Болгары делятся на три отдела: один отдел зовется берсула, другой – эсегель, а третий – болгар; относительно образа жизни все трое стоят на одной и той же ступени.
Хазары ведут торг с болгарами; равным образом и Русь привозит к ним свои товары. все из них [т.е. русов], которые живут по обоим берегам помянутой реки, везут к ним [т.е. к болгарам] товары свои, как-то: меха собольи, горностаевы, беличьи и другие.
Болгары – народ земледельческий и возделывает всякого рода земляной хлеб, как-то: пшеницу, ячмень, просо и другие.
Большая часть их исповедует ислам, и есть в селениях их мечети и начальные училища с муэдзинами[1] и имамами[2]. Те же из них, которые пребывают в язычестве, повергаются ниц перед каждым знакомым, которого встречают.
Болгары ездят верхом, носят кольчуги и имеют полное вооружение.
Подать царю своему платят они лошадьми и другим. От всякого из них, кто женится, царь берет себе по верховой лошади. Когда приходят к ним мусульманские купеческие суда, то берут с них пошлину, десятую часть товаров.
Одежда их похожа на мусульманскую; равным образом и кладбища их как у мусульман. Главное богатство их составляет куний мех. Чеканенной монеты своей нет у них; звонкую монету заменяют им куньи меха. Каждый мех равняется двум дирхемам с половиною. Белые [серебряные], круглые дирхемы[3] привозят к ним из стран мусульманских, путем мены за их товары».
Ал-Балхи, выдающийся представитель школы классической географии, также оставил некоторые ценные сведения о булгарах: «Булгар – имя страны, жители которой исповедуют ислам, и имя города, в котором находится главная мечеть… дома деревянные, и служат зимними жилищами; летом же жители расходятся по войлочным юртам…Внешний Болгар есть маленький город, не занимающий большого пространства и известный тем, что он есть главнейший торговый пункт этого государства…» Это известие содержится в сочинении ал-Балхи, известном под различными названиями («Сувар ал-экалим», «Ашкал ал-билад», «Таквим ал-булдан») и написанном в 920–921 гг. (308–309 гг.х.). выражение «Внешний Болгар» некоторыми исследователями было понято буквально, и на этой основе возникла гипотеза о двух Булгарах в X в. Но, как видно из приведенного текста, ал-Балхи пишет об одном Болгаре. К тому же в другом месте он отметил: «От Итиля до Болгара расстояние по степям около одного месяца пути; водою же, вверх по реке около двух месяцев, вниз по реке около 20 дней». Следовательно, Болгар располагался на волге – единственном водном пути между ним и городом Итилем. По поводу «внешнего Болгара» Б.Д. Греков и Н.Ф. Калинин высказывали мысль о том, что под ним подразумевался Ага-Базар – торговую пристань Болгара на Волге. Расстояние от Ага-Базара до Болгара около 7 километров, а до Билярского городища – около 100 километров. Что же касается ал-Истахри и Ибн Хаукала, дальнейшими компиляторами ал-Балхи, то они ни о каком «внешнем» Болгаре не писали, а отметили лишь следующее: «Внутренние булгаре же суть христиане и мусульмане» (Ибн Хаукал).
Почти одновременно с ал-Балхи, но независимо от него сведения о болгарских городах дал среднеазиатский географ ал-Джайхани в книге «Китаб ал-масалик ва-л-мамалик». К сожалению, эта книга не сохранилась до наших дней, но известны отрывки из нее о болгарских городах: «У них (булгар) два города, один из них называется Сувар, а другой называется Булгар: между двумя городами пространство пути в два дня по берегу реки в очень густых зарослях, в которых они укрепляются против врагов» – эти сведения советские востоковеды В.В. Бартольд и И.Ю. Крачковский считают возможным отнести к 922 году.
У Ибн-Фадлана отсутствует упоминание о болгарских городах, объясняется это разночтением в переводах. Дело в том, что он при описании Волжской Булгарии 22 раза употребляет термин «балад», который имеет два одинаковых значения: «страна» и «город». Историки, отрицающие существование болгарских городов в то время, признают только первое значение и умалчивают о втором. А вот Б.Д. Греков, исследовавший социально-политическую историю Болгарского государства начального периода, полагал, что город Болгар был во времена Ибн-Фадлана. Эту мысль он аргументировал тем, что место стоянки торговых кораблей из других стран имеет отношение к городу на Волге, т.е. Болгару. Ибн-Фадлан писал: «На этой реке (находится) место рынка, который бывает бойким во всякий (благоприятный) момент. На нем продаются многочисленные ценные вещи». Арабский путешественник вполне мог иметь в виду торговую пристань города Болгара, расположенного на Волге. В другом месте он сообщил, что расстояние между этим рынком и местопребыванием посольства менее одного фарсаха, что соответствует расстоянию от Болгарского городища до Ага-Базара, рассматриваемого современными исследователями как торговая пристань Болгара. Небезызвестно упоминание Наджибом Хамадани, известным переписчиком Ибн-Фадлана в XII веке, четырех крепостей в Болгарии: Йасу, Мерджи, Эрнаса и Техшу. Представляет большой интерес рассказ и самого Ибн-Фадлана о том, что предводитель болгар Алмас (Алмуш), вызвав его, устроил скандал по поводу отсутствия 4 тысяч динаров, обещанных ему халифом для строительства крепости, хотя через несколько дней эльтебер сказал, что для строительства крепости у него достаточно своего серебра и золота, что деньги халифа нужны были ему лишь для получения благословения «повелителя правоверных».
Весной 921 г. в Багдад прибыл посол булгарского царя Алмуша. Алмуш сам уже мусульманин, просил «о присылке к нему кого-либо, кто наставил бы его в вере, преподал бы ему законы ислама, построил бы для него мечеть». Он попросил также покровительства халифа в борьбе с врагами и «о постройки крепости, чтобы укрепиться в ней от царей, своих противников».
В Багдаде были люди, уже побывавшие у булгар, они-то и способствовали тому, чтобы заинтересовать правителей халифата делами далекой северной страны. Решено было послать в Булгарию послов, чтобы официально ввести ислам и мусульманские обряды и объявить покровительство на словах, так как денег для постройки крепости не было.
21 июня 921 года из Багдада выехало посольство во главе с Сусаном ар-Расси – знатные вельможи отказались от такого длинного и опасного путешествия. В состав посольства вошли Текин и Барыс, уже знакомые с Булгарией, посол царя Алмуша Абдаллах Ибн Башту, возвращавшийся на родину, свита, охрана, слуги. Секретарем посольства назначили Ахмеда Ибн Фадлана ибн ал-Аббаса ибн Рашида ибн Хаммада.
