Негативнооценочная или позитивнооценочная окраска составляет основу эмоциональности журналистского текста, которую принято делить на три группы явлений из области чувств: эмоциональные реакции, состояния и отношения.[14]
Обычный путь развития оценочной лексики можно изобразить в виде следующей небольшой схемы:
контекстное употребление             модальнооценочная окраска           негативнооценочная или позитивнооценочная окраска
Эмоционально-экспрессивная выразительность и образность текста   основана на лексическом диссонансе – встрече разностилевых лексем. Наиболее выразительными из них являются термины и разговорные слова, из тропов – эпитеты, метафоры, олицетворения, реже – перифразы и сравнения.
Из стилистических фигур в языке газеты чаще всего встречается инверсия и риторический вопрос. Несколько реже – анафора, параллелизм, эллипсис, единична – антитеза. В качестве приёма, повышающего эмоционально-экспрессивную выразительность текста, используется актуализация проблемы (чаще всего на основе лексического диссонанса) и реже – высшая степень этой актуализации – драматизм положения (в основном в информации и корреспонденции). Наиболее разнообразные средства лексической системы газетно-публицистического стиля используют авторы репортажей, очерков и фельетонов. В информационной заметке и, реже, в корреспонденции выразительность, как правило, усиливается сменой ритмов в повествовании (употребление различных стилистических фигур). Возможна и жанровая перебивка: зарисовка, введённая в другие жанры.[15]
Всё это говорит о том, что в текстах периодической печати присутствует большое количество различных лексических средств, позволяющих наделять журналистские материалы эмоционально-экспрессивной выразительностью. Рассмотрим лексику публицистического стиля, а также лексические средства выражения авторского «я» в этом стиле подробнее.

1.3 Лексика публицистического стиля и способы выражения авторского «я»

Каждый функциональный стиль в соответствии с его экстралингвистическими и интралингвистическими особенностями, в соответствии со стоящими перед ним в сфере общения задачами, производит собственную классификацию, собственное перераспределение лексики литературного языка.
Газетную лексику принято подразделять на следующие разряды:
1. общественно-политическая лексика;
2. газетная оценочная (позитивнооценочная, негативнооценочная, модальнооценочная) лексика;
3. газетная неоценочная лексика (связанная с обозначением места и времени описываемых событий; строевая).
Освещая события внутренней и международной жизни, журналист, конечно, не может обойтись без общественно-политической лексики. Эта лексика очень изменчива, что объясняется самой её природой – для рассматриваемой лексики чрезвычайно характерно развитие эмоционально-оценочных элементов. Следует отметить, что даже многие нейтральные с общественной точки зрения слова (не имеющие стилистических помет в толковых словарях) облекаются в газете, в текстах общественно-политического содержания оценочной экспрессией. По мнению Г. Я. Солганика, «общественно-политическая лексика составляет основу газетного словаря, терминологию газеты, как в качественном отношении – передаёт важность, значимость выражаемых этими словами понятий, их социальную оценку, так и в количественном отношении – составляет значительную долю в лексике газеты»[16].
Газетная оценочная лексика тоже является важным и крупным разрядом газетного словаря. Эта лексика разнообразна и способна оказывать достаточно сильное влияние на читателя. В газете она удовлетворяет острую потребность публицистической речи в выражении социальной оценки предметов, явлений и понятий общественной жизни. Критерием отнесения слова к социальнооценочной лексике может служить его способность выражать оценку и вне контекста. Помимо присущих слову постоянных («словарных») значений, оно может так же реализовать так называемые ситуативные, или контекстуальные, значения. Регулярное употребление слова в тех или иных контекстуальных значениях может привести к формированию нового значения или оттенка. Позитивнооценочные слова различаются по степени, интенсивности выражения экспрессии. Большую группу позитивнооценочных слов составляют слова, имеющие сугубо книжную окраску и помечаемые в словарях как книжные, поэтические или риторические. Эта группа постоянно пополняется за счёт слов сходной стилистической окраски. Сюда же можно отнести книжные оценочные прилагательные, а также группу причастий с префиксом «не». Кроме того, к оценочной лексике относятся слова, восходящие к терминам родства (в переносном значении) и специализации множественного числа существительных.[17]
В сфере оценочной газетной лексики принято выделять ядро и периферию. Ядро – это собственно-газетная лексика, такая как, например, «газетизмы», восходящие к разным областям специальной лексики (военное дело, медицина, искусство и литература, спорт, техническая и сельскохозяйственная область). Периферия – это разнообразная оценочная лексика, пёстрая по составу, попадающая в газету из тех же источников, что и лексика «ядра», но используемая в газете нерегулярно.
Очень характерен для газетного языка процесс расширения значения и употребления слова. Словообразование оценочной газетной лексики происходит с помощью приставок; префиксоидов; слов, входящих в состав сложных образований; сложных слов с приставкой или первой частью «мало», «мини», «нео» и т. д.;  слов с оценочными приставками или первыми частями «архи», «лже», «псевдо» и т. п.
