Стратегия родителей – сформировать в дошкольном возрасте уверенность в своих силах, а не способности.
Позиция уверенности:  "Все зависит от меня, моих способностей,  качеств,  я могу все изменить,  если изменю себя. Во мне причина неудач и успехов".
Позиция неуверенности: "Я нахожусь под влиянием обстоятельств,  от меня ничего не зависит,  все произойдет по воле рока".
Формирование Я-концепции. Я-концепция включает в себя 3 аспекта: оценочный, эмоциональный и когнитивный.
Оценочный. Самооценки в собственном виде еще нет, ребенку трудно оценить себя без внешней опорной  шкалы,  например,  методики Дембо. Ребенок не может оценить такие свои качества,  как доброта,  чуткость и т.д., но если попросить его отметить  меру  этих качеств на предложенной ему шкале,  он с этим справится.
Когнитивный.  Имеется в  виду  способность  составить описание самого себя.
Эмоциональный.  Восприятие себя связано с неким типом переживаний. Если взрослый вспомнит себя ребенком, то ведущую роль играет некий эмоциональный фон (удивление, страх, угроза и т.п.). Ребенка можно понять через рисунки.
Перспективы личности у ребенка связаны с его  образом взрослости.  Если образ взрослости присоединен к обучению, то оно будет удовлетворять ребенка,  и наоборот.  Перспектива  - это  цель,  реализация которой связана со смыслом жизни.  Без осознания перспективы нет деятельности.
Формирование  иерархии побуждений,  иерархии мотивов. Ребенок 2 лет действует ситуационно: какой мотив сильнее, тот и побеждает. К 5-6 годам складывается  механизм  смысловой  коррекции побуждения к действию. Действие становится поступком, и ребенок выбирает, исходя из того, какой смысл будет иметь тот или иной поступок [3].

1.1. Кризис 7 лет
Это кризис  саморегуляции,  напоминающий  кризис 1 года.
Ребенок начинает регулировать свое поведение правилами. Раньше покладистый,  он  вдруг  начинает предъявлять претензии на внимание к себе,  поведение становится вычурным. С одной стороны, у него в  поведении  появляется  демонстративная наивность,  которая раздражает, так как интуитивно воспринимается окружающими как неискренность. С другой,   кажется излишне взрослым: предъявляет к окружающим нормы.
Для ребенка распадается единство аффекта и интеллекта,  и этот период характеризуется утрированными  формами поведения.  Ребенок не владеет своими чувствами  (не может сдерживать,  но и не умеет управлять ими).  Дело  в том,  что,  утратив одни формы поведения,  он не приобрел еще другие.
Базальная потребность – уважение. Любой младший школьник высказывает претензию на уважение, на отношение к нему как ко взрослому,  на признание его суверенитета. Если потребность в уважении не будет удовлетворена,  то невозможно будет строить отношения с этим человеком на основе понимания ("Я открыт для понимания, если уверен, что меня уважают").
Дети учатся  удовлетворять  свои  физические  и духовные потребности способами, приемлемыми для них самих и тех, с кем они общаются.  Затруднения в усвоении новых норм и правил поведения могут вызвать неоправданные самоограничения и  сверхнеобходимый самоконтроль.  Э.Эриксон говорит,  что дети в это время "стремятся побыстрее найти такие формы поведения, которые  помогли бы им ввести свои желания и интересы в социально-приемлемые рамки". Он выразил суть конфликта формулой "инициатива против чувства вины". Поощрение самостоятельности детей способствует развитию их интеллекта  и  инициативы.  Если  же проявлениям независимости часто сопутствуют неудачи или детей излишне строго наказывают за какие-то  проступки,  это  может привести к тому, что чувство вины возобладает над стремлением к самостоятельности и ответственности [1].

2. Негативные личностные проявления
2.1. Агрессивность, упрямство детей дошкольного возраста
Очевидно, что ребенку присуща определенная агрессивность. Детская агрессивность, несомненно, подвергнет тяжелому испытанию наше терпение и создаст напряженность в отношениях с ребенком.
Крайне редко удается избавить ребенка от его агрессивности. Но даже если бы такое было возможно, не следовало стремиться к этому, потому что агрессивность имеет свои положительные и отрицательные, здоровые и болезненные стороны. Она может проявляться в предприимчивости и активности или, напротив, в непослушании и сопротивлении. Агрес­сивность способна развить дух инициативы или же поро­дить замкнутость и враждебность, может сделать ребен­ка упорным либо безвольным. И это лишь некоторые из альтернатив.
Разумеется, нам важно поощрять развитие положи­тельных сторон агрессивности и препятствовать ее отри­цательным чертам. Для этого необходимо понять ее при­роду и происхождение. Нет сомнения, что агрессивность обнаруживается очень рано. Каждый может убедиться в этом на собственном родительском опыте. В отчаянном плаче грудного младенца нетрудно услышать злость и возмущение.
С самого рождения ребенок целиком и полностью за­висит от нас, родителей, причем положение его не меняется в течение многих лет. Даже если наши заботы о нем совершенно непроизвольны (что в общем-то далеко не так), мы, взрослые, в силу целого ряда различных причин порой вынуждены уделять детям меньше внима­ния, чем следует, и навязывать им то, что их сердит и злит. Мы не в силах избежать подобных поступков, и мало проку от нашего намерения не делать этого. Мы стараемся по мере возможности помочь ребенку освоить­ся в окружающем мире, но малыш все равно чувствует себя подавленным его огромностью. Должно пройти 2,5 года, прежде чем он сможет дотянуться до дверной ручки лишь затем, чтобы убедиться — у него не хватает сил по­вернуть ее. Неспособность управлять своими побужде­ниями и желаниями и неумение контролировать их ус­ложняют жизнь ребенка. Возникшие одновременно чув­ства голода и усталости, например, неизменно становят­ся для него причиной гнева и раздражения.
Одним словом, ребенку часто приходится страдать от огорчений. Нет такого дня, чтобы какой-нибудь его порыв или какое-либо желание не были подавлены. И, плача, он постепенно переходит от призыва о помощи к отчаян­но гневному протесту. Вот так и рождается агрессив­ность, отсюда она и проистекает. Агрессивная реакция по своей сути — это реакция борьбы. Она складывается из неудовлетворенности, протеста, злости и явного насилия, возникает при попытке ребенка изменить положение ве­щей. Все это совершенно нормально и, безусловно, пред­почтительнее, чем хныканье, жалобы, покорное повинове­ние, бесплодное фантазирование и другие проявления ухода от действительности.