Посольство через Среднюю Азию (другого пути тогда не было из-за враждебно настроенных хазар) прибыло к булгарам 12 мая 922 года.
«…Переправившись через реку Джарамсан[4], потом через реку Уран[5], потом через реку Урам[6], потом через реку Байнах[7], потом через реку Ватыг[8], потом через реку Нийасна[9], потом через реку Джавшыз[10]. Расстояние от реки до реки, о которых мы упомянули, – два дня, или три, или четыре, менее этого или более. Когда же мы были от царя «славян», к которому направлялись, на расстоянии дня и ночи пути, он послал для нашей встречи четырех царей[11], находящихся под его властью, своих братьев и своих сыновей. Они встретили нас, неся с собой хлеб, мясо, просо, и поехали вместе с нами. Когда же мы были от него на (расстоянии) двух фарсахов, он встретил нас сам, и когда он увидел нас, он сошел (с лошади) и пал ниц, поклоняясь с благодарением Аллаху, великому, могучему. В рукаве у него были дирхемы, и он рассыпал их на нас. Он поставил для нас юрты, и мы поселились в них. Наше прибытие к нему было в воскресенье, когда прошло двенадцать ночей (месяца) мукаррема триста десятого года. И было расстояние от Джурджании[12] до его страны семьдесят дней (пути).
Итак, мы оставались воскресенье, понедельник, вторник и в среду в юртах, которые были разбиты для нас, пока собирались цари его земли, предводители и жители его страны, чтобы услышать чтение письма (халифа). Когда же наступил четверг, и они собрались, мы развернули два знамени, которые были с нами. Тогда я вынул письмо халифа и сказал ему: «Не подобает, чтобы мы сидели, когда читается это письмо». И он встал на ноги, – он сам и присутствовавшие знатные лица из жителей его государства, а он человек очень толстый и пузатый…
Я видел в его стране столько удивительных вещей, что я их не перечту из-за множества…
Я видел, что змей у них такое множество, что вот на ветке дерева, право же, (иной раз) накрутится десяток их и более. Они (жители) не убивают их, и они им не вредят.
Пища их – просо и мясо лошади, но и пшеница и ячмень (у них) в большом количестве, и каждый, кто, что-либо посеял, берет это для самого себя. У царя нет на это никакого права, кроме лишь того, что они платят ему в каждом году от каждого дома шкуру соболя. Если же он предложит отряду (войска) (совершить) набег на одну из стран, и он награбит, то он (царь) имеет долю вместе с ними. Каждому, кто у себя устраивает свадьбу или созывает званый пир, необходимо сделать отчисление царю, в зависимости от размера пиршества, – (дать) «сахрадж» медового набиза и (некоторое количество) скверной пшеницы[13].
Все они (живут) в юртах, с той только разницей, что юрта царя очень большая, вмещающая тысячу душ и более, устланная армянскими коврами. У него в середине трон, покрытый византийской парчой.
Одно из их правил таково, что если у сына (какого-либо) человека родится ребенок, то его берет (к себе) его дед, прежде его отца, и говорит: «Я имею больше право, чем его отец, на его воспитание, пока он не сделается (взрослым) мужем».
И если умирает из их числа человек, то ему наследует его брат, прежде его сыновей. Итак, я наставил царя, что это не дозволено, и наставил его, каковы («правильные») законы наследования, пока он их не уразумел…
И если один человек из них убьет другого человека намеренно, они казнят его (в возмездие) за него. Если же он убьет его нечаянно, то делают для него ящик из дерева халанджа[14], кладут его внутрь этого ящика, заколачивают его над ним (гвоздями) и кладут вместе с ним три лепешки и кружку с водой. Они водружают для него три бревна, наподобие палок верблюжьего седла, подвешивают его между ними и говорят: «Мы помещаем его между небом и землей, чтобы постигло его (действие) дождя и солнца. Авось Аллах смилостивится над ним». И он остается подвешенным, пока не износит его время и не развеют его ветры.
И если они увидят человека, обладающего подвижность и знанием вещей, они говорят: «Этот более всего достоин, служить нашему господину». Итак, они берут его, кладут ему на шею веревку и вешают его на дерево, пока он не распадется на куски…
В их лесах много меда в жилищах пчел, которые они знают, и отправляются (к ним) для сбора этого (меда).
У них много купцов, которые отправляются в землю тюрок и привозят овец, и в страну, называемую Вису, и привозят соболей и черных лисиц.
Мы видели у них домочадцев (одной семьи) в количестве пяти тысяч душ женщин и мужчин, уже всех принявших ислам. Все они известны (под названиям) Баранджар. Для них построили мечеть из дерева, в которой они молятся. Они не умеют читать (молитв), так что я их научил (одну) группу (у них) тому, как (какими словами) молятся…
Когда мы прибыли к царю, мы нашли его остановившимся у воды, называемой Хеллече, а это Три Озера, из которых два больших и одно маленькое. Однако из всех их нет ни одного, в котором дно было бы достижимо. Между этим местом и (их) огромной рекой, текущей в страну хазар, называемой Атыл[15], (расстояние) около фарсаха.
Я не видел среди них (ни одного) человека, который был бы красным (румяным), большинство из них больны. В ней (этой стране) они в большинстве случаев умирают от колик, так что они, право же, бывают (даже) у их грудных детей»
Читая у Ибн-Фадлана, что «они живут в юртах», мы не должны забывать, что он находился у булгар в летнее время, когда люди переходили в юрты.
