Диалогизированность общения проявляется и в монологической форме речи. Для того чтобы быть эффективным, монолог (лекция, доклад, выступление на митинге, слово учителя на уроке и т. д.) должен включать в себя средства диалогизации: обращения, вопросы или вопросо-ответные ходы, частицы, вводные слова и выражения, которые позволяют устанавливать контакт с аудиторией, вызывать и поддерживать ее внимание и интерес к речи.
Речь, прежде всего публичная, во все времена подвергалась критике, не менее остро критикуется она и сегодня. Дело заключается не только в том, что снизился общий уровень речевой культуры. Основными недостатками современного речевого общения являются его агрессивность и демагогичность. Ораторы нередко манипулируют общественным сознанием, употребляя обороты как известно, совершенно очевидно, как мы все знаем, нет сомнения, чтобы подчеркнуть свою уверенность в согласии слушателя, выражая похвалу адресату (как думающий, интеллигентный, современный человек, вы не можете не согласиться...), представляя субъективное мнение в форме категорического суждения.
В арсенале ораторов – разнообразные приемы «скольжения», «размывания», «затемнения» смысла высказывания. Например, часто используются эвфемизмы, т. е. более мягкие выражения (лагерь для перемещенных лиц вместо концентрационный лагерь), слова с отрицательной оценочностью {шпион вместо разведчик), выражения с расплывчатым значением {потребительская корзина), синекдоха (когда часть используется в значении целого или целое в значении части: Белый дом, Кремль как обозначение парламента или президентской администрации).
Установка на борьбу (атональность) участников современного речевого общения очевидна. Приведем только небольшой перечень некорректных приемов, которые нередко используются в публичной речи: возбуждение гнева оппонента; приклеивание ярлыков; игра в авторитеты; огульное обвинение {«это бред сивой кобылы»), высокомерный ответ {«это знает любой школьник»), игра на самолюбии; психологическое давление; ложные аргументы; аксиоматические высказывания, якобы не требующие аргументации {«Россия – самая читающая страна в мире»). Атональность также проявляется в криминализации языка, в использовании лексики преступного мира {подставить, наехать, шестерки и т. п.), а также в его «военизации» {перейти в наступление, передний край борьбы).
Важно подчеркнуть, что участниками речевого общения выступают обе стороны – говорящий и слушающий (при употреблении этих терминов в широком смысле также имеются в виду пишущий и читающий), иными словами, адресант (тот, кто создает высказывание) и адресат (тот, кому адресована речь), роли которых в реальной речевой ситуации постоянно меняются.
Правила речевого общения, регулирующие взаимодействие говорящего и слушающего, – давний предмет изучения различных дисциплин: риторики, стилистики, культуры речи, философии, психологии, социологии. В их основе лежит представление о современной литературной норме. Но правила речевого общения не сводимы ни к литературной норме, ни к речевому этикету, предписываемому обществом для установления речевого контакта и поддержания общения в избранной тональности, ни к традиционным критериям правильности, точности, уместности, выразительности.
Если обратиться к любой аудитории с вопросом о том, какой должна быть речь, мы получим ответ, что говорить следует правильно, точно, выразительно, лаконично, ярко, эмоционально и т. д. Но что стоит за этими понятиями?
Правильность речи – это ее соответствие современной литературной норме;
точность речи – это «правильность в действии», использование всех языковых средств (не только лексических, но и грамматических) в полном соответствии с их значением;
выразительность речи – такое ее качество, которое вызывает и поддерживает внимание и интерес аудитории; выразительность достигается самыми разнообразными средствами;
уместность речи – ее соответствие цели говорящего, теме и жанру речи, характеру аудитории, ее настроенности, условиям общения (месту, времени и др.).
Уместность определяет степень обязательности других качеств речи. Например, в ситуации дружеского, непринужденного общения вполне естественна языковая игра, в основе которой лежит намеренное и мотивированное целями говорящего нарушение правильности. Ср.: «Среди меня воспитательную работу проводить поздно». Нарушение правильности становится приемом создания комического эффекта, выражения иронии. Однако для этого нужны особые условия, и самое главное – точное представление и говорящего, и слушающего о норме, которая нарушается, иначе языковая игра не будет иметь желаемого результата.
Гораздо чаще критерий уместности регулирует степень выразительности речи. Еще в 1914 г. П. С. Пороховщиков, известный исследователь русского судебного красноречия, говорил: «Цветы красноречия уместны не всегда». В самом деле, выразительность речи неуместна в тех ситуациях, когда мы не должны вызывать и поддерживать внимание аудитории, так как оно предполагается изначально (бытовой разговор между близкими людьми, доведенное до автоматизма общение в транспорте, магазине, сугубо информационное сообщение). Более того, выдающиеся ораторы советовали говорить просто, то есть нейтральным тоном, без использования специальных приемов выразительности, если речь посвящена выдающемуся или трагическому событию, тем самым избегая обвинений в ложном пафосе, надуманности речи.
Выработанные веками представления о качествах речи должны быть дополнены критериями, которые определяют права и обязанности создателя речи и ее адресата. Американским философом П. Грайсом был разработан принцип их сотрудничества, или кооперации. Сформулированные ученым максимы (правила) – это коммуникативные обязательства говорящего по отношению к адресату. П. Грайс считал, что успешное сотрудничество говорящего и слушающего обеспечивается соблюдением следующих максим:
качества (говори правду);
количества (говори не больше, но и не меньше того, чем это нужно для понимания, т. е. делай свой вклад в разговор настолько информативным, насколько необходимо);
отношения (не отклоняйся от темы);
манеры, или способа (говори ясно, последовательно, точно, вежливо).
Максимы Грайса углубляют представления о традиционных критериях речевой культуры (правильности, точности, уместности, выразительности, лаконичности), хотя и нетождественны им: это не только правила культуры речи, но и эстетические, нравственные, социальные постулаты.
Правила Грайса – это прежде всего защита прав адресата, слушающего. Риторика и в древности, и сегодня придает большое значение аудитории, ее возрастным, социальным, национальным и другим особенностям. Однако в реальном речевом общении (и в разговорной речи, и в художественном тексте) максимы Грайса нарушаются. Относительность максим Грайса обусловлена во многом тем, что нельзя устанавливать правила речевого общения в одностороннем порядке, понимать их только как защиту прав адресата. По мнению известного лингвиста В. Д. Арутюновой, многое дурное в языке (например, грубые, бранные слова и выражения, штампы и др.) лежит на совести не только говорящего, но и слушающего. Так, склонность ораторов к проявлению речевой агрессии провоцируется склонностью их аудитории к внушению. Нередко современный оратор вполне сознательно дает «установку на внушение». Показательно, например, высказызание В. Жириновского: «Политику нужно иметь лицо и уметь говорить! Я способен овладевать аудиторией – не каждому это дано. Я завораживаю зал – люди хлопают на каждую хорошую фразу» (Аргументы и факты, 1996, № 18).
Несмотря на внушаемость современной аудитории, ей во всё большей мере свойственны критичность восприятия, осознанность стратегий манипулирования общественным сознанием, понимание того, что с нею «что-то делают при помощи речи». Об интересе к приемам манипулирования общественным сознанием свидетельствуют и разделы популярных изданий (например, «Жизнеспособность политических субъектов» еженедельника «Аргументы и факты», раздел «Междометия» журнала «Итоги»), публикующие высказывания политических деятелей, в которых допущены коммуникативные неудачи, подчас не требующие никаких комментариев:
А. Лебедь: «Встряхнуть страну, на ноги поставить и путеводную звезду зажечь. Когда путеводная звезда есть, оно легче»; В. Анпилов: «В Европе кризис перепроизводства, революция уже у ворот Брюсселя. Я сначала этого не говорил, потому что вы сочли бы меня за идиота. Но это так»;
Б. Березовский: «Каждый человек обладает ментальной доминантой, которая заключается в том, что превалирующей является экономическая мотивация».
