БИОТЕХНОЛОГИИ И ОБЩЕСТВО
Историческим днем можно считать 14 октября 1980 года. В то утро Фондовая биржа на знаменитой Уолл-Стрит в Нью-Йорке впервые выпустила на торги 1,1 миллиона акций компании "Гентех" по 35 долларов за штуку — цене, которая взлетела через 20 минут до 89. А началось это с того, что биохимик Герберт Бойер и финансист Роберт Свенсон в 1976 году, вложив по 500 долларов каждый, основали "Ген­тех". Через четыре года каждый стал владельцем акций на сумму около 66 миллионов. Энтузиазм фондового рынка был вызван всего лишь 20 миллиграммами человеческого инсулина, полученного в 1978 году из трансгенной бактерии. С этого дня началась золотая эра био­технологии, поднявшая фармакологическую промышленность до вто­рой по доходности после компьютерных технологий позиции в аме­риканской экономике.
Агрохимические компании ожидали такого же успеха от генетически модифицированных организмов и в сельском хозяйстве. Они выбра­ли наиболее перспективное направление — устойчивость к болезням, вредителям и гербицидам. Идея выглядела очень заманчиво. Однако, такая политика оказалась недальновидной. Они забыли старое прави­ло "если хочешь продать слона, тебе сначала нужен не слон, а тот, кто его купит". Выбранное компаниями направление было привлекатель­но для фермеров, а не для покупателей в магазинах. Убедить именно простых потребителей, что предлагаемый товар лучше старого только за счет простоты выращивания оказалось не просто. Этим немедлен­но воспользовались конкурирующие компании.
Особенно усилилось негативное отношение к генетически модифи­цированным продуктам после того, как в конце 90-х годов прошлого столетия Европарламент объявил мораторий на ГМО. В то время та­кая мера была принята ЕС не столько от опасений, что ГМО опасны, сколько от того, что в Европе еще не было собственных трансгенных сортов сельскохозяйственных культур. И, закрыв доступ на Европей­ский рынок американским продуктам, ЕС, тем самым, защищал соб­ственных производителей сельскохозяйственной продукции. Сейчас трансгенные сорта уже созданы и в Европе.
В 2003 году Европарламент принял 2 закона, отменяющих мораторий и снимающий большинство ограничений на продажу генетически мо­дифицированных продуктов питания. Сейчас в Европе зарегистриро­вано (т.е. признано безвредными) около 20 трансгенных сортов сель­скохозяйственных растений.
Так, что этот вопрос имеет не только чисто медицинскую и экологи­ческую подоплеку.
ПОЧЕМУ ОНИ САМИ СОМНЕВАЮТСЯ?
В качестве одного из козырных вопросов "зеленых" является такой: "А вы можете нам гарантировать, что трансгенные организмы будут всегда абсолютно безопасны?" Любой нормальный ученый скажет, что, конечно, трансгенные организмы безвредны и можно гарантиро­вать их безопасность, но предвидеть абсолютно все невозможно. "Ага! —  с победным видом кричат "зеленые", — значит, вы сами сомневае­тесь! Значит, ГМО вредны, а вы от нас скрываете!"
Это производит огромное впечатление на публику - действительно, "зеленые", наверное, правы, они однозначно и четко утверждают ГМО - яд, а ученые не уверены в безвредности ГМО. В этой связи мне ка­жется уместным процитировать Михаила Булгакова, сказавшего уста­ми доктора Борменталя: "Вы, Шариков, чепуху говорите, и возмути­тельнее всего то, что говорите ее безапелляционно и уверенно".
На самом деле ни один уважающий себя ученый никогда не будет ка­тегоричен. Это в природе исследователя — всегда сомневаться, иначе он не будет ученым. Даже в первом законе Ньютона.
