Курсовая Древнерусское феодальное право 2
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-25Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
Курсовая работа по предмету:
«История Отечественного государства и права России»
студентки 1 курса 3 группы ЗФ МГЮА
Стуколовой Анастасии Витальевны
(Тема № 1 «Древнерусское феодальное право»)
Домашний адрес
г. Оренбург
ул. Ялтинская 8 кв. 10
Содержание
Введение……………………………………………………………………..3- 6
1. Становление древнерусского феодального права. Русская Правда – кодекс раннефеодального права (её происхождение и основные редакции)……………………………………………………………......7-20
2. Право собственности…………………………………………………..21- 24
3. Уголовное право………………………………………………………….
4. Судебный процесс………………………………………………………..
Заключение…………………………………………………………………….
Список используемой литературы……………………………………………
Введение
Восточные славяне – народность, возникновение которой относится к раннему средневековью. С IX в. Складывается первое государство у восточных славян – Русь. Историки называют это государство Древней, или Киевской, Русью, а восточных славян Древнерусской народностью. Основным занятием восточных славян было земледелие, скотоводство, ремесло, охота (особенно на пушного зверя), бортничество (сбор меда и воска лесных пчёл), другие промыслы. Развивались обмен и торговля, чему способствовало и то, что по рекам через земли восточных славян проходили важнейшие международные связи: из Западной Европы – в восточные страны и с севера Европы – в Византийскую империю.
Развитие хозяйства вело к переменам в жизни восточных славян. В течение тысячелетия они жили в условиях первобытности. Основной ячейкой общества являлась община. Первоначально она состояла из близких и дальних родственников. Позже члены общины не всегда были связаны кровными узами. Несколько общин составляли племя. Все важнейшие вопросы жизни племени решались на вече – собрании соплеменников. Здесь же избирались вожди (князья) – военные предводители, которые разрешали споры между членами племени, следили за соблюдением обычаев.[1]
Развитие хозяйства приводит к появлению социального и имущественного неравенства среди членов общин и племен. Некоторые люди выделяются среди соплеменников: становятся богаче и претендуют на особую роль в жизни общества. Возрастает значение князей. Войны происходили постоянно. Вокруг князя объединяются все соплеменники для защиты своих земель и для походов в чужие края с целью обогащения. Возникала феодальная собственность на землю. Класс феодалов нуждался в государственной машине для защиты своих богатств. Такой машиной является государство, выполняющее функции управления обществом, регулирования отношений между его членами, а также организации защиты от внешних врагов.
Таким образом, государство и право появились в результате возникновения частной собственности и эксплуатации человеком человека, разделение общества на бедных и богатых. Древнерусское государство было типичной раннефеодальной монархией. Оно обеспечило диктатуру феодалов, охраняло их привилегии, собственность на средства производства, в том числе на землю. [2]
Чтобы лучше осмыслить данную тему, я считаю, что необходимо рассказать об общественном строе Древнерусского государства. Правящий слой древнерусского общества не был однородным, состоял из разных социальных групп и был достаточно открытым для пополнения. Подпитывался он главным образом из двух общественных группировок: старой родовой аристократии (князья, старейшины, жрецы) и верхушки общины (разбогатевшие общинники, выборные должностные лица). Представители политической элиты группировались вокруг княжеского двора. Они составляли костяк управленческого аппарата, княжеский совет и дружину, их жизнь, честь и имущество охранялись особенным порядком, что говорит об их привилегированном положении.
В дальнейшем будет рассмотрен такой нормативно-правовой акт, как «Русская правда». По «Русской правде» перечисляются основные категории лиц, относящиеся к высшему привилегированному классу общества:
- бояре – советники, старшие дружинники князя;
- княжьи мужи – лица, исполняющие важнейшие поручения князя, близкие к нему дружинники;
- огнищане – управляющие княжескими имениями (от слова «огнище», очаг);
- тиуны – управители отдельными отраслями княжеского хозяйства, исполнители отдельных хозяйственных и управленческих функций.
На всех этих людей закон распространял две важнейшие привилегии: их жизнь защищалась повышенной мерой ответственности (выражалось в размере штрафа) и для них устанавливался особый порядок распоряжения наследством. Упомянутые категории лиц могут быть отнесены к классу феодалов, который лишь начал оформляться в Киевской Руси, где феодальные отношения еще не сложились в чистом виде.[3]
Основную массу населения Киевской Руси составляли смерды-общинники, проживавшие в деревнях, закрепленных за территориальными округами – волостями и вервями. Они уплачивали подати (дань) и выполняли повинности только в пользу государства.
Население городов (посадов) делилось на целый ряд социальных групп: боярство, духовенство, купечество, «низы» (ремесленники, мелкие торговцы, наёмные рабочие)
Наряду со свободными смердами на Руси существовали другие их категории, о которых Русская правда упоминает как о зависимых людях. В литературе существует несколько точек зрения на правое положение этой группы населения, однако главным признаком зависимых (крепостных) смердов являлось их нахождение в кабале и услужении у богатых соседей или феодалов.
Более сложной юридической фигурой являлся закуп – человек, работавший в хозяйстве феодала за «купу», то есть заём, в который могли включаться разные ценности – земля, скот, зерно, деньги. Этот долг следовало отработать, причем установленных нормативов и эквивалентов не существовало. Объем работы определялся нанимателем и кредитором. Поэтому с нарастанием процентов на заём кабальная зависимость усиливалась и могла продолжаться долгое время.
Холоп – наиболее бесправный субъект права. Его имущественное положение особое – все, чем он обладал, являлось собственностью господина. За убийство холопа взимался штраф как за уничтожения имущества. Источники холопства могли быть различными: самопродажа в рабство всей семьёй либо лично; рождение от холопа; женитьба на «робе» или выход замуж за холопа; «ключничество», т.е. поступление в услужение без оговорки о сохранение статуса свободного человека; совершение преступления»; бегство закупа от господина; злостное банкротство; плен ( самый широкий, но не упомянутый в законе источник.[4]
Цель моей курсовой работы: подробно изучить одну из важнейших тем в предмете «История Отечественного государства и права».
Задачами моей курсовой работы являются подробное рассмотрение следующих вопросов:
● становление древнерусского феодального права. Рассмотреть «Русскую Правду» как кодекс раннефеодального права (её происхождение и основные редакции);
● право собственности;
● уголовное право;
● судебный процесс.
Цель и задачи моей курсовой работы будут достигнуты благодаря использованию научной литературы по данному предмету.
1. Становление Древнерусского феодального права.
Русская Правда – кодекс раннефеодального права
(её происхождение и основные редакции
).
Процесс возникновения права так же сложен, как и процесс возникновения государства. И протекают оба эти процесса одновременно. Возникновение Древнерусского государства естественно сопровождалось формированием древнерусского феодального права. Если отталкиваться от положения, что реализация права обеспечивается государством, то приходится признать, что право не может возникнуть раньше государства. Естественно, и в догосударственный период имелись нормы, регулировавшие отношения в обществе: нормы морали, религиозные нормы, нормы обычаев. Они соблюдались прежде всего благодаря авторитету традиций, общественного мнения и религиозных верований. Эта сила была, пожалуй, сильнее угрозы наказания со стороны государства.
