Познание специфики педагогических систем играло важную роль в обнаружении пределов применимости системного подхода  в педагогике. Именно проблема предельности системного подхода  оказала существенное влияние на раскрытие гуманитарной специфики педагогических систем.  
Среди педагогических работ по системологической проблематике после идей М.А.Данилова о понимании саморазвития и самовоспитания личности как основы системного подхода в педагогике (90, 16) нам удалось обнаружить не так много явных указаний на гуманитарную природу педагогических систем. Польский исследователь А.Левин, участник межгосударственной программы "Системный подход к объектам воспитания", писал: "Все последовательнее переходя от педагогики разрозненных действий к "системной" педагогике, следует, однако, постоянно помнить о том, что система воспитания  - это не кибернетическая структура, но специфически человеческая, общественная, внутренне исключительно сложная структура. Именно этот "гуманистический коэффициент" необходимо учитывать во всем процессе образования системы внутри заведения и в воздействии на этот процесс извне" (204, 41).
Отечественными философами еще в 70-е годы распространение системного подхода  осмыслялось как экспансия инженерного стиля мышления, в связи с чем предметом обсуждения становились границы применимости системного подхода  и пределы возможной формализации его средствами объектов "нетехнической" природы.
Отечественная психология  также переживала "системный бум", в рамках которого "поветрие системного подхода стало превращаться в ветрянку" (124, 148). Отдельными психологами постепенно  осознавалось, что использование системного подхода  в качестве универсального объяснительного принципа и познавательной схемы есть лишь еще один вариант редукционизма, подмена объекта педагогического исследования, а "взгляд на человека как на обучаемый программируемый компонент системы, как на объект самых разнообразных манипуляций, а не как на личность, для которой характерна не только самодеятельность, но и свобода по отношению к возможному пространству деятельностей" (122, 98) есть существенная особенность технократического мышления как Рассудка, которому чужды Разум и Мудрость (124, 211).
Отечественная педагогика, интенсивно укреплявшая в 70-е, а особенно в 80-е годы, контакты со смежными науками, ориентированная на развитие интегративных и комплексных исследований, не могла  не ощущать и не поддерживать интенций гуманитаризации, которые в педагогике  также сохранялись в рамках отечественной гуманистической традиции, однако "занимали маргинальное пространство в тоталитарной педагогической действительности" (395, 50-52). Оформление гуманитарных интенций в тенденцию гуманитаризации педагогической науки и практики состоялось позже - в конце 80-х годов, а пока отдельные особенности педагогической системы, связанные с ее гуманитарной природой, рассматривались как основание для ограничения некоторых процедур системного подхода.
С.И.Архангельский, обосновывая необходимость системного подхода  к изучению учебного процесса в вузе, отмечал, что "учебный процесс - система специфическая; главное ее отличие от иных систем в том, что ее функционирование происходит на основе внутренних психических процессов студентов и преподавателей, каждый из которых анализирует и формирует многообразные информационные потоки, исходя из своей индивидуальной, содержательной деятельности при решении тех или иных общих задач обучения" (19, 24). Эта особенность системы учебного процесса требует, по мнению ученого, упорядоченного распределения связей и отношений ее компонентов как на основе программируемого ожидания, так и на основе действительного состояния функционирования, а также обновленного выбора критериев упорядоченности, то есть некоторого уточнения отдельных процедур системного подхода.
Ученица С.И.Архангельского, Т.В.Ильясова, попыталась развить  его идеи, определив особенности "организаций с людьми" применительно к учебному процессу:
- поведение системы учебного процесса в целом легче предсказать, чем отдельный педагогический момент функционирования;
- личностный фактор сильно сказывается на характере учебной деятельности и ее результатах;
- процесс адаптации и обучения является для каждого учащегося сугубо индивидуальным;
- реакция отдельного учащегося на педагогическое воздействие зависит от характера умственных процессов и не может быть точно предсказуема, но программировать ее можно (132, 33).
Н.В.Кузьмина, разрабатывая  отдельные вопросы методологии системного подхода  в педагогике, отмечала, что "системный подход  в исследовании требует не только предварительного моделирования исследуемого объекта, но и разработки и соблюдения ряда ограничительных правил при экспериментальной проверке состоятельности теоретической модели" (192, 91). В частности, при использовании метода исследования операций на одном из этапов системного исследования возникают сложности, обусловленные особенностями педагогических систем, прежде всего их целеустремленностью и самоорганизацией. Результат деятельности педагогических систем зависит от множества взаимосвязанных факторов, которые не всегда можно учесть - материальная оснащенность, традиции, ритм и режим, способы комплектования учебных групп и педагогов,  в них работающих и т.п.
Целеустремленность педагогической системы Н.В.Кузьмина определяет следующими признаками: ее рождение обусловлено  определенными потребностями общества, которые она должна удовлетворить; ее деятельность подчинена определенным целям и контролируется, исходя их них; носителями целей являются все компоненты педагогической системы; главными носителями целей являются руководители систем, педагоги и учащиеся.
Педагогическую систему можно характеризовать как самоорганизующуюся, по мнению исследователя, поскольку такие ее компоненты, как "педагоги" и "учащиеся", являются живыми существами; ответственность за выбор действий в любой конкретной ситуации распределяется между двумя или более индивидами (группами индивидов) и кто-то берет инициативу на себя; самовоспитание, самообразование, саморазвитие  ребенка являются важнейшими предпосылками успешности деятельности педагогических систем; вместе с тем самовоспитание, самообразование и саморазвитие воспитанника являются  важнейшей целью педагогических систем (192, 92-93).
Так постепенно накапливались представления о тех характеристиках педагогической системы как "человекосодержащей", которые должны налагать ряд ограничений на реализацию определенных шагов системного подхода. Свободная воля людей, входящих в состав педагогической системы; индивидуальность и непредсказуемость их психических процессов, отношений, позиций, поступков; целеустремленность, ответственность и саморазвитие, определяющие субъектную позицию всех участников педагогических отношений - эти и другие особенности педагогической системы как вероятностной, целенаправленной и самоорганизующейся давали основания для обнаружения специфики определенных процедур системного подхода в педагогических исследованиях: моделировании, исследовании операций, прогнозировании поведения системы и т.п.
Многие педагоги указывали на недостаточную изученность основного компонента педагогических систем - человека и природы педагогических явлений и процессов как основное препятствие на пути системного подхода  в педагогике и как главное основание для осторожного применения различных методов формализации, с которыми связана практически каждая процедура системного подхода.
Б.П.Битинас отмечал: "Мы настолько еще мало знаем о главных сторонах, свойствах и связях  педагогических явлений, что моделирование реального педагогического процесса возможно лишь в первом приближении" (40, 2). Такого же мнения придерживался и В.В.Краевский, утверждавший, что "для того, чтобы заниматься измерениями и формализацией отношений, существующих между педагогическими явлениями, нужно точно знать, что именно может и должно быть измерено и формализовано, то есть измерение и формализация зависят от качественной разработанности педагогической проблематики"(182, 39).
Ряд ученых считали, что слабая формализуемость педагогических объектов,  связанная с недостаточностью знаний о них, ограничивает область применения системного подхода  теми педагогическими явлениями, которые уже  достаточно изучены и имеют более простую структуру. В.И.Загвязинский предлагал использовать формализующие процедуры системного подхода  для выяснения отдельных связей и зависимостей (например, прямой и обратной связей в системе "учитель-ученик"), поскольку  формализация оказывается недостаточной для общих выводов о протекании педагогического процесса (116, 57).
И.М.Кантор считал, что сфера применения различных средств формализации - кибернетических, математических, системного подхода  и других - определяется природой предмета педагогики и спецификой его познания. При этом, по его прогнозу, формализация коснется только ограниченного момента учебно-воспитательной деятельности, в основном уже состоявшегося. Тогда возможны и достаточно полный набор вводимых параметров, и не слишком огрубленный, достаточно полный результат. Но это будет результат несущественный, чаще всего достижимый и без формализации, эмпирическим путем (146, 41-44).
Если же сфера формализации и моделирования будет достаточно широкой, то разброс входных параметров окажется настолько безбрежным, что само теоретическое конструирование объекта станет неосуществимым. Исследователю придется в таком случае ограничить набор параметров, учесть  лишь часть связей и отношений, в которых развивается педагогическая система, следствием чего будет "такая степень огрубления и схематизации, при которой в значительной мере выхолащивается существо предмета, и полученная абстракция окажется малопродуктивной" (146, 44).
Признавая лишь частичную формализуемость педагогической теории, И.М.Кантор считал, что если формализация не сулит важных результатов при разработке основных понятий и решении коренных педагогических задач, то оно приобретает существенное значение в школоведении, планировании и организации народного образования, в ряде частных вопросов теории обучения, а также в таких важных вопросах, как подготовка и распределение педагогических кадров, стандартизация школьного оборудования (146, 45).
В.И.Загвязинский, И.М.Кантор и ряд других исследователей, отмечая в качестве особенности природы педагогической системы ее слабую формализуемость, указывали, что область применения системного подхода, в особенности тех его процедур, которые связаны с формализацией и применением кибернетических, математических и статистических методов, должна быть ограничена объектами, в исследовании которых более важной оказывается, внешняя, формальная их сторона, нюансы внутренних связей которых могут быть проигнорированы без ущерба для целей исследования, проектирования и совершенствования этих систем.
Если В.И.Загвязинский из факта малой изученности педагогических явлений делал вывод о необходимости ограничения области приложения системного подхода, то В.П.Беспалько, напротив, считал, что системный подход  необходимо применять достаточно широко, осознавая временность предлагаемых моделей.
Дело в том, что системообразующим элементом проектируемой педагогической системы В.П.Беспалько считал элемент цели. Причем роль системообразующего элемента цель может выполнять только при условии ее диагностичной формулировки, то есть такой, "которая допускала бы их однозначную диагностику и вполне определенные возможности для принятия оптимальных решений" (35, 45). А диагностичное задание цели возможно, если исходные понятия точно определены; явления, обозначаемые понятиями, поддаются прямому или косвенному измерению; результаты измерения поддаются соотнесению со шкалой и т.д.
Казалось бы, поскольку в педагогике на тот момент почти не существовало понятий, удовлетворявших этим требованиям (да и на сегодняшний день их немногим больше, именно в силу гуманитарной специфики педагогических систем), то и диагностичная постановка цели невозможна. Однако В.П.Беспалько, отмечая, что главной трудностью построения модели выпускника как диагностично сформулированной цели является ограниченность знания о личности, указывает, что на данной стадии развития науки не обязательно выдвигать окончательные стандарты, достаточно предложить какие-либо стандарты (35, 49), приводя достаточно упрощенно толкующую человека "логическую структуру личности" (35, 17).
В.П.Беспалько применяет диагностичную постановку цели при проектировании именно учебного процесса. Значительно позднее, в 1990 году исследователь писал, что системный подход  к воспитанию возможен только в том случае, если исходный уровень воспитанности личности можно измерить и оценить объективно, а цели дальнейшего ее формирования задать диагностично. Но поскольку "состояние психолого-педагогической науки таково, что ни одно из условий этой задачи корректно реализовать невозможно, следовательно, нельзя и решать ее системными методами" (34, 60). То есть в этом случае сциентистские установки исследователя приводят к тому же выводу, что и представления о гуманитарной природе педагогических систем: необходимость ограничения области применения системного подхода. В то же время в этих позициях существенно разнятся представления об обязательных процедурах системного подхода, что определяло и разное видение сферы его приложения.
Если результаты каждой отдельной попытки решения проблемы специфичности педагогических систем не могут быть признаны абсолютно удовлетворяющими главной задаче этого поиска - выделению педагогических систем в ряду других систем, обозначив ее качественные отличия от других, то в целом весь теоретический поиск в этом направлении существенно продвинул знание о педагогических системах, породив новые идеи и познавательные инструменты.
*    *    *
Очевидно, современная рефлексия поисков специфики педагогических систем должна быть связана не столько с оценкой и отбором наиболее правдоподобных версий, сколько с синтезом результатов исследований в общую концепцию педагогических систем. Однако только на результатах исследований 80-х эта концепция  не может быть построена, так как, во-первых, рамки поисков в этот период были ограниченны классом социальных систем; во-вторых, в педагогике использовались далеко не все знания о социальных системах, имеющиеся уже на тот момент в общенаучной системологии; в-третьих, одна из наиболее существенных характеристик педагогической системы - ее гуманитарная природа -  не слишком занимала внимание исследователей ее специфики. Дело в том, что в  80-е годы педагогика все-таки   ориентировалось на ту типологию систем, которая была принята на онтологическом уровне общенаучного системного подхода, то есть на основе выделенных Ф.Энгельсом форм движения материи - биологические, физические, химические, социальные. Поскольку на уровне философии разделение гуманитарного и социального знания и соответствующего выделения гуманитарных систем произошло  в начале 80-х годов, да еще в рамках зарубежной, традиционно критически воспринимаемой философской мысли,  педагогика еще не успела полноценно ассимилировать представления философов  о специфике гуманитарных систем. Собственные представления о гуманитарной природе педагогических систем развивались в отечественной педагогике  по пути осмысления противоречия между гуманитарным объектом педагогики и сциентистски ориентированными способами его познания.
Большая часть педагогов-исследователей осознавала, что  не только последовательная и продуктивная реализация системного подхода  невозможна без определения специфики педагогических систем, но справедливо и обратное  - определение специфики педагогических систем невозможно без последовательного применения процедур системного подхода. В этой связи с конца 70-х годов обозначился системологический путь решения проблемы специфики педагогических систем: от общесистемных характеристик педагогических объектов (состав, структура, функции, системообразующие связи, свойства и т.п.) к  их собственно педагогическому содержанию.
Глава III. ПОИСКИ В ОБЛАСТИ ЛОГИКИ И ПРОГРАММЫ СИСТЕМНОГО ИССЛЕДОВАНИЯ В ПЕДАГОГИКЕ
Реализация любого подхода в процессе познания, в том числе и системного, необходимо предполагает выстраивание определенных исследовательских шагов, позволяющих увидеть и исследовать предмет познания под тем или иным углом зрения.
Методологическая программа системного подхода  как четкие формальные нормы и логика системного исследования в общенаучной системологии формировалась на основе конкретизации сущности системного подхода. Напомним (см. I главу), что в отечественной общенаучной системологии нам удалось обнаружить три основные позиции в  понимании сущности системного подхода, каждой из которых соответствовал собственный вариант программы системного исследования: описание объекта как целостности; описание объекта как полисистемы; описание одной существенной стороны объекта.
Анализ ссылок, сделанных в педагогических исследованиях рассматриваемого периода с целью указания источника знаний  о системном подходе, позволяет обнаружить, что представления о методологии системного подхода  черпались педагогикой, главным образом, из работ А.Н.Аверьянова, В.Г.Афанасьева, И.В.Блауберга, В.Н.Садовского, Э.Г.Юдина. Эти системологи, напомним, раскрывая сущность системного подхода, толковали его как осознанную методологическую позицию исследователя, основанную на рассмотрении объектов в виде систем – совокупности элементов, связанных взаимодействием, и потому выступающих как единое целое по отношению к окружающей среде.
Поэтому и в педагогических работах сущность системного подхода  чаще всего толковалась как «выявление и учет закономерностей структуры системообразующих связей и отношений между различными подсистемами внутри данной системы и между системой и внешней средой» (374, 6); как «определенная исследовательская позиция, в основе которой идеи целостности, сложной организованности изучаемых объектов, их внутренней активности и динамизма» (132, 21).
Исследовательская программа при таком понимании  заимствовалась из общенаучного системного подхода  и использовалась в качестве инварианта стратегии педагогического системного исследования. Вариативность, отражающая специфику педагогических явлений как объектов системного исследования, выражалась не в изменении логики системного подхода, последовательности его познавательных процедур, а в обнаружении на каждом этапе системного исследования качественного своеобразия педагогической системы: ее состава, структуры, функции и т.п.  Именно это имел в виду Г.И.Легенький, когда указывал, что, поскольку педагогический процесс является сложной динамической системой, то он, как и все подобные ему системы, имеет компонентный, структурный, функциональный и интегральный аспекты, но «обладает своей специфической динамической структурой и своими устойчивыми функциональными зависимостями в ней, которые выступают в качестве его объективных специфических законов» (207, 10) (выделено мной – А.К.).
Таким образом, инвариантом методологии системного подхода чаще всего являлась программа, предложенная Э.Г.Юдиным и включавшая в себя последовательное описание состава, структуры, внешних связей, системообразующих связей, организации, поведения и управления системы (393, 2).
С исследования состава и структуры педагогической системы начинались все системные исследования в педагогике. Результаты их настолько разнообразны и порой противоречивы, что трудно поддаются обобщению с целью выявления принципиальной специфики педагогических систем с точки зрения их состава и структуры.
Проблема многих системно-педагогических исследований  заключалась в том, что помня о различии понятий «состав» и «структура», большинство исследователей,  характеризуя структуру системы, на самом деле больше внимания уделяли ее составу, чем характеру связей между компонентами. Напомним, что структура – общенаучное понятие, выражающая совокупность устойчивых связей объекта, которые обеспечивают его целостность и тождественность самому себе, то есть сохранение основных свойств при различных внешних и внутренних изменениях (317, 74).
Все попытки определения состава и структуры педагогической системы можно классифицировать согласно уровням, на которых производилось осмысление педагогической системы, то есть онтологическому и гносеологическому уровням, с сегодняшней точки зрения. На онтологическом уровне элемент системы рассматривался как материальное образование, а на гносеологическом – как единица теоретического анализа, то есть либо как «исходная абстракция», элементарная «клеточка» (см. главы II), либо как подсистема.
Онтологические представления о составе педагогической системы содержали различные варианты деления на элементы.
Л.А.Беляева выделяла две структуры в системе педагогической деятельности: одна структура всеобщая, то есть, очевидно, сходная со структурой других социальных систем – цель, средства, результат, объекты и субъекты деятельности; вторая – «совокупная», включающая деятельность по образованию, обучению и воспитанию (32).
По другому принципу выделял две структуры педагогической системы М.П.Пальянов. Он  рассматривал целостный  педагогический процесс в средней школе как совокупность процессов обучения, воспитания, производительного труда и развития, с одной стороны,  и как «комплекс задач, определяющих основные направления и содержание работы, … содержание и организацию образовательных, воспитательных,  развивающих, производственных процессов; совместную деятельность учителей, наставников, воспитателей, родителей и детей; подготовку соответсвующей материально-технической базы школы; осуществление оценки и контроля над ходом педагогического процесса», с другой стороны (252, 155).
Л.Г.Чумак рассматривал систему коммунистического воспитания  как «совокупность органов, учреждений, организаций и людей, а также единство теории и практики, обеспечивающее целенаправленное формирование социалистических черт личности в полном соответствии с целостным характером развития социализма как социальной системы» (371, 40).
А.П.Ковалев считал, что компонентами педагогической системы являются совокупность людей, принимающих участие в процессе обучения; накопленные обществом знания как предмет учения; множество семиотических структур, с помощью которых проводится кодирование и накопление информации; совокупность людей, делающих научное знание доступным, то есть выполняющих функцию популяризации; компоненты управления: «фильтры» (программы, учебники, пособия), способы достижения целей (средства, формы и методы педагогических воздействий), педагоги, выполняющие ряд специфических функций, основной из которых является управление педагогическим процессом (156, 15).
Ю.П.Сокольников выделял три компонента любой воспитательной системы: воспитатели, воспитанники и средства воспитания (320, 18).
Воспитательную систему школы В.А.Караковский характеризовал как совокупность комплекса воспитательных целей, общности людей, их реализующих, деятельности, отношений,  освоенной среды (148, 5).
Цитирование можно было бы еще продолжить, однако, уже приведенных примеров выделения и характеристики структур педагогических систем достаточно для определенных выводов.
Прежде всего, очевидно, что в педагогике наблюдалась проекция ситуации в общесистемном подходе, связанной с многозначностью и противоречивостью системологических понятий. Само понятие «система», чаще всего цитируемое  в педагогических исследованиях, постулирует наличие в составе системы определенных элементов и связей между ними, через описание которых можно четко охарактеризовать поведение системы. Элемент при этом толкуется  как «минимальная структурообразующая единица системы, имеющая предел делимости в ее границах, …обладающая функциональной интегративностью» (164, 10), то есть при таком понимании целостные свойства системы образуются только в результате взаимодействия элементов, не обладающих этими свойствами. В то же время в ряде работ элемент или «элементарная клеточка» толкуется как минимальная единица системы, в которой сохраняются все существенные признаки системы (42, 8) (выделено мной – А.К.). То есть две позиции, обосновывающие правила выделения элементов, принципиально противоречат друг другу, а значит, состав одной и той же системы, определенный с разных позиций, должен также принципиально отличаться. Разрешение данного познавательного противоречия лежало в плоскости разработки методологии системного подхода как общенаучного, так и педагогического.
В различных работах по общенаучной и педагогической системологии  (И.В.Блауберг, В.А.Карташев, В.Н.Садовский, Э.Н.Гусинский, Т.В.Ильясова, Ю.А.Конаржевский, А.М.Сидоркин, Э.Г.Юдин и др.)  намечены требования к выделению элементов, которые в результате их обобщения выглядят следующим образом:
-    при исследовании объекта как системы описание элементов не носит самодовлеющий характер, поскольку элемент описывается не как таковой, а с учетом его места в целом – принцип целостности;
-    элемент должен быть минимальной целостностью  данной системы, независимо от того, известно или неизвестно субъекту о возможности дальнейшего деления этой целостности на составные и взаимодействующие части – принцип минимума;
-    элементы в рамках одной системы не должны включать друг друга – принцип иерархичности;
-    нельзя смешивать элементы различных системных изображений одного и того же объекта, ставя такие элементы в один ряд; выделяемые элементы должны быть одной модальности, то есть одного уровня абстракции – принцип сопоставимости;
-    совокупность выделенных элементов должна быть необходима и достаточна для порождения целостных свойств системы – принцип полноты состава.
Среди предложенных вариантов описаний педагогических систем сплошь и рядом встречаются описания, сделанные с нарушением одного или нескольких требований, если считать эти описания состава педагогических систем сделанными с точки зрения набора элементов. Попытку описать педагогическую систему с соблюдением всех правил выделения элементов предпринимал А.М.Сидоркин, который даже разработал требования к описанию педагогических систем:
1.           Предпосылкой системного исследования является указание того объекта, который будет описан как система, то есть субстрата системы.
2.           Системное исследование процесса не может быть проведено до системного исследования материального носителя этого процесса.
3.           Описание системы должно начинаться с указания некоторого признака, свойства или физического объекта, относительно которого будет выясняться его упорядоченность (структура, организация).
4.           Элементы структуры не должны включать в себя друг друга (233, 38).
Однако в  современной системологии сложились представления об ограничении области применения процедуры выделения элементов: для некоторого класса   систем сама возможность выделения элементов представляется проблематичной. Оказывается, точно сказать, из каких элементов состоит данная система, возможно в двух случаях: во-первых, когда система создана искусственно, с заранее определенной целью, из специально подобранных элементов, по определенному плану и известной технологии, а во-вторых, когда теоретическое рассмотрение сообразно своему предмету постулирует наличие элементов и закона между ними, отвлекаясь от сложных явлений и процессов, не входящих в предмет исследования (383), то есть элементный состав можно описать у простых систем.
Современная системология утверждает, что сложные системы обладают свойством полисистемности и полиструктурности (И.В.Блауберг, В.П.Кузьмин, В.Н.Садовский, В.С.Тюхтин, Э.Г.Юдин). То есть, для рассмотрения поведения сложных систем, а тем более  систем «человекосодержащих», необходимо использовать представление не об элементах, а о подсистемах. Подсистемы, в отличие от элементов, могут пересекаться, перекрываться,  теоретическое выделение подсистем может осуществляться неоднозначно (51; 190).
При этом подсистемы, как компоненты системы, в отличие от элементов, действительно могут и должны сохранять существенные признаки педагогической системы, например, признак подчиненности целям воспитания. Тогда становится понятным, почему, например, в структуре воспитательной системы В.А.Караковский выделяет освоенную среду. Ведь среда, по сути, не относится к воспитательной системе, это часть макросистемы – социума, культуры и т.п. Однако если среда включена в педагогический процесс, активно осваивается, становится фактором воспитания, то есть  упорядочивается в ряду с другими компонентами системы относительно цели воспитания, в этом случае среда становится подсистемой воспитательной системы.
Следовательно, обнаруживается познавательный парадокс: прежде чем решить, каков состав педагогической системы – элементный или подсистемный, необходимо определить ее специфику в ряду других систем, но работы по описанию состава и структуры педагогической системы и началась с целью определения этой специфики. Очевидно, продуктивным в ситуации парадокса может быть только путь последовательных приближений: уточнение природы педагогической системы и анализ ее структуры тесно взаимосвязаны.
В педагогике 80-х методологическое различение понятий «элемент» и «подсистема» еще не оформилось окончательно, о чем свидетельствуют и уже приведенные описания состава и структуры педагогических систем, где часто эти системологические понятия  употребляются синонимично, или заменяются нейтральным термином «компонент», и противоречивое требование при выделении элемента как неделимой единицы системы описать его структуру, то есть, по сути, описать элемент как подсистему (Ю.А.Конаржевский (164, 10)),  и указание на относительность (Т.А.Ильина (131, 20)) и условность (В.И.Загвязинский (116, 56)) выделения «элементов».
Тем не менее, можно утверждать, что педагогической мыслью это различие уже схватывалось, и в ряде исследований выделялся именно подсистемный состав педагогических объектов. Так, Ю.К.Бабанский выделяет целевой, содержательный, организационно-деятельностный и аналитико-результативный компоненты педагогического процесса (25, 252). Г.Ф.Федорец в качестве подсистем целостного педагогического процесса выделяет учебную и внеучебную деятельности, которые взаимодействуют между собой путем взаимопроникновения (359, 28). Ю.П.Азаров рассматривает три подсистемы целостного процесса воспитания: духовно-личностную, социально-психологическую и технологическую (7, 13).
Т.В.Ильясова, используя термин «компонент», представляет состав системы учебного процесса, включающий в себя компоненты и системообразующие факторы: общие цели и задачи воспитания, программы и содержание обучения, учащиеся как объекты обучения и воспитания, педагогические кадры, технологии обучения (132, 37). Т.В.Ильясова выдвигает методологическое требование: компоненты системы должны быть одной модальности (одного уровня абстракции), однако не придерживается его, поскольку очевидно, что  в приведенной структуре компоненты технологии обучения и педагогические кадры, например, выделяются на разных уровнях абстракции. Выделение в одном ряду и компонентов, и системообразующих факторов – еще одно наглядное свидетельство того, что педагоги-исследователи не разделяли две процедуры – описание состава и описание структуры системы.
Вместе с тем, в работе Т.В.Ильясовой  обнаруживается целый ряд ценных в плане разработки методологии системного подхода  замечаний. Так, она отмечает, что состав системы учебного процесса – гетерогенный, так как его компоненты имеют различную природу, уровень и степень внутренней сложности, тем самым обосновывая правомерность нарушения принципа однородности элементов для данной системы. Нарушение это возможно потому, что речь идет не об элементном, а о подсистемном составе: «в то же время для самих компонентов как подсистем характерен гомогенный состав» (132, 39). Причем исследователь показывает, что уже выделенные компоненты учебного процесса могут в различных сочетаниях образовывать подсистемы иного порядка: эффекторные (цели–содержание обучения), способные в процессе функционирования воздействовать на другие подсистемы и среду; рецепторные (технические и другие средства обучения), преобразующие внешние воздействия в информационные сигналы и переносящие их; рефлексивные (учитель-учащийся), способные воспроизводить внутри себя информационные процессы и генерировать новую информацию (132, 39) (выделено автором – А.К.). Далее автор приходит к выводу о том, что учебный процесс является системой со смешанным составом элементов, что наглядно подтверждает наше заключение о контекстуальной многозначности понятия «элемент» в работах по педагогической систематике, где оно обозначает и минимальную составляющую, и подсистему, и вообще любой компонент.
Большое количество онтологических и гносеологических вариантов описаний состава педагогических систем, их разнородность, явная односторонность каждой и в то же время очевидная взаимодополнительность этих вариантов, тот факт, что авторы, предлагая свой вариант, как правило, не отвергали иные – все это можно считать свидетельством вызревания в педагогическом сознании понимания того, что тот или иной вариант описания системы – лишь «срез», одно из возможных ее изображений. Эти процессы в педагогическом мышлении подготавливали принятие идеи полисистемности и полиструктурности сложных педагогических систем.
Поскольку, с точки зрения общенаучного системного подхода, система может содержать в себе множество систем, то есть может быть представлена во множестве «срезов», отражающих различные варианты ее «расчленения», то для построения программы системного исследования необходимо было договориться о методологических правилах описания состава системы.
М.С.Каган, обосновывая диалектическую связь анализа состава и анализа структуры системы, объединял эти две процедуры в рамках одной задачи, назвав эту часть познавательных действий предметным аспектом системного исследования. Согласно позиции философа, при описании состава системы следует руководствоваться принципом необходимости и достаточности  совокупности выделенных  элементов и подсистем для существования данной системы, что позволяет перейти и к изучению внутренней организации и структуры системы. Но для этого «нужно исходить не из эмпирического выделения каких-то обнаруживаемых в изучаемой системе элементов, а из представлений об этой системе как целом» (136, 21) (выделено автором – А.К.). Единственный путь представления системы как целого, по мнению философа, это подход к изучаемой системе как к части некоей метасистемы, то есть извне, из среды, в которую она вписана и в которой функционирует.
Судя по тому, что большинство системных исследований в педагогике начиналось именно с указания на ту метасистему, в качестве подсистемы которой будет рассматриваться определенный педагогический объект, это общенаучное методологическое требование системного подхода было воспринято педагогикой и положено в основу инварианта программы системного исследования.
Причем уже одно из первых педагогических системных исследований обнаружило возможность рассмотрения педагогического объекта в качестве подсистемы различных метасистем. А.Т.Куракин и Л.И.Новикова, применяя системный подход  к исследованию воспитательного коллектива, рассмотрели его в соотношении:
a)         с обществом в целом, выявляя его роль и место в решении стоящих перед обществом задач;
b)         с общественной культурой, выявляя роль коллектива в приобщении человека к общественной культуре в процессе его социализации;
c)          с массовым и индивидуальным в воспитании, рассматривая специфические возможности коллектива в общей системе воздействий, идущих на ребенка;
d)         с другими воспитательными коллективами, воздействующими на ребенка, пытаясь установить его роль и место в системе функционирующих в нашем обществе детских коллективов и охарактеризовать его специфические функции по отношению к ребенку (198, 15).
В.В.Краевский  рассматривал деятельность научного познания в области педагогики как элемент системы педагогической деятельности, то есть деятельности, назначением которой является приобщение молодого поколения к накопленному обществом опыту (182, 29).
Бим И.П. вписывал систему обучения иностранным языкам в метасистему  просвещения (38, 19).
Примеры можно продолжать, но уже из приведенных примеров понятно, что указание на метасистему является инструментом онтологического этапа познания, позволяющим выделить  объект, который мы намерены изучать как целостность,  из других объектов. Но оказалось, что и метасистема задает не один, а несколько параметров системы – целей, задач, функций, свойств и т.п. Например, социум как метасистема задает системе образования цели социальной адаптации, передачи социального опыта и другие, государство – цели формирования законопослушного гражданина, способного решать задачи укрепления и развития государства, культура – цели развития способности к самосовершенствованию, авторской позиции, креативности и т.п. Соответственно и педагогическая система, рассматриваемая в контексте этих метасистем, будет выглядеть по-разному.
Следовательно, в познавательной программе системного исследования необходимо указывать на аспект изучения системы.  Данная процедура переводит исследование уже в гносеологическую плоскость. В этой связи А.М.Сидоркиным было сформулировано требование: «описание системы должно начинаться с указания некоторого признака, свойства или физического объекта, относительно которого и будет выясняться его упорядоченность» (233, 38).
Следует только уточнить, что этот шаг является уже не началом системного исследования, а его второй процедурой. Первой, как мы показали, должно быть указание на метасистему. Например,  школа может быть рассмотрена как подсистема государства, как подсистема культуры, как подсистема системы непрерывного образования и т.п. При этом школа может быть упорядочена под цели обучения (дидактическая система) или под цели воспитания (воспитательная система). В зависимости от выбора метасистемы и воспитательные, и дидактические системы будут выглядеть по-разному – от авторитарных до гуманистических, от ориентированных на жесткое выполнение государственного заказа или требований «рынка» до культуротворческих.
В ряде исследований можно обнаружить последовательную реализацию этих методологических требований. Так, И.П.Бим, определив в качестве метасистемы для  системы обучения иностранным языкам в средней школе систему просвещения (такой взгляд он называет «макроподходом» (38, 12)), далее указывает, что наиболее существенным свойством этой макросистемы является информационная природа, то есть направленность на передачу и прием, накопление и переработку информации об окружающей действительности в целях приобщения индивида к социальному опыту предшествующих поколений, в целях формирования его личного опыта. Такое определение метасистемы задало и специфический угол рассмотрения исследуемой системы обучения иностранным языкам, то есть описания с точки зрения ее информационной природы.
И первое, и второе методологические требования при условии их реализации позволяют не только выделить состав системы, но и определить связи между ее элементами и подсистемами, то есть описать ее структуру. Описание состава системы не только не имеет смысла, но и невозможно без описания ее структуры, поскольку необходимость и достаточность элементов для порождения интегративных свойств системы обусловлены  их отношением к целому и друг к другу. Может быть, поэтому во многих педагогических исследованиях авторы не заостряли внимания на различении понятий «состав» и «структура», и, характеризуя структуру педагогической системы, часто давали перечень ее компонентов, иногда сопровождая схемой, графически отражающей связи элементов в системе.
В общенаучной системологии вопрос о связях элементов в системе, составляющих ее структуру разрабатывался достаточно широко. В определенной мере результаты этих исследований ассимилировались педагогикой. Если первые педагогический работы, в которых использовался системный подход, только постулировали необходимость описания связей между элементами, то в начале 70-х годов появились работы, в которых можно обнаружить первые попытки разработки методологического аспекта проблемы связей элементов в педагогической системе. Уже в 1972 году Т.А.Ильина давала рабочее определение структуры как внутреннего устройства системы, характеризуемого наличием устойчивых связей между элементами системы, обеспечивающими ее неизменность в процессе функционирования и являющимися общими для всех систем данного типа (131, 20). Т.А.Ильина указывала, что для педагогических систем характерны связи взаимодействия, порождения, преобразования, строения, функционирования, развития, управления, отмечая, что наиболее важными являются связи управления (131, 21).
В 70- годы  в работах по педагогической системологии эта точка зрения находила много сторонников, поэтому при описании педагогических систем акцент делался, главным образом, на информационно-управленческом аспекте рассмотрения структуры, соответственно, описывались  либо прямые и обратные связи в системе, либо связи подчинения.
