Аксенова Г. В.

Почти тысячу лет назад, размышляя о значении книжности, летописец изрек: «Книгами наставляемы и поучаемы на путь покаяния, ибо от слов книжных обретаем мудрость и воздержание. Если прилежно поищешь в книгах мудрости, то найдешь великую пользу душе своей».

Тысячу лет назад появились на Руси книги. Тысячу лет существует русская литература, дошедшая до наших дней благодаря почитанию книжному, глубинному пониманию силы и красоты слова, хранительницей которого всегда были книги, рукописные и печатные.

В истории русской культуры рукописная книжность занимает особое место. Она существует тысячу лет и не исчезает, хотя печатное слово и компьютер все больше и больше вторгаются в нашу жизнь. Но рукописная книга, хранящая тепло человеческих рук и тепло души, становится все более необходимой в наше рациональное время. Именно рукописная книга, по словам историка И.Е. Забелина, «изобразительно рассказывает о чувствах и мыслях народности, о направлении ее умственных интересов». Так, давайте же обратимся к истокам русской книжности, к событиям более, чем тысячелетней давности, когда устное слово обрело книжное воплощение.

Славянская (а значит, и русская) книжность возникла благодаря подвижничеству Константина (в монашестве Кирилла, ок. 827-869) и его брата Мефодия (815-885). В IX в. славяне обрели азбуку, которой многие из них пользуются и поныне. В это же время появились и первые книги, написанные кириллицей. Создателей славянской азбуки и книжности нарекли «учителями словенскими». 24 мая, день поминовения святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, навсегда стал праздником славянской письменности и славянских культур.

Согласно текстам житий Константина Философа и Мефодия, а также повествованию черноризца Храбра, славянская азбука была создана в 863 году от рождества Христова (в лето 6363-е от сотворения мира). Менее чем за год до этого события, в 862 году, к византийскому императору Михаилу прибыло посольство моравского князя Ростислава, боровшегося с германским политическим влиянием и прямой экспансией немецкого католического епископата. Послы обратились с просьбой прислать в Моравию миссионеров, которые вели бы богослужение не на латинском или немецком, а на понятном моравлянам языке. «Людемь нашимъ поганьства ся отвергъшимъ и по кристьянскъ ся законъ держащемъ, учителя не имамъ такого, иже бы ны языкъ нашим истую веру кристьянскую съказалъ», — так говорили послы.

Выбирая исполнителя для этого сложного и политически важного для Византии дела, император Михаил остановился на преподавателе философии Константине, бывшем патриаршем библиотекаре. Он владел несколькими языками, в том числе и славянским. Выбор для императора был нетруден еще и потому, что Константин имел большой дипломатический и миссионерский опыт. Первую известность ему принесла победа к диспуте с иконоборцами, считавшими поклонение иконам пережитком языческого идолопоклонения. Впоследствии, в 851 году, Константин был включен в византийское посольство в арабские страны. Там он вел ученые богословские споры с сарацинскими (арабскими) мудрецами и одержал блестящую победу. Это еще более укрепило его авторитет и принесло славу искусного диалектика. В 860 году император и патриарх отправили Константина с миссией в Хазарию, чтобы убедить кагана принять христианство. И здесь, в Хазарии, Константин вновь одержал победу в споре с иудеями и магометанами. Помня, как блестяще справился Константин с возложенными на него поручениями, император отправил его с миссией в Моравию и повелел создать азбуку для славян. И святой Кирилл «сътвори имъ писменъ тридесяти и осемь» — азбуку славянскую «ова убо по чину греческы писменъ, ова по словеньсте речи» (впоследствии его ученики добавили в азбуку еще 5 букв, и, в итоге, славянская азбука стала насчитывать 43 буквы). С помощью Мефодия перевел на славянский язык основные богослужебные книги, и, взяв их, братья отправились в Моравию с миссией просвещения славянских народов. (Известно, что в древности славяне использовали две системы письма — кириллицу и глаголицу, причем глаголическое письмо появилось раньше кириллического. Но глаголическое письмо, как точно установили ученые, было более характерно для западных областей славянского мира — Великой Моравии и Хорватии (в нескольких моравских монастырях глаголицей пользовались вплоть до XX в.). Неизвестна ни одна древнерусская книга, написанная глаголицей.)

