Доклад

Эмиграция первой волны

Выполнил: Попов Алексей,

Группа 717

9-дек-01

Россия никогда не была страной массовой эмиграции, в истории Российской империи гораздо большую роль играла внутренняя колонизация, переселение на свободные земли внутри страны. Тем не менее нельзя сказать, что история России совсем не знала эмиграции, Россия участвовала в великих межконтинентальных миграциях конца прошлого - начала нынешнего века. С 1861 по 1915 год из Российской империи выехало 4,3 миллиона человек, в том числе почти 2,6 миллиона - в первые 15 лет ХХ века. Две трети эмигрантов направлялись в США, а из числа выехавших в ХХ веке - около 80% (1). Правда, большая часть эмигрантов выезжала не из России в ее нынешних границах, а из других частей бывшей империи, - Украины, Белоруссии, балтийских губерний.

Далеко не ничтожной была и эмиграции из СССР. Она распадается на три главных потока, называемые обычно "первой", "второй" и "третьей" эмиграцией. Все три потока были обусловлены преимущественно политическими причинами. "Первый" и "второй" потоки - это в основном вынужденные "волны" эмиграции периодов Первой мировой, Гражданской и Второй мировой войн, "третий" поток - добровольная, преимущественно "этническая" эмиграция времен холодной войны. Конечно, такое деление условно, потоки эмиграции, то ослабевая, то усиливаясь, не иссякали почти никогда. Речь идет, по существу, о трех пиках эмиграции.

