Положение России на Ближнем Востоке

С 1814 года до последних лет царствования императора Николая Павловича Россия поддерживала мирные отношения со всеми европейскими державами. Великие подвиги Отечественной войны, обнаружив мощь России, надолго обеспечили ей в Европе мир и выдающееся положение среди других держав.

Один раз только, в 1849 году, император Николай оказал вооруженную поддержку союзнику России, австрийскому императору, для подавления мятежа его подданных-венгерцев. Для русских войск, привыкших побеждать гораздо более сильных врагов, поход в Венгрию оказался почти простой прогулкой; но для Австрии русская помощь явилась прямым спасением, так как мятеж венгров грозил ей неминуемой гибелью и распадением государства. Короткий венгерский поход еще увеличил старую славу русского оружия, но не нарушил установившихся мирных отношений России со всеми державами Западной Европы. Победоносный венгерский поход принес, хотя временное, облегчение жившим в австрийских владениях славянам, в том числе галицким и угорским русским, а также жившим там православным румынам; все они остались верны во время венгерского восстания своему государю.

Иначе складывались дела на юго-восточной нашей границе, где Россия соприкасалась с чуждым и всегда враждебным ей миром азиатских народностей: Персией, Турцией и множеством более мелких кочевых, полудиких племен.

Эти места — Персия, Турция, Кавказ, берега Каспийского и Черного морей — известны под общим названием Ближнего Востока (землями Дальнего Востока называется восточная половина Сибири, где Россия граничит с Японией и Китаем). Здесь, как мы видели, со времен Петра Великого Россия вела упорную борьбу, имела ряд кровавых войн с Турцией. Причины этой упорной вражды были так глубоки и значительны, что надеяться на прочное примирение было невозможно. С одной стороны, для России было прямой необходимостью прочно усмирить полудикие племена, разбойничавшие на нашей юго-восточной границе, Турция же, связанная с этими племенами общей мусульманской верой, а с некоторыми из них и кровным родством, не могла оставить своих единомышленников и единоверцев без поддержки. С другой стороны, христианские народы, порабощенные и угнетенные мусульманами-персами и турками, давно уже молили о помощи единоверную Россию, и заступничество за наших единоверцев-православных также втягивало нас в войны с соседними мусульманскими державами. Наконец, Каспийское и особенно Черное море, по их положению, представляют такие выгоды, что обладание их берегами драгоценно для всякого народа; если турки не могли сразу примириться с потерей северного берега Черного моря, то для нас дальнейшие завоевания по берегам этого моря были желанным приобретением. Поэтому, хотя Россия войн с Турцией и не искала, но уклоняться от вызова тоже не имела причины.

Этими причинами вызваны были все наши войны с Турцией и отчасти с Персией в XVIII веке — при Петре Великом, Анне Иоанновне, Екатерине Великой; они же вызывали неоднократно новые войны на Ближнем Востоке и в XIX веке — в царствования Александра Благословенного (1801—1825), Николая Первого (1825—1855) и Александра Второго (1855—1881). Мелкая же война с хищными племенами велась здесь все время, без перерыва, как это было прежде, до Петра Великого.

Завоевания Екатерины Великой сильно облегчили России эту борьбу, оградив морским берегом значительную часть нашей южной границы. Не только для населения Новороссии, но даже для Донского казачества наступила пора более мирной жизни, миновала нужда быть постоянно настороже на случай разбойничьего набега.

Но борьба с азиатскими племенами не прекратилась и в XIX веке. Только боевая линия, требовавшая постоянной военной защиты, стала короче и передвинулась дальше на юго-восток, в предгорья Кавказа.

Предкавказье и Грузия

Высокая гряда Кавказских гор перерезает наискось широкий перешеек между Каспийским и Черным морями. С севера к этим горам подходит широкая степь, где кочевали испокон веков хорошо знакомые русским татарские и калмыцкие орды. Две большие реки, стекая с гор, текут по этой степи: Терек на востоке — в Каспийское море, Кубань на западе — в Черное.

Русским издавна пришлось познакомиться с этими местами. Богатая Персия, прилегающая с юга к Каспийскому морю, привлекала к себе русских купцов для торговли, а казаков соблазняла на легкие и добычливые набеги. Уже во времена Грозного казаки заплыли морем с Волги в устье Терека и здесь построили свои городки — Тюмень и Тарки. Так началось славное впоследствии Терское казачье войско. Те казаки, которые селились подальше от устья Терека, в горах, назывались гребенскими (горными). Понятно, что терским и гребенским казакам приходилось постоянно защищать свои городки от набегов диких горских племен. Наравне с донскими и уральскими казаками они считались на службе у Московского царя, и уже Грозный посылал на далекий Терек свое царское жалованье и подкрепления из московских стрельцов и служилых людей.

В то же время начались и сношения России с православной Грузинской землей, лежащей за Кавказом по южным склонам гор и в плодородных долинах. Грузины — малочисленный, но храбрый народ — уже много столетий вели ожесточенную борьбу, защищая свою свободу и свою веру от сильных мусульманских народов: турки, персы, кавказские горцы со всех сторон терзали своими нашествиями и опустошали несчастную Грузию. На беду, грузины еще плохо ладили между собой. Различные области Грузии (Карталиния, Кахетия, Мингрелия, Имеретия, Гурия) то соединялись под властью одного царя, то опять разделялись, иногда даже враждовали между собой. Временами приходилось грузинским царям смиряться перед турками или персами, платить им дань, иные даже принимали мусульманскую веру.

Но народ крепко держался православия, и стоило появиться на престоле смелому царю-христианину, чтобы он весь снова поднялся на кровавую борьбу.

Россия, конечно, не могла остаться равнодушной к страданиям единоверного народа. Когда грузинские послы впервые предстали пред очи Иоанна Грозного, суровый царь не мог удержаться от слез, слушая их рассказы. Несчастным грузинам была одна надежда на спасение — Россия.

Уже сын Грозного, Федор Иоаннович, уступил мольбам кахетинского царя Александра и принял его, со всей его землей, под свою высокую руку. Как только успокоилась Россия после смуты, ко двору царя Михаила Федоровича вновь явились послы из Кахетии от царя Теймураза с просьбЪй: принять его землю в русское подданство «до последнего дня Страшного Суда». «Никого я не имею на свете, кроме Бога и твоего Царского Величества. Живу только именем Святой Троицы, твоей милостью и помощью твоего Царского Величества», — писал Теймураз. И позже такие посольства с мольбой о подданстве и защите, о присылке войска, пушек, денег на жалованье ратным людям много раз являлись к престолу царей Михаила Федоровича и Алексея Михайловича.

