говорить как есть
Decir que sì – согласиться на что-либо
Sin faltar un sì – подробно
La que sì – а вот увидим!
Pues sì – что и говорить!
Содержание согласия-несогласия находит наиболее полное специализированное и концентрированное выражение в структурах – согласен, не согласен и т.п., проявляемые в контексте в максимально чистом виде и в нейтральной форме. Данные и подобные единицы чётко реализуют модальные значения согласия и несогласия и являются зоной сосредоточения качественных показателей названных сем.
Между ядром и периферией поля осуществляется распределение функциональных значений: периферийные средства передают согласие-несогласие с различными модально-экспрессивными оттенками: подтверждения, утверждения, уверенности, неуверенности, сомнения, возражения и др., – которые пересекаются с основной семантикой. В зоне периферии располагаются разнотипные единицы, смешиваются общие и частные значения.
Единицы, выражающие согласие-несогласие, подвергаются переосмыслению и интерпретируются адресатом в соответствии с теми или иными прагматическими условиями. Реплики с модальным значением согласия-несогласия имеют градационный характер и включают комплекс значений, диапазон проявления которых весьма широк: от полной уверенности (ср.: Конечно; Безусловно; Разумеется и т.п.) до наименьшей степени уверенности (ср.: Едва ли; Вряд ли и др.). Ni un leve oplo de vento interrumpìa el sosiego de la noche y la serenidad del ambiente. Периферия заслуживает внимания как случай сложного переплетения модально-экспрессивных оттенков с основным значением согласия-несогласия.
Специализация проявляется и в том, что согласие-несогласие реализуется в результате взаимодействия синтаксических, лексических, интонационных средств. В авторских ремарках диалогических единств с помощью специальных лексем «согласен» и «не согласен» указывается на соответствующую реакцию, которая возникает в ответ на предыдущее высказывание. Реакция согласия-несогласия характеризуется субъективно-эмоциональным восприятием какого-либо высказывания и сопровождается определенными жестами, мимикой – обо всем этом свидетельствуют специальные лексемы, используемые в авторских ремарках диалогических единств.
В речевом акте позиция согласия-несогласия имеет различные средства выражения. Специфика глаголов, сочетающихся со словами согласие и несогласие, заключается в том, что они имеют разнообразную тематику, которая раскрывает характер речеповеденческих действий, актуализирующих способы репрезентации модальных значений согласия и несогласия. Продуктивными способами выражения согласия и несогласия являются следующие глагольные группы:
Formas de decir «sì» y «no»
Вывыды
Все ученые, занимающиеся изучением данных языковых явлений, сходились во мнении, что, во-первых, базовой формой конструкции согласия и несогласия является диалогическое единство, т.е. сочетание диалогических реплик.
Во-вторых, категория согласия и несогласия служит для выражения принятия или непринятия точки зрения говорящего.
В-третьих, в семантическом плане в рассматриваемой категории отражается модальная оценка высказывания партнера по коммуникации с точки зрения соответствия и несоответствия действительности. Именно поэтому в числе основных средств выражения согласия-несогласия назывались модальные слова и модальные частицы
Е.В. Почепцова выделяет группу нечленимых предложений, которые соотносительны с модальными оценочными предложениями и служат для выражения согласия или несогласия.
Ф.С. Бацевич, указывая на отсутствие систематического описания тех или иных явлений, присущих разным типам речи, рассматривает экспрессивные конструкции, связанные с особым смещением грамматических форм, с более или менее устойчивой моделью. В разговорной речи семантика слова может подвергаться разнообразному переосмыслению, а интонация способна варьироваться и осложняться субъективными оттенками значений. Таким образом, обозначенный круг типизированных конструкций потенциально может участвовать в реализации несогласия в диалогической речи.
O.K. Васильева-Шведе, изучая реплики-повторы на материале художественного диалога, описывает целый ряд конструкций со значением согласия-несогласия. В диалогических единствах повторы могут выражать реакцию на сказанное и характеризоваться экспрессивной окраской. В диалогической речи повторы являются распространенным явлением. Классификация реплик-повторов дается в зависимости от коммуникативно-смысловой организации диалогических единств и степени представленности элементов первой реплики во второй, от характера изменений, заключенных во второй реплике. Каждая структурная разновидность реплик-повторов несет своеобразные оттенки субъективно-модальных значений. Однако система модально-экспрессивных значенийне всегда соответствует модальным смыслам, выраженным в конкретных диалогических единствах.
