Реферат на тему: В. В. Докучаев Смоленск, 2000г. ПЛАН Стр. ВВЕДЕНИЕ 3 ДЕТСТВО, ОТРОЧЕСТВО, ЮНОСТЬ НАТУРАЛИСТА 3 ПЕРВЫЕ ДОСТИЖЕНИЯ 11 ПЕРВОЕ ДЕСЯТИЛЕТИЕ ЗАНЯТИЙ НАУКОЙ 13 НАУКА О ПОЧВЕ 16 ЗАКЛЮЧЕНИЕ 24 ЛИТЕРАТУРА 25 ВВЕДЕНИЕ Земля — слово особенное. Так называется наша планета, обитаемый островок среди миллиардов километров космическо­го пространства. Издавна многие народы поклонялись Земле. В Древней Греции ее чтили в образе богини Геи, прародительницы всего живого. Имя ее звучит в названиях многих наук, называемых геологическими. В России с глубокой древности землей называли самый верхний слой, по которому ступает нога человека. Слой непрочный и животворный, из которого по весне зелеными огоньками возникают ростки. С особым уважением относились россияне к труду земледельца, помогающего земле родить растения, полезные человеку. Земля считалась святыней, обладающей чудодейственной силой . По ней волхвы-колдуны гадали о будущем. В спорах клялись землей и даже ели ее, скрепляя клятву. Уходя на чужбину, наши предки брали с собой горсть родной земли и хранили ее как святыню. Считалось, что она и сил прибавляет, и сулит возвращение на родину. И не случайно именно в нашей стране более ста лет назад было создано учение о почве. И не случайно создателем его был самобытный русский человек, даже внешне похожий на легендарного земледельца, Василий Васильевич Докучаев — крупный, физически сильный, муже­ственный, трудолюбивый, мудрый. Его больше знают и ценят как великого почвоведа. А ведь он, кроме того, был замечатель­ным географом и геологом. Но и это еще не главное. Какими бы науками Василий Васильевич ни занимался, он всегда оставался природоведом, натуралистом: стремился познать окружающий мир во всей сложности и взаимосвязи частей, как единое живое целое. Для него родная, земля, почва, была неразрывно соединена с планетой Земля, с географической средой, деятель­ностью живых организмов и трудом человека. ДЕТСТВО, ОТРОЧЕСТВО, ЮНОСТЬ НАТУРАЛИСТА Родился он 1 марта 1846 года в селе Милюкове Сычевского уезда Смоленской губернии. Отец, Василий Сергеевич, был сельским священником — небогатым, добросовестным и скром­ным, дожившим до преклонных лет. В семье Докучаевых было семеро детей: три брата (Тимофей, Никифор, Василий) и четыре сестры (Анастасия, Мария, Ефросиния, Анна). Мать семейства, Пелагея Трофимовна, была женщиной доброй и умной, дети ее очень любили! О детстве Василия Васильевича известно совсем немного. Ни сам он, ни его сверстники воспоминании не оставили. И все-таки кое о чем нетрудно догадаться, читая его сочинения. Ведь первую свою научную статью посвятил он родным местам и с детства знакомой речке Качне. Родина была для него не просто местностью, где он родился, где обитал его род. Она всегда оставалась частью его души, родной с детства землей, которую помнишь до мельчайших деталей, любишь и желаешь понять. А что это означает — понять землю? Это значит научить­ся читать, как чудесную книгу, слои на речных берегах, зигзаги стариц, пятна болот, скопления холмов — все то, что каким-то образом возникло, имеет свою историю и неразрывно связано с жизнью людей. Вряд ли кто-нибудь из родных и близких мог рассказать обо всем этом Василию Докучаеву. Пожалуй, некому было даже озадачить его подобными вопросами. Детство свое провел он при крепостном праве, среди детей крестьян, принадлежавших помещику. Резкая грань отделяла свободных граждан страны от крепостных, привязанных к родной земле не только духовными связями, но и подневольным трудом, волей своих хозяев. Ребенку приходится рано или поздно подчиняться жестким правилам и требованиям, которые накладывает общество на каждого человека. Надо обучаться, чтобы стать нормальным членом общества, толковым работником, служащим. Или приходится — такова была судьба многих детей старой Рос­сии — заниматься тяжким трудом. Вот и Василию Докучаеву пришла пора прощаться с босоно­гим вольным детством. Отец обучил его грамоте, заставил прочесть самостоятельно все церковные книги, а когда сыну исполнилось одиннадцать лет, отдал его в Вяземское духовное училище. Так уж повелось в семьях священников: сыновья шли по стопам отцов. В полуфеодальном русском обществе сохраня­лось строгое разделение на классы, слои, каждому из которых была определена четкая роль в государственной системе. Из Вязьмы Василия Докучаева, учившегося успешно, перевели в Смоленск, где он, окончив в 1861 году духовное училище, поступил в духовную семинарию. Жизнь его покатилась, можно сказать, по наезженной колее. От него требовалось только послушание и усердие, а дальнейшая судьба была предопределена: церковных служителей требовалось много, но только толковых, грамотных. Времена менялись, в народе стала распространяться грамотность, а с ней и свободомыслие, сомнения в верности церковных догм. Надо было противодействовать этим новым веяниям, умело доказывая истины священного писания, а не просто бубнить и повторять их на разные лады без толку и смысла. Требования были новые. А обучали в семинарии, в бурсе, по старинке. Царила зубрежка. Требовалось пересказывать прочи­танное назубок, слово в слово, автоматически. По словам про­шедшего бурсу писателя Н. Г. Помяловского, «главное свойство педагогической системы в бурсе — это долбня, долбня ужасаю­щая и мертвящая. Она проникала в кровь и кости ученика. Про­пустить букву, переставить слово считалось преступлением». Вообще-то само по себе духовное образование вовсе не было бестолковым. Бурсакам преподавали не только различные цер­ковные премудрости или священную (библейскую) историю, тол­кования священного писания. Их обучали языкам и целому ря­ду наук. Только вот главное было не в том, чему обучали, но как обучали! Нравы бурсы были жестокие. Доводилось отведывать «май­ских» (то есть розг) и безо всякой провинности, по причуде пьяного учителя, и во время «великих сечений», когда наказывали всех без разбора. Понятно, что если за плохое знание закона божьего ребенка истязали, то истинную веру этим не укрепляли. Ведь даже прекрасные христианские заповеди всеобщей любви и прощения, непротивления злу насилием превращались в пустые звуки, лицемерные слова, потому что опровергались действиями, поведением тех самых учителей, которые их провозглашали.