Московский государственный университет

им. Ломоносова

факультет журналистики

реферат

по истории зарубежной Литературы

на тему:

работа студентки 206 гр.

Н. Митюшевой

Москва

2000

Мольер (Жан Батист Поклен, 1622-1673) – самый универсальный синтетический писатель XVII века не только по тематике, но и по языку и по литературной манере. Он сложнее и разностороннее всех своих литературных современников – Буало, Расина и Корнеля, Ларошфуко и Лафонтена. У каждого из писателей XVII века был свой метод изображения, своя «узкая специализация»: у Корнеля – героическое, у Расина – тонко психологическое, драматическое. И Корнель и Расин имеют свой излюбленный тип человека, который они переносят их трагедии в трагедию. Классицист имел дело с жизнью верхних слоев общества; писатели линии Скарона говорили о плебее.

У Мольера совершенно нет этой узости. Перед нами обширная галерея, где представлены все классы и все человеческие типы этих классов, современных Мольеру. Здесь и либертен – Дон Жуан, и разоряющийся аристократ – Арист, и «порядочные люди» - воспитанные и уравновешенные придворные дамы и кавалеры («Версальский экспромт»). Еще разнообразнее типы буржуа: скупец («Скупой»), выскочка («Мещанин во дворянстве») и т.д. Есть у Мольера и народ, да еще и говорящий в его произведениях своим языком.

И весь этот социальный типаж дан в предельно сжатых, кристаллически четких образах, каждый из которых исторически важен. Гарпагон – родоначальник всех скупцов в литературе. Селимена - прототип героинь-аристократок у Бальзака. Тартюф – классический тип лицемера, имя его стало нарицательным. Журден – родоначальник всех выскочек в литературе. От него ведут свой род выскочки Бальзака и Диккенса.

Отвлекаясь от всего лишнего, громоздких деталей, Мольер вырисовывает нам свои образы. Ему не важно положение героя в обществе. Комедия-балет «Докучные» может служить путеводителем по дворянским образам Мольера, разработанным потом в зрелом творчестве. В пьесах с более развитым сюжетом дворяне не выступают в главных ролях, за исключением «Мизантропа» и «Дон Жуана». Яркими образами у Мольера являются и буржуа. Здесь и Арнольф из «Урока женам», Журден и т.д.

Метод мольеровской характеристики аналогичен созданию общих понятий. Его герои лишены внутренних противоречий, внутреннего развития и внутренней борьбы. Скупец равен скупцу, глупость является только глупостью и ничем более. Персонажи несколько плоски, не глубоки. В них ясно все сразу и до конца. Но это свойство типизации мольеровских образов. Нельзя было бы иначе обозначить то самое общее, к отображению чего в героях стремился Мольер. Это одно из свойств классической его комедии. И это достаточно четко прослеживается в его комедии «Тартюф».

Главный герой комедии – конечно же, Тартюф. Лицемер. И здесь Мольеру неважно, дворянин это или буржуа. Нам неизвестна та среда, в которой приобрел эту черту. Существенна сама его страсть – лицемерие, психологическая черта, а не социальный фон. Это образ кристалльно чистый, выведенный из исторической среды. Мольер стремится создать чистое отвлеченное сценическое пространство и время. Это стремление к абстракции, характерное для классицистов, и это стремление сказывается еще сильнее в характерах.

Еще Пушкин заметил, что Тартюф даже и воду пьет лицемеря. Тартюф таков во всех своих проявлениях. Это наглый и откровенный лицемер. Он движется к цели по прямой, не отвлекаясь на мелочи. Это было бы невозможно в реальной жизни, так это абсолютизация, «концентрат» лицемерия. Для общества – это религиозный, смиренный аскет. Привлекательный образ добродетели, не правда ли? И вот уже Оргон очарован:

Его приверженцем вы станете на век.

Вот человек! Он… Он… Ну, словом, че-ло-век!

Но почему же Тартюф столь неосмотрителен, что, особо не заботясь об осторожности, пытается завоевать жену Оргона, захватить его имущество? Мольер, типизируя образ, не может не придать герою и индивидуальных черт. Индивидуальная особенность Тартюфа заключается в том, что он носитель лицемерия. Он нагл, упрям. Это как человек. А как тип – воплощает то, что Мольер хочет в нем выразить, - сгущенное лицемерие.

Каким образом ему удается такой способ характеристики? Одним из способов обрисовки такого образа является окружение героя. Он возникает из этого окружения. Тартюф же вообще обрисовывается окружающими. Оргон им восхищен. О нем рассказывает Дорина:

По милости господней

Еще стал здоровей, румяней и дородней.

…Наелся до отвала.