Исключительно с информационно-управленческой точки зрения рассматривали структуру педагогической системы как совокупность прямых и обратных связей достаточно большое количество исследователей: С.И.Архангельский, В.П.Беспалько, И.П.Бим, Э.П.Джугели, М.С.Дмитриева, Л.М.Сидон, Н.Ф.Талызина и другие.
В конце 70-х годов все более широко внимание исследователей стала привлекать идея развития системы, рассмотрения ее исторического аспекта, прогнозирования ее развития, в связи с чем оформился пространственно-временной аспект изучения педагогической системы, в рамках которого складывались представления о ее статической и динамической структуре.
Одной из первых к этому аспекту рассмотрения структуры педагогической системы обратилась Т.В.Ильясова. Экстенсивная (статическая) структура понималась ею как структура  объекта, развернутая в пространстве как результат «сечения» процесса во времени. При этом экстенсивная структура учебного процесса, по мнению Т.В.Ильиной, есть полиструктура, то есть совокупность ряда разноплановых структур, в основе которой лежат разные системообразующие признаки, например, «цели-содержание-средства обучения», «средства-методы-формы обучения», «учитель-содержание-ученик» и т.д. Такой тип структуры, при котором элементы составляют различные блоки, автором названа матричной. На самом деле, как нам представляется, речь здесь идет о подсистемах одной структуры, а не о разных структурах, поскольку системообразующий признак у выделенных «блоков» один – дидактические задачи. Однако в методологическом плане весьма ценным и продуктивным представляется соображение о полиструктурности дидактического процесса и о системообразующем признаке как основе выделения структур. Кроме того, интересно соображение о том, что состав системы может описываться как совокупность элементов, а структура – как взаимосвязь подсистем, образованных этими элементами. Это соображение можно считать отходом от классической процедуры системного подхода: описания состава системы как перечня элементов, а затем описания ее структуры как совокупности связей между этими элементами. Причем этот отход связан с особенностями структуры сложноорганизованной педагогической системы.
Интенсивная (или динамическая) структура как отражение развертывания процесса во времени  связывалась автором с теорией программированного обучения, то есть с кибернетическим подходом (132, 43).
Очевидно, что Т.В.Ильясову, как и большинство авторов, рассматривающих динамическую структуру педагогической системы с применением кибернетических схем, в связи с задачами исследования удовлетворял тот объем знаний о системе, который позволяет получить эта схема, то есть знание о структуре одной ее подсистемы – подсистемы управления. Сама же целостная педагогическая система в этом случае остается «черным ящиком».
В.С.Ильин, рассматривая целостный учебно-воспитательный процесс как педагогическую систему, также выделял в нем два вида структур. Первая структура – статическая, выражающая взаимосвязь взаимодействующих одновременно компонентов, сторон процесса, то есть «вертикальный срез» системы. Единицами этой структуры, по мнению ученого, являются: отдельный процесс, организованный педагогом; группа процессов, образующих циклы предметов; объединение циклов в процесс обучения; объединение в целое учебной и воспитательной работы и воспитания в семье; объединение процессов, организуемых школой, воспитательными учреждениями, производственными коллективами и т.п.
Вторая структура – динамическая, выражающая деление целостного учебно-воспитательного процесса на части по ходу движения, то есть «горизонтальная»  структура. Ее единицами являются: урок, система уроков, этап процесса, обеспечивающий количественные изменения в развитии; этап процесса, обеспечивающего качественные изменения в развитии ребенка; система стадий, обеспечивающая достижение результатов, заданных требованиями общества (228, 21). Описание такой структуры требовало применения диалектического подхода: выяснения логики процесса развития системы, его движущих сил, противоречий, этапов, целей и результатов, критериев, уровней его функционирования как выражения степени его целостности и т.п.
Ученик В.С.Ильина, А.М.Саранов также рассматривал структуру педагогической системы в двух аспектах, но при этом уточнял, что рассмотрение структуры системы в аспекте ее состояния раскрывает состав системы, а в аспекте движения  - динамику процессов, развитие системы как переход из одного состояния в другое, более совершенное (295, 13).  Причем, описывая эти структуры, исследователь характеризует статическую структуру системы воспитательной работы классного руководителя как совокупность воспитательных процессов (работа с учителями-предметниками, родителями, по месту жительства и т.п.), а динамическую – как систему мероприятий (295, 14-15). То есть, по сути, исследователь вообще уходил от вопроса о структуре, подменяя его исследованием состава и этапов движения системы, что еще раз свидетельствует о недостаточной разработанности методологии системного подхода в педагогических исследованиях. Следует обратить внимание на то, что работа А.М.Саранова по теме «Системный подход в исследованиях учебно-воспитательного процесса средней школы (на примере системы воспитательной работы классного руководителя)» в числе очень немногих исследований непосредственно была посвящена разработке педагогической системологии, в связи с чем ее результатом должен был быть вклад в методологию педагогического системного подхода.
На наш взгляд, обе структуры, предложенные В.С.Ильиным и А.М.Сарановым относятся к динамическим, поскольку в обоих случаях каждая структура представляет процесс или совокупность процессов, но с разных точек зрения. Но дело, на наш взгляд, даже не в том, какой должна быть динамическая структура системы, а в ответе на вопрос: существует ли вообще динамическая структура или речь идет о последовательной смене во времени и пространстве различных структур одной системы?
Н.В.Кузьмина вообще не использовала понятий «состав» и «структура»,  она попыталась выделить структурные и функциональные компоненты, свойственные любой педагогической системе (192).
Под структурными компонентами Н.В.Кузьмина понимала основные характеристики педагогических систем, совокупность которых отличает их от всех других  (не педагогических систем) и обусловливает факт их возникновения, наличия, исключение любого из которых ведет к разрушению педагогической системы (192, 85). К структурным компонентам ею отнесены цели; учебная и научная информация, которая должна стать предметом усвоения; средства педагогической коммуникации (средства, формы, методы); учащиеся; педагоги. В процессе функционирования системы, то есть в процессе достижения цели все структурные компоненты системы вступают в сложное  взаимодействие, приобретая новые качества и тем самым образуя функциональные компоненты педагогических систем.
Функциональными компонентами Н.В.Кузьмина называла устойчивые связи основных структурных компонентов, возникающие в процессе деятельности педагогических систем и обусловливающие их движение, развитие, совершенствование и вследствие этого устойчивость, жизнестойкость, выживаемость (192, 88). Они характеризуют педагогические системы в действии, когда каждый из выделенных структурных компонентов входит в новые отношения с остальными и как бы подчиняет себе их взаимодействие. К функциональным компонентам исследователем отнесены проектировочный, конструктивный, организаторский, коммуникативный, гностический компоненты. Судя по тому, что каждый функциональный компонент автором характеризуется как соответствующая сумма действий, в основу выделения компонентов положен соответствующий вид деятельности.
Очевидно, выделение «структурных компонентов» Н.В.Кузьминой можно соотнести с методологической процедурой описания состава системы, а определение «функциональных компонентов» – с процедурой описания структуры педагогической системы как полисистемной и полиструктурной. Описание изменений в «функциональных компонентах», смены их состояний будет описанием динамики системы.
Несколько иначе вопрос об описании структуры и состава, а также динамики педагогической системы решал А.М.Сидоркин. Как и Н.В.Кузьмина, он считал, что состав системы образует наличные предпосылки, конкретные рамки существования и развития системы, однако в отличие от нее, в состав системы включал только людей и материальные объекты, входящие в систему с точки зрения их несистемных свойств (308, 50). «Несистемные свойства», на наш взгляд, означают, что А.М.Сидоркин придерживается представлений об «элементной» структуре педагогической системы, согласно которым элементы системы сами не являются носителями системных свойств и образуют эти свойства только в результате взаимодействия, причем взаимодействуют только какие-то стороны элементов.
Под структурой А.М.Сидоркин понимал совокупное единство структурных компонентов воспитательной системы, относительно устойчивых взаимосвязей элементов системы, обеспечивающих ее целостность, тождество самой себе. Главными взаимосвязями воспитательной системы, составлявшими ее структуру, он считал все виды отношений между людьми: формальные, образующие организационную структуру (органы административного управления и самоуправления), и неформальные, образующие структуру школы как общины (социально-психологический     климат, поле коллектива, нормы, обычаи, традиции, ритуалы, школьная идеология) (308, 50-51). 
А.М.Сидоркин также не вычленял специально «динамической» структуры, поскольку считал, что развитие системы есть последовательная смена ее состояний, выражающаяся в изменениях структуры в результате противоречия между структурой и функцией системы.
Таким образом, к концу 80-х годов пространственно-временной аспект изучения педагогической системы связывался не столько с изучением динамической структуры, сколько с указанием на смену состояний структур системы во времени. В отличие от управленческого аспекта изучения структуры педагогической системы, который основывался на кибернетических идеях, изучение пространственно-временного аспекта было связано с использованием средств диалектики.
Анализ работ Т.В.Ильясовой, Н.В.Кузьминой, А.М.Сидоркина и других, в которых различались процедуры описания состава и структуры системы, позволяет вернуться к уточнению методологии этих процедур. Очевидно, что разработка методологии системного подхода  в педагогике не может быть успешной без системно-педагогической концептуализации понятия «элемент». Еще в «досистемную эпоху» (по М.С.Кагану)  Л.С.Выготский, подчеркивая необходимость сохранения в исследовании целостности изучаемого объекта, утверждал, что научный анализ должен расчленять сложное целое не на элементы, а на единицы. «Под единицей мы понимаем такой продукт анализа, который в отличие от элементов обладает всеми основными свойствами, присущими целому, и который является далее неразложимыми живыми частями этого единства» (77, 15). Перевод на язык системологии позволяет понять, что речь идет о подсистеме как единице научного анализа.
В.С.Леднев указывает, что существует множество типов структур, в основе различения которых лежат критерии их выделения. Одним их критериев может быть степень автономности элементов. В результате выделяются два экстремальных варианта структур, между которыми могут быть расположены промежуточные варианты:
-       системы, имеющие автономные структурные элементы (например, автомобиль – двигатель);
-       системы с имплицитными структурами, то есть такими, которые как бы видны лишь наблюдателю системы и при этом от нее неотделимы;  их можно назвать структурными «проекциями» системы, ее «разрезами»; их специфичность состоит в том, что они объективно отражают систему под каким-то  одним углом зрения, но в  то же время – это абстракции (например, структура личности) (208, 10).
На наш взгляд, педагогическая система имеет свою «материальную основу» (А.М.Сидоркин), которая состоит из относительно автономных элементов, не обладающих интегративными свойствами системы, но обладающих способностью их образования во взаимодействии. Например, учитель без ученика не способен решать педагогические задачи. Уточняя программу педагогического системного исследования на этой основе,  отметим, что его первым шагом является выделение этой совокупности элементов из среды как объекта изучения, то есть определение системы с онтологической точки зрения.  Очевидно, что этот шаг будет состоять из двух процедур: для выделения этой системы как объекта исследования из среды необходимо представить ее как часть метасистемы и описать ее состав, то есть выделить те самые относительно автономные элементы, необходимые и достаточные для образования системы.
Но для функционирования, для «оживления» системы только наличия полноты состава элементов недостаточно, необходимо их взаимодействие. Поскольку в различные  взаимодействия элементы вступают не целиком, а отдельными своими  сторонами,  то возможно выделение множества подсистем, причем «взаимоперекрывание» подсистем, то есть вхождение одного и того же элемента в разные подсистемы в отличие от «взаимоперекрывания» элементов является не нарушением логических правил, а наоборот, гносеологической нормой. Таким образом, второй шаг системного исследования делается уже на гносеологическом уровне, где выделяются «абстракции» (В.С.Леднев) или «единицы научного анализа» (Л.С.Выготский) – подсистемы. В гносеологическом смысле подсистемы – те «элементы» (Ю.А.Конаржевский, Б.П.Битинас и др.), которые обладают интегративными системными свойствами, но при их дальнейшем расчленении эти свойства исчезают. Второй шаг педагогического системного исследования также должен состоять из двух процедур – указание на угол зрения, под которым будет выстраиваться гносеологическая программа исследования системы и описание под этим углом зрения структуры системы. Причем в зависимости от понимания сущности системного подхода  угол зрения мог быть различным, соответственно могли быть получены различные теоретические картины системы.
Изучение одного-двух видов связей для характеристики системы опиралось на понимание сущности системного подхода как исследования под определенным углом зрения объекта в качестве сложноорганизованной целостности, взаимодействующей с внешней средой. А то понимание сущности системного подхода, которое шло от М.С.Кагана, В.Н.Садовского и Г.П.Щедровицкого (то есть интеграция всех системных представлений об объекте в целостную картину) предписывает вычленение всех возможных предметов в объекте, изучаемом как система, и синтез представлений об отдельных предметах в связное описание объекта.  Это, в свою очередь, предполагает изучение всех видов взаимодействия элементов, всех  связей системы во всех возможных способах ее «расчленения» как в онтологическом, так и в гносеологическом плане.
С этих позиций Ю.А.Конаржевский предлагал множество «плоскостей сечения» педагогической системы, соответственно которым обнаруживались различные ее структуры:
-  структура материально-технической базы школы;
-  структуры человеческих коллективов;
-  процессуальные структуры;
-  духовные структуры;
-  организационная структура;
-   информационная структура;
-  профессионально-квалификационная структура;
-  социально-психологическая структура;
-  общественно-организационная структура;
-  деятельностная структура (164, 67-71).
Кроме того, Ю.А.Конаржевский также выделял динамическую и статическую структуры.  Статической  структурой он называл структуру, которая отражает закономерные устойчивые связи элементов как целостности системы, а динамической – структуру, отражающую закономерные связи элементов системы как функционирующего и развивающегося целого. Причем он выделял два вида динамических структур: синхронная, образующаяся переплетением отдельных процессов и диахронная, выражающая последовательные фазы, стадии, периоды реализации процесса (164, 13-15). Кстати, с этой точки зрения  оказывается справедливым наше предположение о том, что  обе структуры, выделенные в педагогической системе В.С.Ильиным и А.М.Сарановым, являются динамическими – только одна отражает синхронный, другая диахронный аспект развития системы.
Совмещение описаний этих структур, по Ю.А.Конаржевскому, и позволит получить описание  педагогической системы как полиструктурной сложной целостности.
На возможность вычленения множества структур в системе указывали также А.Т.Куракин и Л.И.Новикова. Утверждая, что анализ воспитательного процесса «изнутри» может быть осуществлен в нескольких ракурсах в определенном аспекте, ученые отмечали, что в результате возможно получение нескольких характеристик, отражающих полиструктурный характер воспитательного процесса.  Исходя из целей, воспитательный процесс может быть представлен как совокупность процессов приобщения школьников к общественной культуре, формирования у них  социалистической направленности и развития их личностного потенциала; по направленности на личностные структуры – как совокупность процессов формирования сознания, развития чувств, обучение определенным нормам поведения; с позиций организации – как совокупность массовых, коллективных, групповых и индивидуальных воздействий; с точки зрения субъекта управления – как совокупность процессов воспитания и самовоспитания и так далее (312, 9-11).
Необходимость определения метасистемы, в качестве подсистемы которой описывается исследуемый педагогический объект, указания угла зрения, под которым педагогический полисистемный объект исследуется как система, понимание того, что элементы в системе образуют ее структуру, взаимодействуя одной из своих сторон, а другие стороны элементов образуют иные структуры полиструктурной системы – все эти идеи обусловливают закономерность следующей процедуры системного подхода – определение системообразующей связи  данной системы, то есть связи, ее обеспечивающей определенную упорядоченность, ее существование, функционирование и развитие.
В работах по педагогической системологии, так же, как и в общенаучных системологических поисках, в попытках выяснения «стержня» системообразования использовались различные термины: «системообразующий элемент» (В.П.Беспалько), «системообразующая связь» (И.П.Бим, Т.А.Ильина, Ю.А.Конаржевский), «системообразующий компонент» (А.Т.Куракин, Л.И.Новикова), «системообразующий фактор» (В.П.Симонов), «системообразующая деятельность» (В.А.Караковский). Анализ авторских контекстов употребления этих терминов позволяет сделать вывод о том, что во всех случаях речь идет об одной и той же характеристике системы, но в разных эпистемологических ракурсах.
На  онтологическом уровне изучения  системы исследователь, выделяя систему как совокупность элементов, целостно взаимодействующую со средой, из метасистемы, уже обязан удерживать в поле внимания «тот фактор, который радикально ограничивает степени свободы участвующих в данном множестве компонентов» (16, 29), причины, определяющие и избирательность вовлекаемых в систему компонентов и постановку их в отношения взаимосодействия (150, 44), то есть системообразующий(ие) фактор(ы). По сути, поиски специфики педагогической системы (глава II) и были связаны с обнаружением ее системообразующих факторов.
Описание состава системы на онтологическом этапе исследования системы происходит также с удержанием представления о системообразующем факторе, которое теперь уже конкретизируется в выстраивании иерархии элементов системы при  определении необходимого и достаточного их множества. Не случайно большинство описаний состава педагогической системы начинаются с цели:  даже если исследователь не характеризует системообразующие факторы, при выборе очередности описаний элементов он руководствуется значимостью этих элементов для существования системы. Поэтому на данном этапе исследования появляется термин «системообразующий элемент», которым чаще всего называют цель педагогической системы, поскольку именно относительно нее упорядочены элементы в системе (В.П.Беспалько, В.С.Ильин, Т.В.Ильясова, Н.В.Кузьмина, Ю.А.Конаржевский, Г.Н.Прозументова, А.М.Саранов,  А.М.Сидоркин, А.М.Цирульников и др.). Но существовало и другое мнение: главный системообразующий компонент педагогических систем – люди, поскольку «они – субъект функционирования и развития системы, субъект управления ею» (312, 8) (А.Т.Куракин, Л.И.Новикова). К концу 80-х годов с возрождением педагогического философствования и внимания к вопросам аксиологии в качестве системообразующего элемента педагогической системы стали указывать  ценности (121; 271; 307 и др.).
На гносеологическом этапе системного исследования описание педагогической системы как полисистемной и полиструктурной целостности требует указания углов зрения, под которыми будут осуществляться «разрезы» системы. Собственно, определение угла зрения уже связано с определением системообразующей связи. Если исследователя интересует аспект организации системы, то для него системообразующими становятся связи управления (Т.А.Ильина), если аспект развития системы – пространственно-временные связи между состояниями системы (В.С.Ильин, А.М.Саранов, А.М.Сидоркин и др.) и так далее. Синтез же различных «срезов» системы опять предполагал возвращение к основному системообразующему фактору, который определял содержание всех остальных связей – целям, ценностям, главным функциям педагогической системы.
Практико-ориентированные исследования, направленные на проектирование, создание и совершенствование педагогических систем, то есть исследования, проводимые на праксеологическом уровне, также опирались на представления о системообразующих факторах. Здесь смысл этого термина дополнялся праксеологическим оттенком. Под системообразующим фактором понималась не столько главная причина возникновения системы, сколько главное условие, которое необходимо создать, чтобы система возникла.  Таким условием могла признаваться детальная декомпозиция целей, предъявляемых педагогической системе социальным заказом (В.П.Беспалько (36)), школьная идеология как комплекс идей, взглядов, установок и ценностей, образов школы, педагогической концепции учителей и т.д.  (А.М.Сидоркин (307)), системообразующая деятельность, включение в которую детей позволяет комплексно решать педагогические задачи (В.А.Караковский (148)) и тому подобное. Очевидно, что эти системообразующие факторы относительно друг друга также выстраиваются в определенную иерархию: социально и культурно  обусловленные цели становятся системообразующим компонентом школьной идеологии, а школьная идеология  - системообразующим фактором для отбора средств, методов и форм ее реализации в педагогическом процессе.
Единственный термин, с которым нам трудно согласиться – это термин «системообразующие свойства», используемый И.П.Бимом. Исследователь относил к системообразующим свойствам целостность, основанную на единстве функций всех элементов системы, и управляемость (38, 19). Дело в том, что названые свойства есть результат системообразования, они возникают в результате объединения элементов в систему, а когда говорят о системообразующих факторах, обычно имеют в виду причину или условие, вызывающее образование системы. В данном случае исследователем либо неточно используется термин, либо путаются причина и следствие.
Следующими шагами системологической программы в общенаучном инварианте являются описание поведения системы и управления ею. Осуществить эти шаги в реальном педагогическом исследовании возможно, по мнению Н.В.Кузьминой, «если на всех уровнях применяются общие принципы «сечения» исследуемого объекта и используются социологические, дидактические, педагогические, социально- и дифференциально-психологические методы» (192, 90). Необходимость целесообразного сочетания формальных и содержательных методов на определенных этапах системного исследования обусловливала задачи выстраивания методики системологических процедур в соответствии с целями конкретного педагогического исследования. То есть системологическая стратегия – программа системного исследования должна была развиваться в системно-педагогической тактике – методике индивидуальной исследовательской работы.
*    *    *
Что же касается общей стратегии системного исследования педагогических объектов, то проведенный анализ позволяет утверждать, что в советской педагогике (конец 60-х – 80-е годы) формировалась методологическая программа педагогического системного подхода, которая не являлась механической копией общенаучной системологической программы, а выстраивалась на основе формирования представлений о качественной специфике педагогических объектов системного исследования.
Системный подход, будучи порождением «инженерного» стиля мышления, конечно, нес в себе интенции технократической  парадигмы познания, что в сочетании с дефицитом внимания к гуманитарной природе сверхсложной педагогической системы в педагогике 80-х годов обусловливало формирование сциентистских ориентаций в отечественной педагогике рассматриваемого периода. Однако, на наш взгляд, методологическая программа педагогического системного исследования, складывавшаяся в системологических поисках отечественных педагогов, не задавала фатально ориентации на технократизм. Сама стратегическая природа методологической программы оставляла пространство для выстраивания индивидуальной методики исследования на основе той или иной познавательной парадигмы.
Глава IV.  РАЗРАБОТКА МЕТОДИКИ СИСТЕМНО-ПЕДАГОГИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ
С самого начала обращения отечественной педагогики к системному подходу ведущие методологи педагогики указывали на необходимость разработки специально педагогической методологии системного подхода, имея в виду не только общую программу, но и тактику системно-педагогического исследования. М.А.Данилов отмечал, что «поскольку специфичность движения и развития той или иной области явлений раскрывается особой ветвью научного исследования, структурно-системный подход оказывается наиболее действенным в тесном взаимодействии с методами исследования, характерными для этой области» (96, 93), подчеркивая при этом существенное влияние системно-структурного подхода на весь состав методов, используемых в конкретном исследовании (96, 94).
Конкретную последовательность действий при реализации методологической программы системного исследования определенного педагогического объекта в соответствии с познавательными задачами каждый исследователь определял самостоятельно. Это было обусловлено, с одной стороны, нежесткостью формальных процедур общенаучного и педагогического системного подхода, позволявшей их самостоятельную интерпретацию, с другой стороны – отсутствием методологических положений, определяющих нормы выстраивания методики системного исследования в педагогике.
Современная методология, определяя понятие «методика», обнаруживает в нем два аспекта: праксеологический и гносеологический.  С праксеологической точки зрения,  «методика» означает нормативную упорядоченность действий в какой-то конкретной области. Причем, как отмечает Е.В.Титова, методика может появляться и существовать в сознании людей как некий целостный образ результативной деятельности, «работая» как норма, благодаря чему деятельность человека регулируется и существует как логически выстроенный процесс (396, 31). Но методика может выступать и как вербальное отражение определенного образа и способов действий в виде описания, предписания, представления.
С гносеологической точки зрения, «методика» обозначает особую область знаний об осуществлении деятельности в той или иной сфере (396, 31) (выделено автором – А.К.).
Объединение праксеологического и гносеологического аспектов понятия «методика» позволяют представить ее как «средства построения новой деятельности, как обобщенные знания о прошлом опыте и как продукт методологической деятельности, ее средств и методов мышления методолога» (14, 15).
Анализ работ, связанных с использованием системного подхода  в изучении конкретных педагогических объектов с точки зрения методики исследования позволяет утверждать, что в рассматриваемый период методика системно-педагогического исследования чаще всего существовала в виде индивидуальной нормы, индивидуальной последовательности процедур реализации системного подхода. Причем эти индивидуальные нормативные конструкции довольно часто оставались только в сознании исследования, в работах представлялись лишь результаты реализации данных процедур.
По аналогии с термином «феноменологический синергетический подход» (155, 11), использованным Е.Н.Князевой и С.П.Курдюмовым  для обозначения ситуации, когда подход применяется в качественном виде, без приемов формализации, позволим себе обозначить такой «неявный» системный подход  как «феноменологический». Выражался он скорее в системной «идеологии» исследования, чем в системной методологии. В таких исследованиях системный подход  назывался только в пункте «методологические основы исследования» и далее в работе не упоминался вообще, используясь в виде неявной «перцептивной схемы». Такой «феноменологический системный подход»  нам удалось обнаружить в довольно большом количестве работ рассматриваемого периода: в работах Ю.П.Азарова (8), Т.С.Буториной (65),  М.И.Кондакова (165), У.Н.Нишаналиева (243), И.П.Подласого (256), А.П.Сидельковского (302), Я.А.Юнусовой (396) и многих других. Анализ таких работ позволяет обнаружить, что под «системным подходом» в таких работах понималась и синкретичность, и суммативность, и системность, и действительный системный подход (по классификации М.С.Кагана (138, 36-38)).
Результативность таких исследований, эвристичность их методики определялась, на наш взгляд, сочетанием системологических процедур с отбором познавательных методов под задачи исследования. Очевидно, что системный подход  с его алгоритмом исследовательской программы не был для названных  исследователей фундаментом, системообразующим фактором в конструировании индивидуальных методик познания. Может быть, поэтому индивидуальные методические конструкции не оформлялись в тексте исследования, а оставались нормой познания в сознании исследователей.
Общим признаком для таких исследований было отсутствие методологической рефлексии, то есть рефлексии над методами собственной познавательной деятельности. Такой тип познания, в котором целью является «раскопать полено, а не получить знание о раскопке полена», а получение знания не отделено от его использования в практике, В.В.Краевский   назвал стихийно-эмпирическим (179, 61).
В условиях концептуального и организационного оформления отечественной методологии педагогики как самостоятельной области знаний  наметилась тенденция возрастания методологической культуры исследований, в связи с чем во многих работах рассматриваемого периода можно обнаружить методику системно-педагогического исследования как вербальное отражение определенных процедур реализации системного подхода в изучении конкретного педагогического объекта.
Естественно, что в условиях продолжающегося формирования методологии педагогического системного подхода в рассматриваемый период не могла еще сложиться методика системного исследования в гносеологическом смысле, то есть как особая область знаний. Опыт построения методики системного исследования в педагогике еще ждет методологического обобщения. Некоторые попытки теоретического осмысления педагогического системологического опыта предпринимались и в рассматриваемый период (В.П.Беспалько (35), Ф.Ф.Королев (172), Н.В.Кузьмина (192), А.М.Саранов (295), А.М.Сидоркин (308)), но они чаще всего касались анализа программы системного исследования, а его методика не становилась предметом специального изучения.
Формирование методики, то есть методическая деятельность, по мнению О.С.Анисимова, осуществляется либо на основе фиксированных норм, либо предполагает проектирование новых средств, либо включает проектирование деятельности, не имеющей ни нормативных, ни научных оснований (13, 15). Нам представляется, что если речь идет о разработке методики конкретного системного исследования в педагогике, то появляется четвертый вариант методической деятельности. Даже если фиксированными нормами считать инвариант программы общенаучного системного подхода, то и он уточнялся в педагогических исследованиях (§2 третьей главы), поэтому формирующаяся системно-педагогическая исследовательская программа в виде фиксированных норм в рассматриваемый период еще не существовала. Методическая деятельность в системно-педагогических исследованиях была направлена на поиск  путей целесообразного синтеза содержательных и формальных методов с процедурами системного подхода на педагогических основаниях.
Мы попытались классифицировать результаты методической деятельности педагогов-«пользователей» системного подхода  с точки зрения соотношения общей методологической программы и конкретной методики системного исследования по тому «приращению» к программе, которое образовалось в результате методической деятельности исследователей – совокупности методов и приемов, позволяющих реализовывать программу системного подхода целиком или какую-то ее часть в конкретном исследовании. На этом основании нам удалось условно выделить четыре типа методик системного исследования в  отечественной педагогике рассматриваемого периода:
-       методика, повторяющая, но не уточняющая «шаги» программы;
-       методика, связанная с интерпретацией «инонаучных» методов и синтезом формальных и содержательных методов для реализации этапов программы;
-       методика, позволяющая детально реализовать отдельные этапы системологической программы;
-       методика, связанная с попытками синтеза всех представлений о системе в целостную картину.
Конечно, предлагаемая классификация достаточно условно и грубо разделяет все возникшие в период «системного бума» в отечественной педагогике варианты методик системного исследования. Кроме четырех основных групп методик существовали различные «гибридные» варианты. Причем, как нам удалось установить, на процесс и результат методической деятельности оказывали влияние четыре фактора:
-    представления о сущности системного подхода, которых придерживался исследователь;
-    «индивидуальная научная картина мира» (102; 337; 339), педагогическая парадигма, в которой формировались познавательные ориентации исследователя;
-    качественная полнота знаний об объекте, к изучению которого обратился  исследователь;
-    задачи, которые конкретный исследователь ставил при изучении педагогического объекта.
Характеристика этих условий при анализе результатов методической деятельности позволяет более детально  представить каждый из выделенных типов методики педагогического системного исследования.
Методика, повторяющая, но не уточняющая «шаги» программы. Как правило, такая методика формировалась исследователями, убежденными в онтологической системности педагогических объектов и при этом придерживающимися наиболее распространенного представления о сущности системного подхода как осознанной методологической позиции, основанной на рассмотрении объектов в виде совокупности элементов, связанных взаимодействием, и потому выступающих как единое целое по отношению к окружающей среде. То есть в индивидуальной познавательной деятельности конкретных исследователей переплетались онтологическое и гносеологическое понимание системного подхода.
В работе, обобщающей результаты десятилетнего исследования проблем воспитания на основе системного подхода, Ю.П.Сокольников отмечал: «системное исследование предполагает видение специалистом педагогики в изучаемой области реальных систем с присущими им внутренними и внешними связями» (321, 126).  Кстати, данная работа, в которой есть глава «Организация и методика системного исследования воспитания школьников»,  является примером одной из немногочисленных попыток рефлексии над собственным опытом реализации системного подхода  в отечественной педагогике.
Описывая особенности методики системного исследования воспитания, Ю.П.Сокольников постулирует, что исследователь, наметив этапы исследования и задачи каждого из них, «исходя из поставленных на каждом этапе задач, определяет, какое сочетание методов необходимо использовать для их решения, разрабатывает конкретные исследовательские методики» (327, 135). Однако, обозначив в качестве этапов системного исследования те, которые выделены в общенаучном системной подходе,  и описывая влияние системного характера исследования воспитания на его методы, Ю.П.Сокольников выдвигает лишь общие требования типа: «системный анализ воспитания включает в себя как необходимую часть синтез» (327, 141); «диалектическое единство анализа и синтеза выступает в системном исследовании воспитания необходимым методологическим механизмом выработки его модели» (327, 141); «расширение возможностей для использования метода восхождения от абстрактного к конкретному» (327, 142); «единство исторического и логического в системном исследовании воспитания» (327, 143).
Таким образом, методика системного исследования с точки зрения Ю.П.Сокольникова,   оказывается связанной с использованием на каждом этапе программы системного подхода  только общих принципов теоретического познания, которые, собственно, использовались и без системного подхода, но не с более подробной разработкой совокупности специальных методов и приемов системно-ориентированного познания.  Очевидно, полученная «оптика» познавательного инструментария давала слишком маленькое «увеличение», позволяя обнаруживать только наиболее общие аспекты рассматриваемого явления, но «разрешение» этого инструмента не давало возможности проникнуть вглубь явления, в его сущность.
Может быть, поэтому концепция воспитания, сформулированная Ю.П.Сокольниковым, содержала много положений, отражающих воспитание на уровне явления: «воспитание существует и как процесс, и как порождающие его системы» (319, 4); «элементарной клеткой воспитания является взаимодействие воспитанников с воспитателями, в ходе которого происходит усвоение ими социального опыта, человеческой культуры» (319, 4); «воспитательные системы существуют как относительно устойчивые объединения людей, имеющих определенную организацию» (319, 5); «система воспитания существует как иерархия воспитательных систем – региональных, педагогических, функциональных» (319, 6) и т.п.
Такую методику системного исследования нам удалось обнаружить и в работах П.И.Бима (38), В.И.Косянова (173), П.Т.Фролова (367) и др. Как правило, эти исследователи указывали, что системный подход  непосредственно вытекает из диалектического материализма, что, как мы показали в первой главе, свидетельствует об онтологизме в понимании системного подхода.  Так, П.Т.Фролов, указывая, что первой задачей исследования является раскрытие сущности системного подхода  и обоснование системной деятельности по внутришкольному управлению педагогическим процессом, перечисляет следующие методы решения этой задачи: методы марксистско-ленинской методологии, осмысление, систематизация и теоретическое обобщение собственного опыта по управлению педагогическим процессом в школе, передового педагогического опыта (367, 43). При этом исследователь вообще не упоминает о системологических методах.
Еще одним признаком подобных исследований является использование слов обыденной лексики в значении усиления. Например, П.Т.Фролов, отмечал, что системный подход во внутришкольном управлении связан с решением задач «осуществления глубокого анализа состояния обучения и воспитания школьников, всемерного стимулирования творческой активности педагогов в условиях постоянного повышения их идейно-политического уровня и методического мастерства, моделирования лучшего и передового опыта, настойчивого и последовательного внедрения его в практику своей работы…» (367, 44) (выделено мной – А.К.). На наш взгляд, использование экспансивной лексики для «системного приговаривания» отражает не только недостаточность знаний о сущности  изучаемого явления, но и неполное соответствие методики исследования его задачам.
Методика, основанная на последовательной буквальной реализации этапов программы системного исследования без какой-либо их методологической  интерпретации, обладает невысоким эвристическим потенциалом. Теоретическое знание, полученное в результате использования такой методики, из всех функций (описание, объяснение, предписание, прогнозирование) выполняет только одну - описание. Не случайно П.Т.Фролов толковал системный подход  как «систематизирующий способ мышления» (367, 43). Именно систематизация имеющихся представлений об объекте изучения является главным результатом системного исследования, выстроенного на такой методике.
Трудно определить и парадигмальную ориентацию исследователя, реализующего такую методику системного исследования, поскольку исследователь ориентируется на самые общие нормы познания, свойственные и естественнонаучной и гуманитарной парадигме неклассической науки, «скользя по поверхности» явления. Однако ориентация на социальную природу педагогической системы, дефицит внимания к ее гуманитарной природе, представления о жестко детерминированном характере ее развития, одномерность ее описаний позволяют считать, что мышление исследователей,  реализующих методику, копирующую программу системного исследования, развивалось в рамках естественнонаучной парадигмы. 
