инистерство общего и профессионального образования

Российской Федерации

Томский Государственный Университет Систем

Управления и Радиоэлектроники (ТУСУР)

Реферат

по дисциплине История России на тему

«Принятие христианства на Руси (988г.)»

Выполнил студент:

Филатов Артемий Константинович

Код доступа:te991FAK

Пароль:34715814

Принял:

Дата:

Томск-2000.

I.Источники. Время и место.

Основным источником по наиболее древнему периоду истории христианства является новозаветная часть Библии. В нее входят, если перечислять в порядке, канонизированном церковью, четыре Евангелия, Деяния апостольские, двадцать одно послание апостолов и Апокалипсис или Откровение Иоанна Богослова.

Большинство новозаветных произведений псевдонимны. Они написаны на греческом народном («койне») языке; гипотеза об арамейском или древнееврейском языке их оригиналов ничем не подтверждается. Трудно представить себе, чтобы авторы-евреи, проживавшие в Палестине, писали для палестинских же евреев на чужом для них языке. У евреев же эллинистической диаспоры обиходным и литературным языком был греческий. К тому же новозаветные произведения изобилуют ошибками и неточностями, свидетельствующими о том, что их авторы плохо знали географию Палестины и ту общественную обстановку, в которой жили палестинские евреи.

Первым по времени произведением Нового завета, как доказал Энгельс, пользуясь исследованиями Бенари, является Апокалипсис. Его датировка 68-69гг. основана на неопровержимом фактическом материале. «Звериное число» 666, которым зашифровано имя грядущего Антихриста, раскрывается как обозначение императора Нерона(37-68). Другим отправным пунктом можно считать указание о семи царях и предсказание прихода восьмого, который уже раньше был в числе семи. Эта схема находится в полном соответствии с атмосферой политической жизни тогдашнего Рима, где были распространены слухи о том, что Нерон не погиб и что скоро опять появится. Для автора Апокалипсиса ожидаемое новое появление Нерона отождествлялось с появлением Антихриста. Все эти данные указывают на время царствования Гальбы-с середины 68 до первой трети 69г.

Представляются заслуживающими внимания соображения, которые высказал в связи с Энгельсовской датировкой Апокалипсиса академик Р.Ю.Виппер. Он исходил из того, что в разных местах текста этого произведения два разных термина для обозначения миссии: Христос и Агнец. В первых трёх главах речь идёт только о Христосе; в IV-XIX говорится только об Агнеце; в XX главе вновь появляется Христос, в последней XXII главе ещё раз упоминается Агнец, а со стиха 16 вступает опять Христос. Это даёт основание считать, что в Апокалипсисе соединены два разных произведения, причём его «агнецева» часть является основой и относится к 68г., а «христова» присоединена в конце I или начале II века.

История становления христианства охватывает период с середины I в. до V в. включительно. Верхний предел этого периода фиксируется событиями, связаными с окончательным оформлением христологичнской догмы на Халкидонском соборе и христиализации варварских королевств возникших на западе Римской империи. В течение указанного периода раннее христианство пережило ряд этапов своего развития, которые могут быть сведены к трём стадиям:

Стадия актуальной эсхатологии (вторая половина I века).

1. Стадия приспособления (II век).

2. Стадия борьбы за господство империи (III-V века).

На протяжении каждой из этих стадий переживали серьёзную эволюцию и вероучение, и культ, и организация (церковь). Менялся социальный состав верующих, возникали и распадались различные новообразования внутри христианства в целом, непрестанно вспыхивали внутренние столкновения, за вероисповеданной и культовой формой которых скрывалась борьба социальных и национальных группировок по поводу реальных общественных интересов.

II. «Крещение» Руси.

Не следует полностью связывать христианизацию восточных славян с тем единовременным актом, который был осуществлён киевским князем Владимиром около 988г. Христианизация Руси представляла собой длительный процесс, начало которого относится к более ранним временам, княжение Владимира, а конец датируется несколькими столетиями позже его княжения. «Крещение Руси» Владимиром являлось лишь одним из эпизодов этой эпопеи.