Тему, впервые встреченную у ал-Балхи, примерно через 10 лет развивает ал-Истахри, другой крупный представитель классической школы географов X века. В своем произведении «Китаб масалик ал-мамалик», написанном в 930–933 гг.: «Булгар – имя города, и они (булгары) – мусульмане; в (городе) – соборная мечеть; поблизости другой город, называемый Сувар, в нем также соборная мечеть; сообщил мне тот, кто совершал хутбу в них, что количество мужей в обоих городах приблизительно 10 тысяч. У них – деревянные строения, укрываются в них зимой, а летом располагаются в шатрах». Эти сведения являются дальнейшей редакцией ал-Балхи, трудом которого пользовался ал-Истахри. Почти без изменений повторяет ал-Истахри его младший современник Ибн Хаукал в своей книге «Китаб ал-масалик ва-л-мамалик», первая редакция которой составлена в 967 г., а вторая – 977г. Ибн Хаукал сообщает: «Булгар же есть небольшой город, не имеющий многих владений; известен же он был потому, что был гаванью этих государств. Но русы ограбили его, Хазаран, Итиль и Самандар в 358 (969. – Р.Ф.) году и отправились тотчас в Рум и Андалус». Здесь нет эпитета «внешний». К тому же, нетрудно догадаться, что Болгар располагался на Волге, ибо русы взяли его по пути в Хазарию, плывя по этой реке. Слова Ибн Хаукаля «Болгар же есть небольшой город, не имеющий многих владений» в известной степени созвучны с определением «Худуд ал-алем»: «Булгар – город с небольшой областью». В этой связи уместно привести чрезвычайно интересное сообщение ал-Балхи, ал-Истахри и Ибн Хаукала о ближайшим к Болгару племени руссов, царь которых живет «в городе Куяба (Киев), который есть больше Булгара».
Теперь трудно установить, что именно пренадлежит в данном сообщении самому ал-Балхи и что добавил ал-Истахри. Считают, что уже к концу X в. Сочинение ал-Балхи представляло собой редкость и все последующие компиляторы пользовались им через ал-Истахри и Ибн Хаукала. Если даже предположить, что названия городов Болгара и Сувара являются редакцией ал-Истахри, все равно тема сохраняет свою древность. Ал-Истахри называет источник сообщаемых им сведений: это хатиб – мусульманский проповедник («сообщил мне тот, кто совершал хутбу в них»; «мусульманский проповедник сказал»). Б.Н. Заходер не очень уверенно предположил, что этим проповедником был Ибн Фадлан. И многие присоединились к мнению Б.Н. Заходера, ибо Ибн Фадлан был единственным проповедником мусульманства, побывавшем в X в. в Волской Булгарии, и при нем там был принят ислам в качестве официальной религии.
Дальнейшее развитие географическую конкретизацию темы находим в «Худуд ал-алем» и у ал-Мукаддаси. «Худуд ал-алем» – выдающееся произведение восточной литературы X в. этот труд составлен неизвестным автором в 982 – 983 гг. на персидском языке в одном из районов современного Афганистана. Отрывок посвящен двум болгарским городам: «Булгар – город с небольшой областью, расположенный на берегу Итиля. В нем все (жители) мусульмане; из него выходит 20 000 всадников. Со всяким войском кафиров, сколько бы его не было, они сражаются и побеждают. Это место крепкое, богатое. Сувар – город вблизи Булгара; в нем борцы за веру, так же как в Булгаре». В.В. Бартольд, первый научный комментатор этого произведения, считал, что у его автора в руках был экземпляр сочинения ал-Балхи или ал-Истахри. Однако в «Худуд ал-алем» есть совершенно новые сведения о Болгаре: город расположен на берегу Волги, его конница состоит из 20 тысяч всадников, и весьма боеспособна, город «крепок», т.е. укреплен, к тому же, богат.
Несколько слов о цифрах 10 000 и 20 000. Источники первой половины X столетия (ал-Балхи, ал-Истахри, Ибн ал-Хусейн) ясно указывают 10 тыс. Источники второй половины, даже близкие к концу X в., эту цифру удваивают – 20 тыс. по «Худуд ал-алем». В исследованиях посвященных истории Волжской Булгарии или ее городов, данный вопрос специально не рассматривался. Более того разбирая сообщения ал-Балхи или ал-Истахри, ученые просто писали, что население городов Болгара и Сувара составляло 10 тысяч человек; некоторые даже считали это количество общим для двух городов. С этим согласиться нельзя. Если у ал-Балхи люди из числа 10 тыс. фигурируют как жители, то ал-Истахри и Ибн Хаукал говорят о мужах, т.е. о людях, способных носить оружие, иными словами – о воинах, что подтверждается сведением ал-Хусейна о 10 тыс. бойцов из Болгара. Автор «Худуд ал-алем» еще более конкретизирует сообщение, называя этих людей всадниками. Следовательно, речь идет не просто о жителях городов, а об их воинах, о войсках, выставляемых городами. Исходя из этого, с уверенностью можно думать о значительно большем населении указанных городов, особенно Болгара с 20 тыс. всадников. Говорить о 10 тыс как об общей цифре обоих городов также не приходится, ибо другие источники называют цифры отдельно для Болгара: 10 тыс. – у ал-Хусейна, 20 тыс. – «Худуд ал-алем».
Ярким представителем арабской классической географии X века был ал-Мукаддаси, который в результате долгих путешествий, расспросов и большой литературно-картографической работы создал труд «Аскан ат-такасим фи магрифат ал-акалим», первая редакция которого относится к 985 году. Крачковский И.Ю. считал, что эта работа продолжает традицию серии, начатой ал-Балхи. В то же время Мукаддаси критически, иногда даже слишком сурово относится к своим предшественникам. Хотя сведений о Восточной Европе у него очень мало, однако он уделяет внимание болгарам и хазарам. О, Болгаре сказано следующее: «Болгар лежит на обоих берегах (реки), и строения там из дерева и камыша. Ночи там коротки. Главная мечеть стоит на рынке. Мусульмане уже давно завоевали его. Болгар лежит у реки Итиля и находится ближе к морю, чем к столице». Мукаддаси говорит и о Суваре, что он у Итиля, дома там войлочные, у жителей много полей и имущества. Как видно, это почти те же данные, что известны от ал-Балхи, хотя у Мукаддаси имеются и новые сведения. Он сообщает еще о третьем городе, который лежит на берегу другой реки и больше упомянутых городов. Жители вначале были иудеями, потом стали мусульманами, когда-то отправлялись к берегу моря, но затем возвращались в этот город. Под этим городом подразумевают «другой» Болгар, якобы находившийся, в отличие от первого, на месте Билярского городища на Черемшане. Утрерждения современников, что «недалеко от этого города(Болгара) лежит другой город Сувар», или же что «Сувар – город вблизи Булгара», соответствует современной географии расположения Болгарского и Суварского городища. Чрезвычайно ценно в этом вопросе приведенные сведения Джайхани – Марвази о том, что между этими двумя городами расстояние пути в два дня по берегу реки, в густых зарослях, в которых болгары укрепляются против врагов. Они полностью отражают рассматриваемую топографию. Длина пути в два дня составляет 70 километров. Расстояние между этими двумя городищами – как раз 70 километров. И берег реки, и густые заросли по нему, и то, что в них делают укрепления, – все это свидетельствует о б указанном районе. Для того, чтобы попасть из Болгар в Сувар нужно через с. Три Озера (место летней ставки царя Алмаса) выйти к нижнему течению реки Утка, а оттуда двигаться мимо таких известных домонгольских городищ, как Танкеевское 1, Шмилевское и Кокрятьское, по правому берегу реки подняться до его верхнего течения, где недалеко от с. Кузнечиха лежат остатки Сувара. Весь этот район насыщен раннеболгарскими памятниками. Между Маклашеевским (чуть ниже по реке) и Танкеевским11, Танкеевским 1 и Шмелевскими городищами в лесу имеются остатки оборонительной линии общей длиной 1480 метров.