Негативнооценочные слова представляют собой однородную в стилистическом отношении группу оценочной лексики; различаются по степени интенсивности выражения отрицательного отношения (от слабой до максимальной).[18]
Наиболее крупная группа негативнооценочных слов – это лексика, связанная с образом жизни животных (чаще всего хищников), их борьбой за существование, а также с охотничьим и рыболовным промыслом. Введение этих слов в текст носит символический характер.
В негативнооценочной лексике выделяется обширный разряд слов, наделённых иронической окраской. Такие слова играют важную роль в группе оценочных средств. Они выступают в виде своеобразных иронических определений обозначаемых понятий, предметов, явлений. Ироническая окраска развивается у слов, обозначающих высокую степень признака, а также у слов, имеющих стилистическую окраску книжности. К иронической лексике относятся историзмы, восходящие в своём значении к понятиям и явлениям европейского средневековья (наиболее влиятельный в количественном отношении разряд) или русской дореволюционной действительности, разнообразные архаизмы (русского и иностранного происхождения) и т. д. Ироническая окраска является сильнейшим средством выражения авторского «я».[19]
В отличие от позитивнооценочных и негативнооценочных слов,  модальнооценочные слова не выражают прямо оценки обозначаемого, но в то же время они обладают определённой оценочной направленностью, способностью косвенно выражать оценку.
Модальнооценочные слова подразделяются на:
1. модальнооценочные слова позитивной направленности;
2. модальнооценочные слова негативной направленности;
3. формирующиеся модальнооценочные слова.
Газетная неоценочная лексика включает в себя группу слов, связанных с обозначением места и времени описываемых событий, а также строевые слова газетно-публицистической речи. Первая группа немногочисленна, а вторая – необходимый элемент, категория любого стиля, так как каждый стиль характеризуется своими особенностями. Кроме строевых слов в качестве строевых элементов выступают характерные устойчивые словосочетания с производными предлогами «в честь», «в память» и т. д. К неоценочной лексике относятся и слова в переносном значении. В большинстве случаев переносное использование лексики в газетно-публицистическом стиле приводит к тому, что слова приобретают экспрессивнооценочную окраску. Один из наиболее распространённых путей развития слова – расширение и обобщение значения. Особенность газетно-публицистической метафоризации лексики заключается не в сужении значения, как, например, при переносном использовании разговорно-бытового слова  в научном стиле, а в закреплении обобщённого значения.[20] Такие исследователи, как Г. Я. Солганик и К. И. Былинский, отмечают, что метафоризации подвергаются прежде всего термины общественно значимых и актуальных в тот или иной период наук (метафоризация заболеваний, военных слов, разделов медицины и т. п.). Для газетной публицистики характерна новая и книжная лексика.
Помимо собственно оценочной лексики в газетно-публицистической речи в функции оценки используются разнообразные лексические разряды: разговорно-просторечная лексика, книжные и высокие слова, архаизмы, слова в переносном значении и другие разряды. Активно используются в газетно-публицистической речи и разнообразные словообразовательные и грамматические средства экспрессивно-оценочной окраски: присоединительные, разговорные конструкции, различные средства риторического (эмоционального) синтаксиса и другие. Всё это придаёт языку выразительность. Эту же функцию в газетной публикации выполняет специальная лексика.
 Удачное использование данной лексики зависит от того, как она вводится в текст и толкуется. То, что для слова общелитературного языка является «достоинством» (полисемия, возможность эмоционально-экспрессивной окраски, стилистическая выразительность), для термина – серьёзные недостатки. Термины можно разделить по их лексическим признакам на две группы: слова, широко известные в литературном языке и не известные широким массам читателей (узкоспециальные термины). При введении в текст нового термина журналист сталкивается с необходимостью пояснения его значения. При этом используется три способа толкования: с помощью синонимов (синонимический); с помощью описания действия предмета (описательный) и описанием синонимов и описания (синонимически-описательный). [21]
Отбор просторечных, профессиональных, диалектных слов, архаизмов, историзмов должен проводиться с учётом тематики, жанра, смысловой и эстетической целесообразности. Менее всего уместна стилистически сниженная лексика в информационных жанрах, в статьях, и, напротив, введение такой лексики в реплики персонажей очерков, фельетонов помогает раскрытию темы и формированию достоверного художественного образа.[22]
Итак, можно сделать вывод, что лексическая система  современного газетно-публицистического стиля представляет собой сложное взаимодействие различных лексических пластов. Они позволяют журналисту пользоваться всем разнообразием лексики для выражения авторского начала. Рассмотрим на примере творчества публициста Екатерины Марсовой, какие существуют средства выражения авторского «я» и создания иронии на лексическом уровне.

