Федеральное агентство по образованию, государственно-образовательное учреждение высшего профессионального образования

Тамбовский Государственный Университет имени Г.Р. Державина
Кафедра всеобщей истории
Курсовая работа

На тему: « Экономическо-политические  отношения СССР и США с 1928 по 1934 года».
Выполнил: Студент  4 курса 2 группы

Коробельников Андрей Вячеславович

Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор

Айрапетов Арутюн Гургенович

Работа защищена  «  »                      2010 г.  Оценка
Тамбов 2010
Содержание

1.     Ведение………………………………………………….3

2.     Экономика СССР  1928 – 1934 г.г……………………..5

3.     Экономика США 1928 – 1934 г.г……………………....9

4.     Экономические отношения СССР и США с 1928 по 1934 г.г….13

5.     Пакт Бриана – Келлога и присоединение к пакту СССР

6.     Дело Арманда Хаммера в Советском Союзе

7.     Заключение

8.     Список используемой литературы
Введение

     20 – годы были временем возрождения рыночного хозяйства во всем мире.   В западных странах повсеместно наблюдался экономический подъем.

      Но к концу десятилетия мировой рынок товаров оказался перенасыщен. В результате разразился крупнейший за всю историю Запада экономический кризис 1929-1933 г.г.  Объем промышленного производства сократился  в целом на 38%, сельского хозяйства – на 1/3, международной торговли – на 2/3.

       Мировой кризис повлек за собой двоякие последствия. С одной стороны, он наглядно показал лидерам западных стран, что либеральная, стихийно-рыночная экономика зашла в тупик. Необходимо при сохранении демократических ценностей вновь идти в той или иной степени на государственное регулирование хозяйственной жизни и социальных отношений. По этому пути пошли США, Англия, Франция.

      С другой стороны, в странах, не имевших колоний и богатых ресурсов, заметно оживились политические силы, выражавшие интересы наиболее агрессивных кругов. Они предлагали искать выход из кризиса за счет введения диктаторских форм правления с полным свертыванием демократических свобод; жесткого контроля государства над экономикой. А главное – возобновления силовой борьбы за рынки сбыта, за новый территориальный передел мира.

     Экономический кризис поразил также Советский Союз, слабо связанный с мировым хозяйством. И хотя в СССР он имел иные причины, его последствия развивались в русле мировых тенденций.

     В 20 - 30 годы в СССР было  напряженное время. Проблема отношений с молодым государством нового (для многих абсолютно неприемлемого) типа встала перед многими государствами того времени. В этом отношении,  например США, на мой взгляд,  является наиболее ярким и привлекающим внимание для исследования.

     К началу 1930-х годов США оставалось единственной великой державой, не признавшей СССР, так как требовали в качестве предварительного условия выплаты всех долгов и возмещения ущерба американским предпринимателям, который был им нанесен в результате послереволюционной экспроприации. В то же время с конца 1920-х гг. советско-американская торговля продолжала развиваться. В 1930 г. Советский Союз занял второе, а в 1931 г. - первое место в импорте машин и оборудования из США. Обвинив Москву во вмешательстве во внутренние дела, Вашингтон вводит летом 1930 г. дискриминационные меры против советского экспорта. Это привело к тому, что Советский Союз вынужден был в 1932 г. сократить импорт из США, который сразу уменьшился более чем в 8 раз. Все же взаимная заинтересованность в координации действий двух стран в связи с расширяющейся японской агрессией на Дальнем Востоке привела к тому, что 16 ноября 1933 г. были установлены дипломатические отношения между СССР и США.

Полоса непризнания в шестнадцать лет не означала полного разрыва связей между двумя странами. Они продолжались в сфере торговли, общественных и научных контактов. Причем эти связи испытывали определенное противодействие со стороны государственных органов. Но, как бы то ни было, историческая необходимость привела правительства двух стран за стол переговоров и отношения были восстановлены. Цель данной работы рассмотреть условия, ход и последствия установления экономических отношений между СССР и США.

Поставленная мной цель предполагает последовательное решения следующих задач:

- анализ периода предшествующего заключению договора о дипломатическом признании СССР;

-          анализ отношения стран к установлению двусторонних отношений;
Экономика СССР  1928 – 1934 годов

     За годы мировой и гражданской воин социальная структура экономики Советского Союза  полностью изменилась, однако сохранилась технико-экономическая структура. Главная диспропорция заключалась в отставании сельского хозяйства, где полностью господствовал ручной труд. Совершенно недостаточно были развиты машиностроение, добыча топлива, металлургия, производство стройматериалов. Наша страна, не производившая многих видов современного оборудования, находилась еще в технико-экономической зависимости от капиталистического Запада. Оттуда  ввозились не только машины, но и некоторые виды промышленного сырья.         Эти диспропорции можно было ликвидировать только путем социалистической индустриализации. Успехи нашей промышленности в первые годы индустриализации позволили несколько сократить долю импорта в общем потреблении отдельных видов промышленной продукции – автомобилей, металлорежущих станков, угля, синтетических красителей. Однако главным источником комплектования нашего станочного парка до начала второй пятилетки еще оставался импорт.  Хотя советское машиностроение по выпуску продукции за эти годы втрое превысило уровень 1913 г.,  потребность промышленности в станках в 1927 - 1928 г удовлетворялась только на 19%.  В 1928 году вступил в строй нефтепровод  Грозный – Туапсе протяженностью 618 км, что намного увеличило транспортировку ценного топлива и сырья, в значительной мере направленного на экспорт.

