Нижегородский институт менеджмента и бизнеса

Кафедра психологии


Курсовая работа

По курсу: Психология личности

Тема: «Эго-теория личности Э. Эриксона»

Работу выполнил:

студент IV курса ГФ

Баранюк Е.Д.

Работу проверила:

Катунова В.В.


Нижний Новгород

2010

Содержание

1. Введение.

2. Глава 1. Становление эго-психологии как науки

1.2 Эго-психология, как результат развития психоанализа

1.3 Эпигенетический принцип

2. Развитие личности по Эриксону. Психосоциальные стадии.

2.1 Младенчество: базальное доверие — базальное недоверие

2.2 Раннее детство: автономия против стыда и сомнения

2.3 Возраст игры: инициативность — чувство вины

2.4 Школьный возраст: трудолюбие против чувства неполноценности

2.5 Юность: эго-идентичность — ролевое смешение

2.6 Ранняя зрелость: интимность-изоляция

2.7 Средняя зрелость: продуктивность против инертности

2.8 Поздняя зрелость: целостность эго против отчаяния

3. Оценка эго-теории личности Э. Эриксона

3.1 Основные положения Эриксона относительно природы человека

3.2 Эмпирическая валидизация концепций психосоциальной теории

4. Заключение

5. Библиография

6. Приложение
ВВЕДЕНИЕ

Как объект исследования личность уникальна по своей сложности. Сложность эта заключена, прежде всего, в том, что в личности объединены различные плоскости бытия конкретного человека – от его телесного бытия до духовного – как живого тела, как сознательного и активного субъекта, как члена общества.

Само слово личность (personality) в английском языке происходит от латинского «persona». Персона – это маска, которую надевают актеры в древнегреческом театре. Таким образом, личность – это личина, социальный образ, который индивидуальность принимает, когда играет определенные жизненные роли.

В психологической науке категория «личность» относится к числу базовых понятий. Но понятие «личность» не является сугубо психологическим и изучается всеми общественными науками, в том числе философией, социологией, педагогикой и др. В чем же состоит специфика изучения личности в рамках психологической науки и что такое личность с психологической точки зрения?

Каждое из определений личности, имеющихся в научной литературе, подкреплено экспериментальными исследованиями и теоретическими обоснованиями и поэтому заслуживает того, чтобы его учесть при рассмотрении понятия «личность». Чаще всего под личностью понимают человека в совокупности его социальных и жизненно важных качеств, приобретенных им в процессе социального развития. Следовательно, к числу личностных характеристик не принято относить особенности человека, которые связаны с генотипической или физиологической организацией человека. К числу личностных качеств также не принято относить качества человека, характеризующие особенности развития его познавательных психических процессов или индивидуальный стиль деятельности, за исключением тех, которые проявляются в отношениях к людям и обществу в целом. Чаще всего в содержание понятия «личность» включают устойчивые свойства человека, которые определяют значимые в отношении других людей поступки.

Таким образом, личность — это конкретный человек, взятый в системе его устойчивых социально обусловленных психологических характеристик, которые проявляются в общественных связях и отношениях, определяют его нравственные поступки и имеют существенное значение для него самого и окружающих.

Актуальность исследования. В своей курсовой работе я хочу рассмотреть эго-теорию личности Э. Эриксона, поскольку в ней наибольшее значение имеет эго и его адаптивные способности. По сути дела, Эриксон настаивал на том, что любой психологический феномен может быть понят в контексте согласованного взаимодействия биологических, поведенческих, эмпирических и социальных факторов. К другим особенностям его теории, названной эго-психология, относятся: акцент на изменениях, происходящих в процессе развития на протяжении жизни человека; упор на психически здорового человека; особая роль идентичности и, наконец, сочетание клинических наблюдений с изучением культурно-исторических факторов в изучении структуры личности. Его попытка показать влияние культуры на развитие личности явилась стимулом для всех тех, кто изучает поведение человека, разрабатывает новые подходы в изучении главных психологических проблем, с которыми сейчас сталкивается всё человечество.

Цель работы — ознакомиться с биографией Э.Эриксона, изучить сущность и содержание эго-теории личности; дать оценку данной теории.

Объект изучения — сама личность человека.

Предмет изучения — стадии развития личности.

Задачи исследования:

• 
  рассмотреть развитие эго-теории в психоанализе;
  
• 
  рассмотреть общую характеристику стадий развития человека;
  
• 
  рассмотреть положение Эриксона, относящееся природы человека;
  
• 
  рассмотреть мнения других авторов, касаемо эго-теории личности Эриксона.
  

Глава 1. Становление эго-психологии как науки

1. 
   Биография Э. Эриксона
   

Эрик Хомбургер Эриксон родился в Германии в 1902 году и умер в Харвиче (Массачусетс, США) в 1994 году. Его судьба было весьма своеобразна. Эриксон не получил формального высшего образования после окончания школы. Он учился в «гуманистической гимназии» в Германии и преуспевал в изучении истории и искусства. Вскоре после окончания гимназии, он отправился в путешествие по Центральной Европе. Позже он поступил в известную Академию художеств, которая находилась в Мюнхене.

В 1927 году Эриксон был принят по рекомендации школьного товарища Петера Блоса преподавателем в маленькую экспериментальную американскую школу в Вене. Эта школа была основана Анной Фрейд для детей, чьи родители обучались психоанализу. Именно в этот период Э. Эриксон начал изучать психоанализ, познакомился с семьёй З. Фрейда и испытал значительное влияние его идей и личности. Психологическое образование получил под руководством А. Фрейд в Венском психоаналитическом ин-те (1927—1933 гг).

В 1930 году Эрик Эриксон женился на канадской танцовщице и художнице Джоэн Моват Серсон, которая тоже посещала экспериментальную школу психоанализа Анны Фрейд. В 1933 году семья Эриксона поехала в Копенгаген, где он попытался получить гражданство и помочь созданию в этой стране центра обучения психоанализу. К сожалению, эта идея не осуществилась и семья переехала в Соединённые Штаты в Бостон, где годом раньше было основано психоананлитическое общество. Последующие два года Эриксон практиковал в Бостоне, специализируясь в лечении детей и он открыл первый в городе кабинет детского психоанализа.

В 1936 году его приняли на должность преподавателя в медицинскую школу Йельского университета. В 1938 году Эриксон предпринял экспедиционную поездку в резервацию Пайн-Ридж в Южной Дакоте с целью наблюдения за воспитанием детей у индейцев племени сиу и юроков именно с этого исследования зародился интерес Эриксона к изучению влияния культуры на развитие ребёнка — тема, которойй он уделял много внимания в своей дальнейшей профессиональной работе.

С 1942 года он стал профессором психологии в Университете Беркли в Калифорнии. С этого момента начался интенсивный период глубоких клинических наблюдений и размышлений; Эриксон становится главной фигурой в области психоанализа. Но его деятельности в должности профессора закончилась и он демонстративно ушел в знак протеста против увольнения сорудников, отказавшихся публично заявить о своих политических симпатиях и лояльности. В годы второй мировой войны исследовал психологию подводников, занимался терапией "военных неврозов" ("неврозов военного времени") и выполнил ряд других работ по заданиям Пентагона. Опубликовал психоаналитическую статью о роли образа Гитлера для немецкой молодежи. После окончания войны занимался преимущественно психоаналитически ориентированной психологией и детским психоанализом. Около 20 лет работал в Центре Остена Риггса в Беркшире, где сотрудничал с Д. Рапапортом, Р. Найтом и др. В 1960—1970 гг. вновь работал в Гарвардском университете. Осуществил пересмотр некоторых установок классического психоанализа З. Фрейда. Подчеркнул биосоциальную природу и адаптивный характер душевной деятельности человека, интегративным качеством которого считал психосексуальную идентичность. Создал учение об идентичности как динамичной конфигурации тождественности человека самому себе, собственному представлению о себе и способности к полноценному решению различных личностных задач. Показал, что изменение социокультурных условий порождает необходимость утраты прежней и формирования новой идентичности человека. Разработал концепцию и периодизацию эпигенетического развития личности через восемь кризисных альтернативных фаз решения возрастных и ситуативных "задач развития". Исследовал сексуальную этиологию кризисов развития человека. Установил автотерапевтический характер поиска и обретения психосоциальной идентичности. Разработал концепции "диффузии идентичности" и "психического моратория". Создал новые психотерапевтические методы, отчасти направленные на преодоление синдрома массовой "патологии идентичности". Подчеркивал важную роль психических и личностных факторов в развитии общества. Исследовал взаимосвязь социальных потрясений (войн, революций) и массовых неврозов. Развивал идеи об "исторической актуальности". Сформулировал "золотое правило" этического поведения: "Поступай по отношению к другому так, чтобы это могло придать новые силы другому и тебе". В 1958 г. опубликовал книгу "Молодой Лютер", ставшую первым серьёзным опытом применения психоисторического метода и датой рождения созданной им психоистории. В дальнейшем развивал психоисторические идеи в ряде книг и статей. Исследовал современное "травматическое видение мира", проблемы социальной этики, этнологии, различных массовых движений. Автор книг: "Детство и общество" (1950); "Идентичность: кризис юности" (1968); "История жизни и исторический момент" (1975); «Игрушки и рассуждения: стадии ритуализации опыта» (1977); «Идентичность и жизненный цикл» (1979); «Зрелость» (1978); «Ценностный жизненный цикл» (1982); «Жизненная вовлечённость в старости» (1986). Также Э. Эриксон известен, прежде всего, как автор теории стадий психосоциального развития, а также как автор термина кризис идентичности.
1.2 Эго-психология, как результат развития психоанализа

Многие исследователи после Фрейда пытались пересмотреть психоанализ, чтобы показать значение эго-процессов и проследить их развитие. Наиболее выдающимся из эго-психологов был Эрик Эриксон. Теоретические формулировки Эриксона касаются только развития самого эго. Хотя он постоянно настаивал на том, что его идеи не более, чем дальнейшее систематическое развитие концепции З. Фрейда о психосексуальном развитии в свете новых открытий в социальных и биологических науках, Эриксон решительно отошёл от классического психоанализа по четырём важным пунктам. Необходимо отметить, что в его работах отчётливо виден решительный сдвиг акцента от ид к эго, что сам Фрейд только частично признавал в последние годы своей деятельности. С позиции Эриксона, скорее именно эго составляет основу поведения и функционирования человека. Он рассматривал эго как автономную структуру личности, основным направлением развития которой является социальная адаптация, а параллельно идёт развитие ид и инстинктов. Такой взгляд на природу человека, который назван эго-психологией, в корне отличается от раннего психодинамического мышления тем, что эго-психология описывает людей как более рациональных и поэтому принимающих осознанные решения и сознательно решающих жизненные проблемы. В отличие от Фрейда, считавшего, что эго борется, пытаясь тем самым разрешить конфликт между инстинктивными побуждениями и моральными ограничениями, Эриксон доказывал, что эго — это автономная система, взаимодействующая с реальностью при помощи таких психических процессов, как восприятия, мышления, внимания и памяти. Уделяя особое внимание адаптивным функциям эго, Эриксон считал, что человек, взаимодействуя с окружением в процессе своего развития, становится всё более и более компетентным¹.