Главной целью братьев Константина и Мефодия было распространение христианского учения среди славян. Братья понимали, что распространение его немыслимо без письменности, что славянским народам, принимающим христианство, нужны книги, написанные на славянском языке. Только лишь одна христианская проповедь, слово, не подкрепленное письмом, недолговечны. Константин сравнивал это с писанием вилами но воде — так сказано в «Житии». Народы сначала должны были обрести свою письменность, а потом им можно нести христианское учение. Только с помощью азбуки и книжности возможно сочетание обучения славянских народов чтению и письму с проповедью христианского вероучения. Надо сказать, что название каждой буквы имеет смысловое значение (азъ, буки, веди, глаголь, добро...). Поэтому все буквы кириллицы явили как бы некий свод «азбучных истин» христианства.

В «Житии» говорится о том, что, «сложивъ письмена», Константин сразу начал писать перевод евангельского текста: «Исперва бе Слово...» В сказании «О письменах» черноризец Храбр как раз ставил в заслугу братьям то, что «письмена сотворили и книги перевели». Ведь не зря говорилось в древности: «Умъ безъ книгъ, аки птица спешена. Якожь она взлетети не можетъ, тако же и умъ недомыслится съвершена разума безъ книгъ». В «Златой цепи» — блистательном памятнике древнерусской литературы — можно найти такие слова: «Мужъ мудръ, не имея книгъ, подобенъ есть оплоту безъ подпоръ стоящу. Аще будетъ ветръ, то падеться. Тако и мудрый пахнувшу на нь ветру греховному падеться, не имый подпора книжныхъ словесъ. Аще ли мудръ и книженъ, тотъ свершенъ есть». В Азбуке XVII в. есть замечательные слова о книгах – носителях мудрости: «Книжная премудрость подобна есть солнечной светлости, но и солнечную светлость мрачный облак закрывает, а книжную премудрость и вся тварь сокрыти не может». В Кирилловой книге написано: «Воистину подобна предобрая книга великому кораблю, обременену великим богатством... или будет подобна великой реке, текущей широстию и напояющей всяко животно». Соловецкие книжники говорили: «Добро есть, братие, почитание книжное. Книгы бо суть глубине моря подобны, в нюже поныряющие износят бисер драгий». Эти слова соловецких иноков так замечательно перекликаются с древнейшей похвалой книге, зафиксированной в «Повести временных лет»: «Велика бо бываетъ польза от ученья книжного; книгами бо кажеми и учими есмы покаянью, мудрость бо обретаем и въздержанье от словесъ книжныхъ. Се бо суть реки, напаяюще вселеную, се суть исходяща мудрости; книгам бо есть неищетная глубина: сими бо в печали утешаеми есмы; си суть узда въздержанью».

Когда же появились книги на Руси? Ведь самые ранние, дошедшие до нас, относятся к XI веку. Так что же, ранее книг не было? Тогда как же быть с идеей Константина о неразрывности христианского вероучения и книжности, ведь мы же уже знаем, что Константин Философ перевел тексты Священного Писания и взял с собой в миссионерскую поездку книги?