Этот вывод нельзя, конечно, считать абсолютным, он отражает  лишь общую тенденцию в рамках развития рассматриваемого вида методики.  В самом начале проникновения системного подхода  в педагогику внимание исследователей было обращено более к общей программе педагогического системного исследования, чем к выстраиванию на ее основе методики. Но при этом  наряду с практикой непосредственной буквальной реализации шагов программы достаточно часто встречались и попытки гуманитарной интерпретации результатов применения  системологических процедур. Так, Б.З.Вульфов, применяя последовательно процедуры системного подхода  в исследовании повышения эффективности воспитательной деятельности школьного комсомола, результаты каждой из них подвергает педагогической интерпретации: «при всей безусловной важности исследования отдельных элементов и подсистем воспитательной деятельности школьного комсомола не менее, а гораздо более важно исследовать связь этих направлений и влияний их на старшеклассников, ибо личность воспроизводит влияние всей системы не по частям, а в целом» (75, 74); «анализируя любую систему…, мы всякий раз прибегаем к той или иной мере абстракции.Отсюда возникает, по крайней мере два вопроса: о соотношении общей (идеальной)  системы с частными (реальными) и о допустимых отличиях реальных систем от идеальной. Реальные системы, сколь угодно разнообразные в связи с разнообразием микросреды, сохраняются и функционируют как системы данного класса при условии, что они несут в себе главные ведущие идеи идеальной системы. Практически это означает необходимость решительного преодоления в деятельности школьного комсомола каких бы то ни было попыток загнать его в жесткие рамки одинаковости и единообразия, лишающие права на инициативу» (75, 76).
Таким образом, методика системного исследования, связанная с пунктуальным следованием системологической программе без дополнительного подбора познавательного инструментария, позволяла выстраивать исследование на онтологическом и гносеологическом уровнях, то есть представлять педагогический объект в виде системы, доказывая наличие у него типичных системных свойств и описывать его как систему на уровне явления.
На методологический уровень исследования позволяла выходить методика, связанная с интерпретацией «инонаучных» методов и синтезом формальных и содержательных методов для реализации отдельных этапов программы. Проблема соотношения содержательного и формального в научном познании  актуализировалась в отечественной гносеологии именно в связи с разработкой системного подхода  и его экспансией в различные области знания (196, 9). Понятия «содержательное» и «формальное» в различных аспектах рассмотрения проблемы их соотношения могли наполняться разным содержанием, однако в контексте педагогических исследований чаще всего они толковались как производные от категорий содержания и формы в их общефилософском значении. В этом случае к числу формальных понятий, правил, операций и методов относились те, которые ориентировались преимущественно на исследование формы  (структуры) в отвлечении от их содержания, а все остальные приемы, операции и методы классифицировались как содержательные. Согласно такому пониманию к формальным относились математические, системно-структурные и кибернетические методы (95, 18; 142, 20; 196, 13 и др.). С развитием методологии системного подхода  математические и кибернетические методы стали рассматриваться как методы, позволяющие реализовывать определенные этапы системного исследования.
Некоторые философы-системологи напрямую связывали реализацию программы системного исследования с использованием математических методов (В.С.Тюхтин, А.Д.Урсул). Математические методы начали использоваться в педагогике с начала 60-х годов, задолго до обращения к системному подходу, выполняя, как правило, иллюстративные функции, переводя наличные знания на язык формул и схем. Эвристические функции эти методы стали выполнять, будучи методологически интерпретированы в рамках системного подхода, по мнению философа М.Н. Алексеева и педагога В.И.Загвязинского (118, 35).
Попытку обосновать необходимость использования математических методов в педагогическом системном исследовании, исходя из специфики педагогической системы, предпринимал Б.П.Битинас. Указывая, что специфику педагогического объекта составляют не столько его структурные элементы, сколько отношения между ними, то есть структура объекта, Б.П.Битинас отмечал, что в раскрытии структуры педагогических объектов существенное значение имеет принцип количественной обусловленности качественного своеобразия отношений между элементами (43, 74).
Ученый выделил три основных структурных свойства педагогических объектов: статистичность, многомерность и иерархичность. Изучение всех трех структурных свойств, по мнению исследователя, позволит преодолеть жесткость, односторонность и однозначность в представлениях о педагогических системах, поднять их исследование на более высокий методологический уровень. При этом Б.П.Битинас утверждает, что структурные свойства объекта отражают и принципиальные требования к стилю мышления исследователя.  Тогда статистичность мышления ученого  Б.П.Битинас толкует как вероятностность, отказ от однозначности, жесткого детерминизма; многомерность – как целостность изучения объекта, организацию комплексных исследований, противопоставляя эту позицию принципу однофакторной детерминированности; иерархичность сопряжена, по его мнению, с переходом на кибернетический уровень мышления, при котором сочетается вероятностный и системно-структурный подходы (43, 76-80).
Сочетание многомерности, статистичности и иерархичности системного познания позволит, как считает Б.П.Битинас, формулировать задачи: построения производной шкалы для измерения некоторых свойств педагогического объекта; классификации объектов, то есть их упорядоченности в пространстве многих переменных в типы на основе количественных оценок сходства этих объектов; сокращения пространства переменных, описывающих педагогические объекты; объяснения свойств объектов и последующего управления ими; принятия решений о педагогических объектах (43, 78). Такая формулировка первых трех задач делает невозможным их решение без применения математических методов.
Работы Б.П.Битинаса (40; 41; 42; 43; 44; 45) интересны, на наш взгляд тем, что  необходимость использования математических методов обосновывалась требованиями отказа от однозначности, линейности, схематичности в описаниях педагогических систем, то есть ориентацией на неклассические образцы научности. Обычно исследователи, наоборот, сетовали на сложность, невозможность однозначных формулировок и четких измерений педагогических объектов, препятствующих их полноценному системному описанию, и обращались к методам математики для преодоления этих «недостатков» и самих объектов, и их теоретических представлений (С.И.Архангельский, В.П.Беспалько, Л.Б.Ительсон, Л.Н.Ланда и др.).
К 70-м годам большое количество педагогических исследований с применением математических методов создало достаточную эмпирическую базу для методологического осмысления опыта «математизации» педагогики и разработки методологических норм использования методов математики в педагогике, в системно-педагогических исследованиях.
Результатами методологической рефлексии стали принципы, условия, программы «математизации» педагогических поисков.
Г.Н.Александров обосновал  методологические принципы использования математических методов в педагогике:
-       единство категорий качества и количества;
-       возрастающая роль абстракции в современном научном познании, единство ее различных форм в познании объектов окружающего мира;
-       единство логической и интимно-психологической сфер в интеллектуальной деятельности обучаемого (11, 11).
В дополнение к этим принципам многие исследователи (С.И.Архангельский, П.Н.Воловик, В.И.Загвязинский, Т.В.Ильясова, И.М.Кантор, В.П.Мизинцев, Л.М.Фридман  и др. (19; 72; 116; 132; 146; 236; 237; 238; 366))  указывали на условия (иногда называя их и принципами) применения  математических методов в системно-педагогических исследованиях:
-       применение этих методов должно осуществляться только на отдельных этапах системного исследования, например, этапе описания структуры и организации системы или этапе описания  (математического моделирования) ее поведения;
-       приложение методов математики возможно только к отдельным аспектам, связям и параметрам педагогических объектов, поддающихся количественному измерению;
-       вероятностно-статистические методы могут применяться только к исследованию  статистически устойчивых случайных событий;
-       исследование случайного события (например, эффективности метода воспитания) требует четкого установления единицы генеральной совокупности для этого события;
-       выборка  должна быть репрезентативна;
-       для интерпретации результатов математических методов необходимо использование содержательных методов педагогики, психологии, социологии.
Последний принцип был особенно важен для синтеза содержательных и формальных методов в педагогическом системном исследовании.  В этой связи А.М.Сохор отмечал, что «математические, количественные методы не являются универсальными в смысле безусловного и рационального решения любых проблем. Математика, рассматриваемая в методологическом аспекте, - это, прежде всего особого рода язык, немыслимый без содержания …  Целесообразность использования количественных методов может определяться как наличным уровнем развития количественных методов, так и конкретной задачей исследования» (325, 28).
Кибернетический подход, как и математические методы, начал использоваться в педагогике задолго до ее обращения к системному подходу. Но только его интерпретация как одного из средств системного подхода, а не как универсального метода решения педагогических проблем, обеспечила ему широкое признание в качестве метода педагогических исследований. Пик интереса к кибернетическим методам в системном исследовании педагогических объектов также приходится  на 70-е годы.
Оценивая эвристический потенциал кибернетики в различных областях знания, философы приходили к выводу о том, что использование кибернетических идей не приводит к открытию новых фактов и получению нового знания, но их значимость состоит в возможности предвидеть еще неизвестное, порождать новые идеи, выражать уже имеющие идеи, выявлять подобия и аналогии между различными областями (1, 80).
Один из наиболее известных кибернетических методов – метод «черного ящика», который акцентирует внимание на поведенческих характеристиках системы как целого при определенном отвлечении от внутренней структуры каждой функциональной единицы. Этот метод находил свое применение в педагогических системных исследованиях, как правило, на этапах описания поведения системы в ее взаимоотношениях с внешней средой и другими системами, на этапах исследования вопросов управления педагогической системой.
Этим, очевидно, можно объяснить широкую популярность метода «черного ящика» в системно-педагогических исследованиях, относящихся к оформлявшемуся со второй половины 80-х годов в научную дисциплину педагогическому управлению (В.П.Беспалько, В.И.Бондарь, М.И.Кондаков, Л.М.Сидон и др. (35; 60; 167; 303)).
Дело в том, что к моменту проникновения системного подхода в отечественную педагогику (конец 60-х гг.) ее раздел, называвшийся тогда школоведением, представлял собой слабоструктурированный и теоретически недостаточно осмысленный набор эмпирическо­го материала, комплектовавшийся, в основном, по соображениям здравого смысла и житейского опыта. Концептуальная схема системного подхода послужила своего рода матрицей, на которой был структурирован накопленный эмпирический материал. Это позволило перейти от описательности к выстраиванию теории педагогического управ­ления на основе кибернетики, теории управления, системного анализа и других сис­темных теорий, служащих фундаментом научного управления любой системой. При этом вопросы, связанные с гуманитарной природой педагогической системы, в логике складывающейся схемы системного подхода, основанной на кибернетической формализации и редукции, отходили на второй план. То есть на определенном этапе становления педагогического управления как науки логика средства возобладала над логикой содержания.
Даже в современных работах по педагогическому управлению акцент часто делается именно на кибернетическом аспекте системного подхода: «если предыдущие подходы к управлению были обращены «внутрь организации», то системный подход, прежде всего, обращен «вовне» – на поведение организации в большой системе, а затем уже на то, что определяет это поведение» (354, 14). 
Еще один кибернетический метод – метод декомпозиции информации – широко использовался в системно-педагогических исследованиях на этапе описания поведения системы и управления ею. Если педагогическую систему рассматривать как систему информационную (на что есть определенные основания), то поведение системы может быть описано как обмен информацией внутри системы и с внешней средой. Тогда процесс управления системой  по форме может быть представлен как процесс переработки информации: сбор, переработка-интерпретация, выдача управленческого решения. Для того, чтобы управлять системой, необходимо научиться регулировать потоки информации.
Структурно управленческая информация представляет собой совокупность контролируемых параметров объекта управления – показателей, которые, в свою очередь, формируются из реквизитов – логически неделимых элементов показателя, соотносимых с определенным свойством отображаемого информацией объекта или процесса.
С кибернетической точки зрения реквизиты, как единицы информации должны быть:
a)                 измеримы, то есть поддаваться количественной оценке;
b)                независимы, то есть параметры описания не должны «перекрываться», иметь связи между собой;
c)                 заданы однозначно (363, 33).
Понимая, что педагогическая система в силу своей гуманитарной природы не может иметь реквизитов, абсолютно соответствующих данным требованиям, многие исследователи отмечали условность выделения реквизитов и использовали метод декомпозиции на самом общем уровне исследования, как «абстракцию абстракции» (194, 74) (И.Я.Лернер, Г.Н.Прозументова, В.Д.Семенов и др. (209; 270; 297)).
Однако в период «системного бума» немало было исследователей, рассматривающих несоответствие педагогических реквизитов требованиям измеримости, непересекаемости и однозначности как недостатки педагогического познания и временные трудности, и пытавшихся внести вклад в совершенствование педагогической информации, доведение ее до уровня кибернетических требований (Б.П.Битинас, И.Н.Золотарев, И.П.Прокопьев, В.С.Ханчин и др. (41; 125; 272; 368)).
Значительное большинство педагогов-исследователей, использовавших системный подход, рассматривали кибернетические методы как один из компонентов системологического инструментария, «работающий» на определенных этапах системного исследования. Вместе с тем некоторые исследователи абсолютизировали кибернетические методы, сводя сущность системного подхода  к реализации модели «черного ящика». Наиболее подробно логика и инструмент такого системного исследования были представлены В.П.Беспалько. Он характеризовал педагогическую систему как замкнутую структуру, обладающую функцией, заданной социальным заказом – единственным фактором, обусловливающим качество перехода абитуриент-специалист (35, 26). С этой точки зрения педагогическая система изображалась автором в виде схемы «черного ящика»:

педагогическая система

социальный заказ

вход

выход

абитуриент

специалист

 

  Управление такой системой, прежде всего, по мнению автора,  предполагает диагностичное задание целей. То есть, исходные понятия, которыми обозначается цель, должны быть точно определены, измеримы и соотносимы с определенной шкалой (35, 45).  Тогда на выходе можно соотнести цели и результаты и делать вывод об эффективности функционирования в зависимости от величины расхождения заявленных целей и полученных результатов.
Из диагностично заданных целей формируется модель выпускника педагогической системы. Отмечая, что наука слишком мало знает еще о личности человека, В.П.Беспалько предлагает экспертным путем вывести какие-либо стандарты, которые можно будет использовать для диагностичной постановки целей и уточнять по мере развития науки (35, 49). В качестве исходной модели для декомпозиции целей педагогического процесса автор предлагает модель логической структуры личности, в которой личность в соответствии с кибернетическими правилами декомпозирована на стороны, стороны – на свойства, свойства – на диагностируемые качества, а для диагностируемых качеств должны быть определены критерии сформированности (35, 17). Кроме того, предлагалась еще и вертикальная декомпозиция целей – так называемое «дерево целей», по целям иерархических уровней системы – ее подсистем.
Ю.К.Лазичная, применяя метод декомпозиции к целям нравственного воспитания, для преодоления неконкретности понятий и критериев нравственного воспитания предложила выделить 12 этических понятий, овладение которыми, по мнению исследователя, и будет результатом нравственного воспитания (202; 203). Сами понятия были взяты автором из «Примерной программы воспитания учащихся 8-летней и средней школы» (264), а их содержание определено с помощью этического словаря. Для повышения диагностичности задания цели в каждом понятии было выделено по пять признаков. Например, в понятии «принципиальность» автором выделены признаки: твердость убеждений, готовность действовать в соответствии со своими убеждениями; готовность отстаивать их; высокая требовательность к себе и другим; полное отсутствие упрямства (203; 30).
На каждом уроке в контексте изучения программных тем предполагалось раскрывать по одному признаку понятия. Осуществление «скрытого влияния» по каждому понятию складывается из троекратного раскрытия всех пяти признаков понятия. Таким образом, на «единый комплекс влияния» по каждому понятию  требуется пятнадцать уроков и два урока для итогового (по содержанию понятия) изложения, то есть за семнадцать уроков у ребенка, по мнению Ю.К.Лазичной, гарантированно формируется твердое знание содержания одной нравственной категории. По мнению автора, непосредственное внедрение в педагогическую практику теоретической модели педагогического объекта (нравственного воспитания), построенной исключительно  кибернетическими методами, совершенно правомерно (выделено мной – А.К.).
Приведенные примеры являются образцами типичного использования методов кибернетики в системных исследованиях педагогических объектов, наглядно демонстрирующими и процедуры применения этих методов, и те ограничения, которые накладывают данные методы на педагогическое исследование.
Широкое распространение кибернетических методов давало огромный эмпирический материал для методологической рефлексии – как философской, так и педагогической. Первые условия использования  этих методов в педагогике были определены еще в конце 60-х годов и были связаны с необходимостью их методологического истолкования «на основе диалектического материализма, являющегося всеобщей методологией науки. На этой основе методологическая экспансия кибернетики и математики в области педагогических явлений должна быть расценена положительно» (126, 5).
Дальнейшее осмысление опыта использования кибернетических средств в различных науках позволило конструктивно оценивать возможности и пределы «кибернетизации». Философ Н.Т.Абрамова, анализируя роль кибернетики в теоретизации научного познания, отмечала: «приходится, однако, признать, что все те теоретические образования, которые построены в гуманитарных и негуманитарных областях [на основе кибернетики], оказываются неспецифическими для этих областей.… Поэтому можно говорить, что в подобных случаях не создается своеобразное концептуальное содержание» (1, 85).
Обнаружение аналогии систем различной природы с информационными системами и выводы, делаемые на основе кибернетического изоморфизма систем, оказываются одинаковыми в любом исследовании: «поскольку экстраполируемые научные утверждения известны заранее, постольку в некотором смысле предопределен класс формирующихся на этой основе новых моделей и гипотез» (1, 85).
Основное познавательное ограничение, по мнению Н.Т.Абрамовой, накладывается направленностью кибернетических методов на изучение информационно-управленческих структур, аналогичных для большинства качественно различных объектов, все иные стороны сложных самоуправляемых систем не могут быть «схвачены» этими идеями. Между тем именно специфические закономерности как раз и составляют специальное знание об этих объектах. «Эти специфические законы оказываются неопределенными и непредсказуемыми с точки зрения кибернетики, здесь действуют иные, свойственные каждой сфере закономерности, для познания которых имеются специфические приемы» (1, 85). Поэтому получаемое кибернетическое изображение объекта можно рассматривать лишь как одну из стадий процесса построения его теории.
Выводы философа 70-х годов подтверждаются современными исследователями. Так, Н.М.Комарова, исследуя историю кибернетической педагогики, отмечает, что она разрабатывалась прежде всего как средство достижения большей строгости и точности в описании и анализе педагогических явлений. «Этот результат отчасти был достигнут, но теоретическая работа нередко была связана с подменой категориального аппарата педагогики аппаратом кибернетики, что имело негативные последствия для реального взаимодействия соответствующих теорий и теоретиков» (162, 6).
Анализируя процессы снижения интереса к кибернетическим методам в педагогике, автор обнаруживает три причины этого явления:
-    разочарование в эвристическом потенциале кибернетической педагогики вследствие резкого несоответствия надежд, возлагавшихся на ее средства, и реальных результатов их использования;
-    противоречие  (по мнению автора кажущееся, по нашему мнению  объективное – А.К) между «технократизмом» кибернетического подхода и гуманитарной парадигмы образования, идеями гуманной педагогики;
-    возникновение в 70-х годах синергетического направления в науке, делавшего акцент, в отличие от кибернетики, на процессы саморазвития и самоорганизации, а не на жестком и детерминированном управлении (162, 8).
Таким образом, главными условиями продуктивного использования кибернетических методов в системных исследованиях педагогических объектов можно считать:
a)     понимание  того, что полученное «кибернетическое изображение» педагогического объекта – лишь один его «срез», отражающий информационно-управленческие связи и не отражающий все иные, не менее, а в плане специфики объекта, и более важные связи;
b)    понимание того, что получение кибернетического описания педагогического объекта, следовательно, является только одним из целого ряда шагов системно-педагогического исследования;
c)     осознание необходимости специальной интерпретации результатов применения кибернетических методов в педагогическом контексте;
d)    понимание того, что полученное кибернетическими средствами изображение педагогического объекта – только теоретическая, условная, ограниченная  модель, от которой до реального объекта – дистанция огромного размера.
То есть, условиями преодоления кибернетической редукции в системном исследовании являются осознание объективного редукционного потенциала кибернетических методов и его компенсация с помощью содержательных методов педагогики и смежных гуманитарных наук.
Если кибернетические и математические методы сначала использовались в педагогике самостоятельно и лишь с обращением к системному подходу стали «вписываться» в системологический инструментарий, то метод моделирования в его широком понимании вошел в педагогику в первых работах, обосновывающих возможность применения системного подхода  в педагогических исследованиях.
А.Т.Куракин и Л.И.Новикова назвали моделирование основным методом системного исследования, «по отношению к которому все остальные методы выступают как частные, обусловливаются им» (198, 7). Этот тезис был подвергнут серьезной критике в работах М.А.Данилова, В.И.Загвязинского, Ф.Ф.Королева. Главными возражениями были указания на возможный ущерб содержательной стороне исследования в случае приоритета формального метода исследования – моделирования; слабая разработанность этого метода (96, 94; 116,34; 170, 369).
Однако внимательное прочтение работы А.Т.Куракина и Л.И.Новиковой позволяет обнаружить, что их тезисы и критика методологов находились в разных плоскостях. Очевидно, потому, что процессы концептуального оформления отечественной методологии педагогики только начались, методологическое оформление идей не всегда было адекватным содержанию этих идей.
Так,  А.Т.Куракин и Л.И.Новикова, описывая суть метода моделирования, отмечали, что ученый, в соответствии с принципами системного исследования, начинает свою работу с синтеза имеющихся у него представлений об исследуемом объекте как о целостной системе, то есть с создания абстрактной модели объекта. Это модель первого порядка, базирующаяся на  его предшествующем знании объекта, включающем  наблюдение, опыты, абстракции, предположения, догадки. Для уточнения полученной модели ученый опирается на систему частных методов. Данные, полученные с их помощью и характеризующие объект как целостную систему, снова предполагают последующий синтез, в результате которого получается вновь абстрактная модель, но более высокого порядка. Ученый идет к теории как конечной итоговой модели через цепочку моделей первого, второго и т.д. порядков (198, 8) (выделено мной – А.К.).
Речь, на наш взгляд, здесь не идет о подавлении формы содержанием. Очевидно, что методу моделирования авторами отводится роль инструмента теоретического синтеза всех представлений о педагогической системе, полученных содержательными методами.
Перечисляя разновидности моделей, А.Т.Куракин и Л.И.Новикова в первую очередь называют понятийную модель, отражающую объект в форме определенной совокупности взаимосвязанных предположений, утверждений, выводов. Второй они называют образную модель, воспроизводящую основные стороны, элементы, связи, отношения объекта в форме описаний, фото- и киномоделей, графиков, схем. И только потом называют математическую и физическую модель (198, 9). Такая логика изложения и те характеристики, которыми описываются виды моделей, также свидетельствуют, на наш взгляд, о понимании приоритета содержания модели над ее формой.
Вместе с тем, критику  увлечения методом моделирования следует, очевидно,  признать справедливой, хотя и не совсем адресованной именно А.Т.Куракину и Л.И.Новиковой. Дело в том, что многие исследователи понимали соотношение формальных и содержательных методы как синоним соотношения теоретических и эмпирических методов. Такое понимание мы обнаружили у А.Т.Куракина и Л.И.Новиковой в описании сути метода моделирования. Тот же тезис находим и у Т.В.Ильясовой: «сущность педагогического системного исследования заключается в том, чтобы обеспечить теоретический синтез  (а не простое обобщение материала целого ряда наук) на высшем, педагогическом уровне.… Это обеспечивается через установление взаимосвязи методов познания: в системном исследовании происходит отказ от привычного деления на эмпирические и теоретические методы. Ведущим методом является моделирование как их диалектическое единство» (132, 23) (выделено автором – А.К.).
В таком исполнении данный тезис также неуязвим для критики моделирования как метода, наносящего ущерб содержательной стороне исследования. Однако опасно само понимание оппозиции содержательные-формальные методы как синонима оппозиции эмпирические-теоретические, поскольку тогда легитимизируется отнесение всех содержательных методов к группе эмпирических, то есть методов более низкого уровня познания, а всех формальных – к группе теоретических. Как следствие, идеалом развития научной дисциплины становится теоретическая наука, которая понимается как наука, обладающая арсеналом средств формализации и содержащая формализованное знание, в полном соответствии с классическими сциентистскими эталонами и нормами познания. В этой логике совершенно справедливо опасение методологов, усматривающих в расширяющемся использовании формальных методов (кибернетических, математических, моделирования)  угрозу сциентизации педагогической науки.
В 70-е годы проблемам моделирования в отечественной педагогике было посвящено множество работ, значительная часть авторов  которых связывала метод моделирования с определенными этапами программы системного исследования (С.И.Архангельский, Т.В.Ильясова, Э.Г.Костяшкин, В.В.Краевский, В.П.Мизинцев, В.И.Михеев, О.Ю.Овакимян, Л.Г.Турбович, А.Ю.Уваров, А.А.Ченцов и др.). Обобщая с этой точки зрения накопленный опыт использования и осмысления метода моделирования, можно обнаружить, что в зависимости от задач исследования и понимания сущности метода моделирования он мог использоваться при
-    параметрическом описании системы – моделирование исходного уровня системы, основанное на эмпирических наблюдениях и наличном знании об объекте;
-    морфологическом описании системы – моделирование поэлементного состава, взаимосвязей, свойств, признаков объекта;
-    функциональном описании системы – моделирование зависимостей между параметрами системы или ее частями на основе характеристики ее как части метасистемы;
-    исследовании поведения системы – моделирование режимов работы системы,  процессов ее развития, управления системой;
-    конструктивно-технологическом описании системы – моделирование желаемого образа системы как технологического предписания практике.
Моделирование применялось, таким образом, на всех уровнях системного исследования педагогического объекта – от онтологического до праксеологического. Следует отметить, что прослеживается определенная зависимость степени формализации модели от уровня ее использования. Наименее формализованными оказываются, как правило, модели онтологического и праксеологического уровня, или системы моделей, отражающих описание педагогического объекта от онтологического до праксеологического уровня, или модели, стремящиеся синтезировать различные представления об объекте в целостную картину (работы В.В.Загвязинского,  А.Т.Куракина, Л.И.Новиковой, Э.Г.Костяшкина, В.В.Краевского, Р.С.Шадури и др. (116; 197; 182; 198; 374)). В то же время более высокой оказывается степень формализации на гносеологическом и методологическом уровнях системного исследования, особенно в тех случаях, когда модели отражают какой-то один аспект исследуемой системы (работы В.П.Беспалько, В.П.Мизинцева, Ю.О.Овакимяна, А.Ю.Уварова, А.А.Ченцова и др. (33; 34; 35; 36; 236; 237; 238; 248; 353; 370)). Метод моделирования, особенно в ситуациях построения формализованных моделей педагогических систем, использовался в тесной связи с методами математики и кибернетики, однако, в отличие от этих методов потенциально был более ориентирован на отражение целостного объекта, на синтез знаний о нем, чем на фиксацию какой-то его стороны.
Методологическая рефлексия опыта моделирования в педагогике позволила исследователям сформировать определенные методологические нормы применения метода моделирования в педагогических системных исследованиях.
1.       Прежде всего, главной нормой является признание того, что модель – это результат схематизации, однако, степень этой схематизации зависит от общего замысла и целей анализа, от ожидаемой полноты и точности решения (248, 4).
2.       Целесообразно построенная модель должна отчетливо отражать наиболее существенные черты явления, второстепенные подробности моделью не воспроизводятся (182, 43; 248, 4).
3.       При моделировании ситуация сознательно в целях исследования упрощается, без научно определенных упрощений нет моделей. Вместе с тем слишком далеко идущие упрощения могут помешать овладению объектом, а отказ от упрощений – затруднить познание (248, 5; 370, 7; 374, 7). 
4.       Упрощение и схематизация делают возможным применение в моделировании методов математики и кибернетики (240, 16; 263, 10-12; 353, 8).
5.       Определение меры допустимого упрощения; удержание в сознании исследователя того факта, что упрощение – это лишь специальный прием теоретического исследования, а его результат- модель – лишь частичное изображение сложного реального педагогического объекта; «оживление» модели в практике возможно только при использовании содержательных методов педагогики и смежных гуманитарных наук (132, 24; 182, 43; 197, 225).
6.       Методы моделирования, математики и кибернетики в педагогическим системном исследовании носят частный, вспомогательный характер, поскольку их средствами познаются лишь отдельные стороны педагогического объекта, с большей строгостью решаются некоторые из интересующих педагогику проблем, но не могут подменять собой собственные методы педагогики (96, 94; 116, 34; 170, 369; 182, 43).
Таким образом, выстраивание специальной методики на каждом этапе системного исследования оказывалось в большей или меньшей степени связанным с  использованием методов формализации, принципиальной основой которых, по определению,  была редукция. В значительной мере этому способствовала гносеологическая природа самого системного подхода, основанного, как «инженерный» стиль мышления, на редукции.
Сочетание содержательных и формальных методов в методике системного исследования, по мнению методологов, должно было компенсировать редукционную сущность системного подхода при максимальном использовании его эвристического потенциала. Но «меру» этого сочетания, его познавательные формы каждый исследователь определял сам. По этому поводу в рассматриваемый период существовало единственное методологическое предписание, которое настоятельно требовало учитывать специфическую природу педагогических объектов (М.А.Данилов, В.И.Загвязинский, Ф.Ф.Королев, В.В.Краевский   и др.).
Реализация этого предписания и в целом сциентистская или гуманитарная ориентация системного исследования педагогического объекта определялись «индивидуальной научной картиной мира»  (В.И.Дрыгин) исследователей, педагогической парадигмой, в пределах научных норм и познавательных эталонов которой формировалась методика  конкретного системного исследования. Те ученые, которым удалось осуществлять методическую деятельность в рамках гуманитарной парадигмы, не поступаясь спецификой предмета, соотнося исследовательские манипуляции (средство) с природой и внутренними закономерностями гуманитарной системы, ценностями гуманитарной культуры (содержание) сумели с помощью нового познавательного средства получить новое знание, более полно раскрывающее сложную природу целостности педагогических систем (Ю.К.Бабанский, М.А.Данилов, В.И.Загвязинский, Ф.Ф.Королев, В.В.Краевский, А.Т.Куракин, Л.И.Новикова, А.М.Сидоркин и др.).
Те исследователи, чьи познавательные эталоны и ценности лежали в пределах естественнонаучной парадигмы, выстраивали методику системного исследования, в которой логика средств подчиняла себе логику содержания. Продуктами реализации такой методики исследования были схематизированные формальные представления педагогических явлений и процессов и соответствующие формализованные предписания педагогической практике (В.П.Беспалько, Л.В.Беспалько, Г.Н.Зубенко, Ю.К.Лазичная, А.Ю.Уваров, А.А.Ченцов и др.).
Сопоставление этих двух списков позволяет обнаружить еще одну зависимость. В первой группе - методологи или теоретики, значительную часть своих работ посвятившие разработке методологических вопросов. Во второй – теоретики и исследователи прикладных вопросов педагогики. Рассматриваемый нами период в истории отечественной педагогики (конец 60-х – 80-е годы) хронологически совпадает с этапом начала концептуального оформления отечественной методологии педагогики, согласно периодизации С.И.Колташ (160, 7-8). Поскольку процесс формирования основных положений отечественной методологии педагогики продолжался, постольку сохранялся, хотя и постепенно становился меньше, определенный разрыв между теорией и методологией педагогики. Далеко не все положения отечественной методологии педагогики принимались и ассимилировались учеными, разрабатывавшими теоретические и прикладные проблемы педагогики.
Следствиями концептуального оформления методологии педагогики был рост ее статуса как самостоятельной дисциплины, возрастание методологической культуры педагогов-исследователей. Методическая деятельность исследователей, то есть деятельность по формированию методики исследования стала превращаться в методологическую деятельность, связанную с глубокой предварительной разработкой методологических оснований исследования (а не только с подбором соответствующих цитат из классиков марксизма-ленинизма, которыми, при минимальной ловкости, можно было обосновать все, что угодно) и построением на этой основе методики конкретного исследования.
Очевидна, таким образом, зависимость между широтой и степенью разработанности методологических оснований исследования, с одной стороны, и гуманитарной направленностью методики системного исследования, мерой  в сочетании формальных и содержательных методов исследования, с другой. 
Вместе с тем, разработка методики системного исследования на основе    поиска путей и форм соединения содержательных и формальных методов, а, по сути, гуманитарных и естественнонаучных дисциплинарных эталонов, может расцениваться и как отклик педагогики на постмодернистские тенденции в культуре, связанные с разрушением «берлинской стены между двумя видами единого знания» (290, 55). Уже в 70-е годы педагогический дискурс отражал тенденции встречного движения: «сциентисты» пытались ассимилировать идеи целостности и сложности человеческой личности, ее саморазвития, ценностной ориентации педагогической науки и практики и т.п., а «гуманисты», принимая идею целесообразности педагогического процесса, учатся более четко ставить цели, ищут более строгие критерии педагогической деятельности и средства из фиксации и т.п. Таким образом, следует признать определенную роль системного подхода в зарождении в педагогике той общекультурной тенденции, которая, по выражению В.В.Савчука, заключается в полной конфискации всего «инструментария» - и естественнонаучного и гуманитарного - в общенаучное пользование (290, 55).
Методика системно-педагогического исследования, связанная с определением целесообразного сочетания формальных и содержательных методов, так или иначе, выстраивалась под задачи реализации  всех этапов программы системного исследования. Но, как в философии, так и в педагогике существовало такое понимание сущности системного подхода, которое сводило его к анализу одной из сторон объекта, его существенной, по мнению исследователя, определяющей стороны (314, 55). Реализация такого понимания сущности системного подхода предполагало разработку методики, позволяющей детально осуществить отдельные этапы системологической программы.
Тогда системное исследование педагогического объекта строилось с акцентом на исследование его существенной стороны, а часто и вообще сводилось только к изучению этой стороны (цели, части, структуры, функции и т.п.). Соответственно, из общей программы системного подхода тогда либо реализовывался только один этап, предполагающий исследование данного аспекта педагогической системы, либо все этапы системного исследования были связаны с рассмотрения только определенного аспекта системы. Поскольку намерение изучить одну сторону объекта связано с определением угла зрения на объект, такая преднамеренная ориентация исследования обретала статус подхода. Этот подход был вторичным по отношению к системному, поэтому его название, как правило, образовывалось путем указания
-    на аспект системного исследования (системно-структурный (32; 252;371), системно-морфологический (99) или поэлементный (37), системно-функциональный (345), системно-исторический (243) и т.п.);
-    на ведущий метод, используемый в исследовании (системно-кибернетический (98), системно-целевой (203), программно-целевой (401));
-    на подход, с которым интегрируется программа системного подхода (системно-деятельностный (295), системно-мыследеятельностный (386), системно-личностный (300), системно-оптимизационный (107)).
Методика такого исследования складывалась из определенных этапов системной программы и методов, позволяющих исследовать намеченный аспект педагогического объекта.
