Нищих всегда готовы принять в доме крестьянина...

Евгений Ярославский

Древнейшие свидетельства гостеприимства у древних славян и бретонцев;

народные представления о нищем как о госте Бога в России и Бретани (по свидетельствам ученых-путешественниках, в легендах и суевериях, народных песнях и пословицах);

милосердие и прием нищих у русских и бретонских крестьян;

двойственная природа нищих: вера в их сверхъестественную силу; характерная манера приема нищих в доме крестьянина;

праздничное застолье и обязательное участие в нем нищих в Бретани.

Испокон веков русский и бретонский народы отличали гостеприимство и почтенное отношение к гостю в доме. Известный французский путешественник XIX века А. Маэ де ля Бурдонэ, пристально наблюдавший и изучавший нравы бретонского народа, отнес гостеприимство в число 4 других добродетелей бретонцев таких как "Любовь к Родине, почитание Бога, верность к людям и стойкость". Отмечая приверженность бретонцев строгим правилам приема гостя, он писал: "Гостеприимство - настолько естественно для бретонца, что стремление кого-нибудь избежать посещение его дома и застолья, вызывает смертельную обиду первого"(1). Древнейшее описание обычаев гостеприимства восточных славян, мы находим у византийского историка Маврикия в VI веке. Он свидетельствовал, что славяне постоянно сопровождали гостей, чтобы уберечь их от несчастий. Если гостю хозяином была нанесена обида, то соседи мстили за пострадавшего(2).

Обычаи гостеприимства в большей степени проявлялись в крестьянской среде нежели в городской. Известный бретонский политический деятель и путешественник Жак Камбри в самом конце XVIII века отмечал, что "...обитатели окрестностей Карэ очень гостеприимны, они в случае необходимости будут заботиться о вас, о ваших лошадях, всегда откажутся от вашего вознаграждения. Эти хорошие крестьяне дадут вам все лучшее, что у них есть"(3).

Великий князь Владимир Мономах в своих знаменитых "Поучениях" говорил, что русские всегда с уважением относятся к чужаку-иноземцу, так как он много путешествовал и много видел. А если он будет хорошо принят в гостях, то хорошая репутация о хозяине дома, а по нему и всей страны, распространиться далеко за ее пределы(4).

В XIX веке в деревнях России и Бретани особым уважением пользовались нищие-странники, а милостыня и гостеприимство, оказанное нищему, считалось настоящей добродетелью в этой среде. Бретонский автор Абаск отмечает в своем труде, что "Нижний бретонец - милосердный, верный и гостеприимный. Бедный всегда имеет доступ к очагу крестьянина" (5). В то же время, русский историк и любитель старины Иван Снегирев писал, что у православных людей нищелюбие было делом христианского милосердия и средством очищения души"(6).

Русские и бретонцы в XIX веке были людьми глубоко верующими. Католичество в Бретани и Православие в России имели огромное значение в их собственных обществах. По-видимому, такие качества, как гостеприимность и религиозность, связаны между собой тесными узами, а значит особое уважение, оказанное гостю радушным хозяином, можно объяснить религиозными чувствами крестьянина. Исследователь Бретани XIX века Александр Буэт подтверждает эту идею следующими словами: "Право и привилегия наших нищих, их место в армориканской цивилизации свидетельствуют о том, что семя Евангелия, не упало на безродную землю и милосердие может считаться бретонской добродетелью" (7).

Мы можем предположить, что главная причина теплого отношения крестьян к своим гостям заключается в древнем веровании, что гости есть не кто иные, как посланники Бога. В разряд таких гостей можно отнести и нищих, и чужаков-иноземцев, оказавшихся волею судьбы в крестьянском доме. В дальнейшем на базе русских и бретонских источников мы попытаемся доказать вышесказанное нами предположение.

Нищий - гость Бога, который требует особого уважения.

Свидетельства ученых-путешественников.

Народное представление, что нищий есть посланник Божий, находило широкое распространение в Бретани и в России в XIX веке. Оно предоставляло нищим привилегию приходить в дом без боязни получить отказ. В большинстве случаев нищий был незваным гостем, т.н. "hote de passage", но всегда ожидаемый (подсознательно) и не требующий специального приглашения.

Прием нищих в бретонских домах интересовал многих исследователей в XIX-XX вв. А.Буэт в своей "энциклопедии" повседневной жизни бретонских крестьян XIX века пишет: "Странствующий путешественник, без кровли над головой, или один из тех многочисленных лазарони Арморики, во все времена привыкший находить себе место под солнцем и у очага, просачивается, как если бы это было у него дома, в глубь скромного жилища, дверь которого почти всегда открыта, садится у камина и закуривает свою трубку..."(8). Ирония автора позволяет нам представить огромный масштаб распространения этого явления в бретонской деревни.

Э. Сувестр в своем свидетельстве прямо использует выражения "les hotes de Dieu" (гости Бога). Он говорит: "Нищие есть гости Бога. Никогда не услышат они грубое слово на пороге дома крестьянина, поэтому и не останавливаются в нерешительности около двери, а смело заходят, бросая следующие слова: - Пусть Бог освятит всех, кто здесь находится. - И вас также, - отвечает хозяин дома, указывая на место у очага"(9). Фраза "Пусть Бог освятит всех, кто здесь находится" приобретает еще большое значение, так как сходит с уст гостя Бога. Исследователь XX века Стефан Строфский также обращается в своем произведении к этому народному поверью: "Нищий, либо немощный, со страшными язвами и ранами, или просто нищий духом есть посланник Бога или святых"(10).

