Хронологические рамки и периодизация истории Нового времени.

Вопрос о хронологических рамках Нового времени по разному определяется в различных исторических школах.

Например, согласно Ленину, новый период русской истории начинается "примерно с 17 века", то следовательно, "до этого Россия как бы находилась еще на пороге нового времени" "Вступая в XVI cтолетие, - писал он, - Россия, как и другие европейские страны, оказалась на пороге нового времени".

Сам переход к Новому времени можно связать со становлением единого государства и его аппарата. В свою очередь этот процесс, считал историк, в значительной мере определялся окончательной ликвидацией удельной системы и признаков автономии. При желании здесь можно усмотреть определеную неточность. Ведь уже в XVII в. в состав Русского государства на правах именно автономии вошла Украина; на протяжении всего этого века определенные особенности сохранялись в управлении Сибирью, Поволжьем и даже Новгородской землей, Смоленском и Казанью. Причем, что особенно важно, эти особенности управления были лишь отражением сохранявшихся особенностей статуса населения этих территорий и, соответственно, особенностей их отношений с властью. Это конечно были не уделы, но безусловно признаки автономизации и даже федерализма здесь налицо. К этому надо добавить, что и позднее, уже в начале XVIII в. особый статус получили присоединенные к России Прибалтийские земли. Начатая Петром I и фактически завершенная Екатериной II губернская реформа способствовала созданию унитарного государства, однако особый статус отдельных территорий сохранялся, что стало особенно явным в XIX в. после того, как Александр I дал конституции Польше и Финляндии.

Временной промежуток в 170 лет, совпадающий с процессом становления Московского государства, по мысли историка, таким образом, это, если исходить из той же системы координат, по сути переходный этап от средневековья к Новому времени. Сразу же неизбежно возникает несколько вопросов. Во-первых, значит ли это, что средневековой так сказать "в чистом виде" можно считать только домосковскую Русь? Во-вторых, не слишком ли протяженным, затянутым оказывается переходный период?

Появившаяся у российских историков с конца 1980-х гг. возможность отказаться от использования этой схемы, на первый взгляд, освободила нас от сковывающих движение пут и предоставила право или выбрать между любым из существующих методологических подходов, или выработать свой собственный, либо вовсе не задумываться о том, как называется изучаемый нами период истории. Однако, как нередко бывает не только в науке, со временем свобода выбора стала ощущаться как новое бремя. Многие историки оказались дезориентированы во Времени Русской истории, а некоторые стали испытывать даже своего рода ностальгию по тем временам, когда можно было без излишних колебаний пользоваться уже готовым решением.

Еще большую сумятицу внесли попытки заменить формационный подход "цивилизационным". Уже скоро выяснилось, что, в отличие от формационного, основанного на чеканных определениях его основных понятий, цивилизационный подход далеко не так однозначен, и трудности начинаются уже на стадии выяснения того, что такое цивилизация, ибо в науке сосуществует немалое число различных трактовок этого понятия. Причем остановить свой выбор на той или другой чисто механически невозможно, ибо каждая из них сопряжена с целым шлейфом подчас совершенно непривычных понятий, которые в совокупности должны создать у историка иное видение исторического процесса, целей и задач исторического познания, иное представление о собственных возможностях как исследователя.* По существу это означает необходимость переучиваться, причем делать это самостоятельно, постоянно оказываясь перед проблемой выбора. Между тем, как показывает опыт последних лет, к свободе выбора (и опять же не только в науке) приходится долго и мучительно привыкать, причем по мере привыкания приходит понимание того, что выбор означает еще и значительно большую, чем прежде, ответственность.

И это при том, что все отлично осознают условность любой периодизации, ее вспомогательный, инструментальный характер. Вместе с тем, своего рода коварство всякой периодизации (как, впрочем, и всякой схемы, являющейся искусственным построением историка) в том, что, с одной стороны, она необходима для ориентации во временном пространстве истории, а также для осмысления значения тех или иных исторических явлений. С другой стороны, как только мы принимаем ту или иную периодизацию, мы автоматически (и нередко бессознательно) переносим на изучаемые нами явления принятые характеристики того исторического периода, к которому они относятся. Между тем, при более внимательном рассмотрении оказывается, что и характеристики эти достаточно неопределенны. В результате искаженными оказываются выводы конкретно-исторических исследований.