Название третьего города у ал-Мукаддаси Д.А. Хвольсон не смог разобрать, а известный ориенталист И.Ф. Готвальд прочитал согласно правилам арабской орфографии как «Хадар».
В этом «Хадаре» можно увидеть город Итиль, столицу Хазарии, вернее, его восточную часть. Во-первых, хадар можно произнести и как Хазар, ибо в тюркской речи эти звуки не различаются (например, Ибн Фадлан и он же Ибн Фазлан). В некоторых источниках восточная часть Итиля называется или Хазаран (у Ибн Хаукала), или даже Хазар (у самого ал-Мукаддаси). Во-вторых, слова Мукаддаси о том, что жители Х.д.р. вначале были иудеями, а затем стали мусульманами, указывают на Итиль – единственный крупный мусульманский город Восточной Европы, где значительную часть населения составляли иудеи, которые вместе с мусульманами, христианами и язычниками жили и в его восточной части. Эти два важнейших момента, думается, говорят в пользу Итиля – Хазарана (Итиля – Хазара). Слова ал-Мукаддаси «на одном берегу другой реки» соответствует топографии Хазарана, расположенного именно на одном берегу. А рукав в дельте Волги, где находится Итиль, представляет «другую реку» по отношению к руслу самой Волги, на берегу которой выше по течению лежал Болгар. Упоминание о море (Каспий) и о том, что этот город больше Болгара и Сувара, также свидетельствует об Итиле – Хазаране. Может возникнуть вопрос, почему же Итиль (Хазаран) был отнесен к болгарам, назван третьим болгарским городом? Здесь представляет интерес сообщение самого ал-Мукаддаси, связавшего Болгар и Сувар с хазарами: «Столица их (хазар – Р.Ф.) называется Итилем. К городам этой страны принадлежат и Болгар, Семендер, Сивар (Сувар), Хамлидж, Беленджер и Бейда». Он, естесственно, писал о том периоде, когда Болгария находилась под протекторатом Хазарии. Это подчеркнуто самим автором: Болгар и Сувар, пишет он, платят лишь дань. Наконец, приведем перевод текста Мукаддаси, сделанный И.А. Карауловым: «Жители города Хазар (Итиль) одно время ушли на побережье, но теперь они уже возвратились и уже больше не иудеи, а мусульмане».
Что касается рассказа ал-Мукаддаси о Болгаре (он лежит на обоих берегах реки; строения там из дерева и камыша; ночи которкие; главная мечеть на рынке; город принадлежит мусульманам; он находится ближе к морю, чем к столице или чем столица), который приводил в недоумение ряд историков и археологов, то он возник в результате смешения сведений о Болгаре со сведениями об Итиле, что справедливо подчеркнуто Заходером.
Из других авторов X века Болгар упомянут ал-Масуди в работе «Мурудж аз-захаб ва маадин ал-джавахир», написанной в 947 году. Правда, Масуди помещает город Болгар на берегу Азовского моря, а волжских болгар иногда путает с дунайскими, но значительная часть его сведений о болгаре имеет отношение к волжским болгарам. «Булгары составляют великий, могущественный народ, который подчинил себе все соседние с ним народы…Царь булгар в наше время, а это 332 (943 –944 гг.) – мусульманин. Он стал мусульманином во время ал-Муктадира биллахи после 310 (921 –922 гг.)… У них соборная мечеть».
Масуди говорит о караванах, которые постоянно ходят с товарами из Болгарии в Ховарезм[16] и наоборот, причем они, однако не должны защищаться от кочевых тюркских племен, через страны которых должны проходить… он упоминает о хазарских и булгарских кораблях, плавающих по средней Волге, выше устья Камы, по-видимому, с торговой целью. Из земли буртасов, продолжает он, живущих около этой реки, вывозят меха черных и красных лисиц, которые и называются буртасскими. Эти меха, особенно черные, иногда стоят больше 100 динаров за штуку, красные дешевле. Арабские и персидские цари считают эти черные меха выше куньего, собольего и другого меха и делают из них шапки, кафтаны и шубы, так что почти нет царя, не имеющего шубы или кафтана с подкладкой из мехов черных лисиц.
Известия представителей классической арабской географии X века различной степени отражены в работах последующих географов и компиляторов. Среди них выделяются ал-Идриси, который в свой труд «Нузхат ал-муштак фи хтирах ал афак», написанный в 1154 году, включил следующий отрывок: «Булгар – имя города, населенного христианами и мусульманами: последние имеют большую мечеть. Близ этого города деревянные строения, куда переходят жители на зиму, летом они живут в палатках. В Руси и Булгарии продолжительность дня зимой не более 3,5 часов. Ибн Хаукал уверяет, что он был свидетелем этого». География Идриси имеет большое значение как источник XII века, однако приведенное сообщение, как видно из текста, восходит к X веку. Коротко повторяет подобные сведения, размещая Болгар на берегу Волги, компилятор XV в. Ибн ал-Варди. Город Болгар среди городов Восточной Европы («седьмого климата») назван у авторов XV в. Ал-Бакуви и ал-Химйари (Хумейри). Отдельно Болгар и Сувар упомянуты в хронике Фахр ад-дина Мубаракшаха, составленной в начале XIII в. в Индии.
Домонгольский Болгар упоминается во многих более поздних татарских и персидских рукописях (рукопись Хисамутдина ал-Булгари, «Тарджимаи Ферхег-намэ», «Таварих ад-Даваир», «Бурхан-кати», «Гефт-Кулзум», рукопись Мирхонда, рукописи, найденные Х.Д. Френом, К.Ф. Фуксом, С.Г. Вахиди и др) и в многочисленных легендах и преданиях.
2. Монгольские завоевания и Волжская Булгария
От монголов, говорит Френ, которые в Дешт-Кипчаке основали так называемую Золотую Орду, должно было бы ожидать, что они, как это было у современной, родственной династии в Иране, напишут свои собственные летописи, которые могли бы говорить о Булгаре и в прежней его истрии.
