Существует убеждение, что тексты древних священных славянских песен, мифов погибли после христианизации Руси. В отечественной исторической науке даже то немногое, что осталось — Велесову книгу, предположительно написанную новгородскими жрецами не позже IX в., считают подделкой. До сих пор ведутся споры о сущности упоминаемых в летописях славянских богов. И тем не менее древнейший пласт славянских мифов сохранился лучше греческих, индийских, иранских или библейских. Причина тому — особый путь развития славянской культуры.

Мифические сказания других народов искажались при записи и обработке уже в древнейшее время. Славянский фольклор — это живая устная традиция, в меньшей степени претерпевшая изменения под влиянием письменной культуры.

Мир славянского фольклора красочен и объемен. Фольклорно-этнографический интерес к русскому народу пробудился в XVIII в. Тогда появляется серия записей, сборников и книг, среди которых выделяются сборники Кирши Данилова и словарь М. Д. Чулкова «Абевега русских суеверий». Сокровища усгной культуры — народные песни, сказки, былины, духовные стихи — начинают интенсивно собираться и записываться только в первой половине XIX в. К. середине этого века изучение народного мировоззрения, мифологии и фольклора оказалось столь глубоким, что А.Н. Афанасьев (1826—1871) смог осуществить публикацию сначала сборника «Народных русских сказок» (1855—1864), 1 затем обобщающего труда «Поэтические воззрения славян на природу» (1865—1869). В 1860—1874 гг. выходила в свет десятитомная публикация «Песен, собранных Кириевским», посмертный итог выдающейся деятельности русского археографа и фольклориста П.И. Кириевского (1808—1856), собравшего и обработавшего тысячи текстов мифических и исторических песен, былин, сказок. Подвижническую работу в этом направлении проводили этнограф П.И. Якушкин (1822—1872), поэт Н.М. Языков (1803—1847), идеолог славянофилов А. С. Хомяков (1804—1860).

Во второй половине XIX—XX вв. последовательно складываются целые школы русской фольклористики и мифологии как науки.

Велесова книга

История книги

В настоящее время проделана большая работа по реставрации славянских антропотеокосмогонических мифов на базе фольклора и текстов дощечек Велесовой книги[1] . История книги, посвященной богу богатства и мудрости древних славян Велесу, или Волосу, загадочна и трагична. В 1919 г., во время Гражданской войны, она была найдена офицером белой армии Ф.А. Изенбеком недалеко от станции Великий Бурлук близ Харькова в имении князей Куракиных. В 1924 г. в Брюсселе книга попала в руки писателя Ю.П. Миролюбова. Пятнадцать лет он переписывал и расшифровывал древние записи, скопировав около 75% текста. В 1943 г. в оккупированном немцами Брюсселе после смерти Изенбека пропал весь его архив, в том числе и подлинник Велесовой книги. Остались лишь записи Ю. П. Миролюбова и фотография одной дощечки.

О происхождении славян

Велесова книга — памятник сложный и объемный. Подделать его так же трудно, как невозможно заново создать ригведу, Авесту или Библию. Велесова книга разрешает древний спор о происхождении славян. Она описывает судьбы различных племен, участвовавших в славянском этногенезе. Древнейшее событие, представленное в ней, — исход индоевропейских племен из Семиречья, области, которая локализуется близ озера Балхаш и сегодня носит такое же название из-за семи рек, впадающих в него. По данным археологии, миграция индоевропейских племен из Средней Азии происходила в последней трети II тыс. до н. э. и разворачивалась на обширнейшей территории от Балкан (эллины-дорийцы) до Енисея и Северного Китая (массагеты и саки). Велесова книга описывает события мифической и древнейшей истории славян конца II тыс. до н. э. — конца I тыс. н. э.

Триглав богов

Начинается Велесова книга призывом склониться перед Триглавом богов: Сварогом, Перуном и Свентовитом. Эта славянская архаическая Троица родственна индуистской ведической Тримурти, в которую древние арии включали Варуну — небесного бога (у славян Сварог), Индру—громовержца (аналог Перуна) и Шиву — бога разрушителя Вселенной (славянский Волос, Белее). Различные жреческие школы древних славян неодинаково понимали тайну Троицы. В К и е в е в нее включали Сварога, Дажьбога и Стрибога. Вместе с ними наиболее почитаемыми были бог огня Семаргл, посредник между людьми и небесными богами, представавший в облике священного сокола Рарога и победивший в первой битве светлых и темных сил Черного Змея; бог богатства и скота Велес, проводник в загробный мир и его царь, разрушитель Вселенной и одновременно символ мудрости, сын небесной коровы Земун, соперник Перуна в свадебном мифе, низверженный на землю с небесного свода; мать счастливого жребия, богиня судьбы и водной стихии Макошь, которая вместе с помощницами Долей и Недолей прядет нити человеческой судьбы, подобно античным мойрам; сестры богини жизни и смерти Жива и Марена (Мармара).