В России уважение к нищим имело глубокие корни, а понятие нищего было очень широким. И. Снегирев дает нам целую классификацию русских нищих в XVII столетии. Он пишет: "Под нищими на Руси разумеются неимущие, старые, беспомощные, убогие, скудные, увечные, то - есть калеки разного рода"(11). Нищими в России становились разными путями. Одни оказывались в таком положении волею судьбы: разорялись, сгорало в пожаре все их имущество (погорельцы), умирали кормильцы. Другие добровольно отказывались от своей собственности и шли скитаться "жить на подаяния". Третьи, по словам И. Снегирева, были "тунеядцы-попрошайки, для которых нищенство был промысел"(12).

Очень часто нищий одновременно являлся и богомольцем, поэтому православная церковь издавна была попечительницей и кормилицей всех бедных и убогих. Около монастырей создавались целые слободы нищих.

Сюжет "нищих-странников" нашел свое отражение в различных жанрах устной народной литературы.

Устная народная литература.

Легенды и суеверия.

Легенды рассказывают, что Иисус Христос со своими Апостолами ходит по земле в образе странствующих нищих-путешественников и проверяют людское милосердие. Бог вознаграждает людей гостеприимных и мягкосердечных к нищим, и наказывает жадных и негостеприимныхю

В сборнике бретонских христианских легенд Люзеля мы находим ту, которая называется "Бог, башмачник и жадная женщина" (13). Речь в ней идет о трех путешественниках: Боге, св. Петре и Иоанне Предтече. Однажды они попросили ночлега в хижине бедного башмачника. Хозяин дома и его жена разделили с гостями свою скудную трапезу и позже отдали им для ночлега свою единственную постель. Спаситель вознаградил гостеприимных хозяев, совершив для них чудеса. В то же время жадная соседка, узнав об этом, решила обогатиться. Она пригласила наших героев к себе домой и сделала им шикарный прием, но так как делала все с корыстными намерениями, то не получила ровным счетом ничего.

Две важные идеи, содержащиеся в этой легенде, говорят нам о том, что Бог вознаграждает гостеприимных, и что гостеприимство должно оказываться от чистого сердца.

Сходную легенду можно обнаружить в сборнике известного русского собирателя XIX века В. Афанасьева "Русские народные легенды", которая называется "Странствующий Христос"(14). Христос и св. Петр, переодевшиеся в нищих, не нашли приюта в доме богатой женщины, но были приняты бедной вдовой . В результате, Бог подарил ей за гостеприимство 60 золотых монет.

В бретонской легенде "История св. Галонека", опубликованной Э.Сувестром, Св. Галонек выступает в роли нищего, который вознаграждает. Он превращает безродную землю гостеприимной, но бедной вдовы в "поля, покрытые высокой травой "(15).

В русской легенде "Марко-богач" из сборника Афанасьева мы обнаруживаем сюжет о Божьем наказании богатого крестьянина за бесчувствие к нищим (16). Легенда повествует о том, что Марко-богач, прознав, что сам Бог хочет прийти к нему в гости, закатил грандиозный пир, созвав много знатных гостей к себе домой. Бог же послал к нему нищих. Марко их прогнал, но старая бедная женщина их приютила. В итоге, главный герой оказался в кипящем котле, а его состоянием завладел сын нищенки. Борис Крэдер рассказывает историю о "Гаване-богаче", которая представляет тот же сюжет с единственной разницей, что все происходит в Югославии(17).

Жак Камбри в своем знаменитом "Путешествии в Финистер" отмечает любопытное народное суеверие в кантоне Кемперле. Он говорит: "...жадные, негостеприимные, бесчувственные к бедным, иногда превращаются в камни, чтобы послужить уроком потомкам на будущее и свидетельствовать о милосердии этим значительным примером"(18). Кроме этого, народное суеверие объясняет появление менгиров, остатков деятельности человека в эпоху неолита, которыми очень богат местный край.

Сюжет о Христе, его апостолах и других святых, представленных в виде странствующих нищих можно назвать универсальным и встречающимся не только в Бретани и в России, но и в других европейских странах. Все это говорит нам о глубоком историческом пласте, который выходит на поверхность через народные легенды и тем самым подчеркивается важное значение гостеприимства у русских и бретонских крестьян.

В народных песнях.

С давних времен в Бретани существовала традиция эпических песней - поэм - "gwerz". Конечно же сюжет приема гостей Бога широко представлен в этом жанре устной народной литературы.