Наивному представлению об одноактном крещении, якобы начавшем христианизацию Руси, противостоит таже, имеющая распространение концепция, по которой христианство было известно славянам с незапамятных времён. Здесь сказывается тенденция к изображению славян в ореоле не только интенсивного, но и давнишнего, традиционного христианного благочестия - не хуже, мол, и не позже других народов они были просвещены светом христианской истины. В угоду этой тенденции в своё время в «Начальный свод» летописи 1116г. была сделана вставка об апостоле Андрее, который совершил – де в своё время путешествия на север вплоть до Киева и Новгорода, проповедуя христианство. Царь Иван Грозный с гордостью заявил: «… мы получили христианскую веру при начале христианской церкви, когда Андрей, брат апостола Петра, пришёл в эти страны, чтобы пройти в Рим…». Легенда о проповеди Андреем христианства среди славян и их предков, конечно, совершенно безосновательна. Достаточно сказать, что апостол вынужден, был в соответствии с ней «заходить» на тысячевёрстные расстояния в Киев и Новгород по пути из Греции в Рим.

Отвергая такое безрассудное удревнение начала христианизации Руси, нельзя, однако, не видеть того, что этот процесс начался задолго до Владимира. Систематические набеги славян на Византию, происходившие начиная с VI века, должны были неминуемо знакомить их с господствовавшей в этом государстве верой и с нравами его обитателей. В том же направлении и, конечно, ещё более эффективно должны были действовать торговые связи славян с Византией и с оставшимися после Великого периселения народов христианизированными племенами, а также сношения с частично христианизированными хазарами.

Существует придание о том, что в 60 – е годы IX века приняли христианство в Константинополе киевские князья Аскольд и Дир. Однако свидетельства об этом весьма ненадёжны, и с большой долей вероятности можно предположить, что первой русской христианской на княжеском троне была княжна Ольга. Приняла она христианство уже в зрелом возрасте, каковому событию предшествовала сложная дипломатическая игра с византийским императором Константином Багрянородным. Как бы ни старались церковные и близкие к ним историки изобразить княгиню Ольгу благочестивой и убеждённой поборницей христианской веры, эпопея её обращения выглядит как откровенный торг из-за вполне земных благ и интересов.

«Крещение» проведённое киевским князем Владимиром около 988г., явилось всё же серьёзным качественным сдвигом в процессе христианизации Руси.

После смерти князя Святослава один из его сыновей – Владимир одержал победу в междоусобной борьбе с братьями, убил восседавшего на киевском княжеском пристоле своего брата Ярополка и стал единоличным главой большого славянского государства с центром в Киеве. Одним из первых актов своей деятельности на новом посту было установление на холме близ собственного дворца святилища в честь группы древнеславянских божеств. Летопись так сообщает об этом событии: «И стал Владимир княжить в Киеве один, и поставил кумиры на холме за дворцом: деревянного Перуна с серебреной головой и золотыми усами, затем Хорса, Стрибога и Молошь. И приносили им жертвы, называя их богами, и приводили к ним своих сыновей и дочерей…».

Чтобы понять смысл культового рвения молодого князя, надо обратить внимание на то, что рядом с идолом центрального киевского бога Перуна были поставлены и периферийные боги: предполагалось учреждение культа, призванного завершить религиозным объединением то политико-государственное единство Руси, которого Владимиру удалось добиться. Для иллюстрации этого замысла я приведу ещё один фрагмент летописи: «Владимир посадил Добрыню, своего дядю, в Новгород. И приедя в Новгород, Добрыня поставил кумира над рекой Волховом, и приносили ему жертвы новгородцы как богу». До этого Перун явно не пользовался общим почтением, Владимир же решил, что он должен сделать культ этого киевского бога обще могущественным, не исключая культов местных богов, а подчиняя их центральному. Вскоре, однако, Владимир соблазнился возможностью более эффективной реализацией идеи единого общегосударственного культа. В конце концов, эта идея была осуществлена насаждением христианства.

Источники рассказывают о данном событии весьма пространно, но достаточно запутанно и противоречиво. Следует, правда отметить, что русских источников, современных описываемым событиям, не существует. Самый ранний из них - «Слово о законе и благодати» митрополита Илариона-написана между 1037 и 1050гг., следующий по времени - «Память и похвала князю русскому Володимеру» Иакова Мниха – датируется 1070г., летописное же сообщение, как и современные ему «Сказания о святых Борисе и Глебе» Нестора Печорского, появилось не раньше 1113г. Напомню, что крещение Владимира и всё, связанное с этим событием стоят иностранные источники: сообщение Титмара Мерзебурского, ряда византийских и арабских авторов, даже одного армянского.

Летопись сообщает о том, что к Владимиру являлись послы от народов, исповедующих различные веры, и убеждали его каждый в превосходстве именно своей религии. Е.Е.Голубинский, а за ним и большинство историков считают всё повествование о соревновании послов неисторичным, основываясь на том, что в более ранних по сравнению с летописью источниках никаких сведений о приходе миссионеров разных вер к Владимиру не имеется.

