Власть и сословия

Содержание

1.	Введение	- 2
2.	Механизм функционирования сословного строя	- 2
3.	Поместная система	- 4
4.	Земские соборы	- 10
5.	Боярская Дума	- 19
6.	Роль церкви в управлении государством	- 29
7.	Приказная система	- 31
8.	Начала абсолютизма	- 36
9.	Заключение	- 37
10.	Литература	- 39

ВВЕДЕНИЕ

Основными постоянно действующими факторами русского исторического процесса выступают, прежде всего — особая пространственная и геополитическая ситуация, специфический механизм функционирования сословного строя и, самое важное — место государства и его институтов в регулировании социальных отношений.

Период XV—XVII вв. характеризовался двумя взаимосвязанными процессами развития централизованного государства — формированием единой государственной территории за счет объединения русских земель, укреплением политической системы и реальной власти монарха. Входившие в состав государства новые территории, прежде всего становились объектом хозяйственного освоения, крестьянского земледелия. Основой благосостояния оставался земледельческий труд, который создавал общественное богатство, давал государству материальные и демографические ресурсы для нормального функционирования. Основные тенденции развития государственной политики, а также противоречия общества и государства были непосредственно связаны с вопросом о землевладении и крестьянском сословии.

МЕХАНИЗМ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ СОСЛОВНОГО СТРОЯ

Механизм функционирования сословного строя имел в России большую специфику по сравнению со странами Западной Европы. Сословия представляют собой крупные социальные слои, положение которых в обществе закреплено законом, а привилегии имеют наследственный характер. Сословный строй формировался как на Западе, так и в России под влиянием, прежде всего экономических отношений, однако государство активно вмешивалось в этот процесс. Изолированное изучение истории отдельных сословий (дворянства, духовенства, купечества, крестьянства, посадских людей) не дает возможности раскрыть механизм функционирования общества в целом. Необходимо системное рассмотрение места и роли различных сословий в зависимости от выполняемых ими социальных функций.

В период образования Русского централизованного государства и его последующего развития существовали особые причины, способствующие законодательному закреплению специфической системы сословной организации общества. Главная из них может быть определена как необходимость скорейшей мобилизации его экономических и людских ресурсов в экстремальных условиях хозяйственной разобщенности регионов, низкого уровня развития товарно-денежных связей, рассредоточенности населения и постоянной борьбы с внешней опасностью.

Борьба земледельческого населения с набегами кочевников и, прежде всего татаро-монгольским игом, обусловливавшая характер и направление колонизации новых земель, вызвала определенные деформации социального развития, его смещенность по сравнению с европейскими государствами. На Западе отсутствие свободных пространств и высокая плотность населения сильно обостряли социальные противоречия, что вело к большей консолидации сословий и ускоряло законодательное закрепление сословных и личных прав. В России в период складывания централизованного государства, напротив, острота социальной конфронтации длительное время снималась за счет оттока населения на окраины, где в свою очередь традиционно группировались оппозиционные элементы. Не случайно именно такие окраинные регионы становились исходным пунктом антиправительственных выступлений, крестьянских и казацких движений. Так было в период Смутного времени начала XVII в., восстания Разина, да и позднее, в ходе крестьянских войн XVIII в. Развитие социальных отношений на больших пространствах и систематический отток населения к окраинам до известной степени замедляли рост социальной напряженности, видоизменяли формы ее проявления и, в конечном счете консолидацию сословий. В этих условиях государство активно вмешивается в процесс формирования и законодательного регулирования сословий с целью обеспечить рациональное функционирование всей системы. В XIV—XV вв. основное население городов и сельской местности имело примерно одинаковое правовое положение. Так называемые податные сословия несли определенную службу и повинности государству, которая называлась «тяглом». Тяглые общины различались на посадские — торговые, городские и земледельческие — волости. Существовало вотчинное (наследственное) землевладение. Право владеть вотчинами принадлежало высшему сословию — боярству, занимавшему высшие должности военной и административной службы. Они владели землями на наследственном праве, осуществляли по решению власти управление городами (наместники) и волостями (волостели) , получая от местного населения определенные доходы за осуществление управления и суда. По мере расширения государства, в его распоряжении оказывалось значительное количество земельных владений, которые оно раздавало в условное пользование дворянству. Эти земли (поместья) они получали не в наследственное, но пожизненное владение под условием военной службы. Сформировалась особая служилая система, при которой каждый слой общества (сословие) имел право на существование лишь постольку, поскольку нес определенный круг повинностей, по терминологии того времени — «службу», или «тягло». Сердцевину организации составляло условное землевладение: предоставление земли и крестьян служилым людям. Таким образом, в Русском государстве формировалась поместная система. Основным преимуществом этой системы было то, что государство всегда могло иметь в своем распоряжении значительную военную силу, не затрачивая на ее содержание никаких средств. Условность поместного землевладения состояла в том, что оно в принципе не было наследственным и даже пожизненным, завися исключительно от самого факта несения службы государству. Помещик должен был не только выходить на службу сам, но и приводить с собой определенное число крестьян с соответствующим снаряжением — «конно, людно и оружно».

ПОМЕСТНАЯ СИСТЕМА

Как система поместное землевладение сложилось в конце XV в., когда правительство Ивана III и затем Василия III ввело в поместную раздачу значительный массив новых земель. Уже к середине XVI в. поместье стало самым распространенным видом землевладения в центральных уездах. Для государства XVII в. поместная система явилась важным контрольным и хозяйственным институтом: не имея достаточного числа чиновников на местах, при составлении учетно-фискальных документов, сборе налогов, мобилизации в армию и, наконец, в полицейских целях правительство опиралось на землевладельцев. Вся логика развития служилого государства и поместной системы вела к постепенному закреплению за сословиями определенных функций и связанных с ними обязанностей и прав.

Главным юридическим признаком служилого сословия в целом было право владения землей и крестьянами, а также обязанность государственной службы, прежде всего военной. Это сословие было, однако, не вполне однородно по своему социальному составу, что нашло свое выражение в традиционной, сложившейся постепенно, иерархии чинов. Все служилые чины делились на две основные категории — «служилых людей по отечеству» и «служилых людей по прибору». Принадлежность к первой категории определялась происхождением, а вторая (низшая) категория была открыта для пополнения из некоторых других сословий (например, стрельцов, казаков и даже тяглых слоев — крестьян и посадских). Верхи служилой иерархии — «служилые люди по отечеству» разделялись на три разряда, которые различались между собой родом службы, степенью привилегированности, размерами земельных пожалований. Высший разряд составляли думные чины, то есть те, которые принимали участие в деятельности Боярской думы — совещательного органа при монархе. В состав думных чинов входили бояре, окольничие, думные дьяки. Следующие два разряда составляли чины московские (служившие в столице, при дворе) — стольники, стряпчие, дворяне московские и жильцы; и чины городовые (провинциальные) — дворяне выборные, дети боярские дворовые и дети боярские городовые. Общая тенденция развития чиновного строя состояла в том, что дворянство все более становилось привилегированным замкнутым сословием, отмежевывалось от приборных служилых людей, сближавшихся по своему статусу с тяглыми слоями населения. При Петре I они окончательно были превращены в податное сословие.

Экономическую основу консолидации правящего сословия составляло владение землей и крестьянами. В течение всего XVII века и, особенно во второй его половине, идет постепенное превращение условного землевладения (когда поместье давалось только на время службы) в безусловное, или вотчинное (передававшееся по наследству). К концу XVII века различия между ними становятся все более формальными, пока, наконец, они не сливаются юридически в петровском указе о майорате 1714 г.

Обратной стороной процесса консолидации дворянства и усиления его экономического могущества стало закрепощение крестьян, последовательно проводившееся государством с конца XV в. и окончательно завершенное юридически в Уложении 1649 г. Отправной точкой этого процесса явилось ограничение права перехода крестьян от одного владельца к другому в соответствии с их желанием. Судебник 1497 г. впервые ввел определенный срок этого перехода — за неделю до и неделю после Юрьева дня, приходившегося на 26 ноября по старому стилю. Судебник 1550 г. существенно не изменил это положение, уточнив лишь сумму, которую выплачивал крестьянин старому владельцу при выходе от него — так называемое «пожилое». В дальнейшем переход был отменен полностью, и крестьянам остался только один, нелегальный способ обретения свободы — бегство от своих владельцев. Государство в свою очередь рядом правовых актов увеличивало срок сыска беглых крестьян, а также совершенствовало систему их розыска. Наконец, Уложение 1649 г. сделало сыск бессрочным, что означало завершение процесса закрепощения крестьян.

В XVII веке выделялись различные категории крестьянства. По правовому положению довольно существенно различались крестьяне частновладельческие и черносошные. В свою очередь частновладельческие крестьяне могли принадлежать светским владельцам — помещикам, церковным учреждениям (поскольку церковь в то время располагала крупными земельными владениями) и, наконец, дворцовому ведомству. Большие размеры дворцового землевладения, а также относительно легкие условия труда, давали здесь больше возможностей для сохранения традиционного крестьянского самоуправления. Черносошные крестьяне несли государственное тягло, уплачивая налоги и отбывая повинности в пользу государства. Эта категория крестьян жила на государственных (или «черных») землях и относительно свободно распоряжалась своими участками, хотя и не являлась их собственниками. Однако в рассматриваемый период такие земли сохранялись в основном лишь на Севере.

Ремесленное и торговое население городов допетровского времени носило общее наименование посадских людей, так как они жили на посадах — в той части города, которая находилась вне крепости и где располагались земли и дворы горожан. Посадское население, однако, не было однородным. В его составе выделялось экономически сильное купечество, входившее в торговые корпорации, которых было три — гости, гостиная и суконная сотни. Посадское население составляло единую тяглую общину, так как отбывало государственные повинности, разверстывавшиеся между отдельными плательщиками. В состав тягла входили как денежные платежи, так и службы в пользу государства. Раскладка податей производилась самим посадским миром в зависимости от имущественного положения плательщика. Именно поэтому посадское население было заинтересовано в том, чтобы никто из жителей города не уклонялся от несения повинностей и все таким образом были прикреплены к тяглу.