Те, кто видел русскую рукописную книгу, не перестают восхищаться ее совершенством и красотой. Старейшие сохранившиеся русские книги относятся к XI в., ко времени княжения Ярослава Мудрого. Их около пяти десятков. Среди них тексты Священного Писания, Богослужебные книги, агиография, сборники, поучения Отцов Церкви. Литературоведы, текстологи и историки, изучавшие древние книги, давно пришли к выводу о том, что книгописание на Руси началось гораздо ранее XI в. Те, кто хорошо знаком с ранней русской рукописной книгой ХI-ХII веков (Реймсское, Остромирово и Мстиславово Евангелия, Изборник 1073 г., Новгородские Минеи, Падекты Антиоха), не могут не согласиться с мнением ученых, палеографов, знатоков древнерусской книжности, что рукописная книга появилась на Руси задолго до написания уже названных шедевров. Известный историк русского языка и знаток древней письменности Л.П. Жуковская писала о том, что памятники письменности, написанные славянской азбукой, должны были появиться на Руси но крайней мере за 200 лет до появления Остромирова Евангелия. Высказывал подобные мысли и другой ученый, также не раз обращавшийся к истории книги, – Л.И. Владимиров. Рассуждая об Остромировом Евангелии, он отмечал, что в нем есть уже все характерные для русской рукописной книги элементы оформления. Прекрасная техника при изображении евангелистов на миниатюрах свидетельствует, по его словам, о высоком уровне мастерства художника и о том, что этот памятник книжного искусства не мог быть первым, что здесь уже исстари сложились определенные традиции этого вида искусства (Владимиров Л.И. Всеобщая история книги. М., 1988. С. 59-62). Конечно же, правы те, кто считает, что книги и книжная культура появились во времена создания славянской азбуки.

Сохранилось не так много древних рукописных книг. Почему же они исчезали? Огромное количество книг погибло при пожарах, во время вражеских нашествий и междоусобных войн, а иногда из-за халатного, небрежного к ним отношения из-за непонимания их ценности как духовной сокровищницы, а по-простому, из-за обычного невежества. Не хочется подробно останавливаться на грустных явлениях в истории русской культуры, но необходимо привести примеры варварского отношения к рукописным книгам в XVIII-XIX вв. Так, например, В.С. Иконников в «Опыте русской историографии» приводит следующий рассказ. Екатериной II были вытребованы в Петербург из Москвы и монастырей древнейшие рукописи для занятий русской историей. По вступлении на престол Павел I приказал все рукописи отправить в Москву. Они были погружены на дровни, и началось длительное путешествие, продолжавшееся шесть дней, причем большая часть пути под дождем. В результате книги все погибли. (см.: Иконников В.С. Опыт русской историографии. Киев, 1891. Т. I. Кн. I. С. 116). Не менее выразительный пример приводится в книге А.Н. Свирина. «Крупнейший исследователь русской бытовой старины П.И. Савваитов рассказывает о сожжении бумаг в 1841 г. в Вологодском архиерейском доме: “Мороз подирает по коже, когда вспоминаю об этом варварском сожжении. Какая пропасть между позднейшими иноками, собирателями тленных сокровищ, и теми иноками, которые собирали книги и страшными клятвами грозили в своих приписках за прикосновение к ним с святотаственной целью.”».( См.: Свирин А.Н. Искусство книги Древней Руси XI-XVII веков. М., 1964.)

В одном из замечательных древнерусских сборников «Пчела» есть рассказ, свидетельствующий об отношении к книге некоторых собирателей, у которых «вся забота лишь о тонкости пергамена и красоте письма, а о чтении они не пекутся». «Не душевной пользы стяжають книгы, но хотяще явити богатьство свое и гордость».

Поговорим о русских рукописных книгах, как они выглядели и что из себя представляли..

Русская рукописная книга — явление необыкновенно интересное, высочайшее произведение искусства. Наши предки любили ее и понимали ее высокое назначение — служить добру и просвещению людей. Отсюда шло и почитание книги, отношение к ней как к произведению искусства, в котором содержание и форма являют единое целое. Задаче — служить просвещению — в книге подчинялось все: письмо, соотношение текста и полей, наличие или отсутствие украшений, их размещение. «Убранство» святой книги, ее художественное оформление — миниатюра, заставка, инициал и даже переплет — должны были помочь читателю правильно разобраться в написанном, вовремя приостановить чтение, заставить задуматься, обратить внимание на какую-то мысль, показать начало новой логической части. Украшения, письмо и текст являли собой единое целое и были всегда гармонично связаны. В книге никогда не было мелочей, в ней все было значимо.

