Курсовая Ян Гус- идеолог чешской реформации
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-25Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
Федеральное агентство по образованию
Государственное образовательное учреждение
Высшего профессионального образования
« Забайкальский государственный гуманитарно-педагогический университет
им. Н.Г. Чернышевского»
Исторический факультет
Кафедра истории
Ян Гус- идеолог чешской реформации
Курсовая работа
Направление 05040062- Социально-экономическое образование
Профиль «История»
Исполнитель:
Шестакова Л. Ю.
студентка 4 курса
дневного отделения
Научный руководитель:
кандидат исторических наук,
доцент кафедры истории
Ковычев Е.В.
Чита, 2010г.
Содержание:
Введение……………………………………………………………………..….....3
Глава I. Жизненный путь Яна Гуса
1.1.Детство и юность ………….……………………………………..……..….…5
1.2. Годы в Пражском университете…..……….………………………….......…8
Глава II. Взгляды Яна Гуса и его связь с Реформацией
2.1. Взгляды Яна Гуса на устройство церкви……………...……..….…….…...13
2.2. Ян Гус- предшественник Реформации.………………………….…………20
Заключение …………...………………………………………………………….35
Библиография..………………………………….………………………………..37
Введение
К XV веку стало очевидным, что Церковь в Западной Европе нуждается в переменах. Распущенность нравов духовенства, недееспособность и продажность церковной бюрократии мешали нормальной церковной жизни. Желание исправить эти недостатки имели уже не только отдельные клирики и миряне, но большинство церковной иерархии. Для этой цели в 1414 году в Констанце открылся собор, призванный восстановить попранные церковные каноны. В работе собора приняло участие более 60-ти тысяч человек. Однако что-либо изменить в Западной Церкви так и не удалось. Собор лишь еще более усилил власть папы и предал казни всех, кто выступал против искажений церковной жизни. Одной из жертв собора в Констанце стал чешский священник Ян Гус. Ян Гус - одна из самых загадочных фигур средневековой истории Церкви. Идеолог чешской Реформации был легендой уже при жизни, а после мученической смерти стал символом революции и любви народа.
Тема курсовой работы «Ян Гус – идеолог чешской реформации».
Актуальность данной работы заключается в возрастающем интересе со стороны общества к истории церкви и ключевым личностям периода Реформации.
Цель данной работы осветить жизненный путь и представить Яна Гуса как идеолога чешской Реформации.
Цель исследования определила следующие задачи:
а) Проанализировать имеющуюся литературу и источники по проблеме исследования.
б) Проследить жизненный путь Яна Гуса.
в) Выявить основные идеи Яна Гуса.
г) Оценить вклад идей Яна Гуса в движение Реформации.
Хронологические рамки исследования в основном охватывают конец XIV- начало XV в. - именно время жизни и деятельность Яна Гуса.
Немало исследователей обращались к теме жизни и идей Яна Гуса, Можно отметить такие целостные работы, как: З.Р. Неедлы монография «Гус и наша эпоха», Й. Мацек «Гуситское революционное движение», 1952, работы Ю.Ф. Иванова, Б.Т. Рубцова « Ян Гус», 1958, И.И. Гарина, М. Маховца, П.И. Резонова, А.С. Сазоновой, М Крактохвил и др.
Среди исследователей данной темы часто расходятся мнения по поводу оценки деятельности Гуса. Так, в то время как одни гуситологи считают Гуса идеологом бюргерства (Ф. Энгельс, Р. Каливода, А. Сазонова), другие относят его к идеологам бедноты (М. Маховец в работе "Учение Гуса и его значение в традициях чешской нации", 1953; А.И. Озолин в статье "Ян Гус и Констанцский собор") [7, с. 99], [8, c. 90]. Третьи не соотносят учение Гуса ни с настроениями народных масс, ни с настроением передового бюргерства (Г.И. Липатникова). В целом тема не достаточно раскрыта в отечественной.
Теоретическая значимость работы состоит в том, что собран и систематизирован материал по проблеме исследования.
Практическая значимость работы определяется возможностью использовать представленные материалы с целью глубокого изучения периода реформации в Чехии.
Глава I. Жизненный путь Яна Гуса
1.1.Детство и юность.
Ян Гус, или, как его называли раньше, Ян из Гусинца, родился в местечке Гусинец, находящемся у Богемского, или Чешского, леса, в незначительном расстоянии от баварской границы.
Не только день, но и год рождения Гуса не определен с полной достоверностью. День шестого июля, нередко называемый как дата рождения Гуса, на самом деле есть дата его смерти. Гуситы избрали это число для чествования памяти Гуса, и так как смерть у них считалась новым духовным рождением, то отсюда и вышла путаница в числах у некоторых историков. Год рождения Гуса попросту вычисляют, зная год его вступления в университет; но при этом забывают, что в XIV и XV веке на университетских скамьях и в низших классах рядом с мальчиками часто сидели бородатые юноши. Как бы то ни было, принято считать, что Гус родился в 1369 году. Сведения о детстве и отрочестве Гуса довольно скудны. Настоящее имя его - Ян из Гусинца - еще школьными товарищами было сокращено в «Гус», а «Гус» по-чешски то же, что по-русски гусь.
Гусинец- место, где родился Гус, населено исключительно чехами, но находится почти у самой этнографической границы, отделяющей чехов от немцев. Родители Гуса были крестьяне, и семья его, видимо, была из незажиточных. Впоследствии, в эпоху наивысшей славы, Гус никогда не забывал, что вышел из простонародья. Он навсегда сохранил особое сочувствие к людям простым, невежественным и убогим. В самое тяжелое время своей жизни, когда католическая иерархия предала его проклятию, Гус писал сочинения, в которых протестовал против феодального насилия и крепостного права.
О родителях Гуса почти ничего не известно, исключая то, что отца Яна звали Михаил и у них, кроме Яна, было еще несколько сыновей. Некоторые сведения о его ранней жизни дает М. Кратохвил в своей книге "Ян Гус", может быть, несколько прямолинейно трактуя их. "Мальчик, - пишет он, - познал всю горечь бедности и научился чтить редкий и драгоценный дар земли - хлеб. Он имел возможность сравнить тяжелую жизнь своих ближних с роскошью горожан. О себе Гус почти не упоминает, мало говорит о своем детстве. Он вспоминает только свою мать. Никогда не забывал он слов, которые она заботливо внушала ему: "Чем, сын мой, должен руководствоваться юноша на своем пути? Разве не словом Божьим?" Следовать слову божьему, почитать его, руководствоваться им... В этой простой фразе деревенской женщины уже заложена основа будущих стремлений Гуса: мерять все правдой, почерпнутой в писании, в Библии, т.е. познанной правдой, и ею "руководствоваться на свое пути". Родители Гуса - мы не знаем их имен - хотели, чтобы жизнь их сына была легче и счастливее, чем их. В те времена для юноши из бедной деревенской семьи был только один путь к более обеспеченному будущему - стать священником. Для этого надо кончить было Пражский Университет" [11, c.15].