ГЛАВА 2. ЛЕКСИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА ВЫРАЖЕНИЯ АВТОРСКОГО «Я» НА ПРИМЕРЕ ТВОРЧЕСТВА ЕКАТЕРИНЫ МАРСОВОЙ

(ГАЗЕТА «ТАЙНЫЙ СОВЕТНИК»)

2.1 Общая характеристика творчества Екатерины Марсовой

Основываясь на том, какие лексические средства выражения авторского «я» использует в своих публикациях Екатерина Марсова, мы можем дать общую характеристику её творчества.

2.1.1 Круг тем, интересующих Екатерину Марсову

В текстах Екатерины Марсовой затрагивается определённый круг тем. Данный автор публикуется в еженедельной газете, а не в выходящем раз в месяц журнале; именно поэтому одной из основных характеристик её материалов является актуальность описываемого. Каждый материал посвящается проблеме, которая по каким-либо причинам обострилась именно на той неделе, на которой вышел номер газеты, или явлению, событию, произошедшим в последние дни перед выходом номера. Все проблемы и явления автор описывает на примере происшествий из своей собственной жизни. Приведём примеры.
В номере «Тайного Советника», появившемся в печати 11 октября, Екатерина Марсова пишет о том, как в России празднуют Хэллоуин. Слово «хэллоуин» (праздник всех святых) является экзотизмом, этот праздник экзотичен для России, в которой совершенно другая вера и другие, не имеющие ничего общего с Англией, родиной Хэллоуина, святые. В «Тайном Советнике» от 1 ноября был опубликован материал Екатерины Марсовой, посвящённый проблемам, вызывным работой коммунальных служб, которые в холодное время года не включают отопление, а в тёплое – не могут его выключить. В номере, вышедшем 27 декабря, в канун нового года, Екатерина Марсова писала о том, как её подруга подрабатывала Снегурочкой. Публикация в номере «Тайного Советника» от 27 января посвящалась соответствию качества и цены товаров на российском рынке. Так же в своих материалах, вышедших в период с сентябрь 2004 года по апрель 2005 года, Екатерина Марсова вспоминала школьных преподавателей (в преддверии дня учителя); писала о назойливости рекламы (накануне «Ночи пожирателя рекламы»); о своих попытках сесть на диету; о тяготах переезда в новую квартиру; о сложностях, возникающих у пользователей банковских магнитных карточек; об особенностях мужской психологии; о занятиях спортом; о боулинге; о типичной пожилой соседке, которая жалуется на всех своих соседей и т. д. Таким образом, мы видим, Екатерина Марсова пишет о бытовых и социальных проблемах. Она никогда не касается политики. Её интересуют вопросы повседневной жизни и возникающих в ней странностей и неудобств. В публикациях данного автора большое значение придаётся описанию персонажей. Говоря о своих друзьях и знакомых, Екатерина Марсова не просто рассказывает о каких-либо произошедших с ними событиях, но и подробно описывает своих героев, даёт им характеристики.

