МЕСОПОТАМИЯ (Междуречье), природная и историческая область в среднем и нижнем течении рек Тигр и Евфрат. Очаг многовекового орошаемого земледелия, где возник центр древней цивилизации (Вавилон, Ассирия и др.).

Многие древние города в этом районе все еще населены, например Алеппо-Халеб или Эрбиль. Руины покинутых городов (Вавилона, Сиппара и Ниппура) отпугивают своими размерами и количеством нанесенного песка даже прекрасно оснащенные экспедиции. Археологи предпочитают откапывать интересные памятники, а не тратить время на расчистку бесконечных стен городов или на распутывание сети кривых улиц жилых кварталов. Все же в Месопотамии мы находимся в гораздо лучшем положении, чем египтологи, которым удалось раскопать только один явно нетипичный город, Ахетатон (современную Амарну); все другие города полностью исчезли.

С III тысячелетия до н. э. отличительной особенностью ближневосточного города становится наличие укреплений. В обязанности царя входило поддержание городских стен в хорошем состоянии и соответственно их разрушение в завоевываемых городах. Возникает вопрос: являлся ли укрепленный город, отличающийся от крепости, возведенной по военным соображениям, характерной особенностью этого района и цивилизации или это было результатом заимствования? Обширные укрепления отнюдь не обязательная принадлежность городов. Греческий полис подозрительно мало полагался на укрепления в противоположность впечатляющим циклопическим стенам и замкам микенского периода. Минойские города на Крите, по-видимому, были лишены стен и башен в период расцвета этой цивилизации. В тех случаях, когда незнакомые с городской жизнью племена завоевывали городскую цивилизацию, существовало явное предубеждение против укрепленных городов; мы видим, например, что царь, изображаемый на египетских шиферных плитках периода объединения страны в виде быка или сокола, рушит укрепленные города в дельте Нила. Подобным же примером может служить уничтожение городов долины Инда ведийскими индийцами под предводительством бога Индры, которому они дали эпитет puram-dara –разрушитель крепостей», термин, соответствующий греческому poUorketes.Ничего подобного мы не встречаем в древних месопотамских источниках. Так как членение шумерского города на собственно город, пригород и лежащую вне его гавань или торговый порт отражает существование четкой пограничной линии между самим городом и тем, что находится за его пределами, можно предположить, что окружение шумерских городов стенами было типичным явлением. Однако были и нетипичные города, такие, как Сиппар или на юге - Лагаш, которые представляли собой скопление поселений, где ядро города включало понемногу окружающие поселения.

Стены городов были не только демаркационной линией между городом и открытым пространством или заранее подготовленной линией обороны - ими определялся весь характер городской архитектуры. Высота, длина и расположение стен свидетельствовали о значении и могуществе города, а монументальность ворот демонстрировала его богатство. Размеры сооружений должны были производить большое впечатление на посетителя и внушать страх врагам. Тщательно ремонтируемые стены отдавались под защиту божества, и им давались длинные, призывающие божественную помощь названия.

Монументальная конструкция ворот была связана также с тем, что возле них находился как бы ''гражданский центр''. Здесь, вероятно на примыкавшей к воротам изнутри города площади, собиралось и принимало решения собрание, а градоправитель управлял городом, или по крайней мере той его частью, к которой примыкали ворота. На этом месте победоносный завоеватель обычно ставил свою статую, для того чтобы все помнили о необходимости хранить ему лояльность. Здесь же он размещал и свой гарнизон. Из бытовавших в живой речи названий этих ворот, а не из длинных официальных наименований, мы узнаем кое-что о части города, к которой они примыкали. Примерами могут служить ''Ворота металлистов'' в Ашшуре, ''Овечьи и козьи ворота'' в Ашшуре и Иерусалиме, а также ''Навозные ворота'' и ''Ворота Источника'' в Иерусалиме. Следует обратить внимание на ''Рыбные ворота'' в Иерусалиме, куда обитатели Тира обычно привозили продавать свою рыбу и ''всякий товар''. В некоторых случаях площадь у ворот играет ту же роль, что и греческая агора.