В Новгороде Триглав понимали иначе. Первоначально в него входили Сварог, Перун и Белее. Следы такого понимания сохранились в Велесовой книге под именами Дид — Дуб — Сноп. Позже Белее был заменен Свентовитом. Небесным отцом, дедом богов новгородцы считали только Сварога, который ожидает людей в небесном рае Ирии, или Сварге-Ясуни. Он родник всему Роду, мужская половина, ипостась Рода. Древнейшим верховным мужским божеством славян был Род — бог неба, грозы, плодородия. Род—повелитель всего живого. Родом древние славяне называли всю Вселенную, но также понимали его как домашнего пращура, бога-предка, прародителя. Как личность Род выступал редко, поэтому славили не его, а мужское воплощение Рода — Сварога. Он предстает творцом Вселенной, достает из Океана Землю. Как небесный кузнец, ударяя молотом по «бел горюч камню», рождает Семаргла (бога огня) и создает первых людей, учит их кузнечному ремеслу, дает им законы. Женская ипостась Рода и супруга Сварога матерь богов Лада. Она же — Рожаница, матерь-Родиха, помогающая при родах. Лада — богиня брака, изобилия, времени созревания урожая. К богине обращались с мольбами. Имя ее повторялось в припевах песен — «Ой, Ладо!»

Материнский культ

Почитание женских предков связано с широким распространением материнских культов. От Франции и до Байкала повсеместно встречаются каменные фигурки женских богов, рожаниц с ярко выраженными чертами пола, получивших название палеолитических венер и служивших атрибутами магии плодородия. В эпоху патриархата материнские культы трансформируются в женские ипостаси богов, сохраняя при этом всю тяжесть архаической смысловой нагрузки и символики. Вместе с тем они приобретают некую единую функцию — становятся покровительницами дома, очага, огня, территории, страны, человека, семьи, любви в виде хозяек (Хозяйка Медной горы в сказеБажова), бабушек, матерей (например, Мать Индии или Матерь Сва, птица покровительница Руси, инкарнация Великой Матери). Женские культы, в какой бы модификации они ни встречались, всегда тяготеют к одному из двух своих проявлений: либо они олицетворяют мир любви небесной (Иштар, Астарта, Афродита, Венера, славянская Леля[2] ), либо — земной (Гея, Юнона, славянская Мать Сыра Земля).

Космогонические представления древних славян

Сварог

Архаическая философия древних народов, уровень их духовной зрелости наиболее полно реконструируется по космогоническим[3] мифам главных священных книг. С именем Сварога связан древний космогонический миф славян, открывающий текст «Русских Вед»:

До рождения света белого тьмой кромешною был окутан мир. Был во тьме лишь Род — Прародитель наш. Род — Родник Вселенной, Отец Богов.

Был вначале Род заключен в яйце, был он семенем непророщенным, был он почкою нераскрывшейся. Но конец пришел заточению. Род родил Любовь — Ладу-матушку.

Род разрушил темницу силою Любви, и тогда Любовью мир наполнился.

И родил Он царство небесное, а под ним создал поднебесное. Пуповину разрезал радугой, отделил Океан — море синее от небесных вод твердью каменной. В небесах воздвигнул три свода Он. Разделил Свет и Тьму, Правду с Кривдою.

Род родил затем Землю-матушку, и ушла Земля в бездну темную, в Океане она схоронилася...

Родом рождены были для Любви небеса и вся поднебесная. Род — Отец богов, Род и Мать богов, Род — рожден собой и родится вновь.

Род — все боги и вся поднебесная, Род — что было и то, чему быть предстоит, что родилось и то, что родится.

Род родил Сварога небесного и вдохнул в него свой могучий дух. Дал четыре ему головы, чтоб он мир осматривал во все стороны... Вот Сварог по небу похаживает и свои владенья оглядывает. Видит — Солнце по небу катится, Месяц светлый видит и звезды, а под ним Океан расстилается... Оглядел свои он владения, не заметил лишь Землю-матушку.