Отношение государства к обычаям племенного строя и периода военной демократии было неодинаково. Одни обычаи регулировали отношения, в которые государство не считало нужным вмешиваться, представляя населению самому решать, соблюдать их или не соблюдать. Эти нормы так и действовали как нормы обычаев. В частности, государство не вмешивалось в ход проведения сельскохозяйственных работ, здесь продолжал действовать календарь – древнейший обычай, определявший дни начала пахоты, сева. Другие обычаи оказались вредными в новых условиях, и государство всеми силами стремилось их изжить. Так, в связи с переходом в руки государственных органов суда по наиболее тяжким правонарушениям (например, убийству, разбою) государство преследует суд и расправу общины над преступниками. Ещё одну категорию обычаев составляли те, в соблюдении которых государство было настолько заинтересовано, что готово было всеми силами принуждать к их исполнению.[5]
Нормы этих обычаев становились таким образом обычно-правовыми и в совокупности явили собой древнейший, первый по времени возникновения источник права – обычное право. Итак, нормы догосударственного периода как бы плавно врастают в право. Примечательно, что право у славян обозначалось общим термином «правда».
Древние обычаи, воспринятые государством в качестве правовых и ставшие древнейшим источником права, хотя и не были записаны, достаточно хорошо сохранились в памяти народа. Подобно обычаям племенного строя, нормы обычного права были облечены в форму поговорок, пословиц, песен, сказаний.
В сфере уголовного права нормы обычного права действовали достаточно долго. В начале IX века Ярослав законодательным путём закрепил правовой обычай кровной мести, внеся в него свои изменения и дополнения. Регулирование имущественных отношений нормами обычного права осуществлялось тоже в течение достаточно длительного времени, поскольку государство не спешило вмешиваться в сферу частных отношений. Длительное время законодатель не касался порядка заключения договоров, оставляя это на усмотрение сторон. Лишь конфликты, возникшие на этой почве, заставляли государство так или иначе реагировать. Особое значение приобретали символы и обряды, долженствующие заставить стороны исполнить обязательство не только при помощи хорошо запоминающихся свидетелям и самим сторонам действий, но с опорой на религиозные верования. Можно назвать следующие символы, активно использовавшиеся в обрядах, которые сопровождали заключение договоров: рукобитье, руковица, ключ, дерн. Однако постепенно, с развитием экономических связей, порядок заключения договоров упрощается, символы и обряды из норм права вновь переходят в разряд норм обычая, к соблюдению которых государство относится, скорее, безразлично, чем отрицательно.[6]
Среди норм обычного права, регулировавших имущественные отношения, выделяются нормы, регулировавшие отношения между купцами. Купцы были связаны единством профессиональных интересов. Внутри их сообщества складывались свои нормы поведения, основанные на солидарности интересов, взаимном доверии. В ряде случаев купцы не пользовались сугубо формальными способами заключения договоров. Так складывались обычаи торгового оборота. Значение купечества в жизни государства заставляло законодателя учитывать эти обычаи, а суды опираться на них при разрешении споров. В результате из норм обычаев, действовавших в среде купечества, создавалось торговое обычное право. В ряде случаев государство издаёт специальные нормативно-правовые акты, включающие нормы торговых обычаев. Из обычаев торгового оборота, нормативно-правовых актов, принятых на их основе, постепенно начинает складываться торговое право, являющееся подотраслью гражданского.
Обычное право как источник права удобен своей консервативностью: его нормы широко известны и к ним привыкли. Соблюдение норм правового обычая, помимо силы государственного принуждения, обеспечивается и их религиозным характером. Однако экономическое, социальное и политическое развитие общества требует урегулирования тех отношений, которые были неизвестны ранее или способ регулирования которых в силу изменившихся обстоятельств должен изменяться. Здесь обычное право как источник права не подходит: его нормы складываются слишком медленно, а изменить старые практически невозможно. Вот тогда появляется новый источник права – нормативно-правовой акт. [7]
Будучи вторым после правового обычая по времени возникновения, нормативно-правовой акт постепенно вытесняет его и становится первым по значению источником древнерусского права. Первоначально нормативно-правовой акт опирался на правовой обычай, но в дальнейшем используется судебная практика; при регулировании семейно-брачных и в какой-то степени имущественных отношений происходит заимствование норм иностранного права, главным образом болгарского и византийского.
Нормативно-правовой акт как источник права обладал неоспоримыми преимуществами: он очень гибок – его нетрудно отменить или изменить. Письменная форма облегчала уяснение его содержания и давала возможность проконтролировать правильность исполнения.
Первые нормативно-правовые акты, вероятно, регулировали отношения, не урегулированные нормами обычного права. Исходя из этого, в качестве первых нормативно-правовых актов можно назвать акты, устанавливавшие порядок регулирования отношений между обществом, объединенным в общины, и людьми, находившимися вне общин, под непосредственной защитой князя. Это прежде всего дружинники, купцы, изгои, иностранцы.
Международные договоры также являют нам один из наиболее древних примеров нормативно-правовых актов.
К важнейшему нормативно-правовому акту Древнерусского государства относятся договоры Руси с Византией (или Руси с Греками). Упоминание о договорах Руси с Византией и тексты некоторых из них содержатся в Повести Временных лет под 907, 911, 944, 971 гг. подлинность их в настоящее время не вызывает сомнений. Оспаривается лишь факт заключения договора в 907 году. Ряд исследователей предполагает, что в 907 году было заключено предварительное соглашение, а в 911 году развивающий и дополняющий его договор. Договоры Руси с Византией заключались после окончания военных походов Руси на Византию. Успех похода влиял на содержание договора. [8]
Эти договоры имели целью обеспечить регулирование отношений между двумя странами. Будучи международными, эти договоры в ряде случаев фиксируют межгосударственные нормы, но древнерусское право находит в них яркое отражение.
Договоры заключались от имени киевского князя, подчиненных ему князей и «всех людий Русской Земли».[9]
Тексты договоров относятся к международному, торговому, процессуальному, гражданскому и уголовному праву. В договорах определялось юридическое положение русских купцов (гостей) в Византии, торговые льготы и пошлины, положения о взаимном выкупе рабов и пленников, выдаче преступников.
Нормы уголовного права содержали положения о смертной казни и кровной мести, наказаниях за причинение телесных повреждений, имущественных преступлениях (краже, грабеже и разбое).
К сфере гражданского права относятся нормы о завещаниях и наследовании, заключении договоров, возвращении беглых рабов (что также относилось к имущественным обязательствам).[10]
Договоры Руси с Византией составлялись, как правило, в двух экземплярах: один, написанный на древнерусском языке, передавался на хранение в Византию; другой, написанный на греческом языке, отсылался в Русь.
По договорам русский князь мог посылать ежегодно в Византию любое количество кораблей с послами и купцами. Русские получали в Константинополе помещение, содержание, защиту своих прав и интересов.