Между позднейшими татарскими источниками первое место принадлежит «Изложение булгарских поветствований» сочинения Шереф-Эддип-бен – Хесам-Эддин Булгари, написанному в 958 г. гиджиры (1551 г.) в окрестности города Булгара, в деревне Таш-Буляки.
Шереф Эддин рассказывает, что в 9 год гиджиры, когда в Булгаре был Айдар-хан, пророк отправил трех своих сподвижников в Булгар, для проповеди ислама. Сподвижники пророка чудесным образом исцелили больную дочь хана, это побудило Булгар сделаться мусульманами. Рассказ этот напоминает подобное известие Андалуси Х11 столетия, может быть, последнее было источником первому. Три сподвижника оставались в городе Булгар 3 года, научая вере и закону, строили мечети, учили народ алкурапу. По прошествии трех лет, два сподвижника возвратились в Медину, а Зубейр Бен Джа'дэ остался в Булгаре, женился на исцеленной им дочери хана Туй-Бике и умер в этом городе.
Когда пришли в Булгар сподвижники Мухаммеда, Волга протекала у Булгара, говорит булгарский историк, во время Барадж-Хана Волга, ушла оттуда, потекла с западной стороны, что случилось в 396 (1005, 1006) г.; в то время в Булгаре считалось 520 домов.
Рассказ о взятии Булгара Тимуром начинается следующими словами: «И наши Булгары славились своим развратом. Ученые законными уловками разрешили брать проценты, а ровно много было грехов пролюбодеяния и смертоубийства, по причине же пьянства оставили «джуму», оставили обряды, употребляемые после пятикратных молитв; считали позволенным пить бузу и пиво; говоря, что нет у нас «мисра», оставили соборные моления; порицали имама Шафи, говоря, что его слова – пустословие; также оставили «аид»: стали весьма грешны против Всевышнего Бога. И поэтому то Всевышний Бог предал их господину Аксак-Тимуру». В то время у Булгар ханом был Бикчура, к нему Тимур отправил послов спросить: почему вы не отправляете «джуму» и «аид»? Бикчура поручил своим ученым послать Тимуру ответ, на этот ответ последовало возражение со стороны Тимура, а на последнее Булгарские ученые обвинили Тимура в расколе. Тогда Аксак Тимур велел стрелять в «тараны» и пушки. В три дня город Булгар был обращен в ничто, каменные укрепления разбивали тараном и бросали их на дно Волги. У Бикчуры и 12 его визирей отрубили головы, девицы и женщины были розданы военоначальникам, 36 ученых были повешены, весь народ был разогнан в разные стороны, с запрещением обитать здесь.
Болгарский историк указывает на другие сочинения, бывшие ему источником: «На обоих Черемшанах, говорил он, много последователей, но мы не видели в книгах их имен…». «О наших юртах и климатах есть одно сочинение, в котором говорится о шейхах в деревнях и городах…».
Лепехин говорит, что татарской истории приписывают падение Булгар Тимуру. Георги сообщает письменное татарское известие, преданное г. Барданесом, о построении города Казани после разрушения Тимуром города Бряхимова. Георги не называет этой рукописи по имени. Рукопись Георги сообщает, что Тимур прошел по Булгарскому царству от Яика до Волги; после 7 летней осады завоевал Булгарскую столицу Бряхимов, где взял в плен хана Абдуллаха и убил его; но два сына его были скрыты приближенными. После удаления Тимура, когда стало безопасно, сыновья убитого хана опять явились, но так как Бряхимов был слишком велик и великолепен, то старший князь Алтын Бек не отважился на восстановление его, но построил в Иске-Казани маленькое место на реке Казанке.
Какой город назывался Бряхимовым неизвестно. О городе Бряхимов мусульманские источники не говорят; он упоминается один раз в русских летописях, но местоположение его здесь точно не определено, только в некоторых летописях сказано, что он был на реке Каме. О местоположении этого города было высказано несколько предположений, некоторые его считают за одно с городом Булгаром, последнее предположение подтверждается рукописью Георги, в которой к г. Бряхимову относится то, что в других источниках говорится о Булгар. Бряхимов представляется названием города Булгара по имени владельца его Ибрагима.
О взятии Тимуром Булгара упоминается и в отрывках Казанского царства неизвестного татарского автора. Здесь встречаем следующее место о взятии Тимуром Булгара: «в 800 г. гиджры (1397–1398 гг.), по достоверным сказаниям, Аксак Тимур отнял у хана Абдулахха г. Болгар. Два сына хана Алтын Бек и Алим Бек, по разрушении Булгар, построили на реке Казанки крепость, основали город».
Это место обращает на себя внимание только новым обозначенным годом взятии Тимуром Булгара – 800 год, но так обозначено в переводах г. Пашина, а у Фукса стоит здесь 700, как и вышеуказанных рукописях Яковкина и того же Фукса.
Френ и другие указывают на исчисление в татарских рукописях Булгарских ханов. Кеппен говорит, что Френ, будучи в Казани, имел случай видеть татарскую рукопись, в коей о владельцах Болгарии изложены были следующие известия: «первым из ханов Булгарии был Туки или Туфи, умерший в 9 г. гиджры. За ним следовал сын его Айдар, при котором, как говорят, Булгары приняли ислам, он владел 50 лет. После него был Мухаммед-Амин, или, как другие утверждают, сын первого Сеид, а потом Сеидов сын Ир, из коих каждый владел по полвека. После сего принял власть Султан Мурат, а за ним Селим, владевший, как говорят, 40 лет. При наследнике Селима, Илгам, Монголы попали на Булгарскую землю: Илгам покорился им, и царство его сделалось областью Чингиз-Хана».
Фукс представляет из другой татарской рукописи, не называя по имени, исчисление Булгарских ханов. Рукопись Фукса представляет важные варианты, сравнительно с рукописью Френа. По Фуксу, Айдару наследовал зять его Хандцаль, один из трех проповедников Мухаммедовых; затем следовали: сын Хандцаля Махмед-Амин, Бурадж, Сеид и Эмир Хан (по Френу Ир Хан). Далее показаны до Ильгама те же что у Френа; а после Ильгама упоминается его сын Абдулл, который царствовал 50 лет, и при котором Аксак Тимур разрушил город Булгар. Относительно последнего хана Фукс замечает, что, судя по этому исчислению, Адбулл царствовал вскоре после вторжения Монголов; но Аксак-Тимур в таком случае является уже спустя сто лет – слишком большой скачок в татарском хронологии.