Прежде всего, всякая рукописная книга впечатляет большей или меньшей красотой письма, которое изменялось во времени. Для XI-XIV вв. характерным было уставное письмо, которое определяли часто, например, В.Н. Щепкин, как «медленное и торжественное, имеющее целью красоту, правильность и церковное благолепие, отличающееся архитектурным характером линий». Нередко говорилось о красоте и изяществе уставной графики, о ее особой чистоте и строгости. В конце XIV в. в русскую письменность приходит полуустав, соединивший в себе «цели удобства письма и четкости». Будучи, действительно, четким и удобным полуустав мощно вошел в русскую книжность и даже получил поименование «книжного письма». Полууставной графикой для создания книг пользуются до сих пор. Скоропись, или «деловое письмо», в «качестве орудия практических целей» появилась в конце XV века и просуществовала до XVIII века. Ее чаще всего характеризовали как «беглое, ускоренное письмо, отличающееся раскованностью написания букв».

Иногда в послесловии к книгам писцы, пытаясь оценить свою работу, говорили и о характере своего письма, как бы оценивая его: кто о «попирных», а кто «многогрешных руках», кто о «грубых и неудобренных алфавитах», которыми негоже писать Священные книги. Некоторые извинялись перед читателем за то, что они «нехудожне» выпускают книгу на белый свет. А кто-то справедило гордился своим искусством письма: «Да рука та моя любо лиха, и ты так не умеешь, и ты не писец». Сохранились и отзывы о талантливых книгописцах, среди которых был монах Афанасий, ученик Сергия Радонежского, в последствии игумен Серпуховского монастыря. В книжной описи библиотеки Троице-Сергиева монастыря от 1642 г. говорится: « В Божественных Писаниях бе зело разумен и доброписания многа руки его и до ныне свидетельствуют».

Чтобы буквы и строки не прыгали, а были ровными и строгими, листы линовали. Для этого существовали шильца и линейки. Для скорости и точности разлиновки употребляли «карамсу» – раму с натянутыми «жилами». Ее накладывали на лист и по жилам проводили шильцем.

Книги писались чернилами, которые имели коричневатый, бурый тон совершенно различных оттенков, от нейтрально-седого догрязновато-желтого, от почти черного до золотисто-коричневого, и отличались большой прочностью. Если попыться охарактеризовать химический состав чернил, то можно сказать, что они были железистого происхождения и содержали соли и дубильные вещества. В качестве последних использовались обычно дубовые орешки. Употреблялись также чернила из сажи, из отвара ольховой или дубовой коры. Для изготовления чернил использовали также старые гвозди и старое железо, вишневый клей, мед, квас, кислые щи. Способы приготовления чернил были достаточно разнообразны.

Кроме чернил, для письма часто использовалсь красную краску. Она служила для оформления заголовков и инициалов. Применяли издревле на Руси следующие краски: киноварь, отличавшуюся оранжево-красным оттенком, красно-желтый сурик, лиловато-красную черлень (бакан), светло-желтую (землистую) охру, ультрамариновую лазорь, малахитовую зелень и зеленую ярь-медянку, синий крутик, свинцовые белила и углеродистую черную краску.

Для написания заглавий и отдельных букв применялось золото, сусальное или твореное. Серебро в русской письменности встречалось очень редко.

Главным орудием письма на Руси служили гусиные перья. Есть мнение, что могли писать на Руси и тростью (каламом), изображенным на некоторых миниатюрах Евангелий. В рукописях упоминаются и лебединые, и павлиньи перья.

Художественный образ русской книги создавался и при помощи материала, на котором они писались. Древнейшим книжным материалом был пергамен – особым образом обработанная кожа, получивший свое название от малоазиатского города Пергама. Приготовлявшиеся там тонкие сорта пергамена нашли свое применение у римлян и стали называться «charta pergamena». Отсюда появилось русское название «харатея». Пергамен на Руси называли также «кожей», «мехом», «телятиной». Последнее название указывает на производство пергамена из телячьей кожи. Термин «пергамен» появился на Руси только в XVII веке. Кроме пергамена в качестве материала для письма использовались береста и холст, привлекались дерево и камень. С XIV в. стали использовать бумагу, привозившуюся из-за границы – Франции, Италии, Германии, Голландии. Первые попытки завести собственное бумажное производство относятся к XVII в., но только в XVIII в. появилась русская бумага.