Нелегко решить важный вопрос о том, как обитатели таких городов снабжались продуктами питания и другими предметами потребления. Упоминания о рынках встречаются редко, но можно установить определенную закономерность, показывающую, в какие периоды и в каких местах они были. Так, мы узнаем, что существовали ''Рыночные ворота'' в анатолийском Канише в начале II тысячелетия до н. э.; упоминаются ''Рыночные ворота'' и гораздо позже, в нововавилонских табличках, но скорее как простое обозначение места. Столь же редко встречаются упоминания о рынке вроде того, что содержится в древней надписи из Суз, где указывается, что там был выставлен тариф цен. Конкретное свидетельство о том, что возле ''Рыночных ворот'' производилась купля и продажа. Из Сиппара старовавилонского периода до нас дошел термин bit mahirirn,обозначающий, по-видимому, маленькую лавку для продажи предметом роскоши. Возникает впечатление, что рынок, как таковой, был распространен скорее за пределами Месопотамии, в Эламе и в Анатолии. Характерно, что хеттское слово happira(''город'') этимологически связано со словом, означающим ''рынок''. В Месопотамии рынок, по-видимому, представляет собой позднее явление, вызванное большими размерами городов, сделавшими необходимым как-то наладить торговлю продуктами питания. Таким образом, рынки, которые должны были связать сельских жителей с горожанами для обмена продуктами питания, сырьем и ремесленными товарами, имели лишь ограниченное значение. Вот еще одна особенность Месопотамии с ее большим числом городов, корни которой следует искать в генезисе самого города. Это в некоторой степени подтверждает то, о чем уже говорилось выше, - городские жители были тесно связаны с пахотной землей вокруг города.

В определенные периоды и в некоторых районах Месопотамии административный центр государства, дворец царя и храмы являлись частью оборонительной линии. Можно сказать, что в Месопотамии мы не сталкиваемся с тем, чтобы центру города придавалось особое значение. Какую бы геометрическую форму ни получали окружающие укрепления, никакого городского центра, образованного дворцом, храмом или рыночной площадью, обычно не наблюдается.

В древних городах, выросших на аллювиальной равнине, за исключением Вавилона халдейского периода, прослеживается тщательное разграничение территории между храмом, дворцом и воротами (одними или несколькими). Главное святилище с его храмовой башней, дворами, пропилеями, молельнями, зернохранилищами, складами, а также с жилыми помещениями для служителей окружено стеной или оградой и находилось на некотором расстоянии, как от дворца, так и от главной стены. Лучшим примером может служить известный город Ур старовавилонского периода, в котором храм и дворец были окружены жилыми кварталами, перерезанными множеством кривых улочек. Если оставить аллювиальную равнину и, поднимаясь вверх по реке, оказаться в Верхней Месопотамии, Сирии, Малой Азии и Палестине, то можно заметить, что разделенность храма и дворца исчезла. Храм и дворец окажутся рядом и будут часто представлять некое единство, то, занимая центральное положение в городе, то, являясь частью оборонительной линии. Там, где храм и дворец находятся близко друг от друга, единое укрепление, которое окружает их самих и связанные с ними сооружения - казначейство или казармы царской охраны, бесспорно, свидетельствуют об их отношении друг к другу и к внешнему миру. Жителей, поселившихся за пределами ограды, как правило, охраняла вторая линия стен. Этот образец города можно назвать городом-цитаделью. Нужно подчеркнуть, что такое расположение могло быть результатом особого развития, которое следует рассмотреть, если этот тип города считать выражением определенных идеологических воззрений. Город цитадель, например, мог возникнуть в результате разрастания маленького поселения. Внутренний город с дворцом и храмом когда-то, возможно, вмещал всех жителей, в то время как внешний город мог быть построен тогда, когда выросло население и возникла необходимость увеличить размеры самого города и даже включить в него пригороды. В соответствии с нарастанием культурных слоев внутренний город становился верхним, а внешний, более новый, - нижним, как это случилось, например, с Ашшуром и Хаттусасом. Большие отложения строительного мусора в старой (внутренней) части города создавали холм, и поздний (внешний) город оказывался, таким образом, на более низком уровне, как это произошло с Каркемишем.

В становлении месопотамской цивилизации особую роль играли храмы. В Месопотамии храм был не только местом, где поклонялись богам, совершали жертвоприношения и другие культовые действия. Раскопки показали, что уже в поселениях ранних земледельцев, насчитывавших всего два-три десятка домов, нередко имелось особое строение - общественное хранилище зерна и продуктов. В такие амбары жители селения ссыпали часть зерна, создавая общий запас на случай какого-нибудь бедствия. Хранилище считалось священным, ведь там лежал хлеб - основа жизни, а значит, должны были пребывать и благие божественные силы: "дух зерна" и прочие божества, от которых зависят жизнь и изобилие. В этом амбаре и вокруг него совершались важные обряды, связанные с внесением в хранилище нового урожая, с началом сева и другими сезонными праздниками. У архаических землевладельцев амбар и святилище были, по-видимому, неотделимы друг от друга, и это двуединство культовых и хозяйственных функций храма сохранялось на протяжении всей месопотамской истории.