Специальная ориентация на исследование одной стороны объекта, даже в ее системных связях,  обязательно предполагает преднамеренный отказ от рассмотрения других сторон объекта. То есть данный вид системных исследований изначально является частичным. Ряд педагогов-исследователей отдавали себе отчет в частичности  «среза» целостной системы, полученного путем применения такого подхода, обосновывая необходимость его применения требованиями гносеологической ситуации и задачами исследования и удерживая в уме возможность и необходимость и других аналитических плоскостей  (99; 130; 345 и др.).
Но довольно часто, особенно в прикладных и частно-теоретических работах, происходило отождествление определенного аспекта системного исследования с системным подходом в целом (37; 203; 348, 401 и др.). В таком случае системный подход превращался в свою познавательную противоположность – элементаризм,  отражая процессы деградации системного исследования к исторически предшествующему стилю мышления – фрагментализму (по периодизации М.С.Кагана).
Основной причиной фрагментализма исследований, претендующих на статус системного, является, на наш взгляд, недостаточная методологическая подготовка исследователей, причем как в вопросах методологии педагогики, так и в вопросах методологии системного подхода. Характерно, что в большинстве работ, отнесенных нами к группе «квазисистемных», среди источников представлений о методологии системного подхода редко встречаются сочетания емкого перечня солидных общесистемологических работ и работ по методологии системного подхода  в педагогике. Как правило, идут указания на единичные работы, причем не ведущих системологов, а их интерпретаторов.
Знакомство с системным подходом по «вторичным» источникам, по «пересказу» обеспечивало редукцию представлений о системном подходе. Поскольку системный подход изначально основан на познавательной редукции, то его «упрощенная» версия давала в руки исследователям инструмент двойной редукции. Если же при этом для реализации  выбранного аспекта системного исследования выстраивалась методика с опорой на методы формализации, то результатом познания   педагогического объекта являлась «редукция в кубе» – абстракция, чрезвычайно далекая от реального объекта. Данная ситуация наглядно иллюстрирует один из парадоксов  рационального познания, корни которого, по словам Е.Л.Чертковой, «в преобладании технико-инструментальных задач над проблемами целостного познания истины» (цит. по 247, 185).  
Значительное количество педагогов-системологов, опасаясь «потерять целое в одном из аспектов» (352, 261), обращались к аутентичному смыслу системного подхода  - рассмотрению объекта целостно, со всех сторон, соединение всех различных представлений об объекте в целостную картину. Обозначим условно так понимаемый системный подход  как «целостный» в отличие от его предыдущей версии – «частичного» системного подхода. Такое понимание сущности системного подхода  требовало формирования адекватной методики системного исследования, методики, связанной с получением целостного представления о педагогической системе.
В рамках разработки этой методики «целостного» системного подхода  наметились два направления, различающиеся по своим задачам:
-    методика теоретического системного исследования, ориентированного на получение целостного знания о целостном объекте;
-    методика праксеологического системного исследования, ориентированного на теоретизацию и методологизацию педагогической практики с целью целостного преобразования реального целостного педагогического объекта.
В теоретических исследованиях из всех методических поисков можно выделить две яркие тенденции: разработка системно-целостного подхода и комплексные исследования.
Прообраз системно-целостного подхода родился в отечественной педагогике в 60-е годы в связи с разработкой проблемы целостного педагогического процесса (188). Как подход эти идеи оформлялись, главным образом,  в работах Волгоградской проблемной группы сектора методологии педагогики НИИ ОП АПН СССР в конце 70-х – 80-х годах в ходе разработки теории целостного учебно-воспитательного процесса (В.С.Ильин, А.М.Саранов, Н.К.Сергеев, В.В.Сериков и др.). Системно-целостный подход заставляет исследователя фиксировать внимание на целостности как главном качестве изучаемого объекта, на природе этой целостности, ее проявлениях – целостных свойствах системы, развитии, уровнях, механизмах ее образования (130; 217; 242; 295). Таким образом ориентирована вся программа системного исследования, каждый ее этап: состав, структура, функции и т.д. интересуют исследователя именно с точки зрения их вклада в образование целостности данного объекта.
Например, исследуя личность как цель целостного учебно-воспитательного процесса, ученые занимаются не «расчленением» ее на многочисленные составляющие и представлением в виде модели - суммы отдельных качеств и свойств, а пытаются рассмотреть ее как целостность с точки зрения стержневых, интегративных свойств, являющихся системообразующими в ее организации. По мнению исследователей,  выявление этих свойств и направленность педагогического процесса на их развитие обеспечит по законам системообразования воспитание всесторонне развитой  и гармоничной личности (130, 41). Именно такое понимание структуры личности сегодня является ведущим  в гуманитарных дисциплинарных нормах. То есть, если считать современное состояние педагогической науки более высоким по сравнению с предыдущим периодом, то можно высоко оценивать эвристичность системно-целостного подхода.
Другим направлением разработки методики «целостного» системного подхода  можно считать организацию комплексных исследований – исследований, в которых один и тот же педагогический объект изучается с разных точек зрения (88). Причем,  этому определению соответствуют и исследования, проводимые в пределах одной науки и интегрирующие на ее основе данные разных наук (30; 83; 151); и исследования, темы которых находятся в отношениях преемственности (327, 26); и исследования, в которых объект исследуется специалистами разных областей специфическими методами (88; 170; 197). В педагогической литературе рассматриваемого периода встречаются все смысловые оттенки этого понятия, однако, чаще всего, в связи с системным подходом,  комплексными исследованиями было принято называть специально организованные исследования педагогических объектов, проводимые представителями различных научных дисциплин в рамках специфических познавательных норм.
Уже в первых работах по системному подходу в педагогике, где подчеркивалась его «целостная» сущность, его междисциплинарный, комплексный характер, выдвигалась идея о том, что только организация комплексных исследований позволит реализовать подлинный системный подход  к педагогическим процессам и явлениям (Ф.Ф.Королев, А.Т.Куракин, Л.И.Новикова).
Президент Академии педагогических наук СССР В.Н.Столетов в 1976 году утверждал, что «все проблемы педагогической науки – комплексные проблемы. Любой тончайший анализ педагогической проблемы необходимо завершать синтезом. Поэтому решать проблемы педагогической науки можно лишь путем комплексных исследований» (328, 9).
Особенно внимание к комплексным исследованиям возросло в первой половине 80-х годов в силу соединения внутринаучных тенденций (возврат к аутентичной сущности системного подхода, представления о полиструктурности и полисистемности педагогических систем, стремление к синтезу результатов частных исследований, осмысление уровня сложности педагогических объектов и т.п.) и внешних социокультурных условий (нарастание интегративных тенденций в науке, партийные установки, требующие сосредоточить усилия «большой науки на открытиях, способных внести подлинно революционные изменения в производство» (61, 57) и т.д.).
Если речь идет о формировании методики комплексных исследований на основе системного подхода, то можно рассматривать два аспекта – методику организации комплексного исследования, основанную на системном подходе, и методику отдельных дисциплинарных исследований в рамках комплексного, которая тоже может быть основана на системном подходе.
В работах по методологии комплексного исследования в период активизации интереса к ним  главным образом речь шла об организации этих исследований. В такой ситуации актуализировалась инструментально-организационная функция системного подхода, поскольку именно на его основе в каждом конкретном случае решались логико-методологические и организационные проблемы комплексного исследования:
-         постановка комплексной проблемы и формирование целей комплексной научно-исследовательской работы;
-         определение набора научных дисциплин, представители которых должны быть включены в комплексную научно-исследовательскую работу;
-         вопросы организации научных коллективов;
-         планирование комплексных научно-исследовательских работ и управление ими;
-         специфические методы деятельности научного коллектива, осуществляющего комплексные научно-исследовательские работы;
-         оформление результатов последних (88, 125; 230; 316).
Таким образом, возможности получить целостное знание о том или ином педагогическом объекте с помощью системного подхода  связывались, главным образом, с реализацией системно-целостного подхода в индивидуальных исследованиях и организацией комплексных системных исследований педагогических объектов.
Педагогическая наука, главной специфической особенностью которой является ориентация на совершенствование практики (329, 9), традиционно решает задачи внедрения результатов теоретических изысканий в педагогическую действительность с целью повышения эффективности педагогических процессов, развития педагогических систем. Поэтому все без исключения педагогические исследования имеют праксеологическую часть, содержащую рекомендации по научно обоснованному изменению практики.
Между теоретическими выводами системных исследований педагогических объектов, проводимых, в силу когнитивных свойств системного подхода, его программы и методики, на достаточно высоком уровне абстракции, и возможностью их практической реализации существует определенный барьер, преодоление которого должно быть специально инструментовано.
Вопрос об использовании результатов системных исследований в педагогической практике с целью ее системного преобразования по сути является вопросом об онтологизации идеальных схем педагогических явлений и процессов, выстроенных на основе системного подхода. Проблема онтологизации идеальных схем, теоретических конструкций  является одной из важнейших проблем философии познания, в которой вырабатываются принципы, нормирующие подключение теоретика к совершенствованию практики: принципы условности, терпимости, аполитичности, антиактивизма, гуманизма (129, 155) Главная идея, которую необходимо осознать педагогу-теоретику, обращающемуся к практике, заключается в том, что «любая научная деятельность имеет предметный, односторонний характер и поэтому самые лучшие, развитые предметные знания остаются несоответствующими практике деятельности. Они предполагают синтез всех предметных знаний прежде, чем их применение в практике» (13, 181), по мнению О.С.Анисимова.
Как отмечает В.В.Ильин, «рефлексивная позиция в отношении несращенности реально-исторического и социально-теоретического ряда и лада позволяет предостеречь от характерной онтологизации абстрактно-теоретических схем в духе наивного реализма» (129, 154).
В рассматриваемый период далеко не всем исследователям удавалось занять такую рефлексивную позицию, следствием чего были проекции абстрактных конструкций, порожденных в результате системного исследования того или иного педагогического объекта, на это самый объект. Примерами могут быть «уровни усвоения» В.П.Беспалько, которые стали инструментом контроля за деятельностью учителя; «модели личности» В.П.Беспалько, ставшие основой проектирования педагогических систем и  управления ими; «виды воспитания» И.С.Марьенко,   положенные в основу планирования и организации воспитательной работы «по направлениям»; «декомпозиция нравственных категорий» Ю.К.Лазичной как основа кодированного анализа урока и многое другое. Причем не всегда можно обвинять исследователя в «наивном реализме», в том, какой вид приобрели его конструкции в практике, поскольку часто практическую «доводку» его рекомендаций осуществляли методисты и педагоги, интерпретируя их в меру собственного понимания. В то же время, необходимость «доводки» была вызвана, очевидно, отсутствием праксеологической интерпретации результатов исследования в авторском исполнении.
Интерес к результатам теоретических исследований  и их интенсивное «внедрение» в практику «без перевода» также является следствием сочетания многих научных и социокультурных факторов: курс партии на повышение «научности» практики, на усиление практической значимости теоретических исследований; «прикладная» природа педагогики, имеющей еще очень небольшой  опыт осознания себя как теоретической науки и, соответственно, не рефлектирующей глубоко проблему онтологизации теоретических конструкций; общий высокий авторитет системного подхода, снижающий барьер критики в восприятии результатов системного исследования; недостаточная методологическая культура исследователей и практиков; наконец, чисто психологический фактор – «оперирование конструкциями создает впечатление манипуляций с природными отношениями, но это иллюзия» (129, 155), иллюзия покорения реального мира силой науки.
Тем не менее, в рассматриваемый период уже можно обнаружить исследования, связанные с рефлексией соотношения теории и практики системных исследований,  осмыслением проблемы онтологизации абстрактных схем, порожденных в результате применения системного подхода  к педагогическим объектам.
Так, Б.С.Гершунский разводил понятия «целостность», «системность» и «комплексность» по уровням методологического знания. Он считал, что «целостность» является категорией философской, обозначающей общую ориентацию исследовательского мышления; «системность» – категорией общенаучной, подразумевающей выстраивание специальной программы исследования, инструментующей «целостный» взгляд на объект; а «комплексность» – категорией практической, обозначающей способ работы с изученным объектом как с системой (81, 19-20).
В этой логике в отечественной педагогике возникли  направления практико-ориентированных системных исследований, специально выстраивающих теорию системной практики: в конце 70-х годов - комплексный подход (М.В.Кабатченко, О.Г.Панченко, М.М.Поташник, Е.Ф.Сулимов, Г.Н.Филонов и др. (254; 260; 343; 364)), в начале 80-х годов - оптимизационный подходы (Ю.К.Бабанский, М.М.Поташник и др. (25; 249; 259; 265)), в первой половине 80-х годов - концепция воспитательных систем (А.Т.Куракин, Л.И.Новикова, В.А.Караковский и др. (73; 148; 199; 245; 246; 312)), в конце 80-х годов (как теоретическое осмысление практики конца 70-х – 80-х) - концепции социально-педагогических (В.Д.Семенов (297; 298)) и учебно-воспитательных комплексов (Б.З.Вульфов, М.М.Плоткин, В.И.Ширинский (76; 381)).
Первой попыткой специального промысливания путей онтологизации продуктов системных исследований в педагогической практике было оформление комплексного подхода. Разработкой комплексного подхода начала заниматься в 1977 году  проблемная группа НИИ общих проблем воспитания АПН СССР под руководством Г.Н.Филонова и И.С.Марьенко. Одним из теоретических вопросов, который решали ученые в ходе разработки комплексного подхода, был вопрос о его соотношении с системным. Было определено, что «комплексность – практическая реализация в исследовательской работе системного подхода» (Х.Й.Лийметс (329, 11)); «системный подход правомерно рассматривать как стратегию воспитания, а комплексный – как его тактику» (М.В.Кабатченко, М.М.Поташник (260, 17)); «системный подход  позволяет осуществить срез внутреннего динамического состояния объекта воспитания, глубоко и всесторонне прослеживать качественные изменения его элементов, фиксировать характер взаимодействия субъектов, вскрывать причины и механизм возникающих противоречий…; комплексный подход, являясь принципом коммунистического воспитания, определяет содержание и направленность деятельности субъекта воспитательного процесса, позволяет реализовывать цель всестороннего и гармоничного развития ко всем членам общества» (Г.Н.Филонов (364, 189)).
Ответив на вопрос о соотношении комплексного подхода с системным, к вопросу о соотношении с системным подходом иных концепций – оптимизации, воспитательных систем, социально-педагогических  и учебно-воспитательных комплексов и других можно было уже не обращаться. По принципу изоморфизма соотношение было таким же: системный подход – инструмент познания педагогических систем, а данные концепции – инструменты практического приложения системного подхода в педагогической реальности.
Общими признаками методики практико-ориентированных исследований было понимание неконгруэнтности реальных педагогических объектов и их теоретических изображений; требование опоры на конкретные социально-педагогические условия функционирования системы, а не только на общие параметры системы образования при проектировании конкретного педагогического объекта; сочетание научности, практического опыта и здравого смысла, рационального и иррационального в проектировании педагогических систем и  реализации проектов: ориентация на эволюционный путь изменения реальной педагогической системы, на «взращивание», а не «внедрение» инноваций; идея интеграции воспитательных усилий субъектов педагогического процесса и др.
*    *    *
Таким образом, обобщающий анализ деятельности педагогов-исследователей  по выстраиванию методики системного исследования конкретного педагогического объекта позволяет утверждать, что методическия деятельность в ходе системно-педагогического поиска была направлена на уточнение и интерпретацию общей программы педагогического системного исследования.
Обобщение методического опыта педагогов рассматриваемого периода в этой области позволяет выделить четыре вида методики системно-педагогических исследований: методика, повторяющая, но не уточняющая «шаги» программы; методика, связанная с интерпретацией «инонаучных» методов и синтезом формальных и содержательных методов для реализации этапов программы; методика, позволяющая детально реализовать отдельные этапы системологической программы; методика, связанная с попытками синтеза всех представлений о системе в целостную картину.
Ориентация методической деятельности и выбор методики системно-педагогического исследования, как нам удалось обнаружить, были связаны с различными представлениями о сущности системного подхода и его познавательной программы; с научно-познавательной парадигмой, в рамках которой складывались исследовательские ориентации и научные эталоны ученого; с уровнем методологической культуры исследователя, с задачами конкретного исследования.
Историческая реконструкция генезиса системного подхода  в отечественной педагогике конца 60-х – 80-х годов ХХ века позволяет убедиться в том,  что общенаучный системный подход не был механически перенесен на педагогическую почву и получил дальнейшую разработку в педагогических исследованиях рассматриваемого периода как на уровне методологической программы, так и на уровне методики реализации этой программы.
Системологические поиски  педагогов рассматриваемого периода не были теоретически осмыслены и обобщены, что затрудняет использование их результатов в современных системно-педагогических исследованиях. Обобщающий анализ большого массива материалов, отражающий системологический опыт отечественных педагогов изучаемого периода, позволяет представить  этот опыт в виде модели методологии педагогического системного подхода (см. таблицу 2) .
Таблица 2
Модель методологии педагогического системного подхода

Эпистемологический уровень системно-педагогического исследования	Акт познавательной деятельности	Познавательные процедуры и методы
Онтологический	Выделение педагогического объекта, представление его как органического целого, целостно взаимодействующего со средой	Определение понятия «педагогическая система», ее качественной специфики, выделение класса педагогических систем в ряду других систем, классификация педагогических систем
Гносеологический	Занятие специальной исследовательской позиции, позволяющей выделить в педагогическом объекте педагогическую систему как предмет познания	Определение принципов изучения и описания педагогических систем, осмысление полисистемности, полиструктурности педагогических систем, уточнение категорий системного подхода относительно области педагогики, осмысление относительности и ограниченности системного описания педагогического объекта, пределов применимости системного подхода  к педагогической действительности
Методологический	а) формирование методологической программы как инвариантного алгоритма –процедур системного исследования педагогического объекта	1.                 Процедуры, связанные с получением статического «среза» системы, ее «анатомии»: 1.1. представление системы как части метасистемы (выбор метасистемы связан с определением системообразующего фактора); 1.2.   описание состава системы, то есть выделение относительно автономных материальных элементов, необходимых и достаточных для образования системы, не имеющих, но потенциально способных образовывать интегративное системное качество 1.3.   указание на угол зрения, под которым будет рассматриваться система (связано с определением системообразующей связи) 1.4.   Описание под этим углом зрения подсистемной структуры системы: выделение подсистем как мельчайших компонентов системы, сохраняющих интегративное системное качество
		2. Процедуры, связанные с получением динамического описание системы, ее «физиологии»: функциональное, генетическое, управленческое, прогностическое представление системы (эти процедура могут реализовываться только при условии применения специальных методов, то есть выстраивания методики системного исследования  - см. пункт б)
	б) выстраивание методики системного исследования как совокупности специальных методов, приемов и средств, позволяющих исследовать педагогический объект как систему: -                   Методика, повторяющая программу, без использования специальных методов	Переформулирование в системных терминах известного знания, эмпирическое описание педагогического объекта как целостной совокупности элементов, эмпирическая систематизация имеющихся знаний об объекте
	-       Методика, связанная с интерпретацией  инонаучных методов и синтезом содержательных и формальных методов	Использование методов математики, кибернетики, моделирования и т.п. как частных, вспомогательных, при условии педагогической интерпретации результатов их применения с помощью содержательных методов
	-                   Методика, позволяющая детально осуществить отдельные этапы системологической программы	Системно-структурный, системно-морфологический, системно-функциональный, системно-исторический, системно-кибернетический, программно-целевой, системно-целевой, системно-деятельностный, системно-мыследеятельностный, системно-личностный, системно-оптимизационный и др.
	-Методика, связанная с получением целостного знания о целостном объекте	Системно-целостный подход, комплексные исследования и др.
Праксеологический	Методика, ориентированная на построение «методологии практики» с целью целостного преобразования реального целостного педагогического объекта	Процедуры «перевода» идеальных системных схем и моделей, определения условий их практического применения, позволяющих избежать  наивного реализма (комплексный подход, оптимизационный подход, концепции воспитательных систем, социально-педагогических и учебно-методических комплексов  и др.)

Модель методологии педагогического системного подхода разработана нами на основе анализа системологического опыта педагогов рассматриваемого периода и коррелирует как с моделью общенаучного системного подхода, так и с моделью современной методологии педагогики. Исследование современных поисков в области разработки методологии системного подхода позволит уточнить и развить данную модель, однако в рамках задач настоящего исследования она целостно отражает результаты усилий  отечественных педагогов конца 60-х – 80-х годов ХХ века по формированию логики, методологической программы и методики системно-педагогического исследования
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Адекватная познавательная реконструкция истории науки, с точки зрения постнеклассических познавательных идеалов,  невозможна без исследования сложного нелинейного взаимодействия когнитивного содержания науки, форм культуры и социальности в определенном историческом контексте, взаимодействия, результирующегося  как в социокультурном «климате», окружающем и питающем науку, так и во внутренней «атмосфере» науки, ее ценностях и нормах, социальных и психологических факторах познавательной деятельности.
В этой связи наше исследование было ориентировано на выяснение путей и способов многофакторного взаимовлияния педагогики, культуры и общества в советский период с тем, чтобы понять закономерность обращения отечественной педагогики к системному подходу в определенное время и в определенных формах, его роль в развитии методологии педагогики, а также особенности его разработки в педагогических исследованиях.
Вхождение системного подхода в отечественную педагогическую науку в конце 60-х годов ХХ столетия   было закономерным процессом, определенным кодетерминацией социокультурных, общенаучных  факторов и внутринаучных тенденций развития отечественной педагогики. Идеологические, политические и экономические условия  советского общества в этот период создали режим наибольшего благоприятствования развитию ряда направлений науки, представлявшихся значимыми для открытия новых возможностей социалистического строя и советской экономической модели как в вопросах производства, так и в вопросах управления. Оценивавшийся как идеологически «сомнительный», но вместе с тем обладающий большим потенциалом решения различных государственно-важных задач, системный подход  был одним из таких научных направлений. Ориентация отечественной философии на активизм, на участие в процессах социального преобразования позволяла высоко оценить системный подход  за возможность продуктивного развития философии в конкретных исследованиях.  Социально-психологический феномен «романтического сциентизма» в сознании как обывателей, так и нового поколения ученых, обусловленный сакрализацией сциентистских ценностей на основе культурной архаики,  психологически облегчил «проходимость» системного подхода  во все сферы науки и практики. Социокультурный фон  вхождения системного подхода  в отечественную педагогику, таким образом, стимулировал ее ориентацию на классические эталоны научности при переходе от эмпирического к теоретическому этапу развития.
К моменту обращения педагогики к системологическим идеям (конец 60-х годов) общенаучный системный подход  переживал период «системного бума» – интенсивной разработки различных его направлений и версий, экспоненциального роста числа публикаций, расширения приложений в различных областях знания и практики. Результатом системного бума оказалось рождение внутри системного подхода множества теорий и концепций, которые и до настоящего времени не объединены в некую целостную методологию системного подхода, несмотря на надежды «пионеров» отечественной системологии на создание общей теории систем. Отсутствие целостной конструкции затрудняет дифференциацию различных проявлений  системной ориентации, в связи с чем они часто рассматриваются и как рядоположенные, и как взаимновключающие, и как взаимозаменяющие подходы к системному исследованию. Многовариантность, отсутствие теоретической жесткости, открытость, ненормативный характер системного подхода, возможность свободной интерпретации основных его познавательных процедур, с одной стороны, облегчает широкое распространение системных идей, с другой – допускает возможность недостаточно глубокого и квалифицированного теоретизирования, нового обговаривания и переформулировки известных положений. Как достоинства, так и недостатки общенаучного системного подхода  в полной мере проявились и в системно-педагогических исследованиях.
Цели и задачи исследования поставили нас перед необходимостью попытки преодоления неупорядоченности общенаучных системных концепций и идей, объединяемых понятием «системный подход» для получения методологического инструмента анализа, структурирования и оценки системологических поисков в области педагогики. Рассмотрение всего массива системных концепций с точки зрения этапов формирования предмета научного познания (идея Е.Б.Агошковой и Б.В.Ахлибинского) позволили нам дифференцировать их в соответствии с эпистемологическими уровнями и представить в виде целостной модели методологии общенаучного системного подхода:
1.         Онтологический уровень системного исследования, на котором происходит выделение объекта познания, представление его как “органичного целого”.
2.         Гносеологический уровень, на котором необходимо специальное усилие, чтобы увидеть объект как систему, то есть, выделив  в объекте  его аспект – предмет познания,       представить его как систему.
3.         Методологический уровень,
а) общенаучный, связанный с построением программы исследования предмета как системы, то есть определением формальных норм и логики исследования, последовательности познавательных процедур (общее);
б) конкретно-научный, на котором происходит дисциплинарная конкретизация программы исследования предмета как системы определенного класса (особенное); как уникальной системы (единичное).
4.         Праксеологический уровень, связанный с построением «методологии практики», то есть конструированием нормативных моделей исследуемого предмета с целью реализации их в практике, и разработкой соответствующих рекомендаций «пользователям» этой модели (см. таблицу 1 в §2 первой главы).
Все проявления системных ориентаций, все системные концепции и теории могут быть типологизированы согласно тем эпистемологическим уровням, на реализацию которых направлены их процедуры.
Данная модель  принимается нами в качестве логической матрицы для обобщенного анализа системологических поисков отечественных педагогов.
Системные идеи в отечественной педагогике задолго до обращения к системному подходу существовали в рамках отечественной культурной традиции  как способ видения мира и педагогической реальности в нем, как стремление к полноте охвата изучаемого объекта, как форма, найденная для адекватного отражения сущности исследовательской позиции. Системность была органично присущей мышлению отечественных педагогов конца XIX – начала ХХ веков (В.П.Вахтеров, К.Н.Вентцель, П.Ф.Каптерев и др.) как результат разработки фундаментальных вопросов педагогики и рефлексии над самим процессом познания и была унаследована послереволюционной педагогикой в качестве интеллектуального средства, стиля мышления, объединявшего авторов  большинства инновационных проектов советской школы и педагогики.
Революционные преобразования 1917  - 1920-х годов ставили перед педагогической наукой неотложные задачи теоретического и методического обеспечения процесса создания новой образовательной системы страны. Послереволюционная педагогика, унаследовавшая от педагогики рубежа веков идеи целостности, гармонии, единства, системности как интеллектуальное средство, использовала их в оформлении попыток синтеза идеологии и философии марксизма с теоретическим и практическим наследием гуманистической педагогики  (Л.А.Степашко).
1930-50-е голы были периодом разрыва советской педагогики с российской традицией системности мышления, господства фрагментализма в педагогических исследованиях. Идеологически нейтральные системные идеи, будучи  познавательным средством мировоззренческого уровня, могли восприниматься как методологический конкурент официальному диалектическому материализму, признанному «единственно верным» научным методом. Поэтому  методологическая рефлексия и фундаментальные исследования могли принимать только форму идеологически выверенного нормативного знания, обосновывающего линию партии в образовании, обеспечивая реализацию социальных функций педагогической науки.
Тем не менее, самодвижение педагогического сознания и внутренняя логика развития науки порождали  ощущение неудовлетворенности состоянием самой педагогики и результативностью ее когнитивных функций, способствовали актуализации проблемы форм и средств педагогического познания. Период конца 50-х – 60-х годов стал временем развития внутринаучной рефлексии,  поисками в области освоения теоретических,  «научных» методов исследования, делающих возможным вторичное, теоретическое обобщение богатейшего эмпирического материала, накопленного в  годы широкомасштабного социально-педагогического эксперимента периода общественно-политической «оттепели».
Актуализация методологических проблем педагогики в 1960-80-е годы на фоне приоритета сциентистских ценностей в культуре и популярности общенаучного системного подхода  обусловили не только факт обращения отечественной педагогики к системному подходу,  но и хронологическое совпадение этого факта с оформлением отечественной методологии педагогики как относительно самостоятельной области педагогического знания, и взаимосвязанность дальнейшего развития методологии педагогии и методологии педагогического системного подхода. Уже в самом начале обращения отечественной педагогики к системному подходу методологи обозначили три линии «работы системного подхода  в педагогике: разработка специально педагогической методологии системного подхода; использование его для развития методологии как самостоятельной области педагогической науки; использование системного подхода в конкретно-педагогических исследованиях (М.А.Данилов, Ф.Ф.Королев)

Общенаучный системный подход  в педагогических исследованиях рассматриваемого периода в его оригинальном виде использовался редко. С самого начала обращения отечественной педагогики к системному подходу методологи наметили главное условие легитимности его использования в педагогических исследованиях: педагогическое осмысление и разработка специально педагогической методологии системного подхода  (М.А.Данилов, Ф.Ф.Королев).

Разработка педагогической методологии системного подхода  начиналась с определения особенностей  педагогических явлений и процессов как объектов системного исследования, то есть необходимо было выделить особый класс системных объектов - педагогические системы и дать их специфическую характеристику.
Обобщая поиски отечественных педагогов  рассматриваемого периода в этом направлении, мы убедились, что специфика педагогических систем не может быть определена через выяснение социальной, информационной, управленческой, деятельностной или какой-либо другой природы системы, кроме собственно педагогической. Качественные особенности педагогических систем  ученые пытались определить через «элементарную клеточку», «основное противоречие», «инвариантную связ» и другое. Результаты поисков специфики педагогической системы в рассматриваемый период обобщены нами в виде представления об имманентном для педагогической системе процессе передачи социального опыта подрастающим поколениям, воспитательном воздействии (взаимодействии), упорядоченности системы под цели воспитания, гуманитарной природе педагогической системе, о динамических противоречиях между наличным опытом ребенка и требуемым уровнем знаний, умений, навыков и личностных качеств; между целью педагогической и предметной деятельностей и т.п. Кроме того, не менее, чем результаты исследования в области специфики педагогических объектов системного рассмотрения, важен сам его процесс, ориентированный на все более пристальное внимание  к сущности, к природе педагогического явления, а не к его форме или к формам его представления. Очевидно, в этом смысле также можно говорить о гуманитаризирующей роли системного подхода  в отечественной педагогике.
Реализация системного подхода к специфическим педагогическим объектам предполагает выстраивание логики определенных исследовательских шагов, позволяющих увидеть и исследовать предмет познания как систему. Так же, как и в общенаучной системологии, педагогическая программа системного исследования и его методика выстраивались на основе конкретизации сущности системного подхода: как рассмотрение взаимосвязанной совокупности элементов, выступающих как целостность по отношению к среде; как синетеза всех «срезов» полисистемного и полиструктурного объекта в целостную картину; как анализ одной, существенной, определяющей, системообразующей стороны объекта.
Специфика педагогических систем диктовала определенную коррекцию программы общенаучного системного подхода. В системологических поисках рассматриваемого  и последующих периодов такая программа не была  представлена целостно, можно выделить лишь более или менее полные ее варианты.
Обобщение опыта системных исследований педагогических объектов  позволяет целостно  представить модель методологии педагогического системного подхода, которая отражает и общие подходы к системному познанию педагогических объектов, и этапы  программы  системно-педагогического исследования как его общей стратегии, инварианта, и представления о методике системного исследования на определенных этапах программы как его вариативной части, тактике познания, определяемой в соответствии с задачами конкретной ситуации (таблица 2 в §3 третьей главы)). Причем особенностью программы системно-педагогического исследования является нарушение логической последовательности определенных процедур, их синхронность вследствие необходимости удержания сразу несколько позиций в исследовании предмета. Так, например,  на методологическом уровне системного исследования  представляются результаты онтологического и гносеологического уровней, но приступить к реализации онтологического и гносеологического уровней невозможно, не решив задачи методологического уровня.
Еще более очевидной  специфика педагогического системного подхода становится на этапе разработки методики системного исследования. Понятие «методика» в современной методологии определяется с разных точек зрения: с праксеологической  -  как нормативная упорядоченность действий в какой-то конкретной области (а/ как некий целостный образ результативной деятельности в сознании людей, как норма, благодаря чему деятельность человека регулируется и существует как логически выстроенный процесс; б/ как вербальное отражение определенного образа и способов действий в виде описания, предписания, представления); с гносеологической точки зрения - как особая область знаний об осуществлении деятельности в той или иной сфере (Е.В.Титова).
В рассматриваемый период методика  системного исследования в гносеологическом смысле еще не сформировалась,  но существовала в виде нормативной упорядоченности действий. Анализ методических поисков дал возможность классифицировать методики педагогических системных исследований в соответствии с их отношением к  логике и познавательной программе системного подхода: : методика, повторяющая, но не уточняющая «шаги» программы; методика, связанная с интерпретацией «инонаучных» методов и синтезом формальных и содержательных методов для реализации этапов программы; методика, позволяющая детально реализовать отдельные этапы системологической программы; методика, связанная с попытками синтеза всех представлений о системе в целостную картину.
Таким образом, анализ системологических поисков отечественных  педагогов-исследователей позволяет утверждать, что общенаучный системный подход не был механически перенесен на педагогическую почву и получил дальнейшую разработку в педагогических исследованиях рассматриваемого периода как на уровне методологической программы, так и на уровне методики реализации этой программы на основе выяснения специфики педагогических объектов системного исследования. Различия в понимании природы  системного подхода,  педагогическая парадигма, в которой формировались познавательные установки и нормы ученого, различный уровень методологической рефлексии педагогов обусловливали различия в методиках системных исследований, в степени продуктивности этих методик.
В целом, мы попытались, проанализировав системологические поиски педагогов-исследователей конца 60-х – 80-х годов ХХ века в широком социокультурном контексте, выстроить концепцию взаимосвязанного развития отечественной методологии педагогики и методологии педагогического системного подхода, позволило утвердиться в правильности избранной методологической основы и сформированной методики исследования,  то есть, достаточно эффективно решить выдвинутые задачи и реализовать поставленную цель.
Теоретически осмысленный и концентрированный опыт системологических изысканий педагогов-исследователей конца 60-х – 80-х годов ХХ века может стать уроком и точкой опоры в современных поисках методологов, теоретиков и практиков педагогики.
ЛИТЕРАТУРА
1. Абрамова Н.Т. Кибернетика и проблемы теоретизации научного познания //Вопросы философии. - 1977. - №5. - С.79-88.
2. Абрамова Н.Т. О соотношении части и целого в строении материи //Вопросы философии. - 1962. - № 2. - С.46-56.
3. Абалкин Л.И. Тектология А.Богданова: на пути к новой парадигме //Вопросы философии. - 1995. - №8. - С.3-7.
4. Аверьянов А.Н. Система: философская категория и реальность. - М.: Мысль, 1976. - 188 с.
5. Аверьянов А.Н. Системное познание мира: методологические проблемы. - М.: Политиздат, 1985. - 263 с.
6. Агошкова Е.Б., Ахлибинский Б.В. Эволюция понятия системы //Вопросы философии. - 1998 - № 7. - С.171-178.
7. Азаров Ю.П. Искусство воспитывать. -М.: Просвещение, 1979. - 225 с.