В настоящее время в связи с доступностью многих ранее закрытых архивных фондов, публикацией ранее неизвестных широкому кругу общественности документальных материалов, широким изданием мемуаров деятелей русского зарубежья, отсутствием политической цензуры имеются предпосылки для воссоздания исторической правды, восполнения "белых пятен" российской истории, ликвидации перекосов в общественном историческом сознании. Справедливости ради следует заметить, что в некоторых современных публикациях проявляется стремление перейти от безудержной критики эмиграции к безудержному её восхвалению. Кульбит, в результате которого из "кучки отщепенцев", "врагов собственного народа" все эмигранты "чохом" превращаются в "узников совести", "истинных патриотов", "борцов против тирании" становится подчас таким же мифом сегодня, как и огульное охаивание этих людей в недалёком прошлом.
...Начало 1920-х годов было важной вехой в жизни российского зарубежья. Происходит процесс организационного становления и политического самоопределения эмигрантских организаций, рождаются широкие коалиционные объединения. Прежде всего это относится к так называемому Высшему Монархическому Совету, объединившему в своих рядах россиян-монархистов всех оттенков - от сторонников абсолютного самодержавия до монархистов-конституционалистов. Организация создалась в ходе Рейхен-гальского съезда (Бавария) в 1921 году по инициативе Н. Маркова и имела своих представителей во многих странах мира. Как своеобразный противовес монархистам поэтапно в 1921 - 1924 годах создаётся Республиканско-Демократическое объединение (РДО) российских эмигрантов, объединившее в своих рядах широкий политический спектр российских либерал-демократов от кадетов до правых эсеров и энесов. Организацию возглавил видный деятель кадетской партии П. Н. Милюков. И то и другое объединение претендовало на роль флагмана политической жизни российского зарубежья, стремилось распространить своё влияние на военные формирования эмиграции, молодёжь, разрабатывая и пытаясь реализовать планы создания подпольного движения в Советской России.
Процесс политического самоопределения российской эмиграции был обусловлен целым рядом факторов. В условиях Гражданской войны, когда решение всех политических проблем виделось исключительно путём вооружённой борьбы, ставка всех противников большевистской власти делалась на весь офицерско-генеральский корпус бывшей царской армии. Пока белые имели шансы на победу,политические партии и движения, оппозиционные советам, солидаризировались со всем движением, поддерживая его морально и материально, и не выступали внутри него как обособленная политическая сила. Но с конца 1920 года обстановка меняется. Попытки свергнуть советскую власть вооружённым путём провалились, что заставило искать новые пути и средства борьбы. Одновременно "исход" белогвардейцев привёл к резкому численному увеличению эмигрантов, что активизировало создание и объединение их политических организаций.
Важным фактором, стимулирующим политическую активность эмиграции, стали изменения во внутренней политике советской власти. Особые надежды и ожидания у российской эмиграции вызвал переход к нэпу. Выступая на митинге в декабре 1927 года в Праге, один из лидеров РДО и "Крестьянской России" С. С. Маслов говорил: "С 1921 года, когда был введён нэп, коммунизм начал умирать, ибо коммунистическая партия, отказавшись от примитивного принудительного хозяйства поравнения, тем самым отказалась и от проведения Б жизнь своей коммунистической идеологии и программы. ...Понижение народного дохода... неизбежный провал лозунга индустриализации и растущее накопление частного торгового капитала в частном торговом обороте - вот те мины и те узлы, которые советской власти не разрубить" /1/.
За активизацией деятельности эмиграции внимательно следили в Советской России. Выступая на III съезде Коминтерна в июле 1921 года В. И. Ленин говорил: "Теперь, после того, как мы отразили нападения международной контрреволюции, образовалась заграничная организация русской буржуазии и всех русских контрреволюционных партий... Почти в каждой стране они выпускают ежедневные газеты... имеют многочисленные связи с иностранными буржуазными элементами, т. е. получают достаточно денег, чтобы иметь свою печать; мы можем наблюдать за границей совместную работу всех без исключения наших прежних политических партий... Эти люди делают все возможные попытки, они ловко пользуются каждым случаем, чтобы в той или иной форме напасть на Советскую Россию и раздробить её. Было бы весьма поучительно... систематически проследить за важнейшими стремлениями, за важнейшими тактическими приемами, за важнейшими течениями этой русской контрреволюции... Эти контрреволюционные эмигранты очень осведомлены, великолепно организованы и хорошие стратеги..." /2/. Политическая установка руководства страны была с полным пониманием воспринята советскими спецслужбами и переведена на лаконичный язык приказов и директив. В циркулярном письме ГПУ от 20 марта 1922 года, утверждённом заместителем председателя ГПУ И. С. Уншлихтом и подписанном начальником секретно-оперативного управления В. Р. Менжинским, местным органам предписывалось усилить работу по контрреволюционным организациям внутри и вне России и предлагалось отнестись к этой работе "с наибольшей серьёзностью, считая её в настоящее время ударной" /3/.
Велика ли была опасность для советского режима со стороны эмиграции? Правы ли некоторые заокеанские авторы, считающие, что "после поражения в Гражданской войне белогвардейцы не представляли значительной угрозы для большевистской власти, но в глазах Ленина эта угроза приобрела колоссальные размеры"? /4/ На наш взгляд, русское зарубежье после окончания Гражданской войны таило в себе реальную и очень серьёзную угрозу для советского политического строя. Угроза была многофакторной и складывалась из нескольких составляющих.
Российская эмиграция была представительницей "другой", альтернативной России. Это был социум россиян, объединённый во многом иными политическими идеалами, духовными ценностями, культурными традициями, нежели идейно-нравственные устои, укоренившиеся в ходе революции и Гражданской войны в Советской России. Как известно, В. И. Ленин говорил о полутора - двух миллионах соотечественников, "которые рассеялись по всем заграничным странам" /5/. Близкие цифры докладывались как разведорганами Красной Армии /6/, так и органами ВЧК - ОГПУ.
По данным ОГПУ в середине 1920-х годов распределение белоэмигрантов по странам выглядело следующим образом (в тысячах человек): Франция - 500 (в Париже - 160), Германия - 30 - 35, Сербия - 25 - 30, Болгария - 15, Польша - 25 - 30, Южная Америка - 15, Турция - 2,5 - 3, Румыния - 10, Греция - 10, Австрия - 1, Венгрия - 5, Австралия - 2, Чехословакия - 10, Данциг - 2 - 3, Бельгия - 10, английские колонии - 50, Прибалтийские страны - 50, Сирия, Палестина - 5, Финляндия - 5, Персия - 5, Италия - 5, Китай - 50, Канада - 50, Швеция, Норвегия-?, США - 30, Филиппины и другие острова - 50 /7/. Общее количество эмигрантов исчисляется, таким образом, примерно в один миллион человек. Цифра эта представляется весьма относительной из-за непрекращавшейся миграции россиян по странам Европы, Азии и Америки, процесса реэмиграции, а также в связи с тем, что миллионы бывших сограждан в результате революции, Первой мировой и Гражданской войн оказались гражданами сопредельных иностранных государств. Только в Польше по переписи 1920-х годов 5 миллионов 250 тысяч человек отнесли себя к русским (включая сюда малороссов и белорусов) /8/. С достаточной степенью уверенности можно говорить о том, что волею судеб несколько миллионов россиян оказалось за пределами Родины и что российская диаспора в мире в 1920 - 1930-е годы являлась одной из самых многолюдных.