Вольные терские казаки нередко, пробравшись через горы, поступали на службу к грузинским царям. Грузинские летописи сохранили рассказы о том, что на помощь Грузии приходили казаки и с Дона и даже с Днепра.

Грузины молили о помощи, называли себя слугами великих государей. Но какую помощь могла оказать им Россия, сама изнемогавшая в тяжелых воинах? Еще при Федоре Иоанновиче сделана была попытка проложить дорогу в Грузию, завоевав Дагестанские горы; но два русских войска только погибли без пользы в незнакомой, дикой, гористой стране. Россия была еще слишком слаба для таких далеких трудных войн. Михаил Федорович и Алексей Михайлович делали для защиты Грузии то, что позволяли им их силы: в переговорах с Турцией и Персией убеждали ради дружбы и мира с русским царем не теснить и не воевать Грузии; с персами такие уговоры нередко и достигали цели.

Грузинам посылали иногда из Москвы деньги или запасы, посылали, по их просьбе, учителей, священников, церковные книги — во всем этом в разоренной Грузии была большая нужда.

При дворе Московских государей всегда можно было встретить знатных грузин княжеской и даже царской крови, пожелавших вступить в русскую службу. В свите царя Алексея Михайловича во время польской войны было несколько грузинских царевичей.

Имеретинский царевич Александр был одним из любимых друзей и сподвижников царя Петра Великого в его молодые годы. Женатый на русской, он получил большие вотчины под Москвой и всю жизнь свою посвятил России. Он был в числе «потешных» Петра, ездил с ним вместе учиться за границу. В битве под Нарвой царевич попал в плен. Шведы, зная его царское происхождение, требовали за знатного пленника огромный выкуп — 20 бочонков золота или 60 пленных шведских офицеров. Зная бедственное положение России, царевич сам писал государю, прося не разоряться на его выкуп. «Пусть никакого убытка не будет государству ради нашей свободы. На то мы званы: терпеть и умереть за Государя и за Россию». Позже, когда успех перешел на сторону русских, Петр поспешил выручить самоотверженного царевича, обменяв его на знатнейшего из пленных шведских генералов.

Под конец жизни, когда кончилась шведская война, Петр Великий обратил свое внимание на Кавказ. Ему хотелось прочно овладеть берегами Каспийского моря, чтобы завести постоянную торговлю через Персию со Средней Азией, с богатейшей азиатской страной Индией. Он сам с сильным войском высадился в Дагестане, занял главные дагестанские и персидские города на берегу Каспийского моря. Слабые преемники Великого царя не умели удержать в руках его ценные приобретения: императрица Анна, жалея расходов на поддержку столь отдаленных владений, добровольно вернула их Персии.

Но сношения с Грузией стали с тех пор еще теснее. Еще при жизни Петра царь карталинский Вахтанг, свергнутый турками с престола, переселился со всем своим семейством в Россию. Вместе с ним по призыву Петра выехало в Россию свыше 1000 человек грузин-царевичей, князей, воинов, духовных. И позже переселение грузин в пределы России не прекращалось.При императрице Елизавете из таких переселенцев образован был в русской армии особый грузинский гусарский полк. Знаменитый князь Багратион, сподвижник Суворова, был родом грузин.

Но не одного убежища для беглецов и военной поддержки искала Грузия у единоверного великого народа. Как только при Петре оживилось в России печатное дело, грузинский царь Арчил просил царя озаботиться и грузинской печатью. Царь Петр велел немедленно отлить грузинские буквы для печати, и из Московской казенной типографии вышли первые печатные книги на грузинском языке. Потом русскими же мастерами и учителями заведена была типография и в столице Карталинии — Тифлисе. От русских же учились и устройству школ и иконописи. Словом, все просвещение шло в Грузию через Россию, и это еще теснее сплачивало с нами маленький, единоверный нам грузинский народ.

Кавказская линия

Наши владения в предгорьях Кавказа долгое время не отходили далеко от устья Терека. Только в 1735 году выстроен был Кизляр недалеко от моря. Но мало-помалу терское казачество увеличивалось притоком новых казаков — поселенцев с Дона и с Волги, а также горцев-осетин и кабардинцев, поступивших на русскую службу; казаки двигались все выше по Тереку. В 1763 году построена была уже Моздокская крепость, и казачьи городки и станицы почти сплошь унизали течение Терека.

Победоносные турецкие войны Екатерины Великой придвинули русскую границу вплотную к Кавказским горам. Кубанские степи, где кочевали татарские орды, перешли под власть России.

Устраивать вновь завоеванный край прислан был знаменитый Суворов. Кубанские татары не желали упорно признать русской власти и в кровавой борьбе были истреблены почти поголовно. Остатки грозной некогда орды бежали в Турцию или переселены были в Крым. Но с истреблением этого разбойничьего народа на опустевшую степь начались с Кавказских гор стремительные набеги воинственных и диких племен — черкесов, кабардинцев и других. Эти набеги доходили не только до земли донских казаков, но даже до Воронежской губернии. Пришлось сразу принять решительные меры для защиты новой границы.

С завоеванием кубанских степей естественной границей России стали Кубань и Терек. Терек был уже надежно укреплен. Теперь и по берегам Кубани и подальше в степи стали выростать города-крепости (Екатеринодар, Ставрополь и др.). Скоро кубанские укрепления встретились с терскими. Так сомкнулась сплошная черта укреплений, огородившая нашу южную границу от разбойничьих набегов горцев. Эта черта долгое время известна была под названием Кавказской линии. Невелики и незатейливы были кавказские крепости: небольшое село, окруженное рвом, высокий земляной вал, на нем — крепкий плетень из толстого хвороста, сторожевая вышка; пять-шесть пушек, какая-нибудь рота солдат — вот и вся крепость. Но не одними такими крепостями держалась охрана линии. При устройстве ее в кубанские степи спешно переселены были несколько тысяч запорожских казаков, служба которых на Днепре стала уже не нужна. Сначала хотели из них составить просто конные солдатские полки, но запорожцы, любя свою казачью жизнь, просили оставить их в казачестве и дать им для поселения новые земли, где пригодится их служба. Императрица Екатерина указала им для поселения привольные кубанские степи и даже прислала^ им на новоселье, по русскому обычаю, хлеб-соль с блюдом и солонкой из чистого золота. В 1792 году новые поселенцы получили от императрицы «Жалованную Грамоту» на владение кубанскими землями. Образовалось новое, Кубанское казачье войско (малороссийский говор кубанцев до сих пор отличает их от великорусов-терцев). Кубанское войско вместе с терскими казаками в течение полувека вело тяжелую геройскую борьбу, защищая от разбойников-азиатов русскую границу.