8. Азаров Ю.П. Научный отчет по теме "Теория и практика всестороннего и гармоничного развития личности советского школьника в целостном процессе воспитания". - НА РАО, ф.31, оп.2, д.1358, 1977. - 53 л.
9. Актуальные проблемы методологии педагогики /Н.Д.Никандров, Б.С.Гершунский. - М.: НИИОП АПН ССР, 1984. - 48 с. (Обзорная информация /НИИОП АПН СССР. Сер. "Обзоры по основным направлениям развития педагогической науки и практики". Вып.7(55)).
10. Александров В.Б. Основания гуманитарного познания //ХI Международная конференция "Логика, методология, философия науки. В 3-х ч. - Ч.III. - Москва-Обнинск, 1995. - 176 с. - С.32-36.
11. Александров Г.Н. Методологические проблемы использования математических методов в педагогике //Объективные характеристики, критерии,  оценки и измерения педагогических явлений и процессов /Под ред. А.М.Арсеньева и М.А.Данилова. - М.: НИИ ОП АПН СССР, 1973. - 420 с. - С.5-12.
12. Ананьев Б.Г. Человек как предмет исследования. -Л.: Изд-во ЛГУ им.А.А.Жданова, 1968. - 332 с.
13. Анисимов О.С. Методологическая культура педагогической деятельности и мышления. - М.: Экономика, 1991. - 416 с.
14. Анисимов О.С. Методология: функции, сущность, становление. - М.:  "ЛМА", 1996. - 380 с.
15. Анохин П.К. Философские аспекты теории функциональной системы. - М., 1978. - 300 с.
16. Анохин П.К. Теория функциональной системы //Успехи физиологических наук. - 1970. - Т.1. - №1. - С.19-54.
17. Арсеньев А.М., Королев Ф.Ф. Методологические проблемы социалистической педагогики //Проблемы социалистической педагогики. - М.: Педагогика, 1970. - 250 с. -С.10-40.
18. Артемов В.А. Кибернетика, теория коммуникации и школа //Советская педагогика -1962 - №1 - С.72-73.
19. Архангельский С.И. Некоторые методологические вопросы введения в теорию обучения высшей школы //Вопросы повышения эффективности теоретических исследований в педагогической науке. В 2-х ч. - Ч.II. - М., 1976. - 218 с. - С.15-41.
20. Атутов П.Р. О применении кибернетики в педагогике //Советская педагогика. -1962. - №9 - С.34-36.
21. Афанасьев В.Г. Общество: системность, познание и управление. - М.: Политиздат, 1981. - 432 с.
22. Афанасьев В.Г. Проблема целостности в философии и биологии. - М.: Мысль, 1964. - 414 с.
23. Афанасьев В.Г. Системность и общество - М.: Политиздат, 1980. - 368 с.
24. Ачильдиев И.У. В рабстве у систем. - М., 1993. - 150 с.
25. Бабанский Ю.К. Избранные педагогические труды. - М.: Педагогика, 1988. - 500 с.
26. Байденко В.И. Образовательный стандарт, теоретические и концептуальные основы (опыт системного исследования). Автореферат дисс. … д.п.н. - М., 1993. - 38 с.
27. Балясная Л.К. Совершенствовать систему воспитательной работы //О системах и системности в воспитании: Сборник научн.трудов в 2-х ч. - М., 1976. - Ч.1. - 218 с. - С.4-30.
Отечественная наука 50-60-х годов развивалась в русле мирового историко-научного процесса, в некоторых отраслях являясь его лидером, что позволяет говорить об общности основных тенденций, стимулировавших обращение к системному подходу. Кризис классического рационализма развеял иллюзии об абсолютности изучаемых процессов и явлений и возможности их всесторонней познавательной детализации, привел к формированию новых образцов научности - эталонов неклассической науки: субъективизма как включения субъективной деятельности ученого в контекст науки; релятивизма как признания относительности объекта познания к исследовательской деятельности, к средствам познания, а, следовательно, и относительности, вероятностности и дополнительности представлений об объекте; целостности  -  изучения объекта как целого, не являющегося агрегатом разрозненных, недоразвитых относительно него частей, не редуцируемого до суммы отдельных элементов; антисозерцательности как ориентации не на репродукцию заданных структур, а на преобразование внешней человеку действительности; динамизма и эволюционизма как  рассмотрения объекта в движении, развитии и др. Системный подход находится, очевидно, в сложных генетических связях с неклассической наукой: с одной стороны, он ее порождение, с другой - один из источников, питающий и развивающий неклассические эталоны научности.
В исследованиях по истории системного движения его зарождение хронологически относится либо к середине ХIХ века и связывается с именами К.Маркса, Ф.Энгельса, Гегеля, либо к середине ХХ века в связи с работами Л.Берталанфи. М.С.Каган, в частности, аргументируя свою позицию, пытается отдифференцировать стадии развития философского мировоззрения: системность как завершенность, органическое соединение частей в целое (со средины ХIХ века) и системный подход как раскрытие целостности объекта путем выявления многообразных типов связей в нем и сведения их в единую теоретическую картину на основе определенных общих принципов познавательной деятельности (со средины 50-х годов ХХ века) (138, 37-40).
Подчеркнем, что зарождение движения, которое сначала именовалось системным подходом, связано не столько с более полным и глубоким отражением природы целостности объекта, сколько с выработкой специальной исследовательской программы, обеспечивающей системное рассмотрение объекта, то есть, связано с внутринаучной рефлексией, с методологической стратегией исследования. Именно поэтому работа Людвига фон Берталанфи, признаваемая «эскизом системологии» (355, 16), и послужила детонатором лавинообразного процесса разработки гносеологического смысла понятия «система» и выстраивания на этой основе различных вариантов методологии исследования.
Хотя, восстанавливая историческую справедливость, ряд ученых называют первым развернутым изложением действительно обобщенной теории систем "Тектологию" А.А.Богданова (Р.Маттерлинх, А.А.Малиновский,  А.И.Уемов и др.). А В.Н.Садовский выделяет четыре созданных независимо друг от друга основных источника современного системного мышления: "Всеобщую организационную науку А.А.Богданова (1913-1917 гг.); общую теорию систем Людвига фон Берталанфи (1945 г.); кибернетику Норберта Винера (1948 г.); праксеологию Тадеуша Котарбиньского (30-40 гг. ХХ века), отмечая, что историческая последовательность научных событий часто не совпадает с последовательностью их влияния на научное сообщество, что и имело место в ситуации с системным подходом (293, 65).
Современные исследователи называют происходившее в науке с середины 50-х годов ХХ века сменой парадигм, методологическим переворотом, рождением нового стиля научного мышления, в результате чего движение, именовавшее себя системным подходом, породило около 50-ти междисциплинарных наук и теорий, объединяемых ныне широкими понятиями «теория систем и методология системного исследования» либо «системология». Поскольку наше исследование обращено к истории системного движения, позволим себе использовать термин «системный подход» в качестве родового, сохраняя за ним первоначальный смысл, за исключением случаев, требующих специальных оговорок.
Лавинообразный рост числа работ по системной проблематике в мировой науке не мог остаться незамеченным в нашей стране, тем более, что в условиях «оттепели» степень изоляции нашей науки несколько снизилась, и появились возможности более широкого знакомства с зарубежными исследованиями. Уже с конца 50-х годов системный подход начинает распространяться и в Советском Союзе. И если факт обращения советской науки к системному подходу был детерминирован логикой самодвижения научного познания, то специфику ситуации обращения задавали социокультурные условия советского общества.
Конечно, люди, стоявшие у истоков системного движения в Советском Союзе, руководствовались не только научными и философскими интересами. Как свидетельствуют они сами, в распространении системных идей сыграли свою роль как когнитивные, так и социокультурные факторы: в системных исследованиях усматривались  «возможность уйти от давящего казенного диалектического и исторического материализма, путь к свободе философского творчества, способ воздействия на идейную атмосферу общественной жизни, средство серьезной методологической культуры и выхода нашей философской мысли из состояния изоляции» (390, 111).
Социокультурный фон советского общества обусловил и тот факт, что системное движение в нашей стране зарождалось как исследования в области марксистской методологии. Во всяком случае, работы Э.В.Ильенкова, А.А.Зиновьева, Б.А.Грушина 50-х - начала 60-х годов, которые сегодня считаются первыми в рамках системной проблематики, были посвящены изучению методологических средств  Гегеля, Маркса, Ленина.
В этот же период появилось множество философских работ, посвященных развитию марксистского принципа целостности (Абрамова Н.Т., Афанасьев В.Г., Блауберг И.В, Вальт Л.О., Кедров М.Б., Мамзин А.С., Свидерский В.И. и др.), в которых обсуждались соотношения «части» и «целого», «организации», «структуры» и «системы», факторы целостности и др. (2; 22; 48; 66; 152; 221; 296) . Эти работы, по сути, развивались в рамках системности как той стадии развития, которая предшествует системному подходу, согласно схеме М.С.Кагана, поскольку в них рассматривался, главным образом, онтологический смысл понятия «система», не шла еще речь о новой методологической программе исследования. В то же время эта группа работ готовила базу для последующего развития  системного подхода, поскольку закладывала некоторые предпосылки для формирования новой познавательной ориентации исследователей: понятию «система» стал придаваться некоторый гносеологический оттенок, поскольку его стали использовать для уточнения понятия «целое»; при характеристике системы предлагалось делать акцент на характере и степени упорядоченности, организованности и целостности объекта, типе взаимосвязи и взаимодействия составляющих элементов, на его динамической и статической структуре.
В 60-е годы в Москве существовала группа философов, лидерами которой были М.Антонов и С. Фетисов, шумно пропагандировавшие системный подход как магическое средство, дающее возможность построить коммунизм к 1980 году (390, 111). Главным «научным» достижением этой группы была критика Щедровицкого Г.П. и его сторонников за отступление от марксизма.
Г.П. Щедровицкий в 60-е годы руководил полуофициальным семинаром («Московский методологический кружок») в НИИ общей и педагогической психологии, в работе которого принимали участие в разное время И.С.Алексеев, Н.Г.Алексеев, Г.С.Батищев, О.И.Генисаретский, В.В.Давыдов, В.П.Зинченко, Ю.А.Левада, В.А.Лекторский, М.К.Мамардашвили, В.М.Розин, В.Н.Садовский, В.С.Швырев, Э.Г.Юдин и др. С 1962 года этот семинар занимался проблемой "Системы и структуры в современной науке". По мнению Б.Г.Юдина, этот семинар, подлинно междисциплинарный, можно считать непосредственным началом системных исследований в стране (390, 110).  Именно в рамках семинара было подготовлено первое издание по системной проблематике, сборник тезисов «Проблемы исследования систем и структур. Материалы конференции» (М., 1965), получивший широкую известность, несмотря на то, что проведение самой конференции было запрещено, а тираж сборника - формально арестован. Семинар Г.П. Щедровицкого в числе прочих проблем методологии мышления обращался непосредственно к разработке системного подхода как методологической программе исследования.
Таким образом, в 60-е годы в Советском Союзе существовало несколько научных сообществ, так или иначе разрабатывавших проблему системности и осваивавших системный подход. Одним из главных вопросов, решение которого могло определить дальнейшую судьбу системного подхода в советской философии и науке, для этих групп был вопрос о соотношении системного подхода  и марксизма.
Именно этот вопрос пришлось прежде всего решать уже после институализации системного движения в организованном в конце 60-х в Институте истории естествознания и техники АН СССР секторе системного исследования науки. Вопрос этот был не столько научного, сколько политического характера, но в политизированном советском обществе от его решения зависела легитимизация системного подхода.
В одной из первых публикаций по системной проблематике сектора системного исследования науки И.В.Блаубергом, В.Н.Садовским и Э.Г.Юдиным для определения научного статуса системного подхода  была предпринята попытка разделить всю сферу системных исследований на ряд областей со специфическими задачами:
-     формирование специфической системной картины мира и общей системной теории - область на стыке общенаучных и философских разработок;
-     разработка логики и методологии системного исследования - область метанаучной дисциплины;
-     осуществление специально-научных системных разработок - область конкретных наук;
-     построение общей теории систем, смысл которой не в универсальности, а в том, что она является «метатеорией» - некоторой обобщенной концепцией теории систем применительно к определенным классам задач (абстрактно-математических, биологических, технических, социальных) (49, 28-31).
Слова «метанаучная», «метатеория», «специфическая системная картина мира» послужили основанием для резкой критики системного подхода  и обвинения его «носителей» в противопоставлении системного подхода методологии диалектического материализма,  в подмене диалектики системным методом, в отходе от диалектически-материалистических методов исследования в уходе от идеологической борьбы против буржуазной идеологии и ревизионизма, ошибочной оценке немарксистских авторов прошлого и настоящего, в пересказе теорий Берталанфи и Богданова вместо научного поиска. Эти и другие подобные обвинения содержались в «Справке о ежегоднике «Системные исследования» (цит. по 390, 119-120), которая была составлена для обсуждения в секторе философии ЦК КПСС летом 1975 года.
Это были более чем серьезные  обвинения,   и для ученых, занимающихся системным подходом, все могло закончиться печально, если бы не «политическая смерть» главной «идеологической дубинки» середины 70-х годов - секретаря Московского горкома партии по идеологии В.Н.Ягодкина, инициатора разбирательства с авторами ежегодника на уровне ЦК партии, и его «референта» Л.Н.Суворова. Обсуждение ежегодника в ЦК партии все же состоялось и имело дальнейший резонанс, но частичное снятие политической подоплеки позволило перевести проблему в плоскость дискуссии, которая развернулась и в печати, и в научных сообществах.
Как отмечали позже сами участники истории борьбы идеолого-партийного аппарата против развития методологической проблематики системных исследований, хотя эта борьба диктовалась не чисто научными интересами, но она заставила «сформулировать основные принципы советской концепции системных исследований, уровни методологического анализа, отношения системного подхода  и диалектики, понимания общей теории систем как метатеории» (46, 120).
В то же время, по мнению Б.Г.Юдина, различение философского и общенаучного (к которому и относился системный подход) уровней методологического анализа играло защитную роль - «методологи, провозглашавшие, что они занимаются не философией, а общенаучной методологией, обретали тем самым какое-то укрытие от философско-идеологического надзора» (390, 125) .
Эта философская дискуссия сыграла роль научного, а одновременно, благодаря ее некоторому диссидентскому оттенку, и роль социокультурного фактора, так или иначе повлиявшего на распространение системного подхода в конкретных науках. Обвинение ортодоксами системного подхода  в претензиях на замену собой марксистской методологии и философии, звучавшие с трибун и в печати, на фоне постепенного разочарования в коммунистической идеологии и «романтического сциентизма» «ненамеренно создали системному подходу рекламу, авторитет, ореол благопристойности» (124, 147). Однако для политизированных областей  знания, в частности, для педагогики, обращение к системному подходу до окончания дискуссии было шагом достаточно смелым.
К решению вопроса о соотношении философии и системного подхода  исследователи возвращались достаточно активно на протяжении 70-х годов, в результате чего сложились две основные позиции:
1) системный подход и философия - разные уровни методологического анализа (И.В.Блауберг, В.Н.Садовский, Э.Г.Юдин, А.Д.Урсул и др.);
2) системный подход - один из элементов диалектики (В.Г.Афанасьев, М.С.Каган, В.Н.Сагатовский, А.И.Уемов и др.).
Обе позиции внесли существенный вклад как в защиту системного подхода  от политической критики, так и в развитие самого системного движения и его распространение в конкретных науках.
В рамках первой позиции системный подход и философия оказались разведены на разные уровни методологического анализа. Осмысление современного состояния научного познания, в котором традиционно существовало два уровня - философский и частно-научный, позволило ученым обнаружить объективную тенденцию возникновения общенаучных феноменов: понятий (алгоритм, вероятность, дополнительность, знак, инвариант); методов (логико-математический, вероятностно-статистический, системно-структурный, кибернетический, теоретико-информационный); проблем (научно-техническая революция и ее компоненты, проблемы человека, окружающей среды и др.) (356, 31).  Исходя из этого, выделялись четыре уровня современного методологического знания:
1.       уровень философской методологии;
2.       уровень общенаучных методологических принципов и форм исследования;
3.       уровень конкретно-научной методологии;
4.       уровень методики и техники исследования.
При этом за системным подходом закреплялся статус общенаучной методологии. Этот статус отнюдь не выводился из «всюдности» (В.И.Вернадский) его применения. По мнению А.Д.Урсула, общенаучность системного подхода выступает прежде всего как процесс, развертывающийся в «пространстве и времени» научного познания, науки как системы знаний и как деятельности по их производству и использованию (356, 37). Он выделил три аспекта общенаучности системного подхода:
-            «потенциальную общенаучность» – в векторе системного движения на охват системными принципами и идеями все большего числа отраслей и компонентов научного знания;
-            «принципиальная общенаучность» – основные идеи системного подхода на современном этапе их развития абстрагированы от какой-либо конкретной предметной области, либо их группы, что позволяет их использовать в принципе во всех научных теориях и дисциплинах;
-            «гносеологическая общенаучность» – общность логико-гносеологических функций системного подхода, выполняемых им в различных отраслях науки и в науке в целом (356, 37).
Определение статуса системного подхода как общенаучной методологии, таким образом, было не столько политическим ходом, хотя и позволило снять с него обвинения в претензиях на место диалектического материализма как философской теории и научного мировоззрения и вывести из зоны идеологической критики, сколько стало конструктивным основанием для дальнейшего развития системного подхода как междисциплинарного.
Очевидно, разделение философии и  системного подхода по разным уровням методологического анализа можно считать дипломатически обставленным (учитывая политический контекст и подтекст ситуации) отрицанием философии как «науки наук», то есть отделением мировоззрения, понимающего мир так, как он есть, от научного способа познания мира как определенной исследовательской позиции по отношению к нему, что согласуется с неклассическими эталонами научности. Это «отрицание» философии позволило в большей степени разрабатывать гносеологический смысл понятия «система», выстраивая специальные методологические программы системного исследования.
28. Басов Н.Ф. Науковедческие аспекты исследования истории детского движения в России: методология, историография, источниковедение (начало ХХ - 90-е годы ХХ века) Дисс. … д.п.н. - М., 1997. - 348 с.
29. Батракова И.С. Теоретические основы организации педагогического процесса в современной школе. Дисс. … д.п.н. - СПб, 1995. - 418 с.
30. Батурина Г.И. Пути интеграции научно-педагогических знаний //Интегративные процессы в педагогической науке и практике коммунистического воспитания и образования. - М., 1983. - 96 с. - С.4-24.
31. Батыгин Г.С. О специфике текста и подтекста  советского обществоведения //Вопросы философии. - 1997. - №11. - С.18-21.
32. Беляева Л.А. Системный анализ педагогической деятельности //Философские проблемы теории коммунистического воспитания. - Свердловск: СвГПИ, 1985. - 150 с. - С.74-79.
33. Беспалько В.П. Дидактические основы программного управления процессом обучения. Дисс. … д.п.н. - М., 1968. - 360 с.
34. Беспалько В.П. О возможностях системного подхода  в педагогике //Советская педагогика. - 1990. - № 7. - С.59-60.
35. Беспалько В.П. Основы теории педагогических систем. - Воронеж: ВГУ, 1977 - 304 с.
36. Беспалько В.П. Слагаемые педагогической технологии. - М., 1989. - 300 с.
37. Беспалько Л.В. Поэлементный подход к совершенствованию трудового обучения. Автореферат дисс. … к.п.н. - М., 1984. - 18 с.
38. Бим И.П. Система обучения иностранным языкам в средней школе и учебник как модель ее реализации. Автореферат дисс. … д.п.н. - М., 1976. - 48 с.
39. Бим-Бад Б.М. Педагогические течения в начале ХХ века. - М.: Изд-во УРАО, 1998. - 116 с.
40. Битинас Б.П. Математика и педагогика //Учительская газета. - №28. - 27.06.1970. - С.2.
41. Битинас Б.П. Методологические вопросы измерения свойств личности учащихся //Объективные характеристики, критерии,  оценки и измерения педагогических явлений и процессов /Под ред.А.М.Арсеньева и М.А.Данилова. - М.: НИИ ОП АПН СССР, 1973. - 420 с. - С.91-99.
42. Битинас Б.П. Методологические проблемы выявления научной информации в педагогическом исследовании. Автореферат дисс. … д.п.н. - Вильнюс, 1971. - 42 с.
43. Битинас Б.П. О некоторых структурных свойствах объектов педагогического исследования //Вопросы повышения эффективности теоретических исследований в педагогической науке. В 2-х ч. - М., 1976. - Ч.2. - 218 с. - С.73-82.
44. Битинас Б.П. Стохастический характер закономерностей, изучаемых педагогикой //Материалы IV сессии Всесоюзного методологического семинара по проблеме "Методологические основы построения педагогической теории". - М., 1971. - 74 с. - С.49-54.
45. Битинас Б.П. Структура процесса воспитания: методологический аспект. - Каунас: Швиеса, 1984. - 169 с.
46. Блауберг И.В. Из истории системных исследований в СССР: попытка ситуационного анализа //Системные исследования. Ежегодник. 1989-1990. - М.: Наука, 1991. - 300 с. - С.110-125.
47. Блауберг И.В. Некоторые методологические проблемы исследования истории системного подхода. - М.: ВНШСИ, 1980. - Вып.7. - 70 с.
48. Блауберг И.В. О категориях целого и части в марксистской философии //Вопросы философии. - 1957. - № 4 - С.41-50.
49. Блауберг И.В., Садовский В.Н., Юдин Э.Г. Системный подход в современной науке //Проблемы методологии системного исследования /Ред.И.В.Блауберг и др. - М.: Мысль, 1970. - 455 с. - С.7-48.
50. Блауберг И.В., Садовский В.Н., Юдин Э.Г. Системный подход: предпосылки, проблемы, трудности. - М.: Знание, 1969. - 48 с.
51. Блауберг И.В., Юдин Б.Г. Системный подход как современное общенаучное направление //Диалектика и системный анализ. - М.: Наука, 1986. - 300 с.
52. Блауберг И.В., Юдин Э.Г. Становление и сущность системного подхода.-  М., Наука, 1973 - 69 с.
53. Бирюкова Б.В., Эджубов Л.Г. Простое и сложное в социально-культурологических концепциях //Вопросы философии. -  1996. - №12. - С.33-47.
54. Блонский П.П. Трудовая школа //Избранные педагогические сочинения. - М.:АПН РСФСР, 1961. - 695 с. - С.209-224.
55. Богуславский М.В. Блуждание по альтернативным полям. История росийского образования: современные подходы // Учительская газета. - 1996. - № 49. - 09.12.96. - С.9.
56. Богуславский М.В. Ценностные ориентации  российского образования в первой трети ХХ века //Педагогика. - 1996. - №3. - С.72-75..
57. Богуславский М.В. История педагогики и современность. - М., 1987. - 30 с.
58. Болдырев Н.И. О системе воспитательной работы в школе //Народное образование. - 1957. - № 2 (приложение).
59. Большой энциклопедический словарь. - М.: Большая советская энциклопедия, 1998. - 1456 с.
60. Бондарь В.И. Повышение эффективности подготовки директора школы к управлению процессом обучения. Автореферат дисс. … д.п.н. - Киев, 1986. - 42 с.
61. Брежнев Л.И. Отчетный доклад Центрального Комитета КПСС XXVI съезду КПСС и очередные задачи партии в области внутренней и внешней политики. - М., 1981. - 150 с.
62. Буковская Н.В. Феномен саморефлексивности науки и процесс гуманизации научного знания // Методология науки: нетрадиционная методология: Сборник трудов участников Всероссийского семинара. - Томск: Издание Томского ун-та, 1997. - 320 с. - С.30-35.
63. Бургин М.С., Кузнецов В.И. Введение в современную точную методологию науки. Структуры систем знания: пособие для студентов вузов. - М.: АО "Аспект-пресс", 1994. - 303 с.
64. Бургин Ю.Г.  В "Новом мире" //Век ХХ и мир. - 1999. - № 2. - С.86-93.
65. Буторина Т.С. Стиль педагогического руководства как фактор формирования комсомольского коллектива класса. Дисс. … к.п.н. - Л., 1976. - 180 с.
66. Вальт Л.О. Соотношение структуры и элементов //Вопросы философии. - 1963. - №5. - С.45-48.
67. Вахтеров В.П. Основы новой педагогики. - М., 1916. - 600 с.
68. Вентцель К.Н. Этика и педагогика творческой личности: В 2-х т. - Т.2.- М., 1912. - 344 с.
69. Вентцель К.Н. Проблема космического воспитания //Свободное воспитание-ВЛАДИ. - Вып.2. Январь-февраль. 1993. - С.9-13.
70. Вентцель К.Н. Психологические и педагогические условия торжества новой религии //Свободное воспитание-ВЛАДИ. - 1993. - № 2 - С.2-8.
71. Визгин В.П. Наука и культура: размышление и проблемы их взаимосвязи //Наука и ее место в культуре. - Новосибирск: Наука, 1990. - 274 с. - С.58-76.
72. Воловик П.Н. Приемы применения методов теории вероятностей и математической статистики в педагогической теории и практике. Автореферат дисс. … д.п.н. - Киев, 1977. - 48 с.
73. Вопросы воспитания: системный подход /ред.Л.И.Новикова. - М.: Прогресс, 1981. - 136 с.
74. Вопросы повышения эффективности теоретических исследований в педагогической науке. Ч.I. - М.: НИИОП АПН СССР, 1976. - 224 с.
75. Вульфов Б.З. К проблеме повышения эффективности воспитательной деятельности школьного комсомола // О системах и системности в воспитании. В 2-х ч. - Ч.I.- М., 1976. - 218 с. - С.72-80.
76.  Вульфов Б.З., Плоткин М.М. Учебно-воспитательный комплекс как система: варианты общеобразовательной школы //Советская педагогика -1991. - №2. - С.64-48.
77. Выготский Л.С. Собрание сочинений в 6-ти томах. - Т.2. - М., 1982. - 300 с.
78. Высокий долг ученых //Правда- 13.10.75. - № 241.  - С.1
79. Выше качество воспитания и обучения //Народное образование. - - 1954. - №7. - С.3-10.
80. Гвишиани Д.М. Методологические проблемы моделирования глобального развития //Вопросы философии. - 1978. - № 2. - С.3-25.
81. Гершунский В.С. О взаимоотношениях категорий "целостность", "системность", "комплексность" //Проблемы повышения эффективности педагогического процесса на основе идей оптимизации. - М.: НИИ ОПВ АПН СССР, 1985. - 160 с. - С.14-24.
82. Глушков В.М., Урсул А.Д. Математизация научного знания //Философия и мировоззренческие проблемы современной науки. - М., 1981. - 300 с. - С.175-200.
83. Гмурман В.Е. Методологические и теоретические проблемы педагогики в их взаимосвязях. Автореферат дисс. … д.п.н. в форме научного доклада.   М., 1981. - 49 с.
84. Гмурман В.Е. Тенденции развития педагогики // Методологические проблемы развития педагогической науки /ред.П.Р.Атутов, М.Н.Скаткин, Я.С.Турбовской. - М.: Педагогика, 1985. - 340 с. - С.3-56.
85. Гончаров Н.К. Вопросы педагогики. - М.; Изд-во АПН РСФСР, 1960. - 300 с.
86. Гончаров Н.К. О некоторых направлениях развития педагогической науки на современном  этапе. - М.: Знание, 1967.- 48 с.
87. Гончаров Н.К. Принцип систематичности воспитания подрастающего поколения. - НА РАО, ф.125, оп.1, №342,  1952. - 44 с.
88. Грибов В.С. Комплексные научно-исследовательские работы в педагогике //Методология педагогических исследований /Под ред. А.И.Пискунова, Г.В.Воробьева. - М.: НИИ ОП АПН СССР, 1980. - 165 с. - С.118-146.
89. Грэхэм Л.Р.  Естествознание, философия и науки о человеческом поведении в Советском Союзе. - М.:Политиздат, 1991. - 480 с.
90. Данилов М.А. Всеобщая методология науки и специальная методология педагогики в их взаимоотношениях. - М.: АПН СССР, 1971. - 36 с.
91. Данилов М.А. Марксистская диалектика - методологическая основа педагогических исследований //Советская педагогика. - 1971. - №1. - С.72-82.
92. Данилов М.А. Некоторые методологические вопросы педагогических исследований //Советская педагогика. -1965. - №10 - С. 34-46.
93. Данилов М.А. Основные проблемы методологии и методики  педагогических исследований. - М.: АПН СССР, 1971. - 36 с.
94. Данилов М.А. Педагогический процесс, диалектика его движения и отражение в теории //Тезисы докладов семинара по методологии педагогики и методики педагогических исследований 27.10-31.101969.  - М.: НИИ ТиИП АПН СССР, 1969. - 26 с. - С.3-15.
95. Данилов М.А. Теоретические основы и методы фундаментальных педагогических исследований //Проблемы повышения эффективности педагогических исследований и реализации достижений науки в процессе обучения и воспитания. - М.: НИИ ОП АПН СССР, 1972. - 117 с. - С.2-25.
96. Данилов М.А., Малинин В.В. Системно-структурные исследования  педагогических явлений и процессов //Советская педагогика. - 1971. - № 1. - С.73-95.
97. Данилюк А.Я. Теоретико-методологические основы интеграции в образовании (Опыт теоретической дидактики). Дисс….к.п.н. //Ежемесячный электронный педагогический журнал "Научно-педагогические школы Юга России: теория и история развития. Вып.11. - http://edu.donpac.ru:8101/journal/11/
98. Джугели Э.П. Методологические вопросы кибернетического моделирования в дидактике //Объективные характеристики, критерии,  оценки и измерения педагогических явлений и процессов /Под ред. А.М.Арсеньева и М.А.Данилова. - М.: НИИ ОП АПН СССР, 1973. - 420 с. - С.51-54.
99. Джугели Э.П. Системный подход к теоретическим вопросам дидактики. Дисс. …к.п.н.. -Тбилиси, 1973. - 134 с.
100. Донских О.А. О науке, лелеющей гармонию //Наука и ее место в культуре.  - Новосибирск, 1990. - 274 с. - С.19-36.
101. Дружинин В.В., Канторов Д.С. Системотехника. - М.:Радио и связь, 1985. - 200 с.
102. Дрыгин В.И. Мировоззрение в творчестве ученого. - Саратов: Изд-во СГУ, 1991. - 122 с.
103. Дулов А.И. Логико-структурный курс педагогики. - Иркутск: ИГПУ, 1985. - 304 с.
104. Дулов А.И. Нравственное воспитание учащихся в процессе обучения. Автореферат дисс. … д.п.н. - М., 1973. -42 с.
105. Дулов А.И. Педагогика: Курс лекций. - Иркутск, 1970. - 406 с.
106. Дулов А.И. Педагогическая интерпретация идеи комплексного подхода к воспитанию //Идейно-политическое и нравственное воспитание учащихся. /Ред.А.И.Дулов. - Иркутск: ИГПИ, 1979. - 150 с. - С.3-17.
107. Дьяченко И.И. Оптимизация управления учебным познанием. Автореферат дисс. … к.п.н. - Л., 1970. - 20 с.
108. Евразийство: за и против, вчера и сегодня (материалы "круглого стола") //Вопросы философии. - 1995. - №6. - с.3-26
109. Емельянов С.В., Наппельбаум Э.Л. Системы, целенаправленность, рефлексия  // Системные исследования. Ежегодник. 1981. - М.: Наука, 1981. - 384 с. - С.7-37.
110. Ерасов Б.С. Социальная культурология.: Пособие для студентов высших учебных заведений. В 2-х ч. - Ч.I. - М.: АО "Аспект-Пресс, 1994. - 384 с.
111. Есипов Б.П. Изучение системы работы школы. - НА РАО, ф.70, оп.1, д.19, 1952. - 20 с.
112. Есипов Б.П. К вопросу о системе воспитательной работы в школе. - НА РАО, ф.25, оп.2, д.304, 1955. - 54 с.
113. Есипов Б.П. Система воспитательной работы в школе //Советская педагогика. - 1955. - №6. - С.20-38.
114. Журавлев В.И. XXVII съезд КПСС и проблемы методологии педагогической науки. - М.: Педагогика, 1985. - 200 с.
115. Журавлев В.И. Методология и методика педагогических исследований //Педагогика. Учебное пособие для студентов пед.вузов  и пед.колледжей /Ред.П.И.Пидкасистый. - М.: Роспедагенство, 1996. - 604 с. - С.33-56.
116. Загвязинский В.И. Исследование движущих сил учебного процесса. Дисс. … д.п.н. М., 1973. - 449 с.
117. Загвязинский В.И. Методология и методика педагогических исследований. - Тюмень: Изд-во Тюменского университета, 1976. - 86 с.
118. Загвязинский В.А., Алексеев М.Н. Формы и методы логического мышления в педагогических исследованиях //Методология педагогических исследований /Ред.А.И.Пискунов, Г.В.Воробьев. - М.: НИИ ОП АПН СССР, 1980. - 165 с. - С.10-42.
119. Занков Л.В. О предмете и методе дидактических исследований. - М.: Изд-во АПН РСФСР, 1962. - 120 с.
120. Заславская О.С. Процесс обучения и его функции в развитии воспитательной системы школы. Дисс. … д.п.н. - М., 1997. - 287 с.
121. Зинченко В.П. Образование. Мышление. Культура //Новое педагогическое мышление /Под ред.А.В.Петровского. - М., 1989. - 240 с. - С.90-102.
122. Зинченко В.П. Человеческий интеллект и технократическое мышление //Коммунист. - 1988. - № 3. - С.97-106.
123. Зинченко В.П., Мамардашвили М.К. Проблема объективного метода в психологии //Вопросы философии - 1977. - С.109-125.
124. Зинченко В.П., Моргунов Е.Б. Человек развивающийся. Очерки российской психологии. - М.,: Тривола, 1994. - 304 с.
125. Золотарев И.Н. К проблеме педагогического управления процессом воспитания личности школьника //Объективные характеристики, критерии,  оценки и измерения педагогических явлений и процессов /Под ред.А.М.Арсеньева и М.А.Данилова. - М.: НИИ ОП АПН СССР, 1973. - 420 с. - С.149-155.
126. Зубенко Г.Н. Методологические вопросы кибернетического моделирования процесса обучения. Автореферат дисс. … к.филос.н. - М., 1968. - 20 с.
127. Зудин А.Ю. Культура советского общества: логика политической трансформации // Общественные науки и современность. - 1999. - №3. - С.59-72.
128. Игнатов А. "Евразийство" и поиск новой культурной идентичности //Вопросы философии. - 1995. - №6. - С.49-55.
129. Ильин В.В. Философия: Учебник для вузов. - М.:Академический проект, 1999. - 592 с.
130. Ильин В.С. Формирование личности школьника (целостный процесс). - М.: Педагогика, 1984. - 144 с.
