Рассмотрим пример описания того же события при помощи разных жанров:

Суд. 4

Суд. 5

(19-21) Сисара сказал ей: дай мне немного воды напиться, я пить хочу. Она развязала мех с молоком, и напоила его и опять покрыла его. Сисара сказал ей: стань у дверей шатра, и если кто придет и спросит у тебя и скажет: «нет ли здесь кого?», ты скажи: «нет». Иаиль, жена Хеверова, взяла кол от шатра, и взяла молот в руку свою, и подошла к нему тихонько, и вонзила кол в висок его так, что приколола к земле; а он спал от усталости – и умер.

(24-31) Да будет благословенна между женами Иаиль, жена Хевера Кенеянина, между женами в шатрах да будет благословенна!  Воды просил он: молока подала она, в чаше вельможеской принесла молока лучшего. Левую руку свою протянула к колу, а правую свою к молотку работников; ударила Сисару, поразила голову его, разбила и пронзила висок его. К ногам ее склонился, пал и лежал, к ногам ее склонился, пал; где склонился, там и пал сраженный. В окно выглядывает и вопит мать Сисарина сквозь решетку: что долго не идет конница его, что медлят колеса колесниц его? умные из ее женщин отвечают ей, и сама она отвечает на слова свои: верно, они нашли, делят добычу, по девице, по две на каждого воина, в добычу полученная разноцветная одежда Сисаре, полученная в добычу разноцветная одежда, вышитая с обеих сторон, снятая с плеч пленника.

Данный пример довольно ярко демонстрирует как одна и та же история изменяется в зависимости от жанра – сначала это просто изложение фактов, впоследствии это красочная история полная эмоций, поэтических приемов, образов. Конечно, значение текстов не будет диаметрально противоположным, но каждая история имеет свой смысловой оттенок, согласно жанру написания. В первом случае, автора интересует изложение факта смерти вражеского военачальника, во втором – мы имеем дело с воспеванием Иаили, эмоциональным описанием ее поступка, созданием некоего образа, ситуация оживает перед глазами читателя, определенный сарказм, насмешка над врагом сквозит в этом рассказе, который оставляет совсем иное впечатление, нежели история из 4-ой главы.  
в) Определение «жанрового анализа».
Рассмотрев определение жанра и его значение для понимания текста, нетрудно теперь определить и понятие «жанрового анализа». Прежде всего, жанровый анализ рассматривает библейский текст как литературное целое, написанное в определенной форме. В дальнейшем анализ формы текста зависит от жанра, то есть от тех характерных признаков текста, которые делает его принадлежащим к той или иной форме, анализом этих признаков и занимается жанровый анализ. Итак, жанровый анализ – это рассмотрение библейского текста как совокупности литературных приемов с целью выяснения всех жанровых особенностей. 
Этапы жанрового анализа:
-          определите жанр отрывка, рассмотрите основные характеристики жанра;
-          проанализируйте текст при помощи принципов толкования данного жанра;
2. «Критика форм»[79] - знакомство с понятием, история и примеры «критики форм».
а) История появления «критики форм». (Матрин Дибелиус. Рудольф Бультманн)
б) Устная и письменная традиция.
в) Примеры «критики форм».
г) Значение «критики форм» для герменевтики.

1. Повествовательный жанр.
1. Характеристики повествовательного жанра.
а) Характеристики повествования.
Историчность. Повествования как жанр вообще могут быть или не быть основаны на реальных событиях, библейские повествования мы называем историческими, потому что они основаны на реальных событиях. Говоря об историчности библейских повествований, мы должны помнить о том, что это не значит, что стиль этих повествований похож на стиль современных учебников по истории. Библейское повествование - это рассказ, действие которого основано на реальных событиях, известны автору непосредственно или посредством устной традиции.
Творческий подход к изложению. Данная характеристика как раз и отличает сухой стиль учебника по истории и библейского повествования, которое является произведением искусства, то есть автор не просто передает факты, но рассказывает историю с сюжетом, героями, конфликтом, развязкой и другими элементами. Соответственно, в зависимости от умения автора конкретные факты могут быть изложены по разному. Данная характеристика повествований может вызвать вопрос относительно ее совместимости с первой характеристикой – может ли творческий подход к изложению повлиять на историческую точность событий? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо понять, что требование объективной исторической точности и непредвзятости – это требование современной историографии, обратившись же к пониманию  истории в древности, мы видим совершенно иной подход, в котором ценность имеет изложение фактов в виде связной истории, с определенной точки зрения. Поэтому в какой-то степени творческое отношение к изложению, конечно, влияет на исторические факты, то есть автор творчески переосмысливает события и в этом смысле, несомненно, их «искажается». Но обратившись даже к современной историографии с ее претензией на объективность и точность, мы можем найти примеры подобного «искажения» (Великая Октябрьская Революция или Октябрьский переворот?), что же говорить о древней истории, которая на точность и не претендует?[80]   
Субъективность. Предыдущие характеристики повествования приводят нас к признанию субъективности библейских историй, которая выражается, прежде всего, в том, что каждое конкретно повествование излагается с определенной точки зрения. Мы привыкшие к комбинации слов «история» и «объективность» должны понять, что библейское историческое повествование не знает о подобных требованиях как отстраненность, непредвзятость, независимость, авторы повествования всегда вовлечены в рассказ и излагают его предвзято, субъективно. (примеры) 
Избирательность. Следуя своему намерению, автор избирает какие-то факты, события, детали для своего повествования, все остальное он опускает как незначительное для его сюжета. Писание дает много примеров того, когда автор излагает какие-то события чрезвычайно подробно, а какие-то важные с объективной точки зрения упоминает мельком[81].
Ориентированность на читателя. Библейские повествования создавались для чтения, напоминания о прошлых событиях, научения будущих поколений, короче, для назидания, а не просто для фиксации информации. Повествование играло роль учителя, а не хранителя, необходимо принимать во внимание существование традиции устного предания для понимания значения рассказов – их читали и обдумывали, а не записывали и «ставили на полку».
б) Основные элементы повествования.
-          Сюжет. Сюжет[82] – это основа повествования (в отличие, например, от поэзии, где сюжет необязателен), «содержание» повествования, как правило, в повествованиях сюжетом является последовательность описываемых событий, их взаимосоотнесенность. Центром всякого сюжета является конфликт, поэтому можно разбить сюжет на следующие составляющие завязка – конфликт; развитие конфликта, развязка – разрешение конфликта. Данную последовательность иногда принято называть «сюжетной линией».
-          Действующие лица. Если сюжет назвать «формой» повествования, то действующие лица будут его «содержанием». Под действующими лицами повествования мы подразумеваем участников сюжета. Чаще всего действующими лицами являются люди, хотя можно предположить и введение в повествование неживых объектов в качестве героев. Приблизительно можно разбить героев повествования на три группы: главные, второстепенные и эпизодические.
-          Обстановка. Действие повествования развивается в определенной обстановке, которая также играет важную роль в анализе повествования, так как может также сообщать некоторые подробности истории. Обстановка может быть географической, политической, социальной, религиозной и т.д.
2. Принципы толкования повествований.
На основании вышерассмотренных характеристик повествовательного жанра выделим несколько важных принципов толкования библейских текстов.
1.       Повествование как жанр не является простым изложением фактов, но связным рассказом с сюжетом, действующими лицами, происходящий в определенной обстановке. Данный принцип прежде всего указывает на необходимость видеть в повествовании именно историю, а не сухое изложение фактов. С точки зрения формулирования богословских понятий, повествование является наиболее сложным жанром, так как не дает принципов, правил или прямых руководств к действию. В последнее время в богословии появилось новое направление - «повествовательное богословие», суть которого в том, чтобы пересмотреть общепринятую богословскую схему понятий, правил, принципов «выведенных» из текстов Писания, пересмотреть с целью оставить богословие в тексте, не разрушать повествований поиском абстрактных истин, а позволить историям ожить и заговорить с нами. Рассматриваемый принцип толкования повествований указывает на необходимость понимать и принимать повествование как целое, а не «разбирать» его на части в поисках абстрактных понятий или прямого руководства к действию.
2.       Повествование должно восприниматься как целое поэтому, недопустимо толкование частей повествования без учета контекста всей истории. Так как повествования чаще всего не сообщают никаких ясно сформулированных принципов или понятий, то есть тенденция «выводить» какие-то богословские положения на основе библейских историй. Таким образом решается «проблема» толкования повествований, они рассматриваются как некое зашифрованное послание от Бога, которое нужно расшифровать. Данный принцип указывает на то, что повествование должно восприниматься как целое, потому что именно это целое выражает мысль, понятие, мораль. Никакая часть повествования не может быть вырвана из контекста и истолкована отдельно от всей истории.
3.       При истолковании повествования необходимо принимать во внимание перспективу автора (политическую, богословскую, социальную и др.), так как ключ к пониманию истории лежит в намерении автора. Мы уже сказали о том, что библейское повествование не является объективным и детальным описание фактов, но написано с определенной точки зрения. Именно эта перспектива и определяет намерение автора, а толкование повествования должно основываться на первоначальном значении текста. 
4.       Повествование предназначены для чтения и обдумывания, назидания и поучения, поэтому их толкование должно принимать во внимание эти особенности жанра. Жанр повествования бросает нам вызов своей особенностью выражать мысль не при помощи абстрактно сформулированных идей, а при помощи жизненных историй. Поэтому для того, чтобы понять историю, необходимо принимать во внимание то, как повествование воспринималось первоначально.
3. Пример толкования повествований.
В качестве примера жанрового анализа повествовательного отрывка рассмотрим историю о грехе Давида (2 Царств 11:1 - 12:23). История эта интересна тем, что она отличается от простых описаний исторических событий, отличается от хроники, но является примером библейского повествования. Читая эту историю, мы находим в ней все признаки жанра – (1) она основана на реальных событиях из жизни Давида, (2) автор данной истории не просто сухо излагает факты, но творчески формирует из них повествование, (3) читая эту историю, не сложно увидеть какого мнения был автор, он явно отрицательно относиться к поступку Давида, и обращает особое внимание на обличение Давида и его покаяние, (4) естественно, что автор описывает только те события, которые считает относящимися к его повествованию, то есть излагает факты избирательно, и, наконец, (5) история от начала до конца ориентирована на читателю, так как ее цель заключается не просто в изложении фактов, но в научении читателя правильному поведению, принципам верной жизни на примере Давида, также данная история служит и общей цели книги, описывая и такие стороны жизни Давида.
Итак, рассмотрим данную историю с точки зрения основных элементов:
Сюжет данной истории таков – царь Давид приметил красивую женщину и воспользовался своим положением царя для исполнения своих желаний, когда впоследствии обнаружилось, что в результате его поступка женщина забеременела, он пытается скрыть свое участие тем, что вызывает мужа и разрешает ему провести некоторое время с женой, муж оказывается человеком принципиальным и отказывается пользоваться всеми благами мирной жизни, ситуация становится более сложной и Давид решает избавиться от мужа, он посылает его на верную смерть и таким образом после его кончины он берет «вдову» себе в жены и она рожает ему сына. Далее приходит Нафан и рассказывает Давиду историю, призывая его оценить действия главных героев, после того, как Давид совершенно справедливо осуждает одного из героев притчи, Нафан открывает ему смысл сказанного и оказывается, что он только что осудил самого себя, Давид раскаивается в содеянном. Сын, рожденный от этой связи, заболевает и впоследствии умирает, в наказание за грех Давида. Интересно, что в повествование вплетается притча о богатом и бедном человеке – это именно притча, а не аллегория, то есть это история, которая демонстрирует некоторую истину, в данном случае, обличает Давида. Жанр притчи будет подробно рассмотрен в другой лекции.
Если попытаться выразить всю история вкратце, то получится примерно такая сюжетная линия:
Давид и грех с Вирсавией – проблемы с Вирсавией и Урией (две попытки «решить» проблему при помощи Урии) – Давид решает избавиться и избавляется от Урии – Давид берет Вирсавию в жены и она рожает ему ребенка – Нафан обличает Давида и Давид кается в грехе – в наказание за грех Давида умирает его сын от Вирсавии.
Проанализируем сюжет данного повествования по схеме «завязка – конфликт – развитие конфликта – развязка».
-          Завязка – Давид прогуливается и видит красивую женщину, он посылает слуг привести ее к себе, после этого он спит с ней и отсылает домой. Казалось бы ничего необычного не происходит, кроме нарушения заповеди о прелюбодеянии и вопроса, который возникает у читателя – почему Давид идет на поводу у своих желаний? почему он так легко нарушает заповедь Бога? неужели он думает, что избежит наказания, что Бог ничего не видел, или он считает, что ему все позволено? Вирсавия обнаруживает, что она беременна от Давида, а это означает, что прелюбодеяние станет явным через некоторое время, так как ее муж на войне и все поймут, что ребенок не его, все может плохо закончиться.
-          Конфликт - Вирсавия обнаруживает, что она беременна от Давида, а это означает, что прелюбодеяние станет явным через некоторое время, так как ее муж на войне и все поймут, что ребенок не его, все может плохо закончиться. Конфликт, - с одной стороны греховное поведение Давида, с другой стороны заповедь Бога о запрещении прелюбодеяния. Можно предположить, что есть два способа удалить конфликт - покаяться и исправить положение так, как это возможно, скрыть грех и удалить все возможные варианты раскрытия беззакония.
-          Развитие конфликта - Давид избирает второй путь и предпринимает 2 попытки «решить» проблему -устроить так, чтобы Урия переночевал дома, тогда последующая беременность объясниться, когда Урия отказывается ночевать дома из солидарности с другими воинами, Давид пытается напоить Урию, но тот все равно не идет ночевать домой, тогда Давид предпринимает последнюю попытку - он решает убить Урию, он пишет письмо Иаиру, чтобы тот направил Урию в самое опасное место, план Давида срабатывает и проблема «решена».
-          Развязка - конфликт не разрешен, поэтому наступает развязка и Бог вмешивается и решает проблему, он посылает пророка к Давиду и пророк обличает Давида в грехе, рассказывая ему притчу, тем самым показывая Давиду его грех как бы со стороны. Давид понимает суть своего греха и кается, Бог его прощает, но его сын умирает как следствие его греха.
Действующие лица этой истории видны сразу, возникает только вопрос о том, кто из них главные, а кто второстепенные. Главные герои - Давид, Бог, второстепенные действующие лица - Вирсавия и Урия, Нафан, Иоав, слуги Давида, сын Давида. Попытаемся охарактеризовать каждого героя: Давид, царь, о котором мы уже много знаем, главный герой всей книги в целом, а не только данной истории, читая данное повествование, мы видим, что несмотря на наличие разных действующих лиц, все они второстепенны, так как основное внимание автор уделяет описанию того, что делает Давид. Давид увидел женщину, Давид взял ее себе, Давид вызвал Урию с «передовой», Давид посылает Урию на верную смерть, Давид берет Вирсавию в жены, Давид беседует с Нафаном, Давид молится об исцелении сына, история заканчивается словами Давида. Другим действующим лицом этого повествования является Бог -почему? Потому что именно Он вмешивается в «благополучный» ход истории и обличает Давида через Нафана. Второстепенные герои - Вирсавия и Урия, несмотря на то, что повествование о них, они не главные в этой истории, автор практически ничего не говорит ни о их характере, ни о их чувствах или мнениях. Стиль данной истории таков, что именно Давид стоит в центре истории, все остальные как бы вращаются вокруг него.
Обстановка, в которой происходят действия, - это обстановка жизни Давида, политическая обстановка нам также известна - идет война, с точки зрения социальной обстановки мы видим царя противостоящего простому воину и его жене, то есть действие происходит на разных социальных уровнях.
Итак, подробно рассмотрев это повествование, попытаемся проанализировать его согласно выделенным принципам.
-            согласно рассмотренным нами характеристикам данного повествования, прежде всего нас должны интересовать не сухие исторические факты, но их изложение в истории; каким образом данный принцип помогает нам в жанровом анализе (заметим, что еще нет истолкования, только жанровый анализ, направленный на выяснение значения текста)? - мы должны смотреть на эту историю как на историю, а не как на сумму интересных идей или намеков на возможность применения в современной ситуации. В данной истории нам важно воспринять история как повествование, и не заострять внимание на деталях поведения тех или иных персонажей.
-            после анализа деталей повествования нам легче воспринимать его как целое, поэтому при истолковании необходимо принимать во внимание всю историю, не разбивая ее на части. Истолкование какой-то части рассматриваемой истории без учета контекста может привести к неверному пониманию истории, то есть не к такому пониманию, которое пытался сформулировать автор, рассказывая историю. История герменевтики учит нас тому, что именно видимая простота повествовательного жанра толкала многих толкователей к поиску «глубоких», «духовных» уровней текста, в результате чего повествования переставали быть таковыми, и превращались в зашифрованное послание от Бога, и целью истолкования становилась расшифровка этого послания.
-            история о грехе Давида написана с точки зрения человека, который явно симпатизировал Давиду, но, несмотря на это, строго и правдиво описал все события. Закончив описание деталей греховного поведения Давида, автор пишет: «и было это дело, которое сделал Давид, ЗЛО в очах Господа». Дальнейшее описание покаяния Давида и его отношение к наказанию показывают Давида с наилучшей стороны, еще раз подтверждая мнение автора книги о богоизбранности Давида.
-            история рассказана не просто для сообщения нам фактов из жизни Давида, но она находится в контексте других историй и предназначена для научения, назидания читателей. Поэтому пытаясь истолковать повествование необходимо задаться вопросом о том, какое дидактическое действие производила эта история на первых слушателей.
Основные выводы (на основании жанрового анализа)[83]:
1) История о грехе Давида рассказана таким образом, чтобы читатель увидел, что даже Давид совершал грехи и Бог к грехам Давида относился также, как к грехам обычных людей. Давид в этой истории предстает не праведником, но грешником - Урия оказывается более честным и принципиальным, чем Давид, который должен был быть духовным лидером нации.
2) Автор истории анализирует незначительную с точки зрения политики и нравов того времени историю, и приходит к выводу о том, что несправедливость поступка Давида дает повод врагам народа хулить Бога - именно в этом заключается вина Давида, который должен был быть гарантом справедливости как помазанник Бога.
3) Бог в этой истории защищает людей от несправедливости, хотя и позволяет Давиду убить Урию, но за это умирает сын Давида. Бог посылает Нафана обличить Давида не в безнравственности, но в несправедливости и нарушении прав бедных, в злоупотреблении своим положением.
4) История показывает, что покаяние делает возможным восстановление отношений с Богом, покаяние объединяет людей всех уровней - Бог требует его даже от царя, согрешил - кайся и Бог простит и, возможно, избавить от наказания - такова цель автор при изложении истории.

2. Поэзия.
1. Основные характеристики жанра.
Рассматривая жанр библейской поэзии, можем сказать, что в основном мы будем говорить об еврейской поэзии. Для начала охарактеризуем поэтический жанр как таковой, затем коснемся жанра еврейской поэзии. Если мы рассмотрим текст с точки зрения его формы и содержания, то поэтический жанр отличается от других тем, что использует определенную форму и как правило имеет определенное содержание (в смысле предмета, основной темы текста). Говоря о поэзии и ее отличии от прозы, необходимо обратить внимание на то, что в поэзии «ритм является определяющим построение моментом, и в рамки ритма вдвигается смысл и выражение»[84]. Ритм является основным элементом поэзии, хотя существуют различные теории относительно сути поэзии.
Говоря о библейской поэзии, мы имеем в виду древнееврейскую поэзию, которая очень отличается от современной поэзии. Все привычные для нас элементы - рифма, метр, строфы - по большей мере отсутствуют в еврейской поэзии⁹. Что же делает ее поэзией? Определенный ритм, хотя еврейская поэзия образуется не столько за счет формы, сколько за счет содержания. Отличительной чертой еврейского стихосложения является параллелизм, о котором мы подробно поговорим далее, пока же рассмотрим основные характеристики поэтического жанра.
Субъективность. В сравнении с повествованием поэзия еще более субъективна, так как отражает сугубо индивидуальное видение мира, поэтический текст и не претендует на объективное изложение фактов, наоборот, в Библии мы находим изложение одних и тех же событий и в прозе, и в стихах.
Эмоциональность. Поэзия всегда была эмоциональной, так как изначально использовалась для выражения чувств, переживаний или положительных, или отрицательных. Библейская поэзия в основном религиозна (за исключением некоторых текстов вроде Песни песней), поэтому и выражает религиозные чувства - упование, надежду, любовь к Богу, отчаяние, страдание, ропот и т.д. Для выражения всей совокупности переживаний человека используются различные литературные приемы - метафоры, сравнения, преувеличения и др., о которых мы скажем подробнее дальше.
Образность. Образность поэзии следует из ее предназначения - поэтические тексты Писания выражают при помощи то, что - невозможно выразить прямо, без использования метафор и сравнений. Образность, естественно, ведет к неточности с точки зрения объективности изложения фактов, то есть поэзия выражает отношение человека к факту, а не описывает факт и, если в истории это было бы неприемлемо, то поэтический жанр подразумевает сугубо личностное видение мира, события, факта. Образность поэзии противостоит буквальности и точности хроники.
Ориентированность на сопереживание. Если, говоря о повествовании, мы обратили внимание на его ориентированность на назидание, понимание, то библейская поэзия ориентирована на сопереживание радости, горя, гнева, восхищения. Например, псалмы не только вызывают у нас сопереживание автору, но и помогают нам выразить аналогичные чувства.
Типы поэзии в Библии.
-  военные песни, песни связанные с войной, с победой - Исход 15:1-18, Судьи 5
- любовные песни, - Песни песней, Бытие 2:23
-  плач - более 60 плачей-псалмов только в книге Псалтирь, а также 2 Царств 1:17-27,3:33-34 гимны прославления
-  гимны благодарения назидательные псалмы
Важно отметить тот факт, что вышеназванные типы поэтических текстов обычно имеют определенную структуру, с соответствии с которой создаются песни или гимны.
а) Параллелизм. Исследование библейской поэзии показывает, что параллелизм является основой поэтического жанра, но чем больше изучается не только древнееврейская, но и другая семитская поэзия, тем больше мнений относительно классификации параллелизмов по типам. Рассмотрим два вида -синонимический и антитетический параллелизм.
Синонимический параллелизм. Данный параллелизм построен так, что первая строка выражает определенную мысль, вторая строка повторяет ее при помощи синонимов, то есть одна и та же мысль повторяется дважды.
Пс. 2:2-3
Восстают цари земли
И князья совещаются вместе Против Господа
И против помазанника Его:
«Расторгнем узы их,
Свергнем с себя оковы их».
Живущий на небесах посмеется, Господь поругается им.
Тогда скажет им во гневе Своем
И яростью Своею приведет их в смятение.
Антитетический параллелизм. Данный параллелизм построен так, что вторая часть стиха выражает ту же мысль, что и первая, но при помощи антонимов, слов противоположных по значению или через отрицание
глаголов из первой части.
Притчи 3:1, 5
Сын мой! наставления моего не забывай, И заповеди мои да хранит сердце твое.
Надейся на Господа всем сердцем твоим И не полагайся на разум твой.
Существуют и более сложные формы такого параллелизма, например Псалом 29:9-11 (схема АБ БА)¹¹
К Тебе, Господи, взывал я И Господа умолял:
«Что пользы в крови моей, когда я сойду в могилу?
Будет ли прах славить Тебя? Будет ли возвещать истину?
Услышь, Господи, и помилуй меня Господи! Будь мне помощником».
Чаще всего мы встречаемся с параллелизмом между двумя стихами - дистих, но также существуют и тристих (Псалом 7:6; Притчи 1:22), тетрастих (Псалом 5:10; Еккл. 12:3), пентастих (Песн. 3:10).
б) Изобразительные средства.
В библейской поэзии можно выделить два типа изобразительных средства - риторические (хиазм, параномасия, аллитерация, акростих, ассонанс) и лексические (сравнение, метафора, синекдоха, гипербола). Рассмотрим для примера упомянутые изобразительные средства.
Риторические средства - средства формы поэтического отрывка.
-            хиазм - ступенчатое расположение слов, фраз, предложений;
-            параномасия - игра слов;
-            аллитерация - каждая строка начинается с одной и той же буквы;
-            акростих[85] - каждая линия (каждая строфа) последовательно начинается с букв алфавита;
-            ассонанс - употребление одинаково звучащих слов.
Лексические средства - средства содержания, слов поэтического отрывка.
-            сравнение - уподобление предмета, факта, события, характеристик и т.д. чему-либо - «сильный как бык», «упрямый как осел», «высокий как дерево» и тому подобное, При сравнении имеется сравнительная частица «как» («подобно»);
-  метафора[86] - когда слово используется не в прямом, а в переносном значении, мы говорим о метафоре, прямое значение слова не имеет ничего общего с переносным значением, лишь косвенное сходство.[87] Метафорическими могут и прилагательные («золотой луч», «сердитая гроза», «веселая волна»), и глаголы («земля кричит», «вкушать сон»). Метафоры постоянно появляются и умирают, они должны быть привлекающими внимание и сообщающими что-то новое о предмете.
-  Гипербола - преувеличение, предназначенное для выражение отношения к чему-то.
-  Синекдоха - называя часть имеют в виду целое («сто голов скота»), или называя целое имеют в виду часть («начальство» вместо «начальник», «насекомое» вместо «таракан»)
Несомненно, существует масса других изобразительных средств, но их рассмотрение займет много времени - в рамках данного курса важно понять сам факт их действия в поэзии для выражения смысла.
2. Принципы толкования поэзии.
Основные характеристики поэтического жанра, рассмотренные выше, помогают нам сформулировать некоторые принципы толкования библейской поэзии.
1.       Поэзия выражает определенное содержание при помощи строго определенных форм, поэтому перед толкованием необходимо тщательно их исследовать. Как было сказано, поэтические тексты гораздо сильнее зависят от той формы в которую они облечены, поэтому для их понимания и толкования необходимо иметь ясное представление о структуре текста - наличие параллелизмов, их тип, общее построение текста, наличие риторических приемов, повторений и т.д. Нарушение данного принципа часто ведет к ошибкам типа: «Раз это повторяется два раза, значит Бог хотел сказать, что это имеет двойную силу (особое значение, относится к двум областям жизни и так далее в зависимости от силы воображения истолкователя)».
^2.                 В поэзии используется много изобразительных средств - для верного понимания текста необходимо тщательно изучить эти средства. Именно невнимание к этому важному принципу приводит к буквальному пониманию того, что говорится в переносном смысле. Библейская поэзия использует массу различных изобразительных средств, поэтому правильное понимание поэтических текстов напрямую зависит от знания и понимания языковых средств, предназначенных для украшения текста. Если при толковании повествований незнание языка оригинала, то есть использование хорошего перевода, не мешает верному пониманию значения текста, то тщательное глубокое изучение поэзии без знания еврейского практически невозможно.[88]
3.       Поэтические тексты были написаны в определенной исторической ситуации, необходимо принимать ее во внимание при толковании текста. Изучение «места в жизни» (Sitz im Leben) поэзии помогает нам понять, что именно значила поэзия в жизни тех людей, которые ее писали. Плач приобретает совершенно иное значение, если мы знаем о тех условиях, в которых он был написан, песнь прославления, упоминающая конкретные дела, также помогает нам самостоятельно оценить события, за которые псалмопевец славит Бога.
4.       Поэзия сориентирована на сопереживание, поэтому при толковании необходимо принимать это факт во внимание. Псалмы как поэтические тексты чаще всего читаются и истолковываются так, что становятся источником учений, выводов, принципов, хотя главным в поэзии является сопереживание, соучастие - именно поэтому они использовались в богослужений, в совместном поклонении.
3. Пример жанрового анализа поэтического текста.
Рассмотрим в качестве примера Псалом 36.
1. Анализ поэтических форм.
Для анализа форм рассмотрим часть псалма 1-14 (см. схему). В этой части псалма можно встретить те два типа параллелизмов, который были рассмотрены выше.
Синтетический параллелизм - «не ревнуй злодеям, не завидуй делающим беззаконие» Антитетический параллелизм - «делающие зло истребятся, уповающие же на Господа наследуют землю»
Какого типа этот псалом? Скорее всего это назидательный псалом, то есть псалом предназначенный для поучения. Ничем особенным с точки зрения наличия форм не отличается - нет сложных параллелизмов, хотя каждая строфа начинается с соответствующих букв алфавита (акростих).
2. Анализ изобразительных средств.
Сравнения - «беззаконники как трава, как зеленеющий злак»; «выведет правду как свет, справедливость как полдень»; «исчезнут как тук агнцев»; «расширявшегося подобно дереву»;
Метафоры - «предай (отдай) Господу путь свой»; «Господь посмеивается)); «приходит день»;
Гипербола - «еще немного, и не станет нечестивого; просмотришь на него и нет его»; «праведники будут жить на земле вовек»;
Синекдоха - «мышцы сокрушатся»; «просящими хлеба»; «уста изрекают премудрость»; «язык произносит правду»; «закон в сердце»; «стопы не поколеблются»; «просить хлеба»;
3. Анализ содержания.
В псалме фигурируют две группы людей - грешники и праведники.
-            грешники - КТО - злодеи, делающие беззаконие, лукавствующий, делающий зло, нечестивый, проклятые;
-            грешники - ЧТО ДЕЛАЮТ - злоумышляют против праведника, скрежещет зубами, обнажают меч, натягивают лук, берут взаймы и не отдают, подсматривает за праведником и ищет умертвить его;
-            грешники - ЧТО С НИМИ БУДЕТ - будут подкошены и увянут, меч войдет в их сердце, луки их сокрушатся, мышцы сокрушатся, погибнут, истребятся, потомство их истребится,
-            праведники - КТО - благословенные, кроткие, святые, непорочные;
-            праведники - ЧТО ДЕЛАЮТ - милует и дает взаймы, изрекает премудрость, говорит правду,
-            праведники - ЧТО ДОЛЖНЫ ДЕЛАТЬ - не ревновать, не завидовать, уповать на Бога, делать добро, жить на земле и хранить истину, утешаться Господом, предать Богу путь свой, покориться Господу, надеяться на Бога,
-            праведники - ЧТО С НИМИ БУДЕТ - наследуют землю, насладятся множеством мира, не будут постыжены, достояние их пребудет вовек, Господь поддержит его, не будут оставлен, не будут просить хлеба, будут жить вовек, им поможет Господь.
Псалом призывает не завидовать грешникам, и называет для этого различные причины.