За их спиной плодородные ставропольские степи быстро заселялись мирным земледельческим людом, вырастали города. А на линии тем временем шла, ни на день не прекращаясь, жестокая и кровавая борьба.

К южному берегу Терека и Кубани близко подходят грозные Кавказские горы. Эти горы испокон веков населены были дикими воинственными племенами чеченцев, черкесов, кабардинцев, лезгин, осетин, ингушей, кумыков. Кавказские горцы в большинстве были очень бедны: даже князья их зачастую не имели одежды наряднее овчинного тулупа. Зато все эти племена отличались храбростью, и в бою, по отзыву русских, сотня черкесов стоила тысячи татар. Жадные до крови и до грабежа, горцы любили войну больше всего на свете. Азиатская жестокость этих головорезов не знала предела. Захватив в плен русского казака или солдата, они перерезали ему жилы так, чтобы он не мог двинуть ни рукой, ни ногой, и, раздев догола, бросали в камышах на съедение комарам, тучами висевшими над водой. Никаких договоров они не заключали и не признавали, и их соседство каждый час грозило внезапным набегом. День и ночь по всей Кавказской линии, тянувшейся верст на 700 от устья Терека до устья Кубани, стояла зоркая казачья стража. От укрепления до укрепления выставлялась цепь «кордонов» — человек по 50—60, а иногда и по 200. Между «кордонами» — мелкие сторожевые отряды, «пикеты», человек по 10 и «залоги», или «секреты», по 2—3 человека. На каждом сторожевом посту выставлялись особые «фигуры», или «маяки», — соломенные чучела на высоком шесте. Зажженный «маяк» объявлял тревогу по всей линии, обозначая появление врагов. Леса, покрывавшие тогда берега Терека, еще облегчали горцам неожиданные нападения, а от казаков требовали особой бдительности. Конечно, и казачьи удальцы не упускали случая пробраться на враждебный берег, подстеречь и подстрелить чеченца или кабардинца, бродящего около русской границы.

В этой тревожной военной обстановке казаки вырастали прирожденными воинами, ни в чем не уступавшими их вечным врагам — горцам. Казаки усвоили себе их зоркость и ловкость, их знакомство с горной природой, их военные приемы, уменье владеть оружием, переняли от врагов даже их наряд — черкеску. Для сторожевой службы и мелкой пограничной войны казаки были неоценимы. Никакое регулярное войско не могло бы их заменить. Сами горцы считали казачьи станицы опаснее для себя, чем настоящие крепости. «Крепость — камень, брошенный в поле, — говорили они, — дожди и ветры снесут его поздно или рано; а станица, как растение, вопьется з землю корнями — и ничем ее не вырвешь».

И действительно, казачьи станицы были самым надежным оплотом Кавказской линии.

В 1774 году, когда казаки ушли в поход против турок, горцы целым скопищем нагрянули на Наурскую станицу (Терского войска), думая разграбить ее без боя. Тогда взялись за оружие старики, уже вышедшие из строя, мальчики, не доросшие до того, чтобы их брали в поход, даже казачки: они высыпали на вал в своих красных сарафанах, били горцев косами, серпами, обливали их сверху кипятком, горячими щами, варившимися у них к обеду. После целого дня упорного приступа горцы бежали со стыдом. Наурские казачки получили за это дело знаки военного отличия, а в горах долго еще можно было встретить «джигитов» (воинов) с обожженными лицами. Казаки дразнили их: «А что, приятель, ты не в Науре ли щи хлебал?»

С окончательным устройством линии Россия уже твердой ногой стала на северных предгорьях Кавказа. В последние годы царствования Екатерины Великой наместником предкавказских владений России был князь Потемкин, родственник знаменитого наместника Новороссии и Крыма. Под его заботливым управлением край быстро достиг заметного развития. Кизляр, Моздок, Ставрополь, бывшие дотоле лишь крепостями, превратились уже в настоящие города, наполнились промышленным и торговым населением. Наехало сюда торговцев и предпринимателей из немцев и армян, быстро стало развиваться шелководство, виноделие. Недавно построенный и быстро разросшийся Екатериноград (ныне станица в Терской области) украсился пышным дворцом, достойным наместника Великой Российской императрицы. Полудикие горцы с невольным уважением и страхом смотрели на выраставшую мощь России. Князья некоторых горских племен, не смущаясь различием веры, сами спешили просить подданства Русской державе. Их приводили к присяге в Екатериноградском дворце в присутствии наместника и его блестящего двора, при громе пушечной пальбы, и новые русские подданные уезжали к себе в горы, еще более ослепленные блеском роскоши и могущества России.

Подданство Грузии

С живым вниманием и радостной надеждой встречались известия о русских победах в Грузии. Судьба этой многострадальной земли и во времена Екатерины Великой была не легче, чем 100 или 200 лет назад. Правда, главные два грузинских царства — Карталиния и Кахетия — соединились к этому времени под властью одного царя — Ираклия Второго. Но Имеретия, Мингрелия, Гурия держались особняком, имели своих царей или владетельных князей. Все эти крошечные государства (каждое из них было меньше одной русской губернии) были между особой в вечной вражде, и это междоусобие еще более подрывало их силы, и без того ничтожные. Имеретия, Мингрелия и Гурия платили туркам позорную дань — не только деньгами, но и людьми, выдавая туркам ежегодно положенное число красивейших девушек. Карталиния и Кахетия такую же дань платили персам. Но и этой позорной ценой нельзя было купить прочного мира. За малейшее ослушание турки или персы мстили набегами, и их вторжения сопровождались всегда бесчеловечными насилиями и опустошением страны. Почти все храмы Грузии хранят до наших дней следы кощунственных мусульманских вторжений: лики святых на иконах изрублены сабельными ударами, глаза выколоты копьями. Самим царям грузинским приходилось не раз переживать тяжелые испытания. Современник Екатерины Великой, имеретинский царь Соломон, преследуемый турками, должен был скрываться с горстью верных слуг в дремучих лесах, покрывавших горы его родины. Здесь же, в лесной трущобе, пришлось беглецам встретить Светлый Праздник: они вырезали на коре столетнего дуба знамение креста и в полночь трижды обошли вокруг дерева, воспевая во мраке дубравы: «Христос Воскресе!»