В связи с изучением нечленимых предложений Бацевич вовлекает в научный обиход конструкции со значением согласия-несогласия. В его трактовке структура согласия-несогласия состоит из частиц, модальных слов, междометий и т.п., которые функционируют в качестве нечленимых предаю-
Смысловое содержание данных единиц зависит от контекста, речевой ситуации, интонации, а также от использования неязыковых средств общения (жестов, мимики) (Падучева)
Следует отметить, что каждый из исследователей, занимавшийся изучением средств выражения согласия и несогласия, предпринимал попытку классифицировать данную группу. Считается целесообразным разграничение классификации предложений парадигматического типа, которая основывается на формально-морфологическом признаке (утвердительные и отрицательные предложения), и классификации по модальному значению предложения в связной речи (предложения согласия и несогласия) (Почепцов Г).
В своей статье Чернышева А. рассматривает типичные речевые формулы со значением согласия-несогласия и классифицирует их с точки зрения стилей языка. За рамками классификации остаются многочисленные языковые конструкции, содержащие значение «согласие-несогласие».
Золотова Г. А в свою очередь разделила средства выражения согласия-несогласия на три части. В первую входит лексико-грамматический повтор высказывания собеседника в пределах, достаточных, с одной стороны, для показа правильности осмысления его сообщения, с другой – для узнавания собеседником своей мысли. Золотова Г.А. указывает на наличие так называемого переключателя, то есть «служебно-семантического элемента с функцией контрастного преобразования словесных понятий»
Вторую часть классификации составляет форма семантически специализированных и синтаксически нерасчлененных слов-предложений типа: «да», «нет», «конечно» – ясно обозначают согласие-несогласие, но не содержат в себе, с чем именно не согласен говорящий. Слова-предложения согласия-несогласия передают только коммуникативно-модальные значения согласия-несогласия, которое в принципе может быть выражено одной лексемой. Список слов-предложений обширен. Эту обширность автор объясняет определенной «ситуативно-функциональной специализацией, закреплением дополнительных оттенков стилистического, эмоционально-экспрессивного, этикетно-прагматического плана.
Третью часть данной классификации составляют лексически свободные и синтаксически расчлененные предложения, не являющиеся повтором чужого высказывания («не могу не согласиться», «он явно лжет», «не сомневаюсь в вашей правоте»).
Молчание является очень действующим элементом в кризисной ситуации, когда ценно как слово, так и молчание. Хотя кризисники подчеркивают, что в случае кризиса должно исчезнуть такое понятие, как «Без комментариев».
Умение держать паузу зафиксировано в аксиоматике актерского искусства. Молчание моделирует сильного собеседника, поскольку слабому приходится говорить, чтобы привлечь сильного на свою сторону. Общение включает в себя вербальные и невербальные каналы передачи информации. При этом информация, поступающая по невербальным каналам, может, как подкреплять, так и противоречить сообщению, передаваемому при помощи слов. Невербальное общение – не так сильно структурировано, как вербальное.
Не существуют общепринятые словари и правила компоновки (грамматика) жестов, мимики, интонации, при помощи которых мы в состоянии однозначно передать свои чувства. Любой неговорящий человек должен приобрести способность выражать свои потребности. Для обездвиженного человека элементарный способ коммуникации:
· показ согласия или несогласия с помощью движения глаз
· закрывание глаз – ДА, открытые глаза – НЕТ
· ободок с указкой, закрепленной на лбу – движением головы показывает нужный предмет
· световой указатель для включения звукового сигнала «Подойди сюда»
· показ согласия или несогласия с помощью минимальных доступных движений
· цветовые сигналы (красный и белый), закрепленные на конечностях: красный цвет – ДА, белый – НЕТ
Остановимся на некоторых средствах альтернативного общения.
Язык мимики и жестов. При достаточных моторных способностях ребенка можно пытаться обучать его языку жестов – например при сенсорной алалии как вспомогательное средство общения.