Характеристика положения основных сословий русского общества XVII в. показывает, что все они имели строго определенные обязанности по отношению к государству. Процесс государственной регламентации функций сословий шел постепенно и получил свое правовое оформление в середине XVII века. Соборное Уложение 1649 г. стало важнейшим законодательным кодексом допетровской Руси, утвержденным Земским собором. Это был развернутый правовой документ, разделенный на 25 глав и содержащий 967 статей. В них нашло четкое юридическое оформление положение сословий, причем наиболее важным вопросам были посвящены особые главы.

К их числу относятся, например, такие, как «Суд о крестьянах», «О поместных землях», «О посадских людях», «Суд о холопах» и другие. По Уложению крестьяне прикреплялись к земле, посадские люди — к выполнению городских повинностей, служилые люди — к несению военной и других государственных служб.

В состав государства постоянно входили новые территории, которые последовательно становились объектом хозяйственного освоения, крестьянской земледельческой колонизации. Сложившийся тип земледельческого производства и крестьянского хозяйства обнаружил свою большую стабильность во времени и пространстве, последовательно воспроизводясь каждый раз на вновь осваиваемых землях. При отсутствии перенаселенности, земельной тесноты, экономический прогресс был связан не столько с изменением типа хозяйствования, сколько с количественным ростом обрабатываемых земель. Все это оказывало существенное влияние на процесс формирования общества и государства в России. Подходя с этой точки зрения, можно констатировать влияние географических условий — протяженности территории, ее равнинного характера, сочетания леса и степи — на размещение населения, на складывавшиеся стратегические ситуации, на формирование естественных границ государства. Можно отметить также воздействие почвенно-климатических условий, наличие разветвленных речных бассейнов, создававших удобные водные коммуникации, богатых лесных массивов и, особенно, запасов пригодных для земледелия земель. Колонизация новых земель во многом определяла темпы развития, смены основных фаз социальных процессов, их направленность и специфику. В этом заключалось существенное отличие России от Запада.

Большие пространства незаселенных земель, систематический отток населения к окраинам до известной степени замедляли рост социальной напряженности, видоизменяли формы ее проявления. Характерно, что если в Западной Европе одной из форм снижения социальной напряженности была сознательная организация миграций населения (в виде, например, Крестовых походов, снаряжения морских экспедиций для открытия и колонизации новых земель, ссылка недовольных и социально опасных элементов в колонии), то в России главной заботой правительства оказывалась как раз обратная практика всемерного сдерживания, препятствования оттоку населения или его бегству на окраины. В результате здесь формировались особые условия для законодательного закрепления специфической организации общества, которые были связаны с необходимостью скорейшей мобилизации экономических и людских ресурсов в экстремальных условиях хозяйственной разобщенности регионов, низкого уровня развития товарно-денежных отношений, рассредоточенности населения, постоянной борьбы с внешней опасностью. Расширение территориальных границ государства к концу XV — началу ХVIвв. поставило вопрос о качественном изменении системы управления. В состав единого государства вошли территории, еще недавно бывшие в составе ряда великих и удельных княжеств, где существовало традиционно княжеское управление. Для того чтобы теснее связать местное управление с централизованной властью, было введено наместническое управление. На места направлялись наместники в города и волости, в сельскую местность. Наместники и волостели должны были управлять с помощью своего административного аппарата, который выполнял и судебные функции. Эта мера давала правительству возможность посылать на места надежных людей, что рассматривалось как служебное поощрение. Наместники направлялись на ограниченные сроки, в течение которых стремились обогатиться насколько возможно. Это называлось системой кормления. Наместническое управление оказалось чрезвычайно тягостным для населения и недостаточно эффективным для управления.

Правовые нормы ограничивали объем сборов, которые наместники могли получать с населения. Они получали «въезжий корм», предусматривались периодические поборы по большим праздникам, судебные, торговые и другие поборы. Ограничивалось также число помощников, которых местный администратор мог привозить с собой. Важно, что все сборы наместник взимал не сам, а через местные власти. Однако все эти меры оказывались недостаточно действенными на практике. Во внутреннем управлении уездов издавна существовала своя, местная, опиравшаяся на давние традиции, система самоуправления. Представителями уездного населения избирались старосты, сотские, в руках этих выборных местных администраторов при наместниках осуществлялось управление налоговыми и полицейскими функциями уезда.

Особой остроты проблемы внутреннего управления достигли в связи с ростом разбоев и воровства. Перенесение основных функций поддержания правового порядка к местным органам управления становилось необходимым. Лишь местное население, в отличие от временно управлявших наместников и волостелей, было заинтересовано в эффективной борьбе с этим злом. Одним из первых решений правительства в данном направлении стала передача уголовных дел в ведение местных выборных властей в Пскове в 1541 г. Судили «лихих людей» целовальники и сотские на княжем дворе, как бы восстанавливая на новой основе региональные традиции местного самоуправления. Еще судебник 1497 г. предусматривал ряд норм об участии представителей местного населения в суде наместников и волостелей. На суде должны были обязательно присутствовать старосты и «лучшие люди», без которых суд не мог производиться. Некоторые наместники и волостели, не имевшие по своему статусу права высшего суда, вообще не должны были решать уголовных дел.

Судебник Ивана IV 1550 г. значительно расширил те правовые нормы, которые рассматривали вопрос об участии выборных представителей местного населения в суде наместников. Сама постановка этого вопроса предполагает, что среди местного населения находились достаточно компетентные люди, пользующиеся авторитетом. Отдельно судебник рассматривал ситуацию, когда местные выборные люди, принимавшие участие в суде, были неграмотны. В этом случае протокол судебного дела передавался им для возможного дальнейшего контроля по этому делу. Нормы судебника стимулировали выбор местных властей, так как без них боярский суд наместника вообще не мог состояться. Судебник Ивана IV ограничивал произвол наместничьего управления еще и тем, что он предоставлял право приносить жалобы на суд наместника и его администраторов в высшую инстанцию. В 1555 г. наместничество как форма управления на местах была отменена. В указе Ивана IV упоминалось о жалобах населения на убытки, которые оно терпело, и новая реформа была представлена как мера, направленная на общее благо. Лишь в пограничных городах было предусмотрено воеводское управление, что делалось по пожеланиям населения, опасавшегося вторжений извне.

Воеводское управление было военным, централизованным, но оно отличалось от наместнического тем, что воеводы не должны были кормиться за счет населения. Обязанности воевод определялись специальным наказом, который, в частности, требовал проведения ревизии управления за предшествующий период, осуществления обороны города, полицейских функций, суда, пожарной безопасности. Самоуправление земских учреждений при воеводском управлении также сохранялось, причем воевода был главным, а губернские старосты его соправителями. Обе стороны могли сообщать в центр о злоупотреблениях другой стороны. Активное развитие местного управления отражало, по-видимому, стремление властей опереться на более широкую социальную базу в борьбе с боярской аристократией.

Отношения административной системы и населения, земли и власти развивались в этот период противоречиво. Сословно-представительные учреждения, опиравшиеся на традиционные представления о взаимодействии централизованной княжеской власти и властных функций народного представительства и его вечевых порядков, не сразу утратили свое значение. Наиболее ярким явлением в развитии сословно-представительных институтов власти в XVI—XVII вв. были Земские соборы.

ЗЕМСКИЕ СОБОРЫ

В сравнении с аналогичными представительными учреждениями на Западе — парламентом в Англии, генеральными штатами во Франции и Нидерландах, рейхстагом и ландтагом в Германии, риксдагом в Скандинавских странах, кортесами в Испании, сеймом в Чехии и Польше, Земские соборы в России играли менее значительную роль. Они возникли в более позднее время (оформились в XVI в. и уже к концу XVII в. потеряли свое значение и прекратили созываться). В XVI— XVII вв. они созывались обычно в условиях экономических трудностей, войн или принятия ответственных внутриполитических или внешнеполитических решений, когда правительство нуждалось в поддержке или одобрении своих действий со стороны более широких слоев населения. Период наибольшего расцвета сословно-представительной монархии в России приходится на XVII в., когда Земские соборы созывались наиболее часто.

В контексте развития земского начала и сословного представительства в управлении особый интерес представляет вопрос о Земских соборах. Со времени Ивана Грозного прослеживается особая форма легитимации властных решений — через посредство открытого обращения к народу, представленному сословиями. Источники сообщают даже о такой акции, как речь молодого царя с Лобного места (1549 г.). Историки спорят, является ли это сообщение домыслом или в его основе лежит реальный факт. Во всяком случае, это известие интересно тем, что в нем говорится о «повелении собрать свое государство из городов всякого чину», о намерении царя быть самому «судом и обороной» подданных, установить справедливый суд. К подобной открытой форме обоснования своих действий царь прибегал и впоследствии. Направляясь в военный поход на Казанское ханство, царь во Владимире, где собралось войско, произнес обращение «к боярам, воеводам, княжатам, детям боярским дворовым и городовым московской и новгородских .земель» о вреде местнических споров, причем предлагалось отложить эту практику во время похода.

В какой-то мере это, возможно, напоминало низшим слоям общества традиционные вечевые обычаи всенародного совета, вызывало определенные иллюзии единения народа и власти. Но, обращение к представителям населения изначально не предполагает выбора из двух возможных решений (как это было на вече), и, напротив, подразумевает общую поддержку и принятие к исполнению предложенного образа действия. Вероятно, эта мера полезна для власти и еще в одном отношении — создание образа единства царя с «миром», «землей», «народом», которому мешают и противодействуют те или иные лица из окружения монарха, В одном из подобных случаев обращения к народу, царь заранее получает кредит доверия для борьбы с ними. В период подготовки опричнины в обращенной к царю грамоте от московских «гостей, купцов и прочих граждан града Москвы» содержалась просьба, «чтобы царь их на расхищение волкам не давал, наипаче же от рук сильных избавлял» и предлагалось содействие в истреблении «государских лиходеев и изменников, они за тех не стоят и сами тех потребят».

