Министерство образования Республики Беларусь
Белорусский государственный университет
исторический факультет
Реферат на тему:
Русская эмиграция в Югославии в первой половине 20-ых гг. XX в.
Минск – 2007 г.

С окончанием мировой войны возникшее на Балканах Королевство сербов, хорватов и словенцев (с 1929 г.— Югославия) стало притягательным местом для беженцев из России, где в это время протекала гражданская война. Многие из них надеялись, что в братской славянской стране они смогут в относительно благоприятных условиях переждать смутные времена. Правительство королевства не препятствовало (а позже и активно содействовало) вселению российских беженцев.
В течение 1919 г. на территорию королевства въехали несколько сот беженцев из России. Их приемом и размещением занимались Российская дипломатическая миссия в Белграде во главе с посланником В. Н. Штрандтманом и МВД. Частично заботу об устройстве брала на себя общественная благотворительная организация Русско-югославянский комитет. Всяческое содействие беженцам оказывали королевский двор, правительство, Сербская православная церковь. Так, к примеру, летом 1919 г. правительство предоставило российским беженцам право льготного размена русских денег на местную валюту. При этом размен не был регламентирован какими-либо правилами и являлся неограниченным[1].
В 1920 г. в из-за продолжающейся гражданской войны эмиграция российских граждан в Королевство сербов, хорватов и словенцев (КСХС) продолжилась. Большая их часть прибывала в КСХС в ходе организованных эвакуации. В январе 1920 г., после поражения деникинской армии, из Новороссийска в королевство были эвакуированы около 8,5 тыс. человек. Они содержались на средства королевского правительства. Позже их стали называть беженцами «сербской» эвакуации. Около 3 тыс. новороссийских беженцев первоначально были эвакуированы англичанами на острова Эгейского моря, а в марте 1920 г. около 2,5 тыс. человек из них перевезены в королевство[2]. В течение лета и осени 1920 г. продолжался въезд новых групп по отдельным визам. Большая их часть прибывала в королевство через Салоники, Пирот и Гевгели, меньшая — через территории Румынии и Венгрии[3].
В связи со значительным увеличением численности беженцев в январе 1920 г. были созданы специальные организации для руководства их приемом и расселением. 21 января 1920 г. приказом генерала Деникина учреждалась особая должность главноуполномоченного (с 1 мая 1920 г.— правительственного уполномоченного) по устройству русских беженцев в королевстве. Через месяц в Белграде начало действовать Управление (Канцелярия) главноуполномоченного, в составе нескольких отделов: финансового, школьного, почтового, труда и др.
24 января того же года югославское правительство сформировало из представителей различных государственных ведомств, соприкасавшихся с вопросами помощи российским беженцам, Государственный комитет по приему и устройству русских беженцев, который должен был проводить государственную политику по отношению к российским беженцам путем координации деятельности государственных учреждений и российских беженских организаций. Весной 1920 г. в Белграде открыли свои представительства Российское общество Красного Креста (РОКК), Всероссийский земский союз (ВЗС) и Всероссийский союз городов (ВСГ). В феврале 1921 г. в Париже создан был Российский земско-городской комитет помощи российским гражданам за границей (Земгор). Вскоре филиалы Земгора появились и в тех странах, куда эмигрировали русские граждане, в том числе и в Югославии[4].
Русские беженцы могли пользоваться правом свободного выбора места жительства и льготного (а часто и вовсе бесплатного) проезда на железнодорожном транспорте. Это привело весной и летом 1920 г. к чрезмерному скоплению беженцев в Белграде, Земуне, Сараево, Загребе и других крупных административных центрах и вызвало недовольство как местных властей, так и части общественности, что вынудило правительство ввести для российских граждан некоторые ограничения свободного передвижения по стране и выбора места жительства. Кроме того, в связи с увеличением численности российских беженцев возрос спрос на деньги, выделяемые правительством для льготного размена. В марте 1920 г. он был ограничен 1 тыс. руб. на одного человека в месяц и производился из расчета 600 дин. за 1 тыс. руб. В мае того же года правительство ограничило денежную помощь российским беженцам ежемесячным отпуском 3 млн. дин. под расписку российского посланника. Контроль за расходованием этих средств возлагался на Государственный Комитет по приему и устройству русских беженцев[5].