     В 1928 году впервые дали продукцию различные предприятия легкой промышленности в Оше, Семипалатинске, Бийске.  Ширились масштабы железнодорожного строительства, сооружались радиостанции, различные предприятия связи.  Несмотря на высокие темпы роста советской промышленности, в начальный период социалистической индустриализации основной отраслью экономики страны оставалось сельское хозяйство. В 1927 г. уменьшился объем хлебозаготовок, в начале 1928 г в стране разразился хлебозаготовительный кризис. Кризис был обусловлен во многом хлебной стачкой кулачества, которое, надеялось помешать индустриализации СССР, вызвать кризис советской экономики, упорно отказывалось продавать хлеб государству. Государство было вынуждено при поддержке бедняцкой и середняцкой части села пойти на чрезвычайные меры: привлекать кулаков, отказавшихся продавать хлеб по твердым ценам, к судебной ответственности как спекулянтов и конфисковывать их хлебные излишки в пользу государства.

      Экономическое развитие страны требовало коренной перестройки производственных отношений в сельском хозяйстве на социалистических началах. Это было самой сложной и трудной задачей после завоевания власти пролетариатом.  Необходимые предпосылки для перехода к массовой коллективизации сельского хозяйства были созданы в 1926-1928 гг.  

Важное значение для социалистического переустройства сельского хозяйства имела политика заготовок сельскохозяйственных продуктов и все виды контрактации. Целые села по специальным договорам сдавали государству сельскохозяйственную продукцию и получали взамен производственную помощь: машины, удобрения, агрономическое обслуживание. Чтобы произвести законтрактованную государством продукцию, крестьяне многих сел объединялись в производственные кооперативы. Большую роль в подготовке массовой коллективизации сыграла организация новых мощных зерновых совхозов в соответствии с постановлением ЦИК и СНК СССР, принятым в августе 1928 г. В отличие от старых совхозов, расположенных в бывших помещичьих имениях, новые совхозы – настоящие фабрики зерна – создавались на базе машинной техники и соответствующей производственной и социальной инфраструктуры. Практика работы совхозных механизаторов помогла найти оптимальную форму концентрации машинной техники на селе и производственно-технического обслуживания коллективных хозяйств – МТС. В 1928 году совхоз им Т.Г.Шевченко в Одесской области создал на базе своего тракторного парка первую машинно-тракторную станцию. МТС обязывалась производить своей техникой сельскохозяйственные работы в ближайших селах, а крестьяне объединяли свои участки в один колхозный массив, уничтожив на полях межи. МТС производили все основные сельскохозяйственные работы, а расчет за работу в натуре начислялся после уборки урожая, что создавало материальную заинтересованность в результатах труда, как у механизаторов, так и у колхозников. МТС как форма концентрации машинной техники в сельской местности и производственно-технического обслуживания коллективных хозяйств стали индустриальной и организационной базой коллективизации. С 1929 года Советское правительство благодаря росту государственных ресурсов сумело существенно увеличить финансовую и производственную помощь сельскому хозяйству. Важнейшей задачей партии и государства в этих условиях являлось то, чтобы верно направить движение крестьянства по пути перехода к социальным производственным отношениям, подвести крестьянство к подлинной коллективизации и защитить его интересы от классового врага. 5 января 1930 года было издано постановление ЦК ВКП(б) “О темпе коллективизации и мерах помощи государственному колхозному строительству”. Партия исходила из того, что коллективизация может быть завершена в 1931-1932 годах в основных зерновых районах Северного Кавказа, Казахстана и других, где в силу сложившихся исторических условий классовая дифференциация на селе проявлялась более сильно. Эти области и республики стали районами первой и второй очереди коллективизации. Они получили от государства наибольшее количество тракторов и другой сельскохозяйственной техники, что создало благоприятные условия для сплошной коллективизации. Экономические условия заключались в том, что в лице колхозов и совхозов было создано крупное производство, способное заменить товарное производство кулацких хозяйств.

    Советскому режиму удалось, во-первых, справиться с доставшейся в наследство от дореволюционной России «цивилизационной» задачей перехода в индустриальное общество (индустриализовать страну  и ликвидировать мелкокрестьянское производство, путем коллективизации); во-вторых,  свернув НЭП, решить «формационную» задачу формирования социалистического  способа производства на основе обобществления собственности.
Экономика США 1928 – 1934 г.г.

       В американской экономике издавна сосуществовали различные системы хозяйственной деятельности: независимое крестьянское и кустарное производство, хозяйство, основанное на применении рабского труда и капиталистические. Экономика США базируется на частной собственности и стремлении к получению прибыли. Промышленные и страховые компании, магазины, фермы, банки и многие предприятия сферы услуг принадлежат частным инвесторам. Номенклатура и объемы производимых товаров, ценообразование, реализация товаров и услуг определяются владельцами частных предприятий или назначаемыми ими менеджерами. Процесс принятия решений в частном бизнесе продиктован, прежде всего, необходимостью поддерживать прибыльность предприятий. На эти решения оказывают влияние также конкурирующие фирмы, трудящиеся, профсоюзы, правительство. Конкуренция между различными фирмами приводит к снижению прибыли и может стимулировать слияние предприятий. Для более крупных фирм, как правило, характерны экономия затрат за счет масштабности операций и эффективный контроль над ценами и прибылями.                 Начало XX в. ознаменовалось массовым процессом слияния предприятий; стремительная централизация большинства отраслей промышленности обозначила конец эры конкурентного капитализма. И хотя был принят ряд законов, призванных не допустить монополизацию промышленности, они слабо претворялись в жизнь и оказались малоэффективными. В то время активизировалось профсоюзное движение, выступившее за проведение реформ, в том числе за восьмичасовой рабочий день. Эта борьба увенчалась созданием Американской федерации труда (АФТ).  После Первой мировой войны профсоюзное движение несколько ослабло, но тяготы и лишения во время мирового экономического кризиса 1930-х годов вызвали его очередной подъем. Кризис в наибольшей мере ударил по американской экономике. Пытаясь преодолеть кризис, американское руководство ввело в 1930г. высокие таможенные пошлины на импорт, вызвав ответные меры, что ударило по американскому экспорту. В условиях  валютного кризиса большая часть американских инвестиций в Европе, Канаде и Австралии обесценилась, а отмена долговых платежей с 1932 — 1933 гг. еще больше сократила заграничные инвестиции. Пытаясь надавить на отказавшихся от уплаты должников, США в 1934 г. приняли закон об отказе в кредитах этим странам, что еще больше ограничило возможности экспорта капиталов. В итоге объем внешней торговли сократился в 3,1 раза, а доля США в мировой торговле снизилась с 13,8% в 1929 г. до 10,8% в 1932 г. В течение 30-х гг. США использовали все способы для преодоления зарубежных таможенных барьеров. Одним из наиболее заманчивых для США рынков являлась Британская империя, ставшая в 20-е гг. объектом американского экономического проникновения. Однако кризис 1929 — 1933 гг. изменил ситуацию. Англия создала имперскую систему преференций. Соответственно в индексном выражении американский экспорт в империю сократился. В то же время для Англии сокращение экспорта в империю было менее значительным: со 100 в 1929 г. до 50,9 в 1932 г. и 76,9 в 1937 г. Частные американские инвестиции в империи сократились с 5 164,3 млн долларов в 1930 г. до 4165,8 млн долларов в 1938 г., а английские возросли со 2187 млн фунтов стерлингов до 2318 млн фунтов стерлингов (почти 11 590 млн долларов).