В жизни немало ситуаций, которые вынуждают чело­века на борьбу. Нам нравятся люди, презирающие опас­ность, преодолевающие препятствия, упорные в достиже­нии цели и, наконец, те, кто любит соревноваться. Одна­ко с агрессивностью связаны также ложь, вымогатель­ство, насилие, нанесение душевных и физических травм и даже убийство. Вот почему речь должна идти не о том, чтобы полностью исключить агрессивность из характера детей, а о необходимости ограничивать и контролировать ее, а также поощрять те ее проявления, которые не при­носят вреда личности и обществу.
Лучший способ избежать чрезмерной агрессивности в  ребенке — прояв­лять к нему любовь. Нет малыша, который, чувствуя себя любимым, был бы агрессивным. Обычно явно выраженная агрессивность отличает как раз тех детей, которые удивляют своих родителей неожиданными, пусть и нечастыми, проявлениями уважения, послушания, привя­занности, когда хотят получить прощение,— это их спо­соб добиться любви.
Разумеется, каждый из нас убежден, что любит своего ребенка, и из этого заключает, что у детей вообще нет ос­нований быть агрессивными. Мы любим своих детей, это верно, но далеко не все проявляем нашу любовь столь очевидно, чтобы малыши почувствовали ее. Ребенок, на­пример, не ощущает нашу нежность, когда мы энергично отмываем ему уши. Кроме того, столь же верно, что он вызывает у нас не только любовь, но порой и досаду, раздражение, сожаление, нетерпение и даже отчаяние. Эти чувства мы бессознательно проявляем куда более драматично и убедительно, нежели нашу любовь, и смею утверждать, что для многих родителей это стало прави­лом поведения. Вот почему, если ребенок видит в нас злыдней, которые более или менее регулярно подавляют его, мешают жить, препятствуют удовлетворению его же­ланий, он непременно делается злым и агрессивным [11].
Тут могут быть разные ситуации. Если агрессивность проявляется в первые 2 или 3 года жизни малыша, он бу­дет изливать ее непосредственно на нас. И так будет про­должаться в течение еще нескольких лет. Он будет пла­кать, кричать, намеренно не слушаться, а иногда даже попытается ударить нас, своих родителей. Все это совер­шенно нормально. Если же он был чересчур избалован или заласкан в первые 3 или 4 года, его психическое раз­витие окажется замедленным, и тогда всякое изменение нашего отношения к нему начнет стимулировать агрес­сивные действия, которые он тоже выплеснет на нас. Но если его возмущение постоянно подавляется, оно накап­ливается и проявляется нередко лишь в зрелом возрасте, когда невозможно докопаться до причин, потому что аг­рессивность уже выливается в иные формы.
Психологи называют подобный феномен “перенесение”, это одна из самых обычных примет агрессивности. Вот при­мер: ребенок, которому мать не дает карамельку, пинком отшвыривает игрушку. Он не осмеливается столь же от­крыто излить свою злость на мать и “переносит” гнев и агрессивность на другой, более безобидный объект. Но чаще всего дети открыто проявляют свое возмущение родителями, а потом долго страдают от своего поступка. Ребенок не может взять верх над матерью с отцом преж­де всего потому, что они взрослые, пользуются реаль­ным авторитетом и- у них больше возможностей настоять на своем. К тому же ребенку уже привито чувство ува­жения и послушания, пусть даже с применением угроз и наказаний. Он сам огорчен из-за своего агрессивного поведения, у него рождается чувство вины и даже боязнь утратить любовь и заботу родителей. Эта боязнь, в свою очередь, тоже может развивать агрессивность, и возни­кает порочный круг.— ребенок чувствует себя подавлен­ным не только родителями, но также собственным чув­ством вины и страха. И его агрессивность теперь уже будет направлена и на всякие другие объекты.
Негативная сторона этой стадии развития состоит в том, что от агрессивности больше всего страдает сам ребенок. Он в ссоре с родителями, теряет друзей, ис­пользует лишь минимальную часть своих интеллектуаль­ных возможностей и живет в постоянном раздражении из-за мучительного гнета злобы и собственной вины. Не­редко он становится жертвой необоснованных и непод­властных ему страхов. Все сказанное относится в основ­ном к несчастным детям, неспособным обрести мир внут­ри себя и улучшить отношения с окружающими. Их аг­рессивность не уменьшается со временем именно потому, что она привычна и неконтролируема.
Для “лечения” агрессивности годятся примерно те же способы, что и для ее предупреждения. Не надо забы­вать, что, когда мы имеем дело с ребенком такого типа, одно лишь ласковое слово может снять его озлобление. Нужно, чтобы он чувствовал себя желанным и любимым даже ценой некоторых поблажек со стороны родителей. Нет нужды говорить, что было бы очень полезно понять причины протеста и сопротивления ребенка и исклю­чить их.
Довольно часто нам приходится сталкиваться с упрям­ством детей, когда они отвергают все авторитеты и ни за какие блага не желают слушаться старших. Это периоди­чески бывает с каждым ребенком и, хотя длится недолго, крайне нервирует родителей. Самое сложное в такой про­блеме — наша реакция на упрямство детей, на этот свое­образный вызов. Упрямство так удивляет и обижает нас, мы настолько поражены собственным бессилием, что лег­ко выходим из равновесия и начинаем вести себя непра­вильно. Обычно мы пытаемся вновь утвердить свой авто­ритет таким сильным нажимом на ребенка, обрушивая на него столь мощный гнев, что теряем престиж окончатель­но, даже если вынуждаем малыша подчиниться нам. В иных случаях мы делаем вид, будто нас нисколько не волнует его упрямство, и начинаем пренебрегать ребен­ком, то есть попросту отвергаем его.