Первоначально амбар-святилищемало чем отличался от обычного жилища - такая же глинобитная мазанка (примерно 4x5 м), разве стены были потолще и настланные полы приподняты над землей, чтобы предохранить зерно от сырости и грызунов. В южной части Шумера строились тростниковые дома, похожие на те, что и сейчас возводят "болотные арабы" на юге Ирака. Рядом с амбаром-святилищем часто устраивали загон для скота (гипару) и отгораживали специальный участок земли. При гипару жил жрец (эн, энум), если храмик был посвящен женскому божеству, или жрица (энтум), если он посвящался богу. В гипару совершался важнейший обряд священного брака между жрецом и богиней или между жрицей и богом.

В период Убайд, с появлением городов, скромные сельские храмики-амбары кое-где превращаются в сооружения внушительных размеров со сложной планировкой и многочисленным персоналом. Помимо главного жреца и его помощников, а также музыкантов, певчих и других лиц, занятых в культовых церемониях, храм и его хозяйство обслуживал целый штат управителей, контролеров, учетчиков, кладовщиков. На храм работали постоянно или какое-то время в году многие жители селения.

Сложное храмовое хозяйство, в которое было вовлечено множество людей, требовало создания системы учета. Поначалу пользовались специальными учетными фишками, глиняными шариками, конусами, дисками, обозначавшими корзины с зерном, кувшины с маслом и пивом, животных. Позднее эта система вытесняется сложившимся на ее основе письмом. Самые ранние глиняные таблички с оттиснутыми или процарапанными знаками археологи находят в руинах древнейших храмов Шумера. При храмах возникают и первые школы для обучения будущих чиновников. Любопытно, что сами жрецы долгое время оставались неграмотными, получая и передавая свои знания изустно. Священные тексты, гимны и молитвы стали записываться со второй половины III тыс. до н. э., когда "ребусное" письмо превратилось наконец в подлинную письменность, с помощью которой можно было точно передать звучащую речь.

При раскопках Урука на священном участке Эанна археологи открыли несколько храмов конца IV - начала III тыс. до н. э. Один из них, так называемый "Известняковый храм", отличался своими внушительными размерами - 76х36 м.

Внешний облик месопотамских храмов, как и их долговечность, во многом определялся строительным материалом, который использовали шумерийцы и вавилоняне. В стране не было ни строительного леса, ни хорошего камня; даже топлива для обжига кирпичей не хватало. Все постройки - и дома простых граждан, и дворцы, и храмы, и крепостные стены - возводились из крупных глиняных блоков и из сырцового кирпича. Обожженным кирпичом обычно облицовывали только нижнюю часть храмовых и дворцовых стен.

Непрочный и тяжелый материал ограничивал возможности строителей. Месопотамская архитектура отличалась глухими массивными стенами, скупостью простых прямоугольных форм и тяжеловесностью. Стены высоких сооружений приходилось делать очень толстыми, но тогда под их тяжестью скоро начинал проседать не слишком прочный и к тому же подтачиваемый влагой фундамент. Обычно дом, если за ним хорошо смотрели, мог простоять лет 30-50, храм или дворец - 100-150 лет. После этого строение настолько ветшало, что проще было его разрушить, утрамбовать площадку и выстроить на ней новое здание, чем без конца то здесь, то там ремонтировать и укреплять подпорками старое.

Некоторые храмы в Эреду и Уруке восстанавливались таким образом раз по двадцать: самые древние святилища относились еще к IV тыс. до н. э., а последний раз храмы обновлялись в III в. до н. э., уже при греческих царях, потомках Селевка.

Классической формой месопотамских храмов стала ступенчатая башня - зиккурат. На высоком основании, сложенном из многих рядов кирпича, возводился с уступом следующий ярус, поменьше, на нем - третий и т. д. Лучше других сохранился четырехступенчатый зиккурат в городе Уре.

Но самым известным в истории зиккуратом стал храм бога Мардука в Вавилоне - знаменитая Вавилонская башня, о строительстве которой (вавилонском столпотворении) говорится в Библии. Этот плохо сохранившийся зиккурат Эсагила описал в первой книге своей "Истории" Геродот: "Храмовый священный участок - четырехугольный, каждая сторона его длиной в два стадия (1стадий равен 177,6 м). В середине этого храмового священного участка воздвигнута громадная башня, длиной и шириной в 1 стадий. На этой башне стоит вторая, а на ней - еще башня, в общем - восемь башен - одна на другой. Наружная лестница ведет наверх вокруг всех этих башен. На середине лестницы находятся скамьи, должно быть для отдыха. На последней башне воздвигнут большой храм".