В некоторых положениях рассматриваемых документов исследователи находят зачатки международного частного права (например, вопросы охраны имущественных прав иноземцев, порядок наследования имущества, оставшегося после Руса в Византии).[11]
Другим не менее важным нормативно-правовым актом является церковные уставы, а также сборники церковных законов, пришедшие к нам из Византии. Особое место можно выделить каноническому (церковному) праву. Оно в каком-то смысле международное, поскольку многие его нормы общие для всех христианских народов и государств. Это объясняется тем, что материальным первоисточником таких норм служит Божественная воля Основателя церкви. «Правовые заповеди Спасителя и постановления, изданные боговдохновенными апостолами..., содержащиеся в Священном писании, а также заповеди, не вошедшие в Писание, но хранившиеся в церкви изначально..., составляют, по общепринятой у канонистов терминологии, Божественное право»[12]. Таким образом, в Божественное право входят правовые нормы, содержащиеся в Священных Книгах (Ветхий и Новый Заветы) и в Священном Предании.
Важное место в каноническом праве принадлежит и нормам, выработанным самой Церковью. К ним прежде всего относятся Правила Святых апостолов, Вселенских и Поместных Соборов и Святых Отцов. Имеются и иные источники, которые подробно изучает каноническим правом.
Однако, христианская церковь, несмотря на свой Вселенский характер, существует в конкретных государствах. Правовые нормы, принимаемые государством, могут регулировать как правовое положение церкви в государстве, так и внутрицерковное устройство. Если в первом случае нормы государства являются безусловным источником права, то возможность регулирования государством внутрицерковных отношений безоговорочно признаётся только протестантами. Католики в принципе отрицают возможность государства вмешиваться в дела церкви. Для православных признание возможности государственного регулирования внутрицерковных отношений обусловливалось, во-первых, православием самого носителя государственной власти – монарха и, во-вторых, одобрением их православным духовенством.
Крещение Руси (988 год) потребовало урегулирование отношений между церковью и государством. С этой целью князьями принимаются уставные грамоты. Позднее на их основе создаются уставы, в состав которых входит одна или несколько уставных грамот, дополненных более поздними статьями. Особое место в древнерусском праве принадлежит княжеским церковным уставам: Уставу Владимира Станиславовича о десятинах и людях церковных и Уставу Ярослава о церковных судах, Устав князя Всеволода.[13]
Эти документы дают возможность определить положение церкви в государстве. В Уставах закреплялось положение о десятине, согласно которой государство передавало Церкви одну десятую долю со всех собираемых им даней, судебных платежей и торговых пошлин.
Устав князя Владимира разграничивает великокняжескую и церковную юрисдикцию, передавая на рассмотрение церковного суда семейные преступления, преступления против нравственности, колдовство, отступление от вероучения (ереси), а также разрешение споров между церковными людьми, в число которых входили не только церковнослужители, но и зависимое от церкви население, непристойное поведение в церкви, оскорбление словом.
Устав князя Ярослава развивает основные положения Устава князя Владимира. Примечательно, что в Уставе князя Ярослава содержатся санкции, присущие именно русскому праву: смертная казнь и увечащие наказания были заменены денежными штрафами, несмотря на то, что в византийском праве, на которое опирался русский законодатель при регулировании отношений с церковью, господствовали телесные наказания. В Устав Ярослава включены и нормы семейного права, в том числе основания для развода.
Уставная грамота князя Всеволода, данная церкви Ивана на Опаках, является подлинным документом, может быть, только слегка измененным. В этой грамоте говорится об учреждении особой торговой корпорации – так называемого Ивановского купечества. Она датируется 1135 годом. [14]
Из Византии через Болгарию пришли на Русь два сборника церковных законом, бывших в то время в употреблении: Свод законов, или Номаканон, антиохийского юриста VI века Иоанна Схоластика (впоследствии Константинопольского патриарха), а также Номаканон в окончательной редакции, приписываемый патриарху Фотию.
Первый сборник представлял собой систематизированное собрание церковных правил, разделенный на 50 титулов, часто сборник состоял из 14 титулов и содержал в первой части предметный указатель к имеющимся в нем законам, а во второй – их полный текст, причем законы в этом сборнике были помещены в хронологическом порядке. Оба сборника были уже переведены на славянский язык. Они содержали не только нормы церковного права, но и иные законы, изданные императором применительно к условиям греческой жизни.
Если по своему положению русская митрополия подчинялась Константинопольскому патриарху, то вряд ли можно было ожидать подчинения Древнерусского государства византийскому императору. Поэтому нормы канонического права действовали на Руси неукоснительно, императорские же указы по нецерковным делам теряли на Руси нормативно-правой характер.[15]
Наиболее важное значение среди правовых памятников имеет Русская Правда – кодекс феодального права Древней Руси. Правда дошла до нас более чем в ста списках (в составе летописей и различных юридических сборников). Исследователи давно уже стали классифицировать отдельные списки «Русской Правды» по сходным спискам, но тем не менее полного единства классификации не установилось. По мнению Юшкова С.В., надо считать удовлетворительной ту классификацию, которая лучше всего отражает изменения в тексте в связи с общественно-экономическим развитием Русского государства. Исходя из этого предложено делить списки «Русской Правды» на шесть редакций: I – редакцию составляют краткие списки, II – списки Синодального и Троицкого изводов, III – Карамзинские списки, IV – списки, включающие особое нравоучительное предисловие, V – списки, представляющие собой соединение «Русской правды» с памятником болгарского права «Законом судным людей», VI – редакцию составляют так называемые «Сокращенные из пространной» списки. Единства взглядов о происхождении «Русской правды» до сих пор не достигнуто.
Древнейшей редакцией является краткая редакция, которая в свою очередь состоит из двух частей: так называемой «Правды Ярослава» (ст.1-18) и «Правды Ярославичей» (ст. 19-28 с дополнениями – ст.29-41). Наиболее древние списки этой редакции называются «Академическим» и «Археологическим»).
Основным источником «Правды Ярослава» надо признать обычное право, приспособленное к нуждам княжеской власти, а также законодательство самого Ярослава.
Ни текс самой «Правды», ни летописные известия не содержат данных, которые позволили бы нам отнести её происхождение к какому – либо определенному году. Можно предполагать, что Ярослав составил эту «Правду» в 30-х годах IX в. Что касается места возникновения памятника, то само название его не составляет сомнений в появлении «Правды» в Киеве, так как в первой половине IX в. Название «Русь» присваивалось обычно Киевской земле.[16]
В «Правде Ярославичей» уже ясно выражены принципы феодального права как права привилегии. В ней четко выступает классовый, феодальный подход к преступлению и к преступникам. Правовой комплекс, известный под названием «Правды Ярославичей» является новым этапом в развитии права в Киевском государстве.
С.В. Юшков считает, что в краткой редакции «Русской правды» наряду с «Правдой Ярослава» содержится новый пласт правовых норм, возникших после смерти князя Ярослава. Этот пласт, которому давно уже присвоено название «Правды Ярославичей», основным источником имеет не нормы обычного права, а законодательство и судебную практику князей. Однако и «Правда Ярославичей» в некоторой части содержит нормы обычного права, специально закрепленные и зафиксированные Ярославичами. Краткая редакция содержит ряд норм, которые не могут быть приписаны с полной определенностью Ярославичам, так как они по своему характеру значительно отличаются от всех других норм «Правды Ярославичей». В самом тексте «Правды» говорится о принадлежности некоторых постановлений не Ярославичам, а Ярославу.
Таким образом, в краткой редакции «Русской правды» можно выделить четыре пласта: «Правду Ярослава», постановления Ярославичей, нормы, время происхождения которых не установлено, и постановления князя Ярослава, не вошедшие в состав «Правды Ярослава». Следовательно, краткая редакция являлась не механическим соединением правового материала, а сборником права Киевского государства. Возникновение сборника мы относим к последней четверти XI в.