Идея единения власти и народа весьма широко распространена в политической мысли и публицистике XVI в. Наследственные права на престол и полнота власти монарха представляют идеал политического строя, отстаиваемый самим Грозным в его сочинениях. Участие сословий в управлении, формы их взаимодействия с монархической властью выступают как главные темы политической мысли в таких памятниках, как «Беседа Валаамских чудотворцев», сочинениях И. Т. Пересветова, который особенно проводит идею использования сильной власти. Более внимательное рассмотрение политических программ публицистов, проповедующих идею соборного единения, позволяет, однако, увидеть в ней достаточно четко выраженные сословные интересы. Так, в сочинениях И. Т. Пересветова царская «гроза», государственный разум и справедливость выступают как гарант сословных прав дворянства.

Первый дошедший до нас документ Земского собора — это приговорная грамота 1566 г., содержащая мнения представителей многих сословий государства по вопросам дальнейшего ведения Ливонской войны. В ней представлены духовное сословие, бояре, окольничие, дьяки — то есть руководители центральной администрации, дворяне и дети боярские, а также представители торгового сословия — гости и купцы. Все они названы поименно, а на обороте грамоты имеются их подписи. Грамота подтверждает предположение о том, что соборная форма выступает как внешняя демонстрация единства сословий в поддержке решения монархической власти. Тем не менее, идея Земских соборов несомненно вошла в политическое сознание и практику политической жизни эпохи.

Власти все более часто прибегают к использованию соборной формы в периоды политической нестабильности или для принятия крупных решений, затрагивающих интересы одного или нескольких сословий. Примером может служить церковно-земский собор 1584 г. при царе Федоре Иоанновиче, когда было принято решение об отмене церковных и монастырских податных льгот (тарханов). Ограничение прав духовенства на земли и соответствующие податные льготы были задуманы еще Иваном Грозным, который также использовал соборные формы для постановки этого вопроса. Грамота 1584 г. вновь заостряла внимание на необходимости ограничить льготы духовенства ради интересов казны и служилых людей.

Особенное внимание привлекает первый избирательный Земский собор, который привел к власти Бориса Годунова (в 1598 г.). Одни исследователи считали, что данный Собор представлял собой простую инсценировку, разыгранную партией Годунова, другие доказывают, напротив, что правовые нормы его проведения были соблюдены. Сохранилось соборное определение об избрании Бориса Годунова царем. Оно представляет собой документ, в котором ярко выражена идея законности избрания нового царя. В качестве обоснования выдвигается наряду с божественным предопределением завещание Грозного и народное волеизъявление. Составители Грамоты находились в сложном положении, поскольку после смерти царя Федора Иоанновича законная династия прекратилась, и необходимо было доказывать законность и целесообразность незнатного «царского корени сродича, ближнего приятеля, слуги и конюшенного боярина» Бориса Федоровича в ранге царя. В качестве аргументов приводился ряд библейских повествований об избрании царей из числа людей нецарского рода. Упоминался, в частности, библейский Давид, а также Иосиф Прекрасный, который согласно версии грамоты царствовал в Египте. Остается неясным, впрочем, чем объясняется упоминание об Иосифе в качестве царя, хотя составители грамоты не могли не знать, что он не был фараоном. Содержался ли здесь намек на незаконность избрания или, напротив, имело место желание любой ценой найти соответствующий эффектный библейский прецедент? Важным элементом укрепления легитимности власти в монархическом государстве традиционно являлось доказательство сохранения генеалогической преемственности царского рода. В Грамоте этот мотив также присутствует, а в последующих документах находит более полное развитие, связывая Годунова с династией Рюриковичей.

Как известно, многие политические группы боярства были недовольны избранием Годунова. Интересно, что его политические противники при этом стремились бросить тень на законность и правомерность проведения Земского собора, принявшего соответствующее решение. Основной недостаток процедуры принятия решения усматривался оппонентами в недостаточной представительности и авторитетности Собора. Это свидетельствует о том, что идея законности связывалась в представлении современников с характером и полнотой представительства на Земском соборе. Между тем, и этот Собор был достаточно представителен: на нем присутствовало более 500 человек, представлявших такие сословные группы, как духовенство, высшие думские чины (бояре, окольничие, думные дворяне, думные дьяки), центральная администрация (приказные дьяки), лица дворцового ведомства (ключники и др.), военнослужилые люди (стольники, дворяне, стряпчие, стрелецкие головы, жильцы). Помимо привилегированных правящих слоев в составе Собора были представители купечества и горожан (гости, старосты гостиной, суконной и черных сотен Москвы).

В соборном определении возникает ряд новых политических формул. Одной из них является тезис о «непреклонном единогласии всенародного множества» (которое якобы было проявлено при избрании Годунова). Это единство трактуется как высшая основа права, по крайней мере, при отсутствии монарха. Данный принцип развит далее в следующем тезисе — «Глас бо народа, глас Божий. С ними де со всеми крепкий совет положа, еже единомысленно, с помощию Божиею, обрали (избрали) есмя Государя на царство». О серьезности этого всенародного обязательства как юридического принципа говорит тот факт, что уже после смерти Годунова и даже свержения Лжедмитрия в 1607 г. особый Земский собор специально занимался вопросом об освобождении населения от клятвы Борису Годунову и присяги Лжедмитрию. Патриархат составил грамоты — «прощальную» и «разрешительную» от клятв, а все население, в том числе простые горожане, должны были явиться на соответствующую церемонию: «посадские, мастеровые и всякие люди мужеска полу» из сотен и слобод столицы. По мере усиления политической нестабильности в стране участие представителей сословий в принятии решений властью становится все более заметным. Сословно-представительные принципы политической системы из формальных становятся более реальными.

Если при наследственной власти главным легитимирующим признаком выступала принадлежность к царской династии, то в новых условиях Смутного времени главным легитимирующим принципом становится для различных политических сил апелляция к всенародному решению Земских соборов. Напротив, противники упрекали друг друга в узурпации власти без согласия народа. Характерна в этом отношении летописная версия о приходе к власти Василия Шуйского (1606 г.). После убийства Лжедмитрия было выдвинуто предложение созыва Земского собора со специальной целью выбора нового государя. Стали думать, «как бы сослаться со всею землею, и чтоб приехали из городов к Москве всякие люди, как бы по совету выбрати на Московское государство государя, чтоб всем людям был». Хотя это предложение и не осуществилось в то время, но важно, что подобный вариант развития политических событий представлялся в какой-то мере реальным и даже желательным.

Что касается избрания Василия Шуйского, то он был провозглашен царем без Собора, выкрикнут своими сторонниками с Лобного места на Красной площади. Есть свидетельства, что процедура избрания вначале предполагала наличие альтернативных кандидатур, что сильно напоминает вечевые порядки. В этом случае присутствующие должны были бы выбрать либо Шуйского, либо другого претендента — Ф. Мстиславского. В последующее время противники Шуйского подчеркивали, что он на Московском государстве воцарился самовольно, без воли боярства и совета всей земли. В 1610 г. Шуйский был свергнут с престола, и вопрос о консолидации монархической власти вновь стал главным в политической борьбе.

После лишения престола Василия Шуйского, захватившая власть боярская группировка во главе с Ф. И. Мстиславским также стремилась опереться на утверждение сословным представительством. В 1610 г. по городам рассылались (возможно, впервые) грамоты, требовавшие прислать выборных представителей от всех чинов для участия в Соборе. Хотя в данный момент в условиях Смутного времени этот призыв не был реализован, сама идея выборного представительства для проведения Земского собора является весьма важной, новой. Она предполагает достаточно высокий уровень политической культуры на местах, активность населения регионов, их стремление участвовать в формировании сословно-представительных учреждений.

В условиях социальной дестабилизации, основными параметрами которой стали кризис власти, гражданская война и внешняя интервенция, сословно-представительные учреждения стали складываться в единую систему, стремящуюся к консолидации, как на местах, так и в центре. Особый интерес в этой связи представляют местные городовые советы — местные выборные органы, образованные с целью мобилизации сил для отпора интервенции. Насколько можно судить на основании неполных данных, в городовых советах принимали участие местные дворяне, посадские люди, иногда и волостные крестьяне, черные и дворцовые. Есть свидетельства, что городская приказная администрация действовала вместе с представителями сословий. Деятельность местных советов была подчинена главной цели — объединению сил населения для организации войска, и потому важной функцией становилась координация действий путем переписки с другими городами. Грамоты из уезда в уезд переносили специально выбранные ходоки, а полученные письма оглашались на мирских сходках — «те списки во всем мире чли». После общего совета выносилось решение о дальнейших действиях. Одним из важнейших результатов этой деятельности явилось образование Первого народного ополчения, двинувшегося из разных городов на освобождение Москвы. Не следует, однако, преувеличивать значения городских советов как постоянного органа власти. Выступая, скорее, как проявление в экстремальных условиях организующих начал традиционных вечевых совещаний и собраний, они не располагали достаточной экономической и политической устойчивостью в условиях сформировавшегося сословного общества. Их роль поэтому постепенно снижалась и сходила на нет, по мере того как в составе ополчения ведущую роль начали играть дворянские отряды южных уездов и казачество. Высшей точкой сословно-представительной формы власти являлся верховный орган власти — «Совет всея земли», действовавший в течение нескольких месяцев 1611 г. под Москвой. Им был создан своего рода основной закон — «Приговор всея земли», принятый Земским собором.

