До сих пор не утихают споры вокруг фигуры Ильи Ильича Обломова, начавшиеся в момент появления произведения в 1859 году. Одни видели и видят в нем мудреца и созерцателя, человека с добрым “голубиным” сердцем. Другие, прежде всего Н. А. Добролюбов, отмечали “лень и апатию” Обломова, его общественную бесполезность и никчемность. С легкой руки критика понятие “обломовщина” сделалось нарицательным.

Самого автора не удовлетворяли обе позиции. Он был огорчен тем, что никто не связал образы произведения в “одно целое”, никто не смог прочитать роман “между строками”.
Гончаров ждал читателя, способного разобраться во всех “за” и “против”, сказать веское, но спокойное и беспристрастное слово о герое.

В молодые годы Обломов хотел вести жизнь художников и поэтов. Его девизом было изречение: “Вся жизнь есть мысль и труд”. Однако это желание, как, впрочем, и многие другие, “непостижимым образом погасло”: Обломов погрузился в “болото”, опустился на “дно” бездумного существования. “Обломовщина” - такой диагноз ставит своему другу Штольц, и, согласно ему, Илья Ильич не способен сбросить “халат” со своих плеч, тем более с ума и души.

Все это так. И тем не менее, духовная биография Обломова не может быть представлена лишь как процесс постепенного и неуклонного распада личности, утраты внутреннего стержня. Обломов - по-своему цельная натура, которая именно в своей цельности и непохожести на “других” противостоит и тому же Штольцу, и массе дельцов, карьеристов, приспособленцев, “мучителей”, недовольных, постоянно суетящихся, докучающих назойливостью и неоправданной требовательностью.

В романе Гончарова ощутимо гоголевское начало. Илья Ильич более всего похож на Манилова: грезы, мечты, элементарность желаний. Но есть одно важное отличие, не позволяющее отождествлять персонажей: в Обломове начисто отсутствует самодовольство - верный и главный признак пошлости. Конечно, когда-то Обломов готовил себе роль творца. Творцом он не стал, но он не стал и безвольным исполнителем чужой мысли.

По словам Ильи Ильича, в обществе нет “интересов ума, сердца, нет всеобщей симпатии”. Может быть, бессознательно для себя герой произнес слово, дающее ключ к пониманию его жизненной позиции. В современном языке “симпатия” - синоним понятиям “сочувствие”, “влечение”, “сопереживание”. Однако в “Толковом словаре” В. И. Даля в пояснении даются эпитеты: “безотчетная любовь”, “беспричинное влечение к другому”. Не любовь-страсть, не любовь, рационально объяснимая, а нечто высшее, исходящее из внутренних безотчетных сердечных побуждений, не контролируемое разумом чувство лежит в основе мироощущения персонажа. Характерный пример: с одним из приятелей обсуждаются бывшие сослуживцы. “Он добрый малый!” - отзывается об одном из них Обломов и тут же добавляет: “Очень добрый...” И далее подбираются определения по нарастающей: “Прекрасный человек!.. Отличный человек!”

Умевший любить других полнотой своего беззлобного сердца, Обломов оставил в сердцах
соприкасавшихся с ним людей след ничего не требующей, внешне безвольной, а на самом
деле самоотверженной любви. Знаменательна в этом отношении судьба Агафьи Матвеевны, ставшей помещицей, госпожой Обломовой. После смерти мужа она по-прежнему была “живым маятником” в доме: вела хозяйство, поила всех чаем и кофе, обшивала, смотрела за бельем, за детьми, за кухаркой, за дворником, старалась угодить братцу и его капризной жене. “Но отчего же так?” - вопрошает Гончаров. Что заставляло ее, независимую и ни в чем не нуждающуюся, взять на себя все те хлопоты, на которые эта женщина обрекла себя? Ответ один: жертвенность шла от любви Обломова; теперь Агафья Матвеевна знала, что жила не напрасно, и существование ее стало осмысленным. Добро порождает добро, потому крепостной Захар не может покинуть могилы своего барина. Но сын Обломова, воспитывающийся в доме Штольца, вряд ли сохранит" чувство всеобщей симпатии.

Илья Ильич умер без боли и мучений: как будто остановились часы, которые забыли завести накануне. Его тело, уточняет Гончаров, покоится на ближайшем кладбище под
скромной урной, между кустов, “в затишье”, “кажется, сам ангел тишины охраняет сон его”.

Внезапная кончина без страданий - своеобразная награда за чистую, “как хрусталь”, душу. Но ведь это еще и смерть без покаяния, без последнего критически брошенного взгляда на прожитые годы, без подведения итогов земного бытия. “Никто не видал последних его минут, не слыхал предсмертного стона”.

Возникает поистине двусмысленная ситуация: для Ильи Ильича, жившего тихо и незаметно, “легкая” смерть - конечно, благо. Но для человека, как существа разумного, несущего ответственность за состояние мира, это не выход, не оправдание.

Ученые много спорят о происхождении фамилии персонажа. По исконной русской традиции герой получил ее от родового имения Обломовки, название которого большей
частью возводят к слову “обломок”: обломок старого уклада жизни, патриархальной Руси.
Есть и другое толкование: в народных сказках часто встречается понятие: “сон - обломов”, который зачаровывает человека, как бы придавливает его могильным камнем, обрекая на медленное, постепенное угасание.

“Обломовщина” - сон активного внутреннего “я”, могущий поразить каждого, не выработавшего в себе нравственно-психологического противоядия.

Обладающий огромной силой обобщения, образ Обломова относится к “вечным” образам не только русской, но и мировой литературы.