3. Пророческая и апокалиптическая литература.
           
1. Обзор истории пророческого движения.
а) Истоки пророческого движения.
Трудно однозначно сказать об истоках пророческого движения в Израиле, имеются попытки представить его как движение противопоставляющее себя священству или как подражание служению пророков у языческих народов. Не вдаваясь в подробности аргументации, можно сказать, что пророческое движение в Израиле, несомненно, могло заимствовать какие-то формы у окружающих народов и не являлось чем-то новым, но все же имело собственное лицо и отличительные черты. Во Втор. 18:15-22 Моисей говорит о пророке, который будет после него и будет КАК он, таким образом, пророк в Израиле – не входящий в экстаз и говорящий о будущем человек, но, прежде всего, праведный человек, которого Бог избрал для общения со Своим народом. В указанном тексте мы читаем о цели пророков – Израиль не должен был подражать окружающим его народам, пророк должен был помочь ему в этом.
Дальнейшее развитие пророческого движения приводит к тому, что практически всегда в Израиле был пророк или пророки, через которых Бог обращался к Своему народу, особенно во времена отступления, они обличали народ и пытались вернуть его к исполнению Закона. Период устного пророческого движения сменился периодом письменным, то есть записью пророчеств и дел пророков. 
б) Цели пророческого движения.
Несмотря на сложности в формулировке истоков пророческого движения в Израиле, на основании книг пророков не вызывает особых трудностей формулировка целей пророческого движения в целом и отдельного пророка в частности.
-       получение откровения от Бога и сообщение его народу;
-       реформирование религиозной жизни общины;
-       сохранение и переосмысление традиции (завет с Богом и Тора);
  
2. Основные характеристики пророческой литературы как жанра.
Вышеуказанная информация играет важную роль для понимания пророческой литературы как жанра, хотя именно этот аспект вопроса рассматривается нами более подробно, так как мы имеем дело с жанровым анализом.
Историческая обусловленность. Пророчество[89] обусловлено исторической ситуацией в том, смысле, что оно прежде всего может быть понято в том историческом контексте, в котором было написано.
Несистематичность изложения материала. Пророчества не излагаются в хронологическом порядке, или в порядке исполнения, также не всегда группируются по каким-либо признакам – почему? этот вопрос затрагивает проблему пророческих книг вообще, т.е. их содержания, нас же более интересует форма.
Символизм, образность, поэтичность. Основная трудность при истолковании пророческих книг заключается в использовании символов, образом, метафор, значение которых нам или неизвестно, или не ясно до конца. Наличие своего рода «шифра» в пророческих книгах дает массу вариантов для прочтения того или иного предсказания, чем часто пользуются в проповеди.
Акцентирование внимания на настоящем через указание на будущее. Данная характеристика жанра указывает на цель рассуждений о будущем, целью этой является не детальное описание будущей истории, но обличение или ободрение (в зависимости от аудитории) людей в настоящем.
Условность в предсказании будущего. Некоторые предсказания даны с условиями, то есть какие-то определенные действия слушателей могут повлиять на будущее, на исполнение предсказания. 
При чтении книг пророков видно, что этот большой жанр помимо перечисленных характеристик не исключает использование других жанровых форм – поэзии, притч, загадок, повествований и др. Поэтому необходимо принимать во внимание подобную неоднородность пророческого жанра.  
3. Принципы толкования пророческой литературы.
На основе характеристик, указанных выше сформулирует основные принципы толкования пророческой литературы:
1.       Пророческая весть всегда обусловлена историей, поэтому для верного понимания текста необходимо тщательно исследовать историческую ситуацию.
2.       Символизм, образность, поэтичность пророческого жанра подразумевают тщательное исследование символов, образов, поэтических форм при толковании текста. Данное исследование заключается в том, чтобы искать возможности «перевести» символ, образ на язык современного читателя.
3.       При толковании предсказательных частей пророческих книг, необходимо, прежде всего, рассматривать ожидаемое пророком действие данного предсказания на слушателей[90]. Пророческие книги состоят не только из предсказаний будущего, как сказано выше, предсказания являются не целью, а средством у пророков, поэтому при толковании необходимо видеть разницу между предсказательными и назидательными частями (например, Зах. 1:1-6 - назидательная часть, Зах. 1:7-21 – предсказательная). Затем, задавая вопрос о месте предсказания в намерении пророка, мы пытаемся определить, какова цель предсказания? Каким образом должны отреагировать слушатели на данную весть пророка?
4.       Пророчество можно считать понятым тогда, когда можно более или менее определенно сказать, что именно Бог хотел сказать Своему народу через пророка.
4.  История появления и развития апокалиптической литературы.
А) История появление апокалиптической литературы.
Б) Причины появления апокалиптической литературы.
Джорж Ладд указывает на три важных аспекта в анализе причин появления жанра апокалиптической литературы: (1)  появление «праведного остатка», (2) проблема зла в жизни праведников – почему страдают те, что исполняет Закон? (3) отсутствие пророка, в то время когда он так необходим[91].
5. Основные характеристики апокалиптической литературы как жанра.
Эсхатологичность. Апокалиптика говорит о конце истории, конце мира, то есть о последних событиях, поэтому как жанр она глубоко эсхатологична, то есть сориентирована на последние события в истории мира, рассматривает все с точки зрения конца, завершения истории.
Символизм. Апокалиптическая литература в связи с условиями появления как жанра глубоко символична – и по причине своего «родства» с пророческим жанром, и по причине необходимости «зашифровать» свое послание при помощи намеков, образом, ссылок на общепринятые символы. Апокалиптический жанр также как и пророческий использует поэтические приемы, так как речь идет о глобальном и часто невыразимом при помощи обыденной речи.
Потусторонность. Используя символы, образы, апокалиптическая литература приоткрывает завесу неизвестности и указывает на события, которые невидимы простому человеку, события «по то сторону» истории, мира, существующего порядка, то, что происходит «там» справедливо, праведно, то есть противоположно существующему порядку «здесь».
Дуализм. Условия появления апокалиптической литературы повлияли и на мировоззрение жанра, которое по сути дуалистично – существует «век сей», который полон зла и греха, но грядет «век будущий», век Божиего правления, то есть век награды для праведников и наказания для грешников. Такая двойственность, конечно, давала надежду на справедливость и награду в будущем и помогала пережить настоящее.
Пессимизм в отношении настоящего. В отличие от пророческой литературы, которая направлена на изменение настоящего, апокалиптика выражает полностью отказывается от настоящего, указывая на возможность разрешения проблем только в будущем.
 
Ориентированность на ободрение. Все вышеуказанные характеристики ведут нас к главной характеристике апокалиптической литературы – ее ориентированность на ободрение праведных и верных в жестоких условиях гонений, непонимания, всеобщего отступления.
6. Принципы толкования апокалиптической литературы.
На основе характеристик, указанных выше сформулирует основные принципы толкования апокалиптической литературы:
1.       Апокалиптическая литература является очень сложным жанром, поэтому перед толкованием содержания апокалиптического текста, необходимо тщательно разобраться с жанровыми особенностями отрывка.
2.       Апокалиптический жанр также как и пророческий обусловлен исторической ситуацией, ее знание является ключом к пониманию значение текста.
3.       Символизм апокалиптической литературы должен изучаться с точки зрения контекста автора и читателя.
4.       Необходимо отличать жанровый анализ апокалиптической литературы от анализа содержания текста.
5.       Апокалиптическая литература имеет своей целью утешение, ободрение, указание на некоторых набор богословских истин, толкование текста должно ориентироваться на поиск этих истин.
7. Примеры толкования текстов ВЗ и НЗ.
а) Пример толкования текста пророческого жанра – Исайя 5.
Рассмотрим текста на наличие основных характеристик жанра:
Историческая обусловленность налицо, так как текст описывает конкретные грехи Израиля и ясно, что пророк обращается к народу в конкретный исторический момент, описывая конкретную историческую ситуацию, когда все упоминаемые им грехи присутствуют в жизни народа. 
Символизм, образность, поэтичность пророчества в данном тексте проявляется в том, что автор использует и притчу, и символ виноградника, и различные поэтические приемы (параллелизм, сравнение, метафора и др.).
Указание на будущее настолько туманно и не детально, что не возникает сомнения в том, что это предсказание имеет целью действие на настоящее слушателей, которые находятся в грехе и предсказанное будущее должно побудить слушателей к изменению настоящего. 
Дальнейшее толкование текста будет идти по следующей схеме:
1.       Определить исторический контекст пророчества.
2.       «Расшифровать» все символы, образы, поэтические приемы в изучаемом тексте.
3.       Попытаться сформулировать намерение автора в данном тексте, что Бог хотел сказать Своему народу через пророка в изучаемом тексте.
б) Пример толкования текста апокалиптического жанра – Откровение 17.
                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                        
Рассмотрим текста на наличие основных характеристик жанра:
Эсхатологичность данного текста налицо – речь идет о конце времен, когда «блудница Вавилон» будет уничтожена, хотя речь скорее всего идет о Риме, автор Откровения уверен в том, что с падением Рима история подойдет к концу.
Символизм также явно присутствует в данном тексте – сложно представить себе буквально сидящую на семи холмах женщину, которая в то же время сидит и на семи головах странного животного и т.д. – только ум человека, который заражен «буквализмом» может буквально принимать все эти символы – тем более, что автор сам приоткрывает нам их значение.
 
Потусторонность и дуализм явно не видны в данном тексте, так как речь идет о земных делах, но другие части Откровения не оставляют нам сомнения в том, что все, что описывается происходит «на небесах». Мы смотрим на события с двух точек зрения – происходящего на земле и происходящего на небесах.
Пессимизм, и следующий из него детерминизм видны из стихов11-18 – события излагают без условий, так будет и все, потому что Бог так определил, не может быть и речи об обличении и попытках исправить положение.
Ободрение проявляется в каждом слове этого текста – зло погибнет, добро восторжествует.
Дальнейшее толкование текста будет идти по следующей схеме:
1)       Обратить внимание на исторический контекст написания книги (текста).
2)       Внимательно исследовать образы, символы, намеки автора с точки зрения исторического контекста.
3)       Увидеть разницу между предсказанием будущего как целью и предсказанием как средством ободрения и утешения.
4)       Соотнести изучаемый текст с общим восприятием пророческой и апокалиптический литературы.
5)       Постараться понять, что именно автор хотел сообщить читателям посредством изучаемого текста – в чем цель текста?
4. Притча.
1. Определение притчи, типы притч, роль притч в учении Христа.
Важность изучения притч не нужно доказывать – почти третья часть учения Христа изложена в при помощи притч. Исследование истоков притчи как жанра ведет нас к еврейскому «машалу» – мудрому, емкому изречению, которое затем усложнялось и приобретало разные формы – поговорки, загадки, краткие изречения, и затем притчи. Для того, чтобы понять суть причти, просто необходимо понять роль «машала» в еврейской литературе мудрости.
а) Определение притчи.
Для того, чтобы понять что такое причта, необходимо вернуться к рассмотрению сравнения и метафоры. Сравнение - признаки одного объекта сравниваются с признаками другого («сильный как бык», «упрямый как осел»), метафора же также указывает на сходство, но уже не прямо, а косвенно («сильный бык», «упрямый осел», но речь идет о человеке). Причта собирает в себя все эти изобразительные средства и, в зависимости от количества средства, формируются различные типа притч.
Что же такое притча? Можно сказать, что притча - это расширенная метафора, но будет ошибочным сказать, что притча должна быть историей, рассказом о каких-то событиях, читая Евангелия, мы видим, что притчи бывают разными. Для того, чтобы понять суть причти, необходимо понять суть метафоры, ее роль в языке. Традиционно ссылаются на Аристотеля в определении сравнения и метафоры: «Сравнение есть также метафора, так как между тем и другим существует лишь незначительная разница. Так, когда поэт говорит об Ахилле: «Он ринулся, как лев» - это сравнение. Когда же он говорит: «Лев ринулся» – это есть метафора, так как оба (и Ахилл, и лев) обладают храбростью, то поэт, пользуясь метафорой, назвал Ахилла львом»[92]. Метафора, по Аристотелю, может использоваться в поэзии для украшения речи, но ее далеко не просто правильно употреблять, так как она требует умения находить сходства между предметами: «Метафоры нужно заимствовать, как мы это сказали и раньше, из области предметов сходных, но не явно сходных, подобно тому, как и в философии считается свойством меткого ума видеть сходство и в вещах, далеко отстоящих одни от других…»[93]. 
Метафор, сравнивая вещи, объекты, идеи и др., сохраняет между ними трение, сравнение же смягчает трение, шок от совмещения несовместимого. Метафора призвана не просто уподоблять вещи, объекты, события и др., но приоткрывать нечто ранее неизвестное, нечто, что нельзя сообщить без метафоры, прямо. Причта как расширенная метафора, как некоторое предположение сходства между идеями, событиями, умозаключениями, прежде всего, предназначена не для иллюстрирования или разъяснения идеи, но для представления ее в новом виде, в открытии новых граней утверждения, истолкования или понятия.
Является ли притча аллегорией? Сложно однозначно ответить на этот вопрос, так как само понятие «притча» подразумевает не строго очерченный литературный прием - притчи бывают различных типов, среди них есть и сложные и по содержанию, и по форме притчи, которые можно назвать аллегориями, есть верно определить, что такое аллегория. В ответе на поставленный вопрос не следует торопиться, так как именно аллегорическое истолкование притч в прошлом «закрыло» многие из них для понимания.
б) Типы притч, роль притч в учении Христа.
Если рассматривать типы притч, то лучше начать с простых и затем перейти к сложным формам. Самыми простыми притчами можно назвать короткие мысли, истории, которые не сложны по содержанию и выражают одну определенную идея. Например, история о потерянной драхме, или пастух и заблудшая овца. Далее можно указать на более сложные типы притч, которые могут иметь главную и второстепенные мысль, могут быть сложными, с сюжетной точки зрения, с богословской точки зрения и т.д.
1.       Пословица – Лук. 4:23 – «врач, исцели самого себя».
2.       Сравнения – Матф. 10:16 – «вот, я посылаю вас, как овец среди волков: итак, будьте мудры как змии, и просты как голуби».
3.       Расширенные сравнения – Лук. 5:36-38 – ветхая одежда – новая заплата; старые мехи – новое вино.
4.       Повествовательные притчи – Матф. 25:1-13 – притча о десяти девах.
5.       Иллюстративные причти – Лук. 10:29-37 – притча о добром самарянине.
6.       Аллегорические причти – Марк 4:1-9, 13-20 – притча о сеятеле.
  
Роль притч в учении Христа обсуждалась и обсуждается до сих пор, поскольку существует много мнений относительно того, для чего Иисус говорил к народу притчами. Тот факт, что он очень часто использовал причти в своем учении, если не сказать всегда (Марк 4:33-34), заставляет нас задуматься над ролью притчи.
Рассмотрим Марк 4:10-12 – на основании этого текста можно предположить, что Христос использовал притчи для того, чтобы
а) скрыть от некоторых слушателей смысл сказанного,
б) проиллюстрировать некоторые их своих идей,
с) сказать что-либо своим слушателям, но не прямо, а косвенно (Марк 12:12).
2. Основные характеристики притчи как жанра.
Обусловленность литературным контекстом. Притчи, в отличие от других жанров, не может функционировать как нечто совершенно отдельное, конечно, притча является неким законченным целым, но цель ее лежит вне самой себя, т.е. цель обусловлена контекстом, привязана к событиям, изложенным в тексте.
 
Простота в изложении. Данная характеристика притчи указывает как на простоту по форме - простое изложение фактов, событий, идеи, так и простоту по содержанию - использование обычных слов, образов, понятных примеров, ясных сюжетов. Так как целью притчи является косвенное сообщение определенных истин, ничто не должно мешать рассказчику создать метафору, выразить основные идеи через притчу.
Метафоричность. Как было сказано выше, притча, как расширенная метафора стремится к указанию на сходство идей, событий, понятий, но в то же самое время указывает и на различие для создания определенного трения, сомнения, шока. Например, сочетание «добрый самарянин» должно было шокировать слушателей, но история о его поступках настолько необычна, что заставляет задуматься, поразмыслить над сказанным.
Ориентированность на размышление. Данная характеристика основывается на остальных, в конце концов, слушатель должен задуматься над предметом, сюжетом, событиями, идеями, выраженными в притче, иначе она и не нужна вовсе.
3. Принципы толкования притч.
Причта как жанр является, возможно, самым сложным жанром для истолкования, и не только потому, что мы практически не используем его в современной литературе, и поэтому не знакомы с ним именно как с жанром, но и потому, что существует много подходов к пониманию того, что такое притча, а, следовательно, и подходов к толкованию. Попробуем очертить основные принципы толкования, применимые при рассмотрении притчи на элементарном уровне.
1.       Понимание притчи напрямую зависит от понимания как ее литературного (положение в тексте), так и повествовательного (Sitz im Leben) контекста.
2.       Понимание притчи зависит от анализа ее структуры.
3.       Так как дидактическая цель/цели притчи скрыта, для ее верного понимания необходимо попытаться ответить на вопрос: «Чего именно пытается достичь автор/рассказчик при помощи притчи?».
4.       Соотнесение основной мысли/мыслей с учением Христа о Царствии Божьем может помочь понять смысл притчи.
4. Пример толкования притчи.
Матф. 13:24-30 - причта о пшенице и плевелах.
·         Литературный и повествовательный контекста притчи. Притча помещена у Матфея вместе с другими притчами, поэтому можно предположить, что все эти притчи могли быть сказаны в разное время. С точки зрения литературного контекста, эта притча относится к группе притч о Царстве, причем Иисус сам истолковывает и притчу о сеятеле, и притчу о пшенице и плевелах. Повествовательный контекст рассматриваемой притчи говорит нам о том, что она была сказана не как пример к какому-либо событию, не является иллюстрацией к чьему-либо поведению. Иным словами, рассмотрение литературного и повествовательного контекста мало чем помогают нам в истолковании притчи, хотя изучение ситуации подсказывает, что Иисус мог иметь в виду желание некоторых поскорее «разобраться» с грешниками, которые связывали служение Христа со скорой реализацией своих планов (зилоты).
·         Анализ структуры причти. Анализ структуры дает нам возможность увидеть, что она имеет три части, соответственно ее трем основным элементам – Бог, добро и зло – 1) человек сеет пшеницу, 2) враг сеет плевелы, 3) всходят и пшеница и плевелы, тогда человек решает ждать до жатвы, и после жатвы отделить пшеницу от плевел.
образы в притче[94]
-           сеяние и рост растений уже в ВЗ завете ассоциировалось с праведным поведением – Осия 10:12; Иер.4:3-4; Ис. 55:10
-           жатва была стандартной метафорой для суда
     
·         Дидактическая цель. Хотя существует несколько мнений относительно того, можно ли считать эту причту «чистой» или она все-таки является аллегорической притчей, то есть имеет несколько дидактических целей, обобщить значение притчи можно следующим образом – Бог допускает существование в мире и праведных, и злых, и только в «кончину века» злые будут уничтожены, а праведные получать награду. Важно в данном случае не путать значение притчи, то есть дидактическую цель притчи и ее значимость, то есть весь спектр возможных применений цели притчи в различных ситуациях.
·         Притча в учении о Царствии Божием. Каким образом данная притча «вписывается» в учение Христа о Царствии Божием? В противовес настроениям по насильственному устранению врагов евреев (зилоты), Иисус говорит о том, что ситуация, когда у мире сосуществуют и праведные, и грешные известна Богу, но Он и указывает на то, что окончательный суд будет произведен в «конце времен», поэтому в настоящий момент праведные должны смириться с ситуацией и не заниматься «искоренением» зла. Именно поэтому притча и начинает словами: «Царство Небесное подобно человеку…», то есть действия человека в причте открывают нам нечто о Царствии Небесном.

5. Послание.
1. Эпистолярный жанр в древности.
Письмо, наверное, также старо как и письменность, поэтому нет никакой возможности проследить история появления практики написания писем, хотя исследуя период истории до появления христианства, можно с уверенностью сказать о том, что жанр письма был очень развит. И не только личных писем, но и писем общественных - сообщений о делах в провинциях, докладов о положении дел, рассуждений о политики, экономике, торговле и т.д. Многие ученые, философы рассуждали о предметах своего интереса в письмах, последователи собирали эти письма в сборники (например, письма Цицерона, Сенеки).
Можно выделить следующие типы писем:[95]
1.    Личные письма. Если тщательно классифицировать типы писем, то личные письма, конечно, не существуют как отдельная группа писем, деловые письма также могут быть личными, личными можно назвать и некоторые другие категории, но говоря о типах писем в древности, мы выделяем личные письма как довольно объемный класс – просьбы, сообщения, приветствия, заказы и т.д. – все эти записи только относительно недавно стали исследоваться.
2.    Деловые письма. Торговля, сделки, договоры, завещания - все эти деловые бумаги составлялись  в виде писем, существовали определенные формы для каждого письма, эти формы знали писцы, специально для этого обученные.
3.    Официальные письма.  Из-за того, что Римская империя была огромной, много вопросов решалось при помощи писем, это были и официальные распоряжения, и доклады о ситуации от местных руководителей, царей, начальников, и решения суда или военные приказы, которые также писались в форме письма.
4.    Публичные письма. Такого рода письма были адресованы не лично кому-то, но группе людей или даже всему городу или государству. Такого рода письма могли выражать мнение, призывать к чему-либо, объявлять о чем-то.
5.    Литературные письма. Под этим термином мы понимает письма, которые были написаны от лица других людей, как бы от известных личностей, разъясняли какие-то интересующие общественность детали. Иными словами, это были литературные произведения стилизованные под письма (например, 24 письма Гиппократа были написаны его последователями в 50 г. и дают нам информацию о его жизни).
6.    Письма - эссе. Такого рода письма дальше всего отстоят от личных писем, это письма-статьи по определенным вопросам - алхимии, физики, философии, этики, их можно назвать письмам по форме, но по содержания - это тематические статьи.
Перечислены лишь некоторые типы писем древности, теоретики эпистолярного жанра древности выделяли и 21 (Деметрий - «Эпистолярные типы»[96]), и 41 (Прокл – «О эпистолярных типах»[97]) тип письма. 
2. Послание как разновидность эпистолярного жанра.
Новозаветные послания как таковые являются типичными для своего времени, как уже было сказано, сборники писем (подлинные или неподлинные) циркулировали в древности. Хотя существуют разные мнения относительно того, к каком именно типу следует отнести послания НЗ, можно уверенно сказать, что будь то личное письмо (3 Иоанна, Титу, Тимофею) или письмо-эссе (Римлянам, Евреям) – это разновидности эпистолярного жанра, то есть жанра письма. К сожалению, само слово «послание» используемое в описании писем Павла и других апостолов, во многом мешает воспринимать эти письма как письма, представление о них как о тщательно разработанных и много раз переписанных богословских трактатах искажает жанр и ведет к ложным выводам («послание к римлянам – систематическое изложение хр. веры», или «послание к филлипийцам – послание радости»).
Живость и литературные особенности языка писем со временем из-за отсутствия практики постоянного перевода на современный язык теряют свою суть и становятся «мертвыми языковыми идолами». При тщательном изучении мы видим, что послание как жанр – это письмо, поэтому содержит в себе все основные характеристики именно письма, а не трактата или богословского сочинения.
Структура типичного послания такова:
1.  Вступление (кто, кому, приветствия)
2.  Благодарности или благословения
3.  Основная часть
4.  Заключение (приветы, благословения, просьба)
 
3. Основные характеристики послания как жанра.
Личностность.
Очевидность связи «автор – читатель».
Привязанность к конкретной ситуации.
4. Принципы толкования посланий.
Согласно указанным выше характеристикам жанра, рассмотрим несколько принципов толкования посланий.
1.  Послание имеет конкретного автора и конкретных читателей, для его верного истолкования необходимо четко представлять себе ситуация написания послания.
2.  Так как послание имеет определенную обусловленную жанром структуру, при истолковании необходимо обращать на нее особенное внимание. 
3.  Личностный характер послания предполагает, что существует как минимум два уровня в послании - то, что относится только к людям в конкретной ситуации, то, что может относится и ко всем другим христианам в подобных ситуациях.
4.  Послания содержат богословские истины не в систематическом порядке, поэтому необходимо учитывать этот факт при толковании.
5. Пример толкования текста из послания.
пример толкования послания – послание к Филиппийцам.
 

VII. Богословский анализ.
1. Определение богословского контекста автора.
Только относительно недавно (XIX-XX в.) в герменевтике стали обращать внимание на то, что каждый автор Библии писал не только в определенном историко-культурном контексте, но и в определенном богословском контексте. Несмотря на то, что впервые мысль об анализе богословия отдельных авторов Библии, пришла либеральным богословам, сегодня она принимается практически всеми богословами, так как ее легко обосновать чтением книг хотя бы Нового Завета. Каждый автор Библии имел свое богословие.
а) Богословский контекст.
Богословский контекст – богословские идеи среди которых формируется и развивается собственное богословие автора библейской книги. Для верного восприятия изучаемого текста важно понять, что и автор, и его книга не возникли в богословском вакууме. Так же как мы исследуем историю, для того чтобы лучше понять определенные тексты Писания с точки зрения их положения в истории, мы должны обратить внимание на богословские идеи, школы, представления, тенденции и т.д. времени написания рассматриваемого текста.
Можно выделить несколько уровней богословского контекста:
·         общий интеллектуальный контекст (эллиническая культура),
·         непосредственный культурный контекст (еврейская культура),
·         общий христианский богословский контекст (еврейское, языческое христианство),
·         конкретный христианский богословский контекст (богословие Павла, Иоанна, Луки).
б) Богословское учение.
Богословским учением называют определенную совокупность суждений относительно того или иного аспекта богословия, например, учение о спасении, которое является совокупностью различных суждений из различных текстов Св. Писания о спасении. Важно понимать, что богословское учение появляется после исследования Писания (библейское богословие) и обработки материала, его классификации по темам (систематическое богословие).   
 
