Глава 7.

ПОЗДНЕСРЕДНЕВЕКОВАЯ ГОРОДСКАЯ КУЛЬТУРА

§ 1. Города и поселения в XIII — первой половине XV в.

Расцвет средневековой городской культуры Казахстана, апогей которого приходится на Х—XII вв., был прерван завоевательными походами татаро-монгольских войск.

Были нарушены традиционные связи городов и кочевой степи, также жестоко пострадавшей в ходе нашествия.

Но постепенно на юге Казахстана последствия монгольского погрома изживаются. К середине XIII в. происходит оживление городской жизни и, хотя ее масштабы не идут в сравнение с той, что была накануне, все же происходит восстановление городов, оседлос­ти, возрождаются экономические связи районов, города вовлекают­ся в орбиту международных торговых и дипломатических связей'.

Ярким свидетельством оживления экономической жизни южно­казахстанских городов служит нумизматический материал. В середи­не XIII в. начинает интенсивно работать монетный двор Отрара, где чеканятся вначале золотые динары, затем посеребренные дирхемы, а также медные фельсы. Отрар был единственным городом в Казах­стане и Средней Азии, выпускавшим в это время монеты всех трех традиционных номиналов. Причем отрарские посеребренные дирхе­мы обеспечивали не только местную денежную торговлю, но и тор­говлю межобластную.

Кроме Отрара во второй половине XIII в. денежную продукцию выпускали Кенджде и Дженд.

В маршрутниках середины XIII в. упоминаются города Отрар, Зернук, Сайран, Ясы, Сыгнак/Барукет, Саудакент, Кумкент, Уросо-ган, Сузак. На международных караванных путях возникали и разви­вались новые городские центры, такие как Сарайчик на р. Урал. Основание его относится ко второй половине XIII в. Город находился на главном торговом пути с Востока на Запад из Восточного Туркестана, Казахстана и Средней Азии в Поволжье, Крым, Европу.

Исследователи считают, что последнюю четверть XIII в. можно считать временем, когда для частичного восстановления городской жизни и денежной торговли Средней Азии созрели прочные и доста­точно благоприятные условия. Так, на Отраре раскопан комплекс крупной кирпичеобжиговой мастерской, которая начала функцио­нировать в последней четверти XIII в. Она снабжала материалом строительство, которое развернулось в Отраре именно в это время. Из жженого кирпича была выстроена на рубеже XV—XVI вв. собор­ная мечеть Отрара. Главный вход ее, судя по сохранившимся кон­струкциям, был оформлен прямоугольными пилонами и сдвинут к углу, где находилась круглая башня минарета.

Как известно, монголы препятствовали возрождению разрушен­ных городов как военных крепостей. И лишь постепенно города стали вновь обноситься стенами. В Отраре стена была выстроена в конце. XIII — начале XIV вв. В это время, как свидетельствуют материалы раскопок, формируются новые типы жилища. Среди них выделяются дома с линейной и крестообразной планировкой, известные уже с XI в., в XIII—XV вв. происходит их дальнейшее развитие.

Для жилищ были отмечены изменения в интерьере: суфа теперь занимает почти всю площадь жилого помещения, кроме площадки ташнау, появляется новый тип очага — тандыр с дымоходом. Он становится универсальным типом очага. Перекрытия домов опира­лись на центральный столб или стены. В домах имелись кладовые с закромами — глиняными ящиками.

Во второй половине XIII в. в городе при сохранении основных магистральных улиц полностью меняется планировка городских кварталов. Кварталы Отрара последней четверти XIV— первой поло­вины XV в. сохранили свои прежние границы.

На Отраре раскопан «квартал гончаров». Изучено 10 мастерских по уровню XIII—XV вв. Отрарские мастерские дают представление, в первую очередь, об индивидуальном производстве самостоятельных ремесленников, работавших в мастерской при доме.

Топография мастерских, их взаиморасположение позволяют пред­положить наличие корпоративности производства. Сопоставление размеров мастерских, количества печей в каждой из них позволяет судить о социальной дифференциации в среде керамистов. Анализ же производимой продукции свидетельствует о существующей в это время специализации².