Преамбула документа отразила те. социальные слои, которые участвовали в его создании, будучи объединены основной целью Первого ополчения. Иначе говоря, представители сословий, которые в нем упомянуты, выделены из состава самого Ополчения. В документе представлены «Московского государства разных земель царевичи и бояре, и окольничие, и чашники, и стольники, и дворяне, и стряпчие, и жильцы, и приказные люди, и князья, и мурзы, и дворяне из городов, и атаманы, и казаки, и всякие служилые люди и дворовые». Дополнительные сведения о составе Собора дают подписи его участников. Среди городов, пославших своих ратников в ополчение, - крупнейшие города Замосковного края и Поволжья, города Севера — Ярославль, Нижний Новгород, Владимир, Ростов, Юрьев, Архангельск, Вологда, Галич, Переславль-Залесский, Кострома, Муром, Можайск, Калуга, Звенигород, Дмитров, Кашин, Смоленск, Воротынск и другие. Отсутствие упоминаний о духовенстве, крестьянах и купечестве понятно в силу особого состава военного ополчения. Впрочем, представители различных сословий могли выступать в ополчении и в новом своем качестве — воинов, ратников.

Земский собор выбрал своего рода временное правительство во главе с боярами и военачальниками (Д. Т. Трубецкой, И. М. Заруцкий, П. П. Ляпунов), ответственное перед Земским собором — «всею землею вольно бояр и воевод переменити, и в то место выбрати иных, поговоря со всею землею, кто будет более к земскому делу пригодится». Под контролем Собора находится судебная и административная деятельность правительства. Была предусмотрена организация центрального административного аппарата, которая воспроизводила систему высших государственных учреждений — приказов. Это были Разрядный, Поместный, Разбойный приказы, ведавший казною Большой приход, были даже Дворцовый приказ и приказы территориальной компетенции — Четверти. Административная деятельность должна была проходить под контролем выборных Собором представителей. Основное внимание законодателей обращено на правовую основу распределения земельных владений. Особое внимание к этому вопросу отражает преобладание дворянских интересов и стремление упорядочить вопросы земельной собственности, весьма сильно запутанные за годы Смуты.

Вакуум власти имел своим следствием противоречивые решения земельного вопроса различными инстанциями власти и ее конкурирующими носителями, в частности правительствами Шуйского, Лжедмитрия и Тушинского вора, каждый из которых наделял своих сторонников земельными пожалованиями. Были взяты под защиту владения духовенства, прослеживается также попытка укрепления дисциплины и правопорядка, особенно, в среде казачества. Что касается крестьянского вопроса, то он также решался в интересах дворянского большинства Земского собора, подтверждая сыск и возврат крестьян и дворовых, которые в Смутное время оказались в городах и посадах или в распоряжении новых владельцев. Противоречивость замысла всенародного представительства, с одной стороны, и попытки закрепить права одних сословий в ущерб другим, — с другой, во многом объясняет непрочность Первого ополчения, связанного лишь борьбой с внешней опасностью и укреплением государства.

Идея Земского собора сопутствует также организации Второго ополчения. В марте 1612 г. Ополчение прибыло в Ярославль, где Совет приобрел статус высшего правительственного учреждения. В Совет всея земли в Ярославле входили стольник и воевода Д. М. Пожарский, выборный представитель от Нижнего Новгорода К. Минин, митрополит, думные чины, городовые дворяне, 12 посадских людей, стрельцы, пушкари, казаки, казанские князья, военачальники и мурзы, иноземцы. В качестве высшего органа власти Совет всей земли решал вопросы внутренней и внешней политики, в частности сбора денежных средств, суда, дипломатических переговоров.

В истории Земских соборов наиболее представительным является Собор 1613 г., принявший Утвержденную грамоту об избрании на царство Михаила Федоровича Романова. Численность выборных депутатов с мест достигала 700—800 человек, среди которых было большое число выборных от городов. Своим решением Собор принял сословно-представительную монархию как форму правления Русского государства. Решение главного вопроса определило дальнейшую судьбу Земских соборов в России. Нуждаясь в легитимации власти и основных решений в области внутренней и внешней политики, новая династия стремится использовать авторитет сословного представительства. В 1613—1622 гг. Соборы функционируют постоянно, хотя круг предметов их ведения значительно сужается. К помощи Земского собора власть прибегает для объявления почти ежегодно новых налогов, упорядочения отношения с казачеством, материального обеспечения войска. Превращение Собора из органа власти во второстепенное церемониальное учреждение снижает интерес к его работе на местах.

По мере усиления монархической власти все более заметным становится снижение роли представительного учреждения в политической системе. После возвращения митрополита Филарета, ставшего реальным вершителем дел в качестве отца царя и патриарха, Земский собор собирался несколько раз для решения военных вопросов, а с 1622 г. более 10 лет не собирался вообще. Последующие годы царствования Михаила, а затем вступление на престол Алексея Михайловича были отмечены активной деятельностью Земских соборов, на которых обсуждались главным образом вопросы внешней политики (отношения с Польшей, Швецией, Крымом). Институционализация данного сословно-представительного учреждения так и не произошла: не определена была периодичность его созыва, характер представительства с мест и статус депутатов, отношения с другими учреждениями данной политической системы. В истории Земских соборов XVII в. особую роль играет Земский собор 1649 г., принявший и утвердивший новый общегосударственный правовой кодекс — Соборное уложение.

Фактическая отмена Земских соборов не сразу была осознана обществом, которое воспринимало их как важный институт социального контроля. В обстановке острых социальных противоречий середины XVII в. (волнения крестьян и городские восстания) население продолжало обращаться к Земскому собору как средству решения социальных проблем. Вторая половина XVII в. подтверждает данную тенденцию: в сфере их компетенции остается преемственность внешнеполитического курса или поддержка монархической власти в тех случаях крупных реформ, когда необходимо обеспечить консолидацию сословий. На ряде Земских соборов обсуждался весьма сложный вопрос о воссоединении Украины с Россией, касавшийся в той или иной мере всего населения страны. Вопрос о воссоединении был решен окончательно на Земском соборе 1653 г., который носил особо торжественный характер. В составе участников Собора были представители высшего духовенства — патриарх Никон, митрополит Крутицкий Селивестр, митрополит Сербский Михаил, другие высшие церковные иерархи «со всем освященным собором», боярство и думные люди различных чинов, а также дворяне московские и других городов, дети боярские, городское население и купечество всех рангов — гости, торговые люди гостиной и суконной сотен, тяглые люди черных сотен и дворцовых слобод, стрелецкие военачальники, другие «всяких чинов люди». Ответственность и важность принимаемого решения требовала полной и достоверной информации о том, как относится население к предполагаемой акции. По-видимому, этим объясняется широкая гласность обсуждения, (вопрос решался в течение нескольких лет), проведение его не только в традиционных рамках Собора, но и за его пределами — на площади. Главный документ о приеме в подданство Богдана Хмельницкого и войска Запорожского был на Соборе зачитан вслух, после прочтения правительственного доклада. Мнения различных сословий выяснялись по отдельности, представители каждого из них совещались между собой, а затем объявляли свое мнение. Сохранившийся соборный акт сжато и суммарно излагает боярский приговор, мнение служилых и торговых людей. Каждое из сословий высказало готовность поддержать принимаемое решение. Окончательная формула общего решения гласила: царь «по их челобитью велел их принята под свою государскую высокую руку».

Несколько иной характер носил Собор 1682 г. — один из последних соборов, на которых рассматривались вопросы внутренней политики государства. Собор принял решение об уничтожении местничества. Поскольку этот вопрос касался, прежде всего высшей знати и представителей служилого сословия, то в его составе были главным образом представители соответствующих сословий, очень полно были представлены и церковные иерархи. Однако с целью более широкого оповещения населения об отмене местничества, решение Собора было объявлено во всеуслышание с Постельного крыльца царского дворца, где его могли слышать люди всяких чинов, на Соборе не присутствовавшие.

БОЯРСКАЯ ДУМА

В политической системе XV—XVII вв. представляет интерес еще одно учреждение, в известной мере осуществлявшее функции социального контроля власти — Боярская дума. В традиционном обществе изначально существовал совет при князе. С развитием политической системы этот совет приобретает иное социальное содержание, состав и функции. Упоминание о совете доверенных и компетентных людей знатного происхождения, с которыми князь, согласно обычаю, обсуждал важнейшие дела управления, встречается в источниках с древних времен. Так, при Владимире Святом совет состоял из бояр, а в особо ответственных случаях круг советников расширялся за счет церковных иерархов и представителей городских слоев. По существу, принятие решения князем и этим советом составляло определенное единство. В традициях Московского княжества при Иване Калите и других первых князьях боярский совет состоял из помощников и единомышленников князя, интересы которых по основным вопросам управления, внутренней и внешней политики совпадали. В числе главных вопросов политики московских великих князей этого периода было урегулирование отношений с Ордой (летописи особо отмечают, что после поездки Ивана Калиты в Орду установились достаточно стабильные отношения с завоевателями, «мир и тишина», которые продолжались в течение ряда десятилетий).