б) Богословская система.
Богословские учения объединяются в богословскую систему. Богословской системой можно назвать определенное упорядоченную в соответствии с определенным принципом совокупность учений. Для понимания системы необходимо понять, что всякая упорядоченная совокупность имеет определенный принцип упорядочивания, т.е. слово «упорядоченный» подразумевает определенное правило, по которому создается порядок. Анализируя различные богословские системы, несложно заметить, что их отличие друг от друга чаще всего обусловлено именно различиями принципов упорядочивания. Разные богословы строят свои системы вокруг разных центральных идей, авторы книг Писания не являются исключением. Богословие Марка отличается от богословия Иоанна, который в свою очередь отличается от Павла. 
г) Пример анализа богословия ап. Иоанна.
Несмотря на то, что, например, Верклер приписывает мнение о наличии разных богословских позиций в Писании либеральному богословию, с этим весьма сложно согласиться. Действительно, впервые мнение о наличие в Библии разных мнений появилось среди либеральных богословов, но мнение это было обосновано изучением конкретного текстуального материала, и сегодня любой серьезный богослов признает факт наличия особенностей в богословской системе каждого автора.
Рассмотрим для примера особенности богословской системы ап. Иоанна. Его Евангелие явно отличается от синоптических Евангелий, и дело, скорее всего, не в том, что Иоанн хотел написать «дополнение» к уже существующим Евангелиям, а в иной богословской системе.
В первую очередь мы обращаем внимание на богословский язык Иоанна - он использует много различных богословских терминов - свет, тьма, грех, правда, мир и др. В отличие от синоптических Евангелий, у Иоанна Иисус не говорит притчами и стиль его проповедей совсем иной.
Во вторых даже по содержанию Иоанн сильно отличается от синоптиков - у него нет ни родословной, ни описания рождения, искушения, изгнания демонов, ничего не сказано о преображении, учреждении Вечери Господней, мучении в Гефсиманском саду. Если предположить, что Иоанн просто хотел дополнить уже существующие Евангелия, то возникает вопрос - почему Матфей и Лука писали то, что уже было написано Марком, вместо того, чтобы также дополнить Марка? Какова вообще цель написания Евангелий - биография Христа? описание событий так «как это было»?
Можно по разному ответить на возникающие вопросы, но одно очевидно - Иоанн не просто собрал и записал все неизвестные другим Евангелистам факты - его Евангелие имеет совершенно законченную богословскую систему, и сам он был не просто собирателем фактов из биографии Христа, но богословом, преломляющим события через свою богословскую систему.  
2. «Критика редакций»[98] - знакомство с понятием, история и примеры.
а) Общие сведения о «критике редакций».
Критика редакций появляется после Второй Мировой войны и ее основоположниками можно считать Гюнтера Борнкамма (Gunther Bornkamm), Ханса Концельманна (Hans Conzelmann) и Вилли Марксена (Willi Marxsen), который и ввел термин «Redaktionsgeschichte». Суть данного подхода в том, чтобы, в отличие от «критика форм», не просто выделить определенные формы, составляющие библейского текста, но рассмотреть имеющихся текст как следствие богословской переработки (редакции) автором различных источников. Так как метод появился при изучении Евангелий, то, естественно, что он прежде всего касается анализа богословских редакций авторов Евангелий. Считается, что Евангелие от Марка было написано первым, поэтому можно сказать, что Матфей и Лука «редактировали» это Евангелие, создавая свои – но как они это делали, и, главное, зачем они это делали? – именно на этот вопрос пытается ответить «критика редакций».
Почему мы говорим о «критике редакций» сейчас, при обсуждении богословского анализа? Потому что именно после анализа богословского содержания Евангелий, стали обращать внимание на то, что евангелисты и другие авторы Библии были не просто компиляторами, но богословами, которые перерабатывали имеющийся у них материал.
В качестве примера рассмотрим описание смерти Христа в Евангелиях – Матф. 27:45-56; Марк 15:33-41; Лука 23:44-49:

Матф. 27:45-56 От шестого же часа тьма была по всей земле до часа девятого; а около девятого часа возопил Иисус громким голосом: Или, Или! лама савахфани? то есть: Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил? Некоторые из стоявших там, слыша это, говорили: Илию зовет Он. И тотчас побежал один из них, взял губку, наполнил уксусом и, наложив на трость, давал Ему пить; а другие говорили: постой, посмотрим, придет ли Илия спасти Его. Иисус же, опять возопив громким голосом, испустил дух. И вот, завеса в храме разодралась надвое, сверху донизу; и земля потряслась; и камни расселись;  и гробы отверзлись; и многие тела усопших святых воскресли и, выйдя из гробов по воскресении Его, вошли во святый град и явились многим. Сотник же и те, которые с ним стерегли Иисуса, видя землетрясение и все бывшее, устрашились весьма и говорили: воистину Он был Сын Божий. Там были также и смотрели издали многие женщины, которые следовали за Иисусом из Галилеи, служа Ему; между ними были Мария Магдалина и Мария, мать Иакова и Иосии, и мать сыновей Зеведеевых.

Марк 15:33-41 В шестом же часу настала тьма по всей земле и продолжалась до часа девятого. В девятом часу возопил Иисус громким голосом: Элои! Элои! ламма савахфани? - что значит: Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил? Некоторые из стоявших тут, услышав, говорили: вот, Илию зовет. А один побежал, наполнил губку уксусом и, наложив на трость, давал Ему пить, говоря: постойте, посмотрим, придет ли Илия снять Его. Иисус же, возгласив громко, испустил дух. И завеса в храме разодралась надвое, сверху донизу. Сотник, стоявший напротив Его, увидев, что Он, так возгласив, испустил дух, сказал: истинно Человек Сей был Сын Божий. Были тут и женщины, которые смотрели издали: между ними была и Мария Магдалина, и Мария, мать Иакова меньшего и Иосии, и Саломия, которые и тогда, как Он был в Галилее, следовали за Ним и служили Ему, и другие многие, вместе с Ним пришедшие в Иерусалим.

Лука 23:44-49 Было же около шестого часа дня, и сделалась тьма по всей земле до часа девятого: и померкло солнце, и завеса в храме разодралась по средине. Иисус, возгласив громким голосом, сказал: Отче! в руки Твои предаю дух Мой. И, сие сказав, испустил дух. Сотник же, видев происходившее, прославил Бога и сказал: истинно человек этот был праведник. И весь народ, сошедшийся на сие зрелище, видя происходившее, возвращался, бия себя в грудь. Все же, знавшие Его, и женщины, следовавшие за Ним из Галилеи, стояли вдали и смотрели на это.

Простого взгляда достаточно для того, чтобы увидеть разницу в том, что именно сказал Христос в момент смерти – «Боже мой! Для чего ты меня оставил» или «Отче! В руки твои предаю дух мой». Кто-то скажет, что Иисус сказал и то, и другое - но почему одни Евангелисты написали одно, а другие другое (см. Иоанна19:30)? Потому имели различные друг от другу цели написания, и поэтому по разному «редактировали» реальные события.
б) Положительный вклад «критики редакций» в изучение Библии.
·      Критика редакций обращает наше внимание на богословие авторов Писания, на их участие в истолковании тех или иных событий или идей.
·      Критика указывает на неоднородность богословия Писания - иными словами нет единого библейского богословия, есть сумма различных богословских взглядов, что совсем не означает, что эти взгляды противоречат друг другу.
·      Критика редакций указывает на важность изучения отдельных книг и их авторов, указывает на важность вклада каждого автора, не позволяет искажать богословие одного автора, которое «подгоняется» под богословие другого автора или богословие толкователя.
3. Этапы богословского анализа.
Принимая во внимание все сказанное выше о богословском контексте авторов Писания и о богословских предпосылках толкователя, попытаемся детально описать богословский анализ.
Что такое богословский анализ текста? - это исследование с точки зрения его возможного богословского содержания. Целью этого исследования является попытка понять текст как богословский, или иными словами, посмотреть на текст с точки зрения того, как он отвечает на богословские вопросы - богословский анализ это поиск в тексте определенного богословского содержания – явного или косвенного, намеренно или ненамеренно вложенного в него автором.
1.       Проанализируйте текст на наличие богословских учений. Текст может содержать какие-то термины, понятия, указания на те или иные богословские учения, при истолковании текста необходимо обратить внимание на эти учения. Проанализировать нужно не столько текст, сколько его содержание - о чем с точки зрения богословских учений идет речь в тексте?  
2.       Исследуйте найденное богословское учение с точки зрения других текстов того же автора. В данном случае необходимо четко представлять себе богословие автора текста, по крайней мере знать все, что он написал, для того, чтобы поместить рассматриваемое учение в контекст богословской системы автора.
3.       Исследуйте найденное богословское учение с точки зрения текстов других авторов ВЗ или НЗ. Следующим шагом будет рассмотрение богословия текста с точки зрения других авторов Писания, в зависимости от текста, если это Евангелие, то необходимо изучать мнение других Евангелистов, если это книга из ВЗ, то нужно рассмотреть книги того периода времени и т.д.
4.       Сделайте вывод относительно богословского значения изучаемого текста.

VIII. Первоначальное значение текста и истолкование.
Сколько значений имеет библейский текст? Одно, несколько или бесконечное количество? Существует ли ориентир в определении значения текста? Попытаемся ответить на эти вопросы при помощи понятия «первоначальное значение текста».
1. Первоначальное значение текста.
а) Понятие «первоначальное значение текста».
Понятие «первоначальное значение текста» очень важно на данном этапе процесса понимания и истолкования Писания. Слишком часто получается так, что после огромной работы, проведенной над текстом, после всех этих бесчисленных исследований, они каким-то образом оказываются отложенными в сторону и толкователь как бы говорит: «Теперь, после того как мы удовлетворили требования этой герменевтики, позвольте мне сказать вам в чем же суть этого текста». И далее мы видим как вопреки всем анализам и исследованиям, делается вывод, который не имеет к проведенному исследованию никакого отношения.  Именно поэтому мы вводим очень важное понятие «первоначальное значение текста», т.е. на основании всей проведенной работы, борясь с желанием все быстро обобщить и сделать вывод про то, «как надо жить», мы тщательно реконструируем (пытаемся воссоздать заново) тот смысл, то значение текста, которое автор вкладывал в него при написании.
Принимая во внимание происхождение книг Библии, мы признаем тот факт, что эти книги первоначально были написаны не для нас. К сожалению, признавая этот факт на словах, мы не всегда признаем его на деле. Советы по изучению Библии типа: «Прочитав текст, задайте себе вопрос - что он означает для меня?» очень часто можно прочитать в различного рода околобиблейской литературе.
б) Основополагающий принцип герменевтики.
Без четких правил истолкования возможно бесконечное количество толкований одного и того же текста, поэтому герменевтика обязана дать четкий принцип истолкования текста, чтобы исключить вероятность неверного понимания Писания. Таким основополагающим принципом герменевтики является следующий принцип - «Значение текста для современного читателя находится в строгой зависимости от первоначального значения текста». Рассмотрим этот важный принцип подробнее и попробуем доказать его истинность от противного, то есть предположим, что между первоначальной ситуацией и современным истолкованием текста нет совершенно никакой связи, а если она и есть, то не играет никакой роли. Что же тогда? Что будет связывать определенный текст Библии и мою современную ситуацию? Только мои личные мысли и идеи, мое личное отношение к тексту, мое настроение в момент чтения и т.д. И, хотя мы не отрицаем наличие субъективного элемента в процессе истолкования, и еще скажем об этом далее, говоря о применении, такой подход лишает нас всякой возможности иметь хоть сколько-нибудь стройное библейское богословие, не говоря уже о богословии систематическом. Признание рассматриваемого нами принципа жизненно важно для герменевтики, хотя и можно отметить тот факт, что он принимается более как аксиома, нежели как строго доказанная теорема.
Итак, основой для понимания текста является «первоначальное значение текста» - автор текста вкладывает в него определенное значение (или несколько значений как, например, в аллегории или притче), определение которого является определяющим этапом в истолковании текста.
в) Герменевтический принцип первостепенности определения намерения автора.
Признав необходимость принятия истинности принципа связи истолкования с первоначальной ситуации, легко догадаться, что трудности в определении смысла текста для первых читателей лишают нас всякой возможности хоть как-то истолковать текст. Другими словами, знание, даже самое приблизительное, значения исследуемого текста для первых читателей, является основой для всех дальнейших попыток истолкования, а следовательно и применения.  Каким образом намерение автора является основой истолкования? Автор текста пытается передать своим читателям определенную информацию при помощи текста. Соответственно подразумеваемые читатели воспринимают определенную информацию и намерение автора при передачи этой информации (назидание, указание на факты, обличение, призыв к действию и т.д.), далее поступая или не поступая в соответствии с желанием автора.
        
    АВТОР                  ТЕКСТ                 ЧИТАТЕЛЬ
 

                        СОВР. ЧИТАТЕЛЬ
Например, Иоанн пишет свое Евангелие для того, чтобы читатели могли уверовать в Христа (Иоанн. 20:31), соответственно, если читатели Евангелия уверуют в Христа как Сына Божия, цель достигнута. Каким образом это намерение Иоанна помогает нам в понимании текста? Всякий раз пытаясь понять текст, мы помним об общем намерении автора, и задаем вопрос – «Каким образом этот текст соответствует намерению Иоанна?»
2. Этапы определения первоначального значения текста.
а) Этапы определения первоначального значения текста.
Существует много подходов к изучению текстов Писания, т.е. к определению его смысла, поэтому важно понять основу изучения текста вне зависимости от конкретного подхода. Этапы определения первоначального значения текста призваны к тому, чтобы суммировать все результаты предыдущих исследований.
1.       На основании историко-культурного анализа попытайтесь восстановить историческую ситуацию написания изучаемого текста.
2.       На основании контекстуального анализа ответьте на вопрос: «Почему изучаемый текст находится именно в таком контексте и каким образом положение текста в контексте влияет на его значение?»
3.       На основании грамматического анализа (лексический, семантический, синтаксический, структурный и жанровый анализ) определите грамматическое значение текста.
4.       На основании богословского анализа определите богословское значение изучаемого текста в контексте богословия автора и всей Библии.
5.       На основании всей имеющейся информации сформулируйте предположительное первоначальное значение изучаемого текста.
6.       Проанализируйте предположительное значение текста на соответствие информации полученной при изучении текста и сделайте окончательный вывод относительно значения текста для первых читателей.
б) Критерии оценки предполагаемого значения текста.
Как проверить свое понимание первоначального значения текста? Ведь, учитывая всю сложность процесса истолкования, можно принять за значение текста то, что им не является. Существуют ли какие-то критерии оценки верности понимания текста? Рассмотрим три критерия оценки верности определение первоначального значения текста[99]:
·         значение соответствует нормам того языка, на котором написан текст (грамматический критерий);
·         значение соответствует нормам того жанра, в котором написан текст (жанровый критерий);
·         значение текста логично вытекает из проведенных исследований и соотносится с пониманием других текстов Писания (критерий понятности).
в) Схема «понимание – истолкование - практическое применение».
Данная схема помогает четко сформулировать и «почувствовать» процесс понимания текста, хотя понятно, что лишь теория герменевтического процесса и не всегда практика следует теории. Суть схемы в том, что при чтении текста, прежде всего, мы ориентируемся на его понимание, затем на его истолкование с точки зрения его отношения к современной ситуации читателя и практическое применение значения текста.
Важно понимать, что данная схема работает не по прямой
понимание    истолкование                 применение
но по кругу
 истолкование
понимание                                 применение
 

 ПРЕДПОНИМАНИЕ
3. Примеры суммирования результатов всех предшествующих исследований для определения первоначального значения текста.
Рассмотрим в качестве примера текст Иоанн 1:1-5, предположим, что мы провели достаточное исследование и теперь пытаемся суммировать все результаты для определения первоначального значения текста.
1.       Историко-культурный анализ данного текста, во-первых, должен рассмотреть историческую ситуацию при написании Евангелия, кто, кому и по какой причине его написал, какова его цель, во-вторых, какова была культурная, политическая, экономическая ситуация во время написания и книги, и данного текста.
Изучение исторической ситуации приводит нас к тому, что мы узнаем – Евангелие было написано апостолом Иоанном примерно в 90 году, и является вероятнее всего самым поздним произведением в Новом Завете. Написано оно в тот период истории раннего христианства, когда оно уже немного окрепло и приобрело достаточное количество сторонников для того, чтобы привлечь внимание властей, последовали гонения и притеснения. Христианство не только вышло на политическую, но и на интеллектуальную сцену того времени, то есть стало оформляться не просто как иудейское религиозное движение, но и как богословское учение, объединяющее все народы и социальные группы. Это изменение положения первоначально малочисленного движения привело к нормальной в такой ситуации институциализации церкви, появлению четких управленческих структур и официального богословия. Появление гностицизма и докетизма весьма волнует церковь, вынужденную отстаивать важность определенный позиций в вопросах веры.
2.       Контекстуальный анализ рассматриваемого текста должен заинтересоваться а) общим построение книги, делением ее на части, б) первой частью Евангелия в котором находится изучаемый текст, в) ближайшим контекстом, в данном случае самым началом Евангелия с целью определить место данного текста в книге и увидеть какова в связи с этим роль текста в книге.
Евангелие от Иоанна во многом отличающееся от синоптических Евангелий, отличается и в своем построении. Изучаемый текст является началом Евангелия, поэтому это его положение во многом определяет отношение к нему как чрезвычайно важному с точки зрения значимости. Иоанн начинает свое Евангелие с провозглашения истинного положения Христа, недаром целью всей книги является демонстрация того, что человек Иисус Христос является Сыном Божиим, вера в которого спасает человека.
3.       Грамматический анализ текста обратит наше внимание на слова, значение слов, их связь и структуру данного текста, которые в совокупности дадут грамматическое значение текста.
Анализ слов текста показывает, что Иоанн использует простые, но очень емкие с точки зрения смысла слова – «начало, Слово, Бог, быть, жизнь, свет, тьма», которые он использует на протяжении всего Евангелия, и которые играют большую роль в понимании основных идей книги. Структура изучаемого текста не оставляет сомнения в том, что она была намеренно создана автором:
В начале было Слово,
            И Слово было у Бога,
            И Слово было Бог,
Оно было в начале у Бога.
Все через него начало быть,
И без него ничего не начало быть, что начало быть
В нем была жизнь,
            И жизнь была свет человеков,
            И свет во тьме светит,
И тьма не объяла его.
Судя по грамматическому анализу, данный текст скорее относится к поэтическому нежели к повествовательному жанру, и только в силу своих структурных особенностей, но и потому, что подходит по характеристикам – явно видны и образность, и субъективность, хотя вряд ли можно сказать, что текст эмоционален или ориентирован на сопереживание, поэтому можно сказать о том, что перед нами не поэзия в чистом виде, а скорее всего поэтический богословский монолог Иоанна, каких много в его Евангелии.
4.       Богословский анализ текста раскроет перед нами всю глубину и силу этого текста не только с точки зрения богословия Иоанна, но и с точки зрения богословия всего Нового Завета.
С точки зрения богословия, данный текст требует тщательного рассмотрения, так как полностью определен богословской системой Иоанна. Изучение Евангелия приводит нас к выводам о том, что написано для того, чтобы убедить читателя в необходимости веры в Христа для этого необходимо, прежде всего, раскрыть истинную природу Христа как Сына Божия.
5.       Предварительный вывод относительно первоначального значения текста.
Анализ говорит о том, что изучаемый текст провозглашает Христа равным Богу, так как Он как и Бог был в начале и через Него все было сотворено и в Нем был свет, жизнь для всех людей. Символы света и жизни указывают на суть дел Христа, на их божественное начало.
6.       Проверка соответствия предварительного вывода проведенному исследованию.

IX. Практическое применение как завершение процесса истолкования текста.
Применение значения текста к современной ситуации в жизни христианина часто воспринимается как нечто дополнительный этап исследования, отсутствие которого никак существенно не повлияет на процесс толкования Евангелий. Так ли это на самом деле? Можем ли мы говорить об истолковании в отрыве от применения? Нет, выяснение первоначального значения текста никогда не должно быть целью герменевтики, но только средством – это богословское положение, которое имеет целью обратить особое внимание именно на незавершенность процесса толкования без практического применения.
Будучи воспитанными на традициях протестантского индивидуализма, мы воспринимаем чтение Писания как чисто индивидуальное занятие верующего, направленное на поиск жизненных советов, и не думаем о Писании как "собственности" Церкви, а не отдельных индивидов. Таким образом, чтение Писания отдельными членами церкви формирует в целом отношение к Писанию всей церкви, и понимание Библии церковью влияет на ее применение верующими в дальнейшем чтении.
1. Взаимосвязь понимания, истолкования и применения.
а) Понимание, истолкование и практическое применение.
Говоря о связи между пониманием и истолкованием, необходимо принимать во внимание искусственность подобного деления процесса чтения Писания – при реальном чтении текста все элементы о которых мы говорили функционируют как части единого процесса. Понимание происходит тогда, когда мы можем истолковать значение текста с точки зрения имеющейся информации, понимание воспринимает знаки, слова, фразы, истолкование пытается их осмыслить. Но на этом не заканчивается или, по крайней мере, не должно заканчиваться изучение текста. Практическое применение не означает только определенное применение в области поведения (этика), но и любое использование значения текста в проповеди, беседе, книге, рассуждении и т.д.
В качестве примера можно привести музыкальное произведение – необходимо иметь навык чтения нот, то есть уметь определять, какие именно ноты изображены на нотном листе – какие именно звуки обозначаются при помощи тех или иных знаков. Но простым восприятием нотных знаков нельзя исполнить музыкальное произведение, их сочетание требует соответствующего истолкования. Исполнение музыкального произведения на инструменте будет в этой иллюстрации практическим применением, но это исполнение будет зависеть от понимания нот и истолкования характера произведения.
б) Практическое применение и предпонимание, понимание и истолкование.
Применение значения текста влияет прямым образом на наше восприятие и других текстов, и этого же текста в другой раз, причем после многократного чтения, размышления, применения, когда знакомство с текстом помогает размышлять о применении на основе понимания и истолкования. Это круг не должен смущать толкователя, поскольку эффект особого действия достигает как раз за счет многократного прочтения в различных условиях и с разными подходами.
Необходимо обратить внимание и на тот факт, что фундаменталист читает Библию и видит в ней подтверждение всем своим убеждением, либерал читает Писание как либерал и не понимает как можно не видеть того, что видит он, атеист видит в Библии сплетение ошибок и противоречий. Кто-то читает Писание на старославянском и терпеть не может современных переводов, другой не понимает Писания на в синодальном переводе и старается «осовременить» текст. Почему так происходит? В чем дело? Кто-то воспринимает чтение Библии как постоянный пытливый поиск «подсказок», кто-то читает ее как интересную поучительную книгу, кто-то пытается понять общее настроение и прислушивается к основным темам, кто-то углубляется в детали, не задумываясь о полной картине. Все это указывает на огромную роль предпонимания, того как оно формируется при чтении, толковании и применении.
Практическое применение истин Писания делает его значимым для христианства, современное богословие постепенно «перерастает» стадию критического отношения к чтению Библии, взывая к восприятию ее как некоего целого, как Слова Божия. Здесь нельзя обойти учение о Писании, которое в краткой форме было изложено в самом начале курса – что такое Священное Писание? Только ответив на этот вопрос, можно говорить о важности применения.
Обратим внимание на примеры неверного использования Писания:
-     Поиск советов на каждый день – почему это использование неверно? Потому что читатель ориентирован на поиск ответа на свой вопрос, который в какой-то мере уже предопределяет ответ. Как вопрос может влиять на ответ? Просто – вопрос «может ли человек потерять спасение?» подразумевает только два возможных ответа – «да» или «нет». Поиск ответа часто инициирует вырывание текста из контекста, манипулирование текстом, искажение смысла.
-     Цитатничество – формулирование богословских позиций на основе Библии дело привычное, но вот только когда определенное богословское мнение сначала формируется, а затем обосновывается при помощи Писания, то тогда использование текстов становится цитатничеством.
-     Использование Писания как магической книги – как ни странно это звучит, но чаще чем мы думаем можно встретиться с массой суеверий среди верующих, что дает многим психологам повод говорить о общей сути и религии, и суеверия. В чем выражается суеверное отношение к Библии? В том, что ее слова наделяются особым действием, которое никак не связано с содержанием – цитирование текстов наизусть для борьбы с духами, многократное повторение с целью самовнушения или подавления мыслей, механическое чтение текстов для поддержки определенного настроения.
Каким образом избежать подобных ошибок? – тщательно рассмотреть принципы применения значения текстов.  
2. Основные герменевтические проблемы применения первоначального значения текста в современной ситуации.
а) Культурная обусловленность[100].
Культура времени написания текста и культура современного читателя во многом отличаются, если прибавить к этому тот факт, что иногда весьма сложно детально воссоздать первоначальную культурную ситуацию, то легко понять, что культурная обусловленность текста представляет проблему при толковании и применении. Когда Павел говорит о «знаке для ангелов» (1 Кор. 11:10), то практически невозможно понять, что именно он имеет в виду. Мнения исследователей разделяются на предмет возможности или полной невозможности воссоздать культурную ситуацию. В каком-то смысле мы имеем дело с мертвой культурой, с другой стороны, мы верим в действие Святого Духа, который помогает понять некоторые аспекты, но не дает возможности «реанимировать» ушедшую в небытие культуру.
б) Герменевтический круг.
Сформулировав кратко данную проблему можно при помощи фразы – пока толкователь работает с текстом, текст работает с ним. Хотя не все богословы признают проблему предпосылок и предпонимания в истолковании и применении текста, все же необходимо помнить о том, что невозможно полностью объективно подходить к Писанию. Это не означает, что исследователь должен оставить все попытки изучать культуру, язык, историю и др. для того, чтобы понять первоначальную ситуацию написания текста.
в) Единство и многообразие в Писании.
При изучении ВЗ или НЗ возникает вопрос о том, можно ли сказать, что все авторы Библии имели примерно одинаковое богословие или они отличались во мнениях по некоторым вопросам? Противоречат ли авторы Библии друг другу или они выражают разные мнения, описывающие проблему с разных сторон? Примером может служить изучение синоптических Евангелий – например притча о талантах у Матфея (25:14-30) и у Луки (19:11-27) изложены не просто по разному , но в разных контекстах и с разных точек зрения – означает ли это, что евангелисты противоречат друг другу? Факт наличия элементов единства и многообразия, несомненно, затрудняет процесс истолкования и применения.
г) Прогрессирующее откровение.
Еще одним важным моментом в изучении Писания является понятие «прогрессирующего откровения» – что это значит? Это значит, что Писание дает нам пример того, как Бог давал откровение о Себе постепенно, то есть богословие авторов ВЗ отличается от богословия авторов НЗ в сторону развития, откровения Бога о Себе. Понятие «прогрессирующие откровение» было введено более консервативными богословами как реакция на либеральное понятие «развивающееся богословие» авторов Библии.
3. Основные этапы применения.
Рассмотрим 4 этапа поиска верного практического применения текста[101].
Этап 1. Определите первоначальное применение значения текста.
На данном этапе необходимо так же, как и при определении первоначального значения текста (смысла), задать вопрос о том, каким было предполагаемое автором первоначальное применение текста (значимость), то есть чего именно хотел автор добиться от своих читателей при помощи своего текста? Содержит ли текст заповедь или повеление, совет или пример для подражания, обетование или предупреждение, учение или богословское понятие – именно это является целью на первом этапе.
           
Этап 2. Определите степень культурной обусловленности первоначального применения.
На данном этапе появляется большинство проблем, поскольку именно удаленность книг Библии по времени, как было сказано, вызывает больше всего вопросов относительно применения. Рассмотрим этот этап подробнее.
1.       Имеется ли в тексте прямое или косвенное указание на важный богословский или этический принцип, содержащийся в Библии в четко сформулированном виде?
 
