Курсовая Опоры при идентификации слова
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-25Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ
ГОУ ВПО «Тверской государственный университет»
Факультет иностранных языков и международной коммуникации
Кафедра английского языка
Специальность «Теория и методика преподавания
иностранных языков и культур»
Курсовая работа на тему:
Опоры при идентификации слова
Выполнила
Бойкова Дарья Александровна
Тверь 2009
Оглавление
I. Введение…………………………………………………………………..3
II. Идентификация слова
1. Процесс идентификации слова и его стратегическая природа…....5
2. Стратегия опоры на формальные мотивирующие элементы
2.1. Репрезентации слова в моделях лексикона человека……….7
2.2. Опора на фонетический образ слова…………………………9
2.3. Опора на графический образ слова………………………….11
2.4. Опора на морфологические компоненты слова…………….12
3. Стратегия опоры на ситуацию
3.1. Внешний и внутренний контекст идентификации слова…..16
3.2. Микроконтексты идентификации слова…………………….17
4. Интеграция опор в процессе идентификации слова………………18
III. Заключение………………………………………………………………21
IV. Список литературы……………………………………………………...23
I.
Введение
Тема данной курсовой работы – «Опоры при идентификации слова». Говоря об идентификации нового слова, мы имеем в виду идентификацию значения принципиально новых, не встречавшихся ранее человеку в его речевой практике, слов. С этой точки зрения новые слова (не только относящиеся к разряду неологизмов) для нас – средство, позволяющее эксплицировать некоторые процессы и механизмы понимания слова.
Проблема идентификации значения слова как процесса занимает важное место в исследованиях производства и понимания речи. Функционирование слова в лексиконе человека обеспечивается комплексом многоступенчатых процессов, протекающих на разных уровнях осознавания при взаимодействии продуктов переработки перцептивного, когнитивного и эмоционально-оценочного опыта. Современные модели восприятия речевого сообщения предполагают, что процессы, участвующие в распознавании слова, оперируют на базе ментального лексикона. Исследование процессов идентификации слов и поиска их значений в известной мере опосредовано изучением ментальных репрезентаций языковых единиц. Такой подход является более или менее современным. Ранее подобные исследования проводились с позиций психологии восприятия и не были мотивированы концепцией ментального лексикона как хранилища слов со своими особенными принципами организации.
Сложность изучения процессов идентификации слова заключается в том, что многие из них происходят неосознанно, автоматически и не поддаются прямому наблюдению.
Целью данной работы явилось выявление опор при идентификации новых слов. Для осуществления данной цели были поставлены задачи: полностью изучить научную литературу и прочий вспомогательный материал по теме «идентификация слова». А также, основываясь на экспериментальных данных моих предшественников, сформулировать основные виды опор при идентификации слова.
В соответствии с целями и задачами в данной курсовой работе рассматриваются вопросы, связанные с процессами идентификации значения слова: стратегии опоры, сами виды опор и интеграция опор в процессе.
Материалом для данной работы послужили различные статьи, монографии и научные труды лингвистов, занимающихся исследованием данного вопроса в прошлом.
Работая над теоретическим материалом по данной проблеме, я параллельно проводила отбор необходимого лексического материала для проведения в дальнейшем эксперимента с учениками средней школы, изучающими английский язык в рамках программы углубленного изучения языков, и со студентами первого курса английского отделения факультета иностранных языков и международной коммуникации.
Актуальность вопроса идентификации слова состоит в том, что во все времена при предъявлении новых слов как визуально, так и на слух, в лексиконе человека возникают репрезентации слова-стимула. Заинтересованность в вопросе, насколько верны эти репрезентации и чем руководствуется человек при выборе той или иной реакции на полученный стимул, и стала мотивирующей в выборе данной темы курсовой работы.
II.
Идентификация слова
1.
Процесс идентификации слова и его стратегическая природа
Под термином «идентификация» в зарубежной литературе по когнитивной психологии и психолингвистике понимается процесс распознавания визуального стимула. Идентификация значения слова понимается как субъективное переживание знания и отношения к этому знанию [Залевская 1993]. Предполагается, что доступ к значению слова достигается только тогда, когда стимул идентифицирован полностью. Предложенная А.А.Залевской теория слова как достояния индивида привела к более широкой трактовке термина «идентификация слова», оперирование которым предполагает обозначение всей совокупности процессов, продуктом которых является понимание того, о чем идет речь. Моделирование процессов идентификации слова предполагает условное разграничение нескольких стадий этого единого процесса: доступ к слову – узнавание слова – идентификация слова.