Существование многочисленной и всё более организующейся эмиграции представляло немалую опасность для Республики Советов, так как будоражило мировое общественное мнение, рождало надежды и иллюзии у зарубежных недругов большевиков, являлось питательной средой для внутренней оппозиции в СССР. Это понимали и сами эмигранты. В 1924 году, выступая на митинге в Праге, один из лидеров группы РДО Б. Н. Евреинов заявлял: "В настоящее время весь центр тяжести контрреволюционной борьбы с советской властъю сводится к дискредитированию её перед иностранными державами и к раздуванию всяких сенсационных слухов о коммунистах и о СССР... Желательно эти слухи направлять в Россию в виде печатных сообщений, дабы, читая их, население верило, что это и есть настоящая, скрываемая от них истина" /9/.
Следует учитывать, что в эмиграции оказались люди, многие из которых принадлежали к эяите российской интеллигенции, чиновничества, офицерства, предпринимательства. Неприемлющие советский режим, обладающие авторитетом, прочными деловыми связями, вхожие в "высший свет" Запада, они имели возможность существенно влиять на мировое общественное мнение и мировую политику в отношении нашей страны. Особенно опасной деятельность российских эмигрантов в этом направлении являлась в условиях дипломатической и экономической блокаду СССР.
Другим фактором, таившим серьёзную угрозу для советской власти, было наличие в рядах российской политической эмиграции военных формирований, готовых выступить с оружием в руках против большевистского политического режима. По свидетельству генерала П. Н. Врангеля, только с ним в 1920 году из Крыма "в изгнание ушло 150000 человек на 125 судах" /10/. Около половины из них были военнослужащие. Разумеется, не все встали под знамена "Союза галлиполийцев", а затем Российского Общевоинского союза (РОВС). IV Управление штаба РККА информировало в 1927 году председателя Реввоенсовета К. Е. Ворошилова, начальника штаба М. Н. Тухачевского, наркома иностранных дел Г. В. Чичерина, а также руководителей ОГПУ о том, что по данным разведки, численность военно-организованных белогвардейцев составляла (в тысячах человек): Франция, Бельгия - 20, Югославия - 6, Болгария - 14, Польша - 2, Румыния - I, Китай - 8. "Всего военные белогвардейские организации насчитывают около 60 тысяч человек. Примерно половина этого количества состоит из офицеров, составляющих основную массу "Союза галлиполийцев", остальная часть - из казаков, объединённых в различные союзы" /11/.
В случае выступления белогвардейцы рассчитывали на помощь иностранных государств, а также на приток под их знамена недовольных политикой советской власти. В частности, вынашивая планы вторжения на территорию Дальнего Востока и Сибири, белогвардейцы считали, что "имеющегося в их распоряжении оружия на Дальнем Востоке хватит на 75000 человек" /12/. Разумеется, оценивая военный потенциал эмиграции, следует отметить его недостаточность для ведения широкомасштабной военной кампании против СССР. Однако вооружённые выступления белогвардейцев при определенных условиях могли бы стать детонатором новой гражданской войны.
Опасными для политического режима большевиков были попытки эмиграции организовать подпольную работу на территории советской страны. Показательны решения съезда монархистов в Рейхен-галле, который проходил в мае - июне 1921 года. Признавая, что "главная работа сейчас должна быть перенесена в Россию, где должны быть раскинуты боевые организации и введена усиленная работа в Красной Армии", съезд конкретизировал эту общую установку в следующих задачах: "I) Необходима работа в широких крестьянских массах, Красной Армии, посылка людей для этих целей и занятия руководящих должностей. 2) Создание объединённого руководящего центра, установление общей программы, тактики и изыскания средств на осуществление всего указанного. 3) Создание вооружённой силы вне России. С этой целью необходимо перевести армию Врангеля в Сербию" /13/.
Свои решения по развертыванию работы на территории Советской России эмиграция активно претворяла в жизнь. Одно из типичных агентурных донесений того времени: "22-ого сего года (1922. - Б. С.) июля отделом контрразведки Высшего Монархического Совета в Берлине командирована партия человек в десять в Россию. Во главе этой партии полковник Черепанов... Все эти офицеры направляются в район Петербурга. Маршрут следования: через Польшу и Белоруссию на Минск и дальше на Петроград. В Польше они должны получить литературу агитационного характера и, между прочим, воззвание монархического характера... Организация должна войти в связь с монархическим союзом в России. Главной задачей является агитация среди крестьян петроградского района о возврате российского престола и о помощи со стороны Англии" /14/.
Антисоветская деятельность эмигрантских центров и организаций тесно переплеталась с происками спецслужб капиталистических государств против СССР. Сообщения агентуры ОГПУ буквально пестрят материалами о связях тех или иных эмигрантских организаций со спецслужбами Франции, Германии, Польши, Румынии, Англии и других стран /15/. Как правило, в обмен на информацию, полученную из источников в СССР, они требовали субсидий. Имела место и личная инициатива некоторых эмигрантов, становившихся платными агентами спецслужб. Следует отметить, что отношение к сотрудничеству такого рода в среде эмиграции было далеко неоднозначным.
Вполне закономерным поэтому являлось пристальное внимание к эмиграции со стороны советских органов государственной безопасности, проводивших информационно-аналитическую работу в отношении их состава, численности, политических устремлений, стратегии и тактики деятельности. ВЧК - ОГПУ располагало практически всеми программными документами, имело возможность через свою агентуру отслеживать изменение настроений среди эмиграции, замыслы и практическую деятельность её признанных лидеров. Информационные обзоры и аналитические справки, хранящиеся в Центральном архиве ФСБ РФ, составлены, как правило, со знанием дела и свидетельствуют, что высшее руководство страны было в курсе основных процессов, происходивших в эмиграционной среде.
Советские спецслужбы, не ограничиваясь сбором информации, пытались активно влиять на негативные процессы в российской эмигрантской среде. Уже в начале 1920-х годов были предприняты усилия по разжиганию разногласий в стане монархистов за рубежом, стимулированию реэмиграции врангелевцев на Балканах /16/. Большое значение придавалось созданию прочных агентурных позиций, позволивших впоследствии провести широкомасштабные оперативные игры ("Трест', "С-2", "С-4" и другие).
Органами госбезопасности, прежде всего Секретно-Оперативным управлением, проводились широкомасштабные мероприятия с целью взятия под контроль и пресечения связей российского зарубежья с возможной оппозицией режиму внутри страны. Уже в начале 1920-х годов на спецучете в местных органах контрразведки состояли лица, которые гипотетически могли бы иметь связи с заграницей и принимать участие в антисоветской деятельности. Руководство требовало от сотрудников "максимум усилий обратить на организацию секретного осведомления среди их и окружающих", для чего создавалась широкая сеть осведомителей и секретных сотрудников, использовался контроль за корреспонденцией и телефонными переговорами, а также наружное наблюдение /17/. По данным ГПУ, только за ноябрь 1921 года было обнаружено пятнадцать белогвардейских организаций. Противостояние набирало темпы.

