Ефим Роговер

Санкт-Петербург

200 лет тому назад было опубликовано великое творение русской литературы — «Слово о полку Игореве». Его издал граф А.И. Мусин-Пушкин, обер-прокурор Святейшего Синода, действительный тайный советник, известный собиратель древнерусских рукописей, ознаменовав 1800 год, канун нового столетия, публикацией прославленного памятника.

Судьба этого творения сложна, во многом загадочна и драматична. Созданное, вероятнее всего, между 1185 и 1187 годами (А.А. Горский настаивает на последней дате), оно затерялось среди старинных рукописей. И только через шесть столетий его единственный список был обнаружен в составе сборника с названием «Хронограф» в библиотеке Спасо-Ярославского монастыря. Рукопись на древней лощёной бумаге, приложенная к летописи, могла вообще погибнуть, поскольку в 1787 году был упразднён названный монастырь и превращён в архиерейский дом. Но она попала в руки архимандрита Иоиля (Ивана) Быковского, который продал её увлечённому коллекционеру Мусину-Пушкину, приступившему к переложению её на современный язык. В 1796 году в дар Екатерине Второй была преподнесена писарская копия найденного списка, но эта копия затерялась в бумагах императрицы и впервые была напечатана академиком П.П.Пекарским лишь в 1864 году. Одновременно было подготовлено печатное издание рукописи, в осуществлении которого приняли участие, кроме нового владельца памятника, А.Ф. Малиновский и Н.Н. Бантыш-Каменский. Извещение о редкостной находке просочилось в русскую и зарубежную печать: в одном из германских журналов в Гамбурге в 1797 году немцы могли прочитать сообщение, сделанное Н.М. Карамзиным. А через три года вышло долгожданное издание «Слова» под длинным названием: «Ироическая песнь о походе на половцев удельного князя Новгород-Северского Игоря Святославича, писанная старинным русским языком в исходе XII столетия с переложением на употребляемое ныне наречие». Сенатская типография напечатала памятник в количестве 1200 экземпляров.

Всё это были счастливые обстоятельства, поскольку вскоре безмерная радость от открытия шедевра была омрачена новым драматическим событием. В огне пожара, вызванного наполеоновским нашествием, погибла коллекция Мусина-Пушкина, находившаяся в его московском доме на Разгуляе вместе с бесценной рукописью и большей частью тиража изданного произведения. Однако сохранилась упомянутая писарская копия и напечатанный текст памятника, разошедшегося среди российских читателей.

Широкие, необозримые просторы Родины открываются перед читателем, когда он приступает к чтению «Слова». Автор рисует бескрайнюю степь и её незабываемую природу, вводит названия рек и гор, сёл и городов, изображает белокаменный Киев и укреплённые стены Путивля. Родная земля в его изображении раскинулась от Дуная до Волги, от северных княжеств до Тмутаракани. Игорь и Всеволод ведут свои полки, чтобы отстоять целостность родного края. Их воины с горечью покидают его пределы. “О Русская земля! Ты уже за холмом”, — восклицает вместе с ними автор. Он же с горечью свидетельствует, что “тоска разлилась по Русской земле”. И киевский князь в унисон авторским переживаниям скорбит о напастях, свалившихся на землю предков. Он зовёт князей русских к нерушимому единству и защитить родину от разорительных половецких набегов, заклиная выступить “за землю Русскую, за раны Игоря, храброго Святославича!”

Особый интерес вызывает личность автора гениального творения, этого загадочного человека XII столетия. Вероятнее всего, это был участник похода Игоря и, возможно, его плена; он великолепный знаток воинского дела, оружия и тогдашнего быта. Это человек тонкого ума и обширной образованности. Д.С.Лихачёв называет его “всевидящим и всеслышащим, всё охватывающим своим умственным взором творцом, парящим мыслию по поднебесью”. Иван Новиков полагает, что это был замечательный “книжник”, хорошо знавший историю своего народа, а главное — был выдающимся гражданином своей страны. Писатель высказал гипотезу о том, что автор «Слова» был старшим товарищем Владимира Игоревича, учил его грамоте и наукам. Другой исследователь — генерал В.Г. Фёдоров — пришёл к выводу, что автор памятника был военным, входил в старшую дружину, занимал пост воеводы или тысяцкого, близкого самому Игорю.