Физически сильные ученики частенько поколачивали сла­бых, отнимали у них гостинцы и деньги. Игры обычно были не только на ловкость и удачу, но и на выдержку, когда приходи­лось терпеть сильные удары, щипки и шлепки, издевательства и оскорбления. Правда, с Василием Докучаевым даже забияки предпочитали не связываться: обладал он большой силой, и если уж выходил из себя, то, вспылив, мог разбросать трех-четырех обидчиков. При своем высоком росте он нередко сиживал на задних .партах, «на Камчатке». Аборигены этих мест были преимуще­ственно великовозрастными оболтусами. Время свое они проводили «балдежно»: раскладывали под партами пальто, заваливались и шепотом пересказывали были и небылицы, порой закатываясь от смеха. Бурса уродовала слабых, безвольных, но закаляла твердых духом, волевых. Василий Докучаев был физически крепок, мог постоять за себя. Но и это могло обернуться ему же во вред:молодой, человек, привыкший силой подавлять других, переста­ет рассчитывать на свой разум, плохо понимает окружающих людей, а в трудные моменты жизни теряется, не умея противостоять неудачам. .. Василий Докучаев выдержал испытание бурсой. Вряд ли он точно знал, какую выбрать дорогу в жизни. Он был вполне подготовлен к профессии священнослужителя. Успешная учеба упрощала дальнейшее продвижение по этому пути. Можно было поступить в духовную академию, где его принимали на полное казенное обеспечение», что было очень кстати для семьи Докучаевых. Академия — это уже серьезная надежная ступень, приближающая к высоким должностям и полной материальной обеспеченности. Как быть? Кем быть? Василий Васильевич Докучаев мог бы считать себя предста­вителем своеобразного деревенского пролетариата (есть доку­мент, подтверждающий, что заштатный священник В. С. Доку­чаев ценных вещей как из движимого, так и недвижимого имущества не имел). Семейные условия и положение в об­ществе заставляли юных братьев Докучаевых получать духов­ное образование. Старший брат Тимофей первым окончил учи­лище, семинарию и поступил в духовную академию. Млад­ший брат, как мы знаем успешно продвигался по стопам старшего. И вдруг Василий неожиданно круто сворачивает с прото­ренного пути. Поступает в Петербургский университет, где по крайней бедности ему до третьего курса, по его выражению, «неизвестно было употребление чулок». «Что побудило Докучаева перейти в университет, обречь себя на полуголодное существование?» — спрашивает его био­граф Г. Ф. Кирьянов. И отвечает: «Материалов или свиде­тельств, раскрывающих причины такого шага, нет. .. По всей вероятности, тут сказалось вынесенное из семинарии отвраще­ние к богословию и схоластическим наукам». Однако почти все бурсаки питали отвращение или лютую ненависть к богословию и схоластике, которые им приходилось долбить до отупления, получая за неточные ответы «майских». Но главное даже не в этом. В аттестате Василия Докучаева об окончании семинарии сказано, что он выказал способности «весьма хорошие» при поведении и прилежании «отлично хорошем». Выходит, учился он очень прилежно. Правда, почти все биографы считают своим долгом под­черкнуть его особенные успехи в естественных науках. «Его аттестат пестрит блестящими отметками по естественной истории, физике, алгебре и геометрии»,— писали, например, Б. Б. Полынов, И. А. и Л. А. Крупенниковы. В действитель­ности, однако, единственная хорошая (для него — самая низкая) отметка Докучаева была по еврейскому языку, а наивысшие («отлично хорошие») — по гомилетике (изучению христианской проповеднической деятельности), по учению о богослужебных книгах. В остальных церковных, а также светских науках он имел одинаковые — «весьма хорошие» от­метки. Следовательно, даже по невысоким требованиям семи­нарии, Докучаев не особенно отличался в естественных науках, а с теоретическим богословием справлялся совсем неплохо, По-видимому, близок к истине был ученик Докучае­ва П. В. Отоцкий, по мнению которого на решение Василия Васильевича подействовали общая «весенняя» социальная обстановка 60-х годов (освобождение крестьян, демократизация общества) и влияние старшего брата. Однако благоприятная социальная среда сложилась для всех бурсаков России, из которых великими учеными стали, пожалуй, только В. В. Доку­чаев да И. П. Павлов. Вот почему следует всерьез задуматься о роли брата Тимофея в судьбе Василия Докучаева. Впрочем, первый решительный шаг Василия Докучаева — решение вместо духовной академии поступить в универси­тет — вполне мог быть вызван личным примером старшего брата. Поступили они в университет в один и тот же год, хотя и на разные отделения. Последнее обстоятельство весьма поучительно. Тимофей Васильевич не тянул брата за собой, по своим стопам, хотя, как мы знаем, Василий вполне успешно справлялся с гуманитарными науками, во всяком случае не хуже, чем с естественными. Учеба Василия Докучаева в университете прошла под неглас­ной опекой брата. Но недостаток средств сказывался: порой Ва­силий бедствовал, находясь на материальном обеспечении Тимофея, который и сам жил очень скромно. Впору было отча­яться. Но тут как бы неожиданно Василию Докучаеву было пред­ложено место репетитора в богатой княжеской семье Гагариных. (Произошло это благодаря протекции педагога-словесника Н. X. Весселя, близкого знакомого Т. В. Докучаева.) Известно, что старший брат внимательно следил за жизнью младшего (живя вдали от него, в Москве). Об этом можно судить по некоторым письмам Н. X. Весселя. Так, он писал Т. В. Докучаеву: «Ваш брат значительно пообтерся, поживя в доме Гагариных, научился выдержанности и т. п.». Как бы то ни было, а Т. В. Докучаев постарался пробудить в брате интерес к наукам о Земле, прислав ему работы геолога и популяризатора