Определенные противоречия возникали и в среде самих беженцев, которые к этому времени насчитывали около 10 тыс. чел. Активизировалась борьба различных групп и политических направлений в среде беженцев, обострились противоречия из-за должностей и льгот. Лишь к осени 1920 г., когда более четко определилась структура управления делами беженцев и сложилась система самоуправления, ситуация стабилизировалась. 22 мая 1920 г. состоялось совещание представителей правительственных и общественных организаций российских беженцев. На совещании было принято решение о распределении между ними отдельных направлений работы: на представительство РОКК возлагалась организация медико-санитарной и продуктовой помощи беженцам, на представительство ВЗС — профессиональная подготовка и трудоустройство, на представительство Всероссийского союза городов — организация школьного образования и помощи детям. Это объясняется в первую очередь тем, что сами беженцы начали понимать нереальность надежд на скорое возвращение в Россию и поэтому искали возможности более прочно обустроиться на новом месте. Правительство оказывало им содействие, предоставляя на определенное время денежную помощь за счет казны.
Начиная с лета 1920 г., главные усилия правительства и беженских организаций были направлены на стимулирование производственной активности трудоспособных беженцев, оказание им помощи в приобретении специальности, переквалификации и трудоустройстве. Уже до начала 1921 г. представительство ВЗС, ответственное за решение этих вопросов, совместно с Государственным комитетом осуществило определенную работу. В наиболее крупных центрах расселения российских беженцев было открыто свыше 50 курсов сербохорватского языка на 1 тыс. человек. В это же время начали работу свыше 30 краткосрочных курсов профессиональной подготовки, на которых обучались около 1,3 тыс. беженцев. Российским гражданам выдавались ссуды на приобретение пособий и инструментов. До марта 1921 г. было открыто около 300 предприятий. На их организацию представительство ВЗС выдало ссуду в размере более 1 млн. дин. Эти и другие меры помогали части беженцев найти заработок. В 1921 г. без особых хлопот устраивались на службу инженеры, техники, землемеры, работники образования, врачи, деятели культуры. К осени 28 российских профессора получили кафедры в вузах королевства с ежемесячным окладом в 1 тыс. дин. Врачи получали работу по специальности только в провинциальных городах, где зарабатывали до 1 тыс. дин. в месяц. Сложно было подыскать работу по специальности юристам, военным и чиновникам. Значительная часть бывших военнослужащих и чиновников вынужденно довольствовалась скромным служебным положением в провинции с невысокой оплатой или же занималась физическим трудом. Многие беженцы продолжали жить в надежде на скорое возвращение на Родину, поэтому не занимались поисками серьезных источников доходов[6].
Трудные условия эвакуации, лишения по пути в королевство и в первые месяцы пребывания на его территории, как правило, плохое питание и жилье, часто изнурительный труд приводили к увеличению заболеваемости. Медико-санитарная помощь беженцам, находившаяся в ведении РОКК, оказывалась как непосредственно лечебными учреждениями данной организации, так и путем оплаты лечения в государственных и частных медицинских заведениях королевства. Предоставлялось также курортное лечение, а для инвалидов заказывались протезы, ортопедическая обувь и пр.
Весной 1920 г. РОКК открыло центральную амбулаторию в Белграде, летом того же года — амбулаторию в Скопле и Враньске-Бане, чуть позже — в Нише и Земуне. В небольших провинциальных городах открывались врачебные пункты, состоявшие из одного врача. С конца апреля до осени 1920 г. в Топчидере под Белградом действовал русский санаторий на 16 мест. В сентябре 1920 г. РОКК открыло зубоврачебный кабинет при Белградской амбулатории, а в последующем — ив других городах.
КСХС стало первой страной, где уже в 1920 г. зарождалась российская зарубежная школа. Ее основу составили эвакуированные в начале 1920 г. из южной России казенные учебные заведения — два кадетских корпуса (Киевский и Одесский, объединенные в Русский кадетский корпус) и два девичьих института (Харьковский и Донской Мариинский). Первоначально финансирование кадетских корпусов и девичьих институтов осуществлялось правительством Юга России, а с лета 1920 г. начала возрастать денежная помощь правительства КСХС, осуществляемая через Государственный комитет по приему и устройству русских беженцев.
С мая 1920 г. представительство ВСГ приступило к осуществлению своей миссии по организации школьных учреждений. Летом 1920 г. в Белграде, Панчево, Сараево, Земуне и Скопле возникли детские заведения, которые взяли на себя все заботы о детях в течение дня: питание, обучение, отдых. Такие заведения назывались детскими домами. В октябре 1920 г. в Белграде, благодаря финансовой поддержке Государственного комитета по приему и устройству русских беженцев, по предложению профессора В. Н. Плетнева была открыта 1-я Русско-сербская гимназия в составе пяти старших классов.