Таким образом, оба участника коммуникации несут ответственность за успешность речевого сотрудничества как в его диалогической, так и в монологической форме. Однако в фокусе внимания традиционно оказывается говорящий, к которому обществом предъявляется целый комплекс требований. Говорящий создает не только речь, но и свой образ (ученого, политика, делового человека и т. д.), который является не чем-то внешним, а производным от таких глубинных качеств личности, как авторитет, воля, темперамент, образованность.
Надо ли говорить, что требования, предъявляемые к говорящему, прежде всего к выступающему с речью публично, оратору, исторически изменчивы? Когда-то М. В. Ломоносов полагал, что оратор непременно должен иметь «осанковитый вид», держаться важно... Но хотя критерии меняются, обязательной остается этическая составляющая образа истинного оратора. Ораторское искусство издавна понималось как духовно-нравственная деятельность, поэтому основными требованиями к создателю речи всегда являлись умение публично мыслить и вызывать доверие аудитории. Оценка, которую передает говорящий, не в последнюю очередь зависит от его искренности, убежденности, заинтересованности в предмете речи. Демагог, человек, манипулирующий аудиторией при помощи речи, способен осуществлять успешное речевое воздействие, но он никогда не будет истинным оратором, не сможет соответствовать риторическому идеалу.
Во все времена существовали различные представления о риторическом идеале. В самых общих чертах он предполагает гармонию взаимоотношений говорящего и слушающего, отношение к речи как к совместному творчеству, к средству самовоспитания и самовыражения личности, а не к ее подавлению, не к манипулированию адресатом как пассивным объектом речевого воздействия. В риториках, старинных и современных, мы встречаем имена ораторов, воплотивших этот идеал: Демосфен и Сократ, Платон и Цицерон. Назовем и отечественные имена: М. В. Ломоносов, В. О. Ключевский, А. Д. Сахаров, Д. С. Лихачев... Однако попытки четко определить характеристики современного риторического идеала не являются бесспорными. Очевидно лишь то, что в современной России сосуществуют, нередко вступая в борьбу, разные приоритетные модели речевого поведения, в частности, старый советский (так называемая риторика лжи, или риторика кулака), софистический (или демагогический, когда цель оправдывает все, разрешает недопустимые уловки и подтасовки) и сократический (или старый отечественный) риторические идеалы.
Только последний, сократический, идеал может по праву считаться идеалом. Его название напоминает о древнегреческом философе Сократе, который прославился своими диалогами, живым речевым общением с собеседниками, спорами, в которых рождалась истина. При выделении риторических моделей учитываются прежде всего признаки диалогичности/монологичности. Сократический идеал диалогичен по существу, а не только по форме, в нем отсутствует любое проявление речевой агрессии и демагогии.
При всей нерешенности вопроса о риторическом идеале, наши суждения о речевом общении не могут быть интуитивными, не могут ограничиваться оценкой его содержания (глубоко, интересно и т. п.) или основываться только на представлениях о качествах речи. Для того чтобы быть объективной, оценка речевого общения должна быть многоаспектной: мы должны по достоинству оценить труд говорящего, ответить на вопросы:
- определил ли оратор стратегию речи в расчете на конкретную аудиторию;
- разработал ли ее тактику, привел ли в систему аргументы;
- творчески ли подошел к композиции и словесному выражению речи;
- соблюдал ли при этом современную литературную норму;
- уместным ли было его поведение в аудитории?
Очевидно при этом, что один и тот же риторический прием (например, повтор) может восприниматься как недостаток в малочисленной аудитории специалистов и как достоинство – в речи на митинге, на школьном уроке. Понимание относительности выдвигаемых критериев также необходимо для объективной оценки речи.
Охарактеризуем этапы создания речи. Риторика учила, что сначала речь следует найти, подобрать ключ к теме и к слушателям, т. е. определить ее стратегию в расчете на конкретную аудиторию, выявить узловые противоречия ее содержания.
В этой связи часто вспоминают пример из работы знаменитого судебного деятеля А. Ф. Кони «Советы лекторам». А. Ф. Кони поставил перед читателями проблему: как интересно рассказать о жизни и деятельности М. В. Ломоносова в подготовленной и неподготовленной аудитории? Воспользовавшись его советами, перенесем речь в современную, знакомую нам ситуацию.
Представьте себе, что вам нужно рассказывать о Ломоносове ученикам четвертого и девятого класса. Основной набор представлений и понятий известен любому выступающему:
бегство юного Ломоносова из далекого северного села в Москву, тяжелые годы учения, жизнь за границей, возвращение на Родину, разнообразные научные интересы ученого (физика, химия, геология, риторика), его стихотворные сочинения, мозаичные картины... Его независимый, гордый характер.
В общих чертах эти сведения известны и школьникам. Кроме того, вряд ли научные достижения XVIII века поразят современных детей и подростков, еще большее сомнение вызывает их способность оценить достоинства поэзии эпохи классицизма... Что же делать? Прежде всего – учесть особенности аудитории.
У неподготовленной, в нашем случае детской, аудитории вызовет интерес динамичный, эмоциональный рассказ, умение говорящего (учителя) рисовать словом, заинтриговать класс.
А. Ф. Кони предлагал следующее нахождение речи: не называя имени ученого, нарисовать вьюжную зимнюю ночь, момент «бегства отрока из родного дома», передать его состояние, испытываемые им страхи и надежды во время долгой дороги в Москву. А затем – перебросить мостик через много лет: «Прошло много лет. Давайте заглянем через одно из окон в великолепный зал дворца. Мы увидим императрицу и высокого, дородного человека, в парике, в камзоле, который, по-видимому, демонстрирует ей какой-то сложный физический опыт. Этим человеком был тот самый мальчик, который когда-то ушел с обозом в Москву, и звали его – Михаила Васильевич Ломоносов...»
Такой прием, несомненно, вызовет внимание детской аудитории, позволит ввести в ее речевой обиход слова камзол, парик, канделябры, императрица и др., необходимые для представления о ломоносовской эпохе. Но такое «нахождение речи», при всех его достоинствах, не будет удачным в аудитории учеников девятого класса. В лучшем случае они оценят старание оратора привлечь их внимание, но его речь будет восприниматься как искусственная, напыщенная.
Какие же особенности этой аудитории должен учитывать оратор? По-видимому, прежде всего склонность к спору, к разрушению стереотипов, то, что в этом возрасте уже задумываются о жизненных ценностях, приоритетах. Чем может импонировать личность Ломоносова девятиклассникам? Очевидно, совсем не тем, что Ломоносов был великим ученым или поэтом. Он может быть им интересен другим – тем, что «сделал себя сам», силой, независимостью характера, универсальностью личности, тем, что многое умел делать своими руками. Однако это только предпосылка речевого развертывания. Ключи же могут быть самыми разными.
Успешная стратегия должна подкрепляться тактикой публичного выступления. Классическая риторика разработала целое учение об изобретении содержания речи, о различных моделях порождения смысла – топосах, или топах речи (см. об этом: Михальская А. К. Основы риторики: Мысль и слово. М., 1996).
Оценка речи оратора предполагает анализ характера и системы избранных им аргументов. Сильными аргументами являются научные аксиомы, законы, цитаты, ссылки на авторитетные источники, их не должно быть много, для убеждения аудитории достаточно трех-четырех сильных аргументов.
Аргументация бывает: опровергающей (против), поддерживающей (за); односторонней (только «за» или только «против»), двусторонней (и «за», и «против»),; индуктивной (от частного к общему), дедуктивной (от общего к частному);
нисходящей, восходящей (от сильных аргументов к слабым и наоборот).



Более частным источником отступления от литературного произношения является родной диалект говорящего. Так, весьма устойчивой диалектной чертой на севере является оканье. Даже при утрате окающего произношения произносят не месте безударного [о] звук, близкий к отодвинутому назад [э]: [вэда], [дэмой], [пэтом], [взэшла] или [въда], [дъмой], [пътом], [взъшла].