2.1.2 Доминанта творчества автора – ирония

Во всех проблемах, о которых пишет автор, она всегда старается найти что-то смешное или забавное. Для данного автора характерно ироничное отношение к современному обществу. Какой бы серьёзной ни считалась проблема, Екатерина Марсова иронизирует над ней. Она иронизирует и по поводу денег на банковских карточках, и по поводу покупки недвижимости, и по поводу неотапливаемых зимой квартир, и по поводу высоких цен и низкого качества продукции, поступающей на российский рынок.
Автор относится иронически, прежде всего, к себе. И на примере своей собственной жизни, а также на примерах ситуаций, в которые попадают её друзья, показывает читателю, что проблемы, характерные для России, не встретятся больше ни в одной стране, и связано это со спецификой менталитета русского человека. С одной стороны, мы с радостью пользуемся всеми новшествами, приходящими к нам с Запада, а с другой – не будучи в состоянии принять их такими, какие они есть, переделываем и трансформируем их, приспосабливая к своему образу жизни. Такова, судя по её публикациям, точка зрения Екатерины Марсовой.
Ирония является доминантой её творчества не потому, что она стремится развлечь своего читателя, а потому, что она просто не знает, как к тому, что она описывает, можно относиться иначе.

2.1.3 Воздействующая функция публицистического текста как ведущая для индивидуальной манеры журналиста

Екатерина Марсова часто использует ироническую окраску для выражения своего негативного отношения к описываемым событиям. Но намного чаще ироническая окраска используется автором в воздействующей функции, причём воздействие, как правило, заключается в попытке вызвать у аудитории возмущение определёнными событиями, но вместе с этим автор призывает читателя отнестись к описываемому с иронией.
Воздействующая функция – одна из основных функций публицистического стиля, для индивидуальной манеры журналиста она является ведущей. Но Екатерина Марсова в своих публикациях не пытается внушить читателю свои взгляды, не требует, чтобы соглашались с её мнением, не хочет внушить читателю катастрофичность положения, в котором сейчас находится Россия. В современной публицистике такая позиция – редкость, т. к. большинство авторов считает, что цель их творчества заключается в убеждении читателя в том, что их слова – непреложная истина. Екатерина Марсова пользуется воздействующей функцией публицистического текста совершенно в других целях. Она стремится научить читателя не переживать, а смеяться над проблемами, решение которых всё равно зависит не от него.  

2.1.4 Средства создания иронии и воздействующей функции

Воздействие осуществляется с помощью доминирующих в текстах Екатерины Марсовой экспрессивных элементов: обращений; разговорной лексики на фоне книжной и нейтральной; вводных слов; конструкций, выражающих личностное начало; тропов и стилистических фигур. Экспрессивные элементы, помимо воздействующей функции, выполняют функцию оценочную. В публикациях данного автора преобладает негативная оценочность, которая, соседствуя с общим оптимистическим настроем автора (он чувствуется в контексте описываемых автором событий), придаёт оригинальность текстам Екатерины Марсовой. Кроме того, можно выделить следующие основные черты исследуемых публикаций: использование разнообразных образных средств, правдоподобность описываемого, меткость изображения.
Ещё одна характерная черта публикаций Екатерины Марсовой – это часто встречающаяся просторечная, разговорная, жаргонная и специальная лексика. Жаргонные слова иногда лишают текст его художественных достоинств, т. к., какие бы цели ни преследовал автор, употребляя в своих текстах жаргонную лексику, эта лексика груба и не с самой лучшей стороны характеризует использующего её человека. Разговорная и просторечная лексика придаёт тексту образность, используется в речевых характеристиках персонажей (имитация живой разговорной речи), но часто является и контактоустанавливающим средством. Это свидетельствует о том, что автор ориентируется на читателя, чья языковая личность достаточно развита на втором уровне, но практически не развита на третьем. Другими словами, Екатерина Марсова пишет такие тексты, которые должны быть понятны и интересны даже самым недалёким читателям газеты, т. к. если бы автор ориентировалась исключительно на интеллектуальную, образованную аудиторию, то у неё не возникла бы необходимость в использовании жаргонной и просторечной лексики.
В одной публикации (примерно 3000 знаков) в среднем 35 раз употребляются притяжательные местоимения. В двадцати рассмотренных публикациях Екатерины Марсовой для создания иронии около 80 раз используется столкновение различных лексических пластов; около 30 раз употребляются различные заимствования и термины (половина терминов – в нетерминологическом значении); около 25 раз – фразеологизмы (половина из них – трансформированные); канцеляризмы, устаревшая лексика и словотворчество для создания иронии используются около 15 раз. Около 90% лексики публикаций Екатерины Марсовой – оценочная, 75% – отрицательнооценочная, но наделённая иронической и, реже, комической окраской.
Из вышеперечисленных фактов (частое использование фразеологизмов, в том числе трансформированных, столкновение различных лексических пластов и др.) мы можем сделать вывод о том, что в текстах Екатерины Марсовой ярко выражено авторское, творческое начало. Кроме того, для публикаций этого автора характерно сопровождение выражения чувств выражением мыслей, экспрессивность и языковая образность. Особенно часто встречаются образы восприятия и акустические образы. Образы восприятия передают взгляды автора и воздействуют на читателя, формируя у него схожее с авторским отношение к описываемым событиям и явлениям. Акустические образы позволяют сделать текст более убедительным и увлекательным.
В публикациях Екатерины Марсовой развита коммуникативно-семантическая сеть (публицист стремится к максимальному использованию контактоустанавливающих средств). Это говорит о том, что лексикон языковой личности данного автора достаточно развит на втором уровне структуры. Основным признаком такого развития является способность языковой личности свободно переключаться в диалоге и использовать разные подъязыки (столкновение различных лексических пластов) в соответствии с изменением ситуации, а у данного автора это встречается достаточно часто. Высокое развитие языковой личности Екатерины Марсовой на втором уровне подтверждается ещё и тем, что для публикаций данного автора характерна оценка (как правило, ироничная) действий различных персонажей. Такая оценка иногда проявляется в диалоге этих персонажей, т. е. во взаимодействии их речей.
Лексикон Екатерины Марсовой на всех уровнях языковой личности достаточно разнообразен. Мы можем наблюдать и микроэволюцию данного лексикона: автор стремится наделить свой текст иронической и комической окраской и для достижения этих целей в первых из двадцати анализируемых нами публикаций в основном использует разговорную лексику на фоне книжной и нейтральной, в последующих публикациях появляются окказионализмы и фразеологизмы (чуть позже – трансформированные фразеологизмы), затем – канцеляризмы и термины, которые впоследствии используются в нетерминологическом значении.
На основе публикаций Екатерины Марсовой мы можем сделать некоторые выводы о мире ценностей данного автора, о её идеалах и устремлениях, о стереотипах поведения, методе мышления, социально-жизненных целях и избираемых путях их достижения. Мы видим, что метод её мышления – доскональный анализ событий и фактов. Результаты этого анализа мы и читаем в материалах автора. Основные черты характера Екатерины Марсовой – критический взгляд на происходящие события, но вместе с тем и оптимистичное, ироничное отношение к окружающей действительности.
Как уже говорилось ранее, в текстах Екатерины Марсовой часто встречаются слова, наделённые иронической окраской. Для создания иронии автор использует следующие лексические средства: фразеологизмы, окказионализмы, заимствованная и устаревшая лексика, термины и канцеляризмы. Рассмотрим более подробно использование этой лексики в материалах Екатерины Марсовой.