Г. Е. Щуровского. Вновь — нена­вязчивая опека, и вновь очень кстати: в то время Василий Докучаев впервые ощутил интерес к изучению истории Земли и жизни. Закончив университет, надо было окончательно решать, как быть дальше. Он порывает с прежними «веселыми» друзьями, в круг которых попал в доме Гагариных. Вновь — крайняя бедность, обитание в «хижине» на Офицерской улице (где нищие встречались чаще, чем офицеры), питание в дешевых «обжорках». Возникла мысль поступить в Медико-хирургическую академию. Но еще сильнее было желание поехать в Москву, к брату, и стать преподавателем средней школы. Самый простой и надежный путь. Тут брат мог оказать существенную помощь, и сделал бы это с удоволь­ствием... Василий пишет письмо старшему брату, делясь с ним своими сомнениями. Ответ был в общем-то неожиданный. Брат, верный своему педагогическому принципу, не стал давать разумных советов. Он писал: «Твое письмо возбудило во мне сильную жалость: я очень живо представил себе теперешнее твое положение: ты нахо­дишься на распутии мира сего и не знаешь, куда броситься, чтобы после не раскаиваться». Жизнь В. В. Докучаева была на редкость плодотворна, насыщена научным творчеством и мощной общественной деятельностью. Василий Васильевич оставался личностью цельной, сильной, самобытной. Быть может, и в этом сказалось влияние старшего брата, его воспитательной методы, которая развива­ла в подопечном не поклонение и послушание, не безогляд­ную веру в авторитет, а самостоятельность, ответственность, мужество человека, идущего в жизни своим путем. Оказыва­ется, на этом пути человек может преодолевать не только жизненные трудности, но и иллюзию вседозволенности, не­укротимого эгоизма. Правда, и Василий, и Тимофей Докучае­вы в конечном счете ориентировались на высшие ценности: служение Родине, стремление к справедливости и правде. Василий Васильевич, можно сказать, входил в науку не парадного подъезда, а с черного хода. Потому, что с третьего курса учебу запустил, попал под влияние богатых студентов-гуляк, а заработок репетитора использовал самым легкомысленным образом. Даже добрый надзор со стороны старшего брата оказался бы. бесполезным, если б не нашел Василий в себе самом силы преодолеть трясину «легкой жизни». Помогла ему в этом родная природа. На последнем курсе требовалось определить себе тему дипломной работы. По рассказу самого Докучаева, ему довелось сдавать экзамен по геологии профессору П. А. Пузыревскому, лекции которого нравились студентам живостью и остроумием. Путь в геологию начался у Василия Докучаева от берегов ничем не примечательной речки Качни. Вооружившись лопа­той, карандашом и блокнотом, он с восходом солнца отправ­лялся к речке. Писать приходилось мало, значительно боль­ше — раскапывать обрывы. Древние коренные слои лишь кое-где на крохотных участках выходили на поверхность. Обычно их перекрывал немалый по толщине покров склоновых более молодых накоплений. Не простые, и не только научные, задачи пришлось всерьез решать молодому Василию Докучаеву. К счастью, его первая научно-учебная работа оказалась успешной, получила хороший отзыв преподавателей. Докучаеву вручили диплом, в котором указывалось: ". . . по представлению диссертации признан достойным ученой степени кандидата, в коей он и утвержден постановлением Совета Университета 20 сентября 1871 г. ". К своей первой научной работе сам Василий Докучаев относился с сомнениями: мог ли он, студент, внести что-нибудь новое в познание Земли? Однако в этот важный момент его жизни, когда так нужна уверенность в своих силах и возможностях, его поддержал П. А. Пузыревский, предложив доложить о своих исследованиях на заседании Петербургского общества естествоиспытателей. Очень важно, чтобы кто-то из специалистов поверил в твои способности, тем более когда еще сам в них не уверен. Первое научное сообщение В. В. Докучаева, посвященное наносным отложениям речки Качни, состоялось 15 декабря 1871 года и было опубликовано в трудах Петербургского общества естествоиспытателей. Выпускник университета в своей первой же научной работе выглядит зрелым, проницательным и независимым исследователем. Он совершенно не старается продемонстрировать свою начитанность, не ссылается на мнения авторитетов. Впрочем, в одном случае оговаривается: «Академик Фридрих Богдано­вич Шмидт премного обязал меня определением всех этих раковин» (речь идет об ископаемой фауне). Ссылка эта показывает, помимо всего прочего, насколько просто и по-деловому общались в те времена признанный ученый и начи­нающий исследователь. Хотя первое научное сообщение В. В. Докучаева прошло успешно, никакой определенности в его положении и планах на будущее не было. И все-таки существовали силы, направ­лявшие его в сторону научной работы. Кроме брата Тимофея, поддерживали его ученые, объединенные Петербургским обще­ством естествоиспытателей. В марте 1872 года он был избран действительным членом этого общества. Летом того же года был командирован обществом в Смоленскую губернию для продолжения начатых ранее исследований. Существенным подспорьем для него стали 250 рублей, ассигнованные обще­ством на поездку. Трудно сказать, какие научные результаты ожидались от этой геологической экскурсии, проводимой начинающим специалистом в одиночку, без каких-либо техни­ческих средств и опытных руководителей. Скорее всего, это было своеобразной формой материальной помощи, поощряв­шей интерес к научным изысканиям талантливого молодого натуралиста. Осенью 1872 года В. В. Докучаев по предложению А. А. Иностранцева занял должность консерватора (храните­ля) при Геологическом кабинете Петербургского университета. Он рано начал проводить самостоятельные геологические исследования на севере европей­ской части России, добился немалых успехов, стажировался за границей; с 1870 года читал лекции по динамической геологии и петрографии в Петербургском университете, а впоследствии, защитив диссертацию и став доктором геологии, был удостоен должности профессора Петербургского