2.       Каким образом литературный контекст рассматриваемого отрывка ограничивает или расширяет область применения?
3.       Есть ли в тексте указания на то, что подразумеваемое первоначальное применение обусловлено первоначальной культурной ситуацией и не имеет прямого применения для современного читателя?
4.       Находилось ли первоначальное применение текста в соответствии или в противоречии с общепринятыми нормами того времени?
Этап 3. Определите вневременной принцип.
 
Несмотря на кажущуюся простоту, определение принципа, на основании которого можно говорить о применении в современной ситуации, дело весьма сложное. Само понятие «вневременной принцип» должно быть тщательно рассмотрено. Оно не означает, что существует определенное количество вневременных истин и они постоянны на протяжении всех времен – абсолютизм сложно обосновать исходя из всей той информации, которую мы имеем. Что же такое «вневременной принцип»? Это попытка сформулировать определенный принцип, который смог бы быть основанным на первоначальном применении значения текста, с другой стороны мог бы что-то значить и для современного читателя.
Этап 4. Найдите соответствующее принципу применение в современной ситуации.

X. Герменевтика как основа богословия (вместо заключения).
1. Обзор курса с целью демонстрации герменевтического метода.
2. Герменевтика и библейское богословие.
а) Определение библейского богословия.
Библейское богословие – чтение отдельных книг Библии с целью (1) организации текстов автора по темам, (2) поиска объединяющих разных авторов тем.
История библейского богословия как отдельной науки начинается со времени критического исследования Писания, хотя элементы, которые были объединены впоследствии в эту науку, были известны в церковном исследовании Писания задолго до Возрождения и Просвещения.

Библейское богословие и историческое богословие.
б) Метод библейского богословия.
Предписательный метод – изучение Писания руководствуется поиском определенных тем в богословии авторов (акцент на единстве).
Описательный метод – изучение Писания руководствуется темами богословия авторов и пытается объединить их темы в богословские системы авторов, отказываясь создавать единое библейское богословие (акцент на многообразие).
Метод истории традиции – изучение Писания с точки зрения положения авторов в истории традиции, помещение их взглядов на историческую прямую, соотнесение различий с точки зрения развития традиции.
в) Роль герменевтики в библейском богословии.
2. Герменевтика и систематическое богословие.
а) Основные элементы богословской конструкции.
Священное Писание.
Традиция.
Община (церковь).
Опыт.
Философия.
б) Герменевтика и основные элементы богословия.
3. Герменевтика и гомилетика.
а) Значение текста.
-          Обратите внимание на историко-культурную ситуацию.
-          Обратите внимание на контекст.
-          Обратите внимание на грамматическое значение текста.
-          Обратите внимание на богословие текста.
-          Рассмотрите толкование текста в истории богословия.
б) Истолкование/Применение.
-          Обратите внимание на первоначальное значение текста.
-          Обратите внимание на первоначальное применение текста.
-          Рассмотрите возможность перенесения первоначального применения в современном контексте.
в) Подготовка проповеди.
-          Составьте план проповеди.
-          Выделите основную идею проповеди на основании изучения текста.
-          Продумайте произнесение проповеди.
Приложение А:
Притчи:
·      C.H. Dodd, The parables of the Kingdom (1963)
·      W.O.E. Oesterley, The Gospel Parables in the Light of Their Jewish Background (1936)
·      B.D.T. Smith, The Parables of the Synoptic Gospels (1937)
·      I.H.Marshall, Eschatology and the Parables (1963)
·      J.Jeremias, The parables of the Kingdom (1963)
·      G.E. Ladd, Jesus and the Kingdom (1964)
·      R.H.Stein, The Method and Message of Jesus’ Teaching, Westminster Press (1978)
·      C.L. Blomberg, Interdivting the Parables, IVP (1990)
·      G.R. Beasley-Murray, Jesus and the Kingdom of God (1986)
·      K. Froer, Biblische Hermeneutik, Chr. Kaiser Verlag, Munchen (1961)
·      Ernst Fuchs, Hermeneutik, R.Muellerschoen Verlag, Bad Cannstatt (1963)
Послания:
·      Wiiliam G. Doty, Letter in Primitive Christianity, Fortress Press (1973)

---

[1] «… говорят, что следует держаться только Библии. С одной стороны, это совершенно правильный принцип. Есть очень религиозные люди, которые читают только Библию и приводят из нее изречения, - люди высокого благочестия и религиозности, но не являющиеся теологами; тут еще нет научности, теологии… даже дьявол цитирует Библию, но это еще не делает его теологом. Когда человек уже не только читает и повторяет изречения, когда начинается так называемое объяснение, заключение, истолкование того, что должно означать прочитанное, он переходит к рассуждению, рефлектированию, мышлению, и тогда речь идет о том, правильно или неправильно его мышление, каким он выступает в своем мышлении.» Гегель, Г.В.Ф. «Философия религии», М: Мысль, 1976, том II, стр. 226-227.
Позволим себе развить эту мысль и сказать, что даже цитирование каких-либо изречений содержит в себе зачаток теологии, так как эти изречения приводятся в определенный момент в отношении к определенному случаю, то есть уже делается какое-то умозаключение об уместности этих цитат, потом порядок этих изречений также основан на некоем намерении передать мысль.

[2] Ogden, O.K. and I.A. Richards “The Meaning of Meaning: A Study of Influence of Language on Thought and of the Science of Symbolism” (New York, 1989)

[3] Verstehen – понимать, понимание как акт; Vestand – рассудок.

[4] Кант: 1) восприятие (sensatio), 2) рассудок (intellectus) – способность мыслить категориями, 3) разум (ratio) – способность мыслить понятиями.

[5] Достаточно того, чтобы каждый из нас вспомнил то время, когда он только пришел в церковь – лишь через некоторое время человек начинает действительно понимать все, что происходит вокруг него, хотя многие принимают Христа сразу, проходит какое-то время и они полностью «погружаются в традицию» и познают ее суть. Вместе с внешними проявлениями традиции (как молится в собрании, как вести себя во время проповеди, как петь, как одеваться и т.д.), усваиваются и богословские идеи (понимание Бога, понимание места человека в мире, умение слушать проповеди и читать Библию и т.д.), в том числе и герменевтические принципы – как толковать Библию, как находить ей практическое применение в жизни, как понимать сложные места. Таким образом, кафедра является для каждого верующего баптистской традиции первой библейской школой, в которой он получает все основные знания относительно своей веры.

[6] Данное определение является попыткой автора самостоятельно сформулировать суть герменевтики в виде простой фразы. Конечно, возможны и другие определения герменевтики, в которых будут подчеркнуты и другие аспекты герменевтики.

[7] Для более подробного рассмотрения учения о Священном Писании, см. курс «Учение о Священном Писании».

[8] Данн, Джеймс Д. «Единство и многообразие в Новом Завете», М: ББИ, 1997, стр. 120.

[9] При описании этих пяти методов используется глава «Использование Ветхого Завета» из Данн, Джеймс Д. «Единство и многообразие в Новом Завете», М: ББИ, 1997, стр. 120-141.

[10] Например перевод Исайя 53: «Кто поверил нашим вестям и кому так открылась власть могущественной руки Господа? А праведный возрастет перед Ним как зеленеющий росток; и как дерево, простирающее корни к потокам вод, так возрастет святое порождение в стране, что нуждается в нем; наружность его будет не как у всех людей, ни страх его – как страх обычного человека; но вид лица его будет свят, так что все, кто увидит его, почтят его усердно. Тогда презренна будет слава всех царств и придет к концу; даже как муж скорбей и обреченный на болезнь будут они немощны и больны, и будут они презренны и незначительны, как когда присутствие славы было взято от нас. Тогда помолится он за наши прегрешения и наши беззакония простятся ради него, хотя нас считали сраженными, отверженными от Господа и пораженными недугом. Но он воздвигнет святилище, которое было осквернено из-за прегрешений наших и взято от нас из-за беззаконий наших; и учением его мир умножится в нас, и за нашу преданность его словам прегрешения наши простятся нам». (Цитируется по Данн, стр. 123).

[11] B. Gerhardsson “The testing of God’s Son” (Matt. 4:1-11 and par.), Coniectanea Biblica, Lund, 1966, стр. 14 (Цитируется по Данн, стр. 123).

[12] Данн, стр. 123.

[13] Приведем пример такого толкования текста Декалога (десять заповедей. В толковании раввина Моше Альшеха (1508 - ок.1600) десять заповедей связываются с десятью речениями Бога при творении мира. «Эта заповедь связана с речением: «Да будет свет… и отделил Всесильный свет от тьмы» (Брейшит 1:3,4). Когда евреи были в Египте, они нередко поклонялись идолам, и Всевысшний не вменял им этого в вину, но после дарования Торы, которая называется светом, как сказано: «Ибо заповедь – светоч, а Тора – свет» (Мишлей 6:23), идолопоклонство было запрещено» (Пятикнижье Моисеево, Шмот, СП «Панас», 1991, стр.230.) . Или вот еще, Шломо Ицхаки (1040 – 1105) толкует слова: «И творящий милость на тысячи родов» (Исход 20:6) так - «Если не указано, сколько тысяч, предполагается наименьшее их множество – две тысячи. Таким образом, милосердия в пятьсот раз больше в мире, чем суда: кара простирается до четвертого поколения, а вознаграждение – до двухтысячного» (Там же, стр. 231).

[14] Данн, стр. 124.

[15] Данн, стр.125.

[16] Данн, стр. 125.

[17] Примером применения типологического толкования может служить раннехристианское произведение «Послание Варнавы», в котором многие события из истории Израиля типологически истолковываются как имеющие значение для христиан. Например, в главе 7 автор истолковывает «козла отпущения» из ВЗ как прообраз (тип) страданий Христа, он также настаивает на том, что обетования для Израиля теперь относятся к церкви и события прошлого напрямую соотносятся с церковью, причем для того, чтобы увидеть это нужно быть верным Богу, который все делает ясным (7:1).

[18] Церковная история, книга II, глава 4.

[19] R.Williamson, “Philo and the Epistle to the Hebrews”, Leiden, 1970, p. 523-528 (Цитируется по Данн, стр. 126)

[20] Необходимо отметить, что деление истории герменевтики на различные периоды, конечно же, является вынужденным, так как оно далеко не во всем оправдано. Целью лекции является знакомство с основными историческими школами и подходами, и будь наше исследование более подробным, то несомненно стоило бы включить и период дораввинистического истолкования, так же как и период ранней христианской герменевтики, примером которой могут быть многочисленные Писания «апостольских отцов». Например, в послании Варнавы мы можем найти яркие примеры типологического и аллегорического толкования раввинов. В главе 9, автор послания рассуждает об обрезании и для того, чтобы показать, что с самого начала этой практики она была откровением о Христе, он сначала конструирует текст из Бытия (Бытие 14:14 + 17:23) «Авраам обрезал 80 человек и 300», а затем истолковывает этот текст как говорящих о Христе – 80 = 8 и 10, то есть буквы I и H, означающие Иисуса, 300 = Т, то есть говорит о смерти Христа. Всю надуманность подобного толкования легко определить лишь одним обращением к Бытию, в котором нет процитированного текста, и даже если и соединить указанные тексты, то в первом речь идет о 380 рабах, тогда как во втором речь идет об обрезании всех членов семью Авраама и рабов.  

[21] Clement, “Stromata”, book VI, chapter 15, SAGE Library Anti-Nicean Fathers, vol. 2, p.1069

[22] Пастырь «Гермы», сост. и комм. И.Свенцицкой, Москва: Присцельс, 1997, стр.16

[23] Ориген «О началах», книга 4, глава 1, п. 9-13 (Цитируется по SAGE Library Anti-Nicean Fathers, vol. 4, p. 724

[24] Цитируется по SAGE Library Anti-Nicean Fathers, vol. 10, p. 786-88

[25] Gilbert, G.H. “The Interdivtation of the Bible: A Short History” p. 135 (Цитируется по Ramm, B. “Protestant Biblical Interdivtation”, W.A. Wilde Company, 1956, стр. 50)

[26] Для примера приведем такой текст из книги 2, главы 9: «»

[27] Августин «О христианском учении», книга 3, главы 30-37 «Рассмотрение семи правил Тихония Донатиста» (SAGE Library, Nicene & Post-Nicene Fathers, s.1, v.2 стр. 1200). Семь правил Тихония: (1) О Господе и Его теле (необходимо различать тело Христа – церковь и главу тело – Христа, Писание указывает на голову, говоря о всем человеке и наоборот), (2) о двойном делении тела Господа (церковь состоит из плохих и хороших, поэтому при истолковании необходимо учитывать «смешанность» тела, т.е. Церкви), (3) об обетованиях и законе (или буква-дух, благодать-закон), (4) о части и целом, (5) о временах, (6) о перечислении, (7) о дьяволе и его теле. 

[28] De Divisione naturae, VI, 16 (Цитируется по Frederic W. Farrar “History of Interdivtation”, Baker Book House, 1961, стр. 255)

[29] “Credo ut intelligam”

[30] Еще при Карле Великом (начиная с 787 г.) в школа преподавали Тривиум (грамматика, диалектика, риторика) и Квадривиум (арифметика, геометрия, музыка, астрономия).

[31] Doctor Universalis, несмотря на этот титул, похоже, что Альберт не знал ни греческого, ни еврейского, ни арабского (Farrar, стр. 267), поэтому относительно толкования Библии его знания были не так велики, как в других науках.

[32] Farrar, стр. 267

[33] Farrar, стр. 270.

[34] Коплстон, Ф.Ч. «История средневековой философии», Энигма: Москва, 1997, стр. 253.

[35] Farrar, стр. 283-303.

[36] Средневековой схемой был четырехуровневый смысл Писания: (1) буквальный смысл, (2) аллегорический смысл, (3) тропологическое (нравственное) значение, (4) анагогическое (эсхатологическое) значение.

[37] Маграт, А. Богословская мысль Реформации, ОБШ: Богомыслие, 1994, стр. 185.

[38] Там же, стр. 189.

[39] Жан Кальвин, «Наставление в христианской вере», том 1, стр. 68.

[40] Berkhof, Loius “Principles of Biblical Interdivtation”, Baker Book House, 1950, стр. 31.

[41] John Albert Bengel “Gnomon of the New Testament”, ed. Andrew R. Fausset, 5 vols. (Edinburgh: Clark, 1857-58), 1:7 (Цитируется по Walter C. Kaiser, Jr. “Toward An Exegetical Theology”, Baker Book House, 1981, стр. 7)

[42] Berkhof, стр. 32.

[43] Kaiser, стр. 29.

[44] Baur F.Chr. “Das Christentum und die christliche Kirche der drei ersten Jahrhunderte”, Tuebingen, 1853, стр. VI (Цитируется по Лезов «История и герменевтика в изучении Нового Завета», стр. 272)

[45] Лезов, стр. 275

[46] В 1898 г. Э.Трёльч прочел программный доклад «Об историческом и догматическом методе в телогии», кратко суть предложенного исторического метода может быть изложена через разъяснение трех основополагающих принципов: (1) принцип критики – в истории допустимы лишь вероятностные суждения, поэтому стоит говорить не об истинности, но о степенях вероятности исторического предания; (2) принцип аналогии – происходящему в современной жизни можно найти аналогию и в прошлом, поэтому все, что противоречит нашему опыту, наделяется низкой степенью вероятности; (3) принцип корреляции – принцип взаимосвязи всех интеллектуальных проявлений человеческой жизни в истории, события образуют единый поток, в котором каждое происшествие так или иначе соотносится со всеми остальными. (Troeltsch E. “Ueber historische und dogmatische Methode in der Theologie. – Theologie als Wissenschaft. Aufsaetze und Thesen. Hrsg. Von G.Sauter. Muenchen, 1973, стр. 105-127 (Цитируется по Лезов, стр. 280-81). 

[47] Лезов, стр. 275

[48] Лезов, стр. 311

[49] Принцип текстологии – «следует выбирать то чтение, которое лучше всего объясняет происхождение других».

[50] Подробнее от этом см. Мецгер «Текстология Нового Завета», глава 1

[51] Примером может служить слово «e]piou<sioj» значение которого было весьма сложно определить, поскольку оно является так называемым «хапакс легомена» – однажды сказанное – только после обнаружения папирусных документов того времени стало ясно, что этим словом обозначали определенное количество пищи для рабов и слуг, чаще всего на следующий день (слово e]piou?sa означает «завтрашний день». 

[52] Мецгер Б. «Текстология Нового Завета», ББИ, 1996, стр. 204-214.

[53] Мецгер, стр. 205 – «может иметь место параблепсис, вызванный гомеотелевтонией».

[54] По Michael W. Holmes “New Testament Textual Criticism”  из сборника “Introducing New Testament Interdivtation”, ed. Scot McKnight, стр. 56-63.

[55] Возьмем для примера текст из 1 Коринфянам 15:51 «все не умрем, но все изменимся» (pa<ntej ou] koimhqhso<meqa, pa<ntej de< a]llaghso<meqa)
«все не умрем, не все же изменимся» - p46 (ca.200), A (5 век)
«все умрем, не все же изменимся» – א (4 век), C, F, G
«все будем воскрешены, не все же изменимся» - D, отцы Церкви
«все умрем, но все изменимся» – лекционарий 1443 (1053 г.)

[56] Мецгер, Текстология, стр. 197-198

[57] По N.T. Wright “The New Testament and the people of God”, Fortress Press, 1992, стр. 122-26

[58] В данном случае будет нелишним вспомнить о различии между двумя немецкими словами, которые переводятся как «история» - 1) Historie как история в смысле суммы фактов и событий, 2) Geschichte как история предусматривающая истолкование фактов.

[59] В данном случае будет уместным пример отношения к судьбе у современного человека или древнего грека – если современный человек при мысли о судьбе лишается сил для какой-либо деятельности («все и так предрешено, зачем же мучиться»), то древние греки совершенно по иному воспринимали судьбу, которой подчинялись даже боги («все равно не произойдет чего-либо, что не предустановлено судьбой, но я не знаю, что именно должно случиться, поэтому могу делать то, что считаю нужным»).

[60] Рассматривая схему, можно указать на то, каким образом более привычные для нас понятия отражены на ней.
«Культура» = действия + символы
«Богословие» = вопросы, ответы
«Литература» = история + действия + символы

[61] Смотри, например, Гатри «Введение в Новый Завет», статьи касающиеся авторства книг.

[62] Paul Ricoeur “The Hermeneutical Function of Distanciation” Philosophy Today 17 (1973), стр. 135 (Цитируется по David E. Klemm “The Hermeneutical Theory of Paul Ricoeur”, Bucknell University Press, 1983, стр. 84)

[63] Там же, стр. 136

[64] А.Ф. Лосев «Проблема символа и реалистическое искусство», М: Искусство, 1976, стр.33-34 

[65] Anthony C. Thiselton “The Two Horizons: New Testament Hermeneutics and Philosophical Description”, Grand Rapids: Eerdmans, 1980, стр. 124-25.

[66] Thiselton, стр. 130

[67] Реформатский А.А. «Введение в языкознание», М.: Аспект Пресс, 1996, стр. 61

[68] Там же, стр. 64.

[69] Для более подробного рассмотрения этого отношения смотри – А.Ф. Лосев «Проблема символа и реалистическое искусство», М: Искусство, 1976, глава II «От знака к символу», стр. 68-135

[70] G.B.Caird “The Language and Imagery of the Bible”, глава 2 “The Meaning of meaning”.

[71] П.Я. Черных «Историко-этимологический словарь современного русское языка», М: Русский Язык, том II, 1993, стр.367-68. 

[72] Например, английское слово «nice» - “приятный” происходит от латинского слова «nescius» - “невежественный” и в 18 веке означало “точный”, а еще раньше использовалось в прямом значении “невежественный”. 

[73] Например, слово «спасение» в НЗ может означать и оправдание, и освящение, и будущее прославление, и все это вместе, и смерть Христа, и искупление грехов – будет ошибкой думать, что всякий раз, когда мы встречаем это слово в тексте, оно имеет все эти значения одновременно.

[74] Гегель, Г.В.Ф. «Философия религии», М: Мысль, 1976, том I, стр. 226-227.

[75] «Синтаксис» от греческого «составление».

[76] Реформатский, стр. 328.

[77] Реформатский, стр. 328-29.

[78] Б.В. Томашевский «Теория литературы. Поэтика», М.: Аспект пресс, 1996, стр. 207

[79] Смотри Эриксон «Христианское богословие» стр. 66-77

[80] Обсуждение данного сложного вопроса требует отдельного внимания, так как можно сделать вывод о неточности и ненадежности библейских исторических повествований и совершенно неверно воспринять их роль в Священном Писании, именно поэтому мы воздерживаемся от поспешных выводов и указываем на то, что необходимо (1) рассмотреть суть древней историографии вообще, в частности ее подход к точности и объективности, (2) рассмотреть понятие о точности и неточности (объективности, необъективности) в истории вообще, (3) понимать, что вышеуказанные характеристики повествований относятся ко всем повествованиям вообще, поэтому необходимо рассмотреть конкретных текст и на основании этого исследования делать выводы.

[81] Вспомним, например, упоминание о царе Амврий (3 Царств 16:21-28), царю, о котором есть упоминание в нескольких небиблейских источниках и который считается одним из самых влиятельных царей Израиля, уделяется всего  8 стихов, тогда как об пророке Илии, мы ничего не знаем из древней литературы, но ему посвящено 7 глав (3 Царств 2-8).

[82] От фр. sujet от лат. subiectum – предмет, субъект.

[83] Необходимо обратить внимание на то, что данные выводы являются не окончательным истолкованием отрывка, основанным на всей совокупности анализов, но истолкованием текста с точки зрения рассмотрения жанра. Иными словами, мы делаем вывод относительно того, какие цели преследовал автор истории, используя для ее изложения жанр исторического повествования. Пример жанрового анализа, естественно, является лишь примером основной схемы анализа, то есть прежде всего демонстрирует методику, следовательно сами выводы могут быть оспорены как недостаточно обоснованные - они используются как пример того, каким примерно должны быть выводы после жанрового анализа.

[84] Б. В. Томашевский «Теория литературы. Поэтика», стр. 104

[85] Сравни хиазм (АБВ:ВБА) в Исайя 6:10:
(А) Ибо огрубело сердце народа сего,
(Б) И ушами с трудом слышат,
(В) И очи свои сомкнули,
(В) Да не узрят очами,
(Б) И не услышат ушами,
(А) И не уразумеют сердцем
Смотри Пс. 25, 34, 37,111,112,119,145 в еврейской Библии.

[86] Буквально - «перенос»

[87] Томашевский, стр. 52-53

[88] Это не означает, что знание греческого или еврейского не поможет при изучении повествований, просто повествования проще точно перевести на другие языки, поэзия же при переводе теряет определенные формы, важные для ее понимания (например, Псалом 118 построен так, что каждая строфа начинается с буквы алфавита (акростих), а каждая строка в строфе начинается с той же буквы, что и первая строка в строфе (аллитерация) - в русском варианте этого не видно).

[89] Под словом «пророчество» не имеется в виду предсказание будущего, но «отрывок в жанре пророческой литературы».

[90] При истолковании назидательных частей пророческих книг – смотри принципы толкования литературы мудрости.

[91] Статья «Apocalyptic, Apocalypse» в Baker’s Dictionary of Theology, стр. 50-51

[92] Аристотель «Риторика», книга 3, глава 4.

[93] Аристотель, «Риторика», книга 3, глава 11.

[94] Craig L. Blomberg, стр. 197-200

[95] См. W.Doty, Letters in Primitive Christianity, стр. 5-8

[96] Tu<poi e]pisto<likoi

[97] Peri< e]pistolimai<ou xarakteroj

[98] Эриксон «Христианское богословие», стр. 77-83

[99] См. также: E.D.Hirsch «Validity in Interdivtation» (New Haven: Yale University Press, 1967), стр.235-44

[100] Scot McNight, ed. Introducing New Testament Interdivtation, Baker Book House, 1989, стр. 135-142

[101] W.Klein, C.Blomberg, R. Hubbard «Introduction to Biblical Interdivtation», стр. 406-426

4. Герменевтика и учение о Библии.
Так как объектом нашего исследования является Священное Писание (так как мы изучением как правильно понимать Писание), перед началом непосредственного знакомство с методикой, необходимо решить некоторые догматические вопросы[7], которые непосредственно влияют на нашу герменевтику. Хотя существует мнение о необходимости «объективности» методов герменевтики, ее непредвзятости по отношению к объекту исследования, нам эта проблема видится как надуманная, поскольку наше изучение Библии, несомненно, предвзято и обусловлено нашим богословием – какова эта богословская позиция в отношении Писания? Рассмотрим основные положения учения о Библии и то, как они влияют на герменевтику.
а) Основные положения учения о Библии.
-          Библия является сборником разных книг, написанных разными авторами по разным причинам для разных читателей.
Важно обратить внимание на то, что мы начинаем именно с этого пункта учения о Библии, не потому, что считаем учение о богодухновенности менее важным, но потому, что это положение является наиболее важным для герменевтики. Почему? Потому что неверное понимание этой стороны Библии чаще всего мешает герменевтике. Считая Библию «упавшей с неба», мы иногда думаем, что она предназначена исключительно для назидания современных христиан.
Какова же суть этого важного положения (важность его для герменевтики мы рассмотрим дальше)? Не имея времени подробно рассмотреть данное положение, ограничимся кратким перечислением основных его черт. (1) Библия является сборником книг, то есть не одной книгой, значит ее изучение, понимание и истолкование распадается на рассмотрение, прежде всего, отдельных книг, на основании которых делаются выводы о всей Библии. (2) Авторы Библии отличались друг от друга, поэтому истолкование их книг должно принимать во внимание все различия в ситуациях авторов. (3) Первоначальное намерение автора играет важнейшую роль в герменевтике, именно оно определяет то, каким будет значение текста для нас.
-          Книги Библии являются богодухновенными.
Это важное положение отличает книги Библии от всех других книг. В данном курсе не предусмотрено глубокое рассмотрение учения о богодухновенности, но и совсем его не затрагивать тоже невозможно, так как тогда герменевтика уже не будет библейской. Кратко характеризуя различные подходы в рассуждениях о богодухновенности, можно указать на три основные тенденции - (1) богодухновенность текста, (2) богодухновенность автора, (3) богодухновенность читателя.
1)       Тенденция приписывать богодухновенность тексту чаще всего выражает себя в теориях вербального вдохновения, то есть теориях говорящих о вдохновении (полном или частичном) слов, выражений, даже отдельных букв или символов Библии. Согласно такому представлению Бог избрал некоторых людей для того, чтобы они записали Его Слово в точности так, как Он этого хочет - начиная с уже непопулярной теории диктовки и заканчивая теорией вдохновения мыслей авторов - все эти подходы можно отнести к обращающим внимание на богодухновенность текста.
2)       После того, как книги Библии стали исследоваться с применением методов изучения обычной литературы, было выдвинуто предположение о том, что Бог вдохновил не сам текст, но авторов этого текста, то есть авторы были непосредственными свидетелями откровения Бога или людьми близкими к этим непосредственным свидетелям. Получив откровение от Бога, пережив некое особое вдохновение от Бога, они были побуждаемы Богом записать все то, что они узнали или пережили. Не вдаваясь в подробности, можно отметить, что основное внимание уделяется личности автора, тому, каким образом он писал свою книгу (книги), кем он был, и что побудило его к написанию книги кто был его предполагаемыми читателями и т.д.
3)       Богодухновенность читателя - теория привлекающая наше внимание к третьему элементу - человеку, который читал и будет читать книги Библии. Является ли Библия богодухновенной сама по себе, или только тогда, когда она читается кем-то? Именно на этот вопрос пытаются ответить теории о вдохновении читателя - только когда кто-то читает Слово от Бога, понимает его и оно оказывает на него влияние, тогда можно говорить о том, что Бог вдохновляет Слово в момент чтения, в момент соприкосновения человека с живым Словом.
-          Книги Библии являются Словом Божиим для человека.
Данное положение учения о Библии является самым важным для герменевтики, поскольку именно оно дает нам богословское обоснование необходимости читать, понимать и истолковывать Священное Писание. Если Бог через книги Библии обращается к человеку, то всякий человек, желающий узнать о том, что говорил и говорит Бог, должен уметь читать Библию, верно истолковывать ее.
б) Взаимоотношение библиологии и герменевтики.
-          Понимание и истолкование книг Библии сходно с исследованием других литературных источников прошлого.
Так как Бог избрал именно такой способ оставить для нас Свое Слово, то есть в виде книг, написанных различными авторами в разных ситуациях и для разных людей, то мы должны изучать книги Библии как любые другие литературные источники прошлого. Таким образом толкователь должен быть осведомлен о тех методах, которые применяют к исследованию древней литературы и активно их использовать.  При обсуждении вопросов, связанных с исследованием Библии при помощи методов, которые применяются в секулярной науке, всегда возникает вопрос - «не лишаем ли мы таким образом Библию ее статуса особенной книги, низводя ее на уровень других книг?» Нет, не лишаем, мы лишь избавляемся от всех тех предубеждений, с которыми мы подходим к изучению Библии. Как бы сильно нам этого не хотелось, но книги Библии были написаны реальными людьми, в реальных жизненных ситуациях и с определенной целью, а не упали на нас с неба, эти книги также не были написаны на русском языке не были изначально объединены в тот сборник, который мы сейчас называем Библией. До нас также не дошли непосредственные первоисточники библейских книг, а лишь копии, которые нуждаются в изучении, подобно всем другим древним рукописям. Все эти факты убеждают нас в том, что наше обыденное представление о Библии подчас таково, что просто необходимо его разрушить при помощи фактов, но разрушить необходимо именно это неверное представление, потому что оно во многом мешает нам увидеть истинную суть Писания. 
-          Понимание и истолкование книг Библии отличается от исследования других литературных источников прошлого.
С другой стороны, как бы парадоксально это не звучало по сравнению с первым утверждением, изучение Библии отличается от аналогичного исследования древней литературы по причине ее божественного происхождения, то есть богодухновенности. Каким же образом совместить эти утверждения? Никаким - данный парадокс лежит в основе библейской герменевтики, с одной стороны мы исследуем книги Библии так, как если бы они были обычными памятниками древности, то есть используем все возможные для этого средства классической филологии, с другой стороны, всегда помним о божественном происхождении этих книг, а следовательно и об особой их значимости для каждого читателя. Так как описание методов исследования текста часто сводится (и данный учебник не является исключением) к рассмотрению тех методов, которые применимы к конкретному тексту, изучение же богословских особенностей чтения Библии (руководство Святым Духом, откровение от Бога, назидание через чтение и размышление и т.д.) остается  без внимания, необходимо разъяснить такое положение вещей. Исследовать конкретный текст всегда проще, чем говорить духовных и в этом смысле не таких конкретных материях. Но причина не только в этом, а скорее всего в том, что прежде чем говорит о духовных сторонах чтения Библии, необходимо изучить основы ее чтения. В некотором смысле необходимо научиться читать Библию как книгу, чтобы затем научиться читать ее как Слово Божие, причем последним должна заниматься не герменевтика, а практическое богословие (гомилетика, душепопечительство, этика и т.д.), используя результаты герменевтического исследования. 
-          Понимание и истолкование книг Библии жизненно важно для духовной жизни христиан.
Данное положение совершенно логично вытекает из утверждения, что книги Библии являются Словом Божиим для человека - что это значит? Чаще всего, когда мы характеризуем Библию как Слово Божие мы думаем, что в данном случае мы наделяем текст Библии какими-то особыми характеристиками, на самом же деле тогда мы приравниваем эту характеристику Библии к ее другой черте - богодухновенности. Что же особенного мы говорим о Библии, когда называем ее Словом Божиим? Мы прежде всего говорим о ее назначении, то есть о том, что Бог через нее обращается к человеку, поэтому мы и утверждаем, что понимание и истолкование книг Библии жизненно важно для христиан.
Ясно, что от богословской позиции толкователя, то есть его отношения к книгам Библии зависит и его герменевтический метод, именно поэтому перед тем, как обсудить наш подход к изучению Библии, мы рассмотрели основные положения нашего учения о ней.