—Где же мать-Земля? — опечалился.

Тут заметил он — точка малая в Океане-море чернеется. То не точка в море чернеется, это уточка серая плавает, пеной серою порожденная.

— Ты не знаешь ли, где Земля лежит? — стал пытать Сварог серу уточку.

— Подо мной Земля, — говорит она, — глубоко в Океане схоронена...

— По велению Рода небесного, по хотенью-желанью Сварожьему Землю ты добудь из глубин морских!

Ничего не сказала уточка, в Океан-море нырнула и три года в пучине скрывалась. Как срок кончился — поднялась со дна. В клюве горсть земли принесла она. Взял Сварог горсть земли, стал в ладонях мять.

—Обогрей-ка, Красно Солнышко, освети-ка, Месяц светлый, вы же, ветры буйные, — дуйте! Будем мы лепить из земли сырой Землю-матушку, мать-кормилицу. Помоги нам, Род! Лада, помоги!

Землю мнет Сварог — греет Солнышко, Месяц светит и дуют ветры. Ветры сдули Землю с ладони, и упала она в море синее. Обогрело ее Солнце Красное — Мать Земля запеклась сверху корочкой, остудил же ее Месяц светлый.

Так Сварог сотворил Землю-матушку. Три подземных свода он в ней учредил — три подземных, пекельных царства.

А чтоб в море Земля не ушла опять, Род родил под ней Юшу мощного — змея дивного, многосильного. Тяжела его доля — держать ему годы и века Землю-матушку.

Так была рождена Мать Сыра Земля. Так на Змее она упокоилась.

Если Юша-Змей пошевелится — Мать Сыра Земля поворотится[4] .

Духовное родство культур славян и индоариев

В священных книгах древних народов космогонические мифы всегда тесно переплетены с преданиями о происхождении богов (теогонией) и людей (антропогонией), мир которых вторичен по отношению к рождающим силам космоса, но тесно с ними взаимодействует. 129-й гимн 10-й мандалы Ригведы наглядно демонстрирует общность космогонических представлений славян и индоариев, духовное родство двух ведических культур древности:

Не было тогда ни несуществующего, ни сущего... Не было тогда ни смерти, ни того, что живет вечно; никакого признака, разделявшего ночь и день. Это единое бездыханное дышало лишь собственной своей сущностью. Помимо него не было ничего вообще. Была тьма: скрытая сперва в тьме, всё это было бесформенным хаосом. Все, что существовало тогда, было пустым и бесформенным. Великой силой тепла рождено было это единое. Затем возникло вначале желание — первичное семя и зародыш духа... Кто знает воистину и кто может здесь сказать, когда это родилось и когда свершился этот акт творения? Боги появились позже сотворения этого мира. Кто же тогда знает, когда появился мир? Он первоисточник всего созданного, все равно, создал ли он все это сам, или же нет. Тот, чье око надзирает за этим миром с высоты неба, он воистину знает это, а может быть, он и не знает[5] .

Единым священным праисточником, существовавшей некогда общей духовной колыбелью, вероятно, обусловливается сходство представлений в славянской и индийской ведической культурах о первичном антропоморфном существе, носителе высшего жизненного принципа — любви или тепла — тапаса, и первичном зерне, золотом зародыше (хиранья гарпх), прорастающем в ходе становления человечества, — силе желания.

Так, силой Любви в славянской мифологии было рождено Солнце, вышедшее из лица Рода, Месяц светлый — из груди Его, Звезды частые — из очей Его, Зори ясные — из бровей Его, Ночи темные — из дум Его, Ветры буйные из дыханья Его, Дождь, Снег, Град — от слез Его, Гром и Молния — от голоса Его[6] . В индийском источнике Упанишадах такое первичное антропоморфное существо Пуруше («purusa», дословно с санскр. человек, мужчина), хранитель миров был извлечен из вод Атманом, тем, кто был поистине вначале одним, и кто придал Пуруше внешний облик[7] .

Перун и Свентовит

Сын Сварога Перун, второе лицо славянской Троицы-Триглава, бог войны и грозы, оживлял явленное, следил за миропорядком, вращая солнечное золотое колесо. Культ победителя зверя-Скипера, царя Пекла, Морского царя и Велеса поддерживался высшими слоями патриархального славянского общества, князьями и дружинниками, особенно в эпохи противостояния миру кочевых племен. После христианизации Руси культ Перуна был замещен Ильей-Пророком, а в фольклорной традиции — Ильей Муромцем и Егорием Храбрым.