Безусловно, самым ярким в рукописных книгах (да и в книгах вообще) являются их украшения, сразу же привлекающие взгляд читателя. Размышляя о роли орнамента в русской рукописной книги, ученый-искусствовед Н.К. Голейзовский пришел к выводу, что образ, создаваемый орнаментом, «ненадолго отвлекал внимание читателя от содержания книги и переключал его сознание в область ассоциаций, давая пищу для размышлений и одновременно кратковременный отдых от чтения. Найденные в результате мысленного поиска символические параллели возвращали читателя к тексту уже обогащенным, нацеливали на выявление скрытых, глубинных его знаний и освещали прочитанное новым светом и под определенным углом зрения». Зная, что такое книга и понимая ее назначение, начнем разговор о ее составных элементах с разговора об орнаменте.

Книжный орнамент давно является предметом пристального внимания и изучения. Но особый интерес к нему возник во второй половине XIX века. Сначала историк, директор Строгановского училища В.И. Бутовский (История русского орнамента с X по XVI столетие по древним рукописям. М., 1870), а затем и известный критик и искусствовед В.В. Стасов (Славянский и восточный орнамент по рукописям древнего и нового времени. М., 1887) опубликовали большие альбомы заставок и инициалов русских рукописных книг. Эти работы подтолкнули многих ученых к более серьезному исследованию художественного оформления рукописной книги. О ее украшениях писали видные русские ученые-палеографы Ф.И. Буслаев, А.И. Соболевский, Н.П. Кондаков, В.Н. Щепкин, А.И. Успенский и другие. Владимир Васильевич Стасов так рассуждал об орнаменте как важном элементе рукописной книги: «Орнаменты всех вообще народов идут из глубокой древности, а у народов древнего мира орнамент не заключал ни единой праздной линии: каждая черточка тут имеет свое значение, является словом, фразой, выражением известных понятий, представлений». Стасов писал о том, что на орнамент рукописных книг нельзя смотреть как на «мелочи», как на изящные игрушки и капризы древних наших рисовальщиков. По его мнению, украшение книги и ее содержание — это «нечто целое», это «художественная масса», крупная и значительная, которая выражает народное настроение, вкус и дух. Отыскивая истоки орнамента, В.В.Стасов часто обращался к книжным украшениям и доказывал, что это наполненный глубоким содержанием, «уцелевший осколок древнего мира, значение которого давным-давно совершенно потеряно».

В рукописной книге все изображения были тесно связаны с ее важнейшими мотивами и имеют практическое назначение. Какими же были эти столь необходимые для книги атрибуты?

К художественным украшениям книги относятся миниатюры, заставки, вязь, инициалы, концовки, полевые украшения, маргинальные рисунки.

Миниатюры — это живописные изображения, иллюстрировавшие средневековые книги. В настоящее время под миниатюрой понимается картинка малого размера, или термин – «миниатюра» – просто соответствует понятию «малый размер». В указанном понимании термины «миниатюра» и «миниатюрный» происходят от латинского «minimum» – предельно мало. Но в основе книжного термина «миниатюра» лежит другое латинское слово – «minium», что значит сурик, красная краска. Слово «miniatus» означает раскрашенный. Таким образом, миниатюра – это красочная иллюстрация. На Руси для обозначения иллюстрированных книг существовали свои понятия: «рукопись сряженная», «обряженная» и «лицевая». Первые два термина относились к орнаменту и переплету, последний – к изображениям лиц, т.е. к тому роду миниатюр, который господствовал на Руси и был тесно связан с иконописью.

На миниатюрах, как правило, изображались высшие христианские Божества (Иисус Христос, Троица), автор произведения или донатор (от латин. donatos — даритель), главные действующие лица. На выходных миниатюрах, располагавшихся перед началом произведений, можно увидеть и сюжетную сцену, содержащую условное изображение какой-либо христианской идеи (напр., Церковь Соборная, Орудия Страстей, Голгофский Крест). Во многих рукописных книгах содержатся циклы миниатюр-иллюстраций, располагающихся на отдельных листах, внутри текста, на полях. Они помогают более глубокому и правильному усвоению содержания того или иного сочинения (напр. Апокалипсис, Христианская топография, Жития святых и др.). В таких рукописных книгах как Евангелие или Апостол часто встречается традиционный набор миниатюр – это изображения евангелистов и апостолов.