Списки «Русской Правды», относящиеся к II-V редакциям принято называть пространными списками. Большинство этих списков делилось переписчиками на две части. Первая часть озаглавливалась обычно «А се суды Ярослава Володимировича», или «Устав великого князя Ярослава о судах», другая часть озаглавливалась «Устав Владимира Всеволодовича», или «А се уставил великий князь Владимир Всеволодович Мономах».
Неудивительно, что исследователи давно уже стали высказывать мнение, которое нами решительно поддерживается, что пространная редакция состоит из двух частей, из двух пластов правовых норм. Происхождение первого пласта (Устава князя Ярослава) они относят ко временам, предшествовавшим княжению Владимира Мономаха (1113-1125 гг.). Постановления Второй части (Устава князя Владимира) они приписывают князю Владимиру Мономаху и называют эту часть «Мономаховской Правдой».[17]
Устав Ярослава представляет собой систематический сборник правовых норм, вошедших в состав «Правды Ярослава», «Правды Ярославичей» и ряда княжеских постановлений, изданных детьми и внуками князя Ярослава. Устав князя Ярослава является как бы третьим этапом в истории правового кодекса в Киевском государстве. В этом памятнике основные принципы феодального права – права-привилегии – выявляются с полной определенностью. Кровная месть окончательно отменяется. Княжеской юрисдикцией охвачена вся территория Киевского государства. Общинные суды перестают функционировать. Основными источниками Устава Ярослава являются княжеское законодательство и судебная практика.
Так как основные постановления принадлежали великим князьям, то место возникновения этого памятника является Киев. Возникновение этого памятника может быть отнесено к последней четверти XI в. или к началу XII в. (до
Устав князя Владимира Всеволодовича знаменует важный момент в развитии основных принципов феодального права. Князь, пришедший к власти после восстания 1113 года, принужден был принять меры к некоторому смягчению классовых противоречий в Киевском государстве, находившемся в процессе дальнейшего феодального распада. Он уменьшил размер процентов, освободил от личной ответственности купцов, обанкротившихся вследствие несчастных случаев, урегулировал отношения между закупами и их господами. Одновременно Владимир Мономах установил основные принципы феодального наследственного права. Он посвятил холопам ряд норм своего законодательства, так как они к этому времени играли важную роль в феодальном хозяйстве. Вопрос о месте и времени издания Устава Владимира Мономаха, на наш взгляд, не вызывает особых затруднений. Устав как сборник законов великого князя Владимира Мономаха был составлен в Киеве между 1113-1125 гг.
II – V редакция возникли тогда, когда текст «Русской правды» окончательно установился. Возникновением этих редакций мы обязаны переписчикам кормчих (юридических и канонических сборников).[18]
Переписчики дополняли «Русскую правду» или сокращали ее. Это видно из отдельных приписок или вставок. Так, например, в списках III редакции «Правда» заканчивается Уставом о мотах, изданным новгородским князем Ярославом. Это дополнение даёт основание предположить, что III редакция возникла в Новгороде. Время её возникновения приблизительно отнесено к XIII – XIV вв. Списки IV – V редакции содержали кроме новых статей, особое предисловие.
Эти списки также возникли в Новгороде в XIV в.
Число списков, относящихся к VI редакции – так называемой сокращенной из пространной редакции, очень незначительно: известны только два списка. Составитель этой редакции не только механически сокращал постановления пространной «Правды», но и изменял их, приспосабливая к современному ему праву.
Ряд данных, в частности то, что списки этой редакции встречаются в московских кормчих, и то, что составитель этой редакции изменял постановления «Русской правды» в духе московского права, побуждает считать местом возникновения этой редакции Москву, или Московское государство. Время её возникновения трудно установить, но всего вероятнее, его надо отнести к середине XV в.[19]
Следует отметить, что Пространная Правда существенно отличалась от Краткой Правды числом статей (121), и содержанием. В Краткой есть ссылка на законодательства Ярослава и его сыновей (Ярославичей), в Пространной – на устав Владимира Мономаха, княжившего в Киеве в 1113-1125 гг. В Пространной Редакции в отличие от Краткой можно выделить также устав о закупах, торговое право, банкротский устав, наследственное право. Если в Пространной Правде дан целый устав о холопах, то статьи о холопах в Краткой редакции значительно беднее содержанием. Таким образом, Пространная Правда существенно отличается от Краткой большей развитостью норм гражданского права и разработкой норм, касающихся лиц рабского или зависимого состояния. [20]
Наряду с вопросом о происхождении основных редакций «Русской правды» в исторической литературе считается спорным вопрос об официальном или неофициальном её происхождении. Некоторые исследователи считают «Русскую правду» официальным кодексом права, другие – частным правовым сборником.
Многие учёные настаивают на официальном происхождении «Русской правды». Поскольку основным источником «Русской правды», начиная с «Правды Ярославичей», было княжеское законодательство, сами князья и княжеские агенты, естественно, крайне нуждались в сборнике законов и судебных решений.
Буржуазные историки, особенно из лагеря норманистов, всячески настаивали на низком уровне общественно-экономического, политического и правового развития Киевской Руси. Многие из них стали доказывать, что нормы «Русской правды» не могли возникнуть самостоятельно, что её составители использовали главным образом чужеземное право – скандинавское, германское, византийское и древнееврейское. Надо решительно отвергнуть эти измышления.
Киевская Русь была страной, где окончательно оформились феодальные отношения. Нормы так называемых «варварских германских правд», в особенности скандинавских, отображали гораздо более низкий уровень развития. Если же наблюдается некоторое сходство норм «Русской правды» с чужеземными памятниками, то это объясняется не заимствованием, а некоторым сходством общественно-экономического развития.
«Русская правда» является основным памятником развивавшегося в Киевском государстве феодального права. .[21]
«Русская правда» являясь первым сборником русского права, имеет исключительное значение в истории не только русского, но и украинского, и белорусского права. Её нормы лежат в основе Псковской и Новгородской судных грамот. Наконец, «Русская правда» является основным источником литовского права.
Исследуя материалы по данному вопросу, можно сделать вывод, что источниками древнерусского права являлось обычное право, нормативно – правовые акты, каноническое (церковное) право. При этоманоническое (церковное) право. являлу, можно сделать вывод, что некоторым сходством общественно-экономического развития.
аво к наиболее распространенным нормативно-правовым актам можно отнести договоры Руси с Византией, церковные уставы и «Русскую правду». Нормативно-правовой акт, как правило, принимался в связи с конкретными обстоятельствами. Поэтому в законах часто отсутствуют положения, совершенно необходимые с точки зрения современного юриста. Так, в «Русской правде» полностью отсутствует норма о порядке заключения договора мены. Это естественно для древнего законодательства: зачем записывать то, что и так известно. Вся совокупность законов и правовых обычаев создала основу довольно развитой системы древнерусского права. Как всякое феодальное право, оно было правом – привилегий, т.е закон прямо предусматривал неравноправие людей, принадлежащих к разным социальным группам. Так, холоп не имел почти никаких человеческих прав. Весьма ограничена была правоспособность смерда, закупа. Зато права и привилегии верхушки феодального общества охранялись в усиленном порядке.[22]
Право собственности.