Список царствовавших в Булгарах приводит и татарский мулла Шихабэддин Марджани в написанной им на татарском языке «Истории Казанских Татар». Здесь сказано: «Из этого дома Джафарова и потомства Алмасова, из царствовавших в Булгаре до нас дошли: Джафар б. Сильки Хан; – сын его, Ахмед; – сын Ахмеда, Талиб; – брат Талиба, Мумин; – эмир Шимун; – эмир Хейдер; – сын Хейдера, Мохаммед; – брат Мохаммеда, Саид; – эмир Барадж; – эмир Ибраим; – эмир Селим; – сын Селима, Ильгам; – эмир Пулад Темир; – эмир Абдуллах; – эмир Хусейн; – брат Хусейна, Махмуд; – эмир Абдулла».
Список Шихабэддина представляет значительную разницу, сравнительно с двумя предыдущими, он составлен, очевидно, по другим источникам.
Обращаясь к преданиям именно о столице древнего Булгарского царства мы встречаемся, во-первых, с указаниями, сделанными Рычковым, которые передает слышанное им от татар, живших около старой Казани: «Булгарский царь осажденный огромными войсками Тамерлана, просил о перемирии, надеясь купить у него союз сокровищами своего царства; но Тамерлан во время перемирия вторгнулся в город и все опустошил огнем и мечем». Рычков говорит, что он слышал 2 повести, между собою ни мало, ни согласны: одни говорят, что булгарский царь после перемирия пошел сам в неприятельский стан, где был убит самой рукой Тамерлана; другие говорят, что булгарский царь убит воинами среди своего дома, затем Рычков передает, что булгарские вельможи спасли в лесу двух молодых сыновей своего царя, которые впоследствии поселились в вершинах р. Казанки. «Но как все вышеписанные известия получил я от таких людей, которые утверждали по одним только преданиям народным; то не мог я узнать, как назывались те царевичи».
Таким образом, исторический материал представляет два крупных города Волжской Булгарии X в. – Болгар и Сувар, при том основное внимание уделяются Болгару, городом с главной мечетью, крупнейшим торговому пункту государства, городу, вблизи которого происходил прием предводителем болгар Алмушем посольства халифа и где был утвержден ислам как государственная религия. Все это, а также важнейшие факты, что тем же именем источники называют страну и ее население, дают полное право рассматривать Болгар как столицу государства. Кстати, в словаре Иакута, куда были включены записи Ибн Фадлана, сказано: «Болгар – главный город славян (болгар. – Р. Фахрутдинов)»
Город Болгар в течении с X столетия был местом чеканки монет, что подтверждает его статус как столицы. Небольшой, но широко распространенный (вплоть до Дании) нумизматический материал, исследованию которого посвятили свои труды известные нумизматы-востоковеды от Френа до Фасмера, дал возможность выделить два центра чеканки монет Волжской Болгарии в X в. – Болгар и Сувар. На основе этого материала раньше делали вывод о феодальной борьбе между двумя городами, которая привела к потере политической самостоятельности Сувара около 70-х годов X в. Новые нумизматические данные о Волжской Болгарии X в. позволили С.А. Яниной не согласиться с такой концепцией и придти к выводу о том, что центр государства находится в Болгаре, а Сувар является вассальным княжеством, пользовавшемся правом монетной чеканки. Янина отнесла чеканку собственно болгарских монет к значительно более раннему времени на основе находки монеты Джафара ибн Абдаллаха (Алмаса, или Алмуша, по Ибн Фадлану), правившего в 901 – 922 гг. Она датировала чеканку 901 – 907 гг. Правда, Янина считает, что в то время города Болгара еще не было и начало чеканки монет в Болгарии предшествовало возникновению города. Янина отмечает: «В настоящее время принято считать, что эти города возникли после 922 г., так как в показаниях Ибн Фадлана какие-либо упоминания о них отсутствуют». Трудно согласиться с таким выводом. Во-первых, монеты обычно чеканились в городах, а не в шатрах. Во-вторых, как мы выяснили, источники Болгар и Сувар еще до 922 г. Кроме того, монет того времени, чеканенных в другом городе, например Биляре, нет, что констатировал еще А.П. Смирнов.
Сведения о Болгаре XII в., по сравнению с XI в., богаче. Они составлены двумя путешественниками, побывавшими в Волжской Булгарии спустя 200 лет после Ибн Фадлана. Один из них – ал-Гарнати, араб из Андалузии, посвятивший путешествиям почти всю свою жизнь. Он провел 20 лет в Восточной Европе, главным образом в низовьях Волги, – в городе Саксине. За это время он несколько раз посещал Хорезм, Волжскую Булгарию и Русь. Свои путешествия он писал в 1162 г. в работе «Тухфат ал-албаб ва нухбат ал-а`джаб». Сведения о болгарах и городе Болгаре из этой книги были повторены в космографии Казвини (XIII в.) и в работе турецкого географа XVI в. Мухаммеда Ашика «Маназир ал-авалим». Свидетельства его о жизни булгар достоверны и разнообразны – ведь он прожил у них 20 лет. То, что считалось фантастичным в описаниях других авторов у ал-Гарнати находит реальное подтверждение. Он является единственным восточным автором того времени, сообщающим даже такие сведения, которые отсутствуют у многочисленных русских летописцев.
У булгар он видел бивни мамонтов, которые употребляются на оделки, пользуются большим спросом.
Купцы, встреченные ал-Гарнати в Булгаре, рассказывали о существовании китов – «рыб вроде огромной горы», на которых охотятся северные народы, да и самих представителей этих народов он встречал – они появлялись у булгар по зимам.
«…И в этой реке есть такие виды рыб, подобных которым я вообще не видел на свете, одну рыбу может снести только сильный верблюд. Но есть среди них также и маленькие. В такой рыбе нет мелких косточек, и нет костей в голове, и зубов у нее нет. Она вроде овечьего курдюка, нашпигованного куриным мясом, нет, даже приятнее мяса жирного барашка и вкуснее. Эту рыбу пекут и кладут в нее рис, и становится вкуснее жирной баранины и курятины. Покупают такую рыбину, в которой сто маннов[17], за полданика[18]. И извлекают из ее живота жир, которого хватает для светильника на месяц, а из желудка выходит полманна и больше рыбьего клея. И вялят ее ломтями, и становится она лучше всякого на свете вяленого мяса, цвета красного, просвечивающегося янтаря, ее едят с хлебом, как она есть, не нужно ни варить, ни жарить…»
Сравнение сочинений Ибн Фадлана (X в.) и ал-Гарнати говорит в пользу последнего – они более конкретны, детальны и реалистичны и, в силу этого, пользуются заслуженным вниманием специалистов-историков. В возрасте около 70 лет Абу Хамид Мухаммад ал-Гарнати умер в Сирии, успев завершить свой труд.