Наконец, нельзя не сказать и еще об одной проблеме. Речь идет о проблеме соотношения терминологии отечественной исторической науки и общемировой. Если "средние века" - это практически дословный перевод соответствующих терминов, существующих в большинстве европейских языков, то с "новым временем" дело обстоит иначе. Сам термин появился в результате противопоставления новой и древней истории, возникшего в эпоху Возрождения. Уже Ф.Петрарка в 1341 г. различал storia antica и storia nova, между которыми он помещал темные века, протянувшиеся, по его мнению, от падения Римской империи до его собственного времени. Однако позднее в большинстве европейских языков (исключение составляет немецкий с его neuere Geschichte) Новая история стала обозначаться посредством понятия modern. На русский язык это слово, как правило, переводится как современный и это вполне соответствует англоязычному modern history, если принять во внимание, что западная историография обозначает так всю историческую эпоху с Возрождения до наших дней, вводя понятие Новейшее время, как "не столько содержательное, сколько временное, хронологическое", в то время как в советской историографии оно было неразрывно связано с оценкой Октябрьской революции 1917 г., как важнейшей вехи мировой истории. Дело осложняется еще и тем, что в русском языке также существует прямое заимствование модерн, используемое в искусствознании для обозначения определенного художественного стиля,* а также его производные модернизм и даже модернизация. Наконец, как в русском языке можно предложить ряд синонимов к словосочетанию современная история (нынешняя, настоящая, текущая), так и в исторической литературе на европейских языках, например английском, встречаются contemporary, current и даже divsent history. Все это создает дополнительную путаницу.

Итак, по всей видимости, вопросы, на которые следует попытаться ответить, состоят в следующем. Во-первых, в какой мере вообще обоснованно применение в контексте русской истории понятий Средневековье и Новое время? Во-вторых, если эти понятия использовать, то меняется ли их значение и временные рамки в контексте русской истории и, если да, то как? Необходимо сразу признать, что окончательные, исчерпывающие или сколько-нибудь однозначные ответы на эти вопросы дать невозможно. Речь может идти лишь о различных вероятных, да и то весьма приблизительных, вариантах таких ответов.

История Западной Европы в новое время может быть разделена на два больших отдела по двум, так сказать, центральным эпохам, сообщающим то или Другое значение каждому из этих двух отделов в целом культурно-социального развития последних четырех веков. Первенствующее место в первом отделе принадлежит религиозной реформации XVI в. со всеми культурными и социальными, церковными и политическими движениями, которые ей предшествовали, ее вызвали, ее сопровождали и осложняли, за нею последовали и из нее вытекли. В середине XVII в. реформационный период кончается, и наступает новый период западноевропейской истории, характеризующийся господством абсолютной монархии, период от вестфальского мира до начала французской революции, т. е. от 1648 по 1789 г. Подобно тому, однако, как реформация XVI века, начиная новый исторический период, находится вместе с тем в центре эпохи, первая половина которой была временем ее подготовления, а вторая временем ее развития и обнаружения ее следствий, так и французская революция, с которой многие начинают "новейшую" историю Западной Европы, может быть рассматриваема как событие центрального значения, потому что к событию этому сходятся и от события этого расходятся все главные явления предыдущей и последующей истории. Мы можем идти и далее в этом сравнении: в конце XVIII в. Западная Европа вступила в столь же бурную эпоху, как и в начале XVI в., но как тогда общественные движения совершались под знаменем религиозных идей, еще ранее высказывавшихся в литературе, так и движениям, начавшимся в конце XVIII в., тоже предшествовала эпоха усиленной умственной работы, направленной на решение вопросов морали и политики. Это явление и составляет одну из характерных особенностей XVIII столетия, "века просвещения" или "философского века", как его называют. Новое культурное направление, соединившее в себе, как мы увидим, результаты гуманизма и протестантизма, унаследовавшее свободомыслие и светский характер первого и усвоившее заключавшиеся во втором элементы религиозной и политической свободы, в середине XVIII века овладело до известной степени абсолютными монархами и их министрами. В эту эпоху возникает характерное явление "просвещенного абсолютизма" или "просветительного деспотизма". Как в реформационный период церковные преобразования совершались двояким путем, или сверху, путем действия государственной власти, или снизу, путем общественных и народных движений, так и в это время государственные и общественные реформы предпринимались или по инициативе правительств ("просвещенный абсолютизм"), или были, наоборот, результатом общественного движения (революция), причем "просвещенные деспоты" являлись иногда даже предшественниками революции, поскольку и они, и деятели последней ставили себе одни и те же задачи и исходили из одних и тех же идей.