При рассмотрении процесса идентификации слова ключевым понятием является понятие стратегии. Стратегическая природа процессов переработки информации человеком в последнее время все больше привлекает внимание исследователей. Например, В.Кинч и Т.А. ван Дейк отмечают, что любая комплексная обработка информации является стратегическим процессом, в результате которого с целью интерпретации (понимания) сообщения в памяти конструируется его ментальное представление – репрезентация, при этом в некоторых процессах принимает участие не только воспринимаемая информация, но и информация, хранящаяся в памяти. Исследование стратегических моделей понимания текста и идентификации слова заняли прочное место в современной психолингвистике [Сазонова 2000].
Разные исследователи, однако, трактуют по-разному понятие «стратегический». Впервые понятие стратегии было использовано Т.Бивером с целью интерпретации психических процессов, участвующих в интерпретации предложений. Бивер сформулировал и описал более двенадцати стратегий, фигурирующих в процессе восприятия текста. Хотя позднее его теория подвергалась резкой критике, понятие эвристических стратегий оказалось весьма продуктивным. А Дж.Брунер предлагает определение стратегии как закономерности в принятии решений в ходе познавательной деятельности человека. В работе [Williams & Burden 1997] говорится о когнитивных стратегиях, понимая под этим определением ментальные процессы, непосредственно направленные на переработку информации и обеспечивающие усвоение, хранение и извлечение информации из памяти. Ряд исследователей оперируют понятием «стратегический» для разграничения контролируемой и автоматической обработки информации, противопоставляя автоматическое и стратегическое. Более пристальное изучение стратегий показало, что некоторые из них используются сознательно, другие неосознанно. Когнитивные стратегии, принимающие участие в процессах идентификации слова и понимания текста, чаще всего являются неосознаваемыми и ненаблюдаемыми.
Понятие автоматизма также получает разную трактовку в зависимости от конкретных исследовательских задач и предлагаемых моделей функционирования слова и обработки информации, стоящей за словом в индивидуальном сознании и подсознании. Речевые автоматизмы, являясь основой и условием всей речевой деятельности, одновременно составляют серьезное препятствие в изучении внутриречевых процессов.
В исследованиях поздних лет широко представлен интерактивный подход к лексикону и его функционированию. Общим положением, объединяющим различные интерактивные модели, является интеракция концептуальных знаний и информации о форме стимула при поиске ментальной репрезентации слова. В отличие от многих подходов к проблеме идентификации слова, предполагающих, что уровни структуры воссоздаются один за другим и, особенно, что семантическая интерпретация начинается только после того, когда получены фонетическая и синтаксическая, для интерактивных моделей характерна идея параллельной обработки сигнала на всех уровнях. Предполагается также, что результат обработки одного уровня является доступным для всех остальных уровней и может служить опорой для активации полной ментальной репрезентации.
Стратегические модели отводят первостепенную роль говорящему и воспринимающему информацию субъекту. Они позволяют объяснить, как человек интегрирует и организует новую информацию и даже заполняет пробелы в случае поступления недостаточной или искаженной информации. Стратегические модели преодолевают основной недостаток предложенных в разное время теорий восприятия и понимания, они рассматривают сами процессы и ментальные репрезентации, формирующиеся непосредственно в ходе этих процессов. Сами же субъекты деятельности, как правило, остаются за пределами внимания исследователей. Одним из возможных путей преодоления сложившейся ситуации представляется изучение стратегий и опорных элементов, используемых носителем языка в процессе восприятия речи.
2. Стратегия опоры на формальные мотивирующие элементы
2.1. Репрезентации слова в моделях лексикона человека
Взаимодействие принципов организации единиц поверхностного яруса лексикона обеспечивает вхождение каждой единицы поверхностного яруса лексикона в большое количество связей по линиям звуковой и графической формы. Каждый из этих признаков служит основанием для группировки имеющихся в лексиконе единиц и играет соответствующую роль при их поиске и идентификации.
Поверхностный ярус лексикона, соответствующий формам слов, подразделяется на два подъяруса: подъярус графических образов и подъярус звуковых образов. Как правило, обработка графического стимула рассматривается как первичная стадия процесса идентификации слова, в случае, если слова-стимулы даются в ходе эксперимента в письменном виде. Однако в онтогенезе первичным является усвоение звуковых форм слова, что соответствует второму подъярусу поверхностного уровня и рассматривается как опора на фонетический образ слова. Модели распознавания визуального стимула предполагают участие в этом процессе трех видов репрезентаций: орфографической, фонетической и семантической. Степень их участия в рассматриваемом процессе и направления активации являются основными характеристиками, которые отличают друг от друга предложенные модели.