131. Ильина Т.А. Системно-структурный подход к организации обучения. Вып. 1. - М.: Знание, 1972. - 72 с.
132. Ильясова Т.В. Системное исследование учебного процесса средней школы с включением технических средств обучения. Дисс. … к.п.н. - М., 1979. - 229 с.
133. Иноземцев В.Л. К теории постэкономической общественной формации. - М.: Таурус.Век, 1995. - 336 с.
134. Иноземцев В.Л. Теория постиндустриального общества как методологическая парадигма российского обществоведения //Вопросы философии. - 1997. - №10. - С.29-41.
135. Ионов И.Н. Теория цивилизаций и эволюция научного знания // Общественные науки и современность. - 1997. - № 6. - С.118-135.
136. Каган М.С. Системный подход и гуманитарное знание. - Л.: ЛГУ, 1991. - 384 с.
137. Каган М.С. Философия культуры. - СПб.: Петрополис, 1996. - 415 с.
138. Каган М.С. Философия как мировоззрение //Вопросы философии.  - 1997. - №9. - С.36-45.
139. Казакова Е.И. Теоретические основы развития общеобразовательной школы (системно-ориентационный подход). Дисс. … д.п.н. - СПб, 1995. - 390 с.
140. Каиров И.А. О состоянии и задачах педагогической науки //Советская педагогика. - 1955. - № 3. - С.3-30.
141. Камалдинова Э.Ш. Система работы пионерской дружины. Автореферат дисс. … к.п.н. - М., 1975. - 24 с.
142. Кантор И.М. О статусе математических средств в педагогических исследованиях //Объективные характеристики, критерии,  оценки и измерения педагогических явлений и процессов /Под ред. А.М.Арсеньева и М.А.Данилова. - М.: НИИ ОП АПН СССР, 1973. - 420 с. - С.5-12.
143. Кантор В.К. Личность и власть в России: сотворение катастрофы //Вопросы философии - 1998. - №7. - С.14-22.
144. Кантор В.К. Федор Степун: российская мысль в контексте европейских катаклизмов //Вопросы философии. - 1999. - №3. - С.112-136.
145. Кантор И.М. Педагогическая лексикология и лексикография. - М.: Педагогика, 1969.
146. Кантор И.М. Понятийно-терминологическая система педагогики: логико-гносеологические проблемы. - М.: Педагогика, 1980. - 160 с.
147. Каптерев П.Ф. Избранные педагогические сочинения /Ред.А.М.Арсеньев.- М., 1982.
148. Караковский В.А. Воспитательная система школы как объект педагогического управления. Автореферат дисс. … д.п.н. (в форме обобщающего доклада). - М., 1989. - 38 с.
149. Караковский В.А. О системе воспитательной работы школы //О системах и системности в воспитании: Сборник научных трудов. В.2-х ч. - Ч.I. М., 1976. - 218 с. - С.110-117.
150. Карташев В.А. Система систем: Очерки общей теории и методологии. - М.: Прогресс-Академия, 1995. - 416 с.
151. Качарян Г.И. Комплексный подход в исследовании проблем формирования личности. Дисс. … д.п.н. - Ленинакан, 1987. - 294 с.
152. Кедров М.Ф. О соотношении форм движения материи в природе //Вопросы философии. - 1959. - №  4. - С.44-48
153. Келле В.В. Переосмысление системной методологии: версия П.Чекленда // Системные исследования. Ежегодник. 1995-1996. - М.: Эдиториал УРСС, 1996. - 400 с. - С.377-389
154. Кларин М.В. Инновации в мировой педагогике. - Рига: "Эксперимент", - 1995. -176 с.
155. Князева Е.Н., Курдюмов С.П. Синергетика и новые подходы к процессу обучения //Синергетика и учебный процесс. - М., Изд-во РАГС, 1999. - 300 с. - С.8-18.
156. Ковалев А.П. Педагогические системы: оценка текущего состояния и управление. - Харьков: ХГУ, 1990. - 153 с.
157. Козлов И.Ф. Единство воспитания и жизни детей: (материалы 1940-51 годов). - М.: Просвещение, 1964.  -140 с.
158. Колесникова И.А. Теоретико-методологические основы современного процесса воспитания. - Л., ЛГПУ, 1988. - 82 с.
159. Колташ С.И. О некоторых тенденциях формирования системы методологических идей отечественной педагогики (вторая половина 60-х - начало 90-х годов ХХ века) //Гуманистические идеи в отечественном историко-педагогическом опыте. Сборник научных статей. Выпуск 2. - Хабаровск: Изд-во ХГПУ, 2000. - 76 с. - С.14-20.
160. Колташ С.И. Философско-методологические проблемы исследования генезиса методологии отечественной педагогики (1965 - 1985 гг.) //Гуманистические идеи в отечественном историко-педагогическом опыте. - Хабаровск: Изд-во ХГПУ, 2000. - 76 с. - С.6-14.
161. Колташ С.И. Формирование концепции процесса обучения в научно-педагогической деятельности М.А.Данилова. Автореферат дисс. ... к.п.н. - Красноярск, 1990. - 23 с.
162. Комарова Н.М. Развитие кибернетической педагогики в ФРГ (1960-е - 1980-е годы). Дисс. … к.п.н. - М., 1995. - 128 с.
163. Комаровский Б.Б. Русская педагогическая терминология. - М.: Педагогика, 1969.
164. Конаржевский Ю.А. Что нужно знать директору школы о системах и системном подходе. - Челябинск: ЧГПИ, 1986. - 133 с.
165. Кондаков М.И. Методологические и теоретические основы школоведения //Теоретические основы школоведения - М.: Педагогика, 1982. - 300 с. - С.9-51.
166. Кондаков  М.И. Педагогическая наука и школа //Очерки истории школы и педагогической мысли народов СССР (1961-1986 гг.) /Под ред.Ф.Г.Паначина, М.Н.Колмаковой, З.И.Равкина. - М.: Педагогика, 1987. - 416 с. - С.118-134.
167. Кондаков М.И. Теоретические основы школоведения. Дисс. … д.п.н. - М., 1980. - 397 с.
168. Корнетов Г.Б. Антропологический подход к изучению всемирной истории педагогики // Историко-педагогическое измерение в образовании. - СПб: СПГУПМ, 1999. - 126 с. - С.42-48.
169. Корнетов Г.Б. Цивилизационный подход к изучению всемирного историко-педагогического процесса. - М.: ИТП и МИО РАО, 1999. - 265 с.
170. Королев Ф.Ф. Ленин и педагогика. - М.: Педагогика, 1971. - 400 с.
171. Королев Ф.Ф. Логическое и историческое в педагогических исследованиях //Тезисы докладов семинара по методологии педагогики и методике педагогических исследований. - М.: НИИ ТиИП АПН СССР, 1969. - 26 с. - С.20-24.
172. Королев Ф.Ф. Системный подход и возможности его применения в педагогике // Проблемы теории воспитания./Ред.Л.П.Буева,  Л.И.Новикова, Г.Н.Филонов. - М.: Педагогика, 1974. - 260 с. - С.209-222.
173. Косянов В.И. Системный подход как средство совершенствования анализа урока. Автореферат дисс. … к.п.н. - Челябинск, 1987. - 20 с.
174. Котлярова И.О. Систематизация управления инновациями в образовательном учреждении. - Челябинск: УЮГУ, 1998. - 125 с.
175. Кохановский В.П. Философия и методология науки: Учебник для высш. уч.зав-й. - Ростов-на-Дону: Феникс, 1999. - 576 с.
176. Кочергин А.Н. Наука и ее место в культуре как комплексная проблема // Наука и ее место в культуре. - Новосибирск: Наука, Сиб.отдел-е, 1990. - 274 с. - С.5-18.
177. Краевский В.В. Выступление на заседании проблемного совета "Теория и практика воспитательных систем" (февраль 1995 г.) //Современные проблемы исследования воспитательных систем. - М., 1995. - 78 с. - С.51-54.
178. Краевский В.В. Методология педагогического исследования: пособие для педагога-исследователя. - Самара: Изд-во СамГПИ, 1994. - 165 с.
179. Краевский В.В. О характере и логике педагогического исследования. Протокол №12 от 5.05.88 //Протоколы заседаний лаборатории методологии педагогики за 1988 год - НА РАО, ф.31, оп. 1, д.2314. - 137 л. - л.61-62.
180. Краевский В.В. Педагогическая теория: что это такое? Зачем она нужна? Как она делается? - Волгоград: Перемена, 1996. - 86 с.
181. Краевский В.В. Соотношение педагогической науки и практики //Материалы IV сессии Всесоюзного методологического семинара "Методологические основы построения педагогической теории" 5.10.71. - М.: НИИ ОП АПН ССР, 1971. - 74 с. - С.20-33.
182. Краевский В.В. Состав, функции и структура научного обоснования обучения. Дисс. …д.п.н. -М., 1976. - 344 с.
183. Краевский В.В. Способы получения в дидактике теоретического знания, ориентированного на практику // Вопросы повышения эффективности теоретических исследований в педагогической науке. Ч.I. - М.: НИИОП АПН СССР, 1976. - 224 с. - С.160-175.
184. Крупская Н.К. Избранные педагогические сочинения. - М.: Учпедгиз, 1957. - 714 с.
185. Крутова О.Н. Философия воспитания: альтернативный вариант //Шварцман К.А., Коновалова Л.В., Крутова О.Н. Воспитание: новые подходы к вечной теме. - М.: Луч, 1983. - 302 с. - С.88-238.
186. Кудров В.М. Советская модель экономики: тяжелое наследство //Общественные науки и современность. - 1999 - №3. - С.100-113.
187. Кудров В.М. Советская экономика в ретроспективе: опыт переосмысления. - М., 1997. - 300 с.
188. Кузнецова А.Г. Проблема целостного педагогического процесса в советской педагогике середины 50-х - середины 60-х годов. Дисс. ... к.п.н. - Хабаровск. 1994. - 247 с.
189. Кузнецова Н.И. Философия науки и история науки: проблемы синтеза. - Дисс.в виде научного доклада … д.филос.н. - М., 1998. - 48 с.
190. Кузьмин В.П. Различные направления разработки системного подхода  и их гносеологическое обоснование //Системные исследования. Ежегодник. 1984. - М.: Наука, 1984. 384 с. - С.41-51.
191. Кузьмин В.П. Принцип системности в теории и методологии К.Маркса. - М.: Политиздат, 1976. - 300 с.
192. Кузьмина Н.В. Системный подход в педагогических исследованиях //Методология педагогических исследований /ред.А.И.Пискунов, Г.В.Воробьев. - М.: НИИ ОП АПН СССР, 1980. - 165 с. - С.82-117.
193. Кузьмина Н.В., Гинецинский В.И. Категориальный анализ понятия воспитание // Вопросы повышения эффективности теоретических исследований в педагогической науке. Ч.I. - М.: НИИОП АПН СССР, 1976. - 224 с. - С.53-63.
194. Куликова Л.Н. Гуманизация образования как средство реализации идей гуманизма //Проблемы гуманизации образования. - Петропавловск-Камчатский: ПКГПИ, 2000. - 250 с. - С.5- 21.
195. Кун Т. Объективность, суждение и выбор теории //Современная философия науки: знание, рациональность, ценности в трудах мыслителей Запада: Учебная хрестоматия. - М.: "Логос, 1996. - 400 с. - С.61-82.
196. Кураев В.И. Диалектика содержательного и формального в научном знании. - М.: Наука, 1977. - 160 с.
197. Куракин А.Т. О системном подходе в теории воспитания // Проблемы теории воспитания /ред.Л.П.Буева, Л.И.Новикова, Г.Н.Филонов. - М.: Педагогика, 1974. - 260 с. - С.223-240.
198. Куракин А.Т., Новикова Л.И. О системном подходе в исследовании педагогических явлений: Тезисы доклада. - М.,  1969. - 29 с.
199. Куракин А.Т., Новикова Л.И. Об актуальных проблемах теории и практики воспитания: Материалы к совещанию 28.06.68.. - М.:Редакция журнала "Советская педагогика", 1968. - 30 с.
200. Кучерук А.С. Современное гуманитарное мышление - научный, образовательный и цивилизационный феномен: научно-аналитический обзор. - М.: РАН ИНИОН, 1999. - 76 с.
201. Ладенко И.С. Предисловие //Методологические концепции и школы в СССР (1951-1991): история, истоки и перспективы /ред.И.С.Ладенко. - Новосибирск, 1992. - 150 с. - С.3-10.
202. Лазичная Ю.К. Влияние дидактического материала по русскому языку на формирование нравственных понятий.  Автореферат дисс. … к.п.н.  - Иркутск,  1971. - 19 с.
203. Лазичная Ю.К. Нравственное воспитание на уроках русского языка в 5 классе. - Красноярск, КГПИ, 1976. - 68 с.
204. Левин А. О воспитательной системе школы //Системный подход в воспитании /ред.Л.И.Новикова, А.Т.Куракин. - М.: НИИ ОП АПН СССР, 1979. - 78 с. - С.36-42.
205. Левшин Л.А. О природе явлений воспитания //Вопросы философии - 1968. - № 6. - С.53-68.
206. Левшин Л.А. Педагогика и современность. - М.: Просвещение, 1964. - 360 с.
207. Легенький Г.И. Педагогический процесс как целостная динамическая система. - Харьков: Вища школа, 1979. - 144 с.
208. Леднев В.С. Структура педагогической науки //Педагогическая технология. - 1991. - №1. - С.3-64.
209. Лернер И.Я. Проблема методов обучения и пути ее использования //Вопросы методов педагогических исследований. - М., 1973. - 200 с. - С.75-100.
210. Липник В.Н. Метология как основа историко-педагогического исследования //Историко-педагогическое измерение в образовании. - СПб.: СПГУПМ, 1999. - 126 с. - С.93-98.
211. Лобок А.М. Антропология мифа. - Екатеринбург, 1997. - 500 с.
212. Лубский А.В Культурология: Учебное пособие для студентов высших учебных заведений. - М.:Феникс, 1995. - 500 с
213. Луначарский А.В. На новых путях. - Самара, 1924. - 60 с.
214. Ляудис В.Я. Инновационное обучение и наука. - М., 1992. - 200 с.
215. Макаренко А.С. Педагогические сочинения: В 8-ми томах. - М.:Педагогика, 1993
216. Макаров А.Н. К вопросу об определении понятия "система" //Проблемы методологии и логики наук. Ученые записки. Вып.6. №85. - Томск: ТГУ, 1971. - 230 с. -С. 71-75.
217. Максимова В.Н. Сущность и функции межпредметных связей в целостном процессе обучения. Автореферат дисс. … д.п.н. - Л., 1981. - 42 с.; 
218. Максимычев И.Ф. Россия как часть общеевропейского цивилизационного пространства //Общественные науки и современность. - 1997. - №6. - С.85-96.
219. Малькова З.А., Никандров Н.Д., Гершунский Б.С., Шубинский В.С. Новый этап развития педагогической науки: Тезисы концепции. - М.: НИИ ОП АПН СССР, 1988. - 7 с.
220. Малявина Л.С. ХХ век: новые подходы к освещению его истории //Актуальные проблемы современной цивилизации. - Хабаровск: ХГПУ, 1996. - 192 с. - С.8-21.
221. Мамзин А.С. Системность живого и соотношение биологического и физико-химического //Вопросы философии. - 1964. - № 6. - С.118-126.
222. Мамчур Е.А. Когнитивный процесс в контексте представлений о самоорганизации // Самоорганизация и наука: опыт философского осмысления. - М.: ИФ РАН, 1994. - 350 с. - С.48-65.
223. Маркарян Э.С. Вопросы системного исследования общества. - М., 1972. - 300 с.
224. Марксизм и развитие советской педагогики /Ред.З.А.Малькова, Г.Н.Филонов. - М.: Педагогика, 1986. - 256 с.
225. Маркузе Г. Эрос и цивилизация. - М.:Refl-book, 1994. - 250 с.
226. Марьенко И.С. Процесс нравственного воспитания в советской школе. Автореферат дисс. … д.п.н. - М., 1979. - 71 с.
227. Материалы XXV съезда КПСС. - М.: Политиздат, 1976. - 400 с.
228. Материалы научно-практической конференции по итогам научно-исследовательской работы института НИИ ОП АПН СССР за 1978 год. - НА РАО, ф.31, оп. 1, д. 1696, 1978. - 141 л.
229. Материалы пленума ЦК КПСС, 14-15 июня 1983 г. - М.: Политиздат, 1983. - 150 с. 
230. Методология и методика исследования трудового воспитания в процессе обучения и производительного труда учащихся: Методические рекомендации участникам республиканского комплексного исследования на 1986-1990 гг. - Минск, 1987. - 40 с.
231. Методология науки: нетрадиционная методология: Сборник трудов участников Всероссийского семинара. - Томск: Издание Томского ун-та, 1997. - 320 с.
232. Методология науки: человеческое измерение и дегуманизирующие факторы научного познания: Сборник /Под ред.проф.А.К.Сухотина. - Томск: Издание Томского ун-та, 1996. - 209 с.
233. Методология системного подхода  в педагогике /А.М.Сидоркин //Обзор.инф.НИИ ОП АПН СССР. Сер. "Обзоры по информационному обеспечению педагогических программ и основным направлениям развития педагогической науки и практики" Вып.3(33) - М.: НИИ ОП АПН СССР, 1989. - 56 с.
234. Методологические проблемы развития педагогической науки /ред.П.Р.Атутов, М.Н.Скаткин, Я.С.Турбовской. - М.: Педагогика, 1985. - 340 с.
235. Методологическое своеобразие гуманитарного знания. - М.: МГУМ, 1999. - 120 с.
236. Мизинцев В.П. Моделирование и количественные характеристики дидактических объектов Автореферат дисс. … к.п.н. - М., 1970. - 28 с.; 
237. Мизинцев В.П. Метод измерения логических систем и операций над графовыми моделями //Объективные характеристики, критерии,  оценки и измерения педагогических явлений и процессов /Под ред.А.М.Арсеньева и М.А.Данилова. - М.: НИИ ОП АПН СССР, 1973. - 420 с. - С.354-359.
238. Мизинцев В.П., Карпов А.Ф. Применение методов графового моделирования и информационной оценки смысловых структур в исследовании темпа усвоения понятий и формирования навыков учащихся // Дальневосточный физический сборник. -Хабаровск, 1974. - 300 с. - С.183-206.
239. Мильнер Б.З., Евенко Л.И., Рапопорт В.С. Системный подход к организации управления. М.: Экономика, 1983. - 225 с.
240. Михеев В.И. Моделирование и методы теории измерений в педагогике. - М.: Высшая школа, 1987. - 200 с.
241. Наука и ее место в культуре. - Новосибирск: Наука, Сиб.отдел-е, 1990. - 274 с.
242. Научный отчет Волгоградской проблемной группы сектора методологии педагогики НИИ ОП АПН СССР "Методологические проблемы разработки теории целостного учебно-воспитательного процесса". - Н.а.РАО, ф.31, оп.2, №1298, 1978. - 54 с.
243. Нишаналиев У.Н. Теория и практика подготовки учителей трудового обучения в истории советского педагогического образования (1917-1981 г.г.). Автореферат дисс. … д.п.н. - М., 1983. - 36 с.
244. Новиков А.М. Докторская диссертация? - М.: Эгвес, 1999. - 120 с.
245. Новикова Л.И. Воспитательная система как феномен педагогической действительности //Теоретико-методологические проблемы науки в условиях становления и развития целостной системы непрерывного образования. - М.: НИИ ОП АПН СССР, 1988. - 186 с. - С79-82.
246. Новикова Л.И. Воспитательная система: общая характеристика //Воспитательная система учебного заведения как объект педагогического управления. В 2-х ч. - Ч.I - Рига: ЛГУ им. П.Стучки, 19879. - 195 с. - С.7-11.
247. Нугаев Р.М. Рецензия на книгу Исторические типы рациональности В 2-х т. - Т.1 .- М.: ИФ РАН, 1995. - 350 с. //Вопросы философии - 1998. - №1. - 182-188.
248. Овакимян Ю.О. Теория и практика моделирования обучения. Автореферат дисс. … д.п.н. - М., 1989. - 32 с.
249. Озольс В.А. Оптимизация процесса идейно-политического воспитания старшеклассников. Дисс. … к.п.н. - М., 1980. - 175 с.
250. Ойзерман Т.И. Опыт критического осмысления диалектического материализма //Вопросы философии. - 2000 - №2. - С.3-31.
251. Орлова Э.А. Введение в социальную и культурную антропологию. - М.:Изд-во МГИК, 1994. - 214 с.
252. Пальянов М.П. Целостный педагогический процесс как основа всестороннего развития школьников //Психолого-педагогические вопросы организации учебно-воспитательного процесса. - Томск: Томский ун-т, 1986. - 218 с. - С.148-159.
253. Панасюк В.П. Педагогическая система внутришкольного управления качеством образовательного процесса. Дисс. …д.п.н. - СПб, 1998. - 460 с.
254. Панченко О.Г. Комплексность в организации воспитательной работы в общеобразовательной школе. Автореферат дисс. … к.филос.н. - М., 1981. - 26 с.
В рамках второй позиции исследователи, напротив, стремились доказать, что системный подход есть неотъемлемая чисть диалектического материализма (В.Г.Афанасьев, М.С.Каган, В.Н.Сагатовский, А.И.Уемов и др.),  поэтому в работах, связанных с системным подходом философы отмечали, что «системный подход так же древен, как человеческое общество» (291, 57), а «в современных системно-теоретических представлениях настолько сильно запечатлена «в снятом виде» их история как история развития философии, что вне ее сущность этих представлений понять невозможно» (255, 7); разъясняли, что «системный подход есть конкретное проявление диалектического метода в тех гносеологических ситуациях, когда предметом познания оказываются системные объекты» (136, 17), а «теория систем в качестве научной теории есть конкретизация таких положений материалистической диалектики как «всеобщая взаимосвязь и взаимодействие», «материалистическое единство мира», «всесторонность исследования», «абсолютность, относительность и конкретность истины»,  конкретизация таких философских категорий как «часть» и «целое», «форма» и «содержание», «отдельное» и «общее» (255, 38).
Данные представления развивались в классической научной парадигме, где мир и знание о нем должны совпадать, поэтому акцент делался на развитии онтологического смысла понятия «система», на доказательства того, что весь мир и все его объекты – системы. Меньшая развитость системного подхода как диалектического метода объяснялась тем, что до второй половины ХХ века человек не сталкивался со сложными системами, и поэтому категориальная схема системного подхода не нуждалась в осознании, управляя системной деятельностью на уровне перцептивных схем (291, 57). В этой связи перспективы методологической разработки системного подхода связывались с уточнением его категориальной структуры, с классификацией всех видов систем и определением адекватных виду системы программ исследования.
В.Н.Садовский, обращаясь к истории системного мышления, выделяет два периода в развитии мирового системного движения: 40-70 годы и от 70-80-х до настоящего времени. Отметим, что если эти хронологические границы справедливы для мирового  системного движения, то для советского их надо сдвинуть по крайней мере на пятилетие, если иметь в виду не отдельные ростки идей, характеризующие тот или иной этап, а их достаточное распространение.
На первом этапе (40-70- годы) была сформулирована основная парадигма системного мышления, для которой характерны два важных момента. Один – обращенность к изучению равновесных состояний различных типов систем как основная исследовательская задача системного мышления. Другой момент касается понимания статуса системных исследований и был связан с оппозициями мировоззрение-методология, методология-теория (293, 69-71).  Подчеркнем еще раз, что если для мирового системного движения приоритетным был вопрос о задачах системного подхода в изучении равновесных систем, то для отечественных системологов более значимым и потребовавшим  больше усилий первоначально был вопрос  о статусе системного подхода в связи со спецификой социокультурной ситуации.
К вопросу о задачах и функциях системного подхода советские философы возвращались неоднократно, причем представления о задачах и функциях системного подхода расширялись в связи с переходом от абстрактных представлений о его универсальности ("Системы повсюду!" – Л.фон Берталанфи) к конкретным методикам, обеспечивающим приложимость системного подхода к объектам различной природы.
На ранних этапах развития системного движения учеными осознавалось, что предметом системного исследования являются сложноорганизованные объекты, представляющие собой системы. Отчетливое понимание того, что предметом системного исследования являются именно равновесные  сложные системы, пришло с появлением представлений о неравновесных системах (начало 70-х годов в мировой системологии и конец 70-х – в советской).
И.В.Блауберг, В.Н.Садовский, Э.Г.Юдин отмечали, что, говоря о природе сложноорганизованных систем, они имеют в виду их гносеологическую природу, а не онтологический статус, подчеркивая тем самым специфику гносеологических задач системного исследования: "если в досистемных исследованиях речь шла об описании объекта, то системные исследования имеют своей целью выявление механизма "жизни", то есть функционирования и развития объекта в его внутренних и внешних характеристиках" (курсив авторов) (50, 25).
Итак, с самого начала с системным подходом связывались серьезные надежды: во-первых, на то, что он "соберет" рассыпавшийся на частные объекты мир, создав единую действительность для современной науки, техники и практики, интегрирует распавшиеся части науки и техники, выработает общий язык и "конвертируемые" методы мышления для всех областей и сфер деятельности на основе Общей Теории Систем (В.Н.Садовский, позже А.И.Уемов и др.); во-вторых, на разработку и внедрение в различные отрасли науки, техники и практической деятельности специфически системного мировоззрения и системной методологии (И.В.Блауберг, Э.Г.Юдин).
История системного движения  доказала реалистичность надежд второго плана. В настоящее время системный подход развивается путем расширения его приложений, а Общая Теории Систем до сих пор остается проектом, и никто не может сказать, как его осуществлять и вообще, возможна ли его реализация.
Дальнейшая конкретизация задач системного подхода и расширение представлений о его функциях происходили в тесной связи с разработкой основных идей системного подхода по четырем направлениям:
1.                 Философские аспекты системного подхода:
А) онтология систем, системная картина мира (онтологические определения понятия "система", классификация системных объектов);
Б) гносеологическая проблематика системного подхода (гносеологические определения понятия "система", принципы ее изучения и описания, основные категории системного подхода – связь, структура, системообразующая связь и др.);
2.                 Системная логика и методология (специфические методы системного подхода, методика системного подхода);
3.                 Специально-научные системные концепции (специфика различных системных объектов, типология специально-научных системных подходов или  приложений системного подхода);
4.                 Общая теория систем.
Если соотнести схему  направлений разработки системного подхода и схему методологии науки, предложенные И.В.Блаубергом и Э.Г.Юдиным, становится очевидным, что шла комплексная проработка системных идей от уровня философии до  методики конкретного исследования через всю вертикаль методологии науки, что доказывает еще раз особую роль системного подхода в отличие от других. Если понятие "подход" с момента своего появления в науке означало особый угол зрения на объект исследования, то системный подход соотносился еще и с выстраиванием особой исследовательской программы на основе этого угла зрения и дальнейшей конкретизации этой программы в особых методах.
Не соотносятся лишь последние, четвертые уровни обеих схем: уровень методики и техники исследования и уровень ОТС, поскольку первоначально представлялось, что  с разработкой  специально-научных системных концепций сложится методика системного исследования для каждой конкретной науки, которая станет общей для всех исследований в данной области. Однако история системных исследований показывает, что и до сих пор  каждый конкретный исследователь (если он не просто декларирует, а реально использует системный подход) выстраивает собственную методику системного исследования. И речь на уровне системной логики и методологии (схема направлений системных исследований) и на уровне общенаучной методологии (схема методологии науки) должна идти не столько о методике системного исследования, сколько о методике выстраивания методики системного исследования в деятельности каждого конкретного ученого.
Используем схему направлений системных исследований для представления их основных результатов.
Мировоззренческая функция системного подхода обнаруживалась и обосновывалась при разработке его философских аспектов. При этом онтологическое направление системных исследований доказывало, что "Системы повсюду!" (Л.фон Берталанфи) и весь мир – система, а гносеологическое – что, если системен объект познания, то и мысль, его познающая, должна быть системна (И.В.Блауберг, Э.Г.Юдин).
Главным моментом в разработке гносеологического и онтологического направлений системной философии было определение понятия "система" таким образом, чтобы выразить принципиальное отличие системного этапа познания объекта от досистемного.
Онтологические позиции в отношении понятия "система" складывались задолго до  оформления системного подхода, начиная с синкретичного мировоззрения древнегреческих философов, не разделяющего реальность и ее идеальное представление. В этой связи формирование понятия "система", существовавшего, очевидно, также со времен Древней Греции, шло через осознание целостности и расчлененности объектов. Отсюда берут начало толкования системы как целого, состоящего из частей, в которых во второй половине ХХ века стали отражаться не просто совокупность, но и взаимосвязь, взаимодействие, отношения элементов:
-    отграниченное множество взаимосвязанных элементов (4, 25);
-    комплекс взаимодействующих тем или иным способом компонентов (23, 21);
-    не просто совокупность единиц, а совокупность отношений между этими единицами (282, 88) и другие.
Поскольку изучение всеобщей взаимосвязи было задолго до появления системного подхода, такое понимание системы и делает системный подход синонимом диалектического материализма.
Другая ветвь онтологического направления разработки понятия "система" появилась уже именно в связи с разработкой системного подхода в ХХ веке и делала акцент не на совокупности элементов, а на совокупности свойств:
-            так или иначе упорядоченное множество элементов, образующее определенное целое, свойства которого не сводятся к свойствам составляющих его элементов (136, 19);
-    конечное множество элементов, объединенных динамическими и статическими отношениями, которое с необходимостью и достаточностью обеспечивает наличие целенаправленных свойств, позволяющих решать системообразующие противоречия в определенных внешних условиях (291, 66);
-    множество взаимосвязанных элементов, образующих устойчивое единство и целостность, обладающее интегральными свойствами и закономерностями (191, 10) и другие.
Если в первом случае акцент делался на целостности как на взаимодействии элементов, то во втором – на порожденных этим взаимодействием целостных свойств системы, не выводимых из свойств элементов, то есть на явлении эмерджентности как основной характеристике системы.
Кроме того, термином "система" обозначались не только объекты, состоящие из частей, но и сами эти части как органичное целое, системы низшего порядка по отношению к системам высшего порядка. В этом смысле системой мог быть назван любой фрагмент действительности. Отсюда выводится мысль о том, что любые совокупности являются системами; материя вообще проявляется в форме систем; нет материи вне систем, а системность является атрибутивным свойством материи (А.Н.Аверьянов, В.Г.Афанасьев, В.С.Тюхтин, Н.Ф.Овчинников, Е.Ф.Солонов, А.Е.Фурман и др.). И даже понятие хаоса в отношении к другой системе отражает либо систему с непознанной закономерностью, либо систему с низшими формами связи элементов, либо систему, являющуюся фоном относительно исследуемой системы (4, 23-28).
Таким образом, вся емкость понятия "система" сводилась к констатации системной природы объекта. Эвристическая ценность такой позиции невысока, поскольку она не позволяет выстраивать исследовательскую программу и разворачивать на ее основе исследовательские процедуры. Вместе с тем нельзя согласиться с оценкой онтологического направления в разработке понятия "система" как совершенно непродуктивного (6, 172).
Именно на основании онтологического толкования системы выстраивались классификации системных объектов. Так, И.В.Блауберг, В.Н.Садовский, Э.Г.Юдин на основании идеи связи как ключевой  характеристики системы выделили три группы системных объектов:
-    неорганические совокупности  - связи носят внешний, случайный, несущественный  характер, отсутствуют целостные, интегративные свойства):
-    неорганичные системы – существуют только структурные связи, связи координации; основные свойства частей определяются внутренней структурой частей; зависимость между  системой и ее компонентами не сильна; элементы сохраняют способность к самостоятельному существованию, могут быть активнее целого; устойчивость системы обусловлена стабильностью элементов;
-    органичные системы – наряду со связями структурного характера существуют и генетические; не только связи координации, но и субординации; свойства частей определяются структурой целого; зависимость между системой и ее компонентами столь сильна. что элементы лишены способности к самостоятельному существованию, а их активность передается целому; части качественно преобразуются вместе с целым; устойчивость системы обусловлена постоянным обновлением элементов; существуют особые  управляющие механизмы; внутри органического целого существуют не только элементы, но и подсистемы, гибко приспособленные к выполнению команд управляющей системы на основе вероятностного функционирования элементов подсистемы, наличия у них определенного числа степеней свободы, то есть жесткая детерминированность связей подсистем между собой и с целым реализуется через отсутствие однозначной детерминации в поведении элементов подсистем (49, 38-39).
Поскольку мир систем чрезвычайно разнообразен, выбор иных оснований для классификации давал другие типологии систем: по происхождению – естественные и искусственные; по содержанию – материальные (предметные) и идеальные (теоретические); по отношению к причинно-следственной связи – детерминированные и вероятностные; по отношению к воздействиям окружающей среды – открытые и замкнутые (255, 17); по характеру развития – динамические и статические; по механизмам управления – управляемые и неуправляемые; по характеру организации – самоорганизующиеся и неорганизованные; по форме движения, в которой находятся элементы – механические, физические, химические, биологические, социальные (4, 21-25).
Онтологические классификации систем делали существенное уточнение к идее универсальности системного подхода: весь мир состоит из систем, но все системы – разные, что устанавливало определенные ограничения при формировании познавательной программы системного исследования конкретного объекта. С расширением конкретно-научных и практических приложений системного подхода выявлялись новые классы систем: "человекоразмерные" (Г.П.Щедровицкий), гуманитарные (Л.Заде), равновесные и неравновесные (Г.Хакен, И.Пригожин) и другие.
И еще  один результат онтологического направления системного мышления можно, на наш взгляд, считать эвристически значимым – вывод об изоморфности систем. Действительно, признание того, что весь мир в целом и любой его фрагмент в частности являются системой, предполагает обнаружение некого тождества, аналогии этих бесконечно разнообразных объектов. Были выявлены ряд признаков и свойств, характерных для любой системы: всеобщий характер, целостность и отграниченность, эмерджентность, состав (элементы и подсистемы), структура, наличие системообразующих связей, связь с внешней средой, упорядоченность и организованность (А.Н.Аверьянов, В.Г.Афанасьев, И.В.Блауберг, А.С.Мамзин, В.Н.Садовский, Э.Г.Юдин и др.)
Представление об изоморфизме реальных систем давали основания для разработки идеи изоморфности системных описаний объектов, для выводов о возможности экстраполяции знаний об уже изученной системе на любой другой объект, который мы собираемся рассматривать как систему. Принцип изоморфизма давал возможность при исследовании новой системы делать скачок от нулевого уровня знаний об объекте до некоторой суммы формальных знаний о нем как о системе, что позволяло далее выстраивать  уже содержательное исследование.
Представления о тотальной системности мира, классификации системных объектов и принцип изоморфизма исчерпывали эвристический потенциал онтологического направления системного подхода.