В знаменитом сборнике "Барзаз Брейз" (поэтический сборник Бретани), подготовленном Э. де ля Вильмарке мы находим "gwerz", который называется "kentel ar beorien" (песня нищих) (19). Речь в поэме идет о свадьбе в доме богатого крестьянина. "Он пригласил всех своих родственников и нищих, которые являются друзьями святых", - повествует нам песнь "(20). Обращение "друзья святых", использовано здесь совершенно логично, потому что бретонские святые при их земной жизни были всегда нищими. Далее в тексте этого "gwerz" можно заметить "бедную женщину, пришедшую на свадьбу с маленьким ребенком на руках"(21). Сразу же хозяин дома приглашает ее, сопровождает к огню, чтобы она могла присоединиться к праздничной трапезе. Однако эта женщина не хочет ни есть, ни пить. Она говорит: "Я не голодна, меня не мучает жажда, но у меня к вам очень дружественные чувства, потому что вы меня пригласили от чистого сердца, вы меня пригласили прийти во имя вашего сына"(22). В конце она добавила при прощании благопожелание: "Пусть 1000 раз освятится этот дом, до встречи в раю" (23). Бедная женщина была Св. Дева Мария с маленьким Иисусом, и она вознаградила щедрого и милосердного хозяина, предвестив ему попадание в рай.

Несколько идей, провозглашенных в этой поэме, представляется очень важным: - нищая приходит в дом случайно во время праздника, и ее приглашают есть и пить вместе с другими гостями; и - хозяин дома приглашает от чистого сердца и это обстоятельство Богоматерь оценивает выше, нежели просто приглашение принять участие в трапезе. В финале радушный бретонец получает достойную награду.

Также мы можем проследить другой прием нищего в gwerz "Ar Gernez" (голод) из сборника " Gwerziou Breiz Izel" (Поэмы Нижней Бретани), собранного Ф.-М. Люзелем (24). Gwerz повествует о том, что бедный человек приходит в некий дом просить во имя Бога кусочек хлеба, чтобы не умереть с голода. Хозяин дома говорит:

Un druez-vraz am euz ont-han

Roet un dra bennag d'ez -han

У меня большая жалость к нему

Дайте ему что-нибудь. (Он обращается к своей жене)(25).

Но скупая хозяйка не дает хлеба несчастному и, в результате, последний умирает от голода. По справедливости Божьей вскоре умирает и хозяйка. В день похорон, священники с удивлением обнаруживают, что гроб пустой, а покойница исчезла. Поэма объясняет этот факт следующим образом:

N'eo ket Douе (gant) puniset

Gant ann diaoul et a oa et!

Это не Бог наказал

Но это дьявол забрал ее душу! (26)

Последние строки поэмы наводят нас на примечательную мысль, что отказ в куске хлеба бедному человеку, который повлек за собой его смерть, есть большой грех, такой же как и отказ в гостеприимстве. А дьявол забирает душу того, человека, который не уважает этот закон.

В пословицах

Достаточно любопытные представления о гостеприимстве и подаянии нищим мы обнаруживаем в народных пословицах, которые также интересны в плане сравнения России и Бретани.

В бретонских пословицах больше отражается сюжет милостыни нищему и достойного обращения с ним, чем прием их в доме.

Одна их бретонский пословиц сообщает, что милостыня нищему позволяет жертвователю обрести удачу:

Rei d'ar paour aluzenn aliez

Ne ziverreas biskoaz an danvez

Чаще давай милостыню нищему

И никогда не уменьшишь своей удачи (добра)(27) .

Другая бретонская пословица советует обращаться с нищим очень деликатно, без унижения, если он появится у вашего порога, а вы не сможете ему что-нибудь предложить:

Pa zeu ar paour da doull ho tor

Ma ne roit dezan, respontit gand enor

Когда нищий очутится у вашего порога,

Если вы ему ничего не даете, отвечайте без унижения(28).

В то же время в русских пословицах, которые мы выбрали, подчеркивается духовная близость между нищим - гостем и Богом:

"Гость - человек Божий", "Гость в доме - Бог в доме"(29).

Русская пословица

"В окно подать - Богу подать"(30)

и бретонская:

Rei d'ar paour aluzenn aliez

Ne ziverreas biskoaz an danvez

позволяют нам раскрыть интересную деталь отображения различий в традиции подавания милостыни в русской и бретонских деревнях. В России - через окно, а в Бретани - на пороге.

Кроме этого некоторые русские пословицы подчеркивают отрицательные последствия приема нищего или подавания ему милостыни. Не одобрялось милосердие, которое приводило к ущербу собственного достатка: "Чего немножко, того не мечи в окошко", "Приготовь домашним пищу, а потом давай и нищему", "Не подавай за ворота, коли свой есть сирота"(31).

Много иронии и сарказма содержится в пословицах по отношению к незваным гостям. Нет ни одной - с положительной оценкой такого гостя. Вот несколько примеров: "Званый гость, а незваный пес", "Не зван гость, не пасена и честь", "Незваные гости гложут кости", "Незваный гость - хуже татарина"(32).

Вероятно, крестьяне придавали большое значение приглашению человека в гости, и поэтому званый гость пользовался большим уважением, чем незваный. Хотя эта версия идет в разрез с почитанием незваного гостя в народных легендах.

Опираясь на рассмотренные выше примеры бретонских и русских пословиц, можно сказать, что бретонские - больше отражают почитание милосердия и деликатного отношения к нищим, в русских же более широко представлен сюжет приема гостя. Благодаря сравнению русских и бретонских пословиц, мы имеем возможность выявить , что в русской традиции каждый гость может быть расценен как посланник Бога, тогда как в бретонской - исключительно нищий может удостоится такой чести.