Было развито медницкое дело. Отрар являлся центром производ­ства бронзовых зеркал. О ювелирном ремесле свидетельствуют мно­гочисленные украшения из серебра и бронзы — перстни, браслеты, серьги, подвески. Как и прежде, было развито стеклоделие — произ­водство кувшинов, графинов, чаш, аптекарской посуды.

Мало данных о производстве тканей, ковроткачестве. Об их существовании в городе можно судить по находкам коробочек хлопка, остаткам сгоревшей ткани и кусков саванов из погребений XIII—xivbb. на Куйруктобе.

Несмотря на опустошения городов, международные торговые пути продолжали функционировать, появляются новые направления их, в частности наиболее оживленным был караванный и дипломатичес­кий путь, соединивший Европу и Азию через Поволжье, Урал, Хо­резм, Сырдарью и Семиречье.

В подъеме экономики края и городов Сыгнака, Саурана, Отрара, бесспорно, важную роль сыграло и то, что в начале XIV в. они вошли в состав Ак-Орды, которая была первым крупным государственным образованием, сложившимся на местной экономической основе в послемонгольское время на территории Казахстана.

Присоединение южных районов Казахстана к державе Тимура, стабилизация политической обстановки способствовали некоторому оживлению экономической и культурной жизни. Немаловажную роль в подъеме Туркестана, Карнака, Отрара играло строительство грандиозного комплекса АхмедаЯсави, мечети Арслан-Баб; сосредо­точение в Отраре, Ясы, Сауране больших масс войск, и, как следствие этого, оживление междуобластной торговли.

Иной была судьба городской культуры в Семиречье. Положение здесь в первые годы после монгольскогонашествия было относитель­но благополучным. В Илийской долине упоминаются Кайлык, Или-балык, отмечаются города в Таласской и Чуйской долинах. Жизнь в них протекала достаточно интенсивно. И, тем не менее, к середине XIII в. начинается общий упадок земледельческой и городской жиз­ни. Причины, которые вызвали гибель городской культуры в Семи­речье, были различными, но они сплелись в такой пучок, что проти­востоять им не смогли ни древние традиции оседлости, ни попытки сохранения городской культуры, предпринимавшиеся центральной властью, ни проходившие через Семиречье торговые пути.

Территория Семиречья оказалась политически разорванной на три части, в составе улуса Джучи (северные районы), улуса Чагатая (долины Чу, Таласа, южная часть долины Или) и улуса Угэдэя (севе­ро-восточные районы). В Семиречье переселились большие массы кочевого населения, которые при поощрении верховной власти вар­варски относились к горожанам и оседлому сельскому населению. В интересах кочевой знати под пастбища отводились культурные зем­ли, ранее использовавшиеся под посевы, огороды, сады.

Как бы иллюстрацией к этому замечанию служат слова Вильгель­ма Рубрука, проехавшего через Семиречье в 1253 г. Он пишет про Илийскую долину: «...прежде там находилось много городков, но по большей части они были разрушены татарами, чтобы иметь возмож­ность пасти свои стада, так как там были наилучшие пастбища».

Таким образом, упадок оседлой культуры здесь начинается сразу же вслед за монгольскими завоеваниями и если города, будучи цен­трами транзитной торговли и ремесленного производства, в середине XIII в. еще внешне выглядят благополучно, то питавшая их земле­дельческая округа интенсивно разрушается, что и приводит вскоре к гибели самих городов.

Обследования остатков древних поселений показывают картину запустения. В Таласской долине лишь немного больше десяти горо­дов и поселений продолжали функционировать, два из них в низовьях реки Талас, остальные в верховьях реки, в области Шельджи, где продолжалась интенсивная разработка серебро-свинцовых рудни­ков. Аналогичная картина запустения наблюдается и в Чуйской долине. Археологическими обследованиями здесь зафиксировано семь поселений, где жизнь функционировала и после монгольского завоевания. Однако в них наблюдаются явные черты упадка. Города постепенно пустеют, обживаютсялишь отдельные участки шахриста-на и рабадов, территории городов, огражденные длинными валами, забрасываются.