университета. Постепенно рос авторитет В. В. Докучаева как ученого. В 1873 году он становится действительным членом Петербург­ского минералогического общества. В начале следующего года его избирают секретарем Отделения геологии и минералогии Петербургского общества естествоиспытателей. Узкая научная специализация не привлекала Докучаева. С первых же своих исследований он старался изучать не отдельные науки, а реальные проблемы познания природы и деятельности человека, привлекая для этого самые различные сведения. Он оставался природоведом. Более всего он интересовался динамической геологией, формированием рельефа (гео­морфологией) и новейших отложений (четвертичная геология). А в конце 1874 года сделал свое первое научное сообщение, посвященное почвам: «О подзоле Смоленской губернии ". ПЕРВЫЕ ДОСТИЖЕНИЯ Отделение геологии и минералогии Петербургского общества естествоиспытателей поручило В. В. Докучаеву составить до­клад по предварительным результатам работы экспедиции Жилинского. В результате в 1875 году появилось первое крупное произведение В. В. Докучаева: «По вопросу об осуше­нии болот вообще и в частности об осушении Полесья» Докучаев сразу же заявляет, что будет рассматривать болота с точки зрения геолога, натуралиста. Они его интересуют как явления природы. 0н отметил очень важную особенность болот: «. . .раз болота сформировались, когда на них успел уже образоваться более или менее толстый рыхлый торфянистый покров, тогда они могут поддерживать свое существование и даже развиваться и независимо от притока воды — в виде источников или выпадающего дождя». Торфяники становятся накопителями и регуляторами воды, поглощая ее отчасти непосредственно из воздуха. Болотам в природе определена очень важная роль: они подпитывают ручьи и реки, подобно лесам, регулируют поверхностный сток. С необычайной прозорливостью Докучаев отметил: «. . .прежде чем затрачивать миллионы на осушение болот, необходимо положительно доказать, что реки, берущие свое начало в торфянистых болотах, могут обойтись и без них. Иначе нам придется еще больше затратить и труда и средств, чтобы обводнить осушенную местность». С этих позиций, Докучаев критически разобрал первые результаты работ экспедиции по осушению Полесья и пришел к выводу, что убедительного научного обоснования проект не имеет. Ученый не сомневается: благодаря успехам техники осушить болота Полесья возможно. Нет сомнений и в том, что некоторы' и далее значительные участки Полесья нуждаются в осушительных мероприятиях. «Мы только считаем,— пишет он,— безусловно необходимым для такого предприятия предва­рительное научное исследование геологических и метеорологи­ческих особенностей страны». Только недавно, около десятилетия назад, рекомендации Докучаева были осуществлены. Признано, что в Полесье главная задача состоит не в перестройке ландшафтов, а в сохра­нении их там, где это возможно. Выяснилось много такого, чего не знали ни Докучаев, ни последующие исследователи Полесья. Началась активная эксплуатация полесских недр, содержащих нефть и каменную соль. Чем детальнее проводилось изучение природы Полесья, тем очевиднее выяснялась опасность грубого вмешательства в ее жизнь. Осушительные мероприятия стали сопровождаться оросительными; обращено внимание на разумную регуляцию поверхностных и подземных вод; под распашку определены только те участки, где нет опасности быстрой эрозии почв. К сожалению, немалая часть полесских земель уже серьезно испорчена, ухудшена из-за нерационального хозяйничанья, и в частности непродуманного переосушения. Идеи Докучаева в конце концов победили, жаль только — через сто лет. В. В. Докучаев по-прежнему работал в университете, одно­временно выполняя ряд научных работ по поручению обще­ственных организаций. Он продолжал летние экскурсии по Центральной России, не забывая посещать и родные смоленские края. Его теоретические исследования охватили огромные территории. В 1876 году он выступает с большим докладом «Предполагаемое обмеление рек Европейской России» Публи­кует статью о формировании и значении оврагов, наконец, пишет крупный труд «Способы образования речных долин Европейской России». Этими работами завершается первый период его научного творчества. Уже с этого времени он связывает неразрывно теоретические исследования с практиче­скими задачами рациональной эксплуатации природных ре­сурсов, сохранения окружающей среды. Проблема оврагов, их зарождения и перехода при благо­приятных условиях в речные долины была подробно рассмот­рена Докучаевым в монографии «Способы образования реч­ных долин Европейской России». Это была диссертация на степень магистра минералогии и геологии. Поэтому дискусси­онные вопросы ученый оставил на втором плане, уделив много внимания изложению собственных полевых наблюдений и анализу взглядов специалистов на данную проблему. Он убедительно показал, что вопрос остается нерешенным, а су­ществующие гипотезы вызывают серьезные сомнения. Выдви­нул и обосновал свою идею: для формирования рек европей­ской части России главное значение имели озера, болота и овраги. Труд этот был оценен положительно. Взгляды Докучаева получили признание. И в последующем они сохраняли свое значение. Но только с одной оговоркой: некоторые из гипотез, оспоренные Докучаевым, также не отвергнуты. Например, большую роль в жизни рек играют глубокие долины, выпа­ханные великими ледниками, которые двигались со стороны Скандинавии, Кольского полуострова. Северного Урала. Меж­ду прочим, образование оврагов, как выяснилось, во многом зависит от деятельности человека, так что совсем не обяза­тельно овражек может стать истоком реки. Успешно защитив магистерскую диссертацию, Василий Васильевич получил возможность читать лекции по минерало­гии и геологии. В частности, он едва ли не первым в мире прочел курс лекций по четвертичной геологии и геоморфоло­гии, то есть о формировании новейших отложений и происхождении современного рельефа. ПЕРВОЕ ДЕСЯТИЛЕТИЕ ЗАНЯТИЙ НАУКОЙ