     По всей стране появлялись мертвые города, где почти все предприятия были закрыты, а люди жили, чем придется или бежали в места, казавшиеся более благополучными. Такова была, к примеру, в 1933 г. ситуация в городе Акрон (штат Огайо), который существовал благодаря занятости на заводах резиновой промышленности, принадлежавших таким известным и поныне компаниям, как «Гудйир» и «Файрстон». Заводы полностью или частично прекратили производство; главный банк города закрылся, заморозив счета городской администрации, благотворительных учреждений и ста тысяч вкладчиков. Город был вынужден уволить половину полицейских, почти всех пожарных; прекратилась уборка мусора; закрылся городской аэропорт. В связи с конкуренцией за рабочие места и общим ухудшением морального климата в США обострились расовые проблемы, дискриминация цветных американцев приобрела более грубые и жестокие формы. Америка стремительно «левела»: происходили массовые манифестации, «голодные» марши, забастовки отчаяния; профсоюзы становились боевитее и жестче; коммунисты и социалисты уже не казались довольно безвредными чудаками, а приобретали влияние на значительный круг трудящихся. Страх охватывал не только богатую буржуазию, но и многочисленные средние слои. Падение цен акций и необходимость (часто невозможность) пополнения маржи по акциям, купленным в кредит, толкнула значительные массы людей к сокращению потребительских расходов. Резкое падение спроса заставило фирмы уменьшать производство, пересматривать в сторону понижения программы капиталовложений, сокращать занятую рабочую силу. Многие фирмы оказались неспособны погашать полученные от банков кредиты, что вместе с изъятием вкладов населением и фирмами ухудшило ликвидность банков, вызвало несколько волн банковских банкротств. Правительство было совершенно не готово к масштабам и характеру кризиса. В середине 1930-х годов английский экономист Джон Мейнард Кейнс решительно выступил против такой политики, призывая государство активно бороться с кризисом, безработицей и простоем предприятий, что стало переворотом в экономической науке и политике. Десятки лет в США ведется дискуссия о том, в какой мере лидеры тех времен, в первую очередь президент Герберт Гувер и секретарь казначейства (министр финансов) Эндрю Меллон, виноваты в том, что биржевой крах перерос в Великую депрессию. Могли ли они в 1930–1932 гг. действовать иначе? Получили бы они поддержку Конгресса, если бы решились на смелую антикризисную политику?

Нельзя сказать, что правительство и Конгресс совершенно не понимали ситуацию и сидели, сложа руки. В январе 1932 г. была запущена Реконструктивная финансовая корпорация (РФК), государственная организация, призванная своими деньгами срочно воздействовать на болевые точки падающей экономики. Однако она не успела всерьез развернуть свои операции до президентских и парламентских выборов 1932 г., после которых Гувер покинул Белый дом, а республиканцы утратили большинство в Конгрессе. Лишь во времена Рузвельта и Нового курса РФК стала реальным орудием экономической политики.

     Любые антикризисные меры требовали бюджетных денег, но вековая (и в принципе сохраняющая силу) мудрость требовала поддержания «здоровых финансов» — бездефицитного или хотя бы малодефицитного бюджета. Экономический кризис вызвал падение налоговых поступлений, и правительство в такой ситуации опасалось увеличивать расходы. Эта при прочих условиях разумная финансовая политика оказалась в данном случае ошибкой. Тут требовались смелые решения, порывающие с традицией. Историческая заслуга Рузвельта в том и состоит, что он пошел на такие решения.

     На мой взгляд, политическая система США доказала свою прочность. Страна имела признанного общенационального, демократически избираемого лидера и эффективную правительственную команду.
Экономические отношения СССР и США с 1928 по 1934 г.г.

         История развития отношений между СССР и США  после Великой Октябрьской революции характеризуется  продвижением от политики непризнания Советской республики до установления дипломатических отношений в начале 30-х годов.

Даже при отсутствии экономических отношений между двумя странами, отмечал неофициальный представитель СССР в США Б.Е.Сквирский в речи 12 мая 1928 г. в американской Академии политических и социальных наук, объем  советско-американской торговли возрастал. Так, если за весь 1913 г. товарооборот между царской Россией и США составлял 48 млн. долл., то за шесть месяцев – с октября 1927 по март 1928 г. – он достиг 80 млн. долл. Но развитие торговли наталкивалось на множество барьеров и препятствий, искусственно создаваемых правительственными органами США. То они изобретали фальшивую версию о «принудительном труде» в СССР, то отказывались принимать советское золото, ввезенное в США для выравнивания пассива торгового баланса, то вдруг поднимали шумиху о мнимом советском «демпинге».