Историки по существу единодушно пришли к тому, что установить точную картину крещения Владимира невозможно. С.В.Бахрушин говорит о четырёх вариантах этой картины. Е.Е.Голубинский писал ещё более категорично: «Кто любит занимательные повести, не заботясь ни о чём другом, для кого сказка предпочтительнее всякой действительной истории, того сейчас переданная повесть о крещении Владимира должна удовлетворить вполне, ибо достоинство замысловатости ей принадлежит, бесспорно».

Ясно, что в конце 80-х годов Х века князь Владимир принял христианскую веру в её византийской разновидности от византийского же духовенства, выполнявшего поручения светских властей империи. Понятны и мотивы, которые побуждали обе стороны действовать в указанном направлении. Византия стремилась привязать к себе религиозными узами своего сильного и беспокойного северного соседа, обретя в нём если не вассала, то, во всяком случае, союзника в борьбе с другими, не менее беспокойными и сильными соседями. Киеву же было нужно получить религиозно-идеологическое оружие для укрепления начал государственности в формировавшемся феодальном порядке.

Для Владимира собственное крещение явилось лишь вступлением и решению огромной задачи, которую он поставил перед собой – христианизация населения всего княжества. Речь могла идти, прежде всего, о совершении внешнего акта, которым символизировалось принятие новой веры, то есть о водном крещении. Поворот в религиозном сознании людей, связанный с убеждениями в ложности старой веры и в истинности новой, притом такой поворот, который был бы основан на знании содержания христианского вероучения, мог быть для подавляющего большинства лишь делом отдалённого будущего. Изменения в быту, связанные с отказом старых культов и их праздников и обрядов, с распространением специфически христианских форм культа и быта, могли происходить чрезвычайно медленно, на протяжении ряда столетий. Но формально акт перехода в новую веру символизировался простым и единственным обрядом, совершение которого давало право властям считать данного подданного христианином. В этом плане киевский князь развил бурную активность сразу после собственного крещения.

Прежде всего, перед ним стояла задача обращения самих киевлян. Летопись содержит довольно красочный рассказ об этом событии. Вернувшись из Корсуни с новоявленной княжной Анной-сестрой византийских императоров и с группой «священников корсунских с мощами святого Климента и Фива», а также с иконами и с «сосудами церковными», Владимир сразу распорядился ниспровергнуть всех идолов - «одних изрубить, а других сжечь». Досталось и Перуну: его привязали к хвосту лошади и поволокли к реке, причем двенадцать человек били по нему «жезлами». Сочувствие населения было, видимо, на стороне преданного бога: «… оплакивали его неверные, так как не принесли они ещё святого крещения». Бывшего бога бросили в Днепр, а Владимир приказал, чтобы за его маршрутом вниз по реке непрерывно следили с тем, чтобы отпихивать его от берега, если он будет приставать к нему, и чтобы он был оставлен в покое после, того, как минует пороги.

Тут же было отдано распоряжение всему населению Киева собраться в определенный день и час к берегу Днепра и его притока Почайны для крещения: «Если не придет, кто завтра на реку, – будь то богатый или бедный, или нищий, или раб – да будет враг мне». Люди повиновались этому приказу, причём летописец утверждал, что они «с радостью шли». На реке же ничего больше не оставалось, как делать то, что приказано: «Вошли в воду и стали там одни до шеи, другие по грудь, некоторые держали младенцев, а уже взрослые бродили, попы же совершали молитвы, стоя на месте. И была видна радость на небе и на земле по поводу стольких спасённых душ; а дьявол говорил, стеная: «Увы, мне! Прогоняют меня отсюда!..». С Днепра и Печойны толпа, заключавшая в себе «людей без числа», разошлась по домам.

Масштаб мероприятия, проведённого Владимиром в Киеве, сильно преувеличены летописцем, так что в указанный день и час крестились не «без числа», а всего несколько сот человек, но это событие, видимо, имело место и послужило началом систематической и последовательной христианизации населения всей Киевской Руси.

После киевлян Владимиру надо было крестить новгородцев. Эта задача имела большое государственное значение, так как Новгород был вторым центром восточного славянства, конкурировавшим с Киевом и постоянно проявлявшем сепаратистские тенденции. Незадолго до крещения Владимир поручал своему дяде Добрыне установить в Новгороде культ Перуна, что шло по той же линии политического и идеологического подчинения Новгорода Киева. Христианизация Новгорода была ещё более сложной задачей, чем его «перунизация»; она решалась на протяжении длительного времени, притом с немалыми трудностями.