На юге устойчивой диалектной чертой является произношение [г] фрикативного образования - [y]. Южане, усвоив литературное произношение во всех основных чертах, очень долго сохраняют произношение [у] фрикативного. Особенно долго держится фрикативное образование в конце слов, где звук [у] закономерно оглушается в [х], т.е. имеет место произношение: [с?н?ех], [п?ирох],[д?ен?ьх] и др. При переходе от диалектного якающего произношения к литературному могут сохраняться более открытые оттенки безударных гласных. Такое сохранение влияния диалекта на речь говорящих, усвоивших литературное произношение во всех основных чертах, тоже создает произносительные варианты. Однако многие из этих вариантов, возникших под влиянием местного говора, в образцовой литературной речи недопустимы. [Е.М. Галкина-Федорук, К.В. Горшкова, Н.М. Шанский. Современный русский язык. Ч. I. – Изд. МГУ, 1961, с. 189-191]
Приведем некоторые примеры орфоэпических обязательных норм (произношение гласных и согласных звуков).
1. Слова иноязычного происхождения, вошедшие прочно в литературный язык, знают мягкое произношение зубных согласных и р перед е, например: тема, тенор, претензия, теория, и мн. др.
Особенно следует предостеречь от произношения твердых согласных перед е в таких словах, как тема, техника, текст, картотека, Одесса, демон, музей, газета, пионер, бассейн, конкретный, берет, профессор, эффект.
В недостаточно освоенных заимствованных словах наблюдается сохранение твердых согласных в соответствии с нормой ряда европейских языков. Произношение твердых согласных перед е наблюдается:
а) в выражениях, которые нередко воспроизводятся средствами других алфавитов: де-юре, де-факто, кредо;
б) в словах, обозначающих понятия зарубежного быта: пэр, мэр, дэнди, коттэдж, коктейль, констебль;
в) в собственных именах, фамилиях: Шопен, Флобер, Вольтер, Лафонтен;
г) в терминологии: интервью, дезинформация, модерн, ателье, шоссе, реквием, гротеск, сепсис, дедукция, модель, энергия, антитеза, стенд.
2. Произношение сочетания чн как шн было широко представлено в старой московской традиции. Эти нормы отразились в указаниях о произношении соответствующих слов в Толковом словаре под ред. проф. Д.Н. Ушакова.
В конце 19 – начале 20 веков многие слова произносились еще с шн, например: булошная, беспроволошный, бутылошный, взятошник, войлошный, молошник, буднишный, бруснишный, бруснишник, беспорядошный и т.д.
По современным нормам такое произношение является устаревшим, в ряде случаев – просторечным. Под влиянием правописания произношение шн постепенно стало вытесняться произношением чн. В современном литературном произношении шн обязательно в немногих словах, в ряде других оно допустимо наряду с чн. В словах нового происхождения, особенно в словах, появившихся в советскую эпоху, произносится только чн, ср.: многостаночный, поточный метод, съемочный.
В современном языке шн произносится в следующих словах: конешно, скушно, яишница, пустяшный, скворешник, прачешная, перешница, в женских отчествах на –ична: Савишна, Ильинишна, Фоминишна.
В ряде слов произношение шн допускается наряду с чн: булошная и булочная, сливошное и сливочное, яшневая и ячневая, молошный и молочный, пшенишный и пшеничный, лавошник и лавочник.
Под влиянием тюменских диалектов, в которых шн на месте чн распространено значительно шире, чем в литературном языке, в речи интеллигенции г.Тюмени произношение шн встречается в таких словах, в которых в нормированном языке употребляется чн, например, решной (вместо речной), бруснишный сок.
3. В литературном языке в конце слов в соответствии с написанием произносится -мь (семь, восемь), -бь (голупь), -вь (любофь). Под влиянием говоров в Тюменской области встречается ошибочное твердое произношение согласных (сем, восем).
4. В неопределенной форме глагола (улыбаться, заниматься, развиваться) на месте -ться по литературной норме произносится -цца (улыбацца, развивацца). Под влиянием говоров в Тюменской области часто ошибочно говорят так, как пишут (улыбаться, развиваться).
5. Суффикс –ся употребляется в глаголах после согласных звуков: смеялся, умывался, после согласных же употребляется вариант –сь: смеялась, умывалась. Иное произношение является диалектным.
Суффикс –ся, -сь по старой московской норме произносился твердо.
В настоящее время господствующим стало произношение мягкого –сь: смеюсь, зажглась. Лишь на сцене культивируется архаичное для общего литературного языка твердое произношение звука с у возвратных глаголов. Однако –ся произносится твердо: смеялса.
6. Особого замечания требует произношение звонкого согласного г. На месте орфографического г произносится взрывной г, который на конце слова чередуется с взрывным к: могу – мок.
В литературном языке фрикативное г употребляется в ограниченных условиях, с колебаниями: а) всегда в междометиях ага, ого, гоп; б) в некоторых словах, широко употребляющихся в церковном произношении: Господь, Бог, (Бога и т.д.), реже: благо, благодарить, богатый. В последних словах часто произносится г взрывное.
7. В речи тюменской интеллигенции под воздействием говоров сочетание гк произносится часто как кк, а сочетание гч как кч или кш: мяккий, леккий, лекковой, леккомысленный; мякче, мякше, лекче, лекше. В литературном языке в сочетаниях гк и гч в результате диссимиляции по способу образования вместо г произносится фрикативный звук х: мяхкий, лехкий, мяхче, лехче, облехчить, смяхчить, и под.
8. В первом предударном слоге после твердых согласных (кроме шипящих) произносится на месте орфографических а и о звук, близкий а. Не случайно еще М.В. Ломоносов писал:
“Великая Москва в языке столь нежна,
Что “а” произносить за “о” велит она”.

В других безударных слогах после твердых согласных произносится звук ъ – краткий, редуцированный гласный среднего подъема.
В русском языке норма исключает так называемое оканье, т.е. произнесение звука о в безударном положении: нельзя, следовательно, говорить молоко, золото, дорогой, вместо о произносится редуцированный звук (средний между о и а). В Тюменской области под влиянием окающих старожильческих говоров “оканье” распространено и среди носителей литературного языка.
9. В соответствии с ударным е в первом предударном слоге произносится звук, средний между э и и – эы: цэына, оцэынить, цэыла, цэылую, лицэывоц, кольцэывой.
После мягких согласных в первом предударном слоге в соответствии с ударным а, о, е произносится несколько ослабленный гласный переднего ряда, по степени подъема средний между и и е – ие. Примеры: вз?иела, п?иети, пр?иеди, з?иетья, т?иени, в сниегу, цв?иеты, л?иесной, с?иедой, с?иело, в?иело, в?иесло, н?иесу, в?иезу, н?иесу, иеда, иезда, ч?иесы, ш?иедить, ш?иенель.
Икающее произношение в настоящее время встречается и в литературном языке. Но такое произношение не считается образцовым и характерно для беглой речи.
В остальных предударных слогах после мягких согласных произносится звук, средний между и и е, но более редуцированный, чем в первом предударном слоге, - ь. Примеры: п?ьр?ьв?иела, п?ьр?ьв?ьз?иена, ч?ьловек.
Произношение гласных в первом предударном слоге после шипящих допускает в современном литературном языке произносительные варианты. По старой московской норме произносят в данном положении звук, средний между э и ы, - ыэ или даже ы – в соответствии с ударным звуком а; в соответствии с ударным е произносится звук эы. Примеры: жыра, жыэркое или жыркое, жыэровня, шыэгать или шыгать, шыэлить или шылить, жэылтеть, шэыстой, пшэыно, шэыренга.
Эта норма последовательно соблюдается в современном сценическом произношении, в произношении дикторов радио, но она не имеет уже широкого распространения. В настоящее время установилась вторая норма, по которой после шипящих, особенно перед твердыми согласными, в соответствии с ударным а произносят гласный, близкий к а.