Вот две причины, по которым оба способа так вести себя обречены на провал. Во-первых, длительность и ин­тенсивность упрямства ребенка внутренне связаны. Во-вторых, родители несмотря на всю твердость, с которой выражают свою волю, далеко не всегда могут убедить де­тей в своей правоте. Чем сильнее мы пытаемся повлиять на ребенка, тем больше он начинает игнорировать наш авторитет, выражая свое отношение неуважительными ответами, молчанием, пассивным сопротивлением.
Если упрямство — явление повседневное, то вряд ли можно надеяться чем-то тут помочь. Речь идет уже не просто о каком-то временном эпизоде. По-видимому, серьезно нарушены взаимоотношения родителей с ре­бенком, так, например, как это бывает, когда малыша кормят насильно в первые месяцы его жизни или когда вынуждают к повиновению десятком различных способов. Хотя родители убеждены, что делают все ради блага ре­бенка, сам он этого не понимает, сердится, злится. Очень упрямые дети обычно не сразу делаются такими, а посте­пенно, в силу многих причин. В таком случае нужно по­думать об улучшении взаимоотношений ребенка с роди­телями, сделать так, чтобы он мог увидеть в них людей, которые всегда готовы поддержать его, всегда интересу­ются его жизнью, дорожат добрыми отношениями с ним и больше не опираются на утвержденный силой автори­тет, как было раньше.
Если ребенок не слишком упрям, помочь делу проще. Нужно развлечь его и заставить подумать,— это может принести пользу, хотя, надо признаться, далеко не всег­да. Когда родители не живут в согласии со своим ребен­ком, самое главное, о чем надо постоянно помнить,— мы настаиваем на нашем мнении, потому что имеем боль­ший, нежели у малыша, опыт. В таких случаях говорить с ребенком надо твердо, не взрываясь от гнева, не обна­руживая свое плохое настроение. Твердость иной раз мо­жет быть полезнее ласки. Не следует впадать и в другую крайность — не надо изображать из себя святого, чтобы ребенок, готовый согласиться с нашей точкой зрения, не почувствовал себя униженным. Так мы поможем ему отказаться от второсортного удовольствия позлить нас и поможем добиться желаемого по-хорошему.
Итак, решительность, с какой мы защищаем нашу позицию в общении с упрямыми детьми, более эф­фективна, чем принуждение. При этом мы не только де­монстрируем ему лучшую норму поведения, которой он может подражать с пользой для себя, но исключаем и по­явление у него чувства вины, часто возникающего после наших вспышек гнева. Как это ни трудно, иногда нужно попытаться отложить решение какой-нибудь спорной проблемы на день или два либо привлечь к ее решению друзей. Другими словами, практика контроля над собой — лучший способ научить самоконтролю детей [13].
2.2. Дух противоречия
Дух противоречия — то же самое, что непослушание. Пе­дагоги обычно предпочитают первый термин второму, но смысл их одинаков, разве что первое понятие более объ­ективно. В утверждении, что ребенок непослушен, обычно кроется еще кое-что помимо самого факта непослуша­ния — невыполнения нашего распоряжения. К тому же ребенок может не слушаться именно нас, но быть по­слушным с другими людьми. Кроме того, мы можем и оши­баться, делая столь широкий вывод, тогда как на самом деле в нем отражается лишь наше личное недовольство. Дух противоречия, напротив, понятие более общее. Оно означает, что враждебность ребенка дошла до предела и стала проявляться в постоянном желании делать все наоборот. Мы говорим — белое, он — черное, мы заявляем, что уже поздно, а он — рано, мы отмечаем: се­годня хорошая погода, он возражает — нет, отвратитель­ная. Но самое огорчительное, он не только убежден в том, что говорит, но и поступает согласно своему убеждению. Иметь дело с таким ребенком — все равно что беспрестанно воевать с ним, потому что он все время находит, против чего возразить или восстать.
Хотя многие связывают дух противоречия с опреде­ленными периодами в развитии ребенка, не все так просто. Здесь нередко таится причина, которую пред­стоит обнаружить, потому что дух противоречия воз­никает на основе чувства враждебности, ро­дившегося у ребенка. Вот почему все наши усилия снять лишь внешние проявления непослушания не принесут никакого результата. Ведь они не ликвидируют истинные причины враждебности ребенка. И пока мы не дадим ему убедительных поводов проявить себя с хорошей стороны, до тех пор наказывать его за непослушание — все равно что конопатить одну пробоину, чтобы тут же обнаружить несколько других [7].
Рискуя показаться назойливыми, мы все же еще раз повторим, что самое полезное в данном случае — просто улучшить наши взаимоотношения с ребенком. Дети го­раздо охотнее принимают наши указания, советы, под­сказки и следуют им, когда совершенно уверены, что мы любим их. В то же время они без труда замечают, когда в нашем стремлении изменить их поведение таится злоба, и тотчас делают вывод, что наши указания — это прежде всего признак недовольства ими, недостаток или отсут­ствие нашей любви. Единственный способ преодолеть по­добную трудность — постараться поменьше читать им мораль и почаще развлекаться с ними. Пройдет, возмож­но, не один месяц, прежде чем ребенок заметно изменит­ся, но, если мы сумеем сохранять спокойствие и терпение, все это даст хорошие результаты: малыш перестанет про­тиворечить нам, ибо он делал это лишь для того, чтобы привлечь к себе наше внимание, которого ему не­доставало. Если мы всеми силами постараемся вести себя так, чтобы он поверил в наше доброе отношение к нему, сам собой исчезнет и дух противоречия.
2.3. Эмоциональная неуравновешенность
Дети гораздо больше подвержены переменам настроения, чем взрослые. Их легко развеселить, но еще легче огор­чить или обидеть, так как они почти совсем еще не знают себя и не умеют владеть собой. Вот почему они способны пережить целую гамму чувств и волнений за необычайно короткий промежуток времени. Ребенок, который ката­ется по полу от смеха, может внезапно расплакаться или прийти в отчаяние, а минуту спустя, с еще не вы­сохшими глазами, опять заразительно смеяться. Подоб­ное поведение детей совершенно нормально.