Дальше предстояло распространить новую веру на периферию государства. Естественными каналами её распространения были водные пути – по Днепру и Волхову и их притокам. Особые трудности вызвала христианизация неславянских племён и народностей, населявших Киевское княжество, - угро-финских и тюркских. Ведь помимо географических и этнических факторов имели значение и признаки социальной принадлежности. Формально, может быть, и простой народ в Киеве под страхом наказаний от князя и его дружины крестился сразу, по существу заинтересованной в христианизации были именно знать, которая много выигрывала в результате такого политико – идеологического переворота, с которым было связано установления христианства на Руси. Что же касается социальных низов, то христианство завоевало их постепенно, подавляя их временами упорное сопротивление, в основе которого лежали не только и даже не столько религиозные факторы, сколько причины социально - политического характера и порядка.

С новым деликатным поручением Владимир послал в Новгород опять своего дядю Добрыню вместе с епископом Иоанном. Новгородцы на вече решили не пускать в город ни Добрыню, ни епископа Иоанна и организовали вооружённое сопротивление. Уличные бои продолжались до тех пор, пока киевляне не подожгли кварталы, в которых жили основные массы повстанцев. Те бросились тушить свои дома, и это позволило дружине Добрыни одержать верх. Деревянные боги были сожжены, а каменные брошены в Волхов. Всем новгородцам приказали креститься, а уклоняющихся приволокли к реке силой.

Сопротивление христианизации на севере государства было упорнее и ожесточённее, чем на юге, ибо север больше тяготел к Новгороду, чем к Киеву.

В течение ХI века в разных пунктах Киевской Руси имели место акты сопротивления народа христианизации.

В 1024г., как свидетельствует «Повесть временных лет», вспыхнуло восстание в Суздале.

В 1071г. произошло крупное восстание и в Новгороде. Через 80 лет после того, как Добрыня окрестил новгородцев, они не испытывали симпатий к христианству, и все стали на сторону апологета старой, языческой веры!

Особый интерес представляет летописное повествование о движении, поднятом двумя волхвами на Волге и Шексне. В условиях очередной голодовки они обвиняли «лучших жён», то есть представительниц наиболее зажиточных

Домов, в том, что они в собственном теле – очевидно, магическим способом – прячут запасы продовольствия и предметы первой необходимости. В сопровождении трехсот примкнувших к ним людей они двигались по разным рекам и, останавливаясь в населённых пунктах, чинили суд и расправу над женщинами, «говоря, что эта жито прячет, а эта – мёд, а эта - рыбу, а эта – меха». Много женщин было убито без сопротивления их же родственников, причём имущество казнённых, по свидетельству летописцев, волхвы присваивали.

III. Древнерусская литература – как следствие «крещения» Руси.

«Крещение» Руси повлекло за собой такой положительный аспект, как возникновение Древнерусской литературы, так как до этого существовал только лишь фольклор.

Как же возникла литература?

Когда христианство было провозглашено на Руси государственной религией, когда стали строиться церкви, а в них совершаться богослужения, когда возникла необходимость в кратчайшие сроки познакомить обращённую в христианскую паству со Священным писаниям и его толкованиями, с житиями святых и проповедями, с христианской интерпретацией мироздания и историей христианской церкви, именно тогда и потребовалось принести на Русь («трансплантировать») уже существовавшую в других странах культовую, христианскую литературу. Это и явилось первым этапом развития, создания Древнерусской литературы. Литература – письменная форма воспроизведения памятников словесности – возникает как возможность ознакомления Древнерусского общества с чужими и чуждыми текстами. Чужими, так как на первых порах все без исключения произведения христианской литературы были иноземными – переведёнными с греческого (на болгарской или русской почве) или созданными инославянскими – болгарскими или чешскими писателями. Чуждыми, потому, что излагали совершенно новые, неведомые доселе славянам – язычникам идеи, содержали неизвестные ранее факты, незнакомые сюжеты, были наполнены непривычной символикой и так далее. Разумеется, чуждыми и чужими эти тексты были лишь в первые десятилетия после принятия христианства, но нам важно пока лишь подчеркнуть, что Древнерусская литература возникла не как постепенное расширение функций деловой письменности, а именно как качественно новое явление.