Если такие лишения выпадали на долю царей, то можно представить себе разорение простого народа. От вражеских нашествий и от своих усобиц грузины, и без того малочисленные, так оскудели и обессилили, что при Ираклии Втором соединенные Карталиния и Кахетия едва могли выставить 10 тысяч человек войска, притом плохо вооруженного, совсем не обученного и незнавшего никакой дисциплины.

Усиление России и приближение русской границы к Кавказу оживили в сердцах грузин надежду на близкую помощь. Уже при Екатерине Великой русские войска два раза посылались в Грузию; но внутренние беспорядки там были так сильны, что царь Ираклий не мог собрать съестных припасов даже для нескольких батальонов, а царь Имеретин Соломон вместо обещанных обильных запасов доставил на прокормление русского войска всего несколько быков. Войско пришлось отозвать, но все же по договору с Россией Турция вынуждена была отказаться от постыдной дани людьми с грузинских земель. Это было первое облегчение, вырванное для Грузии оружием единоверной России.

Но царь Ираклий и его преемник Георгий, видя полную невозможность защищаться своими силами, продолжали просить о принятии их в подданство России и о присылке русского войска для постоянной охраны грузинских границ. В последние годы своей жизни императрица Екатерина стала склоняться на их просьбы.

Персы, раздраженные этими переговорами, снова вторглись в Карталинию, опустошили ее дотла, обратили в развалины Тифлис, столицу Карталинского царства, избили несколько десятков тысяч населения с чисто азиатской жестокостью, для потехи перерубая саблями грудных детей, не щадя ни бессильных стариков, ни женщин.

На эту зверскую расправу императрица ответила объявлением войны Персии. Смерть помешала ей довести эту войну до конца. Император Павел, занятый другими делами и заботами, отозвал двинутые в Персию войска. Но оставить на жертву хищникам несчастную Грузию он не хотел. Россия была теперь достаточна сильна, чтобы отозваться на мольбу, с которой уже свыше 200 лет обращались к ней грузинские цари. Осенью 1799 года генерал Лазарев с двумя пехотными полками выступил с Кавказской линии через горы в Грузию. Трудный переход был совершен быстро, и 26 ноября полки в стройном порядке при звоне колоколов и громе пушечной и ружейной пальбы вступили в Тифлис. Население города, так недавно еще испытавшее ужас персидского нашествия, ликовало, встречая давно жданных защитников. Все знали, что на этот раз русские штыки не для короткого похода показались на улицах Тифлиса.

На следующий день созвано было блестящее собрание высшего духовенства, вельмож и дворянства Грузии. Перед лицом собравшихся посол императора Павла торжественно возвестил, что император Всероссийский принимает Грузию под свое покровительство и защиту, а царя Георгия утверждает на его престоле, в знак чего посылает ему свою милостивую грамоту, царскую корону, порфиру и знамя с изображением русского двуглавого орла.

Царь Георгий, со своей стороны, принял присягу на верность императору, отныне верховному властелину над царями Грузии.

Персидский посол, требовавший по старине дани, получил гордый ответ, что Грузия признает над собой только власть России, а у России достаточно силы, чтобы защитить ее от любого врага.

Очень скоро пришлось оружием доказать азиатам эти слова.

Лезгины, подстрекаемые персами, огромным скопищем хлынули с Дагестанских гор на Грузию для привычного набега. Все живое в ужасе разбегалось перед их хищными толпами. Но на этот раз лезгинам не пришлось поживиться добычей. Генерал Лазарев быстрым движением заступил им дорогу. У него было всего 700 человек русской пехоты да с 1000 грузинских всадников-ополченцев против 20 тысяч неприятелей. Но бешеные натиски лезгинской конницы, славившейся на весь Кавказ дикой храбростью, за целый день не могли прорвать железного строя небольшого русского отряда. Непобедимые дотоле лезгины со стыдом бежали, оставив на месте боя несколько тысяч убитых.

Этот грозный урок надолго оградил Грузию от набегов из Дагестана. Но защитой границ сделана была только половина дела. Грузии угрожала еще другая беда.

Царь Георгий был при смерти, его братья, сыновья и племянники заранее начали между собой спор о наследстве, и междоусобие готово было вспыхнуть каждую минуту. Иные из царевичей уже заводили переговоры с персами, другие с лезгинами, обещая исконным врагам грузинские земли и города, лишь бы получить поддержку для завладения престолом.

Предвидя неизбежную смуту и зная, что вечная междоусобная война истощила народ хуже вражеских набегов, умирающий царь обратился к своему покровителю императору Павлу с последней просьбой: принять Грузию в прямое и полное подданство, уничтожив самый престол грузинских царей, служивший только предметом гибельных раздоров.

Почти одновременно скончались царь Георгий и император Павел. Император Александр Первый долго колебался, обдумывая просьбу почившего царя Грузии. Отнюдь не желая насильственно подчинять себе независимый народ, он изъявил свое согласие на присоединение Грузии не прежде, чем получил достоверные свидетельства, что весь грузинский народ желает видеть его своим царем и самодержцем. 12 сентября 1801 года император Александр подписал манифест о полном соединении Грузии с Россией. Манифест гласил, что император принимает на себя бремя управления Грузией не для приращения сил, не для корысти, не для расширения пределов и без того обширнейшей в мире империи, но считает священным своим долгом, вняв молению самих грузин, дать им и безопасность, и твердое, мирное управление.

Грузинское дворянство и простой народ с радостью приняли присягу своему новому государю императору Всероссийскому. Некоторые из царевичей, не желая поступиться своими былыми правами на престол, попробовали затеять смуту; но народ не оказал им никакой поддержки, и они стали искать помощи у врагов своей родины лезгин, персов и турок. Большинство же царевичей послушно переселились в Россию, вступили в русскую службу или получили пенсии, приличные их высокому происхождению. Среди русской знати до сих пор есть несколько княжеских фамилий, ведущих начало от грузинского царского дома.