Процесс нормализации советско-американских отношений проходил трудно. США в течение 16 лет не желали  признавать Советский Союз, не хотели считаться  с фактом свершившейся Октябрьской революции и вызванными  изменениями. Упорствовали американские правящие круги не потому, что у них были большие государственные споры с Советским Союзом, отмечал нарком иностранных дел на IV сессии ЦИК СССР 6-го созыва 29 декабря 1933 г., или что они больше других пострадали от революционного законодательства. На самом деле они продолжали «борьбу, провозглашенную всем капиталистическим миром после Октябрьской революции, против новой советской системы государства, поставившей себе целью создание социалистического общества. То была борьба против мирного сосуществования двух систем ». Советский Союз и США подходили к нормализации двусторонних отношений с разных исходных позиций. Для СССР это было естественным политическим развитием, вытекавшим из теоретических положений, разработанных В.И.Лениным о необходимости мирного сосуществования двух противоположных социальных систем. Для США это был шаг чреватый, по их мнению, опасными неожиданностями. Но разразившийся мировой экономический кризис, который поразил наиболее сильно США, возникновение очагов войны в Европе и на Дальнем Востоке, поставили под удар американские внешнеэкономические и политические позиции. Сложилась новая внутриполитическая и международная обстановка. В этих условиях правящие круги США пошли  на установление экономических отношений с Советским Союзом, не отказываясь в то же время от антисоветизма.

Следует указать на основные причины, повлиявшие на этот процесс. Прежде всего, вырос авторитет СССР.  Несмотря на  имевшие место трудности, шло развитие социализма по всему фронту и в городе, и в деревне. В стране была ликвидирована безработица.

Успехи, достигнутые в Советском Союзе, резко контрастировали с падением производственной активности в Соединенных Штатах. В 1932 г. там насчитывалось до 17 млн. безработных – почти половина рабочего класса того времени. При общем падении промышленного производства в1932 г. на 41,2%, а внешней торговли – до 2,9 млрд. долл. (тогда как только в 1929 г. ее объем превышал 9,6 млрд. долл.) американским бизнесменам поневоле пришлось оценить значение советско-американской торговли. За 10 лет (1923-1932) товарооборот составил 621 млн. долл., при этом 482 млн. долл. в пользу США. Кроме того, десятки американских фирм, причем весьма солидных, таких, как «Форд», «Дюпон де Немур», «Дженерал электрик» и другие, имели концессионные договоры или специальные контракты на предоставление  технической и технологической помощи СССР, что приносило им определенную прибыль, хотя это и не всегда отражалось в конкретных цифрах объема советско-американской торговли. Практически совсем не учитывалась торговля, осуществлявшаяся через третьи страны. И эти связи могли  бы быть значительно объемнее, если бы не различные  американские торговые барьеры, которые мешали поступательному росту торговли между двумя странами.

В это же время неуклонно росло движение в США за признание СССР, и это не мог учитывать такой дальновидный политик, как президент Ф.Д.Рузвельт. В первой половине 1933 г. оно  собрало более 1 млн. подписей под петицией с требованием признания СССР. Летом 1933 г. в США был образован Комитет по русско-американским отношениям для сбора и публикации материалов о признании СССР. Наряду с другой деятельностью комитет провел опрос. Из 1139 редакций ежедневных газет, приславших свои ответы, 718, то есть 63%, высказались за установление дипломатических отношений с Советским Союзом. Еще в начале 1933 г. из 152 опрошенных крупных американских корпораций 78 высказывались за нормализацию  отношений с СССР.  Тогда же, 21 марта 1933 г., Американо-русская торговая палата обратилась к новому госсекретарю США Г.Хэллу с призывом пересмотреть политику в отношении СССР и создать более широкие возможности для кредитования советских закупок в США. Требования американских деловых кругов о нормализации отношений с СССР значительно активизировались после заявления 14 июня 1933 г. главы советской делегации на пленарном заседании Мировой экономической конференции в Лондоне о том, что Советское правительство «могло бы разместить  в ближайшее время за границей заказов на сумму примерно 1000 млн. долл.», если бы были предоставлены кредиты и обеспечены  нормальные условия для советского экспорта. Все эти факты наглядно свидетельствовали  о сдвигах и настроениях общественности, которые происходили в соединенных Штатах. Барометр политической жизни в США явно склонялся в пользу установления дипломатических отношений с Советским Союзом.

Это чувствовал президент Ф.Рузвельт, который умел безошибочно улавливать все нюансы политической обстановки. Однако руководители государственного департамента и некоторые ответственные чиновники из окружения Рузвельта. Представители консервативных кругов, всемерно препятствовали осуществлению его курса, направленного  на нормализацию советско-американских отношений.

Государственный секретарь К.Хэлл во время встреч с наркомом иностранных дел М.М.Литвиновым на мировой экономической конференции в Лондоне (июнь – июль 1933 г.) не воспользовался этой возможностью для обсуждения вопросов  об установлении отношений между двумя странами.

Ф.Рузвельт учитывал не только внутриполитические и экономические факторы, но и международную обстановку, которая все более обострялась. Правящие круги США не могли не видеть, что нацистская Германия и милитаристская Япония, открыто провозглашавшие агрессивные намерения, создают угрозу и для США. Особенно чувствительно задевали американские интересы на дальнем Востоке агрессивные действия Японии, которая, захватив в 1931 г. Манчжурию, вторгалась постепенно  в другие районы Китая, вытесняя оттуда американский капитал. Американская доктрина «открытых дверей» в Китае была поставлена японскими военными акциями  под удар. Все это вынуждало правительство США искать контакты в вопросах дальневосточной политики с такой могущественной международной силой, как СССР, которому непосредственно угрожала милитаристская Япония.