Активная политика Калиты по приобретению (с помощью договоров, покупки или завоевания) новых земель и их заселению вполне отвечала интересам боярства. Отношения великого князя и его советников — бояр, складывались как служилые, отношения господства и подчинения. Получая от князя земли во владения, бояре обязаны были военной службой и активным участием в управлении. Положение существенно изменилось во второй половине XVI в., когда процесс складывания централизованного государства протекал чрезвычайно быстро. В исторически весьма короткие сроки сквозь противоречия междукняжеской борьбы явственно пробивает себе дорогу тяга широких слоев населения к объединению, централизации. Ликвидация межтерриториальных границ, унификация управления, создание единой денежной системы, общей оборонительной системы, были теми притягательными для населения условиями, которые обеспечили складывание централизованного государства. Вопрос состоял лишь в том, какой из крупных столичных городов — Тверь, Владимир, Москва — окажется, в конце концов, столицей объединенного государства. Московский великий князь Иван III принял на себя новый титул, выражавший новое качество политической системы — государь всея Руси (1493 г.). Процесс централизации завершался вхождением в состав Московского княжества Новгородской земли (1478 г.), великого княжества Тверского (1485 г.). Присоединение Пскова (1510 г.) и Смоленска (1514 г.) при Василии III довершили объединение. В результате всех этих изменений в Москве сформировался совершенно новый состав аристократии, включавшей в себя фамилии бывших великих и удельных князей, чьи предки еще недавно выступали в качестве единовластных правителей своих земель, вершили суд и управление со своими боярскими советами. Оказавшись в новых условиях, эти представители знати претендовали на особое положение в государстве, потеснив старую московскую боярскую верхушку (в основном нетитулованную). Существенно изменился в этой связи и состав Боярской думы. Стремясь удержать свое преимущественное положение в государстве, этот слой консолидировался и сумел оградить себя на довольно долгое время особой системой гарантий — местничеством. Само слово это связано с представлением о месте за княжеским столом, но социальный смысл этой системы значительно более широк. Суть местничества состояла в том, что все высшие должности военной и административной службы с помощью особого счета распределялись в соответствии с наследственной родовитостью претендентов. Это означало закрепление наследственных привилегий за представителями знатных родов и резко ограничивало возможности произвольного вмешательства государя в состав данного слоя. За службу государь мог жаловать деньгами или поместьем, но не отечеством (то есть наследственными привилегиями, сопутствующими знатности рода).

По мере расширения этой родовитой группы противоречия между ее представителями все более обострялись, а в период правительственных кризисов иногда приобретали существенное политическое значение. Такова была обстановка борьбы боярских группировок за власть в период регентства Елены Глинской и малолетства Ивана Грозного. Данная ситуация определила новый статус княжеского совета и его состав. Знатные аристократы, входя в состав боярского совета, стремились занимать в нем более определенное, а по возможности — наследственное положение. Возникла и особая иерархия так называемых думских чинов (то есть членов Думы). Несомненно, аристократическая элита претендовала на участие в принятии решений, при котором великий государь выступал как бы первый среди равных. С другой стороны, государь, опираясь на традиции великокняжеской власти, стремился воспроизвести эту систему отношений и в новых условиях. В результате возникали противоречия и недовольство. От времени Василия III дошли свидетельства об оппозиции боярства, отстраненного от принятия решений. Как выразил эту мысль Берсень-Беклемишев, великий государь решает государственные дела не в Боярской думе, а в узком кругу — «сам третей у постели». Однако эта тенденция ограничения властных полномочий Боярской думы получает дальнейшее развитие.

Необходимо отметить еще одно изменение социального состава Боярской думы. По мере расширения функций управления крупного государства растет и разветвляется система его учреждений — бюрократический аппарат приказов, выраставших из патримониальной администрации государства двора. С начала XVI века в составе Думы оказываются чиновники, необходимые для ведения думского делопроизводства. Они не принадлежали к составу аристократии и составляли низшие думские чины — думных дворян и думных дьяков. Их причастность к делам, хорошая информированность и деловые качества придают им большое, а подчас и решающее значение в механизме управления, реализации властных решений. Конфликт боярства и бюрократии, начавшийся незаметно, в дальнейшем приобретает решающий характер.

Усиление авторитарных черт режима — «самодержавства» при Василии III и, особенно, Иване IV сопровождается ростом оппозиции боярской аристократии. Преодоление ее сопротивления выступает в царствование Грозного как одна из доминирующих черт его политики. Так называемый Собор примирения 1549 г. отражает этап этой борьбы. Царь в присутствии духовенства, бояр, администрации, а возможно, и более широкого круга сословных представителей произнес речь, в которой говорил о боярских злоупотреблениях в период его малолетства и юности. Он потребовал, чтобы впредь бояре служили ему как государю — «без всякия хитрости». Бояре, оказавшиеся в положении просителей, вынуждены были выступать с покаянными речами, на что царь отвечал предупреждением на будущее. Таким образом, были обозначены позиции сторон, причем они оказались достаточно далеки от примирения. Последующее развитие событий царствования Грозного и, прежде всего, опричный террор нанесли резкий удар по позициям боярства, его экономическому и социально-политическому положению. Лишь оказавшийся вне пределов досягаемости для монарха князь А. М. Курбский выступил с целостной оппозиционной программой, нашедшей выражение в его посланиях из-за рубежа и других публицистических произведениях.

В сочинениях Курбского четко сформулированы корпоративные претензии боярства царю как особого социального слоя. Его первый и главный упрек Грозному, выраженный в резкой обличительной форме, состоит именно в том, что он уничтожает «сильных» людей и военачальников, которые обеспечивают процветание и военные победы. Идеалом политической системы для Курбского является монархия, при которой царь управляет совместно с избранными советниками, которые должны быть не только компетентны, но и имеют правовой статус, позволяющий им выражать царю свои независимые суждения. В сочинениях Курбского прослеживается влияние политической мысли Западной Европы того времени. В основе его политической теории лежат принципы естественного права, на основании которых становилось возможным провести границу между монархическим и деспотическим образом правления.

Постановка на правовую основу отношений между монархом и аристократией представляет собой определенный шаг в развитии политической системы. Она стала возможной в период ослабления царской власти, когда во время Смуты бояре выдвинули из своей среды ряд претендентов на престол. Еще в период воцарения Бориса Годунова бояре, по некоторым данным, потребовали от него письменный документ ограничительного характера, который, однако, так и не был юридически оформлен. Реальные сведения имеются о принятии такого обязательства («записи») при воцарении Василия Шуйского в 1606 г. Ее принятие было проведено открыто, в Успенском соборе Кремля, где новый царь фактически принес присягу всей земле, обязался выполнять известные условия и целовал на этом крест. В свою очередь бояре также целовали крест в подтверждение заключенного договора. О широкой известности принятого обязательства говорит тот факт, что его текст был включен в официальные грамоты, рассылавшиеся из Москвы по городам в связи с объявлением о новом царствовании.

Запись ограничивала права монарха по отношению к жизни и имуществу подданных, содержала обещание справедливого и законного судопроизводства. Основными предметами правового регулирования стали принципиальные вопросы «истинного суда» совместно с боярами, запрещение конфискации вотчин у членов семейств осужденных. Царь обещал гарантировать сохранение имущества жен и детей осужденных представителей низших сословий — гостей, торговых или черных людей.

Было принято обязательство законного рассмотрения дел, без учета ложных доносов, наказания клеветников, правильного расследования в случаях появления обвинений. Лейтмотивом Записи стало введение правового начала в государственное управление — «отмена опалы, ограничение произвола и «насильства».

Боярская программа монархии, ограниченной аристократией, нашла свое выражение в проекте договора, предложенного на переговорах 1610 г. Сигизмундом III о приглашении королевича Владислава на русский престол. Политическая система организована в виде сословно-представительной монархии, ограниченной Боярской думой и Земским собором. Боярская дума выступает как постоянный действующий совет, без которого монарх не принимает никаких решений. Земский собор в свою очередь выступает как высший орган власти, полномочный изменять законодательство или пересмотреть данный договор. В центре внимания документа — правовое положение свободных сословий, а именно — духовенства, боярства и высшей администрации, дворянства и купечества. В отличие от свободных, крепостные крестьяне и холопы не только не пользуются этими правами, но, напротив, укрепляются в этом качестве. Это подчеркивает ограниченный сословный характер государственной системы. В договоре дается подтверждение правовых гарантий в отношении свободных сословий. Грамота В. Шуйского воспроизводится для них полностью.

Идея олигархического правления находит свое реальное воплощение в так называемой «семибоярщине». После свержения В. Шуйского власть оказалась в руках Боярской думы. Фактическими правителями стали семь лидеров боярских группировок. Это были князья Ф. И. Мстиславский, И. В. Воротынский, А. В. Трубецкой, А. В. Голицын и Б. М. Лыков, а также родовитые бояре — И. Н. Романов (младший брат отца будущего царя) и Ф. И. Шереметев. Таким образом, в составе правительства мы видим тех представителей высшей аристократии, которые принадлежали к княжеским родам бывших удельных государей, которые не утратили воспоминаний о былой независимости от царской власти, а также видных представителей традиционного московского боярства. Для продолжения олигархического коалиционного правления обстановка Смутного времени не была благоприятной. Вариант коллективного олигархического правления (аналог которого был столь выражен в Речи Посполитой) возникает в период династических кризисов, когда разрушаются основания легитимности монархической власти. Это происходит затем в аналогичных ситуациях борьбы за власть после смерти Петра I, Екатерины I, дворцовых переворотов XVIII в., а отчасти проявляется также и в период династического кризиса после смерти Александра I в 1825 году.

Наиболее выраженной попыткой такого рода, сопровождавшейся выработкой особой политической программы, было выступление верховников, стремившихся ввести олигархическое правление аристократии при ограниченной монархической власти. Что касается политической программы Семибоярщины 1610 г., то о ней можно отчасти судить по договору, заключенному в августе 1610 г. о воцарении польского королевича Владислава. В этом договоре, как и в заключенном ранее Ф. Салтыковым, вновь выступают три основных компонента власти — Земский собор, Боярская дума и монарх, ограниченный определёнными договорными условиями. Сравнивая два договора, можно отметить усиление аристократического начала в последнем из них. Первостепенные бояре исключили положение предшествующего текста о возвышении незнатных людей по заслугам (что, несомненно, вступало в коренное противоречие с их представлением об идеальном правлении). Предстояла еще длительная борьба за проведение начала выслуги в противовес местническому принципу выбора людей на ключевые должности государственного управления. Данное положение было заменено другим, в котором предлагалось «московских княжеских и боярских родов приезжими иноземцами в отечестве в чести не стеснять и не понижать». Следовательно, еще раз подтверждался принцип знатности, действие которого было ограничено к тому же кругом русской знати (что в конкретных условиях было направлено против польской знати).