В 1879 году освободилось место заведующего кафедрой минералогии Петербургского университета. Докучаеву предло­жили эту должность. Он стал доцентом (с 1883 года — профессором). Появилась возможность вырваться из тисков бедности, иметь собственную научную базу (лабораторию) и учеников.

Однако так уж случилось, что минералог и гео­лог В. В. Докучаев не любил. . . минералогию, а тем более кристаллографию (в те времена эти два курса считались единой дисциплиной).

Почему же ему, геологу, не нравилась минералогия, наука о видах и свойствах особых мертвых тел природы — минера­лов? Специалисты составляли подробные описания, каталоги минералов, исследовали отдельные образцы, вырванные из живой природы и превращенные в архивные коллекции. Василий Васильевич шутил: Надоело вертеть в руках какую-нибудь чурбашку и кричать по этому поводу караул.

Специальный раздел посвятил Докучаев образованию и превращениям минералов. «Мы можем признать тело вполне изученным,— утверждает он,— только тогда, когда мы узнаем точно его происхождение».

«Осаждение минералов из растворов, без всякого сомне­ния,— считал Докучаев,— наиболее распространенный в при­роде процесс их образования».

Не ограничиваясь описанием минералов, Докучаев уделяет внимание формам залегания и распространения минеральных тел, скоплений минералов в земной коре. Если выражаться современным языком, он описывает экологию минералов («эйкос» в переводе с греческого «дом»), их взаимосвязи и «места обитания» в природе, связывает минералогию с учением о полезных ископаемых, называя этот раздел геологии учением о залегании минералов. Он достаточно подробно (по тем временам) анализирует подземные и наземные превращения минералов (говоря на­учным языком, метаморфизм и выветривание). О выветрива­нии Василий Васильевич упоминал и раньше и все-таки счел нужным обособить специальный раздел: «Явления мета­морфизма в минералах вообще и выветривание их в частно­сти ».

Минералогические труды Докучаева оказались чрезвычай­но плодотворны, несмотря на то что он относился к ним как к занятию второстепенному и даже не побеспокоился об оформлении их в виде солидной научной монографии.

Однако Докучаев, как ни странно, не особенно увлекался мысленными путешествиями в давние геологические эпохи и глубины земной коры. Начал он свои научные исследова­ния со сравнительно молодых осадков эпохи мамонтов (ледниковой). От них перешел не к более древним, а, напро­тив, к еще более поздним, чтобы, в конце концов, особенно внимательно присмотреться к самым верхним, значит, чаще всего и самым молодым природным образованиям — почвам.

Знакомясь со взглядами Докучаева на минералогию, мы забежали несколько вперед. Выработал он эти свои взгляды не сразу. Курс лекций по минералогии, имеющийся в нашем распоряжении, относится к тому времени, когда Василий Васильевич уже стал доктором минералогии и геологии. Получил он это звание за свой труд "Русский чернозем" в1883 году.

К этому времени Докучаев уже стал достаточно автори­тетным специалистом по изучению происхождения рельефа и геологии отложений последнего геологического периода (четвертичного, плейстоцена, ледникового). Более всего инте­ресовал его вопрос: как возникли речные обширные доли­ны — характерная деталь пейзажа Восточно-Европейской рав­нины?

Еще в 1875 году, внимательно обследуя верховья долины Днепра, Докучаев пришел к следующим выводам:

— на месте долины Днепра некогда существовал ряд озер, соединявшихся между собой более или менее узкими прото­ками;

— Днепр никогда не заполнял своими водами долину целиком (следовательно, речные - аллювиальные — осадки накапливались в долине не сразу, а постепенно);

— современные резко очерченные берега Днепра сформи­ровались после того, как возникла сама река;

— образование резко очерченных берегов произошло в ре­зультате многократных, непрекращающиеся и теперь переме­щений речного русла в пределах долины.

Надо заметить, что Докучаев вовсе не всегда шел в своих рассуждениях от частного к общему, бывало и наоборот. Так, в декабре 1879 года он сделал доклад: "О доисторическом человеке окских дюн" Тему эту, относящуюся к археологии и антропологии, он постарался раскрыть с точки зрения геологии и палеогеографии. Он дал общее описание природы Центральной России во времена доисторического человека. Эта территория тогда была сплошь покрыта дремучими лесами, болотами. Только реки и озера могли служить главными транспортными путями. Людям было наиболее удобно селить­ся по берегам рек и озер, на возвышенных участках, которые не затоплялись во время паводков. Здесь же следует искать и остатки доисторических людей, следы их деятельности и орудия труда.

Обычно ученый, набирая силу и знания, постепенно расширяет область своих исследований. С Докучаевым было иначе. В первое десятилетие занятий наукой ему довелось выступать как геологу, минералогу, кристаллографу, болотоведу, даже археологу. Но затем он все больше и больше увлекался изучением почв.

НАУКА О ПОЧВЕ

Итак, еще до работ В. В. Докучаева было накоплено множество самых разнообразных сведений о строении, хими­ческом составе, физических свойствах почвы — преимуще­ственно с точки зрения земледелия. Выяснилась огромная роль живых организмов в почвенном плодородии. Иначе говоря, определился объект исследований и были использова­ны научные методы для его изучения. Вот только собранные сведения еще не были обобщены, приведены в единую систему, сведены в убедительное учение, пронизанное сквоз­ной идеей. Почва рассматривалась, по существу, как верхний, разрушенный внешними силами слой горных пород. Еще не выработались представления о жизни почв, их происхождении и развитии.

Сделать это предстояло В. В. Докучаеву.