Особенности социально-экономического и политического развития России в Новое время

В европейских странах в 17 в. наступил кризис, который был охарактеризован историками как “всеобщий”. И это не только по той причине, что кризис охватил большинство европейских стран, но и прежде всего в силу того, что он оказал влияние практически на все стороны общественной жизни.

В России вопросы общественной жизни, затянутые тугими узлами в XVI в., перешли в XVII в. Опричнина породила не только Смуту его начала, как это принято считать, но и последующие социальные движения его середины и второй половины. Пожалуй, в русской истории до XVII в. не было такого времени, насыщенного столь острыми и драматическими общественными противоречиями. «Бунташными» были не только периоды непосредственных народных взрывов, но и время между ними с «тишайшими» царями Романовыми — Михаилом Федоровичем (1613-1645) и Алскссем Михайловичем (1645-1676). Это было не случайно, ибо в XVII в. в основных чертах определился дальнейший путь России: вместо сословно-представительной монархии наметилось движение к монархии абсолютной, вместо самоуправления с избираемой местной администрацией вводится практика назначения царских воевод, кроме того окончательно закрепощается основная производительная сила общества — крестьянство, хотя и появляются первые признаки новых производственных отношений — капиталистических.

В конце XVI в. в стране резко обострились социальные противоречия. Тяжелый хозяйственный кризис, порожденный опричниной и войнами, привел к новому витку закрепостительных мер. В 1581 г. были введены «заповедные годы», т.е. годы, в которые запрещались крестьянские переходы; в 1597 г. принимаются указы об «урочных летах» (в течение 5 лет возможен сыск беглых крестьян) и усилении зависимости холопов. Однако эти меры означали еще только начало крепостничества: крестьяне прикреплялись к земле, а не к землевладельцу. Положение усугубил династический кризис, вызванный смертью последнего представителя династии Рюриковичей Федора Иоанновича (1584-1598) и воцарением Бориса Годунова (1598-1605). Впрочем, он еще при Федоре выступал фактическим правителем государства. В это время успешно велась внешняя политика: результатом войны со Швецией (1590-1593) стало возвращение по Тявзинскому миру (1595) земель, захваченных в Ливонскую войну (были возвращены Ивангород, Ям, Копорье и Корела).

К середине XVII в. разруха и разорение «смутного времени» были в основном преодолены. Вместе с тем, «вся история Московского государства в XVII столетии развивалась в прямой зависимости от того, что произошло в смутную эпоху» (С.Ф.Платонов).

В XVII в. происходит дальнейший рост крупной земельной собственности, преимущественно развивающейся теперь в форме поместного землевладения. Новым явлением в развитии землевладельческого хозяйства стало усиление его связи с рынком. Наряду с этим наблюдается в значительно большем масштабе выделение из крестьянской среды зажиточной верхушки — «капиталистых мужиков». В целом же происходит дальнейшее углубление специализации сельского хозяйства. В это же время идет повсеместное перерастание ремесла (изготовление на заказ) в мелкотоварное производство (изготовление на рынок); в соответствии с природно-географическими условиями складываются районы. ремесленного производства; увеличивается количество мануфактур. Растет число городов — к концу века оно достигает 300.