Археологические исследования в Илийской долине свидетель­ствуют об окончательном прекращении жизни на городищах Алма-ты, Талгар, Чилик, Дунгене, Антоновское, Сумбе, Кок-Тума к концу XIII в. В письменных известиях XIV—XV вв. говорится, что в области Или «нет ни городов, ни строений, все ее жители кочевники».

Окончательный удар по экономике Семиречья нанесли походы Тимура. Как справедливо отмечают исследователи, целью их были не только грабежи, захваты добычи, дезорганизация хозяйства и ослаб­ление военной силы, но и прямой захват новых территорий.

Однако, несмотря на погромы и опустошения, произведенные монголами, традиционные линии городской культуры не были пре­рваны. Так же, как и в других областях, где существовали древние оседлые и городские традиции, города описываемого периода и в социальном, и территориальном, и культурном отношениях были продолжением домонгольских городов.

Преемственность прослеживается и в архитектуре, и в строитель­стве, и в элементах городского благоустройства, в ремеслах, в первую очередь, керамическом и ювелирном.

§ 2. Города и сельские поселения в последней четверти XV-XVII вв.

Рассматриваемый период в истории Казахстана достаточно под­робно по сравнению с предшествующими, освещен письменными источниками. По сравнению с предшествующим временем, количес­тво городов, упоминаемых в источниках, сократилось до 20, а горо­дищ, датируемых второй половиной XV— началом XVIII вв.—до 23. Во второй половине XV в. в письменных источниках уже не встреча­ются названия ссверокаратауских городов Уросогана, Сугулкента, Кумкента. В низовьяхСырдарьи прекращают жизнь городища (Джан-кала) Кыз-Кала; на Бугуни — городище Бузуктобс (Чилик), на Сред­ней Сырдарье — Куйруктобе и Оксус.

По сравнению с IX—XII вв. число известных по письменным источникам городов ЮжногоКазахстана уменьшилось почти в Зраза, а число городищ — в б раз.

В Отраре с середины XV в. пустеет пригород. К XVI в. территория его занимала чуть больше гектара, и вся городская жизнь сконцент­рировалась только в центральной части.

Сокращение городов, территории отмечено для Сайрама, Сыгна-ка, Узгента, Сузака. Пустеют их рабады и вся городская жизнь сосре­доточивается в пределах центральной, наиболее укрепленной части. В XVI—XVII вв. большую роль в политической и экономической жизни региона стали играть города левого берега Сырдарьи, такие, как Аркук, Куджан, Аккурган, Узгснт. На северных склонах Каратау роль главного города перешла к Сузаку. Происходит быстрое возвы­шение Яссы-Туркестанадо ранга столицы всего Южного Казахстана^.

Почти все позднесредневековыс города Казахстана наследуют планировочный остов городов предшествующего времени. В топографии позднесредневековых городов различаются «хисар» — центральная часть города, обнесенная стеной, и пригородные рай­оны. Термин «хисар» понимается и как «город», «укрепление», и как «городская стена». Хисар—.«это густонаселенная укрепленная часть города, в которой концентрировались правительственные здания, казармы, соборная мечеть, главные рынки и ремесленные мастер­ские, жилые дома основныхгородских слоев». Территория со следами застройки за стеной, за хисаром была пригородом, сельской зоной и жизнь ее резко отличалась от жизни хисара. собственно города. Уличная сеть, составляющая скелет города, была достаточно слож­ной. В Отраре, например, зафиксировано кроме центральной магис­трали, соединявшей южный и северный въезд, еще шесть сквозных улиц, идущих в меридиональном направлении.

Центральная магистральная улица соединяла северные и южные ворота. Кольцевая улица опоясывала город по периметру сразу же за стеной. С нее имелись выходы и за город, сделанные уже в позднее время.

В Отраре открыто свыше 30 кварталов XVI—XVII вв. Каждый состоял из 6—12 домов, площадь, занимаемая одним кварталом, в среднем не превышала 15М кв. м, а среднее число домов в квартале — 11. Внутриквартальные улочки, шириной до 2 м, начинались от магистральных улиц и объединяли все домовладения квартала. Они, как правило, немощеные, имели плотную, утромбованную повер­хность. В качестве благоустройства иногда использовались вымостки участков улицы перед домами и отмостки вдольиз жженогокирпича и его обломков. Улочки имели «карманы» — расширения, видимо. служившие загонами для скота. Иногда внутриквартальная улочка переходила в дворик-площадь, где располагалась серия хозяйствен­ных ям, а чаще всего такой дворик мог использоваться как загон для скота всех жителей квартала.