В некоторых моделях распознавания слова предполагается, что при чтении слова вслух не только орфографическая репрезентация активирует фонологическую, но и наоборот. Другие исследователи не допускают прямого участия фонологии в процессе активации орфографических репрезентаций. Некоторые психолингвистические модели лексикона предполагают отдельные компоненты, содержащие фонологическую, орфографическую и семантическую информацию о словах. Существует также много свидетельств в пользу модульной структуры лексикона. Приводятся данные по патологии речи, свидетельствующие о том, что при поражениях мозга может осуществляться независимый доступ ко всем видам информации.
Гипотеза компонентного лексикона предполагает, что лексическое вхождение состоит из фонетической, орфографической, семантической и др. информации, хранящейся в отдельных компонентах. Хотя эти компоненты независимы друг от друга, они должны быть связаны между собой в комплексную сеть.
Являются ли лексические репрезентации нейтральными? Данных, подтверждающих это предположение, нет, и наблюдается четкое разграничение орфографических и фонологических репрезентаций в ментальном лексиконе человека.
Особо актуальным вопрос о природе лексических репрезентаций становится в связи с обсуждением проблемы лексического доступа. Процесс доступа включает в себя несколько стадий. Во-первых, должен быть некий стимул, который «запускает» операционную систему. Стимул служит вводом в процедуру отображения этого ввода на репрезентацию, которая обеспечивает доступ к ментальному лексикону. Поскольку такая репрезентация расположена в интерфейсе между окружением стимула и памятью, она называется репрезентация доступа. Лексический доступ осуществляется в момент контакта с репрезентацией доступа. Такой доступ ведет к извлечению всей информации о слове.
2.2.
Опора на фонетический образ слова
Вопросы об участии анализа фонетического образа слова в процессе его речеупотребления по-разному освещается в зависимости от конкретных условий или экспериментальных ситуаций. А.С.Штерн полагает, что при восприятии без помех всегда происходит моментальный скрытый анализ слова по его признакам. Те механизмы, которые удается выявить с помощью предложенных моделей в экспериментальных ситуациях, всегда участвуют в восприятии в скрытом виде [Сазонова 2000]. Также высказываются предположения, что значения слов могут активироваться посредством фонетической репрезентации целого слова или они активируются фонологическими звуковыми кодами. В ряде экспериментов обнаруживается, что при идентификации слова звуковой код собирается быстрее, чем происходит доступ к хранящемуся в памяти фонетическому образу слова. Существуют данные, что в экспериментальных ситуациях характер фонетической репрезентации и степень ее участия в процессе идентификации слова изменяется в зависимости от задания и контекста. Предполагается, что при идентификации изолированного слова звуковой код, вероятно, более абстрактный, чем при процессах обработки некоторого контекста.
К настоящему моменту накоплен достаточно большой экспериментальный материал, показывающий, что при выполнении разнообразных заданий с написанным словом фонологическая репрезентация активируется практически сразу после предъявления графического стимула. Было также установлено, что в процессе доступа к слову фонологическая репрезентация формируется мгновенно и автоматически. Однако автоматическое конструирование фонологической репрезентации и ее использование – это различные процессы. Автоматически созданная репрезентация может и не быть использована в процессе распознавания слова.
Участие фонологических процессов на самых ранних этапах идентификации слова экспериментально установлено для языков различного строя и разных графических систем. Однако исследования не показывают, что активизация фонетических репрезентаций действительно способствует осуществлению доступа к семантической информации. В этом заключается разница между автоматической активизацией фонологической репрезентации и фонологическим опосредованием доступа к значению слова.
Согласно гипотезе В.Д.Марслена-Вильсона слова в ментальном лексиконе упорядочены по их начальным сегментам. Предложенная им «когортная модель» предполагает, что доступ к слову осуществляется путем последовательного перебора списка слов, организованного по начальным фонемам. По этой модели распознавание слова осуществляется таким образом: одна или две первые фонемы активируют в памяти человека все слова, начинающиеся с этой фонемы. Сужение когорты слов – кандидатов на распознавание происходит за счет сопоставления членов когорты с поступающей информацией. Процесс сужения происходит до тех пор, пока из всех возможных вариантов останется только одно слово, соответствующее сенсорному сигналу. Сужение когорты может осуществляться как по мере поступления сенсорной информации, так и под влиянием контекста.
