В художественном мироощущении И. С. Тургенева огромную роль сыграла школа немецкой классической философии, которую он прошел в период учебы в Берлинском университете. Шеллинг и Гегель дали русской молодежи 1830-х годов целостное воззрение на жизнь природы и общества.
На философскую мысль Западной Европы Россия отзывалась жизнью и судьбой. Она взваливала на себя тяжелое бремя практической реализации самых отвлеченных мечтаний человечества.
В согласии с русскими традициями юный Тургенев и его друзья в Берлине, в кружке Станкевича, говорили о преимуществах народного представительства в государстве, о том, что “масса русского народа остается в крепостной зависимости и потому не может пользоваться не только государственными, но и общечеловеческими правами... И потому прежде всего надлежит желать избавления народа от крепостной зависимости и распространения в среде его умственного развития”. При этом Станкевич взял со всех “торжественное обещание” в распространении образования в России. Вероятно, это “торжественное обещание” и вспомнил Тургенев, называя его своей “аннибаловой клятвой”.
В январе 1847 года в журнале “Современник” был опубликован очерк из народного быта “Хорь и Калиныч”, который неожиданно для автора и некоторых членов редакции имел большой успех у читателей.
В двух крестьянских характерах Тургенев представил главные силы нации. Практичный Хорь и поэтичный Калиныч - крепостные, зависимые люди, но рабство не превратило их в рабов; духовно они богаче и свободнее жалких полутыкиных.
Вдохновленный успехом, Тургенев пишет другие рассказы. Вслед за “Хорем и Калинычем” они печатаются в “Современнике”. А в 1852 году “Записки охотника” впервые выходят отдельным изданием.
В этой книге Иван Сергеевич выступал как зрелый мастер народного рассказа, здесь определился своеобразный антикрепостнический пафос книги, заключавшийся в изображении сильных, мужественных и ярких народных индивидуальностей, существование которых превращало крепостное право в позор и унижение России, в общественное явление, несовместимое с нравственным достоинством русского человека.
Большую роль играет тургеневский рассказчик как объединяющее начало книги. Он - охотник, а охотничья страсть, по Тургеневу, вообще свойственна русскому человеку; “дайте мужику ружье, хоть веревками связанное, да горсточку пороху, и пойдет он бродить... по болотам да по лесам, с утра до вечера”. На этой общей для барина и мужика основе и завязывается в книге Тургенева особый, открытый характер взаимоотношений рассказчика с людьми из народа.
Повествование от лица охотника освобождает Тургенева от одностороннего, профессионального взгляда на мир. В книге сохраняется непреднамеренная простота устной речи. Авторские творческие усилия в ней остаются незаметными, возникает иллюзия, что это сама жизнь являет нам яркие народные характеры, изумительные картины природы.
В “Записках охотника” изображается Россия провинциальная, но Тургенев занавес провинциальной сцены широко раздвигает, видно, что творится там, за кулисами, в России государственной.
Первоначально книга включала в свой состав 22 очерка. В 1874 году писатель дополнил ее тремя произведениями: “Конец Чертопханова”, “Живые мощи” и “Стучит”, помещенными одно за другим перед заключительным очерком “Лес и степь”.
Постепенно, от очерка к очерку, от рассказа к рассказу, нарастает в книге мысль о несообразности и нелепости крепостнического уклада. Любой иностранный выходец чувствовал себя в России свободнее русского крестьянина. Например, в рассказе “Однодворец Овсянников” француз Лежень превращается в дворянина. Особенно поражает образ Степушки из “Малиновой воды”. Тургенев показывает в этом рассказе драматические последствия крепостнических отношений, их развращающее воздействие на психологию народа. Человек привыкает к противоестественному порядку вещей, начинает считать его нормой жизни и перестает возмущаться своим положением: “То под забором Степушка сидит и редьку гложет”. В этом же рассказе показаны барское равнодушие, черствость, тупость по отношению к крестьянину Власу, который, потеряв сына, пешком идет в Москву и просит барина сбавить ему оброк. Но вместо сочувствия барин прогнал бедного Власа. Рассказ о бессмысленной встрече с барином неспроста приводит Степушку в возбужденное состояние, несмотря на то что он очень забит, безответен и робок. В истории Власа он нашел, по-видимому, повторение своей горемычной судьбы. В Степушке неожиданно прорывается чуткость к чужому страданию.