Социальная картина в кварталах, воссозданная на основе археоло­гических материалов (как было отмечено и для более раннего време­ни), однородная. Нет кварталов «богатых» и «бедных». В каждом квартале есть 2—3 больших многокомнатных дома, 1—2 маленьких одно-, двух- и трехкомнатные и остальные приблизительно одинако­вые по площади. Этот факт объясняется этнографическими паралле­лями. В Бухаре XIX в., например, в одном и том же квартале, в одной и той же квартальной общине имелись и богатые и бедняки. Причем социальное неравенство не нарушало издревле сложившегося быто­вого уклада. Напротив, для богатых и знатных семей такое соседство представляло много удобств, ибо им легко было найти людей для услуг.

Интерес представляет вопрос о выяснении специализации квар­талов по роду деятельности проживающих в нем людей. В Отраре лишь один квартал может быть определен как «квартал гончаров». Специализация его жителей гончаров была традиционной и переда­валась из поколения в поколение.

В числе общественных построек в структуре города, как и раньше, были общественные бани.

В период ожесточенной борьбы между степными правителями за обладание сырдарьинскими городами, в ходе которых страдали в первую очередь сами города, каждый из них должен был иметь мощную систему укрепления. Не случайно стены городов, их высота и неприступность, глубина рвов столь красочно описываются в сочинениях позднесредневековых историков.

Остатки крепостных сооружений Саурана до сих пор производят внушительное впечатление. Стена Саурана построена из пахсовых блоков, чередующихся с кладкой из сырцовых кирпичей. Сохранив­шаяся высота ее и сейчас достигает Ь м. На ней прослеживаются остатки четырех круглых башен. За стеной находился ров глубиной до 3 м, шириной от 20 до 50 м. К воротам ведут двадцатиметровые узкие проходы, образованные выступающими отрезками стен.

Достаточно мощными, судя по материалам раскопок, были поз-днесредневековые укрепления Туркестана.

Жилище XVI—XVII вв. продолжает линию развития дома пред­шествующего времени.

По сравнению с жилищем второй половины XIV — первой поло­вины XV вв. появляются некоторые новые элементы во внутреннем оформлении помещений. Тандыр переносится из дальнего угла бли­же ко входу. Площадкаташнау как бы «стягивает» второе помещение, дворик л ибо айван, л ибо жилое помещен не и кладовую.Ташнау—не

обязательно принадлежность только жилых помещений, есть они в кладовых и во дворах.'Суфа, занимающая большую площадь жилого центрального помещения, приподнята над полом на 30—40 см. В нее вмазан тандыр с устьем, выходящим за край суфы. Дымоход начина­ется с круглого отверстия в стенке тандыра, он продолжен в суфе по самому короткому отрезку до стены или угла. Дымоход соединялся с вертикальным колодцем в стене дома. Тандыры закрывались крыш­ками. На углу суфы, обычно напротив тандыра, устраивалась прямо­угольная тумба, площадка для жаровых углей. В общем интерьере помещения тандыр и площадка ташнау перед ним форм ир^тот хозяй­ственную зону. Здесь на суфе рядом с тандыром обычно стоит глиня­ная посуда. На борту или площадке ташнау лежат жернова от мель­ничного постава. Иногда в центральном же помещении ближе к углу находился щелевидный погреб. В стенах помещения устраивались ниши для хранения утвари. Суфы застилались сплетенными из камы­ша или чия циновками, сверху которых расстилалась кошма, ватные одеяла. Отпечатки и тлен циновок, а также куски кошм и ватных одеял обнаружены при раскопках.

Кладовые с закромами-отсеками предназначались для хранения запасов зерна, жидких и сыпучих продуктов. В некоторых домах есть дворики, перекрытые навесами. Кроме двориков у части домов имел­ся айван, открытый в сторону внутриквартальной улочки. Он, види­мо, использовался в качестве загона для скота.