Основу производственных отношений феодального строя составляет собственность феодалов на средство производства, в первую очередь, на землю. Крестьяне находятся в различных формах зависимости от феодалов, не являясь их полной собственностью. Феодалы имели право на труд крестьян, прикрепленных к земле и вынужденных выполнять повинности в пользу эксплуататоров. Наряду с собственностью феодалов существует собственность крестьян и ремесленников на своё хозяйство, основанное на личном труде.[23]
Право собственности – право владеть, пользоваться и распоряжаться вещью. В Русской Правде не было специальных статей о правах собственности на землю. Право владения исторически предшествует праву собственности. Владение защищается законом от насилия и самоуправства независимо от того, законно оно или нет: «Аще познаеть кто, не емлеть его, то не рци ему: мое, нь рци ему тако: поиди на свод, где еси взял; или не поидеть, то поручника за пять днии».[24] Однако даже если доказано, что владение является добросовестным, т.е. владелец вещи не мог предполагать, что приобретает вещь у несобственника, имущество передаётся собственнику вещи. Объектами права собственности выступает весьма обширный круг вещей – кони и скот, одежда и оружие, торговые товары, холопы также рассматривались как объекты имущественных отношений. Субъектами права собственности могут быть только люди не рабского сословия, включая иностранцев.
Русская Правда отражает рост феодальной собственности на землю. За перепахивание межи взимался крупный штраф в размере 12 гривен. Это свидетельствует об особой заинтересованности феодалов в усиленной охране своих земельных владений от посягательств смердов. Феодальная собственность на землю становится дифференцированной, поскольку она принадлежит нескольким феодалам, стоящим на разных ступенях феодальной лестницы. Сначала крупным землевладельцем становится князь. Он раздавал свои земли боярам – вассалам, они со своей стороны раздавали полученную землю своим боярам и близким людям. Постепенно полученные за службу князю земли закрепились за боярами и слугами и превратились в наследственные. Эти земли стали называться вотчинами.
Земли же, которые давались в условное владение за службу и под условие службы, получали название поместий. Крупными земельными собственниками стали князья. Рост эксплуатации зависимого населения стал причиной первых классовых выступлений против феодалов. «Русская правда» содержит ряд статей об охране княжеской собственности, которая защищалась более ревностно. Устанавливался штраф за убийство княжеского коня в три гривны, а за коня смерда – в 2 гривны.[25]
Право собственности на движимые вещи возникает раньше права собственности на недвижимость, прежде всего на землю. С того момента, как князья начинают учреждать станы, погосты, ловища и села, начинают раздавать, а родовая знать присваивать земли, населённые смердами, изгоями, свободными общинниками, возникает и право собственности на такие земли. Ведь именно населенные земли представляли значительную ценность. Субъектами права собственности на землю становятся частные лица, феодалы и общины.
«Русская правда» и другие юридические памятники Киевского государства указывают, что смерды и иные зависимые группы крестьянства владели на праве собственности скотом, домашней птицей, сельскохозяйственными орудиями, предметами домашнего обихода. Отношение к личности определялось в первую очередь именно наличием собственности.
Среди способов приобретения права собственности источники древнерусского права выделяют передачу, а практика свидетельствует о давности владения, завладении, отделении плодов.
Передача права собственности осуществлялась на основании договоров (например, купли-продажи, дарения) и наследования, обязательно публично, сопровождалась определенным обрядом, использовались символы. Передача права собственности являлась физическим актом, то есть имущество или символ, олицетворяющий вещь, реально передавались новому собственнику.
Давность владения была способом приобретения права собственности на землю. Владение селами и территориями (волостями) было естественным шагом к возникновению права собственности на них. Давность владения в Древней Руси достаточно близка завладению, чему способствовала некоторая неопределенность границ владений как частных лиц и общин, так и самого государства. Из статей Русской Правды, посвященных феодальному землевладению, видно, что урожай, собираемый в селе феодала, принадлежал ему как хозяину земли. То же можно сказать и о природе скота. Таким образом, отделение плодов и приплод являлись естественными основаниями возникновения права собственности.
Прекращение права собственности связывалось с передачей, уничтожением, потерей вещи. Древнерусское право знало и такой специфический способ, как судебное постановление. Достаточно интересно в данном случае такое наказание, как «поток и разграбление», где разграбление подразумевает насильственное изъятие имущества у собственника по решению суда. Статья 54 и 55 Пространной Правды предполагает возможность принудительной продажи имущества должника и его самого.
Русская Правда говорит об общей собственности детей до раздела наследства отца (ст. 99, 102,103,108 Пространной Правды). Предполагается, что в случае смерти главы семьи до достижения детьми совершеннолетия наследство переходит под управление их матери или опекуна, которые отвечают за сохранность имущества. [26]
В древнем праве существовала и общинная собственность. Субъектом здесь выступала вервь, которая являлась юридическим лицом, объектом – земля, находившаяся в её владении. Интересно, что гражданское законодательство даже капиталистической России именует этот вид собственности «общинное владение».
В праве русского народа право собственности выражалось словом имение, а в состав имения частных лиц входили только движимые вещи.
Говоря о праве собственности нельзя не сказать о наследственном праве. Наследственное право характеризовалось открыто классовым подходом законодателя. Так, у бояр и дружинников наследовать могли и дочери, у смердов же при отсутствии сыновей имущество считалось выморочным и поступало в пользу князя. Цель такого порядка наследования заключалась в том, чтобы сохранить недвижимые имущества правящей верхушки и привилегированного слоя в руках этих формирующихся аристократических семейств. В науке был спорен вопрос о существовании в Древней Руси наследования по завещанию. Завещание были, конечно, устными.
При наследовании по закону, то есть без завещания, преимущества имели сыновья умершего. При их наличии дочери не получали ничего. В таком случае актуальна поговорка: «Сестра при братьях – не наследница». На наследников возлагалась лишь обязанность выдать сестер замуж. Наследственная масса делилась, очевидно, поровну, но младший сын имел преимущество – он получал двор отца. Незаконные дети наследственных прав не имели, но если их матерью была роба-наложница, то они вместе с ней получали свободу.
В законодательстве нет указаний на наследование восходящих родственников (родители после детей), а также боковых (братьев, сестер). Другие источники дают основание предполагать, что первое исключалось, а второе допускалось.
Закон нигде не говорит о наследовании мужа после жены. Жена тоже не наследует после мужа, но остаётся управлять общим хозяйством, пока оно не будет разделено между детьми. Если это имущество будет делиться между наследниками, то вдова получает определенную сумму на прожиток. Если вдова вторично выходит замуж, она ничего не получает из наследства первого мужа.[27]
Уголовное право.
В эпоху возникновения феодального права отмечается ряд особенностей в понятии преступления. Своеобразно трактует Русская Правда общее понятие преступления: преступно только то, что причиняет непосредственный ущерб конкретному человеку, его личности или имуществу. Отсюда и термин для обозначения преступления – «обида». Круг деяний, признаваемых преступлением, постепенно расширялся. В Уставе Владимира упоминаются такие преступления, как моление у воды, ввод в церковь животных и другие. Эти действия не причиняли никому материального вреда, но тем не менее считались преступными. [28]
Соответственно пониманию преступления как «обиды» строится в Русской Правде и система преступлений. Русская Правда знает лишь два рода преступлений – против личности и имущественные. В ней нет ни государственных (например, восстание против князя или других феодалов; перевеет, то есть переход на сторону врага, измена), ни должностных, ни иных родов преступлений. Это не означало, что выступления против княжеской власти проходили безнаказанно. Просто в таких случаях применялась непосредственно расправа без суда и следствия.