Поэтому внешнеполитический фактор стал основным, повелительно диктовавшим американской администрации  в тот период необходимость пересмотреть свою позицию и установить  экономические отношения с СССР в качестве первого шага для налаживания возможного сотрудничества в будущем.

Объясняя позднее изменение политики в отношении советского Союза, государственный секретарь К.Хэлл писал в своих мемуарах: «Мир вступил в опасный период своего развития, как в Европе, так и в Азии. Россия с течением времени могла оказать большую помощь в деле стабилизации положения. Когда военная опасность становилась все более и более угрожающей». Впрочем, в дальневосточной  политике руководящие деятели и дипломаты США преследовали свои цели. С одной стороны, как показывают архивные документы госдепартамента, они были не против того, чтобы Япония ввязалась в войну с Советским Союзом, вторгнувшись в советское Приморье. С другой стороны, они были убеждены, что СССР, имея на своих границах реальную японскую военную угрозу, скорее пойдет на уступки США при переговорах об установлении экономических и дипломатических отношений.

Не следует, однако, преувеличивать  значение и силу сторонников политики признания СССР в американском конгрессе, да и не только в нем. Последователи политики непризнания из госдепартамента оказывали влияние на окружение президента, пытаясь  вопреки требованиям широких кругов общественности, затормозить процесс нормализации отношений между двумя странами. Не желая вступать в противоборство с оппозицией, Рузвельт был не прочь для начала пойти на развитие советско-американских торговых связей без официального признания СССР. Тем самым можно было достичь, по его мнению, ряда целей: не слишком раздражая реакционные круги, установить какой-то контакт с советскими официальными лицами, успокоить либерально настроенные слои американской интеллигенции и удовлетворить интересы тех деловых кругов США, которые проявляли заинтересованность в расширении торговых связей.

О существовании таких намерений свидетельствовала телеграмма неофициального представителя СССР в США Б.Е.Сквирского  в НКИД от 2 августа 1933 г., в которой он сообщал: в американской печати все чаще стала появляться информация о том, что «президент обсуждает вопрос  о посылке в СССР торгового представителя или комиссии, надеясь, что установление  отношений через торговых представителей приведет потом к признанию». Зондаж в этом направлении предпринял и глава недавно созданной фермерской Кредитной ассоциации Г.Моргентау в беседе с Б.Е.Сквирским в присутствии руководителей Амторга. Ссылаясь на свое личное мнение, Г.Моргентау, человек, близкий к президенту, спросил советского представителя, не следует ли американскому правительству «в интересах развития торговли послать торгового представителя в Москву». Б.Е.Сквирский решительно отклонил подобную возможность, заявив, что «устойчивые отношения между обеими странами могут быть созданы лишь на твердой юридической базе, которую может дать лишь установление дипломатических отношений в полном объеме». В телеграмме в НКИД от 4 августа 1933 г. Б.Е.Сквирский еще раз подтвердил: «Наши противники сейчас усиленно стараются убедить Рузвельта, что СССР пойдет на развитие  торговых отношений  без признания и что наши утверждения об обратном являются лишь блефом. Вопрос, поставленный мне Моргентау, и поступающие дальнейшие  сведения говорят  о том, что президент серьезно об этом подумывает, чтобы не раздражать оппозицию». Однако, получив ясный и недвусмысленный ответ советской стороны, президент принял более дальновидное решение, на которое его толкала сама жизнь. В своем послании от 10 октября 1933 г. председателю ЦИК СССР М.И.Калинину Ф.Д.Рузвельт изъявил готовность начать переговоры о нормализации отношений между двумя странами. В ответном послании американскому президенту от 17 октября 1933 г. Председатель ЦИК отметил, что ненормальное положение, существующее в отношениях между СССР и США, неблагоприятно отражается не только на интересах двух государств, но и на общем международном положении, затрудняя процесс упрочнения всеобщего мира и поощряя силы, направленные к нарушению его.

7 ноября 1933 г. нарком иностранных дел СССР М.М.Литвинов прибыл в столицу США. На другой день он имел беседу с госсекретарем К.Хэллом. Тот поставил ряд вопросов, подлежащих, по его мнению, урегулированию в связи с нормализацией отношений: о свободе религии, о пропаганде, о правовом положении американцев в СССР и другие. В этот перечень не входил, к удивлению наркома, ни один из важнейших вопросов международной политики и экономики.

По этому вопросу и по правовому положению американцев нарком со всей твердостью  заявил, что «никакого привилегированного положения для иностранцев мы создавать не будем». Острый характер носила дискуссия по поводу взаимных материальных и финансовых претензий.

В состоявшейся 8 ноября беседе наркома с Ф.Д.Рузвельтом последний признал, что «сам  всегда сомневался в моральном праве Америки на получение царских долгов и что интервенция в Архангельске ничем не оправдывается». Он согласился с М.М.Литвиновым, что необходимо избегать требований, охарактеризованных наркомом как вмешательство во внутренние дела СССР.

Желая поскорее урегулировать вопросы, связанные с нормализацией советско-американских отношений, что было  чрезвычайно важно с точки зрения сохранения всеобщего мира, Советское правительство пошло на односторонний отказ от всех претензий к США за совершенную ими в 1918 – 1920 гг. вооруженную интервенцию в Сибири. Эта договоренность была зафиксирована  в ноте.