Многочисленные свидетельства в пользу когортной модели подтверждают тот факт, что начальные элементы слов действительно обеспечивают доступ к нему. Но это не означает, что невозможно существование других оснований для упорядочивания слов в ментальном лексиконе. Авторы когортной модели полагают, что конечные элементы слова не всегда необходимы для распознавания. Однако существует и другая точка зрения, сторонники которой считают, что для распознавания слова конечные элементы важны даже более, чем те, которые находятся в середине слова.
Одним из дискуссионных вопросов, связанных с обсуждением когортной модели, остается вопрос о том, содержит ли лексическая репрезентация фонетическую информацию о словах. Поскольку при идентификации изолированного слова речь идет только о соответствии сенсорному каналу, без учета влияния контекста, необходимо определить на какой основе – фонетической или фонологической – происходит исключение кандидатов из когорты.
2.3.
Опора на графический образ слова
Помимо фонологической репрезентации каждая единица ментального лексикона всех грамотных людей должна содержать орфографическую репрезентацию. Наличие таковой обеспечивает возможность восприятия визуально предъявленных слов, процесс осознания которых не может быть обеспечен применением правил графемно-фонемной конверсии. Это касается всех случаев орфографии слов, в которых не соблюдаются правила графемно-фонемного соответствия. Высказывается предположение, что доступ к слову путем установления соответствия графического образа стимула и его орфографической репрезентации обеспечивается функционированием разных стратегий.
С точки зрения изучения процессов и механизмов идентификации слова большой интерес представляют случаи неверного опознания значения стимула. Наряду со многими другими, одной из причин неправильного опознания значения нового слова может служить факт неверного опознания графического образа. Зарегистрировано множество примеров, когда различие в графической форме стимула и реакции заключается в одном или двух знаках.
Возможность реализации доступа к слову путем сопоставления стимула с его орфографической репрезентацией предусматривается моделями так называемого прямого доступа. Среди концепций прямого доступа наиболее известной является модель логогенов Дж.Мортона [Сазонова 2000]. Логоген предтавляет собой некоторый набор признаков и является центральным компонентом системы распознавания слова. Каждому слову соответствует только один логоген. Распознавание слова осуществляется посредством слухового или визуального анализа стимула и сопоставления результатов этого анализа с набором признаков логогена.
Модель логогенов Дж.Мортона объясняет лишь некоторые случаи идентификации новых слов, обусловленные неправильным опознанием графической формы стимула, т.к. она предполагает существование различных систем визуальных и звуковых сигналов и не допускает прямого контакта между ними. Отрицая существование связей между различными компонентами системы распознавания слова, эта модель не предусматривает возможности идентификации визуально предъявленного слова-стимула, не имеющего орфографической репрезентации в лексиконе человека.
Очевидно, уже на этапе доступа к слову имеет место полиоперационная обработка сигнала испытуемыми. Хотя в моделях прямого доступа и декларируется самостоятельность компонентов лексикона, они все же должны быть связаны в единую функционирующую систему.
Наличие связей между всеми компонентами лексикона предусматривается в модели восприятия речи, предложенной В.Фромкин [Сазонова 2000]. Эта модель наряду с семантическим компонентом лексикона выделяет также фонологический и орфографический компоненты. Но в отличие от предыдущей эта модель предполагает наличие связей между различными репрезентациями при помощи так называемых «адресов». Например, орфографическая репрезентация снабжена адресом семантической, фонологической, синтаксической и др. репрезентации, что позволяет осуществить доступ к слову на основании одной из них, учитывая информацию других.
2.4.
Опора на морфологические компоненты слова
Мотивирующими элементами идентификации слова могут быть различными компонентами слова, как значимые (морфологические компоненты), так и простые цепочки графем или фонем. Идентификация также может быть обусловлена комбинацией двух или более мотивирующих элементов. Особо актуальными моделями идентификации слов являются модель опознания мотивирующей основы стимула и опознание словообразовательной модели стимула. Эти две условно разделенные модели находятся в тесной взаимосвязи, так как их реализация должна обеспечиваться одним и тем же механизмом - механизмом морфологического анализа слова.
Многие психолингвистические модели распознавания и идентификации слова предполагают, что морфология включена в лексические репрезентации слов. Некоторые исследователи предполагают, что морфологически сложные слова хранятся в лексиконе человека независимо от базовых форм, от которых они были образованы. Согласно такому подходу морфология не используется в целях лексической репрезентации и обработки
Противоположный подход представлен исследователями, полагающими, что полиморфемные слова сначала подвергаются декомпозиции (разложение слова на компоненты) и осуществляется доступ к базовой форме. Согласно этой гипотезе, полиморфемные слова не имеют репрезентации доступа, и тем самым они оказываются за пределами ментального лексикона.