Храмы планировались и строились так, чтобы наглядно продемонстрировать могущество божества и лучше защитить сокровищницу и служителей. В главном внутреннем зале храма помещали изображения божеств. Таким изображениям и в общественном храмовом культе, и в обрядах, совершавшихся частным образом, отводилась главная роль. Как правило, храмовые статуи богов изготавливали из ценных пород дерева и покрывали пластинками из золота и слоновой кости; для глаз использовали драгоценные камни. Статую облачали в пышные одежды, венчали короной, украшали драгоценными ожерельями, подвесками и браслетами. За редким исключением изображения шумерских и вавилонских богов имели человеческий облик и обычные человеческие пропорции.

После того как мастера в особой мастерской изготавливали или обновляли статую, она проходила тайные ритуалы освящения - наделялась "жизнью", глаза и уши ее "отверзались" а уста "омывались". Деревянный идол становился сосудом божественного присутствия. До наших дней не дошло ни одной храмовой статуи божества. Судить о них можно лишь по отрывочным упоминаниям в клинописных текстах, по миниатюрным копиям для домашнего культа и по изображениям на цилиндрических печатях и рельефах. Многочисленные сохранившиеся статуи изображают адорантов(почитателей божества) - правителей, важных жрецов, сановников и просто состоятельных людей. Такие статуи дарили храмам, где они и представляли изображаемых людей.

Доступ в зал, где стояла статуя божества, был открыт, по-видимому, только узкому кругу жрецов. Даже цари обычно не имели права входить к божеству. Простые граждане видели божество редко, как и своего царя, - только во время праздничных церемоний, когда храмовую статую торжественно проносили по улицам города. Считалось, что божество при этом освящает и благословляет округу.

Храмы являлись важнейшими хозяйственными центрами в городах Месопотамии. Им принадлежали поля, пастбища, бесчисленные стада скота, на них трудились тысячи общинников и сотни храмовых рабов. Храмы часто вели через своих торговых агентов крупную караванную и морскую торговлю с соседними и дальними странами; они выдавали под проценты ссуды зерном и серебром, скупали и перепродавали недвижимость, сдавали внаем и арендовали дома, сады и т.д. При храмах находились мастерские, склады, архивы, библиотеки и школы. В храмовые сокровищницы стекались весьма значительные ценности.

Обладая непререкаемым авторитетом в религиозных делах и огромным экономическим могуществом, высшее жречество оказывало большое влияние на всю жизнь страны. Даже деспотичные ассирийские цари вынуждены были считаться с интересами храмов. Делая богатые дары почитаемым храмам, правители старались снискать расположение не только богов, но и жрецов. И все же отношения между служителями богов и царским дворцом далеко не всегда были "гармоничными", и не один месопотамский правитель поплатился жизнью за ущемление храмовых привилегий. Долгое соперничество между жречеством и царями кончилось "победой" храмов, которые пережили дворец почти на 600 лет. Когда в Вавилонию пришли персы, а потом и греки, они не решились тронуть храмы, где жизнь продолжала течь по издревле заведенному порядку. Древние храмы Месопотамии окончательно пришли в запустение только в

I в. н. э., когда последние общины вавилонян растворились в среде нового населения - арамеев, халдеев, арабов, персов и эллинов.

В Месопотамии Ашшур, возвышающийся на скале, нависающей над Тигром, был, по-видимому, самым южным городом, выросшим из святилища, первоначально расположенного на вершине холма, и прилегающего к нему селения. Вверх по реке, севернее Ашшура, у подножия гор Загра и на северо-запад города, по-видимому, были расположены так же. Это подтверждает хеттская иероглифическая пиктограмма, обозначающая ''город'', на которой изображен крутой холм.

Город на холме мог расти, включая в свою территорию расположенные внизу поселения, и не обязательно превращаться при этом в так называемый город-цитадель; не следует также уподоблять этот процесс тому, который происходил с греческими городами. Типичный акрополь греческого города содержит древнейшие святилища, которые в нижнем городе были позже заменены новыми храмами, часто превосходившими своим великолепием древние и имевшие даже большее культовое значение. Сам акрополь, как центр общины, терял тогда свое значение и становился лишь частью, хотя и важной, городской системы укреплений. Подобное явление было невозможно на древнем Ближнем Востоке, где присутствие божества в храме ощущалось столь конкретно, что святилища навсегда оставались на одном и том же месте. Значительное различие между городом на холме и городом-цитаделью заключалось в существовании стены, которая окружала храм и дворец, образуя город внутри города и отгораживая их от жилищ простых горожан. Этот внутренний, или священный город сохранился как особый образец городского поселения в Евразии вплоть до наших дней. Таковым является московский Кремль и ''запретный город'' Пекина. Термин kirhu,которым обозначают этот своеобразный тип города в Месопотамии, не является по происхождению ни аккадским, ни семитским, и, таким образом, он явно указывает, что город-цитадель возник в результате чужеземного влияния. Им называют часть города в текстах из Мари, Чагар-Базара и Нузи, этот же термин применяется и к городам Армении; еще раньше мы встречаем его на победном обелиске, воздвигнутом вавилонским царем.