15 ноября, накануне обмена нотами между наркомом и американским президентом, было зафиксировано так называемое «джентльменское соглашение» по вопросу о взаимных финансовых претензиях. При условии предоставления Соединенными Штатами долгосрочного займа Советскому Союзу нарком выразил согласие Советского правительства погасить разницу между американскими и советскими претензиями на сумму 75 млн. долл. В форме дополнительного процента сверх обычной процентной нормы на заем. При этом констатировалось, что все взаимные претензии после  этого будут рассматриваться  как аннулированные. Поскольку американская сторона требовала вдвое  большую сумму, была достигнута договоренность,  продолжить переговоры после установления экономических и дипломатических отношений. В отличие от позиции СССР, отказавшегося от большинства  своих претензий к США, американское правительство в течение ряда лет омрачало вопросом о вымышленных претензиях развитие советско-американских отношений.

Пакт Бриана – Келлога и присоединение к пакту СССР.

     Положение Франции в международных отношениях после провала ее "рейнской авантюры" было крайне неблагоприятным. Хотя и в существенно меньшей степени, чем Советский Союз, Франция тоже страдала от дипломатической изоляции. Несмотря на активность французской дипломатии в 20-х годах, относительно надежными союзниками для Парижа могли считаться только малые страны Восточной Европы. Но это были слабые союзники. Ни одна из великих держав в тот период не поддерживала Францию в той мере, как той было это необходимо. Великобритания при молчаливой поддержке США солидаризировалась больше с Германией, чем с Францией. В Риме считали Париж главным соперником Италии на Балканах. С Германией Францию разделяли непримиримые разногласия по вопросам ограничения германских вооружений. В советско-французских отношениях не было преодолено отчуждение времен Бреста, интервенции и гражданской войны. Кроме того, все союзники Франции в Восточной Европе объективно были враждебны Советскому Союзу. Американское направление в такой ситуации казалось французской дипломатии если не наиболее перспективным с точки зрения приобретения нового союзника, то, по крайней мере, наименее бесперспективным.

     6 апреля 1927 г., в десятую годовщину вступления США в мировую войну, министр иностранных дел Франции Бриан в обращении к американскому народу предложил заключить двусторонний франко-американский договор "о вечной дружбе, запрещающий обращение к войне как к средству национальной политики". Идея договора была подсказана Бриану профессором Колумбийского университета, активистом антивоенного движения США Дж.Т.Шотвеллом, главным редактором 150-томной "Экономической и социальной истории Первой мировой войны". Он был убежден, что война между двумя промышленно развитыми странами будет в принципе всегда перерастать в многосторонний конфликт. Отсюда следовал вывод о невозможности ограниченных войн в индустриальную эпоху.

     Между Францией и США не было разногласий, которые могли бы даже теоретически привести к войне. Поэтому расчет Бриана состоял не в приобретении гарантии ненападения со стороны Соединенных Штатов, а в получении политической поддержки от Вашингтона. В Европе верили, что ни одна страна мира не посмеет начать большую войну, не заручившись, по крайней мере, нейтралитетом США. Значит, полагали в Париже, в случае намерения напасть на Францию Германии придется учитывать мнение Вашингтона. Французские официальные круги надеялись также, что сближение с США поможет им решить проблему долгов.

     Американская сторона приняла французские предложения благожелательно, но сочла их чрезмерными. Президент США Кэлвин Кулидж и государственный секретарь Фрэнк Келлог выдвинули контрпроект. Вместо договора о "вечной дружбе" они предложили заключить между США и Францией двустороннее арбитражное соглашение, которое и было подписано 6 февраля 1928 г. в день 150-летия франко-американского договора о союзе и дружбе 1778 г. В преамбулу документа были включены формулировки, содержавшие осуждение войны как средства решения международных споров.

     Однако идея принципиального отказа от войны встретила широкую поддержку американской общественности. Учитывая настроения избирателей, администрация США выступила с идеей подписания открытого многостороннего договора о неприменении силы в международных отношениях вообще. 13 апреля 1928 г. Келлог официально представил проект соответствующего документа. По содержанию он был довольно умеренным. В тексте содержалось декларативное осуждение войны, но не оговаривались никакие репрессивные санкции против тех, кто может ее развязать. Проект договора и пояснительные записки к нему была направлены Великобритании, Италии, Германии, Японии, а также европейским союзникам Франции и британским доминионам. Поскольку по сути предлагавшийся договор являлся декларацией о намерениях, он не вызвал возражений и практически все приглашенные страны согласились к нему присоединиться.

     Начавшиеся франко-американские переговоры, в которых затем приняли участие и другие страны, продолжались более года. В конфиденциальном письме Бриану французский посол в Вашингтоне сообщал, что в госдепартаменте США "абсолютно не верят" в практическую возможность безусловного отказа от войны ни для Соединенных Штатов, ни для Франции. В то же время давление пацифистски настроенного общественного мнения по обе стороны Атлантики нарастало. В такой атмосфере 27 августа 1928 г. в Париже и состоялось подписание пакта, к которому первоначально присоединилось 15 стран. Официально этот документ назывался "Парижский договор об исключении войны в качестве орудия национальной политики". Более он известен как "пакт Бриана - Келлога".  Участники пакта, которыми, в конце концов, стали почти все государства мира, осудили практику обращения к войне для урегулирования международных споров и высказались против ее использования в качестве средства национальной политики. Кроме того, они декларировали необходимость разрешения споров и конфликтов мирным путем. Пакт вступил в силу после ратификации его всеми подписавшими государствами в 1929 г. Несмотря на ограниченный характер пакта Бриана - Келлога и ряд оговорок, сделанных при его подписании Великобританией, Францией, Германией и Японией, он создавал международно-правовые основания для ограничения использования в международных отношениях военно-силовых методов агрессивной направленности.