Указанные факторы дали широкий простор для развития рыночных связей. Значительно расширился обмен товарами между отдельными районами страны, что свидетельствовало о складывании национального всероссийского рынка. Началось слияние земель в единую экономическую систему, укреплявшую и политическое единство страны. Однако необходимо иметь в виду, что появлявшиеся в более широком, чем ранее, масштабе элементы капиталистических отношений находились под сильным воздействием со стороны крепостнической системы.

Процессы, происходящие в обществе, отразили принятое Земским собором Уложение царя Алексея Михайловича — свод государственных законов (кстати, остававшийся действующим до 1832 г). Важнейшей нормой явилось введение бессрочного сыска беглых крестьян — тем самым отменялись «урочные лета». Подтверждался и запрет перехода крестьян в «Юрьев день». Эти меры означали юридическое оформление крепостного права. Ряд статей регламентировал развитие крупного землевладения. В частности, еще в большей степени наметилась тенденция сближения вотчинного и поместного землевладения, а также дальнейшее ограничение церковного.

Первые главы Соборного Уложения содержали статьи о престиже царской власти и преступлениях против нее. Власть монарха усиливалась, что означало движение по пути установления в России абсолютной монархии. Окрепшее самодержавие перестало теперь нуждаться в поддержке со стороны сословно-представительного органа — Земского собора (последний собор полного состава был проведен в 1654 г.). Однако царь еще был вынужден считаться с Боярской думой, вместе с тем пополнившейся дворянами и представителями приказной бюрократии. Исполнительная власть принадлежала приказам, переживающим в XVII в. свой расцвет. В общей сложности в это время функционировало до 80 приказов. Важнейшими выступали Посольский, Поместный. Тайных дел, Стрелецкий, финансовыми делами ведали приказы Большого прихода, Большой казны, Счетный. Имелась система Дворцовых и Патриарших приказов, а также ведавших некоторыми районами страны. Значительно выросла численность бюрократии — до более 4,5 тыс. человек. Изменения произошли и в организации местного управления: власть в уездах сосредоточилась в руках назначаемых из центра воевод. Однако в Поморье сохранялось земское управление. Предпринимаются попытки реорганизации армии: создаются полки «нового строя», куда набирались «даточные люди» (сто крестьянских дворов давали на пожизненную службу одного солдата), проходившие военное обучение под началом офицеров-иностранцев.

Довольно верно политический строй России XVII в. определял М.М.Богословский, писавший, что Московское государство середины XVI — середины XVII в. было самодержавно-земским, а далее оно стало превращаться в самодержавно-бюрократическое.
    Середина — вторая половина XVII в. была наполнена социальными взрывами. Социальные движения этого времени свидетельствовалп о том, что еще оставалась возможность развития сословно-представительной монархии, опирающейся на земские учреждения. Однако тенденция к абсолютизму оказалась сильнее. Восстания XVII в. по своей организации и структуре достаточно сложны: они включают и элементы вечевых порядков, и элементы городского и казацкого самоуправления.

Первым в этой цепочке явилось восстание в Москве в 1648 г., известное под названием Соляной бунт. Истоки его необходимо искать в финансовой реформе главы правительства боярина Б.И.Морозова, оказывавшего большое влияние на царя и, к тому же, породнившегося с ним путем брака с сестрой его супруги. Пустующую государственную казну он решил пополнить заменой прямых налогов (чрезвычайно разорительных) косвенными. В 1646 г. было решено обложить дополнительной пошлиной соль. Это вызвало резкое сокращение потребления соли и недовольство прежде всего рядового посадского населения. Тогда в 1647 г соляной налог был отменен, но образовавшуюся недоимку стали вновь взыскивать обычным путем — прямыми налогами. В городах это особенно ударило по жителям «черных слобод», которые в отличие от «белослободчиков», освобожденных от платежей, несли в полной мере государево тягло. «Чернослободчики» требовали ликвидации «белых слобод» и уравнения их населения в правах и обязанностях со всем остальным посадом. Недовольство выражало и дворянство.

К середине XVII в. основными задачами внешней политики России становятся: на западе и северо-западе — возвращение потерянных в Смутное время земель, а на юге — достижение безопасности от набегов крымских ханов (вассалов Османской империи), уводивших в плен тысячи русских и украинцев.