Такое же положение мы видим в Хаттусасе, цитадель которого вмещает и дворец, и храм, где царь и царица активно участвовали во всех видах отправления общественного культа.

В самой Вавилонии можно наблюдать следы подобного же явления, но они обнаруживаются лишь в ранний шумерский период, когда правитель воспринимался как жрец городского божества. По мере секуляризации царской власти резиденция царя отделилась от храмового комплекса. Позднее, как уже отмечалось, царю разрешалось входить во внутреннее святилище только раз в году, во время празднования Нового года.

Если мы обратим внимание на положение цитадели по отношению к укреплениям города, то обнаружим определенную двойственность: в более старых городах цитадель находится в центре, а в новых, особенно в городах Калах, Ниневия и Дур-Шаррукин (Хорсабад), построенных ассирийскими царями в качестве новых столиц, весь комплекс цитадели расположен таким образом, что он как бы ''оседлывает'' оборонительные стены. При таком расположении дворец и храм часто возвышались над равниной, поднявшись на террасе, высота которой достигала высоты окружающей город прямоугольной стены.

Для этой новой городской планировки характерны три черты: 1) наличие цитадели; 2) расположение цитадели у стены; 3) прямоугольная форма укреплений. Каждая из этих черт требует комментария, равно как и их совокупность, так как она демонстрирует весьма ранний пример городского планирования и появление нового в развитии городов Месопотамии. Мы уже говорили о причинах возникновения цитадели, однако следует добавить, что ассирийские цари, вероятно, рассматривали цитадель как выражение концепции царской власти. Они возводили ее в каждом новом городе, который строили как свою резиденцию. Дворец и храм цари отделяли от подданных не только стеной, окружающей цитадель; они также поднимали уровень участка земли, на котором строилась крепость. Цитадель становится существенной частью стены, к которой она примыкает. Как это ни странно, но вход в цитадель делался всегда из нижнего города; царь не мог покинуть дворец, минуя город.

Прежде чем давать объяснение этой удивительной планировке ассирийских городов, следует сказать несколько слов о Вавилоне. Там царский дворец входил в систему укреплений, что являлось отклонением от вавилонского образца города. Произошло это, по-видимому, потому, что Навуходоносор II, построивший этот дворец, придерживался ассирийского прототипа. Вавилония в то время господствовала над древним Ближним Востоком и считала себя наследницей и преемницей Ассирии. В одном существенном вопросе, однако, Навуходоносор II не следовал примеру Ассирии: его дворец не соприкасался с храмом. Святилище Мардука было расположено вблизи центра города; только дворец царя входил в систему укреплений.

Обычно стены месопотамского города состояли из закругленных или прямых линий, образовывали четырехугольник, чаще всего симметричный. В южных городах - Уре, Уруке, а также в Арслан-таше в Северной Сирии стены имели овальную форму; город Дёр окружала треугольная стена; стена Вавилона в позднем периоде, возможно, была многогранной, но она еще не полностью раскопана. Встречаются и неправильные прямоугольники, например в Гузане (Телль-Халаф) и в Сиппаре, а в Ниневии стена имела форму трапеции. Из квадратных городов Месопотамии мы можем назвать Дур-Шаррукин и Калах. Неправильный контур Ниппура мы можем увидеть на единственной дошедшей до нашего времени карте месопотамского города, сохранившейся на глиняной табличке.

Квадратные, прямоугольные и круглые формы типичны для новых городов: такого рода геометрические абстракции свойственны только планируемым городам. У нас есть всего один пример круглого города, построенного, бесспорно, но заранее намеченному плану: это Зенджирли (Самал) в Северной Сирии, датируемый концом II тысячелетия до п. э. Внешняя стена образует почти правильный круг, украшенный ровно сотней башен. Внутренний город также круглый, он включает дворец, храм, казармы и т. п. Все носит отпечаток явно амбициозного городского планирования, так как никаких следов населения не было найдено в районах внешнего города. После падения Вавилонской и Селевкидской империй круглые города строились часто. Таким был парфянский город Хатра, последнее убежище ассирийских богов, с квадратным внутренним городом; Ктесифон и, наконец, круглый город халифа Мансура - Багдад. В Багдаде мы видим естественное для круглого города радиальное расположение улиц. Больше примеров можно найти в Иране, одном из последних районов древнего Ближнего Востока, где урбанизация происходила систематически. Не говоря уж об описанном Геродотом мифическом двенадцатистенном городе Экбатаны, можно назвать столицу Сасанидов Фирузабад и такие крупные города, как Дарабжирд (с радиальными улицами), Герат, Исфахан и др.

