Если не был бы я поэтом,
То, наверно, был мошенник и вор.
С. Есенин
Более 20 лет прошло со дня смерти Владимира Семеновича Высоцкого. Теперь ясно, что он не только “останется”, но будет энергично вмешиваться в жизнь живых.
“В том состоянии, в котором находится народ, ему нужен именно Высоцкий - художник синкретический, впитавший и воплотивший всю сумятицу вкусов в нечто высшее и вместе с тем доступное”, - писал известный поэт Д. Самойлов.
Смерть Высоцкого, как сказал Бродский, не только потеря для русской поэзии - это потеря для русского языка. Бард не заимствовал и не “слизывал” - он создавал: творил свой мир, свой язык. Несомненно также, что Высоцкий (одним из очень немногих) сумел в самые несвободные времена защитить честь свободного русского слова.
Так случилось - мужчины ушли, побросали посевы до срока.
Вот их больше не видно из окон, растворились в дорожной пыли.
Вытекают из колоса зерна - эти слезы несжатых полей, -
И холодные ветры проворно потекли из щелей...
Для наиболее проницательных людей талантливость Высоцкого была очевидна. Синявский в 1974 году писал “об индивидуальном, авторском голосе поэта, осмелившегося запеть от имени живой, а не выдуманной России”.
Я вам мозги не пудрю - уже не тот завод:
В меня стрелял поутру из ружей целый взвод.
За что мне эта злая, нелепая стезя, -
Не то, чтобы не знаю, - рассказывать нельзя.
“Поэт после смерти принадлежит всем?” Если - да, то только творчество или вся жизнь? Высоцкий в интервью 1974 года говорил: “Да зачем вам факты моей биографии? Кому это интересно: родился, жил... В моей жизни были другие моменты, которые для меня гораздо важнее”. Теперь нам интересно и важно все - не только спектакли и фильмы, песни и стихи, но также люди и события, даже мелочи и детали. Он был великим артистом, поэтом, бардом, оттого предполагал некоторую публичность проживания жизни.
Мы бдительны - мы тайн не разболтаем, -
Они в надежных жилистых руках,
К тому же этих тайн мы знать не знаем -
Мы умникам секреты доверяем, -
А мы, даст бог, походим в дураках.
Правду о Высоцком хочется знать, и она нужна, уж слишком явным было противоречие между трагическими стихами и прекраснодушными воспоминаниями. Его жизнь была “невероятной по взлету и высоте полета”.
Этот день будет первым всегда и везде -
Пробил час, долгожданный серебряный час.
Мы ушли по весенней высокой воде,
Обещанием помнить и ждать заручась.
Любое время, а наше особенно, нуждается в правде и подлинности: резко возросла цена “человеческих документов” - писем, дневников, материалов.
А песни-монологи Высоцкого - это живое свидетельство поколения, откровенно говорившего с современниками и оставлявшего “послания” потомкам. Время это подтвердило. Высоцкий столь же популярен в наши дни, как и в 70-е.
От границы мы землю вертели назад
(Было дело сначала).
Но обратно ее закрутил наш комбат,
Оттолкнувшись ногой от Урала.
Не пугайтесь, когда не на месте закат,
Судный день - это сказки для старших,
Просто Землю вращают, куда захотят,
Наши сменные роты на марше.
Усилия приблизиться и понять живого Высоцкого не напрасны. Его стихи раскрывают не только безграничный талант Владимира Семеновича, но его отношение к жизни, к тем ее сторонам, которые нравились или отвергались им. Он не был сторонним наблюдателем, а всегда активным участником своей эпохи.
Но запеть-то хочется, лишь бы не мешали,
Хоть бы раз про главное, хоть бы раз - и то!
И кричал со всхрипом я - люди не дышали,
И никто не морщился, право же, никто.
Да зачем же вы тогда все: “вранье” да и “хаянье”?
Я всегда имел в виду мужиков - не дам.
Вы не слушали меня, затаив дыхание.
И теперь ханыжите, - только я не дам.
В судьбе Высоцкого, как и в судьбе любого другого большого поэта, есть и тайна, и дар. Тайна остается всегда, потому что “судьба не настигает людей извне, а рождается из глубин самого человека”. Но судьба Высоцкого - это дар всем и на все времена.
Вдоль обрыва, по-над пропастью, по самому по краю
Я коней своих нагайкою стегаю, погоняю...
Что-то воздуху мне мало - ветер пью, туман глотаю,-
Чую с гибельным восторгом: пропадаю, пропадаю!
Для нашего же поколения Высоцкий - это легенда и вполне живой человек, сумевший заговорить с читателями и слушателями на понятном языке, на интересующие их темы.