Однако в ряде отдельных слов орфоэпическим следует считать произношение с ые: жыэлеть или жылеть; к сожыэлению, пожыэлей, жыэкет, жыэсмин, лошыэдей, лошыэдям, лошыэдями, лошыэдях.
Допускается много отступлений от орфоэпических норм в употреблении гласных е или о после мягких согласных под ударением.
Основным фонетическим положением, в котором в русском языке осуществилось изменение е в о, является положение перед твердыми согласными. Поэтому незакономерно произношение ударного гласного э в таких словах, как расчесывать, дерн, с издевкой, черточка, подчеркивать, желчь, желчный, застегнутый, поблескивать, блеклый, поблекший, белесый, тверже.
Акцентологические нормы в современном русском литературном языке нелегки для усвоения из-за разноместности и подвижности ударения в нашей речи. Ударение в русском языке может падать на разные слоги (первый, второй и т.д.), а также может в одном и том же слове, при изменении его формы, перемещаться с одного слога на другой (например: пoхороны, похорoн, на похоронaх). Первое свойство называется разноместностью, второе - подвижностью ударения.
Словесное ударение является обязательным признаком слова. Слово опознаётся, лишь при определенной постановке ударения.
Ударение в русском языке свободное. Оно может быть на любим слоге слова. В пределах одного и того же слова ударение может передвигаться с одного слога на другой, например: поня'ть, по'нял, поняла'.
Во многих случаях словесное ударение служит признаком, по которому различаются значения слов, например: а'тлас и amла'c, за'мок и замо'к, му'ка и мука'.
Разноместность ударения в русском языке дает возможность разграничивать грамматические формы как одного и того же слова, так и двух разных слов, например: сте'ны и стены', ру'ки и руки', насы'пать (соверш. вид) и насыпа'ть (несоверш. вид), по'лка и полка', cmo'um и cmou'т.
В некоторых словах русского языка ударение ставится то на одном, то на другом слоге. Оба варианта являются правильными, например: творо'г и тво'рог, ина'че и и'наче, мышле'ние и мы'шление, ке'та и кета', одновре'менно и одновреме'нно.
Особенно разнообразно, а поэтому очень трудно для изучения словесное ударение имён существительных. Немало споров вызывают слова догово'р и пригово'р, которые многими произносятся как до'говор и при'говор. Правильно произносить следует догово'р и пригово'р, как разгово'р и угово'р. Иногда ударение меняет значение слова: призывно'й (призывно'й возраст) и призы'вный (призы'вный клич), мелочно'й (товар), ме'лочный (человек).
Бывают случаи, когда ударение меняется с течением времени: так, при Пушкине говорили музы'ка, а не му'зыка. Вспомним: Гремит музы'ка боевая.
Это объясняется происхождением слова музыка от франц. music с ударением на последнем слоге. Как только это слово «обрусело», оно потеряло французское ударение.
Многие иноязычные слова и в настоящее время в разговорной речи произносятся с неверным ударением. Например. ква'ртал, а'тлет, про'цент, na'pmep. а'мпер, жа'люзи, медика'менты, ко'клюш можно услышать в речи вместо правильных кварта'л, атле'т, проце'нт, napme'p, ампе'р, жалюзи', медикаме'нты, коклю'ш.
Можно предположить, что все приведенные слова иностранного происхождения, и поэтому их правильное произношение объясняется незнанием иностранного языка. Но почему же так часто встречается ошибочное ударение в исконо русских словах? Нередко говорят: средства' (вмести сре'дства), свёкла' (вместо свёкла), сто'ляр (вместо столя'р), танцовщи'ца (вместо танцо'вщица), на'чать (вместо нача'ть), тесно' (вместо те'сно) и т. п.
Часто неверно говорят кило'метр, но при этом никто не говорит кило'грамм, хотя в речевой практике встречается сокращение кило'. Здесь «французская» манера произношения (ударение на последнем слоге) вполне уместна, так как метрическая система была впервые введена во Франции.
По месту ударения существительные можно распределить по трём группам:
1. Слова, в которых ударение ставится на определённом гласном основы и ни в какой падежной форме не меняет своего места.
Например, если в им. п. ед. ч. звучит ле'ктор, -а, -ом, -е; мн. ч.: л'екторы, -ов, -ами, ах, не рекомендуется произносить лектора', лекторо'в.
Такое же постоянное ударение на корне во всех косвенных падежах будет и в словах догово'р, кварта'л, созы'в, сре'дство.
Неправильные формы договора', до'говоры, со'зыв, средства' неумолимо кочуют из одного выступления в другое, соответствующим образом характеризуя культуру речи говорящего.
2. Слова, в которых ударение ставится во всех падежах на окончании. Если в им. и вин. падежах окончание нулевое (стол, рубеж, рубль, язык), то ударное окончание имеют формы косвенных падежей стола', cmoлo'в, рубля', рубле'й, языка', языко'в.
3. Слова, где место ударения в формах ед. и мн. числа различно. В таких словах ударение перемещается с основы в ед. ч. на окончание во мн. ч.:
о'круг – о'круга, мн. ч. округа' – округов;
но'востъ – новости, мн. ч. но'вости – новостей;
и наоборот, ударение перемещается с окончания в ед. ч. на основу во мн. ч.: среда' – среды', мн. ч. сре'ды – сред, о сре'дах.
Приведём список слов, в которых часто допускаются ошибки в ударении.
В именах прилагательных    трудности обычно вызывает положение ударения в кратких формах. Если никому не приходит в голову сказать правы'й вместо пра'вый, то Вы не прав`ы вместо Вы не пра'вы слышится сплошь и рядом.
Следует запомнить несколько закономерностей постановки ударения в кратких формах прилагательных.
Во-первых, краткие прилагательные обычно имеют те же ударения, что и полные: перегру'женный – перегру'жен, перегру'жена, перегру'жено, и поэтому когда говорят «повестка дня перегружена'», – это звучит неграмотно.
Вторая закономерность состоит в том, что ряд широко употребляемых кратких форм прилагательных в мужском и среднем роде имеют такое же окончание, как и полная форма (на основе), а в женском роде ударение перемещается на окончание: бли'зкий – бли'зок – близка' – бли'зко – бли'зки; ва'жный – ва'жен – важна', ва'жно – ва'жны.
Если ударение одинаково в краткой форме прилагательных женского и среднего рода, то такое же ударение иудет иметь и множественное число: бога'тый – бога'т – бога'та – бога'то – бога'ты; поле'зный – поле'зен – поле'зна – поле'зно – поле'зны.
Если ударение в женском и среднем роде различно, то ударение в форме множественного числа совпадает с ударением в форме среднего рода: гне'вный – гне'вен – гневна' – гне'вно – гне'вны; во'льный – во'лен – вольна' – во'льно – во'льны и доп. вольны'.
Приведём список прилагательных, в произношении форм именительного падежа которых наиболее часто делают ошибки.
Трудности глагольного ударения в основном связаны с формами прошедшего и будущего времени, а также с причастиями. В формах настоящего времени простого будущего один из самых популярных – глагол звонить.Несмотря на относительно широкую употребительность в речи форм зво'нит, позво'нит, все орфоэпические словари в качестве литературной нормы указывают ударение звони'т, позвони'т.
Формы прошедшего времени женского рода наиболее употребительных глаголов отличаются тем, что в них ударение падает на окончание, в то время как в мужском и среднем роде, а также во множественном числе ударной оказывается основа. Эти глаголы (всего их около 280), а также производные с приставками следует запомнить, в трудных случаях проверять себя по словарям: брать – брал, брала', бра'ло, бра'ли; быть – был, была', бы'ло, бы'ли; взять – взял, взяла', взя'ло, взя'ли; гнать – гнал, гнала', гна'ло, гна'ли и т. д.
Так же ведут себя и приставочные глаголы: добы'ть – добы'л, добыла', добы'ло, добы'ли; забра'ться – забра'лся, забра'лась, забра'лось, забра'лись и др.