Третья ипостась новгородского Триглава—Свентовит первоначально был богом света у западных славян. Его четырехглавый идол стоял в Арконе, главном святилище балтийских славян на острове Руян в Балтийском море. Вера в него была принесена в Новгород переселенцами из западных земель — ободритами и руянами. Велесова книга говорит о великой тайне триединства Сварога — Перуна — Свентовита, сила которого пронизывала все уровни жизни, множила миры богов и людей властию любви. Священное знание древних славян обладало, таким образом, чертами монотеизма[8] , но при этом непротиворечиво сочетало его с первобытными формами религии: тотемизмом, фетишизмом, анимизмом и магией.

Таким образом, и для мировоззрения индоевропейских народов, и для мировоззрения древних славян был характерен антропотеокосмиз, т. е. нерасчленность сфер человеческого, божественного и природного, отсвечивающих друг в друге. Это то, что Гераклит заложил в понятие «сферос» как мира, никем не созданного, «вечно живого огня, мерно загорающегося и мерно потухающего, на который обмениваются все вещи, выплавленные из него как слитки из золотого песка»[9] .

Признаки культа предков, получившего название манизм[10] , наиболее зримо представляются в факте возведения родословной славян к праотцам, родственникам богов, обучившим людей основным ремеслам, и прежде всего умению обращаться с железом. Знание выступает как мгновенное проникновение в бытие сущего, осуществляемое с помощью магических операций, и с целью упорядочения из хаоса пространства обитания древнего человека. Жертвоприношения обожествлявшимся силам природы, во главе которых выступало Солнце, входили в практику магии жизни, не расчленявшую слово и дело и служившую целям победы человека над небытием, над смертью.

Обряды и обычаи древних славян

Связь обычаев с природными силами

Непрерывная борьба и поочередная победа светлых и темных сил природы наиболее зримо запечатлена в представлениях славян о круговороте времен года. Его исходной точкой было наступление нового года — рождение нового солнца в конце декабря, празднование, получившее у славян греко-римское название «коляды» (calendae — первый день нового месяца). Полную победу нового громовника над зимой — «смертью» в день весеннего равноденствия справляли обрядом похорон Марены. Сюда же относится обычай ходить с маем (символом весны), маленькой елкой, разукрашенной лентами, бумагой, яйцами. Божество солнца, провожаемого на зиму, получило название Купалы, а также Ярилы и Костромы. В одном из старинных памятников XVII в. он описывался следующим образом:

Вечером накануне Иванова дня собираются вместе молодцы и девушки и плетут венки из разных цветов, надевая их на голову или привешивая у пояса. Они зажигают костер и, взявшись за руки, пляшут кругом него и поют песни, в которых часто упоминают Куполу, Потом они перепрыгивают через огонь[11] .

Сожжение или потопление в реке соломенного чучела или другого изображения Купалы напоминает о связи праздника с солнечным божеством.

Архаичные народные праздники вроде новогодних гаданий, разгульной масленицы, хороводов и зеленых березок «семика», «русальной недели» и других сопровождались заклинательными магическими обрядами и были своего рода молениями богам об общем благополучии, урожае, избавлении от грозы и града. Так, в несколько мрачный Ильин день русские крестьяне еще в XIX в. закалывали выкормленного всем, селом быка в честь повелителя Молний, воспреемника древнего Перуна.

Большие глубокие сосуды в Древней Руси именовали чарами и использовали для новогоднего гаданья об урожае (чародейство). На них часто изображали 12 разных рисунков, составлявших замкнутый круг, — символ 12 месяцев. В селе Лепесовке на Волыни было обнаружено древнее святилище так называемой Черняховской культуры II—IV вв. Алтарь святилища был сложен из осколков больших глиняных чаш. По венчику одной из них шел орнамент из 12 прямоугольных рамок с разными рисунками. Среди них три косых креста, обозначавших три срока главных солнечных праздников: 25 декабря, 25 марта и 24 июня. На трех других рисунках изображались рало, колосья и плетенки льна, что сопоставимо с месяцами: апрелем — пахота ралом, августом — уборка урожая и октябрем — трепка льна. Лепесовская чара — типичный ритуальный сосуд древних славян, предназначенный для новогодних гаданий. Найдены и идентифицированы также сосуды, использовавшиеся для обрядов сева-жатвы, весенне-летних водных обрядов, проводившихся в священных рощах, у родников и связанных с богиней-девой, покровительницей плодородия[12] .