Язык звуков. При отсутствии голосовой активности – анартрия, сенсорная алалия – придается определенное значение неречевым звукам: свисток – «иди сюда», хлопок – «хочу пить», звонок – «хочу есть» и т.д.
Блисс-язык. Его разработал австралийский ученый Чарльс Блисс в 1949 г. Это знаковая система, основанная на упрощенных китайских иероглифах:
· используется небольшое количество ключевых символов
· ключевые символы комбинируются, образуя новые слова
В языке Блисса представлена не только лексика, но и грамматика (используются индикаторы для различения существительных, глаголов, прилагательных.) В зависимости от индикатора один и тот же символ читается по-разному
· система Блисса позволяет оперировать 1400 лексическими единицами
· специалисты считают ее сложной для ребенка с ОПФР
· для общения на Блисс-языке нужен коммуникант, им владеющий
Пиктограммы. Используются черно-белые изображения, заменяющие слова.
· изображения прикрепляются к соответствующим объектам
· педагог в ситуативно-деловом общении указывает на пиктограммы, заучивает их с ребенком, стимулирует к показу пиктограмм ребенка
· широкое распространение получили пиктограммы, используемые финским логопедом Тула Пули
· существуют различные наборы пиктограмм для коммуникации: Manual Rebus Glossary Cards (118 пиктограмм); Pictogram ideogram communication system – PIC (400 символов); Picsyms (1800 символов); SPS – рисованные коммуникативные символы; Touch Talk – «трогать и говорить».
Жесты, мимика, интонации – Эффективность общения определяется не только степенью понимания слов собеседника, но и умением правильно оценить поведение участников общения, их мимику, жесты, движения, позу, направленность взгляда, то есть понять язык невербального (вербальный – «словесный, устный») общения. Этот язык позволяет говорящему полнее выразить свои чувства, показывает, насколько участники диалога владеют собой, как они в действительности относятся друг к другу.
На какие же невербальные элементы следует обращать внимание во время общения?
Мимика
Главным показателем чувств говорящего является мимика – выражение лица.Мимика позволяет нам лучше понять оппонента, разобраться, какие чувства он испытывает. Так, поднятые брови, широко раскрытые глаза, опущенные вниз кончики губ, приоткрытый рот – все это свидетельствует об удивлении; опущенные вниз брови, изогнутые на лбу морщины, прищуренные глаза, сомкнутые губы, сжатые зубы выражают гнев.
Печаль отражает сведенные брови, потухшие глаза, слегка опущенные уголки губ, а счастье – спокойные глаза, приподнятые внешние уголки губ.
Для каждого, участвующего в беседе, с одной стороны, важно уметь «расшифровывать», «понимать» мимику собеседника. С другой стороны, необходимо знать, в какой степени он сам владеет мимикой, насколько она выразительна.
В связи с этим рекомендуется изучить и свое лицо, знать, что происходит с бровями, губами, лбом. Если вы привыкли хмурить брови, морщить лоб, то постарайтесь отучиться собирать складки на лбу, расправляйте почаще нахмуренные брови. Чтобы мимика была выразительной, систематически произносите перед зеркалом несколько разнообразных по эмоциональности (печальных, веселых, смешных, трагических, презрительных, доброжелательных) фраз. Следите, как изменяется мимика и передает ли она соответствующую эмоцию.
Жесты
О многом может сказать и жестикуляция собеседника. Вероятно, объясняется это тем, что жест используется чаще всего не сам по себе, а сопровождает слово, служит для него своеобразным подспорьем, а иногда уточняет его.Механические жесты отвлекают внимание слушателя от содержания речи, мешают ее восприятию. Нередко они бывают результатом волнения говорящего, свидетельствуют о его неуверенности в себе.
В зависимости от назначения жесты подразделяются на ритмические, эмоциональные, указательные, изобразительные и символические.
Эмоциональные жесты
Речь наша часто бывает эмоциональной. Волнение, радость, восторг, ненависть, огорчение, досада, недоумение, растерянность, замешательство – все это проявляется не только в подборе слов, в интонации, но и в жестах.Жесты, передающие разнообразные оттенки чувств, называются эмоциональными. Некоторые из них закреплены в устойчивых сочетаниях, поскольку такие жесты стали общезначимыми.