В XVII в. возрастает количество грамотных (умевших читать и писать) людей. Так, среди посадского населения было 40% грамотных, среди купцов — 96%, среди помещиков — 65%.

Значительно расширяется деловая письменность, причем квалифицированное делопроизводство велось не только в центральных приказах, но и в земских учреждениях, и даже в вотчинах.

По-прежнему большое распространение имели рукописные книги. А с 1621 г. для царя стала изготовляться рукописная газета «Куранты», состоящая в основном из переводных иностранных известий.

Наряду с рукописными изданиями все более в обиход входила печатная продукция, изготовлявшаяся на московском Печатном дворе. Уже в первой половине XVII в. было выпущено около 200 книг различных названий. Частными лицами стали собираться библиотеки. В 1672 г. в Москве открылась первая книжная лавка. Книгопечатание позволило издавать массовыми тиражами пособия по грамматике и арифметике. Букварь («Азбука») Василия Бурцева, опубликованный в 1634 г., впоследствии несколько раз переиздавался. В конце века появился иллюстрированный букварь Кариона Истомина, в 1882 г. — печатная таблица умножения. Для «учебных целей» выпускались также «Псалтыри» и «Часословы».

Грамоте обычно обучали либо в семьях, либо духовные лица, дьячки и подьячие. Однако все более насущной становилась потребность организованного обучения. Уже в 40-х годах по инициативе одного из видных государственных деятелей Ф.М.Ртищева была организована школа в московском Андреевском монастыре. В 1665 г. школа для обучения подьячих открывается в Заиконоспасском монастыре, в 1680 г. — основывается школа при Печатном дворе.

Первые школы подготовили открытие в 1687 г. Славяно-греко-латинской академии (первоначально — училища) во главе с греками братьями Иоанникием и Софронием Лихудами. Академия ставила своей целью обучение «от грамматики, пиитики, риторики, диалектики, философии... до богословия» людей «всякого чина, сана и возраста». Обучение было рассчитано для подготовки высшего духовенства и чиновников государственной службы.
    Что касается научного знания, то развивалась преимущественно его практическая сторона и почти не затрагивалась его теоретическая основа. Например, математические знания связывались с практикой описания земель, торговым и военным делом. Так, «Устав ратных, пушечных и других дел, касающихся до воинской науки» (1621) давал практические сведения по геометрии, механике, физике, химии.

Медицинские знания основывались на народных традициях лечения, а также на опыте переводимых иностранных лечебников и «травников». В Аптекарском приказе были сосредоточены специалисты, умевшие изготавливать лекарства; здесь же производилось обучение фармацевтов и врачей. В 1654 г. в приказе обучались 30 стрельцов, отправленных затем в полки «для лечбы» ратных людей.

Накапливаются и развиваются знания об окружающей природе и мире: астрономические и географические. В середине XVII в. в Россию проникают сочинения, знакомившие с гелиоцентрической системой Коперника.

Еще в первой половине века составляются географические карты. Например, в 1627 г. в Разрядном приказе изготавливается «Книга Большому чертежу», в Новгороде создается «Чертеж... городам русским и шведским до Варяжского моря».

Расширению географических представлений способствовали материалы экспедиций по освоению Сибири (Стадухина, Пояркова, Дежнева, Хабарова, Атласова). После 1683 г. возникло «Описание новые земли, сиречь Сибирского царства». Оно и предыдущие описания и чертежи подготовили труд С.У.Ремизова «Чертежная книга Сибири».
    Существует давняя традиция выделения XVIII в. как отдельного, целостного в экономическом, общественном и культурном отношениях. Мы говорим: культура Древней Руси IX-XVII вв., по мы никогда не включим сюда XVIII в. Это поистине «новый» период нашей истории. И речь идет далеко не только о культуре, но и обо всех сферах жизни государства.

Историки культуры считают, что хронологическими гранями того явления, которое мы называем «XVIII век», нельзя считать точные границы века. В качестве начальной даты они принимают 1690-е годы, когда новые явления в культуре стали складываться в целую систему, а в качестве конечной — Отечественную войну 1812 г. как первое «общее историческое действие русской нации» (П.И.Краснобаев). При всей условности таких хронологических рамок они совпадают с хронологией тех процессов, которые шли в экономике, политической жизни.