2.2 Средства создания иронии в публицистическом тексте

на лексическом уровне

Идейное и тематическое содержание публицистических текстов Екатерины Марсовой особенно ярко выражено на лексическом уровне, который мы  и проанализируем. В лексике текстов Екатерины Марсовой наиболее часто встречаются слова, наделённые иронической окраской.

2.2.1 Фразеологизмы

 Екатерина Марсова очень часто использует фразеологизмы, ведь употребление готового, чёткого, меткого выражения придаёт тексту образность, делает его более приятным для чтения. В публикациях данного автора можно встретить немало случаев употребления в одном предложении нескольких фразеологизмов (фразеологических сочетаний, как правило) и случаев употребления идеографических фразеологизмов-синонимов, различающихся оттенками значения. Это означает, что автор активно использует выразительные возможности фразеологических оборотов. Для придания тексту иронической окраски или с целью дать предмету и явлению короткую и образную характеристику автор часто использует трансформированные фразеологизмы и крылатые выражения. Всё это говорит о том, что Екатерина Марсова обладает образным мышлением, стремится передать читателям свои мысли и свои эмоции в как можно более оригинальной форме. Рассмотрим некоторые примеры использования фразеологических оборотов в текстах Екатерины Марсовой.
«Но пан Янулек оказался не лыком шит и на медсестре жениться не захотел»(№ 12).
В данном примере автор использует фразеологическое единство «не лыком шит», которое возникло в русском языке уже давно, первоначально означало «не из простых», позднее – «не такой уж простак». В словаре Даля: «Не лыком шит, да мылом мыт; хоть лыком шит, да муж». Фразеологизм сформировался на основе представлений о плетении из лыка. Работа по плетению лаптей, коробов, рогожи и т. п. из лыка была очень простой, изделия и обувь из лыка считались признаком бедности, крестьянского происхождения.
Екатерина Марсов с помощью фразеологизма «не лыком шит» даёт ироническую характеристику своего героя. Ирония усиливается тем, что фразеологическое единство «не лыком шит» употребляется на фоне разговорной лексики.
Рассмотрим ещё один пример.
«Но на прошлой неделе позвонил мой приятель и замогильным голосом произнёс «Сто дней до пляжа», и мне пришлось снова отложить это дело в долгий ящик …» (№ 7).
Здесь автор использует фразеологизм «отложить в долгий ящик» (оттягивать исполнение какого-либо дела на неопределенное время). Существует несколько вариантов происхождения этого фразеологизма: 1) выражение восходит к временам царя Алексея Михайловича: перед его дворцом был прибит ящик для челобитных, которые разбирались боярами и дьяками, многие оставались без ответа; 2) в долгий ящик письменного стола откладывались в российских канцеляриях самые незначительные ходатайства и жалобы. Возможно, это калька с немецкого языка: etwas in die lange Truhe legen. Сегодня этот фразеологизм употребляется не только по отношению к письмам, жалобам и просьбам, но и когда речь идёт о каких-либо бытовых, повседневных проблемах. В данном примере автор использует фразеологизм для придания тексту иронической окраски, так как фразеологизму предшествует слово «снова», т. е. мы понимаем, что автор «откладывает дело в долгий ящик» уже не первый раз. Кроме того, ироническую окраску придаёт причина, по которой дело отложено: «сто дней до пляжа» (имеется в виду пляжный сезон).
Рассмотрим следующий пример.
«Скрепя сердце мы что-то всё-таки выкинули» (№ 47).
Фразеологизм «скрепя сердце» обозначает «против воли», «против своих убеждений», «мужественно». «Скрепя» – то же, что «скрепив». Происхождение этого фразеологизма связано с движением хватания себя за сердце при сильном сердцебиении от волнения. Буквально: «скрепить сердце чем-нибудь». «Скрепить» в этом выражении имеет внутреннюю форму «сделать крепким». В приведённом примере фразеологизм соседствует с разговорно-просторечной лексикой («что-то всё-таки выкинули»), таким образом автор придаёт тексту ироническую окраску.
В следующем примере автор использует в одном предложении сразу три фразеологизма.
«Похолодев от ужаса, я помчалась в интернет-кафе, где выяснила досадную оплошность сотрудника банка, перевела деньги … и вздохнула свободно»(№ 2).
Фразеологизм «похолодеть от ужаса» означает крайнюю степень испуга. Его происхождение связано с физиологией человека: когда что-то его очень сильно пугает, у него холодеют руке (ещё говорят «выступил холодный пот»). Фразеологизм «досадная оплошность» можно объяснить предложением «обидно, что вышло именно так», а фразеологизм «вздохнуть свободно» передаёт состояние облегчения (синонимичен «как камень с сердца упал»), освобождения от каких-либо забот и тревог.  Автор использует сразу ряд готовых, точных, метких, образных выражение и таким образом наделяет текст иронической окраской, а также иллюстрирует своё замешательство в сложившейся ситуации, т. е. фразеологизмы в данном случае помогают в выражении авторского «я». Кроме того, автор апеллирует к русскому менталитету, т. к. подобные проблемы были не только у неё, а практически у каждого русского человека, который когда-либо переводил свои деньги на банковский счёт и начинал пользоваться карточкой.
Рассмотрим следующий пример.
«Не буду сообщать … я смотрю на карточку уже не с восторгом, а со священным ужасом» (№ 2) и  «… она до сих пор вспоминает с внутренним содроганием» (№ 50).
Здесь приведены идеографические фразеологизмы-синонимы, различающиеся оттенками значения: «Священный ужас» и «внутреннее содрогание» – фразеологизмы с общим значением «страха». Они различаются тем, что «священный ужас» характеризует страх с оттенком уважения, а «внутреннее содрогание» – страх с оттенком отвращения. Автор свободно оперирует различными оттенками значений, что говорит о ярко выраженном авторском «я» в анализируемых текстах.
Рассмотрим ещё один пример.
 «И мы дружно ломаем голову над тем, почему в нашем прекрасном городе квартиры, находящиеся у чёрта на куличиках, да ещё и из старого фонда, столько стоят» (№ 46).
«Ломать голову» означает искать решение чего-либо, напряжённо над чем-либо размышлять. В данном примере описываемому придаётся ироническая окраска за счёт того, что фразеологизм «мы ломаем голову» используется на фоне разговорной («дружно») и просторечной («у чёрта на куличиках») лексики. Ещё один фразеологизм, который встречается в этом примере – «у чёрта на куличиках». Так называют место, находящееся где-то очень далеко, в глуши, а также место, вообще неизвестно где находящееся. Данный фразеологизм произошёл от народных поверий о том, что кулички (это прогалины, поляны, болотистые места в лесу) – излюбленные места обитания нечистой силы.
Теперь рассмотрим примеры использования в текстах Екатерины Марсовой трансформированных фразеологизмов.
«Дожили, – ответила подруга, - теперь после каждой ночи я, видимо, как порядочная женщина, должна на своём партнёре жениться» (№ 6).
Здесь фразеологизм «теперь, как порядочная женщина, я должна жениться» образован по аналогии с фразеологизмом «теперь, как порядочный мужчина, я должен жениться». Ирония в этом случае создаётся за счёт того парадокса: по правилам лексической сочетаемости женщина «выходит замуж», а в данном примере героиня говорит о себе, что «должна жениться». Трудно говорить, намеренно это сделано или нет. Если предположить, что автор создаёт такой парадокс намеренно, то можно считать, что героиня текста таким образом говорит о том, что не видит разницы между своими действиями и действиями мужчин.
Рассмотрим ещё один пример.
«С детства меня приучили, что книга в отсутствии собаки – лучший друг человека» (№ 45).
Здесь фразеологизм «книга в отсутствии собаки – лучший друг человека» образован по аналогии с фразеологизмом «собака – лучший друг человека». Перед нами пример контаминации. В данном примере трансформированный фразеологизм используется Екатериной Марсовой потому, что она, скорее всего, не хочет использовать банальное «книга – лучший друг человека», т. к. такой способ трансформирования фразеологизма уже является штампом.
И, наконец, рассмотрим пример трансформации крылатого выражения.
«И любовные лодки разбиваются о быт» (№ 40).
Здесь «любовные лодки разбиваются о быт» образовано по аналогии с «лодка любви разбилась о быт». Ирония создаётся за счёт изменения числа (единственное на множественное) всех членов «крылатого» выражения.