Также Э. Эриксон развивает новый взгляд относительно индивидуального взаимоотношения с родителями и культурным контекстом, в котором существует семья. Если Фрейда интересовало влияние родителей на становление личности ребёнка, то Эриксон подчёркивает исторические условия, в которых формируется эго у ребёнка. Он основывается на результатах наблюдений за людьми, принадлежащими к различным культурам, чтобы показать: развитие эго неизбежно и тесно связано с меняющимися особенностями социальных предписаний и системой ценностей.

Теория развития эго охватывает всё жизненное пространство индивидуума (период от младенчества до старости). Фрейд же, напротив, ограничился влиянием ранних детских переживаний и не уделял особого внимания вопросам развития за пределами генитальной стадии. Важно отметить, что у Фрейда и Эриксона были разные взгляды на природу и разрешение психосексуальных конфликтов. Целью Фрейда было раскрытие сущности и особенностей влияния на личность неосознаваемой психической жизни, а также объяснение того, как ранняя травма может привести к психопатологии в зрелом возрасте. Эриксон, наоборот, видел свою задачу в том, чтобы привлечь внимание к способности человека преодолевать жизненные трудности психосоциального характера. В его теории главным является качества эго, т.е. его достоинства, раскрывающиеся в различные периоды развития. Возможно, это последнее различие является ключевым для понимания концепции Эриксона об организации и развитии личности. Фрейдовскому фаталистическому предупреждению о том, что люди обречены на социальное угасание, если отдадутся своим инстинктивным стремлениям, противостоит оптимистическое положение о том, что каждый личный и социальный кризис представляет собой своего рода вызов, приводящий индивидуума к личностному росту и преодолению жизненных препятствий. Знание того, как человек справляется с каждой из значимых жизненных проблем или как неадекватное разрешение ранних проблем лишило его возможности справляться с дальнейшими проблемами, составляет, по мнению Эриксона, единственный ключ к пониманию его жизни.

Но между двумя этими великими людьми существовали не только теоретические расхождения, но и вопросы, по которым их мнение совпадало. Например, и Фрейд, и Эриксон считали, что стадии развития личности предопределены, и порядок их прохождения является неизменным. Эриксон также признаёт биологическые и сексуальные основы всех более поздних мотивационных и личностных диспозиций и принимает фрейдовскую структурную модель личности (ид, эго, суперэго).
1.3 Эпигенетический принцип

Свою модель стадий человеческого развития Эриксон называл эпигенетической (epigenetic model). Эта модель — первая психологическая теория, детально описывающая цикл человеческой жизни: детство, зрелость и старость. По Эриксону, психологический рост личности похож на развитие эмбриона. Понятие эпигенез подразумевает, что каждый элемент развивается над остальными частями. «Эпи» означает «над», а «генезис» — рождение. Модель Эриксона по структуре напоминает эмбриональное развитие, при котором возникновение каждой последующей стадии определяется развитием предыдущей.

Все органы живого существа и их системы развиваются в определённые периоды времени и в заданной последовательности. Эриксон поясняет эпигенетический принцип так: «Всё, что растёт, имеет почву, из этой почвы поднимаются отдельные части, каждая из которых имеет свой срок роста, пока все части не поднимутся и не образуют единое функциональное целое».

Другими словами эту фразу можно трактовать так:

1. 
   личность развивается ступенчато, переход от одной ступени к другой предрешён готовностью личности двигаться в направлении дальнейшего роста, расширения осознаваемого социального кругозора и радиуса социального взаимодействия;
   
2. 
   общество устроено таким образом, что развитие социальных возможностей человека принимается одобрительно, общество пытается способствовать сохранению этой тенденции, а также поддерживать наравне надлежащий темп и правильную последовательность развития.
   

В своей книге «Детство и общество» Эрик Эриксон разделил жизнь человека на восемь отдельных стадий психосоциального развития эго (или как по-другому говорят на «восемь возрастов человека»). Согласно его утверждению, эти стадии являются результатом эпигенетически развёртывающегося «плана личности», который, в свою очередь, наследуется генетически. Эпигенетическая концепция развития (по гречески означает «после рождения», «происхождение») базируется на представлении о том, что каждая стадия жизненного цикла наступает в определённое для неё время (так называемый «критический период»)? А также о том, что полноценно функционирующая личность формируется только путём прохождения в своём развитии последовательно всех стадий. Кроме того, согласно Эриксону, каждая психосоциальная стадия сопровождается кризисом — поворотным моментом в жизни индивидуума, который возникает как следствие достижения определённого уровня психологической зрелости и социальных требований, предъявляемых к индивидууму на данной стадии. Иначе говоря, каждая из восьми фаз жизненного цикла человека характеризуется специфичной именно для данной фазы («фазо-специфической») эволюционной задачей — проблемой в социальном развитии, которая в своё время предъявляется индивидууму, но не обязательно находит своё разрешение. Характерные модели поведения для индивидуума обусловлены тем, каким образом в конце концов разрешается каждая из этих задач или как преодолевается сам кризис. Конфликты играют жизненно важную роль в теории Эриксона, т. к. рост и расширение сферы межличностных отношений связаны с растущей уязвимостью функций эго на каждой стадии. В то же время он отмечает, что кризис означает «не угрозу катастрофы, а поворотный пункт, и тем самым онтогенетический источник как силы, так и недостаточной адаптации».¹

Каждый психосоциальный кризис, если рассматривать его с точки зрения оценки, содержит и позитивный, и негативный компоненты. Ведь если конфликт разрешён успешно (т. е. на предыдущей стадии эго обогатилось новыми положительными качествами), то теперь эго вбирает в себя новый позитивный компонент (базальное доверие и автономию), и это гарантирует здоровое развитие личности в дальнейшем. Но, если конфликт остаётся неразрешённым или получает неудовлетворительное разрешение, развивающемуся эго тем самым наносится вред, и в него встраивается негативный компонент (например, базальное недоверие, стыд, сомнения). Хотя на пути развития личности возникают теоретически предсказуемые и вполне определённые конфликты, из этого не следует, что на предшествующих стадиях успехи и неудачи обязательно одни и те же. Качества, которые эго приобретает на каждой стадии, не снижают его восприимчивости к новым внутренним конфликтам или меняющимся условиям. Задача состоит в том, чтобы человек адекватно разрешал каждый кризис, и тогда у него будет возможность подойти к следующей стадии развития более адаптивной и зрелой личностью.

Эриксон придавал большое значение воспитанию в раннем детстве. Все восемь стадий развития личности в психологической теории Эриксона представлены следующим образом:

• 
  первая стадия (рождение-1 год) - «вбирающая», в ней удовлетворяется оральная потребность, формируется доверие через мать. На этой стадии формируется проекция личности¹. Психосоциальный кризис — базальное доверие/недоверие. Сильной стороной данной стадии является надежда.
  
• 
  Вторая стадия (1-3 года) — стадия созревания мышечно-двигательного аппарата, которое приводит к чувству уверенности, самостоятельности. Первая стадия разрушается. Психосоциальный кризис — автономия в положительном ракурсе,а стыд и сомнение в отрицательном.. Сильная сторона - сила воли.
  
• 
  Третья стадия (3-6 лет) — локомоторно-генитальная. Психосоциальный кризис проявляется в инициативности и чувстве вины. Сильной стороной является наличие определённой цели.
  
• 
  Четвёртая стадия (6-12 лет) — латентная. Психосоциальный кризис выражается в трудолюбии в положительном полюсе и в чувстве неполноценности в отрицательном. Сильная сторона — компетентность.
  
• 
  Пятая стадия (12-19 лет) — становление юношества, нахождение целей, умение планировать. На этой стадии происходит выбор друзей. Психосоциальный кризис — эго-идентичность — ролевое смешение. Сильная сторона — верность.
  
• 
  Шестая стадия (20-25 лет) — стадия ранней зрелости, в которой идёт процесс установления рефлексии и возникают сомнения относительно своего места в жизни. Психосоциальный кризис в положительном аспекте выражается в интимности, а в отрицательном — в чувстве изолюции. Сильной стороной данной стадии является любовь.
  
• 
  Седьмая стадия (26-64 года) — стадия средней зрелости. Это зрелость личности, устойчивость её интересов. На этой стадии личность начинает руководствоваться нормами общества, в котором она живёт. Психосоциальный кризис в положительном аспекте — продуктивность, в отрицательном — застой. Сильная сторона этой стадии — забота.
  