В 1919—1920 гг. юридический статус российских беженцев в КСХС был достаточно определенным — граждане России, временно проживающие на территории королевства. В последующие годы они получили статус политических беженцев. Однако в связи с отсутствием нормальных дипломатических отношений между королевством и Советской Россией в общественном положении российских беженцев оставалось много неясных вопросов.
В КСХС, в отличие от западноевропейских стран, свидетельства и дипломы об образовании, воинские звания, полученные в России до Февральской революции, а также научные степени считались имеющими законную силу. Российские подданные, по сравнению с подданными других государств, находились в явно привилегированном положении. До конца 1920 г. они имели право свободного выбора места жительства (с лета 1920 г.— за исключением нескольких крупных городов), свободы передвижения по стране, занятия предпринимательством (вплоть до валютных операций), занятия должностей в армии и государственном аппарате.
В развитии общественной жизни российских граждан в 1919—1920 гг. можно выделить два периода. До весны—лета 1920 г. она не отличалась активностью беженцев. В их политическом сознании господствовали либерально-демократические настроения. Общественная деятельность была направлена на создание не политических организаций, а благотворительных культурно-просветительских обществ, подобных возникшему в феврале 1920 г. Обществу попечения о духовных нуждах православных русских в КСХС. Резкое увеличение численности российских беженцев в начале 1920 г. привело к некоторой активизации их общественной жизни. Весной и летом того же года продолжала формироваться система местного самоуправления, оформлялись политические группы и движения, профессиональные организации — Общество русских офицеров, Союз русских инженеров, Общество русских ученых. Весной 1920 г. заявила о себе белградская группа кадетской партии, заметно активизировались монархисты. В Белграде начали выходить газеты на русском языке — «Возрождение», «Новое время», «Русская газета».
В октябре 1920 г. Русская Армия была разгромлена большевиками. В ходе осенней эвакуации более 100 тыс. военных и около 50 тыс. гражданских лиц покинули Крым. Генерал Врангель обратился к правительствам многих стран с просьбой о приеме «крымских» беженцев. Одним из первых откликнулось правительство КСХС. Оно дало согласие на въезд более 20 тыс. гражданских беженцев, предварительно заручившись обещанием французских властей оказать им денежную поддержку. Уже 18 ноября 1920 г. правительство королевства утвердило общий план приема и расселения «крымских» беженцев. В соответствии с ним в течение ноября 1920 г.— января 1921 г. они были приняты в бухтах Катарро, Бакар и Дубровнике. В местах их высадки представительство РОКК организовало бесплатное питание стоимостью на одного человека в среднем 5 дин в сутки.
В декабре 1920 г. Врангель начал переговоры с правительством КСХС о переселении в его пределы армейских частей из района Константинополя. К середине 1921 г. эти вопросы в основном были решены. В течение 1921—1923 гг. в королевство въехали около 10 тыс. гражданских и военных лиц. Общая же их численность в эти годы колебалась от 50 до 70 тыс. человек. Многие уезжали через Балканы в другие страны. Вновь прибывшие беженцы расселялись по всему королевству в уже имевшиеся русские колонии или основывались новые. Весной 1921 г. существовало 233 колонии, а через год их количество увеличилось до 300. Учитывая рост количества беженцев, в январе 1921 г. правительством были установлены более строгие правила передвижения беженцев по территории королевства.
Поражение антибольшевистских сил в гражданской войне и эвакуация Крыма вызвали необходимость новых изменений в управлении делами российских беженцев в КСХС. Возросла роль Государственного комитета по приему и устройству русских беженцев и наоборот, уменьшилось значение правительственного уполномоченного, должность которого в октябре 1921 г. была ликвидирована. Некоторое время дела беженцев были сосредоточены в российском посольстве.