Три рассмотренных компонента политической системы проектируемого идеального государства присутствуют и в программе, составившей основу восстановления монархии. Совет всея земли, поддержанный народным ополчением, продолжал свою деятельность в Москве, и от него исходила инициатива созыва нового, представительного, избирательного Земского собора. После свержения польского владычества Ополчением и занятия Москвы (26 октября 1612 г.) польские власти «выводили» и «всей земле отдали» бывших в Москве членов боярского правительства во главе с Ф. И. Мстиславским, и те «всей земле били челом», признав суверенитет новой выборной сословно-представительной власти — Земского собора. В ноябре 1612 г. в города государства были разосланы грамоты, призывающие присылать выборных для всенародного избрания монарха и решения вопроса о власти. Представители «всея земли» приглашались для участия в совете, предназначенном решить вопрос о том, «кому быть на Московском государстве», о чем «писали в Сибирь, и в Астрахань, и в Казань, и в Нижний Новгород, и на Северу, и во все городы Московского государства, изо всяких чинов люди, по десяти человек из городов для государственных и земских дел прислали к нам к Москве». Пока избирательный Собор не сформировался (сроки явки выборных из-за организационных трудностей приходилось переносить) в качестве органа власти продолжал функционировать прежний Совет всей земли, хотя четкого юридического определения его статуса и отношений с военачальниками — Д. М. Пожарским и Д. Т. Трубецким выработано не было.

Противоречия среди знати и отсутствие морального авторитета у бывших лидеров Семибоярщины придали особую остроту предвыборной борьбе. Возобладавшая кандидатура М. Ф. Романова представляет, с одной стороны, определенную преемственность в отношении старой династии и руководящей политической группы, с другой — некоторое отступление от нее. Род Романовых считался родственным Ивану Грозному, отец будущего царя — Ф. Н. Романов (митрополит Филарет), который был сослан при Борисе Годунове и пострижен, имел прочные связи не только в боярской, но и в военной, более демократической, части ополчения. Дядя будущего царя, с другой стороны, был одним из деятелей Семибоярщины. Серьезную поддержку кандидатуре Романова оказали представители казачества и посадского населения Москвы, среди которых знатное боярство было крайне непопулярно.

Вопрос об ограничительных условиях вступления на престол М. Ф. Романова недостаточно исследован. Однако имеется значительное число русских и иностранных свидетельств о том, что такая ограничительная запись Михаила Романова имела место. Г. К. Котошихин в обшей форме рассказывает о том, что после жестокостей Грозного бояре брали письменное обязательство с претендентов на престол в том, чтобы «быть не жестоким и не палчивым (не подвергать опалам), без суда и без вины никого не казнити ни за что, и мыслити о всяких делах с бояре и с думными людьми сообща, а без ведомости их тайно и явно никаких дел не делати». О Михаиле Романове Котошихин сообщает, что он «хотя самодержцем писался, однако без боярского совета не мог делати ничего». В этом он противопоставляет Михаила его сыну Алексею Михайловичу, располагавшему уже всей полнотой самодержавной власти — «в его воле что хочет, то учинити может». Русский историк XVIII в. В. Н. Татищев (возможно располагавший сведениями, позднее утраченными), говоря о действиях верховников, современником которых он был, вспоминает царя Михаила Федоровича, который, несмотря на его всенародное избрание был также связан ограничительными условиями («такою же записью, через что он не мог ничего учинить, но рад был покою»).

В качестве института, определенным образом ограничивавшего монархическую власть, иногда рассматривалась Боярская дума. Действительно, в политической системе Московского государства Думу следует признать главным учреждением, эволюция которого в большой мере отражает динамику процесса централизации власти и управления. Весь правящий класс России допетровского периода представлял собой иерархию чинов, вершину которой составлял так называемый Государев двор. Государев двор представлял собой корпоративную сословную организацию правящего класса, точнее, его верхних слоев, принимающих непосредственное участие в управлении. Будучи своеобразным резервуаром, из которого черпались кадры управления высшего уровня для гражданской и военной администрации, Государев двор имел четкое деление по чинам, фиксировавшееся в специальных учетных документах — Разрядных книгах, Боярских книгах и Боярских списках. Государев двор складывается в самостоятельный институт социально-политической структуры правящего класса примерно к концу XV в., развивается и усложняется в XVI и XVII вв. и, наконец, отмирает постепенно в конце XVII — начале XVIII вв. 0сновой чиновного деления Государева двора на всем протяжении его существования являлась знатность, родовитость служилых людей, представлявшая собой важнейшее условие назначения на должности соответствующего уровня и закрепленная в системе местничества. Первоначально служилое сословие в целом еще не было вполне закрытым, и в его среду был открыт доступ из тяглых слоев населения и, наоборот, допускался выход из служилых людей в тяглое сословие. В низшую категорию — так называемых служилых людей по прибору — входили стрельцы, пушкари, солдаты и др. Однако уже в XVII веке произошло резкое разграничение между служилыми людьми «по прибору» и служилыми людьми «по отечеству», что означало новый шаг по консолидации привилегированного правящего сословия. В свою очередь служилые чины различались характером службы, размерами земельных владений, причем переход из одного чина в другой обусловливался, прежде всего родовитостью, а также выслугой лет. Высший слой правящего сословия составляли думские чины (члены Боярской думы) — бояре, окольничие, думные дворяне и думные дьяки, а также такие чины Государева двора, как печатник, конюший, оружейничий, ловчий, стольники и стряпчие, постельничьи (спальники), московские дворяне и жильцы.

По существу. Боярская дума являлась скорее совещательным органом при государе, своего рода советом, деятельность которого выражалась известной формулой — «государь указал и бояре приговорили». В соответствии с этим в компетенцию Боярской думы входили наиболее важные вопросы внутренней и внешней политики, контроля административного и судебного аппарата. В качестве учреждения Дума занимала промежуточное положение между монархом и всей системой административных учреждений — приказов и органов местного управления. Поэтому в ней также решались дела особой трудности, которые по тем или иным причинам не могли быть решены в приказах. Современные исследователи склоняются к определению Думы как высшего консультативного органа московской политической системы, центра царской администрации и суда. По существу, члены Думы составляли правящую элиту Московского государства, группу высших советников царя.

Эволюция Думы как высшего политического института рассматриваемого периода позволяет проследить существенные тенденции развития всего сословного строя и управления и противоречие политической системы — боярской аристократии и самодержавия. Эта борьба проходит красной нитью через все политические конфликты рассматриваемого времени — с периода формирования русского централизованного государства до конца XVII века, когда данное противоречие постепенно снимается, а Боярская дума идет к упадку. С этой точки зрения более понятным становится стремление великокняжеской власти к изменению первоначального состава Боярской думы (бояр из среды землевладельческой знати, преимущественно княжеских фамилий) за счет привлечения менее знатных представителей боярства и дворянства. Со времен Ивана III и Василия III в работе Думы стали участвовать все более широко представители думного дворянства и думного дьячества. Стремление Василия III решать дела без совета с Боярской думой вызывало оппозицию боярства. Ход борьбы прослеживается далее особенно четко в деятельности Думы периода правления Ивана Грозного, когда ряд политических кризисов раскрывает расстановку сил и группировок, прежде всего — соперничающих боярских родов и дворянства. Эта линия борьбы прослеживается в социальном составе Избранной рады, политических группировок в Думе и боярских заговорах, целях политики Грозного на различных этапах его правления, опричнине, которая с этой точки зрения предстает как инструмент проведения государственной централизации и борьбы за безопасность короны. Динамику процесса централизации власти и управления в рассматриваемый период хорошо отражает эволюция всей системы государственных учреждений, прежде всего главного из них — Боярской думы. Боярская дума выросла из совета при князе периода раннего феодализма, а затем стала совещательным органом при государе. В состав Думы входили думные люди четырех степеней, окольничие, думные дворяне и думные дьяки. Представители высшей знати — боярской аристократии, заседавшие в Думе, принадлежали к потомкам князей — рюриковичей или гедиминовичей (князья Воротынские, Мстиславские, Голицыны, Куракины) или старинных московских боярских родов (Романовы, Морозовы, Шереметевы, Шеины, Салтыковы). Состав Думы расширился за счет менее родовитых, но близких к царю родственников цариц — Стрешневых, Милославских, а позднее Нарышкиных. Тенденция к централизации власти отражалась в эволюции Думы и ее социального состава на протяжении всего XVII в. боярская аристократия этого периода была достаточно однородна, ее отличал высокий статус, престиж, благосостояние, опиравшееся на владение землями и крестьянскими дворами, сложившимися традициями и кастовой психологией. Система местничества, или назначения ни высшие военные и административные должности в государстве в соответствии со знатностью происхождения, служила основным механизмом сохранения власти в руках боярской аристократии и в то же время — средством регулирования отношений внутри элиты. Однако в составе властвующей элиты XVII в. наряду с традиционной группой знати, занимающей, как правило, высшие военные должности, все более заметной становится новая группа — высшая бюрократия, порожденная развитием административного аппарата. Как показал еще В. О. Ключевский в своем исследовании о Боярской думе, родовое начало в ней постепенно вытесняется служилым, причем это последнее является более действенным, динамичным элементом, сосредоточивающим в своих руках исполнительную власть. Диалектика социально-политических противоречий XVII в. находит выражение в борьбе этих различных привилегированных групп (знати и бюрократии) в рамках правящей элиты. Родовое начало в Думе постепенно вытесняется служилым, что соответствовало в принципе интересам укрепления самодержавной власти. Неродовитое дворянство, а затем и бюрократия в собственном смысле слова выступают как более динамичное начало, сосредоточивая в своих руках исполнительную власть и используя те возможности, которые она предоставляет. Эта категория представлена в Думе на позднем этапе ее существования такими социальными элементами, как думные дворяне, являвшиеся выходцами из мелкого дворянства, или думные дьяки, выслужившиеся из приказных дьяков, то есть представителей администрации центральных учреждений. Некоторые из думных дворян достигали даже боярского чина (как, например, А. Л. Ордин-Нащекин, А. С. Матвеев), хотя такие случаи были скорее исключением, нежели общим правилом. Изменение состава Боярской думы в направлении его бюрократизации стало особенно заметным в канун Петровских преобразований.