Несколько лет тому назад мне довелось встречаться с директором Центра биотехнологии в сельском хозяйстве и защиты окружающей среды Радгерского университета штата Нью-Джерси (США) Питером Деем. Мне понравилась его фраза: "Проблема в том, что хотя я уве­рен, что генетически модифицированные продукты безопасны, не могу вам сказать, что они на сто процентов безопасны. Уже сидеть в этой комнате не является стопроцентно безопасным для нас. Хотя ве­роятность того, что на нас упадет потолок, исключена (наша встреча происходила до 11 сентября 2001 года), однако абсолютно исключить ее нельзя".
Печально известный "народный академик" Трофим Лысенко был как раз очень категоричным. Броско клеймив генетиков - "мухолюбы-че-ловеконенавистники", а генетику - "продажной девкой империализ­ма", он был понятен широким массам, тем более пообещав, что при помощи "марксистской биологии" легко и быстро решит все пробле­мы сельского хозяйства. Голоса настоящих ученых не были слышны в звуках бравурных маршей. Нынешние экологисты взяли на вооружение приемы недоброй памя­ти Трофима Лысенко. Навесив новые клейма на генетиков, пообещав спасти мир, правда, не накормив его, подвергли настоящей травле выдающихся ученых. Что ж, как писал Поль Валери: "Если не могут атаковать мысль, атакуют мыслителя". В Украине такая травля нача­лась с публикаций в газетах о вреде картофеля, устойчивого к коло­радскому жуку. В них в оскорбительной форме нападали на самых из­вестных в области генетической инженерии растений ученых нашей страны. Их обвиняли в продажничестве американским фирмам и в попытке сделать из Украины полигон для испытания вредных биотех­нологий, а из народа подопытных кроликов. Автоматически авторы таких статей причисляли себя к неподкупным борцам за интересы на­рода Украины и к истинным патриотам. Один из ученых, задетых в этих публикациях, сказал: "Я бы мог подать в суд иск о защите дос­тоинства и чести и выиграть процесс, но это отняло бы у меня слиш­ком много времени. Причем для меня бы это было и хлопотно, и не­приятно, а автору статьи только дополнительная реклама".
В это же время очень кстати пришлись результаты исследований Ап-парда Пуштаи о "вреде трансгенной картошки". Эти результаты тот­час были широко распространены экологистами по всему миру как явное свидетельство вреда трансгенных продуктов. Суть его исследо­ваний сводилась к тому, что он, получив картошку, устойчивую к ко­лорадскому жуку и скармливая ее крысам, обнаружил у них расстрой­ство пищеварения, снижение иммунитета и другие отклонения. Ка­кой яркий пример вреда от биотехнологий! Однако прошло немного времени и Королевское научное общество Великобритании распро­странило отчет специально созданной комиссии по проверке резуль­татов исследований Аппарта Пуштаи. В этом отчете подробно изуча­лись условия проведения экспериментов, методики, исходный мате­риал и многое другое. Выводы были однозначны: результаты предста­вляют собой обычную научную фальсификацию. Я не говорю о том, что сама постановка экспериментов не выдерживала никакой крити­ки. Даже студент-первокурсник не допустил бы столько промахов при планировании опытов, он бы продумал нормальный контроль и ра­цион питания лабораторных животных. Но это пустяки. Самое глав­ное было в том, что Пуштаи взял вместо Вг-гена ген лектина (лектины — это вредные белки, которые угнетают действие некоторых фер­ментов, нарушают процессы пищеварения, снижают пищевую цен­ность продуктов и т.д.) То есть, Пуштаи сделал заведомо ядовитый продукт и независимо от того, провел бы он эксперименты грамотно или нет, подопытным крысам лучше не стало бы. Его эксперимент показал только очевидное: при помощи генетической инженерии можно создавать и полезные, и вредные вещи в зависимости от спо­собностей или намерений. Как говорится - если вам дали хорошее об­разование, это еще не значит, что вы его получили.
Кто-то из великих сказал: "Чем бы ученые ни занимались, в резуль­тате у них всегда получается оружие". Все зависит от того, в чьих ру­ках технология. Генетическая инженерия — инструмент, и им можно воспользоваться по-разному, как топором: при помощи топора мож­но и дом построить, и голову отрубить. Но обсуждение возможности создания трансгенного биологического оружия не являются темой этой работы.
