Атаманы-молодцы, беспутные клементинки, рукосуи и лапотники, майор Прыщ и бывалый прохвост Угрюм-Бурчеев пережили Салтыкова-Щедрина.

М. Булгаков

Одним из подлинных шедевров русской литературы XIX века по праву считается цикл Салтыкова-Щедрина "История одного города". В мировой литературе рядом с "Историей..." можно поставить, пожалуй, лишь "Остров пингвинов" Анатоля Франса, но после того как я прочитала произведение французского писателя, я сразу почувствовала различие творческих манер Франса и Салтыкова-Щедрина.

Анатоль Франс в "Острове пингвинов" просто иронизирует, пародируя в истории пингвиньего государства историю всего человечества с его пороками и слабостями, но относится к этому холодновато-отстраненно. Совершенно по-другому у русского сатирика. Как часто сквозь его сарказм, насмешку, а иногда злость проглядывают "невидимые миру слезы". Как болеет писатель за российскую жизнь — беспутную. невежественную, темную!

В основе "Истории одного города" лежат взаимоотношения народа и власти. Конечно, красноречива галерея градоначальников, но ведь в произведении есть п те, кем управляют все эти угрюм-бурчеевы, прыщи, фердышенки. Это сами глуповцы. Да, именно таким обидным именем, почти кличкой называет сагирик жителей изображаемого города.

История этого "древнего и славного народа", какой ее преподносит нам архивариус, с ее истоков полна дичайших нелепиц: то глуповцы (а тогда еще племя головотяпов) предлагают своим врагам "друг с дружкой до тех пор головами тяпаться, пока кто кого перетяпает", то блинами конопатят острог, то приглашают князя над собой властвовать. И при всем при этом кричат гордо: "Мы головотяпы! нет нас народа мудрее и храбрее!".

Салтыков-Щедрин в глуповцах не изображает конкретных людей, он рисует собирательный образ. Это образ русского народа, но поданный откровенно сатирически, что было ново и очень смело для литературы того времени. Ведь до Салтыкова-Щедрина писатели демократических настроений изображали народ только сочувственно.

Салтыков-Щедрин направляет свою сатиру на такие черты народного характера, как привычка к повиновению, рабская психология, наивная вера в доброго царя пли барина, склонность к иллюзиям, глупость, бездуховность. В некоторых сценах просто чувствуешь горькое разочарование писателя, его досаду и даже злость. Но сквозь эти в общем-то справедливые чувства прорывается сострадание к несчастным, замороченным глуповцам, никак не желающим понять, что они и по сути своей глуповцы, и устыдиться этого. А картины бедствий народа в главах "Соломенный город" и "Голодный город" не могут не вызывать сочувствия.

Особое место в "Истории..." занимают портреты градоначальников. Вот тут нет ни капли сочувствия, а только жесткий и жестокий сарказм в адрес "властителей".

Перед читателем один за другим проходят Фердыщенко и Брудастый, Угрюм-Бурчесв и Прыщ. Салтыков-Щедрин использует при создании образов градоначальников элементы фантастики, гротеск, гиперболу. Какие запоминающиеся лица — майор Прыщ с фаршированной головой или градоначальник Иванов, который вследствие малого роста лопнул, не сумев осмыслить нового закона! Образы очень смешные, но и жутковатые.

Жутко становится еще и оттого, что Салтыков-Щедрин показывает всеобщий характер этой повальной глупости, свинства, карьеризма. Писатель делает это с помощью интересного хода: он придает городу Глупову обобщенный и изменчивый облик. То Глупов стоит на болоте, то на семи горах, то на трех реках. Он принимает вид села, губернского города, или вдруг оказывается, что Глупов граничит... с Византийской империей.

Это не просто один из российских городов, как город N в "Мертвых душах" Гоголя, это нечто большее. Город в "Истории..." — особое пространство, в котором отражена вся Россия второй половины девятнадцатого столетия. Да только ли девятнадцатого? Ведь присмотрись — ив нашей сегодняшней жизни увидишь и глуповцев (ох, сколько их!), и начальников с фаршированными головами.

Салтыков-Щедрин смог увидеть и отразить в "Истории одного города" не только конкретные и проходящие беды своего времени, но и вечные проблемы отношений народа и власти, недостатков народного характера. По-моему, Салтыков-Щедрин актуален до сих пор. Кто знает, может быть, будет актуален и в будущем?..