2.2.2 Столкновение различных лексических пластов

Ещё одно средство, которое автор использует для создания иронии на лексическом уровне – это столкновение различных лексических пластов. Екатерина Марсова использует высокую лексику на фоне разговорной, просторечной, жаргонной, бытовой, которая иногда к тому же выполняет и контактоустанавливающую функцию. Кроме того, что столкновение различных лексических пластов придаёт ироническую окраску текстам Екатерины Марсовой, это ещё и позволяет её дать образную и точную характеристику героям или событиям, а также выразить авторское «я» и передать собственное отношение автора к описываемому.
Рассмотрим первый пример.
«Быстро разобравшись в ситуации, он потребовал, чтобы я вышла в гадостную морось, встретилась с ним и отправилась покупать ему пальто, потому что «ничто так не радует женщину, как шопинг, особенно если он совершается не для неё, а для ближнего»» (№ 46).
Здесь комический эффект создаётся с помощью сочетания жаргонного прилагательного «гадостная» и существительного из разряда книжной лексики «морось», а также за счёт введения в текст реплики персонажа, в которой рядом с варваризмом «шопинг» используется высокая лексика («совершается для ближнего»). Кроме того, в данном примере автор, сталкивая различные пласты лексики, передаёт своё отношение к ситуации, о которой говорится. Жаргонное слово «гадостная» говорит о том, что погода чрезвычайно неприятна автору и ей действительно не хочется выходить на улицу. О своём друге автор пишет: «он потребовал, чтобы…». И не смотря на то, что фраза совсем короткая, за счёт глагола «потребовал» (значение повеления) читатель понимает, что автор согласилась не сразу. Далее автор передаёт своё негативное отношение к тому, что ей предложил её друг. Мы чувствуем, что автор сомневается в его искренности и предполагает, что он действует исключительно в своих эгоистичных целях. Это подтверждает повторение местоимения: «он», «с ним», «ему», а также фраза «не для неё, а для ближнего». Кроме того, мы понимаем, что автору всё же запомнились слова её друга, т. к. эти слова в тексте переданы в виде цитаты.
Рассмотрим ещё один пример.
«Несколько лет назад мы переехали с мужем к его родителям и довольно большое количество вещей, не помещавшихся в обжитую за годы квартиру, свезли на некий импровизированный склад, а также распихали по добросердечным знакомым. Друзья, грузившие их аж в две машины, матерились не хуже настоящих грузчиков» (№ 45).
Здесь жаргонизмы «распихать», «материться» соседствуют со словом «добросердечные» из разряда высокой лексики. Жаргонизмы демонстрируют, как нелегко дался ей и тем, кто ей помогал, переезд, а использование рядом с этими жаргонизмами высокой лексики придаёт тексту ироническую окраску, и мы понимаем, что если тогда сложности расстраивали  автора, то сейчас она вспоминает о них с улыбкой. Кроме того, мы видим, как выражается в данном примере авторское «я»: Екатерина Марсова даёт событиям негативную оценку. Мы делаем такой вывод потому, что жаргонные слова, как правило, привносят в текст именно негативную оценочность, а в данном примере жаргонная лексика по сравнению с высокой доминирует.
Рассмотрим другой пример.
«Куча хлама, готового к переезду на помойку, росла с каждой минутой» (№ 47); «А джинсы – через два года уйдут в последний путь на помойку. <…> В Америке вожделенные штаны в среднем стоят двадцать баксов» (№ 12).  
Перед нами яркие примеры придания тексту иронической окраски за счёт сочетания бытовой и высокой лексики. Здесь к бытовой лексике относятся слова «куча», «хлам», «джинсы», «помойка», «двадцать баксов», «штаны», а к высокой – «последний путь», «вожделенные». Сочетание этих двух совершенно разных пластов лексики (тем более что слова обоих пластов представлены в таком количестве) не может не вызывать улыбки.
Рассмотрим ещё один подобный пример.
«За место захоронения останков святого Николая (он же – Санта-Клаус) бьются несколько стран, но турки – самые упорные. И над тем местом, где якобы покоится прах доброго святого, стоит величественное надгробие» (№ 50).
Здесь слова из разряда высокой лексики («захоронение», «покоится прах», «величественное надгробие») используются рядом с жаргонизмами («бьются», «турки – самые упорные»). Как и в предыдущем примере, это придаёт тексту ироническую окраску. Кроме того, в данном примере автор сначала патетично говорит о могиле Деда Мороза («останки святого Николая»), а потом поясняет сказанное, используя разговорный стиль («он же – Санта-Клаус»). Такой приём выполняет контактоустанавливающую функцию. Автор общается с читателем на равных, говорит на привычном для большинства языке:
«Пошёл он, значит, в новую баню» (№ 10).
В данном случае контактоустанавливающую функцию выполняет вводное слово «значит», имитирующее разговорную речь; возникающая интонация сказа, а также то, что автор не стремиться поднять читателей до своего уровня, а хочет снизиться до их уровня.
Рассмотрим ещё один пример.
«При этом, если мы отказываемся с ними что-то обсуждать, мужчины обижаются и начинают комплексовать» (№ 6).
Здесь ту же функцию выполняют местоимение «мы» и жаргонизм «комплексовать», с помощью которого автор объединяет себя и своих читательниц, говорит с ними доверительно.
Иногда, при чрезмерно частом употреблении, жаргонная лексика лишает текст его художественных достоинств. Приведём примеры таких случаев:
«При встрече на улице с ряженым вампиром прохожие шугаются» (№ 39); «Она и так несчастна по жизни, а тут ещё я» (№ 42).
Разговорная, просторечная, жаргонная лексика, как правило, несёт в себе оттенок грубости, а иногда даже может создавать впечатление, что автор, употребляющий подобную лексику, просто глуп. В приведённых выше примерах жаргонизмы «шугаться» и «по жизни» используются неоправданно, без определённой цели. Можно предположить, что автор хотела использовать их в качестве контактоустанавливающих средств, но в этом тоже нет необходимости, т. к. ту же мысль и без использования жаргонизмов можно передать понятно и доходчиво. Иронической окраски предложениям они тоже не придают. Из этого мы и можем сделать вывод, что использование жаргонизмов в приведённых выше примерах было неуместно.