Ударение в формах «любимых» парламентских глаголов нача'ть и приня'ть ставятся следующим образом: нача'ть – на'чал, начала', на'чало, на'чали; пршя'ть – при'нял, приняла', при'няло, при'няли.
У остальных глаголов ударение в различных формах прошедшего времени унифицировано: знать – знал, зна'ла, зна'ло. зна'ли.
В причастиях, как и в прилагательных, затруднение может вызывать ударение в кратких формах. Здесь нужно запомнить следующее правило: если в полной форме ударение падает на суффикс (-онн-/-енн-), то таким же оказывается ударение в краткой форме мужского рода. В женском и среднем роде и во множественном числе ударение перемещается на окончание: введённый – введён, введена', введено', введены'; заграждённый – заграждён, заграждена', заграждено', заграждены'.

Приведем примеры существительных с окончанием –ы, –и: боцманы, бухгалтеры (бухгалтера – разг.), ветры (ветра – разг.), выборы, выговоры, джемперы (джемпера – разг.), договоры (договора – разг.), инспекторы, инструкторы (инструктора – разг.), инженеры (инженера –разг. и просторечное), конструкторы, свитеры (свитера – разг.), шоферы (шофера – разг.), токари.
Вариантные формы, формы, соответствующие литературной норме, подробно описаны в кн.: Л.К. Граудина, В.А. Ицкович, Л.П. Катлинская. Грамматическая правильность русской речи: Опыт частотно-стилистического словаря вариантов. – М.: Наука, 1976, с. 116-119.
9. Особое внимание следует обратить на склоняемость фамилий нерусского происхождения и географических названий. Приведем лишь некоторые нормы литературного языка.
а) Фамилии на –ко типа Шевченко, Сидоренко в официальной речи и в письменной форме литературного языка не склоняются.
В разговорной речи и в художественной литературе эти фамилии употребляются в двух вариантах, т.е. могут быть несклоняемыми, но могут и склоняться: направил к Семашке, разговоры об Устименке.
б) Если фамилии совпадают с нарицательными существительными, то женские фамилии не склоняются (встретил Анну Сокол), а мужские склоняются (встретил Владимира Сокола), при этом возможно несколько случаев: фамилии, имеющие суффиксы –ец, -ек, -ок, -ел лучше склонять без выпадения гласного: Ивану Заяцу, Тимофею Перецу; фамилии оканчивающиеся на мягкий согласный, обозначая лиц мужского пола, склоняются как существительные мужского рода, хотя, будучи нарицательными, они могут быть словами женского рода. Ср.: рысь – жен. род, но: Ивану Рысю, даль – жен. род, но: Владимиру Далю.
в) Русские фамилии на –ин, –ов в творительном падеже имеют окончание –ым: Фроловым, Ивановым, Калининым. Географические названия в творительном падеже имеют окончания –ом: г.Калиныном, с.Голышмановом. Окончание –ом имеют также иноязычные фамилии на –ин, –ов: Дарвином, Чаплином, Кольвином. Женские иноязычные фамилии не склоняются: Дарвин, Цейтлин и .т.п. [Подробнее об этом см.указанную выше книгу, с.150–160]
Своеобразны и специфичны нормы употребления числительных в современном русском языке.
Так, например, сложные числительные типа восемьдесят, семьсот – это единственная группа слов, в которых склоняются обе части: восемьюдесятью, семьюстами (твор. пад.), о восьмидесяти, о семистах (предл. пад.). В современной разговорной речи склоняемость сложных числительных утрачивается, чему способствует и профессиональная речь математиков, однако в официальной речи норма требует склонения обеих частей сложных числительных.
Собирательные числительные (двое, трое, …, десятеро) в официальной речи не употребляются, хотя по значению совпадают с количественными числительными. Но и в разговорной речи их употребление ограничено: они не сочетаются с наименованиями лиц женского рода, с неодушевленными существительными, с наименованиями высоких званий, должностей (герой, генерал, профессор и т.п.). Собирательные числительные сочетаются с наименованиями лиц мужского пола (кроме названий высоких званий, должностей): двое мальчиков, шестеро солдат; с названиями детенышей: семеро козлят, пятеро волчат; с субстантивированными прилагательными: семеро конных, четверо военных.
В сфере прилагательных к частым нарушениям нормы относится образование сложной формы сравнительной степени. Норме соответствуют формы типа “более + начальная форма прилагательного”: более интересный. Образование типа более интереснее является ошибочным.
Многообразны нормы, касающиеся употребления глаголов.
1. Так, при образовании видовых пар глагола существуют нормы, касающиеся чередования гласных в корне:
а) Чередование обязательно, если ударение падает не на корень (укоротить – укорачивать);
б) Чередование отсутствует, если ударение падает на корень (приохотить – приохочивать), однако в ряде слов отсутствие чередования является архаичным, искусственным (заработать, заготовить, освоить, оспорить, приспособить, закончить, успокоить, удвоить, утроить).
в) Около 20 глаголов допускают колебания (варианты) в образовании видовых пар ( с чередованием в разговорной речи, без чередования – в книжной, деловой), например: условиться – условливаться и уславиваться, удостоить – удостоивать и удостаивать, обусловить – обусловливать и обуславливать.
2. В русском языке существуют глаголы, оканчивающиеся на –чь. В личных формах этих глаголов, кроме 1 лица единственного числа и 3 лица множественного числа, обязательным является чередование согласных г–ж, к–ч: жгу, жгут, но: жжешь, жжет, жжем, жжете; волоку, волокут, но: волочешь, волочет, волочем, волочете.
У жителей Тюменской области данное чередование согласных в подобных глаголах часто отсутствует, что объясняется влиянием диалектов и просторечия: испекем (вместо испечем), вытекет (вместо вытечет) и под.
Появление синтаксических речевых недочетов обусловлено незнанием 1) порядка слов в предложении, 2) координации подлежащего и сказуемого, 3) согласования определений и приложений, 4) правил управления. Б) правил использования причастных и деепричастных оборотов.
1. В русском языке относительно свободный порядок расстановки слов, то есть не существует строго закрепленного места за тем или иным главным или второстепенным членом предложения. Однако имеется более или менее принятый порядок следования членов предложения в повествовательных, побудительных и вопросительных предложениях – прямой порядок я отступления от него – обратный порядок (инверсия – лат. inversio – перестановка). Инверсия используется в разговорной речи в в произведениях художественной литературы для придания речи особой выразительности.
В повествовательных предложениях при прямом порядке слов подлежащее предшествует сказуемому, а тема (исходная информация) – реме (новая информация). Если это положение не соблюсти, мы получаем предложение двусмысленное и с трудом понимаем его содержание. Например, предложения с одинаковыми формами именительного и винительного падежей в подлежащем и дополнении: «Солнце закрыло облако» – «Облако закрыло солнце», «Велосипед разбил автобус» – «Автобус разбил велосипед». Темой по смыслу здесь могут быть только слова «облако» (оно могло закрыть луну, звезды, гору, озеро и т.д.) и «автобус» (он мог разбить мотоцикл, машину, столб в т.д.). Но в предложениях «Трамвай разбил автобус» или «Автобус разбил трамваи» только подчинение прямому порядку слов позволяет понять истинный смысл информации. Сравните предложения: «Грузовик везёт на буксире самосвал» и «Самосвал везёт на буксире грузовик», «Весло задело платье» и «Платье задело весло». Как меняется смысл высказываний в связи со сменой темы в ремы?
В повествовательном предложения «В углу стоит книжный шкаф» темой (исходной информацией) являются сказуемое «стоит» и обстоятельство места «в углу», а ремой (новой информацией) – подлежащее «шкаф». Если поменять местами подлежащее и обстоятельство («Шкаф стоит в углу»), изменится соотношение ремы и темы, и, следовательно, смысл передаваемой информации. Подлежащее может располагаться после сказуемого, если: 1) обозначает отрезок времени или явление природы при сказуемом со значением бытия, становления, протекания действия – «Пришла осень», «Прошли сутки», «Была равняя зима»; 2) текст носит описательный характер: «Поет море, гудит город, ярко сверкает солнце, творя сказки» (М. Горький); 3) в словах автора, стоящих после или внутри прямой речи: «Нам придется здесь ночевать, – сказал Максим Максимыч, – в такую метель через горы не переедешь» (М. Лермонтов); «Что же ты не едешь?» – спросил я ямщика с нетерпением» (А. Пушкин).