В уголовном праве особенно ярко проявляется классовая природа феодального права, открыто встающего на защиту господствующего класса и пренебрегающего интересами трудящихся. Это отчетливо видно при рассмотрении отдельных элементов состава преступления. Так, субъектами преступления в феодальном праве являлись феодалы, городские люди и феодально зависимые крестьяне. Холопы, не относившиеся к указанным лицам, естественно, таковыми не являлись. Они являлись объектом преступления. За действия холопа полностью нес ответственность его господин. Так, если холоп совершал кражу коня, то господин за него уплачивал штраф в размере 2 гривен. Удар, нанесенный холопом, был настолько оскорбителен, что хозяин холопа выплачивал потерпевшему штраф в размере 12 гривен. Однако, в некоторых случаях потерпевший может сам расправиться с холопом-обидчиком, не обращаясь к государственным органам, вплоть до убийства холопа, посягнувшего на свободного человека.
Русская Правда не знает возрастного ограничения уголовной ответственности, понятия невменяемости. Состояние опьянения не исключает ответственности. В литературе высказывалось суждение, что опьянение по Русской Правде смягчало ответственность (убийство на пиру). В действительности при убийстве в драке имеет значение не состояние опьянения, а элемент простой ссоры между равными людьми. Больше того, Русская Правда знает случаи, когда опьянение вызывает повышенную ответственность. Так, если хозяин бьет закупа под пьяную руку, то теряет этого закупа со всеми его долгами; купец, пропивший доверенный ему чужой товар, отвечает не только в гражданском, но и уголовном порядке, притом весьма строго. [29]
Русской Правде известно понятие соучастия. Эта проблема решается просто: все соучастники преступления отвечают поровну, распределение функций между ними пока не отмечается. В Уставе князя Ярослава о церковных судах имелось упоминание о недонесении о готовящемся преступлении: «Услышить жена от иных людей, что думати на царя или князя,…а опосли обличиться».
Русская Правда различает ответственность в зависимости от субъективной стороны преступлений. В ней нет различия между умыслом и неосторожностью, но различаются два вида умысла – прямой и косвенный. Это отмечается при ответственности за убийство: убийство в разбое карается высшей мерой наказания – потоком и разграблением, убийство же в «сваде» (драке) – только вирой. Впрочем, некоторые исследователи полагают, что здесь ответственность зависит не от формы умысла, а от характера самого преступления: убийство в разбое – это неизменное убийство, а убийство в драке все-таки как-то может быть оправдано с моральной точки зрения. На мой взгляд, это расплывчатое представление о необходимой обороне. По субъективной стороне различается и ответственность за банкротство: преступным считается только умышленное банкротство. Состояние аффекта исключает ответственность.
Что касается объективной стороны преступления, то подавляющее число преступлений совершается путем действия. Лишь в весьма немногих случаях наказуемо и преступное бездействие (утайка находки, длительное невозвращение долга, невыдача беглого челядина).
Наиболее ярко классовая природа древнерусского права выступает при анализе объекта преступного посягательства. Ответственность резко различается в зависимости от социальной принадлежности потерпевшего. Так, за убийство основной массы свободных людей платится вира в 40 гривен, шедшая в пользу князя. Жизнь представителей верхушки феодалов оценивается двойной вирой в 80 гривен. Жизнь же зависимых людей оценивается в 12 и 5 гривен, которые даже не называются вирой. По подсчётам некоторых исследователей уплата двойной виры равнялась
Русская правда знает лишь два родовых объекта преступления – личность человека и его имущество. Однако каждый из родов включает в себя довольно разнообразные виды преступлений. Среди преступлений против личности следует назвать убийство, телесные повреждения различной тяжести – от увечий до побоев («аже придеть кровав муж на двор или синь»), оскорбление действием «а во усе 12 гривне, а в бороде 12 гривне»). Княжеские уставы знают и состав оскорбления словом, где объектом преступления является преимущественно честь женщины. Наиболее тяжким видом телесных повреждений «Русская правда» считала членовредительство. За лишение ноги, руки, глаза виновный уплачивал полвиры князю и 10 гривен пострадавшему. За повреждение пальцев взималось с виновного 3 гривны продажи, а пострадавшему уплачивалось одна гривна. За выбитие зуба взыскалась продажа в размере 12 гривен, пострадавший также получал гривну.
Нанесение побоев считалось более серьёзным преступлением, нежели нанесение ран оружием. За удар мечом, то есть за нанесение раны, назначалось взыскание продажи в 3 гривны, а за удар необнаженным мечом или рукоятью меча, либо палкой, либо другим орудием взималась продажа в размере 12 гривен.[31]
Среди имущественных преступлений наибольшее внимание Русская Правда уделяет краже (татьбе). Наиболее тяжким видом тятьбы считалось конокрадство, ибо конь был важнейшим средством производства, а также и боевым имуществом. Известно и преступное уничтожение чужого имущества путем поджога, наказуемое потоком и разграблением. Суровость наказания за поджог определяется, очевидно, тремя обстоятельствами. Поджог – наиболее легкодоступный, а потому и наиболее опасный способ уничтожения чужого имущества. Он нередко применялся как средство классовой борьбы, когда закабаляемые крестьяне хотели отомстить своему господину. Наконец, поджог имел повышенную социальную опасность, поскольку в деревянной Руси от одного дома или сарая могло сгореть целое село или даже город. В зимних условиях это могло привести и к гибели массы людей, оставшихся без крова и предметов первой необходимости. [32]
В связи с крещением Руси в конце X века появляются преступления против веры. Христианское вероисповедание признавало многамный брак как нерасторжимый в принципе союз одного мужчины и одной женщины, поэтому считалось преступным сожительством в полигамном союзе, самовольные разводы, блуд, то есть внебрачные половые связи, сожительство с близкими родственниками и свойственниками.[33]
Система наказаний Русской Правды довольно проста, а сами наказания сравнительно мягкие.
Высшей мерой наказания, был поток и разграбление. Сущность этой меры не совсем ясна. Во всяком случае, в разное время и в разных местах поток и разграбление понимался по-разному. Иногда это означало убийство осужденного и прямое растаскивание его имущества, иногда – изгнание и конфискацию имущества, иногда – продажу в холопы с конфискацией его имущества. Поток и разграбление назначались за самые опасные преступления: разбой, конокрадство, поджог гумна или двора.
Следующей по тяжести мерой наказания была вира, назначавшаяся за убийство. Если община не хотела выдавать преступника или имя его не было известно, то ею уплачивалась дикая вира, распределявшаяся по раскладке между членами общины. Дикая вира уплачивалась только за того члена общины, который наряду с другими нес её финансовые тяготы.
До второй половины XI в качестве наказания за убийства применялась кровная месть, отмененная по Русской Правде сыновьями Ярослава Мудрого.