В очень раннем возрасте Гус был послан в Прахатцу учиться. Школа в Прахатце, где обучался Ян Гус со своими сверстниками, ничем не отличалась от обычных для средневековья учебных заведений. Здесь преподавали грамматику, риторику и диалектику. В старших классах учили, кроме того арифметике и астрономии. Все преподавание было основано на священном писании, а главным предметом был божий закон. Обучение затруднялось тем, что печатных книг не было и ученикам приходилось одолевать школьную науку на память, повторяя каждую фразу по несколько раз за учителем [15, c.11]. В Прахатце Ян жил, как и все тогдашние небогатые школьники, добывая себе пропитание пением и прислуживанием в храмах. Об этом времени жизни Гуса в его сочинениях сохранились лишь отрывочные замечания. В одном месте Гус пишет: "Когда я был голодным мальчуганом, я делал из хлеба ложечки, которыми ел горох до тех пор, пока, наконец, не съедал и ложки" [15, с. 13]. Ко времени окончания школы умер отец Яна, Михаил. Положение семьи ухудшилось. Ян хотел учиться и стать священником. В последствии он сам признавался, что к такому решению его привела надежда добиться сытой и обеспеченной жизни [Там же ,с. 14].
Таким образом, можно сказать, что о раннем периоде жизни Яна Гуса известно довольно мало. Мы можем лишь предполагать, что в ранние годы он не задумывался о том , какое слово он скажет во всемирной истории.
1.2. Годы в Пражском университете
По окончании низших школ Гус записался в Пражский университет на факультет "свободных искусств". В те годы там было три факультета: « артистический» (или «свободных искусств»), богословский и медицинский. Особняком стоял юридический факультет, имевший свою собственную администрацию. В то время общее количество студентов и преподавателей Пражского университета доходило до 2 тысяч. В числе студентов были не только чехи и поляки, но и словаки, венгры, немцы, а также представители западнорусских областей. Студенты делились на четыре землячества, которые назывались «нациями». При организации университета большая часть профессоров была привлечена из-за границы. Руководство Пражским университетом постепенно прибрали к рукам немцы [15, с. 17].
Гус, по его собственным словам, не уклонялся ни от чего, участвуя и во всем важном, и во всем легкомысленном. Впрочем, легкомыслие Гуса ограничивалось самыми невинными забавами. Нравы его были строги, любовь к труду - необычайная, но он любил хорошую одежду и беседу в приятельском кругу. Видимо, Гус был еще очень молод, когда приобрел степень бакалавра свободных искусств; но профессора не признали в нем особенно блестящих способностей, и в экзаменационных списках он находится в числе "средних". Впрочем, о многих из своих профессоров Гус упоминает с большим уважением и признательностью. Одного он называет "ясным оратором", другого - "прекрасным проповедником, подобным трубному гласу". Сильнее же всех предшествовавших учителей, писателей воздействовал на Гуса "самый красноречивый, убедительный и властный наставник - сама жизнь, частью которой был и Гус, жизнь от которой он никогда не отворачивался, чтобы замкнуться в стенах учебного кабинета. Сын бедной деревни, Гус не переставал видеть то великое, коренное противостояние мира властителей миру угнетенных, с которым он впервые столкнулся в Прахатицах, а затем в Праге. Осознание этих противоположностей, соединенное со способностью видеть всю вытекающую отсюда несправедливость и жестокость, становится постоянной основой всего мышления и деятельности Гуса. Так жизнь и страдания притесняемых, - делает вывод М. Кратохвил, - направляют и подстегивают Гуса на всем дальнейшем пути гораздо сильнее, чем любой предшественник - реформатор и любое критическое сочинение" [11, c. 9] Уже тогда в студенческие годы Ян отличался повышенным интересом к вопросам религии и нравственности. Среди университетских товарищей Гус пользовался значительным уважением.
Достоверно известно, что степень бакалавра свободных искусств была получена Гусом в 1393 году. В следующем году он приобрел степень бакалавра богословия и начал выполнять обязанность преподавания в Пражском университете, но с ограниченными правами; еще два года спустя, в 1396 году, он был уже магистром свободных искусств. Далее этого Гус не пошел. Он не добивался степени доктора богословия и на всю жизнь остался магистром . В 1398 он участвовал в поездке за границу, в Германию и Францию. В этом же году он впервые был упомянут в официальных документах под тем именем, под которым навсегда вошел в историю: магистр Ян Гус [6, с.90].
В одном из своих писем, написанных перед отъездом на Констанцский собор, Гус, между прочим, в самых трогательных выражениях вспоминает о своей юности, советуя ученику своему не следовать "дурному примеру", и перечисляет при этом свои юношеские прегрешения. "Не прельщайся,- пишет Гус, - роскошью", и говорит, как его тешило пышное магистерское одеяние, так называемые "табарды" - крылатая суконная одежда, капюшон и белые воротники, какие тогда носили магистры и доктора. Упоминает Гус и о том, что он не чуждался пиров, устраиваемых в складчину магистрами, и был страстным шахматным игроком. "Игра эта, - говорит он, - часто доводила меня до вспышек гнева" [15, с. 15].
Во время пребывания на студенческой скамье Гус был еще далек от каких-либо реформаторских планов и даже разделял многие грубые суеверия своего времени. Год приобретения им первой ученой степени бакалавра как раз совпал с так называемым юбилейным (по-чешски - милостивым) годом города Праги (1393). Один проповедник произнес по этому случаю на Вышеграде поучение, в котором перечислял милости, дарованные верным сынам церкви римским престолом. Эта проповедь произвела на Гуса такое сильное впечатление, что он, в числе других бакалавров, участвовал в предписанной процессии,- подобно другим исповедовался на Вышеграде и даже отдал исповеднику последние бывшие у него четыре гроша, лишь бы купить прощение грехов. "В этот день, - говорит впоследствии Гус, - я купил индульгенции, но зато мне пришлось потом остаться на одном сухом хлебе"[11, с.30]. Впрочем, эта исповедь на Вышеграде была последним резким проявлением предрассудков, усвоенных Гусом от окружающей среды. Впоследствии Гус с проповеднической кафедры публично осуждал свое прежнее суеверие как необычайную глупость. "Когда я был еще очень молод и духом и разумом, - писал он в одном из своих сочинений, - я был суеверен; но, познав Писание, я понял свое прежнее безумие" [16, с. 35].
Вскоре по окончании университетского курса Гуса стали мучить различные сомнения. Он уже успел ознакомиться с сочинениями некоторых чешских писателей, имевших довольно разумные взгляды на положение католической церкви.
Через два года после приобретения степени магистра Гус был избран "чешской нацией", то есть чешской корпорацией Пражского университета, экзаменатором на степень бакалавра. Вскоре после этого он стал священником (около 1400 года), затем был избран деканом факультета.
Тем временем в университете разгоралась внутренняя борьба. Профессоры-чехи, опираясь на поддержку студентов, выступали против немецкого засилья в университете. Вот что говорил Ян Гус: « Чехи в королевстве Чешском по праву, по закону божьему и по прирожденному чувству должны быть первыми в должностях, как французы в королевстве Французском и немцы в своих землях»[1, с. 17]. Борьба внутри университета была частью борьбы чешского народа за свою национальную культуру. В итоге долгой и упорной борьбы чешской оппозиции в университете был издан Кутногорский декрет (1409г.), твердо установивший, чтобы впредь во всех университетских вопросов - Чехи имели преимущество. Вот что говорил Ян Гус в защиту Кутногорского декрета: «…Тевтонский народ, стремясь удержать за собою первенство и свое управление в Пражском университете при помощи права трех голосов против одного голоса, желает стать выше чешского народа, хочет быть вверху, а не внизу, а своим неповиновением повелению короля противится как евангельскому примеру, так и эдикту короля, и потому никоим образом это желание тевтонского народа не может быть уважено…Таким образом, если тевтоны хотят, чтобы чехи, живущие в тевтонской земле, не нарушали тевтонского порядка, не присваивали их голосов и привилегий и не стремились стать вверху и во главе, то пусть, и они так же относятся к чехам в чешской земле… Чешское колено в своей чешской земле должно спокойно управляться своими законами без помехи со стороны тевтонов, как некогда оно и управлялось» [2, с.16]. Это вызвало недовольство немецких профессоров, и они оставили Пражский университет. Ректором его стал Ян Гус.