В 1875 году Чаславский обратил внимание на работы Докучаева и решил, что этот энергичный и самостоятельно мыслящий ученый способен помочь в составлении описаний и классификации почв. Докучаев приступил к этой работе, знакомясь с соответствующей литературой и внимательно присматриваясь к почвенному слою во время своих посто­янных геологических экскурсий.

Первая научная работа Докучаева, посвященная почвам. относится к 1874 году: «О подзоле Смоленской губерний» Ощутив поддержку и доверие со стороны Вольного экономического общества, он страстно взялся за работу. В короткое время разработал программу изучения чернозема. Для этого пришлось дополнительно познакомиться с научной литерату­рой, относящейся к почвам вообще и к чернозему в частности. Результаты он сообщил в докладе «Итоги о русском чернозе­ме». В нем содержатся все основные положения, которые До­кучаев позже разовьет в объемистых трудах. Несмотря на огром­ное теоретическое значение статьи, она содержала как бы предварительный набросок, эскиз будущего учения о почве.

Летом 1877 года Василии Васильевич впервые очно познакомился с чернозёмом. Сначала он обследовал юго-западную половину черноземной полосы, передвигаясь глав­ным образом на бричках и пешком. В Тульской губернии он проследил переход от лесных почв к черноземам. Особенно много колесил и ходил по территории Украины, а также Молдавии.

Летом следующего 1878 года Докучаеву предстояло обсле­довать широчайшие пространства юго-восточной части черно­земной зоны. 0н вынужден был взять помощника, молодого ученого П. А. Соломина. На этот раз Докучаев побывал и в Крыму, и на Северном Кавказе, и даже пересек по Военно-Грузинской дороге Главный Кавказский хребет.

Горы его поразили не только своим величием и красотой, но и скоротечностью происходящих здесь геологических процессов. По этой причине, несмотря даже на благоприятную географическую обстановку, «ни о каких нормально лежащих почвах ни в гористой части Крыма, ни в Центральном Кавказе не может быть и речи».

Полевыми работами Докучаев охватил огромные террито­рии междуречья Волги и Дона, Заволжья, Предуралья. За два полевых сезона он сумел обследовать не только всю черно­земную зону России, пересекая ее несколько раз в разных направлениях, но и прилегающие территории. Помимо описа­ний, он отобрал почти полтысячи образцов почв, преимуще­ственно черноземных. Несмотря на гигантский объем работ, он не упускал из виду и социально-экономические вопросы. Так, в России бытовало мнение, что русский крестьянин живет хуже, беднее украинских казаков или немецких колонистов из-за своей национальной лени, беззаботности и склонности к пьянству. Докучаев специально отметил: «.. .замечаемое кое-где в России большое благосостояние некоторых иностран­ных колоний в сравнении с русскими поселениями объясня­ется не национальным характером, не большими трезвостью и трудолюбием колонистов, но исключительно различного рода привилегиями и особенно большими наделами. Это как раз та именно разница, которая замечается, в житье-бытье между бывшими крепостными, получившими четыре десяти­ны на душу, и его соседом, станичным казаком» пользую­щимся часто 15—20-десятинным наделом».

В предварительном отчете Докучаев постарался дать определение черноземов и охарактеризовать их. Он под­черкнул, что настоящая научная обработка материалов еще впереди. Работа эта вскоре была сделана.

Как мы уже знаем, в русском обществе во второй половине прошлого века сложились условия, способствующие почвен­ным исследованиям Докучаева. Была острая потребность в этом для нужд народного хозяйства. Появились хорошие специалисты-почвоведы (точнее, агрономы и агрохимики). Вдобавок судьба как бы выдвигала Докучаева на передовые позиции русского почвоведения. После смерти В. И. Чаславскогор 1878 году Департамент земледелия поручил В. В. Докучаеву завершить издание почвенной карты и составить к ней объяснительную записку.

В конце концов, написать пояснительную записку к по­чвенной карте — задача вполне заурядная. Взявшись за нее, Докучаев создал в 1879 году крупное теоретическое сочинение "Картография русских почвою нем он дал наиболее точное (для того времени) определение: «.. .Всякая почва есть продукт совокупной деятельности материнских горных пород, климата, растительности и рельефа местности... Почвоведе­ние вообще и знакомство с географией почв в частности находятся в самой теснейшей генетической связи с историей нашей планеты».

Ученый приходит к убеждению, что для почвообразования решающее значение имеют климатические условия. (В этом смысле почва действительно подобна живому организму, строение и жизнь которого определяются комплексом геогра­фических условий среды, обязательно включающим климат.) И делает вывод: «Нужно полагать, что за весь длинный период образования нашего чернозема климат Европейской России оставался в общем тот же, что и теперь».

Заключая свой труд, Докучаев подчеркнул, что многие и многие районы земного шара ".. .никогда при данных климатических условиях не увидят той благодатной почвы, которая составляет коренное, ни с чем не сравнимое богатство России и которая является, еще раз повторяю, результатом удивительно счастливого и весьма сложного комплекса ряда физических условий!".

«В отличие от своих предшественников, Докучаев видит и заставляет видеть новым объект, который он изучает глобально с применением оригинального метода; в результате вместо неясно образующегося объекта путем «выветривания пород» (и поэтому являющегося областью геологии) возникает новое представление о почве. Человек, создавший новую концепцию, становится в ряды великих натуралистов века».

К счастью, наиболее авторитетные специалисты одобрили результаты его работ. Вольное экономическое общество утвер­дило отчет. А через месяц Василий Васильевич блестяще защитил диссертацию по этому отчету. Вольное экономическое общество сочло необходимым отметить труд ученого специаль­ной грамотой, где выносило ему «торжественную и глубокую благодарность ».

Но главные противники Докучаева активно выступали против него вовсе не потому, что были неквалифицированны или глупы. Ему противостояло немало влиятельных ученых, практических деятелей, а еще больше — администраторов, крупных чиновников.