Дружелюбие, сострадание, живой талант взаимопонимания, острая до боли человечность, воспитанная в народе жизнью, - эти качества привлекают автора “Записок...” в русской жизни. Примечателен в этом плане рассказ “Смерть”. Русские люди умирают удивительно, ибо и в час последнего испытания думают не о себе, а о других, о ближних.
Максим: “Простите мне, ребята, коли в чем...” Старушка помещица: “Она приложилась, засунула было руку под подушку и испустила последний вздох” (хотела дать целковый священнику за свою собственную отходную).
В “Записках охотника” мы наблюдаем музыкальную одаренность русского народа. Калиныч поет, а трезвый деловитый Хорь ему подтягивает, в “Певцах” от песни Якова веяло чем-то родным и необозримо широким... Песня сближает людей, сквозь отдельные судьбы она ведет к судьбе общерусской.
Одним словом, Тургенев - реалист. Он показывает, как пение Якова действует на души окружающих, как этот порыв сменяется духовной депрессией.
Нельзя не заметить острой наблюдательности писателя за тончайшими деталями человеческой души, огромной напряженной духовной работы в изображении человеческих судеб, характеров в связи с любовью ко всему живому, к “Добру и Красоте”, которая коренится не только в природной мягкости характера Тургенева.
Художественная целостность “Записок охотника” как единой книги поддерживается также искусством тургеневской композиции. Необычайно чуткий ко всему сиюминутному, умеющий уловить прекрасный момент жизни, Тургенев был также свободен от всего личного и эгоистичного. “Наше время, - говорил он, - требует уловить современность...” Все его произведения не только попадали в “настоящий момент” общественной жизни России, но одновременно его опережали. Беспристрастная, неэгоистическая любовь к жизни позволяла ему быть пророком. В своих произведениях он постоянно забегает вперед.
Характер помещика Полутыкина Тургенев набрасывает легкими штрихами. Походя, сообщает о его пристрастии к французской кухне и о другой праздной затее - барской конторе. Автор говорит мимоходом о Полутыкине неспроста: так пуст этот помещик по сравнению с полнокровными характерами крестьян. К сожалению, полутыкинская стихия отнюдь не случайна и не безобидна. Французские пристрастия Тургенев воскресит в более значительном образе помещика Пеночкина.
Единство книги создается путем сложных сцеплений между отдельными ее героями. Сходны, например, портретные характеристики поэтически одаренных героев. В изображении живой души русского народа Тургенев идет по восходящей лестнице добра, правды и красоты. Художественная связь героев сопровождается родственным им пейзажным мотивом. Читая “Записки охотника”, ощущаем, что Тургенев долго и пристально всматривается в образ природы, прежде чем она “явит” перед ним человека.
Основная мысль “Записок охотника” заключается в тургеневской концепции русского национального характера: недоверие к бурным страстям и порывам, мудрое спокойствие, сдержанное проявление духовных и физических сил. “Трагическую судьбу племени” Тургенев видел в гражданской незрелости народа, рожденной веками крепостного права. России нужны просвещенные и честные люди, исторические деятели, призванные просветить “немую” Русь.
Прошло 180 лет со дня рождения Ивана Сергеевича Тургенева, но и в наше время финансовых кризисов, проживания за чертой бедности большей части россиян также нелегко воспитать в народе чувство гражданского самосознания. Жизнь нашей страны представляет сплошную цепь драматических несообразностей. Однако вселяют надежду слова Тургенева о русском языке, сказанные им еще 116 лет назад:
“Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, - ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык! Не будь тебя - как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома? Но нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу!”