Неоднократно высказывалась мысль, что прототипом как прямоугольной, так и круглой планировки городов были военные лагеря, подобные тем, которые изображены на ассирийских рельефах. Укрепления этих лагерей образуют либо круг, либо вытянутый прямоугольник с закругленными краями. Действительно, передвигающиеся племена или армии, располагаясь лагерем, обычно предпочитали ставить ограждение симметрично, так, чтобы оно образовывало простые геометрические фигуры. Лагерь ''Двенадцати племен'' и campusримской армии - наиболее известные примеры. Изображения ассирийских военных лагерей, прямоугольных или круглых, показывают, что царская палатка вместе со священными штандартами помещалась не в центре, а совсем близко к ограждению, окружающему ряды палаток. Местонахождение царской цитадели с ее дворцом и храмом в построенном по плану ассирийском городе очень похоже на это расположение и отличается только соединением цитадели со стеной и поднятием уровня площадки, на которой она сооружалась. В отличие от римского лагеря, где палатка командующего находилась в самом центре, распределение места в ассирийском лагере, по-видимому, соответствовало тому, которое было типично для частных домов в Месопотамии. Характерным для него было то, что жилые апартаменты владельца занимали южную сторону квадратного двора; на прилегающих сторонах квадрата находились склады, а выход на улицу был расположен как можно дальше от жилых помещений.

В месопотамской храмовой архитектуре стоит отметить отсутствие какого бы то ни было пространства, которое отделяло бы святилище, ''дом бога'', от стен храмового участка; там также избегали располагать храм в центре. Подобным же образом и царю тоже отводили самое защищенное место внутри лагеря. В городе ограждение превратилось в стены с башнями, царская палатка и переносное святилище стали дворцом и храмом, а дома чиновников, ремесленников и работников заполняли квадрат, образованный стенами нового города.

Телль-Хармал (древний Шадуппум) под Багдадом - единственный пример нового, хотя и небольшого укрепленного города, существовавшего еще со старовавилонского периода. Тот факт, что в этом городе был только один вход, возле которого, по-видимому, группировались основные здания, свидетельствует о том, что он представлял собой нечто вроде укрепленного лагеря правителя, может быть завоевателя.

В новых городах Ассирии, планировка которых осуществлялась по образцу военных лагерей, впервые отмечается влияние, которое фортификационное искусство оказывало везде на развитие новых городов, строившихся в военных целях. Влияние военных комплексов на планировку городов остается доминирующим фактором в развитии градостроительства во всех тех районах Западного мира, которые некогда завоевывались или оккупировались римскими армиями. По образцу римского военного лагеря организовано внутреннее пространство в бесчисленных городах Запад ной и Южной Европы, Ближнего Востока и Северной Африки. Это влияние особенно ярко прослеживается в тех случаях, если город вырастал непосредственно на месте некогда существовавшего лагеря, или чувствуется косвенно, если города возводили в средние века европейские короли по заранее намеченному плану. Более того, можно сказать, что города проектировали по военным образцам даже тогда, когда они должны были стать местом осуществления хилиастических утопических чаяний западного человека. Несколько параллельных путей западной традиции возникли из этого направления: от лагеря вокруг скинии израильтян в блеске и славе небесного Иерусалима, идеального города Платона, до утопических проектов городов последних двух или трех веков. Развитие ускорила концепция ''воинствующей'' церкви, которая в конце концов привела к созданию ''Города Солнца'' Кампа-неллы, ''Христианополису'' Андреа и сочинениям их последователей.

Теперь обратим свое внимание на другую весьма существенную особенность города (при этом не имеет значения, строился ли он по плану или вырос стихийно), а именно на расположение улиц, внутренние коммуникации. Улицы соединяли различные центры города с воротами и обеспечивали доступ к жилищам обитателей. Минойские города Крита и построенные по образцу римского военного лагеря города резко отличались друг от друга по расположению улиц. Для минойского города были характерны (кроме отсутствия стен) беспорядочное расположение домов, лепящихся друг к другу, и причудливо извивающиеся улочки с постоянно меняющейся шириной. На наш взгляд, подобные города росли, как разрастаются клетки, стихийно, без учета будущих потребностей и последствий такого роста. Хотя перед дворцами, представлявшими собой сложные лабиринты, имелось открытое пространство прямоугольной формы, они, по-видимому, не связывались с коммуникационными артериями города. Прямой противоположностью критским городам была строгая симметрия города, построенного по образцу римского лагеря, где две основные дороги пересекались под прямым углом в административном центре и главные улицы вели к четырем воротам, расположенным по двое на общей оси. Сеть улиц разбивалась без учета направления движения, создаваемого естественным потоком транспорта; при этом не ставилось и цели распределить загрузку улиц. Созданная таким образом, сеть, которую к тому же отличало полное пренебрежение к рельефу местности в пределах города, оказывалась в известной мере бессмысленной. Вокруг шла мощная, по неровная линия каменных укреплений; однако ни стены, ни ворота также не были связаны с расположением улиц.