• 
  Восьмая стадия (65 лет — смерть) — стадия поздней зрелости. Это либо достижение неповторимости личности, либо обречение на безысходность¹. Психосоциальный кризис — эго-интеграция и отчаяние. Сильная сторона состоит в мудрости человека².
  

В соответствии с принципом эпигенезиса, каждая стадия основывается на разрешении и интеграции предшествовавших психосоциальных конфликтов. Эриксон выдвинул предположение, согласно которому все кризисы в той или иной степени имеют место с самого начала постнатального периода жизни человека и для каждого из них есть приоритетное время наступления в генетически обусловленной последовательности развития.

Полагая, что перечисленные восемь стадий представляют собой универсальную особенность человеческого развития, Эриксон указывает при этом на культурные различия в способах разрешения проблем, присущих каждой стадии. Более того, он считает, что в каждой культуре наличиствует «решающая координация» между развитием индивидуума и его социальным окружением. Речь идёт о координации, называемой им «зубчатым колесом жизненных циклов» - законе согласованного развития, согласно которому развивающейся личности общество оказывает помощь и поддерживает её именно тогда, когда она особенно в этом нуждается. Таким образом, с точки зрения Эриксона, потребности и возможности поколений переплетаются. Эта сложная модель обоюдной зависимости между поколениями отражена в его концепции взаимозависимости.
Глава 2. Развитие личности по Эриксону. Психосоциальные стадии.

2.1 Младенчество: базальное доверие — базальное недоверие

Первая психосоциальная стадия соответствует оральной стадии по Фрейду и охватывает первый год жизни человека. По Эриксону, в этот период краеугольным камнем формирования здоровой личности является общее чувство доверия; другие же учёные называют ту же самую характеристику «уверенностью». Первое проявление малышом социального доверия обнаруживается в лёгкости его кормления, глубине сна и ненапряжённости внутренних органов. Опыт совместного согласования его непрерывно возрастающих рецептивных возможностей с материнскими приёмами обеспечения постепенно помогает ему уравновешивать дискомфорт, вызываемый незрелостью врожденных механизмов гомеостаза. С увеличением времени бодрствования он обнаруживает, что всё больше и больше сенсорных событий вызывают чувство дружественной близости, совпадения с ощущением внутреннего благополучия. Формы успокоения и связанные с ними люди становятся столь же привычными, как и беспокоящий кишечник. Первым социальным достижением младенца в то время оказывается его готовность без особой тревоги или гнева переносить исчезновение матери из поля зрения, поскольку она стала для него и внутренней уверенностью и внешней предсказуемостью. Такая согласованность, непрерывность и тождественность личного опыта обеспечивает зачаточное чувство эго-идентичности, зависящее, как полагает Эриксон, от «понимания» того, что существует внутренняя популяция вспоминаемых ощущений и образов, которые прочно увязаны с внешней популяцией знакомых и предсказуемых вещей и людей¹.

Согласно Эриксону, степень развития у ребёнка чувства доверия к другим людям и миру в целом зависит от качества получаемой им материнской заботы. Таким образом, чувство доверия не зависит от количества пищи или от проявлений родительской нежности; скорее оно связано со способностью матери передать своему ребёнку чувство узнаваемости, постоянства и тождества переживаний.

Но что же может являться причиной первого важного психологического кризиса? Эриксон связывает этот кризис с качеством материнского ухода за ребёнком — причиной кризиса является ненадёжность, несостоятельность матери и отвергание ею ребёнка. Это способствует появлению у него психосоциальной установки страха, подозрительности и опасений за своё благополучие. Такая установка может быть направлена как на весь мир в целом, так и на отдельных людей; она будет проявляться во всей своей полноте на более поздних стадиях личностного развития. Эриксон также считает, что чувство недоверия может усилиться тогда, когда ребёнок перестаёт быть для матери главным центром внимания; когда она возвращается к тем занятиям, которые оставила на время беременности, или рожает следующего ребёнка. Но наравне с этим, чувство недоверия могут создать и родители, придерживающиеся разных принципов и методов воспитания, или чувствующие себя неуверенно в роли родителей, или те, чья система ценностей находится в противоречии с общепринятым в данной культуре стилем жизни¹.

Основная предпосылка психосоциальной теории состоит в том, что кризис «доверие – недоверие» не всегда находит разрешение в течение первого или второго года жизни. Адекватное разрешение кризиса доверия имеет важные последствия для развития личности ребёнка в дальнейшем. Укрепление доверия к себе и матери даёт возможность ребёнку переносить состояние фрустрации, которые он неизбежно будет переживать на протяжении следующих стадий своего развития. Понять чему не следует доверять, так же важно, как и понять, чему доверять нужно. Эта способность предвидеть опасность и дискомфорт также важна для совладания с окружающей реальностью и для эффективного принятия решений; поэтому базальное доверие не надо трактовать в контексте шкалы достижений. Путь приобретения базального доверия универсален; человек доверяет социуму подобно тому, как он доверяет собственной матери. Положительное психосоциальное качество, приобретаемое в результате успешного разрешения конфликта «доверие — недоверие», Эриксон обозначает термином надежда. Из этого следует, что доверие переходит в способность младенца надеяться, а у взрослого это может составлять основу веры в соответствии с какой-либо официальной формой религии. Надежда, это первое положительное качество эго, поддерживает убеждённость человека в значимости и надёжности общего культурного пространства.
2.2 Раннее детство: автономия против стыда и сомнения

Приобретение чувства базального доверия подготавливает почву для достижения определённой автономии и самоконтроля, избегания чувств стыда, сомнения и унижения. Согласно Эриксону, ребёнок в процессе взаимодействия с родителями при обучении туалетному делу обнаруживает, что контроль со стороны родителей бывает разным: с одной стороны, он может проявляться в форме заботы, с другой — как деструктивная форма обуздания и мера пресечения. Данная стадия становится решающей для установления соотношения между добровольностью и упрямством. Чувство самоконтроля без потери самооценки является оногенетическим источником уверенности в свободном выборе; чувство чрезмерного постороннего контроля и одновременно потеря самоконтроля может послужить толчком для постоянной склонности к сомнениям и стыду.

До наступления этой стадии дети почти полностью зависят от заботящихся о них людей. Однако, поскольку у них быстро развивается нервно-мышечная система, речь и социальная избирательность, они начинают исследовать своё окружение и взаимодействовать с ним более независимо. Следовательно, внешний контроль на этой стадии должен быть твёрдо убеждающим ребёнка в собственных силах и возможностях. С точки зрения Эриксона, твёрдость внешней поддержки должна защищать ребёнка против потенциальной анархии его ещё необученного чувства различения, его неспособности удерживать и отпускать с разбором. Когда окружение поощряет малыша «стоять на своих ногах», оно должно оберегать его от бессмысленного и случайного опыта переживания стыда и преждевременного сомнения¹. Другими словами, удовлетворительное разрешение психосоциального кризиса на этой стадии зависит прежде всего от готовности родителей постепенно предоставить детям свободу самим осуществлять контроль над своими действиями, но в то же время родители должны ненавязчиво и чётко ограничивать свободу своего ребёнка в тех сферах жизни, которые потенциально или актуально представляются опасными для самих детей и окружающих. Автономия не означает, что ребёнок получает неограниченную свободу. Скорее она означает, что родители должны удерживать возрастающую способность ребёнка делать выбор в пределах определённых «степеней свободы».

Эриксон рассматривает переживание стыда у ребёнка как нечто родственное гневу, направленного на самого себя, когда ребёнку не разрешается развивать свою автономию и самоконтроль. Стыд может появиться, если родители нетерпеливо, раздражённо и настойчиво делают за детей то, что те могут сделать сами; или, наоборот, когда родители ожидают, что дети сделают то, чего хотят они ещё сами сделать не в состоянии². Зрительный стыд предшествует слуховой вине - чувству собственной никудышности, испытываемому человеком, когда на него никто не смотрит и все вокруг спокойно, - за исключением голоса супер-эго. Такое пристыживание эксплуатирует усиливающееся чувство собственной ничтожности, которое может развиться только когда ребёнок встает на ноги и когда его способность сознавать позволяет ему замечать относительные масштабы величин и сил. Чрезмерное пристыживание приводит не к истинной правильности поведения, а к скрытой решимости попытаться выкрутиться из положения, незаметно ускользнуть, если, конечно, эта чрезмерность не кончается вызывающим бесстыдством. Многие маленькие дети, пристыженные сверх меры, могут оказаться хронически предрасположенными (хотя им и не достает ни должной смелости, ни подобных слов) бросать вызов сходным образом¹. Таким образом, в результате формируются такие черты, как неуверенность в себе, приниженность и слабоволие.

По мнению Эриксона, приобретение ребёнком постоянного чувства автономии в значительной степени укрепляет у него чувство доверия. Эта взаимозависимость доверия и автономии может иногда замедлять будущее психическое развитие².
2.3 Возраст игры: инициативность — чувство вины

В каждом ребенке на каждой стадии развития совершается чудо мощного развертывания всякий раз нового качества, которое даёт новую надежду и устанавливает новую ответственность для всех. Таким новым качеством, существующим как в форме чувства, так и в форме широко распространённой особенности поведения, является инициатива. Конфликт между инициативой и виной — последний психосоциальный конфликт в дошкольном периоде, который Эриксон назвал «возраст игры». Он соответствует фаллической стадии в теории Фрейда и длится от четырёх лет до поступления ребёнка в школу. Критерии для распознавания всех этих новых чувств и качеств одни и те же: кризис, в той или иной степени подавлявший активность ребёнка его неумелыми действиями и страхом, разрешается в том смысле, что кажется, будто ребёнок сразу «повзрослел и душой, и телом». Теперь он выглядит «в большей степени самим собой», кажется более любящим, ненапряжённым и живым в суждениях, более активным и активизирующим. Он свободен распоряжаться излишками энергии, что позволяет ему быстро забывать неудачи и приближаться к желаемому (даже если оно кажется сомнительным и, более того, опасным) неунизительным и более точным путём. «Я-то, что я буду» - становится у ребёнка главным чувством идентичности во время периода игры. Инициатива добавляет к автономии предприимчивость, планирование и стремление «атаковать» задачу ради того, чтобы быть активным, находиться в движении, тогда как раньше своеволие почти всегда подталкивало ребёнка к открытому неповиновению или, во всяком случае, к вызывавшей протест независимости¹.