Так совершилось давно жданное и давно подготовлявшееся добровольное слияние маленькой Грузии с могущественной Россией. Но нужно было еще много усилий, чтобы удержать и закрепить за Русской державой ее новые владения.

Соединение Грузии с Россией всполошило весь мусульманский мир. Горские племена Дагестана, Персия, Турция, закавказские татары — все, что привыкло жить грабежом или данью на счет беззащитной Грузии, поднялось сразу против русских.

Персы, надеясь на огромную численность своей армии, открыто хвалились отбросить русских обратно за Терек.Между тем держать в Закавказье большое войско Россия не могла. В Европе начиналась как раз в это время страшная борьба с Наполеоном, каждый был на счету. Два-три полка пехоты, несколько пушек и немного казаков с линии и с Дона — вот и все силы, какими мы располагали для защиты Грузии в первые годы после ее присоединения.

Но император Александр сумел выбрать человека, который и с этими ничтожными силами достиг в короткое время изумительных успехов. Это был князь Цицианов, по крови грузин, русский по воспитанию: еще дед его переселился в Россию и был убит на русской службе в войне со шведами при императрице Елизавете. Умный, предприимчивый и бесстрашный князь Цицианов умел не только быстро и хорошо наладить управление Грузией, но и добился добровольного подчинения Имеретин, Мингрелии и Гурии, объединив таким образом под русской властью все древнее грузинское царство (почти целиком нынешние губернии Тифлисскую, Кутаисскую и Елизаветпольскую). Персам он нанес в войне тяжелые удары, а горным разбойничьим племенам успел внушить должный страх и уважение к России. Никаких переговоров с ними он не признавал, а требовал безусловной покорности и дани. «Где видно, чтобы муха с орлом переговоры вела», — писал он лезгинским князьям. Азиаты, уважающие только силу, трепетали перед грозным и суровым Цициановым. Однажды целое скопище лезгин, собравшихся с большим одушевлением для похода против русских, разбежалось, охваченное внезапным и неудержимым страхом, когда где-то вдали грянул и раскатился по горам выстрел русской пушки: так велик был среди горцев страх перед русским оружием.

Но не одной грозой военных подвигов ознаменовали русские свое вторжение в дикий азиатский мир. Когда Цицианов молодецким штурмом взял сильную персидскую крепость Ганжу (ныне губернский город Елизаветполь), из 9 тысяч женщин, бывших в городе, ни одна не погибла и не пострадала; этим отличались подвиги православного русского войска от бесчеловечной азиатской жестокости персов и их соседей. Но персы плохо заплатили благородному Цициа-нову за его великодушие: доблестный князь был вероломно убит ими во время мирных переговоров под г. Баку в 1806 году. Его смерть была большой потерей для нас. Но скоро место славного Цицианова заняли другие герои, не уступавшие ему в доблести и честном служении Родине.

В 1812 году, когда на Россию надвигалась гроза нашествия Наполеона, на далекой окраине, в Закавказье, кипела ожесточенная война одновременно и на персидской, и на турецкой границах, и в горах Дагестана. Особенно выдвинулся в это время среди русских полководцев генерал Котляревский.

Кавказские полки, закаленные в многолетней непрерывной войне, славились выдающейся даже для русских выносливостью и храбростью. А под командой таких начальников, как Котляревский, они совершали подвиги прямо сказочные.

Зато все удавалось этим богатырям: удивительные переходы по головоломным крутизнам, еле доступным даже для прирожденных горцев, дерзкие приступы, неслыханные по смелости нападения на вдесятеро сильнейшего неприятеля заканчивались блестящей победой, постыдным погромом, бегством и истреблением огромной персидской армии.

Наконец, на приступе сильнейшей персидской крепости Ленкорани Котляревский был весь изуродован бесчисленными ранами и только чудом остался в живых, но продолжать службу уже не мог и должен был доживать свою славную жизнь калекой. В особом ящике он хранил 40 обломков костей, вынутых из его ран, полученных под Ленкоранью. Зато Ленкорань была взята, и война закончилась в 1813 году присоединением к России почти целиком нынешних Бакинской губернии и Дагестанской области, принадлежавших до тех пор персам.

Так баснословными подвигами горсть русских людей в трудные для своей Родины годы закрепила господство России на далекой окраине и не выдала врагам доверившейся нам единоверной Грузии.

Первые войны за освобождение христиан Балканского полуострова

Избавление христианской Грузии от изнурительного ига мусульман было только началом великого дела, какое судьба предназначила России. Мы видели уже, что такой же помощи, защиты и освобождения издавна ждали и просили себе все христианские народности, томившиеся под турецким игом. А таких народностей было немало.

Обширная Турецкая империя лежит в двух частях света: в Европе и в Азии. Родина турок — Азия, европейские же их владения завоеваны силой оружия, и сами турки всегда составляли в этих землях лишь небольшую часть населения. В самом Константинополе и южнее его большинство населения состояло из греков: Константинополь (Царьград) и был когда-то столицей сильного греческого царства, отсюда приняли русские и христианскую веру. К северу от Константинополя Балканский полуостров до Дуная заселен был народом славянского племени: болгарами (в восточной части) и сербами (в западной части).Севернее, за нижним Дунаем, лежали так называемые Дунайские княжества — Молдавия и Валахия, населенные румынами. Этот народ образовался от смешения древнейших местных жителей-дакийцев с римлянами и отчасти славянами. В языке румынском много славянских слов. Греки, болгары, сербы и румыны — все исповедовали православную веру.

Жизнь христиан под турецким игом была крайне тяжелая. Турки называли своих подданных христиан стадом и относились к ним с полным презрением. Турецкие законы не давали им никакой защиты, и сверх очень тяжелых государственных налогов христиане подвергались частым притеснениям и насилиям со стороны турецких солдат, чиновников и правителей.

За недоимки или легкую вину, а иногда и вовсе без вины их продавали в рабство, как делали когда-то на Руси татары. Красивых девушек насильно обращали в мусульманскую веру и забирали в свои гаремы, а мальчиков отнимали от родителей, воспитывали в мусульманстве и из таких отуреченных христиан составляли особое войско янычар, славившихся своей храбростью.