Учёные и поэты предприняли попытку установить и имя автора «Слова». И.Новиков “извлекает” из документов его фамилию: Рагуилов. В.Фёдоров уточняет: имя автора было Рагуил. Академик Б.А. Рыбаков полагает, что создателем «Слова» был боярин Пётр Бориславич, киевский летописец. Поэт А.Чернов, ссылаясь на историка XIX века И.Е. Забелина, утверждает, что выражение в тексте “ходы на” является именем песнетворца Ходына. При этом Чернов ссылается и на исследования учёного А.Г. Степанова, и на писателя В.В. Набокова, который высказал эту мысль в романе «Бледный огонь». Наконец, упомянем поэта и переводчика «Слова» И.Кобзева, который убеждён, что автором произведения является… сам князь Игорь Новгород-Северский.

Разумеется, всё это гипотезы, окончательно не доказанные. Но несомненна гениальность творца «Слова», поразительны его осведомлённость в делах похода и страстная заинтересованность в его успехе. Поражает тонкая восприимчивость его к природе, чуткость к художественному слову, глубокий лиризм, позволивший так проникновенно нарисовать образ Ярославны.

Необычен жанр этого произведения. Прежде всего, перед нами “слово”, то есть торжественная речь. В древнерусской литературе нередки творения с родственным жанровым обозначением: «Слово о законе и благодати» (XI век), «Слово о князьях» (XII век), «Слово о погибели Русской земли» (XIII век). Профессор И.П. Ерёмин рассматривал эти произведения как ораторскую прозу. Особенности её он видит и в «Слове о полку Игореве», которое адресовано к слушателям и обращено к “братии”. Поэтому так часты в произведении приёмы ораторской речи: риторические вопросы, восклицания, призывы. Совсем не случайно в центре памятника оказалось “золотое слово” Святослава.

С другой стороны, это произведение является “трудной”, то есть воинской, повестью. Именно так автор его называет в тексте. В основе «Слова» — военный поход, в котором участвуют князья и дружина. В образном мире произведения важную роль играют батальные эпизоды и военные образы-символы, подкреплённые соответствующими терминами.

Но автор называет своё творение ещё и “песнью”, в которой многое передано в лирическом ключе, взволнованно и эмоционально. Здесь слышатся восторг, укор, радость и печаль. Рефрены, чередуясь в тексте, напоминают припевы в песне. В.Ф. Переверзев замечал, что “песенный характер «Слова» выражается в отчётливо лирическом складе этого произведения очень много места занимает изображение и выражение душевных движений. Обычно они даются в виде бурных излияний… чувств”.

Однако лиризм в «Слове» сращён с заметным драматизмом. Д.С. Лихачёв в одной из своих поздних статей обратил внимание на то, что текст памятника имеет диалогическое строение: он как бы рассчитан на двух исполнителей, из которых второй развивает то, что начинает первый. За вопросом следует ответ, за фактом обобщение. Всюду чувствуются два удара, некая бинарность. Жанровое своеобразие произведения, как отмечал Д.С. Лихачёв в своём докладе, сделанном в Риме, выражается в соединении воинской повести с “плачем” и “похвалой”.

В то же время «Слово» является эпической поэмой. В нём постоянно слышатся призывы к защите страны, дан широкий, эпический разворот событий на обширном пространстве Отечества, тут есть развитые элементы историзма; в поэме действуют герои, близкие к народному эпосу. Во многом «Слово» родственно средневековым рыцарским поэмам, но посвящено оно не отдалённым во времени историческим событиям, а живой современности. Не случайно это произведение связывают с жанром “шансон де жест” (произведениями о подвигах, деяниях).

Упомянем ещё, что А.И. Никифоров попытался увидеть в «Слове» черты былины XII века, подчёркивая тесную связь поэмы с фольклором. Таким образом, «Слово» вобрало в себя черты многих жанров своей эпохи, явившись уникальным художественным явлением русской культуры.

«Слово о полку Игореве» типологически близко многим произведениям, относящимся к средневековому эпосу, прославленным шедеврам национальных литератур. Прежде всего, необходимо вспомнить «Песнь о Роланде», эту французскую героическую поэму. Как и «Слово», это произведение возникло в эпоху раннего средневековья, оно было сформировано и записано, по мнению Ж.Бедье, в XI веке. В основе обоих произведений — подлинный исторический эпизод, драматически завершившаяся экспедиция, последовательно переданная в тексте. В обеих битвах, о которых повествуются в поэмах, выделяются два центральных эпизода, из которых второй отмечен чертами трагизма. В произведениях говорится о жестоких феодальных распрях, которые приводят к печальному итогу, о воинской дружбе главных участников похода (Игоря — Всеволода и Роланда — Оливье), о самонадеянности, честолюбии и опрометчивости главного героя, о глубокой скорби того, кто воплощает централизованную власть (Святослав и Карл Великий). Оба произведения прославляют кодекс рыцарской чести, поют гимн родине (Русской земле и “милой” Франции), оба завершаются относительно счастливым финалом (возвращением Игоря из плена; окончательной победой Карла). До сих пор не прекращаются споры относительно возможных авторов обоих произведений.