Будет ли у ребёнка после прохождения этой стадии чувство инициативы благополучно превосходить чувство вины, в значительной степени зависит от того, как родители относятся к проявлению у него собственного волеизъявления. Дети, чьи самостоятельные действия поощряются, чувствуют поддержку своей инициативы. Дальнейшему проявлению инициативы способствует и признание родителями права ребёнка на любознательность и творчество, когда они не высмеивают и не тормозят фантазию своего ребёнка. Эриксон указывает на то, что дети на данной стадии, начиная идентифицировать себя с людьми, чью работу и характер они в сосотоянии понимать и высоко ценить, всё больше ориентируются на цель. Они энергично обучаются и начинают строить планы.

Согласно психосоциальной теории, чувство вины у детей вызывают сами родители, которые не позволяют им действовать самостоятельно. Появление чувства вины также способствуют родители, чрезмерно наказывающие детей в ответ на их потребность любить и получать любовь от ролителей противоположного пола. Эриксон разделяет мнение Фрейда о сексуальной природе кризиса развития (т.е.о сексуально-ролевой идентификации и комплексах Эдипа и Электры), но его теория, бесспорно, охватывает более широкую социальную сферу. Кроме того, как полагает сам Эриксон, постоянное чувство вины может впоследствии стать причиной патологии, в том числе общей пассивности, импотенции или фригидности, а также психопатического поведения.

Наконец, степень инициативности, приобретаемой ребёнком на этой стадии развития, Эриксон связывает с экономической системой общества. Он утверждает, что потенциальные способности ребёнка трудиться продуктивно в будущем, его самодостаточность в контексте данной социально-экономической системы существенно зависят от его способности разрешить кризис вышеописанной фазы¹.
2.4 Школьный возраст: трудолюбие против чувства неполноценности

Таким образом, может показаться, что внутренне ребёнок целиком подготовлен для «вступления в жизнь», если бы не одно обстоятельство: жизнь сперва должна быть школьной жизнью, независимо от того, происходит ли обучение в поле, джунглях или классе. Ребёнку приходится забывать былые надежды и желания по мере того, как его буйное воображение приучается и укрощается законами объективного мира - даже пресловутыми чтением, письмом и арифметикой. Ибо до того, как ребёнок, в психологическом отношении уже готовый к элементарной роли родителя, способен стать биологическим родителем, он должен побыть в роли работника и потенциального кормильца. С наступлением латентного периода нормально развитый ребёнок забывает или, вернее, сублимирует настоятельную потребность «делать» людей путем открытого нападения или спешно стать «папой» и «мамой»: теперь он учится завоевывать признание, занимаясь полезным и нужным делом. Он овладел сферой ходьбы и модусами органов; убедился на собственном опыте, что в лоне семьи нет осуществимого будущего, и поэтому охотно соглашается приложить себя к освоению трудовых навыков и решению задач, которые заходят гораздо дальше простого игрового выражения модусов органа или получения удовольствия от функционирования конечностей. У него развивается усердие, трудолюбие, - то есть он приспосабливается к неорганическим законам орудийного мира. Он способен стать крайне прилежной и абсорбированной единицей производительного труда. Довести производственную ситуацию до завершения - вот цель, которая постепенно вытесняет прихоти и желания игры. Эго ребёнка включает в свои границы его рабочие инструменты и навыки: принцип работы приучает его получать удовольствие от завершения работы благодаря устойчивому вниманию и упорному старанию. Во всех культурах дети на этой стадии получают систематическое обучение. Основы технологии распространяются по мере того, как ребёнок оказывается готов к обращению с домашней утварью, рабочим инструментом и оружием, используемым взрослыми. У образованных народов, отличающихся большей специализацией профессий, возникает необходимость подготовки ребёнка путём обучения тем предметам, которые прежде всего делают его грамотным и обеспечивают, по возможности, самое широкое базовое образование для наибольшего числа возможных профессий. Однако чем более запутанной становится профессиональная специализация, тем более неясными оказываются конечные цели инициативы; а чем сложнее становится социальная действительность, тем более туманной оказывается роль отца и матери в ней. По-видимому, школа является совершенно обособленной, отдельной культурой со своими целями и границами, своими достижениями и разочарованиями.

Опасность, подстерегающая ребенка на этой стадии, состоит в чувстве неадекватности и неполноценности. Если он отчаивается в своих орудиях труда и рабочих навыках или занимаемом им положении среди товарищей по орудийной деятельности, то это может отбить у него охоту к идентификации с ними и определенным сегментом орудийного мира. Утрата надежды на членство в такой «промышленной» ассоциации может оттянуть его назад к более изолированному и менее инструментально-сознательному внутрисемейному соперничеству времен эдипова комплекса. Именно на этой стадии более широкое общество становится важным в отношении предоставления ребенку возможностей для понимания значимых ролей в технологии и экономике данного общества. Развитие многих детей нарушается, когда в семейной жизни не удалось подготовить ребенка к жизни школьной, или когда школьная жизнь не подтверждает надежды ранних стадий.

Эта стадия отличается от более ранних в том отношении, что здесь отсутствует естественный переход от внутреннего переворота к новому овладению ситуацией и мастерству. Фрейд называл её латентной стадией, поскольку неистовые влечения в данное время обычно находятся в спячке. Но это лишь временное затишье перед бурей полового созревания, когда все более ранние влечения вновь появляются в новом сочетании, чтобы оказаться подчиненными генитальности.

С другой стороны, латентная стадия — это наиболее решающая в социальном отношении стадия: поскольку трудолюбие влечёт за собой выполнение работы рядом и вместе с другими, здесь появляется и развивается осознание технологического этоса культуры. Здесь существует некая опасность, угрожающая индивидууму и обществу в тех случаях, когда школьник начинает чувствовать, что цвет кожи, происхождение родителей или фасон его одежды, а не его желание и воля учиться будут определять его ценность как ученика, а значит и его чувство идентичности. Эго-идентичность ребёнка теперь выражается так: «Я — то, чему я научился».

Чуство компетентности и трудолюбие у ребёнка сильно зависят от школьной успеваемости. Эриксон видит в этом ограниченном определении успеха возможные негативные последствия. А именно, если дети воспринимают школьные достижения или работу как единственный критерий, в соответсвии с которым можно судить об их достоинствах, они могут стать простой рабочей силой в установленной обществом ролевой иерархии. Из этого следует, что истинное трудолюбие означает не просто стремление быть хорошим работником. Эриксон считает, что трудолюбие должно включать в себя чувство некой межличностной компетентности — уверенность в том, что в поисках важных индивидуальных и общественных целей индивид может оказывать положительное влияние на общество. Из вышеописанного можно сделать следующий вывод, заключающийся в том, что психосоциальная сила компетентности является основой для эффективного участия в социальной, экономической и политической жизни¹.
2.5 Юность: эго-идентичность — ролевое смешение

С установлением добрых исходных отношений с миром навыков и инструментов и с наступлением пубертатного периода, детство в узком смысле слова подходит к концу. Начинается отрочество, а затем и юность. Задача, с которой встречаются подростки, сотоит в том, чтобы собрать воедино все имеющиеся к этому времени знания о самих себе и интегрировать эти многочисленные образы себя в личную идентичность, которая представляет осознание как прошлого, так и будущего, которое логически следует из него. Эриксон подчёркивает психосоциальную сущность эго-идентичности, обращая пристальное внимание не на конфликты между психологическими структурами, а скорее на конфликт внутри самого эго — т.е. на конфликт идентичности и ролевого смешения. Основной упор делается на эго и на то, как на него влияте общество, в особенности группы сверстников.

В определении идентичности, данное Эриксоном, можно выделить три элемента. Первое: молодые люди и девушки должны постоянно воспринимать себя «внутренне тождественными самим себе». В этом случае у индивидуума должен сформироваться образ себя, сложившийся в прошлом и смыкающийся с будущим. Второе: значимые другие люди тоже должны видеть «тождественность и целостность» в индивидууме. Это значит, что юным нужна уверенность в том, что выработанная ими раньше внутренняя целостность будет принята другими людьми, значимыми для них. В той степени, в какой они могут не осознавать как свои Я-концепции, так и свои социальные образы, их появляющемуся чувству самотождественности могут противостоять сомнения, робость и апатия. Третье: молодые должны достичь «возросшей уверенности» в том, что внутренние и внешние планы этой целостности согласуются между собой. Их восприятие себя должно подтверждаться опытом межличностного общения посредством обратной связи. В социальном и эмоциональном отношении созревания подростков заключает в себе новые пути оценки мира и своего отношения к нему.

Согласно Эриксону, «ум подростка в поисках вдохновляющего единства идеалов становится умом идеологическим». Таким образом, «диффузия идеалов» является следствием того, что индивидуум не может принять ценности и идеологию, носителями которой выступают родители, церковь и другие источники авторитета. Индивидуум, страдающий от расплывчатости своей своей идентичности, никогда не пересматривает своих прошлых представлений о себе, о мире, так же как и не приходит к решению, которое ведёт к более широкому и, возможно, более «подходящему» взгляду на жизнь. Из этого следует, что кризис идентичности становится психосоциальной проблемой, требующей немедленного разрешения.