РОЛЬ ЦЕРКВИ В УПРАВЛЕНИИ ГОСУДАРСТВОМ

К середине XVII века относится новый этап в отношениях церкви и государственной власти. Православная церковь никогда не выступала в качестве серьезного конкурента светской власти, в принципе поддерживая идею ее централизации. Уже в XVI и, особенно, в XVII вв. намечается тенденция к ограничению церковного и монастырского землевладения, ограничению влияния духовенства на вопросы управления. Открытый характер конфликт церкви и государства принял во второй половине XVII века, что связано с так называемым делом патриарха Никона и начавшимся движением раскола. Участие церкви и, особенно, патриарха в государственных делах приняло особый характер в царствование первых Романовых потому, что отец Михаила Федоровича — патриарх Филарет в течение ряда лет был фактическим правителем как церкви, так и государства. В результате наметилась определенная традиция положения патриарха как «великого государя», занимавшего самостоятельное положение в государстве.

В годы правления Алексея Михайловича большую власть приобрел патриарх Никон, носивший, как и Филарет, титул «великого государя». В его руках находилось назначение высших церковных сановников — митрополитов, епископов и архимандритов. Во время отсутствия царя Никон управлял всеми военными и гражданскими делами. В приговорах Боярской думы возникает даже специальная формула — «святейший патриарх указал и бояре приговорили». Самовластная политика московского патриарха вошла, однако, в противоречие с интересами светской власти, что вызвало недовольство царя Алексея Михайловича и его непосредственного окружения из числа крупнейших боярских фамилий. На Никона были возведены обвинения в стремлении стать выше царской власти. Напряженные отношения царя и патриарха привели к открытому разрыву между ними. Князь Юрий Ромодановский в Успенском соборе в 1658 г. объявил патриарху о гневе на него царя за незаконное присвоение титула великого государя. Началось так называемое дело Никона, продолжавшееся в течение восьми лет, когда привлекая на свою сторону авторитет восточных патриархов, самодержавная власть добилась низложения и ссылки Никона. Однако оппозиция церкви далеко не была преодолена полностью, о чем свидетельствует в частности тот факт, что и в дальнейшем крупные церковные деятели — митрополиты, архиепископы, выступая по вопросам о соотношении церковной и светской власти, придерживались тезиса о независимости духовной власти. Линия на ограничение могущества церковной олигархии, ее статуса, престижа и земельных владений, начатая еще в период укрепления централизованного государства на Руси, была завершена окончательно лишь в XVIII веке, когда секуляризация церковных владений при Петре и Екатерине II подорвала ее экономический базис.

О том, что борьба церкви и государства в XVII веке затрагивала не только интересы правящих слоев, но и широких масс населения, свидетельствует движение раскольников, связанное с глубокими изменениями народного сознания. Раскол возник как социальное движение, в особой религиозной форме выражающее недовольство существующим строем. Известно, что поводом к расколу русской церкви явилось решение патриарха Никона и царя Алексея Михайловича ввести исправления в церковные книги и порядок церковной службы, поскольку выяснилось, что за многие предшествующие столетия в них возникли многочисленные отступления от византийских канонов. Церковная реформа, проводившаяся по инициативе правительства, имевшая целью введение единообразия в богословскую систему и обрядовую практику, была воспринята широкими кругами русского общества как попытка подчинения церкви светской власти, незаконного вмешательства в интимную область духовной культуры. В свою очередь власти вступили на путь прямого принуждения, карательных мер против инакомыслящих. Собор 1667 г. при участии восточных патриархов поддержал нововведения и предал анафеме тех, кто их не принял. Эти последние, среди которых был, в частности, знаменитый протопоп Аввакум, откололись от официальной церкви, стали раскольниками. Духовные и гражданские власти видели в расколе антиправительственное движение и систематически преследовали его как в XVII веке, так и позднее. Несомненно, раскол, широко распространившийся особенно среди низов общества, приобретал характер социального протеста. Старообрядцы не принимали складывавшегося крепостного порядка с его закрепощением личности, авторитарной властью государства, подчинения ему духовного мира, воплощавшегося для них в истинной церкви. Тенденция к утверждению абсолютизма воспринималась раскольниками как торжество неправедных начал, наступление царства антихриста, которым последовательно объявлялись Алексей Михайлович и, особенно, Петр.

ПРИКАЗНАЯ СИСТЕМА

Изменения в сословной структуре Русского государства и социальном составе правящей элиты сопровождались сдвигами в системе административного аппарата, его учреждений. Стержень политической системы государства допетровского времени наряду с Думой составляли центральные административные учреждения (приказы). Большая роль государства в мобилизации ресурсов, организации сословного строя, войска и управления требовали большого административного аппарата, поиска путей его постоянного совершенствования по мере расширения его функций и увеличения централизма. В то же время в допетровское время не проводилось коренной реорганизации управления на рациональной, плановой основе. Главный путь совершенствования деятельности аппарата состоял в его приспособлении к новым задачам по мере их возникновения.

Приказная система складывалась стихийно и постепенно. Можно указать на три основные причины подобного ее развития. Прежде всего, на протяжении рассматриваемого периода происходит постоянный рост территории государства. В его состав последовательно входят земли других политических образований, существенно различающиеся своей хозяйственно-экономической, этнической, культурно-исторической спецификой. Включая эти территории в свой состав, государство не всегда могло ограничиться использованием традиционных местных институтов власти и управления, создавало специальные учреждения территориальной компетенции. Второй причиной являлся постоянный дефицит денежных средств, острота проблемы финансирования госаппарата. Поэтому многие приказы получали средства на свою деятельность из разных источников, в числе которых были налоги от разных территорий, от отдельных слоев населения, сборы с определенных видов деятельности. Третья причина была связана с различием прав и обязанностей сословий служилого государства. Это находило выражение, в частности, в различной их подсудности. Судопроизводство оказывалось функцией многих приказов, специальных судебных учреждений, вершивших суд в сфере своей компетенции. Приказная система, таким образом, обладала в полной мере всеми признаками традиционалистской организации административного управления. У истоков приказной системы стояли учреждения великокняжеского двора, но, сохранив прежние названия, они часто с течением времени изменяли и расширяли сферу своей компетенции. Этим объясняется смешение функций ряда учреждений, их подведомственности, прерогатив. Центральные правительственные учреждения Московской Руси XV— XVII вв. — приказы — получили свое наиболее полное развитие к концу этого периода. Общее число приказов превысило восемьдесят—девяносто, однако некоторые из них существовали недолго, возникали и исчезали стихийно, постоянно же существовавших приказов насчитывалось до сорока. Такое большое число центральных правительственных учреждений, часто имевших параллельные или переплетающиеся функции, объясняется их происхождением и назначением. Приказная система складывалась постепенно в течение длительного времени, вырастая из нужд первоначального управления великокняжескими землями в процессе образования централизованного государства.

Наиболее древней является группа приказов, возникших для обслуживания первоначально княжеского, а затем царского двора. Важнейшим из них являлся приказ Большого дворца, в котором было сосредоточено управление дворцовым хозяйством, как в Москве, так и в многочисленных дворцовых селах и волостях на всей территории государства. Он служил административным, финансовым и судебным органом для населения дворцовых вотчин. В его ведении находились учреждения, обеспечивавшие продовольствие для царского дворца — дворы Хлебный, Кормовой, Житенный и Сытенный. Функции хранения царской вещевой казны выполнял Казенный приказ, дворцовым выездом ведал Конюшенный приказ. К числу дворцовых приказов относились также Аптекарский, управлявший аптекой и медицинским обслуживанием, мастерские палаты — царева и царицына, занимавшиеся изготовлением царского платья и белья. Все эти учреждения традиционного типа имели свои аналоги в административных системах других государств Запада и Востока на сходной стадии их развития. По мере усиления централизации управления, расширялись функции приказов с общегосударственной компетенцией, к числу которых относились Разряд, Поместный приказ, Ямской, Монастырский, Приказ каменных дел и Тайный приказ. Разрядный приказ имел в своей компетенции управление служилыми людьми, определение их на службу, назначение поместного и денежного жалованья, а также ведал их учетом. Именно здесь создавались те учетные документы, которые, хорошо отражают состояние правящей элиты традиционалистского типа. Поместный приказ обеспечивал функционирование поместной системы — он непосредственно ведал фактическим распределением земель (с крестьянскими дворами) среди служилых людей, оформлял и регистрировал все сделки на поместные земли, а затем получил и судебные функции по этим вопросам. Приказ Тайных дел, руководимый непосредственно царем, осуществлял контроль за деятельностью высших государственных учреждений, послов и воевод. Дипломатическими отношениями ведал Посольский приказ.

Наибольшее социальное значение имели приказы, связанные с обеспечением функционирования служилого государства, ведавшие поместной системой, представлявшей собой нерв администрации. Поместный приказ, возникший вместе с созданием системы поместного землевладения, руководил фактическим наделением служилых людей землей, земельными «дачами» за службу. Одновременно он занимался оформлением всех юридических сделок на поместные земли и крестьян, населявших эти земли. Здесь составлялись важнейшие учетные документы — писцовые и переписные книги, в которых описывались земельные владения служилых людей и крестьянские дворы. Определением помещиков на службу и назначением им денежного и поместного оклада ведал Разрядный приказ, который проверял также подготовку к военной службе. Полки служилых людей являлись основным, но не единственным контингентом войска. Поэтому в Русском государстве XVII в. существовало еще несколько приказов, управлявших специальными родами войск, а именно — Стрелецкий, Пушкарский, Иноземский, Рейтарский и Казачий приказы. В Стрелецком приказе, в частности, было сосредоточено управление стрелецкими полками — пехотными частями армии, несшими полковую и гарнизонную службу. Здесь же проводился сбор налогов на содержание стрельцов.