Список используемой литературы:

1. ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 6. Д. 376. Л. 542 - 544.

2. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 44. С.39 - 40.

3. ЦА ФСБ РФ. Ф. 66. Оп. 1-т. Д. 39. Л. 16.

4. . Эндрю К. и Гордиевский О. КГБ: История внешнеполитических операций от Ленина до Горбачева. Nota Bene, 1992. С. 113.

5. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 44. С. 39.

6. Ипполитов С. С., Карпенко С. В., Пивовар Е. И. Российская эмиграция в Контантинополе в начале 1920-х годов //Отечественная история. 1993. Э 5. С. 78.

7. ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 10. Д. 683. Л. 222.

8. Назаров М. В. Миссия русской эмиграции. М., 1994. С. 29.

9. ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 6. Д. 376. Л. 59.

10. Там же. Оп. 8. Д. 415. Л. 57.

11. Там же. Л. 71.

12. Там же. Л. 70.

13. Там же. Ф. 66. Оп. 1-т. Д. 39. Л. 11.

14. Там же. Ф. 2. Оп. 1. Д. 434. Л. 145.

15. Там же. Оп. 6. Д. 376. Л. 232 - 233, 238; Д. 381. Л. 35.

16. Там же. Оп. 1. Д. 137. Л. 27; Д. 434. Л. 207.

17. Там же. Ф. 66. Оп. 1-т. Д. 39. Л. 16.

18. Там же. Л. 10.