Типологическая родственность русского и французского эпосов обусловила и текстуальную близость творений. В Парижской национальной библиотеке был найден старофранцузский анонимный текст, относящийся к XIII столетию и названный «Une branche d’armes», в котором молодой воин, готовящийся к рыцарским подвигам, обрисован так, как Всеволод характеризовал своих храбрых курян. Он рождён под мечом, вспоен молоком среди шеломов, “в собственном щите взлелеян”, “мясом льва вскормлен”, “средь страшного грома убаюкан”, он быстр, как тигр, и “упивается вихрем”. Нетрудно увидеть здесь поразительное текстуальное совпадение с известным фрагментом из «Слова о полку Игореве».

Русскому гениальному памятнику оказалась во многом близкой грузинская поэма «Витязь в тигровой шкуре», тоже созданная в конце 80-х годов XII века. Оба творения развёртывают свой сюжет на громадной географической территории, воспроизводят две основные пространственные зоны (в «Слове» — русские земли и половецкий стан; в «Витязе» — арабский и индийский миры), осуждают феодальные распри и сепаратистские побуждения отдельных властителей. И автор «Слова», и Руставели стоят за объединение разрозненных княжеств и царств в сильное единое государство. Большой поэтической выразительностью отмечены походы Игоря на половцев и Тариэла против вероломного царя Рамаза. Оба эпических произведения проникнуты высокой патриотической идеей, глубокой человечностью и лиризмом, ярко воссоздают облик родной земли и мир природы, которая сочувствует центральным героям; рисуют образ пленительной женщины, тоскующей по своему милому и участникам похода. Примечательно, что эти поэтические особенности обоих памятников великолепно передал в проникновенных стихах один и тот же переводчик — Николай Заболоцкий.

Определённое типологическое схождение имеется также между «Словом о полку Игореве» и «Песнью о боевых колесницах» китайского поэта эпохи раннего средневековья Ду Фу. В последней тоже воспроизводится поход войска во имя прекращения набегов противника, передаётся обстановка феодальной раздробленности страны, которой пользуются “конные орды шаньюя” и других пограничных племён. Зримые детали помогают китайскому автору раскрыть тяготы долгого и дальнего изнурительного перехода. Не случайно возникают и текстуальные переклички. “Кони ржут за Сулою” — читаем мы в «Слове»; “Кони ржут и ступают несмело” — говорится в «Песни» Ду Фу. Оба автора с упрёком обращаются к владыкам прошлого и настоящего, используют выразительную символику (Жля, Обида — в «Слове»; “Мольба потеряла Надежду” — у Ду Фу), развёрнутый диалог и монологическую речь в тексте; у обоих поход сопровождается плачем и слезами женщин; война, выступающая как насилие, оборачивается страданиями и муками простых пахарей: “Стон стоит // На просторах Китая”. Любопытно, что в обоих творениях возникает образ горького посева (“Не спасительный рис // Вырастает — // Вырастают // Лишь сорные травы”), а завершается повествование картиной жестокого последствия кровавого побоища. “Там белеют // Солдатские кости”, — замечает китайский поэт. И автор «Слова», и Ду Фу горестно называют воспроизводимый ими поход “бесславным”.

Отмеченные совпадения и переклички отражают общие черты, присущие средневековому эпосу, создававшемуся ранними гуманистами на основе народной поэзии в сходных общественных условиях. Вот почему так мощно звучит во всех этих произведениях отвращение к усобицам, кровопролитию, насилию и так ярко воспет в них идеал воинской чести, доблести и подлинной славы. По этой причине все эти произведения, сохраняющие своё неповторимое национальное своеобразие, объединяются в нашем сознании в некую совокупность эстетических ценностей, рождённых в эпоху раннего средневековья и дошедших до нас в своей неувядаемой красоте. И одно из первых мест среди них принадлежит бессмертному «Слову о полку Игореве», трепетно передавшему любовь к Родине, святое чувство, воспринятое потомками.