Когда же под пером Древнерусских книжников первые оригинальные произведения (летопись, жития, поучения, повести и так далее), они сразу же оформляются как произведения литературные, то есть записываются и распространяются исключительно в письменном виде. Записываются и существовавшие ранее в устной форме юридические памятники.

Итак, ясно видно, что литература возникла, как прямое следствие принятия христианства и по функции своей должна была быть сугубо культовой литературой, ибо иные «мирские» жанры художественной речи существовали и продолжали существовать в устной форме. И действительно, именно потребностями христианского культа отвечало большинство жанров литературы – посредницы, перенесённой на Русь одновременно с принятием христианства.

IV. Русская церковь в XI – XII века.

Несмотря на то, что «креститься Руси» и прозвания нового равноапостольного Константина приписывается князю Владимиру, действительным основателем русской церкви был его приемник Ярослав Мудрый(1015 – 1054). Его роль в этом отношении так охарактеризовал летописец: «При нём начала вера христианская плодиться и распространяться, и черноризцы стали множиться, и монахи появляться… Как бывает, что один землю распашет, другой же засеет, а третьи пожинают и едят пищу неоскудевающую, так и здесь». Дальше аналогия разъясняется таким образом, что Владимир землю вспахал и размягчил, а Ярослав её засеял.

Шёл к концу дофеодальный период, и доживала последнее десятилетие огромная «империя Рюриковичей». При жизни Ярослава оно сохраняла своё единство, но уже давали себе знать те центробежные тенденции, основой которых является феодальная раздробленность. Ярослав понимал, что церковь может оказать ему большую помощь в цели сохранения единства государства и реальной мощи центральной власти в нём. Сама собой церковь возникнуть не могла, её должна была создавать княжеская власть, причём в сложившихся условиях она вынуждена была пользоваться помощью и руководством Византии.

В 1037г. Русь получила из Византии первого митрополита – грека Феопемта. Киевская митрополия являлась богатейшей в составе Византийской патриархии, так что последней приходилось ею особенно дорожить.

Через назначаемых и поставляемых ею митрополитов патриархия могла оказывать влияние и на политические отношения в Древнерусском государстве, на взаимоотношения между князьями, на ход и исход борьбы между ними за владения и столы.

Отсюда вытекало настороженное отношение князей, в том числе и Ярослава, и Византийской патриархии. Ярослав делал всё, чтобы избавиться в церковном отношении от установившейся вначале зависимости. Он даже воспользовался удобным случаем в 1047г. поставил митрополитом русского священника Иллариона, человека, кстати сказать, выдающихся дарований и большой по тому времени образованности. Ярослав понимал, что фундаментом церкви являются падры низшего духовенства – приходские священники, и считал своей задачей подготовку возможно большего их количества из русских людей. Летописец сообщает, что в 1030г. только в Новгороде Ярослав собрал «от старост и поповских детей» триста человек для «учения книжного».

Важным делом для князей было замещение епископских кафедр. Понятно, что среди епископов должно было со временем оказываться всё больше русских людей. Но это были такие командные посты, которые не могли доверяться князьями «выдвиженцами» из священников, выходцам из крестьян и поповских детей. Для комплектования кадров высшего духовенства требовался другой социальный источник.

Уже Ярослав основал два первых на Руси монастыря, мужской и женский: святого Георгия и святой Ирины. Оба они были воздвигнуты поблизости от княжеского дворца и являлись по существу придворными духовными учреждениями. В XI веке возник ещё ряд монастырей, в том числе знаменитый Киево – Печорский, сыгравший в дальнейшем большую роль, как в церковной, так и в общественной жизни страны.

Вскоре после своего возникновения русская церковь превратилась в мощный хозяйственный организм. Источники её доходов были многообразны. Здесь и десятина от всех доходов населения, и пожалования от князей и бояр – землями «с челядью» и со всеми угодьями, золотом серебром, целыми сёлами и даже городами. Известную роль в обогащении духовенства играла и плата за требы. Церковь умела извлечь доход даже из такого источника, как безнравственность населения и совершаемые кем бы то ни было преступления.

В документе, именуемом «Церковным уставом Ярослава» и относящимся, может быть, к более позднему времени, чем рассматриваемый период, перечисляются те наказания, которым подлежат преступники разных родов. В большинстве случаев каждое из наказаний сводится к штрафу в пользу митрополита.