Весьма сложной и запутанной была картина управления судопроизводством, которая может иллюстрировать различные, а возможно, даже взаимоисключающие принципы образования судебных учреждений. С одной стороны, здесь прослеживается сословный принцип. Так, делами о несвободных людях занимался приказ Холопьего суда, судьи, дьяки и подьячие приказов судились в Челобитенном приказе, существовало также два приказа для решения судебных дел дворянства — Владимирский судный и Московский судный приказы. С другой стороны, политические преступления или преступления по должности рассматривались в тех приказах, которым было подчинено должностное лицо. Уголовным судопроизводством ведал Разбойный приказ, которому были подведомственны дела об убийствах, разбоях и кражах на всей территории государства, кроме столицы — Москвы, где уголовные дела находились в ведении Земского приказа.

С укреплением самодержавной власти и ростом государственного аппарата возникала необходимость усиления контроля за деятельностью высших учреждений и должностных лиц военной и гражданской администрации. С этой целью было создано учреждение политического контроля и сыска — Тайный приказ, или приказ Тайных дел. Он был создан в 1654 г. и существовал до смерти Алексея Михайловича в 1676 г. В его обязанности входило одно время и управление царским хозяйством.

Административная система допетровской Руси представляется современному наблюдателю весьма запутанной и архаичной. Это не значит, однако, что она не была эффективной для людей своего времени. Она была традиционна, устойчива, многократно испытана на практике. Как показывает анализ основных направлений развития сословных отношений и административного аппарата допетровской Руси, обе эти линии тесно между собою связаны — точнее, они представляют собой две стороны единого процесса. Формирование сословий происходит под непосредственным влиянием государства, а административные учреждения существуют постольку, поскольку обеспечивают функционирование данного сословного строя. В результате сословия и государство как бы переплетаются между собой. Это находит свое выражение в формировании особого типа государственности — служилого государства. Общество и государство здесь трудно разграничить: каждое сословие, слой, группа выполняет определенные служебные функции, занимая строго определенное место в общественной иерархии, закрепленной в законодательстве в качестве чиновных делений. В этих условиях важнейший способ регулирования социальных отношений сверху донизу — управление. Данное обстоятельство, ставящее аппарат управления в особые условия при ограниченных возможностях социального контроля, способствует консолидации к росту бюрократии как особого социального слоя. Растет число приказов, увеличивается численность их штатов, усиливается социальная дифференциация.

В литературе давались и даются различные, часто диаметрально противоположные оценки приказной системы. Говорят о ее громоздкости, неоперативности, неэффективности, объясняя этим необходимость отмены данной системы Петром в трудной обстановке Северной войны. Другие исследователи, напротив, подчеркивают ее положительные черты, такие, как надежность, умение наладить достаточно жесткий контроль за финансовыми ресурсами государства, развитое делопроизводство. При известной справедливости обоих точек зрения, решение проблемы следует искать в иной плоскости.

Дело в том, что в данной системе традиционного типа, где вся административная деятельность регламентируется скорее обычаем и прецедентом, чем правовой нормой, огромное значение приобретает практическая реализация властных решений. Исполнительный аппарат начинает, по существу, самостоятельно определять ускорение или замедление проведения в жизнь тех или иных предначертаний власти. Темпы проведения определенной политики, а иногда и ее судьба во многом зависят от того, насколько она соответствует интересам администрации, по крайней мере, высших ее эшелонов. Когда традиционная система осознала себя в оппозиции петровским преобразованиям, у Петра не оставалось альтернативы, как провести радикальную административную реформу, создать на месте приказов новые учреждения — коллегии. При таком подходе становится более понятным перенос столицы в Петербург, концентрация на новом месте вновь создаваемых учреждений, активная законодательная деятельность с целью создания нормативной основы функционирования аппарата регулярного государства.

Таким образом, наметившиеся у истоков формирования русской государственности направления социальной эволюции достигают кульминации в новый период русской истории, подготавливая утверждение абсолютизма в Петровскую эпоху и во многом обусловливая его дальнейшее развитие.

НАЧАЛА АБСОЛЮТИЗМА

К числу факторов, которые обусловили необходимость радикальных перемен, относится необычно быстрый рост территории страны, восточные границы которой как раз в это время приблизились к естественным морским рубежам Тихого океана. Превращение территории государства в единое хозяйственное целое достигалось за счет народной земледельческой колонизации, специализации регионов и роста обмена между ними. Важной новой тенденцией в развитии общества стало изменение его социальной структуры в направлении консолидации сословий, усиления иерархического соподчинения между ними, наконец, роста их служилых функций в отношении государства. В результате был открыт путь для возникновения совершенно уникальной пирамидальной иерархической структуры, позволяющей в невиданных ранее масштабах осуществлять контроль над всеми материальными и духовными ресурсами общества и их мобилизацию на решение стратегически важных задач. Предпосылкой утверждения абсолютизма в России стал выход на историческую арену нового класса — дворянства. Рывок дворянства к власти сопровождался ослаблением старой боярской аристократии (признаком чего стала отмена местничества в 1682 г.) и завершением длительной борьбы служилых людей за отмену условного характера поместного землевладения, уравнение его с вотчинами в правовом отношении. Обратной стороной консолидации дворянства стало подавление всех других социальных слоев, прежде всего крестьянства, а затем купечества и горожан, правовое положение которых не создавало возможности для развития и свободной игры рыночных сил.

В результате данных объективных тенденций общественного развития, формировавшихся в течение длительного времени, западный путь органического развития экономических отношений оказался неприемлем. Единственная возможность форсированного движения состояла в использовании внеэкономических стимулов, прежде всего государственного регулирования всех сторон социально-экономического процесса. Понятно, что главным действующим элементом при таком пути развития становится планирующая бюрократия, которая сосредоточивает в своих руках полноту власти в управлении и распределении ресурсов.

К концу XVII века все эти тенденции уже прослеживаются достаточно определенно. Снижается, а затем и совершенно исчезает всякое значение институтов социального контроля, которые оказывали определенное, хотя и незначительное влияние в предшествующее время. К их числу относятся, прежде всего, Земские соборы, переставшие созываться к концу XVII века, Боярская дума, которая ранее могла противопоставить самодержцу мнение боярской аристократии, наконец, церковь, политическое значение которой падает с преодолением последней попытки соединить светскую и духовную власть. Одновременно с падением институтов социального контроля идет другой, незаметный современникам, но чрезвычайно важный по своим последствиям процесс роста и консолидации бюрократии в особый социальный строй, а затем и сословие, права и привилегии которого со временем получают закрепление в законе. Путь к утверждению неограниченной власти абсолютного монарха был открыт.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Эпоха нового времени внесла существенные коррективы в процесс рационализации управления. Развитие экономических связей, великие географические открытия, появление и распространение книгопечатания и технических знаний объединяют мир в единую цивилизацию, каждый элемент которой выступает лишь как часть системы. В этих условиях отставание в темпах развития, рационализации оборачивается угрозой суверенитету государств. Организация государственного управления передовых стран в такой ситуации становится образцом для подражания, моделью желательного переустройства для других. Такой путь «догоняющего развития» принято называть модернизацией. Поскольку в новое время в качестве эталона модернизации выступают передовые страны Западной Европы, данный процесс определяется и как «европеизация», что указывает не столько на его сущность, сколько на ориентацию. Все три модификации процесса рационализации — догоняющее развитие, радикальные реформы и интерес к европейским образцам впервые нашли наиболее полное выражение в преобразовательной деятельности Петра, а затем и в последующих крупнейших реформах административной системы России.

Для проведения коренных преобразований в социально-экономической сфере государство, являющееся их инициатором, не могло опираться на старую, традиционную систему учреждений и процедур управления, которые не только не могли служить эффективным инструментом преобразований, но, напротив, становились их тормозом. С этим обстоятельством и связана, как правило, перестройка системы политических институтов и государственных учреждений в ходе административных реформ.

Модернизация государственного аппарата нашла свое наиболее четкое выражение в новых принципах его построения — институционализации (создании новой системы учреждений), а также повышении эффективности, что в конечном счете неизбежно приводит к бюрократизации — процессу, который является во многом одновременно причиной и следствием реформ. При сохранении известной преемственности новая система учреждений означала в то же время радикальный разрыв с предшествующей практикой управления. Качественно новыми чертами петровской и всей имперской административной системы по сравнению с приказной системой Московского государства стали — унификация, централизация и дифференциация функций аппарата управления, а также известная его милитаризация, свойственная вообще абсолютистским режимам. Об устойчивости и стабильности выявленных тенденций развития государственного аппарата свидетельствует уже тот факт, что они продолжали развиваться на всем протяжении существования старого порядка в России. Процесс этот не шел однолинейно, по прямой, и в нем были существенные отклонения. Одним из них можно признать ревизию результатов административных реформ Петра в послепетровский период, приведшую к отказу от многих нововведений, как в центральном, так и в местном аппарате управления, известной его децентрализации, возвращению к приказным порядкам. Однако, если судить о значении новой административной системы не в краткосрочной, а в длительной перспективе, то очевидной становится устойчивость ее основных принципов.

ЛИТЕРАТУРА

1. Ерошкин. «История государственных учреждений дореволюционной России», М., 1983.

2. «Политическая история. Россия – СССР – Российская Федерация», под ред. С.В. Кулешова, О.В. Волобуева и др., М., 1996.

3. «История государственного управления в России», под ред. А.Н. Марковой, М., 1997.