Итак, рассмотрев примеры некоторых жанров устной народной литературы в Бретани и в России, мы можем сделать вывод, что главная причина особого отношения крестьян к нищим кроется в народном представлении, что нищие есть гости Бога, которое также широко представлено в повествованиях путешественников - исследователей XIX века в Бретани и в России.

Милосердие. Прием нищих как своеобразный тип милостыни.

Милосердность - особенная черта русских и бретонских крестьян.

Говоря о приеме нищих, нам представляется важным посмотреть, какое место занимали понятия "милосердие" и "милостыня" в русской и бретонской деревнях.

Милосердие - это глубокое и философское понятие. Оно исходит от самого сердца и позволяет открыть все самое лучшее в душе человека.

В деревнях понятие милосердие имело религиозный смысл. Так, согласно христианской доктрине, истинный верующий должен быть милосердным к несчастным, чтобы попасть в рай. А поскольку русские и бретонские крестьяне в XIX веке были глубоко религиозными людьми, милосердие имело большое значение в сельских общинах.

Многочисленные путешественники не могли обойти стороной эту черту крестьянского характера.

В Бретани милосердие имело более широкое распространение, нежели в других французских провинциях. Вилерме и Бенуастон де Шатонеф писали: "Нет такого места во Франции, где милосердие практиковалось бы больше, чем в Бретани"(33).

В России, в обществе, где люди строго подчинялись православным правилам в своей повседневной жизни, милосердие также играло первостепенную роль. В подтверждение этой идее можно обратиться к значительному числу русских пословиц, призывающих людей быть милосердными, милостивыми. Например, "Милостивому человеку и Бог подает", "Болезному милость творить - с Господом говорить", "Всякое даяние благо"(34). И. Снегирев свидетельствует: "Ничто не вызывает такого восхищения в русских крестьянах, как их милосердность. Они готовы отдать последнее тому, кто просит их о помощи"(35).

В бретонском языке обнаруживается любопытное совпадение значений "милосердие" и "любовь" в одном слове "karantez". Возможно, что бретонцы понимали милосердие как любовь к Богу, как любовь к человеку. Милосердие совершалось, а гостеприимство проявлялось во имя Бога.

Помимо религиозного смысла, милосердие имело значение взаимопомощи у русских и бретонских крестьян. А. Маэ де ля Бурдонэ отмечает в своей работе: "Эта добродетель (гостеприимство - Е.Я.) председательствовала на патриархальных свадьбах, общинных работах, в разных проявлениях взаимопомощи, а также в тысячи других отпечатках самого трогательного милосердия"(36). Православный священник А. Архангельский рассказывает нам о бескорыстных работах на земле вдовы, погибшего на войне солдата (37). В этом случае речь идет не только о милосердии, но и уважении памяти солдата, погибшего за свое Отечество и заботе о его семье.

Милосердию в сельской местности подчас бретонские авторы противопоставляли жестокость и бесчувственность в городе. Э.Сувестр уделяет внимание этому противоречию в "Последних Бретонцах". Он говорит: "...наименее дружелюбный к корнуайцу крестьянин из нижних земель Леона не осмелится прогнать гостя Бога (нищего) и пригласит его к своему очагу, но в городах, жители держали свои двери закрытыми, они спокойно смотрели из своих окон на группы несчастных, сражающихся с голодом, как солдаты с врагом. Привычка - безучастно смотреть на страдания образовывала мозоль в сердцах"(38).

Таким образом, большая разница в отношении сельских жителей и горожан к нищим доказывает, что понятие милосердия, а вместе с тем и гостеприимство воспринимались в деревнях более естественно, чем в городах.

Милостыня есть дорога на Небо.

Гостеприимство, проявленное к нищим, также как и милостыню, можно рассматривать как подаяние и дело милосердия. А последнее, играет важную и необходимую роль в повседневной жизни русских и бретонских крестьян, так как благодаря ей настоящий христианин сможет обрести вечную жизнь на Небе.

Интересно, что в отличие от русского языка, где слово "небо" может быть использовано в смысле обычном и духовном, в бретонском языке - это два различных слова "oabl"(в обычном понимании) и "nenv"(в духовном понимании).

Стефан Строфский пишет:"... но, чтобы подняться к Богу, он (бретонец - Е.Я.) должен пройти еще другие эшелоны: нищих и святых. Вот те конкретные условия, которые обеспечат религиозное преуспевание"(39). Вероятно, цитату Строфского можно понять, что благодаря милостыни и другой форме оказания уважения нищему можно "подняться к Богу".

В русском обществе, особый статус милостыни существовал достаточно давно. В 1495 году Митрополит Симон говорил: "Милостыня от уз тяжких разрешает и к Богу на Небеса возводит; творяй бо милостыню, той друг Божий наречется и воспримет достойные дары от Спаса нашего Христа в Царствии Небесном"(40). В другом не менее важном источнике, одном из основных сводов правил жизни русского общества в XVI-XVII вв., "Домострое попа Сильвестра" в 64 главе находим: "Нищих и малопомощных, и бедных, и скорбных, и странных пришельцев призывай в дом свой и по силе накорми, и напой, и согрей, и милостыню давай от трудов праведных и в дому, и на пути: тою бо очищаются греси, те бо ходатаи богу о гресех наших"(41).