Между этими двумя крайними позициями находятся теории, поддерживающие морфологическую декомпозицию для некоторых полиморфемных форм. Согласно этой точке зрения, вообще не существует уровня репрезентации, который бы соответствовал морфологии.
В некоторых моделях предусмотрен параллельный поиск морфологически сложного слова в лексиконе по двум маршрутам. Этот подход допускает наличие репрезентаций доступа для целого слова и для его отдельных компонентов. На уровне процессуальной обработки процедура доступа осуществляется одновременно и к репрезентации целого слова, и к репрезентациям входящих в его состав морфем. Параллельная обработка осуществляется одновременно по двум маршрутам.
Несколько по-другому ассматривает этот вопрос Д.Сандра [Сазонова 2000]. В его исследовании высказывается мнение, что факт существования огромного числа полиморфемных слов в словарном составе языка является совершенно нейтральным. Хотя морфологическая обработка и неизбежна при первой встрече с новым сложным словом, впоследствии она может более не иметь места. Автор предполагает, что частота встречи с морфологически сложным словом может способствовать образованию отдельной репрезентации. При встрече с малознакомым словом в памяти человека автоматически будет создаваться репрезентация, которая впоследствии будет укрепляться.
Многие авторы указывают на ограниченность моделей, в которых не учитываются специфические свойства аффиксов и способов словообразования в конкретном языке. Особенности морфологической обработки могут в разной степени проявляться в экспериментальном материале в зависимости от ряда параметров. Поэтому неудивительно, что современная литература изобилует противоречивыми результатами.
В работах А.А.Залевской обсуждается участие морфологии в процессе обработки речевого сообщения. При этом морфема трактуется как психолингвистическая единица, а морфологическое знание признается не только важным орудием обработки лексической информации, но и обеспечивающим функционирование морфемы как интерфейса между уровнями лексикона [Сазонова 2000: 64].
Выделение морфологических компонентов слова в качестве опоры для идентификации новых слов предполагает наличие у носителя языка морфологического знания. Тем не менее, остается открытым вопрос, является ли факт опознания словообразовательной модели стимула результатом успешно проведенного морфологического анализа, или морфологический анализ стимула осуществляется на основе опознания его словообразовательной модели. Одним из возможных ответов на этот вопрос может служить исследование С.И.Тогоевой [1989], которая выдвигает гипотезу о функционировании в индивидуальном сознании общих идентификационных эталонов, обеспечивающих осознание значения словесного новообразования, и частных идентификационных эталонов, позволяющих понимать значение инноваций, построенных по индивидуальным словообразовательным моделям.
Вопрос о наличии у носителя языка морфологического знания тесно связан с другим вопросом: в каком виде хранятся морфемы в ментальном лексиконе. Этот вопрос является принципиальным, поскольку то, как хранятся морфемы, влияет на процесс распознавания слова.
Дж.Стембергер [Stemberger 1985] предполагает, что все морфологически сложные слова имеют внутреннюю структуру, при этом морфемы не хранятся в ментальном лексиконе во множестве копий, а извлекаются в процессе речепроизводства как обобщения о языковых формах, которые автор называет правилами. Продуктивные аффиксы и корневые морфемы могут извлекаться как базисные (основные) правила, предполагающие прямой доступ к единице лексикона, и как малые правила, согласно которым доступ к единице лексикона осуществляется через автоматизированные единицы более высокого уровня. Непродуктивные аффиксы трактуются автором как малые правила.
Предположение о том, что в основе поиска производного слова лежит морфемный анализ, учитывается в модели лексикона, предложенной в работе [Taft & Foster 1975]. Согласно этой модели, идентификация, например, префиксального производного слова осуществляется следующим образом:
1) Декомпозиция слова на основу и префикс, поиск префикса;
2) Поиск основы;
3) Присоединение префикса к опознанной основе;
4) Узнавание слова.
Однако эта теория не объясняет, каким образом осуществляется доступ к псевдопроизводному слову.
Были предприняты попытки решить эти вопросы, исходя из понятия разных уровней морфологии. К морфологии первого уровня относят все случаи деривационных производных, требующих фонологических изменений и нерегулярные морфемы. К морфологии второго уровня относят все случаи регулярного словообразования, не вызывающие никаких изменений в корневых морфемах.