2.2.3 Заимствованная лексика

Екатерина Марсова в своих материалах использует в больших количествах заимствованную лексику. Придавая текстам на лексическом уровне ироническую окраску, она часто употребляет экзотизмы и варваризмы на фоне сниженной лексики. Это создаёт комический эффект, так как и экзотизмы, и варваризмы непривычны русскому читателю, особенно когда он видит их на письме. Использование незнакомых читателю слов рядом со словами, которые он слышит и видит ежедневно наделяет текст иронической окраской. Кроме этого, автором используются различные иноязычные слова. Они придают тексту образность, делают его оригинальным и интересным. Неизвестные заимствования автор всегда поясняет, даёт им определения. Кроме того, автор активно использует неологизмы, демонстрирует таким образом, что является современным человеком.
Рассмотрим примеры использования экзотизмов.
«Я ем с утра до ночи: овощи, овощи, овощи, залитые мацони …» (№ 43).
Экзотизм «мацони» и повторение существительного «овощи» придают тексту ироническую окраску: для читателя непривычно, странно и комично то, что автор «ест с утра до ночи мацони», т. к. многие читатели могут вообще не знать, что это такое.
Рассмотрим аналогичный пример.
«Страйк – это когда одним шаром выбиваются все кегли. Боулинг – это тот вид спортивных развлечений, что не требует от человека серьёзных усилий» (№ 11).
В данном отрывке комический эффект создаётся за счёт того, что сначала автор использует экзотизм «страйк» и даёт ему определение, а затем даёт ироническое определение слову «боулинг». Что такое «страйк» читатели могут не знать, но что такое «боулинг» известно всем.
Рассмотрим ещё один пример использования экзотизмов.
 «Хэллоуин вызывает ажиотаж строго на кануне торжеств» (№ 39).
Здесь экзотизм «хэллоуин» создаёт комический эффект, т. к. используется в описании жизни людей, живущих в России. Кроме того, в данном примере используется иноязычное слово «ажиотаж» (о его иноязычном происхождении говорит начальная а).
Приведём ещё один пример использования иноязычной лексики.
«В последнюю неделю октября в городе появляются всевозможные страшилки, пыльного вида костюмы разной нечистой силы и другая атрибутика» (№ 39).
Здесь автор употребляет иноязычное слово «атрибутика» (иноязычное, т. к. начальная а). Предложение наделено иронической окраской: обозначается точный момент времени («последняя неделя октября»), и читатель ожидает, что услышит серьёзное, нейтральное описание событий, происходящих в это время, но вместо этого автор в своём рассказе использует лексику, характеризующую загадочные, мистические события («нечистая сила») и разговорное слово «страшилки», которое уже само по себе иронически окрашено.
Рассмотрим ещё один пример.
 «Мы с подругой разгружали антресоли, куда уже лет двадцать никто не залезал»(№47).
Перед нами пример употребления иноязычного слова «антресоли» (начальная а). Данное предложение наделено иронической окраской: заимствование используется на фоне сниженной лексики («лет двадцать», «не залезал»).
Екатерина Марсова удачно использует для создания комического эффекта фонетические диалектизмы. Приведём пример.
«Очен, дарагой, дэнги нужны» (№ 40);«Там, как водится, уже было нолито» (№ 50).
Здесь автор имитирует произношение русского языка у лиц кавказской национальности («очен», «дарагой», «дэнги»)  и характерное для глубинок «оканье» («нолито»).
В публикациях Екатерины Марсовой встречается много неологизмов и варваризмов. Рассмотрим примеры их использования.
«Сжимая в руке заветный прямоугольничек «visa», я отправилась в отпуск на Новый год» (№ 4).
Здесь Екатерина Марсова использует варваризм «visa» в целях создания иронии. Она отображает варваризм с сохранением графики языка-источника (английского), хотя банковские карты «виза» сегодня уже принято писать по-русски. Автор хочет продемонстрировать, как трудно ей разобраться с новшеством, пришедшим к нам из-за рубежа: для неё банковская карточка остаётся чем-то иностранным, непонятным. Кроме того, ирония в данном примере создаётся за счёт использования в уменьшительно-ласкательной форме существительного «прямоугольник» («прямоугольничек»), а также за счёт того, что это существительное характеризуется прилагательным из разряда высокой лексики («заветный»).
Проанализируем аналогичный пример.
«… которые её будут заливать, в два часа ночи слушать группу «Napalm Death» и танцевать на каблуках» (№ 13).
В данном случае автор использует варваризм-название иностранной группы («Napalm Death») для придания тексту иронической окраски. Такая окраска создаётся потому, что автор использует этот варваризм на фоне бытовой лексики. В этом примере речь идёт пожилой женщине, которая жаловалась на то, что Екатерина Марсова заливает её и устраивает по ночам у себя в квартире дискотеки. Автор говорит о том, что съехала с этой квартиры. Даже если читатель не знает группы, о которой говорит автор, всё равно из контекста он поймёт, что это, должно быть, группа, которая играет громкую тяжёлую музыку. Таким образом Екатерина Марсова выражает своё авторское «я»: передаёт своё возмущение и злость, желая своей бывшей соседке плохих соседей.
Рассмотрим ещё один пример.
«Проверить баланс моих счетов и заменить pin-код» (№ 7).
Здесь снова варваризм («pin-код») отображает частично с сохранением графики языка-источника. Но в данном случае варваризм не используется для создания иронии, т. к. слово «pin» пока что действительно принято писать по-английски. Здесь варваризм просто позволяет автору кратко описать ситуацию.
 Проанализируем другой пример.
«Списали всю сумму, включая овердрафт, который трогать не следовало бы, поскольку за него дерут крупный процент» (№ 12).
Перед нами пример использования неологизма: «овердрафт». Данный неологизм можно отнести к разряду слов-экономических терминов. В языке он возник  по причине необходимости в новом названии того, что уже имеет название. По контексту мы можем понять, что речь идёт об абонентской плате. Автор вводит этот неологизм в свой текст ради лаконичности.  
Рассмотрим ещё один пример.
«Но тут муж … заявил мне, что заниматься интернет-банкингом в интернет-кафе крайне опасно, так как на клавиатуру там часто ставят загадочный сниффер, считывающий всю набранную тобой информацию» (№ 2).
В приведённом примере сразу три неологизма: «интернет-банкинг», «интернет-кафе», «сниффер». Первый и третий («ннтернет-банкинг» и «сниффер») относятся к группе слов-терминов, второй  («интернет-кафе») – к группе названий общественных заведений. Все эти неологизмы возникли в русском языке по причине возникновения нового явления. Интернет-банкинг – это управление своими банковскими счетами в сети Интернет; интернет-кафе – это общественное заведение, где за определённую плату желающие могут пользоваться сетью Интернет; сниффер – это термин из области  программирования, обозначающий систему, позволяющую сохранять в памяти компьютера информацию о том, что набиралось в последнее время на клавиатуре, подключённой к этому компьютеру. Екатерина Марсова использует такое большое количество неологизмов в одном предложении, потому что так даёт речевую характеристику своего мужа (все неологизмы используются в пересказе его слов). Таким образом тексту придаётся ироническая окраска.