Кроме того, у них бывают хорошие и плохие дни, сов­сем как у нас. Ребенок может быть сегодня спокойным и задумчивым либо капризным и хнычущим, а назав­тра — живым и веселым. Иногда мы можем объяснить его плохое настроение усталостью или переездом на но­вое место, огорчениями в детском саду, недомоганием, ревностью к младшему брату... Другими словами, мы понимаем, что его длительное плохое настроение вызвано тревожным состоянием из-за какого-то конкретного об­стоятельства, и, хотя всеми силами стараемся помочь ре­бенку избавиться от него, часто бывает, что чувства ма­лыша вызывают у нас полное недоумение.
Факт тот, что никто не в силах полностью объяснить подобную эмоциональную неуравновешенность детей. Поэтому до тех пор, пока плохое настроение не затяги­вается надолго — к примеру, на несколько дней — и не переходит какие-то границы, нет нужды беспокоиться. Но если ребенок очень долго находится в подавленном со­стоянии или с ним происходят резкие и неожиданные пе­ремены, лучше обратиться за советом к психологу. Если что-то постоянно беспокоит ребенка, специалист сможет объяс­нить, как нам следует поступать. Если, напротив, все в порядке, он успокоит нас, и мы перестанем тревожи­ться. А вообще лучше не придавать слишком большого зна­чения переменам его настроения и позволить ребенку са­мостоятельно обрести эмоциональную стабильность[12].
2.4. Неврозы детей, причины и следствия
Данный вопрос по своей актуальности также заслуживает внимания родителей, воспитателей детских садов, учителей. С каждым годом возрастает количество детей, которым поставлен диагноз какого-либо нервного заболевания. По данным исследований А.И.Захарова [5] к окончанию младшей школы здоровых детей меньше половины. Причины такого явления кроются не только в сложной социальной обстановке, но на много глубже.
Опасность этого заболевания кроется не в его тяжести или неизлечимости (невроз - излечим), а в отношении к этому заболеванию. Большинство взрослых просто не обращают внимание на первые признаки неврозов или нервных расстройств у детей, вторая часть - если и обращает внимание, то относится достаточно поверхностно (“само пройдет”), и лишь незначительная часть предпринимает реальные действия для исправления положения. По мнению школьных педагогов и психологов к средним классам диагноз нервного расстройства можно поставить большинству детей, а фактически здоровыми можно назвать лишь единицы. Если учесть, что невроз появляется не в школьном возрасте, а гораздо раньше, и к школьному возрасту часть детей приходят с устойчивыми нервными нарушениями, то можно сделать печальные выводы.
 Пословицы говорят: “Посеешь привычку - пожнешь характер, посеешь характер - пожнешь судьбу”, “Привычка - вторая натура”. Народная мудрость тонко подметила связь между образом жизни, который закладывается еще в детстве, и отношениями человека с окружающими его людьми, из которых действительно складывается его судьба. Если ребенку в детстве родители постоянно внушали, что он: “тюфяк, разгильдяй, оболтус”, то рано или поздно в это начинает верить. Но сначала внутри ребенка происходит конфликт, потому что он знает, что он не такой плохой, что он старается порадовать своих родителей, а они этого не замечают, стараясь подогнать ребенка под свои мерки. Из этого конфликта “вытекает” нервное напряжение, с которым ребенок под час не может справиться. Возможно два варианта решения ребенком этой проблемы: либо он приспособиться под непомерные требования взрослых и спрячет свои личностные качества, но будет вынужден искать механизм защиты собственного “Я” доступными для него способами, либо он будет сопротивляться, что породит множество конфликтов с родителями. И то и другое неизбежно приведет к повышенному нервному напряжению, а если родители не сменят свою “воспитательную политику”, то у ребенка возникнет нервное расстройство, невроз, который подрастающий человек понесет с собой во взрослую жизнь. Напрашивается закономерный вопрос: вырастут ли эти дети полноценными личностями, будут ли они удачливы и счастливы? Напрашивается соответствующий ответ. В книге Владимира Леви “Нестандартный ребенок” описывается случай, когда родители обратились к психологу по поводу своего ребенка: мальчик перестал убирать свою постель. Сколько лет вашему мальчику? - спросил психолог. 25 - ответили родители - он уже 3 года как женат. Причина оказалась лежала на поверхности - родители воспитывали своего ребенка так, как хотелось им, принудили поступить в институт по их выбору. Вот “ребеночек” и взбунтовался.
Судя по масштабу распространения этой проблемы - в недалеком будущем нам грозит “полная невротизация населения”.  Общество состоящее в большинстве своем из невротиков не сможет гармонично существовать в дальнейшем. Чем может обернуться проблема детских неврозов в дальнейшем, говорить не приходится.
Может показаться, что я сгущаю краски и рисую апокалиптическое будущее. Да, проблема важна, очень. Но все больше родителей придает значение здоровью своих детей и своих семей в целом. К сожалению, большинству из них приходится действовать методом проб и ошибок, но самое главное - они хотят вырастить здоровых детей. Задумываются о профилактике детских нервных заболеваний и стараются не допускать их. Никто не спорит - современная жизнь стала сложной, лишенной стабильности и полна стрессов. В данных условиях жить и растить новое поколение будет легче только здоровому человеку и физически, и морально, но в первую очередь психически.
Современная семья “представляет собой не застывшую социальную организацию, а динамическую микросистему, постоянно находящуюся в диалектическом развитии. Общеизвестны определенные изменения, происшедшие в структуре семьи: уменьшение размеров семьи и количества детей, уменьшение роли старшего брата и сестры, исчезновение резкой дифференциации между членами семьи в целом” - пишет А.И.Захаров [5]. Сюда же можно добавить и смешение половых ролей в обществе: становится все более заметна феминизация мужчин и, обратно, мускулюнизация женщин. Мужчины все больше отстраняются от воспитания собственных детей (хотя надо отметить, эта тенденция существовала и раньше), стараются сложить с себя как можно больше ответственности за этот процесс. Женщины предлагают своим детям стереотип модели поведения (согласно половой дифференциации в обществе), не соответствующий действительности: для мальчиков - образец смеси “прекрасного принца” и “Шварценегера”, не подкрепленный личным примером отца, для девочек до сих пор действует стереотип поведения скромной, домовитой женщины, хотя перед глазами ежедневно пример собственной матери, не соответствующий реальной женщине в современном обществе.