Некоторые модели восприятия речи (например, модель логогенов, когортная модель) предусматривают отдельные вхождения в лексикон для морфологически сложных слов. Другие допускают две процедуры извлечения единиц ментального лексикона при чтении слов, относящихся к морфологии первого уровня: процедуры адресации продуктов морфологического разбора и процедуры адресации слова целиком. Операция морфологического разбора слова происходит параллельно с процедурой адресации целого слова.
3. Стратегия опоры на ситуацию
3.1. Внешний и внутренний контекст идентификации слова
Многие психолингвистические исследования текста убедительно показывают, что синтаксическая обработка не сводится к организации слов предложения в синтаксическую структуру, а начинается фактически уже на уровне слова.
Между тем, понятие контекста в современной литературе по проблемам понимания остается одним из наиболее размытых и неподдающихся четкой дефиниции. Частично причинно такого явления можно видеть в традиционном рассмотрении контекста и слова в оппозиции. В работе [Sperber, Wilson 1986] контекстом назван минимальный набор данных, используемых при интерпретации высказывания; авторы выделяют его как психический конструкт, представляющий собой некий набор представлений о мире, которым располагает воспринимающий информацию человек. Можно сделать предположение, что контекст – понятие абстрактное и находится в голове слушающего.
Любой акт интерпретации предполагает соотнесение языковой информации текста со схемами знаний, убеждений и т.д. Значение слова не сводится к понятию: в процессе идентификации «осознанное или протекающее на подсознательном уровне сопоставление с продуктами предшествующего опыта индивида охватывает все многообразие увязываемых со словом чувственных впечатлений, т.е. фактически происходит включение слова в многогранный «внутренний контекст» [Сазонова 2000: 77].
Понятие внутреннего контекста получает развитие во многих областях знания, смежных с психолингвистикой. Так, например, в русле когнитивной психологии внутренний контекст рассматривается как непосредственно влияющий на процессы кодирования, хранений и извлечения информации. Автор полагает, что внутренний контекст будет также определяться эмоциями и модальностями разных видов.
В когнитивной лингвистике также признается важным трактовать контекст как ментальное явление. Когнитивные категории зависят не только от текущего контекста, но и от целого комплекса ассоциирующихся с ними внутренних когнитивных контекстов. В случае взаимодействия с совершенно новыми объектами или ситуациями, для которых индивид не имеет когнитивных репрезентаций, он опирается на ближайшие контексты, используя все доступные для идентификации признаки. Даже незнакомое человеку слово, предъявленное вне контекста, вызывает в сознании человека определенную информацию.
Такой подход согласуется с предложением Л.В.Сахарного ввести понятие внутреннего контекста производного слова и тезисом С.В.Венгеровой о том, что сложное слово уже представляет собой миниконтекст, в котором реализуется образное видение мира. С.И.Тогоева под внутренним микроконтекстом понимает «совокупность информации, которую несут формально-структурные характеристики слова, порождающие те или иные взаимосвязи данной единицы с единицами индивидуального лексикона, в том числе связи образного и ситуативного характера» [Тогоева 1998: 65].
3.2. Микроконтексты идентификации слова
Полученные от испытуемых в результате ряда экспериментов микроконтексты часто интерпретируются как частично вербализованный внутренний когнитивный контекст языкового и практического опыта испытуемых, который дает более полное представление о том фрагменте индивидуального знания, который, актуализируясь в процессе идентификации нового слова, служит для нее опорой. Микроконтекст может быть реализован ситуацией. Под ситуацией здесь понимается некий фрагмент объективной действительности, представленный в памяти индивида в единстве всех переживаемых им чувственных характеристик, фрагмент индивидуальной картины мира, единица индивидуального знания.
Процесс идентификации нового слова как необходимое условие выполнения поставленной задачи направлял конструирование предложения со словом-стимулом по типу встречного поиска значения стимула: распознавание слова становилось настолько значимым для самого испытуемого, что при этом иногда забывалось само задание, в результате чего слово-стимул не было включено в предложение, но было дано представление об образе, который служил опорой для идентификации слова [Залевская 1977].
Идентификация значения нового слова, разъяснение и уточнение человеком для самого себя той информации, которая актуализируется в его информационном тезаурусе при встрече с новым словом, происходит при постоянном взаимодействии процессов конкретизации и абстрагирования, дифференциации и интеграции. Дифференциальные и интегральные признаки могут служить опорой для идентификации при подсознательном учете всех остальных.