Годы пребывания Гуса в университете были для чешского народа годами бурных церковно-политических событий. С одной стороны, шла упорная борьба между чешским королем Вацлавом и немецкими князьями; с другой, - королевская власть вступила в решительное столкновение с властолюбием духовенства. Король Вацлав был в постоянной ссоре с пражским архиепископом, одним из самых типичных прелатов своего времени. Этот архипастырь начал свою деятельность с усердного посещения пиров и балов, на которых отличался как один из лучших танцоров; он был также страстным охотником. Однажды архиепископ тяжело заболел, и после выздоровления вдруг превратился в отчаянного ханжу. Королю Вацлаву совсем не пришлась по вкусу такая перемена, так как "обратившийся на путь истины" архиепископ стал высокомерен и перессорился не только с придворными, но и почти со всем высшим чешским духовенством [9, с. 148].
Надолго судьба связала Яна Гуса и Пражский университет. И именно жизнь и учеба в Пражском университете сформировала Яна как личность и подвигла его на борьбу с тем, что творилось в средневековом обществе.
Глава II. Взгляды и связь Яна Гуса с Реформацией
2.1. Взгляды Яна Гуса на устройство церкви
Было время, когда почти всю деятельность Гуса приписывали влиянию английского философа и богослова Виклифа. Даже глава чешской исторической школы, Палацкий, сначала поддерживал этот взгляд, установившийся еще с XV века, когда враги Гуса старались выставить его прямым учеником английского "еретика" (Впоследствии, под влиянием критики известного историка Неандера, Палацкий отказался от этого взгляда. Последними защитниками английского происхождения учения Гуса являются Лехлер и Берингер; Томск и Круммель гораздо объективнее, а Эрнест Дени даже слишком занижает влияние Виклифа на Гуса).
Учение Виклифа известно. Сначала этот богослов и философ схоластической "реалистической" школы выступал только против чрезмерных притязаний Рима; мало-помалу полемика увлекла его. Он стал порицать и критиковать само учение римской церкви. В 1382 году в Лондоне был созван собор, на котором обсуждались 24 положения, извлеченные из сочинений Виклифа. Собор признал эти тезисы частью еретическими, частью ошибочными; тем не менее, Виклиф никогда не был серьезно преследуем и спокойно умер в 1385 году, то есть за 15 лет до вступления Гуса на проповедническое поприще [10, с. 149].
Интересен тот факт, что, когда осудили Яна Гуса, то вспомнили и о Виклифе. В результате его постигла такая же участь, как и чешского реформатора. Кости Джона Виклифа были выкопаны из могилы и сожжены. До наших дней католическая церковь считает Джона Виклифа опасным еретиком. Именно из-за Джона Виклифа Ян Гус не был причислен к лику святых Папой Римским Иоанном Павелом II, из-за того, что он разделял «неправдивые идеи Виклифа».
Без всякого сомнения, некоторые из философских сочинений Виклифа были довольно распространены в Праге, куда их занесли студенты, ездившие в Оксфорд слушать английских профессоров. В XIV и XV веках сношения между университетами были довольно оживленны, чему много способствовало существование общего научного языка – латыни. До изобретения и распространения книгопечатания личное посещение чужеземных университетов было одним из главных способов умножения знаний: даже профессора прибегали к этому способу. В конце XIV века оживлению сношений между Чешским королевством и Англией способствовал брак дочери Карла IV с английским королем Ричардом II. Все это факты, говорящие в пользу английского влияния на Гуса. Можно считать доказанным, что с богословской критикой Виклифа Гус ознакомился основательно уже после того, как начал свою проповедническую деятельность в Вифлеемской часовне, то есть когда его собственные убеждения успели сложиться почти окончательно. Значительно раньше Гус ознакомился лишь с философскими трактатами Виклифа[12, с. 58] .
Как философ, Виклиф был одним из самых горячих сторонников схоластического реализма, приписывавшего реальное существование отвлеченным понятиям; с этим учением боролись так называемые номиналисты, придававшие отвлеченным идеям значение лишь символов и знаков. Философские взгляды Виклифа встретили в Пражском университете довольно хороший прием; его положения часто были принимаемы в основу лекций даже самыми рьяными католиками. Гус, еще до начала своего проповедничества, собственноручно переписывал некоторые трактаты Виклифа[6, с. 91]. Например, подобная рукопись (
Один позднейший писатель - последователь Гуса, - утверждает, что сам Гус однажды сказал: "Книги Виклифа открыли мне глаза, и я читал их и перечитывал". Но одной из главных черт характера Гуса были постоянные поиски истины, и он никому, в том числе и Виклифу, не верил на слово, не убедившись собственным разумом, самостоятельным мышлением, в справедливости того или иного положения. Гус тотчас же отказывался от осознанного заблуждения; но если он был в чем-либо убежден, для него не существовало авторитетов. Поэтому и в учении Виклифа он принимал далеко не все, а то, что принял, вполне согласовалось с убеждениями, выработанными Гусом самостоятельно. Так, например, отношение Гуса к папской власти было, прежде всего, вызвано сознательным отношением к окружавшей его действительности. В одной из ранних своих проповедей Гус уже смело высказывается против притязаний Рима и сознается, что грубо заблуждался, считая папу непогрешимым.
Легко понять значение таких проповедей для тогдашней Праги. Почва для восприятия их была готова в самом народе. Но эпоха вполне критического отношения Гуса к католицизму наступила не сразу: сначала он заботился преимущественно о внутреннем самоусовершенствовании, о перевоспитании своей личности; затем выступил против пороков духовенства, но еще с надеждой, что церковь последует его собственному примеру и очистится собственными силами. Лишь в самые последние годы жизни Гус с прискорбием убедился, что его надежды были напрасны.
В самом начале своего проповедничества Гус приобрел такую популярность. Большинство чешских профессоров были приятелями Гуса, например, бывший его учитель Станислав из Цнойма.
Спор между реализмом и номинализмом, хотя и играл некоторую роль в истории Пражского университета и в жизни Гуса, все же не значил так много, как полемика, возгоревшаяся в Праге около 1403 года из-за богословского учения Виклифа. Эти препирательства, впрочем, были возбуждены не Гусом и не он оказался самым рьяным бойцом за Виклифа. Богословские трактаты Виклифа были впервые распространены в Праге приехавшим из Оксфорда близким другом Гуса, Иеронимом Пражским. Почин в деле преследования "английской ереси" был сделан немецкими профессорами, действовавшими, без всякого сомнения, как по своему крайнему разумению, так и по внушению пражского архиепископа.
В 1403 году после Гуса ректором был избран баварец Вальтер Геррасер. Один немецкий магистр, Гюбнер, явился в роли зачинщика новой университетской распри. Как полагают, по поручению самого архиепископа, Гюбнер рассмотрел недавно перед тем появившиеся в Праге богословские трактаты Виклифа, извлек из них 21 положение, к которым присоединил 24 пункта, осужденные лондонским собором, и все это препроводил в архиепископский капитул. Официал Кбель и пражский каноник Нос отправили эти 45 пунктов ректору Геррасеру, а этот последний немедленно созвал совет из всех пражских докторов и магистров [16, с. 35].