Прием жертв кораблекрушения в Бретани.

Еще к одному особенному проявлению милосердия в Бретани мы относим прием жертв кораблекрушения. Бретань - это страна, связанная с морем на протяжении около 1000 км. Более половины береговой полосы Бретани представлено острыми утесами и скалами, очень опасными для мореплавания. Поэтому кораблекрушения у берегов Бретани происходили очень часто.

Кроме скалистых берегов, в природные особенности Бретани входят многочисленные маленькие островки вблизи "материка". Бретонские крестьяне, жившие на этих островках, были очень сострадательными к морякам, жертвам кораблекрушений. Эта доброжелательность проявлялась особенно сильно в наиболее опасных местах. Жак Камбри в своих записях рассказывает: "Жители острова Сэн не любят, когда чужаки пытаются прижиться на их острове: они однако все равно гостеприимны. Несчастные, которые спаслись от страшной бури, получают еду, для них приготавливается лучшая в доме постель, их вещи, выброшенные волной на землю, никогда не будут взяты: уважение жертв кораблекрушения с таким чувством сострадания незнакомо на берегу "большой земли"(42).

В этом свидетельстве Камбри мы можем выявить несколько достаточно любопытных моментов. А именно, островитяне были более чувствительны к жертвам кораблекрушения, чем житель берега "материка". Они не могли украсть вещей потерпевших кораблекрушения, тогда как на "материке" аморальное правило присвоения чужого имущества в этой ситуации было нормой. Помимо этого, в данном тексте содержится на первый взгляд явное противоречие. В начале "островитяне" не любят, когда чужаки приезжают к ним на остров, а потом оказываются гостеприимными, и всегда готовы приютить несчастных.

В этом случае с позиции современного понимания гостеприимства такое противоречие не поддается логике. Но не будем забывать, что Камбри писал в конце XVIII века и, вероятно, по его мнению гостеприимство проявлялось лишь в том случае, когда люди в нем действительно нуждались и не было другого выхода.

Итак, рассмотрев многочисленные проявления милосердия, характерного качества русских и бретонских крестьян, мы пришли к выводу, что милосердие, как и его обязательное следствие - милостыня, служили теми понятиями, которые превращали прием нищих в крестьянском обществе в норму. Поэтому они очень важны для объяснения феномена гостеприимства.

Двойственная природа нищих.

Вера в их сверхъестественную силу: желание удачи и боязнь проклятий.

Чтобы дать наиболее полное представление о нищих мы разберем некоторые аспекты, касающиеся их природы и возможностей. Нам кажется, что эти определения могли бы объяснить не только специфический характер нищих, но и то уважение и гостеприимство, которые им оказываются. В этом представлении важнейшую роль играет двойственная природа нищих. С одной стороны, нищие - это обыкновенные люди, с другой - они обладают сверхъестественной силой и считаются в обществе колдунами. В России такое верование было более акцентировано, чем в Бретани. Крестьянин не знал, кто есть нищий и что будет делать последний, когда он очутился на пороге крестьянского дома.

Вероятно, поэтому хозяин дома оказывал незваному гостю особо почетный прием.

Существовало две возможных мотивации приема "гостя-нищего": - хороший прием поможет обрести удачу и благополучие; плохой прием или отказ в нем может навлечь проклятия и несчастье. Отражение этих народных представлений мы можем найти в текстах специальных песен для поиска новогодних подарков в Бретани, которые называются "quetes des etrennes"(43) и в текстах колядок в России (44).

Сверхъестественный характер нищих попал в поле исследований одного из основателей антропологии и социологии во Франции М.Мосса. В своем "Эссе о даре" он дает определение милостыни в контексте архаических обществ как "следствие морального понятия дара и фортуны с одной стороны и понятие жертвоприношения - с другой. Щедрость обязательна, потому что Немезида мстит за бедных и богов из-за излишков счастья и богатства у некоторых людей, обязанных от них избавляться. Это древняя мораль дара, ставшая принципом справедливости: и боги, и духи согласны с тем, чтобы доля, которую им выделяли и уничтожали в бесполезных жертвоприношениях, служила бедным и детям" (45). То есть, в архаических обществах нищие выполняли особую миссию богов и духов, служили как бы посредниками между людьми и богами.

Итак, мы можем полагать, что гостеприимство, оказанное нищим, также рассматривается как жертвоприношение потусторонним силам, а следовательно прием такого гостя носит уже ритуальный характер.

Характерная манера приема нищих.

Нищий остается на пороге.

Рассказывая о приеме нищих в русских и бретонских крестьянских домах нельзя обойти вниманием особенности манеры такого приема, которая в России и Бретани достаточно отличалась.

В Бретани мы можем отметить обычай, когда хозяин не хотел впускать нищего в свой дом, вынося объедки на порог, где последний их и съедал. Этот обычай был скорее исключением из правил, поскольку противоречил традиционному уважению нищего в деревнях.