Не так легко представить себе логику мышления тех людей, которым подобное положение представлялось не только нормальным, но и угодным богу. Почему, собственно, если один человек побил или обидел другого он должен вознаграждать митрополита?! Какая связь между преступлением или проступком, с одной стороны, и обогащением митрополичьей казны – с другой?! Нельзя к тому же не заметить, что в этой обстановке церковь должна была быть заинтересована не в уменьшении преступности, а в её росте. Отсюда следует вывод, что церковь являлась, в этом случае, лишь объектом наживы!

Стяжательство церкви находило нередко в проповеди и в публицистике благовидное оправдание в том, что она – де накопляет имущество не для своих нужд, а для милостыни. Использовалась византийская формула, по которой богатства церкви принадлежат нищим. Это являлось, конечно, самым низкопробным обманом.

Вместе с христианством из Византии на Русь пришла идея божественного происхождения власти. Пропаганда этой идеи занимала во всей церковной проповеди ещё большее место, чем популяризация основных догматических истин христианства.

В своих проповедях и публицистических выступлениях церковные идеологи активно пропагандировали её. Примером может служить знаменитое «Слово о знании и благодати», принадлежащее первому русскому митрополиту Иллариону. Он безудержно возносит, в частности, князя Владимира и возносит его, чуть ли не в божественное достоинство. Митрополит ставит Владимира в один ряд с императором Константином. Вскоре киевскому князю было и официально присвоено тоже звание равноапостольного, которая раболепная Византийская церковь преподнесла своему императору. Не только Владимира, но и Ольгу русская церковь причислила к лику Святых.

Вся церковная проповедь рассматриваемого периода была направлена на то, чтобы окружить княжескую власть в глазах верующих ореолом святости и божественности. Типичным в это отношении настойчивые требования к княжеским подданным, содержащиеся в Поучении Луки Шидяты.

V. Историзация образа Христа.

Христианство не могло возникнуть без людей, которые выполняли бы историческую миссию формирования и пропаганды его учения. Если с самого начала это была небольшая группа, то и среди них должны были быть некто, возглавлявший её. Другое дело, звали ли его Иисусом, такова ли была его биография, как она изложена в Евангелиях, погиб ли он на кресте в начале тридцатых годов I века. Решающего значения для судеб христианства это вопрос не имел, ибо они определялись не характером деятельности того или иного человека или даже группы людей, а социально – исторической обстановкой, создавшей благоприятные условия для распространения нового учения. Тем не менее, поскольку вопрос об историчности или мифичности Христа вызывает и в настоящее время острые споры, необходимо всё же остановиться на нём.

Жившие в I веке нашей эры Плутарх, Сенема, Плиний Старший, Ювенал, Морциал, Филон, Юст, Перский, Лукан не зафиксировали в своих сочинениях ни имени Иисуса Христа, ни какого бы то ни было события, связанного с этим именем. Впервые о нём упоминает Тауит, Светоний, Плиний Младший и Иосиф Флавий. Некоторые историки считают, что свидетельства этих авторов относятся не к I веку, а ко II веку нашей эры; к этому времени христианская традиция уже сложилась, так что упомянутые авторы могли брать из неё свои сведения.

До семидесятых годов ХХ века среди учёных не было разногласий по поводу этого свидетельства: все считали его не подлинным в том смысле, что оно либо целиком было вставлено в текст Флавия христианскими переписчиками, либо было ими основательно переделано, ибо невозможно было допустить, чтобы правоверный иудей, Иосиф, мог всерьёз писать об Иисусе как Христе, воскресшим после смерти, вознёсшимся на небеса и так далее. Однако в начале восьмидесятых годов появился новый материал.

Существует, оказывается, цитата из интересующего нас текста, найденная в рукописи ХI века, принадлежавшей арабскому монаху – христианину Агапию; в ней свидетельство Иосифа звучит по-иному, чем было известно до сих пор. Вот этот текст: «В это время жил мудрый человек, которого звали Иисус. Он вёл безупречный образ жизни и был известен как добродетель. Пилат осудил его на распятие. Но его ученики не отказались от его учения. По их рассказам он явился им через три дня после своей смерти живым; может быть он был Мессия, чудесные учения которого возвещались пророками».

Из это следует, как мне кажется, единственный правильный вывод: Иисус Христос действительно существовал и творил различные добрые дела в течение своей земной жизни. И он был обречён на смерть во имя Всеобщего Спасения. И воскрес Иисус из мёртвых, первенец из умерших.

Список используемой литературы.

1. И.А.Крывелев «История религий» Т.1 1988г.

2. «Введение христианства на Руси» 1987г.