Двоеверие: язычество и христианство

К моменту принятия христианства славянская религия не успела еще выработать строгих форм культа. Жрецы еще не выделились в особое сословие. Жертвы родовым и небесным богам приносили представители родовых союзов, а о сношениях с низшими демонами земли, об избавлении людей от их вредного влияния и о получении от них разных услуг заботились вольнопрактикующие волхвы. Место жертвоприношения, капище, не превратилось в храм даже и тогда, когда на этом месте стали ставить капь-идола, изображающего богов (капь—капище). При воцарении в Киеве Владимира I им была произведена в 980 г. своего рода языческая реформа. Стремясь, очевидно, поднять древние народные верования до уровня государственной религии, рядом со своими теремами, на холме, князь приказал поставить деревянные кумиры шести богов: Перуна с серебряной головой и золотыми усами, Хорса, Дажьбога, Стрибога, Семаргла и Макоши. Владимир установил будто бы даже человеческие жертвоприношения этим богам, что должно было придать их культу трагический, но в то же время и очень торжественный характер.

Культ главного бога дружинной знати был введен в Новгороде Добрыней. Вокруг идола Перуна там горело восемь негасимых костров, а память об этом вечном огне сохранялась у местного населения вплоть до XVII в.

К концу языческого периода в связи с развитием дружинного элемента сильно усложнились погребальные обряды славян. Со знатными русами сжигали их оружие, доспехи, коней. По свидетельству арабского путешественника Ахмеда Ибн-Фадлана, совершившего поездку в Волжскую Болгарию в качестве посла багдадского халифа, он наблюдал русские похороны и описал ритуальное убийство на могиле богатого руса его жены.

Огромный курган высотою с четырехэтажный дом («Черная Могила» в Чернигове) подтверждает это. Здесь, по преданию, был похоронен черниговский князь. В процессе раскопок в кургане были найдены золотые византийские монеты, оружие, женские украшения, турьи рога, окованные серебром, с чеканными узорами былинного сюжета —смерти Кощея Бессмертного в черниговских лесах.

С древнейших времен человек, охраняя себя от злых сил, покрывал одежду и жилище изображениями—оберегами, сплетая охранительную символику в единый образ мироздания. Именно таковы уборы древнерусских княгинь времен двоеверия (язычества и христианства) и изображения на фасадах русских изб, сохранившиеся на Севере до настоящего времени.

Головной убор княгини символизировал небо и увенчивался диадемой с изображением главнейших небесных сил, в центре находился Дажьбог или Христос (в зависимости от того, языческим или христианским был весь убор). Чело княгини украшали височные кольца, означающие движение солнца по небу. Вниз от венца спускались цепи — рясны, символизирующие воздушное пространство. Они покрывались изображениями либо струй дождя, либо птиц, либо семян, падающих с неба. К ряснам привешивались колты (подвески) с изображением русалок, крылатых вил, орошающих поля. Эти колты находились на одном уровне с ожерельями, изображающими распустившиеся ростки. На женских браслетах, как правило, были представлены картины русалий (весенних праздников в честь богинь — подательниц дождя). Наконец, на шею надевалась длинная цепь с двумя головами Ящера, скрепленными кольцом, символизирующим солнце. Так в женском костюме была отражена вся картина миросоздания — небо, земля и подземный мир.

На фасаде русской избы изображались небеса и ход солнца. Небо представлялось двухслойным, состоящим из «тверди» и «хлябей», т. е. неиссякаемых запасов воды. Хляби изображались волнистыми линиями. На тверди, располагающейся ниже хлябей, было показано положение солнца в трех позициях — утром, в полдень и вечером; чтобы подчеркнуть, что оно движется ниже хлябей, изображения светила помещали на деревянных «полотенцах», спускавшихся с крыши. Особенно богато украшалось узором центральное «полотенце», символизировавшее полдень, — там ярко светящее солнце изображалось несколько раз, либо знак солнца (круг, разделенный на восемь секторов) дублировался коньком крыши, означавшим Солнце-коня. На центральном «полотенце» часто помещали и громовой знак (круг, разделенный на шесть секторов) — символ Рода или Перуна, оберегавший дом от попадания в него молнии.