2) Координация (лат. con – с, вместе, совместно + ordinatio – упорядочение, расположение) (в школьном курсе употребляется термин «согласование») подлежащего и сказуемого – это синтаксическая связь, при которой происходит полное или частичное уподобление форм слов. Законы координации в основном хорошо усваиваются естественным путем, однако есть случаи, вызывающие затруднения. Они связаны с колебаниями форм числа в рода. Глагол может принимать как форму единственного, так в форму множественного числа в следующих случаях: если подлежащее выражено словом или словосочетанием со значением количества – «пришло (пришли) двое», «часть студентов не явилась (не явились)»; если подлежащее выражено сочетанием со значением совместности – «пришли (пришел) брат с сестрой»; если подлежащее выражено местоимением «кто», «кто-нибудь», «кто-либо», «кто-то», «кое-кто», указывающим на многих, – «Все, кто пришел (пришли), разместились на трибунах». Использовать только форму единственного числа глагола-сказуемого предписывает норма при: а) подлежащих, выраженных словосочетанием «существительное количественно-собирательного значения + существительное в родительном падеже множественного числа»: «Стая лебедей летела в тёплые края»; б) при подлежащем, выраженном словосочетанием «неопределенно-количественное числительное + существительное»; «На дворе у него воспитывалось несколько волчат».
Колебания рода могут происходить, когда подлежащее выражено количественно-именным сочетанием – «писем сохранилось (сохранилась) самая малость»; именем существительным мужского рода, называющим лицо по роду деятельности, но в данном предложении относящимся к лицу женского пола, – «врач пришла (пришел)».
В предложениях со связкой «был» или с полузнаменательным глаголом при несовпадении родовых и числовых значений имен в подлежащем и сказуемом может иметь место колебание в родовых формах глагола — «свадьба была (было) радостное событие».
3) В соответствии с нормой литературного языка род определения при существительных общего рода зависит от пола лица, о котором идет речь. Поэтому о девочке, девушке, женщине мы скажем: «Она страшная растеряха (копуша, грязнуля, сластена и проч.)», а о мальчике, юноше, мужчине: «Он неисправимый задира (лежебока, злюка, соня и проч.)». В разговорной речи допустимо использовать определение женского рода для характеристики качества лица мужского пола: «Он такая растяпа».
Особые правила существуют и в употреблении падежа. Когда определение относится к словосочетанию «числительное «два» (три, четыре) + существительное» и стоит между его элементами, используются такие формы согласования:
1) при существительных мужского и среднего рода определение ставится в форме родительного падежа множественного числа, например, «четыре глубоких колодца», «двадцать два маленьких окна»; 2) при существительных женского рода в этом положении чаще используется форма именительного падежа множественного числа, например, «три пышные ветки сирени», «двадцать четыре прилежные ученицы». Допустимо использовать при существительном женского рода родительный падеж множественного числа («две темные лодки», «три больших комнаты»), но такая форма встречается реже. Если определение стоит перед словосочетанием «числительное «два» (три, четыре) + существительное» или после него, то чаще всего оно ставится в форме именительного падежа, например, «следующие три года», «любые четыре определения», «две двери, заколоченные наглухо», «четыре сумки, заполненные продуктами».
Как правильно использовать при согласовании число определения? Довольно часто встречаются существительные, имеющие при себе два определения, которые указывают на разновидность предметов. В единственном числе определение ставится в следующих случаях: 1) если существительное не имеет формы множественного числа: «научный и технический прогресс», «счастливое и беззаботное детство»; 2) если существительное приобретает во множественном числе иное значение: «электронная и космическая связь» (сравните, «тесные связи»); 3) если определения, характеризующие существительное, связаны (сопоставлены или противопоставлены) между собой («правый» – «левый», «мужской» – «женский», «совершенный» – «несовершенный», «верхний» – «нижний») и образуют вместе с существительным сочетание терминологического характера: «с правой и левой стороны», «глаголы единственного и множественного числа», «уравнения первого и второго порядка». Во множественном числе существительное ставится тогда, когда подчеркивается наличие нескольких предметов, например, «деревянные и пластмассовые рамы», «японский и китайский словари», «баскетбольная и футбольная сборные».
Существуют выражения, где одно определение относится к двум или нескольким существительным: «мой отец и мать», «родные брат и сестра». Чем руководствоваться, чтобы не допустить ошибки? Используем определение в единственном числе, если по смыслу ясно, что оно относится не только к первому (ближайшему) существительному, но и к остальным: «дорожная суета и неразбериха», «зимний холод и стужа», «ночная тишина и покой». Во множественном числе употребляем определение тогда, когда может возникнуть неясность, относится ли оно только к ближайшему существительному или ко всему ряду однородных членов: «На пустыре выстроили многоэтажные дом и школу (и дом и школа многоэтажные)» – «На пустыре выстроили многоэтажный дом и школу (дом многоэтажный, а школа нет)».
При согласовании приложений затруднения возникают, как правило, когда нужно выбрать падежную форму географического названия, выступающего в роли приложения. Названия городов обычно согласуются во всех падежах с определяемым словом: «в городе Казани», «у города Витебска», «к городу Ростову». Допустимы согласованные я несогласованные формы для названий городов на -О: «в городе Зверево» и «в городе Звереве». Не согласуются составные названия городов: «у города Великие Луки», «к городу Великие Луки», «с городом Нижний Новгород», «во городу Нижний Новгород».
Названия рек, как правило, согласуются с определяемым словом, не изменяются только малоизвестные в составные наименования: «между реками Волгой и Донок», «у реки Лены», во «на реке Шилка», «пряток реки Аксай», «с рекой Северский Донец». Не согласуются названия заливов, проливов в бухт, островов в полуостровов, гор и горных хребтов, пустынь. Исключения составляют только широко известные названия, которые часто употребляются без родового слова. Сравните: «к полуострову Ямал», «по озерах Эльтон в Баскунчак», «вблизи пролива Босфор», «к бухте Золотой Рог», но «на полуострове Камчатка» – «южная часть (полуострова) Камчатки».
Не согласуются названия портов, станций, зарубежных административно-территориальных единиц, астрономические наименования; «на станции метро «Кропоткинская», «в порту Мурманск», «в департаменте Бордо», «па орбите планеты Юпитер». Согласуются наименования улиц в форме женского рода («на улице Ордынке, Остоженке») и не согласуются остальные («недалеко от улицы Крымский вал, Криничный проезд»). Названия зарубежных стран, включающие в себя слово «республика», согласуются, если оканчиваются на -ИЯ: «договор с Республикой Замбией», «торговые связи между Россией и Республикой Нигерией», «путешествовали во Республике Кипр».
4) Звание правил управления позволяет, используя падежные формы и предлоги, грамотно построить словосочетания. Рассмотрим конструкции, в которых чаще всего встречаются ошибки.
Глагол «оплатить» имеет значение «заплатить кому-нибудь за что-нибудь» и образует при помощи управления словосочетание с существительным в винительном падеже без предлога: «оплатить расходы (счет, проезд, питание, проживание, работу)». Чаще всего его существительные, не обозначающая» конкретный предмет. Глагол «заплатить» имеет значение «отдать деньги в возмещение чего-нибудь» и употребляется в словосочетании с существительным в винительном надеже с предлогом «за»: «заплатить за билеты (за продукты, за мебель)». В этом случае мы имеем дело с существительными, обозначающими конкретные предметы. Глаголы «заплатить» и «уплатить» образуют беспредложную конструкцию с существительным «налог»: «уплатить налоги, заплатить налоги».