Румыны, не в пример прочим покоренным христианам, сохраняли особые от турок законы и имели особых князей — «господарей». Но эти «господари» в позднейшее время назначались турками из преданных им богатых греков, и их управление для народа было не легче, чем для сербов или болгар управление турецких пашей.

Безмерные подати довели народ до полной нищеты. Молдавия и Валахия, славившиеся прежде обилием хлеба и скота, совершенно оскудели.

Более смелые и воинственные из христиан, не желая сносить тяжелой неволи, бросали свои дома, уходили в горы и составляли отряды «гайдуков»: делали из гор набеги, грабили богатых мусульман и жесткой расплатой мстили туркам за притеснения. Христиан такие «гайдуки» никогда не грабили и не обижали, и народ считал их не разбойниками, а героями, борцами за родину и веру.

В течение 300 лет турки не могли задавить окончательно этого движения, и мелкая война все время кипела на Балканском полуострове. Иной раз и мирное население поднимало восстание, но такие восстания неизменно и очень жестоко подавлялись турками.

В этом безотрадном положении одна только надежда поддерживала угнетенных: надежда на помощь и защиту единоверной России. Со времен Иоанна Грозного болгары, сербы и греки молились в своих церквах за русских царей и с нетерпением ждали появления на Дунае царских ратей, чтобы восстать против притеснений. Мы видели, как часто появлялись с мольбой о помощи их послы у престола первых царей из дома Романовых. Но Россия была тогда слишком слаба для борьбы с могущественной Турцией.

Первый попробовал откликнуться на призыв порабощенных христиан Петр Великий. Его поход на Турцию в 1711 году рассчитан был именно на восстание прртив турок их подданных христиан. «Господари» Молдавии и Валахии Кантемир и Бранкован в тайных переговорах обещали перейти на его сторону. Первое появление русского войска на берегах Дуная вызвало радостное движение среди славянских племен Балканского полуострова. Маленькое сербское княжество Черногория, никогда не признававшее над собой турецкой власти, смело подняло оружие против Турции. Сербы и болгары жадно ожидали исхода войны, и монахи заносили в свои летописи смиренную молитву: «Помоги, Боже, нашему Царю».

К несчастью, поход Петра был неудачен. Кантемир сдержал свое обещание, но Бранкован изменил и передал туркам все запасы, заготовленные для русских. Эта неожиданная измена вместе с другими тяжелыми обстоятельствами поставила Петра в отчаянное положение, и Россия сама поплатилась за неудачную войну потерей Азова. С тех пор для изменника Бранкована не было у народа другого прозвища, как Иуда. Но дело на этот раз было проиграно. Кантемир и его соучастники в восстании против турок выселились в Россию, а положение христиан в Турции осталось без перемены.

Около этого времени в судьбу балканских славян вступилась еще Австрия. После удачной войны она отняла у турок всю Сербию, которая и оставалась под ее властью 20 лет (1718—1738).Но управление австрийских немецких властей оказалось для сербов не лучше турецких порядков. Австрийцы, римско-католики, так усердно старались навязать православным сербам свою латинскую веру и свой немецкий язык, а управляли так дурно и бессердечно, что вызвали к себе одну ненависть и озлобление. Под властью Австрии было с давних времен еще несколько других славянских племен — чехи, словаки (среди которых в IX веке после Рождества Христова жили и трудились Св. братья Кирилл и Мефодий, славянские первоучители), словинцы, хорваты, часть сербов — и всем жилось тяжело, и все они, за исключением сербов, вынуждены были перейти в римско-католическую веру, хотя в народе всегда сохранялось тяготение к старой их православной вере. Еще во времена Алексея Михайловича один ученый хорват (Юрий Крыжанич), бежавший из Австрии в Россию, писал в своей книге, что немцы для славян — враги страшнее турок, и мечтал, чтобы Россия объединила в одно царство всех славян, освободив их и от турецкого, и от немецкого ига. И сербы, попавшие всем народом в 1718 году под власть Австрии, скоро почувствовали горечь нового рабства и были, в конце концов, рады, когда Австрия вернула их снова Турции. «Лучше турок с саблей, чем немец с пером», — говорили они.

Вся надежда турецких христиан по-прежнему обращена была на православную Россию — на «деда Ивана», как называли Россию болгары. Сербы, болгары, румыны во множестве переселялись в Россию. Уже Петр Великий мог образовать из таких переселенцев несколько конных полков — сербский, волошский, молдаванский. При Елизавете Петровне к ним прибавились наряду с грузинским еще болгарский и македонский полки (Македония населена славянами, родственными болгарам и сербам).

Со всех концов православного мира переселенцы стекались в Россию искать приюта и служить «деду Ивану», пока у него не наберется силы освободить их родную землю. Дети и внуки таких переселенцев уже смотрели на Россию, как на свою истинную родину, душой и телом сливались с родным для них русским народом. Среди героев Отечественной войны видное место занимает славный генерал Милорадович, родом из обрусевших сербов, переселившихся в Россию. Некоторые области в Южной России (в нынешних Екатеринославской и Херсонской губерниях) так густо были населены ими, что получили даже название «Новой Сербии».

Русские государи после неудачной попытки Петра Великого не оставили заботы о защите и освобождении единоверных, а некоторых и единоплеменных нам народов. Ближе всех к русским границам лежали Молдавия и Валахия. Понятно, что их освобождение шло в первую очередь. Уже императрица Анна по окончании войны с турками требовала независимости для Дунайских княжеств, но тогда измена союзников-австрийцев не позволила России настоять на своем. То же требование повторила Екатерина Великая после первой турецкой победоносной войны. Вмешательство других держав вынудило императрицу несколько умерить свои требования. Молдавия и Валахия не получили полной независимости, но все же знаменитый Кучук-Кайнарджийский мир 1774 года принес им значительное облегчение. Турки обязались не вводить в княжествах новых налогов, на два года вовсе освободить их от податей, а России предоставлено было право следить за исполнением этого обещания, для чего в Молдавию и Валахию присланы были особые русские уполномоченные.

Страшные удары, нанесенные Турции Екатериной Великой, взволновали все православное население Турции. «Дед Иван» показал свою силу, Турция не казалась уже такой сильной и страшной.