Эриксон считал, что основой для благополучной юности и достижения интегрированной идентичности закладывается в детстве. Однако за пределами того, что подростки выносят из своего детства, развитие личной идентичности происходит под сильным влиянием тех социальных групп, с которыми они себя идентифицируют. Например, Эриксон обращал внимание на то, как чрезмерная идентификация с популярными героями (актёрами, певцами) или представителями контркультуры (революционные лидеры, «бритоголовые») вырывают «расцветающую идентичность» из её социального окружения, тем самым подавляя личность и ограничивая растущую идентичность.

Уязвимость подростков для стрессов, сопровождающих резкие социальные, политические и технологические изменения, Эриксон рассматривал как фактор, который также может серьёзно помешать развитию идентичности. Подобные изменения, в совокупности с современным информационным взрывом способствуют возникновению чувства неопределённости, тревоги и разрыва связей с миром. Они представляют угорозу и для многих традиционных и привычных ценностей, которые подростки усвоили ещё в детстве. Но, если подростки неспособны достичь личной идентичности, это, по Эриксону, может привести к кризису идентичности. Кризис идентичности, или ролевое смешение, чаще всего характеризуется неспособностью выбрать карьеру или продолжить образование. Многие подростки, страдающие от специфичного для этого возраста конфликта, испытывают пронзительное чувство своей бесполезности, душевного разлада и бесцельности. Они ощущают свою неприспособленность, деперсонализацию, отчуждённость и иногда кидаются в сторону «негативной» идентичности — противоположной той, что настойчиво предлагают родители и сверстники¹.

Положительным аспектом психосоциального развития человека, связанного с успешным преодолением кризиса в период юности, является верность. Эриксон использует термин верность в значении «способности подростка быть верным своим привязанностям и обещаниям, несмотря на неизбежные противоречия в его системе ценностей». Верность — краеугольный камень идентичности, она представляет собой способность юных принимать и придерживаться морали, этики и идеологии общества. Согласно Эриксону, идеология — это неосознанный набор ценностей и посылок, отражающий религиозное, научное и политическое мышление культуры; цель идеологии - «создание образа мира, достаточно убедительного для поддержания коллективного и индивидуального чувства идентичности». В более широком смысле, считает Эриксон, утрата доверия к идеологической системе может обернуться всеобщей неразберихой и неуважением к тем, кто регулирует совокупность социальных правил.
2.6 Ранняя зрелость: интимность-изоляция

Шестая психосоциальная стадия обозначает формальное начало взрослой жизни. В течение этого времени молодые люди обычно ориентируются на получение профессии. Эриксон утверждал, что только теперь человек по-настоящему готов к интимным отношениям с другим человеком как в социальном, так и в сексуальном плане. До этого времени большинство проявлений сексуального поведения индивидуума были мотивированы поиском эго-идентичности. Важно отметить, что на одном полюсе этого измерения находится интимность, а на другом — изоляция.

Под интимностью понимается некое сокровенное чувство, которое мы испытываем к супругам, друзьям, братьям и сёстрам, родителям или другим родственникам. Однако он говорит и о собственно интимности, т. е. способности «слить воедино вашу идентичность с идентичностью другого человека без опасения, что вы теряете нечто в себе». Именно этот аспект интимности Эриксон рассматривал как необходимое условие прочного брака. Но для того, чтобы находиться в истинно интимных отношениях с другим человеком, нужно осознание индивидуумом того, кто он и что собой представляет. Также необходимо сказать, что эриксон усматривал в интимности нечто большее, чем просто сексуальную близость, она может включать эмпатию и открытость между друзьями или, в более широком смысле, способность вверять себя кому-либо. Главная опасность на этой психосоциальной стадии заключается в излишней поглощённости собой или в избегании межличностных отношений. Неспособность устанавливать спокойные и доверительные личные отношения ведёт к чувству одиночества, социального вакуума и изоляции. Погружённые в себя люди могут вступать в совершенно формальное личностное взаимодействие и устанавливать поверхностные контакты. Такие люди ограждают себя от любого проявления настоящей вовлечённости в отношения, потому что повышенные требования и риск, связанные с интимностью, представляют для них угрозу. Наконец, социальные условия могут задержать становление чувства интимности — например, препятствуют интимности условия урбанизированного, мобильного, обезличенного технологического общества. Он приводит примеры антисоциальных, или психопатических типов личности (людей, у которых отсутствует нравственное чувство), встречающихся в условиях экстремальной изоляции: они манипулируют другими и эксплуатируют их без всякого сожаления.

Положительным качеством, связанным с нормальным выходом из кризиса интимность-изоляция, является любовь. Эриксон рассматривал любовь как способность вверять себя другому человеку и оставаться верным этим отношениям, даже если они потребуют уступок или самоотречения. Этот тип любви проявляется в отношениях взаимной заботы, уважения и ответственности за другого человека. Социальным установлением, связанным с этой стадией, является этика. По Эриксону, нравственное чувство возникает тогда, когда мы осознаём ценность продолжительной дружбы и социальных обязательств, равно как и дорожим подобными отношениями, даже если они требуют личной жертвы¹.
2.7 Средняя зрелость: продуктивность против инертности

Здесь важно сказать, что основной темой психосоциального развития личности во второй фазе зрелости является забота о будущем благополучии человечества. На этой стадии происходит непосредственный выбор между продуктивностью и инертностью. Продуктивность появляется вместе с озабоченностью человека не только благополучием следующего поколения, но также и состоянием общества, в котором будет жить и работать это будущее поколение. Каждый взрослый должен или принять, или отвергнуть мысль о своей ответственности за возобновление и улучшение всего, что могло бы способствовать сохранению и совершенствованию нашей культуры. Это утверждение Эриксона основано на его убеждённости в том, что эволюционное развитие «сделало человека в ранней степени обучающим и обучающимся животным». Таким образом, продуктивность выступает как забота более старшего поколения о тех, кто придёт им на смену — о том, как помочь им упрочиться в жизни и выбрать верное направление. Хорошим примером может служить чувство самореализации у человека, связанное с достижениями его потомков.

Если у взрослых людей способность к продуктивной деятельности настолько выражена, что преобладает над инертностью, то проявляется положительное качество данной стадии, называемое заботой. Она происходит из чувства, что кто-то или что-то имеет значение; забота — это психологическая противоположность безразличию и апатии. По Эриксону, она представляет собой «расширение взятых на себя обязательств заботиться о людях, результатах и и деях, к которым человек проявляет интерес». Являясь основным личностным достоинством зрелости, забота представляет собой не только чувство долга, но и естесственное желание внести свой вклад в жизнь будущих поколений. Те взрослые люди, кому не удаётся стать продуктивными, постепенно переходят в состояние поглощённости собой, при котором основным предметом заботы являются личные потребности и удобства. Эти люди не заботятся ни о ком и ни о чём, они лишь потворствуют своим желаниям. С утратой продуктивности прекращается функционирование личности как деятельного члена общества — жизнь превращается в удовлетворение собственных нужд, обедняются межличностные отношения. Это явление называется «кризис старшего возраста», которое выражается в чувстве безнадёжности, бессмысленности жизни. Согласно Эриксону, главным психопатологическим проявлением в возрасте средней зрелости является нерасположенность заботиться о других людях, делах или идеях. Всё это имеет самое прямое отношение к человеческим предрассудкам, разного рода разрушительным явлениям, жестокости и «влияет не только на психосоциальное развитие любого индивидуума, но и имеет отношение к таким отдалённым проблемам, как выживание рода».
2.8 Поздняя зрелость: целостность эго против отчаяния

Что касается заключительной стадии психосоциального развития человека, здесь важно сказать, что практически во всех культурах этот период знаменует начало старости, когда человека одолевают многочисленные нужды: приходится приспосабливаться к тому, что убывает физическая сила и ухудшается здоровье, к уединённому образу жизни и более скромному материальному положению, к смерти супруга и близких друзей, а также к установлению отношений с людьми своего возраста. В это время фокус внимания человека сдвигается от забот о будущем к прошлому опыту.

По убеждению Эриксона, для этой последней фазы зрелости характерен не столько новый психосоциальный кризис, сколько суммирование, интеграция и оценка всех прошлых стадий развития эго¹. Только в том, кто некоторым образом заботится о делах и людях и адаптировался к победам и поражениям, неизбежным на пути человека - продолжателя рода или производителя материальных и духовных ценностей, только в нем может постепенно вызревать плод всех этих семи стадий. Эриксон не знает лучшего слова для обозначения такого плода, чем целостность эго².

Чувство интеграции эго проистекает из способности человека оглядеть всю свою прошлую жизнь (включая брак, детей и внуков, карьеру, достижения) и смиренно, но твёрдо сказать себе: «Я доволен». Неотвратимость смерти больше не страшит, поскольку такие люди видят продолжение себя или в потомках, или в творческих достижениях. Эриксон полагает, что только в старости приходит насоящая зрелость и полезное чувство «мудрости прожитых лет». Но в то же время он отмечает: «Мудрость старости отдаёт себе отчёт в относительности всех знаний, приобретённых человеком на протяжении жизни в одном историческом периоде. Мудрость — это осознание безусловного значения самой жизни перед лицом самой смерти». На противоположном полюсе находятся люди, относящиеся к своей жизни как к череде нереализованных возможностей и ошибок. Теперь на закате жизни они осознают, что уже слишком поздно начинать всё сначала или искать какие-то новые пути, чтобы ощутить целостность своего «Я». Недостаток или отсутствие интеграции проявляется у этих людей в скрытом страхе смерти, ощущении постоянной неудачливости и озабоченности тем, что «может случиться». Эриксон выделяет два превалирующих типа настроения у раздражённых и негодующих пожилых людей: сожаление о том, что жизнь нельзя прожить заново и отрицание собственных недостатков и дефектов путём проецирования их на внешний мир.