Если использовать идею Е.Б.Агошковой и Б.В.Ахлибинского о том, что множественность и разнообразие определений системы вызваны различием этапов формирования предмета научного познания (6, 177), то можно утверждать, что онтологические представления о системе и системности соотносятся с первым актом познавательной деятельности - - выделением объекта познания, его представлением как "органичного целого", но до выделения предмета исследования.
Гносеологическое направление в философии системного подхода обращалось к следующему эпистемологическому уровню, связанному с актом выделения предмета познания и его представлением в виде системы.
Анализируя развитие гносеологического направления в разработке философских аспектов системного подхода, мы вынуждены разойтись во мнении с исследователями эволюции понятия "система" Е.Б.Агошковой и Б.В.Ахлибинским.
Дело в том, что в их представлении гносеологическая линия в разработке понимания системы связывается с двумя позициями: с трактовкой системности самого знания и с разработкой понятий "закон" и "закономерность" как ядра научного знания. Развитие данного направления было связано, по мнению авторов, с интуитивным использованием понятия "система", разработкой смыслов этого понятия и ряда его важнейших признаков без разработки самого понятия "система". Как интуитивистское, данное направление исчерпало себя в связи с развитием саморефлексии системных концепций науки к середине ХХ века. А далее в разработке понятия "система", по мнению авторов, наметилось методологическое направление, которое органично включало в себя весь спектр онтологических, гносеологических и методологических аспектов (6, 172-176).
Нам же представляется, что наряду с проблемой системности знания и закона как ядра научного знания существовала еще и третья ветвь гносеологической линии – разработка идей системности познания, истоки которой тоже были в древнегреческой философии и науке, но которая своим предметом имела не систему знаний как результат познавательного процесса, а системные позиции самого познания как процесса и деятельности. Именно эта ветвь развивалась с середины ХХ века в системном движении наиболее активно.
Наиболее ярко данные позиции представлены в работе Л.А.Петрушенко, характеризовавшего систему как гносеологическую модель некоторых существенных свойств явлений действительности (255). Вскрывая объективное содержание понятия "система", Леонид Аврамиевич приходит к выводу, что систем как таковых не существует: "система, будучи идеализацией, отвлечением от действительности, принципиально не может быть вычленена или выделена из вещи каким-либо другим путем, кроме мысленного абстрагирования" (255, 17).  Автор подчеркивает инструментальный характер понятия "система", указывая, что оно представляет собой "сложный, рефлексивный сплав реального и условного, играющий роль "вспомогательной реальности" как инструмента познания "основной реальности" (255, 17).
В наше время представители гносеологического направления не менее категоричны. Так, Э.А.Орлова убеждена, что "само по себе понятие "система" является чисто формальным и не имеет эмпирического содержания. Применение этого концепта к определенному предмету означает его интерпретацию. Вопрос только в том, какой должна быть природа интерпретации" (251, 43). Таким образом, принципиальное отличие онтологического и гносеологического взглядов на систему заключается в том, что в первом случае  формальные особенности мышления напрямую переносятся на рассматриваемый объект, а во втором акцент делается на собственной исследовательской ориентации субъекта, на его "желании увидеть" некоторую совокупность отношений в рассматриваемом объекте (150, 37), на том усилии, которое надо совершить, чтобы увидеть объект как систему.
Нам представляется очень важной в эвристическом смысле роль гносеологических установок системного подхода на признание за понятием "система" лишь теоретического содержания. Удержание исследователем такой гносеологической позиции при изучении объекта как системы являлось бы гарантией того, что ему удастся если не избежать упрощения при представлении объекта в качестве системы, то хотя бы отдавать себе отчет в том, что полученное изображение объекта  - лишь его принципиальная схема, значительно редуцирующая его сущность; схема, играющая роль первого познавательного инструмента.
Еще одним важным выводом из гносеологических установок системных исследований было представление об относительности систем (А.Н.Аверьянов, И.В.Блауберг, В.Н.Садовский, Э.Г.Юдин, Л.А.Петрушенко и др.). Действительно, если "система" – это характеристика познавательного отношения к объекту, способа познавательной интерпретации  объекта, то в зависимости от задач исследования "один объект может быть исследован и как системный, и как несистемный" (50, 25).
Вслед за относительностью системности приходилось признать множественность систем в одном объекте, то есть полисистемность.  Как писал Л.А.Петрушенко, "вещь представляет собой бесконечное, неисчерпаемое множество систем, но она не состоит из системы или систем, так же как система или системы не содержатся в вещи" (255, 17). Именно идея полисистемности должна была лечь в основу интеграционных процессов в науке. В этой связи И.В.Блауберг и Б.Г.Юдин писали: "На сложный объект не может быть "наложено" какое-либо единственное представление о целом, исключающее все другие представления. Исследуя такой объект, мы имеем дело не с одним целым или одним уровнем целостности, а с различными "срезами" с этого объекта, каждый из которых представляет определенную картину. Степень совмещения всех таких  отдельных изображений зависит от уровня научных знаний и методологической оснащенности науки" (51, 140).
В рамках гносеологического направления системных исследований разрабатывались и другие  понятия системного подхода, выражающие общие познавательные установки системной ориентации: связь, структура, системообразующие факторы и другие.
Одной из основных характеристик системы признавалась ее целостность, что относилось не столько к самой системе, сколько к способу ее исследования как внутренне активного целого, не сводимого к своим элементам и противопоставленного своему окружению. При характеристике целостности акцент делался уже не на составе системы, ибо различные системы могли состоять из одинаковых элементов, и отличия их порождались иными связями и отношениями между составляющими, тем, какой своей частью и стороной элементы включались во взаимодействие.   Поэтому наибольшая смысловая нагрузка в системных исследованиях приходилась на понятие "связь" – состояние взаимообусловленности элементов и подсистем в системе. Обнаружились различные виды связей в системах:  взаимодействия, порождения (генетические), преобразования, строения, функционирования, развития, управления (49, 41-47).
 При этом исследователя, стоящего на позициях системного подхода, интересовали не связи как таковые, а их совокупность и внутренняя упорядоченность -  структура. Было обнаружено, что характер функционирования системы напрямую определяется ее структурой, что давало возможность описывать системы и их развитие через характеристику взаимосвязей структуры и функций.
Решая проблему упорядочения связей  в структуре системы, исследователи раскрывали феномен полиструктурности системы: каждая группа связей порождает свою структуру. Первым шагом в этом направлении было утверждение И.В.Блауберга, В.Н.Садовского и Э.Г.Юдина о том, что структура может рассматриваться, по крайней мере,  как "по горизонтали", так и "по вертикали" (50, 22).
Феномен полиструктурности порождался тем, что один элемент, различными своими  частями и сторонами взаимодействуя с другими элементами, мог участвовать в различных структурах одной системы. Если согласиться со словами А.Н.Аверьянова о том, что "структура – итог движения элементов системы, итог их упорядочения" (5, 71), то можно утверждать, что уровень упорядоченности различных структур одной и той же системы может быть различным. Это соображение открывает новый поворот в развитии представлений о целостности системы как ее атрибутивной характеристики: тогда система может быть "более целостна" или "менее целостна" с точки зрения различных своих структур.
Несколько большую ясность в этот вопрос может вносить понятие "организация", также связанное с понятием упорядоченности. Как отмечают И.В.Блауберг, В.Н.Садовский, Э.Г.Юдин, "под структурой обычно понимается инвариантный аспект системы, а понятие организации наряду с количественной характеристикой упорядоченности выражает также направленность этой упорядоченности" (49, 35).
Размышления о неоднородности и неравноценности связей в системе, о полиструктурности системы, о соотношении структуры и организации выводили на необходимость решения вопроса о системообразующих факторах (связях), которые обеспечивают свойство целостности системы. При этом, как отмечал П.К.Анохин, поиск и формулировка системообразующего фактора является обязательным положением для направлений системного подхода (15, 59). Добавим от себя, что в зависимости от того, какого направления в системном подходе придерживался исследователь, существенно различалось понимание системообразующего фактора. Так, представители онтологического направления  понимают под ним "все явления, вещи, связи и отношения, которые приводят к образованию системы" (5, 49); сторонники гносеологического –– фактор, относительно которого объект описывается как система (И.В.Блауберг, Э.А.Орлова, В.Н.Садовский, Э.Г.Юдин); разработчики методологического  - фактор, объясняющий системообразование, структуру и функции какого-либо объекта, рассматриваемого как система  (П.К.Анохин, Л.А.Петрушенко Ю.И.Черняк и др.); исследователи, стоящие на праксеологических позициях – фактор, необходимый и достаточный для создания (возникновения) и существования системного объекта (С.В.Емельянов, Э.Л.Наппельбаум, В.Н.Сагатовский).  Чаще всего в качестве системообразующего фактора исследователи выделяли цель, структуру управления, основную функцию, главное противоречие системы.
Гносеологическое направление системных исследований, таким образом, имело значительно больший эвристический потенциал, поскольку позволяло выстраивать достаточно продуктивную познавательную программу. Гносеологические установки не позволяли останавливаться на констатации системности объекта, а требовали выяснения  природы его целостности, давая соответствующие познавательные ориентиры для системной интерпретации объекта: связи, структура, организация, функции, системообразующие факторы и др.
В то же время и онтологическое, и гносеологическое направления разработка философских аспектов системных исследований задавали лишь наиболее общие основания системной ориентации: продолжая традиции целостного восприятия мира (онтологическое) или подчеркивая наличие специальной исследовательской позиции как принципиальное отличие новой познавательной ориентации  (гносеологическое). Более четкие формальные нормы и логика системного исследования на основе конкретизации сущности системного подхода  формулировались уже на другом уровне системного движения, в рамках методологического направления.
Если онтологическое направление соотносится с выделением объекта познания, гносеологическое – с актом выделения предмета познания и его представлением в виде системы, то методологическое направление системного подхода обращается к очередному эпистемологическому уровню, на котором совершается построение программы исследования этого предмета как системы, то есть определенных исследовательских шагов по реализации системного подхода к предмету познания.
Именно на этом уровне, в рамках методологического направления системного подхода четко артикулировалось отличие системного подхода и от исторически предшествующих форм системных интуиций, и от современных ему подходов.
При анализе представлений о системном подходе как методологической программе приходится констатировать, что и в этом вопросе не существовало единодушия. Нам удалось выделить, по крайней мере, три позиции в характеристиках сущности системного подхода, каждая из которых предлагала собственную программу системного исследования.
Первая позиция была связана с требованиями описания объекта как целостности (А.Н.Аверьянов, В.А.Балханов,  И.В.Блауберг, В.Н.Садовский, А.С.Фреш, Э.Г.Юдин и др.). При этом системный подход представлялся как осознанная методологическая позиция исследователя, "основанная на рассмотрении объектов изучения в виде систем, то есть совокупности элементов, связанных взаимодействием, и, в силу этого, выступающих как единое целое по отношению к окружающей среде" (45, 7).
Соответственно выстраивалась программа реализации такой исследовательской позиции. Э.Г.Юдин, в частности, считал, что эффективное и адекватное применение системного подхода предполагает, прежде всего, что объект изучения будет рассмотрен как система. В общем случае это означает применение следующей последовательности процедур:
a)  фиксация некоторого множества элементов,  относительно отделенного от остального мира;
b) установление и классификация связей этого множества – внешних (то есть связей множества с остальным миром) и внутренних ( то есть связей между элементами множества);
c)  определение – на основе анализа совокупности внешних связей – принципов взаимодействия системы со средой;
d) выделение среди множества внутренних связей специального их типа – системообразующих связей, обеспечивающих, в частности, определенную упорядоченность системы;
e)  выявление, в процессе изучения упорядоченности, структуры и организации системы (структура выражает инвариантный аспект системы, а организация – количественную характеристику и направленность упорядоченности);
f)   анализ основных принципов поведения системы, обнаруживаемых ею как целостным организованным множеством;
g)  изучение процессов управления, обеспечивающих стабильный характер поведения и достижение системой результатов (393, 2).
При этом познание движется по схеме: целостный объект – его анализ – целостный объект (в теории). Принципиально важно то, что в системной исследовательской программе анализ не равен анализу в элементаристской программе. При реализации системного подхода исследователя интересуют не элементы как таковые, а их место и роль в функционировании и развитии системы, в порождении ее внешних и внутренних характеристик, то есть элементы представляются как необходимые и достаточные для существования данной системы.
Вторая позиция в толковании сущности системного подхода основывалась, очевидно, на представлениях о полисистемности и полиструктурности объектов, поэтому была связана с идеей интеграции различных представлений об объекте в системную картину (М.С.Каган, В.Н.Садовский, Г.П.Щедровицкий и др.). Так, по мнению Г.П.Щедровицкого, "системное мышление и системная проблематика существуют там и только там, где сохраняется несколько разных предметов, и мы должны работать с этими разными предметами, двигаясь как бы над ними и по ним (выделено автором), добиваясь связного описания объекта при различии и множественности фиксирующих его предметов" (385, 201).
Вариант такой исследовательской программы предложил М.С.Каган, считавший, что "адекватное представление о сложнодинамической системе требует сопряжения  трех плоскостей ее исследования – предметной, функциональной и исторической, поскольку они оказываются необходимыми и достаточными для системного подхода" (136, 20). При этом предметный аспект системного подхода, по М.С.Кагану, включает в себя элементный и структурный анализ, функциональный аспект ориентирован на раскрытие как механизмов внутреннего функционирования системы (взаимодействия ее элементов), так и внешнего функционирования (прямые и обратные связи со средой); наконец, исторический аспект системного исследования имеет два вектора – генетический и прогностический. Сочетание трех плоскостей исследования и двух направлений анализа в каждой из них позволяет, по мнению философа, преодолеть сведение системного подхода к какому-то одному аспекту исследования.
Такую исследовательскую программу автор считал программой-максимумом и отмечал, что определенные гносеологические ситуации могут потребовать решения частной задачи в пределах какой-то одной аналитической плоскости, что  не будет "отступлением" от системного подхода, если исследователь отдает себе отчет в том, что производимые им аналитические операции односторонни и удерживает "в уме" другие плоскости исследования (136, 26).
Однако третья позиция в характеристике сущности системного подхода как раз и сводила его к анализу одной из сторон объекта: "системный подход – такое видение или рассмотрение многостороннего объекта, благодаря которому открывается его существенная, определяющая сторона" (314, 55).
Такой стороной могла быть цель ("при системном подходе сначала определяется цель, а затем средство ее достижения" (239, 25)), часть ("системный подход есть методология познания частей на основе целого и целостности" (101, 3)), структура (В.А.Балханов, В.С.Тюхтин), функция (П.К.Анохин, В.Ф.Макаров, В.Н.Сагатовский) и т.д.
На основании этих представлений в рамках системного движения оформились соответственно системно-целевой, системно-компонентный, системно-структурный, системно-функциональный, системно-деятельностный, системно-мыследеятельностный, системно-исторический и другие подходы. При этом далеко не всегда исследователи отдавали себе отчет в частичности этих подходов. Особенно часто такое случалось при использовании данных подходов в конкретно-научных исследованиях, когда в результате поверхностного знакомства ученых с методологией системного подхода происходило отождествление определенного этапа системного исследования с системным подходом в целом.
Таким образом, три методологические позиции в понимании сущности системного подхода сходятся в том, что они отталкиваются от синтеза онтологического и гносеологического понимания системы,  в связи с чем методология системного подхода оказывается выстроенной на решении двух взаимосвязанных задач: во-первых, изучение системных объектов как формы существования и движения реального мира, как проявления его упорядоченности; во-вторых, конструирование системы категорий, отражающей системные связи изучаемых объектов и делающей упорядоченным само познание (136, 29).  При этом наиболее полно и последовательно методологическая программа выстраивается во второй позиции, представляющей системный подход как методологию интеграции различных срезов знания  об объекте в системную картину.
В рамках методологического направления разрабатывались и специфические методы системного подхода. Следует отметить, что все методы, использование которых оказалось возможным в рамках реализации методологической программы системного подхода, могут быть сгруппированы в соответствии с теми этапами этой программы, на которых они использовались. Причем, как оказалось, на задачи системного исследования могли работать не только специально созданные системные методы, но и независимо от системного подхода существовавшие и разрабатываемые  методы.
Не претендуя на создание полной картины, попытаемся проиллюстрировать тезис о соотношении системных методов и  этапов системной исследовательской программы.
1.  Этап фиксации некоторого множества элементов, относительно отделенного от остального мира. Методы: формализация  - формализованное определение квантифицируемого объекта как элемента некоторой системы понятий, характеризующей данный объект как целое, то есть формальное уточнение понятий, употребляемых в данной сфере науки; квантификация – способы количественного выражения качественных признаков объекта (И.В.Блауберг, Ю.А.Левада, В.Н.Садовский, Э.Г.Юдин и др.); аппарат композиции и декомпозиции систем (М.Тод, Э.Шуфорд).
2.   Этап установления и классификации связей этого множества. Методы: логико-методологический анализ понятия связи (А.А.Зиновьев, Г.П.Щедровицкий и др.).
3.  Этап определения принципов взаимодействия со средой. Методы: построение логики целостностей (Ж.Пиаже, Г.А.Смирнов).
4.  Этап выявления системообразующих связей. Методы: решение проблем индуктивного рассуждения и упрощения в рамках теоретико-множественной концепции теории систем (В.Н.Костюк), метод установления общесистемных закономерностей (А.И.Уемов).
5.  Этап выявления структуры и организации системы. Методы: средства математизации, математическая логика (В.С.Тюхтин), логика механизма (У.Росс Эшби), методы исчисления организации (Р.Маргалеф, Г.Кастер, К.М.Хайлов).
6.  Этап анализа принципов поведения системы. Методы: теория катастроф, теория игр.
7.  Этап изучения процессов управления системой. Методы: кибернетические, теория принятия решений.
8.  Этап исследования истории системы. Методы исторического исследования, прогностика.
9.  Этап синтеза всех "срезов". Построение "конфигуратора" (И.В.Блауберг, В.Н.Садовский, Г.П.Щедровицкий, Э.Г.Юдин); системная мыследеятельность – специфическая системная техника мышления, применяемая только в движении от множества разрозненных представлений об объекте к единому и целостному представлению.
При всем многообразии методов, применяемых последовательно на каждом этапе системного исследования объекта, результат, полученный на данном эпистемологическом уровне (в рамках методологического направления системного подхода), нельзя считать исчерпывающим изображением системы. Методы, разрабатываемые в рамках методологического направления системного подхода обретали статус общенаучных, их применение к объектам любой природы обосновывалось принципами изоморфизма, изофункционализма и  изоэволюционизма систем. Эти принципы являются столь же существенными, сколь и односторонними для познания природы системного объекта, и только соединение их с "принципом уникальности" способно привести к достаточно полной характеристике изучаемых объектов, по мнению М.С.Кагана (136, 48). А реализация принципа уникальности возможна только при использовании содержательных методов конкретной науки. Именно в этой связи И.В.Блауберг, В.Н.Садовский, Э.Г.Юдин настаивали на необходимости сочетания формальных методов с эмпирически-содержательными (50, 34-36).
Эти методы разрабатывались уже в рамках другого направления системных исследований –  в специально-научных системных концепциях, согласно схеме И.В.Блауберг, В.Н.Садовский, Э.Г.Юдин, и могут быть соотнесены со следующим эпистемологическим уровнем, на котором предмет рассматривается уже не как система вообще, а система, принадлежащая к особому классу системных объектов, обладающая уникальными характеристиками.
В рамках конкретно-научной методологии системного исследования разрабатывались следующие проблемы: определение специфики системных объектов различной природы; определение соответствующей специфики методов системного исследования; разработка приложений системного подхода в конкретных областях науки; определение стратегии практико-ориентированного системного исследования, имеющего целью использование системных представлений для построения (совершенствования) реальной системы и другие. То есть на этом уровне шла  разработка конкретных приложений системного подхода в когнитивных и праксеологических программах определенной области науки и практики.
Мы не ставим здесь задачи полного рассмотрения всех версий системного подхода к объектам различной природы, поскольку в рамках нашего исследования нас интересуют лишь представления о  специфике системного подхода в педагогической науке. Причем "педагогическая версия" системного подхода разрабатывалась с двух сторон: учеными –педагогами в рамках самой педагогики и философами в рамках общенаучного системного подхода. В этом контексте мы рассматриваем только философские представления о специфике системного подхода. Причем следует сделать еще одну оговорку: философы выясняли особенности системного подхода не в конкретных науках, а в науках об обществе, природе, мышлении, согласно классификации К.Маркса. Поскольку педагогика по этой классификации относилась к социальным наукам, остановимся на рассмотрении представлений о своеобразии системного подхода в социальных исследованиях.
Осмысление специфики системного подхода в  социальных исследованиях начиналось с осмысления особенностей социальных систем и вытекающих из них особенностей их познания.
В.Г.Афанасьев, М.С.Каган, В.П.Кузьмин, Э.С.Маркарян относили социальные системы к сверхсложным, считая, что "фундаментальные понятия и принципы ОТС не будучи оплодотворены питательной почвой обществознания, не могут быть построены должным образом" (223, 23).
Так, Л.А.Петрушенко, считая наиболее перспективным направлением развития системного подхода социально-экономическое, указывал на то, что социальная форма системности, самодвижения и организованности коренным образом отличается от других форм как наиболее конкретная, богатая и развитая (255, 35).
С.В.Емельянов и Э.Л.Наппельбаум относили социальные системы к классу "человеконаполненных" искусственных систем, отмечая, что они отличаются наличием явления самоосознания поведения системы, являются результатом осознанного или неосознанного конструирования как извне, так и изнутри. И при этом в реальности  социальные системы всегда "больше" того, чем представляются на стадии конструирования, то есть в их поведении возникают непредвиденные явления, которые нельзя предсказать ни на основании изучения поведения отдельных элементов системы, ни с учетом заложенных в систему взаимосвязей между этими элементами (109, 34).
Анализ большого числа работ по системной проблематике позволяет утверждать, что в рассматриваемый период (до середины 80-х гг.) специфика социальных систем  реально изучалась мало  и еще меньше учитывалась при использовании системного подхода к социальным объектам. Только  специальная работа по обобщению разрозненных мнений, которая не была никем  проделана в то время в Советском Союзе (да и за рубежом такие работы появились лишь к середине 80-х гг.), позволяет синтезировать  характеристики социальных систем как специфических объектов системного исследования:
-            процессом, определяющим характер всех структур социальной системы, является воспроизводство;
-            многообразные и динамичные отношения социального явления с детерминирующими его общественными макросистемами;
-            неразрывное единство объективного и субъективного;
-            сложная внутренняя структура, в которой причинно-следственная связь является лишь одним из видов взаимозависимостей;
-            способность реагировать на  процесс познания, прогнозирования и проектирования системы;
-            вероятностность;
-            самоорганизация;
-            самоуправление;
-            рефлексия;
-            ценностная ориентированность;
-            целенаправленность;
-            уникальность;
-            разнообразие и др.
Соответственно постепенно формировались специфические требования к социальному познанию, инструментам системного исследования социальных объектов.
Поскольку сфера социального познания была наиболее идеологизированной в Советском Союзе, то его основной чертой была идеологическая интерпретация всех элементов процесса познания. Как писал, в частности, А.С.Фреш, "во-первых, системное исследование общества должно базироваться на точном знании о способах производства, лежащем в его основе, и более  того – о всей совокупности материалистических и идеологических отношений этого общества; во-вторых, системное исследование обязательно должно показать, каково фактическое социальное проявление этих отношений во всем его  многообразии, во всей его конкретности, в единстве общего и особенного" (365, 102).
Более детально  специфику системного исследования социального объекта попытался раскрыть В.Г.Афанасьев, предложив схему, соотносимую, на наш взгляд,  с общим алгоритмом системного подхода (21). Он считал, что внутренние свойства социальной системы характеризуются спецификой системно-компонентного, системно-структурного, системно-функционального и системно-интегративного подходов.
Так, рассматривая системно-компонентный аспект социальной системы, мы обнаруживаем в ней компоненты вещного, процессуального, идейного и человеческого порядков. Причем основным компонентом всегда выступает человек как социальное существо, а остальные компоненты рассматриваются с точки зрения преломления их в человеческой деятельности и сознании.
Анализируя системно-структурный аспект, необходимо, по мнению В.Г.Афанасьева, помнить, что в применении к обществу структура выступает как отдельная внутренняя организация общества, и ее определяют отношения людей, прежде всего производственные отношения.
Рассмотрение системно-функционального аспекта социальной системы позволяет установить формы и способы проявления активности самой системы и ее компонентов; формы поведения, способствующие сохранению компонентов и системы; способы взаимосвязей компонентов в целом.
Системно-интегративный аспект исследования социальной системы позволяет решать вопрос о факторах системности. О тех механизмах, которые обеспечивают сохранение качественной специфики систем их функционирования и развития. При этом одним из важнейших системных факторов социального объекта является самоуправляемость, то есть наличие в самой системе и механизмов и факторов управления, обеспечивающих целостность системы, ее функционирование, совершенствование и развитие (21, 21-27).
По сути, вклад В.Г.Афанасьева в раскрытие специфики системного исследования социальных объектов заключался в попытке обнаружить искомую специфику на каждом шаге системного исследования, согласно общепринятому алгоритму системного подхода. Трудно считать данную попытку совсем удавшейся, поскольку результаты  лишь зафиксировали уже известные требования идеологической интерпретации социального объекта, преломления компонентов социальной системы через человеческую деятельность, но оставили без ответа вопросы о характере функционирования и факторах системности социальных систем.  Философ не раз упоминает о развитии системы, однако, предложенная им логика исследования позволяет рассматривать систему лишь в статике и дает достаточно упрощенное представление о социальной системе.
С переходом к анализу динамичных и сложных систем, то есть к более глубокому проникновению в системность и целостность исследуемых объектов связывают начало второго этапа развития системного мышления (с 70-80-х годов ХХ века до настоящего времени, по В.Н.Садовскому): А.А.Андронов, А.Н.Колмогоров, Я.Г.Синай, В.И.Арнольд (исследования по неустойчивым динамическим системам); Г.А.Смирнов (логика целостности, дополнительная к теории множеств); В.С.Тюхтин, Ю.А.Шрейдер, А.И.Яблонский (методология анализа сложных систем) и другие. Но данные исследования касались  сложных систем любого типа: экосистем, текстов, сверхсложных машин и т.п., в том числе и социальных.
На основании развития представлений о сложных системах складывались нормативы системного описания сложных и сверхсложных систем: выделение диагностических параметров, описание через типологию, принципы гомеостаза, рефлексивного управления, устойчивости к неизвестному, протоколирования поведения системы (382),  принципы необходимой (или достаточной) сложности, "функция из структуры" (399, 55) и другие. Впервые подчеркивалась необходимость аксиологического подхода: "рациональное описание устройства и функционирования сложных систем невозможно без внесения в него этических и эстетических оценок" (382, 123).
Накапливались представления о характеристиках развития сложных систем. Так, например, В.С.Тюхтин предлагал противоречия, возникающие в процессе анализа сложной системы, принять как объективное условие самого процесса познания, признав за ними конструктивный смысл и в этом аспекте рассматривать развитие  сложной системы. Тогда процесс развития сложной системы будет иметь следующие характеристики:
-            в соотношении обратимости (цикличности) и необратимости ведущая сторона принадлежит необратимости;
-            в соотношении отрицания и преемственности особое значение для направленности развития имеет преемственность;
-            в соотношении количественных и качественных изменений определяющую роль играют качественные;
-            направленность процессов функционирования имеет дифференциальный в пространстве и времени характер, то есть его вектор можно обнаружить в любой точке существования объекта, а направленность развития имеет интегральный и  избирательный характер, то есть реализуется при определенном диапазоне внутренних и внешних условий:
-            развиваться могут не целые объекты как таковые, а их отдельные подсистемы, целостно взаимодействующие со средой (351).
Речь в таких исследованиях, как правило, шла о сложных системах любого типа, без остановки на их природе.
Существенный вклад в разработку методологии познания социальных систем внес М.С.Каган. Во-первых, он расширил нормы системного исследования социальных явлений, обозначив необходимость исследования их в динамике, в развитии – в прошлом, настоящем и будущем (136, 23-24). До этого все исследователи, постулируя необходимость рассмотрения системы в развитии, ограничивались только методами, позволяющими делать статические срезы системы.
Во-вторых, развивая герменевтические идеи В.Дильтея и советских философов М.М.Бахтина, А.А.Брудного, Б.Г.Юдина и других о соотношении понимания и объяснения в познании, М.С.Каган одним из первых заговорил о познании социокультурной (а не просто социальной) реальности, о специфике гуманитарного (а не социального) знания, отходя от марксова деления наук (о природе, обществе, мышлении), но не принимая до конца неокантианское (науки о природе и о "душе").
Каган считал, что своеобразие  познания человека, общества, культуры заключается не  в том, что оно обращено к единичным объектам, а не к общим законам (как утверждали неокантианцы), а в том, что  изучение объектов не является единственной целью, но сочетается с познанием характера и деятельности людей как субъектов, с познанием событий как произведенных волей субъектов, с познанием произведений искусства как моделей субъектов (выделено автором).
А механизмом теоретического познания всего субъективного, духовного должно стать понимание. Если объяснение – это подведение единичного под общее, которое предполагает вскрытие этого общего как закона, как инварианта, то в этом смысле объяснение действительно является функцией науки. Однако науки гуманитарные не могут ограничиваться тем уровнем познания социокультурной реальности, на котором лежат законы, инварианты, структуры, а с необходимостью поднимаются на тот уровень, на котором находится уникальное преломление (выделено автором) данных законов, инвариантов и структур как результат свободной воли субъекта, что достигается только через понимание – как осмысленную рациональную обработку переживания, сопереживания, диалога (136, 60-75).
Причем "диалогически-понимающий", по выражению М.С.Кагана, подход для гуманитарных наук не подразумевает дискредитации объяснения, "понимание и объяснение должны трактоваться как познавательные действия, находящиеся в отношении дополнительности (выделено автором), что означает, что в каждый  момент процесса познания познаваемое лицо (его действие или творение) может выступать или как объект, или как субъект, однако полнота его характеристики требует совмещения обоих подходов" (136, 72).
Таким образом, представления о специфике системного подхода к социальным явлениям связывались не только с идеологической, но и с гуманитарной интерпретацией социальной системы как сложной, развивающейся, самоуправляемой. Причем, в отличие от единственно возможного варианта идеологической интерпретации, гуманитарных версий интерпретации могло быть несколько, признавалась их дополнительность, возможность сосуществования. Более подробная, пошаговая детализация методики системного подхода к познанию социальных явлений разрабатывалась в конкретных областях: педагогике, психологии, истории и т.д.
В рамках конкретно-научной методологии системного исследования разрабатывалось и праксеологическое (или научно-прикладное) направление системного подхода, основанное на использовании системных представлений для построения или совершенствования реальных систем. На это направление особое влияние сначала оказало развитие системных представлений в инженерной мысли. В 50-е годы в инженерной практике наряду с классическим методами, когда средства реализации замысла были исходными, определяющими угол зрения на проблему, возникла "конструктивная методология" (А.И.Каценеленбойген), обеспечивающая относительную независимость конструкторского замысла от  конкретных средств его реализации. В конструктивной методологии целое логически предшествует своим частям.
Системологическая интерпретация и  экстраполяция инженерной конструктивной методологии на другие области практики и определила характер развития праксеологического направления системного подхода.
В.Н.Сагатовский предложил системный подход, применяемый помимо исследовательской,  в проектировочной и исполнительской деятельности, рассматривать как особую системную деятельность. Подчеркивая отличие системной деятельности от системного исследования, он отмечает, что в сознании субъекта системной деятельности происходит принципиальная переориентация: он стремится теперь не к тому, чтобы описать или сделать что-либо по принципу "чем больше, тем лучше", но переходит под власть совершенно иной парадигмы: "сделать то и только то, что необходимо и достаточно" (291, 56).
Тогда возникает необходимость в специальной, теперь уже праксеологической формулировке понятия "система": "системой называется специфический способ организации знаний о реальности, специально рассчитанный на наиболее эффективное  использование этих знаний для осуществления некоторого целенаправленного взаимодействия с реальностью; … при этом декларативная, процедуральная и ценностная составляющая целостного представления об этой реальности внутренне согласованы между собой" (109, 8).
Или: "система – это конечное множество элементов, объединенных динамическими и статическими отношениями, которое с необходимостью и достаточностью обеспечивает наличие целенаправленных свойств, позволяющих решать системопорождающее противоречие в определенных внешних условиях" (291, 66).
Очевидно, что эти определения не противоречат друг другу, они скорее взаимодополнительны, соотносятся как проект и конструкция.
Практическое приложение системного подхода к различным классам систем породило множество методик "праксеологического" системного подхода или системной деятельности. Следует оговориться, что в этой области советские исследователи опирались на  разработки зарубежных системологов.
В применении к системам с достаточно четкой структурой (в военной и технической сферах) формировалась "жесткая системная методология" (hard systems methodology" – HSM) (402, 122), в рамках которой развивались системотехника (или системный инжиниринг), исследование операций, системное (имитационное моделирование, теория принятия решений. Однако неадекватность "жесткой  системной методологии" задачам исследования систем человеческой деятельности потребовала ее пересмотра.
Так, Г.П.Щедровицкий отмечал необходимость изменения угла зрения при системном исследовании систем "человек-машина" от исследования машинных систем и попыток вписать туда человека (системотехники) к исследованию системы или систем человеческой деятельности. Если же смешанная система "человек-машина" исследуется как обычная, то сам человек рассматривается как функциональный элемент системы, как техническое устройство, что приводит к парадоксальному выводу: наилучшим способом использования человека в технической системе является тот, когда человек ничего не делает. Щедровицкий подчеркивал, что человека и системы человеческой деятельности нельзя включать в качестве компонентов системы технического функционирования. Система человеческой деятельности в этом плане первична и может рассматриваться лишь в отношениях и связях с другими системами человеческой деятельности. Машины и системы их функционирования могут рассматриваться только как материал, на котором среди прочего могут реализовываться системы человеческой деятельности (384).
Подобные идеи встречались в работах советских философов, но, как уже в настоящее время отмечают исследователи истории системного подхода (153, 387), отечественные ученые, существенно продвинувшие разработку теоретических и логико-методологических проблем системных исследований, не имели обширного практического опыта  системного анализа конкретных человековключающих систем, так как вынуждены были тратить значительные усилия на "идеологическую оборону". Поэтому концепция "мягкой системной методологии"(SSM), обобщающей опыт анализа, диагностики, моделирования, проектирования и конструирования человековключающих систем, была сформулирована на Западе (в частности, П.Чеклендом) и там же получила основное применение.
Однако ограниченность и противоречивость существующих схем системного подхода осмысливались и в отечественной философии.
После "системного бума" в конце 60-х- 70-х годах уже с конца 70-х годов в литературе появляются заявления о том, что системный подход не оправдал возлагавшихся на него надежд, указания на наличие в самих его основах противоречий, ограничений, недостатков.
