Можно сказать, что роман Гончарова “Обломов” построен на обобщенных и преувеличенных образах. Это просматривается и в описании основных персонажей, и в содержащихся в произведении картинах жизни. В частности, автор представ ляет нам мифологическую, идеализированную модель мира. Она появляется в знаменитом сне Обломова и включает в себя черты не только русского народного быта, но и библейские, и даже античные символы. И хотя сам Гончаров выступает против своего сравнения с Обломовым, судя по тексту, мы можем сказать, что этот мир манит не только его героя, но и его самого. Попробуем рассмотреть поближе, что это за “блаженное” место и чем оно интересно для нас.
Сон Обломова встречается в первой части романа, которую можно было бы даже выделить как отдельное произведение. Сам автор относится к ней негативно, считая ее по сравнению с тремя последующими частями романа неудавшейся. Однако она очень важна хотя бы потому, что без нее невозможна была бы связь между произведениями, входящими в трилогию Гончарова: между “Обыкновенной историей”, “Обломовым” и “Обрывом”. Причем важно то, что связь эта в “Обломове” идет именно через модель идеальной жизни, Обломовку. Название это, как и фамилия Обломов, может иметь множество интерпретаций. Для нас интересно сходство этого названия со словом “обломок”. Тут же возникают ассоциации: обособленный умиротворенный мирок Обломовки - “обломок патриархального Эдема”. Тогда вспомним имена основных персонажей других романов трилогии, с этой точки зрения они совсем не случайны. Адуев в “Обыкновенной истории” и Райский в “Обрыве” - и вот уже нить между этими тремя произведениями. “Ад”, “Эдем” и “Рай” - части одной истории.
Теперь какой видит автор в идеале русскую жизнь, природу.
В этом маленьком “патриархальном Эдеме”, как и в истинном, все создано для блага человека, даже природа здесь блаженна: “Небо там... как родительская надежная кровля”, будто бы божий дом над “раем” земным, и сам Бог защищает их от всех невзгод. “Солнце там светит ярко и жарко около полугода и потом удаляется оттуда не вдруг, а словно нехотя...”, словно не хочет покинуть единственный оставшийся на земле “божественный” уголок. “Все сулит там спокойную, долговременную жизнь до седых волос и неземную, сну подобную смерть”. Я думаю, что, не согреши Адам и Ева и останься в раю, и эти слова как нельзя лучше подошли бы, чтобы описать их жизненный путь.
Теперь, перейдя от “благословенной” природы к быту Обломовки, надо сказать, что автор настолько “сглаживает острые углы” русских патриархальных отношений, что жизнь обломовцев кажется нам просто сказкой. Все там что-то делают, но в то же время и не делают, и сама собой напрашивается мысль о сказочной “скатерти-самобранке”, беспрестанно присутствующей на столе барского дома, и о колосьях, которые сказочным образом “сами собой” прорастают на крестьянских полях. Вот как описывает Гончаров крестьянский быт: “Счастливые люди жили, думая, что иначе и не должно и не может быть... У них, как и у всех людей, были и заботы, и слабости... но все это обходилось им дешево, без волнений крови”. Вот вам и пример счастливой “райской” жизни, где все люди живут в мире и согласии благодаря “сказочной” помощи свыше. А жизнь в барском доме: “Их главной заботой была кухня и обед...”, можно добавить еще сон. Да и засыпали-то они где попало, словно Адам и Ева в раю или персонажи сказки о спящей красавице.
Мотив сказочной Обломовки можно найти не только в неявной, почти скрытой форме, но и в ярко выраженной истории, рассказанной Обломову его няней. Она воссоздавала целый удивительный мир, лишенный невзгод, мечту о котором Илья Ильич проносит сквозь всю жизнь. “Она нашептывала ему о какой-то неведомой стороне, где нет ни ночей, ни холода, где никто ничего круглый год не делает...”, а “потом женится на какой-нибудь неслыханной красавице, Милитрисе Кирбитьев не”. О “кисельных берегах” этого сказочного государства он грезит, уже будучи в Петербурге. А образ Милитрисы Кирби-тьевны навсегда останется идеалом жены для Обломова. Сказки эти слушали поколение за поколением, так что они властвовали не только над Ильей Ильичом Обломовым, но и над всеми остальными в Обломовке. И примером такого взаимодействия сказки и реальной жизни обломовцев может служить хотя бы описание избушки одного из крестьян, в которую не всякий сможет войти “и разве только что проситель упросит ее стать к нему передом, а к лесу задом”.
Рассказы няни создают “воображаемую Илиаду русской жизни”, которую она “с простотой и добродушием Гомера” пересказывала Обломову. Да и действительно, в Обломовке, как и во времена античности, неравноправие людей воспринималось как что-то само собой разумеющееся. Рассказывала ему няня и о золотом руне на Руси - Жар-птице. И тут же мотив этот переносится в “античную” Обломовку. Мужики там ездят в ближайший город продавать свои товары, точно в сказочную Колхиду.
Мифы Обломовки многогранны, да и сам Илья Ильич Обломов - точно Илья Муромец в мире сказочной Обломовки.
В заключение хотелось бы сказать, что хотя с идеями Гончарова я не во всем согласна, однако его произведение дает нам много новых и интересных тем для размышления, а попытка отразить идеи на бумаге вообще сама по себе смела и интересна.