На общем собрании Вольного экономического общества он выступал в 1880 году с докладом: «Какие общие меры могли бы способствовать поднятию крайне низкого уровня почвове­дения в России».

И все-таки к мнению Докучаева прислушались. Была создана специальная комиссия, которая обсудила и в конце концов одобрила его предложение. Правда, оно еще не скоро было реализовано. (Десятилетие спустя образцы русских почв, представленные Докучаевым на Всемирной выставке в Пари­же, вызовут восхищение; за них он будет удостоен золотой медали. Впрочем, еще раньше, в 1882 году, почвенным образцам и картам Докучаева присужден диплом первого разряда на Всемирной художественно-промышленной выставке.

В начале 1881 года Докучаев выступил в Петербургском обществе естествоиспытателей с докладом о подмеченной им закономерности смен почв в широтном направлении.

Докучаев — представитель наук о Земле — осмысливал чернозем в масштабах преимущественно глобальных: в систе­ме природных географических зон, климатических факторов, геологических условий. Как истинный натуралист, он рас­сматривал почву как особое природное тело.

Иной подход к проблеме чернозема был у Костычева — агротехника, химика, геоботаника. Он детально исследовал микробиологию и биохимию почв, избегал широких обобще­ний, прежде чем не удалось провести множество разно­образных подробнейших аналитических работ.

«Русский чернозем» В. В. Докучаева во многом его не удовлетворил. По существу, в ответ на эту книгу и в полемике с ней он в 1886 году выпустил монографию «Почвы черноземной области России, их происхождение, состав и свойства". Задумана она была как двухтомник. Изданная первая часть называлась «Образование чернозема». Во вторую предполага­лось включить многочисленные анализы почв, данные микро­биологии, ботаники и биохимии, позволяющие оценить все разнообразие черноземов и генетически связанных с ними почв. Однако завершить свой замысел автору так и не удалось; первая часть книги осталась единственной.

В 1880 году жизнь Василия Васильевича изменилась к луч­шему. Он добился признания как специалист, достиг опреде­ленного материального благосостояния, необходимого для научных исследований. Главное, однако, не в этом. Препода­вая космографию и физическую географию в частном жен­ском пансионе, он полюбил очень обаятельную, деятельную, прекрасно образованную начальницу пансиона Анну Его­ровну Синклер. Она согласилась стать его женой. Как во всякой настоящей любви, в их отношениях присутствовали дружба (и взаимопомощь. Анна Егоровна приобрела со вре­менем естественнонаучные знания и помогала мужу в работе.

Другой важной вехой в его жизни стал 1882 год, когда ему было предложено произвести почвенное и попутно

геологическое обследование Нижегородской губернии. Цель этих работ была общенаучная и агрономическая, а также социально-экономическая: требовалось упорядочить налоги с землевладельцев, в частности с крестьян. В этом деле существовала уравниловка: нередко владелец плодородных угодий выплачивал такой же налог, что и арендатор худших земель; понятно, происходило обогащение первого и разоре­ние второго.

«Не без сильных колебаний и сомнений я принял на себя это лестное, но чрезвычайно трудное предложение»,— признавался Докучаев. В ту пору не существовало ни разработанной методики работы, ни почвенных карт Нижегородской гу­бернии. Все это приходилось делать, как говорится, с нуля самому Докучаеву, вдобавок во время завершения «Русского чернозема». Однако ученый находился на подъеме творче­ских сил и верил в успех.

Внушительный облик Василия Васильевича, убедительные доводы, рассудительность, умение понять собеседника, твер­дость характера и чувство юмора располагали в его пользу. Он и его сотрудники получали необходимую помощь или, во всяком случае, встречали понимание местных жителей. Доку­чаев проявил себя как прекрасный организатор и руководи­тель. И результаты работы комплексной экспедиции оказа­лись очень внушительными. В 1886 году были опубликованы четырнадцатитомные «Материалы к оценке земель Нижегород­ской губернии», а также геологическая и почвенная карты.

Еще в 1891 году ученый считал одним из главных факторов низкого уровня сельского хозяйства в стране «наше поразительное и, говоря правду, мало понятное и мало извинительное незнакомство с Россией относительно ее про­изводственных сил» (заметим: через три десятилетия ученик Докучаева В. И. Вернадский стал инициатором создания академической комиссии по изучению естественных произво­дительных сил России).

Важным практическим делом стало для Докучаева создание русской почвоведческой школы и подготовка специалистов — теоретиков и практиков сельского хозяйства, познание и преобразование природы.

Осенью 1891 года он выехал в качестве ревизора от Министерства народного просвещения в Ново-Александрийский институт сельского хозяйства, расположенный в бывшей Люблинской губернии ныне г. Пулавы в Польше). Предполагалось закрыть институ. Уже был прекращен пирием в него студентов.

Докучаев решился на мужественный шаг. Он вступил в борьбу за институт. И ему не только удалось отстоять это высшее сельскохозяйственное учебное заведение, но и добить­ся дополнительных средств на его расширение.

К началу 1895 года он неимоверно устала Особенно много хлопот, усилий требовало руководство им возрожденным Ново-Александрийским институтом. Студенты и большинство препо­давателей поддерживали и глубоко уважали его. Но были и другие, порой весьма влиятельные, чиновники, которых он лишил некоторых незаслуженных привилегий и доходов. Эти люди изо всех своих силенок старались мстить, действуя доносами, клеветой, интригами. В одном из писем Докучаев признавался: «Мне очень здесь надоело (слишком много дрязг и мелочей), и я принимаю решительные меры, чтобы возможно скорее убраться отсюда. А то совсем придется забросить науку! Здесь, даже читать нет времени! Да и отчаянная глушь!»