· Существует жест предельности (категоричности) – сабельная отмашка кистью правой руки. Он сопровождает выражения: Никогда не соглашусь; Никто не знает; Ничего вы не найдете; Это совершенно ясно; Абсолютно не об этом.
· Известен также жест отказа, отрицания – отталкивающие движения рукой или двумя руками ладонями вперед. Этот жест сопровождает выражения: Нет, нет, нет! Не надо, не надо, прошу вас; Никогда, никогда туда не поеду!
4. Лексические и грамматические способы выражения согласия и несогласия
Категория согласия-несогласия отражает концептуальное мировосприятие человеком реальной действительности, является одним из важнейших средств коммуникации и реализации речевых единиц языка. В языке существуют и универсальные, и специфические единицы, отражающие и субъективное, и объективное согласие и несогласие, которые представляют духовную сферу и жизненный потенциал человека в данном мире, где необходимо постоянно определяться в поиске единственно правильной истины, или точнее, общественно-личностной позиции.
Согласие и несогласие – центральные понятия в общечеловеческом речевом контакте между говорящим и слушающим и в контакте личности со своим мировосприятием (то есть можно говорить о гармонии или дисгармонии со своим внутренним миром или окружающей картиной реальности).
Этим понятиям присуща непреложная единственная истина – истина, ведущая к согласию, и истина, ведущая к несогласию. Для них характерны не только специфические микро-, мегамиры, но и способность выражать модели взаимоотношений, модели жизненно-философских понятий в конкретной действительности и в конечном счёте особенности порождения условной истины – «согласие» и условной истины – «несогласие».
Позиция «согласие» и позиция «несогласие» – это осознание субъектом многоликости бытия, это варьирование между различными позициями-мирами, это невероятно трудный принципиальный выбор, это осмысление ощущения мира-Я, мира-Мы, мира-Вселенной. Эта разноликость миров придаёт особый статус категории согласия-несогласия, поскольку по большому счёту в мире имеется ориентир на согласие, так как превалирует всё-таки стремление к гармонии, к упорядочиванию взглядов, к компромиссам в глобальном понимании. Поэтому закономерность перевода отношений в рамки согласия между партнёрами регулирует модель взаимоотношений, конечная цель которых договор, связующий потенциальные принципы общения.
В результате, так как право приемлемого выбора позиции-отношения в речевом контакте остаётся за субъектом, этот субъект в силу противоречивых жизненных обстоятельств, различных коммуникативных ситуаций, а также непоследовательных аргументов может ориентироваться на позицию «несогласие». Несовпадение в позициях, несовпадение точек зрения, неприятие этической оценки другого субъекта рассогласовывают речевую деятельность, определяют динамику дальнейшего контакта на фоне истины, правды.
Важно осмыслить позицию «несогласие» и исходить из ключевого для несогласия варианта – истинного и ложного несогласия. В случае выражения позиции «несогласие» очень важны такие умения, как давать квалифицирующую оценку, предвидеть различные модели речевого контакта, их философски осмысливать, поскольку несогласие, учитывая цели и задачи общения, может исключать или ограничивать функции совместного творческого участия людей.
Итак, позиция «согласие» и позиция «несогласие» – это концепты, которые ориентированы на отношения между людьми и на отношения личности с самой собой. Основным условием возникновения этих двух концептов является коммуникативное поле, которое включает в себя осмысление картины мира в целом или её фрагментов и придаёт особый функционально значимый статус категории согласия-несогласия.
Речевое общение, построенное на отношениях «позиция-согласие» и «позиция-несогласие», – это интеллектуальное и эмоциональное явление, отражающее процесс познания окружающей действительности. Согласие-несогласие – это полное или неполное совпадение или несовпадение концептуальных позиций субъектов.
Речевое варьирование средств выражения согласия-несогласия находится под влиянием множества факторов лингвистического и экстралингвистического порядка. Выбор речевых единиц определяется степенью смысловой развёрнутости исходной реплики, характером субъективного отношения собеседника к содержанию высказывания, общими условиями общения.