За основную массу преступлений наказанием была так называемая продажа – денежный штраф, шедший в доход князя и назначаемый за все виды преступлений, кроме убийства. Денежные штрафы сопровождались возмещением ущерба потерпевшему и его семье. Их размеры были различны в зависимости от преступления.
Виры и продажи, шедшие в пользу князя, сопровождались возмещением ущерба потерпевшему или его семье. Вире сопутствовало головничество, размер которого нам неизвестен, продаже – урок.
За преступления, отнесенные к компетенции церковного суда, применялись специфические церковные наказания – епитимьи. Так, византийский закон предусматривал, например, за блуд с сестрой 15 лет «поститися и плакати»; легкой епитимьей считались 500 поклонов в день. [34]
Итак, древнерусское право знало следующие виды наказания: поток и разграбление, вира, продажа. Кроме того, оно знало возмещение нанесенного вреда в виде: головничества, урока, возвращения украденной вещи.
«Русская правда» являлась кодексом феодального права. Закон прямо предусматривал неравноправие людей, принадлежащих к разным социальным группам. Холоп не имел никаких прав. Весьма ограниченна правоспособность смерда, закупа. Зато права и интересы «верхушки общества» охранялись в усиленном порядке.
Судебный процесс.
В Древнерусском государстве не было специальных органов, осуществляющих правосудие. Судили князь как глава государства, некоторые должностные лица, община, после Крещения Руси появился церковный суд.
Первоначально княжеская юрисдикция не имела широкого распространения. Князь судил свою дружину и зависимое от него население княжеских сел – челядь, тиунов, смердов. Княжеская юрисдикция распространялась и на посадское население, что вполне понятно, так как резиденция князя находилась в городе. В сферу юрисдикции князя попадали также приезжие купцы и иноземцы, оторванные от своей среды.
Постепенно происходит как внешнее, так и внутреннее расширение княжеской юрисдикции. Внутреннее – связано с увеличением круга лиц и дел, подсудных этому суду. Внешнее – с расширением территории, входящей в юрисдикцию князя.
Если вначале суды были редкостью и постоянно функционировали только в крупных городах, то со временем они постепенно утверждаются на всей территории государства. В Киевском государстве суд не был отделён от администрации. На местах судебными функциями были наделены наместники и волостели.
Великий князь киевский судил подвластное ему население как суд первой (и последней) инстанции. По мнению С.В Юшкова, он судил и своих бояр, не подсудных местным судьям. Предположительно великий князь выступал также в качестве аппеляционной инстанции в случае недовольства судом местных судей. Постепенно суд становится неотъемлемым элементом деятельности князя. Так, в расписание дня Владимира Мономаха входит «людей стравливать» (судить).[35]
Некоторые наиболее серьёзные дела подлежали совместному разбирательству князя и веча. По сообщению летописи к этим делам относились обвинение княжеских агентов в должностных преступлениях.
С принятием в 988 году христианства на Руси церкви передаётся часть судебных полномочий. В соответствии с церковными Уставами Владимира Святославича и Ярослава, во-первых, юрисдикция церкви распространялась на подвластное ей население – членов церковного причта, монашество и часть светского населения, находящегося под патронатом церкви; во-вторых, на её рассмотрение передавались определенные категории дел – роспуст (самовольное расторжение брака), преступления против веры и церкви, чести и достоинства, половые преступления (пошибанье), умыкание (похищение женщин), урекание (оскорбление словом), «пря между мужем и женой о животе» (имуществе) и наследстве между супругами и родственниками.
Церковь постепенно расширяла свое землевладение. Возникли церковные сеньории. Церковные феодалы – епископы, игумены, монастыри стали обладать иммунитетным правом, подобно боярам. Они получали прво судить зависимое население своих сел по всем делам.
Таким образом, церковный суд функционировал как суд по церковным делам и вместе с тем как суд феодальный по всем делам подвластных церкви лиц. В церковных судах применялся инквизиционный, розыскной процесс с активной ролью суда, с применением пыток, с тайным и письменным судопроизводством.
В Уставе князя Ярослава содержатся сведения о суде, отправляемом совместно представителями князя и митрополита. При вынесении приговоров использовались такие формулировки: «епископу в вине, а князь казнить», «епископу в вине с князем наполы», «епископу…гривен, а князю казнити», «платят виру князю с владыкой наполы». Взыскание штрафа осуществлялось при помощи княжеских слуг, поскольку церковь не имела в своём распоряжении средств принуждения.[36]
Сохранился в Киевской Руси и общинный суд. Намек на его существование в прошлом можно увидеть в ст.15 Краткой Правды, упоминающей об изводе «пред 12 человек». Некоторое время и общинный, и княжеский суды могли существовать одновременно. Косвенное доказательство тому находится в ст. 33 Краткой Правды. Приведение в исполнение наказания, вынесенного общинным судом в отношении определенных категорий людей, признаётся нарушением юрисдикции князя. С расширением последней юрисдикция общинного суда сужается.[37]
Процесс в Древнерусском государстве был устным и открытым, имел состязательный характер Обе стороны, по Русской Правде, назывались истцами. Они пользовались почти одинаковыми судебными правами и на суде обыкновенно окружались толпой родственников и соседей, которые являлись таким образом, пособниками. Вопрос о том, знала ли «Русская правда» судебное представительство, большинством исследователей решается отрицательно, так как процесс совершался средствами, требующими личного присутствия сторон (например, испытание водой, огнём, клятвой и судебным поединком). Процессуальные отношения сторон в позднейшем праве начинались путём вывоза ответчика в суд. Вызов этот производился судебными органами. В «Русской правде» не содержится точных и исчерпывающих указаний, каким образом устанавливались процессуальные отношения сторон. Некоторые исследователи утверждают, что эти отношения устанавливались договором сторон. Есть основания в этом сомневаться. Вряд ли обвиняемый в каком-либо тяжком преступлении заключал договор с обвинителем о явке в суд.
В «Русской правде» содержатся статьи, которые говорят о немалой роли судебной власти при установлении процессуальных отношений сторон. Обвиняемый, не явившийся в суд, мог быть подвергнут аресту.[38]
Не было известно деление процесса на уголовный и гражданский. Тем не менее Русская Правда знает такие специфические досудебные процессуальные действия, как гонение следа, заклич, свод.