Судя по этому материалу, при строительстве улиц стремились к тому, чтобы их ширина была всюду одинаковой, а перекрестки прямоугольными. То там, то здесь улицы неожиданно делают поворот, но, возможно, первоначально здесь шли дороги, которые когда-то петляли, проходя по неиспользованным землям, разрушенным участкам, иногда даже по полям и садам. Такие пустыри часто возникали в больших городах, так как вследствие колебании численности населения жилые кварталы на протяжении веков меняли свое положение, занимая то большую, то меньшую площадь.

Сходная тенденция как-то упорядочить сеть улиц заметна и в больших городах, раскопанных в долине Инда, в Мохенджо-Даро и Хараппе. Там, однако, ширина улиц была более дифференцирована. Нельзя не учитывать, что использование в Месопотамии и в долине Инда кирпича при строительстве, естественно, вело к появлению прямоугольных зданий, в то время как, применяя такие строительные материалы, как ил и обломки кирпича и камня, лишь с трудом можно получить прямые углы.

Серьезным аргументом в пользу существования системы перекрещивающихся улиц служат данные раскопок в Урарту, в районе озера Ван. Там был обнаружен город, построенный по плану. Хотя раскопки еще не закончены, уже ясно, что город имел квадратную планировку; каждая улица была шириной в пять метров, за исключением главной (ее ширина - семь метров). Каменные стены слишком низки, чтобы можно было обнаружить следы ворот. Все дома строились одновременно и имели стандартные размеры; стены возвышаются сейчас только на один ряд кладки, и не было пока найдено никаких обломков посуды. Строительство города явно было приостановлено па начальной стадии. Этот город, по-видимому более древний, чем Дур-Шаррукин, показывает, как строились города подобного рода в Месопотамии, хотя, впрочем, нельзя быть полностью уверенным, что урартские цари в этом случае подражали ассирийцам.

Вопрос о системе городских улиц заставляет нас вновь обратиться к ''священной дороге'', поскольку она тоже проходила в пределах городских стен. Остатки такой дороги для торжественных процессий были раскопаны в Вавилоне, Ашшуре и Хаттусасе. Из литературных источников нам известно, что она существовала и в Уруке. В хеттской столице эта дорога соединяла храм, дворец и расположенное вне города святилище, но в самой Месопотамии ее строили для шествия, совершавшегося в Новый год от главного храма города к специальному святилищу, находившемуся за его пределами. ''Священная дорога'' была тщательно вымощена, а в Вавилоне украшена к тому же великолепными сооружениями по всему пути до знаменитых Ворот богини Иштар, через которые она проходила. Нельзя не заметить, что все оформление ''священной дороги'', несмотря на его роскошную монументальность, свидетельствует об удивительном отсутствии интереса к перспективе.

В Вавилоне, так же как в Хаттусасе, дорога делает поворот на девяносто градусов - разительный контраст египетской ''аллее сфинксов'' с ее величественной перспективой или прямой ''священной дороге'' Пекина, ведущей от ''запретного города'' к ''алтарю небес''. Можно даже утверждать, что для монументальной архитектуры Месопотамии было характерно стремление избегать прямой перспективы, что проявляется, например, в расположении дверных проемов в шахматном порядке и в отсутствии желания сохранить единую ось в расположении помещений, когда это не вызывалось утилитарными соображениями. Эта характерная черта месопотамской архитектуры того периода отличает ее от архитектуры Египта. Интерес к перспективе, образуемой длинными проспектами с симметрично расположенными зданиями и промежутками между ними, стал наглядно проявляться в архитектуре Месопотамии, да и по всему древнему Ближнему Востоку лишь под влиянием греческих и в особенности римских принципов градостроительства.