В бретонской легенде "Перонник-дурак" содержится описание такой манеры приема, а скорее милостыни (46). Э.Сувестр пишет, что "Перонник был один из тех слабоумных нищих, которые являются для отца и матери христианским милосердием... когда бывал голоден, он просил у женщин на пороге их дома черствую корочку хлеба"(47). Однажды Перонник был голоден и попросил еду на одной ферме, и хозяйка дала ему остатки в котле из-под каши, которые он съел на пороге ее дома (48).

К сожалению, другого описания такого взаимоотношения с нищими в XIX веке обнаружено не было. Однако нельзя обойти вниманием этот случай, потому что довольно часто народные легенды являлись отражением реальной жизни крестьян.

В России существовал обычай давать остатки пищи нищим через окошко, если хозяин не желал впускать нищего в дом. Об этом уже говорилось в рассмотренных ранее русских пословицах.

И в России и в Бретани такой своеобразный обычай общения с нищими был исключением, хотя можно предположить, что хозяева дома просто боялись впустить их по разным причинам.

Нищий приглашается за стол и к очагу.

Обычно, когда нищий входил в дом крестьянина в Бретани, хозяин приглашал его приблизиться к очагу и погреться. Он говорил: "Deus - ta'kichen tan"(Давай, подходи к огню) или "Deus - da' da dana ta gorn-butun" (Давай, закуривай свою трубку)(49).

В доме бретонского крестьянина очаг (le foyer) имел особое значение в пространстве этого жилища. Разрешение приблизиться к огню для нищего означало большую честь, которую ему оказывают. Часто приглашение войти в дом и приглашение подойти к очагу (к камину) означало одно и то же, потому что камин идентифицировал целый дом. Жан-Франсуа Симон в своей "энциклопедии" дома бретонского крестьянина приводит один пример разговора между хозяином дома и его гостем, где хозяин говорил: "Sell ta paotr manter ar chiminal da well e peseurt ti emaout" (Посмотри, "старина", на манто камина, ты увидишь в каком доме ты находишься)(50).

Э.Сувестр в "Последних бретонцах" указывает, что после обмена благопожеланиями, хозяин дома показывает нищему его место у очага(51). В "песне нищих" из коллекции Э. де ля Вильмарке мы вспоминаем, что хозяин дома приглашает нищенку к камину. "Хотя, вы пришли слишком поздно, старая милая женщина, добро пожаловать", - говорит хозяин, а затем "он берет ее за руку и препровождает к очагу"(52).

В доме русского крестьянина, очаг в виде камина не существовал. Функционально эту роль выполняла русская печь, но ее сакральная значимость в доме несколько уступала камину в бретонском доме. В России гостя приглашали не к камину как в Бретани, а прямо к столу. Поэтому, если нищий появлялся в доме русского крестьянина, хозяин тут же приглашал его за стол, и точно так же он поступал с любым другим гостем. Было в это время застолье или нет, ситуация не изменялась. Обычно хозяин дома говорил: "Милости просим к столу, мил человек, хлеба-соли кушать"(53).

В Бретани нищий приглашался к столу, если он приходил во время семейной или праздничной трапезы. А.Буэт отмечает: "...если это случалось во время семейного обеда, он (нищий - Е.Я.) допускался без всяких церемоний принять участие и это не было просто вежливостью, а вещью естественной"(54). Место нищего за столом в Бретани было фиксировано. Ж.-Ф.Симон пишет, что "нижний конец стола обычно предназначался для нищего... В то же время место напротив хозяина было зарезервировано для почетного гостя"(55). В России специального места для нищего за столом отведено не было.

Анри Ле Каргет описывает в своем свидетельстве, что угощение нищих понималось как вещь необходимая и как способ их опеки в приходе Св.Тугена. Он говорит: "Настоящие нищие прихода, старцы и немощные, все кто не способен зарабатывать своим трудом на жизнь, также участвуют в поиске подаяний. С другой стороны, способ помощи этим людям есть обычная норма для крестьян: то-есть, они зовут нищих к своему столу"(56). Кроме этого, нищие приходят принять участие в трапезе крестьян в определенные, заранее установленные дни. Их ждут и принимают с уважением как членов большой семьи данного прихода.

Сам Пьер-Жаке Элиас в своем знаменитом произведении "Конь доблести" рассказывает о фиксированных днях, когда приходская нищенка Мария Слепая, могла участвовать в трапезе той или иной крестьянской семьи. Он пишет: "Она приходит покушать ко мне два раза в год в определенные дни, которые знает только одна моя мама. А в третий раз во время недели, когда убиваю свинью (Масленица - Е.Я.). Другие жители нашего местечка и женщины из округи видят ее у себя дома в дни, которые никогда не изменяются"(57). Такой обычай встречал П.-Ж.Элиас во времена своего детства в 1920-е годы в бретонской глубинке, который, вероятно, дошел до него из XIX века.

В русской традиции аналогичных обычаев, по всей видимости, не существовало, и нищий как правило, приходил в дом случайно и неожиданно.

Нищий спит в хлеву.