II. История герменевтики.
Истолкование Библии имеет длинную и интересную историю, ее рассмотрение в рамках изучения герменевтики должно помочь нам понять современный подход к пониманию Писания с точки зрения истории. Подобное отношение к истории как к основе современности должно помочь нам извлечь уроки из рассмотрения того, как в разные времена люди подходили к чтению и пониманию Библии. Конечно, невозможно детально рассмотреть каждый исторический период, поэтому различные походы будут даны в качестве ознакомления и с целью наилучшего понимания сути истолкования Библии сегодня. 
 
1. Древнееврейская герменевтика.
Никто не станет отрицать тот очевидный факт, что «Ветхий Завет является важным объединяющим элементом древнейшего христианства и раннехристианской литературы»[8]. Мы знаем, что Писанием первых христиан были Тора, Пророки и Писания, то есть то, что сейчас принято называть Ветхим Заветом. Исследования Нового Завета показывают, что христианские авторы не только часто цитировали ВЗ, но и использовали методы древнееврейской экзегетики. Рассмотрим пять основных приемов этой герменевтики – таргум, мидраш, пешер, типология, аллегория[9].
а) Таргум (с арам. - «перевод»). В промежутке между возвращением из Вавилонского плена и II веком после Р.Х. еврейский язык постепенно вытеснялся арамейским. Но так как иврит оставался языком всех важных религиозных книг евреев, а также языком учености, евреям, говорившим на арамейском был необходим перевод во время чтения священных книг в синагоге. Таргум – это не буквальный перевод, а скорее перефраз, то есть объясняющий перевод, в котором оригинальный текст поясняется, расширяется, иногда умышленно искажается, например, чтобы заведомо исключить христианскую интерпретацию[10]. 
б) Мидраш – такое разъяснение текста, цель которого актуализировать значение, то есть показать текст с точки зрения возможного применения. Но речь идет не столько о буквальном значении, сколько о подразумеваемых, внутренних значениях текста. «Мидраш рассматривает текст или даже одно слово; но текст не просто объясняется – его значение расширяется и подразумеваемый смысл извлекается при помощи причудливых ассоциативных связей»[11]. У Мидраша было два основных вида – галаха и агада. Для того, чтобы понять суть этих видов, необходимо знать, что во время Иисуса было принято разделять между «письменную Тору» и «устную Тору», которую можно назвать устным преданием. Как бы мы не относились к фарисеям, особо почитавшим это предание, мы должны понять его цель этого предания – сохранить действенность письменной Торы для каждого поколения, то есть попытаться истолковать письменную Тору так, чтобы включить все возможные жизненные ситуации, иначе Тора станет просто памятником древности. То, что нам известно теперь как Талмуд состоит из Мишны (30 BC – 200 AD) и Гемары (200 – 500 AD) (толкование Мишны), Мишна состоит из галахот (мн. от «галаха») – особых провозглашений воли Божьей в частном случае, правил, указывающих вопрошающему путь правильного поведения. Агада – толкование Писание, которое предназначалось не для регулирования поведения, а для обучения. Агада частично сохранились в Талмуде, но большей частью существует отдельно в виде различных мидрашей.
Для примера можно привести семь правил Гиллеля[12]:
1)       умозаключения от менее сложного к более сложному и наоборот;
2)       умозаключения по аналогии, основанные на тождественности выражений;
3)       построение «семьи» текстов, связанных по контексту, причем черта, свойственная одному члену «семьи», может переносится на остальные;
4)       то же, но «семья» состоит из двух отрывков[13];
5)       общее и частное, частное и общее, то есть детальное обобщающее положение формулируется на основе частных случаев и наоборот;
6)       толкование на основе сходства двух текстов;
7)       вывод, сделанный на основании контекста.
в) Пешер (букв. «толкование») иногда рассматривают как отдельную форму мидраша, пешер стремится к более точному толкованию текста. Если мидраш расширяет сферу применимости текста, то пешер объясняет значение текста, устанавливая однозначные соответствия. Например, Даниил 5:25-28 – каждое слово на стене имеет точное значение, соотнесенное с настоящим. «В последние годы слово «пешер» приобрело особое значение в связи с его употреблением в кумранских рукописях. Община у Мертвого моря воспринимала себя как избранный Богом остаток, живущий в последние дни, когда вот-вот наступит эсхатон. Поэтому они верили, что определенные пророчества Ветхого Завета относятся к ним и только к ним, - пророчества, которые оставались неразгаданной тайной, пока Учитель Праведности не открыл необходимое истолкование»[14]. 
г) Типология. Такой метод толкования «усматривает соответствие между людьми и событиями прошлого и будущего (или настоящего)»[15]. Иными словами, какие-то событиями или люди из текста являются примерами, прообразами (tu<poj), поэтому историческая ситуация, в которой был написан текст, учитывалась при истолковании, в отличие от аллегории, где сокровенный смысл «спрятан» в тексте, а не в событии. Типологическое истолкование уверено в том, «что определенные события в истории Израиля, как они описаны в древних книгах, образно, типологически открывают Божии пути и намерения Господа относительно людей»[16]. Иногда типологию называют эсхатологической аналогией[17].
д) Аллегорический метод толкования – отличительная черта этого метода – отношение к тексту как у некоему коду или шифру, толкование текста – его расшифровка. Для аллегориста существует по крайней мере два уровня текста – буквальный, поверхностный смысл и сокровенный, тайный смысл, они относятся друг к другу как предмет и его тень. Истолкование Писания аллегорическим методом означает действительное понимание сути текстов, а не простое принятие буквального смысла. 
Хотя аллегорический метод был известен еще греческим философам, его ярким представителем в иудаизме был Филон Александрийский, применивший его к Ветхому Завету. Евсевий пишет о Филоне как о очень образованном и начитанном человеке, превзошедшем всех своих современников в знании философии Платона и Пифагора[18]. Филон известен своим аллегорическим пониманием Ветхого Завета – четыре реки в Едеме означают четыре добродетели, пять городов Содома – пять чувств и т.д.
Ценность аллегории для Филона сводится к четырем пунктам[19]:
1)         этот метод позволяет не принимать буквально антропоморфные описания Бога;
2)         помогает избегать тривиальных, непонятных, бессмысленных значений, которые неизбежны при буквальном понимании отдельных ветхозаветных текстов;
3)         дает возможность преодолеть исторические трудности Ветхого Завета;
4)         позволяет извлечь из Ветхого Завета такие выводы, которые гармонируют с эллинистической философией, и, таким образом, оправдать Ветхий Завет перед своими коллегами-философами.
Указанные методы толкования Писания, конечно же, не были так четко разделены и описаны, чаще всего мы встречаем авторов, использующих в равной мере все подходы. Несомненно, говоря о типологическом и аллегорическом методах, важно отметить тот факт, что они значительно повлияли на истолкование Писания в общинах первых христиан[20]. 
2. Герменевтика Отцов Церкви.
а) Александрийская школа (Климент Александрийский, Ориген).
Александрийская школа истолкования Библии известна прежде всего своим аллегорическим методом, начало которому положил еще Филон. Для того, чтобы составить хоть какое-то представление об этой школе, рассмотрим двух ярчайших ее представителей – Климента Александрийского и его ученика Оригена.
Климент – Тит Флавий Клеменс - (150 – 215 г.), после Иустина и Иренея, считается одним из родоначальников христианской патристической литературы. Точное место его рождения неизвестно, возможно это Афины или Александрия. Ко времени Климента христианство уже распространилось по Римской империи и начинало выступать как некое сформулированное религиозное учение, готовое обосновать свою истинность перед другими религиями и философиями.  Александрия к тому времени становится, по выражению одного исследователя, головой христианства, в то время как сердце его находилось в Антиохии, там уже существует христианская школа, которой и руководил Климент, очень много сделавший для распространения Евангелия. Три его работы «Наставление язычникам» (lo>goj o] protreptiko>j pro>j Ellhnaj), Педагог (paidagwgo<j), Строматы (Strwmatei?j) являются ценными источниками для изучения раннего периода христианства.
Климент считается одним из первых христианских богословов, заявивших о том, что Библию необходимо толковать только аллегорически, так как буквальное значение лишь служит фигуральному, скрытому смыслу, который необходимо уметь находить. Будучи своего рода эклектиком, Климент, конечно, же не мог не принять во внимание аллегорический метод греческих философов и поэтов, а также опыт толкования ВЗ Филоном, искренне пологая, что Писание скрывает свой истинный смысл, который необходимо обнаружить. 
Например, Климент приводит такой пример[21] – он цитирует книгу «Пастырь Гермы», видение II, глава 1[22]: «Взяв книгу, я удалился в поле и списал все буква в букву, не понимая смысла (букв. «не различая слогов»)», смысл же стал ясен Герме только через 15 дней после молитвы и поста. Все это видение Климент истолковывает так - церковь дала верующим Писание, но это еще не означает, что они могут его понять, так как видят только одни «буквы». Легко заметить, что причины приверженности Климента аллегорическому методу скорее богословские, чем экзегетические, что впрочем роднит его с Филоном, да и с другими представителями этого подхода к толкованию Библии. 
Другим ярким представителем Александрийской школы толкования Библии был ученик Климента – Ориген (185 – 254 г.), который известен своим знанием Библии и вообще большой начитанностью, которая сочеталась с глубоким посвящением и аскетизмом. Многие епископы того времени либо учились у Оригена, либо находились с ним в дружеских отношениях, хотя и неприятности не миновали его. Отец Оригена умер мученической смертью за веру, сам Ориген много путешествовал, хотя по праву считается достойным приемником Климента в катехитической школе Александрии. Самым значительными произведениями Оригена были «Строматы» и «О началах», также он был создатель известной Эксаплы – шестиязычного Ветхого Завета – попытка пересмотреть общепринятую Септуагинту. В этом важном издании Ориген помещает еврейский текст рядом с текстом Септуагинты и других греческих переводов.
Аллегорический метод Оригена во многом схож с методом Климента – известно его сравнение Писания с человеком, где «тело» Писания есть буквальный его смысл, «душа» – смысл, который открывает только христианам, «дух» же Писания – скрытый от недуховных христиан мистический смысл Библии[23].
Приведем пример толкования Писания у Оригена. Толкуя текст из Матф. 15:21[24], он начиная с начала истории говорит о том, что Иисус вышел «оттуда», то есть от Генисаретского озера и пошел в Тир и Сидон, то есть оставил Израиль и избрал язычников, но, так как он не обошел всей страны Тира и Сидона, то язычники верят лишь отчасти. Переводя названия «Тир» и «Сидон» Ориген на основании значения этих названий характеризует язычников. Далее женщина «вышедши их тех мест», то есть из язычества, обращается к Иисусу за помощью, то есть для язычника необходимо иметь веру, обратиться к Богу за милостью. И так далее в том же духе. Как мы видим, содержание Писания, для Оригена, есть лишь огромное хранилище разного рода загадок и тайн, разгадыванием которых и должен заниматься толкователь.
Итак, несмотря на некоторые положительные стороны аллегорического метода (признание особого статуса Библии, важности особого состояния читателя и толкователя, попытки истолковать «темные» места), он в основном вызывал больше проблем, так как не был ограничен четкими правилами, и, следовательно, давал возможность любой человеку, обладающему фантазией, найти в Писание подтверждение любому учению или ереси. Школой толкования Библии, которая противостояла Александрии, по праву можно считать школу в Антиохии Сирийской.
б) Антиохийская школа (Феодор Мопсуестийский, Иоанн Златоуст).
Основателем школы в Антиохии был Диодор Тарсийкий (умер в 393), но самыми известными ее представителями стали Феодор Мопсуестийский и Иоанн Златоуст, школа провозглашала иные принципы толкования Библии, сегодня мы бы назвали их историко-грамматическими.
Феодор Мопсуестийский (350 – 428 г.) был, по словам некоторых ученых, первым в истории христианства библейским богословом в современном смысле этого слова. «Комментарии Феодора на малые послания Павла были первой и почти последней экзегетической работой древней церкви, сравнимой с современными комментариями».[25] Иоанн Златоуст был больше проповедником, чем экзегетом, хотя именно его ораторские способности и прославили, если можно так сказать, Антиохию. В целом, и Феодор, и Иоанн были согласны с александрийцами относительно богодухновенности Библии, но считали, что Писание следует понимать буквально, кроме тех текстов, где намеренно употребляются метафоры, переносные значения и др. языковые средства. Иоанн разделяет процесс толкования, то есть выяснения значения текста, и применение значения текста, которое может быть самым разным. Именно желание видеть в Писании источник вдохновения для практической жизни, который может по разному «говорить» в разных ситуациях, и побуждал аллегористов к поиску многих значений текста. Теперь же Иоанн достигает того же самого через поиск многих применений этого значения.
К сожалению, из-за того, что в этой же школе учился Несторий, который впоследствии был осужден как еретик, положение школы стало очень шатким и ее историко-грамматический метод был отодвинут на второй план.  
в) Западная школа (Амвросий, Иероним, Августин).
Говоря ранее о Александрии как голове церкви, а Антиохии как сердце, мы ничего не сказали о Западной церкви, так как в этот период она лишь использовала результаты деятельности церквей Востока. В самом начале истории западной церкви первые общины говорили на греческом, поэтому им была доступны достижения школ Александрии и Антиохии, лишь позже мы становимся свидетелями появления великих богословов и на Западе.
Амвросий Медиоланский (340 – 397 г.), известный как учитель Августина, во всем толковании Писания разделял три уровня – буквальный, моральный и мистический, уделяя больше внимания последнему уровню, чем повлиял и на Августина. Будучи латинским Отцом Церкви, Амвросий уделял много внимания изучению работ своих греческих коллег Оригена, Василия Великого, Афанасия, а также известного нам Филона Александрийского.
Иероним (342 – 420 г.), который более всего известен нам по своему переводу Библии на латинский (Вульгата), как и другие латинские отцы во многом научился у восточных учителей. Иероним жил как раз в тот период истории церкви, когда учение Оригена было подвергнуто жестокой критике, оно обсуждалось повсеместно, и Иероним глубоко симпатизировал Оригену, хотя и не соглашался с ним во всем. Иероним был больше экзегетом, чем богословом, и в этом конечно уступал своему современнику Августину. Как толкователь, Иероним был поначалу крайним аллегористом, но впоследствии после посещения Антиохии стал более умеренным, но все же аллегористом, отвергая обычное для аллегористов мнение, что буквальный смысл никак не связан и даже противоположен аллегорическому.
Августин Аврелий (354 – 430 г.) является поистине одним из самых значительных представителей западного христианства, который посвятил своей герменевтике целую книгу «Христианское учение». Попробуем кратко охарактеризовать ее содержание. Интересен тот факт, что Августин не просто следует общим представлениям о толковании, но пытается обосновать свою герменевтику при помощи учения о знаках, которое, по его мнению, должно лежать в основе любой герменевтики. По сути теория знаков Августина впервые обращает внимание на важность семантики, и практически делает герменевтику подчиненной семиотике. К сожалению, Августин не развивает свою теорию настолько, чтобы она действительно могла стать основой герменевтики. Как отмечают исследователи, несмотря на то, что Августин дает очень хорошие советы, сам он не всегда им следует. Его метод можно поместить между аллегорическим и буквальным[26], ближе к аллегории. Как и все аллегористы, Августин уделяет большое внимание числам. Вот пример его толкования числа 153 в Евангелии от Иоанна – 10 представляют собой Закон (десять заповедей), но Закон без Духа мертв, поэтому к 10 необходимо прибавить 7 (семь даров Духа) – получается 17, теперь, если прибавить все числа от 1 до 17 получится… 153! 
Аллегорический метод практически присутствовал в толковании всех отцов Церкви, хотя некоторые отличались особым «даром» такого истолкования. Приведем лишь некоторые примеры. Киприан считал, что пьяное состояние Ноя символизирует страдание и смерть Христа, Григорий Великий (Magna Moralia) толковал наличие у Иова волов, которые орали и ослов, которые паслись (1:15) так что волами он называл активных христиан, а ослами пассивных. 
  
Итак, основное развитие истолкования Библии началось под влиянием аллегорической школы, буквальное понимание Писания стало результатом больше противодействия, нежели самостоятельной мысли, в результате появился некий промежуточный западный метод, который все-таки больше тяготел к аллегоризму.
 
3. Средневековая герменевтика.
а) Ранее средневековье. Многие исследователи средневековья отмечают, что данный период не отличается особой оригинальностью, это относится и к герменевтике, к истолкованию Писания, которой в основном сводилось к цитированию авторитетных толкований Отцов, а принципы были в основном заимствованы у Августина. Не углубляясь в вопросы более точной периодизации, скажем, что период раннего средневековья – с 6-го по 10-ый век. История средневековой мысли данного периода может служить примером преклонения перед авторитетом, которое выражалось не столько в отсутствии оригинальности, сколько в убеждении, что это просто не нужно, так как вся полнота знания уже раскрыта и все, что остается – собирать и толковать толкования.
Достопочтенный Беда (ум.735) в толковании Писания цитировал Отцов, в предисловии в толкованию Луки он даже пишет, что все его толкование состоит из цитат из Амвросия, Иеронима и Августина, соответственно в тексте Беда помечает цитаты принадлежащие этим авторам. Он полностью принимает правила Тихония, о который пишет Августин[27], а также аллегорическое толкование Писания, говоря о соотношении буквального и переносного смысла как об отношении листьев и плодов. 
Важно отметить Иоанна Скота Эриугена (9 век), который отличался от своих современников чрезвычайной для того времени независимостью мышления и писал: «Пусть ни чей авторитет не смущает тебя в твоих заключениях, если ты осмысленно приходишь к выводу. Разум и авторитет исходят из одного божественного источника, и поэтому не могут противоречить друг другу. Разум не должен заглушаться авторитетом других, поэтому цитаты из Отцов следует приводить по необходимости, так как они часто противоречат друг другу»[28]. Все же подобные высказывания были редкостью в то время и действительный расцвет образованности пришелся на период, который принято называть схоластическим.
 
б) Расцвет схоластики.
Так как нас, прежде всего, интересует история герменевтики, то для составления представления о данной периоде лишь вспомним две пары выдающихся личностей – Ансельм и Абеляр, Альберт и Фома Аквинский. Ансельм (1033-1109) одним из первых начинает задумываться о необходимости для истин веры обрести какую-то разумную определенность, иначе говоря, совместить веру и разум. Известное «верую, дабы уразуметь»[29] Августина стало девизом и для Ансельма. Именно с этой точки зрения следует рассматривать его доказательства бытия Бога, попытка рационально понять и объяснить христианские убеждения во многом способствовала развитию средневекового богословия, хотя необходимо отметить, что это была прежде всего «вера, ищущая разумения», поэтому вера возвышалась над разумом. Для нас важно заметить, что Ансельм привлекает для своих исследований логику, диалектику[30], то есть использует достижения своей культуры для осмысления веры.
Петр Абеляр (1079-1142) в основном известен своим произведением «Да и нет», которое, помимо различных богословских и философских вопросов, довольно смело рассматривает Отцов и Библию, указывая на различные противоречия. Абеляр, в отличие от своих предшественником, меньше всего полагается на авторитет традиции и отдает предпочтение разуму, диалектике, логике. Его книга положила начало новому стилю в богословской литературе – высказывание утверждений, их опровержение или подтверждение («за и против»).
К месту будет сказать, что в то же время мистицизм предлагать совсем иное отношение к Библии. Именно в это время Гуго Сен-Викторский дает свой известный принцип: «Сначала узнай об основах своей веры, а потом найди подтверждение им в Писании». Сен-Викторский монастырь был в то время известным распространителем мистицизма, отношение к Писанию было соответствующим, в нем следовало искать мистический, скрытый смысл. В каком-то смысле мистицизм в своем отношении к Библии пытался противостоят рационализму Абеляра и общему движению к разумному обоснованию веры.
Альберт Великий (1206-1280) был известным преподавателем в Парижском университете, который был образован в 1215 на основе кафедральной школы. Альберта называли «всеобъемлющий доктор»[31] за его познания в различных областях. В области толкования Библии, Альберт придерживался старых методов истолкования, например, истолковывая текст из Псалмов – «да не наступит на меня нога гордыни»(Пс. 35:12) – Альберт спрашивает почему «нога», а не «ноги», и отвечает, что тот, кто ходит на одной ноге падает чаще, чем тот, кто ходит на двух ногах![32]
Фома Аквинский (1224-1274) был учеником Альберта, но несмотря на все его величие как богослова и философа, он недалеко ушел в своем толковании Писания. Следует вспомним, что именно в 13 веке произошло то, что считается одним из важнейших событий эпохи – философами и богословами был заново открыт Аристотель, который был известен своими произведениями по логике, но после его перевода с арабского, стали доступны практически все сохранившиеся произведения по физике, метафизике, риторике, этике, поэтики и др. Фома был богословом, который предпринял попытку применить философию Аристотелю в формулировании богословских идей, в результате появилось самое известное произведение Фомы – «Сумма теологии». Фома как всякий богослов своего времени обращается к Писания и Преданию, но так как с философской точки зрения «аргумент к авторитету» является слабейшим, Фома более полагается на логику в своей аргументации. Его богословские работы были в большинстве своем компиляцией из работ греческих и латинских Отцов церкви. Будучи приверженцем богословия Августина, Фома принимает все его герменевтические методы и обращает внимание на аллегорический смысл Писания. Несмотря на влияние арабских, еврейских и греческих философов на богословие Фома, все же никакого серьезного сдвига в экзегетике не произошло. Например, Иоанн Креститель ел мед и акрид, потому что его проповедь была сладка как мед, но коротка как полет акриды[33].   
 