В ноябре 1921 г. правительство Королевства СХС создало Державную (Государственную) комиссию по делам русских беженцев, к которой перешли все функции Государственного комитета по приему и устройству русских беженцев. Основная задача Державной комиссии состояла в установлении общих правил пользования денежными ссудами и распределении между колониями и отдельными лицами всей денежной помощи, получаемой от правительства королевства, а также Англии и Франции. В конце 1921 г. председателем комиссии был один из лидеров сербской Радикальной партии, член парламента, бывший министр внутренних дел Л. Йованович, а в 1922 г.— известный русофил, профессор Белградского университета А. Белич. Державная комиссия имела свою канцелярию и несколько отделов по разным направлениям работы (статистический, учебный, труда и т. д.), а, также штат контролеров и агентов в крупных городах.
В 1921 г. окончательно сложилась система местного самоуправления. Внутренняя жизнь колоний (общин) регулировалась «Положением о колониях русских беженцев в Королевстве СХС», утвержденным Государственным Комитетом по приему и устройству русских беженцев 10 марта 1921 г. Согласно «Положению», все российские беженцы независимо от категорий (эвакуации), к которым они принадлежали, группировались по месту жительства в колонии.
Положение военнослужащих Русской Армии, находившихся на территории королевства, определялось несколько иными правилами. Все они, даже проживая в какой-либо колонии, до апреля 1922 г. прежде всего находились в распоряжении российского военного агента, который назначал своих представителей (комендантов) в колонии.
С апреля 1921 г. размер ссуд беженцам «сербской» эвакуации был сокращен: безработным — на 10%, имеющим заработок—на 25%. С мая эти сокращения увеличились соответственно до 15% и 35%. Были уменьшены на 50% инвалидные пособия и единовременные денежные ссуды больным и престарелым[7].
В 1921—1923 гг. росла хозяйственная инициатива беженцев, расширялись старые и открывались новые предприятия, владельцы которых остро нуждались в дешевом кредите. С 1 июня 1920 г. по 1 января 1922 г. только представительство ВЗС выдало более 1 тыс. ссуд (на сумму более 2 млн. дин.), которыми воспользовались 1883 человека. Из-за недостатка средств представительству приходилось удовлетворять только 10% поступивших просьб. При содействии представительства возникло около 80 сельскохозяйственных предприятий.
В 1921—1923 гг. в КСХС въехали около 11,5 тыс. военнослужащих бывшей Русской Армии. Большинство из них организованным порядком устроились на пограничную службу и строительство дорог. К концу 1923 г. приказ Врангеля от 10 июля 1922 г. о переводе армии на трудовое положение был в основном выполнен.
Значительная часть российских беженцев в первые годы пребывания в королевстве остро нуждалась в самом необходимом. Одним из самых действенных видов помощи беженцам в местах их поселений являлось устройство дешевых столовых. Еще весной 1920 г. первая такая столовая была открыта в Белграде на средства РОКК. До 1 января 1922 г. она отпустила около 30 тыс. бесплатных и более 70 тыс. платных обедов. Весной 1921 г. ВЗС при помощи Государственного комитета, представительства РОКК и Русско-югославянского комитета организовал работу столовых на 1310 мест в 17 пунктах проживания российских беженцев. В 1921—1922 гг. сотни беженцев перемещались по стране в поисках жизненных благ. Для них РОКК и ВЗС к концу 1921 г. открыли в девяти городах общежития на 370 мест[8].
Большая часть детей, эвакуированных из Крыма или родившихся уже в КСХС, нуждались в медицинской помощи и усиленном питании. Для детей, больных рахитом и детским туберкулезом, РОКК с 1 октября 1921 г. в Ерцегнови открыло детский санаторий на 60 мест. Для детей-сирот был организован приют при Лесникском женском монастыре в селе Хопове. В августе 1921 г. в Белграде на средства бельгийских благотворительных организаций, предоставлявших 10 тыс. франков в месяц, открылась специальная детская амбулатория РОКК. С мая 1921 г. по май 1923 г. представительство Международного Красного Креста в Белграде по просьбе отдельных колоний и учебных заведений периодически отпускало им продукты питания для детей. Помощь беженцам в первый период их пребывания в королевстве позволила им пережить наиболее острые моменты нужды.