Составной и необходимой частью приема нищего у крестьянина была его ночевка в этом месте. В многочисленных свидетельствах современников и в бретонских легендах мы обнаруживаем, что нищий отправляется спать в хлев. Обычно, в бретонском доме хлев располагался под одной крышей со всеми остальными помещениями. До начала XX века, как утверждает Жан Ле Крэн в своей монографии "Сельское общество на горе Дарэ. Св.Ривоал в начале XX века", дом бретонского крестьянина представлял две части: penn an treh (верхняя часть) - для людей и penn an traou (нижняя часть) - для домашних животных.(58). Ян Брекильен пишет в своих "Бретонских крестьянах в XIX веке", что "во всей Бретани крестьянский комплекс понимают как дом для проживания и хлев (kraou) как его продолжения" (59).

Почему же нищий спал в хлеву, вместе с животными, в Бретани? Это действительно загадочная вещь и ответить на этот вопрос очень трудно. Мы можем только предположить, что все это делалось по причине осторожности, боясь, что нищий что-нибудь украдет в доме или произведет какие-либо магические действия в сакральном пространстве дома, которым являлся камин и прилегающая к нему территория.

В легенде "Камни Плуинека" из сборника "Бретонский очаг", опубликованного Э.Сувестром, мы встречаем случай, когда нищий (колдун) входит в дом одного бретонского фермера во время рождественского ужина (60). После угощения нищий отправляется спать в хлев. Э.Сувестр пишет: "Когда колдун закончил есть, он попросил пойти спать и Бернез (хозяин фермы - Е.Я.) ушел открывать ему хлев..."(61). Также, известный исследователь Бретани первой трети XX века, Леон Ле Бэр отмечает в книге "Вчерашняя Бретань": "...маленькому человечку, больше нищему, чем кротолову, был уготовлен ужин и ночлег в хлеву"(62).

В России нищие не спали в хлеву, но очень часто шли на чердак, на сеновал. При этом, мы отмечаем, что он не спал в том же помещении, что и хозяева. В Бретани, в отличие от России, чердак был местом, вовсе запрещенным для посещения чужаков.

Изучив некоторые особенности приема нищих в русских и бретонских крестьянских домах, мы увидели, что все это, с одной стороны объясняется почетом и уважением нищих, а с другой - предосторожностью и боязнью навлечь на себя несчастье.

Праздничное застолье и обязательное участие в нем нищих в Бретани.

Уважение и почет, оказываемые нищим в Бретани, наиболее ярко прослеживаются в описаниях многочисленных праздников. Застолья, устраиваемые в честь этих праздников, были хорошим поводом для участия в них нищих. Это означает, что если хозяин дома организовывал большой праздник у себя, нищие приходили в этот дом.

Застолье в честь праздника Пардона (дня святого покровителя прихода).

Наиболее важным праздником у бретонских крестьян был Пардон. Празднование этого события в некоторых бретонских деревнях было днем исключительным, когда каждый человек мог придти в дом хозяина, который устраивал пир в честь Пардона.

А. Ле Каргет пишет, что в приходе Св.Тугена "каждый входящий в дом приглашается взять свою долю в огромной горе праздничных блюд"(62). Нищие не являются исключением из этого правила. А. Ле Браз в своей статье "Св. Ив: Пардон бедных" описывает Пардон в Трегере во имя Св. Ива, который по-бретонски назывался pardonn ar bewien (63). Накануне Пардона Св. Ива нищие были сакральными персонами в окрестностях Трегера. Главный персонаж этой статьи, крестьянин Яоанк-коз обращается к автору: "А ты слышал когда-нибудь, чтобы нищему в Керварзине отказывали накануне Пардона Св.Ива?" (64).

Далее он продолжает: "У меня в гостях сейчас нет никого кроме нищих ... ваш отец любил говаривать, что у Яоанк-козов всегда для друзей найдется суп и стакан доброго сидра"(65). Следовательно, мы можем заключить, что в семье этого крестьянина нищие могли всегда найти кров и угощение, но в праздник Св. Ива гостеприимство приобретало особенный характер.

Рождественский ужин.

Вторым по значимости праздником после Пардона в бретонских деревнях было Рождество. Рождественский ужин в Бретани был скорее семейным застольем, но иногда хозяин, чтобы "показать свое доброе сердце" организовывал большой пир для своих соседей, и всех остальных, кто хотел к нему прийти. В легенде "Камни Плуинека" некий старец (нищий из Плувинера) заходит в дом радушного крестьянина во время рождественского ужина и получает "табуретку с тремя ножками и порцию приглашенного гостя"(66).

Le fest an hoc'h (праздник свиньи).

Нельзя не сказать и про праздник, называемый fest an hoc'h, который сопровождался обильным застольем, так как в это время "забивали свинью". Чтобы ничего не пропало, нужно было быстро все съесть. Для этого хозяин дома приглашал к себе как можно больше гостей. Ш. Ле Гоффик в своей "Бретонской душе" отмечает, что во время угощения, которое происходит в период "забоя свиньи" "нищий также имел здесь свою долю" (67). Фанш Постик и Донасьен Лоран в их совместной статье "Эгинан, новогодний Ги? Загадка собирания подарков с песнями" пишут, что "в провинции, группы нищих часто дожидались жирных дней (Масленица - Е.Я.) так как в это время забивали свинью и погребки были полны "(68).