Сведения об обычаях славянских племен дошли до нас из сочинений римских, византийских и арабских авторов I тыс. н. э. Так, интересные сведения о военном искусстве славян сообщает византийский трактат «Стратегикон», написанный на рубеже VI—VII вв. н. э.:

Опытны они и в переправе через реки, превосходя в этом отношении всех людей. Мужественно выдерживают они пребывание в воде, так что часто некоторые из числа остающихся дома, будучи застигнуты внезапным нападением, погружаются в пучину вод. При этом они держат во рту специально изготовленные выдолбленные внутри камыши, доходящие до поверхности воды, а сами лежа навзничь на дне реки, дышат с помощью их; и это они могут проделывать в течение многих часов, так что совершенно нельзя догадаться об их присутствии[13] .

Первые оригинальные сочинения восточных славян относятся к концу XI в. и в них строй жизни предков описывается сквозь призму христианского мировосприятия с резко негативными оценками. Вот как «Повесть временных лет» описывает законы, предания и нравы разных племен:

Поляне имеют обычай отцов своих кроткий и тихий, стыдливы перед снохами своими и сестрами, матерями и родителями; имеют и брачный обычай: не идет зять за невестой, но приводят ее накануне, а на следующий день приносят за нее — что дают. А древляне жили звериным обычаем, жили по-скотски, убивали друг друга, ели все нечистое, и браков у них не бывало, но умыкали девиц у воды. А радимичи, вятичи и северяне имели общий обычай: жили в лесу, как звери, срамословили при отцах и при снохах. И браков у них не бывало, но устраивались игрища между селами, и сходились на эти игрища, на пляски и на всякие бесовские песни и здесь умыкали себе жен по сговору с ними; имели же по две и по три жены. И если кто умирал, то устраивали по нем тризну... мертвеца сжигали, а после, собрав кости, вкладывали их в небольшой сосуд и ставили на столбах при дорогах, как делают и теперь еще вятичи. Этого же обычая держались и кривичи и прочие язычники, не знающие закона божьего, но сами себе устанавливающие законы[14] .

Письменность древних славян

Узелковая письменность

Ни одна культура духовно развитого народа не может существовать без письменности. «Прежде убо словене неймъаху письменъ, ну чертами и ръзанми гадааху погани сущи». Обычно, основываясь на этих словах, написанных в IX в. болгарским монахом-черноризцем Храбром, и делают вывод о том, что славяне до миссионерской деятельности Кирилла и Мефодия не знали письменности. По мнению же ряда современных лингвистов и историков, Кирилл (ок. 827—869) и Мефодьй (ок. 815—885) были не создателями, а лишь реформаторами уже существовавшей азбуки, основанной на греческом алфавите и использовавшейся при записи Велесовой книги. Имеются также свидетельства, что, кроме греческой, славяне имели и свою оригинальную систему письма: так называемую узелковую письменность. Знаки ее не записывались, а передавались с помощью узелков, завязанных на нитях, которые заматывались в книги-клубки. Память о древнем узелковом письме осталась в языке и в фольклоре. Мы до сих пор завязываем «узелки на память», говорим о «нити повествования», «хитросплетении сюжета». В сказках Иван-царевич прежде чем отправиться в путешествие, получает клубок от бабы Яги. Разматывая этот своеобразный древний путеводитель, он, возможно, читал узелковые записи и таким образом узнавал, как добраться до места.

Период письменной жреческой культуры, видимо, начался у славян задолго до принятия христианства. Сказка о клубке бабы Яги уводит во времена матриархата. По мнению известного ученого-фольклориста В.Я. Проппа, баба Яга — это типичная языческая жрица, возможно, и хранительница «библиотеки клубков». Хранились они в берестяных коробах (не отсюда ли выражение: «наврать с три короба»), а при чтении нити с узелками вполне могли «наматываться на усы», приспособления для чтения.

В древности узелковая письменность была распространена достаточно широко. Узелковым письмом «кипу» и «вампум» пользовались древние инки и ирокезы. Письмо «цзе-шен» было известно в древнем Китае. Финны, угры, карелы, издревле совместно проживавшие со славянами на северных территориях России, имели узелковую письменность, упоминание о которой сохранилось в карело-финском эпосе «Калевала». На многих предметах, поднятых из захоронений языческого времени, просматриваются несимметричные изображения узлов сложной конфигурации, напоминающие иероглифическую письменность восточных народов.