Зимой 1920—1921 гг. в королевство прибыли еще два кадетских корпуса — Донской и Крымский, а также группа институток. В ноябре 1921 г. группой бывших преподавателей Харьковского девичьего института была открыта женская гимназия в Великой Кикинде. В 1921 г. открылись детские дома в Княжеваце, Нови Саде и Ерцегнови, в 1922 г.—в Загребе и Пановичах. Там, где не удавалось организовать такой дом, создавались школьные группы. В 1921 г. они начали работать в Скопле, Дервенте, Стырнище, Пригревце, Дубровнике, в 1922 г.— в Суботице, Вршаце, Любляне, Вранячке Бане, Зайчаре. В течение первого, 1920/21 учебного года детские дома приобретали форму классического учебного заведения. В большинстве из них была принята программа русского реального училища предвоенных лет. Кадетские корпуса и девичьи институты в наибольшей степени сохраняли традиционные черты соответствующих закрытых учебных заведений, существовавших к дореволюционной России. С осени 1922 г. начались практические шаги по сближению русских учебных заведений со школьной системой КСХС. В 1923/24 учебном году на территории КСХС действовали 24 русских учебных заведения.
В 1921—1923 гг. активизировалась общественная жизнь в среде российских беженцев. Возникли десятки различных общественно-политических организаций, экономические, профессиональные, культурно-просветительные, благотворительные и иные общества. Шло интенсивное строительство русских православных храмов во многих беженских колониях.
Среди политических движений преобладали монархисты, пользовавшиеся поддержкой 80—90% политически активных беженцев, 8—9% российских граждан стояли на позициях партии «народной свободы» (кадетов) и около 1% — эсеров. Активизация деятельности последних была особенно заметна с 1923 г. В это же время в среде беженцев возросло внимание к национальным проблемам. Предпринимались попытки создания украинских национальных культурно-просветительных организаций, особенно в Хорватии и Славонии. В Загребе возникли первые евразийские организации (Русский кружок)[9].
Большая часть российских граждан не принимала активного участия в общественно-политической жизни страны, их приютившей. Для политически активной части беженцев наиболее важной проблемой в рассматриваемый период была проблема отношения к России, к ее прошлому, настоящему и будущему. В 1922—1923 гг. в ходе жарких дискуссий о возможности и необходимости для королевства установления нормальных дипломатических отношений с Советской Россией почти все организации российских беженцев выступали противниками признания «большевистского правительства». Для убеждения в этом депутатов Скупщины, членов правительства, общественности страны они активно использовали самые разнообразные формы и методы.
Отношение к российским гражданам со стороны местных жителей было в целом благожелательным. Наиболее известными сторонниками дружеского отношения к беженцам из России были самые крупные и влиятельные политические партии — Демократическая и Радикальная. Рьяными их противниками являлись югославские коммунисты. Сдержанно относились к российским беженцам Союз земледельцев. Хорватская республиканская крестьянская партия, Словенская народная партия, черногорские федералисты, социал-демократы. Среди населения Сербии, Черногории и Македонии преобладали симпатии к российским беженцам. Более прохладное, а порой и недружелюбное отношение к ним было заметно в Хорватии и Словении.
По данным переписи, проведенной державной комиссией Югославии, общее число русских беженцев в стране достигало 30 тыс. чел., не считая 3500 военнослужащих бывшей русской армии, перешедших на службу правительства Югославии и охранявших границы этого государства. Около 70% всех беженцев составляли бывшие военные. Неработоспособные, включающие детей, стариков, инвалидов и т.д., составляли 11 812 человек, т.е. примерно треть общего числа беженцев[10].
Около 75 % русских беженцев в Югославии имели высшее и среднее образование. Русские составляли до 10 % творческой интеллигенции Сербии. По сути, именно русские основали белградскую оперу и балет, способствовали развитию театрального искусства. Русские профессора (Ф. В. Тарановский, А. В. Соловьев, А. Л. Погодин, Е. В. Аничков, Г. А. Острогорский (византолог с мировым именем), В. А. Мошин) читали курсы лекций в югославских университетах, причем очень быстро приспособились читать их на сербском. Десять русских ученых были избраны членами Сербской Академии наук[11].

Список использованной литературы
1.                Бобровский П. С. Крымская эвакуация. Дневник //
2.                История южных и западных славян. Учебник: В 2-х т.Т. 2: Новейшее время. – М.: Изд-во МГУ, 1998. – 272 с.
3.                Козлитин В. Д. Российская эмиграция в королевстве сербов,
хорватов и словенцев (1919–1923) // Славяноведение, 1992. – № 4. – С. 7-19.
4.                Сабенникова И. В. Русская эмиграция как социо-культурный феномен // Мир России, 1997. - № 3. – С. 155-184.
5.                Шешкен А. Г. Александр Белич и «Русский Белград» // Славянский вестник. Вып. 2. – М.: МАКС Пресс, 2004. – С. 578-586..

---