2.2.4 Словотворчество

Ироническая окраска – это разновидность негативнооценочной лексики. При выражении авторского «я» и передаче негативной оценочности Екатерина Марсова часто использует окказионализмы. В современной публицистике они чаще всего несут именно такую оценку. Окказионализмы Катерины Марсовой формируются путём словообразования, графических окказионализмов в своих текстах она не использует. По художественной значимости в творчестве данного автора окказионализмы играют главную роль, так как позволяют с помощью всего лишь одного слова ярко, кратко, образно (в основе самого по себе окказионализма лежит задача образного описания предмета), передать то, что можно было бы объяснять длинными словосочетаниями и предложениями.
Приведём пример использования окказионализмов.
«Годы снегурочкования она до сих пор вспоминает с внутренним содроганием»(№ 50).
Здесь словосочетание «работа Снегурочкой» заменяется окказионализмом «снегурочкование», образованным с помощью аффикса ание, который и позволяет данному окказионализму давать ярко выраженную негативную ироническую оценку описываемому явлению. В данном примере окказионализм, окрашенный негативной оценочностью, используется в сочетании с фразеологизмом «внутреннее содрогание», тоже заключающем в себе смысл негативной оценки. Мы видим, что автор старается как можно более понятно и образно, но при этом и с иронией, показать читателю, насколько неприятна та работа, о которой идёт речь.
Рассмотрим ещё один пример.
«Ну а с физикой у меня завал просто потому, что я всегда боялась электрического тока и, пытаясь разложить его на составляющие, неизменно падала в обморок, в то время как наш физик курил пятнадцатую по счёту беломорину» (№ 38).
В данном случае окказионализм «беломорина» точно и коротко выражает уже существующее понятие «сигарета марки «Беломор»». Этот окказионализм образован с помощью суффикса ин, наделяющего слово негативным значением. Как и в предыдущем примере, автор отрицательно оценивает действия своего героя, выражая таким образом своё авторское «я».
«В клубах пара вышел к нему служитель банного культа и доложил, что вода есть, стоки почищены и электричество вовсю электричит» (№ 10).
 В этом примере словосочетание «работающее электричество» преобразовано в окказиональный глагол «электричит», который образно характеризует предмет, а также придаёт тексту негативную ироническую окраску. Данный окказионализм образован с помощью суффикса ч и окончания ит. В отличие от предыдущих примеров, данный окказионализм не несёт в себе негативной оценки. Он придаёт тексту ироническую окраску: читатель подсознательно определяет глагол «электричит» как синоним глагола «работает», но если глагол «работает» – обычное, привычное для читателя слово, то глагол «электричит» очень удачно делает текст более интересным и разнообразным.

2.2.5 Историзмы и архаизмы

Историзмы и архаизмы придают публикациям Екатерины Марсовой ироническую окраску.  Комический эффект с помощью историзмов создаётся различными способами: иногда автор в иронической форме передаёт колорит эпохи, иногда имитирует, опять же, в иронической форме, высокий стиль речи. Архаизмы наделяют анализируемые примеры иронической окраской, т. к. используются для создания возвышенно романтического звучания текста, посвящённого, как правило, каким-либо бытовым вопросам.
Рассмотрим примеры использования историзмов.
«Потому что это, во-первых, приводит к нехорошим последствиям, а во-вторых, напоминает о записи советских времён – на туалетную бумагу и книги, напечатанные на ней же» (№ 42).
В данном случае историзм «советские времена» используется  на фоне бытовой просторечной лексики («туалетная бумага и книги, напечатанные на ней же»). Екатерина Марсова иронически передаёт колорит эпохи СССР, который для неё заключается в образе «туалетной бумаге и книг, напечатанных на ней же».
Рассмотрим ещё один пример использования историзма:
«Во время просмотра этой глубокомысленной передачи они напоминают себе феодалов на рыцарских турнирах …» (№ 40).
С помощью историзмов «феодалы» и «рыцарские турниры» автор придаёт данному текстовому отрывку иронический оттенок патетичности (иронический, т. к. речь идёт о зрителях реалити-шоу «Дом-2»), имитирует высокий стиль речи.
Теперь рассмотрим пример использования архаизмов:
«Всегда один будет часами говорить о яхонтовых очах и прочих твоих прелестях, а другой молча дарить шмотки, ну или что-нибудь подороже» (№ 11).
Здесь создаётся комический эффект: архаизмы «яхонтовые», «очи» (сегодня в обычной речи употребляется синоним словосочетания «яхонтовые очи» – «голубые глаза») используются на фоне разговорной лексики («шмотки», «ну или что-нибудь подороже»).

2.2.6 Термины

Термины встречаются в публикациях Екатерины Марсовой в большом количестве. Как правило, они употребляются для описания обстановки и речевой характеристики лиц, связанных с определённой сферой деятельности. Иногда автор использует термины в нетерминологическом значении. Это позволяет усиливать иронию в тексте, потому что термины, употребляемые в нетерминологическом значении, говорят о бытовых явлениях, а не о тех ситуациях, для описания которых были созданы. 
Приведём пример использования термина.
«Мне, правда, достаётся больше всех, потому что я платёжеспособна» (№ 13).
Автор описывает ситуацию, заключающуюся в том, что соседка, проживающая снизу, вымогает из героини деньги, ссылаясь на то, что её «залили», шумят по ночам и т. п. Иронический оттенок придаётся за счёт использования термина «платёжеспособна».
«Я никогда не страдала анорексией» (№ 43).
Здесь с помощью медицинского термина, обозначающего болезнь («анорексия»), автор иронически сообщает читателю о своём состоянии. Ирония появляется потому, что автор использует термин, который прозвучал бы естественно от врача, таким образом читатель видит, что автор в шутку пытается походить на квалифицированного доктора.
Аналогичен и следующий пример: 
«Меня не смутит моё ужасающее зрение в минус восемь диоптрий» (№ 43).
Термин «диоптрии» используется для придания иронической окраски предложению, а также для выражения авторского «я», авторского отношения к ситуации: героиня готова на всё.
Рассмотрим другой пример.
 «Раз в году у меня случается острая недостаточность джинсов» (№ 12).
В данном примере термин «острая недостаточность» используется в нетерминологическом значении: автор имеет в виду не какую-либо болезнь, а ежегодно возникающую необходимость приобрести новые джинсы. Следующий пример аналогичен.
«Некоторые, проецируя этот принцип на себя, совершенно не могут спроецировать его на других» (№40).