Овладевая нормами построения словосочетаний с управлением, нужно помнить о таких явлениях, как синонимия и вариативность значений предлогов. «В» (внутри чего-либо) и «на» (на поверхности чего-либо) близки по смыслу в словосочетаниях: «ехать в трамвае – ехать на трамвае», «лететь в самолете – лететь на самолете». Однако тождественными их признать нельзя – употребление предлога «в» указывает на нахождение внутри конкретного называемого предмета, а предлог «на» – на используемое транспортное средство, В подавляющем большинстве случаев предлоги «в» и «на» употребляются и соответствии со своими значениями.
Большую трудность вызывает употребление предлога «по» в сочетания с существительными я местоимениями в дательном и предложном падежах. В сочетаниях с существительными и личными местоимениями 3-го лица предлог «по» управляет дательным падежом: «скучаете по близким», «скучаешь по ней». Если в словосочетании используется местоимение 1-го или 2-го ляда, этот же предлог требует предложного падежа, поэтому следует говорить в писать: «скучаем по вас», «скучают по нас», а не «по вам» и «по вам», как это часто можно слышать и читать. Если предлог «по» употребляется в значении предлога «после», то существительное также должно быть поставлено в предложный падеж: «по получении распоряжения», «по окончании сессии», «по истечении срока».


Немаловажным аспектом делового общения являются вопросы этики отношений между деловыми партнерами. В деловой переписке этика отношений проявляется в необходимости соблюдения ряда требований, предъявляемых как к адресанту, так и к адресату. Так, составителям деловых писем не рекомендуется:
— побуждать адресата к спешке при вынесении решения словами «Срочно», «Незамедлительно», «В возможно более короткие сроки». Более приемлемыми являются формулы типа «Прошу Вас ответить до такого-то числа», «Убедительно прошу Вас сразу же сообщить о своем решении»;
— навязывать адресату ожидаемый исход освещаемого в письме вопроса, например: «Прошу изучить и решить вопрос положительно» или «Прошу утвердить эту кандидатуру»;
— намекать получателю письма на его мнимую невнимательность, вводя в заключительный текст письма следующую формулировку: «Предлагаю внимательно изучить...»;
— начинать послание с констатации отказа, в тех случаях, когда выполнение просьбы или поручения не представляется возможным. Вначале следует изложить мотивацию принятого решения и дать понять, что при определенных обстоятельствах к рассмотрению вопроса можно вернуться.
Для получателя официальной корреспонденции обязательным требованием, с точки зрения этических норм, является оперативный и четкий ответ организации — отправителю в виде ответного письма или послания, переданного с помощью других средств связи. Задержка или отсутствие ответа может рассматриваться как нежелание сотрудничать и привести к разрыву деловых отношений.
Безусловным нарушением этических норм деловой переписки, выражением неуважения, является форма ответа, при которой письмо-запрос, письмо-предложение возвращается адресанту с размещенной на нем ответной информацией.
Участники делового общения (автор и адресат документа) выступают как субъекты правоотношений. Содержание писем основывается на праве и может служить предметом прямой правовой оценки. Правовая сущность официальной переписки предопределяет характер содержания писем, их язык и стиль. Способ изложения в деловых письмах называется формально-логическим. Это означает, что предмет рассматривается с позиции экономико-правовых, социальных отношений, а не межличностных. Дело в том, что официальным автором и адресатом документа почти всегда являются организации в целом, и, несмотря на то, что документ подписывается одним лицом — руководителем организации, автором документа является «коллективный субъект». То же можно сказать и об адресате документа. В языковом оформлении это выражается в том, что субъект действия часто представлен собирательными существительными: руководство, администрация, акционерное общество и т.п.; описательными конструкциями типа «Дирекция... ходатайствует...», «Фирма... предлагает...», которые подчеркивают неличный характер делового письменного общения. Следует отметить, однако, что представление об отправителе и получателе документа как о коллективном субъекте, а также надличностный характер изложения информации не всегда одинаково проявляются в разных школах делового письма. В большей мере это характерно для отечественной официально-деловой письменной речи. В практике западной деловой переписки передаваемая информация, как правило, имеет индивидуально-личностную направленность.
Одна из особенностей деловой речи — широкое употребление языковых формул — устойчивых (шаблонных, стандартных) языковых оборотов, используемых в неизменном виде. Наличие их в деловой речи — следствие регламентированности служебных отношений, повторяемости управленческих ситуаций и тематической ограниченности деловой речи. Задача составителя текста упрощается благодаря возможности выбора готовой формулы «Сообщаем, что... », «Считаем целесообразным...», «Просим Вас рассмотреть вопрос о...», в соответствии с речевым замыслом: сообщить, высказать просьбу, свою точку зрения. Помимо выражения типового содержания языковые формулы нередко выступают как юридически значимые компоненты текста, без которых документ не обладает достаточной юридической силой, или являются элементами, определяющими его видовую принадлежность, например в гарантийном письме: «Оплату гарантируем. Наш расчетный счет...», в письме-претензии: «... в противном случае дело будет передано в арбитражный суд». Выражая типовое содержание, языковые формулы обеспечивают точность и однозначность понимания текста адресатом, сокращают время на подготовку текста и его восприятие.
Итак, особые условия делового общения, такие как официальный характер, адресность, повторяемость управленческих ситуаций, тематическая ограниченность, определяют общие требования, предъявляемые к официально-деловому письму. Указанные требования лежат в основе такого понятия, как культура официальной переписки, формирование которого связано с освоением мирового опыта составления и оформления деловых писем.
В работах П. В. Веселова, одного из крупнейших отечественных специалистов в области документальной лингвистики, понятие культура официальной переписки определяется тремя основными принципами: 1) лаконизм делового письма; 2) достаточности информационного сообщения, отвечающая целям письма и характеру отношений; и 3) ясность и недвусмысленность языка сообщения.
Лаконизм (оптимально письмо не должно превышать объема одной-двух страниц) сочетается в деловых письмах с требованием полноты информации, точнее, с принципом ее достаточности. Требование полноты предполагает, что документ долен содержать достаточную для принятия обоснованного решения информацию. Глубина изложения вопроса зависит от целей документа: в информационном письме достаточно назвать факты и события, в письме-просьбе предмет письма должен быть точно обозначен и исчерпывающе обоснован. Недостаточность информации может вызывать необходимость запрашивать дополнительные сведения, порождая неоправданную переписку. Избыточность же информации приводит к тому, что письмо плохо воспринимается, суть его затуманивается.
Требование достоверности (объективности) информации означает, что деловое сообщение должно отражать фактическое состояние дел, давать непредвзятую, бесстрастную оценку событий. Убедительность (аргументированность) информации связана с задачей побудить адресата совершить (или не совершать) определенные действия, и от того, насколько достаточна обоснованность документа, письма, зависит его исполнение.
Предметом официальной переписки при всем ее многообразии обычно является сообщение о некоторой ситуации и логическая оценочная модель этой ситуации. Ситуативно-оценочная модель называется аспектом письма, а последовательное размещение этих моделей — его композицией. По композиционным особенностям деловые бумаги делят на одноаспектные и многоаспектные. В одноаспектных письмах рассматривается один вопрос, составляющий содержание всего письма, в многоаспектных письмах рассматривается сразу несколько вопросов. Так, например, многоаспектное письмо может содержать предложение, просьбу и напоминание одновременно. Многоаспектным считается письмо, содержащее однотипные и разнотипные аспекты — просьбы, сообщения, предложения. Каждый аспект формируется речевым действием: просьбой, сообщением, предупреждением, приглашением и т. п.
Композиция, или структура, текста официального письма — это последовательность расположения его составных частей — аспектов. Причем в качестве самостоятельных аспектов рассматриваются речевые фрагменты с однотипными речевыми действиями — просьбами, сообщениями, предложениями. Выделение каждого речевого действия в самостоятельный аспект необходимо потому, что по каждой просьбе, по каждому предложению принимается самостоятельное решение.