В 1804 году сербы, потеряв терпение от обид и грабежей со стороны турок, подняли кровавое восстание «за крест честный и за свободу золотую». Во главе восстания стал храбрый серб Кара-Георгий, дед нынешнего сербского короля Петра. Их одушевление было так велико, что турки несколько лет не могли справиться с восстанием малочисленного, плохо вооруженного народа. Вожаки восстания, конечно, ждали поддержки от России. В то же время обратились к императору Александру и румыны с жалобой на турок, которые по своему произволу хотели сместить их «господарей». Император Александр, имевший уже по договору 1774 года законное право вступаться в дела Дунайских княжеств, начал с Турцией войну. Русские войска снова явились на берегах Дуная — и их появление, как всегда, вызвало сильное движение среди православных. Много румын, сербов, болгар сражалось в русских рядах. Русские отряды проникли и в Сербию на поддержку восставших.

К сожалению, надвигавшаяся Отечественная война, требовавшая всех сил на защиту самой России, снова не дала довести дела до конца. Но все же мир, заключенный в Букареште в 1812 году, был достаточно выгоден и почетен. Сербия получила право самоуправления — сербы сами выбирали себе отныне правителей, сами устанавливали для себя законы; только турецкие войска стояли еще в их крепостях да определенные подати шли в пользу султана. Добиться полного освобождения Дунайских княжеств опять не удалось, но обширная область Молдавии — Бессарабия отошла от Турции к России.

Страшные годы решительной борьбы России с Наполеоном (1812—1814) были тяжелым временем и для балканских славян. Гибель или поражение России означали бы и для них гибель всякой надежды на светлое будущее. Турки, видя стесненное положение России, и не думали исполнять договора 1812 года и хозяйничали в Сербии по-старому. Сербы, сжившиеся уже с мыслью о свободе, отвечали новым восстанием. Турки жестоко теснили их со всех сторон, и на этот раз плохо пришлось сербам. Но в это время закончились в Европе войны с Наполеоном.

Россия, прославленная неслыханной победой над соединенными силами всей Европы, была снова на высоте своего могущества, и внушительное заявление императора Александра заставило турок вспомнить о договоре 1812 года. О войне с Россией они в это время боялись и подумать.

Турецкие войска были выведены из Сербии, и сербам дано даже право избрать себе не временного правителя, а наследственного князя. На княжеский престол избран был единодушно главный руководитель восстания в это время Милош Обренович. Наступили для Сербии новые дни. Подняты были вновь на церковные колокольни колокола, сброшенные турками 400 лет назад, и торжественный благовест по всей сербской земле возвестил народу зарю свободной жизни. Но в состав Сербского княжества вошла только одна часть сербов; другая, большая их часть осталась под властью Турции и отчасти Австрии.

Войны с Турцией при императоре Николае

Успехи, достигнутые Россией при императоре Александре Первом, все же не обещали в дальнейшем прочного мира на Ближнем Востоке.

Одной из причин, питавших и поддерживавших постоянно враждебные отношения с Турцией, были события на Кавказе. Кавказские горцы хотя и не были в прямом подданстве Турции, все же признавали над собой некоторую власть турецкого султана как духовного главы всего мусульманского мира. И султан не мог видеть без огорчения, как мусульманские племена, населявшие Кавказские горы, одно за другим должны подчиняться России. А борьба с горцами шла у русских непрерывно. Для сообщения был тогда один лишь путь — так называемая Военно-Грузинская дорога, проложенная русскими через горы наперерез Кавказского хребта от крепости Владикавказ до Тифлиса. Но движение по этой дороге было в постоянной опасности от грабежей, чинимых окрестными горцами. Они питали отвращение к мирной жизни, а грабеж считался у них почетным и молодецким промыслом. «Мы люди честные, — говорили они, — земли пахать не любим, а хотим жить грабежом, как жили наши отцы и деды».

С одной стороны горного хребта шли укрепления нашей линии, с другой — лежала наша уже Грузия, а посредине горы перерезаны русской дорогой: куда бы ни обратились горцы со своими грабежами, они попадали в русские владения. Понятно тоже, что русские не могли ограничиться отражением набегов. Эта постоянная оборона стоила дороже настоящей большой войны, да и не всегда можно было уберечься наверняка от внезапного разбойничьего набега. Обеспечить себе спокойное и прочное обладание Закавказьем можно было только полным усмирением горных племен, покорением Кавказа.

С 1816 года, когда главнокомандующим на Кавказе был назначен знаменитый генерал Ермолов, герой Отечественной войны, русские повели настойчивое, упорное наступление в глубь Кавказских гор. Ермолов говаривал, что Кавказ подобен чудовищной крепости, воздвигнутой природой и защищенной полумиллионным гарнизоном. На эту крепость он и повел правильную осаду, надвигаясь вперед медленно, но прочно закрепляя за собой взятые позиции.

В кавказской войне Турция принимала негласное, но очень живое участие, неуклонно снабжая своих единоверцев оружием и всеми боевыми запасами, какие трудно было достать в горах. С другой стороны турецкие крепости (Каре, Ахалцых, Батум, Поти, Анапа) отрезали русские владения от Черного моря и служили опорой для горцев Западного Кавказа. Эти крепости были для русских как бельмо на глазу. Овладеть ими было крайне важно для удобной защиты кавказской границы. Кроме того, господство над восточным берегом Черного моря дало бы России большие выгоды и окупило бы расходы кавказской войны.

Таким образом, на Кавказе наши отношения с Турцией складывались весьма недружелюбно. К тому же приводили и события в Европе.

Облегчение, доставленное Сербии и Дунайским княжествам, не только не успокоило турецких христиан, но, напротив, вызвало новые волнения. Всем хотелось добыть себе такие же льготы, а турецкая неволя час от часу становилась нестерпимее. Прошло 4—5 лет после описанных выше событий в Сербии — и на юге началось восстание греков. Это восстание вызвало к себе сочувствие уже не в одной России. Из разных государств Европы приезжали добровольцы помогать грекам в их борьбе за свободу. Турки, озлобившись, старались подавить восстание такими мерами, к каким даже сами они ранее не прибегали. 10 апреля 1821 года, в Пасхальную ночь, во время заутрени они схватили престарелого патриарха Григория, совершавшего торжественное богослужение, и повесили его на воротах патриаршего двора.

Эта дикая расправа вызвала во всей Европе взрыв негодования. Император Николай Первый по вступлении своем на престол потребовал от турецкого правительства прекращения подобных злодейств. На этот раз требование России было поддержано также Англией и Францией. Соединенный флот всех трех держав явился у берегов Турции и в битве у Наварина уничтожил весь турецкий флот.