4. Интеграция опор в процессе идентификации слова
Анализируя возможности выбора опоры при идентификации слова, можно сделать вывод, что мотивирующие элементы не являются единственно возможной опорой. В ряде случаев просто не представлялось возможным выделить приоритетные опорные элементы, т.к. реакции испытуемых свидетельствуют об опознании и графического, и фонетического образа стимула. Все это говорит о взаимодействии разных видов знания в индивидуальном лексиконе в процессе распознавания слова.
Интерактивный подход к лексикону и принципам его функционирования широко представлен в психолингвистике последних лет. В отличие от многих подходов к проблеме идентификации слова, предполагающих, что уровни структуры воссоздаются один за другим, для интерактивных моделей характерна идея параллельной обработки сигнала на всех уровнях.
Тот факт, что доступ к структурам памяти определяется множественными источниками информации, сомнения не вызывает. Объектом эмпирических и теоретических исследований является характер использования и взаимодействия различных опор при нахождении информации в памяти.
Модели интеграции информации должны объяснять, каким образом происходит обработка информации, которые могут находиться по отношению друг к другу в разной степени согласованности или конфликта. Основная сложность состоит в том, что процессы интеграции информации невозможно наблюдать в изолированном виде, т.к. при выполнении практически всех экспериментальных задач задействованы несколько процессов. Предполагается, что имеют место процессы оценки, интеграции и принятия решения. Под оценкой подразумевается анализ каждого источника информации. Под интеграцией понимается некая комбинация репрезентаций, полученных в процессе оценки стимула. Процесс принятия решения представляет собой отображение результата интеграции на соответствующие структуры, хранящиеся в памяти. Считается, что необязательно все три процесса имеют место, но даже самые простые задачи требуют выполнения, по меньшей мере, двух из них.
В ряде экспериментов проверялась модель FLMP (Fuzzy-Logical Model of Perception), разработанная Д.Массаро. Для распознавания стимула модель включает в себя три операции:
1) Оценка признаков
2) Интеграция признаков
3) Классификация паттерна
Решение об идентификации принимается на основе относительного сходства с прототипическим образом в памяти.
Модель TSD (Theory of Signal Detectability) характеризуется тем, что отрицает наличие порога активации и основывается на непрерывности доступной сенсорной информации. Полученные в результате процесса оценки множественных источников информации репрезентации суммируются, на основе этого и происходит идентификация стимула [Сазонова 2000].
Как видно на примере этих моделей, они (как и некоторые другие) были предложены для объяснения путей интеграции множественных источников информации в процессе обработки стимула.
Как правило, комбинация нескольких опор в процессе идентификации обеспечивает более успешный доступ к слову. Для малознакомых слов, характеризующихся низкой степенью понимания, например, были выделены единичные (формальные) опоры идентификации, словарное значение слова не опознавалось. Для идентификации слов, характеризующихся низкой степенью новизны и высокой степенью понимания, как правило, используются одновременно несколько опор.
Каким образом взаимодействие опор способствует более правильному опознанию слова? С одной стороны, дополнительная поступающая информация может ограничивать число возможных кандидатов на распознавание, а с другой, увеличивать количество доступной информации.
Многочисленные противоречия в теориях и экспериментальных исследованиях свидетельствует об ограниченности информационно-процессуального подхода к проблеме поиска слова в памяти. Однако Т.Ю.Сазонова [2000] полагает, что моделирование процессов поиска значения слова в ментальном лексиконе с позиций функционирования слова как достояния индивида, с учетом психической деятельности человека в целом и, конкретно, особенностей психолингвистического моделирования идентификации психологической структуры слова поможет преодолеть эти противоречия.
III.
Заключение
В рамках данной курсовой работы был проведен теоретический анализ следующих вопросов: определение процесса идентификации слова, его стратегическая природа, два основных вида стратегии (стратегия опоры на формальные мотивирующие элементы и на ситуацию), а также объединение этих опор в ходе процесса идентификации слова.
По итогам освещения данных вопросов можно сделать некоторые выводы:
1. В процессе идентификации изолированного слова участвуют все виды репрезентации, в том числе и семантическая, которая обеспечивает включение слова-стимула во внутренний контекст носителя языка.