Современные социальные психологи отмечают изменения происшедшие в нынешней семье. Намечается тенденция к формированию нового типа семьи. Отношения между родителями изначально в семье строятся скорее на принципах товарищества, нежели на принципах главенства того или иного члена семьи (по патриархальному или матриархальному укладу). Но процесс становления новой семьи труден и болезнен, так как новые роли еще не до конца освоены: мужчин в семье еще тянет стукнуть кулаком по столу и сказать: ”Кто в доме хозяин?”, женщины, воспитанные старшим поколением в ином ключе, вынуждены приспособиться к современным условиям и вести себя более активно , тоже претендуют на роль главы семьи. Множество семей распадается, не перейдя 5-летний рубеж существования. Но так как в большинстве семей уже есть дети, то прежде всего они расплачиваются за ошибки взрослых. Что, в свою очередь, способствует возникновению неврозов и других нервных заболеваний детей [16].
На мой взгляд, причины  сложных взаимоотношений между родителями и детьми, а, в свою очередь и в большинстве случаев, причины повышенной нервозности детей, кроются в несостоятельности родителей, не способности выполнять материнские и отцовские обязанности из-за инфантилизма людей, создающих семью. Современные родители по инерции продолжают жить своими проблемами, не задумываясь о судьбе своих детей. Современные родители, по определению Дж.Пирса, “рассоединенные” , они существуют рядом, но не вместе. Каждый из членов  семьи занимается своими проблемами, забывая, что ребенок нуждается в постоянном любви, внимании  и заботе, понимании своих проблем, которых у него много. Вместо этого современные родители стараются как можно раньше переложить воспитание собственного ребенка на детские учреждения, занимаясь тем временем собственной карьерой и собственной жизнью. Что в свою очередь не способствует здоровью ребенка во всех отношениях. Предвижу возражения, что современная жизнь заставляет принимать решения, не соответствующие собственным стремлениям. На что могу ответить: компромисс можно найти всегда, было бы желание. Термин “Воссоединение в родительстве”, предложенный, Дж.Пирсом, на самом деле - актуальное требование к современной семье, реально выполнимое в современных условиях. Оно поможет предотвратить большинство случаев нервных заболеваний детей, что в свою очередь обеспечит психическое здоровье подрастающего поколения.
 Дети уносят во взрослую жизнь тот стереотип отношений, который закладывается в детстве. Если малыш часто видит ссоры родителей, то в последствии принимает их за норму жизни, вырабатывает привычку к подобным отношениям. Став, в свою очередь родителем, подсознательно реализует заложенное в детстве представление в собственной семье. По моему мнению, в современную школьную программу надо включить предмет “Родительство”, обучая , что называется “с младых ногтей” премудростям этой сложной науки. Так как пока что редкую нынешнюю семью можно взять за пример для подражания - гармония семейных отношений вероятнее всего создаст благоприятную почву для воспитания гармоничной личности (конечно, ни кто не застрахован от ошибок) [14].
По мнению А.И.Захарова [5] существуют несколько видов неврозов. В своей книге “Неврозы у детей” он перечисляет их в следующем порядке:
Невроз страха.
Пример девочки 6-ти лет описывает данный вид невроза.
“Мы знаем, что, когда возникают такие состояния, чаще всего речь идет о страхе смерти. Он проявляется в той или иной степени у всех детей в возрасте 5-6 лет. ... Как правило, дети сами справляются с подобными переживаниями; но только в том случае, если в семье существует жизнерадостная эмоциональная атмосфера... А если ребенок  и прежде был беспокойным , то подобное беспокойство резко усиливает возрастной страх смерти, и вот вам набор невротических страхов, как у этой девочки ( боязнь лифта, пожара, огня, болезни, машин и т.д.). Все эти страхи мотивированы, по существу, одним: боязнью, что может что-то случиться. В своем максимальном выражении это “что-то” означает смерть: от пожара, болезни и т.д. ...Источником подобных страхов была мать, тревожная по характеру, и всего этого боявшаяся в детстве”.
А.И.Захаров видит причину передачи материнских страхов дочери в такой особенности психологического развития ребенка, как “феномен ролевой идентификации “ - в возрасте 4-5 лет девочки хотят в играх изображать себя мамой, мальчики 5-8 лет - отца. 
Так и в данном случае девочка подсознательно, незаметно усвоила материнский способ поведения.
Неврастения.
“Болезненное перенапряжение психофизиологических возможностей ребенка. Он не в силах соответствовать завышенным требованиям окружающих и заранее считает себя не способным справиться с любыми предстоящими трудностями”.
Чаще всего это происходит от неспособности родителей принять ребенка таким, каков он есть на самом деле. Ребенок, в свою очередь не может понять, почему родители так строги к нему, ведь он так старается делать то, что они требуют. Противоречия самих родителей приводят ребенка к нервному перенапряжению, неврастении. Говорить о здоровой психике ребенка не приходится - конфликт родителей с ребенком, воспринимается последним, как собственная неполноценность. На самом деле, приходится удивляться терпению детей в таких ситуациях. По словам Захарова, родители по его просьбе подсчитали сколько замечаний в день они сделали своему ребенку: около 300 противоречивых требований ( не просьб, обращений, а требований и приказов).
Другой причиной подобного невроза может быть переключение внимания родителей на другого ребенка, появившегося в семье, неспособность самих родителей равномерно распределять внимание между всеми детьми в семье. Часто, упреки в адрес старшего (в такой ситуации реже бывает наоборот) ребенка бывают несправедливы и мотивированы тем, что “он старший, на нем больше ответственности, он сам должен понимать”. Как правило оборачивается такая ситуация нервными срывами, тиками, а в худших случаях неприкрытой агрессией к младшему брату или сестре. Так страдающий ребенок понимает причину снижения своего рейтинга у родителей.
Истерический невроз.
“Его внешние проявления, видимо, знакомы всем: ребенок чрезмерно капризен, то и дело устраивает истерики, падает на пол, бьется. Но подобный невроз надо отличать от патологии характера, которая бывает в более старшем возрасте”. Можно добавить: надо отличать от педагогической запущенности, но причина - та же. Родители до определенного момента потакали возрастающим требованиям чада, но потом ввели ограничения, поступив непоследовательно - ведь ребенок не понимает смену логики родителей. “Главное отличие: ребенок не хочет быть таким; он устраивает сцены, хотя и страдает от этого. Но ничего с собой не может сделать, это происходит помимо его воли”.