Но Франция и Англия тотчас и отстали от союза, не желая втягиваться в долгую войну. Султан в своем манифесте к подданным обвинял во всем одну Россию и призывал всех мусульман к священной войне против нее. Ненависть к христианам вообще, а к русским в особенности прорвалась давно невиданным, диким ожесточением, с каким турки поднялись на войну с Россией. Война вспыхнула одновременно на берегах Дуная и на кавказской границе и была очень упорна и тяжела. Опять добровольцы из Сербии, Болгарии, Румынии во множестве стекались под русские знамена. На объявление мусульманами священной войны христиане отвечали такой же священной войной за свою веру.

В 1829 году победа склонилась на сторону русского оружия. Наши войска подошли к самому Константинополю, и турки под угрозой приступа к столице должны были спешно просить мира.

Этот мир (заключен в Адрианополе в 1829 году) был торжеством не только для России, но и для всего христианства. Часть греков, именно южные греки, получили независимость от турок и образовали особое королевство со столицей Афинами. Сербия получила еще 6 уездов, что значительно увеличило это маленькое княжество, и туркам запрещено было жить в пределах Сербии. Молдавии и Валахии были даны новые важные льготы: отныне «господари» избирались самим населением из среды румынского народа, притом избирались не на срок, а на всю жизнь, так что турки, раз признав избранных румынами «господарей», уже не имели права их сместить. «Господари» могли издавать для своих княжеств законы, не спрашивая согласия турок. Кроме того, Молдавия и Валахия получали право завести собственное войско. Подати, взимаемые турками с румын, были снова сложены на несколько лет, пока народ не оправится от разорения войны.

Пять лет (с 1829 по 1834 год) русские войска оставались в Молдавии и Валахии. Уполномоченный императора Николая Павловича граф Киселев управлял обоими княжествами, пока не утвердились в них окончательно новые порядки, определенные Адрианопольским договором. Новое управление Дунайских княжеств разработано было в Петербурге. Русские же офицеры устроили и обучили вновь учрежденные румынские войска. Когда русские оставили, наконец, Молдавию и Валахию, княжества оказались почти совершенно самостоятельными: верховная власть над ними Турции сохранялась только на словах.

Сама Россия по Адрианопольскому миру получила турецкие крепости Ахалцых, Анапу и Поти, обе последние на берегу Черного моря. Вместе с этим России уступлен был Турцией восточный берег Черного моря от устья р. Кубани до гавани Св. Николая. Но Черноморское побережье населено было непокорными племенами, продолжающими сноситься с Турцией, и для прекращения этих сношений устроена была потом особая Черноморская укрепленная береговая линия. Еще раньше, в 1828 году, по Туркманчайскому миру с Персией Россия приобрела населенные по преимуществу христианским народом — армянами — Эриванское и Нахичеванское ханства (нынешнюю Эриванскую губернию).

Успехи России в борьбе с Турцией вызвали большую тревогу среди держав Западной Европы: боялись, чтобы Россия не завоевала Турцию окончательно и не овладела бы Константинополем, который считается едва не самым выгодным по положению городом в мире.

Чувство зависти и опасения вызвало образование против России целого союза сильных европейских государств и привело в конце концов к несчастной для нас Крымской войне.

В последние годы царствования императора Николая Первого России пришлось снова начать с Турцией войну. Война пошла вначале для нас успешно. Русский флот под начальством адмирала Нахимова уничтожил турецкий флот в блестящей битве около гавани Си-нопа (в Черном море). Но на помощь Турции выступили неожиданно Англия, Франция и одно из итальянских королевств — Сардиния. Даже Австрия, спасенная в 1849 году от верной гибели помощью императора Николая Первого, заняла явно враждебное положение, грозя каждую минуту примкнуть также к нашим врагам. Сами австрийцы признавались при этом, что они «удивляют мир своей неблагодарностью».

Огромный флот союзников подошел к берегам Крыма и высадил сильную, отлично вооруженную армию турок, англичан, французов и итальянцев. После неудачной для нас битвы союзники большими силами обступили город Севастополь. Русский флот был слишком слаб для открытого боя с сильным врагом. Для подкрепления слабого гарнизона Севастополя с кораблей свезли на берег пушки и матросов, а самые корабли затопили у входа в гавань, чтобы оградить город от нападения с моря.

Началась знаменитая, всякому русскому известная осада Севастополя. В самый разгар этой тяжелой осады император Николай Павлович после недолгой простудной болезни 18 февраля 1855 года скончался.

Русские в короткий срок возвели под искусным руководством военного инженера Тотлебена ряд укреплений, превративших Севастополь в настоящую крепость, о которую 11 месяцев разбивались отчаянные приступы союзной армии. Во время непрестанного бомбардирования погибли смертью героев славные русские вожди — адмиралы Нахимов и Корнилов. Наконец, когда укрепления Севастополя были почти совершенно разрушены, союзники страшным приступом овладели Малаховым курганом, который был главной опорой русских позиций. После этого остатки русских войск вынуждены были отступить из развалин Севастополя.

Успехи русских на кавказской границе и взятие сильной турецкой крепости Каре отчасти дали нам некоторое удовлетворение. Император Александр Второй, вступивший в это время на престол, не захотел продолжать трудной войны и согласился на мир, обязавшись не иметь в Черном море военного флота, возвратить Турции взятые у нее крепости и города в Малой Азии и уступить прилегающую к устью Дуная часть Бессарабии, отошедшую к Молдавии. Мирный договор подписан был в Париже 18 марта 1856 года.

Обязательство не иметь флота в Черном море значительно подрывало военную мощь России, и многие в России от души огорчались заключением невыгодного для нас мира. Силы России были еще не истрачены, одушевление в народе велико, и казалось возможным продолжать борьбу с надеждой на победу. Но император Александр Второй вполне обдуманно пошел на уступки. Им руководил при этом глубокий и верный расчет: внутренние дела России требовали всего внимания и заботы императора.

Своевременно и необходимо было провести целый ряд важных преобразований, наметить новые законы и порядки. Война была помехой в великом деле, задуманном императором Александром Николаевичем, и он спешил заключением мира, твердо веря, что Россия, приведя в порядок свои внутренние дела, сумеет скоро восстановить и перед другими державами свою мощь и славу.