2. Идентификация значения слова предполагает соотнесение языковой информации со знаниями, убеждениями и представлениями человека о мире, которые определенным образом упорядочены в сознании носителя языка, что обеспечивает быстрый доступ к этой информации в процессе восприятия и интерпретации полученного сообщения и формирует основу внутреннего контекста процесса идентификации. Микроконтекст слова также можно интерпретировать как внутренний контекст языкового и практического опыта индивида. Он реализован ситуацией, которая представляет собой некий фрагмент объективной действительности, будь то статичный объект или динамичный процесс.
3. Значение слова не сводится к одному понятию. При идентификации слова в голове слушающего происходит постоянное осознанное и неосознанное его сопоставление с продуктами предшествующего опыта индивида, а также с его чувствами и переживаниями, связанными с данным словом.
4. Доступ к структурам памяти при идентификации слова определяется множественными источниками информации, которые могут находиться в разной степени согласованности или конфликта по отношению друг к другу. Характер использования и взаимодействия опор в процессе идентификации – это уже объект эмпирических и теоретических исследований индивидуального лексикона человека. Процесс принятия решения представляет собой результат слияния множества опор, которые при доступе к слову объединяются так, что все процессы обработки информации взаимодействуют, обеспечивая распознавание слова.
Таким образом, в рамках данной курсовой работы сформирована необходимая теоретическая база по проблеме идентификации слова. Целесообразно дальнейшее исследование по данной проблеме, для чего необходимо проведение эксперимента. Планируется провести его с целью выяснить, как происходит процесс восприятия студентами и учениками незнакомых слов изучаемого языка, что помогает и что мешает им правильно вывести значение в целом нового слова из значений уже известных морфем. В ходе работы я проводила предварительный отбор лексических единиц, содержащих известные студентам первого курса и ученикам средней школы морфемы, которые и послужат базой для экспериментального исследования. Оно возможно в форме анкетирования, интервьюирования или свободного ассоциативного эксперимента.
IV.
Список литературы
1. Газизова Л.В. Вопросы исследования процессов идентификации слова. //Слово и текст: Психолингвистический подход. – Тверь, 2005. – вып.5. – С. 28-32.
2. Залевская А.А. Проблемы организации внутреннего лексикона человека. Калинин, 1977.
3. Комарова Ю.В. Идентификация незнакомого слова. //Слово и текст: Психолингвистический подход. – Тверь, 2007. – вып.7. – С. 82-89.
4. Комарова Ю.В. Опора на внутреннюю форму слова. //Слово и текст: Психолингвистический подход. – Тверь, 2005. – вып.5. – С. 86- 90.
5. Летягина Е.С., Солдатов В.В. Восприятие русскими студентами английских слов, содержащих латинские морфемы. // Слово и текст в психолингвистическом аспекте. – Тверь, 1992. – С.80-88.
6. Медведева И.Л. К какому типу знаний относится знание слов? Слово и текст: Психолингвистический подход – Тверь, 2003. – вып.1. – С. 99-111.
7. Медведева И.Л. Опора на внутреннюю форму слова при овладении иностранным языком // Слово и текст в психолингвистическом аспекте. – Тверь, 1992. – С.73-80.
8. Медведева И.Л., Насонова А.В. Использование методов самонаблюдения в изучении особенностей формирования лексикона билингва. //Слово и текст: Психолингвистический подход. – Тверь, 2004. – вып.3. – С. 88-94.
9. Психолингвистические проблемы функционирования слова в лексиконе человека: коллективная монография / Под общ. ред. А.А.Залевской. - Тверь: Твер. гос. ун-т, 1999. – С. 75-130.
10. Рогожникова Т.М. Индивидуальный информационный тезаурус: ассоциативные миры слова и текста; миры мысли и чувства. // Слово и текст в психолингвистическом аспекте. – Тверь, 1992. – С.11-15.
11. Сазонова Т.Ю. Моделирование процессов идентификации слова человеком: психолингвистический подход: Монография. – Тверь: Твер. гос. ун-т, 2000. – с. 31-94.
12. Сазонова Т.Ю. Стратегии идентификации новых слов носителями языка: Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. – Тверь, 1993. – 17с.
13. Тогоева С.И. Роль языкового контекста в идентификации значения словесных новообразований различного рода // Семантика слова и текста: психолингвистические исследования. – Тверь, 1998. – С. 63-66.
14. Шумова Н.С. Проблема межъязыкового сходства лексических единиц. // Слово и текст в психолингвистическом аспекте. – Тверь, 1992. – С.89-93.
СЛОВАРИ
1. Большой психологический словарь / Сост. и общ. ред. Б.Мещеряков, В.Зинченко. – СПб.: Прайм-Еврознак, 2004. – 672 с.
2. www.jiport.com