«…А Булгар тоже огромный город, весь построенный из сосны. А городская стена – из дуба. А вокруг него без конца всяких народов, они уже за пределами семи климатов[19]. Когда день длинный, то длина его двадцать часов, а ночь – четыре часа. А когда наступает зима, длится ночь двадцать часов, а день – четыре часа.
А летом в полдень жара у них сильная, сильнее, чем во всем свете, а вечером и ночью воздух холодает, так что нужно много одежд. […] А холода зимой бывают очень сильные, настолько, что раскалывается дерево от жесткости мороза. А царь в это время сильных морозов выходит в походы против неверных и уводит в плен жен их, их сыновей и дочерей и лошадей. А жители Булгара – выносливейшие из людей в отношении мороза, потому что пища их и питье по большей степени из меда, мед же у них дешевый.
И выше этой страны обитают народы, которым нет числа, они платят джизью[20]. […]
А ученый у них называется балар, поэтому назвали эту страну «Балар», смысл этого – «ученый человек», и арабизировали это, и стали говорить «Булгар». Это прочитал я в «Истоии Булгара», переписанной булгарским кадием, который был из учеников абу-л-Масали Джувейни, да помилует его Аллах.
А у него (Булгара) есть область, жители которой платят харадж[21], между нею и Булгаром месяц пути, называют ее Вису. И есть другая область, которую называют Ару. В ней охотятся на бобров, и горностаев, и превосходных белок. А день там летом двадцать два часа. И идут от них чрезвычайно хорошие шкурки бобров. […]
А за Вису на море Мраков есть область, известная под названием Йура. Летом день у них бывает очень длинным. Так что, как говорят купцы, солнце не заходит сорок дней, а зимой ночь бывает такой же длинной. […]
Жителям Вису и Йуру запрещено летом вступать в страну Булгар, потому что, когда в эти области вступает кто-нибудь из них, даже в самую сильную жару, то воздух и вода холодают, как зимой, и у людей гибнут посевы. Это у них проверено».
Сообщение ал-Гарнати о болгарской столице является чрезвычайно интересным. В последние годы данное сообщение стали связывать с Биляром. Поводом для этого послужил старый перевод работы Гарнати. В нем говорится, что некий ученый назывался «Балар (Бюлар) смысл этого – «ученый человек, а по его имени город назвали Бюларом». Отсюда был сделан вывод, что Гарнати писал не о Болгаре на Волге, а о Биляре, названном Болгаром, что повторяет якобы позднее Абу-л-Фида. Этот отрывок в новом издании выглядит так: «А ученый у них называется балар, поэтому назвали эту страну «Балар», смысл этого – «ученый человек», и арабизировали это, и стали говорить «Булгар»». Следовательно, налицо разночтение: не Бюлар, а балар, не город, а вообще страна. Однако дело не только в переводе. Против возможности такой арабизации, т.е. превращения «Бюлар» (Биляр) в «Булгар», категорически выступил в свое время Френ и Хвольсон; Френ считал, что Биляр был отдельным городом.
Что касается Абу-л-Фиды, который якобы подтверждает сообщение ал-Гарнати, необходимо отметить следующее. Этот выдающийся географ X1V в. в своем труде «Таквим ал-булдан», завершенном в 1321 г., приводил небольшие, но любопытные данные о болгарском городе, но не о Биляре XII в., а о Болгаре X1V в. Это хорошо видно по тому, что Абу-л-Фида помещает его на «северо-восточном континенте», там же, где Сарай, от которого он отстоит более чем на 20 дней пути. Известно, что города Сарая в XII в. еще не было. Определяя местонахождение золотоордынского города Укек, он пишет, что Укек «находится между сараем и Булгаром на половине дороги», или же: «От Булгара течет Итиль к городку, находящемуся на берегу его, по имени Укек, а от него к местечку, называемому Бельжемен, и все в направлении к югу». В другом месте Абу-л-Фида говорит о Волге, которая «проходит около Булгара, огибая его с севера и запада. Данное определение полностью соответствует топографии окрестностей Болгара».
Анализ сообщений путешественников Х11 в. о городе Болгаре показывает, что Болгар продолжали определять как город большого народа. Несмотря на то, что ал – Гарнати жил у болгар довольно значительное время, он не называет других знаменитых городов.
В русских летописях, отражающих события домонгольского времени, название города Болгара отсутствует (лишь в Х1Vв. упоминаются «Болгары Великие»), а термины «Болгары», «болгары» или «болгаре» применены для обозначения болгарской земли и ее населения. Однако принято отождествлять домонгольский Болгар с летописным Бряхимовым («Град их славный Бряхимов»), единственный раз упомянутым под 1164 г. в связи с походом Андрея Боголюбского на Волжскую Болгарию: «Иде князь Андрей на Болгары, с сыном своим Изяславом и с братом своим Ярославом и с Муромским князем Гюргем…, самих исекоша множество, а стягы их поимаша и едва в мале дружине утече князь болгарский до Великого города. Князь же Андрей воротится с победою, видев поганые болгары избиты и шедши взяша град их славный Бряхимов, а переди их пожгоша». В некоторых летописях указаны отдельные подробности. Так, Тверская летопись отмечает, что русские взяли 4 города (вместе с Великим городом), а потом «взяша град их славный Бряхимов на Каме». На Каме помещают Бряхимов также Никоновская летопись и Степенная книга. Упоминание Бряхимова на Каме послужило для некоторых историков прошлого столетия (например, для К.И. Невоструева) поводом для отождествления его с Чертовым городищем близ Елабуги, главным образом потому, что последнее также находится на Каме. Против такого неаргументированного мнения выступил Шпилевский, отметив, что Чертово городище слишком мало, чтобы на его территории мог размещаться большой город. Современный археологический материал подтверждает правоту Шпилевского. Очень слабый слой болгарского периода, незначительное количество находок на небольшой площади, топография размещения памятников свидетельствуют о нем лишь как о сторожевом пункте на крайних северо-восточных рубежах Волжской Болгарии.