Прообразы пиктографического письма

Часто в сочинениях христианского времени встречаются иллюстрации с изображениями сложных переплетений, вероятно, перерисованных с предметов архаической эпохи. Художники, изображавшие эти узоры, следовали существовавшему в то время правилу наряду с христианской символикой использовать и языческую. Следы узелковой письменности можно найти на стенах храмов эпохи «двоеверия», когда христианские святилища украшались не только ликами святых, но и орнаментальными узорами.

То, что Храбр назвал чертами и резами, есть некий прообраз рисуночного, пиктографического письма, широко использовавшегося в орнаментальных украшениях ритуальных предметов. По нему ученые восстанавливают содержание узелкового письма. Так, изображение простой петли-окружности предположительно расшифровывается как знак Рода. В пиктографическом письме этот знак трактуется более широко: Род —как племя, группа, женщина, орган рождения, глагол родить. Символ Рода — окружность, является основой для многих других узлов-иероглифов и условием, способным придать словам сакральное значение. Окружность с крестом — это солярный символ, знак Солнца и бога солнечного диска Хорса. Знак другого солнечного бога более сложен, ибо Дажьбог еще и хозяин Вселенной, податель благ и прародитель русского народа. Решеткой во времена первых пиктографических записей обозначалось вспаханное поле, сам пахарь, а также богатство, благодать.

Праславяне были земледельческим народом, поклонявшимся Роду, этим можно объяснить совмещение символов Рода и поля в едином символе Дажь-бога. Чуть усложненный солярный символ, у которого вместо окружности рисовалась ломаная линия, приобретал значение «громового колеса», знака бога грозы Перуна, остроугольная колесница которого вызывала небесный грохот-гром. Узел-иероглиф солярной усложненной формы наподобие трезубца принадлежал богу огня Семарглу и его ипостаси соколу Рарогу. Как показали исследования археологов, трезубец есть стилизованное изображение этой птицы, сложившей крылья (у египтян один из верховных богов Хор или Гор изображался соколом, расправившим крылья в полете). Историй связывают происхождение племенного знака-герба трезубца Рюриковичей и даже самого имени основателя династии русских князей Рюрика с птицей-тотемом западных славян-ободритов Рарогом.

Узелково-иероглифическая письменность древних славян, видимо, была очень сложна. Доступная лишь избранным — жрецам и высшей знати, — она стала священным письмом. По мере распространения христианства и угасания древней культуры славян вместе с жрецами-волхвами погибали и тысячелетние знания, «завязанные» узелковым письмом. Очевидно, что узелковая письменность в ту пору не могла соперничать с более простой системой письма, основанной на кириллице.

Православие стало вытеснять древнюю культуру и веру славян не ранее XI в. и много позднее, чем у других европейских народов. До этого она эволюционировала по крайней мере не менее полутора тысяч лет. Ее принято возводить к культуре скифов-сколотов — высокоразвитого земледельческого народа, жившего в Приднепровье в VI—IV вв. до н. э. и достигшего, по выражению Б.А. Рыбакова, «высшего уровня первобытности»[15] . В упадок культура праславян-сколотов пришла во время сарматского нашествия в III в. до н. э. Затем последовали Зарубинецкий (III в. до н. э.) и Черняховский (II в. до н. э. — VI в. н. э.) периоды, культурное развитие в рамках последнего было прервано вторжением гуннов во время Великого переселения народов IV—V вв. н. э. Тем не менее от легендарного славянско-антского князя Буса (упоминание о нем есть в «Слове о полку Игореве» и у готского историка Иордана) и до Владимира I славянская культура в условиях рождающегося феодализма развивалась почти полтысячелетия, так что «Повесть временных лет» относит даже рождение Киевского государства к VI в. н. э.

Наследие столь мощного пласта славянской культурной архаики не может оставаться невостребованным ее историческими воспреемниками. Это богатство заявляло и продолжает заявлять о себе исподволь: в образе мышления, стиле и фразеологии речи, мимике и жестах, неосознаваемых движениях души, соприкасающейся с миром родной природы. Ее формообразующее для нас значение состоит еще и в том, что с образами персонажей того далекого мира мы знакомимся в раннем детстве, поре, когда человек наиболее открыт этому мирозданью.