При определении количества городского населения в каждом из населенных пунктов и в целом регионе периода позднссрсдневековья основную роль играют демографические подсчеты, сделанне для Отрара конца XVI — 80-х гг. XVII в., которые можно экстраполиро­вать на другие города.

Площадь жилого квартала Отрара составляет 1200—1300 кв. м (средняя 1500 кв. м). Территория города XVI—XVII вв. равна 20 га, или 200 000 кв. м, четвертая часть ее была занята зданиями общес­твенного пользования, площадями, магистральными улицами. Тогда на оставшейся площади 150 000 кв. м размещались 100 жилых кварта­лов. В каждом квартале насчитывалось от 6 до 12 домовладений, принадлежавших индивидуальной семье, состав которой, по общеп­ринятому мнению, равен 5—7 человек.

В квартале прослеживалось в среднем от 45 до 63 человек, а всего в городе насчитывалось 4500—6300 человек, или в среднем 5500 жителей⁴. Такое же количество жило в Сыгнаке и Сузаке.

В Туркестане проживали 9180 человек. Суран был вдвое больше площади Отрара, в нем должно было быть 11 000 человек. Сайрам имел 7560 жителей, а всего в центрах вилайетов обитало чуть больше 44 000 населения. В Карасамане, Икане, Карнаке, Карачуке, Сюткен-те, Аркуке, Кот_анс, Узгенте, Ак-Кургане проживали от 1500 до 2000 жителей. А в Йаганкенте, Сури, Йункентс, Куджане, Каракуруне и неотождествленных городищах типа Ран проживали от 800 до 1000 человек.

Таким образом, число городского населения в период XVI — первых трех четвертей XVII вв. в Казахстане, видимо, не превышало 70 000 человек.

Как и для предыдущих периодов, наиболее массовый материал получен по гончарству. На Отраре был раскопан квартал гончаров конца XVI — 80-х гг. и нескольких керамических мастерских этого же времени в разных городских кварталах. Наряду с крупными гончар­ными мастерскими отмечено мелкое ремесленное производство, когда небольшая гончарная печь устраивалась во дворике дома. Хозяева больших мастерских Отрара могли иметь одного или не­скольких учеников и подсобных рабочих.

В квартале гончаров ремесленники, видимо, были объединены в цехи, подобные тем, о которых известно по сохранившимся цеховым уставам «рисоля».Так, по свидетельству этнографов, ремесленники Хорезма, принадлежавшие к одной профессии, называли себя «улпа-гар», что означает «товарищество по профессии». Главой цеха счи­тался «калантар», избиравшийся на цеховом собрании. В Фергане старшина цеха назывался «бобо» и «аксакал». Такие же термины употреблялись в Самарканде. Интересно, что при раскопках Туркестана в слое XIX в. были обнаружены обломки хумов с оттиска­ми штампов, зафиксировавших в одном случае имя мастера Йунуса, в другом — его имя и звание — «кулоли калон» — старший гончар. Видимо, мастер Йунус был главой туркестанского цеха, так же как ими были калантары Хорезма, «бобо» и «аксакалы» Ферганы.

Традиции и обычаи цехового строя, зафиксированные рисоля, вырабатывались столетиями и, бесспорно, существовали у гончаров позднесредневековых городов Казахстана. Отмечается специализа­ция производства. Таким образом, можно отметить, что по сравне­нию с периодом раннего и развитого средневековья тенденция к специализации городских мастеров-гончаров прогрессирует по мере приближения к новому времени.

Металлургия и кузнечное ремесло, как и прежде, имели в городе широкое распространение. Ремесленники производили литье чугун­ных котлов. Из чугуна делались втулки для колес, имевших характер­ную форму обоймы с тремя выступами по периметру. Из железа изготавливались серпы. Ножи и их обломки — наиболее многочис­ленная категория изделий из железа. Набор железных подков свиде­тельствует о том, что они были достаточно разнообразны по разме­рам. Подковывали не только лошадей, но и мулов, и ослов.