Причины возникновения такого поведения Захаров видит в вышеуказанной причине: непоследовательность в воспитании родителей и ближайшего окружения - бабушек и дедушек. За примером далеко обращаться не надо, он взят из жизни. Приехала свекровь, которая видит своего внука раз в год, решила проявить “педагогическую чуткость. “Ребенку нельзя говорить нет” - сказала она мне. Ребенок требовал достать специально спрятанные от него сладости перед обедом. Малыш почувствовал, что здесь он не получит сопротивления, заставил бабушку поднять его на нужную высоту и сам достал искомое. Перед этим устроив небольшую истерику для острастки. Хуже было, когда бабушка уехала - невозможно было объяснить, почему ему запрещают то, что вчера разрешили.
Другую причину истерического невроза Захаров называет обратную сторону такой ситуации: не повышенное внимание к ребенку, а наоборот, полное отсутствие такового. Дети, лишенные эмоционального внимания, по мере накопления дефицита внимания устраивают демонстрации. Но, как правило, натыкается на стену непонимания - всегда тихий и незаметный ребенок превращается в неуправляемого буяна. “Ты нам такой не нравишься” - как бы говорят родители. Таких детей называют “невостребованными”.
На самом деле проблема “невостребованных детей” характерна для поколения 60-80х годов, когда молодые родители были заняты устройством личной жизни и карьеры, лишь у малого количества родителей была возможность заниматься домашним воспитание детей, остальные были лишены такой возможности, вынуждены были отдавать своих детей в детские ясли и сады. Можно сказать - веяние времени.
Невроз навязчивых состояний.
Последний невроз, описанный Захаровым. “...Обычно проявляется в более старшем школьном возрасте”. Состояния, при которых ребенок испытывает потребность совершать какие-либо действия, так как, по его мнению, это несет в себе защитные элементы. На самом деле, это и является механизмами защиты, как тики, однообразные движения.
Корни этого невроза - те же, семейные отношения, вернее их нарушения. Повышенная требовательность родителей, требовательность - ради требований, принципиальность - вопреки здравому смыслу. Родители требуют беспрекословного подчинения от ребенка, воспитание напоминает муштру. У детей в таких семьях возникает мнительность, боязнь нарушить требования родителей (о взрослых, выросших в таких условиях говорят: ”Пуганная ворона куста боится”).
А.И.Захаров видит причины детских неврозов в несовершенстве семейных отношений. Но, таким образом, проблема становится похожа на замкнутый круг: родители несут из своего детства свои страхи проблемы, перекладывая их на плечи порастающих детей, те в свою очередь - на плечи своих детей. И так можно продолжать долго, пока кто-либо из этой цепочки не остановится и не задумается, как исправить это положение. Сознательное родительство, то есть полное осознание свей ответственности как родителя и воспитателя многим мамам и папам помогло решить проблемы своей семьи и растить своих детей относительно здоровыми. Дети, чувствуя в родителях, прежде всего любовь, находя опору и понимание более безболезненно проходят кризисные моменты своей жизни.
Очень важный момент, которому Захаров придает большое значение - период до рождения ребенка. Насколько ребенок будет желанным в семье, в каком состоянии находится сама семья на момент появления ребенка в семье.
Старинная притча говорит: когда к древнему мудрецу пришли молодые родители, ребенку которых было 10 дней, и спросили: “Когда нам начинать воспитывать своего ребенка?”  На что мудрец им ответил: “Вы опоздали на 9 месяцев и 10 дней”.
На самом деле, никто не требует совершенства от родителей, все имеют право на ошибки, но многих из них можно было бы избежать. Для начала решить собственные проблемы и проблемы взаимоотношений в семье. Ясное понимание такого решения в будущем гарантирует и психическое здоровье ребенка в семье, а так же гарантия, что большинство ваших проблем не перейдут бесполезным багажом в жизнь наших внуков.
Не менее важно понимание чувства меры - “Ничто не яд, ничто не лекарство - главное мера”. Избыток неоправданного внимания, этакое “всевидящее око”, родителей может породить в ребенке неуверенность в собственных силах, различные комплексы, так же может привести к возникновению невроза. Адекватное отношение к возрасту ребенка (кстати, большинство родителей не может спокойно принять темпы взросления собственных детей - здесь возможны полярные мнения, то им кажется, что ребенок еще слишком маленький, то предъявляются требования, не соответствующие возрасту ребенка) - сложность, которую не многие могут преодолеть спокойно. Понимание и уважение к личной жизни ребенка соблюдается далеко не всеми родителями, но это относится уже к разделу этики самих родителей.
Многие родители воспринимают собственного ребенка, как еще один шанс для воплощения собственных амбиций и нереализованных возможностей. Как и чем расплачиваются дети таких родителей, по-моему, не требуется рассказывать.
Действительно, перечислять причины детских неврозов можно долго. Главное понять, что причины нервных заболеваний детей кроются не в несовершенстве детской природы, а в ошибках воспитания. Некоторые родители, водя своих детей по врачам, допытываясь, отчего у ребенка тик, энурез, заикание, страхи, говорят о посторонних причинах заболевания. Но поступая так, валят “с больной головы на здоровую” - если здесь уместен такой каламбур. Первопричина в них самих. Не состоятельность как родителей.
Конечно, нельзя забывать, что спровоцировать выход невроза “на поверхность”  может какой угодно напряженный момент - облаяла собака, резко просигналила машина, несправедливость учителя, но надо помнить, что основа закладывается в раннем детстве.
Сложности семейных отношений не должны служить поводом  для оправдания собственной невнимательности к своим же детям.
В кабинете у моего отца висел плакат: “Кто хочет работать - работает, кто не хочет - ищет оправдания собственной бездеятельности”. Перефразируя, можно сказать: “Кто хочет вырастить гармоничного ребенка - прикладывает усилия для достижения своей цели, кто хочет заниматься только собой - ищет оправдания собственной бездеятельности”.