Это окружение Тартюфа искусственно. Рукой Мольера с дороги главного героя убраны все препятствия. Обратная сторона беспредельной наглости и лицемерия Тартюфа – беспредельная доверчивость Оргона, его преданность Тартюфу. Откуда берется эта преданность? Мольер ее не мотивирует, и это несущественно: это необходимая атмосфера для раскрытия характера Тартюфа. То же с масками слуг.

Второй способ достижения абстракции Мольером – гипербола. Он штрихами вводит эту гиперболу. Надо, чтобы гиперболизированная черта была правдивой, реальной, закреплялась в жестах, интонации, фразеологии, поведении, действительно характерных для человека, одержимого данной страстью. Тартюф абсолютен в своем мнимом благочестии: декольте Дорины прикрывает платком: «Прикрой нагую грудь./Сей приоткрыв предмет, ты пролагаешь путь/Греховным помыслам и вожделеньям грязным». Точно так же абсолютен в своем греховничестве: «Да, грех большой, коль на глазах у всех,/Но тайный грех – какой же это грех?»

Классицистический принцип характеристики Мольер доводит до последней степени законченности, превосходя в этом смысле самых ортодоксальных классицистов. Вообще принципы классицизма очень важны для него. Например, для него важно его тяготение к симметрии, к уравновешенности всех частей.

У Мольера всегда действуют два героя, которые друг друга дополняют по методу контраста. В «Тартюфе» это наглый Тартюф и доверчивый Оргон. На самом деле, Оргон – образ более слабый, чем Тартюф. Он нужен скорее для создания той самой абстракции. Поэтому это несколько двумерный образ. Однако он определенно противоположен Тартюфу. Оргон доверчив, ничего не стоило лицемеру охмурить его. И потом, когда все было против Тартюфа, и Оргон уже, было, поверил словам слуг и родственников, как главный герой снова гипнотизирует его своей маской – благочестием.

И тут Оргон так же смешон и жалок, как и Тартюф. Каждый из них представляет какую-либо крайность и поэтому смешон по-своему. Мольер ведет борьбу на «два фронта»: осмеивая одну крайность, он никогда не забывает другую. Контраст создает равновесие, взаимное ослабление двух крайностей, подобие гармонии. И этот метод связан непосредственно с эстетикой гуманизма XVII века: для смягчения одной угловатости создается другая.

Так, например, какова расстановка сил в доме Оргона? Мать Оргона, г-жа Пернель, воспитанная в патриархальных, домостроевских традициях, властная и крикливая старуха, всем недовольна. Под влиянием Тартюфа она становится особенно непримиримой. Защищая Тартюфа от нападок своих домочадцев, Оргон имеет в лице матери надежную союзницу. Клеант и Дорина объединены в непримиримы вражде к святоше с Дамисом, Марианной и Эльмирой.

А Мольер расширяет количество героев и уравновешивает их в позиции к Тартюфу. Это происходит за счет внесценических персонажей, проникнутых тлетворным духом тартюфства. К ним относится ханжа и недотрога Оранта, слуга Тартюфа – Лоран, повторяющий в людской все каверзы и ужимки своего господина, Дафна с мужем, славящиеся «зазорными делами», но неусыпно следящие за нравственностью своих соседей. Очень ярок образ Лояля. Это ехидная, злобная личность, которая совершает беззакония под маской фальшивой задушевности и с божьим словом на устах.

Говоря о творчестве Мольера нельзя не сказать о его идеалах. Его идеал – естественная мер человеческой свободы и человеческой плоти, золотая середина, далекая как от аскетизма, так и от распутства. У Мольера – ясное гармоническое отношение к человеку, к его возможностям и свойствам. Эта концепция человека противоположна той, которую дают Корнель и Расин. Не господство героического разума над слабой плотью, как у Корнеля, не господство страсти над слабым разумом, как у Расина, а вера в благость человеческой природы в ее натуральном, неизвращенном виде, такой, какой она явилась на свет.

Великий французский комедиограф установил не только типические черты общественных классов своего времени. Он гениально предугадал в людях XVII века их исторических потомков XVIII и XIX веков. Это художник огромной пророческой силы. В истории нравов ему нет равного, ибо история XVII века имеет всязь с будущим буржуазным обществом. В это время определяются психология, нравы, привычки и обычаи буржуа, французская буржуазия стабилизируется как класс. Герои Мольера – люди своего века, но он впереди истории, потому что его герои – типичны. Таковы образы классической комедии, принципам которой следует Мольер скурпулезно, как идеям гуманизма.

Ж.Бордонов. Мольер. М. 1983

И. Гликман. Мольер. М. 1966

В. Гриб. Избранные работы. М. 1956