В диалогической речи модальное значение согласия-несогласия активно выражается повтором.
Реплики-повторы представляют собой один из эффективных и продуктивных способов оформления согласия-несогласия. Реплики с повторами обладают большими экспрессивными возможностями: они способствуют созданию условий для проявления разнообразных эмоций и их оттенков. Повтор в репликах-реакциях выполняет эмфатическую и интенсификационную функции.
Повторы значимы для коммуникации тем, что позволяют адресату выразить своё согласие или несогласие с чьим-либо высказыванием. Построения с повтором основаны на структурных компонентах исходной реплики. Наиболее употребительны следующие структурно-семантические типы реплик-повторов:
1) повторы, не осложнённые и осложнённые добавочными словесными компонентами;
2) повторы, включающие в свой состав обязательные конструирующие элементы.
Ответные реплики имеют в своём составе словесные компоненты, которые выполняют конструирующую функцию. Реплики-повторы характеризуются постоянной, специально заданной схемой построения, в котором словоформы располагаются в принятом порядке. Особое место среди разнообразных фразеологизированных реплик-повторов со значением согласия-несогласия занимают следующие типы:
1) построения с двойным повтором лексем, объединённых частицей «так»;
2) противительные конструкции с двойным повтором, оформляющие частичное (неполное) согласие-несогласие;
3) реплики-повторы, включающие в свой состав частицы в качестве обязательных конструирующих компонентов.
Языковая система, стремящаяся к реализации оптимальной достаточности, развивает особые языковые формы, среди которых отмечается и повтор. Повтор, выражающий модальное значение согласия-несогласия, является одним из средств экспрессивного синтаксиса. В диалогической речи повтор не может рассматриваться как явление речевой избыточности, поскольку подобное оформление высказывания принадлежит другому лицу, которое создаёт новую речевую конструкцию. Особенность употребления повторов в диалогической речи заключается в тесной связанности контекстно-грамматических, акцентно-интонационных и коммуникативно-прагматических явлений.
Кроме того, модальные значения согласия и несогласия выражаются синтаксически нечленимыми предложениями, которые не содержат указания на то, с чем именно соглашается или не соглашается субъект. В диалогической речи подобные формы характеризуются наличием разнообразных дополнительных эмоционально-экспрессивных оттенков, а также этикетно-прагматических свойств.
Конструкции нечленимых предложений (и входящие в их структуру устойчивые сочетания, имеющие постоянный лексический состав, условленный порядок расположения компонентов) вкупе с интонацией и контекстом отражают модальность и эмоциональность. Большинство нечленимых предложений состоит из частиц, междометий, модальных слов и сочетаний и других выразительных словесных элементов.
Согласие и несогласие выступают как парные категории и в определённых ситуациях образуют друг с другом диаметрально-логическую оппозицию: «Я согласен» (да), «Я не согласен» (нет). В диалогической речи более ясному выражению согласия и несогласия, более чёткому проявлению противопоставления этих категорий способствуют не только своеобразные конструкции, но и контекст и интонация. Несмотря на то, что согласие и несогласие противостоят друг другу, они составляют цельное единство.
Специфика функционирования этих единиц заключается в том, что они взаимообусловлены и могут взаимозаменяться (ср.: семантически специализированное нечленимое предложение нет выражает несогласие и в определённом контексте транспонируется в высказывание, оформляющее согласие; а также да выражает согласие и транспонируется в высказывание со значением несогласия). Lo que sì empieza a sordivnderme es el descuido y plena seguridad de mi padre.
Противоположность значений согласия-несогласия, проявляемых в диалогических единствах, может сглаживаться в тех случаях, когда используются реплики, выражающие колебание между да («согласен») и нет («не согласен») (ср.: едва ли; вряд ли и т.п.). La grandeza del pensamienro de Don Quijote no se comdivnde sinoen la grandeza de la Mancha.
Средства выражения согласия-несогласия относятся к разным уровням и служат для передачи в языке одинаковых значений; такая совокупность средств интерпретируется как поле. Как отмечает Бахтин, «центр поля составляют типы синтаксических конструкций с регулярными типизированными средствами выражения данных отношений». Как ядерное, доминирующее значение в поле согласие-несогласие представляет собой субъективно-оценочное отношение, формируемое в ответ на высказывание говорящего, согласие или несогласие с его мыслью, суждением.