Заставка находилась перед началом книги, перед отдельными ее главами или толкованиями, поучениями и проч., являясь своего рода живописно-символическим началом. Сам термин в его старинной форме встречается уже в Архангельском Евангелии 1092 года. Над одной из заставок (л.123) написано: «любо заставице ми...». А.И.Соболевский в «Славяно-русской палеографии» отмечал, что глагол «заставити» в значении «украсить» читается в записи сербского Мирославова Евангелия конца XII века.

После заставки в книге обычно помещался заголовок, написанный киноварью (красная краска на основе окиси ртути), чернилами, с использованием желтой и синей красок, в наиболее дорогих книгах покрываемый золотом. С конца XIV века этот заголовок стали выписывать вязью — декоративным письмом, связывающим буквы в непрерывный орнамент. Написанный киноварью, реже золотом, украшенный стилизованными цветами или листьями, вязный заголовок впоследствии, начиная с XVII века, стал заменять в тексте заставки. При писании вязью каллиграфы часто применяли такие приемы, как сокращение букв путем слияния их частей (лигатуры) или подчинения одной буквы другой. И получалось, что в вязной строке буквы сплетались, перевивались, «наступали» одна на другую, как бы нанизывались на строку и делали ее затейливой, броской, красивой. Прочитать такой заголовок было трудно, надо было приложить усилия. Но зато и название книги (или произведения) запоминалось крепко.

Концовка — это художественное завершение текста (глав, разделов книги) в виде графического рисунка или воронки.

Полевые украшения — это узоры на полях, которые часто называют цветки.

Самым распространенным и разнообразным украшением рукописной книги стали инициалы (от латин. initium — начало) — обыкновенно большие и изукрашенные начальные (заглавные) буквы (часто в обиходной речи их называют буквицами). В рукописных книгах с их помощью отмечали начало текста, глав, чтений, песнопений и т.п. Поэтому иногда на развернутом листе могло быть несколько инициалов. Начальные буквы, написанные иначе, чем основной текст, встречаются уже в древнейших греческих и латинских рукописях V - VI веков. Постепенно изменяясь и развиваясь, инициалы стали со временем одним из важнейших элементов украшения рукописи, неотделимым от ее содержания. И особенно ярко эта взаимосвязь инициала и текста проявилась в русской рукописной книге.

Создавая инициал, изограф или писец должны были помнить, что в основе этого орнамента — буква и поэтому необходимо сохранить ее начертание. С одной стороны, это сдерживало фантазию художника, но вместе с тем, давая общий рисунок орнаменту, фигура буквы вносила и разнообразие в него. Художественный инициал являлся одновременно и элементом письма, и элементом украшения, тесно связанным с графикой письма (устав, полуустав, скоропись). В большинстве случаев инициалы изготовлялись прежде следующего за ним строчного письма. Это заметно там, где писец подгонял строки к выступам и впадинам орнаментов заглавных букв, которым таким образом подчинял письмо. Инициалы всегда компактно «вмонтированы» в текст и хорошо гармонируют со всем художественным строем книги.

В одной и той же рукописи разные по величине и оформлению инициалы несли разную смысловую нагрузку. Большие красочные инициалы располагались перед каждой самостоятельной частью, главой произведения. Их писали киноварью, иногда с дополнением голубой, желтой или зеленой красок. Были и мелкие, обычно киноварные, реже чернильные инициалы, помещаемые обычно перед важным эпизодом.