в) Позднее средневековье. Рассуждая о средневековой герменевтике, следует отметить тот факт, что схоластика в конце концов, достигнув своего пика, стала постепенно сходить на нет, во многом этому способствовали две исторические личности позднего средневековья – Дунс Скот и Уильям Оккам.
Дунс Скот (1256-1308) на первый взгляд был схоластом, по крайней мере его произведения «едва ли можно назвать захватывающими»[34]. Его критический ум в постановке многих вопросов философии и богословия находил противоречия и фраза – «это не может быть доказано» – послужила основой для многих сомнений в выводах предыдущих мыслителей. Иногда Скота называют «Спинозой до Спинозы», его стремление к анализу мельчайших категорий привело к размежеванию между верой и наукой.
Уильям Оккам (ум.1347) был номиналистом, для того, чтобы понять какое влияние он оказал на богословие своего времени, необходимо вспомнить спор между реалистами и номиналистами. Спор восходил к философии Платона и его представлении об идеях (универсалиях), согласно реализму, универсалии реально существовали вне предметов, номинализм же говорил о том, что универсалии суть всего лишь «имена» (nominus), слова, которыми человек обозначает те или иные предметы, то есть они существуют лишь в разуме человека. Каким образом это влияло на богословие средневековья? – кратко можно ответить, что многие богословские учения тогда лишались философского основания, то есть происходило размежевание между философией и богословием (идеал средневековья – это союз философии и богословия, причем «философия – служанка богословия»).
Итак[35],
1) приняв Писание как вербально вдохновленное Богом, богословы средневековья превратили его в свод божественных слов, которые никак не были связаны с людьми, их написавшими; Библия стала восприниматься как книга, нуждающаяся в разгадывании, в расшифровке, поэтому при толковании основное внимание уделялось поиску и разгадыванию тайн, выяснению значения скрытого смысла.
2) Узость в подходе к толкованию Библии выразилась в том, что Ветхий Завет, полный переживаний, чувств, событий, описаний взлетов и падений, а также и Новый Завет с описанием жизни Христа и церкви превратились в сухие и безжизненные сборники слов Бога; естественно, что после падения Константинополя в 1453 году и знакомства Европы с богатством древней литературы, деятельность гуманистов дала возможность увидеть всю красоту Писания как литературного произведения.
3) Средневековые богословы, в силу своей доктрины Писания, практические на использовали достижения филологии, то есть на рассматривали текст как текст. Лишь некоторые из них знали греческий или еврейский, в основном они уповали на Вульгату как точный богодухновенный перевод Библии.
4) Чрезмерная работа о четкой терминологии привела к обратному результату, терминология стала слишком разработанной, поэтому пропала простота и ясность библейских истин.    
5) Вероятно самым большим «достижением» средневековой герменевтики стала ситуация в которой изучение Библии было уделом только хорошо подготовленных христиан, то есть священников, монахов, преподавателей богословия. Простой человек был далек от изучения Библии, поскольку не мог понять всей сложной методики[36]. 
4. Эпоха Реформации.
а) Мартин Лютер и Эразм Роттердамский. Несмотря на то, что еще до Лютера в католической церкви возникали движения, которые принято называть пред-реформационными – прежде всего стоит вспомнить Уиклиффа, который перевел Писание на английский и отстаивал свой взгляд на церковь, указывая на необходимость для каждого верующего читать и понимать Библию. Его последователь Ян Гус из Богемии также на основании чтения Писания пришел к выводу о том, что церковь нуждается в реформах, и прежде всего в том, чтобы открыть доступ простым верующим к евхаристии и изучению Библии.
Говоря о Реформации Лютера, мы обратим внимание на его отношение к Писанию. Как известно, в 1517 году Лютер выдвинул 95 тезисов против практики индульгенций, которые послужили началом движения, в последствие вылившегося в Реформацию не только в Германии, но и по всей Европе. Хотя эти тезисы предназначались для обсуждения, а не были богословским трактатом, они построены вокруг текстов Писания, опровергающих определенные церковные установления.
Обратим внимание на методы толкования Писания, которые характеризовали богословие реформаторов вообще и Лютера в частности. Отвергая методы толкования Писания, которые практиковались в католической церкви, Лютер говорил о том, что буквальный смысл является основой всех значений текста. Это смелое заявление, однако, не было достаточно им разработано и в своем практическом толковании, например, Псалмов, Лютер все равно разделял между буквальным «историческим» значением текста, и его «пророческим» смыслом. Таким образом из четырех уровней у Лютера получалось восемь. Например истолковывая такой образ как гора Сион, Лютер говорит:
Исторически это означает (1) буквально – Ханаанская земля, (2) аллегорически – синагога, (3) тропологически – праведность фарисеев и закона, (4) анагогически – будущая слава на земле.
Пророчески же это (1) буквально - народ Сиона, (2) аллегорически – церковь, (3) тропологически – праведность по вере, (4) анагогически – вечная слава на небесах[37].   
Эразм Роттердамский написал свою работу «Руководство христианского солдата» еще в 1503 году, но популярность она получила в 1515, в этой книге автор обращается к образованным мирянам с идеей о том, что церковь можно реформировать, если вернуться к Писанию и творениям Отцов Церкви. Эразм излагает в простой форме свое понимание христианства, и обращает особое внимание на то, что оно является религией мирян, а духовенство должно учить мирян, помогать в духовном росте. Эразм призывает вернуться к Писанию, провозглашает религию, как внутреннее переживание, которое, в сущности, не нуждается в церкви, священниках, обрядах и т.д.
Согласно своим представлениям о реформах, Эразм издает первый греческий Новый Завет, хотя эта попытка многими характеризуется как неудачная с точки зрения точности, все же именно с издания этой книги появляется интерес к чтению НЗ в оригинале. Также предпринимались попытки издать греческих и латинских Отцов, вообще появление печатного станка и возможность быстро распространять книги во многом способствовало популярности идей Эразма. 
б) Жан Кальвин. После того как первоначальный оптимизм относительно доступности и понятности Писания для всех немного угас, стало понятно, что для верного понимания Писания, то есть для понимания в духе идей Реформации, необходимо какое-то руководство. Лютер написал «Малый катехизис» в 1529 г., Кальвин написал в 1559 г. «Наставления в христианской вере», которые были его истолкованием Писания. В предисловии к одному из изданий Кальвин так и пишет: «Наставления… могут служить ключом, открывающим всем чадам Божиим доступ к пониманию Священного Писания»[38].
Кальвин, как и другие реформаторы, придерживался убеждения, что не Церковь является авторитетом для Писания, а Писание для Церкви. Мысль о том, что Писание является таковым потому, что церковь наделяет его авторитетом отвергалась Кальвином как «гнусно нечестивая», как «безумная фантазия»[39]. Хотя при анализе учения католической церкви Кальвин не отвергает авторитет Отцов церкви, но пытается правильно их понимать, то есть принимает ценность изучения Предания, ставя при этом Писание на первое место. 
Реформация оставила два известных принципа в отношении Писания – sola Scriptura и «Писание истолковывает Писание». Последний принцип основан на представлении о том, что Писание является единым откровением Бога, поэтому неясность в одном тексте может быть разъяснена привлечением другого.
г) Радикальные реформаторы. Говоря о реформаторах, необходимо обратить внимание на то, что все ее представители были воспитаны на традициях католического богословия, поэтому не следует ожидать от них полного отвержения католичества как системы верований. И Лютер, и Кальвин в своих убеждениях старались удалить все, по их мнению, неверные учения, но все остальное осталось как прежде. Представители радикальной реформации стремились к полному отмежеванию от католической традиции. В вопросах толкования Библии это относилось прежде всего к Преданию. Согласно учению католической церкви, Писание не обладает независимым авторитетом, но этот авторитет дополняется Преданием, то есть писаниями Отцов Церкви, постановлениями соборов и другими церковными документами. Представители радикальной реформации отвергали значение Предания и считали только Писание авторитетов в вопросах веры.
4. После-реформационная герменевтика.
а) «Конфессионализм». Время, которое принято называть пост-реформационным периодом, характеризовалось тем, что основные направления протестантизма пытались богословски оформить свои убеждения и вырабатывали свои «символы веры» или «исповедания веры». Так как формулирование происходило в основном в противостоянии католической церковной традиции, то символы веры стремились противопоставить свои убеждения традиционным. По свидетельству историков герменевтики, данный период не был особо плодотворным с точки зрения нового осмысления науки, скорее это было время попыток во что бы то ни стало отстоять свое отличие от традиции. Именно поэтому многие богословы использовали герменевтику как средство защиты своих богословских позиций, то есть догматика диктовала герменевтике что должны означать те или иные тексты. Появилась опасность отказаться от одной догматической системы и подчинить себя другой, отличной по содержанию, но подобной по форме системе уже протестантской. Естественно, что формулировки тех или иных доктрин вызывали возражения и бесконечные споры относительно пунктов вероисповедания могли во многом повредить и разделить церкви.  
б) Пиетизм появился как реакция на бесконечные догматические споры, как призыв к благочестивой жизни. Филипп Якоб Шпенер (1635-1705) считается основателем этого движения, устав от постоянный межконфессиональных споров, он призвал верующих к возврату к братолюбию и делам веры. Пиетисты в целом настаивали на изучении Библии в оригинале, а не просто использовании ее в качестве источника текстов для обоснования догматических учений. Пиетисты говорили о необходимости научного изучения Библии для того, чтобы Писание назидало верующих, также толкователи этой школы впервые заговорили о необходимости психологического толкования[40], то есть необходимости искать соответствие между переживаниями автора и современного читателя.
Яркий представитель пиетизма, Иоанн Альберт Бенгель в 1742 г. писал: «Писание является основанием церкви, церковь же – страж Писания. Когда церковь сильна, то свет Писания светит ярче, когда церковь больна – Писанием пренебрегают… поэтому состояние церкви можно определить по тому, как она обращается со священным Писанием»[41]. Пиетизм возвращает церковь к буквальному пониманию Писания, и настаивает на том, именно буквальный смысл является основным и единственным смыслом, за исключением случаев, когда Писание само дает аллегорическое истолкование.
в) Рационализм. Это движение в герменевтике, прежде всего, характеризует стремление не столько лишить Писание статуса божественного откровения, сколько попытаться рационально понять и истолковать его содержание. Источником авторитета становится разум, который судит о содержании и смысле Писания. В средневековье отношения веры и разума определялись как подчинение последнего первому, в период же рационализма разум становится преобладающим над верой. Рационализм стал основной на которой была построена либеральная теология вообще, и либеральная герменевтика в частности. Примером рационалистического отношения к Писанию может быть Варух Спиноза (1632-1677).
В 18 веке идеи пиетизма приобрели известность через деятельность Джона Уэсли, который проповедовал необходимость покаяния, личного общения с Богом, чтения и изучения Библии. Пробуждение в Англии после проповедей Уэсли привело к появлению групп изучения Библии, а позднее к появлению новой деноминации – методизм. В другой стороны, Кант (1724-1804)  и Шлейермахер (1768-1834) пытались объяснить христианство с точки зрения разума. Кант говорил о «категорическом императиве» как основе морали, а о морали как об основе христианства. Шлейермахер уделял внимание человеческим чувствами и называл религию «чувством абсолютной зависимости».  
5. Современная герменевтика.
а) Фридрих Шлейермахер известен как основатель философской герменевтики, то есть как человек впервые обративший внимание на то, что герменевтика касается всеобщих принципов понимания и истолкования. Как мы уже сказали, для Шлейермахера религия была внутренним делом человека и базировалась на религиозном чувстве абсолютной зависимости, поэтому он смог отвергнуть сверхъестественный характер Писания[42], а также усомниться в историчности описанных в Библии событий. Относительно герменевтики Шлейермахера можно сказать, что он разделяет собственно истолкование, то есть процесс выяснения значения текста и «психологическое» истолкование, то есть применение[43].
б) Либеральная герменевтика. Либеральное богословие в целом и либеральная герменевтика логически вытекали из идей рационализма, приняв основные представления о природе Библии, богословы 19 века подходили к ее толкованию так, как если бы она была простым собранием древних книг, имеющих для нас историческую  ценность. Исключив из рассмотрения положения о сверхъестественном происхождении Библии, либеральные богословы считали ее авторами простых людей, которые описывали определенные события. Историчность жизни Христа, то есть вопрос о том, действительно ли все было именно так, как описывают Евангелисты, стала одной из главных тем либерализма, т.н. «поиски исторического Иисуса». Стремление при помощи научных методов найти в Евангелиях «исторического Иисуса» приводит к тому, что свидетельство авторов Писания считается заведомо предвзятым, поэтому нуждающимся в проверке. В основу каждой попытки «воссоздать» первоначальный образ Христа ложится та или иная теория, гипотеза относительно того, кем был Христос. Современные исследователи уже показали, что чаще всего «исторический Христос» того или иного автора был похож на тот образ, который автор стремился найти в Евангелиях, и поэтому далек от действительности. Стремясь избавиться от субъективности Евангелистов, многие либеральные богословы заменили ее собственными предпосылками.
Чаще всего в либеральном богословии Иисус представал как нравственный учитель, которого после его трагической смерти «обожествили» его последователи, написавшие Евангелия. Таким образом книги Библии начинают рассматривать как книги конкретных людей, а поэтому нуждающихся в изучении также как и другие древние книги. Целью изучения Библии становится избавление от «предрассудков» авторов, выяснение того, «как это было на самом деле». Здесь необходимо понять, что чаще всего историчность Иисуса не отрицается, то есть Иисус несомненно существовал, но каким он был? – вот в чем вопрос.
Фердинанд Христиан Баур (1792-1860) – основатель «Тюбингеской школы» и сторонник радикального историзма. Баур писал: «Мою точку зрения можно назвать чисто исторической, то есть я стремлюсь найти и представить исторически данное в его чистой объективности – в той мере, в какой это вообще возможно»[44]. Критикуя методы и предпосылки либерализма, не нужно забывать, что он пытался ответить на вопрос: «Что означает Иисус Христос для христиан сегодня?», то есть интерпретировать христианство при помощи понятий, непосредственно затрагивавших людей того времени[45].
Историко-критический метод либерального богословия был попыткой соединить научные достижения в изучении древней литературы и стремление к более современному звучанию Писания[46]. Различие философские предпосылки либерализма побуждали его к ослаблению исторического характера христианства, сущность христианства для многих либеральных богословов заключалась в неких вневременных моральных истинах[47]. 
Итак,
1)       либеральное богословие отказывается от всех «богословских» предпосылок относительно природы Писания и рассматривает его как сборник источников по истории раннего периода церкви, все тексты рассматриваются одинаково, без деления на сакральные и профанные;
2)       применение научных методов к изучению книг Библии позволяет усомниться во некоторых общепринятых до этого истинах относительно истории, богословия, сути первоначального христианства и др.
3)       Иисус в либеральном христианстве становится выдающимся нравственным учителем, погибшим за свои убеждения и  оставившим нам этическое учение;
4)       герменевтика в конечном счете сводится к историко-критическому анализу текста для выяснение того, «как это было на самом деле».
 
в) Неоортодоксальная герменевтика. Карл Барт (1886-1868), как и многие другие представители современного богословия, получил либеральное богословское образование, но был недоволен либеральным подходом к богословию и поэтому в своей известной работе «Послание к Римлянам» он пытается вернуться к прежним ортодоксальным позициям, но по мнению многих богословов создает новую систему, которую принято называть «неоортодоксией». Изменение богословских позиций Барта иногда называют «богословской революцией», Барт отвергает принципы и цели либерального богословия, пытаясь переосмыслить христианство с позиций новой ситуации в мире. Барт и близкие к нему богословы называли свое движение «теологией кризиса», иногда «теологией Слова Божьего», все же впоследствии их стали называть «диалектической теологией», а противники этого движения называли их «неоортодоксами». Новый центр христианского учения Барт нашел в учении об Иисусе Христе как о едином (т.е. единственном) Слове Божием[48].
Карл Барт сформулировал и изложил свое учение о Слове Божием в «Церковной догматике», рассмотрим это учение и его значение для герменевтики.
-          открытое Слово (Христос)
-          записанное Слово (Писание)
-          провозглашенное Слово (проповедь)
Таким образом изучение Писания становится средством, а не целью, то есть мы изучаем Писание для того, чтобы «встретиться» с Христом, а не для того, чтобы изучать Писание ради самого процесса изучения. (Пример из «Послания к Римлянам» – Барт о законе).
 
г) «Новая герменевтика» - Рудольф Бультманн, Герхард Эбелинг, Эрнст Фукс.
д) Современная консервативная герменевтика.

 

III. Текстуальный анализ.
Рассмотрение текстуального анализа предваряет исследование основных герменевтических категорий по одной простой причине - если нет текста, то не может быть и его понимания и истолкования, а текстуальная критика как раз и занимается тем, что выясняет каким был первоначальный текста Ветхого и Нового Завета.
Перед тем как перейти непосредственно к текстуальной критике, необходимо рассмотреть слово «критика», которое часто понимается совершенно превратно, так как в данном курсе мы часто будем употреблять данный термин, то просто необходимо с ним разобраться раз и навсегда. Слово «критика» происходит от греческого kri<sij, то есть «суд, суждение», именно поэтому популярное значение этого слова «критиковать», то есть «осуждать, выявлять недостатки», НО важно отличать это обыденное значение от употребления научного, которое во многом соотносится со значением «выносить суждение, оценивать, анализировать», в данном случае слово не имеет никакой негативной коннотации.
1. Определение текстуального анализа.
Под текстуальным анализом мы пониманием выяснение того, каким был первоначальный текст Ветхого и Нового Завета. Что это значит? Прежде всего, если мы верно представляем себе в каком именно виде у нас есть рукописи Ветхого и Нового Заветов, то совершенно ясно, что необходим какой-то метод определения точности рукописей, для выяснения того, что именно написал агиограф.
Нетрудно увидеть, что, несмотря на некоторое невнимание к текстуальному анализу, он стоит в самом начале любого рассуждения не только о герменевтике, но и о богословии вообще. Можем ли мы уверенно строить какие-либо богословские построения, не будучи уверенны в том, что текст Библии, который мы для этого используем, действительно был в оригинале той книги, которую мы читаем? Этот вопрос имеет не только такую практическую сторону, но и чисто богословскую, которой мы немного коснемся в конце лекции. Итак, ясно, что перед тем, как исследовать текст Библии необходимо его иметь - откуда же мы его берем? на каком основании мы утверждаем, что, например, послание Павла к Галатам действительно было таким, каким мы находим его в наших Библиях? Именно такими и подобными им вопросами занимается текстология.
Необходимо провести четкую грань между текстологией как отдельной от герменевтики науки и текстуальным анализом как частью герменевтики. Текстология[49] занимается вопросами восстановления текста ВЗ и НЗ, на основании своих исследований, она дает нам еврейский ВЗ и греческий НЗ, которыми мы можем пользоваться, не вдаваясь в подробности того, каким именно образом текстологи пришли к выводам об истинности этих текстов.  Текстуальный анализ использует результаты текстологии для исследования отдельных текстов, то есть используя реконструированный по рукописям текст Библии, он анализирует тот или иной текст для того, чтобы предоставить толкователь был уверен в том, что его текст действительно таков, каким его написал автор. Ясно, что никогда не может быть стопроцентной уверенности, но это другой вопрос. Итак, сейчас мы рассмотрим некоторую информацию из текстологии, затем же поговорим о текстуальном анализе конкретного текста.
2. Источники текста.
Перед непосредственным рассмотрением рукописных источников ВЗ и НЗ необходимо обратить внимание на сам процесс распространения рукописных текстов. Текст переписывался в ручную писцами, которые, как правило, были опытными переписчиками, так как этот труд требовал определенных навыков, таких как умение писать, умение читать, внимание, аккуратность. Древние рукописи, которые нас интересуют в основном писались на папирусах, которые соединялись вместе и образовывали свиток. Позднее стали использовать пергамент, то есть выделанную кожу овец или быков, куски которой скрепляли с одной стороны, таким образом скрепленные листы называются кодексом. [50]
а) текст Ветхого Завета.
Очень часто мы слышим о том, что текст Библии очень хорошо сохранился и что писцы были чрезвычайно аккуратны при переписке, все это по большей части относится только к Ветхому Завету. Действительно, до того, как в этом веке было сделано сенсационное открытие Кумранских рукописей, в нашем распоряжении до этого открытия были довольно поздние рукописи книг Ветхого Завета. Сравнение Кумранских рукописей, которые датируются гораздо раньше, чем самый ранний источник ВЗ существовавший до этого, с имевшимися  рукописями показало, что они практически идентичны. Рассмотрим основные источники ветхозаветного текста.
До-масоретские рукописи.
Кумран. Самые древние рукописи ВЗ были найдены в 1947 году рядом с Мертвым морем, эти рукописи принято называть Кумранскими. Тремя самыми древними рукописями из этого собрания считаются книга Исайи (3 век ВС), комментарий на Аввакума (1 век ВС) и Псалтирь.
            Папирус Нэша (1 или 2 век AD). До открытия Курманских рукописей это был самый древний текст ВЗ, который был найден в Египте в 1902 г.
Масоретские рукописи (династия бен Ашеров, 8-10 век):
Ленинградский кодекс 1009 года (вавилонская огласовка)
Каирский кодекс 895 году (самый древний масоретский текст)
Самарянское Пятикнижье также является важным источником информации, хотя имеет примерно 6000 разночтений по сравнению с масоретским текстом, оно важно потому, что имеет отдельную историю, поэтому при его изучении можно увидеть более древние прочтения, нежели в масоретском или кумранском текстах.
Древние переводы.
            Септуагинта (греческий).
            Таргум (арамейский).
            Пешитта (сирийский).
б) текст Нового Завета.
В наличие имеется достаточное количество рукописей НЗ, по последним данных их число превышает 5000, но для того, чтобы верно оценить данный факт, необходимо тщательно рассмотреть какие именно это рукописи, и каким образом из такого большого количества источников можно «собрать» один текст НЗ.
(ТАБЛИЦА из Мецгера + Аланда)
Традиционно рукописи НЗ делятся на папирусы, унциалы, минускулы, а также рассматриваются лекционарии и ранние переводы. Вкратце рассмотрим каждую категорию для того, чтобы иметь общее представление о том, откуда мы берем текст НЗ.
 
Папирусы. По самому названию данной группы рукописей можно сказать, что это прежде всего папирусные рукописи, которые стали находить довольно недавно и которые на данном этапе считаются древнейшими рукописями НЗ. В большинстве своем это довольно краткие отрывки различных книг НЗ, самый древний отрывок папируса p⁵² (125-150 год) содержит всего несколько стихов Евангелия от Иоанна. В критическом аппарате они обозначаются как pⁿ, где n - это номер папируса. Папирусы широко употреблялись для написания не только больших книг, но и для писем, записей, списков товаров и т.д. Именно такие папирусы, не имеющие прямого отношения к Новому Завету помогают понять некоторые слова, то есть увидеть каким образом они употреблялись в той языковой среде[51].
Унциалы. Следующая категория рукописей выделена не по признаку материала, но по признаку написания, то есть унциал - это рукопись написанная определенным унциальным шрифтом. Ученые различают два основных способа письма - ранний унциальный и поздний минускульный, соответственно этому делятся и рукописи. Унциальный тип письма отличается тем, что все слова пишутся заглавными буквами и все буквы соединены вместе.  К слову сказать, все папирусы написаны унциальным письмом, основные унциальные кодексы также написаны этим типом письма. В критическом аппарате унциалы принято обозначать арабскими цифрами перед которыми ставится 0, некоторые унциалы, кроме цифрового обозначения имеют и буквенное. Например, Ватиканский кодекс обозначают буквой В, или цифрой 03.
Минускулы. Минускульный тип письма отличает более «аккуратное» написание, которое появляется гораздо позднее, поэтому минускульные рукописи считаются на данном этапе самыми удаленными от оригиналов. Минускульный тип письма отличается от унциального тем, что буквы пишутся мельче и слова раздельно друг от друга. В критическом аппарате минускулы обозначают арабскими цифрами.
Лекционарии. Так называют сборники текстов НЗ построенных вокруг богослужебного календаря. Конечно, лекционарии являются второстепенными источниками текста, но все-таки иногда они играют весьма важную роль в определении оригинального значения текста, так как иногда они дают интересные варианты текста, которые можно отнести к более ранним рукописям. В критическом аппарате лекционарии обозначают арабской цифрой, которая стоит после l (lectionary).
Переводы. Как известно самым ранним переводом книг Библии является Септуагинта - перевод Ветхого Завета на греческий язык, относительно же Нового Завета можно упомянуть несколько переводов, которые также помогают в определении первоначального текста.
-          сирийские переводы (Syrⁿ):
-          древнесирийский перевод – перевод сделан с рукописей 2-3 века;
-          Сирийская Вульгата – общепризнанный сирийский текст, сформированный в 5 веке (Пешитта – сирийская Библия);
-          латинские переводы:
-          старолатинские переводы (3 век), попытки перевода Библии на латинский предпринимались еще до Вульгаты, но не сохранилось ни одного полного кодекса, принято разделять африканские и европейские старолатинские переводы;
-          Латинская Вульгата (конец 4 века);
-          коптские переводы: коптский (древнеегипетский язык ко времени хр-ва использовавший греческий алфавит с добавлением некоторых знаков) имел 6 диалектов, на которые переводилось Писание;
-          другие древние переводы: готский, армянский (за исключением Вультагы, больше всего рукописей этого перевода), грузинский, эфиопский, старославянский. 
3. Восстановление первоначального текста.
а) Этапы текстуального анализа.
Текстология как наука занимается восстановлением первоначального текста, так как для того, чтобы самостоятельно оценивать разночтения требуется много знаний и времени, мы будем пользоваться результатами анализа других людей, но необходимо посмотреть на этот процесс, чтобы знать как именно это происходит. Иными словами мы рассмотрим теорию текстуального анализа лишь в качестве ознакомления. 
Необходимо учитывать[52]:
Внешние признаки – дата рукописи, датировка типа текста, географическое распространение текстовых вариантов, генеалогические связи текстов и семейств текстов.   
Внутренние признаки – предпочтение отдается более «трудному» с точки зрения переписчика варианту, а также более краткому, за исключением некоторых случаев[53]; важно обратить внимание на вокабуляр и стиль автора на протяжении всей книги, ближайший контекст, согласование с другими текстами.
Типы текста:
Западный тип.
Александрийский тип.
Византийский тип.
Этапы анализа[54]:
1.       организация текстуального материала
2.       рассмотрение внешних признаков
3.       рассмотрение внутренних признаков
4.       принятие решения
б) «Греческий Новый Завет» - что это такое?
Текст Нового Завета реконструирован, то есть восстановлен при помощи методов текстуального анализа всех имеющихся рукописей. Процесс восстановления весьма трудоемок по причине наличия многих текстов в разных рукописях, со времени появления первого печатного издания Греческого НЗ Эразма, появилось много изданий, которые учитывали достижения текстологии.
Критический аппарат[55]. Для того, чтобы труд текстологов был доступен для изучения и критической оценки, существует так называемых критический аппарат, поясняющий какие именно разночтения были в каких рукописях, в тексте указан тот вариант, который кажется текстологам наиболее приемлемым.
Приложение к уроку.
Богословский аспект текстовых трудностей.
Несмотря на частые заверения некоторых богословов, что текстуальные варианты не составляют большой богословской проблемы, необходимо признать, что если принимать теорию «вербального» вдохновения Библии, то текстовые трудности во многом ее опровергают. Каким образом? Рассмотрим несколько основных богословских проблем:
1. Обобщая теорию вербального вдохновения, можно сказать, что в данной теории основным объектом вдохновения является текст. Но учитывая все  трудности, связанные с определением оригинального текста, можно сказать, что какая-то часть вдохновенного текста до нас либо не дошла, либо мы не можем с точностью определить какой именно текст из различных вариантов богодухновенен.  В данному случае самым частым решением этой богословской проблемы является указание на то, что вариантов существенно влияющих на смысл текста ничтожно мало, а само наличие сотен тысяч незначительных разночтений никаким образом не умаляет теория вербального вдохновения. Однако если более серьезно отнестись к данной проблеме, то можно увидеть, что даже наличие одного текста, где различные варианты влияют на смысл является опровержением теории вербального вдохновения по той простой причине, что если Бог действительно вдохновил каждую букву и слово в Библии, то есть сверхъестественно руководил писателями, то почему Он не руководил подобным же образом и всеми переписчиками? Почему, если Богу было так важно сохранить текст всех Им вдохновленных писаний, Он не передал эту идею важности сохранения текста первой церкви, которая, как мы знаем, относилась к текстам довольно свободно? Пример:
Попытка решения проблемы: В данном случае для решения этой проблемы необходимо, во-первых, проанализировать история появления теории вербального вдохновения для того, чтобы увидеть и оценить причины появления этой теории и причины ее популярности; во-вторых, на основании результатов поиска и результатов текстуального анализа необходимо сформулировать новую теория вдохновения, которая учитывала бы все нюансы, в-третьих необходимо критически оценить новую теорию с точки зрения других богословских положений.
2. Другой богословской проблемой является наличие таких текстов, относительно которых нельзя сказать с абсолютной точностью как именно они звучали в оригинале и были ли они там вообще, то есть наличие спорных текстов. Возникает вопрос о том, в какой зависимости богословие находится от текстуальной критики. Может ли получиться так, что некоторые богословские принципы окажутся основанными на текстах, которые впоследствии окажутся поздними вставками? Приведем пример: Марк 16, Иоанн 8
3. Богословские вопросы относительно сути вдохновения возникают не только от наличия разночтений, но и от наличия различных редакций текста. «Критика редакций» будет подробно описана далее, но сейчас можно заметить, что признание того факта, что текст Пятикнижья, например, оказывается не плодом деятельности одного автора, но результатом работы нескольких редакторов оригинального текста (посмотрим, например, Числа 12:3).
Каким образом можно охарактеризовать отношение богословия и текстуальной критики? Богословие пытается учесть все достижения текстуального анализа, критически оценивает результаты исследования, и при необходимости пересматривает свои принципы или выводы, а не пытается подогнать выводы, полученные при исследованиях текста, под свои догмы.
Вопрос для обсуждения:
 
Каким образом совместить тот факт, что мы считаем книги Библии Словом Божиим, но в то же время имеем эти книги в реконструкции, которую делают люди?
Рекомендуемая литература:
Брюс М. Мецгер «Текстология Нового Завета». Москва: ББИ, 1996
Брюс М. Мецгер «Канон Нового Завета». Москва: ББИ, 1999
Kurt Aland, Barbara Aland «Die Text dem Neuem Testaments»
Сознательные изменения в тексте[56]:
1.       Иоанн 7:8 – «…а Я еще не пойду на сей праздник» (Синод.)
e]gw> ou]k a]nabai<nw ei]j th>n e[orth>n tau<thn - «Я не пойду на праздник этот»
            Синайский кодекс (IV в.), Кодекс Безы (V в.)
e]gw> ou}pw a]nabai<nw ei]j th>n e[orth>n tau<thn - «Я еще не пойду на праздник этот»
            p⁶⁶ (ca. 200 AD), p⁷⁵ (ca. 175-225 AD), Ватиканский кодекс (IV в.)
2.       Марк 13:32 – «…ни Сын»; Матфей 24:36 – нет (Синод.)
В оригинальном чтении Синайского кодекса (IV в.) (aleph*) фраза «ни Сын» в Матф. 24:36 есть, но в тексте кодекса есть корректура (VI или VII в.) (aleph¹), которая удаляет эту фразу из текста.
3.       Лука 2:41, 43 – некоторые рукописи заменяют «родители Его» на «Иосиф и Мария», интересно, что в синодальном варианте в стихе 41 стоит «родители Его», в 43 же «Иосиф и мать Его», в 33 «Иосиф же и мать Его», в 48 «отец Твой и я». Разночтения объясняются стремлением указать на учение о непорочном зачатии Иисуса и истинный статут Марии и Иосифа. Согласно 4-му издания гр. Нового Завета:
Ст. 33 – «отец его и мать его»
Ст. 41 – «родители его»
Ст. 43 – «родители его»
Ст. 48 – «отец твой и я»
Марк 9:29 – «от молитвы», «от молитвы и поста» (Синод.). Интересно отметить, что Синайский кодекс указывает на чтение «от молитвы», но корректура (aleph²) добавляет «от молитвы и поста». Деян. 10:30 – добавляется «постился и молился». 1 Кор. 7:5 – «для упражнения в посте и молитве» (Синод.) опять же Синайский кодекс дает вариант «для упражнения в молитве», но корректура (aleph2) добавляет «в посте».
IV. Исторический анализ.
1. Важность знания истории и культуры для понимания текста.
а) Знание истории и понимание текста.
Говоря о необходимости изучения истории для понимания значения текста, мы не говорим об этом как о дополнительном средстве в процессе выяснения значения текста, мы говорим о том, что всякий текст Писания имеет свой исторический контекст, поэтому от знания этого контекста зависит понимание или непонимание значения этого текста. Назовем ситуацию, в которой был написан текст Писания, исторической. Какова роль знания исторической ситуации для понимания текста?
           