Говоря о детских неврозах, надо постоянно помнить, что это заболевание получают в виде наследства от своих собственных родителей. А.И.Захаров постоянно подчеркивает, что неврозы у детей - заболевания не генетические, но обусловлены состоянием родителей на момент рождения малыша.
2.5. Эгоизм, эгоцентризм дошкольника
Обнаружить, что ребенок эгоист, никому не бывает при­ятно. Родители же обычно замечают это последними. Эго­изм не самое прекрасное качество, и, когда речь идет о нас самих, нам еще труднее согласиться или допустить, что наши дети себялюбцы. Иной раз мы даже пытаемся не замечать, что увлечения нашего ребенка какой-нибудь глупостью становятся чрезмерными.
Почему дети ведут себя так?
С той минуты, как только они начинают ходить, мы постоянно внушаем им понятие о собственности. Мы без конца напоминаем, что эта вещь может сломаться, а ту трогать нельзя, что эта — чужая и так далее. Позднее, когда дети начнут просить у нас что-нибудь, мы сочи­няем целые истории, прежде чем удовлетворяем их же­лание. Или отказываем, потому что вещь дорого стоит, или же милостиво снисходим к их просьбе и разрешаем. В 4—5 лет дети уже сравнивают свои игрушки, свою “собственность” с игрушками сверстников и часто стра­дают, обнаруживая, что у них есть не все, что имеется у других. И конечно, невольно задумываются, не оз­начает ли это, что родители недостаточно любят их... Кроме того, они становятся ревнивыми не только к иг­рушкам братьев и сестер, но также к любви, кото­рую родители распределяют между ними порой не слишком справедливо. Короче, дети начинают пони­мать, как важно обладать чем-то. Почему они так ду­мают?
1. Мы учим их, что они не могут иметь того, что им не принадлежит.
2. Не всегда удовлетворяем их желание получить что-то.
3. Рано или поздно наши дети оказываются в кон­такте с другими ребятами, у которых есть то, что им хо­чется.
4. Соперничество с братьями и сестрами из-за роди­тельской любви заставляет их думать, будто обладание игрушками — доказательство доброго отношения взрос­лых.
5. Многие вещи неизбежно привлекают детей только тем, что могут доставить удовольствие.
Однако чувство собственности, которое из-за всего этого подобным образом развивается у ребенка, не един­ственная причина эгоизма. Оно лишь подготавливает психологическую почву, на которой формируется харак­тер. Ребенок будет неверно расценивать обладание вещами и станет эгоистом лишь в том случае, когда его уверенности в себе будет угрожать потеря родительской любви. Он может иметь бесконечное множе­ство игрушек и быть при этом недоверчивым эгоистом. Его неумение поделиться игрушками с другими почти всегда может быть истолковано как знак недоверия. Он думает, что другие не ответят ему тем же чувством, ко­торое ему самому так трудно проявить. Он вырос только внешне, окружая себя игрушками — не чем иным, как заменой, суррогатом богатства и теплоты чувств, которых у него не было или было мало.
Самый лучший способ предупредить развитие эгоизма или вылечить от него ребенка состоит в том, что роди­тели должны целиком, без остатка посвятить себя детям. Это означает, что ребятам прежде всего и главным об­разом нужно ваше время, а не какие-либо вещи, ко­торые можно купить за деньги. Нет ничего, что могло бы заменить это время [10].
Однако обратите внимание еще на одно обстоятель­ство. Все дети, так или иначе, что-нибудь собирают, и поэтому не надо думать, будто мы мало уделяем вре­мени ребенку, если он начинает составлять какую-нибудь коллекцию. В то же время, если малыш, потеряв какую-нибудь игрушку, ведет себя так, словно остался без ноги, или же почти весь досуг тратит на собирание игрушек, а не на игру с ними, родителям стоит вмешаться и уде­лить ему больше внимания. Когда же мы добавим в эту коллекцию самих себя, то окажемся в ней самой большой ценностью, значение же остальных вещей померкнет, и ре­бенок постепенно станет все более великодушным и все менее эгоистичным.
Все дети эгоцентристы, это неизбежно — их делает та­кими незнание жизни, неопытность. Но это еще не озна­чает, что они эгоисты. Им не дано иметь о себе какого-то необыкновенного мнения, у них вообще еще нет ника­кого представления о себе. И судят они о вещах огра­ниченно и субъективно не потому, что считают свое мне­ние единственно правильным, а просто не знают других толкований, а узнавая их, поначалу считают нелепыми. Другими словами, эгоцентризм ребенка — по существу результат интеллектуальной незрелости и отсутствия объективности.
Одна мама рассказала мне, что ее девочка была очень удивлена, обнаружив, что другие дети испытывают то же, что и она, когда делают себе больно. Чтобы пояснить ей это на примере, мать попросила дочь ущип­нуть ее за руку и, вскрикнув, тут же сама ущипнула дочь. Та тоже вскрикнула, и мать сразу же обратила ее внимание на сходство реакций. Девочка удивилась: “Я тебе сделала так же больно, как ты мне? Вот никогда не думала!”
Это, однако, не значит, что дети должны познать все явления, объективно сопоставляя их,— об этом по­заботится сама жизнь. Она преподаст им бесчисленные уроки в этом отношении. Но дети должны приобрести некоторый опыт, чтобы подобные уроки имели положи­тельный результат. Одна из причин, почему ребята от­вечают на некоторые ваши вопросы сердитым “а почему бы и нет?”, заключается в том, что они просто не мо­гут понять необходимость какого-либо объяснения. И не потому, что они плохие,— они лишь интеллекту­ально деспотичны. Ведь, с их субъективной точки зрения, вещи таковы, каковы они есть, и у них не может быть другой формы существования.
Из сказанного следует, что, с точки зрения взрослого человека, ребенок не очень гибок, то есть все разъяснения доходят до него с трудом. Он не может ни самостоя­тельно объяснить что-то, ни сразу понять, и ему прихо­дится все время повторять один и тот же урок. Если ре­бенок не усваивает его, не надо думать, будто он не хо­чет сделать это, просто ему пока еще трудно понять нас. Очевидно, ему нужно еще немного опыта, чтобы он на­учился воспринимать взрослых.