В Советском Союзе "буржуазный пацифизм" порицался за его внеклассовый соглашательский характер. Подготовку пакта Бриана - Келлога в Москве тоже воспринимали негативно, во многом оттого, что Советский Союз и на этот раз не пригласили к переговорному процессу. Нарком иностранных дел СССР Чичерин интерпретировал ход переговоров о заключении пакта как часть "подготовки войны против СССР". Столь серьезное заключение обосновывалось тем, что проект пакта допускал сохранение всех существовавших на момент его подписания союзов и блоков, а практически все их Москва считала антисоветскими. Советский Союз раздражало и то, что одним из инициаторов пакта выступали США, которые по-прежнему отказывались от установления дипломатических отношений с СССР. По вопросу о пакте в советском руководстве имелись разногласия. Среди высших партийных лидеров за присоединение к пакту выступал Н.И.Бухарин. Из руководителей наркомата иностранных дел идею пакта поддержал Литвинов, а возражал против нее - Чичерин. Тем не менее, получив через французского посла в Москве официальное приглашение присоединиться к пакту в день его подписания, Советский Союз это приглашение принял. Более того, СССР первым ратифицировал пакт, а 9 февраля 1929 г., еще до официального вступление пакта в силу, в Москве был подписан так называемый протокол Литвинова - Московский протокол о досрочном введении в силу обязательств пакта Бриана - Келлога между СССР, Польшей, Румынией, Эстонией и Латвией. В том же году к Московскому протоколу примкнули Турция, Иран и Литва.
Дела Арманда Хаммера в Советском Союзе

      Арманд Хаммер - американский промышленник и общественный деятель, президент и председатель совета директоров компании «Оксидентал петролеум корпорейшн» (с 1957). Выступал за развитие взаимовыгодных советско-американских экономических и культурных связей. Вряд ли историки когда-нибудь во всех подробностях узнают, о чем почти четыре часа вождь мирового пролетариата и руководитель Страны Советов Владимир Ильич Ленин проговорил в своем кабинете с 23-летним американским капиталистом Армандом Хаммером. Но после этой беседы с Хаммером имели дело все советские лидеры, за исключением Сталина. Впрочем, “самый богатый друг Советского Союза” был известен во всем мире. Он считал своими друзьями принца Чарльза, королеву-мать, Маргарет Тэтчер, супругу французского президента Даниэль Миттеран, сына американского президента Франклина Рузвельта Джеймса, израильского премьер-министра Менахема Бегина. Сам Фрэнк Синатра посвятил ему серенаду под названием “Mr. Wonderful”. В первой половине своей долгой жизни Арманд Хаммер совмещал решительный и рисковый способ ведения бизнеса с близостью к советским (и не только советским) властным структурам настолько оптимально, что мог бы составить по этому поводу целый свод рецептов (что мы за него и сделали). И остаться бы ему навсегда “образцовым капиталистом”, если бы не вечный враг почти любого бизнесмена - самоуверенность, переросшая в веру в собственную непогрешимость…

Рука и молот

Его родители и ближайшие родственники были родом из Одессы. Дядя работал одесским дистрибьютором компании Ford. Отец, Джулиус Хаммер, был практикующим врачом-гинекологом. После переезда в Америку он основал фармацевтическую компанию, но при этом был ярым коммунистом, одним из организаторов  «Первой социалистической рабочей партии США» (будущей компартии). Старшему сыну он дал “говорящее” имя: в переводе с английского Arm and Hammer - это “рука и молот”. Когда Арманду исполнился 21 год, отца арестовали за незаконный аборт на дому, закончившийся смертью пациентки, и приговорили к десяти годам тюрьмы. Хаммер-младший решил продолжить отцовский бизнес. Он окончил медицинский колледж, но ни одного дня не проработал практикующим врачом. Его больше интересовало, как можно использовать в условиях действовавшего тогда в Штатах сухого закона отцовскую фармацевтическую компанию. Хаммер начал продавать как лекарственное средство имбирную спиртовую настойку и уже через год стал миллионером. И хотя знаменитую фразу “Не спрашивайте меня, как я заработал свой первый миллион” сказал не он, ее вполне можно отнести и к сыну американского коммуниста.

В путь!

В 1920 Хаммер отправился в Россию. Одним из поводов для поездки было желание разобраться с русскими, задолжавшими его компании $150 тыс. Но был и другой интерес - выяснить, нельзя ли выгодно продавать лекарства в стране, где помимо голода и разрухи началась ещё и эпидемия тифа. Встреча с Лениным, о котором Арманд слышал от отца чуть ли не с колыбели (Хаммер - старший встречался с вождем мирового пролетариата в Европе в 1907), не обманула его ожиданий. В ходе этой встречи Ленин попросил его сделать так, чтобы американцы поняли выгоды торговли с Советами. Разумеется, за процент с каждой сделки. Хаммера эта перспектива так вдохновила, что, приехав в Россию на несколько месяцев, он остался здесь на девять лет и представлял интересы более 30 американских компаний, в том числе Ford Motor и Underwood Typewriter. Открыл он в России и своё дело.
Дело Хаммера в России

Арманд Хаммер быстро понял, что Россия больше нуждается в продовольствии, чем в медикаментах, и организовал поставку в страну американского зерна в обмен на мех и икру. За это советское правительство предоставило ему первую в советской истории частную концессию - на добычу асбеста на Урале. Но самым большим достижением Хаммера в России стало строительство в Москве карандашной фабрики - за первый год работы её прибыль превысила $1 млн. Арманд женился на дочери царского офицера Ольге фон Рут и поселился в 24-комнатном особняке. У него был почти официальный статус “красного капиталиста”, пользующегося покровительством государства и лично знакомого со всеми его лидерами, начиная с Ленина и заканчивая Горбачевым. Но когда в конце 20-х годов в Советском Союзе началась борьба с нэпманами, Хаммер был вынужден передать все свои предприятия государству. Большую часть денег вывезти не удалось. В виде компенсации Сталин предложил Хаммеру стать финансовым агентом СССР и заняться поиском на Западе валюты для стесненного в средствах советского правительства. Разумеется, за это Хаммеру полагались щедрые комиссионные. Кроме того, Хаммер в течение 70 лет был для СССР агентом влияния на Западе и занимался легализацией денег, переправляемых для иностранных товарищей. Но и это не всё. Уезжая из России, Хаммер по поручению советского руководства вывез для продажи в США предметы русского искусства - картины, украшения, серебро, изделия Фаберже. Заодно с государственным грузом Арманд Хаммер увёз и собственную частную коллекцию русской живописи.