Одной из наиболее популярных претензий к системному подходу было указание на отсутствие у него однозначно фиксированного формального аппарата исследования, нечеткость методологических процедур. Эта известная нечеткость, как указывал Б.Г.Юдин, производна от характера системного подхода и его исходных установок. Уже сам термин "подход" позволяет говорить о том, что системный подход не дает непосредственного решения проблемы, а является средством новой постановки проблем, заставляющим рассматривать объекты с точки зрения их целостности, комплексности,  сложности, структуры и функций, организации, управления и т. д., то есть задающим новую организацию материала, подлежащего исследованию (392, 43).
А.Д.Урсул, подчеркивая отличие подхода от метода, отмечает, что он, во-первых, является более общим и менее определенным, чем метод; во-вторых, включает в себя лишь наиболее общие принципы и ориентации в исследованиях систем, не доводя  до определенных  операциональных установок, формализованных и математизированных теоретических теорий и концепций; в-третьих, одному подходу может соответствовать не один, а несколько методов (так системному подходу соответствуют различные варианты теории систем) (356, 46). 
То есть исследователи общенаучного статуса и методологической природы системного подхода утверждали, что он задает специфическую оптику  рассмотрения объектов изучения, не становясь конкретным инструментом, действующим по определенному алгоритму. Возможно, эта “нетехнологичность” общенаучного системного подхода связана с тем, что вопрос о создании  общей теории систем, объединившей бы в стройную конструкцию все варианты системных исследований остается до сих пор открытым, да и сама возможность создания  единой ОТС теперь уже подвергается сомнению. И поэтому, при понимании определенной специфичности системного подхода, кибернетики, системно-структурного анализа и других проявлений системной ориентации не преодолены трудности их дифференциации, они рассматриваются одновременно  и как рядоположенные, и как взаимновключающие, а иногда и взаимозаменяющие подходы к исследованию.
Усиливало ощущение нечеткости и неопределенности системного подхода и существование множества толкований его основных понятий: система, структура, связь и т.п.
По мнению И.В.Блауберга, В.Н.Садовского, Э.Г.Юдина, учитывая глубокие содержательные различия между различными типами систем, для современного этапа развития системных исследований вряд ли можно считать эффективным путь экспликации содержания понятия "система", основанный на попытках выделения общих характеристик этого содержания в различных конкретных случаях. Более перспективным, по их мнению, является содержательное рассмотрение многообразия значений этого понятия.
И.В.Блауберг, В.Н.Садовский, Э.Г.Юдин предлагали, взяв за отправной пункт определение системы как целостного множества элементов, пойти по пути типологического анализа таких множеств, создавая семейство понятий "система" (49, 33).
Фактически речь шла, говоря современным языком, о рассмотрении понятия "система" как диалогического, конвенционального, что вполне соотносится с нормами постнеклассической науки и категорически противоречит классическим требованиям однозначности понятий.
Отсутствие теоретической жесткости системологии, по мнению. Б.Г. Юдина, облегчало широкое распространение системных идей и представлений, позволяя удовлетворять самый широкий спектр разнонаправленных научных интересов (389, 9). Однако этот же факт - открытость и ненормативный характер системного подхода и других вариантов системной ориентации приводил и приводит нередко к недостаточно глубокому и квалифицированному теоретизированию, новому обговариванию и переформулировке уже имеющихся представлений, что не является вкладом в культуру и науку.
"В  подобных случаях мы имеем дело с вполне бессодержательными построениями, которые обязаны своим распространением лишь некритическому пиетету перед модными терминами и формальными конструкциями", - отмечал Э.Г.Юдин (392, 42). Но при этом он подчеркивал, что само по себе методология системного подхода никакой ответственности за это не несет. Как таковая, она не содержит в себе непосредственных задатков будущих предметов исследования, а дает лишь определенные средства для их построения, при условии, что реализованы содержательные предпосылки такой работы.
Другими издержками недостаточной теоретической проработанности системного подхода и широких возможностей его приложения  становились: “системный идеализм”- рассмотрение системы как абстракции вне связи с опытом (82, 175); “фетишизация системы” - попытка оторвать систему от явления, которое рассматривается в качестве системы, приписать последней самостоятельное реальное существование (255, 175); “пансистемность” - убежденность, что все явления и есть системы и суть только системы (255, 176) .
Одной из причин таких издержек Л.А.Петрушенко считал "выход за пределы реальности в инфантильном увлечении возможностями, открываемыми системным подходом, непонимание специфики этой теории и относительной истинности ее выводов" (255, 175).
Абсолютизация системного подхода, увлеченность красотой и стройностью его концептуальной схемы вели к тому, что форма и средство начинали преобладать над содержанием. Формально-логическое исполнение процедур системного подхода заставляло делать акцент на вычленении и описании инвариантных характеристик любой системы, что, в свою очередь, вело к формированию далеких от сущности явления представлений о нем.
Именно это уже в наше время имел в виду И.У.Ачильдиев, автор книги с показательным названием “В рабстве у систем”, когда писал: “Я открыл совершенно мне незнакомое и непонятное для непосвященных миросозерцание, когда описание самых различных явлений и процессов ведется с помощью абстрагирования от их субстанционального уровня. Речь   может идти о плазме, но описание ее будет почти аналогично интерпретации поведения птичьей стаи. Для самого описания ее предмет оказывался лишним, а порой запутывающим смысл и проблематику” (24, 8).
Таким образом, главное достоинство системного мировоззрения - возможность выявления наиболее общих закономерностей существования и функционирования систем различного рода - могло обернуться недостатком для исследования в смысле отсутствия эвристичности, выявления и переформулировки уже известного науке знания, если исследователи останавливались на первых, обязательных процедурах системного подхода: выделение состава и структуры, функций, описание связи со средой, то есть фактически на доказательствах того, что изучаемый объект является системой.
Вывод об аналогии данной системы с другими системами сам по себе  малоплодотворен. Действительно, “управленческая структура сложной промышленности может быть идентична соответствующей структуре в живом организме, подобно тому, как геометрическая форма яблока и апельсина могут быть идентичны кругам” (89, 291), но к какому содержательному выводу это может привести? Трудно всерьез принимать утверждения об универсальности любого метода, если они основаны на столь шаткой конструкции, как внешняя аналогия.


Выбор всего трех параметров сложной системы из всех описанных к тому времени в общенаучном системном подходе (самоорганизация, вероятностность, сложность внутренней и внешней структур, динамичность и т.д.) свидетельствует о том, что Ф.Ф.Королев, доказывая типичность педагогических явлений как систем, все же удерживал в зоне внимания существование определенной педагогической специфики. Однако на сущности этой специфики методолог не останавливался, а выбор именно этих, а не иных или не всех параметров свидетельствует о том, что ему самому эта специфика была пока не очень ясна.
Т.А.Ильина в своей работе "Структурно-системный подход к организации обучения" выводит определение понятия "система" путем анализа различных педагогических систем и вычленения в них типичных признаков системы (131, 15-16). С точки зрения формальной логики выведение родового понятия на основе характеристики одного вида феноменов недопустимо. Объяснением тому, что эту логическую ошибку исследователь не замечает, может быть только убежденность Т.А.Ильиной в типичности педагогических систем, в отсутствии у них какого-либо принципиального с точки зрения системного подхода  своеобразия. Об этом же свидетельствует и утверждение о том, что "хотя каждый класс систем изучается определенной наукой, все науки при исследовании систем решают в принципе один и тот же ряд задач возрастающей трудности" (131, 23). Т.А.Ильина соотносит педагогические системы с их онтологической классификацией в философии, характеризуя систему обучения как искусственную, открытую, нежесткосвязанную (131, 17).
Однако было бы несправедливым представлять убежденность исследователя в типичности педагогических систем как абсолютную. Так, рассматривая педагогические явления как объекты применения системного подхода, Т.А.Ильина отмечает, что при этом "следует учитывать все факторы, оказывающие  влияние на систему в целом, но особо выделяя  факторы, поддающиеся воздействиям педагога или лиц, осуществляющих управление" (131, 24). На наш взгляд, данное требование можно рассматривать и как попытку обозначить некую особенность педагогической системы, отличающую ее от других систем.
А.Т.Куракин, размышляя о путях применения системного подхода  к исследованиям вопросов воспитания, вообще пропускает обоснование возможности рассмотрения педагогических явлений как систем (197; 198). В своих работах ученый дает гносеологическую характеристику системного подхода  как способы мышления исследователя, затем непосредственно применяет основные процедуры системного подхода  к педагогическому объекту - коллективу. То есть, для исследователя  аксиоматична не только сама возможность рассмотрения педагогического объекта как системы, но и типичность педагогической системы.
Если соотнести логику  размышлений Т.А.Ильиной, Ф.Ф.Королева и А.Т.Куракина с философскими категориями "общее", "особенное" и "единичное", то можно утверждать, что Ф.Ф.Королев и Т.А. Ильина в своих работах делали акцент на "общем", обосновывая наличие у педагогических объектов свойств типичных сложных систем, а А.Т.Куракин, воспринимая "общее" как аксиому, переходил к "единичному". Но никто из них не уделял должного внимания "особенному".
Увлеченность новым стилем мышления, сведение педагогических объектов к типичным системам таили в себе опасность редукции представлений о сложной природе педагогических явлений и процессов,  о чем с тревогой писал М.А.Данилов, отмечая, что при использовании новых познавательных средств,  в том числе и системного подхода,  "во многих случаях не учитываются сложность, необычайная тонкость и высокая степень ответственности решения педагогических проблем" (90, 33).
О необходимости особенной осторожности при выполнении процедур системного подхода  писал и В.И.Загвязинский, обосновывая эту необходимость наличием у  педагогической системы особых свойств (116, 53-56). Однако, характеризуя педагогическую систему, исследователь классифицирует ее как сложную, динамическую, нелинейную, несводимую, саморазвивающуюся, обладающую имманентными движущими силами, то есть описывает характеристики, свойственные не только педагогическим, но и многим другим системам. О собственно педагогической специфике речь идет, на наш взгляд, тогда, когда автор, критикуя формализацию в педагогических исследованиях, говорит о ее результатах: "отбрасывается все содержание волевых усилий, эмоциональная окраска учения, воображение, интуиция, побудительные мотивы, отношение к выполненной работе, личностный аспект учебно-познавательной деятельности" (116, 57).
И М.А.Данилов, и В.И.Загвязинский указывали на необходимость учета специфики педагогических систем, выделяли отдельные черты этой специфики, но не определяли ее сущности. Поскольку проблема отличия педагогических систем от других системных объектов возникла именно в связи с появлением системного подхода, то в педагогике пока еще не существовало решения этой проблемы. Заслуга М.А.Данилова и В.И.Загвязинского именно в актуализации этого вопроса, во введении его в круг первоочередных проблем методологии педагогики.
Со средины 70-х годов, когда уже никому не надо было доказывать правомерность применения системного подхода  в педагогике путем обоснования системной природы педагогических объектов, внимание исследователей обращается к поиску специфических особенностей педагогических объектов как систем.
Первоначально поиски в этом направлении были связаны с попытками сведения педагогической системы к какому-либо другому, более простому или более изученному классу систем (информационных, управленческих, социальных) и соответствующей их характеристикой на основе принципа изоморфизма.
Так, И.П.Бим, характеризуя систему просвещения как сложную, отмечает, что "ее наиболее существенное свойство - информационная природа, то есть функциональная нацеленность на передачу и прием, хранение и переработку информации об окружающей действительности в целях приобщения индивида к социальному опыту предшествующих поколений, в целях формирования его личного опыта" (38, 13). Системообразующими свойствами системы просвещения исследователь считает целостность как единство функций всех элементов и управляемость. Как видим, попытка определить специфику педагогической системы  в данном случае окончилась сведением ее к другому классу систем - информационным системам, а выделение системообразующих свойств вообще перечеркнуло усилия исследователя выделить "особенное", поскольку данные свойства, во-первых, характерны для каждого второго системного объекта самой различной природы, а во-вторых, не являются системообразующими.
В.П.Беспалько специфику педагогических систем усматривал в том, что в них протекают педагогические процессы, определяя педагогическую систему как систему управления педагогическими процессами (35, 25). Однако, в чем отличие педагогических процессов от каких-либо других, исследователь не раскрывал, поэтому не  понятно, чем же педагогическая система как система управления педагогическими процессами отличается от любой другой системы, связанной с управлением какими-либо иными процессами. Контекстуально можно определить, что отличие педагогических процессов от других связывается ученым с обеспечением перехода абитуриент-специалист, но влияет ли эта характеристика педагогического процесса на появление специфических черт в системе управления, ученый не выясняет. Судя по тому, что управление В.П.Беспалько рассматривает как "всякое влияние на систему с целью поддержания или изменения ее алгоритма функционирования" (35, 107),  сведение педагогической системы к системе управления не было продуктивным для определения  внутренней специфики педагогических систем.
Ряд педагогов исчерпывали характеристику особенностей педагогической системы указанием на ее принадлежность к классу социальных систем. Так, А.М.Саранов, целью исследования которого было выявление методологических регулятивов системного подхода  для построения целостной теории воспитательного процесса, организованного классным руководителем, связывал возможности  достижения этой цели с определением процедур исследования на основе системного подхода при условии   учета специфики педагогических явлений (выделено мной - А.К.). Однако единственным указанием на специфику является утверждение о том, что "социальные системы (в том числе и педагогические) характеризуются целесообразностью, то есть стремлением к достижению целей. Это один из ее системообразующих факторов" (295, 9). То есть и в этом случае педагогическая система сводится к системе определенного класса - социальной, и рассматривается уже как социальная система. Причем, из всех характеристик социальной системы, отличающих ее от биологических, механических и других систем, и уже известных в философии и общенаучном системном подходе (глава I)  выбрана только одна - целесообразность. Таким образом, сущность  педагогической системы редуцирована дважды: сначала сведением ее к социальной системе, затем сведением сущности социальной системы к целесообразности. Работа в целом посвящена выявлению специфики системы воспитательной работы классного руководителя, то есть особенностей не вообще педагогических явлений, а одного их них, характеристике "единичного", а не "особенного".
Попытку охарактеризовать  крупный педагогический объект - школу - как социально-педагогическую систему предпринимал Ю.А.Конаржевский (164, 89-92). Среди признаков, которые исследователь посчитал характерными для социально-педагогической системы, такие, как прямая и необходимая причинно-следственная связь деятельности школы с социальным заказом общества; циклический характер жизнедеятельности системы; сложность процессов, протекающих в системе; принцип успеха, который должен быть заложен в основу деятельности системы; очень высокочувствительные связи с внешней средой и другие признаки, характерные не только для педагогической, но и для других систем. Вместе с тем Ю.А.Конаржевский выделил большое количество признаков, в совокупности претендующих на описание качественной специфики педагогических систем: более сложная, чем в других социальных системах, цель функционирования; в силу специфики обучения очень сильная иерархическая зависимость между процессами, протекающими в ней; особенность цикличности системы - перерывы между циклами; ежегодное плановое обновление большей части элементов системы; совокупность осознанных общественных, коллективных и личных интересов лежит в основании деятельности только одной подсистемы - коллектива учителей, а в ученическом коллективе находится в стадии формирования; школа имеет более богатые, по сравнению с другими социальными системами, возможности для формирования личности; отсроченность результатов, не поддающихся конечному измерению и др. Как видим, для обнаружения качественной особенности педагогической системы, Ю.А.Конаржевский воспользовался только средствами - алгоритмом и терминологией - системного подхода, не используя содержательных педагогических методов, что позволило ему вскрыть только внешние специфические проявления педагогической системы как явления. Сущность же  собственно "педагогического" осталась за рамками исследования.
Очевидно, такой уход от изучения "особенного" можно объяснить не только огромным разнообразием педагогических объектов, которые могут быть рассмотрены как система, что затрудняло поиск оснований для выявления   особенностей специфической группы систем - педагогических, но и отношением исследователей к понятию "система" как к знаку, фиксирующему некие внешние, типичные характеристики явления, "общее" в нем. Представления об "особенном" связывались уже не с системой, а с другими, внутренними характеристиками.
Например, И.С.Марьенко систему нравственного воспитания определяет как "совокупность  частей, находящихся в определенной взаимосвязи, конкретное содержание которых определяется структурными единицами" (226, 33). Такое определение ничего не прибавляет к знанию о сущности нравственного воспитания, скорее затрудняет ее понимание, однако содержит указание на некие формальные признаки, превращающие нравственное воспитание в систему. Сущность этой системы автор пытается  раскрыть уже без использования системной терминологии: "процесс нравственного воспитания, состоящий из двух взаимосвязанных сторон (педагогическое влияние и развитие личности), условно можно разделить на три части - основную (воспитание) и две сопутствующие (перевоспитание и самовоспитание)" (226, 28). Не обсуждая здесь удачность данной попытки, зафиксируем только отношение к системе как к внешней, формальной характеристике феномена, что позволяет не связывать задачи выявления специфических, сущностных особенностей педагогических объектов с системным подходом.
Самым популярным приемом, применяемым для характеристики специфики педагогических систем,  было вычленение исходной абстракции - "клеточки" педагогической системы. Рождение этого приема вначале было связано не с системным подходом, а с его антиподом, элементаризмом.
И.В.Блауберг, В.Н.Садовский, Э.Г.Юдин, противопоставляя элементаризм и концепций целостности, так раскрывали основные положения элементаризма: "во всяком явлении необходимо отыскать его первооснову, те исходные "кирпичики", из которых оно складывается по определенным законам; поэтому проблема сложности - есть проблема сведения сложного к простому, целого к части, и если мы не знаем исходного атома, простого элемента, то это лишь признак слабости нашего познания" (50, 6).
В основе концепций целостности лежат идеи несводимости сложного к простому, целого к части, наличия у целостного объекта таких свойств и качеств, которые никак не могут быть присущи его составным частям в отдельности, зависимость всех элементов, процессов и отношений внутри системы от структурного принципа организации (50, 6).
Попытки отыскать элементарную "клеточку" педагогических феноменов, начавшиеся с работ Л.А.Левшина (205, 206) в 60-е годы и столь распространенные в 70-80-е годы, были связаны с поисками качественной определенности своеобразия педагогических явлений, обеспечивающей их принадлежность к педагогической науке. По сути, все эти попытки выражали стремление свести сложность педагогических феноменов к простейшим атомам. К счастью, большинство исследователей, участвовавших в этих поисках, отдавали себе отчет в том, что искомая "клеточка" есть единица теоретического анализа педагогического объекта, исходная абстракция, необходимая для реализации метода восхождения от абстрактного к конкретному, то есть для более строгого теоретического построения педагогики как науки (116, 170), а не для прямого переноса на практику.
Как ни странно, но с вхождением системного подхода  в педагогику поиски исходной абстракции не только не прекратились, но усилились, обосновываясь теперь уже важностью системного подхода. Теперь необходимость вычленения "элементарной клеточки" связывалась с первыми шагами гносеологической программы системного исследования: если мы намерены рассматривать данный объект как систему, необходимо изучить его состав, вычленив элементы - наименьшие части системы, сохраняющие ее целостные свойства.
В этой связи в теоретическом опыте отечественной педагогики на основе положений системного подхода  и формальной логики сложилась система правил, призванных обеспечить успех в выделении элементарной "клеточки" педагогических объектов:
1. Исходная абстракция должна отражать сущность, причину вещи и должна быть такой абстракцией, которая не опосредована другими, а напротив, сама опосредствует другие стороны и свойства явлений.
2. Абстракция не должна заходить так далеко, чтобы терялось качество исследуемого явления.
3. Абстракция должна совпадать в общем и целом с тем, что было исторически первым в реальном процессе самой действительности.
4. В исходной абстракции должны быть те же противоречия, развертывание которых служит движущей силой развития явления в целом (29; 45; 116; 205).
Вариантов элементарных "клеточек" педагогических явлений, с которыми связывалась возможность построения педагогической теории было предложено очень много: "педагогическое воздействие" (Л.А.Левшин, 1964), "педагогическое отношение" (Л.А.Левшин, 1968), "педагогическое явление" (Л.А.Левшин, 1980), "дидактическая задача" (В.И.Загвязинский), "ячейка" (Н.В.Кузьмина, В.И.Гинецинский), "педагогическое отношение" (А.П.Сидельковский), "действие" (И.Я.Лернер), упражнение (П.М.Эрдниев, Б.П.Эрдниев),  "состояние личности школьника" (В.С.Ильин), "педагогическая ситуация" (Б.П.Битинас), "взаимодействие участников" (В.Д.Семенов), "познавательное действие" (Т.И.Шамова), "молекула", состоящая из атомов: мельчайший акт воспитательной деятельности, соответствующий ему  такой же мельчайший акт  жизнедеятельности воспитанника и накапливающиеся изменения в его психическом и физическом состоянии (Г.И.Легенький), "дидактический прием" (М.И.Махмутов), "урок" (Е.Н.Тонконогая) и другие.
Многообразие вариантов "клеточек", невозможность остановиться на каком-то одном варианте свидетельствует о том, что поиск "исходной абстракции" велся на слишком низком уровне обобщения, позволявшем обнаруживать специфику конкретных педагогических объектов, но не всех педагогических феноменов вообще. Именно об этом еще в 1969 году писал М.А.Данилов: "в связи с тем, что исследование теоретических основ педагогики  и, в частности, вскрытие исходной  абстракции, позволяющей познать логическое движение педагогики как отражение реального педагогического процесса воспитания, то есть научное решение логического и исторического в педагогике, еще ждет своих исполнителей, педагоги-исследователи пытаются подойти к решению этой задачи "в частном виде" (93, 16).
Поэтому поиски исходного элемента такой сложной системы как педагогическая не увенчались успехом в свете первоначальной задачи - определения качественного своеобразия педагогических объектов. Хотя определенные эвристические функции эти исходные абстракции выполняли, поскольку в конкретных исследованиях успешно играли роль инструмента теоретического анализа определенных педагогических объектов.
Другая линия поиска специфики педагогических систем была связана с поиском главного противоречия, определяющего качественные особенности педагогических объектов. Определенные параллели между этими линиями, безусловно, существовали - и элементарная "клеточка", и "основное противоречие" должны были играть роль "исходной абстракции" как средства теоретического познания. Однако если в поисках "клеточки" внимание  исследователей обращалось к статическому состоянию системы, то осмысление "основного противоречия" заставляло рассматривать систему в динамике.
В поисках основного противоречия генетически исходным было обоснованное М.А.Даниловым,  составляющее, по его мнению, основную движущую силу педагогического процесса,  противоречие  между требованиями, предъявляемыми школьнику и возможностями их выполнения, между выдвигаемыми ходом обучения познавательными и практическими задачами и наличным уровнем знаний, умений и навыков учащихся, то есть уровнем их умственного развития (90, 16). Очень важным нам представляется уточнение, сделанное М.А.Даниловым, которое очень часто при цитировании опускается: "противоречие становится движущей силой обучения, если оно является содержательным, то есть имеющим смысл в глазах учащихся, а разрешение противоречия - явно осознаваемой ими необходимостью" (90, 17). Именно это уточнение делает сформулированное методологом противоречие действительно основным, то есть вскрывающим сущность, причем гуманистическую, педагогического феномена - процесса обучения.
В.И.Загвязинский, занимавшийся исследованием движущих сил учебного процесса, предложил более тщательное обоснование, развитие и конкретизацию противоречия, обнаруженного М.А.Даниловым, сформулировав основное противоречие учебного процесса как "противоречие между воплощенным в деятельности ученика достигнутым уровнем знаний, развития, отношения к учению и требуемым уровнем, находящимся в ближайшей перспективе, закономерно вырастающим из достигнутого уровня" (116, 21).
Ю.К.Бабанский, стремясь определить качественное своеобразие движущих сил всего педагогического процесса в целом, а не только процесса обучения, в качестве основного рассматривал противоречие между выдвигаемыми требованиями познавательного, практического, общественно-полезного характера и реальными возможностями воспитуемого по их реализации (25, 253).
Очевидно, что все предложенные противоречия действительно содержатся в педагогических системах и действительно являются их движущими силами, однако трудно согласиться с тем, что именно этими противоречиями определяется качественное своеобразие педагогических систем, вскрываются специфические характеристики, отличающие их от других систем. Эти противоречия могут быть обнаружены во многих "человекосодержащих" системах, в различных проявлениях социальной жизни индивида, например, в процессах профессионального роста, самосовершенствования в любой социальной роли.
Еще одна попытка определить основное противоречие педагогической системы была предпринята А.М.Сидоркиным, считавшим, что это противоречие лежит в основе инвариантной связи, которая и определяет специфику педагогической системы (305, 29).
Многие исследователи, обращаясь к поиску качественной определенности педагогических систем, усматривали эту инвариантную связь в  подчиненности целям обучения, воспитания и образования (Н.В.Кузьмина (192, 90)), в объединении для целей обучения и воспитания (Н.Д.Никандров (273, 106)), в протекании педагогических процессов (В.П.Беспалько (35, 25)), в реализации воспитательной функции (Ю.П.Сокольников (320, 18)) и т.д. Но сущность "педагогического", "воспитательного" в характеристике специфики системы всегда оставалась размытой, улавливаемой в контексте, но не поддающейся формулировке. Логика характеристики имела определенные дефекты в конструкциях типа "педагогическая система - это система педагогическая" или "педагогическая система - это социальная система, которая является педагогической".
Л.И.Новикова на одном из заседаний лаборатории методологии педагогики заметила: "педагогическое может рассматриваться как социальное, социально-педагогическое и педагогическое. Но в современных работах педагогическое, как главное, для чего система существует, фактически отсутствует" (274, 13).
Действительно, воспитательные цели, процессы и функции могут существовать во всех социальных системах, тем более в советском обществе, "поделенном на воспитателей и воспитуемых вследствие педагогизации общественной жизни незрелой социальной теорией" (377, 116).
В этой связи А.М.Сидоркин отмечал, что не само по себе наличие чего-то педагогического (процесса, цели, функции и т.п.) составляет сущность педагогической системы, а его преобладание, главенствующее положение по отношению ко всем остальным целям, процессам, функциям. Оставалось только наполнить "преобладание" каким-то конкретным теоретическим  содержанием.
Опираясь на идею К.Маркса о двойственной природе деятельности (обработка природы людьми и обработка людей людьми),  А.М.Сидоркин обнаружил, что сущность педагогической системы заключается не в соотношении содержания и формы деятельности людей, как в любой социальной системе, а в соотношении этой деятельности в целом с педагогическим результатом (306, 70).
Дело в том, что исходя из положений деятельностного подхода (А.Н.Леонтьев), воспитание не может осуществляться вне деятельности, оно, по сути, и заключается в вовлечении ребенка в соответствующую деятельность на соответствующих мотивах, в ходе которой и происходит  изменение личности ребенка. Причем, если в обычной деятельности развитие личности субъекта выступает как побочный, сопутствующий продукт, полностью подчиненный непосредственной цели деятельности, то в воспитательной деятельности результат лежит в плоскости разрешения противоречия между целью-в-объекте (цель деятельности по "изменению природы людьми") и целью-в-субъекте (цель деятельности по "изменению людей людьми"), или в иной формулировке - между педагогическими целями и целями самих детей. Это противоречие и является основным педагогическим противоречием, отражающим сущность педагогической системы, по мнению А.М.Сидоркина, поскольку оно встречается в любом виде воспитательной деятельности и не встречается нигде, кроме воспитательной деятельности (308, 44-49).
А.М.Сидоркин, таким образом, обнаружил новое противоречие педагогической системы, по всей вероятности, действительно более глубоко раскрывающее специфическую сущность педагогических феноменов. Самое, на наш взгляд, ценное в обнаруженном ученым противоречии  - указание на гуманитарную природу педагогической системы, что можно считать продолжением гуманистических  идей М.А.Данилова, связывавшего возможности превращения основного противоречия педагогического процесса в его движущую силу с реализацией гуманистических установок в педагогической деятельности.  Однако если вернуться к собственным аргументам А.М.Сидоркина, указывающим на то, что воспитательная функция как одна из других функций существует у любой социальной системы, то, следовательно, и воспитательную деятельность можно рассматривать как один из аспектов других видов деятельности (например, деятельности управления). Следовательно, данное противоречие тоже не исчерпывает сущности педагогической системы. То есть мы оказались опять в исходной точке рассуждений, возможно, на новом витке знаний о педагогической системе.
И.А.Колесникова, не выделяя основного противоречия педагогической системы или иерархии противоречий, описывает движущие силы воспитательного процесса как совокупность внешних и внутренних противоречий.  Внутренние, по ее мнению, возникают уже на уровне взаимодействия целей и задач воспитания: разное понимание, осознание и формулировка цели разными педагогами; разность позиций взрослого и ребенка, педагога и коллектива; несовпадение ценностей; противоречия в средствах достижения цели у детей и взрослых, противоречия на уровне организационных форм, методов, оценки результатов. Все это противоречия по линии взаимодействия "воспитатель-воспитанники" А есть еще противоречия в самой деятельности воспитателя или личности (между выдвинутой педагогом целью и другими компонентами его деятельности), противоречия в системе субъектов воспитания, сама личность как субъект своего развития и воспитания полна противоречий. К внешним противоречиям И.А.Колесникова относит противоречия, возникающие при соприкосновении процесса воспитания с системами другого уровня (158, 64-67).
Очевидно, обнаружив, что попытки выделения основного противоречия не могли полностью удовлетворить необходимость вскрытия специфики педагогических систем, И.А.Колесникова решила, что только совокупность всех противоречий может в целом охарактеризовать ее качественные особенности, что, на наш взгляд, перевело поиск специфики педагогических систем из теоретической в эмпирическую область.
В целом же, как нам представляется, поиски "исходной абстракции" - "клеточки" и "основного противоречия" -  были попыткой перевода исследований сугубо системологических характеристик педагогической системы - ее состава и структуры - на более высокий уровень теоретического обобщения.
Вместе с тем поиски в области качественных характеристик педагогических систем позволили определить хоты бы общие очертания их специфики, что давало формальные основания для онтологической классификации педагогических систем.
В.П.Беспалько, считая, что единственным фактором, определяющим функционирование педагогической системы, является социальный заказ, который формируется в соответствии  с особенностями общественных отношений конкретной общественно-исторической формации, выделял два вида педагогических систем - "чистые" и "комбинированные" (35, 33). "Чистые" педагогические системы - это системы, соответствующие одной общественной формации, а "комбинированные" содержат в своем составе элементы систем будущих или канувших в прошлое формаций. Если в педагогической системе "реализованы политические идеи передового класса данного общества, то систему можно назвать оптимальной педагогической системой" (33, 124), по мнению ученого. Согласно такой классификации, в каждый исторический момент может существовать максимум  три типа педагогических систем - соответствующих данному историческому моменту и с элементами прошлой или будущей общественной формации. Таким образом, при типологизации педагогических систем В.П.Беспалько исходит из того, что они являются подсистемами общества.
Дидактические системы, которые В.П.Беспалько рассматривал как  основные подсистемы педагогических систем, он предложил классифицировать по двум основаниям: средствам управления (автоматизированное или ручное) и видам информационных процессов (рассеянный или направленный). В результате он получил следующие типы дидактических систем: "традиционная", "аудиовизуальная", "плохой репетитор", "традиционный учебник", "хороший репетитор", "программное управление".
Наиболее типичная классификация педагогических систем выстраивалась на основе рассмотрения педагогических систем как подсистем большой системы просвещения или народного образования. Тогда классификация выстраивалась сообразно ступеням образования - педагогическая система дошкольного, общего, начального профессионального и т.п. образования (Ф.Ф.Королев(172, 218), Н.В.Кузьмина (192, 84) и др.).
К проблеме типизации обратились вновь в конце 80-х годов, когда уже накопилась некоторая сумма представлений о специфике педагогических систем. А.М.Сидоркин, определив систему как объект, оцениваемый с точки зрения его упорядоченности относительно важнейшей функции, выделил среди педагогических систем дидактические, воспитательные, административные и  т.п. Поскольку термином "педагогическая система" обозначались самые разные педагогические объекты, исследователь решил, что необходимо их классифицировать по характеру субстрата системы:
1. Материальные носители педагогических отношений - люди, их коллективы, организации, вещи.
2. Различные процессы - воспитательный, учебно-воспитательный, педагогический, педагогическая деятельность, воспитательная работа и т.п.
3. Идеальные объекты - понятия, нормы, формы, концепции и т.п.
4. Объекты, объединяющие в себе различные субстраты - воспитательная система школы, включающая и материальный субстрат, и процессы, и идеальные объекты  (308, 18).
  А.М.Сидоркин предложил сразу несколько оснований для классификации воспитательных систем:
- по ведущему, то есть системообразующему виду деятельности: система коммунарского типа, система с преобладанием познавательной деятельности, система трудового или клубного типов, "семейного" типа с  преобладанием неформального общения и т.п.;
- "по уклону" - воспитательные системы обычных и специализированных школ;
- по размерам - малокомплектные, средние, школы-гиганты
- по происхождению модели - авторские или реализующие заимствованную модель и т.п.
Однако, понимая, насколько условна такая типизация, А.М.Сидоркин предположил, что путь к решению проблемы типологии воспитательных систем лежит не через поиск единственного основания для классификации, а через сведение всего многообразия систем к нескольким эмпирическим типам, примыкающим к определенным образцам (308, 23). Поиск этих эмпирических типов должен  осуществляться, по мнению исследователя, посредством анализа реальных воспитательных систем школ по трем характеристикам: состав, структура, функции. То есть, для осуществления классификации воспитательных систем необходимо было проделать основные процедуры системного подхода, удерживая при этом специфику педагогических систем.
Классификация как средство теоретического познания позволяла повысить уровень теории педагогических систем, поскольку "научная классификация выражает систему законов, присущей отображенной в ней области действительности" (59, 535). В рамках формальной логики сложились определенные требования, выполнение которых позволяет выполнить процедуру классификации корректно: деление должно быть исчерпывающим; основа деления - неизменной; деление должно осуществляться так, чтобы его члены исключали друг друга; нельзя классифицировать по разным основаниям, то есть по разнородным, логически непоследовательным признакам. Таким образом, успешность классификации напрямую зависит от выбора основания. Но если основание имеет неясную природу и схватывает только внешние признаки явления, то возможно создание только искусственной, эмпирической классификации объектов (примером могут служить классификации педагогических систем, предложенные В.П.Беспалько, Ф.Ф.Королевым, Н.В.Кузьминой). Поиск генетически исходных оснований, отражающих существенные признаки объектов,  учет исторического, динамического аспекта  системы позволяют выстроить теоретическую классификацию педагогических систем. Предложенные А.М.Сидоркиным подходы  являются одним из вариантов попыток создания теоретической классификации. Однако  эта классификация тоже в значительной мере искусственна, относительна, поскольку познание специфики педагогических систем не завершено, а значит, возможно появление новых и уточнение прежних оснований для типизации. То есть перспектива создания научной классификации педагогических систем напрямую зависит от развития знаний о педагогических системах.