-          текст был написан в определенной исторической ситуации, поэтому ключ к его пониманию также находится в той исторической ситуации. Означает ли это, что текст не может быть понять вне оригинальной исторической ситуации? В каком-то смысле, да, хотя в данном случае можно говорить как о непонимании, так и о недопонимании или неверном понимании текста.
-          современный читатель не находится вне истории, то есть при чтении текста, написанного в иной исторической ситуации, он проецирует свою ситуацию на ситуацию автора, тем самым искажая значение текста. Таким образом, читая текст, мы не только пытаемся изучить историческую ситуацию текста, но и современную ситуацию, влияющую на наше понимание текста.
-          исходя из нашего учения о Библии, то есть принимая во внимание тот факт, что книги Библии были написаны разными людьми в разных ситуациях по разным причинам для разных читателей, исследование каждой ситуации становится важной частью процесса истолкования.
Говоря о современной философской герменевтике, можно упомянуть такое понятие как «историчность» жизни человека, при помощи которого делается попытка осмыслить суть человека с точки зрения временности его существования. Такой подход к анализу, например, текста, обращает внимание на то, что как таковое понятие как «вневременное значение текста» – это пустое понятие, то есть реально несуществующее значение, каждый текст имеет значение только в определенной исторической и культурной ситуации.
История – не просто набор фактов или описание событий, история – это определенное отношение к фактам и событиям, определенное представление о течении времени, о понимании значения жизни человека, о смысле жизни и смысле существования. Понимание автором текста того времени, в котором он жил и писал, играет важнейшую роль для нас, пытающихся понять, осмыслить и истолковать текст.  Поэтому мы говорим не столько об исторических событиях или личностях, окружавших автора или читателей, но о всей совокупности разных сторон жизни – политике, литературе, обычаях, традициях, религиозных партиях, социальных группах. Перед тем, как мы сделаем вывод относительно важности всей этой совокупности, которую мы назовем «историко-культурным контекстом» текста, рассмотрим значение знания культуры для понимания текста.
б) Знание культуры и понимание текста.
Учитывая сложность понятия «культура», скажем, что мы станем считать культурой совокупность традиций, обычаев какого-либо народа. Даже без изучения герменевтики ясно, что некоторые тексты можно понять только зная, что именно имеется в виду под теми или иными обычаями древности, но необходимо сразу обратить внимание, что это не означает, что знание культуры помогает в толковании лишь в некоторых случаях. Такое выборочное использование знаний обычаев приводит к тому, что знание культуры древних народов становится своего рода ключом к разгадке текстов, и тогда обычаи или традиции воспринимаются как отдельные «куски». На самом же деле мы говорим о совокупности, то есть о некое единой «картине мира», некоем мировоззрении через призму которого автор писал свой текст, а читатель читал. Понятие «мировоззрение» будет рассмотрено более подробно далее, культура не приравнивается к мировоззрению, она является его частью.
То, что было сказано об истории, можно сказать и о культуре – она не просто набор обычаев, традиций, обрядов, правил поведения, но совокупность, единство всего перечисленного. При чтении текста необходимо принимать во внимание тот факт, что автор и читатели находились в определенном контексте, которого, возможно, не осознавали. То же самое можно сказать об истории, часто современный читатель знает об исторической ситуации создания текста больше ее автора. Хотя знание культуры помогает в понимании значения текста, часто возникает проблема «перевода» значения некоторых текстов на язык современной культуры, но это уже проблема иного рода, о которой мы поговорим отдельно.
Итак, знание культуры не просто помогает нам в определении значения текста, то есть не просто дает возможность лучше понять текст, оно, как и знание исторической ситуации, является основным средством для достижения понимания. Основным препятствием на пути «просто» чтения текста является наша не только временная, но и культурная удаленность от первоначальной ситуации. Многое в Писание не только нам не понятно, но и даже противоречит нашим представлениям о мире. Таким образом, чтобы избежать искажения смысла, необходимо сначала понять его с точки зрения времени написания, для того, чтобы потом получить достаточно твердое основание для формулирования применения. 
в) Понятие историко-культурного контекста.
Таким образом обобщая все сказанное об истории и культуре, мы можем сказать, что историко-культурный контекст текста – это совокупность исторических и культурных данных относительно мира в котором жили автор и читатели текста.  Невозможно понять пророков, не имея представления о той исторической и религиозной ситуации, в которой они пророчествовали, также невозможно понять всю глубину реформ, к которым призывали пророки, не имея представления о религиозном и культурном контексте того времени. Конечно, некоторая историческая информация имеется и в Писании, но вряд ли можно назвать ее исторической с точки зрения того, что мы привыкли понимать под этим словом, т.е. объективное и беспристрастное описание фактов.
Например, появление царя у иудеев, с одной стороны характеризуется как нечто отрицательное, как грех против Бога – 1 Царств 8:7; 10:17-23, с другой стороны - во Второзаконии 17:14-20 даются указания относительно того, каким должен быть царь и в тексте нет того отрицательного оттенка, который заметен в книге Царств. Или возьмем перепись населения, которую сделал Давид – 1 Пар. 21:1,7-8 говорит нам о том, что сатана побудил Давида сделать перепись, с другой стороны 2 Царств 24:1 явно говорит о том, что Бог побудил Давида сделать перепись. Если мы внимательно прочитаем эти описания одного и того же события, то увидим, что они расходятся в некоторых деталях. Но имея представление о тогдашней историографии, нам легко понять суть этих отрывков.  
2. Мировоззрение и его влияние на понимание текста.
Основные элементы мировоззрения[57].
                                 история
 

действия                                              вопросы
                              
       символы
1)       История – в данном случае имеется в виду не только история как таковая, то есть просто описание событий, фактов, но история как собрание определенных историй, значительных событий, выдающихся фактов[58].  Мировоззрение основано на определенной истории и историях.
2)       Вопросы – элемент мировоззрения, подразумевающий не только вопросы, но и ответы на основные жизненные вопросы, которые есть в каждой культуре. Вопросы и ответы связаны с основными для жизни человека сферами – самоопределение, объяснение сути мира, цели жизни и т.д. Понимая, что каждый человека, воспитанный в отличной от нас культуре, имеет совершенно иной подход к основным вопросам бытия, мы можем осознать, что если разница существует между людьми, живущими в одно время, то какова же должна быть разница между людьми разных времен[59].
3)       Символы – об этом элементе стоит сказать, что ответы на жизненные вопросы часто выражаются в символах мировоззрения, которыми могут быть как особые события, праздники, предметы, случаи, истории, архитектурные памятники и др. Символ, в отличие от знака не только указывает на что-то находящееся за пределами самого себя, но и неразрывно связан с обозначаемым.
4)       Действия – последний элемент мировоззрения определяет поведение в соответствии с другими элементами, иными словами в данном случае мы имеем дело с практикой жизни человека в рамкам определенного мировоззрения. Каким образом принимать верное решение, к чему стремиться в жизни, что плохо и хорошо и др. вопросы характеризуют данную область.
Таким образом, мировоззрение составляет суть жизни человека, определяет его взгляд на мир, на самого себя, на все вокруг – игнорировать мировоззрение в герменевтике, значит допустить большую ошибку. Мировоззрение должно быть учтено не только при исследовании первоначального намерения автора текста, но и при чтении его современным человеком[60].
Для примера того, каким образом мы исследуем мировоззрение, рассмотрим иудейское мировоззрение времени служения Христа.
-          историей в данном случае несомненно является как истории из Библии, в которых говорится об особом отношении Бога к Израилю; излагается история народа, его взлеты и падения, так и события так называемого «межзаветного периода».
-          вопросы и ответы в данном контексте исходят из истории – кто мы? Мы – Израиль, избранный народ Божий; где мы? В святой земле, которую унаследовали от Бога; почему все не так, как должно быть? Потому что нами правят язычники, а не истинный потомок Давида; какова решение данной проблемы? Бог пошлет своего Мессию.
-          символами можно назвать такие значительные вещи как храм, территория (земля), Тора (Закон), расовая идентичность.
-          действия: особые праздники, изучение и соблюдение Закона.
3. Определение общего исторического и культурного контекста.
а) Личность автора в историческом и культурном контексте.
Применяя информацию полученную при рассмотрении сути истории и культуры, можно отметить тот факт, что текст трудно, а иногда и невозможно понять без знания того, кем был его автор. Но здесь возникает много разных проблем – (1) многие книги Писания или анонимны, или приписываются определенным авторам на основании традиции, а не исследования текста или истории; (2) текст, как правило, дает нам мало информации о том, кто его написал; (3) древние традиции, связанные с написанием книг во многом отличаются от современных (использование известных имен, редакция текста, коллективное авторство и т.д.). Иными словами, чаще всего мы имеем немного информации об авторе, но несмотря на это, мы должны помнить о том, что при создании каждой книги имеется какая-то цель ее написания, подразумевается некоторая аудитория, и, что самое главное, книга создается в определенный исторический период. От того к какому историческому периоду мы относим книгу напрямую зависит ее понимание и истолкование. Предположим если согласится с мнением, что вторая часть книги Пророка Исайи была написана после Вавилонского изгнания, то тогда и понимание этой части меняется, а следовательно меняется и истолкование.
Определением авторства занимается библейское богословие, которое на основании каких-то аргументов пытается определить автора книги, или проверить ее авторство, если автор указан традицией. Споры относительно авторства тех или иных книг (Пятикнижье, Второе послание Петра, Послание к евреям и др[61].) ведутся именно потому, что от того, кто считается автором книги во многом зависит ее истолкование.
б) Аудитория в историческом и культурном контексте.
Хотя не все книги Писания писались для четко определенной группы людей, они всегда имели так называемую «целевую аудиторию», то есть некую группу предполагаемых читателей. От того, знаем ли мы кем именно являлись читатели текст также многое зависит. Например, считается, что послание к Евреям было написано к некой группе евреев (возможно священников), которые обратились в христианство, но не найдя там того, к чему привыкли в иудаизме думали о возвращении к прежней религии. Таким образом становится понятным постоянное сравнение основных символов христианства и иудейства, а также сложный текст Евр. 6:4-6 может быть истолкован как предостережение, а не как изложения учения о невозможности вернуться к вере после отпадения.
Полезнее всего помнить об аудитории при чтении Пятикнижья или исторических книг ВЗ, реже всего мы вспоминаем о том, что и эти книги были написаны для определенной аудитории, с определенной целью. К примеру, вряд ли можно назвать книги Царств просто описанием истории Израиля, гораздо больше внимания уделяется Давиду и его потомкам, а также характеристике царей с точки зрения их религиозной праведности.
Для того, чтобы понять важность рассмотрения аудитории в нашем исследовании текста, необходимо, прежде всего, пересмотреть наше учение о Библии  - если мы верим в то, что Библия была продиктована Богом от начала и до конца, то тогда всякое исследование истории или ссылка на автора или аудиторию не имеют смысла, Библия перестает быть исторической книгой и становится книгой сакральной. Если же Писание описывает действительные события, если оно представляет собой собрание книг написанных реальными авторами реальным читателям, то знание о них чрезвычайно важно для его понимания и истолкования.
в) «Историко-культурная ситуация» – мир «вокруг» автора и читателя.
То, что мы станем называть «историко-культурной ситуацией» отличается от «историко-культурного контекста» тем, что контекст напрямую соотносится с текстом, ситуация же лишь косвенно или никак не относится к тексту. Иными словами мы может говорить о каких-то обычаях или традициях, связанных с бракосочетанием в древности, но эта информация не обязательно будет полезной для нас при чтении конкретной истории о браке в Кане Галилейской. Для чего же необходима «историко-культурная ситуация»? Она помогает «погрузиться» в тот мир в котором была написана книга, что бы не говорили о понятности и близости нам многих текстов Писания именно непонятные или неприемлемые тексты (убийство младенцев, истребление всей семьи за грех одного и т.д.) показывают нашу удаленность от «историко-культурной ситуации» текста.  
Г) «Герменевтическая проблема» современного богословия (Р. Бультманн).
Может ли случиться так, что текст, значение которого было обусловлено конкретной «историко-культурной ситуацией» прошлого становится непонятным или плохо понятным современному читателю? Можем ли мы сказать, что некоторые понятия древности настолько обусловлены принадлежностью к определенной культуре, что для их адекватной передачи современному человеку необходимо их полное переосмысление и истолкование.
Рассмотрим фразу -  «Христос есть жертва за грехи всех людей» - что необходимо знать для того, чтобы понять, что имеется в виду под этой фразой? По крайней мере все, что касается древней системы жертвоприношений и понимания греха и прощения греха. Современный человек может узнать лишь внешнюю информацию о этих областях древней жизни, но не может до конца понять «внутренне», так как жертвоприношения давно перестали быть частью обычной жизни. То же самое можно сказать и о понятии «грех» – мы имеем в виду многое, когда употребляем это слово, но как быть уверенным в том, что мы имеем в виду тоже, что и первые христиане? Итак, если во фразе не ясны основные понятия, то как же объяснить ее суть для современного читателя? Именно в этом заключается «герменевтическая проблема», которая стоит в центре современной герменевтики, прежде всего благодаря Рудольфу Бультманну.
Р. Бультманн в своем программном эссе «Новый Завет и мифология» впервые предпринимает попытку истолковать Новый Завет с точки зрения современности, то есть изложить учение НЗ на языке, понятном современному читателю – попытка эта оценивается по разному, в основном критически, но все отмечают, что эта попытка была указанием на то направление, которым должно следовать современное богословие, если оно хочет оставаться понятным. Итак, перед нами «герменевтическая проблема» – необходимость перевести на язык современности массу древних религиозных понятий так, чтобы они не потеряли своей сути и значимости, и были понятны современному человеку.
4. Воссоздание первоначальной ситуации написания текста.
Для иллюстрации воссоздания первоначальной ситуации, учитывая наше обычно большое внимание к Новому Завету, возьмем книгу Второзаконие. Проанализируем основные составляющие историко-культурной ситуации, и посмотрим каким образом нижеуказанная информация помогает нам при чтении и истолковании книги.
 
а) Личность автора.
б) Время написания.
в) Место написания.
г) Адресат.
д) Цель написания.

V. Грамматический анализ.
1. Контекстуальный анализ.
А) Определение понятия «контекст».
Прежде чем перейти к рассмотрению понятия «контекст», скажем, что принято рассматривать три основные черты литературного произведения – композиция, жанр и стиль. Композиция текста указывает на то, каким образом различные части текста соединены вместе – «телеологическая структура произведения искусства как система целых и частей»[62]; жанр указывает на наличие особых литературных приемов, использование которых ведет к появлению эссе, статей, рассказов, стихотворений и др. – «динамика формы в то же время и динамика мысли»[63]; стиль работы указывает на индивидуальность автора в создании литературного произведения. Контекстуальный анализ рассматривает положение текста в целом произведении, поэтому соотносится с исследованием композиции литературного произведения.
Словом «контекст» принято обозначать все то, что находится вокруг изучаемого текста, как в прямом, так и в переносном смысле. Для того, чтобы увидеть, что контекст тесно связан с текстом, нужно просто посмотреть взаимоотношение этих понятий. Текст – от латинского «textus», ткань, связь – по определению нечто составное, то есть отдельное слово мы обычно не называем текстом, а раз текст состоит из частей, то эти части находятся в некотором отношении друг к другу, образуя связь, ткань из слов. Термин «контекст» тесно связан с термином «текст», так как само его название определено через последний, являясь как бы продолжением ткани текста. Ясно, что некоторый текст, будучи помещенным в разные контексты будет разное значение, следовательно не только контекст связан с текстом, но и текст определяется через контекст. Перед нами пара взаимозависимых понятий, рассмотрение которых может помочь понять необходимость контекстуального анализа.
Обсудив ранее историко-культурный контекст, остановимся сейчас на литературном контексте. Говоря об истории герменевтики, стоит вспомнить, что именно протестантская герменевтика, приняв для изучения Библии методы классической филологии, обратила внимание на необходимость изучения контекста. Сегодня, называя наш метод историко-грамматическим, мы также уделяем внимание библейскому тексту именно как литературному тексту, то есть некой структуре слов, предложений, смысловых отрывков. Именно такое восприятие книг Библии побуждает нас к контекстуальному анализу, воспринимай мы Писание как магическую книгу, упавшую с неба, то и различные литературные ее характеристики волновали бы нас в последнюю очередь.
Фраза: «Вы вырвали это из контекста!» стала в нашей обычной речи почти магической, она может означать все что угодно - «я не понимаю то, о чем идет речь», «я не согласен с Вашей точкой зрения, а так как я не могу ее опровергнуть, то лучше скажу про контекст» и т.д. К сожалению, довольно редко эта фраза употребляется действительно к месту. В чем причина такого частого нарушения с точки зрения толкования как вырывание фраз из контекста? Причина, по моему, скорее богословская, чем литературная, ведь никому не придет в голову вырывать из контекста фразы различных героев художественной литературы, почему же мы так часто вырываем из контекста библейские стихи? Потому что мы и не считаем тексты Библии текстами! Для нас они все что угодно, но не литература, не осмысленный текст. Всякий раз читая Библии, мы чего-то хотим от нее, мы чего-то ожидаем так, как будто бы это некая магическая книга, не случайно, что такое отношение доводит до совершенно «логического» с такой точки зрения вывода - «Библия - это Бог на земле». Великое преимущество книг Библии перед книгами других религий заключается не только в том, что они являются Словом от Бога, но и в том, что это Божие Слово изложено при помощи слов человека, то есть на самом обычном языке.
Еще одной причиной столь частой ссылки на контекст является постоянное стремление богословов обосновать при помощи библейских текстов те или иные свои убеждения. Как известно из истории богословия, практически всем еретическим учениям прекрасно удавалось обосновать свои учения при помощи библейских текстов. К сожалению, часто и мы поступаем не лучше, заранее имею некое богословское положение, подтверждение которому желаем найти на страницах Писания, вместо того, чтобы тщательно вслушиваться в то, что Бог хочет сказать нам через авторов Библии.
Для понимания важность контекста для понимания текста приведем пример:
«Мы говорим, например: «человек идет». «Идет» означает здесь, по-видимому, просто «шагает». Но когда мы говорим «весна идет», то уже ни о каком шагании не возникает никакого представления, а речь здесь – скорее, о наступлении в данном случае времени года. В таком выражении, как «жизнь идет», уже нет никаких представлений ни о шагании, ни о наступлении, а скорее о прохождении. Мы здесь говорим, что жизнь проходит, что она временная, неустойчивая и вот-вот кончится. В таком выражении, как «в Москве сейчас идет фестиваль молодежи», этой мысли о временности или об окончании вовсе не имеется, а имеется просто указание на известного рода общественный процесс. Таким образом, слово «идет» может указывать и на начало события, и на его процесс, и на его приближающееся окончание. В таком выражении, как «костюм идет к лицу», уже вовсе не мыслится никаких процессов времени,  а мыслится определенного рода эстетическое соотношение. И чем же определяется такое огромное различие в значении одного и того же слова? Исключительно только контекстом»[64]. 
Переходя с рассмотрением контекста к литературному анализу текста, необходимо как и ранее в лекции о истории и культуре, посмотреть на отношение изучения литературы и изучения Библии. Так же как мы говорили о том, что текст нельзя «подгонять» под определенное догматическое учение, иными словами, текст имеет право богословски значить то, что он значит, то же самое можно сказать и о лингвистических правах текста[65]. Текст имеет значение как текст, как определенное сочетание слов, фраз, предложений. Изучение Писания не только может, но обязано принимать во внимание текст как литературный текст, то есть использовать достижения лингвистики для анализа текстов. Слово или фраза получают свое значение в определенном литературном контексте, поэтому игнорирование контекста приводит не к пониманию и истолкованию текста, а к его «наполнению» смыслом, который может отсутствовать в предложении. История ранней церкви дает нам пример того, как гностические секты, используя те же самые тексты, что и их оппоненты, совершенно извращали их значение, помещая в контекст своей богословской системы.[66]
Пример текста часто вырываемого из контекста:
Рассмотрим для примера Ефес. 2:8, который часто цитируется в подтверждение учения о спасении по благодати. Если посмотреть на начало послания, то сразу видно, что первая глава отнюдь не заканчивается на 23 стихе, мысль продолжается во второй главе и заканчивается только в 10 стихе общим выводом относительно того, что сделал Бог. Иными словами 8-ой стих представляет собой не отдельную мысль, а вплетенную в рассуждение идею, совсем не главную для данного смыслового отрывка. Вообще, говоря о подобных текстах, которые приводятся в поддержку догм, можно заметить, что желание метко поддержать учение кратким и запоминающимся текстом приводит к тому, что Писание используется лишь в качестве источника подобных «доказательств» и теряет свою целостность как книга. 
Каким же образом избежать ошибок, связанных с неверным толкование текстов, которое мы назвали «вырыванием из контекста»? Для этого необходимо рассмотреть уровни контекста, и разобрать этапы контекстуального анализа текста. 
Б) Различные уровни контекста.
Рассматривая контекст как то, что окружает изучаемый нами текста, мы естественно хотим выделить уровни контекста относительно того как далеко или близко от текста мы берем информацию. Для нас особый интерес будет представлять три уровня контекста - (1) уровень всей книги (или книг автора, если это, например, Павел), (2) уровень смыслового отрывка и (3) уровень ближайшего литературного контекста фразы, предложения или словосочетания. Рассмотрим каждый из этих уровней подробно.
Уровень всей книги. Рассматривая даже небольшой отрывок, необходимо помнить о его месте в целом произведении автора. Контекст всего литературного произведения позволяет увидеть конкретный текст с точки зрения его положения как части некоего целого. Каким образом проанализировать все произведение для того, чтобы понять роль рассматриваемого текста? (1) необходимо обратить внимание на цель и общее содержание произведения, (2) рассмотреть логическое развитие основных мыслей книги, (3) сопоставить различные части книги – введение, основная часть, заключение, вставки, цитаты и др. – и определить место изучаемого текста в общем контексте книги.
В зависимости от того, находится ли изучаемый текст в начале книги или в конце может значительно измениться его роль, а стало быть и его значение. Текст содержащий в себе обсуждение второстепенной мысли автора отличается от того же текста, рассматривающего центральный тезис книги. Если рассматриваемый текст является цитатой, приведенной для подтверждения какого-либо вывода, то его значение изменяется.
Уровень смыслового отрывка. Каждое литературное произведение состоит из смысловых частей, значение каждого отрывка в конце концов влияет на значение всего произведения. Для того, чтобы книги Писания были более доступны для изучения, традиционно текст делится на стихи, главы, смысловые отрывки. Если относительно контекста всей книги мы сказали, что он помогает поместить изучаемый текст в определенное смысловое место книги, то контекст отрывка дает возможность понять текст. При исследовании текста полезно использовать разного рода издания Библии, которые по разному делят текст на смысловые части. То же, что было сказано о большем контексте применимо и к рассмотрению значения текста в контексте некоторой части. Говоря о смысловой части, необходимо помнить о том, что автор развивает какую-то мысль либо на протяжении всей книги, либо в данном отрывке, поэтому задавая вопрос о месте изучаемого текста в развитии мысли, мы помещаем набор высказываний в общую картину аргументации автора.
Пример: Если рассматривать Римл. 4:1-5 то можно видеть, что данный текст продолжает мысль Павла об оправдании по вере, он разъясняет сказанное выше при помощи исторического примера, и вывод сделан на основании всего вышесказанного. Но на этом обсуждение вопроса не заканчивает, далее мы видим как Павел продолжает свою мысль и вновь возвращается к примеру Авраама. Каков же весь смысловой отрывок в данном случае? Вероятнее всего обозначить его как Римл. 3:21-4:25 поскольку речь идет об оправдании по вере, именно в контексте этой смысловой части мы рассматриваем текст.
Уровень ближайшего контекста. Ближайшим контекстом принято называть тексты непосредственно примыкающие к изучаемому отрывку. В данном случае важно обратить внимание на то, каким образом рассматриваемый текст получает свое значение из других текстов.
Деление контекста на разные уровни изначально условно, так как призвано обратить внимание на то, что изучение контекста – сложный процесс. На самом же деле текст просто окружен другими текстами и основным принципом анализа является ответ на вопрос: «Каким образом знание контекста помогает нам в истолковании данного текста?»
В) Этапы контекстуального анализа.
Соответственно разобранных нами трех уровней контекста выделим три основных этапа контекстуального анализа:
1. обратите внимание на положение изучаемого текста в контексте всего произведения автора (или всех его произведений);
-          каковы основные части рассматриваемого произведения?
-          в какой части всего произведения находится рассматриваемый текст?
-          каким образом положение текста влияет на его понимание?
-          как автор развивает общую мысль/аргументацию в своем произведении вообще и в изучаемом тексте в частности?
2. обратите внимание на положение изучаемого текста в контекста смыслового отрывка;
-          каким образом изучаемый текст является частью некоторого смыслового отрывка (начало, середина, конец)?
-          каково место изучаемого текста в смысловом отрывке (важный для понимания, второстепенный для понимания, незначительный для общего смысла)?
3. обратите внимание на положение изучаемого текста в контексте фразы, предложения или словосочетания;
-          как изучаемый текст получает свое значение во фразе, предложении или словосочетании?
-          каковы ключевые слова изучаемого текста, значение который прямо влияет на понимание и истолкование?
Как выбрать текст, не вырвав его из контекста?
-          предварительно прочитайте по крайней мере всею главу, в которой находится текст и постарайтесь определить основные мысли автора, темы которые он затрагивается;
-          обратить внимание на не начинается ли избранный вами текст со слов типа «после этого», «потом», «итак», «но», «а», и другими словами, указывающими на продолжение повествования или изложения мысли;
-          будьте уверены в том, что можете сказать о чем шла речь до и после вашего текста, что ход мысли не нарушен и искажен, представьте себе что, текст читает человек, на знающий контекста – как он поймет текст?
2. Лексико-семантический анализ.
Переходя непосредственно к изучению текста Писания, необходимо отметить тот факт, что, так как наш курс является вводным, то знание оригинальных языков Писания - еврейского, арамейского и греческого – не предполагается. Поэтому основной акцент будет сделан на теоретическую часть без конкретного применения ее на практике, хотя использование, несомненно, возможно для первичного анализа текста.
Вообще рассмотрение языка как важнейшей части человеческой жизни получило широкое распространение в 20-ом веке, когда он стал рассматриваться не просто как нечто отличающее человека от животных, но как что-то без чего невозможно представить себе человека. Не язык «живет» в человека, а человек «живет» в языке – так можно кратко передать основную тенденцию в философии языка. Анализируя библейский текст как текст, мы подходим к рассмотрению литературного текста, поэтому и привлекаем помощь наук, занимающихся изучением языка.
Общая схема сочетания рассматриваемых понятий – лексика, семантика, синтаксис, структура – такова:
Лексика – набор слов
Семантика – значение слов
Синтаксис – взаиморасположение слова, значение фраз и словосочетаний
Структура – значение предложений, групп предложений
Жанр – значение текста
Перед рассмотрением конкретных деталей лексико-семантического анализа, определим основные термины, важные для понимания темы:
Слово – «наиболее конкретная единица языка»[67], трудно поддающаяся определению, не имя возможности обсуждать разные подходы к определению слова, примем такое определение слова – «это значимая самостоятельная единица языка, основной функцией которого является номинация (название)»[68].
Этимология – учение о происхождении слов.
Словарный запас – набор всех или часто употребляемых автором слов, например, мы говорим о «словарном запасе Иоанна».
Поле значений слова (семантическое поле) – в языке много слов, имеющих несколько значений, поэтому все возможные значения одного слова именуются «полем значений» этого слова. Если изобразить это на схеме, то, например, синонимы, то есть слова с близким значением, пересекаются в своих значениях.
 