Заседание, на котором обсуждался вопрос о тезисах Виклифа, было весьма бурным. Главным защитником тезисов оказались бывший учитель Гуса, Станислав из Цнойма, и приятель Гуса, Степан из Пальча. Профессоры значительным большинством голосов постановили: воспретить как публичное, так и частное преподавание 45 тезисов, - решение, впоследствии игравшее важную роль в судьбе Гуса.
На первых порах осуждение 45 тезисов Виклифа нимало не поколебало положения Гуса ни в университете, ни на проповеднической кафедре. Популярность Гуса постоянно возрастала и, между прочим, увеличению ее способствовали многие пражские женщины, которые настолько увлекались проповедями Гуса, что нарочно селились близ Вифлеемской часовни.
Положение Гуса, казалось, стало еще более прочным, когда пражским архиепископом был назначен еще не старый прелат Збынек. Новый архиепископ очень мало понимал в богословских делах, но был храбрым воином и не терпел ханжей и суеверов. Мечом он владел гораздо искуснее, чем крестом, и о нем говорили, что он сел за азбуку лишь тогда, когда был назначен архиепископом. На самом деле он получил обычное светское воспитание тогдашних чешских феодалов. Новый архиепископ отнесся к Гусу с доверием. Он назначил Гуса и его приятеля Станислава из Цнойма "синодальными проповедниками" - обязанность весьма важная, состоявшая в произнесении наставлений духовенству. Архиепископ написал, кроме того, Гусу, чтобы он докладывал ему лично или письменно о всех замеченных злоупотреблениях.
В роли синодального проповедника Гус мог действовать еще смелее прежнего. К этому времени слава его так возросла, что даже враги Гуса отзывались о нем с уважением. Он вел жизнь аскета. Изнуряя себя постами и бессонными ночами. Один из личных врагов Гуса пишет о нем: "Жизнь его была сурова, поведение безупречно, бескорыстие такое, что он никогда ничего не брал за требы и не принимал никаких даров и приношений". Красноречие Гуса было своеобразно. Он не поражал сразу слушателей, речь его не была ни пылкою, ни блестящею, но оставляла глубокое и прочное впечатление. На слушателей действовала, главным образом, сила и искренность его убеждения. "Он был неутомим, - пишет о Гусе один чешский писатель, - он постоянно утешал, проповедовал и писал". В проповедях Гус не щадил и духовных лиц; он не останавливался и перед порицанием своего покровителя - архиепископа [12, с. 50].
Обличения Гуса были суровы и беспощадны. Он говорил о высокомерии духовенства, о погоне за иерархическими повышениями, о корыстолюбии и жадности. В своих синодальных проповедях Гус не касался католической догмы, но обличения нажили ему гораздо больше врагов, чем если бы он произносил самые еретические мнения. Щадя догму, Гус проповедовал главным образом необходимость согласования веры с делами. "Напрасно думают,- говорил Гус в одной из проповедей, - что легче заслужить прощение грехов, сооружая храмы, чем если помогаешь бедным". Во всех проповедях Гуса учение о деятельной помощи ближнему всегда занимает первое место. Некоторые его выражения чрезвычайно смелы для того времени. "Лучше -говорил он, - употребить грош на божье дело при жизни, чем оставить священникам, по духовному завещанию, столько золота, чтобы им можно было заполнить все пространство между небом и землею" [11, с. 66].
Гус резко порицал духовных лиц, злоупотреблявших правом отлучения, и советовал им сначала отлучить самих себя от грехов и пороков. Задолго до Лютера он громил продавцов индульгенций и алчных монахов. Вот что он говорил: « Клир не учит, а портит народ своим развратом, связанным с богатством. Так надо отнять у него богатство! Преемники Христа должны быть бедны, как апостолы. А они, наоборот, только о том и думают, как бы еще увеличить свои богатства, для чего рассылают продовцов индульгенций и хищных монахов, которые… устраивают никому неизвестные празднества, выдумывают чудеса и грабят бедный народ…»[3, с.18] Советуя духовенству обратиться к примерам первых веков христианства, Гус, однако, нисколько не идеализировал официального византийского благочестия; еще менее идеализировал он папскую власть. "Христос, - говорит Гус, - запретил своим ученикам всякую мирскую власть; но слова его были забыты с тех пор, как император Константин дал папе царство... Богатство отравило и испортило церковь. Откуда войны, отлучения, ссоры между папами и епископами? Собаки грызутся из-за кости. Отнимите кость - и мир будет восстановлен... Откуда подкуп, симония, откуда наглость духовных лиц, откуда прелюбодеяния? Все от этого яда" [11, с.100].
Ян Гус затронул самое острое, даже болезненное – моральный облик людей, причисляющих себя к служителям Бога. Он беспощадно вскрывал несоответствие их образа жизни и конкретных деяний евангельским принципам, учению и жизни Христа. Во время проповедей в Вифлеемской часовне в Праге он говорил страшные вещи: например, объяснял, что мощи, которые хранятся в соборах и привлекают туда верующих, – ложны! Народ, давно подготовленный к таким речам, с восторгом слушал Гуса.
Примечательно то, что даже перед страхом смерти Ян Гус не отрекся от своих идей. В заявлении в Соборной церкви 6 июля 1415г. обращаясь к толпившемуся народу, Гус громко сказал: «Эти епископы уговаривают меня всенародно отречься, - нет! Не могу изменить своей совести и посрамить веру Христа. Если отрекусь от истины, то какими глазами воззрю на небо? Как дерзну посмотреть в глаза народу, если по моей вине поколеблются вековые его убеждения? Никогда! Спасение стольких душ народа для меня дороже моего бренного тела»[Там же, с. 145].
2.2. Ян Гус- предшественник реформации
Во времена Яна Гуса претензии папства на высшую, идущую от Бога духовную власть над людьми стали анахронизмом. Однако люди часто пытаются по-прежнему жить в условиях, которых уже не существует. Чешский проповедник с его истовой и искренней верой в возможность морального возрождения Католической Церкви и ее служителей стал, сам того не ведая, провозвестником неизбежных перемен в устройстве западного христианства, реальным предшественником Лютера. Только тогда еще не было произнесено слово «реформация». По существу, его взгляды и проповеди во многом предвосхищали будущую европейскую Реформацию, истинным и искренним предшественником которой был Ян Гус [16, с. 35].
Было уже сказано, что, обращая преимущественное внимание на нравственную сторону религии, Гус мало занимался догматическими тонкостями. Придраться к одной резкости его обличений было нелегко. Несколько иначе писали и говорили многие из ближайших друзей Гуса, и особенно его бывший профессор Станислав из Цнойма.
Враги Гуса и его партии воспользовались сочинением Станислава для составления доноса, который был отправлен в Рим. Папа Иннокентий VII счел необходимым прислать архиепископу Збынеку особую буллу, в которой обращал его внимание на "виклефовы ереси" (
Между тем новый папа Григорий XII подтвердил буллу Иннокентия VII, и это побудило архиепископа к еще более крутым мерам. Пока Гус пользовался доверием архиепископа, ему удавалось своим заступничеством спасать многих лиц, обвиненных в ереси. Но на этот раз все обстоятельства сложились неблагоприятно. Сам король Вацлав был задет за живое словами папской буллы, содержавшими намек на то, что он, король, защищает еретиков. Что касается архиепископа, он весьма скоро вошел во вкус религиозного преследования.