Количество инициалов в рукописных книгах не было одинаковым. В одних писец мог поместить лишь один инициал, которым открывалось большое произведение. В других - число инициалов достигало нескольких сот. Очень много инициалов было в Евангелиях-апракос, которые содержали чтения, на каждый день. В такой рукописной книге насчитывалось несколько сот больших инициалов. К примеру, в Евангелии-апракос чаще всего в начале чтения стояли буквы «Р» и «В» (так начинались чтения «Рече Господь» и «Въ оно время»), и, естественно, эти буквы служили инициалами. И нам, ныне живущим, удивительно то, что ни один из них не похож на другой: сколько раз ни повторяется в рукописи инициал, всякий раз он дает самые разнообразные рисунки.

Откуда же такое богатство фантазии, богатство форм для выражения, когда в одной и той же рукописи не повторялись детали рисунка одной и той же заглавной буквы? Ответ на этот вопрос заключен в тесной связи творчества книжного писца, изографа с народной, глубинной, традиционной культурой. В ранних инициалах наблюдательный читатель увидит тесную связь с плетением, витьем, вязанием, ткачеством. По мнению В.В. Стасова, в инициалах заключались важные материалы национального искусства и мифологии.

Богатые духовные традиции, развитое ювелирное искусство, вышивка, умение украшать свой быт несомненно отразились на инициалах, привнесли определенное смысловое дополнение, идущее не только от содержания книги, но и от жизни. Писцы украшали, наряжали инициалы, вкладывая в это определенный смысл. Читатель, перелистав страницы книги, на которых расположены репродукции, обратит внимание на разнообразие инициалов, на то, что одни образованы при помощи переплетенных ремней или жгутов, другие как бы составлены из коленцев и скоб или стилизованных цветов и растений, в третьих - прячутся какие-то чудовища. Есть инициалы в виде каких-либо животных или людей, застывших в разнообразных позах.

Книжный орнамент был красив и неповторим. Поэтому русские рукописные книги лишь подтверждают мысль о том, что Русь всегда была богата талантливыми людьми, что книги любили и почитали и умели украшать и в городах, и в селениях.

Завершением художественного оформления книги был ее переплет. Он состоял из двух досок, оболоченных кожей, с орнаментацией, выполненной тиснением, иногда с позолотой. Доски могли обтягивать холстом (крашениной) или дорогими тканями, итальянскими, турецкими, персидскими. Для сохранности книг к переплетам крепились кожаные завязки или застежки, которые иногда становились произведениями ювелирного искусства. На крышках переплета по углам и по середине для предохранения его от повреждений помещались металлические гвоздики с головками или узорные бляхи, получившие название жуков или жуковин (средник и наугольники).

Заказные и вкладные книги чаще всего имели богатые оклады. Князья и бояре не жалели средств для достойного украшения рукописей, обращаясь с этой целью к золотым дел мастерам. Переплеты таких книг окованы серебром или золотом и выложены драгоценными камнями, украшены эмалью. Среди древнейших особой роскошью и художественным совершенством отличается оклад Мстиславова Евангелия XII в. хранящегося в настоящее время в Государственном историческом музее. Верхяя доска переплета богато украшена драгоценными камнями, жемчугом, финифтяными изображениями и тонкой филигранью. Не менее уникальны оклады Евангелия Симеона Гордого сер. XIV в. и Евангелия Кошки кон. XIV в.

Архидиакон Павел Алеппский, посетивший Россию во второй половине XVII в., описал в своих записках Евангелие, увиденное в Троице-Сергиевой Лавре: «Что касается Евангелия, то мы не видывали подобного по обилию чистого золота и драгоценных каменьев и по его искусной отделке, приводящей ум в изумление». Ахидиакон Павел описал вкладное Евангелие царя Михаила Федоровича, украшенное изумрудами, сапфирами, рубинами и эмалью (хранится в Оружейной Палате Московского Кремля).

Внешний художественный облик книги не ограничивался переплетом, орнаментировался и ее обрез. Иногда он покрывался золотом с тисненым орнаментом или цветным басмением.

Русской книгописной традиции 1000 лет. Ни начало книгопечатания в кон. XV-XVI вв., ни церковный раскол конца XVII в., ни Петровские реформы в начале XVIII в., ни расцвет книжной печатной культуры в XIX-XX вв., ни массовая компьютеризация в кон. XX в. не уничтожили желания и потребности создавать и иметь рукописные книги.