Предположим, что это слова «дом» и «жилище», в то время как иногда эти слова употребляются как синонимы (пересекающаяся область), они также имеют и свои значения, скажем не каждое жилище дом, и не каждый дом – жилище.
А) Определение лексико-семантического анализа.
а) Лексикология и герменевтика.
Лексикология - это наука о словах и естественно имеет к герменевтике непосредственное отношение. Словом «лексика» часто обозначают определенный набор слов, например, «профессиональная лексика», «тюремная лексика» и т.д. В герменевтике при рассмотрении текста обращается внимание на то, какие именно слова использует автор, то как он использует эти слова в других местах своей книги, каков размер его запаса слов. Например если бросить взгляд на первое послание Иоанна, то легко увидеть, что Иоанн использует одни и те же слова, то есть его лексика не отличает особым разнообразием и богатством; совсем другое дело автор послания к Евреям, в этом послании масса таких слов, которые или очень редко, или вообще не встречаются в НЗ. Важно в данном случае разделять факт употребления слова, и его значение в том или ином контекста - значениями занимается семантика, о которой мы поговорим далее.  В исследовании лексики того или иного автора Библии значительную помощь оказывает, прежде всего, симфония, навыки использования которой мы рассмотрим в конце этой лекции.
Какую роль исследование словарных запасов авторов Писания играет в исследовании текстов? Гораздо большую, чем кажется на первый взгляд. Здесь необходимо еще раз упомянуть тот факт, что богословское отношение к сути Писания играет большую роль особенно в лексико-семантическом анализе – если мы считаем книги Библии написанными непосредственно Богом при механическом посредничестве людей (теория диктовки, вербальное вдохновение), то таким образом косвенно утверждаем, что изучение слов того или иного автора не имеет никакого значения, так как, в конечном счете, это все слова Божии. Но тщательное изучение текстов показывает, что каждый библейский автор имеет свой словарный запас, то есть употребляет одни и те же слова. По тем словам, которые употребляются в тексте можно примерно представить себе автора, то есть индивидуальность автора непосредственно проявляется в его произведениях. Если мы рассматриваем библейские книги, то видим, что перед нами библиотека книг различных авторов, использующих разные жанры, слова, изобразительные средства и т.д. Поэтому наша богословская позиция относительно природы Писания должна быть скорректирована в соответствии с этими наблюдениями и человеческая сторона Библии должна быть серьезно рассмотрена и принята во внимание.
Пример: Каким образом изучение словарного запаса автора может помочь нам в изучении текста? Предположим мы рассматриваем 1 Иоанна, если мы обратим внимание на то, какие слова использует Иоанн, то увидим, что число из весьма ограничено, т.е. они часто повторяются. О чем это может говорить? О индивидуальном стиле автора, о его желании использовать одни и те же слова, возможно о стремлении глубже проникнуть в суть описываемого словом явления, понятия.
Изучение слова включает в себя рассмотрение трех элементов – знака, значения и обозначаемой предметности. Необходимо четко терминологически разделить данные составляющие слова, хотя, конечно, практическое различие этих элементов порой трудно уловимо. Итак, словом как знаком занимается семиотика, словом как значением – семантика, обозначаемая же предметность как таковая не входит в состав слова, являясь обозначаемым. Кратко рассмотрим эту триаду, так как она весьма полезна при лексико-семантическом анализе.
Не касаясь сложных моментов, попытаемся просто понять суть данной схемы. Во-первых, всякое слово есть некие знак, письменный, который выражается в виде некоего изображения, или устный – в виде сочетания звуков. Во-вторых, говоря о слове, мы говорим о значении слова, то есть о том смысле, который мы вкладываем в тот или иной устный или письменный знак. В-третьих, говоря о слове, мы имеем в виду и ту предметную реальность которую оно обозначает. Конечно, это весьма примитивное описание сложного отношения указанных элементов, но одно достаточно для нашего курса[69].  
ЗНАК – ЗНАЧение – обоЗНАЧаемое
Пример 1: Возьмем слово «стол». Письменное изображение данного слова – стол – нам видно, устное его озвучивание также есть. Что значит это слово? Скажем определим его как «предмет мебели, состоящий из широкой прямоугольной доски, опирающейся на четыре ножки» (для нас сейчас важна не точность определения, но факт его наличия). Ясно, что данное значение слова относится ко всем тем предметам, которые мы называем столами, но сами эти столы есть нечто отличное от значения слова. Некий письменный знак или устный звук может не иметь никакого значения, существуют некие предметы, которые мы обозначаем, то есть наделяем значением и знаком и т.д. Несомненно, со столом все более менее ясно – «стол», предмет мебели, реально существующий предмет.
Пример 2: Сложнее с более абстрактными категориями, именно здесь и возникает более всего проблем. Возьмем слово «умереть» – с первым элементом все ясно, но что значит глагол «умереть»? Значений у этого несколько, скажем во фразе «он умер для поэзии», оно означает совсем не то, что во фразе «он умер в глубокой старости». Предположим мы рассматриваем слово «умереть»  в значении прекращении физической жизни, тогда сам факт смерти будет той самой предметностью, которую описывает глагол «умереть». Чтобы увидеть суть рассуждения, зададим себе вопрос – можно ли факт физической смерти обозначить другим словом? Да, мы говорим, что кто-то «отошел в вечность, окочурился, подох» – эти слова имеют несколько иное значение.
                     Знак                                           
 

Значение               Обозначаемое
Говоря об обозначаемом как о предметности, мы совсем не имеем в виду, что абстрактные понятия не могут быть обозначаемы словами, то есть под обозначаемой предметностью вполне можно понимать и такие «не-предметные» понятия как число, время, вещь и др.
б) Семантика и герменевтика.
Семантика - это наука о значении слов. Область герменевтики, связанная с изучением слов рассматриваемого текста, непосредственно связана с семантикой. Поговорим подробнее о значении слова и о той роли, которую семантика играет в изучении Библии. На основании всего вышесказанного можно смело сделать вывод о том, что герменевтика, которая не принимает во внимание понятия «знак», «слово», «значение», то есть не имеет в основе своей некоторую осознанную лингвистическую теорию, имеет ее неосознанно, а, следовательно, неосознанно же определяет все важные лингвистические термины, но именно эта неосознанность и мешает такой герменевтике занимать прочные позиции в истолковании Библии. Герменевтика имеет дело, прежде всего, со словами, фразами, предложениями, которые она пытается понять, истолковать и применить, и все остальное – историческая ситуация, богословие авторов, контекст и др. – является лишь вспомогательным материалом для достижения единой цели.
Что такое значение слова?
Что мы имеем в виду, когда говорим что-либо о значении того или иного слова? Джордж Кэйрд (George Caird)[70] указывает на возможность различных значений «значения слова», рассмотрим некоторые из них – (1) значение как смысл (sense), (2) значение как значимость, ценность (value), (3) значение как намерение автора, использующего слово.
Как определить значение слова? Обычно используются следующие методы:
-          исследование использование слова в других книгах другими авторами (симфония). Рассматривая употребление конкретного слова этим же автором в других текстах, или употребление его другими авторами может подсказать нам значение слова, чаще всего именно таким образом и определяется значение слова.
-          изучение синонимов (справочники, словари значений, синонимов). Некоторые справочники дает список синонимов изучаемого слова, при рассмотрении синонимов и их употребления можно увидеть какие-либо оттенки значения.
-          изучение этимологии слова (этимологические словари). Изучение происхождения слова может помочь в понимании значения слова, но не всегда, так как значение слова изменяется со временем и некоторые слова приобретают прямо противоположное значение. 
Основные ошибки при семантическом анализе:
-          Перенос характеристик значения слова на обозначаемое понятие. Необходимо сделать важное замечание относительно отношения грамматического значения слова и понятия, которое это слово обозначает, так как в данной области начинающие толкователи допускают больше всего ошибок. Приведем пример – студент читает текст Писания, затем обращается к лексикону и обнаруживает, что интересующее его слово имеет много разных значений, или оно этимологически происходит из сочетания нескольких слов, всю эту информацию о слове толкователь смело переносит на понятие, которое обозначается этим словом. Самый распространенный пример – слово «церковь» - e]kklhsi<a – этимологически происходит от предлога e]k и глагола kalle<w, то есть буквально «звать из», на основании этих характеристик слова, делается вывод относительно богословского понятия «церковь». Это неверно, даже несмотря на то, что верующие составляющие церковь действительно были призваны из мира, - почему? Потому что грамматическое значение слова и богословское понятие представляют собой разные вещи и объединены только тем фактом, что данное слово, в данном контексте выбрано для обозначения данного понятия. Богословское понятие «церковь» можно вполне выразить при помощи фразы «собрание святых», слово e]kklhsi<a ко времени его употребления было уже сложившимся и поэтому означало просто «собрание», русское слово «церковь» скорее всего происходит от греческого kuriako<j («господний»), хотя с этимологической точки зрения слово очень сложное[71].
-          Злоупотребление этимологией – исследование происхождения слова используется для того, чтобы найти в нем «тайный» смысл; хотя в некоторых случаях можно действительно говорить о возможности намеков автора на происхождение слова (или собственного имени), но чаще всего этимология никак не помогает в определении значения слова[72].
-          Перенос всех значений слова на каждое конкретное употребление. Контекст в котором находится слово, определяет какое из нескольких значений имеет слово (как правило слово имеет несколько значений), ошибочным является перенос всех значений слова на каждое конкретное употребление слова[73].
-          Семантический анахронизм – перенос более позднего значения слова на его раннее употребление. Значение слова постоянно изменяется, когда позднее значение слова переносится на раннее употребление этого слова, чаще происходит и обратное, более ранее значение переносится на позднее, когда слово уже утратило раннее значение.
«Объяснение слов заключается в простой замене одного слова другим, равным ему по значению, однако в ходе пояснения с этим словом связываются дальнейшие мыслительные определения, ибо развитие – это переход от одних мыслей; интерпретатор как будто сохраняет смысл слова, однако в действительности он уже развивает другие мысли. Комментарии к Библии не столько знакомят нас с содержанием Священного Писания, сколько отражают представления своей эпохи.»[74]
в) Лексико-семантический анализ.
Лексико-семантический анализ сочетает в себе исследование слов текста и их значения. Каков смысл этого анализа? Несмотря на то, что мы привыкли к тому, что текст как таковой уже имеется в нашем наличии, всегда необходимо помнить, что для истолкования текста знание библейских языков играет важную роль. Каждый серьезный исследователь, если и не сам переводит, а следовательно и анализирует слова и их значения, то пользуется авторитетными техническими комментариями и толкованиями.
Б) Этапы лексико-семантического анализа.
а) Лексический анализ. Проанализируйте слова исследуемого текста. На данном этапе необходимо проанализировать слова текста с тем, чтобы сориентироваться в тексте. Так как мы еще не анализируем связи между словами (синтаксис) и между предложениями (структура), то речь идет только об отдельных словах.
-          сгруппируйте слова по частям речи – существительные, глаголы, предлоги, прилагательные и т.д.
-          проанализируйте словарный состав текста – главные слова, главные глаголы, второстепенные слова и т.д.
б) Семантический анализ. Выделите ключевые, т.е. важные для понимания значения текста слова.
-          Найдите ключевые слова в тексте;
-          Определите значение ключевых слов, при помощи симфонии исследуйте употребление слова, определите семантическое поле слов;
-          Определите значение ключевых слов в изучаемом отрывке;
Пример рассмотрения отрывка:

Иоанн 3:16

«Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына своего единородного, дабы всякий верующий в него не погиб, но имел жизнь вечную».
Данный текст взят нами в той форме, в которой он традиционно цитируется, хотя можно возразить относительно такого употребления, так как видно, что мысль начинается в 14 стихе.
а) Бог, возлюбил, мир, отдал, Сын, единородный, всякий, верующий, погиб, имел, жизнь, вечная.
б) существительные - Бог, мир, Сын, жизнь; глаголы – возлюбить, отдать, погибать, иметь; прилагательные – единородный, всякий, вечная; причастие – верующий;
в) главные слова\словосочетания – Бог, мир, единородный Сын, вечная жизнь, всякий верующий, возлюбить, не погибнуть, иметь; второстепенные (на данном этапе) – ибо, так, что, дабы, в него, но.

г) анализ слов (предварительный) – анализируя фразы и слова в данном тексте с точки зрения их употребления в писаниях Иоанна, мы обнаруживаем интересные факты. Фраза «иметь жизнь вечную» употребляется только в Евангелии от Иоанна (исключение Мф. 19:16) – 3:15, 16, 36, 5:24, 39, 6:40, 47, 54, 68. Слово «Сын» встречается вместе с фразой «иметь жизнь вечную» в 3:16, 36, 6:40. В этих же текстах с фразой «иметь жизнь вечную» встречается и слово «верующий». Также анализ текста Евангелия показывает, что слово «погибать» употребляется как противоположное фразе «иметь вечную жизнь» (3:15, 16, 10:28). Словосочетание «Сын Единородный» употребляется только Иоанном (1:18, 3:16, 18, 1 Иоан. 4:9), в Синод. Гал. 4:4, хотя этого слова нет в критических изданиях НЗ.
д) Значение основных для понимания слов/словосочетаний.
Каковы основные слова или словосочетания в данном тексте – «иметь жизнь вечную» – «погибнуть» ,  «Единородный Сын», «Бог возлюбил мир», «отдал». 
В) Практические навыки работы со справочной литературой.
Симфония.
Лексикон.
Справочники, словари.
Энциклопедии.

3. Синтаксический и структурный анализ.
А) Определение синтаксического и структурного анализа.
а) Синтаксис и герменевтика.
Рассматривая слова и их значения, мы говорили о том, что несомненно проводим лишь предварительную работу, поскольку только соединение исследованных нами слов образует какие-то высказывания, сообщения, мысли. Что же позволяет словам объединиться? Определенные синтаксические[75] правила. Слова определенными образом «прикрепляются» друг другу, таким образом, что их сочетание имеет определенное значение, большее чем просто «сложение» значений отдельных слов. Например, сочетание слов «дом», «уютный», «строить», «скоро» – «скоро будет построен уютный  дом» – есть не просто сумма значений все упомянутых слов, но их сочетание (т.е. синтаксис). Рассмотрим некоторые важные для исследования текста понятия. 
«Выражение отношения членов друг к другу для простого предложения может быть обозначено тремя возможностями: согласованием, управлением, примыканием»[76].
(1)         согласование – это то вид связи, когда грамматические связи определяемого повторяются в определяющем (например, согласование в роде, числе и падеже – «единородный Сын», «единородному Сыну»);
(2)         управление – это тот вид связи, когда одни грамматические значение определяемого вызывают в определяющем  другие, но вполне определенные грамматические значения (например, переходные глаголы «требуют» после себя винительный падеж). Управление может быть прямым («смотрю фильм») или опосредованным, предложным («смотреть на картину»);
(3)         примыкание – это такой вид связи, когда нет налицо ни согласования, ни управления, но отношение выражается либо через порядок слов, либо интонационно[77]. 
Главные и второстепенные члены предложения. Главные члены предложения – подлежащее и сказуемое, второстепенные – определение, дополнение, обстоятельство.
Простое и сложное предложение.
Все вышеперечисленные понятия необходимы для исследования библейского текста, так как именно от умения правильно определить связь между словами будет зависеть окончательный результат синтаксического анализа. Так как библейский текст также как и всякий другой текст состоит из взаимосвязанных слов и предложений, синтаксический анализ является не просто вспомогательным средством, но основным способом выяснения грамматического смысла того или иного текста. Как можно говорить о богословском значении текста, если не выяснено, что он означает грамматически? Конечно, полноценный синтаксический анализ можно провести только рассматривая тексты в оригинале, но даже без знания библейских языков можно проделать некоторую работу.
Итак, синтаксическим анализом мы назовем изучение связей между словами текста, с целью выяснения значения словосочетания, предложения, группы предложений.  Так как чаще всего изучаемый текст состоит из многих предложений, то анализировать все связи между всеми словами занятие довольно утомительное, поэтому введем понятие «ключевые фразы/предложения». Ключевыми мы будем называть такие фразы или предложения в тексте, от выяснения значения которых зависит понимание всего отрывка.
Пример: В Марк 10:13-14 мы читаем о том, как Иисус благословляет детей и говорит: «Пустите детей приходить ко мне и не препятствуйте им, ибо таковых есть Царствие Божие» - что это значит? В данном случае перед нами важный термин «Царствие Божие», значением которого мы должны заинтересоваться при семантическом анализе. Теперь мы задаем себе вопрос: «Что означает это предложение?» Проведя даже предварительный анализ, мы видим, что имеем дело с повелением (повелительное наклонение) и разъяснением к этому повелению. «Пустите» и «не препятствуйте» относится к фразе «приходить ко Мне», можно увидеть в этом повторении риторическое усиление, которое должно подчеркнуть глагол, корни которого, возможно, уходят к поэтическому приему «параллелизм».  Разъяснение данного повеления  - «потому что таковых (таких как они) есть Царствие Божие» или «потому что таким как они (подобные им) принадлежит Царствие Божие». Итак, все предложение будет иметь такой вид, если мы перескажем его своими словами – «Позвольте детям приходить ко мне, потому что Царствие Божие принадлежит людям, подобным им».  
б) Рассмотрение структуры отрывка.
Каждый текст имеет определенную структуру, то есть отдельные предложения каким-то образом «переплетены» друг с другом, именно это связи между предложениями и интересуют нас при рассмотрении структуры текста. Не только и столько связи как таковые, но как указывающие на что-то, что иначе было бы недоступно для изучения. Расположенные в виде схемы фразы и предложения дают возможность более наглядно увидеть связи между частями предложения и отдельными предложениями (смотри схему Ефес. 1:3-10).
в) Синтаксический и структурный анализ.
Рассмотрение связей между словами и предложениями ведет нас к тому, что изучаемый текст становится для нас понятными с технической (грамматической) точки зрения. Даже несмотря на то, что некоторые тексты могут быть по-разному поняты с точки зрения синтаксиса, целью данного исследования становится не понимание текста, а скорее его восприятие или узнавание. Если представить себе текст как сочетание слов, предложений, фраз, то синтаксический и структурный анализ позволяют исследователю «получить» текст как целое, целое которое является не просто суммой частей, текст-как-целое теперь функционирует иначе, чем все слова, его составляющие. Дальнейшее рассмотрение текста – жанровый и богословский анализ – есть уже рассмотрение его как некоего целого. Вообще текст изначально нечто целое, только при его изучении, мы рассматриваем слова и предложения как бы в отрыве от целого, но затем вновь возвращаемся к тому, с чего начали – с целого, но теперь это уже изученный, «знакомый» нам текст.  
Что значит правильно «понимать значение текста»?
В самом начале курса мы говорили о том, что стремимся понять текст, «узнать» его, изучая слова, значение слова, связь между словами и предложениями, мы на пути к пониманию значения всего текста, но вот наступает момент, когда мы понимаем текст – каким образом определить является ли наше понимание правильным? каков критерий правильности нашего понимания текста? Только ответив на эти важные вопросы, мы сможем двигаться дальше.
Итак, нам необходим критерий для оценки правильности нашего понимания значения текста. В данном случае мы можем выделить несколько критериев оценки правильности толкования текста (1) критерий соответствия богословской системе, (2) критерий соответствия личной ситуации толкователя, (3) критерий соответствия первоначальному намерению автора.
(1)      критерий соответствия богословской системе используется довольно часто, особенно в случае преднамеренного поиска текстов, подтверждающих те или иные богословские утверждения - «соответствует ли такое прочтение текста богословской системе?»
(2)      критерий соответствия личной ситуации также используется часто, так как чтение Писания большинство верующих воспринимает как «общение с Богом», богословские недостатки подобной теории можно рассмотреть отдельно, но то, что текст перестает быть текстом, это факт - «соответствует ли такое прочтение текста моей нужде или моему вопросу в данной личной ситуации?»
 
(3)      критерий соответствия первоначальному намерению автора используется реже,. Но именно он и является, по нашему мнению, верным критерием – «соответствует ли такое прочтение первоначальному смыслу текста?».
Возникает другой вопрос – как определить, что именно хотел сказать автор в изучаемом тексте? Вопрос этот не просто важный, но центральный для историко-грамматического метода, исследование истории, культуры, контекста, слов, предложений, структуры, жанра и т.д. – все это направлено на воссоздание первоначальной ситуации. Конечно, весь этот процесс приближения к первоначальному значения текста не дает нам стопроцентной уверенности в правильности понимания текста, но дает ориентир, критерий оценки.   
Б) Этапы синтаксического и структурного анализа.
а) Синтаксический анализ.
-          проанализируйте взаимосвязь между словами в ключевых фразах и предложениях;
-          перепишите текст своими словами, убедитесь в том, что понимаете все слова, фразы, словосочетания;
б) Структурный анализ.
-          найдите главные и второстепенные члены предложения;
-          установите связь между главными и второстепенными членами предложения;
-          составьте схему предложения или группы предложений;
-          проанализируйте получившуюся схему;

Схема структурного анализа.
Пример: Ефес. 1:3-10
Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа,
                    
 благословивший нас во Христе всяким духовным благословением в небесах,
так как
           
Он избрал нас в Нем прежде создания мира,
           
          чтобы мы были святы и непорочны пред Ним в любви,
           
   предопределив усыновить нас Себе чрез Иисуса Христа,
                              
  по благоволению воли Своей,
(и)
                        в похвалу славы благодати Своей,
 

которой Он облагодатствовал нас в Возлюбленном,
                                       
 в Котором мы имеем
 

 искупление кровью Его,
                                                                                                                                                   
 прощение грехов,
                                                                                                                                                           по богатству благодати Его
 

 каковую Он в переизбытке даровал нам во всякой премудрости и разумении,
         
                                          открыв нам тайну Своей воли по Своему благоволению,
 

                                                                                                                  которое Он прежде положил в Нем
                                                                                                                 в устроении полноты времен,
                                                                                                                            
                                                                                                                              дабы все небесное и земное соединить
 под главой Христом.

VI. Жанровый анализ.
1. Значение жанрового анализа для понимания текста.
а) Определение понятия «жанр».
Рассматривая текст Писания как литературный текст, мы обнаруживаем чрезвычайное разнообразие литературных приемов, которыми пользовались авторы библейских книг для выражения своих мыслей. Разнородность текстов видна и без особого анализа – Числа, Паралипоменон или Левит отличаются от Притч, Псалтыря или Песни Песней, все эти книги в свою очередь непохожи на Евангелия или послания Павла. Что же отличает все эти книги друг от друга? То как излагается материал, какие литературные средства употребляются при изложении, как построены предложения, смысловые части, или по другому мы скажем, формой, композицией.
Принято говорит о «форме и содержании», проанализировав эти понятия, мы приходим к выводу, что такое отношение к тексту, несомненно, позволяет рассмотреть его с разных сторон, но это разделение искусственно. Форма как таковая не существует отдельно от какого-либо текста, несмотря на то, что мы можем описать ее при помощи признаков, характеристик, особенностей, но сумма их не будет формой, но лишь описанием формы. Сама форма может быть рассмотрена на примере. То же самое можно сказать о содержании, которое вряд ли можно отделить от формы, так как форма не просто организует или упорядочивает некий материал, но, формируя его, изменяет и содержание. Согласимся с тем, что форма и содержание рассматриваются нами отдельно только для того, чтобы впоследствии они могли быть объединены в целое. 
Затрагивая в нашем курсе вопросы связанные с формой изложения материала, мы неизменно приходим к выводу о важности рассмотрения этих форм. Для того, чтобы анализировать литературные тексты, которые построены сходным образом, с использованием одних и тех же приемов, вводится понятие «жанр». Жанром можно назвать определенную устойчивую группу литературных приемов, сочетание которых придает определенную форму литературному произведению. «Признаки жанра, т.е. приемы, организующие композицию произведения, являются приемами доминирующими, т.е. подчиняющими себе все остальные приемы, необходимые в создании художественного целого. Такой доминирующий, главенствующий прием иногда именуется доминантой. Совокупность доминант и является определяющим моментом в образовании жанра.»[78] 
Анализ библейских текстов показывает, что они также написаны в определенных жанрах, в ходе дальнейших лекций мы рассмотрим основные жанры – повествование, поэзия, жанр пророческой и апокалиптической литературы, жанр Евангелия и эпистолярный жанр. При изучении жанров библейских текстов нам прежде всего необходимо будет выяснить какие именно литературные приемы являются доминирующими в том или ином жанре, каковы характерные черты жанра. Все это, естественно,  будет использоваться при определении первоначального значения текста, а значить и при истолковании текста.
б) Жанр и значение текста.
Каким образом определение жанра влияет на значение текста? Этот вопрос является для самым важным, поскольку мы рассматривает конкретные библейские тексты с целью их понимания, то есть с целью выяснения их значения. Определив жанр как некоторое устойчивое сочетание литературных приемов, и выделив из них доминирующие приемы, мы должны сказать, что именно рассмотрение того, как тот или иной прием «действует» поможет нам понять как вся совокупность приемов отражается на смысле всего текста. Если каждый литературный прием каким-то образом влияет на смысл части текста, то жанр как сочетание приемов, несомненно, является центральным для понимания соединения частей текста в целое. Одна и та же информация («содержание») может быть изложена при помощи разных жанров и это отразится на понимании и истолковании текста.
Важно также помнить и том, что современные жанры не всегда имеют аналоги в жанрах древности и наоборот, то есть перед тем как анализировать тот или иной жанр, нам необходимо описать его, указать на его основные характеристики.
Пример: Рассмотрим 2 главы из Судей – 4 и 5. Внимательно прочитав их, мы видим, что они повествуют об одних и тех же событиях, но в разных жанрах. Сравнивая эти способы изложения можно заметить некоторые интересные факты: первый способ описания событий не отличается от обычного исторического повествования, излагаются конкретные факты, как и в других частях книги Судей, причем повторяется общая для всех историй схема – отступление народа, наказание от Бога, появление избавителя, избавлением от врагов; второй же способ изложения не имеет смысла с точки зрения простого изложения фактов, так как они уже известны читателю, но так как это поэтический жанр, роль текста не в простом изложении, но в оценке произошедших событий, в описании их при помощи образов, с совершенно иной точки зрения, - перед нами песня, посвященная победе.