Усердие архиепископа в деле гонений на еретиков довело Гуса до полного разрыва с этим прелатом. В 1408 году был осужден священник Николай, по прозвищу Авраам, который учил, что право проповедовать Евангелие принадлежит не только священникам, но и любому мирянину. Архиепископ велел изгнать этого Авраама из пражской епархии. Гус присутствовал на следствии по делу Авраама, все время защищал обвиняемого; о приговоре он узнал как раз в тот момент, когда выходил на кафедру. Гус тут же написал несколько строк архиепископу. Почтительно-резкий тон этой записки вывел из себя самолюбивого архиепископа. Особенно задело Збынека утверждение Гуса, что архиепископ преследует самых набожных и ревностных священников и в то же время все спускает с рук наглым и распутным.
С досады архиепископ вздумал нанести партии Гуса решительный удар. Он не удовольствовался решением, произнесенным "чешской нацией" относительно учения Виклифа, и повелел, чтобы все, у кого есть книги английского еретика, немедленно выдали их для сожжения. Вместе с тем архиепископ запретил произносить проповеди, содержащие какие бы то ни было нападки на духовенство. Это распоряжение уже прямо касалось Гуса. Несколько погодя архиепископ отставил Гуса от должности синодального проповедника.
Жалобы и доносы, послужившие ближайшим поводом к отставке Гуса, доказывают, как велико было раздражение духовенства, вызванное его обличениями. "У нас, - писали доносчики, - раздаются возмутительные проповеди, которые терзают души набожных людей, уничтожают веру и делают духовенство ненавистным народу". Крайне раздражило духовных лиц утверждение Гуса, что священник, требующий денег за совершение таинств, особенно от бедных, виновен в "симонии и ереси". Возмущались и тем, что Гус по поводу смерти одного каноника сказал: "Я не хотел бы умереть, имея такие доходы". Замечательно, что ни в одном доносе на Гуса не указывали как на последователя Виклифа[12, с. 154] .
Военное счастье давно повернуло в сторону Вацлава, но он хотел еще, чтобы новый папа торжественно подтвердил его права на Римскую корону. Не желая, чтобы чешское королевство казалось сколько-нибудь подозрительным в глазах католического мира, Вацлав не был доволен излишним усердием архиепископа в гонениях на еретиков. Сначала он сам содействовал искоренению ересей, но наконец решил, что сделанного довольно. Он приказал архиепископу объявить всенародно, что в чешских землях, после самого строгого расследования, более не осталось ни одного еретика. Архиепископ скрепя сердце сообщил королевское повеление синоду, но при этом велел, чтобы проповедники внушали народу правильное понятие о таинстве евхаристии.
Уничтожив ересь одним росчерком пера, Вацлав возобновил переговоры с кардиналами и обещал им прислать в Пизу торжественное посольство.
Известие о таком решении короля было весьма приятно для Гуса: Гус все еще не терял надежды на возможность внутренней реформы католицизма. Он и его сторонники надеялись, что с низложением Григория XII выиграет также чешское национальное дело - у всех были свежи в памяти опустошения, которым подверглись чешские земли во время восстания Рупрехта.
Когда король Вацлав потребовал от архиепископа и от университета отказаться от папы Григория, Прага разделилась на два враждебных лагеря. Меньшинство - немецкие профессора и купцы вместе с чешским высшим духовенством - стояло за Григория. Огромное большинство было за короля. В университете три немецкие "нации" были за папу и только одна чешская высказалась за нейтралитет. На этот раз Гус выступил уже в роли настоящего политического вождя чешского народа, и несомненно, что борьба, затеянная им против папы Григория, стала одной из главных причин враждебного отношения к нему всего высшего духовенства[14, с.148].
Избранный Пизанским собором папа Александр V оказался не лучше своих соперников. Архиепископ Збынек отказывался признать нового папу и подверг интердикту весь город Прагу. Гус и его друзья резко осуждали действия архиепископа. Народ волновался, и уже были случаи насилия над преданными архиепископу людьми. Вскоре архиепископ признал папу и, уладив свои дела с Римом, опять стал преследовать Гуса и его партию. Появились новые доносчики, утверждавшие, что Гус проповедует еретические учения о священническом сане. Гусу приписывали слова, что священник, совершивший смертный грех - уже не священник, и таинства, им совершенные,- не таинства. Пока архиепископ не совсем еще уладил свои дела с Римом, гнев его не мог быть особенно опасен для гуситов, и они даже делали попытки искать заступничества Рима. Пятеро молодых людей отказались выдать посланным архиепископа книги Виклифа и даже отправились к папе с жалобою. Папа потребовал Збынека в Рим для объяснений. Архиепископ отправил вместо себя двух монахов, которые так повлияли на папу, что Александр V велел учредить следственную комиссию и издал буллу, которою была воспрещена проповедь где бы то ни было, кроме приходских и монастырских часовен. Сверх того, папа заранее воспрещал всякие прошения и жалобы, противные его булле. Несмотря на это положительное запрещение, Гус решился апеллировать, пользуясь тогдашней юридической казуистикой, дозволявшей апелляцию к "лучше осведомленному папе" на того же папу, получившего ложные донесения.
В ожидании ответа папы Гус продолжал борьбу с архиепископом и провел в университете резолюцию, которою был осужден архиепископский декрет о сожжении книг Виклифа. Сверх того, Гус объявил, что произнесет проповедь по поводу папской буллы. Огромная толпа народа собралась слушать эту проповедь.
25 июня того же 1410 года в Вифлеемской часовне было прочитано воззвание, подписанное Гусом, а также многими магистрами, бакалаврами, студентами, даже рыцарями и горожанами.
"Разумно ли, - говорится в этом воззвании, - сжигать книги, в которых обсуждается философия, мораль, математика и физика - вопросы чисто научные? Допуская даже, что книги Виклифа содержат еретические мнения, следует ли из этого, что их нельзя читать? Разве не наилучшее средство уничтожить заблуждение - изучить его? Как опровергнуть то, чего не знаешь?"[12, с. 152]
Подписавшие этот протест заявляли, однако, свою преданность церкви и объявили, что не поддерживают никакой ереси. Далее в протесте еще было сказано, что архиепископ не имел ни малейшего права воспрещать проповедь в часовнях, так как известно, что Христос велел своим ученикам проповедовать всюду.
Между тем Александр V умер, и архиепископ Збынек поспешил донести новому папе Иоанну XXIII, что Гус проповедует ересь, и просил папу вызвать его в Рим для примерного наказания. Не дожидаясь папского решения, архиепископ созвал 16 июля множество духовных и светских лиц в своем дворце, куда было принесено 200 фолиантов - различные книги Виклефа, частью в великолепных переплетах. Во дворе устроили костер и сожгли эти книги, причем колокола трезвонили по всей Праге и священники пели. Два дня спустя архиепископ отлучил от церкви Гуса и всех апеллировавших к папе.
Следствие этой меры было, однако, совсем не такое, какого ожидал архиепископ. Народ был крайне раздражен; всюду слышались злые насмешки над архиепископом. В собраниях и на улицах пели сочиненные против него эпиграммы. Одна из них гласила: "Збынек, епископ и ученик начальной школы сжег книги и теперь не знает, что в них написано"[11, с. 165].
Узнав об этих беспорядках, король Вацлав запретил под страхом смертной казни петь куплеты, направленные против архиепископа; но этому последнему велел заплатить владельцам сожженных книг убытки. Архиепископ не повиновался, и король велел прекратить выдачу ему жалованья.