Свод состоял в отыскании истцом надлежащего ответчика посредством заклича, свода в тесном смысле, и присяги. К своду прибегали при похищении вещи или раба. Пострадавший объявлял на торгу о пропаже. Это объявление называлось закличем. Если по истечении трёх дней после заклича вещь не находилась, то лицо, у которого она была найдена, признавалось ответчиком; оно должно было не только возвратить вещь, но и уплатить пострадавшему штраф в размере 3 гривен.Если заклич не был произведен, или если вещь была найдена до истечении трёх дней, или, наконец, если эта вещь была найдена не в своём городе или общине («миру»), а человек, у которого была найдена пропавшая вещь, не сознавался в похищении, тогда приступали к своду. Обычно человек, у которого была найдена пропавшая вещь, оправдывался тем, что он купил её или иным каким-либо добросовестным образом приобрел. В этом случае найденная вещь оставалась на время у владельца, но он должен был указать собственнику вещи, у кого она была приобретена. Если это третье лицо в свою очередь не признавалось в похищении, то оно обязано было поступить так же: указать лицо, передавшее ему вещь. Свод мог продолжаться до тех пор, пока не находится похититель. Если оказывается, что похитителя следует искать вне города, то собственник мог производить свод только до третьего лица, которое и обязывалось вручить собственнику пропавшей вещи её стоимость деньгами, а само имело право вести свод дальше. При отыскании похищенного челядина (холопа) собственник вообще не вел свода дальше третьего лица. Третий добросовестный приобретатель передавал холопа собственнику, а сам мог вести дальнейшие розыски похитителя и продолжать свод. Если свод заканчивался отыскиванием вора, последний должен был уплатить продажу и вознаграждение тому, кому он продал похищенную вещь.. иногда свод заканчивался и тем, что приобретатель вещи не мог доказать добросовестность её приобретения. Наконец, свод мог привести к границам государства. В этих двух случаях добросовестный приобретатель очищался от обвинения указанием на двух свидетелей покупки, которые приносили присягу. Присяга мытника – княжеского агента, собиравшего торговые пошлины, через руки которого проходила покупка, могла заменить присягу двух свидетелей.[39]
При гонение следа преступника в прямом смысле слова отыскивали по его следам. Это процессуальное действие осуществлял потерпевший с «чюжими людми», выступавшими в качестве понятых. Если следы приводили к дому, хозяин которого не мог от себя «отсочять» (отвести) след, то именно он признавался вором. Если следы терялись на территории общины, то она должна была либо выдать преступника, либо отвечать сама. Но если след терялся на «пустее, кде не будеть ни села, ни люди», то у потерпевшего не было возможности отыскать ответчика. При судебном разбирательстве стороны доказывали свою правоту при помощи судебных доказательств. Древнерусскому праву были известны следующие виды доказательств: показания свидетелей, поличное, внешний вид потерпевшего, ордалии (так называемые «суды божи»), присяга, послухи и видоки. К числу судебных доказательств, по логике вещей, относилось и собственное признание, о котором в Русской Правде не упоминается.
Праву известны две категории свидетелей: видоки и послухи. Под видоками исследователи понимают непосредственных очевидцев происшедшего, то есть свидетелей в современном понимании этого слова. Категория послухов – более сложная. Под ними понимают лиц, во-первых, что-либо слышавших о преступлении, и, во-вторых, свидетелей доброй славы, доброго имени подозреваемого лица. О свидетелях впервые содержатся упоминания в Договоре Руси с Византией 911 года.[40]
Безусловно, одним из видов доказательств было обнаружение у лица украденного имущества, то есть вещественные доказательства. В соответствии со ст.V Договора 911 года если «пойманный на воровстве захочет сопротивляться, то хозяин украденной вещи может убить его,…и возмет своё обратно». При гонении следа тоже могли быть обнаружены вещественные доказательства.
Внешние признаки насилия – знамения, выражавшиеся в наличии синяков и кровоподтеков, рассматривались в качестве бесспорных доказательств, не требующих свидетельских показаний при нанесении побоев.
Если одна сторона не могла добиться признания другой стороны и если послухи и видоки давали одинаково благоприятные показания, тогда прибегали к ордалиям, применяемые и при отсутствии вещественных доказательств и свидетелей. В Русской Правде испытание водой применялось по менее значительным делам, чем испытание железом. Сама процедура испытания не описана в законодательстве, но из других источников становится ясно, что при испытании водой подозреваемого связывали и бросали в воду. Если он начинал тонуть, то есть вода как чистая стихия принимала его, то он признавался невиновным. При испытании железом виновность определялась по степени ожога.
Использования на Руси третьего вида ордалий – поля – является спорным. Поле представляло собой вооруженный поединок, победитель которого признавался невиновным. Исследователи, отрицающие его существование в Древнерусском государстве, основывают свою точку зрения в первую очередь на отсутствии упоминания о нем в законодательных актах этого периода. Поле как вид доказательст впервые встречается в договорах Смоленска с немцами XIIIвека и на протяжении двух столетий постепенно вытесняет применение железа. Тем не менее имеющиеся свидетельства византийских и арабских источников говорят в пользу того, что поле как вид доказательства существовало и в Киевской Руси.[41]
К числу судебных доказательств необходимо отнести так называемый жребий. Стороны прибегали к жребию для того, чтобы установить, кому надо приносить присягу. Одно из древнейших видов доказательств рота(так называлась у славян) – присяга. О порядке принесения присяги говорят Договоры Руси с Византией. Клялись «по закону своему», «по вере своей», давая «клятву от Бога», в которого веровали. Язычники клялись Перуном и Волосом, «скотьим богом». Сохранился текст присяги: «Да будем желты как золото и собственным нашим оружием изсечены». Христиане приносили присягу целованием креста. В процессе рота как вид доказательства применялась при тех же условиях, что и ордалии, но по малозначительным спорам.
В «Русской правде» не содержится постановлений, которые определяли бы ближайшим образом процессуальную деятельность сторон и судей. Процесс начинался и кончался самими сторонами. Взвешивая значение всех доказательств, которые были представлены сторонами, суд выносил решение. Решение, вероятно, было словесным.
«Русская правда» не содержит никаких постановлений о вторичном рассмотрении дела по жалобе недовольной стороны. Можно думать, что жалобы на неправильность действий судебных органов подавались князю. Разбирая жалобы, князь пересматривал дело заново по существу.[42]
В Русской правде видны определенные формы обеспечения исполнения судебного решения, например, взыскание виры с убийцы. Специальное должностное лицо – вирник приезжал в дом осужденного с многочисленной свитой и терпеливо ждал уплаты виры, получая каждый день обильное натуральное содержание. В силу этого преступнику выгоднее было как можно быстрее разделаться со своим долгом и избавиться от неприятных гостей.[43]
За производство тех или иных судебных действий устанавливались специальные пошлины. Их сбор поручался особым должностным лицам (метельщикам). Как уже было отмечено, судопроизводство велось открыто и устно. Процесс, таким образом, был примитивным, сохранял много черт, связанных с обычаями первобытно-общинного строя. Но при всем этом он, по –видимому, в достаточной мере (для того уровня остроты классовой борьбы) защищал интересы привилегированных групп общества. Феодальная знать имела возможность привести на суд больше послухов, организовать «свод» и «гонение следа», добиться решения дела в свою пользу. Большие размеры штрафов и судебных пошлин были важным источником доходов князей и их слуг, разоряли крестьян и горожан, ставили в зависимость от бояр, церкви.
В Киевском государстве с IX в. начинает складываться феодальное право – право – привилегия. Одним из основных принципов этого права является неодинаковый подход к защите интересов феодалов и феодально зависимого крестьянства. Личность и имущество холопов этим правом вообще не защищалось. Если холоп был кем-то убит, то убийца не подлежал наказанию. Он лишь обязывался возместить господину убитого раба причиненный им ущерб. Личность и имущество зависимого крестьянина защищались в меньшей степени, нежели личность и имущество свободного человека и тем более феодала. Характерной чертой права того времени является отсутствие различия между уголовными и гражданскими правонарушениями. Древнерусское законодательство большое внимание уделяет уголовному праву. Ему посвящено много статей русской Правды, уголовно-правовые нормы есть и в княжеских уставах.