Возвращаясь к Пуштаи, добавлю: сейчас он уже не работает в науке. Экологисты видят в этом преследования со стороны биотехнологов и представляют его как жертву собственной научной принципиально­сти. На самом деле все гораздо проще. Ни одно уважающее себя уч­реждение не примет на научную работу человека, уличенного в науч­ной фальсификации. Для ученого - это смерть. Он может заниматься чем угодно: мыть посуду, торговать гамбургерами или подметать ули­цы, но ученым он уже не будет.
Однако, разоблачения пришли потом, а тогда, в результате растрево­женного общественного мнения, в Украине прекратилась регистра­ция не только трансгенного картофеля, но и других трансгенных культур. "Патриоты" экологи не скрывали радости — еще бы, такая победа! Но прошло несколько лет и в соседней России трансгенный картофель признан безвредным и зарегистрирован. Польша, Болга­рия, Румыния тоже обошли Украину в этом вопросе. Я не сторонник бежать впереди паровоза, но так же не люблю вскакивать в послед­ний вагон уходящего поезда. Украина уже потеряла темп и трансген­ные продукты будут поступать к нам из ближнего зарубежья. Мы те­ряем возможности для укрепления экономики за счет внедрения но­вейших биотехнологий, а это, в конце концов, и наше с вами личное благосостояние. Так что, "настоящие патриоты", в данном случае, тормозят развитие не только державы, но и благополучие населения. Фраза о том, что Украина рискует оказаться на обочине мирового прогресса, уже набила оскомину, но мы, по-прежнему, регулярно ста­раемся наступать на грабли в любом вопросе.
Не может страна, создающая ракеты для запуска спутников, совре­менные самолеты, позволить игнорировать прогресс в современных высоких технологиях в биологии.
Поэтому я бы не стал делать героев из людей, которые стараются за­держать научно-технический прогресс.
А САМИ ОНИ ЭТОГО НЕ ЕДЯТ!
Часто говорят: "Нам эти ГМО продают, а сами не едят". Американцы уже десять лет едят генетически модифицированные продукты. В Ев­ропе, благодаря шумным кампаниям протеста, к трансгенным проду­ктам отношение более настороженное. Вообще психология американ­цев и европейцев сильно отличается. Если европеец спрашивает: "По­чему?", то американец: "Почему нет?"
Еще один немаловажный фактор. В богатой Европе основные проб­лемы, связанные с питанием, сводятся, в основном, к проблемам пе­реедания и ожирения. Тем не менее, в европейских странах тоже едят трансгенную пищу.
В странах, не столь благополучных, пренебрежение достижениями новейших биотехнологий, и более того, запугивание людей, могут привести к более серьезным последствиям.
Запугивание дошло до такого уровня, что во время голода в Эфио­пии правительство отказалось от гуманитарной помощи, состоящей из трансгенного зерна. Я помню ужасающие кадры кинохроники. На голой земле лежат едва живые, обтянутые кожей скелеты с раз­дутыми от голода животами. А в десятке километров в море на рей­де корабли с тоннами продовольствия. И за кадром торжествующий голос диктора: "Но правительство Эфиопии даже в таких тяжелых условиях отказалось от генетически модифицированного зерна, по­тому что его действие на организм человека еще не до конца изучено, особенно то, как оно проявится через несколько лет". По репор­тажу было видно, что у этих людей уже нет, не только нескольких лет, но и нескольких дней впереди. Экологисты выставляют этот факт как принципиальную и дальновидную политику правительства этой страны.
На мой взгляд - это самый настоящий цинизм.

ЗА ЧТО?
Невольно задаешься вопросом: Отчего такая ненависть у экологиче­ских организаций именно к трансгенным организмам?