Вскоре после этого из Рима пришло, наконец, решение по делу Гуса. Новый папа Иоанн XXIII отверг апелляцию Гуса, подтвердил буллу своего предшественника и даже повелел архиепископу, под страхом отлучения, преследовать Гуса и, в случае надобности, даже употребить против него мирскую власть. Вместе с тем папа требовал Гуса в Рим на суд.
Это известие вызвало в Праге взрыв негодования против папы. Король Вацлав опять склонялся на сторону Гуса и писал папе, что следует прекратить процесс, затеянный против Гуса архиепископом, и что лучше "приказать обеим сторонам молчать". Но папа прислал следственную комиссию из четырех кардиналов, и 15 марта 1411 года Гус был предан новой анафеме во всех церквах Праги.
Гус понял, что ему остается одно: не обращать ни малейшего внимания ни на архиепископские, ни на папские решения. Он продолжал проповедовать в своей часовне, как будто ровно ничего не случилось. Некоторые священники последовали его примеру.
В то время папская власть опустилась ниже, чем когда-либо. Пизанский собор, вместо двух пап, создал не одного, а трех: Иоанн XXIII чувствовал себя небезопасно в самом Риме, которому угрожал неаполитанский король Владислав, покровитель одного из прежних пап, Григория XII. Иоанн XXIII затевал против своих врагов крестовый поход, обещая всем участникам похода прощение всех грехов,- прошедших, настоящих и даже будущих. Буллы, привезенные Тимом новому пражскому архиепископу, встретили сочувствие короля Вацлава. Король и архиепископ разрешили сбор денег на поход, и со всех кафедр Праги велено было произносить проповеди за поход, и на базарных площадях слышался барабанный бой герольдов. Чтобы не выставить слишком наружу денежную сторону дела, архиепископ велел не давать денег исповедникам и не проповедовать спасительной силы креста, а говорить на евангельские темы. Гус радостно ухватился за это повеление. Публично с кафедры он стал проповедовать против похода.
На одном из диспутов против крестового похода Гус произнес несколько замечательных речей; но главным героем дня остался все же не он, а его лучший и вернейший друг, магистр Иероним Пражский. Иероним говорил с таким воодушевлением, что восторгам студентов не было конца. Когда диспут окончился, Иеронима провожала домой еще более многочисленная толпа, чем Гуса.
За этой студенческой демонстрацией последовала другая, более внушительная. Один из придворных короля, Бок, или, по-немецки, Вальдштейн, вздумал предать посмеянию папские повеления. Он устроил шутовскую процессию: посредине сидели на колеснице куртизанки, у которых на груди висели папские буллы; впереди и позади шли толпы людей с мечами и кнутами. Процессия двинулась мимо самого архиепископского дворца, подле которого остановилась. Постояв немного, двинулись по всем главным улицам Праги и, достигнув рынка на Новом Месте, устроили костер, на котором торжественно сожгли папские буллы, насмехаясь при этом и над крестовым походом, и над сожжением книг Виклифа [15, с. 136].
Король Вацлав посмотрел сквозь пальцы на проделку своего придворного, но на будущее время объявил, что всякое сопротивление папским буллам наказуемо смертью. Это была не пустая угроза. 10 июля 1412 года трое молодых людей из низшего сословия, - Ян, Мартын и Сташко, - вздумали ходить по церквам и во время богослужения оспаривать проповедников, крича, что отпущение грехов папою есть сущая ложь. Их схватили, пытали и, не добившись раскаяния, на следующий день приговорили к смертной казни. Гус ходатайствовал за осужденных; но городские власти, боясь, что отсрочка казни еще более раздражит народ, поспешили с совершением приговора - и головы всех трех осужденных пали на плахе.
Между тем, пражские богословы продолжали интриговать против Гуса. Вновь был затеян спор о 45 тезисах Виклифа, к которым на этот раз присоединили шесть тезисов самого Гуса, требуя, чтобы Гус не смел преподавать их. В этом смысле было даже выхлопотано королевское повеление; но Гус заявил, что король не имеет права нарушать университетской автономии и свободы преподавания.
Наконец и папа Иоанн XXIII опять дал о себе знать в Праге. Он велел кардиналу Сант-Анджело поступить с Гусом без всякой пощады. Кардинал приказал в случае дальнейшего упорства Гуса повторить против него анафему, при колокольном звоне, с зажжением и погашением свечей. В формуле проклятия было сказано, что отныне никто не должен давать Гусу ни пищи, ни питья, ни приюта; никто не должен сказать ему доброго слова; каждое место, на котором он стоит, подвергается интердикту. Все верные сыны церкви должны хватать Гуса везде, где бы его ни встретили, и выдавать архиепископу или епископу; наконец, Вифлеемская часовня должна быть срыта до основания и уничтожена.
Постоянные столкновения гуситов с их противниками сильно беспокоили короля Вацлава. Не решаясь действовать силой против проповедника, приобретшего необычайную популярность, король подослал к Гусу людей, уговаривавших его добровольно оставить Прагу, чтобы положить конец смуте. Король обещал, что разберет дело Гуса по справедливости.
Гус повиновался королю, но крайне неохотно и после продолжительной внутренней борьбы. В конце 1412 года он добровольно отправился в изгнание, опубликовав перед отъездом еще один трактат, в котором апеллировал уже не к папе, а на папу "к Христу как к праведнейшему судье".
Король Вацлав, при всей распущенности характера, обладал некоторой королевской честью и обыкновенно сдерживал однажды данное слово. И на этот раз он всеми способами старался уладить споры и сделать возможным возвращение Гуса в Прагу. Между тем архиепископ Альбик уступил место новому архиепископу Конраду, который в начале 1413 года созвал синод. Гус, разумеется, не мог явиться на синод, но прислал вместо себя одного из друзей. Однако попытка примирения между сторонниками и противниками Гуса не состоялась. Гус прислал несколько кратких и ясных пунктов соглашения. Король издал патент, установивший в пражском магистрате полное равенство между чехами и немцами: до тех пор немцы преобладали, теперь же многие гуситы проникли в магистрат. Гус все еще оставался в изгнании; но он не терял времени. Он вел обширную переписку со своими пражскими друзьями: давал им советы, поддерживал их в трудные минуты. Кроме того, Гус за это время написал немало богословских трактатов и, между прочим, главное свое сочинение "Deecclesia" ("О церкви"), написанное им в местечке Козий Градек, отстоящем на 70 верст от Праги. Коснувшись первых сочинений Гуса, необходимо сказать несколько слов о собственно литературном их значении. Хотя историческая роль Гуса основана более на его жизни, чем на его книгах, но как писатель Гус смело может быть сопоставлен с Лютером. То, что Лютер сделал для немецкой речи, сделано Гусом для чешского языка. Его чешские сочинения освободили литературную чешскую речь от условной ходульной риторики и сблизили ее с народным языком. Слог Гуса чист и ясен и вполне соответствует ясности его мыслей. Стремясь к правдивости и простоте во всем, Гус обнаружил эти качества даже в своей реформе чешского правописания. Прежние сложные и неуклюжие сочетания согласных он заменил так называемыми диакритическими знаками, обозначающими шипящие звуки. С небольшими изменениями правописание Гуса удержалось в чешской литературе до сих пор; подобное же правописание принято теперь всеми западными славянами (чехи, словаки, лужичане), кроме поляков, и теми из южных (хорваты, словенцы), которые пишут латинскими буквами. В последнее время даже в польской литературе были попытки усвоить правописание Гуса[7, с. 66].