Реформы Петра I. В результате реформ государственного аппарата и власти на местах в России было создано государство, которое в исторической литературе было удачно названо «регулярным государством». Это было абсолютистское бюрократическое государство, пронизанное слежкой и шпионажем. Естественно, что в таком государстве демократические традиции, никогда не умиравшие в России, оказались в очень неблагоприятных обстоятельствах. Они продолжали жить в повседневном быте крестьянской общины, казацкой вольнице. Но демократия все больше приносилась в жертву грубому авторитарному правлению, сопровождавшемуся необычайным ростом роли личности в российской истории. Одним из внешних проявлений этого было принятие русским царем титула императора и преобразование России в империю, что нашло отражение в общественном сознании и в культуре.

Среди реформ петровского времени следует выделить реформы в области культуры. Они также вызывали всегда самые противоречивые оценки. Перечислим основные из этих реформ. В 1700 г. Петр по примеру Западной Европы ввел в России новое летоисчисление — от рождества Христова, а не от сотворения мира, как считали раньше по церковно-византийской традиции. Петр пытался создать первый публичный театр. 2 января 1703 г. в Москве было начато издание первой газеты «Ведомости», которую редактировал сам Петр. Взамен прежнего церковно-славянского был введен новый шрифт. Но особенно большое внимание Петр уделял школе. Первой школой, организованной Петром, была «Школа математических и навигацких наук» в Москве, впоследствии переведенная в Петербург, где в 1715 г. она была преобразована в Морскую академию. В Москве и Петербурге были открыты инженерная и артиллерийская школы. Во всех губерниях стали открываться «цифирные школы». По приказу Петра в епархиях были открыты церковные школы. Было значительно улучшено преподавание в Московской Славяно-греко-латинской академии. Была открыта и медицинская школа в Москве. При наиболее крупных мануфактурах создавались ремесленные школы. Для улучшения школьного образования создавались учебники.

Оценивая развитие русской науки и культуры, следует сказать о М.В.Ломоносове и других деятелях науки и техники середины XVIII в. На базе созданной в 1725 г. по указу Петра Академии Наук был предпринят ряд больших географических экспедиций. Исторические труды создает В.Н.Татищев, литературные произведения А.Д.Кантемир и В.К.Тредиаковский. Ломоносова же не случайно называют «нашим первым университетом». Его творчеству присуща та нерасчлененность научного знания, которая вообще отличает науку XVIII в. В 1755 г. по его инициативе был открыт университет в Москве (ряд исследователей считает более старым Петербургский университет, который возник на базе Академии Наук еще в 1725 г.).

Во второй половине XVIII в. начинает развиваться школьное образование, хотя основным было еще весьма несовершенное домашнее обучение. В 1758 г. была открыта гимназия для дворян и для разночинцев в Казани. В 1764 г. создается первое женское учебное заведение «Воспитательное общество благородных девиц» при Смольном монастыре в Петербурге. Возникает ряд других учебных заведений. Предполагалось ввести три типа такого рода заведений — малые, средние и главные народные училища. Все эти мероприятия в области образования были связаны с именем И.И.Бецкого. В области точных наук и техники русские ученые добивались значительных успехов. В стенах Академии Наук работали талантливые ученые. И.И.Ползунов изобрел паровую машину, И.П.Кулибин создал много научных приборов высокого качества, разработал замечательный проект одноарочного моста через Неву. К сожалению, в условиях той бюрократической системы, которая уже тогда возникла в России, многие из этих изобретений остались невостребованными.

Литература

1. История России от древнейших времен до начала XX в.:Учебное пособие / Под ред. И.Я.Фроянова

2. Ключевский В.О. “Курс русской истории”, Москва, том 1, 2, 1999г.

3. Карамзин М.М., История государства Российского, М.: 1991

4. Вся история в одном томе. И.О.Родин, Т.М.Пименова. 1997

5. Соловьев А.И. Три облика государства – три стратегии гражданского общества // Полис.- 1996