Наивный читатель склонен отождествлять автора с героями его произведений. Ему видится я автора всегда, когда речь идет от первого лица. Это не так. Вернее не всегда так. Ведь, например, А. Блок. Мы стараемся не видеть любовь, слезы, раскаянье автора в его стихах, не его чувства. Но это ошибка!

Впервые термин «лирический герой» был введен Ю. Н. Тыняновым, и именно о Блоке он писал: «Блок – самая большая лирическая тема Блока. Эта тема притягивает как тема романа еще новой, нерожденной (или неосознанной) формации. Об этом лирическом герое и говорят сейчас. Он был необходим, его уже окружает легенда, и не только теперь – она окружала его с самого начала, казалось даже, что она предшествовала самой поэзии Блока, что его поэзия только развила и дополнила постулированный образ…когда говорят о его поэзии, почти всегда невольно за поэзией представляют человеческое лицо – и все полюбили лицо, а не искусство». Но вся жизнь Блока – это его искусство. Его лирический герой не отстранен от мира, и не идеален. Он – сам автор, такой, какой есть, или каким бы он хотел себя видеть.

Блок живет на стыке времен. Бурные события рубежа веков не могли не отразится в его творчестве. Как известно «поэт в России больше чем поэт». Потому и бродит он по полю Куликову, потому и хочет отыскать там ответы на свои вопросы:

Закат в крови! Из сердца кровь струится.

Плачь, сердце, плачь…

Покоя нет! Степная кобылица

Несется вскачь.

На поле Куликовом. 1908

Степная кобылица – Русь действительно мчится вскачь, кто сможет оседлать ее? Как известно впоследствии Блок принял революцию и даже благословил (вспомним Иисуса Христа впереди роты военных из поэмы «Двенадцать»). Но пока не зазвенели литавры великого переворота, лирический герой – еще молодой человек, не убеленный сединами переживаний о судьбах Родины, ищет любовь, и любовная трагедия, измена, недосягаемость идеала кажутся ему самым ужасным, что может случиться в жизни:

Моей ли жалкой, слабой речи

Бороться с пламенем твоим

На рубеже безвестной встречи

С началом близким и чужим.

Поиск идеала – это лейтмотив блоковской лирики. Он ищет его повсюду. Идеал недостижим, он знает это, но все равно, в глубине души, лелеет надежду на встречу с ним. Он даже не знает ту «прекрасную даму», рассыпающую «кругом жемчуга», он даже не ищет ее, он просто ждет и слагает ей гимны. Исцеляющее одиночество, рождающее шедевры. Лирический герой избавлен от страданий, он не мучается неизвестностью, он просто влюблен в идеал, в ту, которая и «терем зажжет» и «отопрет ворота». Другой жизни лирический герой Блока не приемлет.

И весь исполнен торжества,

Я упоен великой тайной,

И твердо знаю – не случайно

Сбывались вещие слова.

И Родина в стихах Блока такая же как Прекрасная дама: идеальная, святая. Его герой не всегда понимает ее, не всегда осознает, что происходит, но, тем не менее, он всегда стоит перед ней, преклонив колена, и принимает ее такой, какая она есть. Всегда.

Да ночные пути, роковые,

Развели нас и вновь свели,

И опять мы к тебе Россия,

Добрели из чужой земли.

В лирике Блока очень часто звучит слово «я», но это, быть может, литературный прием. Мы, читатели, как бы видим все происходящее своими глазами. Мы даже уже не смешиваем понятия «лирический герой» и «автор произведения», мы сами – субъекты действия. Это мы слышим скрип отворяющихся дверей и свист ветра, это вокруг нас водят хороводы русалки, это мы сами едем в этом поезде жизни:

В этом поезде тысячью жизней цвели

Боль разлуки, тревоги любви,

Сила, юность, надежда… В закатной дали

Были дымные тучи в крови.

На протяжении всех стихов и поэм Блока лирический герой и для нас остается недосягаемым идеалом. Мы недоумеваем: как же можно так сильно любить? Как же можно в любой мелочи, в любой вещи видеть душу и смысл. Герой Блока просто берет нас за руку и ведет в свой мир, чтобы научить так любить, и так верить, и так жить.

Чтобы звуки чуть тревожа

Легкой музыкой земли,

Прозвучали, потомили

Над последним миром ложа

И в иное увлекли…

Именно в лирике Блока, и никого другого, создается наиболее полно иллюзия отсутствия раздвоения говорящего на автора и героя, а сам автор растворяется в своем создании, как Бог в своем творении.