Если рассматривать случаи тяжёлой психопатологии, то Эриксон предполагает, что чувства горечи и сожаления могут в конце концов привести пожилого человека к старческому слабоумию, деперессии, ипохондрии, сильной озлобленности и паранойяльности. Общераспространённым у таких людей является страх оказаться в доме престарелых. Следовательно, из всего вышенаписанного можно сделать вывод: Эриксон настаивает на том, что пожилые люди, если они заинтересованы в сохранении целостности своего «Я», должны делать гораздо больше, чем просто размышлять о своём прошлом. После рассмотрения эпигенетической теории развития я хочу перейти к позиции Эриксона по девяти основным положениям о природе человека и непосредственно оценить его теорию по шести критериям.

Глава 3. Оценка эго-теории личности Э. Эриксона

3.1 Основные положения Эриксона относительно природы человека

Роберт Коулз в биографической работе об Эриксоне написал: «Когда один человек надстраивает теоретическую конструкцию, возведённую другим человеком, он не всегда следует каждому принципу своего предшественника».

Свобода — детерминизм. Сточки зрения Эриксона, поведение человека изначально детерминировано. Биологическое созревание при взаимодействии с расширяющейся сферой социальных отношений индивидуума даёт сложную систему поведенческих детерминант. Воспитание в родительской семье, опыт школьных лет, отношения в группах сверстников и возможности данной культуры - всё это играет огромную роль в определении направления жизни человека. В сущности, результаты первых четырех стадий психосексуального развития практически полностью обусловлены влиянием окружающей среды, а разрешение кризисов, свойственных остальным четырем стадиям, в меньшей степени от внешних факторов. Эриксон твёрдо убежден в том, что у каждого человека, особенно в течение последних четырех стадий, есть определенная возможность разрешить и предыдущий, и актуальный кризисы. Таким образом, в теории Эриксона наблюдается некоторое подтверждение положения о свободе, согласно которому индивидуумы сами несут ответственность за свои успехи и неудачи. Он рассматривает эго как автономную личностную структуру, которая существенно меняется на отрезке жизни от юности и дальше. В отличии от Фрейда, Эриксон не считает, что личность полностью складывается под влиянием детского опыта. Например, трудно достичь интимность в периоде ранней взрослости, если ранее не было сформировано чувство базального доверия. Итак, по шкале свобода - детерминизм большой вес получает детерминизм.

Рациональность - иррациональность. В том, что психосоциальное развитие автономного эго неизменная приверженность положению рациональности. В его теории мыслительные процессы как таково представляют главный аспект функционирования эго: это наиболее очевидно проявляется в том, как разрешаются четыре последних психосоциальных кризиса жизненного цикла. Как и другие эго-психологи психоаналитической ориентации, Эриксон понимает, что недооценка рациональности в объяснении поведения человека являлось недостатком Фрейда. Однако он часто утверждал, что поддерживает психоаналитическую традицию и принимает концепции Фрейда как таковые - например, биологические и сексуальные основы личности и её структурную модель (ид, эго и суперэго). Не выходя за пределы психоаналитического каркаса, Эриксон переместил акцент на эго, сознание и рациональность. Он видит в людях гораздо больше рассудочности, чем Фрейд.

Холизм - элементализм. Сильная приверженность Эриксона положению холизма в описании человека отчетливо видна в его эпигенетической концепции развития, согласно которой люди проходят восемь стадии психосоциального опыта. На этом пути они пытаются преодолевать наиболее глубокие кризисы - например, кризис эго- идентичности, кризис эго-интеграции - и всегда действуют в пределах матрицы сложнейших личностных, культурных и исторических влияний. Сравним для примера, какое звучание получает принцип холизма, лежащий в основе двух концепций: эго-идентичность (подростковый возраст) и эго-интеграция (поздняя зрелость). В первом случае, согласно теории Эриксона, люди проживут немало лет, прежде чем поймут, кто они такие, и у них разовьётся стабильное чувство преемственности между прошлым и будущем. Отдельные проявления поведения подростков можно понять только при условии интегрирования их в контекст целостного гештальта, характерного для кризиса “эго-идентичность - ролевое смешение”. В течение периода зрелости и пожилого возраста человек пытается охватить сознанием свою жизнь как единое целое, понять её значение и увидеть её в перспективе. Поведение пожилого человека можно объяснить в ключе холистического понимания кризиса «эго-интеграция - отчаяние». Таким образом, в эпигенетической концепции Эриксона человек рассматривается только в плане его полного жизненного цикла, который проходит при постоянном влиянии сложного контекста окружающей среды.

Конституционализм - инвайронментализм. Тяготение Эриксона к инвайронментализму выражается в том, что особое внимание при описании развития личности он уделяет факторам родительского воспитания, культуры и истории. Жизненный путь человека следует понимать только в контексте этих внешних влияний. Полнота разрешений психосоциальных кризисов раннего возраста зависит в основном от родительского воспитания; сама же практика воспитания обусловлена культурными и историческими факторами. Разрешение последующих психосоциальных кризисов является функцией от взаимодействия индивидуума с благоприятными возможностями, предоставленными культурой. Инвайронментализм Эриксона распространяется очень широко. Тем не менее, эта позиция, хотя и является сильной, всё же не безоговорочно абсолютна, поскольку Эриксон разделяет мнение Фрейда о биологической, инстинктивной основе личности.

Изменяемость - неизменность. Теория Эриксона, бесспорно, построена на положении неизменяемости. Он тщательно обрисовал направление, в котором совершенствуется эго - через определённую последовательность психосоциальных стадий, начиная от рождения, через зрелые годы и в старости до смерти. Напомним, что каждая стадия характеризуется специфичным для неё кризисом развития. В зависимости от того, как разрешается кризис, рост личности индивидуума идёт в том или ином направлении. Короче говоря, Эриксон описывает человека постоянно эволюционирующим и пытающимся справиться с проблемами, встающими перед ним на каждой стадии. Согласно Эриксону, жизнь человека характеризуется неизбежными изменениями. Если посмотреть на это в широком контексте истории развития индивида, то мы увидим, что люди в нескончаемой борьбе решают всё новые и новые проблемы, связанные с их развитием; они переживают поворотные моменты в своей жизни, приобретают новые качества эго и меняются. Разногласия между Эриксоном и Фрейдом по вопросу об изменяемости - неизменности являются, возможно, самым решающим в их теоретических позициях. Для Фрейда личность взрослого человека полностью детерминировано взаимодействиями, которые имели место в первые годы его жизни. Напротив, Эриксон настаивает на том, что развитию человека нет пределов - оно происходит на протяжении всего жизненного цикла.

Субъективность - объективность. Основные понятия, использованные Эриксоном для описания психосоциального роста (доверие, недоверие, надежда), имеют отношение к значимым субъективным переживаниям человека. Более того, способность каждого человека справится с данным психосоциальным кризисом зависит то разрешения предыдущим кризиса, которое всегда индивидуально. Но сами по себе кризисы развёртываются благодаря взаимодействию биологического взаимодействия с расширяющимся социальным миром. Биологическое созревание не является индивидуально уникальным. Эриксон рассматривает его в постоянном взаимодействии с объективными внешними факторами (с семьей и обществом). В этом смысле психосоциальные стадии и кризисы предстают объективно детерминированными, что, несомненно, указывает на приверженность Эриксона положению объективности.

Проактивность - реактивность. Индивидуум в системе Эриксона в начале своего развития обладает выраженной реактивностью, но с течением времени, переходя из одной психосоциальной стадии в другую, становится более проактивным. Фактически успешное разрешение первых четырех кризисов (надежда, сила воли, цель, компетентность) является прилюдией к проактивному функционированию на последующих стадиях. Однако на протяжении ранних стадий биологическое созревание накладывает ограничения на возможности человека выстраивать поведение по собственному усмотрению. В описании Эриксоном последующих четырех стадий то юности до старости, наоборот, ясно выражена идея о том, что люди способны к внутренней регуляции своего поведения. Такие понятия, как поиск эго-идентичности, интимность, продуктивность и эго-интеграция, лучше раскрываются в контексте проактивности. Итак, в теоретической схеме Эриксона люди на протяжении большой части своей жизни, в целом, проактивны. Однако, по мере продвижения от одной стадии к другой, развитие человека зависит от его реакции на биологические, социальные и исторические реалии. И в этом широком смысле можно считать, что во взгляде Эриксона на природу человека имеет место некоторое признание реактивности.

Гомеостаз - гетеростаз. С точки зрения Эриксона, люди постоянно применяют вызов в ходе каждого психосоциального кризиса и каждый кризис содержит в себе потенциальную возможность для человека вырасти и расширить свои возможности. Успешно разрешив один кризис, человек продвигается в своем развитии кследующему. Это движение вперед позволяет, несомненно, увидеть принцип гетеростаза в понимании мотивации человека. Природа человека требует личностного роста и ответа на вызовы, присущие каждой стадии развития. Ещё одним свидетельством принципа гетеростаза у Эриксона является тот факт, что благополучное разрешение каждого психосоциального кризиса предоставляет индивидууму всё больше возможностей для роста и самореализации. Использование этих понятий отражает наличие внутренних связей между личностным ростом и здоровым развитием в теории Эриксона. Однако наблюдаемая у него тенденция склоняться в сторону гетеростаза несколько сдерживается тем обстоятельством, что он разделяет позицию Фрейда относительно биологического, инстинктивного фундамента личности. Люди стремятся к росту и развитию, но оно возможно только в пределах ограничений, обусловленных их инстинктивным резервами. Таким образом, степень принятия Эриксоном положения гетеростаза лучше всего охарактеризовать как умеренную.