2.6. Сквернословие
Почти все дети рано или поздно начинают говорить бран­ные слова. Это не повод для беспокойства. Напротив, я бы встревожился, если бы мой сын дорос до 7—8 лет и ни разу не произнес бы их. Я решил бы, что он просто не слышит, что говорят окружающими, может быть, даже не восприни­мает то, что говорю я. А явное отсутствие непосредствен­ности и непринужденности в его поведении обеспокоило бы меня еще больше.
Детям свойственно слушать, что говорят вокруг, и нет такой, даже самой лучшей, школы, что сумела бы воспре­пятствовать этому. Я вспоминаю одну женщину, которая учила своего сына: “Ты сейчас не в школе и не в парке, поэтому я хочу, чтобы ты говорил как мы!” Само по себе это не так уж страшно, но все же стоит задуматься. Порой, глядя на приятелей наших детей, мы удивляемся: “Как только их воспитывают, раз они могут так гадко вы­ражаться?!” А ответ между тем очень прост: за некоторым редким исключением, эти дети воспитываются точно также, как наши. Мы часто не видим, как сами ведем себя, не замечаем, как сами же учим ребенка некоторым выражениям. Вспомним хотя бы, что мы произнесли, когда ударили по пальцу молотком, а наш невинный отпрыск стоял в двух шагах от нас? К тому же было бы просто глупо думать, будто ребенка “портят” другие люди и сам он ничего не делает, чтобы “испортиться”. Совершенно очевидно, что дети усваивают определенный словарь от то­варищей по играм и непосредственно от нас, а затем спо­койно передают его друг другу.
Обычно бранные слова ребята начинают использовать, как только попадают в школу, а иногда и раньше. И то обстоятельство, что эти слова нас шокируют, оказывается для детей наилучшим поводом, чтобы повторять их. Им хочется позлить, подразнить нас, потому что им самим приходилось не раз терпеть это от нас, и теперь они просто открыли для себя новое оружие агрессии.
Разумеется, надо как-то повлиять на ребенка или при­нять какие-то профилактические меры, хотя вообще-то не стоит придавать этому явлению слишком большого значе­ния. Профилактика бранных слов невозможна по той простой причине, что дети наши живут не под стеклянным колпаком. А вот повлиять на них можно.
1. Не ругайте ребенка, как это часто делают многие, и не угрожайте, что станете ругать его, если он будет говорить бранные слова.
2. Постарайтесь сделать так, чтобы он был как можно более откровенен с вами. Это позволит непосредственнее высказываться в вашем присутствии, и тогда то, чему он научился, он скажет вам, а не произнесет при посто­ронних.
3. Обескуражьте ребенка — это наилучший способ повлиять на него. Когда он станет говорить бранные слова, отнеситесь к этому спокойно, мягко, добродушно. Ласко­вое обращение сразу же притупляет оружие, которое в противном случае может стать угрожающим.
4. Объясните ребенку, что говорить бранные слова так же неприлично, как отрыгивать за столом или не извиниться в нужный момент. Но объясните это кратко и не наказывая его.
5. Если случится, что он обронит какое-нибудь бран­ное слово при посторонних, кратко извинитесь за него и сразу же смените тему разговора.
Мальчики и девочки, узнав бранные слова, поначалу одинаково ведут себя, хотя первые более склонны употреб­лять ругательства. У детей, которые раньше других прибегаёт к этому языку, за ширмой подобных выражений, как правило, скрываются более сложные проблемы. Они могут лгать, например, или какими-то другими способами, еще более агрессивными, “мстить” за свои несчастья.
Вообще же надо стараться, чтобы у детей просто не возникало желания ругать кого-то или что-то, тогда они не будут сквернословить и говорить бранные слова.
Что же касается допустимых проявлений агрессив­ности, то коллективные игры дают детям наилучшую воз­можность выразить свои воинственные побуждения соци­ально приемлемым образом [6].
2.7. Когда ребенок говорит неправду
Большинство из нас вскипает гневом, когда уличает ребенка во лжи. Это открытие столь сильно ранит нас еще и потому, что в ту минуту мы, как правило, оказы­ваемся бессильными что-либо предпринять. Разумеется, спустя какое-то время свою бурную реакцию мы оправ­дываем тем, что ложь — поступок непростительный и, если не обращать на него внимания, вредно отразится прежде 'всего на самом ребенке. Однако мы ведь в дет­стве тоже лгали и, наверное, говорим иной раз неправду и сейчас. Самой природой предопределено, что дети рано или поздно начинают лгать, и не нужно считать это ка­ким-то необыкновенным или аномальным явлением. Поэтому из всех способов пресечь подобное явление са­мый бесполезный и наименее рекомендуемый — пытаться запугать детей. Наконец, у ребенка вполне могли быть свои основания сказать неправду. Поскольку мы дол­жны быть готовы к тому, что рано или поздно это слу­чится, следует разобраться, когда и почему ребе­нок лжет и как правильнее поступать в таких случаях. Чтобы говорить неправду, человек должен обладать известной долей интуиции и наблюдательности, поэтому редко бывает, чтобы ребенок начинал что-то придумы­вать, не достигнув 3,5 или 4 лет. А вообще феномен этот особенно часто проявляется в возрасте 5 — 6 лет. Понача­лу он носит характер некоего “полета”, похожего на бег­ство от действительности, и тут скорее подходит опреде­ление фантазирование, а не ложь. Нам вообще-то довольно трудно бывает отличить одно от другого. Фантазии — это сновидения, которые дети видят с откры­тыми глазами, или же приукрашивание подлинных собы­тий. Когда Вася говорит, что управлял настоящим автомобилем, или уверяет, что он шериф, отправивший в тюрьму четырех бандитов, нам нетрудно дога­даться, что он всего лишь повторяет свою игру. И это будет совсем не похоже на утвердительный от­вет, какой он даст вам на ваш вопрос, положил ли он на место свои коньки, а вы споткнетесь о них, едва выйдете в переднюю. Другой вид неправды выглядит так: ребенок уверяет, будто младший брат ударил его кулаком, а он сам лишь дал ему сдачу, тогда как на самом деле млад­ший толкнул его случайно, а отнюдь не намеренно. Вот четыре основные причины, почему дети лгут [9]:
1. Чтобы добиться нашей похвалы или проявления любви.