В течение нескольких лет гуситское движение сделало такие успехи, что приверженцы и противники Гуса появились за пределами Чешского королевства. В 1413 году в Вене уже были гуситы: учение Гуса занесли сюда приезжие из Праги чешские студенты. Даже во Франции Гус пользовался значительной известностью, и Парижский университет, где заседали светила тогдашнего философского "номинализма", взволновался при известии, что в Праге одерживают верх учения, слывшие, по мнению парижских докторов, неизбежным логическим последствием философской ереси, то есть реализма. Профессора Сорбонны сочли своим долгом написать послание пражскому архиепископу Конраду, советуя ему принять меры против распространения лжеучений. Знаменитый Жерсон прислал архиепископу несколько выдержек из книги Гуса "О церкви" с кратким опровержением учения Гуса. С другой стороны, гуситизм стал сильно распространяться в Польше, и слухи о нем проникли до пределов Московской Руси. В немецких землях также было немало сторонников Гуса, но еще больше - противников. Кроме удалившихся из Праги профессоров, главным противником чешского проповедника явился сам Римский император[10, с. 150].
В то время титул Римского императора принадлежал уже венгерскому королю или, точнее, мужу венгерской королевы Марии, брату короля Вацлава, Сигизмунду.
С 1413 года и до самой смерти Гуса Сигизмунд стоял во главе его противников. Сигизмунд был человек по-тогдашнему образованный. Главной чертой характера Сигизмунда было его необычайное желание прославиться. Он вздумал удивить все человечество и затеял небывалый по великолепию вселенский собор с целью окончательно прекратить церковный раскол[9, с. 82]. Обстоятельства сложились благоприятно для Сигизмунда. Неаполитанский король Владислав захватил Рим и выгнал папу Иоанна XXIII, который бежал в Болонью и отдался под покровительство Сигизмунда. Последний потребовал от папы созвания собора. Иоанн XXIII, боясь, что на соборе обнаружатся его собственные плутни и распутство, медлил и, чтобы сохранить вид достоинства, требовал созвания собора в городе, не подчиненном императору. Но Сигизмунд настаивал на своем и заставил папу объявить, что собор откроется в Констанце (Костнице) первого ноября 1414 года. Сигизмунду тотчас же пришла блистательная мысль - вызвать Гуса в Констанц. Он послал двух чешских дворян к Гусу с объявлением, что, если Гус добровольно явится на собор, ему будет дана полная возможность высказаться, и даже если он, Гус, не подчинится решению собора, император обещал отослать его домой без всяких препятствий.
На первых порах Гус даже обрадовался этому приглашению. Гус смотрел на свое путешествие, прежде всего как на удобный предлог торжественного заявления своих убеждений перед представителями всего христианского мира.
Бесспорно, однако, что Гус надеялся на возможность "увлечь за собою весь собор и заставить всех защищать и исповедовать истину" (слова Аугсбургской немецкой хроники).
Гус решил отправиться на собор, и он написал императору письмо, в котором благодарил за оказанное ему до сих пор "покровительство" и просил содействия Сигизмунда лишь в том смысле, чтобы ему была предоставлена возможность защищать свои убеждения перед собором непременно в публичном заседании. "Я не побоюсь,- писал Гус,- исповедать Христа и, если уж этому должно быть, готов потерпеть даже смерть за истину". Из Праги Гус опять уехал в Краковец. Здесь он узнал, что враги его не теряли времени, они уже сформулировали обвинения и подготовили все следствие; уже были подысканы свидетели, их привели к присяге и записали их показания. Чешское и моравское духовенство, большею частью состоявшее из противников Гуса, устроило даже денежный сбор с целью покрыть расходы уполномоченных, которые должны были ехать в Констанц для обвинения Гуса. Во главе врагов Гуса стал на этот раз не архиепископ, немец Конрад, а чех Ян из Литомышля. На путевые расходы Гуса была собрана известная сумма его друзьями и почитателями - у него самого хватало денег только на самую скромную жизнь[11, с. 170] .
Гус устроил свои дела так, как будто готовился к смерти. Он написал завещание в виде письма к своему любимому ученику Мартыну.
Император Сигизмунд, желая, чтобы Гус не медлил с приездом, еще во время предварительных переговоров самым формальным образом обещал выдать ему охранную грамоту. Обещанную грамоту Гус получил, но лишь по приезде в Констанц. Впрочем, император избрал троих чешских дворян, которым велел сопровождать Гуса. Вот что говорилось в том документе: «Мы Сигизмунд… король римлян( и т.д.), принемаем достопочтенного магистра Гуса, бакалавра богословия и магистра искусств, под наше и священной империи покровительство и защиту; поэтому предписываем всем, чтоб ему было дозволено приехать в Констанц, оставаться там и свободно возвратиться, причем для охраны его и сопровождающих его лиц должно давать проводников…»[4, с. 18]
В октябре 1414 года Гус выехал из Краковца в Прагу и 11 числа начал свое путешествие. В некоторых местностях его принимали с величайшим почетом. Во многих местах даже духовные лица выражали сочувствие цели его путешествия. Когда 3 ноября 1414 года Гус приблизился к Констанцу, из этого города ему навстречу вышла также огромная толпа народа.
Сидя в своей комнатке, он писал. Сначала Гус думал о самозащите, но, увлекшись ходом мыслей, стал писать о реформе церкви
. Он набросал великолепную речь, которую надеялся произнести на Соборе.
28 ноября 1414 года к Гусу явились два епископа в сопровождении констанцского бургомистра и одного рыцаря, целью которых являетлась сопровождение его к папе на аудиенцию. Гус не подозревал низкого обмана: не знал, что дом, где он жил, и соседние дома были оцеплены вооруженными людьми. Гуса привели не к папе, но в собрание кардиналов и тем же вечером отвели под стражей в дом одного констанцского каноника и здесь держали восемь дней. 6 декабря Гуса привезли в доминиканский монастырь и посадили в тюрьму. Вскоре он заболел, и некоторое время окружающие опасались за его жизнь.
6 июля 1415 года Констанцский собор провел свое 12-е заседание. Собралась огромная толпа народа. Гуса смутил, оглушил, ошеломил этот шум. "Если бы вы могли видеть этот собор", - писал он в Прагу. - Собор, называющий себя святым и непогрешимым, - просто отвратителен! ". Собрание прелатов состоялось во францисканском монастыре и было весьма многолюдно. Сначала, в отсутствие подсудимого, прочли обвинительный акт и показания свидетелей. Затем прелаты хотели просто голосовать вопросы, осудить приписанные Гусу тезисы и лишь потом ввести обвиняемого, предоставив ему только покориться решению собора.
По окончании литургии ввели Гуса и поставили на возвышение посреди храма. Он упал на колени и начал молиться. После третьего допроса сам Гус уже нисколько не сомневался в том, что будет осужден на смерть. «В строгом порядке по старшинству лет, месяцев и даже дней возраста голосовали ответами «да» или «нет» на следующие три пункта: 1. Еретик или не еретик Иоанн Гус из Гусинца в своих учениях и новшествах? 2. Имеют ли право собравшиеся во имя папы и короля отцы собора присудить Гусу наказание? 3. Какого именно наказания заслуживает Гус оскорблением папы и святейшего таинства? На первый вопрос отозвалось 51 голос в положительном смысле, т. е. что Гус- еретик. На второй вопрос столько же. На третий вопрос: 30 голосов- против наказания, 10 голосов- за наказание церковным покаянием и 45 отцов отдало свой голос за осуждение Гуса на смерть…»[5, с. 20].
