Следовать за мыслями великого человека есть наука самая замечательная.
    А. С. Пушкин
    
    Действительно, нет пророков в своем Отечестве!
    И порой судьбы этих пророков, как и их мысли, бывают удивительно сходны. Говоря это, я имел в виду двух русских философов - Аполлона Григорьева и Василия Розанова. Эти очень тонкие, если не сказать, великие мыслители, к сожалению, не были поняты современниками и, увы, почти забыты сейчас.
    И самое интересное в их творчестве то, что, сохраняя свою индивидуальность, эти художники сумели выразить почти одинаковое отношение к вещам.
    Например, оба писателя верят в безусловную необыкновенность русского народа - отсюда почвенничество Ап. Григорьева и В. Розанова: “Просмотришь на русского человека острым глазом... Посмотри он на тебя острым глазком...
    И все понятно.
    И не надо никаких слов.
    Вот чего нельзя с иностранцем”.
    Но В. Розанов, в отличие от Ап. Григорьева, увидел еще “оборотную сторону” русских: “Вот и я кончаю тем, что все русское начинают ненавидеть... Это заспанные лица, неметеные комнаты, немощеные улицы... Противно, противно” (уши Каренина?!).
    Ап. Григорьев говорит об иррациональности человеческой натуры: “Для меня нет опытов, я вечно впадаю в стихийные стремления”. В. Розанов так определяет стихийность: “Два ангела сидят у меня на плечах: ангел смерти и ангел слез. И их вечное пререкание - моя жизнь”.
    По сути то же, что Ап. Григорьев? Да, то же, но - глубже.
    Мысль о “суете сует” - мысль великой книги Экклезиаста - тоже находит свое отражение у философов. Она “возникает все явственнее и резче и неумолимой” перед Ап. Григорьевым; а В. Розанов говорит о суетности: “...я не выношу самого шума”.
    В вопросах отношения к Некрасову писатели расходятся, но совсем немного. Для Ап. Григорьева он - “хоть и великий человек” (ударение на “хоть”, оставляя “великого человека”), а для В. Розанова - “хоть и великий человек” (ударение уже на “великого человека”, оставляя “хоть”): “...У Н. Некрасова есть страниц десять стихов до того народных, как это не удавалось ни одному из наших поэтов и прозаиков”.
    Отношение же В. Розанова к другим “народным обличителям” гораздо категоричнее. Вот как он отозвался о М. Е. Салтыкове-Щедрине: “Как “матерой волк”, он наелся русской крови и сытый отвалился в могилу”. Ап. Григорьев указывает лишь на безверие писателей этого направления.
    Но в целом В. Розанов и Ап. Григорьев - это гении созерцания. И девизом их творчества могли бы стать слова Василия Васильевича Розанова: “Малую травку родить - труднее, чем каменный дом разрушить...”