Первое, что приходит в голову это то, что, борясь с ГМО, экологистам не нужно тратить много сил. Проводишь яркие шумные кампа­нии с пугающими картинками - все видят, телевидение показывает, газеты печатают. Просто, зрелищно и эффектно. Нет научных фактов —  не беда, просто так попугаем, благо люди не разбираются в сути проблемы. Главное — результат будет в любом случае.
Как в старом анекдоте: "Идет человек по улице и хлопает в ладоши. У него спрашивают:
—  Почему вы хлопаете?
—  Крокодилов отгоняю.
—  Но здесь же нет крокодилов.
—  Потому и нет, что я их отгоняю!"
Не пройдут ГМО — большая победа, пройдут - об этих акциях забу­дут, ну а если вдруг когда-нибудь обнаружится что-нибудь негатив­ное, станут героями.
При этом уходит в тень то, ради чего в первую очередь создавались такие организации — борьба с загрязнением окружающей среды, то есть, наблюдение за выбросами заводов, радиологической обстанов­кой, загрязнением почв и вод химикатами, решение проблемы город­ских свалок и т.д. Хлопотно это, тяжело и, главное, результаты такой работы сразу можно проверить. Это не митинги и пресс-конферен­ции устраивать. Нет экзотики и не на виду. Но ответ на вопрос о нелюбви к трансгенным организмам, на мой взгляд, нужно искать как в детективе — отвечая на вопрос кому это выгодно.

ЧТО-ТО ТУТ НЕ ЧИСТО
Экологисты часто намекают, а то и открыто обвиняют ученых в том, что они получают деньги за то, что доказывают безвредность транс­генных продуктов. Никакие научные отчеты не могут их убедить в об­ратном.
Мне тоже как-то задали вопрос о том, почему это я выступаю за ГМО. Уж не платят ли мне биотехнологические компании за лобби­рование их интересов? Пришлось ответить, что я выступаю за транс­генные организмы по простой причине — у меня есть знания в этой области. Я слежу за научной литературой и имею представление о том, что может быть рискованно, а что, нет. Но если уж ставить во­прос о деньгах, то мне было бы гораздо проще выступать против ГМО и получать деньги от экологистов. В этом случае не надо доскональ­но изучать каждую генетическую конструкцию, возможное влияние трансгенного организма на окружающую среду и многое другое, а до­статочно говорить, что ГМО вызывают сомнения и их применять еще рано, вот если лет, эдак, через пятьдесят...
После этого я уже тоже задал вопрос о том, откуда немалые средства на проведение "зеленых кампаний"?
Допустим, какая-нибудь химическая фирма производит пестицид против того же колорадского жука. Зачем же такой фирме устойчи­вая к этому жуку картошка, которая причиняет огромные убытки (за 1 доллар, вложенный в производство пестицидов на Украине, полу­чают 30 долларов прибыли). И вот фирма начинает разворачивать кампанию протеста.
Когда поднимается масштабный "зеленый шум" вокруг трансгенных продуктов, в очередной раз называемых "пищей Франкенштейна", "каннибализмом XX века" и другими образными выражениями, мне в этом шуме слышится зеленый шорох купюр.

ПОМОЖЕТ ЛИ МАРКИРОВКА?
В кампанию по борьбе с трансгенными продуктами включились и общества защиты потребителей. Их главное требование заключается в том, чтобы потребитель мог делать "осознанный" выбор. Без сом­нения, потребитель должен иметь выбор. Но будет ли он в данных условиях "осознанным"? Сейчас, по требованию ЕС пищевые про­дукты, которые содержат более 0,9% генетически модифицирован­ных компонентов, должны маркироваться. Почему именно 0,9%, не 1 или 0,5 - не известно. Да и не в этом суть. Я не против того, что­бы продукты маркировались. Но станет ли выбор потребителя более "осознанным"? Боюсь, что нет. О чем может говорить потребителю простая пометка — "продукт содержит генетически модифицирован­ные компоненты"? Ни о чем. Ни о том, что в нем какой-либо но­вый белок, ни о том, что в нем дополнительные витамины, ни о том, что в нем нет аллергических или других вредных веществ. Та­кая маркировка может только отпугивать неосведомленных покупа­телей.