Познаваемость - непознаваемость. Несмотря на то, что Эриксон согласен с некоторыми традиционными психоаналитическими концепциями личности, он сформулировал и новые идеи, основанные на различных клинических, антропологических и психоисторических исследовательских стратегиях. Некоторые признаки принятия положения полной познаваемости природы человеческой личности содержатся в его всеобъемлющей концепции жизненного цикла человека. Тем не менее, тот факт, что он опирается на междисциплинарные исследования, проводимые за рамками “основной” науки, наряду с отсутствием в его теории строго научных методов исследования личности, наводит на предположение о том, что его уверенность в познаваемости человека средствами науки далека от абсолютной. По сравнению с Фрейдом Эриксон кажется менее убеждённым в неоспоримости научной познаваемости человека¹.
3.2 Эмпирическая валидизация концепций психосоциальной теории

Теория Эриксона оказала большое влияние на возрастную психологию. Его идеи нашли применение в области дошкольного обучения, профессионального консультирования, в социальной службе и в сфере бизнеса. Несмотря на свою популярность, теория Эриксона не вызвала появления впечатляющего количества эмпирических исследований. Отчасти отсутствие систематических исследований, посвящённых представленной теории, можно объяснить тем фактом, что её идеи сложны и достаточно абстрактны. Более того, такие понятия, как доверие, верность, психосоциальный мораторий не определены настолько чётко, чтобы можно было установить их эмпирическую состоятельность. Другая трудность обусловлена тем обстоятельством, что валидизация теории Эриксона требует широких лонгитюдных исследований, необходимых для оценки изменений, происходящих в процессе развития на протяжении всего жизненного цикла. Сбор лонгитюдных данных — дорогостоящая и очень длительная процедура. В результате всего этого, исследования, посвящённые проверке особенностей взаимовлияния психосоциальных стадий, проводятся в настоящее время довольно редко. Наконец, сам Эриксон не проявлял никакого интереса к эмпирической проверке своих постулатов. Исследования, проводившиеся им самим, осоновывались на содержательном анализе клинических случаев.

Тем не менее, некоторые концепции психосоциальной теории определённо поддаются точному исследованию. Эриксон вывел критерии психосоциального здоровья и болезненных состояний для каждого кризисного периода, используя достаточно чётко раскрытые поведенческие характеристики, что позволяет напрямую изучать, как разрешение предшествовавшего кризиса проявляется в текущем поведении и установках. Теория Э. Эриксона ещё и потому представляется пригодной для эмпирической проверки, что в ней говорится о социальных индикаторах развития, в противоположность тем теориям, в которых основное внимание уделяется интрапсихическим процессам. Также Эриксон сделал возможным строго последовательное изучение соответствующих психосоциальных феноменов индивидуального развития, в то время как в других теориях часто отсутствует подобный синтез проблем, обусловленных развитием. Однако до тех пор, пока тщательно спланированные исследования не принесут удовлетворительных результатов, эмпирический статус теории Эриксона будет оставаться до конца неясным¹.

Что касается конкретной оценки эго-теории личности другими авторами, здесь необходимо отметить, что Эриксона критикуют за неясное изложение. Он виртуозно играет словами, однако в его рассуждениях недостает логики. Изящные красивые формулировки больше похожи на наброски концепций, чем на строгий логический анализ. Например, рассуждение Эриксона об идентичности состоит из множества идей, скорее запутывающих читателя, чем что-либо проясняющих. Как писал один рецензент: «Читать Эриксона — вёе равно что идти в глубь густого прекрасного леса с тысячей разных тропинок и дорог. Поражает густота леса... Эриксон никогда не разбавлял свои научные работы «водой», никогда не упрощал их. И слава Богу, что его книги написаны с некоторой темнотой и неясностью смысла. Его произведения надо читать и перечитывать, выделять в них главное и медитировать. Это работы высочайшего качества» (Gross, 1987, р. 3). В то же время Хамачек отмечает, что «большинство заключений Эриксона базируются на субъективных интерпретациях, которым недостает надёжных эмпирических данных, поддерживающих и обосновывающих правильность его интуитивных выводов» (1988, р. 36). Хамачек пытался связать стадии Эриксона со стадиями человеческого поведения и, таким образом, сделать первый шаг в эмпирическом подтверждении теории Эриксона. Остальные критики, например Аппадурай и Роузен, подняли вопрос об универсальности эриксоновских теорий. Можно ли с одинаковым успехом применять его эпигенетическую модель к различным, в том числе незападным культурам, существующим сейчас или культурам прошлого? Например, Эриксон впервые выделяет отрочество в самостоятельную стадию развития. Однако в индийской культуре и в племенных обществах вопросы независимости, инициативы и идентичности, связанные с данной стадией, отходят на второй план. Рассматривался и вопрос применимости модели Эриксона на Западе. Например, Эриксон предполагает, что этап производительности начинается с отцовства и материнства. То, что это не обязательно так, доказывают факты беременности девочек-тинейджеров. Молодые матери и отцы, не подозревающие об ответственности, оказываются насильно втянуты в подобные отношения. Кроме того, работы Эриксона критиковались за то, что он уделил внимание в основном мужской зрелости, а о созревании женщины писал довольно неясно (Gilligan, 1982). Эриксон работал в рамках психоанализа. Его инструменты клинициста предназначались для лечения больных пациентов. Применение тех же инструментов к здоровой личности не всегда даёт положительный результат. Этот недостаток становится очевиден при изучении работ Эриксона, посвящённых великим людям. Психоаналитические инструменты Эриксона далеко не всегда были адекватны задачам, которые он перед собой ставил. Применяя психоанализ по-новому, Эриксон, с одной стороны, раздвинул его рамки, а с другой — сделал очевидными недостатки, присущие этому учению.

Но вот как оценивает эпигенетическую теорию Б.В. Зейгарник.

По существу, Эриксон выступает как представитель «психологии Эго», которое является у него субъектом деятельности, направленной на себя. Вместе с тем, говоря о функции «Эго» в формировании идентичности, Эриксон подчёркивает его социальную природу. Общество придаёт человеку особый стиль синтеза своих желаний, ценностей, способ общения с другими и самими собой. Однако Эриксон подчёркивает, что, хотя ценности общества включены в структуру личности, это не означает, что личность является копией общества. Он пишет, что «каждая система имеет тенденцию делать сходными всех своих членов, но каждая из них позволяет специфическим путём в некоторой мере освобождаться от требований, которыми она облачате индивидуальность индивидуального Эго». На первый взгляд кажется, что такой постулат Эриксона созвучен нашим положениям об общественно-исторической обусловленности личности, но это не так. По мнению Б.В.Зейгарник, личностные преобразования приурочиваются им к биологически обусловленным стадиям (вбираемая, оральная, анальная). Следовательно, он, по существу сохраняет психоаналитическую ориентацию.

Б.В.Зейгарник считает, что концепция Эриксона является антидиалектичной. Каждая новая фаза, стадия прибавляется к предыдущей. Хотя сам Эриксон говорит о целостности личности, он игнорирует качественное преобразование предыдущей стадии. Он даже прямо указывает, что «мы оставляем открытый вопрос о том, что же происходит с качествами низших стадий на высших стадиях, чем может стать доверие на стадии, на которой господствует потребность в интегральности или в стремлении к автономии». Таким образом, эпигенетическая теория является антидиалектичной. Из положений советской психологии известно, что развитие личности ребёнка характеризуется иерархизацией мотивов. В каждой тсадии (ведущей деятельности) уже заложены зачатки будущей, формируется новое качество. Эриксон же, по существу, не преодолел механистического взгляда на развитие личности. Как и другие неофрейдисты, он не преодолел ни психологического, ни биологического редукционизма. Зрелая личность для него — это синхронная организация всех прошлых стадий становления личности. При этом он высказывает мысль, что человеческий жизненный цикл и социальные институты развиваются вместе. Так, например, социальный институт, который поддерживает первую стадию, - это религия. Социальный институт, поддерживающий вторую стадию, - это закон. Социальные стадии являются в известной мере производными от стадии индивидуального развития личности¹.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Эрик Эриксон, один из наиболее выдающихся эго-психологов, сделал упор на динамику развития эго на протяжении жизненного цикла. Он рассматривал личность как объект влияния социальных и исторических сил. Его теорию о делении нашего жизненного цикла на восемь стадий можно назвать одной из крупнейших вкладов в психоанализ и вообще в психологию. Нужно подчеркнуть, что Эриксон отнюдь не отменяет, а именно развивает психоанализ, так как он принимает основные предпосылки фрейдизма, и на них надстраивает новые этажи. Этим Эриксон отличается от таких ранних сторонников Зигмунда Фрейда как Карл Юнг и Альфред Адлер, которые отошли от Фрейда, отвергли его положения и выдвинули собственные концепции. Отличается Эриксон и от так называемых неофрейдистов, таких как Карен Хорни, Абрагам Кардинер и Гарри Стак Салливен, которые считали (ошибочно, как выяснилось), что фрейдизму нечего сказать о взаимоотношениях между человеком и обществом или человеком и культурой. Наблюдения и теоретические построения Эриксона в основном касаются психосоциальных аспектов формирования Я. На этом пути Эриксону и удалось развить психоанализ, не отвергая и не игнорируя огромного вклада Фрейда.

Также важно, что его подход вызывает далеко идущие изменения в традиционных взглядах психоанализа на формирование личности и эмоциональные кризисы у взрослых. Распространяя период формирования личности на весь жизненный цикл, Эриксон говорит, что каждому возрасту, в том числе среднему и пожилому, присущи свои эмоциональные кризисы. Это позволяет врачу-психиатру видеть в эмоциональных проблемах взрослого человека не просто (и уже, во всяком случае, не только) неустранимые последствия разочарований и потрясений детства, но и конфликты, типичные для зрелого возраста и, может быть, поддающиеся лечению. Кроме того, такой взгляд на формирование личности перекладывает часть ответственности с родителей на самого индивида и на общество. И наконец, расширяя классический психоанализ, Эриксон обнадёживает тем, что у каждой стадии есть свои сильные, а не только слабые стороны, и что неудача на одной стадии может быть исправлена последующими удачами на других.