И вновь Америка

В США Хаммер быстро и выгодно распродал русское искусство. А чуть позже наладил производство поддельных яиц Фаберже - фирменным клеймом Хаммер запасся ещё в Москве. Естественно, он продолжал эксплуатировать и свою первую золотую жилу - человеческую слабость к спиртному. Когда в 1933 был отменён сухой закон, Хаммер, пользуясь связями в России, начал ввозить в США российскую древесину для пивных бочек - спрос был огромным. На заработанные деньги был приобретен завод в Кентукки, производивший виски сомнительного качества. Продавая эту бурду по очень низким ценам, Хаммер сумел захватить значительную долю рынка. Следующий шаг - создание United Distillers of America. Хотя в годы Второй мировой войны в США опять был временно введен сухой закон, Хаммер сумел выторговать для себя разрешение на изготовление спиртного. Более того, он выбил государственную субсидию на расширение своего производства.

Ошибки Хаммера

Долгое пребывание Хаммера в СССР наложило отпечаток на его манеру ведения бизнеса. Он строил предприятия, будучи уверенным, что все блага (под ними Хаммер понимал, прежде всего, деньги) исходят от государства, а потому главное - получить госзаказ. В этой области ему не было равных. Он, не колеблясь, обращался к генеральному секретарю, президенту, королю, диктатору. И всегда умел найти к ним ключ. К примеру, Брежневу и Горбачёву он льстил тем, что они напоминают ему Ленина. Благодаря связям и умению их налаживать, Хаммер получил заказ на строительство газопровода из Сибири в Японию, на разработку угольной шахты в Китае, поставку химических удобрений в СССР. Незадолго до смерти он планировал создать международную авиастроительную корпорацию с участием Израиля, США и СССР. Когда боевики грозили сорвать строительство нефтепровода в Колумбии, Хаммер откупился от них, заплатив $3 млн. Наибольший же успех принёс ему советский подход к бизнесу в Ливии, где обнаружили крупное нефтяное месторождение. Местные чиновники получили крупные взятки, а король Ливии - заманчивое предложение. Хаммер пообещал ему пробурить водяные скважины и провести воду на “малую родину” монарха. Концессия была получена. В результате, как это часто бывает, главные недостатки (или, иначе говоря, ошибки) Хаммера стали естественным продолжением его достоинств.

Первая ошибка

состояла в том, что, разбалованный заслуженно заработанными государственными преференциями, Хаммер разучился (а, может быть, даже и не умел вовсе) действовать в условиях более-менее свободного рынка.


Вторая ошибка
логично следовала из первой. Поднявшись на вершину успеха благодаря как своему решительному и рисковому способу ведения бизнеса, так и умению оказаться в нужное время в нужном месте, Хаммер постепенно забывал о второй составляющей успеха и уверовал в собственную гениальность.
Заключение

         Проблема признания Соединенными Штатами Америки Советского Союза в начале 30-х годов прошлого столетия стал, несомненно, важным фактором международных отношений. Затянувшийся на 16 лет процесс взаимоотношений двух стран, на самом деле не прерывался. Как отмечалось выше, все это время с большей или меньшей активностью продолжался процесс торговли между странами, поддерживались отношения между общественными организациями. Многие политические и общественные деятели обеих стран указывали на жизненную потребность в налаживании нормальных двусторонних отношений.

Следует отметить, что сам по себе факт непризнания не такой уж редкий прием во внешней политике США.

Одной из причин упорства США в непризнании СССР была, конечно же, активно культивировавшаяся идея антикоммунизма. Причем идеи «злостного влияния »коммунистов проповедовались и на самом высоком политическом уровне.

Следующим моментом следует считать определенную косность, приверженность к стереотипам в политическом мышлении большей части правящих кругов США.

Также необходимо учитывать, что движение левых кругов за нормализацию отношений с Советской Россией не оказало на политику США настолько большого влияния, как подобные движения во многих европейских странах.

Парадоксальным для внешней политики США можно считать и тот факт, что страна с ее богатейшими демократическими традициями, страна, впервые в мире провозгласившая в Декларации независимости право народа на революцию и революционное изменение своего государственного строя стала ярым противником демократических преобразований в других странах. Причем пример отношений с СССР не является единичным.

Таким образом, оценивая значимость подписанных документов 16 ноября 1933 г. Соединенными Штатами Америки и Союзом Советских Социалистических Республик следует подчеркнуть их несомненную значимость не только для этих двух государств, но и для мирового сообщества. Проблемой осталась их воплощение в жизнь и максимально полное использование тех возможностей, которые возникли с установлением  двусторонних отношений.
Список используемой литературы

1.     Россия и США: экономические отношения 1917 – 1933 г.г. Сборник документов. М.: 1997г.

2.     История Внешней политики СССР. М.: 1976г. Т1. 1917 – 1945 г.г.

3.     Соколов В.В. 50 лет дипломатических отношений между СССР и США

4.     Левандовский А.А. История России XX – начало XXI века – М.: Просвещение, 2003

5.     Ханин Г.И. Динамика экономического развития СССР. – Новосибирск, 1991

6.     Хоскинг Дж. История Советского Союза 1917 – 1991г.г. – М.: 1994

7.     Севастьянов Г.Н. Судьба соглашений Рузвельта – Литвинова о долгах и кредитах 1934 -1935 г.г. Новые документы // Новая и новейшая история, 1995 г.