Следует упомянуть, наконец, отрывок из надписи ассирийского царя Синаххериба, который показывает, насколько заинтересованы были некоторые правители в украшении своих городов. Синаххериб с гордостью рассказывает о том, как он сделал улицы Ниневии прямыми и расширил площадь возле ворот города. В нашем распоряжении есть две стелы из Ниневии с надписями, в которых говорится, что он расширил одну из узких улиц города, чтобы превратить ее в ''царскую дорогу''; уменьшать ширину этой улицы при строительстве новых домов было под страхом смерти запрещено. Специальные стелы с надписями были установлены для того, чтобы отмечать ширину новой улицы, которая устанавливалась в шестьдесят два локтя. Можно предположить, что новая ''царская дорога'' вела из цитадели к одним из городских ворот, которые, как гласит надпись, были перестроены, вероятно для того, чтобы скоординировать направление и ширину дороги и ворот. По этой via trium.phaUs(триумфальной дороге) царь должен был въезжать в свой дворец, возвращаясь после ежегодных (и всегда победоносных) кампаний.

Несколько слов надо сказать о величине и внешнем виде месопотамских городов. Следует дать надежные сведения о занимаемой ими площади, а не тратить времени на предположения о возможном количестве их жителей. В халдейский период самым крупным городом был, несомненно, Вавилон. Его площадь - 2500 акров, затем идет Ниневия - 1850 акров и Урук, занимавший несколько меньшую площадь - около 1110 акров. Другие города были гораздо меньше: хеттская столица Хаттусас занимала 450 акров, в то время как Ашшур - только 150. Из царских городов Дур-Шаррукин располагался на площади в 600, а Калах в 800 акров. Во времена Фемистокла Афины занимали 550 акров; следует учитывать, что по сравнению с остальными греческими городами это был очень большой и густонаселенный город. Аристотель приводит рассказ о поразительных размерах Вавилона:''…уже три дня прошло, как Вавилон был взят, а часть жителей города ничего еще об этом не знала''. Это высказывание Аристотеля показывает скрытое критическое отношение к большим городам: ''Ниневия же была город великий у Бога, на три дня ходьбы''. Отрицательное отношение греков и Библии к большим городам имело различные корни: греческие политические деятели прекрасно понимали, что их тип демократического правления не пригоден для городов свыше определенного размера, а в Ветхом завете везде чувствуется скрытое порицание городской жизни, особенно в многонаселенных городах.

Огромные размеры таких столиц, как Вавилон и Ниневия, могли быть следствием вторичного развития, вызванного необычным и типичным ростом населения этих городов. Это особая фаза истории месопотамского города.

Немного можно сказать также о внешнем виде и архитектурном рельефе месопотамского города. Сохранилось мало изображений конкретных, поддающихся идентификации городов; большинство их на ассирийских рельефах безнадежно схематизировано и дает слишком мало материала. Но даже там прослеживается разница между городом, окруженным стеной, и более низкими домами пригорода; можно разглядеть монументальные ворота, стены с башнями и зубцами, часто образующими двойную систему укреплений; можно заметить, как использовали в военных целях источники воды, особенности рельефа и т. д. В редчайших случаях мы видим, что особенности конкретного города воспроизводятся с ценными деталями, как, например, на рельефе, где изображен Мусасир, завоеванная столица Урарту, с его необыкновенным многоколонным храмом и многоэтажными зданиями. На поврежденной плите мы видим любопытную перспективу Вавилона, которая на многое пролила бы свет, если бы не отсутствие верхней ее части.

Немногие города Месопотамии имеют яркие топографические отличия, такие, как, например, Ашшур, находившийся на скале, на которую приходилось подниматься по монументальной лестнице, или Борсинпа, расположенная по обе стороны озера, и, наконец, Вавилон, выделявшийся своими размерами, мостом, перекинутым через Евфрат, и высотой своей знаменитой башни.

Города, расположенные на равнине, и новые города с их одно или двухэтажными домами, без окон, под плоскими крышами, с храмовыми башнями, верх которых покрывался голубой глазурью, и бесконечными кирпичными стенами, усеянными зубцами и башнями, коренным образом отличались от городов-цитаделей предгорных и горных районов, размещавшихся на вершинах холмов и окруженных сложными оборонительными сооружениями, строившимися на высоких фундаментах и укрепленных высокими башнями.

Список литературы

1. Аристотель.Политика 1330 в. 19 cл. (Перев. С. А. Жебелева). М., 1911, с. 325.

2. А. Лео Оппенхейм «Древняя Месопотамия. Портрет погибшей цивилизации». Изд. 2-е, испр. и доп. пер. с англ. М.Н. Ботвинника. Послесл. М.А. Дандамаева. – М.: Наука, Главная редакция восточной литературы, 1990. – 319 с.

3. А. Княжицкий, С. Хурумов «Древний Мир».