В мае 1895 года его посетил в Новой Александрии ученик и соратник по Особой экспедиции Г. И. Танфильев. Он с удивлением и грустью увидел Василия Васильевича утомленным, разбитым, «совсем не похожим на богатыря телом и духом». Взяв по состоянию здоровья (нервное переутомление) отпуск, Докучаев уехал с женой в Крым. В Новую Александрию уже не вернулся. Отказавшись от работы в институте, он не смог продолжить ее и в учебных заведениях Петербурга. Он не был в состоянии вести научные исследования. В отчаянии даже был близок к самоубийству. Для лечения пришлось побывать за границей. Лишь к весне 1896 года ему стало лучше. Он написал А. А. Измаильскому: «. . .весь прошедший год я провел как в тумане, все время страдая сильнейшим расстройством нервов и полным упадком сил; апатия к жизни принимала временами безумные размеры».

Василий Васильевич понимал, что ему грозит безумие. И все-таки, вопреки советам врачей, едва лишь справившись с бо­лезнью, вновь начал работать в полную силу. Да и не мог он иначе. Жизнь для него была самоотдачей. Он торопился исчерпать все свои возможности.

Его научные достижения и практические мероприятия получали высокие отзывы, награды. Однако впереди ждали и новые испытания. Осенью 1896 года тяжело заболела его сестра, она умерла 2 февраля следующего года. Во время ее болезни Докучаев находился в таком подавленном состоянии, что был помещен в больницу. В последующее время до конца жизни его опекала племянница (дочь сестры) Антонина Ивановна Воробьева — учительница.

В 1897 году наступило заметное улучшение здоровья Докучаева. К этому сроку, проработав в Петербургском университете четверть века, он вышел в отставку. Теперь все его усилия были направлены на научную и организационную работу. А сил, оказывается, осталось немало!

Докучаев вновь возглавил Почвенную комиссию и прочел десятки популярных лекций, пользовавшихся большим успехом у публики. Пропаганду почвоведения и агрономии считал он чрезвычайно важным делом. Поэтому чтение популярных лекций он продолжил в Москве. Один из его молодых слушателей, С. А. Захаров, вспоминал: «Впечатление от лек­ций В. В. Докучаева было исключительное, я бы сказал потрясающее, если бы не спокойный и какой-то величавый тон лектора. . . После лекций Докучаева я сделался убежденным почвоведом».

Летом 1898 года Василий Васильевич вновь руководил полевыми почвенными исследованиями, на этот раз в Бессара­бии (Молдавии). 0н получил приглашение от Закавказского статистического комитета обследовать почвы Кавказа и Закав­казья. Предложение он принял и вскоре отправился в экспеди­цию.

В это время у него окончательно складываются научные идеи о зонах природы (более точно, говоря современным языком,— о зонах биосферы, области жизни).

К этому времени в науке уже укоренились представления о климатических и растительных зонах Земли, закономерно меняющихся от экватора планеты к полюсам и от горных долин к вершинам. Об этом еще в начале прошлого века писал А. Гумбольдт. Однако никто не обращал внимания на изменения по горизонтали и вертикали всего, комплекса географических условий, включая почву. Скажем, А. Гум­больдт вообще не признавал зонального распространения почв.

Как обычно, у Докучаева новые идеи оформились в обще­нии с природой. В последние три года прошлого века, в последние три года активной сознательной творческой жизни Василия Васильевича, он трижды посетил Кавказ и побывал даже в пустыне Каракумы. Трагически заверши­лась его жизнь: с конца 1900 года он был безнадежно болен, работать не мог, постепенно и мучительно терял рассудок;

скончался В. В. Докучаев 23 октября 1903 года. «В полном сознании открытого перед ним ужаса,— писал В. И. Вернад­ский,— он напрасно старался, уже больной, найти спасение

в энергичной, широкой научной работе, с трогательной силой обращался мыслью и сердцем к самым глубоким тайникам человеческой души... Казалось, он стремился противопоста­вить надвигающемуся несчастью всю силу, всю полноту своей личности».

Поздние научные работы Докучаева, не все из которых оказались завершенными, открыли путь наукам о Земле в XX век.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Талант ученого-натуралиста наиболее ярко и полно выража­ется в умении ставить научные проблемы, разрабатывать которые доведется не одному поколению исследователей. Это самое настоящее открытие новых путей исканий. Подобный талант первооткрывателя — редкость, и очень немногие, даже из числа великих ученых, обладали им.

Докучаев, постигший искусство общения с природой, умел выведать у нее такие тайны, размышлять о которых полезно, поучительно и в наши дни, на исходе XX века. Современным геологам пора бы уже основательно взяться за познание глубинной зональности земной коры. Кстати, ставя этот вопрос, Докучаев обронил мысль об ином распределении материков как важную, но все-таки второстепенную часть более крупной проблемы.

Дар провидения, способность открывать перспективные, уводящие к дальним горизонтам пути познания делают многие научные труды Василия Васильевича источником новых идей даже в наше время. А некоторые из вопросов, поставленных им, остаются не просто научными, но и по-человечески злободневны­ми для современной технической цивилизации, для каждого из нас: «. . .в состоянии ли еще, в силах ли наши Наука и техника, со всеми их успехами, со всей европейской культурой, помочь этой роковой нужде, этой безысходной борьбе человека со стихиями природы,— помочь в целом или, по крайней мере, для мало-мальски значительного процента столь страшно обреме­ненного, даже закабаленного природой человечества? Не слишком ли современная нам культура громоздка и дорога, особенно ввиду того бесспорного факта, что жизнь именно цивилизованного человека делается с каждым годом более и более требовательной, а ее стоимость растет еще быстрее? Хватит ли, наконец, естественных природных богатств настоль

ко чтобы рост их шел параллельно хотя бы с мало-мальски значительным распространением благ цивилизации на массу человечества?»

ЛИТЕРАТУРА

1) Баландин Р. К. , В. В. Докучаев: Кн. для учащихся.— М.: Просвещение, 1990.—96 с.: ил.— (Люди науки).—ISBN 5-09-001478-7

2) Евдокимов М. Ю. , География смоленской области: Уч. для учащихся.— М.: Просвещение, 1990.—96 с.