Критикуют Эриксона ещё и за излишний оптимизм, с которым он смотрит на человечество и на способность человека залечивать психические травмы. Однако этим критикам можно возразить, что взгляды Эриксона служат необходимым противовесом высокомерному пессимизму классических фрейдистов, ничего хорошего в человеке не видящих. Можно сказать, что теории Эриксона омолодили психоанализ. Психоаналитики нового поколения заявляют, что могут свободно рассматривать Фрейда в исторической перспективе и признавать его великим учёным, но в то же время отвергать некоторые положения фрейдизма. Эрик Эриксон оказал благотворное воздействие на несколько захиревший было психоанализ, распространив его положения на формирование личности в зрелом возрасте и приложив их к широкому полотну истории человечества.

БИБЛИОГРАФИЯ

1. 
   Блюм Дж. Психоаналитические теории личности. - М.: КСП, 1996.
   
2. 
   Зейгарник Б.В. Теории личности в зарубежной психологии. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982.
   
3. 
   Мадди С., Сальваторе Р. Теории личности: сравнительный анализ. - СПб.: Речь, 2002.
   
4. 
   Маклаков А.Г. Общая психология. - СПб.: Питер, 2001.
   
5. 
   Райгородский Д.Я. Теории личности в западно-европейской и американской психологии: хресоматия по психологии. - Самара: Изд. Дом «Бахтар», 1996.
   
6. 
   Фрейджер Р., Фэйдимен Д. Теории личности и личностный рост. - 4-е изд. - М.: Мир, 2004.
   
7. 
   Хьелл Л., Зиглер Д. Теории личности. - 3-е изд. - СПб.: Питер, 2008.
   
8. 
   Эрик Х. Эриксон Детство и общество. - СПб.: АСТ, 1996.
   
9. 
   Ярошевский М.Г. История психологии. - М., 1996.
   
10. 
    Лаврухина Е.А. Адаптация и развитие личности в контексте образования // Credo. 1998. №4.
    
11. 
    Прокофьева Т.Н. Развитие личности по теории Э. Эриксона и по модели А // Соционика, ментология и психология личности. 2002. №1.
    
12. 
    Корнилова Т.В., Григоренко Е.Л. Сравнение личностных особенностей российских и американских студентов (по опроснику А.Эдвардса) // Вопросы психологии.1995. №5.
    

ПРИЛОЖЕНИЕ

Сравнение личностных особенностей российских и американских студентов (по опроснику А. Эдвардса)

Целью данного исследования является представление результатов кросс-культурного исследования личностных особенностей студентов, диагностировавшихся с помощью модифицированного варианта опросника А.Эдвардса, известного также под названием «Список личностных предпочтений» или «Личностный определитель» А.Эдвардса.

Итак, в модифицированном кратком варианте в «личностный определитель» вошли следующие шкалы, или мотивационные тенденции: «мотивация достижения», «любовь к порядку», «автономия», «готовность к самопознанию», «склонность к доминированию», «чувство вины», «стойкость в достижении целей» и «агрессия».

В качестве испытуемых выступили 116 российских студентов (без уточнения их этнической самоидентификации) и 121 студент США. Выборки включали примерно поровну мужчин и женщин. Возраст испытуемых — от 19 до 29 лет. Для российской выборки примерно поровну представлены результаты индивидуального и группового проведения тестирования. В американской выборке — результаты заполнения опросника в группе (при индивидуальной работе каждого испытуемого с текстом).

Полученные матрицы результатов были обработаны с использованием двух систем: мультивариантного анализа данных и серии унивариантных дисперсионных анализов; поиска различий в выборках по критерию Смирнова-Колмогорова.

Средние частоты личностных предпочтений, полученные при модификации А.Эдвардса

Шкала опросника	Средние частоты предпочтений		Значение критерия Смирнова-Колмогорова
	Русские	Америк-цы
Мотивация достижения	7,4	7,1	Различия не значимы
Любовь к порядку	4,8	6,5	0,33 (при а=0,0001)
Автономия	8,7	6,9	0,30 (при а=0,0004)
Самопознание	8,75	8,9	Различия не значимы
Склонность к доминированию	6,8 (D=6,7)	7,4 (D=10)	Различия не значимы,но значимо различаются дисперсии)
Чувство вины	7,3	6,2	0,20 (при а=0,015)
Стойкость в достижении целей	6,9 (D=9,6)	7,1 (D=5,65)	Различия не значимы,но значимо различаются дисперсии
Агрессия	5,1	5,9	0,23 (при а=0,0045)

Как видно из таблицы, по четырём из восьми представленных мотивационных тенденций прослежены значимые различия между выборками русских и американских студентов. Американские студенты более склонны поддерживать порядок или быть аккуратными в делах. Таким образом, более высокие показатели по этой шкале означают в первую очередь более стойкую тенденцию к мысленному планированию. Недостаточность мысленного опосредования своих действий, недостаточность планирования — вот в чём в первую очередь отличаются от своих американских сверстников российские студенты. По склонности к автономии российские студенты, напротив, проявили значимо более высокие показатели. Более высокие, чем у российских студентов, средние частоты предпочтений у американских студентов по склонности к доминированию не составили значимых различий в силу очень большого разброса дисперсии в американской выборке. Российские студенты проявили меньший разброс показателей по этому свойству. По шкале чувство вины показатели российской выборки значимо выше, т. е. российские студенты в большей степени, чем американцы, склонны «уступить и избежать борьбы», чувствовать себя «ниже других во всех отношениях», «признавать свои ошибки и быть готовыми понести наказание за допущенные промахи”. По стойкости в достижении целей различия незначимы из-за большого разброса в выраженности этого свойства у российских студентов. Американцы по выраженности этой мотивационной тенденции более схожи между собой и несколько «опережают» российских студентов по высоте показателя. Наконец, значимо более высокие показатели у американцев обнаружены при сравнении склонности к агрессии. Общими характеристиками выборок оказываются наибольшие значения по шкалам мотивации достижения, автономии и склонности к самопознанию, т. е. в студенческие выборки в обеих культурах вошли люди, стремящиеся к успеху, готовые отстаивать свою самостоятельность, а также они склонные к причинному анализу своего поведения, своего внутреннего мира и поведения других людей.

На основании полученных результатов можно сделать заключения об особенностях взаимосвязей в самосознании людей, выросших и развивающихся в условиях двух различных культур, разных стремлений, характеризующих как мотивационную сферу и достаточно генерализованные способы поведения, так и готовность личности признавать, в себе те тенденции, которые, возможно, ещё не освоены на поведенческом уровне, но уже осознаются как личностные ценности.

Наиболее противоречивой характеристикой студентов в отечественной выборке выглядит отсутствие связи высоких показателей мотивации достижения и низких — любви к порядку. Причинные интерпретации могут иметь здесь разные основания. Стремление к рациональности и организованности американского общества хорошо известны. Умение планировать своё время, вовремя приходить на назначенные встречи, успевать выполнить всё намеченное — все эти личностные характеристики высоко поощряются в американском обществе, и их воспитанию уделяется много внимания как в общеобразовательных школах, так и в высших учебных заведениях. Готовность же полагаться на русское «авось» в условиях нашей культуры столь сильна, что даже у стремящихся к высоким достижениям людей в плане самосознания путь к успеху, видимо, не связывается с необходимостью планирования и тщательной подготовки своих действий.

Высокие показатели мотивации самопознания вызывают более оптимистичные прогнозы относительно ценностной характеристики устремлений российских студентов. С одной стороны, без осознания тех причин, которые не способствуют развитию тех или иных тенденций в регуляции своего поведения, трудно было бы ожидать критического самоотношения, как оказалось, сопутствует меньшей взаимосвязи представлений о себе и компонентов саморегуляции действий и поступков. Большее стремление российских студентов к автономности следует обсуждать, учитывая разные культурные стереотипы в понимании этой тенденции. «Индивидуалистичность» американского общества иногда упрощённо трактуется как автономность отдельно взятой личности. Но следует отметить большую зависимость индивида от семьи, высоко оцениваемое чувство причастности к определённой социальной группе.

Автономность в российской выборке в большей степени связывается с ценностью индивидуальной независимости, чем для того имеются реальные жизненные основания. Для оценки полученного различия по шкале чувство вины следует учесть действительно разные традиции в американском и российском менталитетах. Совестливость, присутствие нравственной составляющей при решении, казалось бы, чисто мыслительных задач, а тем более при оценке поступков — эти общие черты «характера русского народа” достаточно хорошо объясняют выраженность рассматриваемых личностных предпочтений российских студентов. Не стоит забывать и о связи «чувства вины” с возможной неуверенностью в себе, что также вполне характеризует условия развития личности в нашей культуре. Напротив, для студентов Йельского университета характерны условия, в которых ценности «индивидуальность, неповторимость, уверенность» культивируются. Уже поступление в этот университет — факт общественного признания. Высокая самооценка поддерживается, дабы не допустить неуверенности личности в своих силах. Наименее явные, однако оказавшиеся значимыми различия по агрессии также вполне соответствуют ожиданиям.

В заключении следует сказать, что любые психологические результаты, полученные в контексте изучения социально детерминируемых психологических феноменов, должны интерпретироваться в культурном контексте. Результаты проведённого сопоставления личностных особенностей студенческих популяций России и США позволяют не только выявить отличия «среднестатистических профилей», т. е. оценить количественно преимущественную выраженность определённых мотивационных тенденций у представителей этих двух разных культур, но и демонстрируют необходимость расширения контекстов интерпретации, не вполне пересекающихся оп своему наполнению применительно к одним и тем же личностным свойствам в рамках разных культур.