Структура аспекта отличается жесткостью и однозначностью и состоит из двух частей: первая часть содержит информацию об имевших место фактах, событиях (ссылка, мотивация, история вопроса); вторая часть называет желаемые, предполагаемые события, выраженные при помощи речевых действий (просьбы, предложения, требования). Красной строкой выделяется новая мысль, тема или новый поворот темы письма. Стандартизация и унификация — одно из обязательных свойств официально-деловой письменной речи, в той или иной степени характеризует все типы деловых бумаг, обусловливает строгую композиционную соотносимость и закрепленность частей делового письма.
Ясность и недвусмысленность языка сообщения достигается предметной и коммуникативной точностью. Предметная точность — это точность факта, соответствие обозначаемому. С точки зрения языкового оформления высказывания предметная точность достигается точностью употребления слов, т.е. использованием слов в соответствии с их лексическим значением. Употребление слов без учета их значений может привести к инотолкованию или бессмыслице. Например: обсчитать данные (глагол обсчитать имеет значение «Умышленно неверно сосчитав, недодать», например: обсчитать покупателя. Правильнее сказать: обработать данные); отказать под благоприятным предлогом (прилагательное благоприятный имеет два значения: «Способствующий, помогающий чему-л.; удобный для чего-л.», например: благоприятный момент, благоприятные условия; «Хороший, одобрительный», например: благоприятный отзыв. Следовало написать: отказать под благовидным предлогом);... достигалось неугодными средствами (прилагательное неугодный имеет значение: «Нежелательный, не нравящийся кому-л». Оно сочетается только с одушевленными существительными, например: неугодный квартирант. Требованию точности соответствует словосочетание ... достигалось неприемлемыми (недопустимыми) средствами).
Под коммуникативной точностью понимают точность реализации замысла пишущего. Она достигается соотношением смысла слов, контекста, грамматической конструкции и соотношения частей текста. Нарушение коммуникативной точности высказывания ведет к непониманию, осложняет восприятие содержания сообщения. Например: Следует познакомиться с выводами комиссии, проведенной год назад. Эта фраза трудно воспринимается, так как не отвечает требованию точности: содержит грамматические, стилистические и текстовые ошибки. Так, существительное комиссия может образовывать словосочетания с глаголами образовать, назначить, выбрать, избрать, но не сочетается с глаголом провести, а следовательно, и с образованным от него причастием. Кроме того, важно не то, что комиссия была образована, а то, что она работала и пришла к определенным выводам. Следовательно, правильнее было бы сказать: ... с выводами комиссии, работавшей год назад. Вместо глагола познакомиться, имеющего значения: «Вступать в знакомство с кем-либо»; «Получать сведения, приобретать знания о чем-либо», уместнее было бы употребить глагол ознакомиться, так как он имеет официально-деловую окраску и употребляется только в значении «Получать сведения, приобретать знания о чем-либо».
Как видно, лексические и грамматические нарушения и неточности лишают речь такого важного для языка деловых бумаг качества, как точность. Точность же неразрывно связана с грамотностью в широком смысле слова, с умением подобрать «необходимые» слова и выстроить их в правильном порядке.
Итак, говоря об общих, наиболее типичных, свойствах официально-деловой письменной речи, исследователи отмечают:
— функциональность и рациональность языка и стиля делового письма;
— лаконичность и достаточность информативного содержания;
— логичность и структурированность изложения;
— стандартизацию и унификацию языковых и текстовых средств.
При составлении документа особое значение имеет оформление всех его реквизитов. Реквизиты — это обязательные признаки, установленные законом или распорядительными положениями для отдельных видов документов. Именно реквизиты обеспечивают фактологическую достоверность и узнаваемость официальных бумаг.
Состав реквизитов документов, принятый в Российской Федерации, определен ГОСТом 6.30-97 «Унифицированные системы документации. Унифицированная система организационно-распорядительной документации. Требования к оформлению документов». (Полный перечень реквизитов организационно-распорядительных документов приведен в Приложении).
Требования к оформлению реквизитов, изложенные в ГОСТе, распространяются на все типы документов. Однако ни один документ не оформляется полным набором реквизитов. Их состав зависит от назначения документа.
Совокупность реквизитов документа называют формуляром.
В формуляр официального письма не входит реквизит «наименование вида документа». Во всех остальных документах указывается их название, например: «Договор», «Протокол», «Приказ» и т. д.
Вся деятельность организации, предприятия, фирмы, так или иначе, связана с документацией. Как уже отмечалось, документ — это деловая бумага, оформленная с учетом соответствующих норм и правил, служащая доказательством чего-либо, подтверждающая право на что-либо и имеющая юридическую силу. Документ является основанием или средством регуляции управленческих, организационных, финансовых действий организаций или отдельных должностных лиц.
Документация весьма разнообразна по выполняемым ею функциям, по содержанию и назначению, по степени доступности содержащейся в ней информации. Обобщая цели, задачи и условия документирования, специалисты выделяют ряд факторов, позволяющих разделить все документы на отдельные типы и виды.
По фактору адресации документы разделяют на внутреннюю и внешнюю деловую переписку. Внутренняя деловая переписка ведется между должностными лицами, подразделениями одной организации, учреждения. При этом адресант и адресат документа состоят в отношениях должностного соподчинения. Документацию этого типа называют служебной.
Внешняя деловая переписка ведется между разными организациями, учреждениями, должностными и частными лицами, не состоящими в прямом подчинении по отношению друг к другу. Документы, которыми обмениваются организации, называют официальными письмами.
По содержанию и назначению выделяют распорядительные, отчетные, справочные, плановые и др. виды документов, каждый из которых характеризуется общностью требований, предъявляемых к содержанию и языковому оформлению документов.
В зависимости от того, к какой сфере человеческой деятельности относится документируемая информация, различают управленческие, научные, технические, производственные, финансовые и др. виды документов.
По фактору доступности документируемой информации документы могут быть открытого пользования (доступа), ограниченного доступа и конфиденциального характера.
Документы разделяют по срокам исполнения на срочные, второстепенные, итоговые и периодические, а по критерию первичности происхождения различают оригинал (первый экземпляр) и копию (все остальные экземпляры) документа.
В последнее время выделяют еще один классификационный признак — форма отправления официально-деловой корреспонденции. Так, наряду с традиционной почтовой пересылкой существует электронная деловая корреспонденция и факсовые отправления. Однако электронная почта и телефакс используются, как правило, для решения оперативных вопросов, в то время как письма, имеющие большое юридическое значение (договоры, предложения), высылаются обычными почтовыми отправлениями.
Ядро учрежденческой (служебной) документации составляют управленческие документы. Именно они обеспечивают управляемость объектов как в рамках всего государства, так и в отдельной организации. Этот тип документов, в свою очередь, представлен комплексом систем, основными из которых являются:
организационно-правовая документация;
плановая документация;
распорядительная документация;
информационно-справочная и справочно-аналитическая документация;
отчетная документация;
документация по обеспечению кадрами (по личному составу);
финансовая документация;
документация по материально-техническому обеспечению;
договорная документация и другие системы документации, включая и те, которые отражают основную деятельность учреждения.
Общим для всех видов и типов служебных бумаг является требование четкого соблюдения правил оформления документов в соответствии с действующими ГОСТами и стандартами.
Далее подробнее будут рассмотрены системы документации, включающие наиболее часто используемые виды служебных документов и официальных писем.
Руководство любой организации наделяется правом издания распорядительных документов. Именно эти документы реализуют управляемость объектов по вертикали. От того, насколько эффективно регулируется деятельность учреждения, зависят результаты его работы.
В юридическом плане распорядительные документы относятся к нормативным правовым актам. С помощью распорядительных документов разрешаются возникающие в сфере управления проблемы и вопросы; их адресатом являются конкретные учреждения, структурные подразделения, должностные лица или работники.