Шпилевский подробно и весьма убедительно отвел и другие попытки поисков Бряхимова (на Суре – по В.Н. Татищеву, на месте Нижнего Новгорода – по Т.С. Мальгину, на верхней Волге – по К.Ф. Фуксу); вслед за И.И. Голиковым и Д.И. Языковым он подразумевал под летописным Бряхимовым город Болгар. Шпилевский привел один небольшой, но довольно веский аргумент: татарская рукопись, представленная И.Г. Георги в переводе Барданеса, относит Бряхимову то, что другие татарские источники говорят о Болгаре. Концепция Шпилевского позднее была поддержана В.Ф. Смолиным и подтверждена еще одним обстоятельством: определение «Истории о Казанском царстве» неизвестного сочинителя Х1Vв. (Казанский летописец): «И бысть Казань стольный град вместо Брягова (Бряхимова) града Болгарского» – говорит в пользу Болгара, ибо он был стольным городом края до Казани.
Выбор Болгара столицей в Х в., когда образовалось государство, вполне закономерен. Он занимал весьма удобные позиции при слиянии Волги и Камы. Сооружение столицы в этом важном районе сыграло важную роль в объединении болгарских земель в одно централизованное государство, в превращении Волжкой Болгарии и ее столицы в центр международного экономического и культурного обмена между Западом и Востоком. Во второй половине Х11 в. политический центр страны был перенесен в Биляр, в глубь страны, подальше от побережий больших рек, где стало тревожно.
Под 1184 г. мы снова встречаем его в сообщениях летописей, но уже с указанием места расположения города. В этом году великий князь владимирский Всеволод в союзе с другими князьями предпринял большой поход на Волжскую Болгарию: «Приде в землю болгарскую и высед на берег поиде к Великому городу и ста у Тухчин городка, и перестав ту два дни поиде на третий день к Великому городу… и перешед Черемисан, в два дни наряды полки». В походе, помимо основных сил из Владимира, участвовали войска из Киева, Чернигова, Переяславля, Смоленска.
После событий 1184 г. Великий город упоминается в летописях еще четыре раза: под 1120 г. – в связи с описанием похода Святослава на Ошель, к которому с опозданием пришла помощь из Великого и других болгарских городов; под 1129 г. – в рассказе об убиении болгарами некоего Авраамия в Великом городе, в ответ на что кто-то поджег город, и он горел три дня; под 1232 г. – в сообщении о первом нашествии монголов, когда они вынуждены были зимовать, не дойдя до Великого города; наконец, под 1236 г. – при описании завоевании Волжской Болгарии монголами, которые «взяша славный великий город Болгарский, избиша оружьем от старца до уного, и до сущаго младенца, и взяша товаре множества, и город их поджгоша огнем и всю землю плениша».
Историография располагает рядом мнений о том, что этот «великий город Болгарский», упомянутый под 1236 годом как центр Волжской Болгарии в год монгольского завоевания, и есть город Болгар. Это объясняется главным образом тем, что «Великим» русские летописи называют и город Болгар. Однако Шпилевский указал, что Болгар назван так лишь в 1374 г. Решая вопрос об отождествлении «великого города Болгарского» с Болгаром времени нашествия монголов, нельзя не учесть некоторые восточные источники, например, сообщение Джувейни (Х111 в.): «В пределах Булгара царевичи соединились; от нашествия войск земля стонала и гудела; а от многочисленности и шума полчищ столбенели звери и хищные звери. Сначала они (царевичи) силой и штурмом взяли город Булгар, который известен был в мире недоступностью местности и большой населенностью».
Таким образом, письменные источники из двух известных им городов Волжской Болгарии Х – Х1 вв. – Болгара и Сувара – выделяют Болгар как главный, политический и экономический центр государства, названный именем страны и ее населения и располагавшийся на соединении двух крупнейших водных магистралей, сыгравших большую стратегическую и торговую роль в жизни народов Восточной Европы. В русских летописях город имел и другое название – Бряхимов. Перенос столицы в глубь страны – в город Биляр («Великий город» русских летописей) – в Х11 в. связан с обострением международных отношений Волжской Болгарии, особенно с Русским государством.
«В лето 6746 (1236)… Тое же осени. Придоша от восточные страны в Болгарьскую землю безбожнии татари и взяша славныи Великыи город Болгарьский и избиша оружьем от старца до уного [юного] и до сущаго младенца и взяша товара множьство, а город их пожгоша огнем и всю землю их плениша» – пишет Лаврентьевская летопись о завоевании Волжской Булгарии монголами.
Итальянский монах, путешественник Карпини Джиованни дель Плано в 1245–1247 гг. по поручению римского папы совершил путешествие в Монголию с целью обращения монгольского хана в христианство и для сбора сведений о монголах и их дальнейших намерениях. Карпини побывал в ставке Бату на Волге и в ставке великого хана Гуюка в Монголии. Отчет о поезде он изложил в труде «Libellus historicus», который содержит ценные сведения о монголах, булгарах, кипчаках и других народах.
Очень интересны сведения о том как живут монголы, как создано войско Чингисхана, каким образом они завоевывают города и укрепления: «Об их жилищах. Ставки [юрты] у них круглые, изготовленные наподобие палатки и сделанные из прутьев и тонких палок. Наверху же в середине ставки имеется круглое окно, откуда попадает свет, а также для выхода дыма, потому что в середине у них всегда разведен огонь. Стены же и крыши покрыты войлоком, двери сделаны также из войлока. Некоторые ставки велики, а некоторые небольшие, сообразно достоинству и скудности людей. Некоторые быстро разбираются и чинятся, и переносятся на вьючных животных, другие не могут разбираться, но перевозятся на повозках. И куда бы они не шли, на войну ли или в другое место, они всегда перевозят их с собой.
Об их имуществе. Они очень богаты скотом: верблюдами, быками, овцами, казами и лошадьми вьючного скота у них такое огромное количество, какого, по нашему мнению, нет и в целом мире; свиней и иных животных нет вовсе.
О разделении войск. О разделении войск скажем таким образом: Чингисхан приказал, чтобы во главе десяти человек был поставлен один (и он по нашему называется десятником), а во главе десяти десятников был поставлен один, который называется сотником, а во главе десяти сотников был поставлен один, который называется тысячником, а во главе десяти тысячников был поставлен один, и это число называется у них тьма. Во главе же всего войска ставят двух вождей или трех, но так, что они имеют подчинение одному. Когда же войска находятся на войне, то если из десяти человек бежит один, или двое, или трое, или даже больше. То все они умерщвляются, и если бегут десять, а не бегут другие сто, то все умерщвляются…