¡Còmo no! – да, конечно
¡A que no! – ну да!
¡No sino no! – неужели не
Estar de que no – занимать негативную позицию
A que no… – ручаюсь, что не…
¿y si no? – ну и что?
Por sì o por no – на всякий случай
Porque sì – так, без повода
Sì por si y no por no – говорить как есть
Decir que sì – согласиться на что-либо
Sin faltar un sì – подробно
La que sì – а вот увидим!
Pues sì – что и говорить!
Содержание согласия-несогласия находит наиболее полное специализированное и концентрированное выражение в структурах – согласен, не согласен и т.п., проявляемые в контексте в максимально чистом виде и в нейтральной форме. Данные и подобные единицы чётко реализуют модальные значения согласия и несогласия и являются зоной сосредоточения качественных показателей названных сем.
Между ядром и периферией поля осуществляется распределение функциональных значений: периферийные средства передают согласие-несогласие с различными модально-экспрессивными оттенками: подтверждения, утверждения, уверенности, неуверенности, сомнения, возражения и др., – которые пересекаются с основной семантикой. В зоне периферии располагаются разнотипные единицы, смешиваются общие и частные значения.
Единицы, выражающие согласие-несогласие, подвергаются переосмыслению и интерпретируются адресатом в соответствии с теми или иными прагматическими условиями. Реплики с модальным значением согласия-несогласия имеют градационный характер и включают комплекс значений, диапазон проявления которых весьма широк: от полной уверенности (ср.: Конечно; Безусловно; Разумеется и т.п.) до наименьшей степени уверенности (ср.: Едва ли; Вряд ли и др.). Ni un leve oplo de vento interrumpìa el sosiego de la noche y la serenidad del ambiente. Периферия заслуживает внимания как случай сложного переплетения модально-экспрессивных оттенков с основным значением согласия-несогласия.
Специализация проявляется и в том, что согласие-несогласие реализуется в результате взаимодействия синтаксических, лексических, интонационных средств. В авторских ремарках диалогических единств с помощью специальных лексем «согласен» и «не согласен» указывается на соответствующую реакцию, которая возникает в ответ на предыдущее высказывание. Реакция согласия-несогласия характеризуется субъективно-эмоциональным восприятием какого-либо высказывания и сопровождается определенными жестами, мимикой – обо всем этом свидетельствуют специальные лексемы, используемые в авторских ремарках диалогических единств.
В речевом акте позиция согласия-несогласия имеет различные средства выражения. Специфика глаголов, сочетающихся со словами согласие и несогласие, заключается в том, что они имеют разнообразную тематику, которая раскрывает характер речеповеденческих действий, актуализирующих способы репрезентации модальных значений согласия и несогласия. Продуктивными способами выражения согласия и несогласия являются следующие глагольные группы:
Formas de decir «sì» y «no»
| Sì++ | Claro que sì. Por supuesto. Eso. Efectivamente. ¡Hombre! | - ¿crees que saber español es ùtil? - ¡Hombre! Por supuesto. |
| Sì/No | Es que…La verdad es que… No exactamente. En parte, sì. En un principio, sì. Mmm, sì, sòlo que…Bueno, depende de còmo se mire | -El divsidente de España es Sapatero- – Sì, sòlo que se escribe con «z» |
| No+ | Eso no tiene nada que ver. Pues no. No es verdad/cierto | -Creo que los españoles con màs alegres porque vienen de un clima càlido. – Eso no tiene nada que ver, mira lo divertidos que son los norteamericanos. |
| No++ | Ni mucho menos. Nada de eso. Ni hablar. Ni de coña. En absoluto. De ninguna manera. ¡Què va! ¡Què dices! | - Ese colochazo que està aparcado frente a vuestra casa,¿es tuyo? - ¡Què dices! Sì no tenemos un duro. |
Вывыды
Все ученые, занимающиеся изучением данных языковых явлений, сходились во мнении, что, во-первых, базовой формой конструкции согласия и несогласия является диалогическое единство, т.е. сочетание диалогических реплик.