Почему? В начале этого года были обобщены материалы опросов жи­телей разных стран Европы, проведенные рядом организаций

Вопрос	Дали правильный ответ ("нет") в %
1. У обычных томатов гены отсутствуют, а у генетически модифицированных есть	49
2. Гены человека могут измениться вследствие питания генетически модифицированными фруктами	50
3. Генетически модифицированные овощи всегда больше обычных	43
4. Гены животных невозможно перенести в растение	49

Как видите, почти половина европейцев (а это отнюдь не самая не­вежественная часть населения Земли) считает, что у томатов нет ге­нов, а есть только у трансгенных. Ровно половина считает, что их ге­ны изменятся после того, как они съедят трансгенные фрукты. Как Вы считаете, возьмут ли эти люди в магазине упаковку, на которой будет указано "продукт содержит генетически модифицированные компоненты"? Генетику они не знают, но читать умеют. Особенно после массированных кампаний против трансгенных продуктов в средствах массовой информации. Выбор, конечно, будет доброволь­ный, но "осознанный" ли он?
Недаром в США маркировка трансгенной продукции добровольна, но если это касается этических вопросов или вопросов безопасности, маркировка обязательна. В то же время другие формы житейской маркировки (например, "органическая", "вегетарианская", "кошер­ная"), осуществляются добровольными организациями.
У нас приняли Закон Украины "О защите прав потребителей", сог­ласно которому продукты, в состав которых входят генетически мо­дифицированные организмы, должны обязательно маркироваться. Правда, воз и ныне там, ничего у нас не маркируется. Такой закон принять проще, чем выполнить. Это не просто взять наклейку и прилепить к пакету. Нужно создать целую систему контроля, обору­довать и снабдить соответствующими реактивами множество доро­гостоящих лабораторий для обнаружения генетически модифициро­ванных компонентов в продуктах, подготовить квалифицированных специалистов. Кроме того, завести отдельные хранилища, элевато­ры, транспорт и многое другое. Все это весьма заметно скажется на цене товара.
КАЖДЫЙ ДОЛЖЕН ДЕЛАТЬ СВОЕ ДЕЛО
Удивительно то, что люди гораздо больше доверяют общественным организациям, чем профессионалам. Как-то на одной из дискуссий, я, может несколько резковато, высказался по поводу выступления од­ного представителя общественной организации — слишком уж оно было неграмотно с точки зрения генетики, но произнесено с громадным апломбом и напором. После чего мне был задан вопрос: "Поче­му Вы так не любите общественные организации?" Любовь - дело тонкое и к разным организациям я отношусь по разному. Если у ме­ня заболит живот, я могу пойти к соседке тете Дусе. Она человек све­дущий во многих вопросах, может выручить в разных ситуациях — дать щепотку соли, помочь приготовить обед, присмотреть за ребен­ком. Она даст мне таблетку "от живота". Таблетка может помочь, но если у меня аппендицит, то я просто умру. Поэтому, когда мне нуж­на профессиональная помощь, я предпочту пойти к врачу. Если мне нужно будет провести молекулярный анализ генетической конструк­ции, я обращусь к соответствующим ученым.
Но в других случаях, например, когда мне продадут некачественный товар, я обращусь в общественную организацию — защиты прав по­требителей. В данном случае врачи — это профессионалы, которые разбираются в проблеме, а тетя Дуся — это общественная организа­ция, которая берет на себя смелость и ответственность судить о ве­щах, в которых очень слабо разбирается.
Тем не менее, я за участие общественных организаций в вопросах, связанных с применением ГМО. Я считаю это очень полезным. В первую очередь потому, что их участие дает представление о вос­приятии новейших достижений науки широкими слоями населения и помогает определить направления дальнейшего развития битехно-логии в интересах потребителя. Но я за конструктивное, созидатель­ное участие, а не за противостояние с учеными.