То, что Гуса не казнили в тот же день, а продержали еще четыре недели в тюрьме - это произошло по той причине, что прелаты желали во что бы то ни стало добиться его отречения. Один из членов собора долго переписывался с Гусом, стараясь привести его к отречению и прибегая при этом ко всевозможным софизмам, вроде того, что, если Гус действительно не виновен, то вина падет не на его совесть, а на совесть членов собора. Гус решительно отклонял все эти предложения. Помимо той высокой любви к истине, которая составляла главную черту его характера, Гусом руководило при этом сознание, что весь вопрос именно и сводится к провозглашению им права личного убеждения, которое стоит выше всякого принудительного внешнего авторитета. 6 июля 1415 года Гуса провозгласили упорным еретиком, приговорили к лишению священнического сана и сожжению на костре. Все его книги должны быть сожжены, его память — проклята. [15, с. 65].
За чтением приговора тотчас последовало исполнение. Еще раз от него требовали отречения. Гус, обращаясь к народу, сказал: «Смотрите! Эти епископы увещевают меня отречься; но я боюсь поступить так, чтобы не стать лжецом перед Богом и перед своею совестью и чтобы не опозорить себя в глазах тех, кому я проповедовал, и перед другими верными проповедниками!» Лишив Гуса священнического сана, прелаты передали его светской власти, то есть императору. Сигизмунд сказал: «Поступи с ним как с еретиком”». Место казни находилось за городскими воротами. Уже на костре Гус произнес слова: «Иисусе Христе! Эту ужасную позорную смерть я терплю ради Евангелия и ради проповеди твоего слова; потерплю покорно и со смирением!».
Пепел мученика был тщательно собран и выброшен в Рейн.
В Чехии известие о казни Гуса и о предательстве императора вызвали взрыв возмущения и новый подъем национального чувства. На сейме в сентябре 1415 в Праге был составлен протест против сожжения Гуса, подписанный 452 баронами и низшими дворянами Богемии и Моравии. 5 сентября на сейме была подписана грамота, в которой вельможи и дворяне обязались способствовать свободной проповеди в своих владениях, а в случаях противоречия между мнением церковников и Священным Писанием решение предоставлялась профессорам и магистрам Пражского университета (который к тому времени был практически чисто чешским). Имннно с этого сейма и начался длительный период, известный в истории как гуситские войны (1419-1434), которые заложили основы общеевропейской Реформации. Деятельность гуситов стоит на первом плане в событиях центральной Европы в первую половину XV века; внутренняя история гуситства освещает многие стороны учения самого Гуса.
Среди предшественников Мартина Лютера Ян Гус занимает совершенно особое место. "Среди артикулов Яна Гуса или чехов есть много истинно христианских и евангелических, которые не может осудить Вселенская церковь..." Это слова немецкого реформатора, сказанные в адрес Яна Гуса. Мартин Лютер перевел некоторые сочинения чешского проповедника на немецкий язык, что свидетельствует о признании огромного вклада Яна Гуса в дело Реформации [14, с. 129].
Заключение
Имя Яна Гуса стало знаменем чешского народа в гуситских войнах, примером и опорой для многих деятелей Реформации в XVI веке, символом чистоты помыслов и моральной стойкости на все времена. Вся жизнь его прошла в борьбе за истину.
Ян Гус был идеологом ранней реформации, в его сочинениях борьба за национальные интересы переплеталась с резким обличением пороков духовенства, требованием ликвидации церковной десятины, осуждением продажи духовных должностей, выступлением против германского патрициата в чешских городах и немецкого засилья в Пражском университете. Для него главным чудом являлось само христианское учение о любви к ближнему.
Нечего и говорить, что его учение шло вразрез с духом и стремлениями католицизма и что оно было, в социальном отношении, более опасно для церкви, чем любая догматическая ересь. Для Гуса вопрос о догме постоянно стоял на втором плане. Он являлся, прежде всего, реформатором в области чисто нравственной и именно поэтому был для господствующей церковной системы опаснее других, даже более смелых и резких реформаторов [6, c.91].
Ян Гус поплатился жизнью за своё учение. Однако не так-то просто было уничтожить идеи Гуса. Эти идеи стали боевой программой мощного народного движения в Чехии, которое в течение двух десятилетий победоносно отражало натиск церковной и светской реакции.
Хотя Яна Гуса нельзя в полном смысле назвать реформатором, какими явились последующие ему протестанты. Он был лишь защитником чистоты веры и традиций древней Церкви. Еще в середине XV века Константинопольская Православная Церковь признала гуситское исповедание тождественным православному, а Сербская Православная Церковь канонизировала Яна Гуса как мученика, пострадавшего за веру Христову.
Девизом не только гуситов, но и многих христиан сегодня остаются слова Яна Гуса: «Верный христианин ищет правду, слушает правду, изучает правду, любит правду, говорит правду, защищает правду до смерти».
Библиография:
Источники:
1. Высказывание Яна Гуса о чешском народе//Степанова В.Е., Шевеленко А.Я. История средних веков(XV-XVII вв.): Хрестоматия, ч. II.-М..:Просвящение, 1981.- 287 с.
2. Защита Яном Гусом Кутногорского декрета.//Хрестоматия по истории средних веков. / Под ред. Н.П. Грацинского и С.Д. Сказкина.- М., т II, 1950.- 265с.
3. Из проповеди Яна Гуса.// Степанова В.Е., Шевеленко А.Я. История средних веков(XV-XVII вв.): Хрестоматия, ч. II.-М..:Просвящение, 1981.- 287 с.
4. Охранная грамота императора Сигизмунда//Степанова В.Е., Шевеленко А.Я. История средних веков(XV-XVII вв.): Хрестоматия, ч. II.-М..:Просвящение, 1981.- 287 с.
5. Ян Гус на Констанском соборе//Степанова В.Е., Шевеленко А.Я. История средних веков(XV-XVII вв.): Хрестоматия, ч. II.-М..:Просвящение, 1981.- 287 с.
6. Виноградова Научная конференция, посвященная 550-летию со дня смерти Яна Гуса //Советское славяноведение. - 1965. - № 6. - С. 89-91.
7. Голенищев-Кутузов И.Н. Гуситская литература.//История всемирной литературы, Т.3. АН СССР; Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. -М,: Наука, 1983.
8. Иванов Ю.Ф. Ян Гус в советской послевоенной историографии //Советское славяноведение. - 1983. - № 5. - С. 97-105.
9. История Чехии./ Под ред. Пичета В.И.-М.:Гос изд-во полит. лит-ры, 1947,-260 с.
10. История Чехословакии. Т.1. - М.: Изд-во АН СССР, 1956. - С. 147-151.
11. Крактохвил М. Ян Гус.- М.: Молодая гвардия, 1959.- 175 с.
12. Маховец М.Учение Гуса и его значение в традициях чешской нации. Спб.,1953.- 170с.
13. Мацек Й. Гуситское революционное движение.-М.:изд-во «Иностранная лит-ра».1954.-232 с.
14. Новиков Е.П. Гус и Лютер.-М., 1959.- 138 с.
15. Рубцов Б. Т.Ян Гус.- М.: Гос. Изд-во полит. лит-ры, 1958.-71 с.
16. Черепенников Д. «Во имя истины Евангелия…»//Вестник.- 2005.- №1-С. 35.