Медницкое дело, как и раньше, играло большую роль в ремеслен­ном производстве города.

Ювелиры широко использовали в производстве цветной камень:

сердолик, огненный опал, яшму, нефрит, агат, гагат, серпентинит, горный хрусталь. Камни применялись для изготовления бус, вставок в перстни, а также как поделочный материал и для самих перстней. Из цветного камня изготавливали также застежки, бляшки и другие вещи. Ювелирное ремесло, как свидетельствуют обнаруженные при раскопках изделия, характеризовалось высоким уровнем развития. Мастера знали и применяли различные технические приемы: ковку, литье, чеканку, штамповку, гравировку, накладную скань, позолоту, насечку серебром. Им был знаком способ изготовления серебряной и бронзовой проволоки, гранение и шлифовка, сверление цветного камня... Из стекла изготовляли посуду и украшения (бусы, подвески).

Обработка кости являлась традиционным ремеслом в казахстан­

ском городе. В качестве поделочного материала использовались рога и трубчатые кости диких и домашних животных.

Мало сохранилось изделий таких широко распространенных ре­месел, как ткачество, ковроделие, производство изделий из кожи. Но о том, чтов городах имелись ткачи, производившие ткань, свидетель­ствуют находки напряслиц, отпечатки ткани на суфах, куски ватных одеял, обрывки сгоревшей хлопчатобумажной грубой ткани.

Новым явлением в транзитной торговле второй половины XV—XVIII вв. было налаживание торговых отношений Средней Азии и России через казахские степи и туркестанские города. Торгов­ля с Россией становится важным фактором в развитии экономики казахстанских городов. Россия вывозила в Казахстан и Среднюю Азию сукна, атлас, зеркала, меха, серебро. Торговые караваны шли через казахстанские города — Сузак, Карачук, Туркестан. Не случай­но источники называют Сыгнак торговой гаванью Дешт-и Кыпчака.

Данные письменных источников подтверждаются археологичес­кими находками. На городищах Отрар, Туркестан, Сауран найдены китайский селадон и фарфор XVI—XVII вв., русские медные копей­ки.

Наряду с международной торговлей существует традиционная торговля сырдарьи неких городов с кочевым миром и местная торгов­ля. Города снабжали окрестное земледельческое и кочевое населе­ние необходимыми товарами через базар. Базары городов представ­ляли собой крытые ряды улиц. Дукан-лавка обычно принадлежала мастеру-ремесленнику и часто служила и мастерской, и местом тор­говли.

Наличие дуканов в Туркестане подтверждается сведениями пись­менных документов, имеющих отношение к вакфам мавзолея Ахмеда Ясави. На Отраре выявлены торговые лавки, выходившие на улицу.

О размерах международной торговли и торговли между городами и окрутой, между отдельными сырдарьинскими городами можно судить по нумизматическому материалу, главным образом из раско­пок Отрара и Туркестана. Медные монеты, с указанием монетных дворов Ясы и Ташкента представляют собой типологически однород­ный комплекс и составляют основу монетных кладов из Туркестана и Отрара.

К продукции монетного туркестанского двора относятся, возмож­но, и мелкие медные монетки. Часто на них вместо надписей выбиты различные знаки, аналогичные тамгам, изображавшимся на керами­ческой посуде.

В жизни средневековых городищ занятие земледелием играло важную роль. Жители имели за городом участки обрабатываемой земли, куда переселялись летом.

Археологические раскопки подтверждают важную роль земле­дельческих занятий горожан. Так, отмечен в это время рост площади домовладений, который происходит за счет айванов, двориков, кла­довых, помещений для скота. Эти изменения свидетельствуют и о переменах в хозяйстве городского населения. Хозяйственные двори­ки, частично закрытые навесами, большие кладовые для зерна и сельхозпродуктов, специальные помещения для скота в позднее рсд невековом Отраре показывают усилившуюся в это время аграриза-цию города.

Характеризуя развитие городской и оседлой культуры, следует отметить ее традиционность и преемственность с культурой более раннего времени, с одной стороны, и то, что многое из того, что было создано в позднесредневековом городе, вошло органической частью в культуру казахского народа.