Свадебное застолье.

Но самое поразительное угощение нищих в Бретани происходило на свадьбах, когда один из дней ее празднования специально посвящали нищим. Обычно, это был третий день свадьбы. А.Буэт нам дает очень красочное описание такого застолья: "Это третий день, когда радушные хозяева праздника зовут к себе всех нищих кантона принять участие в празднестве ... Они (нищие) прекрасно знают, что можно хорошо поживиться! Там происходят любопытные исцеления, во время которых все и вся нищей братии этого края воспринимаются как Божья монета на свадебном излишестве, а праздничное застолье как застолье чудес"(69).

Также и в "Барзаз Брейз"в Т. де ля Вильмарке мы находим описание угощения нищих на свадьбе. Он говорит, что "на следующий день после свадьбы был день нищих: их приходило целые сотни, весь дом и двор были заполнены. Они ели остатки от предыдущего дня"(70).

Кроме этого, известен специальный танец "гавот нищих", который являлся важной частью всей свадьбы. А.Буэт фиксирует в своем труде, что "эта честь, оказана богатством бедности и этих вакханалий всех нищих кантона придерживаются и другие участники свадьбы в той же последовательности. Это почти обязанность для людей, гуляющих на свадьбе, принимать участие в гавоте нищих. Молодожены подают пример, вот Корантан делает активные реверансы перед самой уважаемой нищенкой, чтобы оказать ей честь в танце с ней" (71). Также Поль- Ив Себие отмечает в своей монографии "Фольклор Бретани", что "после угощения следовали танцы, где новый муж приглашал танцевать наиболее уважаемую нищенку, а его жена - наиболее уважаемого нищего" (72).

Приглашение бедных на свадебную трапезу составляло хорошую репутацию для ее организаторов. Традиция полагала, что участие нищих на этом празднике должно принести счастье и благополучие молодоженам. В kentel ar beorien мы видим свидетельство благопожеланий нищих в конце празднования. Автор говорит: "Близится ночь, нищие перед тем, как покинуть супругов, желают их им всяческого благополучия, милость Бога и рай после смерти"(73).

Специальные угощение и танцы бедных во время свадеб в бретонских деревнях не обнаруживает никаких аналогичных ситуаций в России. Без сомнения, нищие в России допускались на праздничное застолье, но их участие значительно менее акцентировано чем в Бретани. Чтобы сделать некоторое заключение, мы можем отметить два аспекта:

Если хозяин дома организовывал большой праздник, каждый (нищий или нет) мог войти в его дом и принять в нем участие, и если кто-либо уже входил в дом во время праздника, то получала место за столом среди других гостей;

участие нищих в застольях, посвященных тому или иному событию, имело важный смысл для хозяев благодаря духовной близости первых к Богу, и угощение нищих было особого рода жертвоприношением Богу, чтобы обрести удачу и благополучие в будущем.

Нищий - сказитель. Его рассказы как символическая плата за гостеприимство.

Когда нищие приходили в чей-либо дом, они часто рассказывали несколько историй, рассказов, сказок или просто новости кантона.

Леон Ле Бэр описывает этот случай, который происходит на одной вечеринке в деревне. "Церковные сторожа порой бывают такие же авторитетные как священники! - восклицает из своего угла, Гозетаер-Кус, маленький человечек скорее нищий, чем кротолов. Он по меньшей мере платит одним своим рассказом за оказанное ему гостеприимство"(74). Также Э.Сувестр в "Последних бретонцах" отмечает: "Нищий садится, ставит на пол свою нищенскую торбу, в которую он кладет наиболее весомые новые дары и начинает платить за гостеприимство хозяина дома, рассказывая ему все то, что он узнал в своих последних скитаниях"(75).

Таким образом, рассказывая истории хозяевам дома, нищие играли своеобразную роль "медиа" и участвовали в социальной интеграции деревенского общества. Как говорит Э.Сувестр: "Нищий - это бард Нижней Бретани, это носитель новостей и коммивояжер этой совсем патриархальной цивилизации"(76).

Нищие в России так же являлись источниками различных новостей, как и в Бретани.

Мы можем сделать заключение: гостеприимство, оказанное нищим, является абсолютно бесплатным, но обязательно требующим компенсации в виде благопожеланий, приносящих удачу, или прости рассказов о новостях.

Все аспекты гостеприимства подчиняются основополагающим законам повседневной жизни крестьян. Это законы взаимности, законы, позволяющие находить равновесие между природой и обществом.

Сюжет "нищие - гости Бога" очень широко представлен в устной народной литературе в Бретани и в России. Он имеет универсальный характер и древние индо-европейские корни.

Вера в духовную близость нищих к Богу, в то же время их двойственная природа вызывала особое их уважение в среде русских и бретонских крестьян, уважение, которое объясняет традицию гостеприимства по отношению к нищим в деревнях этих стран. Характерные аспекты приема нищих в крестьянских домах в Бретани и в России, найденные в многочисленных свидетельствах путешественников и ученых XIX и XX вв., позволяют выявить важную роль нищих в повседневной жизни и социальной интеграции сельского мира Бретани и России этой эпохи.