Во-вторых, категория согласия и несогласия служит для выражения принятия или непринятия точки зрения говорящего.
В-третьих, в семантическом плане в рассматриваемой категории отражается модальная оценка высказывания партнера по коммуникации с точки зрения соответствия и несоответствия действительности. Именно поэтому в числе основных средств выражения согласия-несогласия назывались модальные слова и модальные частицы
Е.В. Почепцова выделяет группу нечленимых предложений, которые соотносительны с модальными оценочными предложениями и служат для выражения согласия или несогласия.
Ф.С. Бацевич, указывая на отсутствие систематического описания тех или иных явлений, присущих разным типам речи, рассматривает экспрессивные конструкции, связанные с особым смещением грамматических форм, с более или менее устойчивой моделью. В разговорной речи семантика слова может подвергаться разнообразному переосмыслению, а интонация способна варьироваться и осложняться субъективными оттенками значений. Таким образом, обозначенный круг типизированных конструкций потенциально может участвовать в реализации несогласия в диалогической речи.
O.K. Васильева-Шведе, изучая реплики-повторы на материале художественного диалога, описывает целый ряд конструкций со значением согласия-несогласия. В диалогических единствах повторы могут выражать реакцию на сказанное и характеризоваться экспрессивной окраской. В диалогической речи повторы являются распространенным явлением. Классификация реплик-повторов дается в зависимости от коммуникативно-смысловой организации диалогических единств и степени представленности элементов первой реплики во второй, от характера изменений, заключенных во второй реплике. Каждая структурная разновидность реплик-повторов несет своеобразные оттенки субъективно-модальных значений. Однако система модально-экспрессивных значенийне всегда соответствует модальным смыслам, выраженным в конкретных диалогических единствах.
В связи с изучением нечленимых предложений Бацевич вовлекает в научный обиход конструкции со значением согласия-несогласия. В его трактовке структура согласия-несогласия состоит из частиц, модальных слов, междометий и т.п., которые функционируют в качестве нечленимых предаю-
Смысловое содержание данных единиц зависит от контекста, речевой ситуации, интонации, а также от использования неязыковых средств общения (жестов, мимики) (Падучева)
Следует отметить, что каждый из исследователей, занимавшийся изучением средств выражения согласия и несогласия, предпринимал попытку классифицировать данную группу. Считается целесообразным разграничение классификации предложений парадигматического типа, которая основывается на формально-морфологическом признаке (утвердительные и отрицательные предложения), и классификации по модальному значению предложения в связной речи (предложения согласия и несогласия) (Почепцов Г).
В своей статье Чернышева А. рассматривает типичные речевые формулы со значением согласия-несогласия и классифицирует их с точки зрения стилей языка. За рамками классификации остаются многочисленные языковые конструкции, содержащие значение «согласие-несогласие».
Золотова Г. А в свою очередь разделила средства выражения согласия-несогласия на три части. В первую входит лексико-грамматический повтор высказывания собеседника в пределах, достаточных, с одной стороны, для показа правильности осмысления его сообщения, с другой – для узнавания собеседником своей мысли. Золотова Г.А. указывает на наличие так называемого переключателя, то есть «служебно-семантического элемента с функцией контрастного преобразования словесных понятий»
Вторую часть классификации составляет форма семантически специализированных и синтаксически нерасчлененных слов-предложений типа: «да», «нет», «конечно» – ясно обозначают согласие-несогласие, но не содержат в себе, с чем именно не согласен говорящий. Слова-предложения согласия-несогласия передают только коммуникативно-модальные значения согласия-несогласия, которое в принципе может быть выражено одной лексемой. Список слов-предложений обширен. Эту обширность автор объясняет определенной «ситуативно-функциональной специализацией, закреплением дополнительных оттенков стилистического, эмоционально-экспрессивного, этикетно-прагматического плана.
Третью часть данной классификации составляют лексически свободные и синтаксически расчлененные предложения, не являющиеся повтором чужого высказывания («не могу не согласиться», «он явно лжет», «не сомневаюсь в вашей правоте»).
